— Слушай меня и запоминай, — проговорил он в полголоса. — Эти люди — наши враги. Пока я не знаю, кто они и откуда, но враги. Сейчас мы у них в плену.

— В плену? — изумилась она. — Почему же мы сдались в плен? Ведь сдались!

— Тише!.. Считай, что не сдались, а пошли в разведку. Такой команды я еще не встречал на Урале. Что-то новенькое. Раньше тут бродила банда Тарасова. Эти покруче, хорошая организация... На нас охотились, наблюдали. Вырваться сейчас нет возможности.

— Что им нужно?

— Вот и узнаем, что? Я догадываюсь, чего они хотят. Ищут то, что и мы искали: вход в соляные копи.

— Зачем? Зачем... Я не верю в сказки. И ты не обманывай меня, Хозяйки Медной горы нет! И Данилы нет... Так что же они ищут?

— Сокровища Валькирии.

— Ты сумасшедший, Мамонт! Ты намного старше меня, а веришь... в какие-то сокровища.

Он погладил ее обмороженную и теперь шелушащуюся кожу на щеке.

— Я их видел, Инга. Держал в руках... Если я обманываю тебя, если рассказываю сказки — подумай, зачем еще могли прийти в горы эти люди? Хорошо, я сумасшедший. Но можно ли их назвать сумасшедшими?

Она минуту лежала с немигающим взором: в зеницах, как в зеркале, отражались вершины бегущих деревьев.

— Нет... они разумные люди. И очень практичные.

— Но пришли сюда, чтобы охотиться за нами.

Инга снова замолчала, наблюдая за пляшущими деревьями.

— Ты хотел сказать... как я должна вести себя с ними, да?

— Запомни: ты не знаешь ничего. Ты просто заблудилась в горах, а я тебя нашел. Ведь это так?

— Да... Ты меня нашел.

— Нашел, но ты испугалась меня. Потому что поняла — я сумасшедший. Мамонт — больной человек, у него помутился рассудок. Ведь ты так считаешь?

— Не знаю теперь...

— Знаешь! Мамонт — безумец, помешался на каких-то сокровищах, — он уже внушал ей это. — И ты не знала, как от меня отвязаться. И ты благодарна этим людям. Они тебя избавили от Мамонта и спасли жизнь.

— А это — зачем? — вдруг испугалась она.

— Затем, чтобы они не держали тебя как заложницу! — жестко произнес он. — Чтобы знали: ты меня ненавидишь и боишься, но вынуждена была держаться за меня, потому что заблудилась и пропала бы одна в зимних горах. И что я тебя тоже ненавижу, что ты для меня — обуза, помеха. Я тебя несколько раз бросал, пытался убежать, но ты находила по следам.

— Этого не было! — возмутилась Инга.

— Было! Я хотел бросить тебя... И сейчас хотел уйти и оставить в берлоге. Но пришли эти люди.

— Опять меня обманываешь?

— Нет, правда, хотел. Ты же мне как камень на шее! Черт тебя принес на мою голову.

Инга отодвинулась, взглянула с недоверием и надеждой — он лишь молча утвердительно покивал головой.

— Понимаю... А кто это — Валькирия?

— Моя возлюбленная. Дева, богиня подземного царства. К ней мы и искали дорогу.

— Она красивая?

— Прекрасная, — мечтательно проговорил Мамонт. — Она же — богиня! Белые одежды и волосы на ветру... Волосы Валькирии!

Инга замолчала, и взгляд ее стал льдистым, в синих глазах отражалась узорчатая изморозь, свисающая с берез. Снежная пыль из-под гусениц снегохода иногда порошила ей в лицо — она вдруг перестала замечать это. Мамонт протянул руку, чтобы смахнуть снежинки, Инга резко отвернулась, спрятав голову в край оленьей полости.

Сначала из-за леса показался столб дыма, белесыми клубами уходящий высоко в небо и образующий там плоское облако, затем все исчезло за холмом, и через несколько минут «Буран» выскочил на торный след, ведущий к незамерзающей речке. На берегу стояли два побуревших от времени рубленых дома, а чуть ниже, у воды, новый сруб с широкой деревянной трубой на крыше, откуда валил густой столб пара, принятый Мамонтом за дым. Снегоход остановился у дома, и со двора выскочили четыре лайки, тут же окружившие нарты. Собаки обнюхивали чужих и миролюбиво виляли тугими кольцами хвостов. Тойё гостеприимно пригласил в дом, и Мамонт, подхватив Ингу на руки, понес было ее к крыльцу, однако она выкрутилась, вырвалась, и сбросив с ног одеяло и шапку, пошла по снегу в носках. Шла как по стеклу, хватая руками воздух, возле крыльца качнулась — Мамонт успел подхватить и насильно уже втащил Ингу в дом. Сразу пахнуло жаром от русской печи, свежеиспеченным хлебом и тонким, но пронзительным запахом, никак не сообразуемым с русской избой — запахом благовоний. На столе, укрепленные в подсвечнике, курились три тонкие палочки.

— Это ваш дом, Мамонт! — весело сообщил Тойё и, сунувшись за перегородку, вывел за руку молодую восточную женщину, национальность которой невозможно было определить ни по облику, ни по одежде.

— А это — Айога, ваша служанка, — добавил он, поднимая пальцем покорно опущенную голову. — Сегодня приводите себя в порядок, отдыхайте. Завтра увидимся.

Хозяин оказался ненавязчивым и, на первый взгляд, не напористым человеком. Как только он покинул дом, служанка мгновенно ожила, радостно улыбнувшись.

— Прошу, снимайте одежду, располагайтесь, — по-русски говорила безупречно, — Здесь все для вас.

Мамонт потянул было фуфайку с плеч и ощутил тяжесть пистолета в кармане: повесишь на вешалку — может тут же пропасть. Лучше спрятать...

— Тойё рекомендовал нам горячий источник, — сказал он. — Мы бы воспользовались случаем...

— Да, пожалуйста! — воскликнула Айога. — Я возьму чистую одежду и отведу вас на воды.

Она бросилась к шкафу, вынула аккуратные пачки белья, выбрала нужное.

— А какие воды в вашем источнике? — деловито спросил Мамонт, наблюдая за служанкой.

— Родоновые, — охотно пояснила она. — Но очень слабые и безопасные. Температура — до семидесяти градусов... Вас не смутит, если я дам простые полотняные рубашки?

— Прекрасно, — будто бы обрадовался он и, нащупав руку Инги, сжал ладонь, она повела глазами — независимый и бесстрастный взгляд...

Должно быть, когда-то на берегу речки нефтяники пробурили скважину, а вместо черного золота ударил фонтан горячей воды. В полу посреди бани торчала толстая обсадная труба, из которой изливался мощный полуметровый столб воды, распадаясь в сверкающий гриб. Вокруг было устроено деревянное сооружение, напоминающее восьмиугольный бассейн. Стекающая вода с его бортов падала на решетчатый пол и убегала в речку. В самой бане было светло горела лампочка в толстом плафоне, а густой пар возникал вверху, где-то над крышей, и уносился в небо, как инверсионный след от самолета. Мамонт рассчитывал, что служанка оставит их и можно будет надежно спрятать пистолет, однако покорная и предупредительная восточная женщина, почти не поднимающая глаз выше бороды Мамонта, оказалась без всяких предрассудков и, к тому же, всевидящей. Стоило ему чем-то заинтересоваться, как она тут же принималась давать объяснения. Похоже, она больше служила Тойё, чем прислуживала гостям.

Айога сбросила с себя одежду — в бане было жарко и влажно, и стала придвигать чисто отскобленные лавки под изливающийся из бассейна поток.

— Прошу вас, раздевайтесь! Вам помочь?

Мамонт снял с Инги верхнюю одежду, стащил свитер — она только блистала глазами, но едва прикоснулся к брюкам ударила по рукам.

— Я сама! Не трогай меня! Отойди!

— С удовольствием, — буркнул Мамонт и ушел в другой угол.

Инга, лежа на лавке, пыталась снять тесные брюки, но пальцы с полопавшимися пузырями не слушались, а распухшие ноги уже не проходили в штанины. Айога все это видела, но бросилась на помощь не сразу. Пока она разрезала ножом джинсы и осторожно высвобождала из них строптивую спутницу, Мамонт разделся и между делом подыскал место для пистолета — под нижним венцом, куда убегала вода: всегда можно достать с улицы. Когда служанка понесла Ингу под поток воды, Мамонт спрятал оружие и с удовольствием лег на лавку. Казалось, на спину полился расплавленный свинец, огнем загорелись обмороженные ступни и особенно пальцы на ногах. Он стиснул зубы, положил голову так, чтобы не заливало лицо, и через несколько минут ощутил неодолимую дремоту. Палящий каскад придавливал к скамейке, жжение от ног бежало по всему телу и доставало мозга, а он засыпал и вздрагивал, на какое-то время утрачивая реальность. Айога хлопотала возле Инги, бережно намыливала, терла ее мочалкой, обмывая под потоком, и что-то говорила при этом, будто увещевала. И Инга отвечала ей, но о чем шла беседа, из-за шума воды было не разобрать.

Эти «охотники» на крупного зверя стелили слишком мягко...

В момент короткого, минутного сна он неожиданно вспомнил, а точнее, как бы услышал Стратига:

— Запад не опасен, Мамонт!.. Опасен непредсказуемый Восток. Россия не защищена с Востока, ибо там восходит солнце...

Сон слетел мгновенно! Мамонт сел, ощутив, как быстро и до отказа заводится внутренняя пружина. Запад был и есть на Урале в виде совместной фирмы «Валькирия», руководимой шведами. Теперь пришел и Восток...

Это не просто банда, типа взбунтовавшегося генерала Тарасова, действующего хоть и профессионально, однако слишком грубо в старании добиться скорого результата. Восток пришел сюда основательно и, вероятно, давно, сумел внедриться и обустроиться, благо, что довольно легко маскироваться под местных жителей. Наверняка несколько лет эти «охотники» жили здесь, не касаясь Урала, врастали в среду, занимались промыслом крупного зверя... Это они сейчас предстали перед ним в образе спецназа, подчеркивая тем самым, что ничего уже не опасаются, ибо полные хозяева в здешнем районе.

Настал их час, поступила команда...

Но несмотря на свою пресловутую мудрость, Восток пошел тем же путем, что и Запад, сделав ставку на Мамонта. Он должен был привести «охотников» к «сокровищам Вар-Вар».

Служанка — не гейша ли? — мгновенно оказалась рядом, намыливая мочалку-рукавицу; здесь нельзя было расслабляться ни на минуту. Мамонт не дал ей возможности задать вопрос, молча взял из ее руки мыло и стал намыливать голову...

Из бани Мамонт нес Ингу на руках, запеленутую в простыни и одеяла, будто новорожденную. Айога освещала дорогу фонариком. Они подходили к дому, когда за речкой в белесой от инея тайге неожиданно затрещали короткие очереди. Эхо забилось в узкой долине, заполнив пространство гулкими и свистящими щелчками. Мамонт непроизвольно остановился. От соседнего, хозяйского дома, взвыв мотором, на выстрелы умчался снегоход с двумя лыжниками на прицепе. Еще двое остались на крыльце — кажется, сыграли тревогу. Служанка заботливо поторопила Мамонта — вредно после горячей ванны стоять на улице!

Он внес притихшую и безвольную спутницу в дом, положил на кровать и стал снимать пуховик, в который его обрядила Айога после бани: здесь была предусмотрена каждая мелочь.

— Вот, возьмите это, — вдруг сказала она, протягивая Мамонту его пистолет. — Вы обронили возле источника...

Кажется, Восток предлагал честную игру, во что трудно было поверить.

Обещанный застольный разговор состоялся на следующий день: можно сказать, Тойё давал званый обед в честь своей удачной охоты. Прислуживал за столом мужчина — рослый и безмолвный человек, судя по всему, китаец, вышколенный как профессиональный официант. И насколько Мамонт разбирался в кухнях, это была китайская или корейская: приправы, острейший соус, мелко порубленное мясо с косточками, заправленное зеленью и черносливом, и блюдо, напоминающее обжаренные и уложенные в спираль пельмени.

Водка определенно была китайская, с корешком женьшеня.

Однако Тойё сам принес еще одну бутылку с небольшой, размером в карандаш, змейкой, плавающей в жидкости. Нечто подобное когда-то привозил Иван Сергеевич Афанасьев, работая в морском отделе Института на объектах Дальнего Востока. Помнится, водка, настоенная на змее, оказалась гадкой на вкус — это не считая того, что пришлось преодолевать психологический барьер...

И эта была ничуть не лучше.

Тойё незаметно следил за реакцией гостя.

— Экзотика, — прокомментировал Мамонт. — Но мерзость.

Хозяин пытался для затравки завести светский разговор.

— К таким напиткам следует привыкнуть. Посмотрите, третья рюмка вам уже понравится. Это как байкальский омуль с душком.

Мамонт вспомнил вьетнамцев, с которыми оказался в одном купе по пути в Пермь, и почти реально ощутил гнилостный запах их пищи.

— Вряд ли, — усомнился он. — У нас слишком разные вкусы.

— Но это вовсе не значит, что мы не можем быть друзьями, — упорно продолжал свою арию Тойё.

— Поговорим о деле, — сухо предложил Мамонт. — Я благодарен вам за выручку и радушный прием. Говорю это искренне. Однако все время жду, какую сделку вы намерены мне предложить. Ваша вчерашняя охота прошла успешно, Тойё, поздравляю с полем. Но пора бы разделывать добычу.

Хозяин держался подчеркнуто скромно, а его цивильный костюм в деревенской избе казался чужеродным, нелепым.

— Мясники были у генерала Тарасова. И стали вашей добычей, не так ли?.. — он чуть улыбнулся. — Мы охотники, но отрицаем всяческие пытки, насилие и, тем более, кровь.

— Отлавливаете дичь живьем? Чтобы потом приручить?

— Мне нравится ваше желание открытого диалога, Мамонт. Но вы же уверены, что я никогда не буду откровенным до конца? И непременно постараюсь перехитрить, скрыть истинные интересы?

— Да, как всякий человек Востока.

— Дальнего Востока, Мамонт, Дальнего. Вы чувствуете разницу между Дальним и Ближним?

— Только в средствах достижения цели, — Мамонт указал на бутылки. — И в напитках.

— Мне не хотелось бы углубляться в вопросы геополитики, — Тойё сам налил в рюмки женьшеневой водки. — Однако вы представляете себе нынешнюю ситуацию. Ближний Восток давно уже объединился с Западом и по сути сейчас это одно целое. А если точнее, он незаметно и органически проник во все структуры Западного мира, произошел своеобразный синтез идеологии, политики, финансов и культуры, Самодовольный Запад продолжает кичиться своей свободой, образом жизни, но сам исправно служит интересам Ближнего Востока. В эту же орбиту втягивается сейчас и Россия. Она движется к своей гибели, как кролик в пасть удава. Гипноз цивилизованной Европы и Америки становится сильнее инстинкта самосохранения. Но пусть это останется на совести политиков, ибо национально мыслящие люди вовсе не рвутся в объятия западного монстра с ближневосточным лицом.

— Все это любопытно, — заметил Мамонт. — Только какое отношение ваши умозаключения имеют лично ко мне?

— Хочу, чтобы вы знали мою точку зрения, — пояснил Тойё. — Дальний Восток потому и Дальний, что сумел сохранить экологическую чистоту собственных воззрений на мир и ценности своей цивилизации. России предстоит сделать выбор: либо без остатка раствориться в синтезированной химере, либо впервые за последнюю тысячу лет повернуться и совершить открытие мира, который так долго и терпеливо стоит за спиной.

— Опять выбор?

— Только затем, чтобы избежать ножниц, — выдал Тойё заготовленный аргумент. — Если говорить о противостоянии в третьем тысячелетии, то оно будет только между Ближним и Дальним Востоком. А что касается выбора... То это же не игра в рулетку, где можно ставить на один и тот же цвет и наконец выиграть. В России осталось мало людей, способных к космическому мышлению.

— Считаете, что я обладаю таким мышлением? — Мамонт усмехнулся. — Приятно бы было, но это не так. Иначе бы я не сидел с вами тут.

Тойё слегка похлопал Мамонта по руке.

— Не пытайтесь мне доказать обратного!..

— Думаю, я в таких вопросах буду вам бесполезен. Я просто странник, а к кому и когда обернуться — решают политики, президенты, министерства иностранных дел.

— Не валяйте дурака, Мамонт, — весело рассмеялся хозяин. — Вы же отлично понимаете, о чем я говорю. И во многом согласны со мной, не так ли?

— Только догадываюсь!

— Перестаньте скромничать, хотя мне нравится это качество в мыслящих людях. — Тойё пригубил водки. — Мы знаем о вас чуть больше, чем вы предполагаете. Есть свидетельства, материалы и живые люди, доказывающие, что вы не просто странник. При желании, могу их показать. Мне известно, Мамонт, вас водили в заповедные пещеры, где хранятся «сокровища Вар-Вар». Вы видели арийское золото, собранное и сохраненное таинственными жителями уральских недр, самоцветы, алмазы, от вида и количества которых можно сойти с ума. Что и произошло с человеком по фамилии Зямщиц. Только вы ничего не взяли, не выносили вы рюкзака с алмазами, — в такое мог поверить лишь генерал Тарасов... Вас лично знают многие хранители сокровищ. И не только здесь, а кое-где еще. Дальний Восток прекрасно осведомлен о сокральной сути Уральского хребта для России и всего арийского мира, который под воздействием Ближнего Востока, к сожалению, утратил память о своих святынях. Но мы знаем об этом. И помним об этом целое тысячелетие. Да, и у нас существует особая каста посвященных в эти таинства. Наши судьбы похожи, Мамонт. До поры до времени я тоже был слеп и легко внушаем, чтобы верить в объективную реальность человеческого существования, в силу и власть политиков, чудеса электронной техники. Пока не занялся исследованиями человекоподобного существа йети, которое у вас называют снежным человеком. Я работал в Гималаях, руководил секретной экспедицией американо-японского совместного проекта. И сделал открытие, которое вам тоже известно. Объектами моего изучения оказались в прошлом обыкновенные современные люди, только с искусственно измененной генетической структурой — полная копия вашего Зямщица. Я стал искать, из какой лаборатории выходят эти странные существа, и пришел на Урал.

— Да, судьбы похожи, — согласился Мамонт. — Но по логике вещей на Урале вас должны интересовать йети, а не арийское золото.

— А разве я сказал, что меня интересует арийское золото? Совсем нет. Хотя Дальний Восток и претендует на некоторые российские территории, это не значит, что и на материальные ценности, накопленные не родственной нам древней общностью народов. Они не дают покоя Ближнему Востоку, который, как и мы, тоже не имеет никакого права на наследство. Но действует через своего сателлита — Запад, и добьется успехов, если Россия не сделает правильный выбор.

— Угроза становится навязчивой...

— Это не угроза — та самая объективная реальность, которая господствует в мышлении Ближнего Востока, а значит, и Запада.

— Россия должна соединиться с Дальним Востоком, чтобы противостоять Ближнему? — Мамонт сделал паузу. — Правильно вас понял?

— В основном — да, — тоже стал тянуть мысль Тойё, будто не решаясь сказать что-то важное, как юноша, впервые объясняющийся в любви. — Впрочем, формальное соединение существует. У нас огромная протяженность общих границ, сопредельные территории, отчасти — общий космос. Но мы все время смотрим в ваш затылок, когда друзья должны смотреть в лицо друг другу, как мы с вами.

— А территориальные притязания?

— Это политика ныне живущих недальновидных людей. Мы обязаны быть выше этого. Мы — это космически мыслящие люди.

— Золото вас не интересует, насколько понимаю, снежный человек — тоже... Мы ведем беспредметный разговор, Тойё.

Тойё неожиданно рассмеялся, допил свою рюмку и встал.

— У нас не только сопредельные территории! Да!.. Сопредельный образ мышления. У кого вы научились выскальзывать, когда вас держат за жабры? Где вы научились за улыбкой непорочного ребенка скрывать бурю мыслей и чувств?.. Нет! Мы с вами никогда не будем понятны химерическому симбиозу Ближнего Востока и Западного мира. И это нас объединяет больше, чем сопредельные территории!.. Хорошо, в таком случае вот вам прямой вопрос: что такое «сокровища Вар-Вар»?

Он мог отказаться отвечать, однако сейчас это был не выход. Следовало заставить его выдать все, что он знает, и только потом, сориентировавшись, выбрать тактику дальнейшего поведения.

— Истинные «сокровища Вар-Вар» — некие Вещие Знания, — просто сказал Мамонт. — В своих изысканиях я пришел к выводу, что они существовали на Руси относительно недавно. Ими владели князь Олег, по прозвищу Вещий, затем Святослав Игоревич, каким-то образом их получили Всеслав Полоцкий и Ярослав Космомысленный — отец знаменитой Ярославны. Далее связь прерывается вплоть до Ивана Васильевича Грозного. Он получил в наследство известную Либерию светское собрание Высших Знаний, накопленных человечеством за предыдущее тысячелетие истории. По моему разумению, владеть такой библиотекой мог лишь человек посвященный. Возможно, потому и был назван первым царем на Руси. В чем суть Вещих Знаний — увы, мне не известно. А впрочем, с чего это вдруг Дальний Восток проявил такой интерес к арийской легенде?

— Это не легенда...

— Возможно, Тойё. Я допускаю самые невероятные варианты... Но какое отношение все это имеет к вам? К народам, как сами сказали, нам не родственным?

Мамонт не исключал, что весь их диалог пишется на пленку, и потом, в одиночестве и тишине, Тойё прослушает его много раз, сопоставит детали, выявит уязвимые места, выверит логику и сформулирует новые, с двойным и тройным дном вопросы. Поэтому надо было меньше говорить самому и заставлять делать это хозяина: все-таки Мамонт — гость, а гостю полагается больше слушать...

— Я считаю, на Земле в неискаженном виде до наших дней дошли только две самые древние и самые мощные культуры, имеющие космическое значение. Это наши с вами культуры, Мамонт. По крайней мере, они отличаются самостоятельностью и оригинальностью. Но, к сожалению, все древние учения и философии Дальнего Востока стали достоянием моды, когда Запад бросился искать смысл жизни, веру, истины. И все извратили, обернули в побрякушки вроде восточных видов борьбы... В этом есть и вина мыслящих людей. Признаюсь, мне когда-то тоже было приятно видеть летящего в воздухе каратиста. Мы не заметили подвоха, гнусную физиономию Ближнего Востока за этим полетом... Дальние и прежде закрытые страны оказались обнаженными перед будущим тысячелетием, иссяк потенциал волевой целеустремленности. Мы утрачиваем собственный отсчет Времени, нас втравили в погоню за экономическими, бытовыми ценностями. Дальний Восток не в состоянии выработать концепцию существования в новой эпохе.

— То же самое сейчас происходит в России, вы не одиноки, — вставил Мамонт. — Или вы предлагаете, как двум одноногим купить пару сапог на двоих?

— Это вполне реально, Мамонт!

— А где же взять сапоги?

Тойё медленно вернулся на свое место и сел. Официант-китаец хотел налить в рюмки водки со змеей, однако хозяин грубовато оттолкнул его руку, сказал резко:

— Принеси и налей русской.

Мамонт уловил фальшь в голосе: кажется, собеседник подходил к главному вопросу.

— Нет русской водки, — Мамонт сел напротив. — Есть разведенный спирт с Ближнего Востока. А старой русской водки не существует.

Хозяин все понял, выждал, когда китаец нальет «смирновскую» немецкого производства, однако тост был сорван.

— Даже если бы и существовали эти Вещие Знания, нельзя скрещивать ужа и ежа, — добавил Мамонт. — Получится колючая проволока. Или снежный человек.

Категоричность Тойё расценил по-своему — как время сменить тактику. И сразу показал себя хозяином положения.

— Двадцать девятого августа этого года вы находились на том же склоне хребта, где я нашел вас вчера, — отчеканил он. — И исчезли после перестрелки с людьми генерала Тарасова. Мои охотники нашли трупы бандитов и ваш автомат. Двоих уложили вы, кто застрелил третьего? Из пистолета Стечкина? Установлено: такого оружия у вас не было.

— Надо понимать, начался официальный допрос? — Мамонт выпил, аккуратно положил в свою тарелку мясо и стал есть, орудуя вилкой и ножом, как на посольском приеме. Теперь его спокойствие будет выводить Тойё из равновесия и он скорее проговорится.

Однако хозяин умел балансировать на лезвии ножа.

— Предлагаю разговор двух мужчин, — жестковато отпарировал он. — Мы выяснили наши воззрения на предмет. Кто был с вами против людей Тарасова?

— Кто был, конечно, вы знаете? Может, закончим проверять честность друг друга, если это разговор двух мужчин?

— Нет, я не знаю. Но этот человек был ранен, мои охотники нашли кровь.

— Мог бы не отвечать вам, Тойё, — проговорил Мамонт. — Но в моем положении... Я ведь ваш пленник, а не гость. Верно?

Это ему пришлось не по нраву — хотел пока оставаться благородным и великодушным хозяином. После такой беседы нельзя делать резкий поворот к методам генерала Тарасова.

— Не отвечайте... Я рассчитывал на вашу откровенность, Мамонт, и не собираюсь загонять в угол неопровержимыми фактами и доказательствами. Поверьте, я ищу с вами общий язык из самых благих намерений. Ни Россия, ни Дальний Восток не смогут в одиночку противостоять Ближнему. Разложению и уничтожению человеческой природы в человеке мы должны противопоставить мощную древнюю философию, вернуть наши народы к своим корням, к мироощущению, достойному человека как образа и подобия Божьего. Все в ваших руках, Мамонт.

— Увы, в моих руках пусто. Кажется, Тойё, вы заблуждаетесь относительно моих возможностей. Они ничтожны.

— Да, если учесть, что вы способны проваливаться сквозь землю, — заметил хозяин. — Исчезать на восточном склоне хребта и через несколько дней появляться на западном... Хорошо, я не тороплю вас. Обдумайте мои предложения, у вас есть время. Вероятно, вашей спутнице придется сделать операцию: на ногах омертвление тканей...

Возвращаясь в свой дом, Мамонт постоял на площадке, устроенной посередине этой заимки: на улице все время находился один человек, должно быть, охранник, поскольку болтался без дела. Снегоходы стояли под навесом, по-армейски в ряд, аккуратно зачехленные брезентом. С виду все это напоминало охотничью базу, каких было достаточно на Урале. Возле беседки с широким столом висел плакат, предупреждающий о мерах противопожарной безопасности.

Но прежде, чем бежать отсюда, следовало вылечить обмороженные ноги Инги: и впрямь придется отнимать почерневшие пальцы... Мамонт вошел в дом служанка мгновенно оказалась рядом, приняла пуховик, шапку и рукавицы. Он заглянул за перегородку, где лежала Инга, и тут увидел сидящего у постели человека. Глаза спутницы отчего-то светились, а сквозь багровые коросты на щеках и губах проступала улыбка.

— Мамонт! — радостно позвала, и человек у постели медленно обернулся.

Мамонт непроизвольно и круто выматерился, забыв о женщинах и приличии: перед ним был Иван Сергеевич Афанасьев, старый и верный друг, давно мысленно похороненный и оплаканный...

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.