Глава 1

Я проснулась от неожиданного прикосновения чего-то противно-мокрого к губам. Открыла глаза, брезгливо сморщилась, отстранилась, ну а затем просто шарахнулась со своего матраса на пол. Наступила на мокрую тапочку, поскользнулась в луже, едва не грохнулась, шепотом выругалась и поняла, что так мне и надо. Не жилось тебе спокойно, Ольга Юрьевна? Ну так получай развлеченьице, радость моя!

Я, конечно, про китайский астрологический календарь слышала, и не один даже раз. Не знаю, чем руководствовались древние китайцы, называя годы и месяцы в честь самых разных животных, но за последнюю неделю у меня появилась веская причина назвать вот этот конкретный месяц собачьим, и никаким другим. Причем я вовсе не ругаюсь, еще чего! Он на самом деле такой. Собачий то есть.

Что самое приятное для одинокой девушки после пробуждения утречком? Правильно: не торопясь, поморгать на свет божий, не торопясь, потянуться, подумать о том, что больше спать не хочется, и затем, опять же не торопясь, сползти на пол. Это и есть самое обыкновенное девичье счастье.

А мне, как видно, счастья было не нужно, и вообще спокойно мне не жилось.

Тяжко вздохнув, я посмотрела на маленького щенка, желтого и плюшевого на вид, теперь, после подлого покушения на мою тапочку и на мой легкий девичий сон, спешно зарывающегося под мою же простыню. Это он меня разбудил своим мокрым носом.

— Мандарин, — простонала я, — не мог потерпеть двадцать минут? Молока не получишь!

Маленький шарпей с идиотским именем Мандарин, не слушая меня, зарывался все глубже. Выбравшись из тапочки, я нагнулась, запустила руку в постель и нащупала подлого проказника. Он недовольно заверещал и задергал лапами. Еще возмущаться будет, мерзавец!

Вытащив Мандарина наружу, я, держа его за шкирку на безопасном расстоянии от себя, зашлепала босыми ногами в коридор и закрыла щенка на кухне. Пусть ждет теперь, когда я освобожусь.

Сама я после этого подвига зашла в ванную. Вместо умывания мне сначала предстояло подтереть лужу и вымыть тапочку.

Классно, да? Вот так я теперь и живу.

Я вовсе не стала членом клуба любителей животных и не совсем еще сошла с ума, чтобы заводить себе собачку, словно мне скучно жить на свете. Просто я товарищ хороший. Верный, преданный и надежный. А кое-кто корыстно этим пользуется. Я про Маринку.

Это она подобрала где-то на улице ничейного щенка, разглядела его импортную породу, назвала Мандарином и приволокла к себе домой. Ее коммунальные соседки ровно два дня кудахтали, сюсюкали и причмокивали над Мандарином, а потом поставили вопрос ребром. В результате Маринка пристала ко мне. Пристала — как не скажу что, — поклялась и побожилась, что будет приезжать каждый вечер и выгуливать своего — не скажу кого, — а потом видно будет…

Мне бы сразу уточнить, что она имела в виду под «видно будет», но я как-то не догадалась…

…Десять минут спустя, когда лужа была вытерта, тапочка повисла на веревочке, а я приняла наконец прохладный душ и восстановила душевное равновесие, началось время завтрака.

Описывать это издевательство я не стану. Кончились для Оли тихие вдумчивые завтраки. Достаточно будет сказать, что после приема пищи — по-иному и не назовешь — я успела-таки выскочить с Мандарином на улицу, и он сделал все свои дела не на мой пол, а под ничейный кустик.

Вот теперь Ольге Юрьевне можно было идти на работу и мечтать, что четвероногий квартирант дотерпит до вечера и воздержится от сюрпризов.

Ага, шас.

Пока я одевалась в коридоре и прислушивалась к суровому урчанию и постукиванию, доносившемуся с кухни — Мандарин бился головой в закрытую дверь и пытался напугать ее, чтобы она открылась, — я подумала, что за эту жуткую неделю был только один просвет в моей грустной жизни. Позавчера Мандарин сумел откопать где-то навсегда потерянную левую зеленую босоножку. Он выволок ее в коридор и показал мне. Правда, он полностью измусолил ремешок, но зато вещь нашлась!

— Пока, Мандарин! — радостно крикнула я, отперев входную дверь.

Мандарин ответил мне жалобным поскуливанием: он уже знал, что на весь день остается один, и заранее огорчался этой перспективой.

— Вечером придет твоя законная хозяйка, — злорадно предупредила я его, — вот ей и будешь жаловаться, засранец! — подвела я итог и захлопнула за собой дверь.

Моя «Лада» стояла перед подъездом и ждала, когда я к ней подойду. Раньше я почему-то обижалась на ее склочный характер, но теперь ситуация изменилась и «Лада» ходила в явных фаворитах. Выезжая со двора, я не выдержала и пожаловалась ей:

— Надул прямо в тапочку, представляешь?! А когда я его выкинула из комнаты, он еще начал ругаться!

«Лада» достойно промолчала и даже не звякнула в ответ ни одной из своих железок.

А между прочим, Маринкины подарки мне одним Мандарином не исчерпывались.

Вот уже целую неделю я была вынуждена приходить домой с работы не раньше десяти вечера, а один раз меня даже не хотели пускать в свою собственную квартиру. И все потому, что найденный в недобрый час слюнявый Мандарин познакомил Маринку с Кириллом…

Я подъехала к зданию редакции за двадцать минут до начала рабочего дня. Это еще одно прибавление к моему тайному счету к Маринке. До появления в моей жизни плюшевого Мандарина я могла себе позволить расслабиться и немножко припоздниться — начальник все-таки. Но сейчас я вылетаю из дома как ошпаренная и мчусь на работу, словно там для меня сосредоточены все радости жизни. В общем так оно и есть, конечно, но поспать чуть-чуть подольше мне тоже нравится. Точнее нравилось.

В такую несусветную рань в редакции из всех сотрудников был только Ромка — наш воспитанник, курьер и мишень наших общих педагогических порывов. Ромка обучался компьютерному набору и так увлекся этим нелегким делом, что, когда я появилась у него за спиной, он даже не заметил моего присутствия. На экране его монитоpa азартно махали конечностями два противных урода из игрушки «Mortal Combat».

— Сколько делаешь знаков в минуту? — рассеянно поинтересовалась я, проходя мимо него, и Ромка, тихо ойкнув, быстро нажал кнопку «Reset» на системном блоке. Компьютер начал перезагружаться, и игра пропала из поля зрения начальства. Меня то есть.

«Быстро научился реагировать», — подумала я и направилась к своему кабинету.

— Ольга Юрьевна! — бросился за мной Ромка, потрясая какими-то листами в руках.

— Почта? — спросила я, оборачиваясь.

— Нет, — радостно улыбаясь, ответил он, — у меня есть предложение для улучшения внешнего вида нашей газеты! — выпалил Ромка и подал мне отксерокопированные фотографии собак разных пород.

— Не надо, — я не удержалась и поморщилась от этого зрелища, — у нас серьезное издание и… и вообще я не люблю собак, — закончила я и спряталась в кабинете.

Бросив сумочку на столешницу, я достала сигареты из ящика стола и раздраженно закурила.

«Пора кончать с этим безобразием!» — подумала я и твердо решила сегодня объявить Маринке свой окончательный вердикт. Пусть выбирает: или Мандарин, или Кирилл. Ольга Юрьевна двоих уже не выдерживает.

С Кириллом, как я уже говорила, Маринку познакомил Мандарин. Случилось это способом простым и действенным, даже немножко романтичным. В один из двух дней, когда Мандарин жил еще с Маринкой, они вечером гуляли по улице, и несколько больших собак напугали их обоих.

Подробностей этой жуткой истории я не помню. Но, по словам Маринки, когда положение стало совершенно безнадежным — то ли она с Мандарином залезла на мусорный ящик, то ли просто стала громко кричать и размахивать сумкой — второе вероятнее, — вдруг появился былинный чудо-богатырь по имени Кирилл и спас перепуганную красавицу вместе с ее сопливым щенком.

Вспоминая эти подробности, я не удержалась и зевнула: очень пикантная история и такая интересная! Все закончилось гулянием под луной с постоянной передачей Мандарина с рук на руки — он, видите ли, уснул-с, а Маринке нести его было тяжело-с. А самое любопытное то, что Маринка постеснялась вести Кирилла к себе в гости, хотя ей этого очень хотелось: он немножко пострадал в честном бою с собачьим племенем, что-то ему там испачкали и порвали. Маринке подумалось, что будет неудобным показывать, что она живет в коммуналке, и объяснять кавалеру, что вся толпа, которая выскочит в коридор из комнат им навстречу, — всего лишь соседи, а не ее родственники.

Когда Мандарин благополучно переселился жить ко мне на срок, обозначенный туманным выражением «там видно будет», Маринка, приезжая вечерами выгуливать этого паршивца, сообщила адрес своего местопребывания и Кириллу.

Маринка клялась и божилась, что Кирилл ее не правильно понял, но когда я однажды по ее просьбе пришла домой позже, чем обычно, то сначала не смогла отпереть дверь. Потом мне открыла растерянная Маринка и сказала:

— А, это ты…

Я ничего не смогла возразить на это ее наблюдение и просто кивнула в ответ. Я вошла в прихожую и увидела выглядывавшего из комнаты высокого парня в темно-зеленом костюме. Он был приятен, не скрою: светловолосый, коротко стриженный, с заметной смешинкой в умных глазах. Как всегда, Маринка оттяпала себе очень лакомый кусочек.

— Здравствуйте, — улыбнулся мне парень и добавил поразительную вещь:

— Марина и не говорила, что ждет гостей!

У меня непроизвольно приоткрылся рот от удивления, но, поймав умоляющий взгляд Маринки, я его тут же осторожно и прикрыла, ограничившись уклончивым покашливанием.

Вскоре Маринка пошла провожать Кирилла, взяв с собою Мандарина и накинув мою красную куртку: внезапно пошел дождик. К Кириллу должны были подкатить какие-то его друзья, и он собирался уехать с ними на их машине.

С того вечера так и повелось.

Маринка наобещала и поклялась мне, что она все объяснит Кириллу, как только зайдет разговор да представится случай, но все это продолжалось и продолжалось…

В редакции захлопали двери, послышались шаги и голоса. Я навострила уши. Слегка шаркающе прошел на свое место Сергей Иванович Кряжимский, самый старший наш сотрудник. На нем, по сути дела, и держится газета, когда меня захватывает очередное дело или расследование. Впрочем, когда не захватывает — тоже, потому что он знает в издательском деле все и всех.

Я решила выйти и поздороваться с ним. Когда я вышла из кабинета, в редакцию влетела запыхавшаяся Маринка.

— Привет! — крикнула она на ходу и схватила со своего стола электрический чайник. Маринка у нас курирует кофейный вопрос и, надо признаться, справляется с этим делом великолепно.

— Ты давно уже здесь? — спросила она меня, не останавливаясь и направляясь за водой.

— С утра, — вздохнула я, поздоровалась с Сергеем Ивановичем и вернулась к себе. Ну как вот сказать ей, чтобы забирала свою собачонку?

Я подошла к окну и выглянула на улицу. Ничего любопытного мне там не показали. Я зевнула и подумала, что начинаю уже подкисать: чего-то в жизни не хватало. Остренького, например. Приключения с Мандарином за остренькое я не считала. Если только за мокренькое.

— Знаешь, кого я вчера встретила? — раздался сзади Маринкин голос, и я от неожиданности вздрогнула. Надо же так задуматься, что уже не слышу, как дверь за спиной открывается! Так, пожалуй, можно и маньяка не заметить!

— Кого же? — недовольным голосом спросила я и почесала кончик носа, чтобы скрыть замешательство.

— Ирку Черемисину! — ответила она и, видя, что я не реагирую на это имя, пояснила:

— Ну ты должна ее помнить, она училась вместе с тобой на одном курсе. Я с ней позже познакомилась у одних знакомых. Она тебя, между прочим, помнит, и очень хорошо. Ну, пигалица такая рыжая в очках?

— Нет, — призналась я и спросила на всякий случай:

— И как она?

— Замуж пока не вышла, — высказала самое главное Маринка и быстро продолжила:

— Мы с ней поговорили не очень долго, обеим было некогда. Она передавала тебе привет и приглашала зайти к себе на работу… Да помнишь ты ее, она мне рассказывала, что всегда на свои дни рождения готовила торт-суфле и вам всем так нравились эти торты, что ей ни кусочка не оставалось. Ну?!

— Что — ну? — улыбнулась я. — Конечно, я прекрасно помню эти торты. Кстати, у меня никогда не получались такие же.

— И у меня торт-суфле не получается, хоть тресни, — призналась Маринка, — хотя я делала его только один раз.

— И я тоже, — ответила я, и мы обе рассмеялись.

Ну и как тут Маринке отказать от квартиры? Ладно, потерплю еще чуть-чуть.

— Так вот, Ирка сейчас работает ведущим менеджером в фирме «Орифлейм»! Это на первом этаже «Материка», знаешь, где?

— Чем только филологи не занимаются! — удивилась я. — Некоторые еще и в газетах работают. И Ирине нравится ее работа?

— Еще бы! А какие у них крема, — закачала головой Маринка, — мама моя дорогая! Она нас приглашала к себе, обещала обслужить и нагрузить по полной программе. Я думаю, что тебе нужно идти прямо сейчас!

Маринка слегка нагнулась, наливая мне кофе, и поэтому не заметила моей реакции. А я, мягко говоря, немножко удивилась.

— А почему это я должна идти, а не ты, например? — осторожно спросила я.

— Она хочет поговорить о рекламе в нашей газете, а это только с тобой — раз, — сказала Маринка, пододвигая ближе ко мне сахарницу и снимая с нее крышку, — ты с ней лучше знакома, чем я, — два, и вообще, я считаю, что ты более опытная дама и сумеешь выбрать то, что нужно нам обеим, — три, — привела Маринка весьма серьезные доводы, и я задумалась.

«А почему, собственно, и нет? На улице вовсю бушует самое безобразное межсезонье, и если от него вовремя не прикрыться качественным кремом, то скоро будет и незаметно, что Маринка на целый год старше меня… К тому же срочной работы на сегодня нет, визитов запланированных — тоже…»

Я отвлеклась от мыслей и обратила внимание, что Маринка продолжает описывать невиданные ею самой чудеса пещеры моей знакомой.

— Оля, Оля, — чуть ли не постанывая, перечисляла она, — трехсоставная очищающая маска на основе экстрактов южноамериканского кактуса…

— С иголками? — сразу же заинтересовалась я.

— Что? — словно очнулась Маринка, остановившись на полуслове. — Что ты сказала?

— Ладно, ладно, — успокоила я ее, допивая кофе, — не могу сказать, что твои слова произвели на меня сильное впечатление, но почему бы и не прогуляться? Она там сейчас будет?

…Так вот и получилось, что, придя к себе на работу очень рано, я на ней долго и не задержалась.

Магазин-салон «Материк» располагался невдалеке от железнодорожного вокзала в двухэтажном здании, с плоской крышей и огромными окнами. Раньше здесь находилась студенческая столовая университета, теперь студенты если тут и бывали, то только по ошибке, потому что ничем съедобным в «Материке» не торговали. Зато продавали здесь все остальное.

В основном ассортименте здесь была мебель для квартир и офисов, отделочные материалы и одежда. Но если походить подольше и посмотреть повнимательней, то в каком-нибудь закутке можно было обнаружить и индийские благовония, и эротическую литературу. Короче говоря, салон работал по принципу: давайте ваши деньги, а товар мы вам подберем.

Вспомнив Маринкины объяснения, я подъехала на «Ладе» ко входу в магазин и поставила там свою металлическую подругу. Выйдя наружу, я, однако, не пошла в широко растворенные двери салона, а завернула за угол и направилась вдоль забора одного из корпусов университета к заднему двору.

Дорога была нормальной ширины для пешехода, но если бы навстречу выехала какая-нибудь машина, мне пришлось бы прижаться к университетскому забору — высокой, когда-то помпезной ограде, но сейчас уже безнадежно проржавевшей, а кое-где и покосившейся.

Не успела я порадоваться мысли, что путь свободен, как сзади раздался короткий автомобильный сигнал. Я оглянулась и отшатнулась в сторону: белый «Москвич» подкрался ко мне так неслышно, как Маринка сегодня в кабинете. «Москвич», сбавляя скорость до минимума, дал мне возможность прижаться к забору.

Медленно проезжая мимо, шофер «Москвича» не показал мне свою наглую рожу: он был закрыт от меня тонированными стеклами автомобиля. Будучи, однако, девушкой общительной, я кивнула ему и поблагодарила за предупредительное отношение ко мне. А мог ведь и просто задавить.

Пропустив машину мимо себя, я пошла дальше. «Москвич» остановился в конце дорожки, напротив прохода к задней двери салона. Из машины никто не вышел. Гордо задрав нос, я уже молча промаршировала мимо, не глядя по сторонам, и, миновав раскрытые синие металлические ворота, прошла еще немного, толкнула дверь и вошла в салон «Материк», так сказать, с тыла.

«Орифлейм» располагался за белой не очень чистой дверью, сразу же у входа. Рядом с дверью находилась лестница, ведущая на второй этаж. Когда я к ней подошла, справа выскочил охранник в камуфляже — молодой мальчик лет восемнадцати.

— Вы к кому, девушка? — спросил он меня, что-то дожевывая на ходу.

— Мне — сюда, — кратко ответила я, показывая на блестящую рекламную этикетку «Орифлейма». Этим жестом я сама себе напомнила Виктора, нашего редакционного фотографа и самого величайшего молчуна на свете. Охранник, ничего не ответив, тут же ушел.

Постучавшись, я открыла дверь представительства «Орифлейм» и сразу же попала в стеклянно-пахучее царство косметики.

Офис был небольшой: пожалуй, даже немного поменьше моего кабинета. Все стены по периметру комнаты были уставлены прозрачными стеллажами с образцами товаров — огромное количество банок, баночек, пузырьков, пузыречков и туб. Посередине офиса стояли три придвинутых торцами друг к другу стола. В самом конце сидела в одиночестве Ирина Черемисина в большущих очках и с умнейшим видом перекладывала каталоги. У нее за спиной белела дверца холодильника. Рядом с холодильником находилось закрытое жалюзи окно, выходящее во двор.

Подняв на меня глаза, Иринка моментально стряхнула с себя всю важность.

— Привет, Оль! — воскликнула она, вставая.

— Привет! У тебя сегодня день рождения? — спросила я ее, подходя ближе.

— Нет, — удивленно ответила Ирина.

— Значит, твоего знаменитого торта не будет, — притворно огорчившись, вздохнула я.

— Зато есть пиво и фисташки! — объявила Ирина. — Я здесь полноправная хозяйка, замечаний никто делать не будет. Ты пиво пьешь?

— Вот сейчас и посмотрим, — ответила я, и наш с нею старинный контакт наладился снова.

Я села рядом с нею за стол, Ирина, протянув руку, открыла дверцу холодильника и достала две бутылки «Балтики». Из-под стола появились два стеклянных стакана.

— А я видела, что ты идешь. Через окно, — улыбаясь, объявила Ирина. — Это был твой знакомый в машине? — вдруг спросила она.

Я непонимающе вытаращилась и покачала головой.

Она слегка покраснела.

— Я случайно выглянула и увидела, что тебе посигналил «Москвич»… — пояснила она.

Я фыркнула и просто не нашлась, что ответить.

Внезапно послышался какой-то грохот, словно уронили что-то тяжелое на втором этаже. Совершенно рефлекторно я подняла голову.

— Над нами бухгалтерия «Материка», — поморщившись, пояснила Ирина, — там постоянно или празднуют, или какие-то разборки учиняют.

— Всегда в первой половине дня и всегда с таким грохотом? — улыбнулась я.

— Ты знаешь, почти всегда, — ответила Ирина, наливая мне пиво в стакан, и мы, посмотрев друг на друга, рассмеялись. — У них там такой приятный директор, Андрюшей зовут, — вдруг мечтательно произнесла Ирина и подняла свой стакан:

— Поехали?

— За него, что ли? — спросила я ее.

— Сначала за нашу встречу, — улыбнулась она.

Разборка на втором этаже тем временем, судя по доносившемуся оттуда аккомпанементу, входила в основную свою фазу. Там опять что-то уронили, потом пронзительно вскрикнула женщина и послышались два сухих щелчка. Подобные звуки я уже слыхала в своей жизни: слишком уж это было похоже на выстрелы.

Я переглянулась с Иринкой. Она равнодушно пожала плечами:

— Мы просто арендуем у них помещение, — объяснила она, — плевать, чем они там занимаются, хоть групповухой. Как тебе пиво?

— Нормальное, как и должно быть, — рассеянно ответила я ей.

Мысли мои уже были заняты совсем другим. Я продолжала прислушиваться к событиям наверху. Раздался громкий топот ног по лестнице.

— Ой, что-то там не то, Ирка, — сказала я, — давай посмотрим, а?

Мы подошли к двери. Осторожно, чтобы никого не задеть дверью и, разумеется, чтобы самой не получить ею же по лбу, я медленно отворила ее и выглянула наружу.

Я увидела все еще жующего охранника, вышедшего к лестнице посмотреть, что же там происходит. Перехватив мой взгляд, он кивнул, и тут раздался еще один щелчок. Охранник, вскрикнув, упал навзничь. Я дернула дверь на себя, оставив только небольшую щель, чтобы видеть развитие событий.

По лестнице быстрым шагом спустились двое мужчин в темных джинсовых костюмах. У обоих на головах были черные вязаные шапочки, опущенные на лица. Сквозь прорези блестели только одни глаза. Идущий первым держал в поднятой руке пистолет, у второго была большая зеленая спортивная сумка.

Не отвлекаясь больше ни на что, они перешагнули через лежащего на полу охранника и вышли на улицу.

Я быстро вернулась в офис, прикрыв за собою дверь.

— Что там такое? — спросила стоящая тут же Ирина, удивленная моим видом.

— Не высовывайся, — коротко ответила я, схватила свою сумку и подошла к окну. Отогнув полоску жалюзи, я снова увидела тех двоих в масках. Они подбежали к знакомому мне «Москвичу» и сели в него. «Москвич» рванул с места и выехал со двора.

Расстегнув сумку, я выхватила свой сотовый и набрала номер. Маринка оказалась на месте.

— Маринка, — прокричала я, — быстро Виктора к «Материку». Здесь вооруженный налет.

— А как же ты там?.. — собралась было Маринка развести по своему обыкновению охи да вздохи, но я уже отключилась.

— Как — налет? — пролепетала Ирина, потрясенно глядя на меня.

— Как в кино, — ответила я, — пошли посмотрим, они уже ушли.

Не дожидаясь ответа, я вышла в коридор и нагнулась над охранником. Сзади меня тяжело задышала Ирина.

— Господи, что же это, а? — простонала она. — Неужели убили?

— «Скорую» вызывай, быстро, — скомандовала я и медленно пошла по лестнице вверх.

Очутившись на площадке второго этажа, я заглянула в первую же приоткрытую дверь.

Эта была бухгалтерия «Материка», шум из которой я слышала несколько минут назад. Сейчас здесь царил переполох. Две женщины, причитая, толклись над сидевшим на диванчике молодым парнем. Одна из них — коротко стриженная ненатуральная блондинка, как мне показалось, средних лет и средней фигуры, но в мини, присела перед парнем на корточки и ваткой протирала его щеку. Вторая, примерно такого же возраста шатенка, но в более приличном для ее возраста костюме, стояла сбоку от первой и вытирала парню вторую щеку.

Девушка, стоявшая около двери, громко кричала в телефонную трубку про ограбление. Увидев меня, она вскрикнула еще громче и схватилась за грудь.

— Ой, а вы к кому? Не работаем, не работаем! — визгливо выдала она и бросилась ко мне, явно собираясь вытолкнуть меня вон из комнаты, но остановилась в полушаге от меня, раскрыв рот.

Я молча отступила назад и вдруг почувствовала, как меня больно схватили сзади за правое плечо. Я оглянулась и увидела двоих мужчин в камуфляже и в черных масках на лицах. В руках у них были автоматы.

«Мамочка моя, — подумала я, — неужели они еще не все взяли и вернулись?!»

Глава 2

— Лицом к стене! — рявкнул мне стоящий ближе «камуфляжник» и рывком повернул меня и буквально швырнул на стену рядом с дверью в бухгалтерию.

Позади меня послышались топот и шарканье ног. Снова завизжала девушка, держащая трубку телефона, но на этот раз ее визг оборвался на верхней ноте, словно кто-то внезапно выключил звук этого громко-орательного устройства.

Я осторожно повернула голову вправо и краем глаза заметила среди толпы «камуфляжников» одного майора в обычной милицейской форме.

«ОМОН!» — наконец-то догадалась я и повернулась к ним. На меня отреагировали мгновенно и опять повернули носом к стене. Хорошо еще, что не ударили прикладом.

— Не шевелиться, — проорал над ухом грубый голос, и я, вздохнув, решила послушаться. Сделать ничего я все равно не могла, а если Виктор не опоздает, то сумеет нащелкать несколько интересных кадров.

— Вы кто? А вы? Кто звонил? — слышала я вопросы, задаваемые резким голосом.

Прислушиваясь к нестройным ответам и командам по рации, я получила почти полное представление о том, что здесь произошло.

Значит, так. Полчаса назад менеджер первого торгового зала позвонила и сообщила бухгалтеру, что два инспектора из КРУ сейчас идут к ней. Действительно, открылась дверь — и вошли два человека в масках. Находившийся в это время в бухгалтерии исполнительный директор «Материка» Крючков Андрей Николаевич попытался смело, отважно и глупо что-то предпринять, за что был бит одним из нападавших по лицу. Второй мужчина в маске в это время произвел из пистолета выстрел в потолок и еще один в стену над головой бухгалтера-кассира, и она без дополнительных напоминаний открыла сейф, в котором хранилась месячная выручка всего салона в размере почти тридцати тысяч долларов. После чего деньги переложили в зеленую сумку, и оба налетчика быстро удалились. На чем уехали бандиты, присутствующие здесь работники салона не видели. Всю эту полученную информацию, только в сжатом виде, майор прокричал в свою рацию и объявил операцию «Перехват».

— А это кто? — меня развернули лицом к комнате, и сперва я увидела перед собой майора и хорошо разглядела его. Он оказался толстым, плохо выбритым, и от него сильно пахло «Диролом», который майор жевал чуть ли не с остервенением, очевидно, этим упражнением увеличивая приток крови к головному мозгу, что должно было стимулировать его умственную деятельность.

Подняв глаза над фуражкой майора, огромная изогнутая тулья которой доходила мне до подбородка, я увидела у него за спиной честные лица работников бухгалтерии. Они почти в один голос заявили, что первый раз меня видят. Между прочим, это было не правдой, видели они меня по меньшей мере второй раз — первый был, когда я открыла дверь и заглянула в бухгалтерию. Но путать показания бухгалтеров я не стала и проявила великодушие: им и так сегодня досталось.

— Вы кто? — пролаял мне в подбородок майор, и мне показалось, что он даже привстал на цыпочки, чтобы мне было слышнее.

— Бойкова Ольга Юрьевна, главный редактор газеты «Свидетель», — постаралась чеканно произнести я, но получилось это у меня как-то не очень внушительно.

— И что вы здесь делаете? — отнюдь не светским голосом поинтересовался майор. — Пишем репортажи по свежим следам, да? Только откуда этот след?

— Я зашла к подруге в «Орифлейм» на первом этаже, услышала шум и решила подняться…

— Едете с нами, короче, — пресек майор мои объяснения и повернулся ко мне своей низкой кормой.

— Основание? — воскликнула я.

— Газета «Свидетель», говорите? Вот и будете свидетелем, — отрезал он, не повернувшись, и мне показалось, что он даже немного повеселел от своей шутки. Вот бы и мне так научиться.

На улицу вывели меня и всех, кого нашли в бухгалтерии. «Скорая помощь» уже увезла незадачливого охранника, и перед выходом стояли только два фургона «Газель» с рекламой итальянской минеральной воды на бортах и один «жигуленок» шестой модели.

Подходя к приветливо распахнутым дверцам ближайшей «Газели», я посмотрела вправо и заметила за забором университета Виктора. Действуя совершенно спокойно, словно вооруженные ограбления магазинов у нас в городе происходят каждый день, а главных редакторов пихают автоматом в спину в машину вообще по три раза в будние дни и по четыре в выходные, Виктор делал снимки, перемещаясь с места на место, выбирая удачные ракурсы.

Я махнула ему рукой и улыбнулась. Бравада, конечно, но положение у меня было глупейшим, и, наверное, в тот момент я пыталась показать, что и глупее видали.

Мой необдуманный жест заметил майор, шаркающий сзади.

— Это еще что там за клоун?! — взревел он и, оттолкнув меня, рванул вперед. — Мужик, а ну давай сюда!

Что он подразумевал под этим «давай», мне было неясно, но его пятнистые ребятки, очевидно, прекрасно понимали язык своего шефа. Двое из них бросились к забору, собираясь преодолеть его с разбега. Одному из них это почти удалось. В этот момент Виктор сделал еще один кадр.

Что произошло дальше, мне досмотреть не дали, потому что подошла моя очередь загрузиться в «Газель». Получив два толчка: один грубоватый в спину, а другой мягкий по… не скажу куда, я вскарабкалась по трем ступенькам и прильнула к окошку.

Прежде чем меня оттащили от него, я заметила, что двое омоновцев через забор перелезли, но Виктора по ту сторону уже не было.

«Желаю вам искать его долго-долго, ребятки», — позлорадствовала я и, оберегая себя от дополнительных мужских прикосновений, сложила ручки на коленках и решила поиграть в паиньку, по крайней мере до тех пор, пока меня не привезут куда-нибудь.

Моими соседями справа и слева оказались разнесчастные работники бухгалтерии, а также молодой парень с подпорченной физиономией, сейчас я уже была в курсе, что это местный директор с благородной фамилией Крючков. Почему-то некстати вспомнились слова Иринки Черемисиной про него. От нечего делать я постаралась рассмотреть лицо побитого директора, но кроме лихой челочки и длинных ссадин на щеке не заметила ничего интересного.

Дверцы «Газели» захлопнулись с лязгом и стуком, сразу же стало сумрачно. Через полминуты машина вздрогнула и начала медленно выезжать. Я вздохнула и закрыла глаза, правильно сообразив, что в ближайшее время ничего достойного внимания не предвидится.

Оно, достойное моего внимания то есть, началось сразу же по приезде. Ехали мы не очень долго, вероятно, с полчасика, не больше.

Нас вытряхнули из этой душной металлической консервной банки, которую конструкторы наверняка задумывали как сравнительно комфортабельную кабину, но у них это получилось плохо. Потом, после быстрой маршировки по лестницам и коридорам, не знаю как другие, а я попала в малюсенький кабинетик.