Когда началась война с фашизмом? Первая танковая атака, первый воздушный бой, первый потопленный авианосец, первый вооружённый удар троцкистов в спину. Невыученные уроки.

Силуэты 15 танков, 15 сверхсовременных машин едва вырисовывались в предрассветных сумерках. Позади был ночной марш-бросок, а впереди … впереди – линия обороны фашистов. Что ждёт там советскую танковую роту? Для неё 26 км марш-броска были пустяком, а вот как пехота, не выдохлись ли люди? Не отстанут ли они от танков? Точны ли сведения разведки? Успели ли фашисты оборудовать на захваченном рубеже огневые точки? Через несколько часов всё станет ясно.

Пора. Взревели моторы. Танки капитана Армана рванулись вперёд.

Поль Матиссович Арман не был французом. Родом он из Латвии, но подростком прожил несколько лет во Франции, и первое удостоверение личности получил там, отсюда и необычное имя. До войны был командиром танкового батальона под Бобруйском.

Противотанковых средств у фашистов не оказалось, лишь по броне горохом сыпались пулемётные очереди. «Пулемёт – злейший враг пехоты» – так написано в наставлении, и танкисты прочесали замеченные огневые точки огнём и гусеницами. Пехота всё-таки отстала. Задерживаться нельзя, засекут и накроют авиацией или артиллерией. Отступать? Капитан Арман был скор в решениях. На командирском танке замелькали флажки: «Делай как я» – и танки понеслись вперёд.

А вот и итальянские танки. Короткая дуэль – и три «итальянца» горят, остальные пять отступили. Нашим танкам их стрельба не повредила.

Дальше действовать в тылу противника рискованно, да и боекомплект на исходе. Рота опять пронизывает линию фронта, теперь уже в обратном направлении.

Пехота за день так и не прорвала оборону фашистов. После ухода танков ожили уцелевшие пулемёты, налетела авиация противника … Бой не удался. И хотя Арману есть чем гордиться … что докладывать командиру?

Но комбриг Кривошеин не расстроен. Не всё так плохо. Танки целы, потери невелики, а главное – наступление фашистов остановлено. И полковник Воронов доложил, что на вспомогательном направлении – успех. Заняты две узловые железнодорожные станции.

В антрацитово-чёрном небе горят яркие звёзды. Умер тяжелораненый башенный стрелок – вылезал резать телефонные провода. Лязгает железо, мечутся тени от переносных ламп – это техники возятся у танков.

Заканчивается день 29 октября 1936 г.

Да, да. Это не опечатка. Время действия – октябрь 1936 г., место – городок Сесенья, юго-западнее Мадрида. Сейчас это название нам ничего не говорит, а тогда это было очень важно.

В странное время мы живём. Люди, реализующие самые заветные мечты Гитлера, награждают друг друга медалью «за борьбу с фашизмом». Уж уточнили бы – «за борьбу вместе с фашизмом». Но это к слову.

В европейской традиции принято считать началом Второй мировой войны нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. Китайцы же (напомню, это не просто одна нация, это четверть человечества) считают началом войны так называемый «инцидент на мосту Лугоуцяо» 7 июля 1937 г. – начало открытой агрессии Японии против Китая. А почему нет? Капитуляцию во Второй мировой войне Япония подписала и перед Китаем в том числе, никакой отдельной капитуляции не было, значит не было и отдельной войны.

Американцы же почти официально считают началом мировой войны Перл-Харбор (7 декабря 1941 г.) – и действительно, только с этого момента, в их понимании, европейская и азиатские войны слились в общемировую. В этой позиции тоже есть свой резон.

Но для того, чтобы определить точную дату начала войны, надо понять, кто её вёл и из-за чего.

В чём же был смысл той войны? Почему в одной коалиции зачастую оказывались очень отличные друг от друга народы, почему одна страна выступала то хищником, то жертвой, то борцом за справедливость в столь бескомпромиссном столкновении?

Я не хочу приводить пространных объяснений, в этой статье им не место и не время. Но для меня очевидно – всё-таки это была схватка двух идеологий. И идеологий чрезвычайно простых. Первая – люди созданы равными. Вторая – люди не созданы равными. Из второй идеологии происходит небесспорное следствие – что раз люди не равны, то они могут быть выше или ниже просто по праву рождения, и высшие могут решать свои проблемы за счёт низших.

Сложность ситуации состоит в том, что люди часто не отдают себе отчёт, какую же именно идеологию они исповедуют. Так, отцы-основатели США, записав в Конституции красивые слова о равенстве людей, сами были рабовладельцами. Ведь негры, в их понимании, были не совсем люди! Поэтому некоторые страны далеко не сразу определились, в каком они лагере.

То, что называется «антигитлеровской коалицией», было чрезвычайно разнородной компанией. Многие приняли в ней участие, скажем прямо, не сразу и под влиянием то «жареного петуха», то сильных держав, а то и «получив по морде» за поддержку Гитлера, как, например, Румыния. Некоторые, будучи идеологически близки Гитлеру и даже поучаствовав в некоторых его акциях (как довоенная Польша), затем по некоторым причинам оказались в разряде «низших». И лишь одно государство – СССР – воевало против фашистского блока практически с момента его образования до полного разгрома, почти девять лет.

«Фашистский» же блок был весьма определён. В первую очередь потому, что у него была совершенно определённая идеологическая основа. И любая националистическая группа в любой стране была его естественным союзником, если только считала свою нацию «высшей», и если данная нация не оказывалась «лишней» в геополитической колоде АНТИКОМИНТЕРНОВСКОГО ПАКТА. Наименование «фашистский» – это не совсем точный идеологический ярлык. Пленные немцы, скажем, искренне удивлялись, когда их называли фашистами. Сутью «Пакта» была борьба даже не против Коминтерна, а против сообщества людей, не обращающих внимания на национальную принадлежность.

Национализм – далеко не всегда плохо. Если страна в той или иной форме угнетается другими странами или иностранными организациями, то освободительное движение часто называется и является националистическим. Мудрец Сунь Ятсен считал национализм единственным лекарством, способным пробудить Китай от наркотического сна, в который его погрузили западные державы, главным образом Англия, и во многом оказался прав. Если же обращать внимание на слова, а не на суть, то трудно будет понять, почему СССР был против националистического режима Франко, но на стороне националистического режима Чан Кайши.

И интернационализм бывает разный. Правящие круги Запада не были тогда национально зашорены – капитал национальности не имеет. Но их интернационализм называется космополитизмом.

Поэтому содержанием того этапа мировой истории, который называется Второй мировой войной, является противоборство не двух империалистических группировок, как в первую мировую, а Советского Союза, с одной стороны, и блока Германии, Италии и Японии – с другой, как наиболее полных выразителей той и другой идеологии. Потом уже к Советскому Союзу, на разных этапах его борьбы, присоединились националисты подавленных и уничтожаемых наций и спохватившиеся космополиты.

И началом Второй мировой войны правильнее считать первое столкновение регулярных частей основных воюющих сторон, или соответствующее заявление хотя бы одной из них. Так когда же произошло прямое военное столкновение Союза и держав Антикоминтерновского пакта (сначала это называлось «ось Берлин-Рим»), то есть фактическое начало Второй мировой войны?

Статья задумывалась к 60-летию этого события, но юбилей прошёл никем не замеченным. Нужная литература попала в руки уже слишком поздно, да и читать её оказалось трудно.

Вот пример: описание боя, приведённое в начале этой статьи. В газетах того времени и в более поздних мемуарах об этом бое сообщалось, но советская танковая рота называлась испанской или республиканской. Хотя фамилию командира можно было печатать – чем не иностранец?

Уровень конспирации был таков, что и в воспоминаниях о знаменитых воздушных боях 4 ноября 1936 г., опубликованных через много лет после этих событий, советские лётчики-истребители вспоминают о том, что они оказали помощь «республиканским» бомбардировщикам, попавшим в трудное положение, а штурман одного из этих бомбардировщиков Кузьма Деменчук тепло отзывается о «правительственных» истребителях, пришедших на выручку его звену.

Так почему же итальянские дивизии и германские воздушные эскадры воевали открыто, а советские батальоны и эскадрильи изображали из себя испанцев, а то и – упаси Господь – наёмников? Причина – в проститутской позиции западных стран. Следуя известной тактике уличной шпаны, они «разнимали» воюющие стороны, хватая за руки только одну из них. Законное, демократически избранное правительство Испании было официально поставлено ими на одну доску с путчистами, лишено права и на закупки оружия, и на помощь друзей. За этим бдительно следил «комитет по невмешательству» во главе с лордом Плимутом (не перепутайте с «комиссией по Боснии» лорда Оуэна).

Правда, благодаря присущему Западу лицемерию, можно было просто «соблюдая приличия», несколько лучше выглядеть в его глазах. Поэтому Воронов стал французом Вольтером, Рычагов – Паланкаром, Осадчий – Симоном, а Тархов – капитаном Антонио.

Самым тяжёлым временем обороны Мадрида было начало ноября 1936 г. Правительство республики и военное командование по настоятельным требованиям Горева и Мерецкова эвакуировались из столицы. Начальник оперативного отдела штаба фронта со своими офицерами перешёл к врагу. 21 тысяча мадридских коммунистов (из 25) держали фронт. Капитан Арман мрачно докладывал в совете обороны: «Республиканские танки героически ворвались в родной Мадрид».

Не надо думать, что Советский Союз собирался выиграть гражданскую войну вместо испанцев. Если бы это была просто гражданская война, Советский Союз мог бы ограничиться посылкой советников, как это было в Китае в конце 20-х годов. Тогда там воевали между собой прояпонские и проанглийские группировки генералов, да националистическое южнокитайское правительство тщетно пыталось то силой, то дипломатией объединить страну.

Испанская Республика имела много бойцов храбрых, но не обученных и не организованных. А военно-воздушные силы, например, к октябрю насчитывали 1 бомбардировщик и 2 истребителя. Ещё до войны западные страны отказывались продавать (даже продавать!) оружие Испанской Республике. Тем не менее Республика вполне могла справиться с мятежом, и на большей части территории путч был подавлен, хотя в нём принимала участие почти вся армия.

Начиналось для фашистов всё довольно неудачно, глава мятежа генерал Санхурхо погиб в авиационной катастрофе, их силы были географически разобщены, в Испании у них не было выхода к Средиземному морю. Основные их войска были в Марокко, а Гибралтарский пролив был блокирован флотом Республики. Мятеж был на грани краха.

И тут-то вмешались державы Антикоминтерновского пакта. Быстрота реакции мирового фашизма просто поражает. В первые же дни в распоряжении Франко оказалась итало-германская транспортная авиация, и армия мятежников оказалась в Испании.

Наиболее тяжело то, что на протяжении всей испанской войны оперативное и стратегическое превосходство фашистов было очевидным. Очень быстро начались тщательно скоординированные удары по самым болезненным, самым уязвимым точкам Республики. Наступление в Эстремадуре (с севера, с юга и из Португалии) соединило до того разделённые территории фашистов. Занятие Сан-Себастьяна и Ируна отрезало Северный фронт от французской границы, а захват Теруэля едва не разрезал Республику пополам. Ну и само наступление на Мадрид … За всё время войны республиканское командование не проводило подобных операций, а фашисты провели их в первые 3 месяца, действуя весьма разнородными силами.

В фашистской армии в начальный период войны собственно испанцев, даже вместе с марокканцами и уголовниками из Иностранного Легиона, было немного – 90 тыс. А фашистов из других стран воевало: немцев – 50 тыс. (главком – полковник Варлимонт), итальянцев – 150 тыс., 20 тыс. португальцев и т. д. Особенно обнаглев после Мюнхена, они даже форму порой не меняли. И это были уже сколоченные, кадровые части. У итальянцев был боевой опыт Абиссинии, для них и немцев Первая Мировая закончилась не так уж и давно. Немцы и итальянцы не страдали комплексами по поводу «нейтралитета» и «невмешательства», и сотни тысяч их солдат и офицеров набирались в Испании боевого опыта.

Республиканские отряды и колонны Народной милиции не могли сдержать удар армий фашистского блока. Испанцы не имели тогда единого командования и снабжения, а решения об атаке иногда принимались в частях голосованием.

Но дело-то было не в том, что какое-то очередное законное правительство свергают с иностранной помощью генералы-путчисты. Мало ли таких эпизодов было в истории? На всякий чих не наздравствуешься.

Дело было в том, что Советское правительство каким-то чудом узнало, что всему миру рано или поздно придётся воевать с фашизмом, хочет этого Запад или не хочет. И в этом случае чем раньше, тем, естественно, лучше. А уж как Советское правительство это узнало ещё в 1936 г., загадка до сих пор. Никто не знал, а оно знало. Это качество, кстати, называется «прозорливостью».

Вот поэтому, пока в учебных центрах в Арчене и Альбасете советские инструкторы обучали испанцев и интербригадовцев обращению с советской техникой, советским наводчикам и пилотам пришлось ловить в перекрестия прицелов итальянские «ансальдо», «капрони» и «фиаты», немецкие Т-1, «хейнкели» и «юнкерсы». Но, как говорится, «об этом не сообщалось».

Даже знающие люди иногда считают, что там были только советники. Ну да, были и советники. Из 59 Героев Советского Союза за испанскую кампанию (начиная с Указа от 31 декабря 1936 г.) советников было двое: Батов – советник-общевойсковик и Смушкевич – советник-лётчик. Остальные – лётчики, танкисты, артиллеристы, подводники. 19 из 59 – посмертно. А воевали ещё и кавалеристы, связисты, зенитчики, разведчики, диверсанты, вообще все специалисты, какие и должны быть в действующей армии. Были и инженеры, организаторы оружейного производства, судостроители, естественно, медики и многие, многие другие. Да и советники … вот цитата из воспоминаний советника:

Среди этих «разнообразных военных обязанностей» наиболее известны действия наших танкистов и лётчиков. В оборонительных сражениях осени 1936 – зимы 1937 года советские танковые бригады и батальоны сыграли важную роль. Часто упоминаются оборона Мадрида, бои танкового батальона М. П. Петрова в районе Лас-Росас и Махадаонда, штурм стратегически важной высоты Пингаррон. Поведение советских солдат и офицеров, называвшихся тогда «советниками» или «добровольцами-интернационалистами», служило примером антифашистам. Не редкостью были случаи, когда экипажи подбитых танков шли в бой со снятыми с танков пулемётами.

Время было выиграно. В республиканскую армию начали поступать обученные советскими инструкторами испанские экипажи.

Впрочем, оставим. Кому это сейчас интересно? Но запомним дату – 29 октября 1936 г. и имя – Поль Матиссович Арман.

Листаю рассыпающиеся страницы дальше. Вот газетное сообщение об операции 28 октября 1936 г.:

Кто же составлял экипажи? Вот командир одного из них: «черноволосый коренастый человек весело назвал своё имя: – Халиль Экрем! – И тут же расхохотался. Поясняя, добавил по-русски: – Турок!»

Халиль Экрем, он же командир звена авиашколы в Тамбове Волкан Семёнович Горанов стал в 1936 г. Героем Советского Союза. А звали его по-настоящему Захар Захариев. Много позже он – генерал-полковник, заместитель министра обороны Народной Республики Болгарии. Впрочем, экипаж был интернациональный, русские были в меньшинстве: всего двое, а остальные – этот самый «турок», трое испанцев и автор воспоминаний, украинец Кузьма Терентьевич Деменчук. Один из русских – Иванов – бывший белогвардеец, фамилия, видимо, ненастоящая. Он храбро воевал плечом к плечу с советскими и много позже погиб во Франции, в маки.

Так значит, 28 октября 1936 года? Да нет, пожалуй. Всё-таки экипажи смешанные, самолёты – «потез». Командир эскадрильи – испанец Мартин Луна. Ищем дальше.

Первый бой советских истребительных эскадрилий довольно известен, его наблюдали утром 4 ноября над Карабанчелем и мадридцы, и журналисты многих стран. Пилоты наших И-15, впервые в жизни вступив в настоящий, а не учебный, бой, показали «юнкерсам» и «фиатам», «что в квартале появилась новая собака», как говорят американцы. 30 истребителей Пумпура и Рычагова за один день не просто сбили 7 фашистских самолётов, они лишили фашистов господства в воздухе.

Но вот, наконец, и находка. Спасибо К. Т. Деменчуку!

Он и возглавил первый боевой вылет 28 октября.

Итак, Эрнест Генрихович Шахт, 28 октября 1936 г. Впрочем, комэск-2, В. С. Хользунов, прибыв в Испанию ещё до поступления советской техники, летал на бомбёжки фашистов на старом тихоходе «бреге-19». Будучи профессионалом высокого класса, он ходил в гористой местности на предельно малой высоте, наносил удар и исчезал так скрытно, что противник не успевал открыть огонь. И другие наши лётчики, начиная с сентября 1936 г., летали на всём, что может летать, вплоть до этажерок времён Первой мировой войны.

Скоростной бомбардировщик СБ

С появлением СБ (их называли «Наташами» и «Катюшами») ситуация в небе Испании изменилась. Самолёт СБ даже с полной нагрузкой легко уходил от любого истребителя. На боевые вылеты они нередко шли без сопровождения. Когда такой метод в 1940 г. применили английские бомбардировщики «москито», это было названо революционным новшеством в авиационной тактике.

Осенью 1936 г. только на Мадридском фронте из 160 советских пилотов 27 пали в бою.

Вот, собственно, и всё, что мне удалось узнать о первом бое наших войск с фашистами. 28 октября 1936 г. – первый боевой вылет авиации (эскадрилья СБ, командир – майор (?) Э. Г. Шахт), а 29-го – первое столкновение с фашистами на земле (танковая рота Т-26, командир – капитан П. М. Арман).

Может быть, решение о вводе в действие советских войск было секретным? Оказывается, ничуть не бывало. 23 октября 1936 г. Советское правительство обнародовало официальное Заявление, в котором чёрным по белому было сказано, что в условиях германо-итальянской агрессии в Испании Советский Союз не будет придерживаться нейтралитета. Что значит во время войны не придерживаться нейтралитета? Это значит вступить в войну.

Итак, 23 октября, 28-е и 29-е. Конечно, эти даты несравнимы с 22 июня и 9 мая, которые затмили все числа российской истории, но помнить их тоже надо!

А с осени 1937 года наши войска вступили в войну и с Японией (третьей державой «Пакта») в Китае. Там действовали главным образом авиация и общевойсковые командиры в качестве советников, а также штабные операторы, но не только они.

Трудность была в том, что нормального транспортного сообщения с Китаем, ни морского, ни железнодорожного, не было – ведь Северный Китай под названием Маньчжоу-Го тогда принадлежал Японии. Через Синьцзян была проложена от Турксиба автомобильная трасса длиной более 3 тыс. километров, её обслуживало свыше 5 тыс. грузовиков ЗИС-5, а на советской территории свыше 5,5 тыс. железнодорожных вагонов. Для срочных грузов действовала авиалиния, обслуживаемая самолётами ТБ-3.

В Китай было переправлено, по неполным данным, до сотни танков (каким образом, непонятно, не своим же ходом), 1250 новейших самолётов, более 1400 артсистем, десятки тысяч пулемётов и стрелкового оружия и т. д.

Впрочем, существовал и морской маршрут, через порты Южного Китая, Гонконг, Рангун и Хайфон (тогда французский). Но каких-либо упоминаний о нём в литературе я просто не нашёл.

Всё это сразу шло в бой. Например, эскадрилья В. Курдюмова. Совершив опаснейший перелёт через высокогорные пустыни (сам В. Курдюмов при этом погиб), семёрка И-16 в день прибытия в Нанкин (21 ноября 1937 года) сбила над аэродромом истребитель и два бомбардировщика.

Истребитель И-16

Для наших истребителей многое было знакомым. На своих И-16, только сменивших опознавательные знаки, они встретили в небе те же «савойи» и «юнкерсы-52», только с красными кругами, а не косыми крестами.

А эскадрильи бомбардировщиков СБ Кидалинского и Мачина на следующий день разбомбили шанхайский аэродром и японские суда на рейде. Они открыли счёт уничтоженным японским боевым кораблям, утопив, в том числе, первый за Вторую мировую войну вражеский крейсер.

Почти четырёхлетняя война в Китае изобиловала событиями, но наиболее известны действия лётчиков. Кстати, в истории нашей авиации немного операций, подобных рейду бомбардировочной группы Ф. П. Полынина на Тайвань 23 февраля 1938 года или потоплению бомбардировочной группой Т. Т. Хрюкина зимой 1938—1939 года японского авианосца (10 тыс. тонн).

Уважаемые читатели! Многие ли из вас вообще слышали, как наши лётчики когда-либо потопили крейсер или авианосец?

В Китае действовали также военные специалисты из других родов войск – общевойсковики, танкисты, артиллеристы, инженеры. Цифр я не имею, опираюсь на свидетельства типа:

Эта фраза – из воспоминаний лётчика Д. А. Кудымова о сражении в Трехградье 29 апреля 1938 года, в день рождения японского императора.

Сейчас история этой войны практически недоступна читателю.

Впервые наши солдаты увидели фашистскую свастику на боевой технике в 1939 году в Финляндии.

Отношения с Финляндией у СССР были плохими со времён революции. Финны уничтожили своих революционеров и заодно несколько тысяч наших, и не только революционеров. В силу ряда причин Ленин тогда только печально вздохнул и поздравил Свинхувуда (финский президент, фамилия означает «свиная голова») с независимостью. Но несколько попыток финнов в 20-х годах округлить свою территорию за счёт нашей (например, «Олонецкая авантюра») были мягко, но решительно пресечены. С обеих сторон тогда действовали главным образом части спецназначения. К примеру, рейд вооружённого автоматами Фёдорова отряда т. н. Интернациональной школы (командир Тойво Антикайнен) по финским тылам зимой 1922 г. настолько впечатлил финских военных, что к 1939 г. у них было несколько десятков тысяч «Суоми» (очень похожи на ППШ).

Соседи бывают всякие, но с появлением на свет фашизма, финны, в соответствии с идеей Свинхувуда («Любой враг России должен всегда быть другом Финляндии»), стали к тому же союзниками фашистов, и вовсе не обязательная война стала неизбежной.

Финляндия готовилась к войне давно. На военные цели расходовалась четверть бюджета. Германия, США, Англия, Швеция и Франция неплохо оснастили финскую армию. Например, в 1935—1938 гг. Финляндия поглотила треть только одного английского военного экспорта. К весне 1939 г. была построена сеть аэродромов, в 10 раз превышавшая потребности тогдашних финских ВВС (270 самолётов).

Летом 1939 г. финны провели на Карельском перешейке крупнейшие в своей истории манёвры. Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер проинспектировал финские войска, обратив особое внимание на ленинградское и мурманское оперативно-стратегические направления. Германский МИД пообещал в случае неудачи впоследствии возместить финнам потери. Начиная с октября, финны провели всеобщую мобилизацию и эвакуацию населения из Хельсинки и приграничных районов. Комиссия финского парламента, ознакомившись в октябре с районами сосредоточения войск, пришла к выводу, что Финляндия к войне готова. Министр иностранных дел приказал финской делегации прекратить переговоры в Москве.

Франц Гальдер

30 ноября 1939 г. Советское правительство дало приказ войскам Ленинградского военного округа (командующий К. А. Мерецков) дать отпор провокациям, одновременно очередной раз предложив Финляндии заключить договор о дружбе и взаимопомощи. Финляндия объявила Советскому Союзу войну. 15 советских стрелковых дивизий, 6 из которых были полностью боеготовы, вступили в бой с 15 пехотными дивизиями финнов. Излагать ход войны я не буду, так как в отличие от других фронтов кое-какая литература по финской войне есть. Например, в 12-томной «Истории 2-й мировой войны» ей посвящено целых 8 страниц. Если вам этого недостаточно, то в 1941 г. был выпущен двухтомник «Бои в Финляндии», спрашивайте в библиотеках и магазинах.

К. А. Мерецков

Отмечу только, что в ходе войны выяснилось, что наши войска «нуждались в дополнительном обучении методам прорыва системы мощных железобетонных укреплений и преодоления плотно заминированной лесисто-болотистой местности в сложных условиях, при 40—45-градусных морозах и глубоком снежном покрове». Извините за длинную цитату, но я лично не очень представляю себе, как взяться за такое «дополнительное обучение». Тем не менее методы были найдены, финны разбиты при классическом соотношении потерь для такого вида боевых действий – один к трём. Причём основные потери были понесены на второстепенном участке фронта, где финские лыжные отряды зажали и разгромили на лесной дороге две наших дивизии, а отнюдь не при прорыве линии Маннергейма или штурме Выборга.

Из Испании наши части были выведены, одновременно с интербригадами, осенью 1938 г., остались только советники и инструкторы. Испанское правительство пошло на это под нажимом «Комитета по невмешательству». Естественно, вскоре в марте 1939 г. Республика пала. Наши советники эвакуировались с риском для жизни (а что было для них без риска?). Перед этим, в феврале, Англия и Франция признали режим Франко и разорвали отношения с республиканским правительством. А ведь Республика ещё удерживала тогда и Мадрид, и всю центральную Испанию!

Это, пожалуй, ещё большая гнусность, чем Мюнхенская сделка. СССР сделать ничего не мог. Все пути в Испанию были перекрыты, фашисты, пользуясь господством в Средиземном море, топили наши «Игреки» (транспорты с войсками и оружием). В одной нашей книжке написано, что потоплен был 1, в другой – 3, а в мемуарах одного итальянского адмирала – 53 (всего, под разными флагами).

В Азии летом 1938 г. война перекинулась уже и на нашу территорию у озера Хасан, и хотя японцев выбили довольно быстро, не всё в действиях наших частей было хорошо. Воздушная война в Китае принимала всё более изнурительную форму. В 1939 г. группы наших лётчиков теряли до 3/4 своего состава. Китай терпел поражение за поражением, японские армии неуклонно шли на Запад, японские флотилии поднимались по Янцзы, несмотря на массированные налёты советских бомбардировщиков. На наших дальневосточных (да и западных) границах пограничники и части НКВД вели непрерывную, ежедневную, хотя и тихую, войну. Японцы вторглись на территорию Монголии.

Предложенное Гитлером перемирие в самый разгар ожесточённых советско-японских сражений на Халхин-Голе и в Центральном Китае было неожиданным для всех, особенно для японцев. Видимо, он рассчитал, что разделываясь без помех с «растлённым космополитическим Западом», выиграет больше, чем выиграет Советский Союз, разделавшись с дальневосточным союзником Германии. Психология националиста иногда просто умиляет! А нам выбирать не приходилось. Даже ограниченная война на два фронта была нам тогда не по плечу. А тут такой подарок! В результате Россия впервые за многие десятилетия в пух и прах разгромила вполне серьёзную армию внешнего врага. Причём хорошо себя проявили военачальники нового поколения, не входившие в «испанскую» или «китайскую» когорты.

Необходимо отметить – из-за внешне лёгкой победы в конце войны у нас сейчас как-то недооценивают японскую армию. Это глубоко неверно – просто японцы встретились в 1945 г. с лучшими солдатами ХХ века. А на Халхин-Голе в 1939 г. могло повернуться по-разному!

После Халхин-Гола на азиатском театре наступило некоторое затишье, и перемирие с Германией дало возможность улучшить наше положение в Европе, в частности провести и закончить войну в Финляндии (12 марта 1940 г.).

И хотя война в Азии продолжалась, японцы, до глубины души оскорблённые Гитлером и обиженные Жуковым, задумались о более привлекательных объектах агрессии. Наши же связи с китайским правительством осложнились из-за слишком тёплых, по мнению Чан Кайши, отношений с китайскими коммунистами. В 1941 г. наши военнослужащие были выведены из Китая. 13 апреля 1941 г. с Японией был заключён договор о нейтралитете.

5 мая 1941 г. Сталин на приёме в честь выпускников военных академий в Кремле заявил:

Молодые офицеры осушили бокалы – за победу в войне.

Мирная передышка продолжилась больше двух месяцев.

Но вот что особенно важно – и в этом главная роль войн 1936—1941 гг. – в это время начали срываться все и всяческие маски. Люди начали понимать себя и других.

Как вы думаете, что должен делать настоящий коммунист-революционер, когда фашисты наступают на столицу твоей страны? Оказывается, он должен поднять вооружённый мятеж. Вы скажете, что автор слегка съехал на антикоммунизме. Да нет, всё проще. Это установка небезызвестного иудушки Троцкого, так называемый «тезис Клемансо». Он считал, что именно в таких условиях легче всего взять власть. Звучит неправдоподобно, но кажется ещё неправдоподобнее то, что в Испании нашлись люди, выполнившие эту инструкцию. Троцкистская организация ПОУМ в мае 1937 г. подняла восстание. Бои в Барселоне и других городах Республики унесли почти тысячу жизней. Тысячи были ранены, сорвано важное наступление в Арагоне, целью которого была помощь Северному фронту, из-за чего был потерян Бильбао. Поэтому для испанцев Троцкий стал исчадьем ада, и убил его в 1940 г. именно испанец.

К слову, английский троцкист Оруэлл, как раз тогда побывавший в Испании, выразил через несколько лет своё тогдашнее видение мира в антиутопии «1984».

Но своё видение мира, основанное на том же опыте, выражено и в книге «По ком звонит колокол» Хэмингуэя. Кстати, один московский пенсионер ещё может кое-что рассказать о том, как она была написана и про кого.

Так вот наше вмешательство в войну с фашизмом подняло авторитет Советского Союза на такую высоту, что нас полюбила даже западная интеллигенция (как ни одиозно сейчас это слово). В результате Советский Союз получил много друзей, не только среди беднейшего населения мира. В частности, к этому времени относится начало сотрудничества с нашей разведкой наиболее умных и бескорыстных агентов, пришедших к нам из идейных соображений.

«Впереди пятьдесят лет необъявленных войн, и я подписал контракт на весь срок», – Э. Хэмингуэй.

А китайский крестьянин в солдатской форме, который главным образом и вёл войну с Японией, увидел, что существуют офицеры, которые не бьют солдат, не покупают наложниц, не торгуют солдатским рисом, не трясутся при виде доллара, не любят ни японцев, ни англичан и ничего не боятся, – и в его столетней борьбе за свободу Китая появилась надежда.

Финляндия к 1941 г. полностью восстановила и перевооружила западным оружием полумиллионную армию.

Хотя большинство испанцев не любило фашизм, не все решились «умереть стоя». Но и Франко, надо отдать ему должное, оказался ловким политиком. Он хорошо понимал, что мировая война – не его бизнес. От Гитлера он отделался, послав на Восточный фронт «Голубую дивизию» – неважное возмещение затрат фашизма в Испанской войне. «Голубая дивизия» в России «попала под паровоз», но Франко уцелел – на Потсдамской конференции Черчилль заявил, что он против осуждения его режима, так как Англия импортирует из Испании апельсины! Так он расценил лояльность Франко во время войны, в частности, сохранение Гибралтара. Сталин едко высмеял Черчилля за защиту пособников Гитлера, но Черчилль и не такое в свой адрес слышал.

А «просвещённый Запад» … Случалось, что зенитки американских военных кораблей били по советским бомбардировщикам, прикрывая японские конвои на Янцзы. Японские танки из американской стали ездили на американском бензине.

Слово «Мюнхен» характеризует англо-французскую политику в Европе. Менее известно, что и их политика в Азии получила наименование «дальневосточного Мюнхена». Зато Франция и Англия закатили истерику на весь мир, чуть ли не воевать собрались, когда СССР на несколько километров отодвинул территорию гитлеровского союзника от второй своей столицы.

Дело в том, что не мы рассматривали тогдашние события с классовых, марксистских позиций. Правящие круги Англии и Франции считали, что назревавший мировой конфликт является формой борьбы классов, и что Гитлер и Муссолини, несмотря на антизападную риторику, являются их союзниками в ликвидации пролетарского интернационализма. Апофеозом такой политики был конец 1938 – начало 1939 г., когда фашисты были выведены англо-французскими «политиками» к границам Советского Союза. Так опасного зверя выпускают на арену по коридору из решёток. Но фашизм был не опасным, а очень опасным зверем! И разгром англо-французов 1940 г., позор и унижение Виши и Дюнкерка были закономерным итогом. Не часто в человеческой истории расплата за глупость и цинизм политиков бывает такой быстрой и эффективной. Западу не нравилось правительство Народного фронта (далеко не коммунистическое) – и он отдал Испанию фашистам. Западу не нравился СССР – и он отдал фашистам Европу! Интересно, что политики Запада так ничего и не поняли, и Черчилль даже имел наглость укорять в своих мемуарах Сталина за временное перемирие с Гитлером!

Подобные «тонкие расчёты» Запада можно наблюдать и сейчас. Возьмите войну в Боснии и сравните с войной в Испании – совпадение один к одному. Расширяя НАТО за счёт Центральной Европы и продвигая эту организацию к границам России, англо-французо-американцы искренне уверены в своей способности сохранить над НАТО свой контроль. Ну что ж, время покажет. Единственное крупное отличие от ситуации 30-х годов – в мире нет теперь Советского Союза.

Трудно сказать, в чью пользу закончился первый этап мировой войны. Да, мы отстояли свои границы и даже немного продвинули их на Запад. Мы, по сути, переадресовали японцев американцам. Но союзников не приобрели. Хотя были и победы, все, кого мы поддерживали, потерпели поражение. Мы потеряли много храбрых и квалифицированных военных специалистов.

И самое грустное. Наши враги лучше нас воспользовались передышкой. Советское руководство считало, что войсками смогут руководить командиры нового поколения, выросшие в условиях современной войны. Командующим ВВС стал герой Испанской и Китайской войн генерал-лейтенант П. В. Рычагов, а самый важный Особый Западный военный округ возглавил генерал-полковник Д. Г. Павлов, организатор некоторых известных операций в Испании, горячий сторонник использования танковых и механизированных корпусов.

Тем не менее Сталин ещё до войны, видимо, ощущал определённое беспокойство. На известном совещании высшего командного состава армии в декабре 1940 г. была проведена оперативно-стратегическая игра. За синюю сторону (западных) играл кавалерист Жуков, а за красную – танкист Павлов. Результат был неожиданным: по деликатному выражению Жукова, «для восточной стороны игра изобиловала драматическими моментами». Сталин был недоволен, но, по-видимому, удовлетворился мнением Павлова, что на учениях всё бывает. Кроме того, доклад Павлова о применении механизированных войск был ярок, хорошо аргументирован и привлёк всеобщее внимание.

Были и какие-то серьёзные противоречия Сталина с руководством ВВС. Незадолго до 22 июня 1941 г. они даже выплеснулись наружу, когда Рычагов на военном совещании оскорбил Сталина, заявив, что он «заставляет лётчиков летать на гробах». Это было именно эмоциональным срывом, так как можно в чём угодно обвинять правительство Сталина, но только самые оголтелые критики могут сказать, что оно не хотело дать армии то, что нужно, или что Сталин не заботился об авиации.

Но в июне-июле 1941 года войска Западного фронта были разгромлены, все наши танки были потеряны. И не из-за низких боевых качеств техники, как иногда пишут, а из-за организационных просчётов – войска потеряли управляемость, наши мехкорпуса сразу оказались без топлива и боеприпасов.

Это оказалось похоже на разгром, устроенный «восточной стороне» Г. К. Жуковым на оперативно-стратегической игре за полгода до этого.

Лёгкий колёсно-гусеничный танк БТ-7

Дело не в «противопульной броне наших танков». У БТ-7 броня была слабей, чем у основного танка вермахта Т-2, но 45-мм пушка мощней, и они взаимно поражали друг друга. У «синих» Жукова не было по условиям игры технического превосходства, а результат игры был похож.

Мы потеряли также и авиацию. Частью на аэродромах, частью из-за неверной, видимо, тактической подготовки. То, что было революцией в авиационной тактике в 1936 году, в 1941 устарело. Помните трагический эпизод из «Живых и мёртвых», когда тяжёлые бомбардировщики гибнут без сопровождения истребителей?. Действительность была столь же трагичной. Вот цитата из мемуаров Манштейна о боях на Западной Двине:

Кто тому виной? К примеру, ПВО флота оказалось на высоте, а ПВО страны – увы – нет. И Сталин здесь явно меньше виноват, чем командующий ПВО страны.

Справедливо это или нет, Герои Советского Союза Павлов и Рычагов и ещё несколько генералов поплатились головой. Такова была тогда мера ответственности за порученное дело.

Но школа первого этапа Второй мировой войны оказалась хорошей. Чуть ли не большинство высших руководителей Вооружённых Сил 40—60 годов прошло через Испанию, Финляндию и Китай: Малиновский и Воронов, Батицкий и Кузнецов, и многие, многие другие.

А читая историю Сталинградской битвы, я удивился – сколько же там было участников обороны Мадрида! Наверное, это простое совпадение. Тот же Воронов, Шумилов, Родимцев, Колпакчи. Тот же Батов.

Ещё раз вернусь к тому вопросу, на который не раз уже натыкался: почему всё это практически неизвестно, чуть ли не засекречено?

Сначала – чтобы Запад не объявил нас агрессором (он всё равно потом объявил). Эта причина довольно серьёзная, противоядия до сих пор не найдено. Ведь в Испании под советскими бомбами и гусеницами танков оказывались не только немцы и итальянцы, на худой конец мавры из «дикой дивизии», но и испанцы. И не только убеждённые фашисты. Если ты оказался на фашистской территории, хочешь – не хочешь, а иди воюй! От мобилизации не отвертишься. Доставалось и мирному населению. А поскольку мировые средства массовой информации тогда были примерно в тех же руках, что и сейчас, то можно себе представить, как описывались действия советских войск. Так вот поэтому и старались по мере возможности информацию закрывать.

Были и политические причины. В Китае мы воевали за Чан-Кайши, и после 1949 г. это стало неудобно вспоминать, и так далее.

Многие участники этих войн погибли. В. С. Хользунов – при выполнении задания в 1939 г., М. П. Петров – в 1943 г., командуя корпусом на Брянском фронте, Г. И. Тхор – в 1943 г. расстрелян фашистами за подготовку восстания в концлагере. Мемуаров они не оставили. К счастью, до наших дней дожил И. Старинов, один из создателей 14-го спецкорпуса в Испании. Интересно, что это диверсионное соединение проводило соответствующие операции и после падения Республики, и с 1942 по 1944 г. – во Франции.

Сейчас – очередной период секретности, довольно мерзкий. Если «не замечать» состояния войны, в котором СССР находился с 23 октября 1936 г. до начала Великой Отечественной, то имеется возможность некоторые вещи представить искажённо. Лишь один пример: на большие учения Красной Армии 1937 г. были приглашены представители германского Генерального штаба. Если не знать, что мы с Германией в это время воевали, пусть на чужой территории и относительно малой кровью, то такое приглашение выглядит однозначно – как свидетельство дружеских чувств. А это было совсем не так.

И это касается не только учений 1937 г.

Для чего написана эта статья? Наши дети уже не знают не только об Александре Матросове или Зое Космодемьянской, но и о Юрии Гагарине, так что уж говорить о Тхоре, Анне Никулиной, Ку-Ли-Шене или Лизюкове. Мы ещё помним о Сталинграде и Берлине, но почти забыли о Хасане, Ельне, Хингане, Барвенково и Зелёной Браме, и ничего не знаем о Гвадарраме и Ухане, Теруэле и Тайбэе.

Так расскажите своим детям! Только одно оружие осталось нам в борьбе с подлым, лживым и невежественным телевидением, с умственно неполноценными учебниками по истории – это собственные наши рассказы. Расскажите им, что Советское правительство объявило войну мировому фашизму 23 октября 1936 г., и что солдаты свободы выполнили приказ Советского правительства.

Расскажите своим детям, что из всех правительств мира только Советское ещё в 1936 г. поняло, что мировой фашизм надо остановить любой ценой, и Советский Союз бросил всё, что у него тогда было, в бой. Лучшие лётчики и разведчики, танкисты и подводники, артиллеристы и диверсанты сражались и умирали в горящих городах и на полярных равнинах, в безводных горах и на рисовых полях, в Европе и Азии, а может быть, и не только там.

Храбрые, скромные, весёлые и деловитые люди. Война с фашизмом началась для них задолго до 22 июня 1941 г., и для многих тогда же и закончилась. Не всегда под красной звездой, иногда под красно-жёлто-фиолетовой эмблемой Испанской республики или белой двенадцатиконечной звездой Гоминдана, или вообще без знаков различия – они беззаветно отдавали свои жизни за чужую и свою свободу.

Это время так и не пришло.

О судьбе Героя Советского Союза Эрнста Генриховича Шахта я знаю только: «ум. 1941».

Герой Советского Союза Поль Матиссович Арман погиб в 1943 г. на Волховском фронте. Война с фашизмом шла для него седьмой год, и два года он не дожил до Победы.

В Большой Советской Энциклопедии упоминаний о них нет.

А. П. ПАРШЕВ

Мнение Черчилля в Фултоне о лёгкости предотвращения Второй мировой войны. Разрешение Гитлеру начать войну, данное в Мюнхене. Основы гитлеризма и благоприятное отношение к нему Запада. Сионизм и национал-социализм – союзники. Причина нападения Гитлера на своего союзника в борьбе с СССР – Польшу. Единственные победители. «Лучший оперативный ум Германии» – фельдмаршал фон Манштейн, его удачные авантюры под Сольцами и в Крыму, фиаско под Сталинградом. Раздвоенность характеристик Гитлера в том анализе, который делает Манштейн. Бессмысленность войны в Африке и реальность захвата Британский островов. Ход Второй мировой войны в свете интересов сионизма и международного еврейства.

Обычно поджигателями войны считаются те, кто первый напал, кто произвёл первый выстрел. С этой формальной точки зрения поджигателями войны считают Германию за её нападение на Польшу в 1939 г.

Но так ли это?

Одним из главных и выдающихся участников той войны был английский премьер-министр Уинстон Черчилль. Он был яростный и непримиримый враг коммунизма и СССР потому, что был яростным патриотом Британской империи, для которой коммунизм был реальной угрозой. Но Черчилль был выдающимся деятелем – достаточно умным, чтобы не подличать и не врать по мелочам. Такой враг не может не вызывать уважения.

Практически сразу же после окончания второй мировой войны Черчилль призвал англоязычные страны начать новую, холодную войну против СССР с тем, чтобы не допустить распространения коммунизма по всему миру. В своём известном выступлении в Фултоне 6 марта 1946 г. он, с тем, чтобы убедить слушателей в правомерности своего упреждающего шага против СССР, кратко остановился и на начале второй мировой:

Из этих его слов со всей определённостью следует, что Германия была так слаба накануне войны, что без содействия, без попустительства остальных стран, в том числе и своих будущих жертв, начать войну просто не смогла бы.

Так что же случилось? Почему жертвы войны выступили её пособниками?

Да, Черчилль был великим политиком, да, он всегда призывал задушить фашизм в Германии в зародыше, но значит ли это, что остальные политики мира были идиотами и ничего не видели? В свете сегодняшних мифов о начале войны, кажется, что это так. А на самом деле?

Нет, конечно! Это были не глупые люди и действовали они логично, просто нам сегодня следует задать вопрос – а всё ли мы знаем о войне, чтобы быть способными оценить их логику?

Данная статья – это гипотеза о том, в чём именно ошибались европейские политики и в чём сегодня ошибаемся мы.

30 сентября 1998 года было два юбилея – 100 лет со дня рождения выдающегося советского биолога Т. Д. Лысенко и 60 лет Мюнхенскому сговору – политическому началу второй мировой войны.

К этой дате «Дуэль» отдала предпочтение юбилею Т. Д. Лысенко, а проамериканский журнал «Итоги» – Мюнхенскому сговору. В номере от 29 сентября 1998 г. в статье С. Иванова читаем:

За последние годы было сказано столько справедливых слов о чудовищном сговоре Сталина с Гитлером, приведшем к разделу Восточной Европы в 1939—1940 годах, что как-то забылось другое: советские учебники истории не лгали, Англия и Франция действительно боялись Германии, всячески пытались не сердить Гитлера и толкали его на Восток. СССР же и в самом деле предлагал в 1938 году Чехословакии свою помощь, но та отвергла её – не исключено, что и из классовых соображений. Кроме того, малые страны Европы, стараясь ни в чём не отстать от больших, и сами были готовы растерзать друг друга: Венгрия – Румынию, Болгария – Грецию, Польша – Литву и т. д. Старый Свет содрогался от спазмов всеобщей агрессии.

Но вернёмся в Градчаны. Начальники штабов доложили, что сопротивление вермахту невозможно. В 11.30 собрание решило принять ультиматум. Все разбрелись в состоянии глубокой подавленности. Через час Крофта принял послов Англии, Франции и Италии. Он был краток: «От имени президента республики и правительства я заявляю, что мы подчиняемся решению, принятому в Мюнхене без нас и против нас. Мне нечего добавить». По словам итальянского посла Френечино Франсони, министр выглядел сломленным. Когда они попытались выразить ему соболезнование, он раздражённо оборвал их: «Всё кончено. Сегодня наша очередь – завтра настанет очередь других!» Его слова оказались провидческими.

В 5 часов вечера премьер-министр Ян Суровы выступил по радио с обращением к нации. Прага погрузилась в уныние. Демонстрации протеста были спорадическими и беспомощными. Все понимали, что нет никакого выхода, кроме капитуляции и что эта уступка не станет последней. Всеми владело чувство обречённости. Ночью чешские войска начали отступление из района Богемского леса. По словам одного британского наблюдателя, «солдаты шли мрачные и молчаливые. Никто не разговаривал, не пел и не смеялся. На следующий день в два часа немцы пересекли границу Чехословакии. Стране оставалось существовать меньше полугода».

В целом, как видите, в статье есть объективные моменты, но старательно вбиваются в голову две идеи, что, во-первых, определил войну пакт о ненападении между СССР и Германией, хотя такие пакты к 1939 г. с Германией были у всех, кроме СССР, и что Англия, Франция и Чехословакия «перепугались» Гитлера, который всего несколько лет как начал вооружаться и создавать армию.

Как Франция, Англия и Чехословакия могли перепугаться Германии, которая была тогда во всех отношениях многократно слабее первых двух, а в военном отношении – ненамного превосходила даже маленькую Чехословакию – европейского импортёра оружия?

(Численность населения Германии с присоединённой Австрией была около 80 млн. человек, численность населения Британской империи с доминионами и колониями около 530 млн. человек. К осени 1938 г. Германия довела численность армии всего до 2,2 млн. человек, при 720 танках и 2500 самолётах. Численность армии Чехословакии была 2,0 млн. человек, при 469 танках и 1582 самолётах и эта армия базировалась на мощных оборонительных сооружениях).

Почему внешне бессильный Гитлер вдруг заговорил с этими странами с позиции силы – какую силу, уравнивающую шансы, он имел для этого?

Начать рассказ следует с Германии, с Гитлера, с национал-социализма. Гитлер, по национальности австриец, был выходцем из народа. С началом первой мировой войны он добровольцем пошёл на фронт, где на передовой провёл всю войну. Был ранен, отравлен газами, награждён. После войны вступил в маленькую партию, дал этой партии свои идеи и через 14 лет эта партия – Национал-социалистическая рабочая партия Германии – победила на общегерманских выборах.

Какие же идеи повели немцев за Гитлером?

Их следует разделить на мировоззренческие (национал-социализм) и идею государственного строительства Германии.

Национализм Гитлера строился на еврейском расизме. Евреи считают, что только они богоизбранная нация, а остальные нации – гои, недочеловеки, и Гитлер это у них перенял: он точно так же считал, что высшей нацией мира являются арийцы и их высшая ветвь – германцы, а остальные нации – это недочеловеки.

В социализме Гитлер полностью отказался от главных догм Маркса: от классовой борьбы и интернационализма. Геббельс пояснял рабочим Германии, что советский большевизм – это коммунизм для всех наций, а германский национал-социализм – это коммунизм исключительно для немцев.

Отказавшись от классовой борьбы, Гитлер не стал сразу национализировать уже имеющиеся предприятия, он не отбирал их у капиталистов. Но он поставил капиталистов в жёсткие рамки единого государственного хозяйственного плана и под жёсткий контроль за их прибылью. При нём капиталисты не могли перевести и спрятать деньги за границей, чрезмерно расходовать прибыль на создание себе излишней роскоши – они обязаны были свою прибыль вкладывать в развитие производства на благо Германии.

Если формула марксового, а затем и большевистского социализма была материальной и оттого убогой – «от каждого по способности, каждому по труду», – то формула социализма Гитлера в первую очередь обращена была к духовному в каждом человеке. «Хрестоматия немецкой молодёжи» в 1938 г. учила:

Гитлеровский социализм обеспечил исключительное сплочение немцев вокруг своего государства. Когда началась война, то измена военнослужащих воюющих с Германией государств была обычным делом – на сторону немцев переходили сотнями тысяч. А в сухопутных и военно-воздушных силах Германии за 5 лет войны изменили присяге всего 615 человек и из них – ни одного офицера!

Было и ещё одно отличие национал-социализма от марксизма. Марксизм утверждает, что победа социализма в одной стране невозможна и поэтому требует от коммунистов распространять коммунистические идеи по всему миру. А Гитлер совершенно определённо указывал, что национал-социализм для экспорта не предназначен – он исключительно для внутреннего использования немцами.

Давайте глазами политиков той Европы взглянем на нацистскую Германию тех лет с позиций её мировоззрения.

Как должны были смотреть на национал-социализм в СССР? Безусловно, как на идейного врага, самого страшного врага. Действительно, и Гитлер с самого начала создания своей партии основным врагом определил марксистов-коммунистов.

А как на национал-социализм должны были смотреть политики буржуазных стран? Как на довольно экстравагантное течение, которое, как комплекс идей, ничем этим странам не угрожает. Гитлер не распространял эти идеи вне Германии, не лишал средств производства буржуазию, его национализм за рубежом мог казаться несколько радикальным, но ведь в любой стране есть националисты, поскольку быть патриотом и не быть националистом достаточно сложно: даже себе трудно объяснить, какой же нации ты патриот.

Итак, отметим – германского национал-социализма боялись только в СССР, в остальных странах в нём видели врага коммунистам и из принципа – «враг моего врага – мой друг» – не могли не приветствовать его.

Теперь рассмотрим комплекс государственных идей Гитлера. Для этого лучше всего обратиться к «Майн Кампф» – его основной мировоззренческой и государственной программе действий. Эта книга была написана в 1926 г., издавалась в миллионах экземпляров и, безусловно, была известна любому политику Европы и мира.

Рассмотрев в «Майн Кампф» демографическое состояние Германии, Гитлер приходит к выводу, что для независимости Германии земли для пропитания катастрофически не хватает. Варианты типа ограничения рождаемости он рассматривает, но отметает, как негодные. Земли вне Европы, всякие там колонии его не устраивают, и он достаточно логично объясняет, почему.

Он критикует Германию за неправильный выбор цели в первую мировую войну, когда она воевала не только с Россией, но и с Англией и Францией.

И ставит перед собой и Германией вполне определённую цель, выделяя её в «Майн Кампф» курсивом.

Правда, условиями для завоевания России, помимо собственно укрепления Германии, были нейтрализация Франции и обязательно Англия в союзниках. Ради союза с последней он ничего не жалел, отказывался и от флота, и от колоний.

То есть за 7 лет до реального прихода к власти Гитлер совершенно определённо сообщил всем, что начнёт войну, сообщил всем, с кем он её начнёт и кого хочет видеть в союзниках. Заметим при этом, что основным личным принципом Гитлера в политике была её неизменность: раз поставленная цель должна быть достигнута. (Гитлер писал, что политику, который мечется и меняет цели, народ не верит).

Снова зададим себе вопрос – как к подобным целям должны были относиться политики в Европе и мире?

О Советском Союзе речи нет – он был назначен Гитлером в жертвы и для него, с приходом национал-социализма к власти, оставался один путь – вооружаться. Но ведь другим государствам Гитлер совершенно ничем не грозил. От Франции требовалось одно – не рыпаться! Англия могла быть недовольна усилением Германии, но ведь Германия намеревалась уничтожить всеобщего врага – СССР. Кроме этого, будучи сама империей, Британия понимала, сколько войск требуется, чтобы удержать колонии в спокойствии. Было совершенно очевидно, что, заглотив Россию, Гитлер будет много лет «пережёвывать» её.

Надо было быть политиком типа Черчилля, чтобы предвидеть развитие событий, но Черчилль в то время был вне правительства Британии. А в сентябре 1938 г. премьер-министр Англии Н. Чемберлен предал Чехословакию, ультиматумом заставив её сдаться Гитлеру, а затем 30 сентября тайно приехал к Гитлеру на квартиру и там предложил ему подписать декларацию.

Гитлер, разумеется, охотно подписал.

Исходя из государственных идей Гитлера следует отметить, что буржуазные страны были прямо заинтересованы в том, чтобы Гитлер начал войну, поскольку по планам Гитлера война никак не могла задеть страны Западной Европы.

А вот тем, почему этим планам не суждено было сбыться и в пожаре войны запылала вся Европа, современная история никак не хочет заниматься. Историки предпочитают всё объяснять глупостью, трусостью, авантюризмом тогдашних европейских политиков. Но тогда следовало бы как-то объяснить, почему во всех странах Европы сразу к власти пришли исключительно идиоты.

Гитлер – злодей, но одновременно он был великим государственным и военным деятелем. Все его дела были подчинены интересам Германии, как он их понимал. Но сегодня в истории есть события, которые можно объяснить только глупостью Гитлера, какими-то негосударственными мотивами его действий.

Прежде всего – зачем он напал на Польшу? Этот вопрос до сих пор не объяснён, и он далеко не праздный. Ведь его цель была – СССР. А Польша рвалась в войну с СССР, мечтая о «Ржече Посполитой от можа до можа». И с приходом Гитлера к власти в Германии у него не было более верного союзника, чем Польша, поскольку в то время даже Муссолини был себе на уме. Геббельс в дневниках восхищался Пилсудским, Польша без колебаний заключила с Гитлером пакт о ненападении сроком на 10 лет, а вот с СССР, после долгих проволочек, всего на 3 года. Польша своими действиями разрушила Восточный пакт – антигитлеровский союз, который СССР хотел создать в Европе.

Численность населения Германии и Австрии была 80 млн. человек, Польши (вместе с оккупированными в 1920 г. территориями Украины и Белоруссии) – более 40 млн. Итого: 120 млн. А численность населения СССР – около 170 млн. Добавить к союзу Польши с Германией Румынию и Венгрию и будет численное превосходство над СССР, даже в военнообязанном населении – победа гарантирована. И плюс – благосклонное отношение к этой войне Англии и Франции.

А что дала Германии война с Польшей? Численность немцев осталась прежней (потери в войне с Польшей – 17 тыс. человек), но в тылу у немцев оказались польские партизаны, а не союзники, призвать поляков в армию можно было только ограниченно, а СССР довёл численность населения до 193 млн. человек за счёт освобождённых украинцев и белорусов, да ещё и отодвинул границы от своих жизненно важных центров. Плюс – Англия и Франция объявили Германии войну.

Если уж очень хотелось разгромить Польшу, то почему же было не сделать это после уничтожения главного врага – СССР? Ведь поляки рвались в бой с СССР до самого конца – немцы уже и войска вывели к их границе, а поляки и слушать не желали про договор о взаимопомощи с СССР.

И ведь случилось всё как-то внезапно. В октябре 1938 г. союзники – Польша и Германия – захватили у Чехословакии часть территории (немцам – Судеты, а полякам – Тешинскую область Силезии). Казалось – идиллия. В марте 1939 г. немцы захватывают остатки Чехословакии и, вместо того, чтобы вместе с Польшей начать подготовку к войне с СССР, вдруг через неделю рвут пакт о ненападении с Польшей и выдвигают ей ультиматум. Что случилось с немцами, кто на них надавил?

Или такой вопрос. Через Ла-Манш до Англии морем всего несколько десятков километров пролива, его можно отгородить минами и защитить береговой артиллерией от британского флота, завоевать над Ла-Маншем господство в воздухе и высадить войска на Британских островах. (Сделать то, что в 1944 г. сделали англо-американцы, но уже против Германии). И этой высадкой немцы могли бы либо захватить Англию, либо принудить её к миру. А при подписании мирного договора с ней выбрать из её колоний те, которые тебе нравятся (хотя о колониях Гитлер и речи не вёл).

А что делает Гитлер? Он действительно вначале готовит, но потом вдруг отменяет высадку на Британские острова, а в конце 1940 г. посылает корпус генерала Роммеля за тысячи километров, через забитое английскими кораблями и подлодками Средиземное море воевать с англичанами в Северную Африку! Зачем?! Сегодня историки отвечают – Гитлер хотел помочь Муссолини в войне с англичанами в Ливии. А кто доказал, что Муссолини нужна была помощь и он хотел воевать с англичанами именно в Африке? Ведь 26 июня 1940 г. он писал Гитлеру:

Почему не задать себе вопрос – кто отменил высадку Гитлера и Муссолини непосредственно на Британские острова, кто погнал их в далёкую Африку? К середине 1943 г. корпус Роммеля, из-за невозможности его снабжения в Африке, всё же сдался. Немцы потеряли более 100 тыс. убитыми и пленными. Во имя чего? Во имя чего пошёл на эти потери Гитлер, который за первый год войны, в течение которого он захватил почти всю Европу, потерял всего 67 тыс. человек?

Причём, если немецкие генералы и в сегодняшних мемуарах, и в документах тех времён критикуют Гитлера за отдельные решения, скажем, за отказ сразу же наступать на Москву после взятия Смоленска, то за Польшу и Африку Гитлеру никто не предъявляет претензий. Почему? Ответ на это один – в те времена отказ от союза с Польшей, отказ от захвата Англии и высадка в Африке были для современников Гитлера абсолютно логичными. Значит, они знали что-то, что мы сегодня не знаем!

Без сомнения, они знали о союзе Гитлера с сионистами, поскольку только этим союзом можно объяснить те поступки Гитлера, которые сегодня нам кажутся нелогичными.

Отвлечёмся. Сегодня мы используем понятие сионизм так, что запутываем сами себя.

Тысячелетия практически во всех странах мира существуют еврейские общества, а поскольку они не ассимилируются с коренным населением и живут по своим законам, то всегда для страны обитания являются чем-то инородным. Диаспоры евреев являются как бы государством в государстве и помимо тех благ, которые имеют все граждане государства, евреи имеют ещё и блага за счёт своих совместных действий. (При разрастании своей численности они испытывают противодействие коренного населения, это противодействие сами евреи называют антисемитизмом). Порою именно это согласованное действие всех евреев (часто во всём мире сразу) и называют сионизмом. Но это не так.

Сионизм родился в конце прошлого века как желание части евреев иметь собственное государство и только. Теоретически эту идею должны приветствовать все евреи, и они это и делают, но практически лишь очень незначительная часть евреев действительно хочет жить в своём государстве, как и другие народы. Подавляющая часть евреев, приветствуя и помогая еврейскому государству, предпочитает жить в других странах, поскольку это для них более выгодно.

Отцы сионизма под будущее государство евреев выбрали территорию своей «исторической родины» – Палестину. Это была бедная, засушливая, пустынная страна, заселённая арабами под управлением Англии.

Процесс создания Израиля был следующим: международное еврейство, которому, безусловно, хотелось иметь «про запас» и настоящую родину, скупало у арабов землю в Палестине и селило на ней энтузиастов-евреев. Освоение Палестины было тяжёлой, чёрной крестьянской и пролетарской работой. Поэтому сионисты достаточно быстро столкнулись с двумя проблемами.

Во-первых, быстро иссяк поток энтузиастов. Евреи во всём мире были «за» Израиль, но оставлять свой привычный гешефт и зажиточную жизнь в других странах ради личного тяжелейшего труда по освоению палестинских земель не хотели.

Во-вторых. По мере увеличения числа евреев в Палестине возникла естественная напряжённость между ними и коренными арабами. Англичанам, которые управляли Палестиной и Иорданией (в то время – единая территория) никакие межэтнические эксцессы и войны не были нужны. Поэтому и англичане вскоре стали противниками будущего Израиля, стали ограничивать эмиграцию евреев в Палестину. В противовес англичанам и арабам сионисты стали запасаться оружием и создавать подпольные боевые формирования как в Палестине, так и во всём мире.

Но главное всё же было в том, что евреи добровольно ехать в Палестину не хотели и пропаганда сионизма среди них давала очень скромные плоды. Скажем, в царской России евреи формально были ограничены в правах и, казалось бы, они при царе должны были все ринуться на историческую родину. Кое-кто действительно уехал, но так мало, что этого никто в России и не заметил.

В связи с отказом евреев от переселения в своё государство сионисты вынуждены были сами взять на вооружение антисемитизм – они делали всё, чтобы вызвать гонения на евреев в тех странах, откуда они ожидали эмиграцию в Палестину. Это давало эффект, но по-прежнему ниже ожидаемого. Евреи из антисемитских стран выезжали, но не в Палестину. Ведь это не анекдот: сегодня только в городе Нью-Йорке евреев больше, чем во всём Израиле. Фактически сионисты открыли охоту на евреев, как на зайцев, – они всеми путями пытались загнать их в Палестину, а те разбегались по другим странам.

Но вот к власти в Германии пришёл Гитлер со своим антисемитизмом, возведённым в ранг государственной политики. Что он хотел? В перспективе – чтобы в Германии жили только немцы. (Но это в перспективе, на самом деле до конца войны Гитлер так и не смог удалить всех евреев из важных отраслей экономики и даже из армии). В Германии была создана атмосфера ограничений и даже издевательств – этим Гитлер стимулировал выезд основной массы евреев из Германии. Ему было всё равно, куда они уедут – в Бразилию или США. Но не всё равно было сионистам, Гитлер для сионистов был бесценным подарком, они сразу же оказали ему поддержку и установили с Гитлером тесные отношения, поскольку сионисты были заинтересованы, чтобы евреи выезжали исключительно в Палестину.

Союз сионистов и нацистов не мог не сложиться. Обе политических идеи ставили себе целью создание мононациональных государств: нацисты – для немцев; сионисты – для евреев. И государства эти строились на разных континентах, абсолютно не мешая друг другу, в связи с чем нацисты охотно пошли на союз с сионистами, а через них – с международным еврейством.

Еврейский историк В. Пруссаков сообщает об этом союзе следующее («Завтра» № 32/98):

В 30-е годы значительно увеличился тираж журнала «Юдише рундшау». «Сионистская деятельность достигла в Германии невиданного размаха», – удовлетворённо отмечала американская «Еврейская энциклопедия».

С особым энтузиазмом и пониманием к нуждам «новых израэлитов» относились в СС. Одно из эсэсовских изданий в течение всего июня 1934 г. писало «о необходимости повышения еврейского национального самосознания, увеличения еврейских школ, еврейских спортивных и культурных организаций». (Ф. Никосия. «Третий рейх и палестинский вопрос». Издание Техасского университета, 1985 г.).

В конце того же 1934 г. офицер СС Леопольд фон Мильденштейн и представитель сионистской федерации Германии Курт Тухлер совершили совместный шестимесячный вояж в Палестину для изучения на месте «возможностей сионистского развития». Вернувшись из поездки, фон Мильденштейн написал серию из 12 статей под общим названием «Нацист путешествует по Палестине» для геббельсовской газеты «Ангрифф». Он выражал искренне восхищение «пионерским духом и достижениями еврейских поселенцев». По его убеждению, «нужно всячески содействовать сионизму, ибо он полезен как для еврейского народа, так и для всего мира». Видимо, для того, чтобы увековечить память о совместной поездке нациста и сиониста, «Ангрифф» даже выпустила медаль, на одной стороне которой была изображена свастика, а на другой – шестиконечная звезда Давида. (Журнал «Истори тудей». Лондон, № 1, 1980 г.).

Официоз СС газета «Дас Шварце Кор» в мае 1935 г. посвятила свою передовую статью поддержке сионизма: «Недалёко то время, когда в Палестину вернутся её сыновья, отсутствовавшие более тысячи лет. Мы от всего сердца приветствуем их и желаем им лишь самого наилучшего».

В интервью, данном уже после войны, бывший глава сионистской федерации Германии Ганс Фриденталь говорил: «Гестапо делало в те дни всё, чтобы помочь эмиграции, особенно в Палестину. Мы часто получали от них разнообразную помощь …» (Ф. Никосия. «Третий рейх и палестинский вопрос»).

Когда в 1935 г. конгресс национал-социалистической партии и рейхстаг приняли и одобрили нюренбергские расовые законы, то и «Юдише рундшау» поспешила одобрить их: «Интересы Германии совпадают с целями Всемирного сионистского конгресса … Новые законы предоставляют еврейскому меньшинству свою культурную и национальную жизнь … Германия даёт нам счастливую возможность быть самими собой и предлагает государственную защиту для отдельной жизни еврейского меньшинства».

В сотрудничестве с нацистскими властями сионистские организации создали по всей стране сеть примерно из 40 лагерей и сельскохозяйственных центров, в которых обучались те, кто намеревался переселиться на «землю обетованную». Над всеми этими центрами и лагерями гордо развевались бело-голубые флаги со звездой Давида.

Как правильно утверждает современный британский историк Дэвид Ирвинг: «Гитлер хотел вынудить евреев уйти из Европы. Именно в этом он и усматривал «окончательное решение еврейского вопроса».

Но союз сионистов с нацистами касался не только культурно-хозяйственных вопросов. В 1937 г. представители боевой еврейской организации «Хагана» встретились в Берлине с Адольфом Эйхманом, отвечающим в Германии за еврейский вопрос, и в том же году Эйхман посетил «Хагану» в Палестине. Было договорено, что «Хагана» будет представлять интересы Германии на Ближнем Востоке. А в 1941 г. с Германией заключила договор о совместной войне с Англией еврейская террористическая организация «Лехи» (Lochame Cheryth Israel»), которой руководил Ицхак Шамир.

Это та страница истории, которая сегодня вычеркнута из учебников. В результате историки, чтобы связать концы с концами, вынуждены объявлять слабоумными не только Гитлера, но и всех остальных политиков Западной Европы. Иначе как объяснить, что Франция накануне войны снизила производство оружия и перешла на 40-часовую рабочую неделю? Чем объяснить, что премьер-министр Великобритании Невиль Чемберлен сначала объявил войну Германии, а потом начал к ней подготовку, а Черчилль, призывавший готовиться к войне, считался экстремистом и в английском парламенте всегда был в меньшинстве?

Союз сионистов и нацистов для Гитлера был очень ценен, ради него можно было пожертвовать и Польшей, поскольку за сионистами стояло влиятельное еврейство всего мира. Благодаря этому союзу все события, предшествовавшие войне, и войны связываются в единую логическую цепочку.

Вот смотрите. Гитлер приходит к власти, начинает вооружаться, вторгается в демилитаризованную Рейнскую область, присоединяет Австрию. Во всей Европе тишь и спокойствие. Почему? Потому что все знают, что это подготовка к походу против коммунизма, против СССР. Ни Франции, ни Англии просто нет необходимости вооружаться или делать какие-то военные затраты, несмотря на призывы экстравагантного Черчилля. Но вот и начало передела Европы, начало войны: Гитлер требует себе Судетскую область Чехословакии.

Все понимают, что судетские немцы ему нужны для войны с СССР и чешская военная индустрия нужна для тех же целей. Ко всеобщей досаде ещё в 1924 г. Франция заключила с Чехословакией военный союз против тогда ещё не гитлеровской Германии. Но это не беда, Франция и Англия в Мюнхене разрывают этот союз и заставляют Чехословакию сдаться Гитлеру.

В марте 1939 г. Гитлер захватывает всю Чехию, и теперь от него ожидают того, что он обещал, и того, что обязан был сделать – нападения в союзе с Польшей на СССР. Все были уверены, что Гитлер разгромит СССР и займётся делами устройства немцев на новых землях. Война закончится, и Франции с Англией просто глупо тратить деньги на подготовку к войне – ведь их участие в ней никак не предусматривалось.

Это логично, и западные политики тех лет отнюдь не были идиотами.

Но вдруг, совершенно неожиданно для Запада, Гитлер нападает на своего союзника по предстоящей войне с СССР – на Польшу. Это абсолютно нелогично!

Поскольку Англия теперь не может оставаться безучастной и обязана вступить в войну, невзирая на степень своей готовности к ней. Почему?

Великобритания – великая империя, над ней никогда не заходит солнце. Но голова этой империи – остров у берегов Европы. Если на континенте возникнет очень сильное государство, то оно сможет захватить остров и … конец империи! Поэтому во все времена политика Англии строилась на противовесах в Европе – не дать созреть на континенте очень сильному союзу без противовеса в виде другого союза. И если от какого-либо союза возникнет опасность (он станет очень сильным), то Британия примкнёт к другому. Сильна стала наполеоновская Франция – Британия примкнула к России и Германии против Франции. Стала сильна к 1914 г. Германия, Британия примкнула к Франции и России против Германии.

То, что Гитлер собирался покончить с коммунизмом в России и за счёт её территориально увеличиться, Британию не пугало. В противовес Гитлеру были Франция и Польша, которые численностью населения не уступали Германии. Но после разгрома Польши Англия на континенте уже не могла организовать союз равной силы с силой Германии.

Нападая на Польшу, Гитлер загонял Англию в угол, он, казалось бы, сошёл с ума – ведь он основой своей политики всегда ставил мир с Британией! Как это понять? Это действительно не понять, если не вспомнить и об интересах сионистов – главного союзника Гитлера.

Что даёт сионистам совместное нападение Гитлера с Польшей на СССР? Ничего! Палестина не освобождена, и евреи в неё не едут. (Гитлер заставил эмигрировать из Германии 300 из 500 тыс. немецких евреев. И что? Из них в Палестину попало 20 %, а остальные либо сбежали в другие страны, либо их не пустили англичане.) А страны Европы, в которых сосредоточен максимум евреев, пригодных для заселения ими Палестины, – Польша и СССР.

Да, Гитлер планирует напасть на СССР, но там ведь евреи бракованные – носители коммунистической интернациональной заразы, одинаково опасной для расизма как нацистов, так и для сионистов. Евреям в Палестине надо будет изгонять с земли арабов, а советские евреи будут лепетать о международной солидарности трудящихся. Кому они такие там нужны?

Правда, какие-то размышления о возможности использования советских евреев для заселения целинных земель Палестины всё же имелись. В «Ванзейском протоколе» немцы оценили профессиональный состав советских евреев так:

• В сельском хозяйстве работает – 9,1%

• Городские рабочие – 14,8%

• В торговле – 20,0%

• Госслужащие – 23,4%

• Свободные профессии – медицина, пресса, театр и т. д. – 32,7%

То есть на 1 советского еврея «с сошкой» приходилось 3 советских еврея «с ложкой». Не Бог весть какой удачный материал для заселения новой страны.

Как видите нападение Германии в союзе с Польшей на СССР сионистам (спасибо им!) ничего не давало, ведь и Палестина была не освобождена. А вот нападение Гитлера на своего союзника Польшу давало много.

Во-первых. В Польше числилось 3,5 млн. некоммунистических евреев и, в отличие от немецких евреев, они окажутся в бесправном состоянии. Их можно будет без их желания отправить в Палестину.

Во-вторых. Напав на Польшу, Гитлер окажется в состоянии войны с Англией, в чём сионисты, в отличие от Гитлера, были уверены, поскольку скорее всего этим процессом руководили через еврейское влияние на прессу Англии. А раз Гитлер будет в состоянии войны с Англией, то у него появится возможность напасть на неё в любом месте, в том числе и в Палестине.

Никому в мире нападение Германии на Польшу не было выгодно – ни самой Германии, ни Англии, ни Франции – никому. Только сионистам и СССР (противники били друг друга). Но считать, что Гитлер осмысленно действовал в пользу своего врага Сталина, от которого он и потерпел впоследствии поражение, – глупо. Значит, он действовал в пользу сионистов.

Итак, 1 сентября 1939 г. Германия нападает на Польшу, а 3 сентября Англия всё же объявляет войну Гитлеру.

Гитлера можно считать авантюристом по тем очень рискованным целям, которые он ставил перед Германией (захват России), но его ни в коем случае нельзя назвать авантюристом по складу характера. Он по-немецки тщательно готовил все конкретные операции и действия.

Предугадывая будущую войну как войну моторов, национал-социалисты ещё до прихода к власти под эгидой партии создали Автомобильный корпус, что-то вроде ДОСААФ, в котором проходили обучение будущие кадры армии. К концу 30-х учебная база этого корпуса составляла 150 тыс. автомобилей и мотоциклов. Такая же организация была и для подготовки лётчиков да и создание военно-воздушных сил началось Гитлером с того, что каждый второй самолёт строился учебным.

Экономика Германии была настолько хорошо продумана и созданы настолько высокие мобилизационные запасы, что никакие бомбардировки англо-американской авиации не смогли не только уменьшить производство оружия в Германии, но даже не уменьшили темпов роста производства оружия.

Почти все гитлеровские генералы обвиняют Гитлера в том, что в августе 1941 г. он остановил наступление на Москву и предназначенные для этого войска отправил на север и на юг. Генералы считают, что Гитлер допустил грубейшую ошибку. Но дело в том, что Гитлер боялся фланговых ударов по группе армий «Центр» с севера и с юга, т. е. это его генералы по отношению к нему авантюристы, а он действует, как очень осторожный человек.

Но вот смотрите, в 1937 г. Гитлер планирует провести захват Судетской области Чехословакии только в 1942 г. – через 5 лет. Именно к этому времени вооружённые силы Германии стали бы достаточно сильны, чтобы справиться с Чехословакией и её союзницей Францией. Но вдруг, совершенно неожиданно, безо всякой военной подготовки он уже через год предъявляет ультиматум Франции, Англии и Чехословакии и захватывает Судеты. Причём вооружённые силы Германии в этот момент были так слабы, что вряд ли могли справиться с армией одной Чехословакии. Авантюра? Да, всё это выглядит со стороны Гитлера авантюрой. Но если мы вспомним, что союзниками Гитлера были сионисты и что они могли гарантировать Гитлеру невмешательство Англии и Франции и отказ Чехословакии от помощи СССР, то тогда действия Гитлера авантюрой уже не выглядят. Это взвешенный расчёт сил с учётом реальных сил своего союзника – международного еврейства.

Ведь когда премьер-министры Англии и Франции – Чемберлен и Даладье предали чехов в Мюнхене, то по приезде на родину их встретили толпы ликующих англичан и французов – люди радовались, что их политики «спасли их от войны». А мы знаем, что радоваться и негодовать людей заставляет пресса, которая уже в то время была либо под прямым влиянием евреев, либо продажной.

А вот если выбросить из истории союз сионистов с нацистами, то приходится объяснять, что Гитлер в Мюнхене, вопреки своему характеру, пошёл на авантюру, и она ему сошла с рук ввиду того, что Чемберлен, Даладье и Бенеш были трусливыми идиотами.

Мюнхен – это пробный камень дружбы сионистов и нацистов. Он подтвердил Гитлеру силу сионизма и то, что на сионистов можно положиться. Ему, по-видимому, не пришло в голову, что циничные международные евреи будут дружить с ним ровно столько, сколько им это будет выгодно, и до тех пор, пока им это выгодно.

В отличие от Чехословакии у Гитлера никогда не было никаких планов войны с Польшей до весны 1939 г., когда он вдруг, порвав пакт о ненападении, предъявил Польше претензии по городу Данцигу и затребовал права свободного проезда через польскую территорию к Восточной Пруссии. Англия и Франция немедленно дали военные гарантии Польше, а накануне нападения Германии на Польшу ещё и заключили с нею военный союз. Казалось бы, при таком развитии событий Гитлер должен был страшно удивиться, если бы Англия и Франция не объявили ему войну. Но вот что показывает работник тогдашнего МИДа Германии Шмидт о реакции Гитлера на объявления войны Англией, т. е. на то, что Гитлер обязан был ожидать, даже будучи трижды авантюристом:

«Гитлер окаменел, взгляд его был устремлён перед собой … Он сидел совершенно молча, не шевелясь. Только спустя некоторое время – оно показалось мне вечностью – Гитлер обратился к Риббентропу, который замер у окна: „Что же теперь будет?“ – сердито спросил он у своего министра иностранных дел …».

Это не реакция авантюриста, авантюрист надеется на лучшее, но и худшее для него неожиданностью не является. Растерянность Гитлера можно объяснить только одним – кто-то гарантировал ему, что войны с Англией и Францией не будет. Кто? Кто пообещал ему это, как и в случае с Чехословакией, но не сдержал обещания, так как в его планы мир между Германией и Англией не входил? Если не сионисты, то кто?

Для Гитлера война с Англией была ударом, впоследствии он неоднократно будет предлагать Англии мир, но спросим себя: нужен ли этот мир был сионистам? Ведь Палестина всё ещё находилась под английской пятой, и Гитлер её пока не освободил.

Теперь уже Гитлер оказался загнанным в угол. Он не мог начать войну против СССР, имея за спиной готовящихся к войне Англию и Францию. Ведь если бы он даже уничтожил коммунизм в СССР, то где гарантия, что находящиеся с ним в состоянии войны Англия и Франция не напали бы на обессиленную Германию и не покончили бы заодно и с национал-социализмом?

И Гитлер очищает тылы. Он нападает и молниеносно громит англо-французов во Франции. Франция сдаётся, Англия всё ещё не вооружилась. Возникает исключительно выгодный момент высадиться в Англии. Муссолини рвётся в бой. Гитлер начинает подготовку операции «Морской лев» – операции по завоеванию Англии. Тратит огромные ресурсы на создание флота и средств высадки. Но …

Мы забыли спросить сионистов – а надо ли им, чтобы Гитлер захватил Британию?

До конца XIV в. международный еврейский центр (средоточие еврейских капиталов) был в Испании. В конце того века испанцы изгнали евреев, они переместились сначала в Голландию, а затем прочно осели в Англии. К описываемому нами времени в мире возник и второй центр – в США. И эти центры даже конкурировали. Но мог ли сионизм допустить, чтобы хотя бы один из этих центров – базы сионизма – погиб? Нужна ли была сионистам гибель Британской империи? Чтобы осколки её достались не сионистам, а, скажем, японцам? Нет, гибель Англии в планы сионистов не могла входить. Цель у них была скромнее – Палестина.

И Гитлер отменяет операцию «Морской лев», нападает на Балканы, вторгается на берега Средиземного моря и посылает корпус (потом – танковую армию) Роммеля в Ливию, чтобы она совместно с итальянцами, разгромив англичан в Египте, прорвалась и освободила от них Палестину.

Повторим. Если забыть, что союзником Германии были сионисты, то понять действия Гитлера в той войне с позиций здравого смысла невозможно.

Эрвин Роммель

К концу 1942 г. Роммель вторгся в Египет, и вопрос с Палестиной, казалось, был решён. Накануне в Ванзее собрались видные нацисты Германии и наметили меры, чтобы учесть, сосредоточить в концентрационных лагерях и быть готовыми к отправке в Палестину евреев Восточной Европы. Назвали они эту операцию «Окончательное решение еврейского вопроса». И немцы стали вывозить евреев в Палестину, чему, кстати, яростно противодействовал Черчилль.

(Даже в СССР есть факты, подтверждающие это. Болгария была союзником Гитлера, и советская подводная лодка Щ-213 Черноморского флота (командир старший лейтенант Д. М. Денешко) у входа в Босфор (41°16 С.Ш., 29°10 В.Д.) утопила болгарское судно «Струма» 24 февраля 1942 г. На судне погибло 768 евреев, вывозимых в Палестину).

Но англичане устояли, а все немецкие резервы пожирал Восточный фронт. (С его оценкой ошиблись все – и союзники, и немцы, и сионисты). Армия Роммеля и итальянцы в Африке в 1943 г. сдались, а те евреи, которых к этому времени успели сосредоточить в концентрационных лагерях, там и остались.

22 июня 1941 г. Германия наконец приступает к реализации своего плана приобретения жизненного пространства – нападает на СССР. С целью очистки этого пространства немцы начинают уничтожать советских людей, в том числе и даже в числе первых – советских евреев, не нужных сионистам интернационалистов.

Казалось бы, всё мировое еврейство в это время должно было встать на защиту своих советских единокровных братьев и сестёр. Но сионисты и мировое еврейство молчат …

Но вот к осени 1942 г. немецкие войска в Северной Африке были остановлены англичанами и стало ясно, что в Палестину они не прорвутся. Было видно, что немцы хоть и наступают в России, но растянули фронт и начинают выдыхаться.

И осенью 1942 г. сионисты начинают потихоньку разжигать в прессе кампанию о том, что, дескать, немцы в концентрационных лагерях уничтожают европейских евреев, что якобы именно для этого они их туда и собрали. В Германии в это время недоумевают – о чём речь? Там ещё не понимают, что сионисты их окончательно предали. Гиммлер запрашивает Мюллера, в концентрационных лагерях нацисты устраивают ревизию, за хозяйственные преступления коменданты лагерей идут под суд, а кое-кого из них и расстреливают. А миф о еврейском холокосте всё набирает и набирает обороты …

Конечно, это можно считать не более чем версией. Но давайте по примеру древних зададим вопрос – а кому была выгодна вторая мировая война?

Основные воюющие страны понесли людские и материальные потери, не сопоставимые ни с какими приобретениями. В том числе, от эпидемий и голода, вызванных гибелью Германии, в концентрационных лагерях умирает несколько сот тысяч европейских евреев, так и не увидевших Палестину.

В конце апреля 1945 г. управляющий делами нацистской партии М. Борман получил задание устроить Гитлеру интервью, как оказалось, последнее. К Гитлеру был доставлен швейцарский журналист Курт Шпейдель. Он сумел задать всего пять вопросов. На четвёртый вопрос: «Оглядываясь назад, вы не пугаетесь некоторых своих поступков? Скажем, т. н. окончательного решения еврейского вопроса?» – получил злой ответ – «В этот трагический для Германии час я не могу думать о евреях». Возможно, Гитлер уже понял, что сионизм его просто использовал, даже помимо его воли. Да ещё как использовал!

В результате Второй мировой войны трещит Британская империя, в 1947 г. она отказывается от мандата на управление Палестиной, в 1948 г. образовывается Израиль и с тех пор он качает и качает золото с Германии и с кого может за жертвы, которые он не понёс, с Германии, которая была его союзником. Такое надо уметь …

КОГДА ДЕЛАЕШЬ ВЫВОД, который до тебя никто не делал, то никакие факты, на которых основан вывод, никакая логика не бывают достаточными. Всё время гложут сомнения – а вдруг ты что-то упустил, а вдруг не всё знаешь?

В статье «Тайный союзник» я сделал вывод, что внешне нелогичные действия Гитлера, которые историки выдают за следствие его авантюризма, – нападение на своего союзника Польшу, отказ от высадки на Британские острова, ничего не дающая Германии война в Африке – являются следствием его союза с международными еврейскими силами, с сионизмом.

В самом союзе Гитлера с сионизмом нового ничего нет, знают об этом достаточно многие, несмотря на блокаду этого вопроса в СМИ, несмотря на жестокие репрессии, которым подвергаются историки за исследование этих вопросов. А вот о том, что Гитлер был не просто в союзе, а и действовал для достижения цели сионизма, не пишет никто.

Поэтому я продолжаю сомневаться, – а вдруг всё же Гитлер действительно был бездумным авантюристом, а вдруг все его нелогичные действия определены только этим? Сомнения заставили купить книгу Эриха фон Манштейна «Утерянные победы», – а вдруг этот, хорошо знавший Гитлера фельдмаршал, докажет органический авантюризм фюрера?

Эрих фон Манштейн, даже по свидетельству ревнивых к чужой славе гитлеровских генералов, является наиболее выдающимся военным профессионалом фашистской Германии. Но если Г. Гудериан считается гением тактики – искусства выиграть бой, то Манштейн считается гением в оперативных делах – в искусстве манёвра силами при проведении операций.

Манштейн Эрих Фриц фон Ливински

Фельдмаршал В. Кейтель, который с 1938 по 1945 г. занимал самую высшую военную должность в Германии – начальника ОКВ, был в Нюрнберге приговорён к повешению. До казни успел написать мемуары, в которых сказал: «Я очень хорошо отдавал себе отчёт в том, что у меня для роли … начальника генерального штаба всех вооружённых сил рейха не хватает не только способностей, но и соответствующего образования. Им был призван стать самый лучший профессионал из сухопутных войск, и таковой в случае необходимости всегда имелся под рукой … Я сам трижды советовал Гитлеру заменить меня фон Манштейном: первый раз – осенью 1939 г., перед Французской кампанией; второй – в декабре 1941 г., когда ушёл Браухич, и третий – в сентябре 1942 г., когда у фюрера возник конфликт с Йодлем и со мной. Несмотря на частое признание выдающихся способностей Манштейна, Гитлер явно боялся такого шага и его кандидатуру постоянно отклонял».

А Г. Гудериан так оценивал своего коллегу: «… Манштейн со своими выдающимися военными способностями и с закалкой, полученной в германском генеральном штабе, трезвыми и хладнокровными суждениями – наш самый лучший оперативный ум».

Согласитесь, оценки подобных специалистов чего-то да стоят.

Действительно, ни в одной из книг других генералов (и наших, естественно) нет столь ясно освещённой философии оперативного искусства.

Вильгельм Кейтель

Я её изложу своими словами так.

С оперативной точки зрения занятие любой территории бессмысленно, если вражеские войска не уничтожены. Они ведь смогут вернуть эту территорию. Поэтому в любой операции главным является не занятие или удержание какой-либо территории, а уничтожение противника. Приказы типа «ни шагу назад» или «взять такой-то город» бессмысленны и губительны, если их следствием не служит нанесение противнику многократных потерь.

Противник прорывается? Отлично! Дай ему прорваться, пусть он займёт твою территорию, а ты, не растратив сил во фронтальной обороне, собери их и отрежь противника в чистом поле, окружи его и уничтожь! А когда уничтожишь, то можешь занять и удержать любую территорию.

И надо сказать, что командуя в 1943—1944 гг. группой армий «Юг», Манштейн, даже отступая, умел нанести нашим войскам тяжелейшие потери.

Но в стратегии лишение противника определённых территорий является главным инструментом борьбы. Здесь бездумный полководец своими манёврами может нанести ущерб стратегическим интересам. Стратегом Манштейн был посредственным, и его желание отдать Красной Армии очередные территории, чтобы сосредоточить силы для очередного удара, часто входило в противоречие со стратегическими интересами и приводило к его спорам с Гитлером, которые закончились смещением Манштейна с поста главнокомандующего группой армий, когда Манштейн доманеврировал от Сталинграда до Карпат.

В этой статье я хочу с помощью Манштейна показать читателю, являлся ли Гитлер человеком, способным на бездумные авантюры, или нет.

Авантюра – это предприятие, связанное с риском и с надеждой на случай, следовательно, авантюрист – это человек, охотно идущий на риск в надежде на Фортуну, на слепую удачу.

Но прежде чем рассматривать доводы Манштейна, следует рассмотреть самого Манштейна, был ли он авантюристом? Ведь если он сам боялся рисковать, то ему любой человек, здраво и взвешенно рискующий, покажется безумцем.

В этом смысле нам повезло: кем-кем, но авантюристом Манштейн был безусловно. Достаточно сказать, что «лучший оперативный ум» Германии был первым из немецких генералов, кто попал в той войне в «котёл», да так, что вынужден был из него бежать, бросая тяжёлое оружие.

С нападением на СССР Манштейн командовал 56-м танковым корпусом в 4-й танковой группе Геппнера, действовавшей в направлении Ленинграда. С самого начала, сломив сопротивление наших войск прикрытия на границе, он рванул вперёд и всё у него получалось, Фортуна о нём заботилась.

Но 15 июля его корпус попал в окружение под городом Сольцы Новгородской области, да так плотно, что снабжение корпуса пришлось начать по воздуху, а для деблокады снять с других участков фронта мотопехотную дивизию СС «Мёртвая голова», 1-ю и 21-ю пехотные дивизии 16-й полевой армии и бросить Манштейну на выручку.

Причём, когда Манштейн вырвался, ему из Берлина дали втык не столько за то, что он попал в окружение, как за то, что в связи с этим нашим войскам в руки попала совершенно секретная инструкция (наставление) к химическим миномётам, которую немедленно огласило московское радио. Манштейн оправдывался: «Противник захватил наставление, конечно, не у передовых частей, а в обозе, когда он занял наши коммуникации. Это всегда может случиться с танковым корпусом, находящимся далеко впереди фронта своих войск».

Побойся Бога, дядя! С каких это пор совершенно секретные наставления о применении отравляющих веществ, могущие вызвать международный скандал, перевозятся в обозе? Небось не подковы.

Такие наставления хранятся в штабах, и надо, дядя, прямо писать, что штабы 56-го корпуса бежали с такой скоростью, что им некогда было захватить или хотя бы сжечь эти наставления.

А случилось вот что. Фортуна Манштейна всегда держалась на двух его удачах – на организационной и технической слабости наших войск и на своевременной помощи начальства. (Кстати, храбрость наших войск Манштейн подчёркивает, отдадим ему должное). А в данном случае, к его несчастью, в командование Северо-Западным направлением 10 июля вступил маршал К. Е. Ворошилов. Он и организовал Манштейну манёвренную войну. Но вторая удача Манштейна под Сольцами пока не подвела – начальство бросило свободные силы и выручило его. Сам он пишет: «3-й моторизованной дивизии удалось оторваться от противника, только отбив 17 атак». Надеюсь, читатели понимают, что означает деликатное слово «оторваться» в сочетании с отбитием 17 атак? Это значит, что когда эта дивизия (в составе корпуса) побежала, то советские войска за ней упорно гнались. С таким сопровождением она должна была убежать достаточно далеко.

Действительно, Манштейн деловито пишет: «Фронт корпуса, направленный на восток и северо-восток и проходивший примерно на рубеже города Дно, вновь был восстановлен. 8-я танковая дивизия была сменена дивизией СС и получила короткий отдых».

От города Сольцы до города Дно по карте по прямой 40 км. Неплохо пробежался на запад 56-й танковый корпус!

Следующей авантюрой следует считать действия Манштейна в Крыму осенью 1941 г. и в зиму 1942 г. Заняв и полностью очистив от наших войск Крым, Манштейн решил взять и Севастополь. Сил у него для этого не было, но ему очень хотелось и очень уж он верил в удачу. Дело в том, что по старым немецким традициям, как пишет сам Манштейн, звание фельдмаршала давалось либо за самостоятельное проведение целой военной кампании, либо за взятие крепости. Манштейн несколько презрительно отозвался о тех, кого Гитлер скопом произвёл в фельдмаршалы за войну с Францией. Из тех генералов никто старых требований к фельдмаршалам не выполнил. А Манштейну как раз подвернулась крепость Севастополь, и он полез на неё в надежде на Фортуну и именно на неё. Дело в том, что когда летом 1942 г. он всё же взял Севастополь, то для этого ему в помощь стянули чуть ли не всю осадную артиллерию Германии и чуть ли не вдвое увеличили численность войск. Да и после этого он штурмовал Севастополь полтора месяца и взял его, понеся тяжелейшие потери. Но осенью 1941 г. у него подобных сил для штурма и близко не было.

Тем не менее он собрал с полуострова под Севастополь всё, что мог. Керченский полуостров защищал армейский корпус генерала Шпонека, он оставил ему одну дивизию. Согнал под ДОТы крепости татар и румын. И начал штурм.

Хайнц Гудериан

А в это время наши войска высаживают десанты под Керчью. Единственная дивизия немцев там не может их удержать, Шпонек просит разрешения отойти. Манштейн запрещает и продолжает штурм. Затем наши высаживают десант в Феодосии с угрозой перерезать перешеек Керченского полуострова. Немецкий корпус бежит из Керчи, бросив всю артиллерию, и успевает выскочить. И вот тут для авантюриста Манштейна наступает момент, когда Фортуна улыбается ему во все 32 зуба.

Если бы наши войска, высадившиеся в Керчи и Феодосии, немедленно двинулись на Симферополь, то взяли бы его без боя, так как в Симферополе из немецких войск было всего 10 тысяч раненых в госпиталях – тех, кто уже отштурмовал Манштейну маршальский жезл. Никаких войск на территории Крыма больше не было, все были под Севастополем. Манштейн и в мемуарах с ужасом пишет об этом. Ведь была зима, дороги обледенели, из-за бескормицы под Севастополем в дивизиях у немцев начался падёж артиллерийских лошадей. Достаточно сказать, что на вывод дивизий от Севастополя к Феодосии, на путь, который пионерский отряд летом пройдёт за неделю, Манштейну требовалось 14 дней. Манштейн оказался в ловушке, но с Фортуной.

Наши войска сидели на Керченском полуострове и неизвестно чего ждали. Не ждал Гитлер. Он немедленно начал перебрасывать в Крым самый мощный 8-й авиационный корпус Рихтгофена, танковые и пехотные дивизии с южного участка фронта. Штурм, конечно, был прекращён, убитых списали, а бездействие наших войск и деятельность Гитлера спасли Манштейна и на этот раз.

Перейдём к очередной авантюре Манштейна – Сталинградской битве.

Давайте вкратце восстановим события. В ноябре 1942 г. наши войска ударами по флангам окружили 6-ю, самую многочисленную армию немцев, создав внутренний фронт окружения и непрерывно отодвигая внешний фронт. В этот момент Гитлер создал из 6-й армии (находившейся в окружении), 4-й танковой армии и различных не попавших в окружение соединений новую группу армий «Дон», назначив её командующим Манштейна, уже фельдмаршала.

В подчинении 6-й армии под командованием генерала Паулюса в окружении находилось (по данным Манштейна) «пять немецких корпусов в составе 19 дивизий (из которых 3 танковые и 3 мотопехотные – Ю.М.), 2 румынские дивизии, большая часть немецкой артиллерии РГК (за исключением находившейся на Ленинградском фронте) и очень крупные части РГК» – всего около 300 тыс. человек.

Как истинный генерал сухопутный войск Манштейн, как видите, не упомянул входящую в Люфтваффе и тоже попавшую в окружение под Сталинградом дивизию ПВО. Поэтому по советским данным в окружение попало 22 дивизии, а по Манштейну – всего 21.

(Тут, как говорится, Бог не без милости, казак не без счастья. Наша разведка подвела наше командование – оно не догадывалось, какое количество войск окружено под Сталинградом, иначе, не исключено, что не рискнуло бы их окружать).

Остальные силы Манштейна были расположены на фронте, который почти прямым углом выдавался к Сталинграду. Вершина угла находилась на плацдарме немцев на левом берегу Дона у станицы Нижнечирской. От вершины этого угла фронт шёл в одну сторону примерно 70 км на запад, а потом сворачивал на север, а в другую – примерно 80 км на юг и сворачивал на восток. От вершины угла до Сталинграда было самое короткое расстояние – около 50 км – и проходила с тыла немцев к окружённым железная дорога. Такова была ситуация, когда Манштейн принял командование и получил приказ деблокировать 6-ю армию.

Думаю, что любой другой генерал на его месте сосредоточил бы в вершине угла все имеющиеся силы и ударил бы вдоль железной дороги, заставив огромную 6-ю армию пробиваться навстречу. Соединил бы эти две территории, обеспечил 6-ю армию снабжением и, имея в распоряжении уже все силы группы армий «Дон», начал бы действовать дальше по обстановке.

Отвлечёмся. Конечно, в этом месте фронта и у нас было много войск, но ведь они находились в голой степи, окоп выдолбить было трудно, батареи спрятать негде. А немцы проламывали любые обороны, ведя пехоту или танки за огневым валом своей артиллерии. Манштейн пишет, что и под Сталинградом, из-за больших потерь в 1941 г., наша артиллерия была существенно слабее немецкой, причём немцы превосходили нас не только по количеству и калибру орудий, но, главным образом, инструментальной и авиационной разведкой целей. Они не просто много стреляли, их артиллерия стреляла по нашим отцам очень точно. Оборонявшийся противник немцев не смущал.

(Скажем, в 1941 г. Манштейн, беря Крым, преодолел укрепления на Перекопе и Иншуньские позиции фактически двумя дивизиями и (имея сначала 6, а потом 7,5 дивизий) ворвался в Крым, где разгромил нашу 51-ю армию и загнал под Севастополь Приморскую).

Фридрих фон Паулюс

Да, обычный генерал под Сталинградом пробивался бы к Паулюсу по кратчайшему расстоянию, но Манштейн был не простой генерал, а «лучший оперативный ум», поэтому просто соединить окружённых с фронтом он не мог. И, судя не по тому, что он пишет, а по тому, как он расположил войска и как действовал, Манштейн задумал совместить деблокирование 6-й армии с полным разгромом советских войск под Сталинградом.

Судите сами. Для деблокирования Паулюса у него было всего 11 дивизий (помимо тех, которые удерживали фронт) – 4 танковых и 7 пехотных. Но он их не ввёл в вершину угла на самое короткое расстояние к окружённым. (Этот вариант он предусматривал только как запасной).

Он разработал операцию «Зимняя гроза» и приказал 1 декабря 3 дивизиям в полосе 4-й танковой армии Гота «до 3 декабря сосредоточиться в районе Котельниково», а это в 130 км к югу от окружённых.

А дивизиям группы Голлидта приказал «быть в оперативной готовности к 5 декабря в районе верхнего течения Чира», а это примерно в 150 км от окружённых.

Задуман был и вспомогательный удар из вершины угла, но не прямо к окружённым, а на Калач для захвата моста. А 6-я армия, в чём всю главу пытается убедить читателей Манштейн, должна была из окружения нанести удар на юго-запад, навстречу войскам Гота, наступающим из Котельниково.

Если бы задумка Манштейна осуществилась, то в окружение могли бы попасть с десяток советских армий. Но события развивались так.

Пока немцы, запаздывая, сосредоточивались, наши 10 декабря ударили по вершине угла фронта у Нижнечирской, пытаясь отодвинуть внешний фронт в месте, где он ближе всего подходил к внутреннему фронту окружения.

Для немцев это была большая удача, если бы ими командовал не «лучший оперативный ум», а простой генерал. Создавалась ситуация, как в будущем под Курском, где наши войска измотали немцев на обороне, а потом погнали. Немцам нужно было воспользоваться запасным вариантом и перебросить в это место 57-й танковый корпус, (как и планировалось), из 4-й армии Гота и, дождавшись пока наши войска обессилят себя, атаковать по прямой к Сталинградскому котлу, прорвать внутренний фронт окружения и задействовать в боях 22 дивизии Паулюса. Но в этом случае не получилось бы окружения наших войск…

И Манштейн 12 декабря упорно посылает 57-й танковый корпус армии Гота к Сталинграду преодолевать 130 км из района Котельниково. К 19 декабря Гот, успешно наступая, вышел на рубеж реки Мышкова в 50—40 км от окружённых. Но … Паулюс навстречу 57-му корпусу не ударил.

И в мемуарах, на половине своей главы о Сталинграде, Манштейн пытается запутать вопрос о том, почему Паулюс, якобы вопреки плану «Зимняя гроза» и его приказу, не ударил навстречу Готу и почему 6-я армия и пальцем не пошевелила для своей деблокады. К примеру:

Глупость и надуманность этого ответа просто поражает. Оказывается, немцы предпочли сдохнуть от холода и голода в Сталинградском котле только потому, что последние 20 км им надо было пройти пешком!

Тут – с какой точки зрения ни посмотреть – везде только глупость. 100 танков могут проехать 30 км, значит, слей горючее, и 60 танков пройдут 50 км. И т. д. и т. п.

Но давайте просто оценим цифру в 4000 т бензина, т. е. по 15 л на каждого оставшегося в котле солдата. Кому это надо? Давайте сами посчитаем за «лучший оперативный ум» Германии.

Если все 100 танков у Паулюса были самыми расходными и самыми тяжёлыми на тот момент танками T-IV, то они на 100 км дорог тратили 250 л, а на 100 км бездорожья сжигали 500 л бензина, значит на 20 км – 100 л. Итого, чтобы заправить эти танки, требовалось 10 т бензина. Чтобы залить им баки по горловину – 41 т.

Предположим, вместе с танками пошли бы на прорыв и 1000 бронетранспортёров, орудийных тягачей и других машин. Самые расходные – бронетранспортёры – жгли 80 л на 100 км бездорожья, на 50 км – 40 л. На 1000 машин требовалось 40 т.

Авиация Геринга за ночь переправляла в котёл под Сталинградом минимум 150 т грузов, а обычно 300 т. Только раненых вывезли 30 тыс. человек, для чего требовалось минимум 2000 рейсов транспортного самолёта Ю-52, которые рейсом в котёл завезли не менее 4000 т грузов. И при таком грузопотоке не смогли завезти 100 т бензина, чтобы двинуть на прорыв армаду из 100 танков, 1000 машин, сотен стволов артиллерии и 10 тыс. пехоты?! Видимо, у них в германском Генштабе экзамена по арифметике не было.

Совершенно очевидно, что Манштейн даже не врёт, а брешет. Зачем?

Ещё вопрос. С каких это пор в германской армии не заставляют исполнять приказы, а «настаивают» на их исполнении? В Крыму генерал Шпонек тоже не выполнил неисполнимый приказ об удержании Керчи и отошёл. Манштейн немедленно отстранил его от должности, отправил в Берлин, там Шпонека судили и приговорили к смерти. Почему Манштейн не отстранил Паулюса немедленно, как только увидел, что тот не готовит 6-ю армию на прорыв? С 1 по 19 декабря Паулюс «не проводит» подготовку к деблокированию, а Манштейн с Гитлером на это спокойно взирают?!

Тут ведь что надо вспомнить – немцы оборону прорывают всегда танковыми дивизиями. Манштейн пишет, что танки – «основная ударная сила» 6-й армии. Если по плану «Зимняя гроза» Паулюс, как пытается убедить нас Манштейн, должен был прорываться на юго-запад навстречу 57-му корпусу, то и свои танковые дивизии он должен был расположить на юго-западе котла. Но у Паулюса здесь стояла только пехота (4 ак), а танки – 14 танковый корпус – к 19 декабря были сосредоточены на северо-западном участке. Получается, что Паулюс с самого начала игнорировал приказ от 1 декабря. Как это понять?

К своим мемуарам Манштейн приложил ряд документов, в том числе есть у него и планы операций. Но плана «Зимняя гроза» нет, и об этом плане, и о задаче 6-й армии по этому плану он рассказывает без цитат, так сказать, устно. Причём всячески навязывает мысль, что прорыв 6-й армии на юго-запад навстречу Готу был боевой задачей Паулюса по плану «Зимняя гроза» и именно эту задачу Паулюс не выполнил, чем обрёк 22 свои дивизии на бездействие и гибель.

И только в одном месте он проговаривается: «6-й армии приказ (от 1 декабря на проведение операции «Зимняя гроза» – Ю.М.) ставил следующие задачи: в определённый день после начала наступления 4-й танковой армии, который будет указан штабом группы армий, прорваться на юго-западном участке фронта окружения в направлении на реку Донская Царица, соединиться с 4-й танковой армией и принять участие в разгроме южного или западного фронта окружения и в захвате переправ через Дон у Калача». (Выделено мной – Ю.М.)

Если взять карту и карандаш и соединить вышеуказанные пункты, то у 6-й армии окажется следующий маршрут: на юго-запад (почти на юг) с форсированием реки Червлёная и реки Донская Царица в среднем течении, а затем поворот почти на 180° и движение вместе с армией Гота на север с форсированием рек Донская Царица и Карповка в нижнем течении и выход к Калачу. Трудно определить несостоявшуюся точку встречи 6-й и 4-й армий, но вряд ли в этом петлянии с препятствиями расстояние – меньше 80 км., а между тем, от северо-западного участка фронта окружения 6-й армии (от участка, на котором изготовился 14-й танковый корпус армии Паулюса) до Калача с мостом через Дон по ровному месту было около 25 км.

И совершенно очевидно, что в подлинном, а не фальсифицированном Манштейном, плане «Зимняя гроза» целью 6-й армии было наступление не на юго-запад к Готу, а на северо-запад – на Калач. Удар немцев от угла фронта у Нижнечирской вдоль западного берега Дона на север на Калач, удар 6-й армии с востока на Калач и соединение 57-го корпуса армии Гота с 6-й армией образовывали котёл, в котором оказались бы в окружении 2-я гвардейская, 5-я ударная, 21-я и 57-я армии с кучей отдельных корпусов Сталинградского и Донского фронтов Красной Армии. А удар на Калач группы Голлидта с верховьев Чира образовывали ещё котёл с 3-й гвардейской и 5-й танковой армиями. Прямо скажем, губа у фельдмаршала была не дура.

О том, что в плане «Зимняя гроза» никакого прорыва Паулюса навстречу Готу не предусматривалось, свидетельствует приказ Манштейна Паулюсу и Готу, который «лучший оперативный ум» дал 19 декабря, в момент наибольшего успеха Гота, когда его 57-й танковый корпус ещё не был остановлен нашими войсками. В мемуарах Манштейн пытается трактовать этот свой приказ так, как будто «Зимняя гроза» – это удар 6-й армии на юго-запад для выхода из окружения, но мы этот приказ будем читать так, как он написан.

В разделе приказа «Сведения о противнике и своих войсках», как видите, нет ни малейшего сомнения, что 57-й корпус, который за неделю прошёл 80 км, пройдёт и оставшиеся 40—50 км. Но подчёркивается, что наступление на Калач по западному берегу Дона пока невозможно. (Калач расположен на восточном берегу Дона). Далее ставится задача 6-й армии.

До реки Донская Царица от окружённых – около 10 км на юго-запад, тем не менее, как видите, в плане «Зимняя гроза» даже это небольшое наступление навстречу 57-му корпусу не предусмотрено. Манштейн даже прорыв на 10 км на узком участке (установить «связь») на юго-запад навстречу Готу предусматривает только «в случае необходимости», а не основной задачей. Основная задача – другая, в этом приказе она не упомянута, поскольку она поставлена в плане «Зимняя гроза». А поскольку ничего другого нам не остаётся, то приходится считать, что эта задача – взять Калач, т. е. наступать не на юго-запад, а на северо-запад. Только такое направление объясняет, почему частный удар на юго-запад должен наноситься только в случае необходимости.

Смысл этого установления «связи» с 57-м корпусом в том, чтобы как можно скорее, не дожидаясь полного соединения 4-й танковой и 6-й армий, подать в 6-ю армию колонну с 3000 т грузов для окружённых и колонну артиллерийских тягачей, которые следовали в тылах 57-го корпуса, т. е. сделать артиллерию 6-й армии подвижной как можно быстрее. (6-я армия частью съела своих артиллерийских лошадей, а частью они пали от бескормицы).

Нет ни слова о выводе 6-й армии из занимаемого ею района под Сталинградом, который немцы называли «крепостью». По плану «Зимняя гроза», как видим, этот район должен был оставаться составной частью немецкого фронта.

Но Манштейн предусмотрел и возможную неудачу «Зимней грозы», поэтому ставит задачу на запасную операцию – операцию отхода 6-й армии от Сталинграда по направлению к фронту пока ещё наступающей 4-й танковой армии Гота.

Направление на Мышкову – это уже точно направление на юго-запад, но и название у этой операции другое – «Удар грома». И если в п.2 прорыв для установления связи с 57-м корпусом осуществляется только пехотой (о танках ничего не сказано), то здесь уже предусмотрены и танки, что естественно. Предусмотрена и полоса отхода (указаны фланги).

Манштейна также заботит, чтобы в случае неудачи с «Зимней грозой» не было затрачено много времени на разворот 6-й армии для операции «Удар грома» – на перемещение складов, неиспользуемых в «Зимней грозе» видов боевой техники и т. д. Он продолжает п.3:

Заметьте, в тексте мемуаров Манштейн плачется, что из-за плохого снабжения у Паулюса танки не могли пройти 50 км, а в этом приказе предписывает ему сократить приём грузов в котёл. (И не мудрено, потом с этими запасами Паулюс будет сражаться больше месяца, когда наши войска приступят к ликвидации окружённых).

И наконец:

Как видите, Паулюс точно выполнял все приказы, выполнил бы и приказ «Удар грома», но этот приказ Манштейн не отдал, т. е. прорыв на юго-запад Манштейн Паулюсу не разрешил. Он приказал в п.4 только «подготовить» такой прорыв и то – приказал это не 1 декабря, когда он давал приказ на «Зимнюю грозу», а только 19 декабря.

А 20 декабря наши войска нанесли удар по 8-й итальянской армии на левом фланге группы Голлидта, и итальянцев, «как корова языком слизала». А затем наши ударили по 3-й румынской армии на правом фланге Голлидта, и румыны быстро побежали. Голлидту не осталось ничего другого, как догонять румын. Манштейн стал забирать у 4-й танковой армии Гота войска, но тут наши вспомнили и о Готе.

25 декабря они ударили по Готу, не разузнав, подготовился ли Паулюс к прорыву или нет, дал ему Манштейн сигнал «Удар грома» или всё ещё медлил, мечтая окружить русских под Сталинградом. И если Гот от Котельниково до реки Мышкова шёл 7 дней, то наши войска, начав 25-го форсирование этой реки, уже 29 декабря взяли Котельниково, перерезав Готу коммуникации. 4-й танковой армии Гота стала широко улыбаться судьба 6-й армии Паулюса, и Гот не стал испытывать судьбу – побежал. Всем войскам Манштейна как-то стало не до окружений и не до деблокирования Паулюса с его так и оставшимися в бездействии 22 дивизиями и гениальным планом «Зимняя гроза».

Если бы Манштейн, не мудрствуя лукаво, отразил в начале декабря атаки наших войск на выступе фронта у станции Чирской и, собрав все силы, сам пошёл на прорыв навстречу Паулюсу, то он, наверное, 6-ю армию деблокировал бы. Но он в своей книге учит, что генерал должен быть рисковым. Дорисковался.

В результате «лучший оперативный ум» Германии Манштейн обеспечил советскому командованию возможность разбить по частям группу Голлидта, затем 4-ю танковую армию Гота, отогнать немцев от Нижнечирской, захватив у них последнюю переправу через Дон и аэродромы, и, на десерт, добить 6-ю армию. И гибель немецкой 6-й армии полностью на Манштейне, он это знал и поэтому в мемуарах врёт, стараясь представить дело так, что это Паулюс, дескать, не выполнил его приказ, что это Гитлер, дескать, не хотел уходить из-под Сталинграда.

Не повезло Манштейну. Он ведь надеялся, что наши войска случайно окажутся такими, как в 1941, наше командование случайно окажется таким, как в Крыму, а у Гитлера случайно найдётся в запасе танковая армия. Не обломилось. И это ведь не Фортуна от Манштейна отвернулась, «лучший оперативный ум» сам пристроился к ней сзади.

Чтобы закончить о Манштейне, добавлю, что все генералы в мемуарах в той или иной степени выставляют себя гениями, но Манштейн и среди них выделяется. Он вообще никогда не имел поражений.

Скажем, злые языки утверждают, что под Курском немцы потерпели поражение. Это неправда, читайте Манштейна – на самом деле они одержали там блестящую победу. Да вот Гитлеру потребовалось для Италии 2 дивизии, поэтому Манштейн вынужден был вернуться на исходные рубежи, и только лишь из-за маневрирования при отходе оказался на Днепре. Правда, на другом фасе Курской дуги командовавший немецкими войсками генерал-полковник Модель, увидев результаты победной битвы под Курском, застрелился, но это Модель, а Манштейн свои битвы всегда выигрывал.

Вальтер Модель

Или, скажем, те же злые языки утверждают, что под Корсунь-Шевченковским в окружении погибла огромная группировка немецких войск. Неправда! Личный состав 6,5 немецких дивизий, попавших в окружение, вышел полностью, правда, оставив всю технику, оружие, раненых и тело командовавшего ими генерала. Манштейн сам их видел, правда, не успел пересчитать, так как они отправились в тыл на отдых, но думает, что вышло тысяч 30—32. Досадно только, что эти 6,5 дивизий больше «не принимали участия в боях, что ещё больше осложнило обстановку». А так – полная победа!

Надо сказать, что вторая половина мемуаров Манштейна всё же больше напоминает первую половину мемуаров Г. К. Жукова – всё те же размышления на тему, что Манштейн сделал бы с нашими войсками, если бы Гитлер дал ему резервы.

Итак, заканчивая о Манштейне, я считаю его по складу ума и характера авантюристом, человеком легко идущим на рискованные решения, а читатели сами могут составить о нём мнение, прочитав его очень, кстати, полезную книгу «Утерянные победы».

О Гитлере Манштейн написал очень много, даже целую главу ему посвятил. При этом он не просто описывает факты или поступки Гитлера, но и пытается анализировать их. Его книга вообще полна аналитических разборов различных обстоятельств, разборов частью удачных, а часто сомнительных.

В описании Манштейна Гитлер двоится. Манштейн, вроде, описывает одного человека, но характеристики ему даёт настолько противоречивые, что создаётся впечатление, что речь идёт о двух разных людях. Причём виноват в такой раздвоенности не Гитлер, а Манштейн.

У Манштейна не хватает знаний, культуры, чтобы понять Гитлера и не хватает фантазии, чтобы смоделировать на себе свой анализ, т. е. спросить себя, а как бы я поступил на месте Гитлера?

Возьмём такой вопрос. Манштейн характеризует Гитлера как деспота, очень любящего власть. (Что это значит – любить власть – он, как и прочие историки, не поясняет. Считается, что все люди очень любят иметь власть и за это готовы на что угодно). Подтверждает он деспотизм Гитлера неоднократными примерами того, как Гитлер часами спорил с Манштейном, приводя различные цифры из экономики, состояния вооружения и т. д., отстаивая своё деспотическое, неправильное решение против, по обыкновению гениального, решения Манштейна.

Манштейну не приходит в голову вспомнить – а спорит ли он, командующий группой армий, часами с каким-либо своим командиром корпуса, когда тот предлагает Манштейну своё гениальное решение отвести свой корпус назад? Вопрос риторический, но ведь Манштейн себя деспотом, влюблённым во власть, не считает, он тупым деспотом считает Гитлера.

Ну хорошо, Манштейну виднее – деспот, так деспот. Но дело в том, что Манштейн на этой своей характеристике не настаивает и прямо её дезавуирует: «С другой стороны, иногда Гитлер проявлял готовность выслушать соображения, даже если он не был с ними согласен, и мог затем по-деловому обсуждать их».

Как видите, в описании Манштейна получается как бы два человека – один Гитлер деспот, который не слушает доводов, «приводя экономические и политические аргументы и достигая своего, так как эти аргументы обычно не в состоянии был опровергнуть фронтовой командир», а другой Гитлер по деловому обсуждает доводы, даже если он с ними первоначально не согласен.

Напряги Манштейн фантазию, и всё стало бы на свои места. Возьмём командира корпуса в группе армий Манштейна. У него кругозор (знания) в пределах его корпуса (причём, знания о корпусе у него более полные, чем у Манштейна) и, в лучшем случае, в пределах армии, в которую входит корпус. А у Манштейна кругозор в пределах всех корпусов его группы армий и (получаемые из Генштаба) знания обо всём Восточном фронте, как минимум. И когда командир корпуса просит Манштейна разрешить ему отвод корпуса, то Манштейн, руководствуясь положением всей группы армий, может отказать, «приводя аргументы» о положении группы и фронта «и достигая своего, так как эти аргументы обычно не в состоянии был опровергнуть» рядовой командир корпуса, а может, если этот отвод корпуса не вредит группе армий, «по деловому обсудить» его.

Обычное дело, и при наличии капельки фантазии Манштейну не стоило бы упрекать Гитлера в излишнем властолюбии. И, кстати, попытаться понять те «политические и экономические аргументы», которыми Гитлер пытался поднять его, Манштейна, культурный уровень. А необходимость в этом была.

Скажем, Манштейн ведь военный специалист, тем не менее он даже в 50-х годах без комментариев даёт такое сообщение периода подготовки к Курской битве: «… большую роль играли донесения о чрезвычайном усилении противотанковой обороны противника, особенно вследствие введения новых противотанковых ружей, против которых наши танки T-IV не могли устоять». Наши противотанковые ружья были приняты на вооружение в 1941 г. и ничего нового за всю войну в этой области не было. Манштейн обязан был бы об этом знать и прокомментировать это сообщение при написании мемуаров, как слух. Но он даёт этот слух в голом виде, следовательно, знает о противотанковом оружии только понаслышке.

В незнании генералами, даже немецкими, оружия нет ничего удивительного. Министр вооружений Германии А. Шпеер вспоминал, как изумился Гитлер на артиллерийском полигоне, когда начальник Генштаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер спутал противотанковую пушку с лёгкой полевой гаубицей. Дело в том, что Гальдер был генерал-полковником артиллерии.

И уж совсем профанами были немецкие генералы, когда дело немного выходило за рамки их узкопрофессиональных интересов. Скажем, Манштейн пишет о его типичном конфликте с Гитлером:

Поясню страх Гитлера. На производство оружия и техники идёт качественная сталь, для производства которой используют различные химические элементы, но почти всегда кремний, хром и марганец.

С сырьём для кремния проблем нет.

75 % мировых запасов хрома находится в ЮАР, 20 % в Казахстане, остальное россыпью по миру, есть он, в частности, в Югославии и Албании. Эти страны были доступны немцам в ту войну, следовательно, хром у них был.

Марганец применяется в специальных сталях, скажем, в стали для траков гусениц танков его должно быть 13 %. А почти во всех остальных сталях его нужно иметь в пределах 0,6 % для нейтрализации вредного влияния серы, иначе сталь начнёт ломаться. Мировые запасы марганца распределены так: 60 % в Никополе, немного в Грузии и Казахстане, остальное разбросано по миру. Но в Европе марганца нигде нет!

С потерей Никополя Германия переходила только на стратегические запасы марганца и, при её блокаде союзниками, это была агония. Вбросят немцы в сталеплавильную печь последний килограмм ферромарганца, и выплавку стали можно прекращать, поскольку она без марганца не будет годиться для производства оружия и боеприпасов.

Гитлер это знал, а Манштейн «не мог детально проверить» (что здесь проверять? Это надо просто знать!) и поэтому требовал отдать Никополь нам без каких-либо волнений. «Специалист подобен флюсу», Манштейн был хорошим, но очень узким специалистом. Как всегда в таких случаях, отсутствие надлежащего культурного уровня заменяется апломбом «профессионала», свято верящего, что войны выигрываются исключительно войсковыми операциями, созревающими в голове «лучшего оперативного ума».

Думаю, у Гитлера были веские основания не назначать Манштейна вместо Кейтеля начальником Генерального штаба всех вооружённых сил Германии – общекультурная подготовка у Манштейна была весьма посредственной.

Нельзя сказать, что Манштейн всегда не замечает отсутствия логики в своих характеристиках Гитлеру. Когда речь идёт о военном деле, о том, в чём он разбирается, то он пытается как-то объясниться с читателем в описываемых противоречиях.

К примеру. Он поддерживает общепринятую версию, что Гитлер был безжалостен к немецким солдатам и его никогда не волновало, сколько их погибнет. (Этот вывод Манштейну скорее требовался для объяснений безжалостности Гитлера по отношению к генералам: дескать, он от природы зверь, да и только). Но когда Манштейн начинает утверждать, что Гитлер органически боялся риска при проведении военных операций, возникает нестыковка характеристик фюрера, возникает вопрос, а чего собственно он боялся?

Ведь что такое страх риска? Это страх наказания, если риск не оправдает себя. Какое могло быть наказание Гитлеру от его рискованных поступков? Личной смерти Гитлер не боялся, это даже нет смысла обсуждать. Потери каких-то денег, богатства? Но Гитлер не имел никакой личной жизни, был безразличен к вещам и даже к еде – был вегетарианцем.

Единственным его наказанием могла быть только совесть. Угрызения совести, страх этих угрызений единственно и могли вызвать боязнь рискованных военных решений. То есть страх, что из-за его решения погибнет много немецких солдат, заставлял Гитлера колебаться в каждом рискованном случае.

Но как же тогда муки совести за погибших немецких солдат сочетать с якобы безжалостностью Гитлера к ним? Где логика? И Манштейн находит такой путь свести концы с концами – он в тексте всё же утверждает, что Гитлер был безжалостен к людям, но одновременно даёт к тексту такую сноску:

«Один бывший офицер ОКВ, переведённый туда как фронтовой офицер после тяжёлого ранения, служебное положение которого позволяло ему наблюдать Гитлера почти ежедневно, особенно в связи с докладами об обстановке, а также и в более узком кругу, пишет мне по этому поводу:

„Я вполне понимаю Ваше субъективное чувство (речь идёт об отсутствии у Гитлера любви к войскам и о том, что потери войск для него были лишь цифрами). Таким он казался более или менее широкому кругу людей, но в действительности всё было почти наоборот. С солдатской точки зрения он был, возможно, даже слишком мягким, во всяком случае он слишком зависел от чувств. Симптоматично, что он не мог переносить встречи с ужасами войны. Он боялся своей собственной мягкости и чувствительности, которые помешали бы ему принимать решения, которых требовала от него его роль политического руководителя. Потери, о которых ему приходилось выслушивать подробные описания, а также получаемые им общие сведения о них, вызывали в нём страх, он буквально страдал от этого, точно так же, как он страдал от смерти людей, которых он знал. В результате многолетних наблюдений я пришёл к выводу, что это не было театральной игрой, это была одна из сторон его характера. Внешне он был подчёркнуто равнодушен, чтобы не поддаваться влиянию этого свойства характера, перед которым он сам испытывал страх. В этом кроется и более глубокая причина того, почему он не ездил на фронт и в города, подвергшиеся разрушению в результате бомбардировок. Безусловно, это объяснялось не тем, что у него не хватало личного мужества, а тем, что он боялся своей реакции на эти ужасы. В неофициальной обстановке встречалось много случаев, когда во время разговора о действиях и усилиях наших войск – без различия чинов – можно было видеть, что он хорошо понимал то, что переживают сражающиеся войска, и сердечно относился к ним“.

Суждение этого офицера, который не относился к приверженцам или почитателям Гитлера, показывает, по крайней мере, насколько противоречивым могло быть впечатление, которое получали различные люди от характера и образа мышления Гитлера, насколько трудно было по-настоящему узнать или понять его. Если Гитлер, как говорится выше, был действительно «мягким», то как же объяснить в таком случае ту зверскую жестокость, которая с течением времени во всё большей степени характеризовала его режим?» – вопрошает Манштейн.

Зверскую жестокость Гитлер проявлял только к врагам Рейха и к «неполноценным народам», точно так же, как и Манштейн, и другие немецкие генералы. А к солдатам Рейха Гитлер был до сентиментальности мягким, точь-в-точь как и Манштейн.

Манштейн, к примеру, роняет в мемуарах слезу о судьбе немецких солдат 6-й армии, попавших в плен под Сталинградом, дескать, в живых осталось всего несколько тысяч. А ему бы взять и согласовать эту свою жалость хотя бы с такой записью, сделанной 14 ноября 1941 г. в дневнике начальника Генштаба сухопутных войск Ф. Гальдера: «Молодечно: Русский тифозный лагерь военнопленных. 20000 человек обречены на смерть». Между прочим, чтобы предотвратить тиф в Освенциме, куда немцы предварительно свозили евреев для отправки в Палестину, они обрабатывали одежду заключённых инсектицидом «Циклон Б», убивая тифозную вошь. (Потом сионисты извратят дело так, что «Циклоном Б» убивали евреев). А здесь у Гальдера даже голова не болит – «обречены» и всё тут. Далее Гальдер продолжает: «В других лагерях, расположенных в окрестностях, хотя там сыпного тифа нет, большое количество пленных умирает от голода … Однако какие-либо меры помощи в настоящее время невозможны». Как это понять? Немцы взяли все продсклады Западного военного округа, взяли весь урожай Белоруссии и Украины. Это в связи с чем помощь нашим пленным «невозможна»?

А что касается Сталинграда, то у Гальдера есть запись и по этому городу от 31 августа 1942 г.: «Сталинград: мужскую часть населения уничтожить, женскую вывезти».

Строго говоря, Манштейн в своих мемуарах мог бы пояснить, откуда взялось столько массовых захоронений советских граждан Крыма и что предъявляли ему в вину англичане, когда судили как военного преступника. Но он об этом помалкивает.

Но вернёмся к основной теме статьи – был ли Гитлер по натуре авантюристом? Хотя бы таким, как сам Манштейн?

Что касается проведения фронтовых операций, то здесь Манштейн, за исключением нескольких операций, категоричен: Гитлер был трус и своей боязнью идти на риск мешал Манштейну выиграть войну. Зная авантюрность самого Манштейна и зная то, что мы всех судим по себе, можно, наверное, сделать вывод, что в области оперативного искусства Гитлер был вероятнее всего не трус, а просто здравомыслящий человек.

А вот что касается политики и стратегии, то здесь Манштейн снова описывает как бы другого человека и не менее категорично: Гитлер-трус превращается у него в отъявленного авантюриста. Но дадим слово самому Манштейну:

Итак, по Манштейну, Гитлер был трус в военных вопросах и авантюрист, «азартный игрок» в политических. Причём к своему мнению об авантюризме Манштейн присовокупляет и мнение будущего фельдмаршала Рундштедта и других генералов в 1939 г.: «Мы были с каждым разом всё более поражены тем, какое невероятное политическое везение сопровождало до сих пор Гитлера при достижении им довольно прозрачных и скрытых целей без применения оружия. Казалось, что этот человек действует по почти безошибочному инстинкту».

Сначала задумаемся – а может ли так быть? Может ли один человек быть трусом в военной области и авантюристом в политической? Ведь при переходе из экономической области в военную, а из военной в политическую риск возрастает на порядки. Что стоит ошибка в экономической области, скажем, построили не тот завод? Это пфенинги потерь в расчёте на каждого немца, дополнительная его работа в течение нескольких минут.

А что стоит ошибка в военной области, скажем, проигранное сражение? Это уже десятки тысяч убитых граждан и сотни марок материальных потерь в расчёте на каждого.

А что стоит ошибка в политике, скажем, выбор не того союзника или не того противника? Это миллионы убитых и десятки тысяч марок потерь в расчёте на каждого оставшегося в живых. Эти риски несоизмеримы. По Манштейну получается, что Гитлер не рисковал там, где возможные потери ещё не так велики, но охотно рисковал там, где они неизмеримы. Может ли такое быть? Может ли человек, который не принимает ванну из-за страха утонуть, отважиться переплыть Волгу в её низовьях? Такой человек немыслим, и Гитлер им не был, он не был авантюристом.

Просто Гитлер знал то, чего не знали его генералы (даже после войны), в связи с чем они поражались «невероятному политическому везению» Гитлера. В роли «невероятного политического везения» Гитлера выступал сионизм – международное еврейство. Именно этот союзник обеспечивал Гитлеру достижение тех целей, которые генералам казались «невероятными».

Отвлечёмся. Строго говоря, сейчас трудно сказать, действительно ли Манштейн не знал о союзе Гитлера с сионизмом или просто не мог об этом писать, чтобы его книгу не постигла судьба других книг в «демократической» ФРГ. Скажем, книга Х. Карделя «Адольф Гитлер – основатель Израиля». Кардель написал эту книгу совместно с Д. Брондером, генеральным секретарём безрелигиозных еврейских общин Германии. Это не помогло, в 1974 г. суд ФРГ постановил весь тираж книги утопить в Гамбургской гавани, и 10 тыс. экземпляров были утоплены. Возможно именно поэтому Э. Манштейн в своей книге «Утерянные победы» вообще молчит о любых аспектах еврейского вопроса, молчит настолько, что в его обширной книге о Второй мировой войне ни разу не встречается такое слово – еврей.

Вернёмся к теме. Генеральные штабы в любой стране в мирное время заняты тем, что составляют планы войны со всеми вероятными противниками – это их работа. Манштейн пишет, что после Первой мировой войны таким противником для Германии была Польша, немцы боялись, что Польша продолжит захват немецких земель, в частности, Восточной Пруссии, и готовились к войне с ней.

Но в 1939 г. в Генштабе Германии не оказалось плана войны с Польшей! Его начали спешно разрабатывать перед самым её началом. Манштейн это поясняет:

То есть, до весны 1939 г. Польша рассматривалась как союзник и то, что Гитлер на неё напал, ничем другим, кроме потребностей другого союзника Гитлера – сионистов, пояснить нельзя.

Факт нападения на союз Польша-Великобритания-Франция также никак нельзя объяснить, если не учитывать гипотезу, что сионизм гарантировал Гитлеру неучастие в войне Великобритании и Франции. Манштейн от имени генералов, участников совещания у Гитлера, вспоминал: «Гитлер в 1938 г. развернул свои силы вдоль границ этой страны (Чехословакии – Ю.М.), угрожая ей, и всё же войны не было. Правда, старая немецкая поговорка, гласящая, что кувшин до тех пор носят к колодцу, пока он не разобьётся, уже приглушённо звучала в наших ушах. На этот раз, кроме того, дело обстояло рискованнее, и игра, которую Гитлер, по всей видимости, хотел повторить, выглядела опаснее. Гарантия Великобритании теперь лежала на нашем пути. Затем мы также вспоминали об одном заявлении Гитлера, что он никогда не будет таким недалёким, как некоторые государственные деятели 1914 г., развязавшие войну на два фронта. Он это заявил, и, по крайней мере, эти слова свидетельствовали о холодном рассудке, хотя его человеческие чувства казались окаменевшими или омертвевшими. Он в резкой форме, но торжественно заявил своим военным советникам, что он не идиот, чтобы из-за города Данцига (Гданьск) или Польского коридора влезть в войну».

И тем не менее, именно из-за этого он войну и начал, хотя ни ему, ни Германии она не была нужна. Следовательно, она нужна была его союзнику – сионизму.

Манштейн, повторюсь, не пишет, что целью Гитлера (целью его союзников) было переселение западноевропейских евреев в Палестину, прямо он даже ничего не пишет о захвате Палестины, но он так детально анализирует бессмысленность войны против Англии в Средиземном море и Африке и прямую необходимость для победы над Англией высадки прямо на Британские острова (он готовил свой корпус к этой высадке), что невольно напрашивается вопрос, а какова же тогда цель войны Гитлера в Средиземном море и в Африке, если победа над Англией здесь ни при чём?

Манштейн рассматривает различные варианты операций на Средиземном море: как гипотетические (захват Мальты и Гибралтара), так и те, которые осуществлялись (захват Греции, Крита, Египта). Причём, скорее из академического интереса, поскольку он одновременно утверждает, что с точки зрения стратегии война на Средиземном море именно Германии ничего не давала.

Победу в Европе могла обеспечить только высадка на Британские острова, эта высадка решала и вопросы победы на Средиземном море. Манштейн пишет:

Причём, несмотря на сложность форсирования Ла-Манша, у Манштейна не было сомнения в успехе захвата Британских островов, поскольку в 1940 г. у Германии «имелось одно решающее преимущество, а именно то обстоятельство, что она вначале не могла встретить на английском побережье какую-либо организованную оборону, обеспеченную хорошо вооружёнными, обученными и хорошо управляемыми войсками. Фактически летом 1940 г. Англия была почти абсолютно беззащитна на суше перед вторжением».

Но Гитлер отказался от высадки и начал войну на Средиземном море, совместив её с подготовкой войны с СССР. Причину этого отказа Манштейн даёт и со слов Гитлера: «Он часто говорил, что не в интересах Германии уничтожить Британскую империю. Он считал, что она представляет собой крупное политическое достижение» – и сам: «Если же даже и не доверять полностью этим заявлениям Гитлера, то одно всё же ясно: Гитлер знал, что в случае уничтожения Британской империи наследником будет не он, не Германия, а США, Япония или Советский Союз».

Отсюда следует только одно – «воюя» с Британской империей, Гитлер не хотел её уничтожать! Как это понять? Понять это невозможно, если не учесть, что один из центров сионизма, один из центров международного еврейства, один из центров сосредоточения еврейского капитала находился в Англии, т. е. в Англии находилась база союзников-сионистов Гитлера и он её не мог тронуть.

(А комментарий самого Манштейна к заявлению Гитлера лишний раз показывает, почему Манштейна не назначили начальником Генштаба вооружённых сил Германии. Вне военной области он полный профан!

В связи с чем захват Британских островов вызвал бы обязательное крушение империи? Ведь захват Франции крушение Французской империи не вызвал. А вот захват лондонского Сити германскими банками – это крушение, но не Британской империи, а тех, кто паразитирует на ростовщичестве.

Второе. Британия была на тот момент самым опасным воюющим врагом Германии, и если бы Империя и развалилась, то усиление её осколками США и Японии – очень далёких стран – это лучше, чем мощная Британская империя – сосед Рейха.

Третье. Если бы СССР после распада Британской империи начал войну по захвату Ирана, Ирака, Индии, то он обессилил бы себя накануне войны с Германией. То есть, такое положение дел тоже было Германии выгодно).

Много загадок поставил Гитлер Манштейну, о которых фельдмаршал то ли не хочет говорить, то ли действительно не знает на них ответов. Манштейн ведь никогда не был свитским генералом, вся его карьера после 1938 г. проходила исключительно на фронтах и задачи, стоящие перед Гитлером, могли быть ему действительно непонятны и от этого казаться глупыми. Скажем, такой эпизод.

Осень 1941 г. Перед этим Гитлер вывел из Крыма 11-ю армию Манштейна и вместо того, чтобы, как предлагал Манштейн, отправить её на Кавказ и добраться до Баку, отправил её брать Ленинград. Не удалось. О взятии Москвы и речи не идёт. На юге немцы тщетно бьются у стен Сталинграда и на кавказских перевалах. Разведка донесла, что наши войска готовят удар у Витебска. Гитлер посылает Манштейна туда, в связи с новым назначением они беседуют, и Гитлер предупреждает, что Манштейну, возможно, придётся взять на себя командование группой армий «А» (Кавказское направление), которой до этого Гитлер командовал сам «по совместительству». «Но ещё, – изумляется Манштейн, – удивительнее было то, что Гитлер в этот момент сказал в связи с моим возможным назначением на пост командующего этой группой армий. На будущий год он предполагает, заявил Гитлер, предпринять силами группы механизированных армий наступление через Кавказ на Ближний Восток!» Похоже, Манштейн искренне недоумевает тому, что Гитлер – Верховный Главнокомандующий Вермахта – лично командует группой армий Кавказского направления и, главное, как он в такой обстановке на Восточном фронте может думать о Ближнем Востоке!

А Гитлер обязан был думать. Ведь перед ним стояла задача не только построить Тысячелетний Рейх на просторах СССР, но и Израиль в Палестине. И он обе эти задачи пытался решить.

Если внимательно вчитаться в свидетельства тех, кто знал Гитлера, и отбросить тенденциозность их оценок, то Гитлер предстаёт осторожным военным и государственным деятелем, особенно на фоне авантюризма его генералов.

А те решения Гитлера, которые внешне выглядят авантюрными, объясняются только одним – до момента, пока была надежда, что Гитлер сможет основать для сионизма Израиль, международное еврейство было его верным, тайным союзником, и Гитлер в своих расчётах основывался на совместных действиях – он открыто – на фронтах, а сионизм тайно – внутри стран его противников.

Но к концу 1942 г. исчерпала себя надежда на то, что Вермахт ворвётся в Палестину с юга (из Египта) и с севера (Кавказа), и сионизм Гитлера предал …

Исследуя события Второй мировой войны, историки обязательно исследуют интересы всех участвовавших в войне государств. Сколько внимания, к примеру, посвящено интересам СССР. И Индию Сталин хотел захватить, и всю Европу, и на Англию вместе с Гитлером напасть, и т. д., и т. п.

Но было и государство, которое можно назвать Мировым Еврейством. У него был центр, были еврейские общины во всех странах, сеть объединяющих организаций, включая военизированные («Хагана», «Бейтар» и т. д.). Почему никто не исследует интерес этого государства во Второй мировой войне?

Во всех воевавших государствах исследуются внутренние конфликты: Черчилль против Чемберлена, Гитлер против коммунистов, Сталин против троцкистов, Де Голль против Петена и т. д. и т. п.

Почему не исследуются внутренние конфликты в Мировом Еврейском государстве, где партиями являются кредитно-финансовые объединения? Ведь сионизм, «историческая родина» – это только вывеска для наивных.

СССР записал себе в заслугу (без особых возражений Запада) развал Британской колониальной империи, дескать, коммунистические идеи свободы её развалили. Но ведь Империя развалилась без выстрелов и без прихода где-либо коммунистов к власти. А как свидетельствует сын американского президента, не СССР, а Рузвельт прилагал огромные усилия к развалу Империи своего союзника. Как утверждает сын – из любви к свободолюбию. Т. е. Рузвельта, у которого индейцы сидели в резервациях, а весь Юг пестрел табличками «Только для белых», страшно обеспокоила свобода индусов и пакистанцев, да ещё и во время войны. В это надо верить?

А если принять гипотезу, что в государстве Мировые Евреи, та партия, которая собралась грабить мир при помощи доллара, душила своих конкурентов, грабящих мир фунтом стерлингов, и уже после этого взглянуть на события Второй мировой войны? Не станут ли они понятнее?

И теперь, когда в государстве Международные Евреи возникла партия «евро», не следует ли нам ожидать её драку с партией «доллар» с вовлечением в эту драку и в пожар новой войны государств всего мира? НАТО против Сербии – не первый ли это звонок?

Считается, что удар по Сербии – это удар по славянству. Разумеется. Но главная ли это цель? Ведь, победив Гитлера, СССР попутно обеспечил и установление социализма в Восточной Европе. Не решает ли Мировое Еврейство проблему славян тоже попутно? Как они во Вторую мировую, решая задачу ослабления Британской империи и фунта стерлингов, попутно решили задачу создания Израиля?

Ю. И. МУХИН

Проблемы защиты Петербурга (Ленинграда) с моря. Отказ Финляндии помочь в укреплении безопасности Ленинграда в свете её планов захвата территории СССР и установления границ по линии Ладожское – Онежское озёра – Белое море. Выигрыш Финляндии от дружественной по отношению к СССР политики. В каких случаях берётся кредит. Принуждение Гитлера к предоставлению в 1939 г. кредита СССР и отказу от части Польши и Прибалтики. Закупка у Гитлера в кредит оборонных заводов и оружия. Оружие немцев на вооружении РККА. Подрыв кредитом и торговыми соглашениями военного потенциала Германии.

Думаю, что в вопросе о расширении НАТО на Восток, мы ведём себя так, как хотят наши противники – мы этому сопротивляемся. А надо ли?

Эти сомнения пришли мне в голову, когда я задумался о советско-финской войне – о самой глупой войне нашего столетия.

Ленинград с военной точки зрения чрезвычайно уязвим. Даже без авиации для сильного вражеского флота взятие Ленинграда не является большой проблемой. Для главных калибров артиллерии вражеских линкоров Кронштадт не велика помеха, а при захвате ленинградских гаваней подвоз войск морем превращает ленинградскую область в район, из которого вражеская армия легко может наносить удары в сердце и России, и потом СССР.

Поэтому и у царей главной идеей обороны Петербурга было недопущение флота противника к петербургским подступам. Для этого Финский залив и все подходы к нему в Первую мировую войну перегораживались минными заграждениями. Но мины можно снять. Поэтому главной задачей Балтийского флота было недопущение прорыва этих минных позиций – его корабли должны были топить корабли противника при попытке ими снять мины.

Но царю было проще. Если вы взглянете на карту Российской Империи, то увидите, что северный берег Финского залива – это Финляндия, входившая тогда в состав Российской империи, а южный берег – это имперская Прибалтика. Балтийский флот был везде дома, по обоим берегам залива стояли его береговые батареи, прикрывавшие минные поля и не дававшие вражеским кораблям пройти мимо них к Петербургу.

Ещё за день до объявления Первой мировой вице-адмирал Эссен, командующий Балтфлотом, на линии Таллин-Хельсинки (Центральная позиция) выставил более трёх тысяч мин, затем их количество было доведено до 8 тысяч, с финского и эстонского берегов позицию защищали 25 береговых батарей, на которых было 60 только 305-мм мощнейших орудий, стрелявших снарядами весом в полтонны. Поэтому за всю войну немцы практически не делали серьёзных попыток прорваться к Петрограду.

Но ведь в СССР после Революции от этого ничего не осталось. Южный берег почти весь был у Эстонии, а от финской границы можно было обстреливать Ленинград из полевых орудий. Мины, конечно, можно было поставить, но не защищённые с берега, они были бы моментально сняты. Положение и Ленинграда, и СССР по своей беззащитности было трагическим.

Гитлер в «Майн Кампф» не скрывал, что рейх будет построен на территориях СССР. Поэтому, когда 12 марта 1938 года Германия присоединила Австрию, для СССР это был первый звонок. И в апреле 1938 года финскому правительству тайно поступили первые советские предложения. СССР просил Финляндию гарантировать, что она окажет сопротивление немцам в случае нападения на Финляндию, для чего Советский Союз предлагал свои войска, флот и оружие. Финны отказались от этого.

СССР искал варианты. К осени он уже не предлагал прямого договора, не предлагал войск, а лишь просил договор о защите берегов Финляндии Балтфлотом, если Финляндия подвергнется нападению немцев. Финны отказались и даже не пытались продолжить переговоры. А между тем Англия и Франция уже предали Чехословакию и СССР в Мюнхене. Союзник СССР – Франция отказалась защищать Чехословакию, второй союзник – сама Чехословакия – сдала немцам Судетскую область без выстрела. Стало ясно, что для Запада все эти договоры не более чем бумажка. Для защиты Ленинграда требовалось что-то более реальное, требовался расчёт только на собственные силы.

В октябре 1938 года СССР предложил финнам помощь в постройке военной базы на финском острове Гогланд в Финском заливе и права, если Финляндия не справится с обороной этого острова, оборонять его. Финны отказались.

Тогда Советский Союз попросил у Финляндии в аренду на 30 лет четыре маленьких острова в Финском заливе. Финны отказались.

Тогда СССР попросил обменять их на свою территорию. На этом этапе о переговорах узнал бывший храбрый (орден Святого Георгия) генерал русской армии, а к тому времени главнокомандующий финской армией, маршал Маннергейм. Он немедленно предложил финскому правительству обменять не только запрошенные острова, но и территорию Карельского перешейка, о которой советская сторона даже не вспоминала. Это говорит о том, насколько понятны с военной точки зрения были просьбы Советского Союза. Насколько глупы были последующие утверждения о том, что СССР, якобы, хотел «захватить» Финляндию.

В марте 1939 года Германия со своим союзником Польшей полностью оккупировала Чехословакию. В этих условиях у Советского Союза практически сформулировались окончательные предложения Финляндии: сдать ему в аренду на 30 лет участок земли на мысе Ханко (у входа в Финский залив) и обменять с выгодой финскую территорию Карельского перешейка (до оборонительной линии Маннергейма) на значительно большую территорию СССР. Причём, именно мыс Ханко был главной просьбой. И это видно по переговорам.

Когда финны вроде бы согласились передвинуть границу на Карельском перешейке не на просимые 20—70 км., а лишь на 10 и обменять эту территорию на советскую, то в ответ получили: «предложение не приемлемо, но подлежит повторному рассмотрению», – а на языке дипломатов, не решивших главный вопрос, такой ответ является согласием. Но в вопросе о военной базе на мысе Ханко советская сторона по понятным причинам была принципиальна и искала мыслимые и немыслимые варианты. Характерно то, что если даже с Германией переговоры вёл Молотов, то с финской делегацией переговаривал лично Сталин. Чего он только ни предлагал! Мы не будем говорить об экономической стороне, о размерах компенсаций, о ценах во взаимной торговле. Когда финны заявили, что не могут терпеть иностранную базу на своей территории, он предложил выкопать поперёк мыса Ханко канал и сделать базу островом, предлагал купить на мысе кусок земли и этим сделать территорию советской, а получив отказ и прервав переговоры, казалось бы, полностью, через несколько дней снова вернулся к ним и предложил финнам купить несколько мелких необитаемых островов у мыса Ханко, о которых финская делегация даже не слышала.

В журнале «Родина» за декабрь 1995 года дана карта последних территориальных предложений СССР Финляндии. По несуразности малости просимой у финнов территории и по огромности предлагаемой им советской территории уже видно, насколько важен был для СССР этот проклятый мыс Ханко.

Когда читаешь описание тогдашних переговоров, становится очевидным, что финны никогда бы не пошли ни на какие просьбы СССР и ни в каких случаях. То есть, если бы, скажем, СССР согласился на предложение финнов по передвижке границы на 10 км и только, то следующим шагом финны забрали бы назад и это своё согласие. Когда стороны хотят договориться, то они ищут выгоды. Скажем, СССР предложил заплатить за переселение финнов с Карельского перешейка, но финскую сторону не интересовало, сколько он заплатит. Финны вроде согласились на обмен, но их не интересовало, где им даст СССР землю, насколько эта территория будет им выгодна, не торговались. А это очевидно показывает, что сами переговоры финны вели для проформы, не собираясь действительно достигать соглашения. Они вели переговоры с позиции силы. Читатель может удивиться – откуда у Финляндии сила против СССР?!

Дело в том, что мы почти всегда допускаем ошибку – мы на события тех дней смотрим сегодняшними глазами. Сегодня мы знаем, чем был СССР, мы знаем, что он почти один на один выдержал натиск всей Европы и победил. Но кто это знал тогда?

Давайте вернёмся в 1939 год и посмотрим на Россию глазами тех людей. Более 100 лет Россия неспособна была выиграть ни одной войны. Десант англичан и французов под Севастополь в 1854 году принудил Россию сдаться. Балканская война, формально выигранная, была проведена столь слабо и бездарно, что её старались не рассматривать даже при обучении русских офицеров. Проиграна война Японии, маленькой стране. В 1914 году русская армия почти вдвое превосходила армию австро-немецкую и ничего не способна была сделать. В 1920 году только оперившаяся Польша отхватывает у СССР огромный кусок территории. Да что Польша! В 1918 году белофинны со зверской беспощадностью громят советскую власть в Финляндии. И если в ходе боёв с обеих сторон числится всего 4,5 тысячи убитых, то после них белофинны расстреливают 8000 пленных и 12000 умирают с голода в их концлагерях. Были безжалостно убиты на территории Финляндии все русские большевики. А Советская Россия в помощь им даже пальцем не способна была пошевелить. Ведь гитлеровский «колосс на глиняных ногах» не из вакуума взялся, не таким уж дураком был Гитлер.

Вся разведка Финляндии наверняка велась через тогдашних диссидентов, поскольку не принималась во внимание их заинтересованность в соответствующем искажении действительности. Финская тайная полиция, к примеру, докладывала правительству накануне войны, что в СССР 75 % населения ненавидят режим. А ведь это означало, что нужно только войти в СССР, а население само уничтожит большевиков и встретит «армию-освободительницу» хлебом-солью. Генштаб Финляндии, базируясь на анализе непонятных действий Блюхера на Хасане, докладывал, что Красная Армия не способна не только наступать, но не способна и обороняться. Учитывая такую слабость противника, грех было не воспользоваться ею, и финское правительство не сомневалось, что один на один Финляндия способна вести войну с СССР не менее шести месяцев и победить. И оно было уверено, что за такой огромный срок сумеет привлечь на свою сторону какую-либо из великих стран в союзники.

Поэтому обычные для любой страны планы войны с соседом, по отношению к СССР были у Финляндии исключительно наступательные. И отказалась от этих планов Финляндия только через неделю после начала войны, когда реально попробовала наступать. По этим планам линия Маннергейма отражала удар с юга, а финская армия наступала по всему фронту на восток в Карелию. При этом граница новой Финляндии должна была быть отодвинута и проходить по линии Нева – южный берег Ладожского – восточный берег Онежского озёр – Белое море. Новая территория включала Кольский полуостров, при этом площадь Финляндии увеличивалась вдвое, а сухопутная граница с СССР сокращалась более чем вдвое. Она начинала проходить сплошь по глубоким рекам и мореподобным озёрам. Надо сказать, что цель войны, поставленная перед собою финнами, если бы она была достижима, не вызывает сомнений в своей разумности.

Даже если бы не было финских документов по этому поводу, то об этих наступательных планах можно было бы догадаться и самому. Посмотрите ещё раз на карту. Финны укрепили линией Маннергейма маленький кусочек (около 100 км.) границы с СССР на Карельском перешейке и именно в том месте, где по планам и должна была проходить их постоянная граница. А тысяча километров остальной границы? Её почему не укрепляли? Ведь если бы СССР хотел захватить Финляндию, то Красная Армия прошла бы туда с востока, из Карелии. Линия Маннергейма просто бессмысленна, если Финляндия действительно собиралась обороняться, а не наступать. Но в свою очередь при наступательных планах строительство оборонительных линий на границе с Карелией становилось бессмысленным. Зачем бессмысленно тратить деньги? Ведь укрепления надо было построить, вернее – достроить, на новой границе!

Ещё момент. Ведь если СССР, начав войну, решил захватить Финляндию, то остальные скандинавские страны становились в очередь. Они должны были бы перепугаться, они должны были бы немедленно вступить в войну. Но … Когда СССР стали исключать из Лиги Наций, то из 52 государств, входивших в Лигу, 12 своих представителей на конференцию вообще не прислали, а 11 не стали голосовать за исключение. И в числе этих 11 – Швеция, Норвегия и Дания. То есть, Финляндия для этих стран не казалась невинной девочкой, а СССР не выглядел агрессором.

Захватнические планы Финляндии подтверждаются и прямо. В 1941 году финны вместе с немцами напали на СССР. Мы начали энергично пробовать мирно вывести Финляндию из войны. По просьбе СССР посредниками стали Англия и США. Советский Союз предлагал вернуть Финляндии занятые в зимней войне 1939—1940 года территории и ещё пойти на территориальные уступки. Англо-американцы настаивали, угрожая Финляндии войной. Но финны не уступали, и в ответной ноте США 11 ноября 1941 года Финляндия заявила: «Финляндия стремится обезвредить и занять наступательные позиции противника, в том числе лежащие далее границ 1939 года. Было бы настоятельно необходимо для Финляндии и в интересах действенности её обороны предпринять такие меры уже в 1939 году во время первой фазы войны, если бы только её силы были для этого достаточны». Об этом вы можете сами прочесть в подборке документов упомянутого мной журнала «Родина». Они тем более убедительны, что весь журнал выдержан в сугубо антисоветском духе.

Всё выше написанное я бы не назвал глупостью, в данном случае финское правительство опиралось в своих решениях на явно ошибочные данные. Глупость его в другом.

Столько лет живя с Россией и в России, финны не поняли её, не поняли, что от неё они могут получить и в тысячу раз больше преимуществ, и максимально возможную защиту, если только будут дружелюбны к ней.

Не поняли, что нет на Западе стран, которые бы в деле войны действительно бы помогли такой маленькой стране как Финляндия. Ведь к тому времени финны уже видели, как Запад, презрев тогдашнее НАТО – Восточный пакт, – бросил на растерзание немцам Чехословакию. Как оставил без защиты Польшу. Как можно было на Запад надеяться?

Осенью 1939 года СССР заключил договора о помощи с прибалтийскими странами. Их статус не менялся. Они остались буржуазными и самостоятельными, но на их территории были размещены советские военные базы. Южный берег Финского залива стал более менее защищён. Как ответный жест Советский Союз передал буржуазной Литве большой кусок своей территории вместе с литовской столицей Вильнюсом, тогда – Вильно.

Оставалась проблема северного берега залива. Сталин пригласил финскую делегацию на переговоры, намереваясь их лично вести. Приглашение сделал Молотов 5 октября. Финны немедленно забряцали оружием и встали на тропу войны. 6 октября финские войска стали выдвигаться на исходные рубежи. 10 октября началась эвакуация жителей из приграничных городов, 11 октября, когда финская делегация прибыла в Москву, была объявлена мобилизация резервистов. До 13 ноября, более месяца Сталин пытался уломать финнов предоставить СССР базу на Ханко. Бесполезно. Если не считать, что за это время финская сторона демонстративно эвакуировала население приграничных районов, из Хельсинки и довела численность армии до 500 тысяч человек.

Что же тут поделать? Война так война. И 30 ноября Ленинградский военный округ начал укрощать строптивую Финляндию. Дело шло не без трудностей. Время было зимнее, местность очень тяжёлая, оборона подготовленная, Красная Армия мало обученная. Но главное, финны – не поляки. Они дрались жестоко и упорно. Само собой разумеется, что маршал Маннергейм просил финское правительство уступить и не доводить дело до войны, но когда она началась, то руководил войсками умело и решительно. И только к марту 1940 года, когда финская пехота потеряла 3/4 своего состава, финны запросили мира. Ну что же – мир так мир. На Ханко начали создавать военную базу, вместо территории до линии Маннергейма на Карельском перешейке, забрали весь перешеек с городом Випури, ныне Выборгом. Границу почти на всём протяжении двинули вглубь Финляндии. Сталин убитых советских солдат финнам прощать не собирался.

В 1941 году Финляндия опять начала войну и союзника себе подобрала достойного – Гитлера. В 1941, напоминаю, мы просили её образумиться. Бесполезно. В 1943 году снова предложили мир. В ответ премьер Финляндии заключил с Гитлером личный пакт о том, что не выйдет из войны до полной победы Германии. В 1944 году наши войска пошли в глубь Финляндии, без больших проблем взломав отстроенную линию Маннергейма. Дело запахло жареным. Премьер с его личным обязательством фюреру ушёл в отставку, на его место был назначен барон Карл Маннергейм. Он и заключил перемирие. В ходе мирных переговоров Молотов заставил финнов обезоружить немцев на своей территории и обстругал Финляндию со всех сторон. На болота особенно не зарился, взял что получше. Такая тогда у министров иностранных дел СССР выучка была. На севере отобрал область Петсамо с её запасами никеля, Выборгскую область и прочее. Единственно – вместо 600 млн. долларов контрибуции в пять лет смилостивился на 300 и в шесть лет.

Ну не глупо ли? Предлагали Финляндии мирно увеличить её территорию. Так нет – почти шесть лет войны, самое большое военное напряжение, убитые, калеки. Во имя чего? Чтобы Финляндия стала меньше, чем до войны?

А давайте представим, что финны были бы нашими союзниками и бились бы с немцами, скажем, в Норвегии. Они ведь показали себя отличными солдатами, да и Маннергейма царь не без заслуг награждал.

В 1945 году Сталин, невзирая на протесты США и Англии, передал Польше огромные территории Германии. И Черчилль, и Рузвельт считали Польшу недостойной, протестовали, и, как сейчас выяснилось, они были правы. Сталин ошибался, когда считал, что поляки излечились от подлости. Но если бы Финляндия участвовала в войне на нашей стороне, то не исключено, что Сталин бы, одновременно с передачей Польше немецких земель, двинул на запад и нашу границу, дав Калининградской области более надёжную опору. Тогда почему не предположить, что он передал бы Финляндии, как союзнице и победительнице Гитлера, Карелию?

Глупая, крайне глупая война. Единственный её положительный момент – у Финляндии началось просветление в мозгах.

После войны на Финляндию опустилась Божья благодать – у пришедших к власти политиков началось просветление в умах. Финляндия стала не просто нейтральной, для СССР она стала дружественно-нейтральной и от этого стала возможно единственным независимым государством мира.

Ведь по большому счёту независимость нужна только для того, чтобы никому ничего лишнего не платить, чтобы никто тебя не грабил.

Даже СССР никогда не был вполне независимым, он зависел от своих союзников, он обязан был помогать им. И Финляндии он стал обязан за дружественное расположение, за то, что огромный кусок его нескончаемых границ прикрыло дружественное государство. Он распахнул для Финляндии свой рынок.

Но и Запад не мог оставаться безучастным. Ему никак не улыбалось, чтобы дело зашло ещё дальше, чтобы Финляндия вступила в Варшавский договор. Поэтому и Запад распахнул свой рынок.

Сложилась ситуация, при которой два жениха-соперника, отчаявшись жениться, всё же продолжают делать крутящей носом невесте подарки в надежде, что она, по крайней мере, не выйдет замуж за соперника.

Численность населения Финляндии не сильно отличается от Швеции или Швейцарии. Но весь мир знает первую по автомобилям «Вольво» и оружию, вторую – по часам и точной механике. Никакого подобного товара финны не делают, у них товар среднего европейского качества. Тем не менее расцвет её экономики был таков, что в 70-х её стали называть «европейской Японией».

Это, кстати, не льстит японцам. Они вассалы США и Запада. Им никто преимуществ не даёт и они всего достигли за счёт высочайшего качества своих товаров и при яростном сопротивлении мирового рынка. Скажем, Франция не могла найти закона, препятствующего продаже у себя японских товаров. Тогда она перенесла единственную таможню для проверки японского экспорта в маленький городок и там несколько французских таможенников, не спеша, распаковывая каждую коробку с телевизором, проверяли дневную норму. Остальные японские товары многие месяцы ждали проверки на складах.

С Финляндией так никто не поступал, а если её товар был уж очень не высок качеством, то его без проблем забирали советские внешторговые организации.

Это материальный итог действительной независимости, которой обладала Финляндия. Умная женщина, порадуемся за неё. И сегодня, когда наши придурки – бывшие братья – вопят о приёме в НАТО, финны презрительно заявили, что не видят опасности от России. Хотя, объективности ради, финны от развала СССР потеряли очень много, и мы обязаны испытывать к ним чувство признательности за то, что они практически не участвуют в беснующемся в мире антисоветском и антироссийском хоре.

Думаю, что на западных границах нам одной независимой Финляндии больше чем достаточно.

На кой ляд нам надо, чтобы независимыми были прибалты, поляки, чехи, венгры? Ведь за их независимость нам как-то придётся платить. У нас что – есть лишние деньги? Пусть вступают в НАТО.

Однако здесь главный вопрос – чисто военный. Остановимся на нём. Судя по тем сведениям, что я имею, военная доктрина Варшавского договора заключалась в следующем. В случае войны ракетные войска и ВМФ наносят атомные удары по США до тех пор, пока те не запросят мира. Захватывать США никто не собирался, сил для этого не было. А вот Европу щадили, её предполагалось взять сухопутными войсками и заставить смириться. Для Варшавского договора такой план был по силам, но для России, даже для будущей России – независимой, это немыслимо.

Следовательно, в будущей войне мы наступать на НАТО не сможем, отражать сухопутные удары блока нужно будет на своей территории. Думаю, что тут и вариантов нет – жечь ядерными ударами придётся и Америку, и Европу. Но надёжно мы это сделать не сможем, сколько бы боеголовок ни имели.

Я вспоминаю прочитанные когда-то давно данные об американском компьютерном проигрывании нападения СССР на США. По условиям игры американцы пропускали ядерный удар 1444 боеголовок, суммарной мощностью 6550 мегатонн. При внезапном ударе их потери достигали 40 % населения и всего прочего. Но если войне предшествовал угрожающий период и они успевали эвакуировать города, то потери сокращались до 6 %. А это меньше, чем мы или Германия потеряли в ту войну.

То есть как бы удачно мы ни нанесли ядерный удар по НАТО, ожидать оттуда вражескую сухопутную армию приходится. А у нас на границах нет морей и океанов, как у США. Поэтому полагаю, что нам их придётся создать искусственно – полосу радиоактивного, химического и бактериологического заражения, отсекающую нас от НАТО.

Вопрос – где её создать? У себя? Нежелательно, всё же это своя земля и отчуждать её на тысячелетия не хотелось бы. Значит, в сопредельных странах. Но чем дальше эти страны будут от наших границ, тем труднее будет эту полосу создать – и враг будет перехватывать средства доставки, и полоса будет длиннее. Опять выбирать практически не из чего. Создавать её надо по территории Польши, Венгрии, Чехословакии, не исключено, что и по территории прибалтов.

Но если эти страны будут нейтральны, то это свяжет нам руки. А вот если они войдут в НАТО, тогда – они сами этого захотели. Вообще-то это ведь не трудно догадаться, что они пушечное мясо, а их страны – поле боя.

Что касается того, что эти страны усилят НАТО, то это чушь. Во-первых, НАТО и без этого во много раз сильнее России. Во-вторых. Подлецами не усилишься. Сильно нас в ту войну усилил эстонский корпус? Он только попал на фронт, и эстонцы сотнями стали перебегать к фашистам. Пришлось его переформировать в строительный.

А какую военную коалицию в обозримом прошлом усилила Польша или Чехословакия? Не беда, если они «усилят» НАТО.

Единственно, что надо сделать России обязательно – это не признать вступления в НАТО этих стран. Это ведь нарушение ранее заключённых договоров. Построить для США, Англии и Германии «золотой мост». Для чего?

Эти страны двуличны до степени, при которой забывают, что такое подлость. Ради каких-то литовцев, эстонцев или поляков они не пожертвуют ни единым своим солдатом, ни одной жизнью.

И если в будущем у России возникнет необходимость военным путём разобраться с Польшей или Литвой, то надо будет действовать решительно, скажем – бросить пару боеголовок на Варшаву, и западные юристы на основании нашего непризнания вхождения этих стран в НАТО, немедленно подтвердят, что – да, что действительно – Польша не член НАТО по законам и должна разбираться с Россией самостоятельно.

Вопрос этот рассмотрен в принципе, конечно он не так прост, но всё же это один из вариантов решения и, как мне видится, не самый плохой или бессмысленный.

Сегодня, если посмотреть TV и почитать жёлтую прессу, то создастся впечатление, что нет ничего желаннее для режимов СНГ, чем западный кредит. Мысль ухватить на халяву деньги становится главной для мерзавцев в правительствах, и отходят на задний план абсолютно все составляющие элементы кредита: когда он берётся и зачем; под какие условия; что он представляет собой в экономическом плане; когда и чем он выгоден и кому выгоден.

Это интересные вопросы, и я хотел бы их рассмотреть на примере кредита, который брало наше государство в 1939 г. у фашистской Германии. В момент перестройки про этот кредит «забыли» и стали вспоминать только последовавшие за ним торговые соглашения с Германией, причём так, как будто Гитлер обманул Сталина и тот, накануне войны, по дурости, снабжал Германию стратегическим сырьём. Правда сегодня, когда уже довольно многим стало понятно, что сотворили со страной подонки-демократы, о Сталине стараются вспоминать реже: не вспоминают уже и о торговле между СССР и Германией накануне войны. Давайте вспомним об этом кредите и об основах кредитования вообще.

Кредит – долг и с экономической точки зрения он целесообразен только в крайне вынужденных обстоятельствах, поскольку возвращать его надо с процентами. Такие обстоятельства возникают только тогда, когда резко и срочно не хватает той продукции, что производит страна, когда немедленно нужно к рабочим рукам собственных рабочих подключить рабочие руки рабочих из других стран. А это случается только во время войны и после неё, когда часть своих рабочих находится в армии и когда часть их погибла в войне, и восстановить хозяйство надо быстро. Кредит – это задействование в своей экономике рабочих рук из других стран.

Других случаев взятия долгосрочных кредитов нет, а если их всё же берут, то тех, кто их берёт, надо расстреливать, поскольку он разбазаривает на проценты достояние страны и её народа. Для всех остальных случаев существует международная торговля, в которой используют обычные краткосрочные кредиты – берут в долг на покупки нужных товаров до подхода выручки за свои товары.

Сейчас поют дифирамбы международной торговле и можно даже сказать, кто заказывает эти дифирамбы – международное банковское сообщество, оно на ней наживается. Но вообще-то, идеальный случай экономики страны – это автаркия, когда страна производит сама всё, что потребляет. Идеальный потому, что только в этом случае она ни от кого не зависит, а это значит, что никто не в состоянии заставить эту страну продать продукты труда своих граждан дешевле, чем их цена. Если страна зависит от международной торговли, то тогда ограбить любую страну достаточно просто.

Пример – СССР. Как только он стал проводить политику «включения в мировой рынок», ему немедленно опустили цены на все экспортные ресурсы: нефть, лес, руды, металлы и т. д. То есть, начали обворовывать граждан СССР, их детей и будущие поколения.

Поэтому так отчаянно боролся за целостность Британской империи У. Черчилль, Британская империя была автаркией. Поэтому так неистово боролся за «жизненное пространство» Гитлер – это была борьба за автаркию. А после 1917 г. Запад создал в СССР автаркию автоматически – блокировав СССР от внешнего мира.

Маленькие страны создать автаркию не способны – у них не хватит всех ресурсов. Невозможно, к примеру, обеспечить себя своей сталью, если на территории страны нет залежей железной, марганцевой и хромовой руды. (Сегодня воистину подвиг творит Северная Корея, удерживая что-то подобное автаркии на очень маленьком клочке Земли).

Но для достаточно больших по территории стран автаркия – наиболее разумный способ защиты своего народа от международного ограбления.

Однако полностью замкнуться в себе и большие страны не в состоянии. Во-первых, не хватит людей, чтобы все отрасли техники и технологии поддерживать на достаточно высоком уровне. Что-то в других странах будет всё равно лучше и это лучшее имеет смысл, а иногда жизненно необходимо, покупать в обмен на то, что покупают у тебя. Во-вторых, нет стран, которые бы расположились по меридиану от полюса до полюса и имели территории земли со всем разнообразием климатов. Следовательно, всегда будет что-то, что в твоей стране просто невозможно или совершенно невыгодно выращивать, и тогда это нужно покупать за рубежом.

Главный принцип государственной внешней торговли (торговли, защищающей граждан своей страны от разорения) – никогда не покупать за границей то, что производится в достаточном количестве в своей стране. Того, кто закупает, к примеру, куриные окорочка в США в условиях, когда свои птицефабрики остановлены, нужно пустить на корм отечественным курам. Это единственный путь получить хоть какой-то толк от подобных экономистов.

Вот, собственно, и всё, что по этому поводу достаточно знать: кредит – это задействование рабочих рук в других странах в помощь собственным рабочим и берётся он только в жизненно важных случаях; за рубежом покупается только то, чего сам сделать не можешь, или пока не можешь, и только то, что крайне необходимо.

С момента, когда большевики пришли к власти, они оказались в изоляции: их пытались задушить и, прежде всего, экономически. В тот момент, после мировой и гражданской войны, СССР страшно нуждался в кредитах. Но ему их не давали, своих же товаров для экспорта было очень мало и ввиду разрухи, и ввиду экономической отсталости России. Путей для торговли было очень мало. Первый – золото запасов Империи.

К примеру, в ужасной послевоенной разрухе износился паровозный парк России, а это означало, что если и был в России хлеб, то доставить его к голодающим было нечем. Срочно нужно было получить паровозы. Рядом Швеция, не воевала, не разрушена. Могла дать кредит и на этот кредит построить 1000 паровозов? Могла, но не дала. Паровозы построила, но взяла за них 125 т. золота.

Но и с золотом следовало вести себя осторожно, ведь если выбросить его на рынок в больших количествах, то оно обесценится. (Молотов вспоминал, что к середине 50-х СССР накопил такой запас золота и платины, что даже сведения о нём были строгой государственной тайной: узнай об этом количестве на Западе, и цены на золото и платину резко бы упали).

В помощь золоту выступили различного рода ювелирные и художественные ценности. Сейчас глуповатая часть православных голосит об «ограбленных» большевиками церквях. Эти люди не задумываются о том, что возможно они и на свет появились только потому, что большевики на эти ценности закупили хлеб для их прадедов и не дали прадедам умереть.

К 30-м годам положение стабилизировалось, в СССР появились кое-какие, в основном сырьевые товары, но различного рода ограничения на торговлю с нами на Западе продолжали существовать. Скажем, в начале 30-х годов нашим военным вздумалось купить танк у американского изобретателя Кристи. Этот танк сами американцы для своей армии не купили – он им был не нужен. Но и нам его Кристи продать не мог – с танка сняли башню и оружие и мы купили корпус танка как трактор.

С приходом к власти в Германии в 1933 г. Гитлера с его стремлением обеспечить немцев жизненным пространством за счёт России, для СССР отпала Германия как торговый партнёр, поставлявший технику и технологию мирового уровня, но не прибавилось новых партнёров на Западе. Запад стремился задушить коммунизм руками фашистов и практически исключил СССР из участия в мировом политическом процессе. Скажем, СССР был союзником Чехословакии и Франции, но на Мюнхенский сговор, в котором Англия и Франция, предав Чехословакию, отдали её Гитлеру, СССР даже не позвали.

Когда события, подталкиваемые, как я полагаю, сионистами, стали развиваться стремительно даже для Гитлера и ему потребовалась война с Польшей, настал кратковременный момент в истории, когда Гитлеру стало выгодно улучшить отношения с СССР.

Причём Сталин понимал, что всё это временно, но деваться было некуда. Англия, Франция и Польша категорически отказывались заключить с СССР действенное военное соглашение. Они собирались втянуть его в войну с Германией, а сами из неё выйти. К сентябрю 1939 г. жертвой агрессии намечалась Польша, но последняя не только категорически отказывалась заключить с СССР военный союз, но отказывалась, даже в случае нападения на неё немцев, пропустить по узким коридорам на своей территории войска Красной Армии для боевого соприкосновения с немцами. Смешно сказать, но имитируя переговоры с СССР, англо-французская делегации высказали мысль, что СССР, в случае войны мог бы воевать с немцами без сухопутных войск, одной авиацией. Но поляки, узнав об этом, категорически отказались предоставить свои аэродромы для наших (в случае войны – союзных Польше) самолётов.

Что оставалось делать советскому правительству? Только одно – попытаться извлечь из этой предсмертной ситуации максимум пользы для будущей войны. И СССР эту пользу извлёк.

Когда немцы 15 августа 1939 г. обратились к СССР с предложением заключить пакт о ненападении, т. е. заключить договор, который Гитлер уже имел и с Англией, и с Францией, глава советского правительства В. М. Молотов ответил (выделено мною):

Обратите внимание – участие Советского Союза в войне пока не предполагается, а Германия её вот-вот начнёт. Это Германии, посылающей своих рабочих в армию, срочно требуется кредит – участие рабочих рук других стран в укреплении своей обороноспособности. И было бы логично, если бы Германия просила у СССР кредит, а не наоборот. А здесь Молотов даже не просит, не унижается, не называет Гитлера «другом Адиком», он просто требует выдать кредит СССР, он требует, чтобы немецкие рабочие поучаствовали в укреплении обороноспособности СССР, он прямо указывает, что без этого «первого шага» он вторым заниматься не будет.

Молотов знает, с кем Гитлер собирается воевать и знает, что под игом Польши находятся миллионы украинцев и белорусов, поэтому указывает, что второй шаг, должен сопровождаться «специальным протоколом», не имеющим прямого отношения к германо-советскому пакту о ненападении. Но к теме кредита это, правда, не относится.

Через два дня немцы кредит СССР предоставляют.

Интересные для нас места кредитного соглашения между СССР и Германией звучат так:

1. Правительство Союза Советских Социалистических Республик сделает распоряжение, чтобы торговое представительство СССР в Германии или же импортные организации СССР передали германским фирмам добавочные заказы на сумму в 200 млн. германских марок.

2. Предмет добавочных заказов составляют исключительно поставки для инвестиционных целей, т. е. преимущественно: устройство фабрик и заводов, установки, оборудование, машины и станки всякого рода, аппаратостроение, оборудование для нефтяной промышленности, оборудование для химической промышленности, изделия электротехнической промышленности, суда, средства передвижения и транспорта, измерительные приборы, оборудование лабораторий.

3. Сюда относятся также обычные запасные части для этих поставок. Далее сюда включаются договоры о технической помощи и о пуске в ход установок, поскольку эти договоры заключены в связи с заказами, выдаваемыми на основании настоящего соглашения…

Германское правительство сообщает, что die Deutshe Golddiskontbank (Германский Золотой Учётный Банк «ДЕГО») обязался перед ним принять на себя финансирование добавочных заказов в сумме 200 млн. германских марок на нижеследующих условиях:

1. Торговое представительство СССР в Германии депонирует у «ДЕГО» векселя. Векселя имеют средний срок в 7 лет и выставляются по каждому заказу отдельно со следующим распределением:

• 30 % суммы заказа – сроком на 6,5 лет,

• 40 % суммы заказа – сроком на 7 лет,

• 30 % суммы заказа – сроком на 7,5 лет.

Векселя выставляются импортными организациями СССР и акцептуются торговым представительством СССР. Векселя выписываются в германских марках и подлежат оплате в Берлине.

2. На основании указанных векселей «ДЕГО» предоставляет торговому представительству и импортным организациям СССР кредит, который будет использован для производства платежей германским фирмам наличными в германских марках. «ДЕГО» не будет требовать от германских фирм-поставщиков никакой ответственности за этот кредит.

3 Проценты по векселям составляют 5 % годовых. Торговое представительство уплачивает таковые «ДЕГО» каждые 3 месяца …

Итак, кредит на 200 млн. марок, который выдаётся СССР в течении 2-х лет, (120 млн. в первый год) сроком на 7 лет, (векселя должны быть оплачены не через 7 лет, а в течение 7 лет).

К этому кредитному соглашению тоже есть «конфиденциальный протокол» по которому Германское правительство за счёт немецких налогоплательщиков обязалось возвращать СССР 0,5 % годовых, уплаченных нами «ДЕГО», т. е. этот кредит фактически был дан под 4,5 %.

Одновременно было заключено и прямое торговое соглашение (мы продаём товары немцам, а немцы нам), по которому немцы поставляли нам в течение двух лет ещё оборудования и материалов на 120 млн. марок. Итого за 2 года немецкие рабочие должны были изготовить для СССР средств укрепления его обороны на общую сумму 320 млн. марок, в первый год – на 180 млн.

В ответ за 2 года СССР должен был поставить товаров на 180 млн. марок, по 90 млн. в год, из которых 60 млн. – в оплату товаров по торговому соглашению и 30 млн. – в оплату процентов по кредиту и частичное погашение самого кредита.

По финансовой части это пока всё. Более интересна товарная часть.

Прошу прощения у тех, кому подробности не очень интересны, но они очень важны, поскольку сегодня, похоже, масса граждан просто не догадывается на что ещё можно потратить кредит, кроме тампаксов, сникерсов и куриных окорочков. Поскольку и по кредитному соглашению и по торговому часть наименований товаров, закупаемых СССР в Германии, совпадает, то я в скобках буду давать сумму закупок в млн. марок. Итак, «список отдельных видов оборудования, подлежащих поставке германскими фирмами»:

Что следует добавить к этому списку.

В подавляющем числе закупаемых товаров стоимость собственно сырья (железа, меди, алюминия и т. д.) – мизерно. Основная стоимость – это труд инженеров, техников и рабочих, причём, очень высококвалифицированных.

Подавляющее число товаров несерийное и делается исключительно на заказ. В СССР такое уникальное и высокоточное оборудование называлось «именниковым». Оно имело длительный цикл изготовления и его практически невозможно было использовать нигде, кроме тех предприятий, для кого оно предназначено. В СССР в то время отсутствовали возможности его изготовления.

Практически всё, кроме, пожалуй, последних двух пунктов, это либо то, из чего делается оружие, либо то, на чём делается оружие, либо просто оружие.

А теперь о том, что должен был поставить в Германию Советский Союз в течение 2-х лет (в скобках стоимость в млн. марок):

Кормовые хлеба (22,00); жмыхи (8,40); льняное масло (0,60); лес (74,00); платина (2,00); марганцевая руда (3,80); бензин (2,10); газойль (2,10); смазочные масла (5,30); бензол (1,00); парафин (0,65); пакля (3,75); турбоотходы (1,25); хлопок-сырец (12,30); хлопковые отходы (2,50); тряпьё для прядения (0,70); лён (1,35); конский волос (1,70); обработанный конский волос (0,30); пиролюзит (1,50); фосфаты (половина в концентратах) (13,00); асбест (1,00); химические и фармацевтические продукты и лекарственные травы (1,60); смолы (0,70); рыбий пузырь (Hausenblasen) (0,12); пух и перо (2,48); щетина (3,60); сырая пушнина (5,60); шкуры для пушно-меховых изделий (3,10); меха (0,90); тополёвое и осиновое дерево для производства спичек (1,50). Итого на 180,00 млн. марок.

Обсудим этот список.

Что бросается в глаза сразу – СССР поставлял сырьё в издевательски первоначальном его виде. Исключая нефтепродукты и масла, ничто не прошло даже первого передела. Что из земли выкопали или что с курицы упало, перед тем как курицу ощипав, отправить в суп, то и отправили немцам. Ни одной пары немецких рабочих рук немцам не сэкономили.

Вот, скажем, марганец. В то время в СССР два завода (Запорожский и Зестафонский) перерабатывали марганцевую руду в ферромарганец, причём в количествах больших, чем это требовалось чёрной металлургии СССР. Поскольку именно в это время Берия создал такие запасы ферросплавов (и ферромарганца в том числе), что когда с началом войны Запорожский завод эвакуировали в Новокузнецк, Зестафонский – в Актюбинск, а Никопольский марганец попал в руки немцев, производство стали в СССР не прекратилось. Пока на новых местах заводы отстраивались, а в Казахстане строились марганцевые рудники, металлургия СССР работала на стратегических запасах, созданных под руководством Берия.

Казалось бы СССР мог поставить немцам не марганцевую руду и пиролюзит (богатую руду), а ферромарганец, ведь он дороже. Но нет, дали немцам самим задействовать рабочих и электроэнергию, самим выплавлять ферромарганец.

Второе. Для поставки этих товаров не требуется квалифицированная рабочая сила. Более того, и даже неквалифицированная рабочая сила не всегда отвлекается от работы на СССР. Скажем, более трети поставок – лес. А его в те годы заготавливали зимой крестьяне, которые не имели в этот сезон вообще никакой работы.

Третье. Свойство сырья в отличие от машин и механизмов в том, что цена труда в сырье, как правило, существенно меньше рыночной цены сырья, особенно в хорошую рыночную конъюнктуру военного времени. Скажем, добыть марганцевую руду стоит рубль, а её цена 10 руб. Рубль – твой труд, а 9 руб. – подарок от Бога этой стране. То есть, ситуация с этим договором такова: немцам для того, чтобы поставить в СССР товаров на 1000 марок требовалось, допустим, 5 высококвалифицированных рабочих, а Советскому Союзу – один и то – неквалифицированный.

В дальнейшем были заключены с Германией ещё торговые договора и в них, наши коммерсанты ещё более, скажем так, осмелели. Немцам поставлялась под видом железной руды, руда с таким низким содержанием железа, которую сами мы пустить в доменные печи не могли. Немцы вынуждены были её обогащать. (Они пытались поскандалить по этому поводу, но Сталин их укротил). Далее, мы просто закупали сырьё на Дальнем Востоке и перепродавали его немцам.

Уместен вопрос – но ведь немцы из этого сырья делали оружие, которое использовали против нас?

Конечно делали. Но, во-первых, мы гораздо больше делали оружия на поставленном немцами оборудовании, во-вторых, часть нашего же сырья немцы, переработав, пускали на выполнение заказов нам, в-третьих, своими заказами мы мешали им делать оружие для себя. А, что касается сырья, то ведь мы были всего лишь нейтралами по отношению к немцам, а у них были и союзники, и очень дружественные страны, которые поставляли им своё сырьё и без нас, и в больших количествах. Уйди мы с немецкого рынка, его бы заполонили Румыния, Венгрия, Болгария, Финляндия, Испания, Литва, Латвия, Эстония, а мы бы сами остались невооружёнными и не готовыми к той войне, в которой нам предстояло выстоять.

Ведь всю войну с 1941 г. немцы получали нефть из Румынии и Венгрии, высококачественную железную руду и подшипники из Швеции. Мы им уже ничего не продавали, а у них до 1945 г. практически всего хватало.

К сожалению, у меня нет цифр фактического выполнения немцами наших заказов, а это в данном деле очень важно.

Когда покупается что-то, выпускающиеся серийно, скажем, двигатели, дюралюминий, мелкие станки, оружие и т. д., то оплачивают их по получении. Но когда покупается «именниковое» оборудование, которое изготавливается очень долго, то обычно дают аванс и оплачивают этапы изготовления. Если этого не делать, то тогда фирма-исполнитель вынуждена будет сама взять кредит и добавить в цену проценты по нему. В данном случае это было невыгодно, и я уверен, что наши внешнеторговые организации авансировали наши заказы, поэтому формальный баланс по поставкам, т. е. стоимость товаров, пересёкших границу с обеих сторон, не в нашу пользу.

К примеру, предположим по какому-то крупному оборудованию, стоящему 10 млн. марок, мы своими поставками проавансировали 9 млн. к началу войны, но оно ещё не было полностью готово и, естественно, не было поставлено. Баланс по поставкам получается 9 млн. к 0 млн. не в нашу пользу, но по фактически выполненным работам он 9 к 9. А учитывая, что достаточно много советских дипломатов и внешнеторговых работников к описываемому времени закончили свою карьеру стенкой или лагерями, вряд ли приходится сомневаться в дисциплине внешнеторговцев в Германии, т. е. в том, что баланс по заказам неукоснительно поддерживался.

Можно сказать, что это оборудование всё же осталось в Германии. Да, но и немцам его использовать было очень трудно. Вспоминает бывший нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин: «На одном из заводов у нас был мощный пресс, с помощью которого изготавливались специальные трубы. Пресс в своё время мы закупили у немецкой фирмы „Гидравлик“. И вот лопнул цилиндр, весивший почти 90 т. Такие цилиндры у себя мы тогда не делали. Заказали новый цилиндр немцам … К началу войны он так и не поступил. Готовый к отправке цилиндр пролежал у них без дела всю войну. После войны мы его нашли. Немцам он оказался ненужным. И пришлось наш треснувший цилиндр много раз сваривать, заваривать. Обошлись, конечно».

Поскольку позднее (11 февраля 1940 г. и 10 января 1941 г.) мы заключили с немцами ещё два торговых соглашения, то я дам баланс поставок и по кредиту и по всем этим соглашениям вместе.

СССР на 22 июня 1941 г. поставил в Германию сырья на сумму 637,9 млн. марок, а Германия в СССР поставила оборудования на общую сумму 409,1 млн. марок, в том числе на 81,5 млн. военных заказов.

Однако и в этом балансе не всё просто. Посмотрите на этот документ, который наверняка в Литве стараются забыть:

Чтобы понять, что написано в этом протоколе, следует вспомнить, что в 1920 г. Польша отобрала у Литвы часть территории вместе с её нынешней столицей Вильнюсом. После поражения Польши в 1939 г., согласно секретному протоколу к Пакту о ненападении между СССР и Германией, к СССР отошла часть территории Польши – бывшей территории Литвы вместе с Вильнюсом, – но часть осталась у немцев. СССР в октябре 1939 г. подарил тогда ещё буржуазной и не входящей в состав СССР Литве свою часть литовской территории (что привело, кстати, к объявлению войны СССР польским правительством в эмиграции).

А когда Литва вступила в СССР, то на Правительстве СССР оказалась ответственность и за литовских граждан, находящихся на той территории Литвы, что в 1920 г. была оккупирована Польшей, а в 1939 г. – Германией. И Сталин купил у Германии для Литвы эту территорию за 31,5 млн. немецких марок.

То есть, эту сумму надо добавить в баланс торговых отношений между СССР и Германией. Кроме этого, из данного протокола следует, что дисбаланс в торговле устранялся платой золотом, т. е. за превышение поставок сырья над поставками оборудования Германия платила СССР поставками золота.

(Надо думать, что золото это было чешским. В своём военном напряжении к сентябрю 1938 г. Германия практически исчерпала свой золотой запас до остатка в 70 млн. марок. Когда немцы по мюнхенскому сговору отобрали у Чехословакии Судетскую область, то предусмотрительные чехи отправили свой золотой запас в Лондон, а когда в начале 1939 г. немцы захватили всю Чехословакию, то чешское правительство переехало в эмиграцию тоже в Лондон, поближе к золоту. Но идиллия длилась недолго, Чемберлен сразу же передал своему любимцу Гитлеру золото чехов на сумму в 130 млн. рейхсмарок).

Кредитное и торговое соглашение с Германией дало СССР возможность провести подготовку к войне с немцами руками самих немцев. Шла эта подготовка по нескольким направлениям.

Как вспоминал нарком авиапромышленности А. И. Шахурин, накануне войны было решено сдвоить стратегические заводы СССР. Имелось в виду, что если в западных районах СССР был завод, производящий что-либо для обороны (моторы, резину, сплавы и т. д.), то такой же завод надо было иметь и на востоке СССР, чтобы в случае потери завода на западе не остановить производство оружия. Строительство этих заводов, разумеется, увеличивало производство оружия, боеприпасов и боевой техники. Шли двумя путями: строили на востоке заводы на новом месте или перестраивали заводы, выпускавшие до этого мирную продукцию.

Для строительства этих дублёров требовался большой станочный парк. И немцы эти станки нам поставляли, более того, если судить по списку к кредитному договору, они поставляли станки для производства станков. И в том, что наша промышленность смогла, к изумлению всего мира, эвакуироваться на восток СССР и там произвести оружия и боевой техники больше, чем Германия, есть существенная доля поставок оборудования из Германии.

Второе, в чём помогла Германия СССР накануне войны – это в совершенствовании оружия.

Дело в том, что инженерная база СССР была очень слаба, как в конструкторском, так и в технологическом плане – в умении воплотить чертежи в металл так, чтобы замысел конструктора осуществился, и машина не развалилась сразу после выхода с завода.

Пока Гитлер не пришёл к власти в Германии, немецкие конструктора напрямую учили наших – под их руководством создавались чертежи первого советского тяжёлого танка, они возглавляли артиллерийские КБ. Самостоятельные работы у нас получались плохо. Скажем, из 40 типов авиадвигателей, спроектированных советскими конструкторами к 1930 г., ни один нельзя было поставить на самолёт. Или уже в 1940 г. из 115 первых серийных танков Т-34, 92 сломались через 3 месяца. Миноносец собственной конструкции переломился и затонул в Баренцевом море ещё до войны. Усиление корпусов миноносцев не сильно помогло. Уже во время войны, в мае 1942 г. у миноносца «Громкий» на волне отломился нос, но его спасли. А в октябре у миноносца «Сокрушительный» отломилась корма и он погиб с частью экипажа. Ужасаться тут особо нечего, к сожалению, это естественный процесс становления молодых инженерных и рабочих кадров в стране.

Решался этот вопрос тем, что СССР широко практиковал закупки лицензий на производство боевой техники за рубежом. На внедрении в производство образцов импортной техники и технологии, учились советские конструкторы и технологи. Массовые лёгкие танки начала войны Т-26 и БТ-7 были английской и американской конструкцией. Авиадвигатели также были модификацией лицензионных. Тем не менее к началу войны наше отставание по отношению к немцам было огромным, к примеру, по качеству истребителей мы догнали их только в 1944 г. Провальным было положение с радиосвязью, с оптическими приборами.

У нас многие конструкторы оружия и боевой техники написали мемуары, из которых следует, что всё хорошее, что они изобрели и сконструировали, а такого действительно было очень много, было результатом исключительно их собственного ума. Но ведь это не так!

Чего мы добиваемся таким, порой наивным, хвастовством? Ведь любая ложь дезориентирует. И сегодня обыватель равнодушно смотрит, как разрушаются наши славные КБ, как инженеры и конструкторы теряют квалификацию, торгуя турецким и китайским барахлом. Дескать, ничего, надо будет – мы сможем, как в войну. Ни хрена мы не сможем! Потребуются годы и годы, чтобы восстановить инженерный и рабочий потенциал страны.

А тогда, в счёт немецкого кредита немцы уже к 1 августа 1940 г. поставили в СССР оружия и военной техники на 44,9 млн. марок, в том числе: самолёты «Хейнкель Хе-100», «Мессершмитт-109», «Мессершмитт-110», «Юнкерс Ю-88», «Дорнье До-215», «Бюккер Бю-131», «Бю-133», «Фокке-Вульф», авиационное оборудование, в том числе прицелы, высотомеры, радиостанции, насосы, моторы, 2 комплекта тяжёлых полевых гаубиц калибра 211-мм, батарею 105-мм зенитных пушек, средний танк «Т-III», 3 полугусеничных тягача, крейсер «Лютцов», различные виды стрелкового оружия и боеприпасы, приборы управления огнём и т. д.

Сегодняшние историки если и вспоминают об этой технике, то исключительно, как об образцах, купленных из любопытства. Надо думать, что этому способствуют мемуары. Так, к примеру, и нарком авиапромышленности А. И. Шахурин, и его заместитель и авиаконструктор А. С. Яковлев дружно убеждают читателей, что закупленные ими образцы немецкой авиационной техники советским конструкторам ну никак не пригодились. А вот немецкий генерал Б. Мюллер-Гиллебраид в книге «Сухопутная армия Германии (1933—1945)» пишет (выделено мною): «Германия должна была незамедлительно обеспечить ответные поставки. Для того чтобы они в стоимостном выражении быстро достигли большой суммы, Советскому Союзу предлагалась по возможности готовая продукция. Так, в счёт ответных поставок были переданы находившийся на оснащении тяжёлый крейсер „Лютцов“, корабельное вооружение, образцы тяжёлой артиллерийской техники и танков, а также важные лицензии. 30 марта 1940 г. Гитлер отдал распоряжение о предпочтительном осуществлении этих поставок, к чему, однако, отдельные виды вооружённых сил ввиду испытываемых ими трудностей в области вооружений приступили без должной энергии». (Видимо чувствовали, что до добра эти поставки не доведут).

Следовательно, у немцев закупались лицензии, т. е. чертежи и технология изготовления, а уже к ним образцы.

В этом плане мне хотелось бы обратить внимание читателей на историю создания советского самолёта Пе-2. Его назначение – фронтовой пикирующий бомбардировщик. В ходе войны этих самолётов было построено почти 12,5 тыс. (Для сравнения – немецких фронтовых пикирующих бомбардировщиков Ю-87 было построено всего около 5 тыс.).

Я давно обратил внимание на такую деталь: в начале войны Пе-2 обстреливали свои зенитчики и пропускали немецкие. Причина в том, что он чрезвычайно похож на немецкий самолёт «Мессершмитт-110» (Ме-110). Расспрашивал специалистов, связанных с авиастроением, но они упорно держатся общепринятой версии – советский конструктор В. М. Петляков создал этот самолёт лично и абсолютно самостоятельно.

Однако авторы, рассказывающие о создании этого самолёта, дают столько взаимоисключающих деталей, что все эти истории вправе претендовать на звание легенд. И вот почему.

Схема создания любого самолёта такова. Сначала у конструктора возникает замысел, который в виде эскиза утверждается заказчиком – ВВС. Конструктору (конструкторскому бюро) дают деньги и он делает чертежи, по которым строят один или несколько опытных самолётов. На этих самолётах начинают летать лётчики-испытатели и в ходе испытательных полётов вскрываются все недостатки. Самолёты переделываются до тех пор, пока испытания не заканчиваются актом, на основе которого заказчик принимает решение: запустить самолёт в серийное производство и вооружить им ВВС или отказаться. После этого конструктор делает рабочие чертежи и строит эталонный самолёт, который вместе с чертежами передаётся на завод-изготовитель этого самолёта. После чего начинается серийное производство.

Так вот, по некоторым легендам (историки В. Б. Шавров, В. Котельников, О. Лейко) 10 мая 1940 г. Петлякову дали приказ и он сразу начал выдавать рабочие чертежи Пе-2 на завод-изготовитель, не строя опытных самолётов и не проводя их испытаний. По другим легендам (историки К. Косминков, Д. Гринюк), опытные самолёты всё же были построены и испытаны в сентябре 1940 г. т. е. спустя 2 месяца после того, как Петляков в июне 1940 г. передал все рабочие чертежи на завод. А зачем эти испытания, если Пе-2 уже начали серийно строить?

Фронтовой пикирующий бомбардировщик Пе-2

Если мы возьмём наиболее фундаментальный труд «История конструкций самолётов в СССР» В. Б. Шаврова, то схема создания самолёта Пе-2 выглядит так.

В 1938 г. Петляков работал в КБ в тюрьме. Обычно козлам объясняют, что он вместе с конструктором Туполевым и многими другими сел в тюрьму, так как Сталин и Берия были садистами и очень любили сажать в тюрьму цвет советской интеллигенции. Но есть и другая, малоизвестная версия.

Из-за неспособности отечественных конструкторов обеспечить ВВС современными машинами, Туполеву было поручено закупить в США лицензии на самолёты, наиболее перспективные для строительства в СССР. Туполев собрал компанию в 60 человек конструкторов и уехал в США на несколько месяцев. Из этого бизнестура они привезли 3 лицензии на самолёты, чертежи на которые американцы выдали в дюймах. Чтобы построить эти самолёты из отечественных материалов, размеры которых даются в миллиметрах, требовалось произвести перерасчёт всей конструкции самолёта в объёмах, равноценных проектированию нового самолёта. В результате, эту гигантскую работу смогли сделать, только для одной лицензии – на транспортный самолёт И. Сикорского ДС-3 (Ли-2). Для этого было выключено из плановой работы КБ авиаконструктора Мясищева. То есть, Туполев огромные государственные деньги выбросил псу под хвост, но из поездки в США вся делегация вернулась загружённая американским барахлом – от костюмов до бытовых холодильников. После этого, с 1938 г. все аваиабарахольщики продолжили свою конструкторскую работу в тюрьме.

В тюрьме Петляков руководил КБ-29 в Спецтехотделе, сокращённо СТО. Поэтому порученный ему для конструирования самолёт назывался «100». Поручили ему в начале 1939 г. разработать проект высотного одноместного истребителя ВИ-100 с двумя моторами. К апрелю 1940 г. он представил на испытания два опытных экземпляра высотного истребителя ВИ-100, но они уже были двухместными истребителями с длинной, как у Ме-110 кабиной и такими же, как и у Ме-110, размерами, моторами и особенностями.

Испытания этого «совершенно нового» истребителя, начатые в апреле 1940 г., закончились 10 мая этого же года приказом выдавать на завод рабочие чертежи трёхместного фронтового пикирующего бомбардировщика, а с 23 июня Пе-2 начал строиться серийно!

Чтобы оценить скорость «испытаний» и строительства Пе-2 сравним их со временем испытания другого советского фронтового пикирующего бомбардировщика Ар-2. Это была переделка серийного, строившегося с 1936 г. самолёта СБ, на котором слегка изменили размеры и добавили тормоза-решётки. Невелики вроде изменения, но на них ушёл год, прежде чем в 1940 г. этот самолёт пошёл в серию.

А вот проектирование действительно оригинального бомбардировщика. За 2 месяца до того, как Петлякову дали задание «переделать истребитель 100» в бомбардировщик Пе-2, его шеф и руководитель А. Н. Туполев, также сидящий на тот момент в той же тюряге, получил задание создать двухмоторный пикирующий трёхместный бомбардировщик, который впоследствии стал известен как Ту-2. Туполев приступил к работе 1 марта 1940 г., опытный экземпляр был построен к 3 октября этого же года, начались его наземные, а с 29 января 1941 г. – лётные испытания, которые длились до мая. Шавров пишет, что «это был лучший в мире фронтовой бомбардировщик». (Который, правда, никогда не видал фронта). Несмотря на столь успешные результаты испытания, в серию самолёт не был запущен, а по результатам испытания к 18 мая 1941 г. построили ещё два, уже видоизменённых четырёхместных экземпляра. Эти опытные самолёты испытывались все первое лето войны и строить их серийно начали лишь в сентябре 1941 г.

Итак, от постройки опытного экземпляра собственно фронтового бомбардировщика до его серийного строительства прошло 11 предвоенных и военных месяцев, из которых 7 месяцев заняли лётные испытания. А у Петлякова на испытания истребителя «100» затрачено около месяца, а бомбардировщик Пе-2 отдан на завод совершенно без испытаний!

В. Б. Шавров пишет о Пе-2: «опытного экземпляра не строили, настолько хорошо зарекомендовал себя самолёт „100“, – но дальше об истребителе «100» – полного отчёта по испытаниям нет». А откуда же тогда известно, что двухместный истребитель «100» превратившийся в трёхместный бомбардировщик за месяц полётов «хорошо себя зарекомендовал?»

Отчёта об испытаниях самолёта «100» возможно нет потому, что, как пишут В. Котельников и О. Лейко в книге «Пикирующий бомбардировщик Пе-2»:

Это называется «хорошо себя зарекомендовал»? И такой самолёт запустили в серию?? Нет, история создания Пе-2 это, конечно, очень высокохудожественное произведение!

Думаю, что всё было проще и по-другому.

Наверное Петляков действительно получил задание спроектировать высотный одноместный истребитель в начале 1939 г. Но осенью СССР купил лицензию на Ме-110, и Петлякову поручили взять его за основу своей «сотки». А поскольку испытания «сотки» были трагическими, то их прекратили, приказали взять немецкие чертежи, скопировать их по советским стандартам и передать в производство. Поэтому КБ Петлякова и сделало их за полтора месяца, а к этому времени прибыли и сами Ме-110, которые послужили эталоном, пока на заводах не изготовили собственно Пе-2, как эталон.

По-другому трудно объяснить невероятные превращения одноместного истребителя в трёхместный бомбардировщик.

Вы скажете, что и Ме-110 тоже ведь был истребителем и так вот просто взять и без испытаний отдать на завод чертежи на него, как на бомбардировщик, тоже нельзя. Да, во всей советской литературе Ме-110 фигурирует только как дальний истребитель и таким он у немцев и был, поскольку у них хватало пикирующих бомбардировщиков (кроме Ю-87, пикировали и Хе-111, и Ю-88). Но в альбоме «Самолёты Германии», выпущенном в 1941 г. с тем, чтоб «обеспечить нашим доблестным сталинским соколам и героическим бойцам ПВО Красной Армии распознавание и уничтожение фашистских стервятников» на листах «Истребитель Мессершмитт Ме-110» есть примечание: «Самолёт может быть использован как скоростной бомбардировщик, штурмовик и дальний разведчик при наличии экипажа из 3 человек».

То есть, немцы создавали Ме-110 не только, как истребитель, но и в варианте бомбардировщика, просто этот вариант им не потребовался. Но зато он нам оказался очень кстати.

(Закупал лицензии на самолёты в Германии замнаркома авиаконструктор Яковлев. Интересно, что в своих мемуарах он несколько раз даёт список купленных им у немцев самолётов, но всякий раз забывает упомянуть Ме-110).

Возможно, я и не прав с Пе-2, возможно, историки что-то скрывают, но несомненно одно: накануне войны СССР закупал у Германии образцы боевой техники и лицензии на неё не для того, чтобы складывать их в архивы и музеи. Но и это не всё.

В 1930 г. наши артиллерийские конструкторы получили задание создать 100-мм зенитную пушку. К 1933 г. её впервые выкатили на полигон, а потом начались доделки-переделки, доделки-переделки, пока эта пушка в более или менее порядочном виде не предстала в 1940 г. на сравнительных испытаниях вместе с немецкой 105-мм зенитной пушкой, закупленной по кредитно-торговому соглашению с Германией.

А. Широкород в журнале «Техника и вооружение» № 8/98 пишет об этом так:

Думаю, что дело здесь не в интригах. Во-первых, 105-мм пушка предназначена для отражения массированных налётов стратегических бомбардировщиков на стационарные объекты, т. е. для стрельбы на очень большие высоты и дальности. Авиации для таких налётов у немцев не было, они совершали их, в случае необходимости, фронтовыми бомбардировщиками. Наша 85-мм зенитная пушка уступая 105-мм зенитной пушке немцев по весу снаряда и незначительно по дальности и потолку, значительно превосходила немецкую пушку по манёвренности. Если немецкая 105-мм зенитная пушка в походном положении весила 14,6 т, то наша 85-мм всего 4,6 т и из походного в боевое положение переводилась всего за 1,2 минуты. Её можно было использовать как для защиты стационарных объектов, где она была достаточно эффективна, так и для защиты войск, а немецкую 105-мм зенитку в полевых условиях использовать было нельзя – слишком тяжела.

Так вот, упомянутый завод им. Калинина изо всех сил пытался снабдить РККА 85-мм зенитной пушкой, и на освоении им и 100-мм пушки Правительству, видимо, не было смысла настаивать. И эта пушка, и немецкая 105-мм нужны были в небольших количествах, а 85-мм не хватало очень сильно.

85-мм зенитная пушка образца 1939 г.

(Кстати, об истории создания 85-мм зенитной пушки. В 1930 г. СССР заказал немецкой фирме «Рейнметалл» спроектировать 76-мм зенитную пушку. Та через год прислала образцы и техдокументацию. И до 1939 г. эта пушка выпускалась нашими заводами, как «76-мм зенитная пушка образца 1931 г.». А в 1937 г. её начали модернизировать – поставили ствол калибра 85-мм и усилили. Получилась «85-мм зенитная пушка образца 1939 г.». Её завод им. Калинина и выпускал, сумев до 22 июня 1941 г. изготовить 2630 шт.).

85-мм зенитных орудий не хватало настолько, что мы, похоже, закупали у немцев их 88-мм зенитные орудия не как образцы, а сериями. Это следует из мемуаров Э. Манштейна «Утерянные победы». Описывая бои начала войны, он восклицает: «Среди трофеев находились две интересные вещи. Одна из них – новенькая батарея немецких 88-мм зенитных орудий образца 1941 г.!»

Чтобы понять, почему Манштейн поставил восклицательный знак, нужно учесть, что самые совершенные 88-мм зенитные пушки образца 1941 г. немцы сначала поставляли в Африку генералу Роммелю, а в войска Восточного фронта эти пушки впервые попали только в 1942 г. А тут Манштейн увидел, что первоочередные поставки, оказывается, велись не только Роммелю, но и в СССР!

Возможно мы для Армии закупали и большое количество 105-мм пушек, поэтому и не стали давать их осваивать заводу им. Калинина, надеясь на поставки их из Германии.

Конечно оно дало им сырьё, но, как я уже писал, сырьё они получили бы и без СССР, через союзников. Правда, скажете вы, и за то сырьё немцы так же обязаны были бы платить. Правильно, но, во-первых, это были их союзники, во-вторых, они своим союзникам в оплату за сырьё поставляли не немецкую боевую технику, а, в основном, трофейную – польскую, французскую и т. д. (А финнам, надо сказать, даже нашу.)

Но в СССР они по кредитно-торговому соглашению поставляли исключительно продукцию немецких рабочих, немецких заводов, и это не могло не ослаблять их накануне войны с нами.

Напомню, что благодаря своим сионистским союзникам Гитлер начал Вторую мировую войну значительно раньше, чем планировал. Отобрать Судеты у чехов он хотел только в 1942 г., построить военно-морской флот намечал в 1944 г.

А фактически вынужден был начать войну в 1939 г., не перевооружив до конца армию. У немцев были очень хорошее оружие и техника, но их не хватало. И остановиться немцы не могли, война шла, вооружались все страны и немцы обязаны были спешить чтобы не дать противникам это сделать.

А ведь немецкие заводы – особенно металлургические, литейные, металлообрабатывающие – «не резиновые», они не могут работать более чем 24 часа в сутки. И если на них делают коробки скоростей для станков, поставляемых в СССР, то значит нельзя на том же оборудовании и теми же рабочими сделать коробку перемены передач для танка. И если эти рабочие собирают мостовой кран для СССР, то значит они не могут собрать танк. И если металлургические заводы Круппа поставляют броню и качественную сталь для строительства переданного в СССР тяжёлого крейсера «Лютцов», то они не могут поставить сталь, для строительства, примерно, 1500 средних танков.

В тот момент, когда мы взяли у немцев кредит, положение с рабочей силой в Германии было очень тяжёлым. Упомянутый мною Мюллер-Гиллебранд писал:

Что стоило немцам кредитно-торговое соглашение с СССР можно оценить на примере состояния их танковых войск накануне войны.

По замыслу немцев, основой танковых войск должны были стать средние танки (Т-III и Т-IV) весом около 20 т. Их начали проектировать в 1936 г. Кроме того, в каждый танковой дивизии предполагалось иметь около 20 сверхтяжёлых танков для прорыва очень сильной обороны противника, так называемых «штурмовых танков». Проектировать такие танки начали в 1938 г., а окончательно с их концепцией определились в мае 1941 г. Таким танком стал танк Т-IV «Тигр».

Разведку и прикрытие флангов в каждой дивизии должны были осуществлять лёгкие танки Т-II.

Но немцы были профессионалы войны, они понимали, что танковые войска – это не танки, а люди. И для обучения этих людей был создан очень лёгкий, дешёвый вооружённый только пулемётами танк Т-I. С него и начались танковые войска Германии. Т-I построили 1500 шт. и в 1937 г. прекратили выпуск. С этого времени начинается производство только основных танков, хотя две роты Т-I успели повоевать в Испании.

Но война началась для немцев так быстро, что основных танков им просто не хватило, и они начали войну по существу своими учебными танками. В ходе войны в Польше и во Франции выяснилась слабая эффективность лёгких танков, даже чешского производства. (Чехи в 1946 г. победили на конкурсе в Перу американский танк М-3 «Генерал Стюарт» и продали перуанцам 24 лёгких танка образца 1938 г. своего производства).

Началось ускоренное перевооружение немецкой армии средними танками, ускорение работ по созданию «Тигра». Но к началу войны с СССР немцы всё равно перевооружиться не успели.

В их танковых дивизиях, напавших на нас 22 июня 1941 г., было 3582 танка и САУ, из них всего 1884 средних и командирских танка и САУ. А 1698 – лёгкие танки и даже 180 танков Т-I. (Пять танковых дивизий были вооружены исключительно лёгкими танками).

В результате очень малой эффективности применения лёгких танков на Восточном фронте, немцы с 1942 г. начали просто убирать их с фронта в тыл и в мае этого же года полностью прекратили производство всех лёгких танков, сосредоточившись только на средних и тяжёлых.

История не имеет сослагательного наклонения и тем не менее давайте оценим – смогли ли бы немцы перевооружить свои танковые войска полностью к 22 июня 1941 г., если бы не были вынуждены создавать технику и оборудование для СССР? Производившийся всю войну средний немецкий танк Т-IV стоил 103462 марки, для замены им всех 1698 лёгких танков в напавших на нас танковых дивизиях немцев, требовалось квалифицированного рабочего труда в промышленности Германии примерно на 176 млн. марок.

Начиная с 1942 г. и за всю войну немцы построили 1350 тяжёлых танков «Тигр-1». Стоил он 250 800 марок, т. е. на сумму примерно 339 млн. марок.

Таким образом, если бы Германия не поставила в СССР высокоточное оборудование на 409 млн. марок, (произвела она его больше) то (чисто теоретически) она к 22 июня 1941 г. могла бы не только закончить перевооружение всех своих танковых дивизий, напавших на СССР, средними танками, но и произвести более 900 тяжёлых танков «Тигр-1».

Повторюсь – всё это, кончено, из области «бабушка надвое сказала», но всё же такой расчёт даёт возможность оценить, что стоило Германии кредитно-торговое соглашение с СССР.

Напомню, что кредит у других стран уместен только в случаях, когда необходима срочная помощь иностранных рабочих и инженеров своим. Если бы перед войной СССР сумел взять кредит у своих предполагаемых союзников по будущей войне – у Англии или США, – то и это уже было бы подвигом. Но взять перед войной кредит у совершенно очевидного противника – это невероятно!

Ю. И. МУХИН

Кабинетные военные стратеги СССР и убогость их представлений о будущей войне. Пренебрежение главной технической причиной поражения РККА в начале войны – радиосвязью. Непонимание тактики будущего боя и пренебрежение к продуманному оснащению рядового бойца – пехотинца, танкиста, лётчика, артиллериста. Убогость танковых корпусов РККА, задуманных Тухачевским. Причины победы СССР в войне.

Товарищ Мухин,

я внимательно прочёл Вашу статью «Проба на подлость» и считаю, что знание истинной истории нашей страны очень важно для созидания лучшего будущего. Сразу замечу, что в главном я с Вами согласен: Сталин великий государственник, внёсший огромный вклад в строительство Советского Союза и в победу над фашистской Германией. Однако согласиться со всем, что делалось перед войной в военно-политической области, я не могу и, прежде всего, это касается отношения к кадрам нашей армии.

Как патриот и офицер Советской Армии, отдавший десятилетия оборонной науке, я хочу вступиться за честь выдающихся полководцев Красной Армии (КА), оболганных, оклеветанных, уничтоженных вражескими спецслужбами нашими же руками.

Всё что произошло в 1937—1938 гг. не укладывается в голове, и нет ответа на естественный вопрос: как могли люди, которые защищали и отстояли советскую власть, через 15—20 лет стать её врагами? Логичнее предположить, что имела место спецоперация по уничтожению руководящих кадров КА путём оговора и последующего «форсированного» дознания. В последнее входило и длительное лишение сна, и помещение политических в камеры к уголовникам, которые за обещанные поблажки превращали жизнь арестованного в ад, угрозы пыток детей, жён или родителей подследственных, что эффективно действовало на самых мужественных людей. Именно поэтому они кончали с собой, пытаясь спасти своих близких, когда понимали, что ничего нельзя доказать следователям, нацеленным не на поиски истины, а на достижение нужного начальству результата.

Я хочу обратить Ваше внимание на тот факт, что после смерти представителей ленинской гвардии – Дзержинского и Менжинского – на посту руководителей НКВД-МВД-МГБ были такие деятели как Ягода, Ежов, снятые со своих постов Сталиным за необоснованные репрессии, и Берия, Меркулов, Абакумов, арестованные уже после смерти Сталина. Случайно ли, что организаторы борьбы с «врагами народа» сами оказались истинными врагами советского народа? Подумайте над этим тов. Мухин.

Примечательно, что демпресса поливала и поливает грязью Ленина, Свердлова, Сталина, обвиняя их в организации террора, но очень мало, а сейчас и вовсе прекратила обличение Берии. Причина в том, что сейчас опубликованы мемуары Аденауэра и Брандта, по истечении оговорённого авторами времени, из которых документально следует, что Берия вёл переговоры с руководителями Западной Германии о выводе советских войск из ГДР, о предоставлении «свободы» Прибалтике, Украине, Средней Азии, о ликвидации Варшавского договора, о введении частной собственности на заводы и банки в нашей стране. Да как же могут ругать демократы своего единомышленника, за пытки и убийства коммунистов и командиров КА, – какая мелочь!

Вернёмся к результатам «работы» Ягоды, Ежова, Берии. Вы пишете, что «в 1941 г., когда КА освободилась от «верных ленинцев», такого бардака (как в боях у озера Хасан – С.Б.) уже не было. Он повторился сегодня в Чечне».

Но это же неверно! Известно, что в 1941 г. КА имела преимущество перед немцами по численности и вооружениям, но наступление вермахта застало её врасплох: самолёты, скученные на нескольких аэродромах (на большей части затеяли ремонт), не могли взлететь и тысячами(!) уничтожались на земле, танки без горючего и пушки без снарядов остались в парках, красноармейцы оказались в казармах или лагерях, а командиры в отпусках. В результате приграничное сражение было проиграно и миллионы (!) бойцов КА погибли или попали в плен. Сталин приказал расстрелять руководство западных округов за такой разгром.

Спрашивается, могло ли случится такое, если бы в строю остались такие военачальники как Тухачевский, Блюхер, Егоров, Уборевич, Якир? Кто знаком с деятельностью этих полководцев, знает, что для них была характерна продуманность планов, неординарные решения, инициативные действия, определяемые только военной необходимостью, а не мнением вышестоящего лица. Они никогда не боялись брать ответственность за свои поступки.

Вы упрекаете Блюхера в том, что он хотел призвать не 6, а 12 возрастов, чтобы увеличить резерв КА, что он вёл военные действия не так, как считал нужным Ворошилов, которого Вы привлекаете здесь как военного эксперта. Ворошилова, который, будучи наркомом обороны, бездарно провёл Финскую кампанию, за что был снят Сталиным со своего поста, который в 1941 г. был назначен главкомом северо-западного направления, получив в своё распоряжение мощную армейскую группировку, флот и военно-морские крепости и отступил аж до Ленинграда, хотя обещал воевать малой кровью на чужой территории, и оттуда был снят Сталиным из-за явной угрозы сдачи того города. Больше его Сталин до руководства войсками не допускал. Так что военные советы Ворошилова надо воспринимать со знаком минус.

Не лучше воевали и Тимошенко с Будённым, которых Сталин назначил, а затем последовательно снял с постов главкомов и командующих фронтами, которые всю войну потом что-то инспектировали, кого-то представляли. Третий маршал Кулик, тот самый, который закрыл работы по реактивной артиллерии, проводившиеся по инициативе и при постоянной поддержке Тухачевского, запретил производство «Катюш» и отправил в тюрьму разработчиков этого оружия, на войне проявил себя столь скверно, что был разжалован Сталиным за полную профнепригодность.

Так что на поверку оказалось, что воевать с немцами труднее, чем заседать в трибуналах и подписывать расстрельные списки полководцев КА.

Именно немцы подбрасывали нашим «органам» клевету и подлоги и те верили фашистам, а не героям КА, коммунистам. Вы, тов. Мухин, пишете, что комкора Примакова подкосили документы, которые «Гитлер продал НКВД». Чудовищно: поверить Гитлеру! И это после публичного разоблачения его фальшивки о поджоге рейхстага, сделанного Димитровым на Лейпцигском процессе. Не мудрено, что Примаков понял: ничего не докажешь, они действуют по указанию врагов.