Потащили жандармы и тех, кто лежал на Исаакиевском мосту. Подхватили за ноги Васина, подхватили Извекова, Телегина, Клюшкина, Павлова. Вместе со всеми и Прохора поволокли. Уже на льду, у самой проруби вдруг застонал солдат.
      Остановились жандармы. Кто-то сказал:
      - Братцы, кажись, живой.
      Голос второй ответил:
      - Живой, не живой - волоки. Все они тут смутьяны.
      За секунду до этого явилось к Прохору вновь сознание. Казалось солдату, что стоит он в строю. Сам отец-государь обходит войска и за верность вручает ему награду. Какую награду, не успел разобрать Ильин. Столкнули жандармы солдата в прорубь.
      ЖИВ, НЕ УБИТ СОЛДАТ
      Был он высокого роста. Приметен среди других. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
      Стоял он в каре на площади. Вынес напор Милорадовича. Отбивался от конных атак. Над призывом попов смеялся. Вместе с другими кричал "ура!".
      Когда ударили царские пушки, солдата опять в общем ряду приметили.
      Шёл он грудью вперёд на огонь. Валит картечь восставших. Кровь заливает снег. Вот-вот и конец солдату.
      Но не упал, не сражён солдат.
      Жив, не убит солдат. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
      За залпом грохочет залп. Окутало площадь дымом. Торжествует царь Николай I:
      - Так им, так им! Кроши злодеев!
      Градом стучит картечь. Вот-вот и конец солдату.
      Но не упал, не сражён солдат.
      Жив, не убит солдат. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
      Когда Михаил Бестужев на льду Невы собирал гренадеров, снова солдата видели.
      Взвизгнули ядра над головой. Шипя по-змеиному, в солдатские роты врезались. Вот-вот и конец солдату.
      Но нет, не погиб, уцелел солдат.
      Жив, не тронут судьбой солдат. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
      Ядра пробили лёд. Место страшнее ада. Стоны. Призывы. Крики. Люди живые идут под лёд. Вот-вот и конец солдату.
      Но нет, не погиб, уцелел солдат.
      Жив, не тронут судьбой солдат. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
      На том берегу Невы, когда конные мчали во весь опор, снова солдат на глаза попался.
      Метнулись сабли над головой. Опустились смертельным калёным жалом. Казалось, вот-вот и конец солдату.
      Но нет, не упал, устоял солдат.
      Жив, не убит солдат. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
      Снова взлетели сабли. Кони непокорных копытами бьют. Упавших на землю топчут. Вот-вот и конец солдату.
      Но не упал, устоял солдат.
      Жив, не убит солдат. Доброй дороги тебе, солдат. Славы тебе солдатской.
      Глава III
      ГРОЗА НА ЮГЕ
      ПЕСТЕЛЬ
      1823 год. Царь Александр I производил смотр Южной армии. Лихо шли гренадеры, стройно рубили шаг. Лучше других перед царём прошёл Вятский пехотный полк.
      - Превосходно! Точно гвардия! - закричал Александр I. - Кто командир?
      Доложили:
      - Полковник Пестель.
      - Молодец!
      За отличное командование полком царь пожаловал Пестелю три тысячи десятин земли.
      Вот бы удивился царь Александр I, если бы узнал, что командир Вятского пехотного полка полковник Павел Иванович Пестель и был руководителем Южного тайного общества.
      Много думал о судьбах родины Пестель.
      Почему богатые есть и бедные?
      Почему всем правит самодержавно царь?
      Как сделать так, чтобы люди бедных сословий жили в России лучше?
      Девятнадцатилетним прапорщиком Пестель принимал участие в войне 1812 года. Защищал батарею Раевского. Был ранен на Бородинском поле. Сам фельдмаршал Кутузов вручил ему за храбрость награду - золотую шпагу.
      Корпусный командир говорил о полковнике Пестеле: "Этой умной голове только и быть министром".
      Члены Южного тайного общества уже много лет готовились к восстанию. Дважды оно срывалось. Наконец был назначен окончательный срок - лето 1825 года. Ждали царя. Александр I должен был снова приехать на смотр полков Южной армии. Было решено во время смотра царя убить. Однако Александр I не приехал.
      Восстание пришлось вновь отложить на год. Но тут всё резко изменилось.
      Неожиданно Александр I скончался. Южное тайное общество решило восстать немедленно. В Петербург был срочно направлен курьер. Пестель предлагал и на юге и на севере выступить одновременно.
      Юг приготовился. Ждал ответа.
      И вдруг Пестель был арестован. Случилось это 13-го декабря, за день до восстания декабристов в Петербурге на Сенатской площади.
      КТО РАНЬШЕ?
      Пестель был арестован. Но гроза пронеслась по югу.
      Во главе восставших стал подполковник Черниговского пехотного полка Сергей Муравьёв-Апостол.
      Вот как началось всё на юге. Узнав об аресте Пестеля, Муравьёв-Апостол тут же поехал по другим полкам предупредить друзей о случившемся.
      Только уехал Сергей Муравьёв-Апостол, как тут примчались к командиру Черниговского полка полковнику Гебелю жандармы:
      - Где Сергей Муравьёв-Апостол?
      Оказывается, вслед за приказом арестовать Пестеля получен новый приказ - арестовать и Сергея Муравьёва-Апостола.
      Собрался полковник Гебель, бросился вместе с жандармами догонять Муравьёва.
      Прискакали они в Житомир.
      - Был здесь Сергей Муравьёв-Апостол?
      - Был.
      - Где он?
      - Отбыл.
      - Куда отбыл?
      - Кажись, в Любар.
      Помчались они в Любар.
      - Был здесь Сергей Муравьёв-Апостол?
      - Был. Отбыл.
      - Куда?
      - Кажись, в Бердичев.
      Примчались в Бердичев.
      - Был здесь Сергей Муравьёв-Апостол?
      - Был. Отбыл.
      - Куда?
      - Кажись, в Поволочь.
      Мчит Гебель с жандармами в Поволочь, мчит и не знает того, что вслед за ними несётся подпоручик Михаил Бестужев-Рюмин.
      Подпоручик Полтавского пехотного полка Бестужев-Рюмин был ближайшим помощником Пестеля и Муравьёва-Апостола. Узнал он, что Муравьёву-Апостолу грозит арест, что помчались за ним жандармы и Гебель, вскочил на коня. Понёсся вслед. Догнать! Опередить! Предупредить Сергея Муравьёва-Апостола.
      Проезжает Бестужев-Рюмин местечки и сёла.
      - Был здесь полковник Гебель?
      - Был. Отбыл.
      Несётся дальше.
      - Был здесь полковник Гебель?
      - Был. Отбыл.
      Только уехал Бестужев-Рюмин, как примчался на тройке лихой курьер.
      - Где подпоручик Бестужев-Рюмин?!
      На руках у курьера приказ: арестовать Бестужева-Рюмина. Понёсся курьер догонять Бестужева.
      Проезжает местечки и сёла.
      - Был здесь подпоручик Михаил Бестужев-Рюмин?
      - Был. Отбыл.
      Несётся дальше.
      - Был здесь подпоручик Бестужев-Рюмин?
      - Был. Отбыл.
      Догоняют Гебель и жандармы Сергея Муравьёва-Апостола. Догоняет жандармов и Гебеля подпоручик Михаил Бестужев-Рюмин. Догоняет Бестужева-Рюмина на тройке лихой курьер. Всё зависит сейчас от того, кто раньше кого догонит.
      ДВА ОБЩЕСТВА
      На юге долгое время было два тайных общества. Одно во главе с Павлом Пестелем и Сергеем Муравьёвым-Апостолом - Южное тайное общество. Во главе второго стояли братья Пётр и Андрей Борисовы. Это общество называлось Обществом соединенных славян. Оба общества возникли независимо одно от другого. Члены Южного тайного общества не знали о том, что существует Общество соединённых славян, и наоборот - славяне не знали, что существует Южное тайное общество.
      Оба общества привлекали в свои ряды новых членов.
      Присмотрелся Сергей Муравьёв-Апостол к братьям Борисовым. Офицеры честные, смелые. Солдаты их любят. "Вот кто достоин быть принятым в общество".
      И братья Борисовы присматриваются то к Пестелю, то к Сергею Муравьёву-Апостолу, то к Бестужеву-Рюмину. "Эх, вот если бы этих - в общество!"
      Попросили они поручика Тютчева разведать, каковы настроения у понравившихся им офицеров. Советуют:
      - Начни, пожалуй, с Бестужева-Рюмина.
      А в это же самое время вызывает Сергей Муравьёв-Апостол Михаила Бестужева-Рюмина и поручает ему, чтобы он разведал, каковы настроения у братьев Борисовых и у тех офицеров, с которыми в дружбе Борисовы. Советуют:
      - Начни хотя бы с поручика Тютчева.
      Дело происходило летом. Полки Южной армии стояли в лагерях под Житомиром. И вот как-то после дневных учений встретились Тютчев с Бестужевым-Рюминым. Заговорили. Вначале, конечно, о том о сём. Как принято, прежде всего о погоде.
      - Лето нынче стоит отменное, - сказал Бестужев-Рюмин.
      - Отличное, - согласился Тютчев. - Дожди словно про наши места забыли.
      Поговорив о погоде, начали о природе.
      - И места тут на редкость дивные, - проговорил Бестужев-Рюмин.
      - Можно сказать, что райские, - ответил Тютчев.
      - Райские - это верно, - ухватился Бестужев-Рюмин. - Но взгляните кругом, как угнетён народ. - Сказал и выжидающе глянул на Тютчева.
      - Угнетён, унижен, - ответил Тютчев и скосил глаза на Бестужева-Рюмина.
      Идут они лесом, какой-то тропкой. Всё смелее Бестужев-Рюмин. Всё смелее, смелее Тютчев.
      - Нам надо самим отыскать свободу.
      - Царь - вот кто всему виной.
      - Лишь смелые люди спасут Россию.
      - Смерть не страшна, если для блага Родины.
      Понял Тютчев, что Бестужев-Рюмин из тех, кому можно во всём открыться. Остановился и тихо:
      - Тайное общество есть на юге. Можно в него вступить. Берусь вам содействовать в этом.
      Смотрит удивлённо на Тютчева Рюмин.
      - Что вы?! - смутился Тютчев.
      Расхохотался Бестужев-Рюмин:
      - Да я уже принят. Я-то на вас надеялся. - Рассказал он Тютчеву про Южное тайное общество. Рассказал ему Тютчев про Общество соединённых славян.
      - Рядом жить - и не знать! Вот это да! - хохотал Бестужев-Рюмин. Значит, дельное ваше общество, значит, по-настоящему тайное.
      Вскоре члены обоих обществ встретились. Подумали, зачем им бороться отдельно. Решили объединиться. Вместе удобнее и сил больше.
      Вместо двух обществ на юге стало одно - Южное тайное общество.
      НАЧАЛОСЬ
      Быстро несутся кони, подковами цок да цок. Едет Сергей Муравьёв-Апостол. Спешат жандармы и Гебель. Птицей несётся лихой курьер. Но быстрее курьера, быстрее птицы мчится Бестужев-Рюмин.
      Опередил Бестужев-Рюмин других, первым догнал Муравьёва-Апостола, предупредил, что сзади идёт погоня. Свернули друзья в Трилесы. Здесь квартировала одна из солдатских рот. Остался Сергей Муравьёв-Апостол в Трилесах. Бестужев-Рюмин поехал дальше. Договорились, что скоро сюда вернётся.
      Устал полковник Гебель. Истомились жандармы. На многие вёрсты исколесили они округу. Понуро плетутся кони.
      - Давайте съездим ещё на Фастов, - предложил Гебель.
      Едут чины на Фастов. По дороге попались Трилесы. Остановились в Трилесах. Решили кормить лошадей. Выбрал Гебель избу глазами - куда бы зайти погреться, решил: "Вот в эту".
      Подошёл он к избе. Дёрнул за дверь. Ввалился с мороза в комнату. Глянул - остолбенел. Перед ним стоит Сергей Муравьёв-Апостол. Не поверил полковник. Думает, что мерещится. Прикрыл глаза. Ущипнул себя в руку. Снова открыл. Стоит Сергей Муравьёв-Апостол.
      Выбежал Гебель стремглав на улицу:
      - Тут он! Тут! Ставь караулы! Бери в ружьё!
      Взяли "в ружьё" солдаты.
      - Попался, голубчик, попался, - торжествует полковник Гебель.
      Сидит он в той же избе, что и Сергей Муравьёв-Апостол. Пьёт с дороги горячий чай, рассуждает: "Будет схвачен сейчас и второй". Сидит, Бестужева-Рюмина дожидается.
      Сидит полковник Гебель, пьёт чай. Вдруг топот коней по дороге. "Едет, едет Бестужев-Рюмин!"
      Остановились кони. Слышит полковник Гебель, как кто-то подходит к избе. "Торопись, торопись, злодей!"
      Привстал полковник от нетерпения. Вытащил пистолет. Приготовился. "Руки вверх, закричу", - решил.
      Скрипнула дверь на петлях.
      - Ру... - крикнул Гебель и тут же осекся.
      В комнату входил поручик Кузьмин. А сзади стоял поручик Щепилло. А там во дворе виднелись офицеры Сухинов и Соловьёв. И от солдатских мундиров в глазах рябило.
      Узнали офицеры, члены Южного тайного общества, что Сергей Муравьёв-Апостол схвачен, примчались к нему в Трилесы на помощь.
      - Что делать, Сергей Иванович?
      - Освободить, - спокойно ответил Сергей Муравьёв-Апостол.
      Освободили офицеры Сергея Муравьёва-Апостола.
      - Вперёд к свободе!
      Восстание началось.
      ВАСИЛЬКОВ
      Если ехать из Киева по дороге на Белую Церковь, то, осиливши треть пути, на тридцатой версте от Киева попадёшь ты негаданно в рай.
      Два холма здесь прижались к речке. Между ними давнишний спор: кто краше, кто выше, кто круче, который из них зеленей. На одном из них, на том, что на Киевской стороне, примостился маленький городок. Сбегают домишки с холма под откос. Улочки змейкой вьются. По весне здесь полыхают белым огнём садочки. К осени ветки под урожаем пудовым в глубоком поклоне гнутся.
      Это и есть Васильков. Здесь в Василькове была штаб-квартира Черниговского полка. Сюда и собрались восставшие роты.
      Штабс-капитан Маевский первым услышал необычный шум и возбуждённые голоса. "Бунт", - сообразил Маевский. Приказал он ударить тревогу.
      Смотрит Маевский - за взводом вступает взвод. (Это был авангард восставших.) Шагает впереди офицер. "Кто бы такой?" - подумал Маевский. Всмотрелся - Иван Сухинов.
      Знает Маевский Сухинова. Взгляд ястребиный. Язык кинжальный. Не любит Сухинов таких, как Маевский. "Ваше мышиное превосходительство" - вот как однажды Сухинов назвал Маевского. За это "мышиное превосходительство" хотел Маевский вызвать Сухинова на дуэль. Да постеснялся что-то.
      Поёжился Маевский, увидя Сухинова. Не дай бог ему сейчас на глаза попасться. Попятился, шмыгнул за плетень, присел на корточки, прижался к прутьям, сквозь прутья смотрит.
      В это время, услыша сигнал тревоги, на улицу выбежал заместитель полковника Гебеля майор Трухин. Пошёл он навстречу восставшим:
      - Остановитесь! Одумайтесь!
      Знают солдаты Трухина. Из всех командиров здешних - не человек, а зверь.
      - Плетей захотели! - кричит Трухин. - Не толпись! Расступись! Разойдись!
      А следом - ещё зычнее:
      - Кру-гом! Бе-гом!
      Рассмеялся Сухинов. Мигнул солдатам. Схватили солдаты Трухина. Сорвали погоны. Сломали шпагу. Мундир разнесли на клочья.
      Съёжился Маевский. От страха даже зажмурился. "А вдруг, - кольнуло его, - Сухинов спросит:
      - Кто тут поднял тревогу?
      Скажут:
      - Маевский!
      - Маевский!
      - Штабс-капитан Маевский!"
      Глянул Маевский опять на дорогу. Всё больше и больше идёт солдат. Не одни, с командирами. Вот Сергей Муравьёв-Апостол. Вот Михаил Бестужев-Рюмин. Вот Щепилло, Кузьмин, Соловьёв.
      Совсем растерялся, бедный. Холодок пробежал по телу: "Убьют, убьют. На лине ближайшей вздёрнут".
      Осмотрелся Маевский. Видит, клуня стоит в огороде. Скачками, как заяц, метнулся к клуне. Открыл ворота. Влетел. Забился в сено. Ни жив ни мёртв. Затих, как мышь. Прислушайтесь: даже не дышит.
      УШАКОВ
      Штаб-ротмистр гусарского его величества принца Оранского полка Ушаков в день восстания Черниговского полка проезжал через Васильков. Задержали его у заставы. Доставили к Сергею Муравьёву-Апостолу.
      Узнав, в чём дело, Ушаков пришёл в сущий восторг.
      - Долой Николая! - шумел штаб-ротмистр. Даже саблю из ножен выхватил. Даже с силой по воздуху рубанул.
      Нужно сказать, что Ушаков ненавидел царя Николая I. Служил Ушаков когда-то в гвардии. Жил в Петербурге. Блистал на балах и приёмах званых.
      Но вот из-за какого-то каприза в ту пору ещё не царя, а великого князя Николая перевели Ушакова из гвардии в армию. Поклялся Ушаков отомстить за обиду.
      - Долой Николая! - шумит Ушаков.
      Понравился восставшим пыл офицера. Решил Сергей Муравьёв-Апостол дать Ушакову революционные прокламации - пусть Ушаков распространит их среди офицеров гусарского его высочества принца Оранского полка.
      - Исполню, - поклялся Ушаков.
      Едет он в свой гусарский его величества принца Оранского полк, решает: дай прочитаю, что в тех бумагах сказано. Читает и чем дальше читает, то едет всё тише и тише. Вот и вовсе остановил коня.
      Думал штаб-ротмистр Ушаков, что в бумагах лишь против царя Николая I, а там против царя любого, за то, чтобы в России больше цари не правили, чтобы стала Россия республикой.
      Думал штаб-ротмистр Ушаков лишь отомстить Николаю, а там и про то, чтобы крестьян отпустить на волю. И много ещё другого.
      "Свят, свят", - закрестился штаб-ротмистр Ушаков. Порвал прокламации. Бросил в канаву. Отъезжал с опаской, как от чумного места.
      ЗВЕЗДЫ ГОРЯТ, КАК СВЕЧИ
      Около суток пробыли восставшие в Василькове.
      Дал Сергей Муравьёв-Апостол приказ идти на Мотовиловку. Легла Мотовиловка на полпути между Киевом и Житомиром. Желаешь - отсюда ступай на Житомир. Желаешь - иди на Киев. Дневной переход и туда и сюда.
      Послал Муравьёв-Апостол надёжных офицеров с извещением о восстании Черниговского полка по разным другим полкам - в Ахтырский, Кременчугский, Алексопольский, Александрийский. В Житомир послал и в Киев.
      Наказал, что с ответами ждёт в Мотовиловке.
      Здесь, в Мотовиловке, черниговцы встретили Новый год. Луна лениво плывёт по небу. Звёзды горят, как свечи. Синим искрится снег.
      Разместили солдат по крестьянским избам. Трое из них попали к Фоме Полуяку.
      Угощает Фома постояльцев кашей и квасом, а сам:
      - Куда - на войну, служивые?
      - На войну, на войну, - усмехнулся один из черниговцев.
      - Неужто снова француз задрался?
      Развеселились вовсе теперь солдаты. Рассказали они Полуяку, ради чего поднялись в поход.
      Рад Фома поверить в слова солдатские, да что-то не очень верится.
      - Чтобы волю крестьянам дали? Да разве может такое быть!
      - Может, может, - смеются солдаты. - Это уж точно, лишь бы господь помог.
      Улеглись на покой солдаты. А Фома - хвать за армяк, выскочил в сенцы. Бросился к двери. И вот уже мчит по улице. Летит, что есть силы в ногах, Фома. Новость несёт небывалую.
      - Воля ведь будет, воля!
      Новогодняя ночь. Луна лениво плывёт по небу. Звёзды горят, как свечи. Синим, синим искрится снег. Не спит Сергей Муравьёв-Апостол. Ожидает вестей из других полков.
      Представляет Сергей Муравьёв-Апостол, что вот подымется полк за полком. Пойдут войска на Москву, на Петербург. Присоединятся дорогой новые. Станут войска перед царём несокрушимой силой.
      Утром Сергей Муравьёв-Апостол ехал верхом по селу. Шумела, как рой, Мотовиловка. Толпились крестьяне у церкви. Увидели они Муравьёва-Апостола:
      - Добрый ты наш полковник!
      - Избавитель!
      - Да поможет тебе господь!
      Улыбнулся крестьянам Сергей Муравьёв-Апостол.
      - Братцы, для вас стараемся. Да будет угодно судьбе - добьёмся для вас облегчения. Для дела святого жизни не жалко...
      Вернулся Сергей Муравьёв-Апостол к себе в избу. Ожидает вестей из других полков. Тревожно у него на душе. Что привезут посыльные?
      Печальные вести достигли юга. В Петербурге, на севере, царь разгромил восстание. Как поведут себя тут полки?
      И вот прибыл посыльный первый.
      - Ну как?
      - Но поднялся Ахтырский гусарский полк.
      Прибыл второй посыльный.
      - Ну как?
      - Не поднялся Кременчугский пехотный полк.
      Третий посыльный прибыл.
      - Ну как?
      - Не поднялся, Сергей Иванович, полк Алексопольский.
      А вот несётся ещё один. Разгорячённый конь пену с губы роняет.
      - Ну как?
      - Не выступит Александрийский. Арест идёт в полку.
      СЕМНАДЦАТЫЙ ЕГЕРСКИЙ
      Не поддержали восставших полки соседние.
      Куда же идти черниговцам? На Брусилов, Новоград-Волынский, Бердичев, Бобруйск, Любар? А может, идти на Киев?
      - Нам бы немедля идти на Киев!
      - На Житомир упасть по-суворовски! (В Житомире находился штаб Южной армии. В Киеве - арсенал.)
      За этот план выступали офицеры-славяне (так называли тех, кто раньше состоял в Обществе соединённых славян): Сухинов, Кузьмин, Соловьёв и Щепилло. Из всех декабристов офицеры-славяне отличались самой большой решительностью.
      Не принял план Сергей Муравьёв-Апостол. Приказал выступить на Белую Церковь. Здесь, в Белой Церкви, находился Семнадцатый егерский полк. Отважные люди в Семнадцатом егерском. К примеру хотя бы Вадковский. Обещали они поддержку.
      - Ну, силы теперь удвоятся, - заговорили среди восставших.
      - Кум у меня в егерях, - объяснял какой-то тощий солдатик взводному унтеру.
      - Там Гришка Тютюник служит, кто-то вспомнил односельчанина.
      Не дойдя нескольких вёрст до Белой Церкви, восставшие остановились. Сергей Муравьёв-Апостол выслал вперёд разведку.
      Вернулась разведка.
      - Ушёл, ваше благородие, Семнадцатый егерский. Нету его в местечке.
      - Как ушёл?! Куда?
      - Неизвестно. Из солдат, ваше благородие, лишь караульный стоит при шлагбауме.
      Не поверил всё же Сергей Муравьёв-Апостол. Решил, что разведка ошиблась. Новых послал солдат.
      Вернулись и эти.
      - Всё верно, ушли егеря. Куда - неизвестно. Было это ещё намедни.
      Гадает Сергей Муравьёв-Апостол: "Что же случилось?! Куда ушли?"
      И вдруг:
      - Нашлись! Нашлись! Нашлись!
      Тот тощий солдатик, у которого кум в егерях, уверял, что, спустившись в овражек, что рядом с лесом, он слышал в лесу голоса и фигуры людские видел. Правда, много ли - не разобрал.
      - Я по голосу кума признал, - даже сказал солдат.
      Опять снарядил Сергей Муравьёв-Апостол разведку. Старшим послал офицера.
      Через час офицер вернулся. А вместе с ним пришёл и солдат в егерской форме.
      - Кум, кум! - закричал тощий солдатик. - Так и есть, не ошибся - кум!
      - В лесу люди, это верно, Сергей Иванович, - доложил офицер. - Но не солдаты - крестьяне. Собралось их больше тысячи. (Это были крестьяне окрестных сёл. Узнав, что восстали черниговцы, они хотели примкнуть к солдатам.)
      Доложил офицер и про егерей:
      - Арестованы наши, Сергей Иванович. Солдат же, боясь возмущения, полковой командир срочно увёл на Сквиру.
      - Так точно, - поддакнул кум. - Поручиком Вадковским с оным сообщением к вашей милости я и послан.
      Офицер сделал паузу, переступил с ноги на ногу, глянул на Муравьёва-Апостола.
      - Сергей Иванович!
      - Что?
      - Как быть с крестьянами? Может, призвать их для общего дела?
      Солдатский кум оживился:
      - Так-с точно. Они-с с удовольствием.
      Не ответил ничего Сергей Муравьёв-Апостол. Лишь задумчиво глянул вдаль. Да и что бы он смог ответить? Поднимать на борьбу народ не входило в замысел декабристов. Так было на севере. Так было и тут - на юге.
      АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ РОТА
      Поручик Щепилло дружил с полковником Пыхачёвым...
      И вот снова идут по снежным полям черниговцы. Шли на Мотовиловку. Потом на Белую Церковь. Повернули теперь назад.
      Слева сёла вдали видны. Снег - впереди и справа. Ни души.
      И вдруг за холмом верстах в двух, не более, зарябило от тёмных точек. Всмотрелись солдаты: люди, кони, а рядом пушки.
      - Пыхачёв! Пыхачёв! - закричал Щепилло.
      Приободрились черниговцы. Сразу теплее стало. Вверх полетели солдатские шапки. "Ура!" - понеслось по полю.
      И правда, к черниговцам приближалась Пятая конно-артиллерийская рота. Этой ротой и командовал Пыхачёв.
      Помнит Щепилло тот день. Было это незадолго до восстания декабристов. Собрались члены Южного тайного общества... Решали вопрос, кому и когда начинать восстание. Горячился тогда Пыхачёв:
      - Никому не позволю раньше меня выступить за свободу отечества! Пятой конной роте такую честь. Пятой!
      Членом тайного общества был не только один Пыхачёв, но и все остальные офицеры Пятой артиллерийской роты. Рота была надёжной.
      Всё ближе и ближе подходят к черниговцам артиллеристы.
      - Эх, молодец! Эх, молодец! - поминает Щепилло полковника Пыхачёва. Повернулся к Муравьёву-Апостолу: - Артиллеристы слово держать умеют!
      И вдруг оттуда, от Пятой роты, летит команда.
      - Стой!
      Остановилась Пятая рота.
      - К бою!
      Развернули солдаты пушки.
      - Слева первая начинай!
      Гаркнула пушка. Взорвала картечью снег, за первой пушкой - вторая, третья...
      Попятились черниговцы.
      Не сразу понял Щепилло, в чём дело. А когда понял, выхватил шпагу:
      - Изменник! Будь проклят!
      Побежал он навстречу огню и картечи.
      За залпом новый грохочет залп. Вот рядом картечь ударила. Рухнул на снег Щепилло. Выпала шпага, вонзилась в снег, как-то жалобно, тихо звякнула.
      - Будь проклят! - успел простонать Щепилло.
      Погиб Щепилло, не зная правды. Не был виновен ни в чём Пыхачёв. Ещё до того как рота вышла в поход на черниговцев, Пыхачёв был схвачен и брошен в тюрьму. Артиллерийской ротой другой командовал.
      Разгромили пушки черниговцев. Захлебнулись в крови черниговцы.
      Глава IV
      ПОСЛЕ БОЯ. СНОВА БОЙ
      "ГДЕ АЛЕКСАНДР БЕСТУЖЕВ?"
      Восстание против царя на севере и на юге было раздавлено. Начались аресты декабристов. Задержанных немедленно доставляли в Зимний дворец к царю Николаю I.
      Вот схвачен Рылеев. Вот схвачен Каховский. Князь Трубецкой задержан. Штабс-капитан Щепин-Ростовский взят прямо в бою на Сенатской площади. В бою на юге взяты Сергей Муравьёв-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин. Арестованы Розен, Сутгоф, Панов...
      Царские сыщики искали Александра Бестужева.
      Александр Бестужев был не только гвардейским офицером, но и известным в стране писателем. Печатался он под именем Марлинский.
      Ворвались сыщики в дом Бестужевых.
      - Где Александр Бестужев?
      - Нет Александра Бестужева.
      Бросились к месту военной службы.
      - Где Александр Бестужев?
      - Нет Александра Бестужева.
      Стали вспоминать жандармские офицеры, с кем Бестужев был близок, с кем находился в приятельских отношениях. Ездили на Мойку, на Фонтанку, на Васильевский остров.
      - Где Александр Бестужев?
      Сбились с ног царские сыщики, прибыли в Зимний дворец, докладывают:
      - Нет Александра Бестужева.
      - Разыскать! - последовал строгий приказ.
      И снова по петербургским улицам, по разным домам, по офицерским квартирам и клубам забегали сыщики и жандармы.
      - Где Александр Бестужев?
      - Где Александр Бестужев?!
      А в это время к Зимнему дворцу подходил офицер. Был он в полной парадной форме. В мундире, при сабле, в белых как снег рейтузах, на ногах сапоги драгунские. Шпоры на сапогах. Пересек офицер Дворцовую площадь. Быстрым шагом направился к Зимнему. Перед ним распахнули дверь. Офицер переступил порог и представился:
      - Я - Александр Бестужев.
      - По-рыцарски поступил сочинитель Марлинский, - доложили царю приближённые. - Явился, ваше величество, сам.
      "По-рыцарски" ответил на это и царь Николай I. Приказал заточить Александра Бестужева в Петропавловскую крепость, в Алексеевский равелин.
      ТРОЙКА
      Пронька Малов первым заметил тройку. Выскочила она из-за леса, птицей с бугра слетела. Тряхнув бубенцами, пронеслась перед самим Пронькой. Исчезла за поворотом.
      "К Парам, в гости", - подумал Пронька.
      Помчал по селу мальчишка:
      - Тройка, тройка, а в ней военный!
      Гадали тогда в селе, кто же приехал к барину. И к какому из них, к молодому ли, к старому?
      А через час тройка неслась обратно.
      И снова Пронька её увидел. А вместе с ним увидел тройку и бывалый солдат Гурий Донцов.
      - Эка дела, - произнес Донцов. - И с чего бы?..
      Объяснил он Проньке, что тройка была фельдъегерской, что в кибитке сидел жандарм. А рядом... Впрочем, молодого барина Пронька и сам разглядел. Умчал неизвестно куда жандарм молодого барина.
      ...1812 год. Русские войска отступают под ударами французского императора Наполеона I. В барском доме переполох.
      - Никита! Никита! Никитушка!
      Дворовые сбились с ног.
      - Никита! Никита! Никиту-ушка!
      Шестнадцатилетний Никита Муравьёв исчез из дому.
      Через несколько дней младший брат Никиты - Александр признался: Никита бежал на фронт.
      Никита Муравьёв сражался под Дрезденом, под Лейпцигом. Вместе с русскими войсками вступил в побеждённый Париж. В Париже он прожил несколько лет. Изучал здесь политику и историю.
      В 1816 году вышла в свет большая работа историка Н. М. Карамзина "История государства Российского". Предисловие к этой работе кончалось словами: "История народа принадлежит царю".
      "История народа принадлежит народу" - так ответил на слова знаменитого историка молодой офицер Никита Муравьёв.
      Вместе с Кондратием Рылеевым Никита Михайлович Муравьёв был одним из главных руководителей Северного тайного общества. В день Декабрьского восстания на Сенатской площади его не было. Никита Муравьёв находился в орловском имении родителей своей жены. Сюда и примчался за ним жандарм.
      Долго гадали в селе крестьяне, за что и куда увезли их молодого барина. Барин был добр, крестьяне его любили.
      Вместе со всеми гадал и Пронька.
      - Знаю, знаю! - кричал мальчишка. - К царю он поехал. На званый приём.
      - Во-во - на приём названный, - усмехнулся солдат Донцов.
      По всей России носились тогда фельдъегери. Хватали они декабристов.
      ЛУНИН И ЗАЙЧИКОВ
      Декабрист подполковник Михаил Сергеевич Лунин отказался спастись от расправы. Спасти же Лунина намеревался сам великий князь Константин. Подполковник был у него в адъютантах.
      14-го декабря Лунин находился в Варшаве и, конечно, на Сенатской площади не был. Но и ему угрожал арест. Лунин состоял членом тайного общества.
      Великий князь Константин любил своего адъютанта. Умён, находчив молодой подполковник. Ростом высок, подтянут. К тому же лихой наездник. А князь Константин обожал лошадей.
      Распорядился великий князь Константин приготовить для Лунина иностранный паспорт.
      Паспорт готов. Граница рядом. Бери бумагу. Скачи к границе. И ты свободен.