В издании "Очерки истории Германии с древнейших времен до 1918 г." (И. М. Кривогуз, Р. С. Мнухина, М. А. Коган, М., Учпедгиз, 1959) Тридцатилетняя война рассматривается как сложный комплекс противоречий. Война вспыхнула в итоге борьбы Швеции за владычество на Балтике, борьбы германских княжеств за выход к морю, борьбы Испании и Голландии, борьбы Чехии против австрийского гнета и т. д.
      Советские ученые энергично разрабатывают вопрос о роли России в Тридцатилетней войне. В статьях "Московское государство и вступление Швеции в Тридцатилетнюю войну" ("Исторический журнал", 1945, № 3), "Русские субсидии Швеции во время Тридцатилетней войны" (Известия Академии Наук СССР, Серия истории и философии, 1945, т. 2, № 5), "Густав Адольф и подготовка Смоленской войны" ("Вопросы истории", 1947, № 1), "Борьба вокруг русско-шведского союза в 1631-1632 гг." ("Скандинавский сборник", № 1, 1956) Б. Ф. Поршнев привел много новых и интересных фактов. Однако не все выводы Б. Ф. Поршнева бесспорны. Он рассматривает вступление Швеции в Тридцатилетнюю войну как эпизод борьбы шведско-русской и польско-австрийской коалиций. При этом Б. Ф. Поршнев противопоставляет Речь Посполитую Польше; последняя, по его мнению, не имела ничего общего с первой.
      Б. Ф. Поршнев подчеркивает большое значение для Швеции экономической помощи, оказанной Россией хлебом, селитрой и др. Военные операции Густава Адольфа в Германии автор связывает не с военной и политической обстановкой в этой стране, а с ходом русско-шведских переговоров о разделе Речи Посполитой.
      О. Л. Вайнштейн ("Россия и Тридцатилетняя война", М., Госполитиздат, 1947) считает ошибочным утверждение о том, что Тридцатилетняя война была порождена внутригерманскими противоречиями и выросла в европейский конфликт из-за иностранного вмешательства. Как и Б. Ф. Поршнев и некоторые другие историки, О. Л. Вайнштейн полагает, что Тридцатилетняя война была вызвана угрозой реакционного господства Габсбургов над Европой. Однако, в отличие от Б. Ф. Поршнева, О. Л. Вайнштейн считает, что позиция России, объективно благоприятная для антигабсбургской коалиции, объясняется не тем, что Русское государство было якобы членом этой коалиции. В борьбе против Польши Россия преследовала свои собственные цели, добиваясь возвращения западных русских земель и уклоняясь от вмешательства в большую европейскую войну.
      Это мнение разделяется и А. Арзыматовым ("К вопросу о русско-шведских отношениях в 1618- 1648 гг." "Скандинавский сборник", № 1, 1956), а также авторами раздела "Международное положение Русского государства в 20-30-х годах и Смоленская война 1632- 1634 гг." в книге "Очерки истории СССР. Период феодализма XVII в.". М., 1955.
      В статье "Экономические предпосылки борьбы за Балтийское море и внешняя политика России в середине XVII в." ("Ученые записки ЛГУ", 1951, вып. 18, серия исторических наук, № 130) О. Л. Вайнштейн освещает значение борьбы за Балтику в нарастании русско-шведских противоречий в XVII в.
      Энергично возражает Б. Ф. Поршневу А. С. Кан ("Стокгольмский договор 1649 года" в "Скандинавском сборнике", № 1, 1956). По его мнению, в последний период войны Россия не являлась ни союзником Швеции, ни противником императора. Высвобождение шведских войск, скованных ранее в Германии, было встречено в Москве с большим неудовольствием, так как следовало ожидать немедленного усиления территориальных притязаний Швеции.
      За последние годы вышел ряд работ, освещающих участие отдельных европейских стран в Тридцатилетней войне, причем и в этом случае имеется расхождение в оценке некоторых вопросов.
      "История Чехословакии" (т. I, М., Изд. Академии Наук СССР, 1956) содержит материал о политических событиях в Чехии в 1618-1648 гг. Здесь указывается, что главной силой восстания 1618 г. было мелкое дворянство; роль городов была второстепенной, а участие крестьян незначительным. В "Истории южных и западных славян" (М., изд. МГУ, 1957) подчеркивается, что народные массы стояли в стороне от восстания 1618 г., чем и было обусловлено его поражение.
      Л. Лаптева, автор главы "Чехия в XVI и первой половине XVII в." в уже упоминавшемся вузовском учебнике "История средних веков" (т. II. М., 1954), характеризует чешское восстание 1618 г. как широкое революционное народное выступление, к которому присоединилась известная часть крупных феодалов, захватившая в свои руки руководство. Автор говорит также о крестьянских восстаниях в Чехии после Белогорской битвы, об обороне Праги от шведов в 1648 г., о разгуле в стране феодально-католической реакции.
      Оригинально трактуется предыстория Тридцатилетней войны в книге Е. Пристер "Краткая история Австрии" (М., Изд. иностр. литературы, 1952). Автор - видный работник Коммунистической партии Австрии - стремится доказать тезис о том, что австрийцы никогда не были частью немецкого народа. В отличие от большинства советских и зарубежных историков, Е. Пристер считает решительное проведение Фердинандом II контрреформации в Австрии прогрессивным явлением, сломившим реакционную феодальную аристократию, знаменем которой был протестантизм. В то же. время Е. Пристер оговаривается, что эта оценка не распространяется на Чехию, где Вена вела политику национального угнетения. Политика Габсбургов, по мнению автора, являлась прогрессивной постольку, поскольку она устремлялась на централизацию Австрии, но становилась вредной и антинациональной, когда Габсбурги вмешивались в дела Германии. Вряд ли можно во всем согласиться с концепцией Е. Пристер. Отметим ценный и обстоятельный материал о восстании австрийских крестьян в 1626 году.
      Статьи Б. Ф. Поршнева "Английская республика, Французская Фронда и Вестфальский мир" в сборнике "Средние века", № 3, 1951, и "Швеция и Вестфальский мир" в "Скандинавском сборнике" № 2, 1957 г. дополняют его точку зрения, изложенную в трудах, упомянутых выше. Б. Ф. Поршнев утверждает, что Вестфальский мир был выгоден для Германии, которая осталась безнаказанной, несмотря на полное военное поражение в развязанной ею агрессивной войне. С такой модернизацией трудно согласиться.
      Решающее влияние на вестфальские переговоры, по мнению Б. Ф. Поршнева, оказало поведение Польши, которая чуть было не разгромила Швецию, если бы не позиция России и не восстание на Украине. Таким образом, именно здесь, на востоке Европы, диктовались судьбы Европы.
      А. Д. Люблинская в большом труде "Франция в начале XVII века" (1610-1620), Л^ изд. ЛГУ, 1959 отмечает прогрессивность устремлений Французского государства воссоединить французские земли. Характер французской внешней политики определялся, однако, не этим, а борьбой против Австрии и Испании за гегемонию в Европе. Для французского абсолютизма на первом этапе Тридцатилетней войны опасна была не только победа Габсбургов, но и победа чешских и немецких протестантов.
      Швеция накануне и во время Тридцатилетней войны характеризуется в работе буржуазного историка И. Андерсона "История Швеции" (М., Изд. иностранной литературы, 1951). Предисловие оговаривает серьезные недостатки книги. Ценный материал о росте социальных противоречий в Швеции в результате ее постепенного истощения в Тридцатилетней войне можно найти в статье А. Кана "Антифеодальные выступления шведского крестьянства в XVII в. (1620-1650 гг.) в сборнике "Средние века", № 6, 1955 г.
      Из работ об отдельных проблемах войны кроме указанных в начале обзора статей Ф. Энгельса отметим в первую очередь труды Ф. Меринга. Его "История Германии с конца средних веков" (М., изд. "Красная новь", 1924), к сожалению, не переиздавалась около сорока лет. Военные события изложены здесь кратко, но ярко и содержательно. В работе Ф. Меринга "Очерки по истории войн и военного искусства" (издавалась >в советское время шесть раз) содержится большой экономический и военный материал о Тридцатилетней войне.
      Ф. Меринг полагал, что в XVI-XVII вв. происходила перестройка католической церкви в духе капитализма. Тремя силами, которые осуществляли эту перестройку, по мнению Меринга, были кальвинизм, лютеранство, иезуитизм. Наиболее прогрессивной силой был кальвинизм, наиболее отсталой лютеранство. Взгляд Меринга, считающего иезуитизм прогрессивной силой, парадоксален и советской наукой отвергается, как и утверждение о перестройке римской церкви на капиталистических началах; такая перестройка произошла не ранее Великой французской буржуазной революции.
      Германскую реформацию после разгрома революционного движения XVI в. Меринг характеризует как разбойничье мероприятие князей. Шведское королевство того времени он именует юнкерской военной монархией, сближая ее с Пруссией XVIII в. Меринг решительно отказывает Густаву Адольфу в праве именоваться крупным деятелем. По мнению Меринга, король являлся лишь простым орудием шведских дворян и даже не был выдающимся полководцем. Самой выдающейся личностью войны Меринг считает Валленштейна.
      Несмотря на спорность ряда утверждений Меринга, его работы, написанные с литературным блеском и, в основном, с марксистских позиций, заслуживают внимания читателя.
      Военное искусство Тридцатилетней войны освещено в работе немецкого буржуазного автора Г. Дельбрюка "История военного искусства в рамках политической истории" (т. IV, Новое время, М., Воениздат, 1938). При критическом подходе к концепции Дельбрюка читатель может извлечь из книги немало ценного материала.
      Из советских военно-исторических работ ценный материал содержит книга А. Строкова "История военного искусства рабовладельческого и феодального общества", М., Воениздат, 1955 (Глава 14-я, "Военное искусство стран Западной Европы в XVI-XVII вв. Создание постоянных наемных армий и постоянных военно-морских флотов").
      Среди дореволюционных и переводных русских работ ценный фактический материал можно найти в труде Э. Лависса и А. Рамбо "Всеобщая история с IV столетия до нашего времени", т. V, Религиозные войны, глава XI (СПб., 1900) и во "Всемирной истории" Ф. Шлоссера (том 5, СПб, 1871). Шлоссер, писавший с позиций буржуазного либерализма, привел огромный фактический материал. Как мы уже говорили, Маркс тщательно конспектировал труд Шлоссера.
      Читатель с интересом раскроет книгу Фридриха Шиллера, бывшего незаурядным историком. Его "Тридцатилетняя война" (в Собрании сочинений Ф. Шиллера, т. 5, Исторические сочинения. Статьи, М., Гослитиздат, 1957 и другие издания)-единственное на русском языке цельное и обстоятельное изложение истории этой войны. Ф. Шиллер, стоявший на идеалистических позициях, переоценивает роль религиозных разногласий в Тридцатилетней войне. Симпатии поэта-историка - на стороне протестантов; он восхищается Бернгардом Веймарским, восторженно пишет о Густаве Адольфе. Ценность труда - в красочном описании сражений. Идейные позиции автора - сторонника идей просвещенного абсолютизма и умеренного пацифизма - отразились и в труде о Тридцатилетней войне.
      В заключение укажем произведения художественной литературы о Тридцатилетней войне.
      Художественная литература
      Многие писатели, в том числе и такие выдающиеся как Гриммельсгаузен, Шиллер, Мандзони, Стриндберг, Брехт, пытались в художественных образах передать драматические перипетии Тридцатилетней войны и яркие характеры ее участников. Некоторые из этих произведений переведены на русский язык.
      Назовем, прежде всего: Ганс Якоб Христофель Гриммельсгаузен. Чудаковатый Симплициссимус, или описание жизни одного чудака по имени Мельхиор Штернфельд фон Фуксгейм, где и как он явился на свет, что видел, познал и пережил и почему оный свет снова добровольно покинул. Чрезвычайно занимательное и во многих отношениях полезное чтение. Перевод и обработка с немецкого Е. Г. Гуро под ред. и с предисловием Е. Ланна. М.-Л., "Земля и фабрика", 1925.
      Гриммельсгаузен (1625-1676), один из крупнейших немецких писателей XVII в., родился и вырос во время Тридцатилетней войны и сам был ее участником. В своем всемирно известном романе он по собственным впечатлениям дает яркую и широкую картину военного быта эпохи.
      Русское издание сильно сокращено, но сохранило ряд интересных описаний. В настоящее время готовится новое, полное издание романа.
      Классика немецкой литературы Фридриха Ш и л г л е ра привлекла противоречивая и поныне неразгаданная фигура Валленштейна. В первой части своей трилогии Шиллер мастерски изобразил армию Валленштейна, ее солдат (Ф. Шиллер. Валленштейн. Драматическая поэма. Ряд изданий).
      В исторической новелле швейцарского писателя К. Ф. Мейера "Паж Густава Адольфа" (В книге: К. Ф. Мейер. Новеллы. Стихотворения. М., 1958 г.) действие происходит во время боев под Нюрнбергом и Люценом в 1632 г. Образ Густава Адольфа идеализирован.
      О страданиях простых людей Германии во время Тридцатилетней войны говорится в пьесе выдающегося немецкого писателя Бертольда Брехта (Б. Брехт. Мамаша Кураж и ее дети. Хроника из времен Тридцатилетней войны. М., изд. "Искусство", 1957).
      История похода короля Густава Адольфа в Германию изложена в исторической повести Э. А. Гранстрема "Снежный король" (три издания 1889, 1899 и 1905 гг.). Автор непомерно идеализирует шведов и, особенно, самого Густава Адольфа. Крупный шведский писатель А. Стриндберг в пьесе "Королева Христина", действие которой происходит непосредственно после окончания Тридцатилетней войны, изобразил борьбу дочери Густава Адольфа королевы Швеции Христины против дворянской олигархии во главе с Акселем Оксеншерной. В пьесе выведен и полководец Тридцатилетней войны Карл Густав, ставший позднее шведским королем (А. Стриндберг. Полное собрание сочинений в 15 томах. Т. 9. Исторические драмы. М., изд. "Современные проблемы", 1909).
      О судьбах чешского народа во время Тридцатилетней войны говорится в книгах Ал. Алтаева, 3. Винтера и М. Кратохвила. Зикмунд Винтер показал трагическую судьбу чешской национальной культуры в условиях Белогорского разгрома (3. Винтер. Магистр Кампанус. Историческое повествование. М., Гослитиздат, 1953). Ал. Алтаев излагает события в Чехии с начала XVII в. до Белогорской битвы (Ал. Алтаев. За свободу родины. Исторический роман для юношества из времен падения Чехии. СПб, 1911). Милош Кратохвил делает своего героя участником Янковской битвы и других событий последнего периода войны (М. Кратохвил. Удивительные приключения Яна Корнела, которые он пережил на суше и на море среди солдат, галерников, пиратов, индейцев, людей добрых и злых, оставаясь при этом всегда верным своему сердцу". Л., Детгиз, 1958).
      Упомянем и о классическом итальянском романе Алессандро Мандзони "Обрученные". Повесть из истории Милана XVII века, М., Гослитиздат, 1955. Действие этой книги происходит во время Мантуанской войны, в которой приняли участие солдаты армии Валленштейна.
      Закончим обзор широко известными романами Александра Дюма-отца "Три мушкетера" и "Двадцать лет спустя" (разные издания). Хотя в этих романах и не говорится непосредственно о Тридцатилетней войне, в них содержатся яркие характеристики руководителей внешней и внутренней политики Франции Ришелье и Мазарини, показаны события, имевшие большое влияние на ход Тридцатилетней войны: осада Ла Рошели, англо-французское и франко-испанское соперничество, франко-испанская война и гражданская война Фронды.
      1 Многие чешские географические названия и собственные имена приводятся в литературе на русском языке, особенно старой, в немецком написании. Поэтому мы даем для таких названий и имен как чешское, так и немецкое написание
      2 Ее население вместе с Финляндией не превышало 1,5 миллионов человек