- Пора, - сказал он наконец решительно.
      Дома быстро пообедали, мать Антона вынесла на крыльцо рюкзак с картошкой и корзину яблок; Антон закинул за плечи рюкзак, я взял корзину, и мы по тропе зашагали к большаку.
      Вышли на широкую луговину.
      - Лебеди! - закричал вдруг Антон. - Вон, вон, над Непрядвой!
      И тут я увидел вереницу больших белых птиц. Устало махая крылами, лебеди тянули в сторону Куликова поля. Я видел темные клювы летящих птиц, вытянутые шеи и снежные подкрылья...
      Больно замерло сердце: лебеди, показалось, вернулись из того далекого-далекого времени.
      14
      Поздно ночью мы вернулись в Москву. Товарищи уже спали, и мы с Антоном, чтобы не разбудить их, сняли возле порога обувь, тихонько прошли каждый к своей кровати.
      Я не заметил, когда Антон поставил на подоконник "видящий" шар, но едва голова коснулась подушки, увидел его на обычном месте, словно Антон и не брал его с собою.
      Стихи пришли неожиданно. Мне даже поначалу показалось, что их мне нашептывает Антон:
      Вороны летали семо и овамо,
      Воины убиты в некоси лежали.
      Горлица залетная глухо ворковала,
      И трава поникла от туги и жали.
      Я еще раз увидел поле древнего боя, раненых, прихрамывающих лошадей, убитых воинов, утонувших в траве.
      На смоленом струге плыл я издалека,
      Из лесного края, с озера Чудского.
      Смерть на поле брани оказалась легкой...
      Покачнулось поле - поле Куликово...
      И душа, как птица, улетела в дымку,
      И темно вдруг стало, как в закрытой скрыне.
      С верным арбалетом я лежал в обнимку
      На болотных кочах, будто на перине...
      Две последних строки, как это часто бывает, опередили первую и вторую.
      Будет вечно сниться мне одно и то же:
      Что бежит Непрядва к озеру Чудскому.
      На ощупь я нашел бумагу и карандаш, почти не различая буквы, переписал стихи, вписал недостающие две строки:
      Слышен топот, кони мечутся на пожне.
      Захлестнула сердце вдруг тоска по дому...
      Это были точные строки: умирая, воин уже ничего не видел, а только слышал ржание коней; перепуганные, потерявшие хозяев кони носились по полю храпели, стучали подковами. Лишь вечером сумели их, наверное, сбить в табун коноводы. Раненых лошадей, по преданию, воины оставили местным жителям.
      Пленных и раненых татар победители пощадили, дали им землю, разрешили поселиться и жить...
      Антон неожиданно проснулся, встал, присел на краешек кровати рядом со мной.
      - Долго добираться до ваших мест? За половину суток успеем? Успеем... Вот и хорошо. Знаешь, пока все спят, расскажи про Чудское озеро, про вашу деревню... про Валентину... Да, а как ее отчество?
      - Ивановна, - ответил я, улыбаясь.