Диалог

      – Шолом алейхем!
      – Алейхем шалом!
      – Откуда едете?
      – Из Варшавы.
      – Чем занимаетесь?
      – Я - еврейская газета.
      – Как вас звать?
      – "Юдишес фолкс-цайтунг". А вы, откуда вы?
      – Откуда мне быть? Из Егупца.
      – Чем вы занимаетесь?
      – Чем мне заниматься? Я - еврейский писатель.
      – Как вас звать?
      – Шолом-Алейхем.
      – Шолом-Алейхем? Жить вам, значит, миром и ладом!
      – Того же вам и вашим чадам!
      – Что же вы поделываете, пане Шолом-Алейхем?
      – Что же нам поделывать? Пишем.
      – Что пишем?
      – Что нам писать? Что видим, про то и пишем.
      – Что же дают вам писания, которые вы пишете!
      – Что они могут дать? Горести, колики, слезы, обиды, муки, страдания, тревоги...
      – И это все?
      – Чего вы еще хотите?
      – Я имею в виду...
      – Почет? Без меры, без счета! Ни один писатель в мире не имеет столько почета, как еврейский сочинитель. Шутка ли, у евреев писатель, человек, который пишет!
      – Вы это всерьез?
      – А то что же? Шучу, что ли? Посмотрите-ка сами, что творится на наших юбилеях. Наилучшие пожелания от почитателей, от горячих поклонников и просто от усердных читателей летят со всех концов света, - из Касриловки, из Тунеядовки, из Тетеревца, из Затрапезовки, из Галаганишка, из Стрища, отовсюду! А корреспонденции, которые сам юбиляр печатает в газетах?! А пиршества, банкеты, тосты?! Море разливанное! А стипендии, а пожертвования, которые вносятся в это время на благо трудящихся земли обетованной!.. Вы шутки шутите, - какой почет оказывают еврейскому сочинителю?
      – Нет, я не о том; я имею в виду...
      – Заработок? Полон рот! Только бы хватило свободного времени вдобавок к тому быть еще и меламедом, лавочником, маклером, сватом или просто человеком, не отказывающимся от подаяний, способным ходить по домам и собирать деньги на издание своей книги. Вы шутки шутите с еврейским сочинителем? Еврейский сочинитель - свободный человек!
      – Что значит свободный человек?
      – Он свободен от всех благ и на этом и на том свете; он свободен от куска хлеба, от здоровья, от друзей, от жены и детей, от всех радостей жизни...
      – Мне кажется, пане Шолом-Алейхем, что тут в вас уже говорит желчь, вы даже залезаете в дебри нетерпимости. ...Нехорошо это. Не к лицу еврейскому писателю, который пишет для народа, так обрушиваться на евреев. Еврей обязан все в жизни принимать с любовью и три раза в день произносить...
      – "Все к лучшему"?
      – Конечно! Все к лучшему! А что было бы, если бы вы и того не имели? Какой вид мы имели бы среди народов, если бы сбросили с себя наш единственный кафтан? Разве есть у нас, кроме нашей литературы, иная одежда, чтобы покрасоваться в ней перед миром?
      – Быть может, вы и правы.
      – Как это "быть может"? Наверняка! Но давайте поговорим о чем-нибудь более веселом.
      – О поминках?
      – Не то. У меня к вам...
      – Просьба? Пропечатать кого-нибудь в газетах?
      – Боже сохрани! У меня к вам небольшое дело.
      – По части сватовства?
      – Нет... А впрочем, да, по части сватовства.
      – Кто жених? Откуда невеста?
      – Жених в Егупце, невеста в Варшаве.
      – Далековато для сватовства. Как же их звать?
      – Невесту звать "Юдишес фолкс-цайтунг", а жениха - Шолом-Алейхем. Нравится вам план?
      – Недурно. Только бы...
      – Что "только бы"?
      – Только бы... Ничего...
      – Не люблю недомолвок. Скажите, что вас смущает?
      – Что может меня смущать? Ничто ни капельки не смущает меня! Одним словом, чего вы хотите?
      – Хочу я вот чего. Раз я еврейская газета, а вы еврейский писатель, я хочу, чтоб вы писали, а я печатал.
      – Что же мне писать?
      – Фельетоны... Чтоб смеялись.
      – Смеяться? Ведь плакать хочется...
      – Вы можете плакать, только бы публика смеялась. Понимаете?
      – Понимаю, как не понять? Вы хотите, чтоб я представился скоморохом, комедиантом, клоуном, шутом гороховым, словом забавлял публику...
      – О! Только свяжись с еврейским сочинителем! Кто сказал - скоморох, комедиант, клоун, шут гороховый? Я только хочу, чтобы в ваших писаниях была и шутка, и прибаутка, и по плечу хлопок, и по заду шлепок. Словом, публике надо доставлять удовольствие...
      – Чтобы все говорили: "Черт бы побрал этого Шолом-Алейхема! Ну и язычок - онеметь бы ему! Ну и рученька - отсохнуть бы ей!"
      – И еще я хочу, чтобы вы толком поговорили с нашими евреями, и именно на их наречии, на их родном языке, чтобы вы так и сказали им: вы, мол, такие и сякие, вы, дескать, и растакие и рассякие!.. То есть вы должны разделать их под орех, но красиво, чинно и благородно. Вы меня понимаете?
      – Понимаю, как не понять? Вы хотите, чтобы мы с ними играли в ту игру, которая называется "кошки-мышки"?.. Так и быть... Только бы...
      – Что "только бы"?
      – Только бы... Ничего.
      – Я же вам говорил - терпеть не могу недомолвок. Давайте прямо, что вас смущает?
      – Что может меня смущать? Ничто ни капельки не смущает меня. Одним словом, чего вы еще хотите?
      – Еще давайте им сценки...
      – Чтоб они зевали?
      – Рассказывайте им истории...
      – Чтоб они быстрее засыпали?
      – Напишите большой роман, роман с любовью, с трогательными сценами, чтобы дух захватывало. Одним словом, чтоб был роман...
      – В шести частях с прологом и эпилогом, а-ля Шомер? Ни с чем не сообразные, дикие, нелепые сцены, ни к селу ни к городу?.. Меламед из Несвижа заводит любовь со служанкой Ривкой; он пишет горячие письма, она поет чувствительные песни; потом он уезжает в Париж и спустя девять месяцев возвращается баронам или миллионером и застает свою возлюбленную на кухне у ростовщика Эфраима, бандита, убийцы, душегуба. Тут между ними разыгрывается дуэль: ростовщик Эфраим хочет расколоть пополам несвижского барона; тогда барон бежит к губернатору, будит его и возвращается вместе с ним и с тремя жандармами; видя такой оборот дела, ростовщик хватает нож и закалывается, служанка Ривка падает в обморок и поет при этом немецко-еврейскую песню, да такую душещипательную, что и камень может растаять...
      – Все? Вы уже кончили? Не нужно, чтоб несвижские меламеды ездили в Париж, чтоб губернаторов будили среди ночи, чтоб ростовщики закалывались и служанки пели на кухне душещипательные немецко-еврейские песни. Я хочу, чтобы вы дали роман, но роман еврейский, любовь, но любовь еврейскую. Вы меня понимаете?
      – Понимаю, почему не понять? Вы хотите, чтоб я писал о жизни, о подлинной еврейской жизни? Хотите, чтоб я писал кровью сердца, нервами, от глубины души, нечто такое, за что расплачиваешься здоровьем и старишься раньше времени, от чего лицо покрывается морщинами, а голова - сединой, вы этого хотите? Так и быть... Только бы...
      – Что "только бы"?
      – Только бы... Ничего.
      – Опять недомолвки? Скажите же наконец, что вас смущает?
      – Что может меня смущать? Ничто ни капельки не смущает меня! Словом, чего вы еще хотите?
      – Хочу, чтоб вы потрудились хоть раз в месяц просмотреть все те книги и книжонки, что пишут писатели...
      – Изводят бумагу...
      – Но печатники печатают...
      – Как подмажешь, так и поедешь. Раз им платят, они печатают.
      – Но книготорговцы берут.
      – Меняют книгу на книгу, шило на швайку...
      – Но народ читает...
      – Что ему еще остается? Не дают скотинке отрубей, - она жует солому...
      – Вот вы и потрудитесь все это просмотреть, прочесть, а потом вкратце пересказать читателю, хорошенько ему разжевать, объяснить, что хорошо, а что ни к черту не годится...
      – Надо щадить его желудок...
      – Словом, будете писать критику.
      – Велико ли дело?! Стану той же скотинкой и подохну в том же стаде...
      – Но что же? Попрошу, чтобы все это - без лишнего шума...
      – К чему кричать?
      – И без огня...
      – И без воды...
      – И без злости...
      – Злиться - грех...
      – Ваша критика должна быть и нескучной, и полезной, и серьезной, и шутливой... Вы меня понимаете?
      – Понимаю! Почему не понять? Вы хотите, чтоб из хлама, которым завален наш литературный рынок, я состряпал вам настоящий цимес. Рыться в куче навоза, - авось "найдется когда-нибудь жемчужина, - легкая работа; от нее недолго посинеть - так полезна она и для тела и для души. Ну что ж, недурно... Я готов, только бы...
      – Что "только бы"?
      – Только бы... Ничего...
      – Фу, пане Шолом-Алейхем! Я вам сколько раз говорил, что не терплю недомолвок. Со мной вы должны быть откровенны. Скажите, пожалуйста, что означает ваше "только бы"?.. Деньги?
      – Кто говорит о деньгах?
      – Что же? Почет?
      – Кто говорит о почете?
      – Что же? Здоровье?
      – Что говорить о здоровье?
      – Что же вы! все твердите "только бы"?
      – Только бы читали!..

КОНЕЦ

      Мир вам! (еврейск.)

      Вам мир! (еврейск.)