По дороге в полицию мне было, откровенно говоря, не по себе. Впрочем, оно и понятно — ведь мне ещё никто никогда не надевал наручников, и они с непривычки сильно мешали. Как назло, мне понадобилось почесать правой рукой за левым ухом. Кое-как закинул я за голову сцепленные руки, почесал где следовало и хотел уже опустить их, но, как ни странно, это оказалось куда труднее. Увидев меня с занесёнными над головой руками, полицейские подумали, что я собираюсь драться. Они повалили меня на скамейку и стали прикручивать к ней ремнями. К счастью, Единичка сумела их разубедить, не то пришлось бы мне туго.
      Наконец машина остановилась. Нас ввели в какое-то мрачное помещение и оставили одних. Только я собрался наметить план бегства, как дверь отворилась и в комнату вошёл тот самый взъерошенный тип, который приказал надеть на меня наручники. Взъерошенный уселся за стол и стал меня допрашивать. Но из этого ничего путного не вышло, потому что первый же вопрос — кто вы такой? — вывел меня из себя, а выйдя из себя, я очень долго не могу войти обратно.
      — Нечего сказать, хороши у вас порядки! — кипятился я. — Хватаете человека, надеваете на него наручники и даже не знаете, кто он!
      — Молчать, грабитель! — завизжал взъерошенный. — Все знают, что ты забрался в чужой дом и я тебя там прихлопнул.
      — Ты? Ты меня прихлопнул? — спросил я и разразился тем самым смехом, который древние называли не то сардиническим, не то геометрическим. — А может быть, это я тебя прихлопнул?
      — То есть как? — опешил взъерошенный.
      Я смерил его с ног до головы уничтожающим взглядом.
      — Невежда! Сразу видно, что ты ничего не слыхал о знаменитой теории Эйнштейна. Иначе тебе было бы известно, что все в мире относительно. Тебе, с твоей точки зрения, кажется, что ты прихлопнул меня, мне же доподлинно известно, что я прихлопнул тебя…
      — Чепуха! — закричал взъерошенный. — Чушь!
      — Нет, не чушь, — закричал я ещё громче, — а истина, такая же верная, как то, что я Магистр Рассеянных Наук!
      Проклятая несдержанность! Выпалив последнюю фразу, я увидел округлившиеся глаза Единички и сразу понял, что инкогнито моё погибло. Но тут дверь снова распахнулась, и невысокий, похожий на большого шмеля толстяк, в чёрном, перечёркнутом жёлтой лентой мундире бросился ко мне с распростёртыми объятиями.
      — Это он! Я узнал его! — загудел толстяк неожиданным басом. — Дорогой Магистр! Добро пожаловать в Терранигугу! Разрешите пожать вашу честную руку!
      Признаться, я так растерялся, что ничего не ответил и только поглядел на свои скованные руки.
      — Боже мой! — застонал толстяк, перехватив мой взгляд. — Наручники! Какой позор для нашего учреждения! Позвольте, позвольте мне снять их лично и скажите, что вы прощаете нам это грустное недоразумение.
      — Охотно, — сказал я, с наслаждением разминая затёкшие пальцы, — но нельзя ли узнать, с кем имею честь?
      — Начальник терранигугунской полиции дон Шейк-Твист делла Румба к вашим услугам! — отрапортовал он, звонко щёлкнув каблуками, и добавил, указывая на взъерошенного: — А это моя правая рука, главный сыщик Терранигугу но прозванию Чёрный Лев.
      «Лев? Как бы не так! — подумал я, неприязненно разглядывая изогнувшуюся в подобострастном поклоне фигуру. — Да и кто это видывал чёрного льва?»
      К чести своей, могу сообщить, что на сей раз у меня хватило благоразумия оставить свои соображения при себе. Не могу, впрочем, того же сказать о Единичке.
      — А правда ли, — спросила она елейным голоском, — правда ли, дон Шейк-Твист делла Румба, что ваше имя означает «спасайся, кто может»?
      Глаза толстяка злобно сверкнули. А может быть, мне это только почудилось, потому что он тотчас вкрадчиво засмеялся и погладил Единичку по гладко причёсанной головке:
      — О, какая остроумная девочка!
      — Ещё бы! — подхватил я с гордостью. — Недаром она моя ученица!
      — Да что вы говорите! — удивился Румба. — Как это кстати! Надеюсь, вы не обидитесь, если мы учиним вашей ученице маленький математический допрос, то есть я хочу сказать — экзамен.
      Ну вот, дохвастался! И что это меня дёрнуло?
      Готовый каждую минуту прийти Единичке на помощь, я заглянул в листок, который с почтительными ужимками подал ей Чёрный Лев, и ужаснулся: задача для неё была явно непосильная. Предлагалось в уме перемножить два последовательных нечётных числа, затем прибавить к произведению единицу и из всего этого извлечь квадратный корень. Конечно, будь эти два числа, скажем, 9 и 11 или 113 и 115, перемножить их в уме было бы нетрудно. Но предложенные числа были не то десяти-, не то двенадцатизначные! Попробуйте-ка перемножить их в уме и, прибавив к произведению единицу, извлечь из полученного числа квадратный корень!
      Единичка, однако, ничуть не растерялась и быстро написала на бумажке какое-то — вероятно, первое пришедшее ей в голову — число. Нечего и говорить, что оно было ошибочным. Но удивительнее всего, что Чёрный Лев и делла Румба сочли ответ правильным и приветствовали нас восторженными возгласами и рукоплесканиями.
      — Поздравляем, от души поздравляем, дорогой друг! — сказал наконец делла Румба, навосхищавшись досыта. — Если такова ученица, каков же учитель?!
      — Полно, полно!.. — сказал я и со свойственной мне скромностью перевёл разговор на другую тему. — Скажите лучше, как вы узнали о моём появлении в особняке Джерамини?
      — Нет ничего проще, — отвечал толстяк. — О нём пронюхали коты.
      О, мои догадки! Сердце у меня ёкнуло и бешено заколотилось, но я постарался ничем не выдать своего волнения и спросил как можно равнодушнее:
      — Давно ли синьор Джерамини обзавёлся кибернетическими кисками?
      — С тех пор как отправился в кругосветное путешествие, — ответил толстяк, переглянувшись с Черным Львом.
      Быть не может! Так, значит, Джерамини уехал?! Я не верил собственным ушам: у человека похитили редчайшее сокровище, весь сыскной мир поднят на ноги, а потерпевший как ни в чём не бывало уезжает путешествовать! Меня прямо-таки распирало от всевозможных предположений и гипотез, но, взглянув на Единичку, приложившую пальчик к губам, я благополучно удержался от каких-либо высказываний по этому поводу. Для меня не было более сомнений в том, что разгадку странной истории с марками следует искать в особняке Джерамини.
      — Знаете ли вы, синьоры, зачем я здесь? — спросил я решительно и обвёл глазами своих собеседников. — Я приехал с твёрдым намерением найти похитителя уникальной марки! И можете не сомневаться, что мне это удастся.
      Дальнейшее превзошло все мои ожидания. Дон Шейк-Твист делла Румба вздрогнул, как громом поражённый, потом бросился мне на шею и, обливаясь слезами, чуть не задушил в порыве благодарности.
      — Вы благородный человек! — проговорил он, утираясь огромным клетчатым платком. — Вы хотите сделать то, что нам самим никак не удаётся. Объединим же наши усилия. Нет, не отказывайтесь от нашей помощи! — продолжал он с жаром, заметив моё протестующее движение. — Ведь мы не отказываемся от вашей! Не забывайте, что вы находитесь в незнакомой стране и здесь вам без опытного советчика не обойтись.
      Тут делла Румба выразительно посмотрел на Чёрного Льва:
      — Надеюсь, главный сыщик Терранигугу согласится сопровождать нашего друга в его благородной миссии?
      — Не беспокойтесь, — отвечал тот, загадочно осклабясь, — соглашусь.
      В тоне его было что-то такое, что я почувствовал себя мышью, загнанной в мышеловку, но всё же вида не подал и сказал как можно внушительнее:
      — Так за чем же дело стало? Едем в особняк Джерамини!
      — С величайшим удовольствием! — отвечал Чёрный Лев, но с места не тронулся.
      Делла Румба нахмурился.
      — В чём дело? — спросил он недовольно. — Вы слышали, что сказал наш дорогой гость?
      — Слышать-то слышал, но разве ваша милость запамятовали, что нам сейчас предстоит поездка на аэродром?
      Лицо толстяка приняло крайне сконфуженное выражение.
      — Проклятая забывчивость, — сказал он с извиняющейся улыбкой. — Нас действительно ждёт срочное дело… Кстати, любезный Магистр, ваше участие в нём может оказаться чрезвычайно полезным… Не согласитесь ли поехать с нами?
      Что было делать? Душа моя рвалась туда, в особняк Джерамини. Но когда приглашает дон Шейк-Твист делла Румба, приходится ехать. И мы поехали. По дороге делла Румба посвятил нас с Единичкой в существо вопроса.
      — Через несколько часов, — сказал он, — на высокогорном стадионе начнутся футбольные соревнования между командами Терранигугу и Сьерранибумбума. В них примут участие все команды обеих стран, кстати отправляющиеся на соревнования без запасных игроков. Добраться до стадиона можно только вертолётом. Но так как Терранигугу — страна бедная, то у нас имеется всего один вертолёт, который делает в сутки два рейса и не может, к сожалению, перевезти за один день всех участников.
      Я поинтересовался, сколько пассажиров умещается в вертолёте. Делла Румба, как истый терранигугунец, отвечал загадкой.
      — Число людей, которых может забрать вертолёт, — сказал он, — в пять раз превышает число наших команд. Один рейс уже совершён. Но вся беда в том, что из-за недостатка мест посадка проходит очень неорганизованно. Футболисты буквально штурмуют машину и влезают в неё как придётся, без всякого порядка. В результате мы так и не знаем, улетела ли на стадион хоть одна полностью укомплектованная команда. Но ведь это очень важно, потому что если таковой не окажется, то игра сегодня не состоится и нам запишут первое поражение!
      — Как же быть? — спросил я, весьма обеспокоенный.
      — Как быть? — переспросил Румба. — Разумеется, проследить за посадкой и постараться сделать так, чтобы после второго (и последнего) рейса вертолёта на стадионе собралась хотя бы одна полная команда.
      — М-да! Положение трудное… — сказал я. — Но не будь я Магистр Рассеянных Наук, если не помогу вам!
      К сожалению, мне не пришлось выполнить своё обещание, потому что дорогу нам преградил громадный овечий табун. Правда, пережидая, пока табун пройдёт, мы потеряли всего несколько минут, но порой и одна минута промедления может оказаться роковой. Когда мы прибыли на аэродром, дверца вертолёта была уже заперта. Быстро набирая скорость, вертолёт помчался по взлётной дорожке и поднялся в воздух, снова оставив нас в полной неизвестности.
      — Всё кончено! — закричал делла Румба и в отчаянии так хватил себя кулаком по лбу, что у него искры из глаз посыпались.
      И тут — в который раз в моей практике — состоялся выход Единички.
      — Нет, не всё кончено, — сказала она, лукаво улыбаясь. — Поглядите-ка туда!
      Мы взглянули в указанном направлении и увидели, что на поле опускается маленький, почти игрушечный двухместный вертолетик, а к нему со всех сторон бегут оставшиеся игроки.
      — Скорей! — завопил Шейк-Твист. — Скорей туда! В вертолёте есть свободное место. Надо уговорить владельца перевезти на стадион ещё одного игрока!
      Когда мы подкатили к вертолёту, там уже была настоящая свалка. Как оказалось, пилот прилетел на помощь по собственной инициативе. Вопрос был лишь в том, кого ему орать с собой. Разгорячённые, взволнованные футболисты никак не могли решить, кто из них должен ехать. Напрасно делла Румба и Чёрный Лев пытались унять разбушевавшиеся страсти, — шум нарастал с каждым мгновением. Но вот, легко перекрывая грубые мужские голоса, над аэродромом снова возник звонкий голосок Единички.
      — Странные вы люди, — недоуменно сказала она, — не все ли равно кому ехать, лишь бы скорей!
      На мгновение все смолкли. Вслед за тем краткую тишину нарушил бас Шейка-Твиста.
      — Она права, тысяча чертей и один арестант! — загудел он.
      — Она права!.. — восторженно подхватили футболисты. — Неважно кому, лишь бы скорей!
      И они принялись качать смеющуюся и брыкающуюся Единичку.
      Признаться, я глядел на всё это с вполне понятным неодобрением. Как человек трезвый и практический, я не придавал словам Единички никакого значения… Незаметно мысли мои отвлеклись от происходящего. Я стал перебирать в памяти события минувшего дня и впал в такую глубокую задумчивость, что более уже ничего не слышал и не видел. Размышления мои были прерваны лёгким прикосновением Единички. Я огляделся и с изумлением обнаружил, что стемнело и мы стоим на совершенно пустынном аэродроме.
      — А где же остальные? — спросил я довольно глупо.
      — Кто где, — улыбнулась Единичка. — Вертолёт с футболистом улетел, другие игроки разбрелись по домам…
      — А делла Румба и Чёрный Лев? — спросил я, озираясь. — Куда девались они?
      Единичка посмотрела на меня укоризненно.
      — Так ли это важно? Хватит и того, что их нет!
      Слова её разбудили меня окончательно. Я растроганно пожал маленькую ручку.
      — Спасибо! — произнёс я с чувством. — Их нет, и, стало быть, нам немедленно следует ехать! Кстати, вот и такси…
      Действительно, невдалеке от нас уютно светился зелёный глазок таксомотора. Мы подбежали к нему и, дрожа от нетерпения, втиснулись в кабину, слабо освещённую маленькой матовой лампочкой.
      — В особняк Джерамини! — крикнул я водителю.
      Тот медленно повернул голову…
      — Ай! — взвизгнула Единичка.
      За рулём сидел Чёрный Лев.

      началось бурно. Все дружно возмущались — на сей раз не ошибками Магистра, а порядками терранигугунской полиции.
      — Чёрт знает что! — негодовал Нулик. — Хватают человека, надевают на него наручники и, не разобравшись как следует, обвиняют в краже. Нет, вы подумайте! Обвинить в краже Магистра, благороднейшего человека!
      — А Единичка, между прочим, здорово их отбрила! — усмехнулся Сева. — Сказала, что Шейк-Твист делла Румба по-русски значит «спасайся, кто может».
      — Ты в самом деле думаешь, что это точный перевод? — усомнился президент.
      — Как в аптеке! — не сморгнув, подтвердил Сева. — Спроси у моей тёти. Когда жильцы в верхней квартире заводят вовсю радиолу и начинают выкозюливать всякие шейки-твисты, она всегда говорит: «Спасайся, кто может».
      — Что касается делла Румбы, — сказал Нулик, — то он хоть и противный, но не очень: как только узнал, что арестованный — сам Магистр Рассеянных Наук, так сразу и кинулся его обнимать!
      — До чего всё-таки просто поймать тебя на удочку. Неужели ты думаешь, что делла Румба и вправду намерен помогать Магистру? Держи карман шире! — сказала Таня. Президент виновато заморгал белесыми ресницами:
      — Ты так думаешь?
      — Так думает Единичка, а ей виднее.
      — Выходит, прогулка на аэродром — всего лишь предлог протянуть время?
      — Выходит, — кивнул Сева. — Но вот вопрос: для чего это нужно?
      — Там видно будет, — мудро рассудил Олег. — Так что запасёмся терпением и… Когда мы наконец приступим к разбору?
      После этого страсти несколько улеглись, и президент потянулся к колокольчику. Колокольчика, однако, на месте не оказалось: Нулик забыл его дома.
      — Похоже, лавры Магистра не дают тебе покоя, — пошутил Сева.
      — Не беда! — нашёлся Нулик. — При мне всегда запасной колокольчик.
      Он схватил на руки Пончика, Пощекотал его под подбородком — тот несколько раз тявкнул.
      — Объявляю заседание открытым, — невозмутимо провозгласил Нулик. — Чур, первый вопрос мой. Прошу разъяснить, могут ли рыбы смеяться и что смешного в геометрии? Сева удивлённо поднял брови.
      — Мне кажется, вопрос уважаемого президента к делу не относится.
      — То есть как это не относится? — возмутился Нулик. — Магистр пишет, что смеялся каким-то сардиническим и даже геометрическим смехом. Но разве сардинки умеют смеяться?
      Не знаю, как сардинки, а мы посмеялись вволю. Президент, как водится, поначалу обиделся, но потом не выдержал и стал хохотать заодно со всеми.
      — Да будет тебе известно, — выговорил наконец Сева, — что сардинического смеха в природе не существует. Есть сардонический.
      Нулик пожал плечами.
      — Сардонический? Это уж совсем непонятно.
      — Почитай энциклопедию — поймёшь! — посоветовала Таня.
      — Сама читай! — огрызнулся Нулик.
      — А я уж прочитала.
      — И что же вычитала?
      — А то, что сардоническим называется смех язвительный, насмешливый, горький. И связано это с ядовитой травой сардонией. Если её поесть, лицо начинает дёргаться, кривиться…
      — Так? — спросил президент и принялся корчить какие-то немыслимые рожи.
      Сева безнадёжно махнул рукой.
      — Ну, выпустила джинна из бутылки! Теперь конца не жди…
      Действительно, президент так обрадовался возможности подурачиться, что, казалось, начисто позабыл о своём высоком сане и о научно-исследовательских интересах клуба. Но Олег сумел-таки призвать его к порядку.
      — Между прочим, — сказал он, — Магистр не так уж сильно ошибся, когда назвал смех сардиническим. Ведь трава сардония растёт на острове Сардиния… От него, кстати, и получила название та вкусная рыбка, которая ловится в тех местах.
      — Вот видите! — торжествовал Нулик. — Я всегда говорил, что Магистр — умница. У него даже и ошибки умные. Наверное, и «геометрический смех» не такая уж глупость.
      — К сожалению, не могу с тобой согласиться, — сказал Олег. — Магистр, конечно же, имел в виду гомерический смех, который никакого отношения к геометрии не имеет.
      — А к чему, позвольте узнать, он имеет отношение?
      — К Гомеру. Великому поэту Древней Эллады. Автору бессмертных поэм «Илиада» и «Одиссея».
      Нулик досадливо топнул ножкой.
      — Но при чём же тут гомерический смех?
      — А при том, что в «Илиаде» есть одна сцена, где живущие на горе Олимп боги громоподобно хохочут над своим собратом Гефестом.
      — А чем он их насмешил?
      — Бог огня и покровитель кузнецов Гефест был хромой и некрасивый. Наблюдая, как он хлопочет, готовя для них угощение, боги хохотали над его неуклюжими движениями…
      — "Смех несказанный воздвигли блаженные жители неба, видя, как с кубком Гефест по чертогу вокруг суетится", — торжественно продекламировал Сева.
      — Садитесь. Ставлю вам пять, — изрёк Олег профессорским тоном. — Надеюсь, теперь понятно, какой смех называют гомерическим…
      — Моя мама говорит, что над физическими недостатками смеются только нравственные уроды, — сказал Нулик непривычно жёстко.
      От неожиданности Сева даже присвистнул.
      — Это ты верно говоришь! Олимпийские боги и впрямь особой добротой не отличались. Это ведь они приковали к скале Прометея за то, что он похитил божественный огонь и отдал его людям…
      — А что они сделали с Сизифом? — напомнила Таня. — Он хотел избавить людей от смерти, а его за это отправили в ад и заставили там вечно вкатывать на гору огромный камень.
      — Стоп! — вмешался я. — На этот раз достаточно. Олимпийские боги совершили столько жестокостей, что перечисление их отняло бы слишком много времени. Займёмся лучше Единичкой. Как удалось ей так быстро перемножить в уме два многозначных числа, а потом, прибавив к произведению единицу, извлечь из этого квадратный корень?
      — По-моему, ничего она не перемножала и не извлекала, — сказала Таня. — Просто применила какой-то способ…
      Нулик стукнул себя кулаком в грудь.
      — Спроси об этом у меня.
      — Вот чудо! — всполошились все. — Ты знаешь Единичкин способ?
      — Знать-то знаю, но… — Нулик почесал в затылке.
      — Что ещё?
      — Но применим ли он во всех случаях жизни? Вот вопрос…
      — Об этом после, а пока давай рассказывай.
      Нулик откашлялся
      — Леди и джентльмены, прошу внимания. Возьмём два последовательных нечётных числа: например, 15 и 17. Насколько я понимаю в арифметике, произведение их равно 255. Так? Теперь прибавим единицу. Что мы имеем? 256. Извлечём из 256 квадратный корень. Это всегда было и будет 16. А теперь сравните-ка ответ с заданными числами: 15 и 17. Что вы замечаете? Вы замечаете, что 16 есть среднее арифметическое между 15 и 17, то есть число, которое заключено между ними.
      — Гениально! Я бы до такого нипочём не додумался! — уверял Сева.
      Нулик сиял как медный грош, но скромность и преданность научным интересам заставили его снова обратиться к слабой стороне своего научного открытия.
      — Хотел бы я знать, годится ли способ Единички для десяти — или двадцатизначных чисел?
      — Так это же легко проверить, — сказал Олег.
      — Что ты! — испугался Нулик. — Перемножать в уме такие огромные числа!
      — Зачем перемножать? Просто решим задачу в общем виде. Обозначим первое из двух нечётных чисел буквой a. Тогда второе число будет a+2 — ведь каждое следующее нечётное число больше предыдущего на 2. Теперь перемножим эти числа. Получим a(a+2). Затем прибавим к этому 1. Получим a(a+2)+1. И. наконец, извлечём из всего этого квадратный корень: sqrt(a(a+2)+1). Вот и все, — закончил Олег. — Вернее, почти все…
      — Очень даже почти! — подтвердил Нулик.
      — Нет, не очень! Ведь подкоренное выражение a(a+2)+1 можно преобразовать так: a^2+2a+1. А этот трехчлен не что иное, как полный квадрат суммы, то есть (a+1)^2. А уж извлечь квадратный корень из квадрата проще пареной репы:

      sqrt((a+1)^2)=a+1.

      Вот теперь совсем все!
      — Теперь совсем! — согласился Нулик. — Потому что a+1 это и есть число, стоящее между a и a+2, то есть их среднее арифметическое. Стало быть, способ годится для всех чисел.
      На радостях президент прошёлся колесом по комнате, потом схватил на руки Пончика и принялся танцевать с ним вальс. Он веселился так бурно, что пришлось объявить антракт.
      — А в антракте полагается идти в буфет! — заявил Нулик и с азартом набросился на бутерброды, приготовленные Таней.
      Пончик, который отнюдь не собирался питаться корнями квадратными, последовал его примеру…
      После антракта перешли к задаче с футболистами.
      — Итак, — провозгласил президент, — Магистр, Единичка и двое полицейских мчатся на аэродром. По дороге их задерживает овечий табун. И вот…
      Сева насмешливо хмыкнул:
      — Если увидишь на клетке льва надпись «буйвол», не верь глазам своим. Табун бывает только лошадиный, а про овец говорят: «овечья отара».
      — Ладно, — милостиво согласился Нулик, —гитара так гитара.
      — Да не гитара, а отара…
      — Если ты будешь меня всё время перебивать, мы никогда не кончим. Так вот, наши путешественники прибыли наконец на аэродром. И опять неудача! Вертолёт уже поднимается в воздух, а каких он забрал футболистов, остаётся неизвестным.
      — Зато известно, — сказала Таня, — что этот вертолёт, как и в первый свой рейс, забрал футболистов в пять раз больше, чем число футбольных команд в Терранигугу. Значит, за оба рейса он забрал игроков в десять раз больше.
      — Подумаешь, новость! — отмахнулся президент. — Ты мне скажи лучше, набралась ли за оба рейса хоть одна полностью укомплектованная команда?
      — Этого тебе никто не скажет, — возразил Сева. — Зато мы хорошо знаем, что после обоих рейсов на стадион отправился ещё один игрок.
      Нулик пожал плечами.
      — Что из того? Ведь никто не знает, из какой он команды! Вертолетик так быстро побежал по взлётной дорожке…
      — Во-первых, ни по какой дорожке вертолёт не бежит — он поднимается сразу, с места. Во-вторых, пошевели мозгами и поймёшь: из какой бы команды ни был игрок, севший в вертолетик, одна команда на стадионе обязательно окажется укомплектованной.
      — Прошу без загадок! — строго сказал Нулик. — Здесь тебе не Терранигугу. Факты, факты!
      — Пожалуйста! Только учти: факты будут алгебраические. Обозначим число команд буквой икс. Тогда вертолёт за два рейса заберёт 10x игроков, а вместе с футболистом, улетевшим последним, на стадионе соберётся 10x+1 игрок. Но ведь всего-то игроков во всех икс командах 11x. Не так ли?
      — Так, кто же не знает, что в футбольной команде 11 игроков!
      — Вот и выходит, что если к 10x игрокам прибавить ещё одного, то при самых неблагоприятных вариантах в одной команде непременно соберётся 11 футболистов.
      — Что значит — при самых неблагоприятных вариантах? — допытывался Нулик.
      — Да то, что если за два рейса из каждой команды отправилось на стадион по десяти игроков, значит, последний был одиннадцатым в какой-то из них. Стало быть, матч состоится непременно.
      Президент царственно похлопал Севу по плечу:
      — Молодец! Объяснять умеешь!
      — Чрезвычайно польщён вашей похвалой! А теперь не откажите в любезности закрыть наше заседание.
      — Как вам будет угодно! — отвечал Нулик в том же изысканном тоне. — До следующей встречи.
      Все шумно поднялись.
      У двери Нулик осторожно потянул меня за рукав.
      — Как вы думаете, — спросил он опасливым шёпотом, — Чёрный Лев не убьёт нашего Магистра?
      — Надеюсь, до этого не дойдёт! — внушительно сказал я.
      Успокоенный президент выбежал на площадку и кубарем скатился с лестницы.

      Неуместный визг Единички поставил нас в довольно-таки неудобное положение. Впрочем, правой руке дона Шейка-Твиста делла Румбы такое проявление испуга только польстило. Видимо, дешёвые театральные эффекты были слабостью Чёрного Льва.
      — Не пугайтесь, синьорина, — сказал он с самодовольной ухмылкой, — это всего-навсего я.
      «Шут гороховый! Ты ещё издеваешься!» — подумал я с ненавистью и чуть было снова не вышел из себя, но тут же устыдился своей несдержанности: детектив я или не детектив?
      Я живо представил себе, как вёл бы себя на моём месте какой-нибудь граф Монте-Кристо или Шерлок Холмс, и сразу нашёл единственно верный тон разговора.
      — Хелло, приятель! — сказал я с великолепным спокойствием. — Рабочий день как будто давно кончился. Что вы тут делаете?
      — Да вот жду пассажиров, — отвечал Лев простодушно. — Подрабатываю в свободное время.
      — Значит, утром в охранку, потом — за баранку? — подмигнул я. — Не много ли?
      — Что делать! — вздохнул Лев. — Семья…
      — И большая? — вежливо поинтересовался я.
      — Считайте сами: кроме меня с женой да двух матерей, в доме живут отец с сынам, дочка, да ещё бабушка с внуком, да зять с тёщей…
      Я стал мысленно прикидывать, сколько их там, и вдруг почувствовал, что устал. Сначала у меня получилось десять человек, потом одиннадцать, потом двенадцать… В конце концов мне это надоело. Не все ли равно сколько, важно, что много!
      — Вероятно, для такого огромного семейства нужен довольно большой дом? — спросил я.
      — Всего-навсего пятикомнатный, — возразил Лев.
      — Не тесновато ли?
      — Не жалуемся. У каждого из нас по отдельной комнате, и ещё остаётся одна общая.
      — Да вы шутник, как я погляжу! — сказал я со смехом, не обращая никакого внимания на таинственные знаки, подаваемые мне Единичкой.
      — Ничуть, — ответил Лев, как будто даже слегка обидевшись. — Если хотите, можете убедиться сами.
      Он легко выскочил из машины и широким жестом отворил дверцу кабины. Только сейчас до меня дошло, что все это время мы не стояли, а ехали: пока я выламывался и разыгрывал некоего Монте-Холмса, Чёрный Лев даром времени не терял.
      — Куда это вы нас привезли? — спросил я, беспокойно вглядываясь в темноту и тщетно пытаясь найти там хоть что-нибудь, напоминающее особняк Джерамини.
      — Как — куда? — удивился Лев. — К моему собственному дому.
      — Помнится, я называл другой адрес!
      Главный сыщик виновато съёжился и вдруг нагнулся к самому моему уху.
      — Надеюсь, синьор Магистр не хочет, чтобы Чёрного Льва вышвырнули из полиции, как паршивого щенка? — зашептал он, опасливо озираясь и щекоча меня кончиками жёстких усов. — Ведь прежде чем покинуть аэродром, дон Шейк-Твист делла Румба строго-настрого приказал позаботиться о надёжном пристанище для вас. Вот я и подумал…
      — Да уж, надёжнее некуда! — перебил я, критически оглядывая внушительную кирпичную стену с маленькой, наглухо запертой дверью, за которой, судя по всему, находилось жилище нашего прилипчивого попечителя.
      Но тут меня одолела такая сонливость, что я сразу потерял всякую охоту пререкаться.
      «В конце концов, черт с ним! Где бы ни спать, лишь бы поспать!» — подумал я и, махнув рукой на предосторожности, ринулся в логово Льва.