Во-первых, этот человек, далекий от интеллигентной и образованной среды, по складу своего ума вполне мог нанять кого-то для убийства женщины и ребенка, чтобы нейтрализовать соперника. То есть, проще говоря, подставить Геннадия Шатрова, на которого он был, понятное дело, в большой обиде. Об этом свидетельствовали слова как Измайлова, так и Болдырева. Такие вещи, как сексуальная несостоятельность, мужчинами вообще переживаются с большим трудом, а такими амбициозными и возомнившими себя крутыми личностями, как Потапов, и подавно.

Лариса по своим каналам навела справки о Потапове и уже знала, что этот человек в начале девяностых был обыкновенным бригадиром рэкета в промышленном пригороде Тарасова. Потом, когда криминальная волна пошла на убыль, он сидел несколько месяцев в подвале отдела по борьбе с бандитизмом, но за «недостатком улик» был выпущен. А проще говоря, расплатился деньгами за свою свободу. Оставшихся у него средств хватило на то, чтобы открыть маленький, но стабильный бизнес — автостоянки.

Своей версией Лариса решила поделиться с майором Карташовым. Приехав к нему в управление рано утром, Лариса без предисловий заявила, что господин Потапов является наиболее реальным подозреваемым в этом деле.

— Кто это такой? — поинтересовался Карташов.

— Надо же, вы даже не знаете! — удивилась Лариса.

Ей пришлось объяснить, что это за тип и какие отношения связывают его с Илоной Болдыревой и Шатровым. Карташов хмыкнул, но отнесся к этой версии достаточно серьезно.

— Займитесь им, Олег Валерьянович, причем срочно. У меня такое предчувствие, что этот человек не ограничится тем, что уже сделал, и может в самое ближайшее время наломать дров и похлеще.

— Только прошу тебя: самой больше ничего не предпринимать в этом отношении, — заметил Олег. — У нас, как ты понимаешь, больше возможностей.

— Да, конечно. Но ты обещаешь держать меня в курсе событий?

— Естественно. Как только станет понятно, что Вован Потапов собирается себя проявить в очередной раз, я тебе сообщу. Сегодня же установлю за ним слежку.

— Спасибо, — Лариса поблагодарила Карташова и распрощалась с ним.

Пока у Кетовой больше не было никаких дел, и ей ничего не оставалось делать, как просто терпеливо ждать результата. Он, кстати, не заставил себя долго ждать.

Уже на следующий день Карташов позвонил ей и попросил приехать в управление.

— Смотри, — коротко сказал он, нажав на кнопку видеомагнитофона.

Лариса вгляделась в экран. На нем через некоторое время появилось крупное мясистое лицо с властным подбородком, массивной нижней челюстью.

Мощную борцовскую шею украшала внушительных размеров цепь. Даже на этой записи с достаточно посредственным качеством Лариса могла заметить, что лицо этого человека выражает непреклонную решимость, граничащую с фанатизмом, и злобу.

— Это и есть Потапов? — спросила она Карташова.

— Да, вчера я распорядился создать группу для слежки за этим субъектом. Люди из администрации Заводского района, кстати, имеют на него зуб Так что начальство дало добро. И вот что удалось отснять.

Человек на экране тем временем сел в машину, припаркованную возле подъезда, и поехал в сторону центра города. Он остановил машину в одном из дворов, где его уже ждал другой автомобиль, из которого вышли двое молодых парней в спортивных костюмах. На записи было четко видно, что в ходе состоявшегося между мужчинами обмена мнениями Потапов был крайне раздражен и настроен по отношению к двум другим резко агрессивно. Он буквально орал на них, брызжа слюной.

— Мне кажется, что это и есть непосредственные исполнители покушения на Шатрова, а не исключено, что и убийства под Большими Дурасами.

— Личности этих людей уже установлены, проводится оперативная проверка, — сказал Карташов. — Кстати, по предварительным сведениям, на время преступления в Больших Дурасах у них железное алиби. Чего не скажешь о моменте, когда стреляли по машине Шатрова.

Тем временем запись показала, что Потапов, выплеснув эмоции, отправился домой. По дороге останавливался у ларька, где приобрел две бутылки водки и какие-то продукты. После того как прибыл домой, никаких перемещений его по городу более зафиксировано не было.

— Скорее всего он просто пил.

— Наверное, — согласился Карташов. — В тот день, а это было вчера, он так и не вышел больше из дома.

— А сейчас что делает твоя группа?

— По-прежнему продолжает дежурить около его подъезда. Сегодня он пока еще тоже никуда не выходил.

— Сколько сейчас времени? — спросила Лариса.

— Половина двенадцатого, — посмотрев на часы, ответил Карташов.

— Думаю, что через некоторое время он появится, — уверенно сказала Лариса. — Ждать нам осталось недолго. А твоим людям лучше всего быть наготове, потому что я уверена, что господин Потапов готовится преподнести нам кое-что интересное…

— Женская интуиция?

— Не только. Просто анализ ситуации, психологического состояния и показаний людей, знакомых с ним. И пока он еще ничего не предпринял, давай-ка мы прикинем, против кого он может реально что-то сделать.

— Против Шатрова, конечно, — сразу же высказал мнение Карташов.

— Ты думаешь, это так просто? Сейчас он в больнице, где усиленная охрана. Об этом мне говорил его ближайший друг Измайлов. Но Потапов сейчас на взводе, и наверняка у него чешутся руки взять реванш после неудачи. Полагаю, что скорее всего он направит свои действия против Илоны Болдыревой, поскольку обижен в первую очередь на нее, да и сделать это ему в данный момент куда проще.

— И что же ты предлагаешь?

— Для начала позвонить ей. Дай-ка мне телефон.

Набрав домашний номер Илоны, Лариса после нескольких гудков услышала вялый, безжизненный голос:

— Алло?

— Добрый день, Илона, это тот самый частный детектив Лариса Котова, которая безуспешно пытается с вами встретиться.

— А, да, слушаю, — так же безразлично проговорила Илона.

— Я хотела бы у вас спросить: в последнее время не наблюдалось ли чего-то необычного и подозрительного в вашем доме?

— Что вы имеете в виду? — холодно уточнила Илона.

— Может быть, были какие-то незапланированные визиты или телефонные звонки?

Илона на некоторое время задумалась, потом сказала:

— К нам никто не приходил. А что касается звонков, то… Ну, несколько раз мне кто-то звонил и тут же бросал трубку. Но это обычное дело, так порой бывает. Мне непонятно, что, собственно, происходит? Что вам нужно? Извините, но я сейчас плохо себя чувствую и не хочу ни с кем разговаривать. Мне уже звонили из газеты и даже с телевидения, и мне надоело отделываться от навязчивых особ! — не очень вежливо завершила она свою мысль.

Лариса терпеливо объяснила:

— Я беспокоюсь о вашей же безопасности, девушка.

— А что о ней беспокоиться? Вы думаете, что со мной дома может случиться что-то плохое? В последнее время это единственное место, где я чувствую себя защищенной. У нас надежные двери и решетки на окнах, так что позаботьтесь лучше о себе.

Лариса прикрыла трубку рукой и быстро сказала Карташову:

— Он ей звонил, видимо, собирается приехать.

Скажи, что сейчас вышлешь группу к ней домой.

Карташов, понимающе кивнув, взял у Ларисы трубку и казенным голосом проговорил:

— Здравствуйте, майор Карташов из ГорУВД. Мы сейчас вышлем к вам наших сотрудников, потому что получили информацию, что вам угрожает опасность. Будьте, пожалуйста, дома, никуда не выходите и никому не открывайте дверь, кроме нас. Я приеду сам лично, покажу вам в глазок удостоверение.

И прежде чем ничего не понимающая Илона успела что-либо ответить, Олег Валерьянович повесил трубку.

— Она говорила, что кто-то звонил, но разговаривать не стал. Просто проверял, дома ли она, — объяснила ситуацию Лариса.

— На выезд, — поднимаясь, коротко скомандовал Карташов.

В этот момент раздался телефонный звонок на другом аппарате. Карташов снял трубку и, выслушав сообщение, ответил:

— Все понял.

После этого повернулся к Ларисе:

— Только что сообщили, что Вован Потапов вышел из дома и сел в машину. Полагаю, что он едет к Болдыревым. Теперь необходимо его опередить.

— Это не так сложно, потому что ему ехать с окраины, а нам всего пять минут, — заметила Лариса и тоже поднялась.

— Кто там? — послышался настороженный и испуганный голос Илоны из-за двери.

— Это я, Владимир, — нетвердым голосом ответил Потапов.

В его душе снова всколыхнулась волна злобы.

«Вот шлюха! Променяла меня на этого пидора! Мол, я не умею то, не умею се! Зато я жить умею! А вот ей недолго осталось… Сейчас я покажу тебе, тварь, на что я способен! Шваль!»

Уверенность еще сильнее окрепла в его мозгу.

— Ты пьян, — дрожащим голосом сказала Илона. — Я не желаю сейчас с тобой разговаривать.

Приходи, когда будешь в нормальном виде.

— Кто это пьян? — тут же взорвался Вован. — Я, что ль?

— Ты, что ль! — передразнила его Илона. — Чего тебе надо?

— Я ж сказал, поговорить! Чего ты в самом деле?

Открой, я просто поговорю с тобой, и все! Я придумал, что тебе подарить…

За дверью воцарилось молчание. Илона некоторое время раздумывала и взглядом обращалась за поддержкой к стоящим рядом с ней майору Карташову и двум милиционерам в масках. Карташов молча кивнул, пропуская ее вперед и становясь возле двери.

— Подожди немного, я не одета! — крикнула Илона каким-то срывающимся голосом.

«Что ты, твою мать, цаца какая! — с ненавистью подумал Потапов. — Забыла, наверное, как я тебя и так и эдак в свое время!»

В это время двое оперативников отстранили Илону от двери, а Карташов отпер один за другим все замки, защищавшие квартиру Болдыревых от воров и грабителей.

Вован даже не успел сообразить, что произошло, как ему вмиг скрутили руки и повалили на пол, прижав к виску дуло автомата. После этого его втащили в квартиру и принялись быстро обыскивать.

Почти сразу же из его правого кармана была изъята некая пластиковая игрушка.

— Смотрите, Олег Валерьянович, — повернулся к Карташову один из оперативников, протягивая ему вещицу.

Карташов взял ее в руки и, осмотрев, удивленно присвистнул.

— Вот это да! — сказал он, приподнимая голову Потапова. — Да ты у нас, оказывается, террорист!

Это же взрывное устройство!

— Пятнашка как минимум! — довольно весело поддержал Карташова первый оперативник.

— Да ты что, вышак! — уверенно возразил второй.

— Какой террорист, вы что, в натуре? Я просто с бабой пришел побазарить! — начал суетливо оправдываться Потапов.

— А это для чего с собой прихватил? — сдвинув брови, поинтересовался Карташов. — Чтоб разговор глаже пошел?

На это Потапов не нашелся что ответить. Илона зарыдала в голос, осознав, какая опасность ей только что угрожала.

— Ах ты, сволочь! — закричала она. — Ты что, убить меня собрался?! Да я тебя посажу!

— Мы его сами посадим, — тут же успокоил Илону майор. — В машину его! А вы, девушка, постарайтесь успокоиться. Если боитесь находиться одна, здесь может остаться наш сотрудник.

— Не надо, я лучше позвоню отцу, — сквозь всхлипывания выдавила из себя Илона.

Вован Потапов позволил поднять себя на ноги, вывести из квартиры и решил, что называется, напоследок хлопнуть дверью. В лучших традициях криминального мира он уже с лестничной клетки выкрикнул:

— Я тебя все равно достану, сука! Б… буду, достану на х..! Будешь знать, как пацанов кидать!

Эти слова произвели на Илону еще более шокирующее впечатление, и она, судорожно заперев дверь на все возможные засовы и замки, дрожащими пальцам набрала номер начальника телефонной станции.

После звонка отцу, который заверил, что тут же выезжает, Илона полезла в бар. Достав оттуда бутылку дорогого коньяка, она наполнила фужер до краев и залпом осушила его. Потом закурила и в раздумье опустилась в кресло.

То, что происходило вокруг, ее не радовало. Более того, это был полный крах ее мечтаний и ожиданий. Ведь она все представляла себе совсем по-другому: это был сплошной блеск антуража, который должен был обрамлять самый главный бриллиант — Илону Болдыреву, главную красавицу города и жену известного рок-певца.

В ее мечтах все было легко и просто: белоснежная яхта, улыбающиеся люди, ожидающие на берегу «Мерседесы» и повышенное внимание как к ней, так и к ее избраннику. Но внимание это должно было быть совсем не таким, каким в реальности проявляла его сейчас пресса.

Илона вспомнила ту самую статью, которую показал ей отец. Там «желтые» журналисты вдоволь куражились над «звездной» парой. На это в принципе можно было бы махнуть рукой, но сначала стрельба по машине, а потом и прямая угроза жизни вконец надломили ее нервную систему. Это была та реальность, которую не привыкшая к трудностям молодая девушка не в силах была перенести.

Она подумала о своем женихе и поймала себя на мысли, что ей, в сущности, безразлично, как он себя чувствует и что переживает. Главное, ее беспокоило одно: чтобы ей больше не пришлось пережить самой еще что-либо подобное. Она представила, что, вместо того чтобы сидеть сейчас и дрожать от страха, она могла бы преспокойно нежиться под ласковым солнцем Средиземноморья. Хоть с Костей Радченко, хоть с каким-нибудь еще молодым и беспечным повесой ее круга. Лишь бы не возникало никаких проблем!

Конечно, Шатров был не в пример этим мальчикам живее и интереснее, но факт оставался фактом — связь с ним принесла Илоне кучу проблем, с которыми она никогда не сталкивалась в прошлом и не желала сталкиваться в будущем. А это означало, что как ни крути, а о свадьбе сейчас не могло идти и речи.

Илона встала и налила себе еще коньяку. Взяв фужер, она стала ходить взад-вперед по комнате, пытаясь вспомнить моменты, связанные с Геннадием, и оценить свое отношение к нему. Слов нет, много было хорошего. Но, честно говоря, Илона отдавала себе отчет, что точно так же хорошо ей могло быть и с другим мужчиной. В конце концов, что она зациклилась на этих неотесанных гоблинах, бывших у нее раньше? Есть и более достойные кандидатуры, да и на Шатрове свет клином не сошелся.

Она вспомнила, что в предыдущую поездку с Геннадием в Москву на нее заинтересованно смотрели и другие эстрадные звезды. Кстати, более молодые и красивые. Так что она без мужского внимания в любом случае не останется.

Размышляя таким образом, Илона вдруг поняла, что за все это время, пока длилась вся эта канитель — каких-то два дня, — Шатров стал ей даже неприятен.

Собственно, разговоров о неземных чувствах между ними никогда и не шло. Но раньше ее это особенно не волновало, а сейчас, когда свалилось столько неприятностей, Илона только и мечтала о том, чтобы от них избавиться. А значит, и от Шатрова. И нужно прямо сказать ему об этом. Что дальше морочить голову и себе и ему? В конце концов, бывшие любовники иногда после разрыва могут остаться хорошими друзьями. Она вспомнила многочисленные статьи в журналах о нравах Голливуда. Ничего страшного в этом нет: там сходятся и расходятся, и никто особо не страдает по этому поводу. А у нас..;

Приняв решение, Илона успокоилась и даже повеселела. Она поедет в больницу немедленно и обо всем сообщит Геннадию, скинув наконец с себя этот груз.

Быстро одевшись, Илона вышла из квартиры и на лестничной площадке наткнулась на отца, который тут же встревоженно спросил:

— Ты куда?

— В больницу, сказать Геннадию, что свадьбы не будет! — выпалила Илона.

Болдырев изумленно застыл, но всего лишь на секунду. Потом Дмитрий Александрович рассудительно заметил:

— Я рад, что ты приняла верное решение. Я отвезу тебя туда сам.

Лариса сидела вместе с Карташовым у него в кабинете. Только что закончился допрос Вована Потапова и двух его корешей, которых в это утро тоже задержала милиция. Поначалу они, естественно, отпирались и все отрицали. Но против пластиковой бомбы возразить было сложно. В конце концов бравые оперативники выбили-таки из двух гоблинов показания о том, что они стреляли по машине Шатрова.

О Воване и говорить не приходилось — он должен был проходить по делу как организатор и вдохновитель преступных акций. Карташов, будучи в это утро в ударе, постоянно то ли в шутку, то ли всерьез вешал на Вована обвинения в терроризме, от чего Вован вяло отбрыкивался. После ареста с него вообще слетели вся спесь и боевой петушиный задор.

Сейчас он ругал себя последними словами за то, что его угораздило затеять всю эту возню ради мести какой-то мокрощелке и этому гнусавому шизофренику! Он вдруг с ужасом осознал, что из-за этих недостойных людей он будет вынужден париться на нарах несколько лет. И это в лучшем случае. Потому что под шумок борьбы с терроризмом его вообще могут обвинить в пособничестве исламистам и объявить резидентом Бен Ладена в Тарасове. Он знал, с провинциальных ментов станется…

Но поправить здесь уже ничего было нельзя, и майор Карташов, довольно помахивая папкой с «делом», отправился на доклад к начальству.

— Олег, тем не менее остается открытым вопрос: кто убил Яну Ковалеву? — спросила Лариса, когда он вернулся.

Карташов выразительно посмотрел на нее и ничего не ответил, потому что ответить было нечего.

— Давай посмотрим, кто у нас остается под подозрением. Есть еще бывший муж Яны, некто Дима Ковалев.

— Его уже проверили оперативники из Дольска.

Там все чисто, он как порядочный гражданин мирно трудился на молочном комбинате, когда все это произошло. О том, что он кого-то там нанял, я даже не хочу говорить всерьез.

— Ну что ж, — вздохнула Лариса. — Остаются старые персонажи: Шатров, его окружение, Зверева, Илона…

— Не смеши меня, пожалуйста, — хмыкнул Карташов.

— Олег, много раз бывало так, что самые невероятные версии, выдвигавшиеся мной, оказывались верными. Но я допускаю, что это не тот случай. Тем не менее я постараюсь все-таки поговорить с Шатровым и узнать его мнение на этот счет. Может быть, в деле появятся и другие люди, о которых мы еще ничего не знаем…

— Это дело твое, — пожал плечами Карташов. — По мне, лучше было бы, если б в убийстве сознался Потапов.

— Ты слишком много от него хочешь, — усмехнулась Лариса и встала.

Геннадий Шатров откровенно страдал, лежа на больничной койке. У него болела голова, немели пальцы, ко всему прочему он умудрился простудиться. Масла в огонь подлил и администратор Коротин, который не упустил случая прочитать Геннадию мораль по поводу его непутевого образа жизни.

— Не будет из тебя толку, — категорично заключил он свою обличительную речь.

Шатров, и без того раздраженный, разорался и выгнал Коротина за дверь. Оставшись один, он глубоко вздохнул и решил подумать о будущем. Итак, что он имеет на сегодняшний день? Сплошные неприятности. Сначала на него кто-то пытался повесить обвинение в убийстве. Потом стреляли по машине. И, как выяснилось, именно Илона спасла ему жизнь, поскольку настояла, чтобы они ехали на заднем сиденье, и Григорий принял на себя пулю, предназначавшуюся ему, Шатрову. Спасибо Илоне за это большое. Но… Какого черта он здесь парится на койке, а она даже не удосужится навестить его?

Эта мысль вдруг неприятно поразила Геннадия.

Тут же внутренний голос возразил: «А что бы вы хотели, батенька? На что вы, собственно, рассчитывали? Вы же сами настаивали на отношениях без особых обязательств друг перед другом!» Вот Юлька Зверева наверняка бы здесь и днем и ночью торчала, ему постель поправляла. Шатров подумал, что ему в данный момент хотелось бы больше всего увидеть не Илону, а Юлию Звереву, свою бывшую любовницу, с которой он, похоже, так легкомысленно в свое время расстался…

В это время дверь в палату открылась, и на пороге появился Коротин.

— Геннадий Николаевич, — официально обратился он к Шатрову. — Тут к вам… посетители пришли. Прикажете впустить?

Геннадий, уже открывший рот по поводу того, какого черта Коротин ему надоедает, нахмурился и сделал жест рукой — впускай, мол.

В палату вошла Илона, и Шатров еще больше нахмурился. К тому же он сразу заметил, что на ее лице явно были не любовь и сочувствие, а какая-то озабоченность и деловитость. Чувство радости от ее присутствия он не испытал. А мозг услужливо подбросил еще один маленький нюанс не в пользу невесты — ему показалось, что лицо первой красавицы города не такое уж безукоризненное, что у нее круги под глазами, а грудь вообще куда-то делась — не то скрылась под одеждой, не то вообще была несколько маловата. Просто он раньше этого как-то не замечал.

— Ну как ты здесь? — нервно спросила Илона.

Шатров сразу понял, что это дежурный вопрос, поэтому ответил столь же дежурно:

— Нормально, у тебя как?

— Только что Вована Потапова арестовали.

— За что? — поднял брови Геннадий.

— Взорвать меня хотел, подонок!

— Да ты что!

— Представь себе, крыша у мужика поехала.

— Ну, это его проблемы, — сухо ответил Шатров, уже переставший удивляться криминальным приключениям, в которые попадали в последнее время и он, и Илона.

— Ладно, это неважно, — отмахнулась Илона. — Знаешь, я не хочу отнимать у тебя много времени, ходить вокруг да около. Одним словом… я предлагаю тебе расстаться.

— Это еще почему? — спросил Шатров, но тут же понял, что задал этот вопрос по инерции. У него даже ничего не екнуло в груди, потому что, по сути дела, это не было для него неожиданностью.

— Да потому что из этого не получится ничего хорошего. Ничего путного. Сам посуди — один сплошной геморрой.

— Но ведь это не из-за наших отношений, — продолжал все по той же инерции возражать Шатров. — Всякое же случается в жизни…

— А я не хочу, чтобы такое было! — упрямо воскликнула Илона.

Шатров вздохнул и понял наконец, этот тридцатипятилетний мужчина, что перед ним — инфантильная девчонка, которая, увы, не годится ему в спутницы жизни. Поэтому, оценив ситуацию с позиций разума, он бросил:

— Ну как хочешь.

Внутри него сидела, однако, заноза. Она была связана с тем, что не он предложил расстаться. Но…

Когда это мягкотелый Шатров сам принимал какие-то судьбоносные решения? Всегда как-то плыл по течению. И раскрутился-то благодаря во многом другим людям — тому же Измайлову, да что греха таить, и Коротину. Но Геннадий Шатров умел себя успокаивать. Что ж, в данном случае, наверное, течение несет его в правильном направлении. Ведь свадьба — это, что ни говори, потерянное время, суета, опять же деньги… Геннадий вспомнил недовольное лицо администратора Коротина, вечно считающего каждый доллар и устроившего ему истерику по поводу расходов на свадебную церемонию. Да в общем-то прав Михаил, когда говорил, что необходимо делом заниматься и быстрее ехать в Германию и делать новые записи. Немцы тоже ждать особо не будут…

Илона продолжала что-то говорить и нервно ходить по палате, но Шатров почти ее не слышал.

— ..И вообще я тебя разлюбила, — донесся до Геннадия обрывок фразы.

«Так сильно любила, что за день разлюбила», — мысленно прокомментировал ситуацию Шатров и подумал, что эта фраза могла бы стать рефреном хита, который можно было бы продать какой-нибудь средненькой певичке и срубить за это лишнюю тысчонку баксов. А может, и полторы. А деньги не помешают — машину новую опять же покупать надо.

Он с иронией посмотрел на Илону, и та смутилась под его взглядом, осознав, что он все понимает, что это звучит фальшиво — ведь они никогда всерьез не клялись друг другу в любви.

— В конце концов, у тебя же есть Юлька, — выдвинула последний аргумент Илона. — Она тебя, мне кажется, по-прежнему любит. В последний раз когда я ее видела, она меня взглядом буквально просверлила.

— Ладно, Илона, хватит слов, — раздраженно прервал Шатров свою теперь бывшую невесту. — Ты сейчас иди, мне тут над песней подумать надо. — Он скосил взгляд на стоявшую рядом с койкой гитару. — Когда выйду из больницы, может быть, позвоню тебе. Ну, типа там, вещи, может, как забрать или что…

— Отлично, — просияла Илона, подскочила к Шатрову и одарила его дружеским поцелуем в щеку.

Оставшись один, Геннадий устало откинулся на подушку. Сейчас его снова начала охватывать злость.

«Черт возьми, эти женщины такие непоследовательные, один геморрой от них». Он порывисто протянул руку и взял телефонную трубку, быстро набрав номер.

— Я могу заказать три билета во Франкфурт на среду? О'кей!.. Моя фамилия Шатров…

Закончив разговор, Шатров хотел было положить трубку на место, но вдруг задумался. И набрал еще один номер.

— Здравствуйте, можно Юлю? Уехала? Куда? Не сказала? Извините…

После этого Шатров погрузился в совсем мрачное настроение. Однако продолжалось оно недолго. В дверях невозмутимым английским дворецким снова замаячил Михаил Коротин. На лице его было недоумение.

— Я, наверное, что-то не понимаю в этой жизни, — лишенным привычной язвительности голосом произнес он. — Гена, тут тебя Юлия Владиславовна видеть хочет…

— Пускай войдет, — сразу же оживился Шатров.

Зверева вошла в палату с неуверенной улыбкой на лице. В руках она держала пакет, по всей видимости, с продуктами.

— Ну, что ты там жмешься, иди сюда! — улыбнулся Геннадий.

Помешкав в неуверенности, Юля прошла и присела на краешек постели. Шатров привстал и обнял ее.

— Как твои дела? — несколько смущенно спросил он.

— Да ничего особенного! Лучше скажи, как ты, как ты себя чувствуешь. Я так испугалась, сразу хотела прийти, но… — Юля замялась. — В общем, стеснялась и не знала, как ты меня примешь.

— Как я могу тебя принять? С радостью, конечно, — сказал Шатров. — Ты же знаешь, я всегда тебе был рад, а сейчас особенно, когда мы с Илоной приняли решение расстаться.

Юля изумленно и недоверчиво посмотрела на Геннадия.

— Да, это наконец-то случилось, — облегченно выдохнул Шатров. — Примерно с час назад. И, в общем-то, наверное, все к лучшему.

— А ты знаешь, Миша не хотел меня пускать, — после неловкой паузы сказала Юля.

— Это еще почему?

— Он не знал, как ты отреагируешь.

— Миша просто дурак, — усмехнулся Шатров. — Кого я действительно рад видеть, так это тебя.

Между прочим, я тебя вспоминал последние дни.

— Правда? Я вообще-то тоже тебя вспоминала.

Все время думала о тебе и даже хотела объясниться.

— Мне кажется, что сейчас не совсем подходящее для этого время, — неуклюже выразился Шатров. — Вот выйду из больницы, а произойдет это скорее всего завтра, вот тогда и поговорим в неформальной обстановке. А то здесь — эти дурацкие больничные стены, тьфу! Я ведь никогда, никогда до этого не лежал в больнице! И вот ведь угораздил господь!

Зверева восприняла это по-своему, решив, что Шатров не очень-то хочет ее видеть, вздохнула и уже было встала, чтобы отправиться восвояси, но Геннадий удержал ее за руку.

— Ты меня не так поняла, Юля. В общем, если без лишних рассусоливаний, то я, если ты не против, хочу быть с тобой. Вот и все.

Шатров являл собой полное смущение. Словно начисто лишился в этот момент своей обычной манерности и высокомерия. Юля опять присела к нему на постель. Шатров обнял ее, покрыл поцелуями ее волосы, лицо и сказал:

— А я ведь знал, что ты ко мне придешь. Я всегда это знал.

Потом он вздохнул и, хоть ненавидел всякие пустые слова, сказал:

— Юля, я хочу попросить у тебя прощения. За все обиды, которые тебе причинил. Ты же знаешь, я тебя люблю.

— Я тебя тоже очень люблю, — прошептала Зверева.

Казалось, что вовсе не было времени, когда они были чужими, что произошла какая-то нелепая ошибка, какое-то досадное недоразумение вмешалось и разлучило на время этих людей, сумевших все же вовремя оценить и свои чувства, и существующую реальность.

В дверях снова возник неугомонный Коротин. Он уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, как вдруг, пораженный, застыл на месте…

Шатров прижимал к себе Юлю и что-то шептал ей на ухо, а она, улыбаясь сквозь слезы, гладила его по щеке и кивала в ответ.

Позади Коротина тем временем раздался гомон стайки молодых девчонок, проникших в больницу, поклонниц группы «Семь гномов», пришедших сюда подбодрить своего кумира.

— Я думаю, девочки, — обернулся, придя в себя, Михаил Анатольевич, — что сейчас совсем не время:

Геннадий Николаевич сильно занят. Приходите завтра.