Полковник Гуров - Трудно украсть бога

Соваться на водохранилище мальчишке совсем не хотелось. О них ходили мрачные легенды. Когда-то они были построены великими императорами Константинополя для того, чтобы в городе всегда была вода, даже во время засухи или осады. То, которое собрался посетить Асим, было самым большим из них. Они были заброшены с приходом к власти султанов, и теперь там хозяйничали те, кому лучше было не показываться на глаза властям города: преступники и беглецы.

Главное, чтобы этот поход не оказался бессмысленным и Джура действительно был там. Хотя его еще нужно будет выманить… Говорили, что все эти водохранилища связаны какими-то ходами и тоннелями под старой частью древнего города.

Стамбул очень стар, и та его часть, которая греется под лучами солнца, всего лишь самая молодая верхушка огромного многослойного пирога. Где-то в глубине фундаменты старых зданий, тайные ходы императоров, застенки султанов…

Где находится спуск в подземную часть города, Асим знал от своих приятелей, облазивших все доступные места города. Но и они не совались туда, где хозяйничали преступники. Те не любили чужого внимания и могли тихо зарезать неугодного гостя, не посмотрев на его молодость.

Джура был не из таких. Он никогда бы не стал убивать, так, по крайней мере, утверждал хозяин. Для каких дел он нужен был Дауду, Асим не знал и, честно говоря, не очень-то хотел знать. То, что они оба остались довольны совместной «работой», было достаточной причиной для обращения к Джуре снова.

Асим закрыл за собой тяжелую дверцу из цельного куска дерева и очутился в полной темноте. Из глубины коридора, который уходил вниз, веяло холодом и сыростью. В контрасте с жаркой пыльной улицей это почти оглушало.

Мальчишка присел на корточки и достал из-под полы своего бешмета небольшой фонарь и огниво. Идти сюда без света было равносильно самоубийству, так что пришлось заглянуть обратно в гостеприимный дом Дауда за фонарем.

Спуск вниз был скользким и опасным. Слабый фонарь давал ровно столько света, чтобы различить неровности под ногами, но увидеть, что ждет впереди не позволял. Шаги отдавались гулким эхом где-то впереди. Там явно было большое пустое пространство, откуда доносились постоянные звуки капающей и струящейся воды. С каждым шагом становилось все более сыро и холодно.

Чарыки – короткие сапоги на толстой подошве – уже промокли, а Асим даже еще не вошел в хранилище. Наконец спуск кончился и стены тоннеля расступились. Мальчишка остановился перед необъятной и жуткой темнотой, полной капающих и плюхающих звуков.

Куда теперь? Хранилище, построенное во времена Римской империи, было сделано с размахом. Ходить в нем с таким слабым светильником в поисках человека можно долго. И если этот человек не пожелает быть найденным, то его и не найдут. Асим сделал несколько осторожных шагов и остановился на краю неглубокого бассейна, который уходил вперед и в стороны насколько хватало глаз. Потолок, поддерживаемый внушительными колоннами, которых тоже было не счесть, терялся в вышине.

Асим кашлянул. Оставалось только одно. Он поднял лампу к своему лицу и на свой страх и риск позвал:

– Джура, ты здесь? Это Асим, слуга господина Дауда. Он послал меня за тобой с одной просьбой. Ты здесь?

Некоторое время ответом ему были все те же звуки струящейся воды. Она тут текла отовсюду: по стенам, по колоннам, капала с потолка и забиралась за шиворот. Как здесь вообще можно жить, было совершенно непонятно. Хотя, конечно, прохладно, но уж очень сыро.

Наконец где-то слева плюхнуло что-то большое и тяжелое. Асим дернулся, но заставил себя стоять на месте. Теперь он слышал, что кто-то не спеша идет по воде в его сторону. Настораживало лишь то, что этот кто-то по-прежнему молчал.

– Джура? – настороженно спросил мальчишка. – Это ты?

– Трусишь? – донесся из темноты насмешливый вопрос.

Асим, к великому облегчению, узнал голос, хоть и искаженный быстрым эхом.

– Тут жутко, – признался он. – Ты один?

– Теперь это мой дворец, – ответил его собеседник, силуэт которого уже виднелся между ближайшими колоннами. – Конкурентов я изгнал.

Джура выпрыгнул из низкого бассейна рядом с Асимом. Он не изменился с тех пор, как тот видел его в последний раз: темные, почти черные глаза поблескивали из темноты, светлая, хоть и загорелая кожа, длинный нос, тонкие губы, волосы и бородка неопределенного цвета, который отсвечивал медью на солнце.

– Чего хочет твой хозяин? – спросил он, и мальчик впервые стал замечать в его речи легкий акцент, который он не мог определить.

– У нас там умирает паломник-монах из страны Русь. Ему нужно с кем-то поговорить, а мы его почти не понимаем. Дауд сказал, что ты знаешь язык. Это правда?

– Мне заплатят? – проигнорировал ненужный вопрос Джура.

– У паломника есть деньги, – кивнул мальчишка.

– Пойдем, поможешь мне кое-что прихватить. – Джура потянул Асима за собой в бассейн, и они пошли по неглубокой воде куда-то в глубь водохранилища.

– Можно тебя спросить? – не унимался Асим.

– О чем?

– Это правда, что ты вырос в этой Руси? Ты оттуда?

Джура на мгновение остановился, но тут же продолжил двигаться.

– Я оттуда.

Мальчишка понимал, что больше ему ничего не скажут, но любопытство мучило его слишком сильно:

– Тебя привезли как меня, ребенком? Ты помнишь свое настоящее имя? Как думаешь, я могу быть оттуда же, откуда и ты?

Джура рассмеялся и обернулся к Асиму. Да, он действительно мало походил на других собратьев по профессии – те почти никогда не смеялись.

– Неужели брат тебе не говорил, откуда вы родом? Он-то уж помнит наверняка…

– Скажи, если знаешь, – умоляюще попросил Асим.

– Я не знаю, – покачал головой Джура и возобновил движение в темноту. – Но могу сказать, что ты из тех стран, которые завоевал султан. А судя по твоей светлой коже, но темным волосам и глазам… может быть, ты румын или болгарин. Спроси брата. Но мы с тобой точно не из одних мест.

Асим надолго замолчал, пробуя на вкус эти сложные и странные названия, запоминая их. Он так погрузился в свои мысли, что чуть не подпрыгнул, когда что-то скользнуло по его ноге под водой.

– Ай! – вскрикнул он, от неожиданности отскакивая.

Эхо от его крика разнеслось под потолком.

– Тише! – шикнул Джура. – Это всего лишь рыбы. Они тут глупые, их легко ловить.

Место обитания Джуры оказалось, наверное, единственным сухим уголком этого подземелья. Тут он держал свои вещи, замотанные в промасленную бумагу и ткань. Это была ниша в стене возле двух странно коротких колонн, стоящих на подставках в виде гигантских женских голов. Асим сначала шарахнулся от этих лиц, выплывших на него из темноты. Одна голова была перевернута, а вторая валялась на боку. Их зеленые губы и пустые глазницы поблескивали от неровного света фонаря.

– К-к-к-кто это? – нервно спросил спутника мальчишка, не в силах оторвать от них взгляда.

– Это? Мои жены, – усмехнулся Джура, высвобождая из тряпок факел и передавая его Асиму. – Гречанки, судя по всему. Но вообще, я у них не спрашивал. Хочешь, спроси сам.

Асим не понимал, как можно шутить над чем-то столь жутким и грандиозным, и потому промолчал. Джура тем временем забрал свои чарыки, которые не собирался мочить в воде. Засунул за голенище кард – узкий кинжал с одной острой стороной и серебряным узором на рукояти, а за пояс чакрун. Асим видел это странное оружие у брата – металлическое кольцо с заостренным внешним краем, которое можно было очень эффективно метать. Говорят, его привезли из Индии.

– Зачем тебе столько всего?

– Никогда не знаешь, что может пригодиться, – подмигнул Джура и накрыл голову полотнищем.

Выяснилось, что Джура не собирается идти тем же путем, которым воспользовался Асим. Заявил, что у него есть «еще одно важное дело, не терпящее отлагательства», и они свернули в другой тоннель, уходящий куда-то в сторону от площади и храма Святой Софии. Мальчишке не оставалось ничего другого, как следовать за своим провожатым.

Путешествие по тоннелю было долгим, но со спутником было уже не так жутко. Джура явно хорошо знал, куда идет. Выбрались они в каких-то незнакомых ему закоулках: узкая кривая улочка, затененная нависающими балконами и зажатая между пыльными глинобитными стенами.

– Сиди здесь, – скомандовал Джура, указывая на затененный угол, в котором Асима было бы трудно заметить, а сам вышел на середину улочки и принялся кого-то ждать.

Мальчишка смотрел во все глаза, ожидая чего-нибудь интересного. Вскоре на улочке появился человек в пурпурном бешмете и чалме, свободный конец которой скрывал его лицо. Они о чем-то тихо говорили с Джурой, но Асиму было не слышно.

А затем его спутник вынул что-то из своей объемистой сумки и разложил прямо на пыльной земле перед человеком в чалме.

От любопытства Асим даже высунул нос из своей тени. На земле лежали два странных зеленоватых предмета. Мальчишка нахмурился, приглядываясь, и наконец понял, что это бронза, позеленевшая от влаги. Точнее, две бронзовые змеиные головы с кривыми и рваными срезами на «шеях». Эти головы казались ему страшно знакомыми…

Человек в чалме завернул бронзовые головы в кусок ткани и спрятал под просторную одежду, а с Джурой расплатился увесистым кошельком и тут же покинул узкую улочку. И только тут Асим вспомнил, где он видел эти головы! И чуть не вскрикнул.

Это были оставшиеся две головы с верхушки «змеиной колонны»! Кому и зачем они могли понадобиться? Асим вспомнил, как слышал болтовню о том, что головы пропали, но им не поверил. Слишком странным казалось такое похищение…

«Змеиная колонна» украшала центр Константинополя с незапамятных времен. Видимо, еще императоры привезли ее откуда-то из Греции и водрузили на любимом месте своих развлечений – ипподроме. Там она и стояла при всех правителях и режимах. Бронзовая колонна возвышалась больше чем на три человеческих роста, свиваясь из тел трех змей. Рассказывали, что она была отлита из щитов поверженных греками персидских воинов. Местные жители верили, что эта колонна – талисман, охраняющий их город от нашествия всяких гадов, ползучих и летающих насекомых.

Когда великий султан Селим завоевал Константинополь, то отрубил своей собственной сверкающей саблей голову одной из змей, дабы показать, кто теперь охраняет город и владеет тут всем. С тех пор колонну перестали считать талисманом, но она осталась на том же месте.

И вот теперь голов у змей больше не было… Асим решил обязательно сходить и посмотреть на то, как смотрится «змеиная колонна» без них.

– Кому они понадобились? – на всякий случай шепотом спросил он у Джуры, когда выбрался на свет.

– Я не спрашивал, – пожал плечами тот. – Мне предложили хорошие деньги за нехитрую работу. Думаю, это какой-нибудь богач с причудами. Хочет себе доказать, что ничем не хуже Селима…

Джура не слишком-то спешил в гостеприимный дом Дауда. Этот человек, с которым нужно было поговорить, вполне мог подождать. Разговоры с умирающими не входили в список обычных занятий Джуры, и потому он втайне надеялся, что этот несчастный умрет до того, как они к нему доберутся. Сегодня он уже получил неплохой куш, и та небольшая подачка, которой мог его снабдить Дауд, потеряла свою притягательность.

Однако отказывать постоянному заказчику было недальновидно, и потому Джура шел вслед за Асимом, правда, выбирал дорогу в обход. Якобы чтобы не встретить кого-нибудь из султанской гвардии.

К сожалению, больной оказался еще жив и в полном сознании. Джура вздохнул, взял у хозяина кувшин с водой, полотенце и полез на верхний уровень – беседовать с тем, кто стоит на пороге вечности, куда самому Джуре заглядывать лишний раз совершенно не хотелось.

– Кто ты? – Звук давно и основательно подзабытой речи заставил его поежиться. Здесь, в Стамбуле, было много славян, но это были румыны, болгары, поляки и даже венгры, но тех, кто бы говорил по-русски, он не встречал давно. Хитрые османские султаны, завоевывая новые земли, набирали из местных мальчиков рекрутов для войска янычар. Так и завоеванные провинции меньше бунтовали, и собственная военная мощь росла. Сам Джура никогда не был ни рекрутом, ни пленником. Он прибыл в Стамбул с табором.

– Мое имя… – Он запнулся, чувствуя, что слова родного языка, как волна, поднимаются из глубины памяти. – Здесь меня все зовут Джура. Им так удобней выговаривать. Но при крещении меня нарекли Юрием.

– Я Игнатий, простой монах и паломник, – прошептал больной.

Вид у него был не слишком многообещающий. Кровь отхлынула от лица, губы покрыты коркой, а глаза воспалены и явно не слишком четко видят. Джура промокнул ему губы влажным полотенцем и ничего не сказал. Он пришел слушать.

– Почему они не позвали священника?

– Не знаю, – пожал плечами Джура. – Но могу догадаться – это далеко и небезопасно, а ты можешь не дождаться его прихода.

– Это… бессердечно, – яростно прошептал Игнатий. – Я умру без покаяния!..

– Ты считаешь, что эти формальности важны для бога, который судит тебя по делам твоим? – хмуро спросил Джура. Он не хотел вступать в этот разговор, но молчать было еще хуже.

– Вижу, ты немногим лучше их. – Игнатий отвернулся и на какое-то время затих. Джура даже решил, что его отвергли и он может спокойно уходить, но тут больной резко приподнялся на руках в тщетной попытке встать и вдруг заплакал.

– Что с тобой?

Джура, сидевший на корточках рядом с ним, попытался уложить больного обратно на солому и не пролить при этом принесенную воду.

– Зачем ты позвал меня? – безжалостно спросил он. Смотреть на чужие страдания он никогда не любил, но тут помочь ничем не мог и хотел только одного – как можно быстрее уйти из этой душной комнаты и больше не видеть бледное лицо, покрытое испариной. – Если хочешь говорить – говори сейчас.

– Расскажи мне о себе. Как ты тут оказался?

Игнатий не вытирал слез, и они медленно катились по его восковому лицу, а голос стал хриплым и безмерно усталым.

– Зачем тебе это?

– Я должен знать, кому собираюсь довериться.

– Я родился в той стране, которую называют Русью, и моя мать из местных. Я рос у нее и воспитывался, как русский. Но мой отец, как говорили, был цыганом.

Игнатий кивнул, казалось, удовлетворенно:

– Теперь понятно, откуда у тебя такие глаза. Что было дальше?

– Мать умерла, когда я еще не вошел в возраст мужчины, а остальная ее семья меня недолюбливала. Может, и было за что, но я этого терпеть не стал и сбежал в ближайший город. Там нашел табор и вместе с ним отправился по стране. В Стамбул я тоже попал вместе с ними. С тех пор тут и живу.

– Какой ты веры, Юрий?

Джура снова передернул плечами – старое имя жгло воспоминаниями, как кнутом.

– Я не менял ее. Цыганам моя вера была безразлична, а я в их обряды не слишком вникал. А здесь я живу сам по себе, никто мне не указ.

– Это хорошо, – прошептал Игнатий и прикрыл глаза. – Значит, тогда поклянись мне своей душой, что выполнишь мою последнюю просьбу. Я отдам тебе все свои деньги, только поклянись!

– Я не буду клясться, пока не услышу твоей просьбы. У меня нет перед тобой долгов, чтобы ты требовал такое.

– Я прокляну тебя!

– У тебя нет такой власти. – Джура чувствовал, что еще чуть-чуть, и он просто уйдет. Нетерпеливое волнение Игнатия казалось ему признаком начинающегося бреда.

– О боже! – Больной в бессилии стукнул слабым кулаком по полу. – Я дал обет. Обет отцу-настоятелю, что напишу лик Богоматери в Великом Константинополе и привезу его домой, в наш монастырь. Я написал его, он здесь, в моей дорожной сумке. Но я не смогу выполнить обет. Я умираю… Помоги мне! Возьми мою ношу и доставь ее в мой монастырь. Это возле Ростова… Отец Сергий примет тебя и отблагодарит.

– Ты бредишь, монах, – вздохнул Джура. – Это дорога слишком дальняя и опасная для одного человека. Мне ее не одолеть.

– С Божьей помощью! – увещевал его Игнатий.

– Далеко ты с ней ушел, – невесело усмехнулся цыган-полукровка.

– Христом Богом тебя прошу! – совсем тихо пробормотал Игнатий, не глядя на собеседника. Силы покидали его, а вместе с ними уходила и решимость убедить Джуру. – Забирай мой пояс с деньгами, забирай икону. Забирай!

Монах из последних сил запихивал в руки по-прежнему сидящего на корточках Джуры позвякивавший редкими монетами пояс-кошелек и потертую сумку с чем-то твердым внутри.

– Хорошо, я возьму их, но клясться ни в чем не буду. Здесь часто бывают путники из разных мест, близких к Руси. Я передам с кем-нибудь твою икону, монах. Если Бог захочет, чтобы она добралась до места, она доберется.

– Тогда еще одно, – уже почти чуть слышно бормотал Игнатий. – Передай отцу Сергию, что я не предал его доверия, что я все сделал… ничего не потратил зря… что я умер с мыслью о Боге и о нем…

– Передавать слова проще всего – за это можешь не волноваться, – кивнул Джура и поднялся, чтобы позвать Асима.

Ему по-прежнему не терпелось уйти отсюда. Он чувствовал приближение смерти и не хотел наблюдать за ее работой. Вещи монаха он собирался продать кому-нибудь из перекупщиков. Монах умрет успокоенным, так что долг пред ним можно считать выполненным.

Глава 3

Находки

Наши дни, провинция

Город Петровск встретил полковника Гурова не слишком дружелюбно. Поезд приходил в город совсем рано, но уже после рассвета, и потому урбанистический пейзаж вокруг вокзала казался вымершим. Людей почти не было видно, машин тоже.

Поначалу Гурову даже показалось, что он не только в пространстве переместился, но и во времени, лет так на 10–15 назад.

Надежды совместить «семейное дело» с отдыхом таяли на глазах. Городок казался тихим болотом, в котором сделать что-то быстро будет вдвойне сложно. Однако не все было так безнадежно, как показалось Гурову сначала. По дороге от вокзала к дому покойного деда он наблюдал из окна такси, как городок просыпался и оживал на глазах.

Сам дом оказался в районе старой, еще советских времен, застройки. Вопреки ожиданиям, и дворики, и дома вокруг казались ухоженными и чистыми. Приятно удивленный полковник быстро сориентировался и, следуя указаниям Федора, нашел нужный подъезд.

Квартиру предоставили в полное его распоряжение, и он вошел в нее по-хозяйски, однако по старой оперативной привычке не стал ничего трогать и перемещать с места на место.

Конечно, после того как дед покинул свое место обитания, здесь уже побывало множество людей: врачи «Скорой помощи», соседка Валентина Михайловна, Федор, читальщица…

Но оставался шанс, что какая-нибудь нетронутая деталь поможет понять что-нибудь важное о последних днях жизни одинокого старика.

Коридор был пуст, а вот комната завалена вещами так, будто в ней давно не прибирались. Изучение такого беспорядка могло занять немало времени, поэтому для начала полковник переоделся. Все-таки были определенные плюсы в том, чтобы жить там же, где и работаешь, – все время находится в твоем распоряжении.

Самым перспективным местом для поиска неожиданных улик всегда является рабочий стол. С него-то и начал свое исследование Гуров.

Стол у деда оказался старый, помнивший еще, наверное, времена доисторического материализма. Согласно старой моде столешница была накрыта стеклом, под которым лежали различные фотографии, открытки, а кое-где и записки на память. Все это было довольно старое, пожелтевшее от времени, и потому полковник решил заняться им позднее.

В ящиках стола ничего интересного он также не обнаружил. Судя по всему, старик редко туда заглядывал, и там скапливались всякие мелкие предметы, которые он не знал куда деть. На крышке стола было несколько книг религиозного содержания, которые Гуров перетряхнул, но ничего не нашел. Кроме них, имелась еще и записная книжка, старая и пожелтевшая. Но записи в ней могли быть и свежими, так что полковник принялся ее изучать с надеждой что-нибудь обнаружить.

Это «что-нибудь» появилось, как всегда, неожиданно: открыв очередную страничку, он чуть было не выронил оказавшуюся там вложенную бумажку, явно выдранную из какой-нибудь тетрадки. Она была свежая – не желтая – и на ней была надпись, сделанная нетвердым старческим почерком: «17 июня, Воронцова», и длинный номер телефона.

Гурову не нужно было смотреть на календарь, чтобы сказать, что 17 июня будет послезавтра. Это делало находку еще интереснее. Это либо запись «на память» о предстоящей встрече, которая теперь уже никогда не состоится, либо напоминание о том, что нужно позвонить этой самой Воронцовой.

Тянуть до 17-го числа теперь не имело никакого смысла, и Гуров потянулся за собственным телефоном. Нужно будет узнать, кто эта таинственная дама и зачем ей понадобился старичок с богатым антикварным наследством.

Ответили ему не сразу и не слишком довольным тоном:

– Кто это?

– Извините, вы меня не знаете. Я знакомый Макара Ивановича Круглова, Лев. У вас с ним, видимо, должна была состояться встреча послезавтра?

– Почему должна была? – Голос на другом конце трубки добавил к раздражению еще и напряжение.

– Дело в том, что он скончался от сердечного приступа несколько дней назад.

– О боже! Это так… неожиданно!

– Такая смерть всегда неожиданна… Мы не могли бы с вами встретиться, обсудить, что вас связывало с Макаром Ивановичем? Это важно.

– А вы, собственно, кто такой? – Снова ощутимо взметнулась неприязнь.

– Я полковник полиции Лев Гуров. У Макара Ивановича пропали кое-какие вещи, и мне бы хотелось услышать все, что вы можете сказать о вашем знакомстве.

– Если это можно назвать знакомством, – фыркнули в трубке. – Мы виделись с ним всего пару раз. Оба раза он приходил ко мне на работу сам. Ему нужна была моя профессиональная помощь.

– А кто вы по профессии?

– Я реставратор. Специализируюсь на иконах, а их у Макара Ивановича было немало.

– Как интересно! Ваша профессиональная помощь может и мне пригодиться. Надеюсь, вы не откажетесь встретиться со мной и поговорить о вашей работе для Макара Ивановича?

– Откажешь вам, – усмехнулась, судя по голосу, Воронцова. – Куда мне подойти?

Гуров предложил выбрать ей самой, так как плохо ориентировался в городе, и запоздало поинтересовался:

– Простите, а как ваше имя-отчество?

– Маргарита. А отчество не нужно, оно старит.

Эта неожиданная ниточка с Маргаритой Воронцовой сулила немало интересного, но Гурову пришлось смирить свое любопытство и заняться тем, что находилось в непосредственной близости. То есть Валентиной Михайловной, заботливой соседкой покойного старичка. Нужно было выяснить, была ли ее заботливость совершенно бескорыстной или же нет.

Соседка встретила неожиданного гостя сурово. Валентина Михайловна оказалась плотной женщиной средних лет с неприятным, все время скользящим в сторону взглядом. Гуров каким-то образом сразу же почувствовал, что эта женщина охотнее станет с ним разговаривать, если он объяснит ей, что все его расследование неофициальное.

Поэтому он представился Валентине Михайловне совсем не так, как Воронцовой, сделав упор на том, что просто разбирается в ситуации по просьбе родственника, а о своей должности и звании даже не упомянул.

Это возымело определенный эффект, и суровая соседка стала чуть снисходительней, когда ей убедительно дали понять, что она вызывает доверие и с ней хотят посоветоваться.

– Дело в том, – терпеливо объяснял полковник, – что в завещании Макара Ивановича упомянута эта икона, которую, как вы утверждаете, он кому-то подарил. Он вам об этом прямо говорил?

– Ну, нет, ничего такого он не говорил, – замялась Валентина Михайловна. – Не припомню…

– Тогда с чего вы решили, что он собирался ее подарить?

– Да ничего я не решала! – нервно огрызнулась соседка. – Просто предположила и все! Что же мне было еще говорить? Сами подумайте – если не это, тогда, значит, кто-то из наших жильцов ее стянул? А я этих людей не первый год знаю и не могу в это поверить. Просто не могу, хоть режьте меня!

– Ну, что вы, Валентина Михайловна, сразу такие кровавые меры предлагаете, – улыбнулся Гуров. – Никто вас резать не собирается. Вашему мнению я вполне доверяю. Тогда, может быть, кто-то мог проскользнуть в квартиру не из ваших старых знакомых? Давайте подумаем.

Соседка Макара Ивановича насупилась и заерзала на своем мягком аккуратном табурете. Видно было, что то, куда поворачивает разговор, ей совсем не нравится.

– Кто мог? Не знаю я…

– Давайте вспомним все по порядку, – терпеливо гнул свою линию полковник. – Вот вы вызвали «Скорую помощь». После этого вы из квартиры не отлучались, пока она не приехала?

– Нет, я же говорила, что оставалась со стариком. Он совсем плох был, я не смела даже на минуточку отойти…

– Хорошо, тогда пойдем дальше, когда врачи приехали, вы, наверное, выходили из квартиры?

– Да, конечно, – оживилась Валентина Михайловна. – Я выходила уже после того, как врач сделала укол и Макару Ивановичу стало немного получше. Нужно было найти трех мужчин, чтобы они помогли вынести его из подъезда. Так что я бегала по квартирам, звонила, упрашивала, чтобы хоть кто-нибудь вышел. Знаете же, как у нас…

– Да-да, не отвлекайтесь, пожалуйста.

– Так что меня минут 15–20 не было в квартире. Тогда там оставались врач и медсестра. А потом я уговорила одного из наших соседей, и он сам пошел в квартиру старика, пока я беседовала еще с двумя.

– А эти двое тоже сами пришли в квартиру Макара Ивановича?

– Нет, они вместе со мной подошли. И знаете, – соседка неожиданно встрепенулась и всплеснула руками, – когда мы пришли, врачей в квартире уже не было! Там был только Сергей, ну этот, кого я первым уговорила. Врачи в машину вернулись, а его с дедом оставили.

– Ага, то есть Сергей этот какое-то время находился в квартире наедине с дедом, который в тот момент был под действием лекарств?

– Именно так, – почему-то торжественно произнесла Валентина Михайловна.

– А вы мне не подскажете, как я могу с ним поговорить?

– Да когда дома, тогда и сможете. Только он по сменам работает. Не знаю где, но трудно сказать, когда он дома… Можно позвонить и выяснить. У него 78-я квартира. Человек не очень молодой, но не семейный. Так всегда ведет себя прилично, ничего плохого сказать не могу.

– Я ничего плохого пока и не жду от вас, – снова улыбнулся Гуров. Рвение Валентины Михайловны его начинало забавлять, судя по всему, она обрадовалась, когда вопросы полковника ушли от темы, которую она сама не хотела трогать. – Лучше расскажите, что было дальше, до того как вы закрыли квартиру.

– Они вынесли Макара Ивановича, – принялась перечислять соседка. – Я спустилась вместе с ними и, честно говоря, как сейчас припоминаю, не закрыла в тот момент за собой дверь. И не подумала, что это важно… Мне казалось, что нужно проводить старика, может, он бы чего попросил… А потом мы все вернулись. Они по своим квартирам разошлись, а я пошла к деду. Выключила везде свет, проверила все и закрыла дверь. Вот и все.

– А когда вы все проверяли, не заметили, была ли на месте икона?

– Честно говоря, нет. Я же не вещи проверяла, а газ, воду, свет, чтобы чего не приключилось, пока хозяина дома нет. Кто же знал, что он уже не вернется…

– Ну, спасибо вам, Валентина Михайловна, – искренне поблагодарил полковник. – Вы мне очень помогли. Теперь постараюсь навестить вашего Сергея из 78-й квартиры. Может, и он чем поможет.

Гуров легко поднялся и направился к двери. Выходя из квартиры, он заметил примостившегося в темном углу субъекта весьма характерной наружности. Такие деградирующие личности есть почти в каждом многоквартирном доме, а то и не в одном экземпляре.

Повинуясь невнятному инстинкту, Гуров замедлил шаги и успел заметить краем глаза, что субъект направился прямиком к еще не закрывшейся двери Валентины Михайловны. К его удивлению, та не захлопнула дверь, а принялась сдавленным шепотом что-то втолковывать алкоголику, опасливо озираясь на лестничный пролет, по которому поднимался полковник. Это было интересно, и он не собирался упускать из вида это неожиданное обстоятельство, хотя оно, возможно, и не имеет никакого отношения к его нынешнему делу.

78-я квартира оказалась на верхнем, пятом этаже. Гурову повезло – ее хозяин был дома и незамедлительно открыл внушительную железную дверь. Полковник начал с уже привычных объяснений: кто он и что ему нужно. На этот раз, глядя на устало щурившегося на него немолодого мужчину с сигаретой в зубах, Гуров предпочел не хитрить и просто изложил все, что уже знал об этом деле.

– Что вам от меня нужно? – отступая в глубь квартиры, поинтересовался Сергей хриплым и таким же усталым, как его взгляд, голосом.

– Мне нужно понять, что произошло и куда делась такая ценная вещь, как старинная икона. А вы, возможно, сможете мне в этом помочь. Вы не заметили, когда пришли в комнату Макара Ивановича, она все еще там находилась?

– Я даже не знаю, о какой именно иконе вы говорите. У него их там полно! Штук шесть, не меньше. Я на них даже не смотрел.

– То есть вы в иконах не разбираетесь? – поинтересовался Гуров, просто, чтобы потянуть время и осмотреться в квартире, в которую вошел вслед за хозяином.

– Конечно, нет! – фыркнул Сергей и выпустил кольцо дыма прямо под потолок.

Ясно было, что так может поступить только закоренелый холостяк. Беглого взгляда вокруг было достаточно, чтобы понять: в этой квартире женская рука ничего не касается. И уже довольно давно. Никаких признаков особой религиозности тоже заметно не было. С другой стороны, хозяин явно не был бедным человеком, сводившим концы с концами. Хорошая техника и новая мебель говорили о том, что Сергей неплохо зарабатывает себе на жизнь.

– А когда вы вошли в квартиру Макара Ивановича, там еще кто-нибудь был, кроме самого хозяина?

– Да, там были врач «Скорой помощи» и медсестра, – тут же кивнул Сергей. – Мы с ними немного поговорили о том, как перенести больного в машину, и после они ушли. Почти сразу вслед за этим пришли остальные, и мы вместе принялись искать прочное и легкое одеяло, чтобы вынести старика. Если вы подозреваете, что я мог забрать эту вашу особо ценную икону, то сами подумайте – куда бы я мог ее спрятать за это время? Из квартиры я не мог выйти: внизу на лестнице были врачи, наверху Валентина Михайловна уговаривала соседей. А в квартиру деда я уже не возвращался. Сразу после того как «Скорая» уехала, я вернулся к себе. Это вам все могут подтвердить.