Когда же ночью застучали в двери,
Согнувшись и вися на револьвере,
Он ждал шести, и для себя – седьмой.
Оскаленный, он хмуро тверд был в этом,
И вот стрелял в окно по силуэтам,
Весь в белом, лунной обведен каймой.
А. Несмелов
– Господи, неужели завтра весь этот кошмар кончится! – Ольга Павловна прижала тонкие пальцы к вискам и прикрыла глаза.
– «Весь этот кошмар» не кончится уже никогда, – желчно произнес Серж, окидывая взглядом унылый номер захудалой ялтинской гостиницы «Пале-Ройяль», но имея в виду явно нечто большее, гораздо большее.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, – возразила ему жена слабым голосом, – мы найдем наконец брата, и он устроит нас по-человечески… Подай мне ментоловый карандаш, ты же видишь как я страдаю!
– Сердце мое, но ты же знаешь, что мы не разбирали вещей! Мы в этом вшивом «Пале-Ройяле» на одну ночь, завтра надеемся попасть на корабль – не распаковывать же чемоданы!
– Правда Петровна! – простонала Ольга голосом христианской мученицы. – Этот человек убивает меня! Вся моя надежда на вас!
– Душечка, Ольга Павловна, вот ваш карандашик! – немолодая, но крепкая с виду женщина, по виду из благородных, но с крупными руками и ногами, подскочила к Ольге, протягивая требуемое. Одета она была в английскую строгую блузку и длинную юбку, несколько помявшуюся в дороге. Дополняли гардероб высокие шнурованные мужские ботинки.
– Вы ангел, вы просто ангел! – Ольга откинулась на подушки и отвинтила серебряную крышечку.
– Душечка, я схожу к хозяину и узнаю, нельзя ли что-нибудь устроить насчет ужина, – Ираида Петровна улыбнулась, показывая длинные и желтые, как у лошади, зубы, и удалилась.
Когда дверь за ней закрылась, Ольга выразительно взглянула на мужа и произнесла:
– Какая чудесная женщина! Что бы я делала без нее. Она не отмахивается от моих страданий, а просто дает то, в чем я нуждаюсь.
– Мне не нравится ее приторная улыбка. И эти ее лошадиные зубы… – недовольно протянул муж.
– Ну, знаешь! – вскипела Ольга Павловна. – Мы не в том положении, чтобы выбирать для общения приятных людей. Ираида Петровна просто нужный человек. И в эту гостиницу, между прочим, мы попали только благодаря ее знакомствам. Иначе пришлось бы ночевать под открытым небом.
– Мне не нравится ее лакейская угодливость, – Серж помассировал раненую левую руку и поморщился, – мне не нравятся эти ее подозрительные знакомства. Ей что-то от нас нужно. Она знает, кто твой брат…
– Ну и что? – в голосе Ольги прозвучали истерические нотки. – Я не делаю из этого тайны. Мой брат – уважаемый человек, боевой генерал… В конце концов, даже если она лелеет какие-то корыстные планы – это не важно. Важно то, что она помогла нам в дороге, устроила нас в гостиницу, найдет людей, которые помогут нам в этом безумии устроиться на пароход. И кто тебе сказал, что там, в Костантинополе, мы должны будем поддерживать с ней отношения? – Ольга откинулась на подушки и демонстративно прижала руки к вискам, давая понять, что разговор окончен.
– Как хочешь, сердце мое, но я не люблю неискренности, – сдаваясь, пробормотал муж.
Ираида Петровна, выйдя в коридор, огляделась. Убедившись, что за ней никто не наблюдает, она перебежала коридор, стараясь не топать большими ногами в мужских ботинках, и постучала условным стуком в дверь седьмого номера – два громких удара, два тихих, три громких.
Дверь мгновенно распахнулась. Худой сутулый человек втащил Ираиду Петровну в номер.
– Где? – коротко спросил он вместо приветствия.
– Номер четыре, – так же коротко ответила Ираида Петровна.
Испуганно оглядев комнату, она повторила для верности:
– Номер четыре, товарищи, – и зябко повела плечами.
Два человека выскользнули из номера. Стараясь не шуметь, они пересекли коридор. Один из них, коренастый, постучал костяшками пальцев в дверь с наклеенной на ней четверкой и жизнерадостным лакейским голосом провозгласил:
– Не изволите ли отужинать?
Тут же, не дожидаясь ответа, он распахнул незапертую дверь и вкатился колобком в комнату.
Серж, окинув гостей яростным взглядом, потащил было из кобуры пистолет, но высокий худой человек был куда расторопнее. Вороненый наган дважды дернулся в его руке, полыхнув огнем, и Серж рухнул как подкошенный на грязный вытертый ковер.
– Зачем ты шум поднял? – обернулся крепыш на выстрелы. – Тише, тише надо.
– Он бы сам начал сейчас палить, – недовольно ответил сутулый. – Да никому сейчас и дела нет, все только и думают, как на пароход удрапать.
Ольга Павловна вжалась в диванные подушки, глядя на страшных гостей огромными от ужаса лиловыми глазами. Она не могла кричать – горло ее перехватил спазм. Коренастый направился к ней, деловито потирая руки и приговаривая:
– Вот и правильно, барынька, вот и молодец, не нужно нам крику этого, все одно никто не поможет, только народ перебаламутишь. А так – все чин чином, ни стуку ни трюку…
Он подошел к Ольге Павловне, схватил ее за горло сильными короткопалыми руками и резко сдавил. Ольга Павловна захрипела, ее глаза помертвели и заволоклись белесой смертной поволокой… В горле хрустнуло, и крепыш оттолкнул ее как сломанную куклу.
– Вот так, – повернулся он к напарнику, – видишь как надо, все по-тихому. А то – стрельба, шум….
Сутулый смотрел на дверь. В дверях стояла Ираида Петровна. В ее вытаращенных глазах изумление уступало место ужасу. Она раскрыла рот так, что видны были два ряда лошадиных зубов, и дышала, как рыба, вытащенная на берег, – глубоко и часто. Коренастый, который считался в маленькой группе старшим, одним прыжком подскочил к двери и схватил Ираиду Петровну за руку.
– Молчать! Тише!
Ираида громко сглотнула, закрыла рот, облизала губы и проскрежетала:
– Что… что вы с ними сделали? Зачем это?
– Что надо, то и сделали, – грубо ответил сутулый убийца. – А ты молчи, пока…
Он, повинуясь взгляду коренастого, замолчал.
– Что вы, Ираида Петровна! – преувеличенно любезно заговорил коренастый, тесня Ираиду от входной двери, – это дело теперь до вас некасаемо. Вы свое задание выполняете, а мы – свое. Вам приказано было доставить этих двоих в Ялту и поселить в клоповнике этом, который гостиницей называется, – вы доставили. А у нас – другой приказ…
– Но мне говорили, что они похитили важные документы, что их допросят и отберут бумаги, а самим позволят уехать из Ялты… – женщина лепетала бессвязно и вдруг умолкла, сообразив внезапно, как просто ее провели.
– Э, госпожа хорошая! – махнул рукой коренастый. – Ты дуру-то не валяй! Мало ли что тебе говорили! Что хотела слышать, то и говорили. А теперь дело сделано и ты получаешься сообщница…
– Но я не хотела…
Сутулый даже плюнул от злости и направился было к Ираиде, но тут дверь осторожно отворилась, и на пороге появился мужчина. Он аккуратно притворил за собой дверь и обвел глазами комнату. Ираида окаменела. Она глядела на вошедшего и внезапно как будто свет вспыхнул у нее в мозгу. Она поняла, зачем месяц назад пришли к ней в дом трое и представились товарищами ее племянника, от которого она не имела вестей с восемнадцатого года, знала только что он воюет на стороне красных. Они сидели долго и пили чай с принесенным сахарином. Они показали записку племянника, где он просил доверять подателем письма. Они долго уговаривали Ираиду помочь им, и в конце концов она согласилась, потому что не хотела подводить племянника и потому что остатки белых эвакуировались и нужно было налаживать отношения с новой властью. И вот чем все закончилось. Она, сама того не желая, привела двоих доверившихся ей людей в эту гостиницу, как скот приводят на бойню.
– Почему она здесь? – спросил вошедший коренастого убийцу, как будто Ираида Петровна была неодушевленной вещью.
Ираида почувствовала, как холодный ствол нагана уткнулся ей в бок. Тело мгновенно прошиб холодный пот, она пошатнулась и схватилась руками за стенку. Уши заложило, как ватой, и она не расслышала нескольких тихих слов, которыми обменялся вошедший мужчина с крепышом. Но ей и не надо было их слышать, при взгляде на вошедшего мужчину на нее снизошло озарение.
– Сядьте, Ираида Петровна, – он подошел к ней и отвел рукой наган сутулого, – сядьте и ничего не бойтесь. Конечно, я понимаю, вы взволнованы, да и обстановка в комнате не очень приятная, но вы женщина сильная, возьмите себя в руки. На войне как на войне! – он произнес эту фразу по-французски, причем Ираида совершенно машинально отметила хорошее произношение.
Она молчала, боясь выдать дрожащим голосом свои чувства. Но именно то, что он подошел к ней открыто, что он не прячет свое лицо, убедило ее, что из этой комнаты она живой не выйдет, что ее непременно убьют, потому что теперь им не нужен такой опасный свидетель. Она выполнила свою миссию, ей больше нечего делать на этом свете. Непонятно только, отчего они медлят. Коренастый осторожно выскользнул в коридор и вскоре вернулся, неся сверток холстинных мешков.
– Ираида Петровна, будьте умницей, дайте слово, что не станете шуметь, кричать и падать в обморок, – ласковая речь ее собеседника совершенно не соответствовала выражению его колючих глаз. – Сейчас они уберут это, – он махнул рукой на трупы, – а завтра рано утром вы расплатитесь с хозяином гостиницы, скажете ему, что ваши попутчики уехали ночью. А после вы сможете вернуться в свой родной Симферополь, который уже занят красными. Документы у вас будут.
«Стало быть, они убьют меня после того, как я расплачусь по счету, – поняла Ираида, – а до тех пор не тронут, потому что я им нужна. Они хотят сделать вид, что ничего не случилось, им не нужно, чтобы в гостинице обнаружили трупы».
Она села на стул и заставила себя взглянуть в колючие глаза.
– Я не буду делать глупости, так что можете не держать меня под прицелом.
– Чудненько! – обрадовался коренастый убийца. – А то дел невпроворот, некогда с вами возиться…
Они с сутулым ловко начали упаковывать труп женщины в мешок. Ираида Петровна при всем желании не смогла бы назвать то, что лежало на диване, Ольгой Павловной. Если бы она осознала, что эти две куклы еще полчаса назад были людьми, с которыми она провела в путешествии почти две недели, то не выдержала бы, сорвалась на истерику. Куда спокойнее было считать тех двоих просто покойниками, которые не имеют теперь к Ираиде никакого отношения.
Правда Петровна была женщина неверующая, поэтому вопросы о том, куда девается душа после смерти, ее мало интересовали. Хотя жизнь в последнее время и не баловала ее, Ираиде Петровне не хотелось терять ее понапрасну. Поэтому она смирно сидела в углу на стуле, напряженно соображая, как ей спастись. Заодно она исподтишка следила за человеком, который был главным во всей этой истории, ради которого, собственно, все и затевалось. Остальные двое были обычными убийцами, а этот – этот был человек совершенно особенный. Он не спеша ходил по комнате, совершенно не интересуясь, что его подручные делают с трупами, только один раз немного придержал коренастого и довольно долго рассматривал труп мужчины, его раненую левую руку. Он достал из дорожного несессера Ольги Павловны шкатулку с документами и кое-каким золотишком. Перебрал драгоценности, сунул в карман одно ожерелье и снял с пальца убитого золотое кольцо, остальные же вещи пренебрежительно бросил сутулому. Ираиду Петровну передернуло от отвращения.
На часах, что висели над конторкой портье в холле гостиницы, пробило два ночи. С улицы изредка доносились крики, топот бегущих ног, вдалеке звучали редкие выстрелы, но в самой гостинице было тихо, как будто все вымерли. Поймав себя на такой мысли, Ираида Петровна ужаснулась: ей показалось на миг, что убийцы, следуя своей страшной цели, вырезали всех постояльцев. Но нет, вот над головой, в верхней комнате, послышались шаги, звон умывальника, потом скрип кровати. Люди, измученные предстоящей неизвестностью, спали тяжелым сном. Назавтра тех, кому повезет попасть на пароход, ждали эвакуация и жизнь на чужбине.
Двое убийц, старых знакомых Ираиды Петровны, что следовали за ней с самого Симферополя, деловито запаковали трупы в мешки и обвязали веревкой. С отстраненным любопытством Ираида размышляла, что они собираются делать с мешками, – не потащат же через холл к выходу. Но все оказалось гораздо проще. Сутулый раскрыл окно, которое выходило не на улицу, а в глухой переулок, – только теперь Ираида Петровна поняла, отчего ее просили взять именно этот номер, самый дальний по коридору. За окном чуткое ухо Ираиды уловило стук колес и скрип. Стало быть, у бандитов есть еще помощник, который и увезет трупы в укромное место. А скорее всего, их утопят в море.
Ираида Петровна сама удивилась, как быстро она соображает. Как будто пелена спала с ее глаз. Сутулый вылез в окно и принял мешки. Ираида решила было, что настал удобный момент сбежать, но столкнулась с насмешливым взглядом самого главного страшного человека и оставила несвоевременную мысль. Человек держал левую руку в кармане и усмехался.
– Я ведь успею очень быстро вытащить оружие. К тому же дверь заперта.
Ираида Петровна поняла, что он видит ее насквозь, и решила следить за своим лицом.
Когда затих вдалеке скрип телеги, увозившей трупы, вещи и коренастого с помощником, человек еще раз обошел комнату, внимательно окидывая ее взглядом, потом прошептал что-то на ухо сутулому и подошел к Ираиде.
– Прощайте, дорогая, вы нам очень помогли, – сказал он серьезно. – Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
«Неужели он думает, что я совершенно ничего не соображаю?» – Ираида Петровна даже обиделась, что ее считают такой дурой.
– Отдыхайте до утра, – продолжал главный. – Утром выполните все, что вам скажут, и можете быть свободны.
– Можно, я пересяду в то кресло? – спросила Ираида. – А то на стуле очень неудобно сидеть всю ночь.
– Ну, разумеется. – Человек отвернулся, а затем ловко и бесшумно выскочил в открытое окно.
Взвалив на татарскую арбу два тяжелых холщовых мешка, коренастый сам вскочил на нее. Возница тронул волов, и они неспешным ровным шагом двинулись по ночной улице к морю, сонно дышавшему вдалеке.
Скрипучая арба неторопливо катилась под уклон.
– Давай, Ахмет, быстрее, что ли, – недовольно проговорил седок. Страшный груз нервировал его, он боялся встречи с военным патрулем, неожиданной проверки.
Возница оглянулся, недовольно ответил:
– Что торопишь, арба старый, волы старый. Колесо отвалится – шайтан знает, что делать будем. Солдаты придут, спросят – Ахмет, зачем мертвый человек в мешок клал?
– Типун тебе на язык! – прошипел коренастый.
Словно услышав его мысли, впереди на улице послышались шаги солдат, лязг оружия.
– Ахмет! – испуганно зашептал седок. – Сверни в проулок! Впереди патруль!
– Шайтан тебя разберет, – пробурчал вполголоса возница, заворачивая арбу, – то торопишь, то сверни…
Однако ворчал он, скорее, по привычке, ему самому очень не хотелось сталкиваться с патрулем.
Арба со скрипом, который казался в ночной тишине оглушительно громким, катилась по узкому проулку. Ночь была холодна – на дворе стоял ноябрь, и хотя днем солнце еще пригревало, сейчас у седока зуб на зуб не попадал.
Проулок становился все уже и уже, арба еле тащилась по ухабам, грозя развалиться, и наконец встала.
– Что такое, Ахмет? – спросил вполголоса седок. – Почему стоим?
– Дальше ехать нельзя, арба старый, волы старый… К морю не проехать, дальше овраг.
– Черт! – Крепыш соскочил на землю, огляделся.
Ночь была – хоть глаз выколи. Жилые домики предместья остались далеко позади, впереди, действительно, за цепкими колючими кустами уходил вниз край оврага.
– А, ладно, кто здесь будет искать! Давай, сбросим их в овраг. Сейчас белые драпают, им ни до чего дела нет.
Ахмет обрадовался, что сможет наконец отделаться от опасного груза и поспешно ухватился за мешок, для порядка ворча:
– Ай, шайтан, нехорошее дело делаем! Мертвый человек, как собака, в овраг кидаем!
Оба мешка поспешно столкнули с края оврага, развернули волов и торопливо погнали их обратно к городу. Волы, наверное, тоже почувствовали облегчение, избавившись от страшного груза, и шли гораздо бодрее.
Когда размеренный скрип арбы удалился и стих, в ночной тишине стал слышен другой звук. Со дна оврага, из грубого холщового мешка, доносился тихий, полный муки стон.
Правда пересела в кресло под бдительным взглядом сутулого и сделала вид, что задремала. В гостинице стояла полная тишина, в номере был полумрак. Ираида напряженно размышляла. Сколько времени понадобится для того, чтобы избавиться от трупов? Не очень много, потому что не станут отвозить их далеко, море – вот оно, рядом. А затем коренастый обязательно вернется, чтобы проследить, как все пройдет утром, и избавиться потом от нее, Ираиды. Значит, что-то предпринять для своего освобождения она может только сейчас. Наблюдая за сутулым, она заметила, что он усиленно борется с дремотой. Еще бы – три часа ночи, самое трудное для бодрствования время! Незаметно Ираида передвинула свое кресло поближе к круглому столику, на котором стояла настольная керосиновая лампа с достаточно тяжелой фаянсовой подставкой. Лампой давно уже не пользовались по назначению, потому что в гостинице было электрическое освещение, но для Ираидиных целей она вполне подходила.
Она выждала еще некоторое время, собираясь с духом, затем пошевелилась в кресле и сделала попытку встать.
– Ты… ты куда это? – встрепенулся сутулый.
– Воды выпить, – ответила Ираида, – нехорошо мне.
Они переговаривались злым шепотом.
– Сиди на месте! – прикрикнул сутулый. – А то…
– А то – что? – Ираида тоже повысила голос. – Стрелять будешь?
Она знала, что у ее сторожа есть наган, но посчитала, что он не решится им воспользоваться, – в такой тишине среди ночи…
– Подайте воды, если не велите с места двигаться, – сказала Ираида совершенно спокойно.
Он тоже успокоился и подошел к столу, на котором стоял графин с несвежей водой. Стакана он не нашел, взял графин и понес его к Ираиде, протягивая левой рукой. В правой руке мерцала сталь нагана. Ираиде Петровне было уже все равно, она даже перестала бояться, только в голове всплыла мысль, что если он сейчас выстрелит, то их операция может сорваться. Конечно, ей, Ираиде, будет уже все равно, потому что она умрет.
Дрожащей левой рукой она взялась за горлышко графина, убедилась, что сутулый его отпустил, и разжала пальцы. Графин шлепнулся сутулому на ногу, не разбился, но облил его водой. Не давая сутулому опомниться, Ираида Петровна в ту же секунду схватила правой рукой лампу со столика и со всей силы обрушила тяжеленную подставку сутулому на голову. Если бы удар пришелся в висок, одним негодяем стало бы на свете меньше. Но удар пришелся плашмя, так что только оглушил мерзавца, не причинив чугунной голове особенного вреда.
Ираида перешагнула через бесчувственное тело и бросилась к окну. Открыв створку, она перекинула было через подоконник одну ногу в высоком мужском ботинке, как вдруг длинная юбка зацепилась за гвоздь. Немолодая женщина протянула руку и стала шарить позади себя, стараясь на ощупь найти мешающий гвоздь, потому что материя на юбке была непонятно какого происхождения, но очень прочная и называлась «чертовой кожей», так что самостоятельно не могла разорваться.
И вдруг из раскрытого окна донеслись шаги, слишком хорошо знакомые Ираиде Петровне: это возвращался коренастый. Страх заставил сердце сначала подняться к горлу, а потом резко опуститься вниз. Чудом отцепив юбку, Ираида соскочила с подоконника обратно в комнату, потому что путь через окно был отрезан. Стараясь не топать, она перебежала комнату, оглянувшись на сутулого, но тот не подавал признаков жизни. Ираида Петровна тихонько открыла дверь и кинулась бежать по коридору.
Коренастый убийца проник в номер через окно. Увидев бесчувственное тело своего напарника и пустое кресло, он выругался вполголоса и выскочил в коридор. Коридор был пуст.
Коренастый остановился на пороге, настороженно осматриваясь. В коридор выходило девять дверей. Здесь, на первом этаже гостиницы «Пале-Ройяль», было восемь номеров. Девятая дверь вела в небольшой, порядком захламленный холл с традиционной пыльной пальмой возле окна и приткнувшейся в углу конторкой портье.
Коренастый, с удивительной для его плотного тела легкостью, огромными прыжками бросился в холл. На месте портье дремал тщедушный старик. Одинокая лампочка над конторкой тускло отражалась в его абсолютно лысом черепе. Коренастый мигом обшарил весь холл, даже подвинул пальму. Ираиды Петровны нигде не было. Дверь гостиницы по смутному ночному времени запиралась на замок, ключ от которого висел на шее у безмятежно спящего портье, и для надежности еще изнутри накидывали огромный железный крюк.
Коренастый подергал крюк и понял, что Ираида Петровна не могла выйти из гостиницы. Подходя к дому, он видел в окне смутный женский силуэт, который потом пропал. Оттого-то и бросился он быстрее в номер, почуяв неладное. Предчувствия его не обманули, но беглянки нигде не было видно. Самое вероятное, что она прячется где-то в доме, выжидая, когда утром в семь часов откроют входную дверь. Но где?
Коренастый вернулся в номер, встряхнул как следует своего незадачливого напарника, убедился, что тот приходит в себя, и отправился на поиски беглянки. Он обшарил чердак, а также кладовку и крошечный кабинетик хозяина гостиницы. Кабинет был заперт, потому что в нем стояла несгораемая касса, но проникнуть туда для коренастого убийцы не составило труда. Кабинет был пуст, как и кладовка, и чердак, из чего следовало, что Ираида Петровна спряталась у кого-то в номере. Каким образом ей это удалось, коренастого не интересовало. Ему нужно было избавиться от опасного свидетеля и уносить из гостиницы ноги. Входную дверь откроют не раньше семи утра – в городе комендантский час, и никто ночью не ходит. Но внезапно коренастому пришло в голову, что Ираида Петровна может выскочить через окно. Для этого ей вовсе необязательно возвращаться в номер, где произошло убийство – во всех восьми номерах первого этажа есть вполне широкие окна. Но тогда она точно должна рассказать о случившемся человеку, который ее приютил. Однако в гостинице стояла мертвая тишина, никто не выскакивал в коридор, не звал хозяина и полицию. И все же, будь он на месте Ираиды Петровны, он не стал бы ждать утра, а постарался выбраться из гостиницы сейчас. С властями ей связываться несподручно – живо угодит в соучастники. Время сейчас военное, народ нервный – мигом пустят в расход, разбираться не станут.
Коренастый растолкал не совсем еще пришедшего в себя своего сутулого напарника и велел ему, чуть приоткрыв дверь, следить за передвижениями в коридоре. Сам же он, в который раз выскочив из окна, отошел немного в сторону и слился со стволом дерева, наблюдая. Через полчаса ему показалось, что скрипнула рама. Поскольку с его стороны все окна были наглухо заперты, он быстро обогнул здание гостиницы и столкнулся с сутулым.
– Там она, точно там! – сутулый показывал в сторону улицы.
Коренастый вгляделся. В предрассветной мгле ему показалось, что вдали мелькнул нескладный силуэт, который удалялся, путаясь в длинной юбке.
Услышав за собой дружный топот двоих мужчин, Ираида Петровна поняла, что ей не уйти. Она и раньше-то не особенно на это рассчитывала, а теперь поняла, что жить ей осталось несколько минут. Страх прошел, теперь она ощущала лишь безумную усталость и смутное злорадство, так как надеялась, что операция, в которой она принимала участие, прошла не так гладко, как нужно, а возможно, и вообще сорвалась.
На бегу она оглянулась – коренастый вырвался вперед и несся теперь за ней огромными бесшумными скачками, что было удивительно при его плотной комплекции и довольно коротких ногах.
– Караул! На помощь! – в панике закричала Ираида. – Спасите! Убивают!
Из последних сил она ускорила темп, но сердце бешено билось где-то у горла, в глазах темнело, и ноги подкашивались. Она свернула на улицу, идущую к морю – там порт, люди, – и вдалеке едва разглядела несколько человек с оружием.
«Солдаты! Патруль!» – силы ее утроились, но коренастый настиг женщину и больно схватил за плечо.
– Помоги… – выдохнула она, пыталась вырваться и повернулась к военным вдали, но широкое лезвие ножа уже вошло ей точно под левую лопатку.
– Помилуй, Гос. – не договорив, женщина грузно осела на землю. Глаза ее завороженно уставились в одну точку.
Подбежал сутулый, тяжело дыша, и с размаху толкнул Ираиду Петровну в грудь. Она упала на спину с глухим стуком, как не может падать живое тело.
Вдалеке послышались выстрелы и крики.
– Уходим быстро! – крикнул коренастый и, наскоро обшарив карманы убитой, ринулся вниз по улице.
Его напарник устремился за ним, как вдруг споткнулся и остановился.
– Не стой, подстрелят! – крикнул коренастый на бегу, но было уже поздно.
Сутулый сделал несколько шагов вперед и упал лицом в пыль. Как видно, сегодня у него был неудачный день. Коренастый крепыш пожал на бегу широкими плечами и свернул в проход между домами. Уйти от погони оказалось нетрудно.
Через полчаса он докладывал главному, что операция прошла не так гладко, как предполагалось вначале.
– Из какого окна она выскочила наружу? – придирчиво спросил главный.
– Неизвестно, только ясно, что на первом этаже, – оправдывался коренастый.
– Стало быть, она пряталась в каком-то номере и могла все рассказать жильцам.
– Почему же они не подняли шум? – слабо возразил коренастый.
– Боялись и не хотели вмешиваться. Ну ладно, так или иначе, операция закончена.
– Да уж, – поддакнул коренастый, – я в эту гостиницу больше ни ногой.
– Зря ты так решил, – жестко проговорил главный, и глаза его блеснули. – Придется идти в гостиницу и узнавать там, кто жил в тех четырех номерах, что выходили окнами на улицу, потому что с той стороны она вышла.
Однако, когда коренастый добрался до гостиницы, оказалось, что пришел пароход, и все жильцы спешно бежали в порт. Красные подступали к Ялте, их никто больше не останавливал, все были озабочены только собственным спасением.
