Коррекция позиции родителя по отношению к ребенку

За страхами и переживаниями родителя, за жалобами на отсутствие контакта (т.е. прежде всего за случаями обращения (1) и (2) чаще всего кроется гипердоминантная, опекающая позиция родителя по отношению к ребенку, стремление руководить, советовать, рекомендовать без понимания истинных потребностей ребенка. В этом случае особенности поведения ребенка, лежащие в основе жалоб — невнимательность, резкость, скрытность, есть способы борьбы за собственную независимость, попытки избежать гиперопеки. Таким гиперопекающим родителям свойственно либо не замечать доминантности собственного поведения, либо воспринимать его как нечто нормальное и естественное: “Я же хочу ему только добра”, “Я же лучше знаю, как надо поступать в таких ситуациях”.

Неадекватность клиента, его некритичное отношение к собственному поведению требует от психолога особой осторожности во время беседы. Обратная связь, оценка поведения человека может быть дана только после того, как накоплено достаточное количество фактов, подтверждающих такую интерпретацию. При работе с гиперопекающим родителем бывает особенно полезно выяснить те требования, которые он (она/они) предъявляют ребенку вообще (т.е. каким он (она) хотел бы видеть своего сына (дочь), а также то, когда и как эти требования предъявляются, что и по какому поводу родитель чаще всего говорит ребенку).

Обычно в ситуации гиперопеки у родителя есть требования, предъявляемые практически ежедневно, и именно они, как правило, лежат в основе конфликтов и ссор, которые вспыхивают, стоит только прозвучать этим “магическим” словам. Подобные требования могут быть связаны как с какими-то социальными задачами, стоящими перед взрослыми детьми (“Когда ты начнешь готовиться в институт?”, “Все твои однокурсники давно уже защитили диссертации”), так и с повседневными домашними ситуациями (“Перестань баловать ребенка!”, “Не разговаривай долго по телефону!”, “Почему ты постоянно всюду опаздываешь”, “Немедленно помой за собой посуду!”).

Нередко во время подробного разговора с родителями о тех требованиях, которые они предъявляют своим детям, возникает чувство недоумения: к кому же они обращены, иначе говоря, сколько же лет ребенку? Звучат они часто так, будто разговор идет о 10-11-летнем ребенке (хотя и по отношению к ребенку такого возраста злоупотреблять подобными формулировками не стоит). Но ведь здесь речь идет о детях, чаще всего давно вышедших из этого возраста! Уже это, само по себе, свидетельствует о неадекватности позиции родителей. Еще большее несоответствие реальности родительской позиции может проявиться, если клиента спросить: “А какова цель того, что вы все это ему говорите?” Чаще всего в подобных случаях консультант может услышать в ответ: “Я пытаюсь научить или заставить его (ее) делать то, что необходимо” или “Я напоминаю ему, иначе он забудет это сделать”.

За такими ответами скрывается: а) представление о своей роли учителя, единственного знающего и понимающего, что, когда и как надо делать, и, соответственно, не допускающего каких-либо иных вариантов или оценок; б) уверенность в необходимости и реальности достижения стоящих задач — воспитать, заставить, объяснить, убедить и т.д.; в) низкая оценка возможностей и способностей самого ребенка, недоверие к нему, поскольку такое поведение родителя означает его убеждение в том, что ребенок сам никогда и ничего путного сделать не сможет. Задача консультанта в такой ситуации — разрушить или поставить под сомнение целесообразность гиперопекающей позиции по отношению к сыну (дочери), а также, по возможности, заменить ее иным отношением и видением происходящего.

Но прежде необходимо сделать еще один очень важный шаг: связать особенности поведения родителя (гиперопеку) и поведение ребенка (скрытность, холодность, резкость, неуважительное отношение).

Часто уже в ходе беседы консультант может ясно указать клиенту на связь между высказываниями родителя и реакцией ребенка. Это можно сделать в ситуациях, когда из рассказа клиента следует, что вслед за предъявлением в той или иной форме родительских требований явно следует агрессивная или обесценивающая отца (мать) реакция со стороны сына (дочери). Еще один не менее важный источник информации — оценка родителя со стороны ребенка, данная самим родителем. Для того чтобы получить такую информацию, достаточно задать вопрос: “А как ваш сын (дочь) воспринимают ваше поведение, что они о вас говорят?” Не стоит довольствоваться ответами типа “Ничего” или “Не знаю”. Проявив некоторую настойчивость (“Ну что он (она) вам говорит, когда вы ссоритесь?”), можно получить весьма ценные для дальнейшей работы сведения типа: “Он (она) мне начинает кричать: чего ты ко мне все время пристаешь?”, “Надоело”, “Зануда!”, “Ты ничего на понимаешь!” То есть ребенку не просто не нравится, что и когда говорит родитель, но родительские высказывания прямо отвергаются, оцениваются и воспринимаются весьма негативно.

Еще один источник информации, использование которого может в значительной мере помочь вскрытию лежащих в основе гиперопеки механизмов — анализ того, почему родитель обратился за психологической помощью именно сейчас, почему проблемы отношений стали особенно острыми, что изменилось в отношениях с ребенком, в ситуации или в самом родителе в последнее время таким образом. Бывает, что за обострением отношений стоит просто естественный процесс взросления ребенка и уход его из-под родительского контроля, но чаще всего этому способствует резкое изменение ситуации либо в жизни ребенка (ребенок вернулся из армии, женился, поступил в институт и в итоге возможности контроля уменьшились), либо в жизни родителя (клиент вышел на пенсию, развелся и в результате потребность в гиперопеке, а порой и возможности увеличились). Возможно также, что изменился сам ребенок: стал хуже учиться, чем раньше, стал интересоваться чем-то, что не подходит родителю, у него появились тайны и, таким образом, он стал ускользать из под родительской опеки и контроля. Поиски момента обострения в отношениях и анализ того, почему и как это, с точки зрения клиента, происходит, может стать прекрасным материалом для понимания родителем своей гиперопекающей позиции. Приведем в качестве поясняющего примера конкретную ситуацию обращения.

В консультацию обратилась мать с жалобой на то, что дочь избегает разговаривать с ней, грубит, поздно возвращается, отказывается делать то, что ее просят. С точки зрения матери, раньше дочь всегда была очень послушной и успешной девочкой, но в последнее время с ней что-то случилось. Клиентка также рассказывает, что этим летом дочка не поступила в институт, хотя в школе хорошо училась. Родители устроили ее работать лаборанткой в научно-исследовательский институт к знакомым, и хотя на работе на нее не жалуются, ее отношения с домашними резко ухудшились.

В результате более подробного расспроса клиентки выясняется, что дочь впервые в жизни проявила самостоятельность, решив поступать не в институт, который для нее выбрали родители и где у них были связи и знакомые, а туда, куда хотелось ей самой. Мать не может простить ей этого и, ежедневно вспоминая о ее провале на экзамене, объясняет ей, что “маму надо слушаться”. Работать ее устроили в профильный институт того учебного заведения, в которое ее заставляли поступать родители, да к тому же ежедневно пытаются заставить заниматься и готовиться в выбранный ими институт, обвиняя дочь в том, что своим провалом на экзаменах она “опозорила себя и всю семью, а самой ей все равно никуда не пробиться”.

Иногда резкие высказывания ребенка прямо указывают на то, что именно в позиции и поведении родителя служит основанием для ссор и конфликтов: “Больше ни слова не скажу тебе о своих проблемах, ты перевираешь все факты и все используешь против меня!” или даже такое, сказанное в пылу ссоры: “Еще раз мне это скажешь — я повешусь! Мне надоело слышать от тебя одно и то же”. На основании этих высказываний, характеризующих поведение клиента, можно спросить его: “А что, вы действительно говорите ей это каждый день?” или “А что он имеет в виду, когда говорит, что вы используете это против него?”. Чаще всего такого замечания бывает достаточно для того, чтобы родитель осознал тот факт, что его собственное поведение достойно критики. Конечно, при этом могут возникнуть различные оправдания: “А что мне еще остается делать?”, но факт остается фактом.

Оценка собственной позиции как проявления гиперопеки — один из поворотных моментов в консультировании такого рода случаев. Но для того чтобы что-то изменилось и проблема была решена, этого недостаточно — необходимо пересмотреть совместно с клиентом по крайней мере три уже упоминавшихся выше момента: его позицию по отношению к ребенку, тактику повседневного поведения, а также его представление о собственном ребенке, образ того, каков он.

Прежде всего следует поставить под сомнение правомочность и целесообразность позиции всезнающего учителя, которую занимает родитель, а также то, что, втолковывая нечто ежедневно двадцати-, тридцати-, а то и сорокалетнему “ребенку”, можно добиться какого-либо позитивного результата. Иногда достаточно задать клиенту вопрос: “А вы уверены в том, что вашему ребенку именно это необходимо?” или “Как вы думаете, если все, что вы говорите, абсолютно правильно, почему он вас не слушает?” Подобные проблемы часто бывают связаны с разницей в представлениях о жизни, о ее нормах и ценностях у родителей и ребенка, с уверенностью в своей правоте и неумением или нежеланием с этой “правотой” расстаться. Часто при работе с гиперопекающим, сверхдоминантным родителем обсуждение особенностей его взглядов не нужно, да и невозможно — слишком далеки бывают эти клиенты от понимания относительности собственных жизненных принципов. Поэтому более эффективно, выразив сомнения в правомочности их поучающих устремлений, перейти к анализу их поведения — настойчивости, контролю, критическим комментариям, то есть к тому, что непосредственно лежит в основе их разногласий и трудностей в отношениях с детьми.

Обсуждение тактик повседневного поведения родителя с ребенком может дальше идти по разным направлениям. В частности, целесообразно говорить о том, что: 1) прямое воздействие неэффективно, особенно когда оно базируется на негативных примерах и высказываниях; 2) поведение родителей, воспринимаемое и ощущаемое как давление, чаще всего вызывает не подчинение, а сопротивление, негативизм, то есть результат, обратный желаемому; 3) давление и контроль приводят лишь к одному — отношения с ребенком портятся, приобретают нежелательный характер, который, собственно говоря, и является причиной обращения в консультацию. Вероятность же того, что в ситуации плохих отношений можно будет что-то объяснить, заставить делать, воспитать, практически равна нулю.

Говоря о неэффективности таких форм родительского контроля, ни в коей мере нельзя забывать проблему отношения родителя к своему ребенку, то, как клиент его воспринимает и оценивает. Без этого главный запрос клиента не будет удовлетворен — отношения не будут налажены.

Коррекция отношения родителя к ребенку

Подойти к обсуждению этого вопроса обычно несложно, поскольку за время беседы набирается довольно много высказываний типа “Без меня он ничего не сделает” или “Она этого не понимает”. Эти и подобные им реплики — наглядные свидетельства недоверия родителя к ребенку, низкой оценки его способностей проявлять самостоятельность и независимость, быть взрослым. Конечно, всегда найдутся клиенты, с готовностью утверждающие, что для родителя ребенок любого возраста — все равно ребенок. Но здесь главное в том, чтобы понять, что же на самом деле значит — быть ребенком: быть любимым, родным, значимым или — беспомощным, неумелым, слабым? Одно дело — беспокоиться о судьбе ближнего и совсем другое — на каждом шагу проявлять это беспокойство, контролируя и фактически не давая ему жить самому. Один из вариантов обсуждения этой трудной и сложной темы — разговор с точки зрения представлений, сформулированных в гуманистической психологии, в частности, К. Роджерсом (Rogers С., 1959). Взрослым и самостоятельным человек по-настоящему может стать только тогда, когда ему доверяют, и лишь в этом случае он способен поверить в собственные силы. Сомнение же других в возможностях человека, проявляющиеся, в частности, в гиперопеке (ведь в опеке нуждаются слабые!), подрывает его веру в свои силы, делает пассивным и беспомощным.

Как это ни печально, большинство родителей в нашей культуре не задумываются над такими вещами, как доверие к детям, и часто разговор об этом звучит для них как настоящее откровение. Более того, в отношении к собственному ребенку часто присутствует доля определенного скептицизма — “он слишком ранимый”, “она у меня несамостоятельная”. Разумеется, человеку с гиперопекающими тенденциями удобно, когда другие нуждаются в нем, и поэтому таким клиентам бывает трудно признать, что они действительно “плохо” оценивают своего ребенка в том смысле, что они его недооценивают, а если они и правы в своей оценке, то в этом виноват не столько ребенок, сколько родитель, который таким его воспитал. Все это означает, что на клиенте лежит и определенная ответственность, обязывающая его заняться перевоспитанием себя.

Гиперопекающему, тревожному родителю бывает очень важно понять, как в его отношениях с ребенком проявляется гиперопека, почему те или иные самые “добрые” намерения оказываются подавляющими, а не помогающими, как может выглядеть отсутствие контроля, постоянных напоминаний, указаний, запретов на самостоятельные действия. На этом этапе беседы консультанту приходится не только работать с первоначальным запросом клиента, но и решать новые проблемы, связанные с необходимостью замены старых способов поведения на иные, более гибкие и адекватные отношениям родителя со взрослым человеком — собственным ребенком. Все это не так просто сделать, поскольку контролирующий, опекающий родитель обычно свято верит, что если бы не его напоминания и замечания, то ребенок бы “зарос грязью”, “всюду опаздывал”, “не смог бы учиться” и т.д. Поэтому цели и требования родителя, часто вполне разумные и актуальные сами по себе, должны быть также обсуждены. Консультант при работе с родителем должен понимать, что, хотя контроль родителя чаще всего не очень сильно влияет на жизнь ребенка вне родительской семьи, все же бывает и так, что за годы совместной жизни контроль становится для него необходимым элементом жизни. Нужно подготовить родителя к тому, что изменение его поведения вряд ли приведет к немедленному и быстрому росту самостоятельности и сознательности ребенка. Скорее наоборот, человек, которого долгие годы отучали быть самостоятельным, может почувствовать не облегчение в связи с отсутствием контроля и напоминаний, а глубокую растерянность, станет более зависимым, пассивным. Но этот этап необходимо пережить, если родитель хочет, чтобы его ребенок стал по-настоящему взрослым человеком. Помощь же родителя в приобретении ребенком самостоятельности может состоять не в указаниях и советах, а в выражении поддержки и одобрения на этом трудном пути.

Даже если консультация прошла очень успешно, внешнее изменение поведения родителя вряд ли произойдет мгновенно. Но если бы изменение и произошло, оно, скорее всего, не было бы замечено и оценено ребенком — слишком большое значение в отношениях близких людей играют привычки и стереотипы, не позволяющие достаточно чутко улавливать происходящее в другом. А ведь основной запрос родителя при обсуждаемом варианте обращения состоит именно в налаживании отношений с ребенком! Перспектива же откладывания его решения на далекое будущее, когда сын (дочь) заметит и оценит происшедшие с клиентом изменения, вряд ли может послужить достаточным стимулом на этом благом пути. Подкрепление, хотя бы в виде минимальных позитивных сдвигов, должно произойти достаточно быстро, и это можно постараться организовать в ходе беседы. Что же может послужить началом стратегических изменений в отношениях ребенка и родителя, как могут выглядеть здесь тактические шаги? Приведем несколько возможных тактик.

Акции доверия

Это мероприятие особенно уместно тогда, когда в отношениях ребенка и родителя есть некоторое несогласие (барьер), служащее поводом для многочисленных ссор и конфликтов и при этом достаточно четко и однозначно очерченное. Например, мать требует от сына, чтобы он не бросал институт, или запрещает дочери дружить с людьми, которые ей нравятся, но родителям кажутся ненадежными и подозрительными. Тогда акция доверия со стороны родителей будет состоять в “публичном” снятии (капитуляции) долгое время выдвигавшегося требования или запрета, например: “Я подумала и решила, что бросать или не бросать учебу — это в конце концов твое личное дело, ты же взрослый человек, вполне можешь сам за себя решить. Больше ни слова тебе об этом не скажу” или “В конце концов, это твои друзья, ты их лучше знаешь, встречайся с ними, когда хочешь”. Если одной из проблем был запрет куда-то ехать, приходить слишком поздно и т.п., то его снятие тоже будет такой акцией доверия. Важно, чтобы это выглядело не как подачка со стороны родителя или демонстрация по принципу “Делай как знаешь!”, а именно как проявление доверия, как свидетельство иного, более зрелого и уважительного отношения к личности ребенка. Конечно, акция доверия будет таковой только в том случае, если, заявив о чем-то, родитель никогда больше не отступится от своего решения, но это должно быть понятно и самому клиенту.

Разговор о собственных чувствах и переживаниях

Эта задача несколько более сложная хотя бы потому, что, прежде чем родитель начнет выражать свои чувства ребенку, он должен сам постараться в них разобраться. Для этого консультантом должна быть проведена специальная работа, направленная на выявление того, что скрывается за родительской гиперопекой. Здесь не имеет смысла вдаваться в “психоанализ” родительских чувств, и поэтому достаточно, задав вопрос “А почему вы его (ее) так опекаете, так руководите им (ею)?”, удовлетвориться первым ответом, который для большинства клиентов однозначен: “Я за него боюсь”, “Я тревожусь за нее”. С точки зрения глубинной психологии, безусловно, этот ответ не полон. Здесь можно было бы говорить и о потребности родителя, как всякого человека, контролировать и управлять другими, и о реализации проблем собственной значимости, и о страхе одиночества, и о многом другом, что в случае рефлексирующего клиента и достаточного количества времени для обсуждения вполне может быть затронуто, и что очевидно гарантировало бы гораздо больший успех намечающимся изменениям.

Но чаще всего, в силу различных ограничений в рамках консультирования, эти вопросы не могут быть проработаны. Поэтому, с нашей точки зрения, лучше ориентировать родителя на путь поведенческих изменений, связанных с компенсацией родительской тревоги и потребности в контроле, чем начинать глубинный анализ без возможности его успешно закончить. Таким важным поведенческим изменением является переориентация родителя с постоянного контроля на проявление собственных чувств и переживаний, связанных с ребенком, неадекватным выражением которых, в каком-то смысле, является гиперопека. Такая цель, на первый взгляд, кажется совершенно простой. Это значит, что клиент должен вместо “Не смей и думать о том, чтобы бросить институт!” сказать “Я так боюсь, что ты сломаешь всю жизнь, если бросишь учиться. Мне в свое время все советовали закончить диссертацию, а я как раз замуж вышла, времени совершенно не было, а в итоге я осталась ни с чем, и ужасно боюсь, что у тебя тоже так получится”.

Казалось бы, разница невелика, но удивительно, насколько клиентам бывает трудно просто завершить фразу “Я чувствую, что…”. Выражение собственных чувств бывает очень эффективно для разрешения ситуации, ведь порой именно потому, что собственные чувства этими людьми редко проговариваются перед кем-либо или анализируются, чувства и переживания других остаются для них также непонятными или толкуются достаточно примитивно: “Он поступает мне назло”, “Она ничего не понимает”. Но как только клиент сумеет раскрыть другому — в данном случае собственному взрослому ребенку — свои чувства, ему, возможно, приоткроются и переживания ребенка; и, разобравшись в них, родитель, возможно, перестанет ощущать потребность контролировать или тревожиться по любому поводу (все, возможно, окажется не таким страшным: ребенок не слишком пассивным, друзья не такими распущенными и т.д.).

В ходе беседы с клиентом уместно не просто обсудить проблему чувств, но и рассказать о том, почему так необходимо делиться ими с окружающими, дать почувствовать, что значит выражать их. Так, клиенту можно предложить проиграть ситуацию, используя технику “пустого стула”, на котором он должен представить сидящим своего сына или дочь, то есть тех, кому необходимо рассказать, какие чувства и переживания испытывает он по поводу трудностей и ссор, возникающих в отношениях ежедневно. Использование с этой целью приемов гештальт-терапии должно обязательно сочетаться с обсуждением того, о чем именно было трудно говорить и почему, как эти трудности можно преодолеть, как точнее сформулировать то, что клиент хочет сказать, и т.д.

Организация доверительного разговора

Изменение отношения — необычайно сложный процесс, поэтому часто бывает уместно несколько форсировать такую переориентацию, организовав доверительный разговор родителя с ребенком. Цель такого разговора — показать сыну или дочери клиента, что отношение к нему (к ней) изменилось, постараться выйти на уровень более глубокого, чем раньше, контакта и взаимодействия, рассказав о себе, о своих чувствах и переживаниях, в основе которых лежит родительское беспокойство, тревога и любовь к ребенку. Такой разговор, в котором оба — и родитель, и ребенок — имеют возможность покаяться в своих “грехах”, приоткрыть душу, избавиться от накопившихся обид и претензий, может оказаться настоящей вехой в их взаимоотношениях.

В этой связи хотелось бы обратить внимание на одно из важнейших правил консультирования. Если необходимо, чтобы какое-то событие в жизни клиента состоялось, его следует максимально конкретно обсудить, а по возможности даже назначить время его реализации в ходе беседы. Конкретное обсуждение — это выбор подходящего места, времени, перебор возможных вариантов начала и т.д. Такая конкретизация необходима для того, чтобы выявить возможные препятствия на пути выполнения задачи, которые могут быть не замечены при поверхностном обсуждении, но достаточно быстро вскрываются, когда начинается конкретное планирование. Например, клиентка решается поговорить с дочерью, но оказывается, что та очень поздно возвращается домой, когда родители уже спят, а на выходные родители уезжают на дачу. Таким образом, для того чтобы провести долгий, спокойный разговор, нужно специально найти и спланировать удобное для обеих сторон время. Консультант, выступая в этой ситуации в качестве “генератора идей”, может в значительной мере способствовать целесообразному решению этой проблемы. Когда же какое-то решение принято не “в принципе”, а вполне конкретно (назначено его время, выбрана соответствующая форма), то, во-первых, не выполнить его гораздо сложнее, и, во-вторых, анализ причин невыполнения может стать хорошей базой для более глубокого понимания причин разногласий. Так, например, в нашем случае клиентке, возможно, придется однажды лечь спать позже, для того чтобы дождаться дочери и поговорить с ней. И даже если к этому часу она будет настолько раздражена, что нормально поговорить с дочерью ей не удастся, этот несостоявшийся разговор может стать прекрасным материалом для более глубокого обсуждения ее взаимоотношений со своим ребенком, поскольку возникшее во время ожидания раздражение весьма показательно и может стать основой для анализа отношения клиентки к дочери.

Консультирование родителей по поводу проблем и сложностей в жизни ребенка

Гиперопекающая позиция родителя опасна и тем, что часто приводит к неправильной оценке собственного ребенка: родитель начинает воспринимать его поведение как ненормальное, вызывающее серьезные опасения и т.п. Порою клиент, обращаясь за помощью, выдвигает настолько неадекватные аргументы, что они начинают казаться просто абсурдными. “Мне кажется, что моя дочь наркоманка: она иногда возвращается поздно, и у нее так блестят глаза!” или “Меня очень тревожит моральный облик моей девочки. Несколько раз я видела, как ее провожают молодые люди, и с двумя из них она целовалась”. Но к любым высказываниям клиента консультанту следует относиться внимательно и сдержанно, поскольку, с одной стороны, за ними может скрываться нечто более серьезное, чем преувеличения матери, а с другой стороны, повлиять на мнение человека, успокоить тревоги можно только тогда, когда установлен хороший доверительный контакт, который невозможен без принятия всего того, что говорится в начале беседы.

Дальнейшая работа с клиентом зависит от того, насколько реальны страхи и соображения, высказываемые клиентом. Если оснований для них нет, причина обращения к психологу чаще всего связана с проблемами самого родителя, жалобы же на детей в такой ситуации выступают как своего рода социально приемлемый повод прихода. Такой вариант обращения в консультацию по поводу проблем другого является классическим, о нем много написано как в отечественной, так и в зарубежной литературе (Варга А.Я., 1985, Эйдемиллер Э.Г., 1980). Но прежде чем пытаться выйти на проблемы самого родителя, необходимо завершить тему ребенка, проанализировав ситуации, когда обращение за помощью оказывается связанным с реальными проблемами и сложностями в жизни сына/дочери, которые действительно в той или иной мере требуют вмешательства и помощи со стороны родителей.

Разумеется, прежде чем ставить такой “диагноз”, консультант должен собрать достаточно конкретных фактов, подтверждающих опасения. К сожалению, бывают случаи, когда сомневаться в серьезности проблем не приходится. Например, клиент рассказывает: “Моя дочь наркоманка, она сама в этом призналась. Она пыталась бросить, но ничего не вышло. Что нам теперь делать?” Очень часто проблемы, связанные с различными социальными и психическими отклонениями от нормы, переплетаются со страхом обращаться в какие-либо официальные (медицинские, юридические и т.п.) инстанции. Подобные страхи, к сожалению, весьма оправданы, далеко за негативными примерами ходить не приходится. Разумеется, психолог ни в коем случае не должен подменять собой медицинские или какие-либо иные учреждения, но при таком обращении существует целый ряд психологических задач, решение которых может в значительной степени способствовать улучшению жизненной ситуации клиента и которые могут быть профессионально решены только с помощью консультанта.