— Простите, а где я могу увидеть Александра Владимировича Жакина? — обратилась она к сидящей за стеклом девушке.

— Он должен быть в своем кабинете, на втором этаже, — пояснила та. — Сразу увидите табличку — главный врач.

Лариса поблагодарила и стала подниматься на второй этаж, радуясь тому, что в медицинских учреждениях практически не задают вопросов, по какому поводу нужен тот или иной врач — почти все принимают за само собой разумеющееся, что перед ними потенциальный пациент. Только вот как объяснять свой интерес к Жакину ему самому, она пока еще не знала и надеялась определить это в ходе беседы.

На втором этаже ее, однако, ждало разочарование — дверь с табличкой «Главный врач» оказалась заперта. Ларисе ничего не оставалось делать, как присесть на один из стульев у стены и ждать.

Она просидела минут двадцать; мимо нее туда-сюда проходили люди в белых халатах, однако мужчин среди них не было и никто не отпирал нужную дверь. Наконец она увидела приближавшуюся из другого конца коридора пару. Высокий, очень полный мужчина в очках, в белой шапочке на голове, идущий вперевалочку, что-то говорил идущей рядом с ним молодой девушке в голубом халате. Когда они приблизились, Ларису неприятно удивила сюсюкающая манера разговора мужчины:

— Людочка, приготовьте мне, пожалуйста, кофе. Только покрепче, хорошо?

— Хорошо, Александр Владимирович, — с готовностью ответила девушка и простучала каблуками в конец коридора.

Александр Владимирович принялся отпирать дверь кабинета, Лариса встала и подошла к нему.

— Вы ко мне? — отдуваясь, спросил он, пришлепывая пухлыми губами.

— Да, к вам, — кивнула Лариса.

— Через минуточку заходите, хорошо? — раздувая и без того пышные щеки, попросил главный врач и, неуклюже пятясь и поворачиваясь, чтобы протиснуться в дверь, скрылся в кабинете. Однако через минуточку в кабинет прошагала Людочка с чашкой горячего кофе. Александр Владимирович, конфузливо улыбаясь и шутливо разводя полными руками, попросил заглянувшую следом в кабинет Ларису подождать еще пяток минуточек. Когда они истекли, он наконец соблаговолил ее принять.

— Садитесь, пожалуйста, — сложив пухлые губки бантиком и сглатывая слюну, предложил он, показывая на стул напротив своего стола.

Стол у Александра Владимировича был очень массивным; кроме того, сам он сидел не на стуле, а в кресле, тоже довольно большом, но и оно, кажется, с трудом выдерживало крупные габариты доктора. У Жакина были маленькие, заплывшие жиром серые глазки, казавшиеся еще меньше из-за круглых очков, колпак свой он снял, обнажив редеющие каштановые волосы, давно не стриженные и в беспорядке торчавшие на голове. Присмотревшись, Лариса обнаружила, что лицо у него довольно молодое, седых волос абсолютно нет и что ему никак не больше тридцати восьми, хотя на первый взгляд можно дать и все пятьдесят. Такое впечатление возникало в первую очередь из-за его избыточного веса, в результате чего он страдал одышкой и обладал тяжелой переваливающейся походкой, что здорово его старило. Он выглядел образцом добродетели и нравственности. Мысль о том, что этот внешне добродушный и безобидный с виду гора-человек мог изнасиловать несовершеннолетнюю девочку, показалась Ларисе абсолютно нереальной, и она уже подумала, что зря сюда пришла. Но раз уж пришла, то нужно задать соответствующие вопросы хотя бы для очистки совести.

— Слушаю, слушаю, — говорил Александр Владимирович как-то печально, возясь в кресле и пытаясь усесться поудобнее.

— Александр Владимирович, какая у вас машина? — в лоб спросила Лариса.

Жакин удивленно захлопал ресничками, зашлепал губами и поднял на Ларису растерянный взгляд. Вид у него был как у ребенка, которому неожиданно, безо всякой на то причины сказали, что сейчас он пойдет в угол вместо того, чтобы смотреть телевизор.

— То есть как… То есть что значит какая .. — закудахтал он.

— Ну, марка какая? И цвет? — продолжала уверенно спрашивать Лариса.

— Ну… «Шевроле», — пожав плечами, как-то обиженно ответил Жакин. — А что?

Что-то случилось с моей машиной? Или вы по поводу той аварии? Так там же все… так сказать… улажено. И претензий никто не предъявляет, я, так сказать, конфликт этот сразу замял, так что…

Жакин говорил очень быстро, шепелявя и отдуваясь при этом, что очень плохо отражалось на его дикции. Кроме того, его присюсюкивающая манера, а также в изобилии выделяющаяся слюна делали речь совсем невнятной, и Ларисе приходилось очень напрягать слух, чтобы понять, что хочет сказать этот губошлеп.

— Вы сегодня на ней? — спросила она.

— Да… — вконец растерялся главный врач. — А что такое, что происходит? Вы уж объясните мне, пожалуйста, а то знаете, как-то… так сказать… неожиданно все.

«Значит, Котов взял машину не у него», — ответила на один из своих вопросов Лариса, а вслух сказала:

— Ничего страшного. Дело в том, что идет проверка людей, имеющих красный автомобиль «Шевроле». Вы просто один из этого списка, вот и все. Если вы не знаете за собой никаких грехов, бояться вам нечего.

Верно?

— Простите, простите, — шепелявя, зачмокал губками Жакин. — А вы, собственно, кто? И что это, так сказать, за проверка, позвольте узнать? Вы из милиции?

— Нет, я из другого ведомства, — почти не соврала Лариса, думая, что, если Александр Владимирович потребует у нее документы, ей придется признаться, что она всего лишь частное лицо. А это значит, что он запросто может просто выставить ее из кабинета и отказаться отвечать на вопросы вообще. Такое с ней уже бывало. Но что еще можно было сделать в такой ситуации? Не пользоваться же липовыми документами сотрудника милиции!

— Вы простите, я всегда рад оказать… так сказать… содействие, но… Я не знаю, чем, собственно, я могу помочь? Я вам, кажется, уже ответил?

— Да, ответили на первый вопрос, — согласилась Лариса. — Но у меня тогда возникает следующий. Не можете ли вы припомнить, где были двадцать восьмого мая этого года?

Лариса заметила, как Жакин начал покрываться красными пятнами, пока постепенно не стал совсем пунцовым. Рот его стал еще более округлым и пухлым и горел на лице вишенкой.

— А что, собственно… А почему, собственно… — шлепанье губами стало совсем невнятным, а глазки виновато забегали из стороны в сторону.

«Неужели я на верном пути? — внутренне удивилась Лариса. — Неужели внешность может быть такой обманчивой? Почему он так нервничает, если ни при чем?»

— Александр Владимирович, я же говорю, что это обычная проверка, — постаралась подбодрить его Лариса и даже улыбнулась. — Скажите только, где вы были, и дело с концом! Я запишу эти сведения и отстану от вас.

— Но я, так сказать… Не помню совершенно, где я был, — заморгал глазками Жакин. — Это же было бог знает когда, разве я могу помнить…

На губах его пенкой выступили слюни.

— Ну, давайте попытаемся вместе, — пришла ему на помощь Лариса. — Это было воскресенье, вы наверняка не работали.

Вспомните какую-нибудь запоминающуюся дату, ближайшую к этому дню, и попробуйте, отталкиваясь от нее, восстановить события.

Александр Владимирович раздул щеки, потом выдохнул воздух и сокрушенно покачал головой.

— Нет, не помню! — почти умоляюще проговорил он. — Ну, хоть убейте — не помню. Вы уж простите меня, — он снова начал широко улыбаться, видимо, успокаиваясь. — Что поделаешь, что поделаешь, столько времени прошло… Если я вдруг что-то вспомню, я, конечно же, сообщу, если, конечно же, вы мне оставите ваши, так сказать, координаты…

Лариса, поняв, что продолжать разговор не имеет смысла, поскольку Жакин в этом случае свернет его сам, вздохнула и поднялась, сказав на прощание главному врачу:

— Вам перезвонят. Или вызовут. А пока извините.

Ларисе не хотелось оставлять Жакину свой телефон, по номеру которого он мог легко вычислить, кто она такая, а ей это пока было совсем не на руку. Жакин произвел на нее двойственное впечатление. Одно было несомненно — он помнит, где был в конце мая, но почему-то скрывает это. Нужно выяснить, по крайней мере, ходил ли он в тот период на работу. Желательно бы пообщаться еще с кем-то из его окружения, но с кем?

Подумав немного, Котова пришла к выводу, что вряд ли кто-то из сотрудников поликлиники предоставит ей какую-то информацию насчет своего главного врача.

Тем более вряд ли с ней захочет говорить жена Жакина, да и вообще кто-либо из его близких. А посему Ларисе ничего не оставалось делать, как вновь отправиться просить помощи у Карташова.

Олег Валерьянович, выслушав Ларису, на сей раз досадливо крякнул и почесал в затылке.

— Итак, ты предлагаешь мне заняться проверкой уважаемого человека, главного врача, лишь на том основании, что парализованная девушка — проститутка, заметим, — пардон, обоссалась при виде его машины.

Причем даже неясно, при виде его ли машины она, еще раз пардон, обоссалась.

Подполковник Карташов нечасто имел основания насмехаться над Ларисой и уличать ее в неадекватности действий. Поэтому данный случай он решил использовать на полную катушку своего таланта сатирика.

— Но у его машины смято крыло! — попробовала убедить Карташова Лариса.

— Ну и что? — пожал плечами подполковник. — Она же испугалась машины, а не помятого крыла. И потом, где гарантия, что ее изуродовал кто-то на красной машине?

Она могла испугаться и по другому поводу.

— Но что-то ведь нужно делать! — воскликнула Лариса. — Почему не постараться выяснить хотя бы, где он был в тот период, когда с Лелей все это случилось?

— А как ты будешь это выяснять? — хмыкнул Карташов. — Еще раз повторяю — на каком основании? Он же сам тебе сказал, что не помнит! И может твердить это сколько угодно, и никто не имеет права ему сказать — придется вспомнить. И даже я не имею.

— Хорошо, — сбавила тон Лариса. — Ты можешь хотя бы поручить кому-нибудь узнать, был ли в тот день Жакин на работе?

Это, я думаю, совсем не будет сложно для сотрудников твоего ведомства. И нисколько не скомпрометирует этого добропорядочного толстяка.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.