Сан Саныч вошел в квартиру, и Надежде ничего не оставалось, как последовать за ним.

Пес сидел в углу, занимая половину прихожей, и ритмично шлепал по полу большим лохматым хвостом. Его обаятельная лобастая морда выражала симпатию и приязнь.

– Вот, Арчи, знакомься, – с энтузиазмом проговорил Сан Саныч, – это Надя, она будет здесь жить.

Сенбернар внимательно посмотрел на Надежду, разинул пасть, напоминающую размерами багажник автомобиля, и радостно улыбнулся. Во всяком случае, выражение его морды было как нельзя более похоже на искреннюю приветливую улыбку.

«Очень приятно, – казалось, говорил он, друзья Сан Саныча – это мои друзья!»

– А он славный, – удивленно и немного нерешительно проговорила Надежда. В глубине души она считала, что этот пес вряд ли ей понравится.

В ответ на ее слова Арчи пару раз стукнулхвостом по паркету, встал и приблизился к новой хозяйке.

Хотя Надежде очень хотелось спрятаться за широкую спину мужа, она взяла себя в руки и осталась на месте.

Арчи, стуча по паркету когтями, подошел к ней и ткнулся мордой. Прикосновение было очень деликатным, однако ей с трудом удалось удержаться на ногах.

– Он знакомится, – прошептал Сан Саныч, запоминает твой запах!

– А по-моему, он использует меня вместо носового платка, – с легким недовольством отозвалась Надежда.

Действительно, Арчи тщательно вытер об нее свою вечно слюнявую пасть.

– Арчи, как не стыдно! – укорил его Сан Саныч. – Что за неаккуратная собака!

Сенбернар виновато опустил голову, и при этом прямо перед его носом оказалась плетеная переноска, из которой непрерывно доносилось угрожающее шипение Бейсика.

Пес вопросительно взглянул на хозяина. В его взгляде явственно читалось:

«А это что за мелкая неприятность?»

Сан Саныч, который больше всего боялся именно этого момента, с тяжелым вздохом проговорил:

– Арчи, это Бейсик. Он тоже будет здесь жить.

Не обижай его, пожалуйста!

Арчи тяжело вздохнул и попятился. Он покосился на хозяина с немым укором, как бы говоря:

«Конечно, от тебя я готов принять что угодно, но неужели ты не мог пощадить мои чувства?

Ну, ладно, допустим, я послушаюсь тебя и не буду его обижать, но он-то сам что думает по этому поводу?»

Бейсик, который внутри своей плетеной тюрьмы только голосом мог выразить всю глубину своего возмущения, перешел от шипения к высокому, угрожающему подвыванию.

– Не знаю, Саша, как мы сможем их познакомить, – озабоченно проговорила Надежда, убирая переноску за спину.

Сан Саныч, оптимистичный, как большинство мужчин, пожал плечами и сказал:

– Арчи, кажется, не против знакомства…

– Арчи, может быть, и не против, – с сомнением протянула Надежда, – а вот Бейсик… не представляю, как выпустить его из клетки!

– Ну, пойдем в комнату, там его и выпустим, Сан Саныч взял переноску в руки и строго посмотрел на сенбернара:

– Арчи, место!

Пес послушно улегся на полу, положил лобастую голову на лапы и проводил хозяев грустным взглядом, в котором читалось все, что он о них думает.

Удалившись от сенбернара на безопасное расстояние, Сан Саныч поставил плетеную клетку на пол и осторожно открыл дверцу.

Бейсик, который немного притих, потеряв пса из виду, осторожно выбрался наружу и бросил по сторонам заинтересованный взгляд. В любое другое время он, конечно, начал бы с ознакомления с новой квартирой, но сейчас у него было куда более важное дело. Прижавшись к полу и нервно поводя кончиком хвоста из стороны в сторону, он медленно двинулся в сторону прихожей. При этом шерсть у него встала дыбом, что ему чрезвычайно шло, Бейсик стал похож на свою легендарную ангорскую бабушку.

Надежда невольно залюбовалась своим рыжим красавцем, но ее очень волновало, как пройдет его непосредственное знакомство с Арчибальдом. Она попыталась отговорить кота от путешествия в прихожую, предложив ему любимое угощение, – специальный кошачий витамин в форме маленькой рыбки. Бейсик покосился на рыбку, но не свернул с выбранного пути: все остальные интересы отступили сейчас на второй план.

– Саша, это плохо кончится! – испуганно проговорила Надежда. – Сделай же что-нибудь!

– Что я могу сделать… они должны сами разобраться! В конце концов, Арчи – очень добродушный пес, он ничего плохого не сделает Бейсику.

– Он-то не сделает, – прошептала Надежда, – а вот Бейсик…

Тем временем кот, двигаясь по-пластунски, бесшумно выскользнул в коридор. Несколько секунд в квартире царила тишина, и вдруг она взорвалась настоящей какофонией.

Из прихожей несся утробный кошачий вой, шипение, жалобный визг и неожиданно тонкий лай.

– Скорее! – вскрикнул Сан Саныч, схватившись за сердце. – Спасать! Спасать Бейсика, если он еще жив!

Он бросился в прихожую, и Надежда устремилась следом, хотя у нее было собственное мнение о том, кого им придется спасать.

Действительно, когда они выбежали в прихожую, их глазам представилась следующая сцена.

Бейсик, чередуя жуткий вой с угрожающим шипением, наступал на сенбернара, сгорбившись как верблюд и метя когтистой лапой в собачью морду. Арчибальд отступил в угол, что было непросто при его размерах, и пытался защитить свой нежный нос от острых кошачьих когтей.

– Кого ты собирался спасать? – насмешливо осведомилась Надежда. – По-моему, все обстоит в точности наоборот… если ты не хочешь, чтобы у твоего внука по возвращении был жуткий стресс, спасай Арчибальда!

– Бейсик! укоризненно воскликнул Сан Саныч и попытался схватить рыжего агрессора. Результатом этой попытки была огромная глубокая царапина на его руке.

Надежда поняла, что если она хочет спасти мужа от инвалидности и установить в квартире хотя бы временное перемирие, нужно взять инициативу в собственные руки.

Оглядевшись, она нашла плотное махровое полотенце, набросила его на Бейсика, схватила бешено сопротивляющегося кота и почти без серьезных телесных повреждений унесла его в дальнюю комнату. Там она его заперла, сурово сказав при этом:

– Посиди тут и подумай над своим поведением!

После чего она вернулась в прихожую, где застала Сан Саныча и Арчибальда, сидящих рядом на коврике с одинаковым обиженным и разочарованным видом. Этот вид определенно говорил:

«За что он нас, ведь мы хотели только хорошего!»

Надежда нашла йод и обработала боевые ранения своего мужа. Сенбернар свои царапины зализал самостоятельно.

Он некоторое время всхлипывал, как обиженный ребенок, вздрагивал всем телом и испуганно косился в ту сторону, куда исчез этот ужасный визжащий и царапающийся зверь.

Наутро Надежда проснулась очень рано, даже муж еще спал. Правда, он до полночи успокаивал кота, нашептывая ему всякие ласковые слова, пока Надежда, окончательно разозлившись, не пригрозила, что выгонит обоих из спальни.

Сан Саныч представил себе, что придется преодолевать препятствие в виде огромного сенбернара, который расположился в прихожей на своем матрасе, размером с хорошую двуспальную тахту, испугался и притих. Кот злобно поглядывал на Надежду и тоже молчал. Она отвернулась к стене и задремала.

Сейчас она тихонько встала и на цыпочках прокралась к двери. Кот приоткрыл один глаз, но Надежда показала ему кулак, и он тотчас сделал вид, что крепко спит.

Сенбернар Арчи лежал в прихожей на полу, перед ним валялся Вовкин старый ботинок, и в глазах у собаки была самая настоящая человеческая Тоска.

«Ишь как успел он к мальчишке привязаться за такое короткое время!» – поразилась Надежда и отважилась погладить Арчи по голове. Пышный хвост в ответ стукнул пару раз об пол.

– Ты не бойся, Вова вернется, – растроганно сказала Надежда, – а пока мы тут как-нибудь проживем.

Она оглянулась на дверь спальни и шепотом посоветовала Арчи быть с котом построже. Потом она подумала, что с ней сделает муж, если узнает, какие советы она дает огромному сенбернару, и поскорее удалилась в ванную.

В процессе приготовления завтрака Надежда все время раздражалась по пустякам. Нет, кухня у невестки была в полном порядке – отлично отремонтированная, вся забита дорогими бытовыми приборами. Но Надежду раздражала электрическая плита, которая долго разогревалась, а потом, после выключения, также долго оставалась горячей, так что омлет пересушился и даже чуть не сгорел. И кофеварка была какая-то чересчур навороченная, Надежда понятия не имела, как ей пользоваться, и решила сварить кофе в простой джезве, но обыскалась ее по всем шкафам. И во, обще в процессе готовки она хваталась то консервного ножа, то пряностей и сразу ничего не могла найти. Она утешала себя тем, что привыкнет, но сердце ныло при воспоминании о своей уютной квартирке, где все вещи на своих местах, и где новые занавески свисают красивыми складками, и пахнет родным домом, а не освежителем воздуха, как здесь.

Муж благородно взял на себя обязанность гулять с собакой, но Надежда чувствовала, что это не навсегда. Удержать Арчи за поводок Надежда не могла бы при всем желании, оставалась надежда, что пес привыкнет к ней и станет слушаться. Вообще-то он неагрессивный, утверждал Сан Саныч, но тон его был не слишком уверенный.

Пока они отсутствовали. Надежда скоренько накормила кота и заперла его в туалете. Кот шипел и пробовал от еды отказаться, но с Надеждой этот номер не прошел. Бейсику отлично было известно, что Надежда терпеть не может, если дети и животные капризничают во время еды. В таких случаях разговор у нее был короткий: не хочешь есть – вон из-за стола! Так что спокойно может хозяйка лишить завтрака, думал Бейсик, не станет она причитать над ним и уговаривать, как Сан Саныч. Поэтому хитрый котяра придал морде выражение глубочайшей муки, но съел весь свой корм без остатка.

Тут как раз подоспели двое с прогулки. Сан Саныч наскоро съел пересушенный омлет и умчался на работу, пообещав звонить и вернуться пораньше, а Надежда уселась на кухне выпить кофе, рассеянно наблюдая, как Арчи гоняет по кухне миску размером с таз, в котором на даче она замачивала белье. Кухня в этой трехкомнатной квартире была большая, куда там Надеждиной, так и то здоровенный пес еле поворачивался, и холодильник жалобно гудел, когда Арчи задевал его могучим боком.

Надежда только горестно качала головой, глядя на такое безобразие, и думала, что бывшие хозяева, очевидно, просто обалдели, когда увидели, что из симпатичного плюшевого щенка выросла такая махина. Конечно, это верх подлости, и мало у кого поднимется рука выгнать собаку, но все же как-то Арчи очутился на улице. Все-таки некоторые люди бывают ужасно безответственные!

Тут Надежда осознала, что мысленно брюзжит вовсе не из-за собаки. В общем, животное не виновато, и Надежда как-нибудь привыкнет к этим впечатляющим габаритам. Привыкнет она и к чужой квартире – что ж делать, надо так надо.

Настроение с утра портило то, что сегодня в шестнадцать часов двадцать минут прибывает поезд Санкт-Петербург – Зауральск. И в этом поезде едет неизвестная девица, которая вполне может быть родной дочерью ее мужа Сан Саныча. Осознав эту мысль, Надежда даже зажмурилась, так ей стало нехорошо. Она посидела немного с закрытыми глазами, стараясь успокоиться, потом тяжело вздохнула и решила не прятать голову под крыло и взглянуть наконец правде в глаза. В конце концов, ну что такого? Ну, приедет, поглядим на нее, посмотрим, что девушка из себя представляет. А может быть, у нее есть семья, муж, дети.

По возрасту вполне могут быть, ведь ей сейчас примерно лет двадцать семь… Жила же она как-то до этого, так с чего Надежда взяла, что сейчас должно что-то измениться?

Разумеется, был способ выяснить кое-какие подробности. Жена лучшего друга Сан Саныча Паши Соколова, ее тоже звали Надеждой. Так вот эта самая жена училась с ними в институте, только в другой группе. Но знала всех. И конечно, если что и было у ее мужа с этой самой Аней Твердолобовой или как ее там, то Пашиной жене об этом прекрасно известно. Стоит только завести разговор невзначай…

Но вот как раз этого-то Надежда Николаевна делать ни за что не станет. Еще не хватало – собственного мужа позорить! Хотя… ну какое ей, Надежде, в сущности дело до того, что было много лет назад? Но в сердце свербел и свербел неприятный червячок.

Тут Надежда осознала, что разговаривает вслух сама с собой, что кот ужасно орет из туалета, а сенбернар Арчи смотрит на нее в полном удивлении. Надежда решительно встала и приказала себе выбросить из головы все посторонние мысли и сосредоточиться на хозяйственных проблемах. Следовало разобрать вещи, провести воспитательную беседу с котом и срочно прикупить кое-что из продуктов, потому что запасов в холодильнике не было никаких.

Надежда перевела Арчи в гостиную, сунула ему туда игрушки и Вовкин ботинок, после чего выпустила кота и закрепила за ним спальню и коридор. Пока решили не сводить их вместе. Надежда опасалась, что кот, этот рыжий злодей, расцарапает несчастному Арчи всю морду, и тогда пес может не выдержать и просто перекусит его пополам.

– Обещай мне, что будешь вести себя прилично и не набрасываться на несчастного Арчи! – сказала она коту.

Бейсик негодующе фыркнул и отвернулся.

Когда через полтора часа, обливаясь потом, Надежда открыла дверь и плюхнула на пол в прихожей две здоровенные сумки, в квартире стояла относительная тишина. Ожидая самого худшего, Надежда заглянула в спальню, потом в гостиную.

Кот спокойно спал на кровати, Арчибальд же повалил стул из дорогого гарнитура и обгрызал его ножки.

«Пускай сами со своей мебелью разбираются!» – решила обозленная Надежда.

Время неумолимо бежало к четырем часам, и в это время раздался телефонный звонок.

– Это Надя? – спросил звонкий женский голос. – Здравствуйте, это Лиза, Лиза Самохвалова.

Я от Саши узнала, что вы дома, я ему на работу звонила. Понимаете, сегодня приезжает Танечка…

– Я знаю, – вставила Надежда.

– А я никак, ну просто никак не могу ее встретить, – извинялась Лиза, – понимаете, дочка родила, а у нее осложнения какие-то после родов…

– Надеюсь, ничего серьезного? – спросила Надежда.

– Сейчас уже лучше, вскоре обещали выписать, а малышку мы не отдали в больницу, сами знаете, какие там порядки, еще занесут ребенку инфекцию какую-нибудь…

– Понимаю…

– А у зятя руки дырявые, вчера чуть ребенка не уронил, – продолжала Лиза, – просто боюсь его одного с малышкой оставить! Так что вы уж сами… номер поезда знаете, вагон тоже…

– Но как я ее узнаю? – растерялась Надежда. Я же ее ни разу в жизни не видела…

– Да и я-то сама тоже последний раз лет пятнадцать назад с ними встречалась, – рассмеялась Лиза, – понятия не имею, как сейчас Татьяна выглядит. Аня-то светленькая была, волосы легкие, пушистые, как одуванчик… но это когда было…

Так что вы напишите просто плакатик, как в аэропорту: ищу, мол, Таню Белолобову…

«Белолобову! – пронеслось у Надежды в мозгу. – Как у матери фамилия, стало быть, не было у Ани никакого мужа…»

Она тут же рассердилась на себя и вежливо простилась с Лизой.

Поезд из Зауральска опоздал всего на двадцать пять минут, так что Надежда недолго маялась на вокзале. Как водится, нужный вагон оказался в самом конце поезда, и Надежда неслась вдоль платформы, опасаясь на бегу, как бы девушка не ушла, и тогда она ее ни за что не найдет. Мелькнула было мысль, что, может, это и к лучшему, но Надежда Николаевна тут же устыдилась, рассердилась на себя и еще больше забеспокоилась. Молодая женщина одна в чужом, незнакомом городе, да еще и со зрением проблемы всякое может случиться, и тогда она, Надежда, никогда себе этого не простит.

Вот и нужный вагон. Люди торопясь выходили на перрон, выносили вещи, кто-то обнимался, смеясь и причитая, кто-то передавал маленького ребенка с рук на руки…

Когда Надежда подошла к дверям вагона, намереваясь поговорить с проводницей, толпа немного схлынула и на ступеньках появилась молодая женщина в темных очках. Женщина была стройна и довольно высока ростом, волосы замотаны косынкой, так что непонятно, блондинкой была пассажирка или брюнеткой. Она чуть помедлила на ступеньках, оглядываясь по сторонам, но, видно, сзади напирали, так что девушка быстро шагнула на перрон и отступила в сторону, чтобы не быть сметенной очередной толпой встречающих. В их руки посыпались многочисленные чемоданы и баулы, потом передали престарелую бабушку, потом крепкий нестарый мужик буквально вывалился в объятия трех таких же крепких и нестарых теток. Все четверо были ужасно похожи. Тетки висли на мужике, плакали и кричали:

«Пашенька, Пашенька!», как будто мужик со старухой вернулись не из далекого Зауральска, а из какой-нибудь горячей точки.

За всей этой кутерьмой Надежда чуть было не упустила девицу в темных очках. Когда она, крутя головой, выбралась из толпы, стройный силуэт мелькнул довольно далеко.

– Таня! – закричала Надежда. – Таня Белолобова!

Девица остановилась как вкопанная, потом медленно повернула голову. Надежда подбежала, натыкаясь на встречающих и на ходу извиняясь.

– Ведь вы – Таня? – спросила она. – Я правильно угадала?

– Ну да, – ответила девушка, чуть помедлив, я Татьяна Белолобова.

– А вы, наверное, ждали, что вас Лизавета Ивановна встретит, Самохвалова? – тараторила Надежда.

– Ну да… – все также без улыбки ответила девушка.

– Так она не смогла, у нее дочка родила и там возникли сложности, а я жена Сан Саныча Лебедева, вы у нас жить будете…

– Очень приятно, – соизволила наконец улыбнуться девица и даже сняла очки.

Улыбка у нее была приятная, зубы ровные и белые, тут уж ничего не скажешь. Глаза у девушки оказались большими, темно-карими, ресницы длинные, брови тонкими дугами… Впрочем, возможно, все дело было в косметике. Надежда не успела рассмотреть. И никакой патологии в этих глазах Надежда не увидела – не слезились они, не моргала девица беспомощно, сняв темные очки, не было у нее на лице беззащитного выражения, какое бывает у сильно близоруких людей.

«Ну и что, – тут же одернула себя Надежда, – я же в конце концов не врач и не могу знать все симптомы… А может, у нее не близорукость и не дальнозоркость, а что-то более сложное… например проблемы с глазным дном или отслоение сетчатки».

Единственное, что заметила Надежда в глазах девушки, – это настороженность. Что ж, тоже можно понять – кругом все незнакомое. Однако могла бы и полюбезнее быть, а она вон снова очки свои напялила.

– Меня зовут Надежда Николаевна, – сухо сказала Надежда.

– А я – Таня, – ответила девица, подхватила нетяжелую дорожную сумку и устремилась к выходу с вокзала.

«Дикая какая-то, – подумала Надежда, – впрочем, может, они в Зауральске все такие…»

– Поедем на метро, – сказала она в спину девице, и та тут же повернула в сторону.

«А откуда она знает, что с той стороны удобнее всего войти в метро?» – задумалась Надежда.

– Вы раньше никогда не бывали в нашем городе? – начала она светскую беседу.

– Нет, – ответила Таня и замедлила шаг, – я правильно иду?

– Правильно… – слегка запыхавшись, подтвердила Надежда, – только немножко быстро…

Они помолчали, потом Надежда, чувствуя себя все более неловко, снова завела беседу:

– Что случилось с вашей мамой?

– Инсульт, – коротко ответила Татьяна, не вдаваясь в подробности.

– А вы в отпуске?

– Да, – так же коротко сказала Татьяна, но все же почувствовала, видно, что поведение ее выглядит не слишком любезным, поэтому остановилась и сказала гораздо мягче:

– Вы не беспокойтесь. Я ненадолго, недели на две, не больше.

– Лиза говорила, у вас проблемы со зрением? – продолжала настойчиво расспрашивать Надежда. – Нужна консультация? Я бы могла поспрашивать у знакомых врачей…

– Спасибо, у меня есть направление в глазной центр профессора Сидорова, – ответила Татьяна, на взгляд Надежды, слишком поспешно.

В метро они беседовали о пустяках, Татьяна оглядывалась по сторонам с любопытством.

– Вот ваше жилье, – сказала Надежда, входя в собственную квартиру, и тут же устремилась на балкон, чтобы полить цветы. Правда, по нынешней дождливой погоде это требовалось делать нечасто, но все же в некоторые ящики не попадала влага.

Надежда Николаевна разводила цветы дома только летом и только на балконе, по причине отвратительного характера своего кота Бейсика, который поедал все комнатные растения, кроме кактусов. Собственно, Надежда была больше чем уверена, что и кактус-то противный кот объест, но муж не разрешал ей ставить над котом такие безнравственные эксперименты.

Татьяна оглядела квартиру Надежды без всякого выражения и ничем не выразила своего отношения.

«Хоть бы из вежливости сказала, что в квартире чисто и уютно, – обиделась Надежда, – хоть бы занавески новые похвалила… И вообще могла бы поблагодарить за заботу, в конце концов я ей совершенно посторонний человек и вовсе не обязана…»

Тут она подумала, что, возможно, девица вовсе не считает, что Сан Саныч Лебедев ей посторонний, и как раз от него и ждет проявления заботы. Но она-то, Надежда, тут при чем? Хотя есть такие люди, которые считают, что все им должны.

Когда Надежда вернулась с балкона, Татьяна сняла косынку и причесывалась перед зеркалом.

Волосы у нее оказались довольно длинные, прямые и темные. Вообще девушка несомненно была красива, это Надежда заподозрила еще на вокзале. Но вот то, что она темная шатенка, наводило Надежду на нехорошие мысли. Аня Белолобова по рассказам Лизы была «светленькая, волосы одуванчиком». А вот муж Надежды был темноглазый и темноволосый.

– Что вы на меня так смотрите? – спросила Таня. Оказывается, Надежда пялилась на нее вот уже несколько минут.

– Простите, Таня, вы ведь не похожи на свою маму? – пробормотала Надежда.

– А вы разве ее знали? – слишком воинственно, на взгляд Надежды, спросила Татьяна.

– Нет, но я видела фотографии, – на всякий случай соврала Надежда, – я ведь говорила, что мой муж учился с вашей мамой в институте, потом часто бывал у вас в Зауральске… но это было давно…

– Не помню, – Татьяна пожала плечами.

«Врет!» – уверилась Надежда.

Она показала девушке, где лежат постельное белье и полотенца, провела на кухню.

– Сейчас попьем чаю и я пойду, – сказала Надежда, – если, конечно, вам не нужна моя помощь.

Татьяна промолчала, из чего Надежда сделала вывод, что гостья ждет-не-дождется, когда хозяйка наконец уберется и оставит ее одну. Но не так-то просто было сбить с толку Надежду Николаевну Лебедеву, тем более что в данном случае она была у себя дома, а дома, как известно, и стены помогают.

– Таня, вы после смерти матери остались совсем одна? – спросила она, отпивая глоток из парадной синей чашки.

– Я не замужем, – ответила Татьяна, чуть помедлив и отставив чашку, – и мама тоже замужем никогда не была, я своего отца не знала…

– Простите… пробормотала Надежда и поняла, что настал момент ей уйти.

– Вот вам ключи, замки открываются легко, сказала она на прощанье, – но я буду заходить время от времени. Знаете, собирались мы в спешке, а теперь то одной мелочи хвачусь, то другой…

Так что я забегу на днях.

– Разумеется, Надежда Николаевна, это же ваша квартира! – ответила Татьяна.

Они простились без особой сердечности, и Татьяна тщательно заперла все замки.

После ухода любопытной хозяйки квартиры она постояла в прихожей, прислонясь пылающим лбом к зеркалу, потом со стоном взглянула на себя.

В зеркале отражалось испуганное лицо, в глазах плескалась самая натуральная паника. Конечно, она зря все это затеяла, ничего у нее не выйдет, нужно было остаться дома, в Зауральске. Но там вряд ли кто-то помог бы. Она не может плыть по воле волн, у нее есть обязательства… Так что нужно отбросить свои страхи, вернее, запихать их как можно глубже в подсознание и действовать. Она так просто не сдастся, ей есть что терять…

«Что-то в ней есть странное, – размышляла Надежда Николаевна, направляясь пешком к станции метро, – вроде бы красивая девица, а одевается как-то непонятно…»

Действительно, на вокзале на Татьяне были самые простые джинсы, к тому же потертые, и такая же дешевенькая кофточка.

«Вроде бы в большой город ехала, а оделась, как будто на дачу, – продолжала недоумевать Надежда, – что уж, неужели денег совсем нету? Ведь работала же она где-то все это время… И косынку жуткую зачем-то напялила, закрыла такие красивые волосы…»

Дома встретил Надежду голодный и усталый муж, который, как и обещал, вернулся пораньше, чтобы погулять с Арчи. За то время, пока они гуляли, кот просочился в гостиную и ободрал всю мягкую обивку на новом диване.

– Пропал гарнитур! – спокойно констатировала Надежда. – Ей-то что волноваться, мебель не ее.

– Это он от стресса, – заступался Сан Саныч за Бейсика, – Надя, как ты не понимаешь, у животного сильный стресс, он переехал в другую квартиру, да тут еще собака…

– Это он вчера собаке устроил сильный стресс, – ворчала Надежда, – чуть всю морду не расцарапал!

За ужином муж выслушал Надеждин отчет о встрече Аниной дочери весьма равнодушно, его больше беспокоил вопрос, как уговорить кота сменить гнев на милость и перестать третировать сенбернара.

А поздним утром позвонила Лиза Самохвалова. Вот она как раз очень дотошно расспрашивала Надежду про приехавшую девушку и взяла даже телефон Надеждиной квартиры, чтобы позвонить и расспросить про свою умершую подругу.

– Никого у Танечки не осталось, никаких родственников, да еще со здоровьем нелады, – сокрушалась она. – Вообще-то Аня с детства с ней мучилась, уж очень болезненный была Таня ребенок. У нее ведь со зрением-то стало плохо еще с детства. Жили они летом в деревне, Танечке лет десять было, ну сами понимаете, дети есть дети. Залезли они с подружками на сеновал, а у Тани, видно, голова закружилась или просто поскользнулась. В общем, упала она с лестницы. Высота там приличная была, да она еще упала так неудачно, голову расшибла. Ну, конечно, сотрясение мозга, рана на шее сильная, зашивали, шрам даже остался… А когда все зажило, то стала она хуже видеть. Я тогда Аню очень звала к нам, чтобы здесь врачи обследовали ее и как следует все проверили. Но она все собиралась, собиралась, а потом вроде бы получше стало, приостановили процесс. А сейчас вот, видно, опять началось от переживаний…

– Она сказала, что пойдет сегодня в глазной центр профессора Сидорова. Что у нее туда направление, – вставила Надежда.

Тут у Лизы заплакал ребенок, и она повесила трубку. Надежда тоже повесила трубку и задумалась, проверяя свои ощущения. Девушка, которую она встретила вчера на вокзале, не производила впечатление сильно болезненной особы. Напротив, вид у нее был вполне здоровый – гладкая кожа, хорошая осанка, уверенная походка…

Надежда очнулась от подозрительных звуков.

Оказывается, кот висел на шелковых занавесках в гостиной, шипя и раскачиваясь, а сенбернар испуганно забился в угол. То есть он пытался это сделать, но не было в гостиной такого большого угла.

Надежда вытолкала пса из гостиной и заперла в Вовкиной комнате – там мебель попроще. Коту она бессильно погрозила кулаком.

– Вот молодец Саша – бросай, говорит, работу, отдохнешь, в санаторий съездишь! Отдохнешь тут с ними, как же, как бы в сумасшедший дом не угодить вместо санатория!

Занимаясь мелкими хозяйственными делами, Надежда уговаривала себя не ходить сегодня в свою квартиру. Однако получалось, что обязательно нужно это сделать, поскольку кое-какие мелкие вещи были просто необходимы, например форма для теста или фен. У невестки был какой-то супермодный, немецкий, с несколькими насадками, Надежде такой ни к чему. Уверив себя, что без фена ей ни прожить ни дня. Надежда Николаевна снова провела воспитательную беседу с котом и поспешила к себе.

День был дождливый, и Татьяна обрадовалась – можно не выходить из дому, можно отложить то, за чем она собственно и приехала в Санкт-Петербург. Она тут же устыдилась своего малодушия, заставила себя позавтракать и выйти из дома. В этом городе всегда дождь, он не должен ей помешать. Она поехала на метро и вышла в центре. Хотелось пройтись по городу, освоиться в нем после долгой разлуки.

Оказалось, город не так уж изменился, или просто она за шесть лет мало что забыла, хоть и усиленно пыталась забыть. Вместо того чтобы сосредоточиться на деле, она отдалась во власть воспоминаний, и ноги сами привели Таню на Финляндский вокзал.

Она купила билет до Комарова, села в первую же электричку и уставилась в окно.

День был будний, народу в поезде немного.

Опять пошел дождь, и по стеклам побежали параллельные штрихи капель. Как тетрадка в косую линейку. Таня задумалась, погрузилась в свои мысли. Она вспоминала другое лето, другую жизнь… шесть лет назад. Тогда она была здесь счастлива, очень счастлива, и ей казалось, что дальше все будет только лучше… Боже, какой она была наивной дурой!

Она вспоминала старую дачу, веранду с цветными стеклами в переплетах… от этих стекол на белую крахмальную скатерть ложились яркие квадраты – оранжевые, синие, зеленые.

Во главе стола сидела крупная, величественная старуха. Царственным жестом она протягивала руку за фарфоровой сахарницей, наливала в старинные бирюзовые с золотом чашки темно-янтарный, ароматный чай… где-то вдалеке раздавался мерный, мощный шум, словно спокойное дыхание великана – это море напоминало о своем присутствии…

– Станция Комарове! – громко объявил голос в динамике, и Таня едва успела выскочить на мокрую платформу. Двери захлопнулись, и поезд, медленно разгоняясь, уплыл в сторону Зеленогорска.

Хмурое небо никак не вязалось с июнем. Мелкий дождь сеялся уныло, как докучный собеседник. Таня открыла зонт и перешла пути.