Сергей Петрович АЛЕКСЕЕВ
      ДЕКАБРИСТЫ
      Историческая повесть
      1825 год. Декабрь. В Петербурге, в тогдашней столице
      Русского государства, вспыхнуло новое восстание против царя и
      крепостных порядков. Главными его участниками были молодые
      офицеры и передовые люди русского общества.
      Но и это восстание было разгромлено царём. Декабристов было
      мало. Они не решились поднять против царя народ. Они
      рассчитывали справиться с царём собственными силами. Но этого не
      получилось.
      О декабристах - людях отважных, благородных, глубоко
      преданных идеям освобождения народа, - вам и расскажет третья
      повесть, вошедшая в эту книгу. Она так и называется
      "Декабристы".
      ________________________________________________________________
      ОГЛАВЛЕНИЕ:
      Глава первая. Сенатская площадь
      МЧАЛ В ПЕТЕРБУРГ КУРЬЕР
      ДВА БРАТА
      ШУМНО СЕЙЧАС У РЫЛЕЕВА
      НОЧЬ. ТИШИНА. СПИТ ПЕТЕРБУРГ
      БАРАБАНЩИКИ БЬЮТ ТРЕВОГУ
      ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО
      "ПОЧЕМУ НИКОГО НЕ ВИДНО?!"
      "МЫ БЫ В ОДИН МОМЕНТ..."
      СТОЯТ НА ВЕТРУ СОЛДАТЫ
      ВЫСТРЕЛ КАХОВСКОГО
      ПРИПЕЧАТАЛ
      КАКОЙ ГРЕНАДЕРСКОЙ РОТЫ?
      Глава вторая. Жив, не убит солдат
      ЖЕЛВАКИ НА ЩЕКАХ ИГРАЮТ
      ГОЛОС ЛЬВИНЫЙ, ПИСК МЫШИНЫЙ
      ЗАБЛУДИЛСЯ
      НЕПОКОРНЫЙ ВЗВОД
      ЗОЛОТОЕ СЕРДЦЕ
      "ЭТОТ ДУРАЦКИЙ СЛУЧАЙ"
      ФАМИЛЬНОЕ ПРАВО
      ОТЕЦ СЕРАФИМ И ОТЕЦ ЕВГЕНИЙ
      СНАРЯДЫ
      ЧТО ОТВЕЧАЕТ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ
      САВВАТЕЙКА
      ГРУДЬЮ НА ПУШКИ
      НАГРАДА
      ЖИВ, НЕ УБИТ СОЛДАТ
      Глава третья. Гроза на юге
      ПЕСТЕЛЬ
      КТО РАНЬШЕ?
      ДВА ОБЩЕСТВА
      НАЧАЛОСЬ
      ВАСИЛЬКОВ
      УШАКОВ
      ЗВЁЗДЫ ГОРЯТ, КАК СВЕЧИ
      СЕМНАДЦАТЫЙ ЕГЕРСКИЙ
      АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ РОТА
      Глава четвёртая. После боя. Снова бой
      "ГДЕ АЛЕКСАНДР БЕСТУЖЕВ?"
      ТРОЙКА
      ЛУНИН И ЗАЙЧИКОВ
      ПЯТЬ КЮХЕЛЬБЕКЕРОВ
      "ВРЁШЬ!"
      СТАРШИЙ ИЗ ЧЕТЫРЁХ
      ОСОБАЯ ЧЕСТЬ
      "НА КОЛЕНИ!"
      "ПРАВДУ СВЯТУЮ, НЕГОДНИК, ПИШЕТ..."
      ЧЁРНЫЕ ГЛАЗА
      ЦЕЛОВАНИЕ
      КОНСТИТУЦИЯ
      "ЕСЛИ ВМЕСТО ФОНАРЕЙ..."
      Глава пятая. Алексеевский равелин
      ПРИМЕРНЫЙ СУКИН
      ЧУДНОЙ
      ЭТО ЕЩЕ СТРАШНЕЕ
      ЖЕЛЕЗНЫЕ РУКАВИЧКИ
      ФОНВИЗИН
      ОЛЕНЬКА
      "ОХ, ОХ..."
      СЛУХ НА СЛУХЕ СИДИТ ВЕРХОМ
      ПОСТАВЩИК ДВОРА
      МАЛИНА
      ПРИГОВОР
      РАСПЛАКАЛСЯ
      ПЯТЕРО
      Глава шестая. Понравился чем-то солдат государю
      ПЫЛЬ И ПАЛКИ
      ПОПУТАЛ БЕС
      НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ
      ПРОСТИ
      ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ ФАМИЛЯТ
      ПОВЕЗЛО
      ОСТАВЛЕН В ПОДОЗРЕНИИ
      ЧУДАК ЧЕЛОВЕК
      ОБМАНУЛИ
      ХМЕЛЬНЫЕ СОЛДАТЫ
      СПОХВАТИЛСЯ
      Глава седьмая. Русские женщины
      КНЯГИНЯ ТРУБЕЦКАЯ
      КНЯГИНЯ ВОЛКОНСКАЯ
      ПЕРВЫЙ СУП
      КОРОТКОЕ СЛОВО "НЕТ"
      ЖЕНА КАВАЛЕРГАРДА
      ОКНА
      ПОКЛОНИСЬ
      САПОЖКИ
      ОБОЗ
      ВАРЕНЬКА ШАХОВСКАЯ
      ЕЛЕНА, МАРИЯ, ОЛЬГА
      НОНУШКА
      С НЕБА, СО ДНА МОРСКОГО
      Глава восьмая. Царская милость
      УПАСИ
      "ДАЛЕЕ В СИБИРЬ"
      "РАЗРЕШИЛ"
      ТЕЛЕГА
      СОГЛАСЕН
      БАТЕНЬКОВ
      БЕСТУЖЕВ ПЯТЫЙ
      "РАДИ ВАШЕЙ ЖЕ ПОЛЬЗЫ"
      Глава девятая. "Сила в злодеях есть"
      СОДЕРЖАТЬ И ДОНОСИТЬ
      СУХИНОВ
      ШЕСТНАДЦАТЬ АЛЕКСАНДРОВ
      "СВИДЕТЕЛЬСТВОВАЛ"
      "ЧЁРТОВА МОГИЛА"
      "ОТЕЧЕСТВО"
      АКАДЕМИЯ
      ПУЩИН
      УЛЫБНУЛСЯ
      ПОРТРЕТ
      "СТРУН ВЕЩИХ ПЛАМЕННЫЕ ЗВУКИ..."
      Глава десятая. Двойная память
      ИСПРАВИЛ
      ССЫЛЬНЫЙ
      МЕЛЬНИЦА
      УРОДИЛОСЬ
      "ОЗОЛОЧУ!"
      "УЛАН-НОРОК"
      ЗОЙКА
      ГОРЧАКОВ
      ЗАДАЧИ
      МЯТЕЖНЫЙ ДУХ
      ДЕВЯТЫЙ ВАЛ
      ________________________________________________________________
      Г л а в а п е р в а я
      СЕНАТСКАЯ ПЛОЩАДЬ
      МЧАЛ В ПЕТЕРБУРГ КУРЬЕР
      Из Таганрога, от берегов Азовского моря, мчал в Петербург курьер. Курьер был в высоком военном звании.
      И если вдруг на почтовых станциях не находилось в тот час лошадей, тряслись и бледнели начальники станций.
      - Из-под земли достать лошадей! В Сибирь упеку! - громыхал курьер. Сгною! Самих в упряжке бежать заставлю!
      - Свят, свят, - крестились начальники станций. - Упаси в другой раз от таких гостей.
      1825 год. Ноябрь. Осень стоит на юге. На севере выпал снег. То в таратайке летит курьер, то несётся в кибитке, в санках. Верста за верстой, верста за верстой. Хрипят, задыхаются в беге кони. То брызнут в прохожих копыта грязью, то снежные вихри взобьют полозья.
      Из далёкого Таганрога с берегов Азовского моря мчит в Петербург курьер. А справа и слева лежит Россия.
      Россия, Россия! То степью она раскинется, то прошумит дубравой. Зябью посмотрит в небо. Топью болотной ляжет. Встанет сосной и елью.
      Мчит в Петербург курьер. А слева и справа лежит Россия.
      Россия, Россия! То песней она откликнется, то в горе людском притихнет. То упадёт в молитве, то в гневе народном Россия вздыбится.
      И днём и ночью летит курьер. Эй, пеший, эй, конный, сходи с дороги! С сообщением срочным, с сообщением тайным спешит курьер.
      А следом несутся слухи:
      - Может, снова война с неверными. (В те годы Россия часто сражалась с Турцией.)
      - Может, снова явился Разин. (Не забыт он, не стихает в народе молва о Разине.)
      - Может, царь-государь забыл в Петербурге сверхважный, сверхтайный, сверхсрочный пакет и гонит за ним курьера. (В те дни русский царь Александр I был как раз в Таганроге.)
      Мчит в Петербург курьер. Верста за верстой, верста за верстой. Хрипят, задыхаются в беге кони.
      Примчал наконец в Петербург курьер. Сдержал лошадей у Зимнего. Бросился в царский дворец.
      - К его высочеству великому князю Николаю Павловичу. Из Таганрога.
      Распахнулись немедля двери. Принял великий князь Николай гонца.
      Замер курьер, как солдат на параде:
      - Ваше высочество, в Таганроге...
      - Так что в Таганроге?
      - Горе какое, горе...
      - Короче давай, короче!
      - В Таганроге скончался царь.
      Николай быстрым шагом прошёл по комнате, проверил, хорошо ли закрыты двери. Вернулся. Палец поднёс к губам:
      - Тс!
      И грозно взглянул на курьера.
      ДВА БРАТА
      Великий князь Николай любил манёвры, любил парады, любил команды.
      - Раз, два, раз, два... Левой, левой... Батальон, к атаке в колонну стройся!..
      Даже, бывало, во сне командовал. Даже жену пугал.
      - Марш-марш!.. Эскадрон, развернись повзводно...
      Стоит Николай перед зеркалом. Нравится сам себе. Мундир гвардейский. Ремень затянут. Роста высокого. Гладкий лоб. Вот, правда, глаза оловянные. Так ведь не у каждого голубые.
      Александр I скончался бездетным. Кому же занять престол?
      У Александра было три брата: Константин, Николай, Михаил. Старший из них Константин. Ему и вступать на престол российский.
      Стал бы царём Константин. Да только ещё при жизни царя Александра I отказался (это хранилось в тайне) великий князь Константин от короны. Жил Константин в Варшаве. В те годы большая часть Польши входила в состав России. Был великий князь в Варшаве главнокомандующим польской армией.
      Раз Константин отказался, значит, садись на престол Николай. Ой как хочет того Николай! Спит, а корону видит. Закроет глаза - и видит. Даже втайне от всех примерил великий князь Николай корону. Даже для пробы сел на престол. Сел, а сходить не хочет. Хорошо Николаю в короне. Великовата она немного, но это другое дело. Не увеличишь, конечно, голову. Можно корону слегка подогнуть.
      Стал бы великий князь Николай царём. Да только для этого великий князь Константин должен вновь подтвердить отречение.
      Посылает брат Николай к брату Константину в Варшаву гонца.
      Не приходит оттуда прямой ответ.
      Брат старший ни да, ни нет.
      Злится брат Николай, как поступить, не знает.
      Снова в Варшаву летит гонец.
      Не приходит оттуда прямой ответ.
      Брат старший ни да, ни нет.
      Неделя проходит, вторая. Кому же Россией править?
      В третий раз несётся гонец в Варшаву.
      В третий раз не приходит оттуда прямой ответ.
      Брат старший ни да, ни нет.
      ШУМНО СЕЙЧАС У РЫЛЕЕВА
      - Смерть тиранам! Царям и монархам смерть!
      На квартире у отставного поручика поэта Кондратия Рылеева собрались члены тайного общества.
      Свечи горят в подсвечниках. Виден в углу камин. Подошёл Рылеев к камину. К поленьям свечу поднёс. Побежал огонёк. Заиграло пламя.
      Тайных обществ в России два. Одно - в Петербурге, на севере. Оно так и называлось - Северным тайным обществом. Второе возникло на юге, на Украине. Оно называлось Южным.
      Стонет под властью царей Россия. Сбросить царей в России, дать землю и волю крестьянам - вот главное в планах обоих обществ.
      Шумно сейчас у Рылеева. Всё веселее гудит камин. Тянется пламя в трубу кинжалами.
      Офицеры сидят у Рылеева. Большинство - совсем молодые люди. Гвардейские здесь офицеры, армейские. Гусары, уланы, драгуны. Офицеры морские, от артиллерии, от инфантерии* - представители разных войск.
      _______________
      * И н ф а н т е р и я - пехота.
      Шумно сейчас у Рылеева. Обсуждается план восстания. Удачный настал момент. Не дождался великий князь Николай от Константина прямого ответа.
      - Ах, так!
      Решил Николай не медлить. Рвётся он стать царём. Уже заготовлен о том манифест. 14 декабря утром он будет зачитан сенаторам. Сенаторы принесут присягу. И с этой минуты великий князь Николай станет царём Николаем I.
      - Не быть Николаю царём!
      - Не быть Николаю царём!
      - К оружию, братья, к оружию!
      План у молодых офицеров такой: вывести 14 декабря утром войска на Сенатскую площадь, вступить в Сенат, заставить сенаторов отклонить манифест Николая, а затем собрать представителей ото всех областей России и вместе с ними решить, кому и как дальше Россией править.
      Всё ярче и ярче горит камин. Пламя бурлит и пляшет.
      С чего же начать восстание? Как обеспечить его успех?
      Предлагает Рылеев:
      - Нужно ворваться в Зимний дворец. Нужно схватить Николая.
      Нет тут другого мнения.
      Капитан Александр Якубович обещает штурмом ворваться в Зимний дворец.
      - Нужно взять Петропавловскую крепость.
      - Верно, верно. И это верно.
      Полковник Александр Булатов дал слово солдат повести на крепость.
      - Нужен диктатор (то есть предводитель всего восстания). Кому же диктатором быть?
      - Трубецкому! Трубецкому! Пусть полковник князь Сергей Трубецкой старшим над всеми будет!
      Согласен Рылеев, согласны все. Князь Сергей Трубецкой согласен. Поднялся Кондратий Рылеев:
      - Друзья! Минуты дороги. Смерть тиранам! Свобода родине! К делу, друзья. Ура!
      - Ура! - пронеслось по комнате.
      Разошлись по домам офицеры. Остался один Каховский. Давно вызывался поручик Пётр Каховский убить царя.
      Спросил Рылеев:
      - Не передумал?
      - Стою на прежнем, - сказал Каховский.
      Поклялся Каховский убить царя.
      Бушует, бушует в камине пламя. Рвётся в трубу пожаром.
      НОЧЬ. ТИШИНА. СПИТ ПЕТЕРБУРГ
      Ночь. Тишина. Спит Петербург. У городских застав в караулах стоят дозорные. Ветер идёт с Невы. Падает с неба снег. Ночь. Тишина. Входит в Санкт-Петербург История.
      Слышат солдаты в ночи шаги.
      - Стой! - закричали дозорные. - Кто там?
      Прислушались.
      - Кто там?
      Слышат в ответ:
      - История.
      Переглянулись солдаты:
      - Эй, не шути!
      - Остановись!
      Мимо прошли шаги.
      Прибежал офицер на крики.
      - Что тут такое?
      - Кто-то прошёл.
      - Эх вы, скоты, разини! Вида какого?
      - Не видели вовсе. Имя лишь слышали.
      - Кем же назвался?
      - Голос был женский.
      - Что же сказал?
      - История.
      Посмотрел на солдат офицер изумлённо. Ясно ему, что ночные страхи помутили дозорным разум. Сплюнул с досады, вернулся в тепло.
      Ночь. Тишина. Спит Петербург. А в это время по улицам города властным шагом идёт История.
      Всё громче и громче слышны шаги. Смотрит направо, смотрит налево. Что-то признает. Где-то задержится. Снова продолжит путь.
      Спустилась к Неве, постояла, задумалась. Достала часы. Взглянула. Спохватилась. Ускорила шаг.
      Прошла по казармам гвардейских полков. На спящих солдат посмотрела.
      - Вставайте, пора! - шепнула.
      По ступенькам поднялась Зимнего.
      - Где здесь великий князь Николай? Ах, вот этот?!
      Брезгливо поморщилась. Быстро спустилась вниз.
      Пришла на Сенатскую площадь. Осмотрелась вокруг внимательно. Царя Петра на коне увидела.
      - Здравствуй. Стоишь, великий? Вижу, потомками ты не забыт.
      Посмотрела вперёд История.
      - Час пробил, - сказала громко и поднялась куда-то ввысь.
      БАРАБАНЩИКИ БЬЮТ ТРЕВОГУ
      Тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та! - барабанщики бьют тревогу.
      - Выходи! Становись!
      - Выходи! Становись!
      Утро. 14 декабря. Члены тайного общества, штабс-капитаны братья Александр и Михаил Бестужевы и штабс-капитан князь Дмитрий Щепин-Ростовский взбунтовали лейб-гвардейский Московский полк.
      - Выходи! Становись!
      - Выходи! Становись!
      Распахнулись ворота полковых казарм. Устремились вперёд солдаты.
      Рядовой Епифан Кириллов чуть запоздал к командам. Бросился вслед за своей уходящей ротой. Почти догнал. Только хотел пристроиться. Но вдруг:
      - Стой! Ни с места! Ни шагу вперед!
      Замер, оцепенел солдат. Застыл столбом верстовым на месте.
      Перед восставшими появился командир полка генерал-майор Фредерикс.
      - Кругом! - кричал Фредерикс. - Быдло! Кругом! В казармы!
      Хотел повернуться кругом Кириллов. Да только видит другие стойки. Никто из солдат не дрогнул. Не повернулся никто кругом.
      Слышит Кириллов:
      - Прошу, генерал, отойдите. - Это сказал Александр Бестужев.
      - Прочь, прочь, убьём! - раздались солдатские голоса.
      - Молчать! - вскипел Фредерикс. - Слушай мою команду!
      Озверел Фредерикс. Рот до ушей от крика. И главное, смотрит именно на Епифана Кириллова. Оробел гренадер. Подтянулся по стойке "смирно". Ждёт, какую ж команду слушать.
      Только команду так и не успел прокричать Фредерикс. Штабс-капитан Щепин-Ростовский ударом сабли сбил генерала с ног.
      Упал, замолчал Фредерикс. Хотел Епифан Кириллов скорей подбежать к своим. Но тут же:
      - Стой! Ни с места! Ни шагу вперёд!
      Вздрогнул солдат, снова застыл на месте.
      Это бежал к воротам бригадный командир генерал-адъютант Шеншин.
      - Кругом! - закричал на солдат Шеншин. - Быдло! Кругом! В казармы! Молчать! Слушай мою команду! - и тоже, как генерал Фредерикс, на Епифана Кириллова смотрит.
      Застыл Епифан. Ждёт, какую ж команду слушать.
      Но не успел закончить команду Шеншин. Сабельным ударом сбил и его Щепин-Ростовский с ног.
      Рухнул как сноп генерал на землю. Рванулся Кириллов быстрее к своим. Но тут же:
      - Стой! Ни с места! Ни шагу вперёд!
      Снова застыл солдат. Даже пот у бедного выступил. Это подбегал к восставшим полковник Хвощинский.
      - Кругом! В казармы! Кругом! Изменники! Быдло! - кричал Хвощинский. Кричит и тоже, как на грех, на Епифана Кириллова смотрит. Отдельно стоит Кириллов. Больше других приметен. Поёжился под пристальным взглядом солдат. Хотел повернуть к казармам. Да в это время снова вскинул Щепин-Ростовский саблю. Однако хитрее других оказался Хвощинский. Не пожелал он на землю падать. Зайцем метнулся в сторону. Чуть Кириллова с ног не сбил. От неожиданности даже Кириллов вскрикнул.
      - На Сенатскую, братцы. За мной! Вперёд! - скомандовал Александр Бестужев.
      - Наконец-то команда ясная, - просиял Епифан Кириллов.
      Вышли солдаты на улицу. Идут на Сенатскую площадь. Стройно чеканят шаг. Не двадцать, не тридцать идёт солдат. В строю восемьсот гвардейцев.
      ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО
      За день до восстания, 13 декабря, сенатор Дивов, как обычно, в десять часов отошёл ко сну. Натянул до подбородка стёганое одеяло. Зажмурился.
      Уютно, тепло в постели.
      Завтра утром в сенате присяга царю. "Слава богу, - вздохнул Дивов, кончились все страдания".
      Истомился Дивов за эти дни. Кто будет новым царём, гадал. Константин? Николай? Николай? Константин? К кому поближе из них держаться?
      Не хотел ошибиться Дивов. Знает, цари обидчивы. Ездил он несколько раз в Зимний дворец. Старался попасться на глаза Николаю. А попадаясь, до пола кланялся и величал Николая "ваше величество" (так обращались к царю), а не "ваше высочество", как полагалось обращаться к великому князю. Пусть видит великий князь Николай, как предан его высочеству Дивов.
      Ну, а как же быть хитрецу с Константином? Жалко, далеко Константин. Далеко до Варшавы ехать, чтобы и ему на глаза попасться. Другое придумал Дивов. Пишет письмо Константину. Письмо пустячное. Дело не в нём. Дело, конечно, в титуле. Не "ваше высочество" - "ваше величество" пишет Дивов.
      "Кто же будет царём? Николай? Константин? Константин? Николай?" Две недели в муках ходил сенатор. И вот всё решилось, будет царём Николай. Уснул спокойно сенатор Дивов.
      И вдруг среди ночи:
      - Павел Гаврилыч! Павел Гаврилыч!
      Вздрогнул сенатор. Открыл глаза. Слуга Федул перед барином.
      - Павел Гаврилыч, вставайте.
      - Ну, что там еще такое? - пробурчал недовольно Дивов.
      - Жандармы, барин, - ответил Федул.
      Сон из Дивова тут же вышел. Догадка шилом беднягу колет: "Дознался, дознался великий князь Николай, про письмо Константину, видать, проведал". Мерещится Дивову страшное: немилость царя, ссылка, а то и каторга.
      Одевался он медленно. Руки тряслись. Никак не хотел попасть в рукава горностаевой шубы.
      - Быстрее, быстрее, - командовал старший жандарм. - В санки садитесь, в санки.
      Усадили жандармы сенатора в санки.
      "Неужто ходом прямым в Сибирь?" - в страхе подумал Дивов.
      Однако не свернули санки на тракт сибирский, не поскакали кони ни к Шлиссельбургской, ни к Петропавловской крепости. К Сенату, на Сенатскую площадь примчались санки.
      "ПОЧЕМУ НИКОГО НЕ ВИДНО?!"
      Сенатская площадь. Берег реки Невы. Памятник царю Петру I. Вздыбил бронзовый Пётр коня.
      Кажется, что вот-вот с огромного камня рысак сорвётся и стукнет копытами по мостовой.
      Если станешь лицом к Неве: справа Адмиралтейство, слева Сенат. Сзади за памятником Петру I стройка Исаакиевского собора. Прямо перед тобой мост через реку Неву. На том её берегу, если глянуть чуть-чуть правее, стены и шпиль Петропавловской крепости.
      Идут лейб-гвардейцы на Сенатскую площадь, а в это время в других местах...
      - Стройся! Шибче! Не трусь, ребята! - Это морской офицер Николай Бестужев и лейтенант Антон Арбузов подымают моряков гвардейского экипажа.
      - Дружнее, ребята, дружнее. Другие уже на площади. Нам ли в последних быть! - Это поручики Александр Сутгоф и Николай Панов выводят лейб-гренадеров.
      Призывают декабристы к восстанию солдат и в других местах.
      Пришёл Московский полк на Сенатскую площадь. Построились солдаты в боевое каре - четырёхугольником, перепроверили, хорошо ли заряжены ружья.
      Тихо, пусто возле Сената. Беспечно кружит позёмка. Ветерок по камням шныряет.
      Смотрят солдаты, а где же кареты, где экипажи, где же сами сенаторы?
      Утро, сейчас начнётся присяга царю. Но почему никого не видно?!
      - Почему никого не видно?!
      Попался солдатам какой-то старик. В длинной енотовой шубе.
      - Были. Разъехались... Состоялась уже присяга.
      - Как - состоялась?!
      - Да вот так. По закону: присягнули, и всё.
      Что же случилось?
      Накануне восстания великий князь Николай вдруг узнал о заговоре декабристов. Нашёлся предатель - поручик Яков Ростовцев. Рассказал Ростовцев великому князю, что утром войска выйдут на Сенатскую площадь.
      - А ты... того... не придумал? - грозно спросил Николай.
      - Никак нет, ваше высочество. Сам своими ушами слышал. Сам при уговоре злодеев был. - Сбавил Ростовцев голос: - Выйдут на площадь они пораньше. До начала присяги поспеть хотят...
      - Ах, до присяги! - воскликнул великий князь. - Ну что ж, на всякое "раньше" бывает раньше.
      Разбудили, порастолкали среди ночи в тёплых кроватях сенаторов. Привезли их сонных, небритых, неевших в Сенат.
      В семь часов утра великий князь Николай огласил манифест. Принесли сенаторы присягу. В семь двадцать стал Николай царём.
      Пришёл Московский полк на Сенатскую площадь. Ни царя, ни сенаторов. К этому времени все разъехались.
      "МЫ БЫ В ОДИН МОМЕНТ..."
      Надломился, стал рушиться план восстания.
      Выдал Яков Ростовцев Николаю I замысел декабристов. Но это ещё не всё.
      Капитан Александр Якубович отказался захватить Зимний дворец.
      Поручик Пётр Каховский отказался убить царя.
      Полковник Александр Булатов вовсе куда-то скрылся. Так и не взята Петропавловская крепость.
      А где Трубецкой? Где диктатор восстания, военный его предводитель?
      - Не решился я вести солдат на Зимний дворец, - объясняет капитан Якубович. - Солдаты - толпа, стихия. Не усмотришь за ними, не уследишь. А вдруг при стрельбе были бы убиты члены царской фамилии?! Солдаты... того... могли бы сделать такое и с умыслом.
      - Не мог я, - объясняет поручик Каховский. - Не поднялась на государя рука. Поторопился я дать согласие. В глазах соотечественников цареубийцей прослыть не смею.
      Булатов вообще ничего не сказал. Его и в глаза-то никто не видел.
      А где же князь Трубецкой? Что ответил друзьям Трубецкой? Ничего не ответил князь. Нет ни дома его, ни на площади.
      Ждёт Трубецкого Рылеев, ждут Трубецкого Бестужевы. Другие ждут. Смутно ещё надеются.
      Правда, собрался на площадь князь. Оделся, из дому вышел. Однако чем ближе к Сенатской площади, то шёл он всё тише и тише. Робкий какой-то шаг. Вот и вовсе застыли ноги. Глянул издали князь Трубецкой на Сенатскую площадь. Думал, что соберётся на площади пять или шесть полков. А пока там только один - Московский. Постоял князь Трубецкой, посмотрел, повернул назад.
      Ищут декабристы диктатора.
      - Где Трубецкой?!
      - Где Трубецкой?!
      Пропал диктатор иголкой в сене.
      Тем делом на Сенатской площади стал собираться народ. Десятки, сотни, а вот и тысячи. Запрудили они тротуары. Рассыпались группами по мостовой. Жмутся к Адмиралтейству, жмутся к забору, что возле Исаакия, забили, как пробкой, мост. Стоят между колонн Сената. Самые шустрые даже залезли на крыши соседних домов.
      Мастеровые здесь, мещане, крестьяне, студенты, чиновники, разный торговый люд.
      Гомон стоит на площади.
      - Глянь-ка, они супротив царя!
      - Ай да орлы! Вот так ребята!
      Смотрят люди на восставших солдат, на офицеров.
      - Так чего же они стоят?
      - Братцы, вали на Зимний!
      - Э-эх, нам бы штыки и ружья, мы бы в один момент!
      СТОЯТ НА ВЕТРУ СОЛДАТЫ
      Стоят на ветру солдаты. Стоят час, стоят два. Промёрзли совсем солдаты. День морозный. Ветер идёт с Невы.
      - Что мы стоим?
      - Есть уже, братцы, хочется!
      - Дядька Василий, - лезет безусый ещё солдат к седому как лунь гренадеру, - что мы стоим?!
      - Стой, стой. Господам офицерам тут лучше знать. Такова, стало быть, диспозиция*.
      _______________
      * Д и с п о з и ц и я - расположение войск для боя.
      Крепчает студёный ветер. То утихнет, то вновь сорвётся. Холодит, леденит солдат.
      - Дядька Василий, - лезет опять безусый, - как же, если не будет у нас царя: не погибнет ли мать-Россия?
      - Не погибнет, не погибнет. Даст бог, без царей управимся. Люди с умом найдутся.
      Треплет ветер солдатские куртки. Под мундиры мороз вползает.
      - Дядька Василий, неужто волю получат люди?
      - Получат, получат. Ради того и вышли мы нынче сюда, на площадь.
      Коченеют совсем солдаты. Устали стоять солдаты.
      - Дядька Василий, неужто землю дадут мужикам?
      - Дадут, дадут. А не дадут, так бороды сами её возьмут, - подмигнул озорно гренадер солдату.
      Крепчает, крепчает, крепчает мороз. Ветер в штыках завывает.
      - Дядька Василий, а верно, что нам срок поубавится в службе?
      - Верно, родимый, верно. На десять лет - это по меньшей мере*.
      _______________
      * В то время солдатская служба продолжалась 25 лет.
      - Так, дядька Василий, так чего мы стоим? Пока не поздно, нам бы как раз ударить!
      - Стой, стой, - повторил гренадер. - Господам офицерам тут лучше знать. Такова, стало быть, диспозиция.
      Понимал боевой солдат, что нарушилось что-то у декабристов. Однако не подал виду.
      Сорвался у восставших намеченный ранее план. Время идёт, пока создаётся новый. Разъехались офицеры по разным полкам, призывают солдат к восстанию.
      Помощь придёт, не придёт - от этого всё зависит.
      Лезет безусый теперь с тревогой:
      - Может, одни останемся? Может, конец всему?
      Посмотрел на парня солдат сурово:
      - Глуп ты, смотрю, Алёха. Начинается только дело. Драка ещё впереди.
      ВЫСТРЕЛ КАХОВСКОГО
      Переживал Каховский свою измену - то, что не решился убить царя.
      Ходит он по Сенатской площади.
      - Я не трус, я не испугался, - объясняет Рылееву.
      - Готов доказать, что не трус, что ради общего дела жизни своей не жалко, - уверяет Александра Бестужева.
      Обращается к штабс-капитану Щепин-Ростовскому:
      - Пойми, не оробел. Рука бы не дрогнула. Но это же царь. Не способен к цареубийству.
      Ходит Каховский от роты к роте, повторяет одно и то же.
      Санкт-петербургский генерал-губернатор граф Милорадович, узнав о восстании, прискакал на Сенатскую площадь. В орденах и наградах граф. Прославленный он генерал. Вместе с Суворовым в Альпийский поход ходил. В 1812 году вместе с Кутузовым бил французов. Любят его в полках. Умеет он говорить с солдатами.
      Подъехал Милорадович к восставшим войскам.
      - Братцы! Друзья! Что вы затеяли?!
      Не отвечают ему солдаты. Стоят, опустивши головы.
      - Братцы! Друзья! Не вы ли ходили со мной походами! Не вы ли герои Смоленска, соколы Бородина! Не вы ли в битвах далёких были, со славой вошли в Париж!
      Всё верно, всё так. Московский полк - прославленный полк. Сражались его солдаты и под Смоленском, и на полях Бородинской битвы, гнали французов сквозь всю Россию. При Тарутине были, при Красном были. Сражались в далёких землях. Помнит русских солдат Париж. Много различных наград у героев. Блестят на груди у солдат медали.
      - Друзья! Солдаты! Позор вам, солдаты! - не утихает Милорадович.
      Заволновались восставшие офицеры. Уговорит генерал солдат.
      - Ваше сиятельство, уезжайте, - сказал один.
      - Уезжайте, - сказал другой.
      - Немедля покиньте площадь!
      Не слушает Милорадович.
      - Друзья! Солдаты! За мной, солдаты!
      Приподнялся Милорадович в стременах.
      Приподнялся, и в ту же минуту грянул на площади выстрел.
      Все замерли. Стихло кругом. Повернулись на выстрел люди.
      Видят, стоит Каховский. В руке пистолет дымится.
      Ударила пуля в графа. Стал оседать Милорадович.
      - Солдаты!.. - крикнуть успел генерал и рухнул с коня на землю.
      - Ну что, - говорил Каховский, - видали, рука не дрогнула.
      - Да ты бы лучше стрелял в царя.
      - Не смог я. Не смог, - повторяет Каховский. - Цареубийцей прослыть не смел.
      - Э-эх, пожалел государя. Посмотрим, пожалеет ли он тебя.
      ПРИПЕЧАТАЛ
      Царь Николай I был на Дворцовой площади. Дворцовая рядом с Сенатской. Десять минут ходьбы.
      Давно уже отдан приказ верным царю войскам немедля прибыть на площадь. Что-то не очень торопятся "верные".
      В беспокойстве великом царь:
      - А вдруг и эти туда - к злодеям?!
      Ходит Николай I по Дворцовой площади, губы себе кусает.
      Около Зимнего дворца тоже народ собрался. Толпятся, ожидают чего-то люди.
      Раздаются смешки в народе:
      - Царь наш, кажись, без войска.
      Ждёт Николай I войска. Пока не идут войска, решил государь обратиться к народу. Подумал: лучше всего прочитать манифест. Пусть знают, что он государь законный.
      - Я государь законный, - заявил государь народу. - Слушайте волю господню.
      Достал Николай I бумагу, выпятил грудь, прочитал:
      - "Манифест..." Знаете, что такое есть манифест?
      Кто-то ответил:
      - Знаем.
      - "Манифест", - повторил Николай I и стал нараспев читать, что с этого дня не старший брат Константин, а он, Николай, и есть государь законный.
      - Так кто государь законный? - спросил у собравшихся царь.
      Никто ничего не ответил.
      Насупился Николай I. Как же понять молчание? Может, люди не очень поняли?
      - Так кто государь законный?
      Кто-то один нашёлся:
      - Ваше величество и есть государь.
      - Верно, - ответил царь.
      Ждёт Николай I, что сейчас закричат "ура".
      Однако никто не крикнул.
      Ждёт вторую минуту царь.
      Снова кругом молчание.
      Неловко царю уходить без "ура". Хоть сам ты возьми и крикни.
      - Ура! - закричал Николай I.
      Один из толпы ответил.
      - Ура! - повторил государь.
      Ответили сразу трое.
      - Государю ура! - в третий раз закричал Николай I.
      Теперь уже крикнули многие. Дружно неслось "ура". За первой волной вторая.
      "Наконец-то неумные поняли", - самодовольно отметил царь. Повернулся, пошёл от толпы. И только теперь увидел. С той стороны Невы, прямо по льду, сокращая дорогу, на Сенатскую площадь, на помощь к восставшим, торопились солдатские роты. Им и кричали сейчас "ура".
      Скривилось лицо Николая I. От обиды и злобы дёрнулось. А тут ко всему какой-то шутник бросил снежок в государя. Метко пульнул, паршивец. Между лопаток как раз попал.
      - Припечатал, припечатал! - выкрикнул кто-то. - Государев поставил знак.
      КАКОЙ ГРЕНАДЕРСКОЙ РОТЫ?
      Двое дворовых крестьян из-под Луги Фёдор Рытов и Африкан Косой вместе с барским обозом прибыли в Питер.
      Остановился обоз где-то в конце Галерной. Видна отсюда Сенатская площадь. Видны и войска и народ. Бросив на улице сани, побежали крестьяне на площадь, смешались они с народом.
      То тут, то там раздаются возгласы:
      - Долой Николая! Даёшь Константина!
      - Конституцию! Конституцию! - кто-то кричал.
      А вот и вовсе кинжальный голос:
      - На плаху царя, на плаху!
      Слово за словом, слово за словом - разобрались вскоре Фёдор и Африкан, что происходит сейчас на площади, что и к чему.
      - Ну и ну, Африкан. Значит, они за волю.
      - Выходит, что против бар.
      - Так это и наше дело.
      Переглянулись крестьяне:
      - Давай на подмогу!
      Выбирают, к кому бы поближе стать. Облюбовали солдатский изгиб в каре. Туда и направились.
      - Дозвольте, - обратился к солдатам Фёдор.
      - Ух ты, никак, пополнение!
      Рассмеялись солдаты:
      - Какого, скажи, полка? Какой гренадерской роты?
      - Лужские мы, - отвечает Фёдор.
      - Барона Рейндорфа, - сказал Африкан.
      - Калужские, лужские, баронские, графские - наши, короче, давай становись.
      Сразу пошли вопросы, как в деревне, очень ли барин лют, что говорят мужики о земле и воле.
      Что говорят? Исстрадались совсем мужики - дай ты им только призыв-сигнал, сразу на бар подымутся.
      Заметили люди на площади, что два мужика к солдатским рядам пристроились, тоже поближе к восставшим двинулись. Обступили они солдат. Но тут подошёл офицер:
      - А ну отойди в сторонку.
      - Как так?
      - Мы тоже с вами. Мы заодно!
      - Нам бы вместе, так силы больше!
      - Ступайте, ступайте, - стал оттеснять офицер.
      Второй подошёл:
      - Ступайте, ступайте, не ваше тут дело. Не занимай солдат.
      Оттеснили народ офицеры. Вместе со всеми отошли Африкан и Фёдор.
      Стоят, пожимают плечами:
      - Как так не наше дело?
      - Может, ошиблись с тобой, Африкан? Может, господа офицеры ради другого пришли на площадь?
      Нет, не ошиблись лужане. За народ декабристы, за волю крестьянам. Но только так, чтобы сделать всё это самим. Сторонились они народа. Смуты большой боялись.
      Стоят войска на Сенатской площади. Стоит Николай I на Дворцовой площади: "Придут, не придут полки?"
      Тянется, тянется это ждание. Кончится скоро ждание. Битва не где-то за синим морем. Вот-вот - и на этом она берегу.
      Г л а в а в т о р а я
      ЖИВ, НЕ УБИТ СОЛДАТ
      ЖЕЛВАКИ НА ЩЕКАХ ИГРАЮТ
      Царь Николай I доволен. Переломилось. Свершилось. Идут на помощь царю войска. Преображенцы идут, семёновцы, Павловский полк, лейб-гвардии конный, Измайловский, Егерский, Кавалергардский её величества полк.
      Шепчут Николаю I советчики:
      - Про пушки, ваше величество, не забыть бы, про пушки.
      - Доставить пушки! - скомандовал царь.
      - Не мешало б охрану к дворцу поставить.
      - Самых надёжных веди к дворцу!
      Осмелел Николай I, переехал поближе к Сенатской площади. Сам расставляет войска.
      - Окружай их со всех сторон. Слева зайди и справа. Конных гони вперёд!
      Шепчут советчики:
      - Ваше величество, к мосту бы послать побольше. Отрезать тот берег Невы.
      Командует царь:
      - Преображенцы, ступай к мосту!
      - Крюков канал занять бы.
      - Живее шагай на Крюков!
      - Прикрыть бы подход с Галерной.
      - Заходи на Галерную!
      В стройном марше идут войска. Раздаются команды ротных:
      - Лево плечо вперёд!
      - Право плечо вперёд!
      - Эскадрон, развернись повзводно!
      Крутится возле царя флигель-адъютант Дурново.
      - Орлы, ваше величество.
      - Орлы, Дурново, орлы, - соглашается царь. - Только как бы они, Дурново, и тебя и меня не клюнули.
      Не унимается Дурново, Николаю щебечет льстиво:
      - Преданны вам, государь, солдаты. За вас хоть в огонь, хоть в воду.
      Грошовая это, конечно, лесть. А слушать царю приятно.
      Вышли войска на Сенатскую площадь. Кольцом окружили восставших. Десять тысяч солдат у царя. У декабристов их меньше тысячи.
      Торжествует царь Николай I. Желваки на щеках играют.
      ГОЛОС ЛЬВИНЫЙ, ПИСК МЫШИНЫЙ
      Торжествует царь Николай I, торжествует, да рано...
      Не менее Московского прославлен лейб-гренадерский полк. Тоже в боях заслужен. Тоже бывал в Париже.
      Не пошёл к царю на Сенатскую лейб-гренадерский полк, пошёл на Сенатскую - к декабристам. Первой в полку поднялась рота поручика Александра Сутгофа.
      - Дружнее, ребята, дружнее! - поторапливал гренадеров Сутгоф.
      Слышится голос ротного:
      - Надеть шинели!
      Предусмотрительным был поручик. Другие явились на площадь в одних мундирах.
      - Взять боевые патроны!
      Решительным был Сутгоф.
      - Ротную кассу не оставляй!
      Командиром он был хозяйственным.
      Схватился командир лейб-гренадеров полковник Стюрлер:
      - Где рота Сутгофа?
      - Ушла на Сенатскую площадь.
      Выбежал Стюрлер на улицу. Стал догонять солдат. Вскочил на извозчика:
      - Живо, разиня, живо!
      Голос у Стюрлера громкий, львиный:
      - Рысью, болван, галопом!
      Догнал он восставших.
      - Стой!
      Идут гренадеры.
      - Стой!
      Заедет полковник слева, заедет справа:
      - Стой!
      Идут солдаты. Чеканят шаг.
      - Дети, - кричит полковник, - остановитесь!
      Тычет он шпагой в спину извозчика:
      - Быстрее давай, скотина. Стой! Трогай! Бери поперёк. Да стой же ты, леший, стой!
      Снова кричит солдатам.
      Идут гренадеры. Чеканят шаг.
      Обессилел несчастный Стюрлер. Измучил коня извозчик. Понимает полковник - не остановить ему роту Сутгофа, приказал повернуть назад.
      Вернулся Стюрлер к себе в казармы. Едва отдышался, как тут:
      - Ваше высокородие, другие роты пошли на площадь.
      Это поручик Николай Панов повёл остальных гренадеров.
      Выбежал Стюрлер опять на улицу.
      - Стойте! Куда вы! Стойте!
      Не сбавляют солдаты шаг.
      Забежит полковник то слева, то справа:
      - Стойте! Куда вы! Стойте!
      Не сбавляют солдаты шаг.
      Опередил полковник Стюрлер колонну, стал поперёк пути:
      - Братцы, стойте! Братцы, побойтесь бога!
      Не сбавляют солдаты шаг. Чуть не растоптали солдаты Стюрлера.
      "Разбойники", - хотел прокричать полковник. Однако не вышло наружу слово, раздался какой-то сип.
      Чуть не плачет бедняга Стюрлер. Давит себя в кадык. Ясно всем, что охрип полковник. Ни за что пропал его голос львиный. Остался мышиный писк.
      ЗАБЛУДИЛСЯ
      На помощь к восставшим торопился и гвардейский морской экипаж. Становились матросы в строй, тут и вспомнили вдруг про патроны: брать их, не брать?
      - А что тут думать, конечно, брать!
      - Что же это за ружья, если в дулах, как в дудках, пусто!
      - Давай волоки патроны!
      Вот и послали матросы на склад фельдфебеля Чиркова. Нагрузился Чирков, тащит патронов гору.
      Идёт матрос, улыбается, ношей своей доволен.
      И вдруг где-то на лестничном переходе столкнулся фельдфебель с самим бригадным командиром генералом Шиповым.
      - Куда ты? - окликнул его генерал.
      Растерялся Чирков - генерал, да ещё бригадный! Слетела с лица весёлость. Замямлил невнятное что-то матрос.
      - Назад! - скомандовал Шипов.
      Повернулся Чирков, патроны понёс обратно.
      Шагает матрос и думает: "Как же так, зачем же иду назад, что я скажу товарищам? Эх, была не была..."
      Вернулся Чирков на склад. Минуты две простоял за дверью. Вышел опять наружу. Понёс патроны другой дорогой.
      Идёт, улыбается вновь матрос и вдруг снова встречает Шипова.
      "Ну, - понимает матрос, - пропал". Спрятаться негде. Повернуться и вовсе поздно. Рядом совсем генерал.
      - Ты что же приказ не выполнил?!
      И вдруг не растерялся, нашёлся матрос.
      - Никак нет, - отчеканил. - Заблудился я, ваше превосходительство. Не той дорогой на склад пошёл!
      - Заблудился? В казармах своих заблудился?!
      - Так точно, ваше превосходительство.
      Посмотрел на Чиркова Шипов, хитринку в глазах заметил.
      - Так, так. Заблудился, значит. Не той дорогой, сказал, пошёл. Шипов повысил голос: - Тем, что примкнул к мятежному сброду, вот ты где заблудился, любезный.
      - Никак нет, - произнёс Чирков.
      - Что - никак нет?
      Совсем осмелел матрос. Глянул на генерала.
      - Тут я точной пошёл дорогой.
      Обошёл генерала Чирков, потащил свою ношу дальше.
      Не окликнул матроса Шипов. Не к чему, бесполезно - понял.
      НЕПОКОРНЫЙ ВЗВОД
      Неспокойно в Финляндском полку. Вот-вот и восстал бы полк. Однако замешкались здесь офицеры. Пока решали, идти ли им на Сенатскую площадь, пока дали команду солдатам строиться, пока становились в ряды финляндцы, прискакал от царя посыльный. Оказался посланец проворным, увёл за собой солдат.
      Идут солдаты, дорогой думают:
      "Эх бы чуть-чуть пораньше!"
      "Как не к месту посыльный прибыл!"
      "Не ждать бы нам офицеров - самим идти!"
      Вторым в колонне шёл взвод декабриста поручика Андрея Розена. Любят солдаты Андрея Розена. Любит Розен своих солдат.
      Вышли солдаты на берег Невы. Свернули на Исаакиевский мост. Вот и видны впереди восставшие.
      На середине моста финляндцев остановили. Прозвучала команда:
      - Патроны в ружья!
      Зарядили солдаты ружья. "Неужто будем в своих стрелять?!"
      - Вперёд! - прокричал генерал. Он и был от царя посыльным.
      Перекрестились солдаты, сделали шаг вперёд.
      И вдруг:
      - Стой!
      Это скомандовал Розен.
      Остановились солдаты.
      - Вперёд! - повторил генерал.
      - Стой! - снова скомандовал Розен.
      Не тронулись с места солдаты. Не тронулся взвод, а за ним и другие. Стоят на мосту финляндцы.
      Забегали верные царю офицеры, понукают они солдат:
      - Вперёд, вперёд! Что вы, оглохли? Команды не слышали?
      - Слышали, как же, глухих тут нет. "Стой" же была команда.
      - Не "стой", а "вперёд", - надрываются офицеры.
      - "Вперёд" мы не слышали, слышали "стой"!
      - Так "стой" же кричал поручик. Генерал вам сказал: "Вперёд!"
      - Не знаем, не знаем, - твердят солдаты. - Мы нашего взводного только и слышали.
      Так и остались стоять на мосту финляндцы. Загородили они движение. Не могут другие войска пройти.
      Хотел Розен прорваться на Сенатскую площадь. Но заслонили проходы войска царя. Не пробиться сквозь них финляндцам.
      Хотел повернуть назад. Но и тут уже стали царские силы. Попал в окружение взвод.
      Стоят на мосту солдаты:
      - Эх бы чуть-чуть пораньше!
      - Как не к месту посыльный прибыл!
      - Не ждать бы нам офицеров - самим идти.
      И Розен о том же думает: "Взялся за меч - на пальцах считай минуты".
      ЗОЛОТОЕ СЕРДЦЕ
      Казармы лейб-гренадерского полка находились по ту сторону Невы. Поручик Сутгоф повёл свою роту на Сенатскую площадь кратчайшей дорогой, прямо по льду Невы. Гренадеры во главе с поручиком Пановым шли через Дворцовую площадь. Торопились солдаты. Идут то шагом, то вдруг - бегом.
      Тут на Дворцовой площади и повстречали лейб-гренадеры царя Николая I. Приехал сюда на минуту царь.
      Когда император увидел бегущих солдат, вначале подумал: свои, надёжные. Даже крикнул:
      - Остановитесь! Куда вы? Я тут!
      Задержались на миг гренадеры. Узнали они царя.
      И Николай I опознал солдат. Ему уже доложили, что взбунтовался лейб-гренадерский полк.
      Замерло сердце у царя-императора. Гренадеров семь или восемь сотен. В охране царя пятьдесят человек, не более.
      Взглянул Николай I на солдатские лица. Лица как лица: юные, старые, в морщинах, безусые, суровые, нежные, красивые лица и так себе, - много кругом солдат. Однако со страху царю Николаю солдаты кажутся все на одно лицо. И конечно, лица у всех ужасные. Что ни солдат, то разбойный вид.
      "Дёрнул господь окликнуть, - сам на себя обозлился царь. - Эка какие рожи. Что им штыком прикончить".
      Бывает так, что в испуге вдруг человек находчив. Нашёлся и Николай I.
      - Вам на Сенатскую?
      - Так точно.
      - Раздайся! - подал охране команду царь.
      Расступилась охрана царская. Побежали лейб-гренадеры дальше.
      - Пронесло, - прошептал Николай I.
      Когда потом в дворце вспоминали об этом случае, все говорили:
      - Какой благородный у нас государь. Сам разрешил мятежному сброду идти на площадь.
      Флигель-адъютант Дурново и тут больше других старался:
      - Золотое сердце у государя. Добрейшей души человек наш государь.
      Кивал головой Николай I. Видать по всему - соглашался.
      "ЭТОТ ДУРАЦКИЙ СЛУЧАЙ"
      Когда верные царю войска окружили восставших, не стал Николай I тратить напрасно время. Дал он команду конным идти в атаку.
      Полковник Вельо хвастал царю:
      - Да я их, ваше величество, вот этой самой рукой, - поднял он руку, взмахнул палашом, - враз приведу к смирению. Побегут у меня злодеи.
      - Вперёд! - скомандовал конным Вельо.
      Устремились вперёд драгуны.
      Однако не дрогнули восставшие на Сенатской площади. Встретили конных огнём солдаты.
      Остановились, попятились конные.
      - Вперёд! - надрывается Вельо. - Орлы, вперёд!
      Однако атаки конных всё тише и тише. Даже та, что считалась первой, если сказать по правде, не отличалась особой силой.
      Объясняют драгуны:
      - Кони у нас не подкованы.
      - Не наточены палаши.
      Ясно слепому - хитрят драгуны.
      Да и восставшие стреляют скорее для вида. Пули проходят поверх голов.
      Понимают драгуны - гренадеры нарочно стреляют вверх. Не хотят убивать своих.
      Понимают гренадеры - драгуны нарочно в атаках плохи. Не хотят разгонять своих.
      Понял это и царь Николай I. Дал он сигнал прекратить атаки.
      Неудобно царю признаваться в том, что драгуны нарочно щадили восставших. Объясняет своим приближённым:
      - Кони у них не подкованы. Не наточены палаши.
      Делают вид приближённые, что так и есть всё на самом деле. Повторяют слова государя:
      - Кони у них не подкованы.
      - Не наточены палаши.
      Без смертей обошлись атаки. И всё же с потерей один нашёлся. Пострадал сам полковник Вельо. Лишился руки полковник.
      Когда он занёс палаш и кричал громко команды, кто-то в руку ему и стрельнул. Пуля попала в локоть. Вскрикнул полковник, выпал палаш.
      Сокрушался полковник Вельо;
      - Наглецы! Стервецы! Злодеи! Да если бы не этот дурацкий случай, кивал на повисшую плетью руку, - я бы в момент их привёл к смирению!
      Как видно, Вельо любил похвастать. Даже конь, на котором сидел полковник, хотя он всего и обычный конь, и тот при этих словах не сдержался
      Рассмеялся драгунский конь.
      ФАМИЛЬНОЕ ПРАВО
      Молод. Весел. Как тополь строен. Золотистые кудри. Соболиные брови.
      Это и есть Бестужев. Пётр Бестужев - кронштадтский мичман.
      Вот он мчится в санках по первому снегу. Как ветер летит рысак. Вьются по ветру кудри. Золотистые кудри. В серебро разукрасились брови. Соболиные брови.
      В числе декабристов Бестужевых было четыре брата: штабс-капитан Александр Бестужев, штабс-капитан Михаил Бестужев, морской офицер Николай Бестужев и Пётр. Пётр Бестужев - младший из братьев. Годами и чином младший. Он мичман пока всего.
      Полны отваги братья Бестужевы. Преданны общему делу. Двое из них, Александр и Михаил, вместе со штабс-капитаном Щепиным-Ростовским привели на Сенатскую площадь Московский полк. Николай, из братьев он самый старший, призвал к восстанию гвардейский морской экипаж, привёл моряков на Сенатскую площадь. Пётр...
      Любят старшие братья младшего, оберегают. В канун восстания договорились они отправить Петра подальше от Петербурга, в Кронштадт, к месту военной службы. Состоял молодой Бестужев в адъютантах у командира Кронштадтской крепости.
      Брат Николай, прощаясь, сказал:
      - Не смей возвращаться назад без вызова.
      Брат Александр добавил:
      - И даже если услышишь стрельбу, чтобы в руки не брал оружия.
      Михаил от Петра потребовал:
      - Дай слово, если придёт беда, для матери стать опорой.
      Не стал младший перечить старшим. Уехал в Кронштадтскую крепость. Успокоились старшие.
      И вдруг на Сенатской площади в самый разгар восстания заметили братья знакомые брови, заметили братья знакомые кудри. Золотистые кудри. Соболиные брови.
      - Как ты посмел!
      - Мальчишка!
      - Немедля ступай отсюда!
      - Не уйду, не уйду! Право на то имею.
      - Марш отсюда, немедля марш!
      - Не уйду, не уйду! Право на то имею.
      "Ну и наглец, - поразились братья. - Право ещё придумал!"
      - Кто же право тебе пожаловал?
      - Вы, - отвечает младший.
      - Мы?! - возмутились старшие.
      - Вы, - повторяет Пётр. - Право моё - фамильное. Я, как и вы, Бестужев.
      ОТЕЦ СЕРАФИМ И ОТЕЦ ЕВГЕНИЙ
      Не смог генерал Милорадович уговорить солдат. Не разогнали восставших конные.
      Задумался царь Николай I: что бы ещё придумать?
      Кто-то и шепнул царю:
      - Ваше величество, слуг бы господних послать к злодеям.
      Понравилась мысль Николаю I. Приказал он срочно вызвать к себе попов.
      Явились отцы святые - отец Серафим и отец Евгений.
      Глянул царь Николай на отца одного, на отца другого:
      - Ну что же, ступайте с богом.
      Подкатила карета. Уселся в карету отец Серафим. Уселся в карету отец Евгений.
      - Боязно что-то, - шепчет отец Серафим.
      - Аж мурашки идут по телу, - отзывается поп Евгений.
      Приехали они на Сенатскую площадь. Остановилась карета. Вылез наружу отец Серафим, вылез отец Евгений. Подошли святые отцы к восставшим. Задрали кресты в поднебесье.
      - Побойтесь бога. Он всё видит, всё слышит, - начинает отец Серафим.
      - Он всё видит, всё слышит, - повторяет отец Евгений.
      - Покарает за дело такое господь, - продолжает отец Серафим. Наложит проклятие вечное.
      - Наложит проклятие вечное, - повторяет отец Евгений.
      Неловко солдатам от этих слов. Притихли, потупили головы.
      Вовсю разошёлся отец Серафим, даже ногой притопнул:
      - Гореть вам, отступники, в пламени адовом. Не видеть вам райских садов.
      - Не видеть вам райских садов, - повторяет отец Евгений.
      Всё шло у попов хорошо. Но вдруг среди солдат озорник нашёлся.
      - Фьить! - присвистнул какой-то лихой гренадер. И лицо на страшный манер состроил.
      Сбился с мысли отец Серафим.
      На полуслове запнулся отец Евгений.
      Хихикнули дружно солдаты. А тут ко всему ударили вдруг барабаны. На парадах не выбивали солдаты такую дробь, как тогда на Сенатской площади.
      Показалось святым отцам, что расступилась земля под ними, что в небе грохочет гром.
      Схватился за уши отец Серафим. Схватился за уши отец Евгений.
      - Боже, спаси, помилуй!
      Развеселились совсем солдаты:
      - В церковь ступайте, святые отцы. Тут нам попов не надо.
      Пытался отец Серафим снова начать о боге. Только раскрыл в полуслове рот, как тут же солдаты опять подняли такой барабанный стук, что даже царь Пётр I на своём пьедестале вздрогнул.
      - Ступайте, ступайте! - кричат солдаты. - Разберёмся без вас, без бога!
      Кто-то пристукнул ружейным прикладом. Кто-то лязгнул для большего веса штыком. А тут гренадер-озорник снова состроил такую рожу, что обоим отцам показалось вдруг, будто бы сам дьявол своей особой явился сюда на площадь.
      Попятились слуги господни. Повернулись - и прочь отсюда.
      - Свят, свят, - крестился отец Серафим.
      - Ик, ик, - икал от испуга отец Евгений.
      СНАРЯДЫ
      Коротки в Петербурге зимние ночи. Солнце взошло и тут же бежит к закату.
      Боялся царь Николай темноты. Пойди уследи в темноте за солдатами. Не верил в преданность войск Николай I. Не покидала царя тревога: "Защищают пока меня, а сами небось, как бы к злодеям, думают".
      Шепчут царю приближённые:
      - Многие, ваше величество, ждут темноты. Перебежки возможны. Слухи идут нехорошие.
      Посмотрел государь на небо. Сереет, сереет, сереет восток. Ещё час и совсем стемнеет.
      Николаю I представилось страшное. Взбунтовались кругом полки. В темноте осмелел народ. Всколыхнулась, как море, Сенатская площадь. Бегут на него солдаты. Тянут вперёд штыки. Содрогнулся от мысли подобной царь. Подумал: спасение в пушках.
      Давно уже отдан о них приказ. Время идёт. Однако что-то не едут пушки.
      - Где пушки? - вскричал Николай I.
      Разбежались в момент посыльные.
      Ждёт государь. Слез с коня. Словно в клетку посаженный волк, взад-вперёд перед свитой ходит.
      - Прибыли пушки, - наконец доложили царю.
      - Где пропадали?! - грохочет царь.
      Объясняют артиллеристы:
      - Коней запрягали, ваше величество. Дюже брыкались кони. Пушки - хоть на руках кати.
      - "Брыкались"! - ругнулся царь.
      А сам понимает: "Тянут, злодеи, тянут. Ждут темноты, злодеи".
      - Заряжай! - скомандовал государь.
      Офицеры бросились к орудиям, смотрят - снарядов нет.
      - Снарядов, ваше величество, нет.
      Вскипел Николай I, набросился на артиллеристов.
      - Торопились очень, - объясняют артиллеристы. - Впопыхах, государь, забыли.
      - "Впопыхах"! - кричит Николай I. - Болваны! Скоты! Разини!
      А сам понимает: "Тянут, злодеи, тянут. Ждут темноты, злодеи".
      Смотрит царь с тревогой на небо. Сереет, сереет, сереет восток. Полчаса - и совсем стемнеет.
      Послал Николай I на склад посыльных. Вернулись посыльные.
      - Ваше величество, нет снарядов.
      - Как - нет?
      - Не дают их на складе.
      - Как - не дают? - взревел Николай.
      - Ваше величество, бумагу от величества вашего требуют.
      "Измена", - подумал царь. Пробил его пот холодный. Пишет бумагу царь, а сам понимает: "Тянут, злодеи, тянут".
      Поднял снова глаза он к небу. Сереет, сереет, сереет восток. Вот-вот и совсем стемнеет.
      ЧТО ОТВЕЧАЕТ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ
      Великий князь Михаил был младшим братом царя Николая I. Пока царь ожидал снарядов, решил он к восставшим послать Михаила.
      - Пообещай им чего желают. Уговори.
      Не хочется ехать к войскам Михаилу. Однако что же тут делать. Сел на коня, поехал. Правда, с изрядной свитой...
      Декабрист Вильгельм Кюхельбекер больше всего любил книги.
      На службе военной Кюхельбекер не был. Верхом на коне никогда не сидел. Сабли в руке никогда не держал. Как стреляет ружьё, не знал.
      Был он школьным другом поэта Пушкина. Сам сочинял стихи. "Кюхля" нежно называли его друзья.
      Добрым, отзывчивым был Кюхельбекер. Один недостаток - уж больно вспыльчив.
      Обиделся на кого-то однажды Кюхля, вызвал обидчика на дуэль.
      - Кюхельбекер - и вдруг дуэль! - хохотал, узнавши об этом, Пушкин.
      Однако Кюхля хотел стреляться. Дуэль состоялась. Целил Кюхля в обидчика, попал в своего секунданта. Хорошо, что не в голову, только шляпу ему пробил.
      - Друг Кюхельбекер, вот мой тебе совет, - сказал после дуэли приятелю Пушкин, - никогда не бери пистолетов в руки.
      Но Кюхля взял. 14 декабря Кюхельбекер оказался в числе восставших. Вот он шагает по площади. Высокий, сутулый, не в мундире гвардейском, не в шляпе с султаном, в гражданском поношенном платье. Держит в руках пистолет.
      - Свобода, свобода. Ура - свободе! - кричит восторженно Кюхельбекер.
      Дважды ронял пистолет он в снег. Давно в нём заряд подмочен. Не понимает того Кюхельбекер. Уверен в оружии грозном.
      Устал от ожидания долгого Кюхля. Хочется Кюхле действовать.
      Узнал Кюхельбекер, что к восставшим подъехал великий князь, решил застрелить Михаила. Подошёл он вплотную к великому князю. Поднял руку, навёл пистолет. Дуло всаднику в грудь направил.
      Увидел дуло князь Михаил, чуть с седла не слетел от испуга.
      Нажал на крючок Кюхельбекер. Щёлкнул курок, и только.
      Развернул Михаил коня. Мчал от восставших ветром. Вернулся назад к Николаю, лопочет что-то совсем невнятное.
      - Что говорят злодеи?
      - Б-б-б, - трясутся у великого князя губы.
      - Согласны сложить оружие?
      - Б-б-б, - отвечает великий князь.
      САВВАТЕЙКА
      Два брата, Игошка и Савватейка, вот уже третий час сидят на железной крыше.
      - Домой хочу, - хнычет Савватейка.
      - Сиди, сиди, - успокаивает брата Игошка. - Зорче смотри на площадь. Запоминай. Потом всем обо всём расскажешь.
      Удобно на крыше. Место хорошее. Рядом сенатский дом. Всё видно. И офицеры видны, и войска, и народ. Наблюдали ребята и то, как ходили в атаку конные, и как приезжали к восставшим святые отцы, и как появились на площади пушки.
      Савватейке шесть лет. Интересно, конечно, то, что происходит внизу на площади. Однако устал и промёрз Савватейка.