В эфире звучит голос майора Пстыги. Он командует прекратить атаки, построиться и следовать на свой аэродром.
      ...Через некоторое время наша дивизия перебазировалась в Почеп. Начался новый этап боевой работы. Правда, летали мы меньше, чем под Орлом. Наступила осень с дождями и туманами. Погожие дни выпадали редко.
      Затишье на фронте позволило нам более основательно заняться обобщением опыта. В полках проводились летно-технические конференции, на которых обсуждались вопросы боевого применения штурмовиков. На них выступали лучшие командиры, штурманы и летчики дивизии, такие, как Г. М. Корзинников, Н. В. Максимов, В. Стрельченко. К их суждениям и выводам особенно внимательно прислушивалась наша молодежь, которой еще только предстояло участвовать в больших сражениях.
      После полковых и дивизионных состоялась корпусная летно-тактическая конференция. На ней предложили выступить с докладом мне. Главное внимание я уделил управлению экипажами в воздухе с помощью радио, перенацеливанию самолетов с одного объекта на другой.
      Думаю, нет необходимости перечислять вопросы, обсуждавшиеся на конференциях. Важно отметить, что и в тяжелых фронтовых условиях мы уделяли учебе неослабное внимание. Рост боевого мастерства позволял экипажам успешнее выполнять задания, значительно сокращал наши потери.
      Вскоре мне пришлось расстаться с моими верными боевыми друзьями бесстрашными летчиками-штурмовиками. Меня назначили командиром 335-й отдельной штурмовой авиационной дивизии.
      Рождение традиции
      В штаб воздушной армии прибыл в назначенное время. Представился командующему генерал-лейтенанту авиации Н. Ф. Папивину, а от него зашел в политотдел. Хотелось узнать, кто будет моим заместителем по политической части. Мне назвали гвардии подполковника Калугина Ивана Трофимовича. Дали ему краткую характеристику: назначен с должности замполита полка, на "иле" летает неплохо, воевал на Ленинградском фронте. "Это хорошо, что сам летает, невольно подумал я. - Такого летчики быстрее полюбят".
      Управление 335-й штурмовой авиационной дивизии располагалось в деревне Логово, приютившейся между двух высоток. По прибытии туда я сразу же поинтересовался, где живет гвардии подполковник Калугин. Мне указали на крайнюю избу. Подхожу и вижу на крыльце коренастого человека в летной куртке.
      - Иван Трофимович? - спрашиваю.
      - Да, - отвечает он, повернув ко мне обветренное лицо.
      - Будем знакомы. Назначен командиром вашей дивизии.
      Мы пожали друг другу руки.
      Стояла глубокая осень 1943 года. Было холодно, уже порошил снежок. В полете я немного озяб. Иван Трофимович, видимо, заметил это и предложил:
      - Зайдемте ко мне, попьем чайку.
      В избе на жестяной печке-времянке пыхтел чайник. Когда мы разделись, я увидел на груди у Калугина два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды и медаль "За отвагу".
      "Бывалый человек", - мелькнула у меня мысль. И я сразу проникся симпатией к Ивану Трофимовичу.
      За чаем он знакомил меня с дивизией, с людьми, которыми нам вместе предстояло руководить. Рассказал, правда, скупо, и о том, как защищал Ленинград. Я ему тоже поведал о боях под Тулой, Орлом и Брянском. Чем больше я узнавал этого человека, тем сильнее он мне нравился. За разговором просидели допоздна. Идти в штаб было уже поздно, и я заночевал у Калугина.
      Потекли напряженные трудовые будни. Конец 1943 года и начало 1944-го мы усиленно готовились к Витебско-Полоцкой операции. Вводили в строй молодежь, летали при такой погоде, при которой в мирное время даже чехлы с самолетов не снимают.
      В связи с тем что все "старички" улетели за новыми самолетами, нам с Иваном Трофимовичем пришлось летать в качестве инструкторов. С утра до позднего вечера не вылезали из кабины. Его авторитет как летающего политработника, заметно повышался. Меня это радовало. В учебе личный пример нужен, как в бою.
      В ходе обучения молодежи я хорошо узнал и инженера дивизии инженер-подполковника Владислава Евгеньевича Титова. У него было много общего с Калугиным. Такая же простота в обращении с людьми, такая же объективность в оценке своих и чужих дел. Даже ростом они мало отличались друг от друга.
      Титов ознакомил меня со штатным расписанием технического состава соединения, дал подробную характеристику своим заместителям, инженерам полков и эскадрилий, техникам звеньев. Это были люди, обладающие большим опытом работы.
      На формирование соединения нам отвели всего месяц. А потом мы должны были принять участие в боях. Чтобы уложиться в отведенный срок, пришлось все задачи решать одновременно: комплектовать полки, эскадрильи и батальоны аэродромного обслуживания, налаживать работу штабов, организовывать перегонку самолетов с заводов, вводить в строй летчиков, прибывающих из училищ.
      Очень энергично взялись за дело инженер-подполковник Владислав Евгеньевич Титов и его заместитель по вооружению майор АТС Илья Арсеньевич Баранюк. Забот у них было много. Требовалось укомплектовать самолетный парк, наладить работу всей инженерно-технической службы.
      В трёх полках насчитывалось тогда 126 самолетов. Из них только 8 стояли на аэродроме. Остальные же были разбросаны в разных местах в радиусе 50-70 километров. Это те, которые произвели вынужденную посадку. Принадлежали они, конечно, не нашей дивизии и не одной, а нескольким частям. Их только записали за нами, поскольку мы начали формирование.
      На каждый числящийся за соединением самолет нужно было составить техническую документацию. А машины, совершившие вынужденную посадку, подлежали тщательному осмотру руководящими работниками технико-эксплуатационной службы полков. Только после этой процедуры механик самолета отправлялся в эвакуационную команду, а оттуда с ее представителем к месту вынужденной посадки...
      Как я уже сказал, поврежденных самолетов, переданных из других частей, за дивизией числилось 118. Они не только доставляли массу хлопот, но и вынуждали нас отвлекать на их охрану и передачу много ценных специалистов.
      В этот напряженный организационный период немало забот было и у политработников. Подполковник Калугин, можно сказать, не вылезал из полков: выступал с докладами, проводил беседы с партийным активом, помогал в организации партийных и комсомольских собраний. Его работа, в которой он постоянно опирался на коммунистов и комсомольцев, сыграла исключительно важную роль в мобилизации личного состава на освоение новой техники, в повышении боевой готовности дивизии.
      Помню, получили мы последнюю партию штурмовиков. Вызываю инженера дивизии Титова и говорю ему, что надо подготовить эти машины к полетам.
      - Механики еще но прибыли, те, которые принимали самолеты на заводе, отвечает Владислав Евгеньевич. - Они вернутся через двое суток.
      Терять время мы не могли. Приглашаю И. Т. Калугина, который в этот раз находился в штабе. Вместе с ним пришел и командир полка Герой Советского Союза подполковник В. Г. Болотов. Я объяснил им обстановку и попросил их высказать свое мнение.
      - Может быть, другие механики смогут подготовить эти машины, - сказал Калугин. - Надо поговорить с коммунистами.
      - Верно! - поддержал его Болотов. - Кстати, сегодня в нашем полку партсобрание. Вот и поставим этот вопрос.
      Признаться, я усомнился в правильности такого шага и не рассчитывал, что завтра мы сможем опробовать в воздухе прибывшие с завода штурмовики. Находившиеся здесь механики самолетов были перегружены. Они обслуживали по две, а то и по три машины. Спать им приходилось самое большее пять часов в сутки. По 15 часов они ежедневно работали на морозе.
      Доклад на партийном собрании сделал подполковник Болотов. Он говорил о задачах, которые поставлены перед коммунистами полка на завершающем этапе подготовки к предстоящим боям. Затем выступил Калугин. Он призвал летчиков помочь техникам и механикам побыстрее ввести в строй самолеты, прибывшие с завода. Коммунисты поддержали это предложение и приняли соответствующую резолюцию.
      Прямо с собрания люди отправились на аэродром. В землянках остались лишь те, которые находились в суточном наряде. Летчики трудились наравне с техниками и механиками. К двум часам ночи все штурмовики были подготовлены к полетам.
      Успешно проходила и работа по вводу в строй молодых летчиков. Особенно хочется отметить усердие капитанов П. Арефьева, Ф. Садчикова, А. Миронова, Н. Макарова, старших лейтенантов Крыля, Тараканова, Лабзукова.
      Завершалась подготовка к Витебско-Полоцкой операции. Наша дивизия должна была штурмовыми ударами с воздуха обеспечить ввод в прорыв 1-го Краснознаменного танкового корпуса. С учетом этой задачи мы не только проводили полеты, но строили всю учебно-воспитательную работу.
      Отрабатывая с молодежью наиболее эффективные методы боевого применения штурмовика, мы творчески использовали боевой опыт, накопленный как нашими экипажами, так и летчиками других частей, старались решительно отходить от шаблонных приемов.
      Так, например, излюбленным методом штурмовика тогда считался - "с круга по одному". Самолеты приходили в заданный район, становились в круг и поочередно производили атаки. Иногда экипажи делали по восемь заходов, каждый раз подвергая себя опасности. Эффективность таких ударов ни в какое сравнение не шла с налетами в составе звена, эскадрильи, полка. Словом, метод "с круга по одному" не позволял бить врага кулаком.
      Приведу такой пример. Командир авиационной штурмовой дивизии Т. отдал приказ нанести удар по сильно укрепленному узлу обороны противника. Каждому экипажу, согласно существовавшей тактике, предстояло произвести восемь заходов на цель. Все летчики были смелыми, дисциплинированными, они выполнили приказ, но какой ценой.
      Противник довольно быстро изучил нашу тактику и без труда к ней приспособился. Ведь все самолеты пикировали на цель с одного и того же направления и примерно с одной и той же высоты. Пристрелявшись, гитлеровцы буквально в упор начали бить по нашим штурмовикам. В результате группа понесла большие и неоправданные потери. Вот к чему привели действия по шаблону.
      А что же предлагали мы вместо существующего метода атаки? Мы пришли к выводу, что маневр должен отвечать характеру выполняемой задачи, определяться конкретными условиями, в том числе и размерами цели. Если это необходимо, можно атаковать врага с ходу, и не только парами, звеньями, но и всей эскадрильей. Зачем сковывать группу пресловутым "крутом"?
      Такой способ выгоден во многих отношениях. Он обеспечивает внезапность атак, дает возможность наращивать силу ударов, открывает экипажам простор для проявления самостоятельности и инициативы. Немаловажно и то, что атакованный с разных высот и направлений противник лишается возможности вести по штурмовикам прицельный огонь.
      Предложенная нами схема атаки выглядела примерно так. Первый самолет, пикируя на цель, обстреливает ее реактивными снарядами, на выходе сбрасывает бомбы. Второй штурмовик или пара наносит бомбовый удар, а на выходе из атаки уничтожает противника пушечно-пулеметным огнем. Особенно этот боевой порядок оправдывал себя при действиях большими группами. Каждый штурмовик имеет на вооружении 2 пушки, 2 пулемета, 8 реактивных снарядов и 600 килограммов бомб. Нетрудно себе представить, какой силы удар может нанести, скажем, эскадрилья, насчитывающая 12 самолетов.
      На одной летно-тактической конференции я выступил с докладом о боевом применении штурмовиков. Присутствовавший при этом генерал-полковник авиации Ф. Я. Фалалеев дал высокую оценку нашим поискам и находкам в тактике.
      ...К 4 декабря 1943 года 335-я штурмовая авиационная дивизия была полностью сформирована. Нас зачислили в резерв командования фронта. До весны 1944 года соединение в боях почти не участвовало, если не считать отдельных вылетов на разведку. Мы в основном работали, как говорится, на молодых летчиков, учили их, готовили морально. У них возникало множество самых различных вопросов.
      Помню, подошли ко мне на аэродроме три младших лейтенанта, хотят что-то спросить, но не решаются. Наконец Владимир Гуляев осмелел, спрашивает:
      - Товарищ полковник, вот вы летаете уже много лет, участвовали в советско-финской войне. Скажите, волнуетесь вы перед боевым вылетом?
      Волнуюсь ли? К чему бравировать.
      - Конечно, да, - отвечаю Гуляеву. - Все зависит от того, на какое задание идешь.
      Посчитав вопрос Гуляева не только уместным, но и важным, я решил побеседовать с молодыми летчиками на затронутую тему. Прежде всего разъяснил, что волнение не следует смешивать со страхом. Волнение может испытывать любой человек с нормальной психикой.
      Садишься в кабину и начинаешь волноваться. Потому что знаешь: задание сложное, сопряженное с опасностями. Но вот запустил двигатель, начал работать с приборами, и волнение пропадает. Теперь ты занят делом и весь отдаешься ему. А в полете ты как бы сливаешься с самолетом, становишься его мозгом. Когда же летчик идет в атаку, ему вообще некогда думать о чем-то постороннем. Его нервы напряжены до предела, каждый мускул подчинен атаке. В такой обстановке даже тот молодой летчик, который перед вылетом испытывал чувство страха, сумеет преодолеть его.
      Не знаю, насколько профессиональны были мои суждения с точки зрения психолога, но как летчик, мне кажется, я рассуждал правильно. Молодежь осталась довольна беседой, а я сделал для себя вывод: на эту тему необходимо потолковать со всеми новичками. В тот же день командирам полков и политработникам были даны соответствующие указания.
      Для воспитания у молодых летчиков высоких моральных качеств мы широко использовали поучительные примеры из боевой практики тех частей, которые влились в нашу дивизию. Правда, они пришли к нам малочисленными, многие, служившие там, геройски погибли или выбыли по ранению. Но подвиги их остались навечно в славной летописи войны, страницы, написанные их кровью, стали первыми в истории дивизии.
      Весной 1944 года в состав нашего соединения влился 6-й Московский гвардейский штурмовой авиаполк. Одно наименование его звучало как строка из гимна мужеству и мастерству. Авиаторы этой части геройски сражались с врагом в самый трудный период обороны столицы. Под командованием майора Рейно они громили танковые колонны Гудериана, участвовали в уничтожении других частей противника на подступах к Москве. Полку были присвоены звание "гвардейский" и наименование "Московский".
      Пропаганде подвигов гвардейцев мы отводили большое место в повседневной воспитательной работе. О них говорилось на партийных и комсомольских собраниях, писалось в стенных газетах и боевых листках, организовывались передачи по радио и беседы агитаторов.
      Много славных дел совершил капитан Н. И. Чувин. В одном из полетов на разведку он, возвращаясь с задания, встретился с десятью "мессершмиттами". Уклониться от боя было невозможно, и Николай Иванович принял решение атаковать противника. Используя превосходство в высоте, он ударил из пушек и пулеметов по ведущему первой пятерки. Вражеский самолет вспыхнул и круто пошел к земле. Остальные "мессеры" набросились на штурмовика. Но тут со стороны солнца их атаковала пятерка наших истребителей, сопровождавших разведчика. Внезапным ударом они сбили еще два "мессера". Потеря трех самолетов, в том числе ведущего, обескуражила оставшихся гитлеровцев, и они, прекратив преследование штурмовика, поспешили скрыться.
      Схватка с врагом произошла под Тулой. Наши самолеты взяли курс на свой аэродром. При подходе к железнодорожной станции Горбачеве Николай Чувин увидел пожар. Горело какое-то здание. А на путях стояли наши железнодорожные составы. На открытых платформах можно было разглядеть орудия и танки. Видимо, эта техника направлялась защитникам Москвы.
      Вдруг Чувин заметил в воздухе группу вражеских бомбардировщиков. Они делали заход для очередного бомбового удара по железнодорожной станции. Этого допустить было нельзя.
      - Над станцией "юнкерсы", атакуйте! - крикнул по радио Чувин сопровождающим его истребителям.
      Наши "яки" врезались в строй немецких бомбардировщиков и одного из них сбили. Остальные сомкнулись и, отстреливаясь, повернули на запад. И все-таки советским истребителям удалось уничтожить еще один Ю-87.
      Так завершился полет Николая Ивановича Чувина. Он не только успешно выполнил задание на воздушную разведку, но и сумел сбить вражеский самолет.
      Примеры мужества и мастерства показывал в боях за Москву и командир 6-го Московского гвардейского полка (тогда он был 215 иап) майор Леонид Давыдович Рейно. Однажды его группа нанесла мощный удар по вражескому аэродрому, располагавшемуся под Смоленском. При выходе из атаки зенитный снаряд угодил в хвостовую часть машины майора Рейно. Но он как ни в чем не бывало приказал повторить заход. На аэродроме возникли новые очаги пожара. Горели самолеты на стоянке, цистерны с горючим, взлетел на воздух склад боеприпасов.
      Во время второго захода в самолет ведущего попал еще один зенитный снаряд, на этот раз в левую плоскость. Машина стала еще менее устойчивой. Но, охваченный боевым азартом, командир продолжал штурмовку. Третьим снарядом разбило обтекатель винта самолета, и он стал почти неуправляем. Однако и на этот раз Рейно не покинул машину. Перетянув через линию фронта, он посадил ее на фюзеляж. Сам Леонид Давыдович просто чудом остался жив.
      Второй налет на аэродром произвела восьмерка, ведомая старшим лейтенантом А. Е. Новиковым. Ей также удалось произвести несколько заходов. Вылет вражеской авиации на Москву был сорван.
      Во время налета три наших летчика получили ранения. Но ни один из них не прекратил штурмовки. Все восемь экипажей возвратились на свою базу. Вскоре партизаны донесли, что наши штурмовики уничтожили 45 самолетов, 4 бензоцистерны, 2 склада с боеприпасами, десятки солдат и офицеров противника.
      Жестокая арифметика войны. Прибегая к ней в беседах, наши командиры и политработники разъясняли молодым летчикам, что не по доброй воле мы стали заниматься такими подсчетами. Нас вынудили к этому немецко-фашистские захватчики. Мы отстаивали родную землю, мы мстили оккупантам за гибель боевых товарищей, за муки и страдания советских людей.
      Доблесть, отвага и воинское мастерство авиаторов 6-го Московского гвардейского штурмового авиационного полка вдохновляли нашу молодежь. Ребята все как один рвались в бой.
      ...Витебско-Полоцкая операция началась 23 июня 1944 года. Первый танковый корпус, который мы поддерживали, получил задачу после прорыва вражеской обороны в районе Сиротино войти в образовавшуюся брешь для развития успеха наступления в направлении Бешенковичи - Бойчейково. Командовал им генерал-лейтенант танковых войск В. В. Бутков, волевой и знающий командир. Высокий, широкоплечий, с густыми черными бровями, которые часто хмурил, он производил впечатление человека сурового. На самом же деле Василий Васильевич был хотя и требовательным, но добрым, отзывчивым.
      Перед 335-й штурмовой авиационной дивизией комкор поставил задачу подавить огневые средства противника в межозерном дефиле, на пути продвижения бригады полковника К. Петровского. Он сказал мне:
      - Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы противник взорвал за собой мост через Западную Двину. Переправа позволит танкистам с ходу захватить аэродром Бешенковичи, дозаправить там танки трофейным горючим и выйти на оперативный простор.
      - А дальше, - заметил я, - будем взаимодействовать в зависимости от обстановки. С этой целью мы направим к вам своих представителей - полковника С. В. Черноморова и капитана В. Р. Проценко.
      - Правильно, - согласился комкор.
      Вернувшись в дивизию, я собрал командиров полков и поставил им задачи.
      Скажу сразу: замысел командования с некоторыми коррективами, внесенными с учетом сложившейся обстановки, мы выполнили. Танкисты сердечно благодарили летчиков.
      Перед правым флангом корпуса было подавлено не менее четырех артиллерийских батарей. Здесь действовал 683-й штурмовой авиационный полк. Его экипажи с утра до вечера, пока позволяло светлое время дня, штурмовали огневые точки противника, расположенные у моста через Западную Двину. С воздуха хорошо различались не только разбитая техника, но даже трупы вражеских солдат. Врагу не удалось взорвать переправу. Вскоре по ней прошли наши танки и пехота. При выполнении этой задачи особенно отличились командиры эскадрилий и ведущие групп Г. Денисов, Б. Падалко, С. Ковальчик, П. Андреев, В. Субботин, В. Рычков и другие.
      В ходе боя мне доложили, что 6-й гвардейский полк не может взлететь для выполнения задачи. Аэродром обстреливает вражеский бронепоезд. Высылаю на эту цель эскадрилью капитана Г. М. Денисова. Сделав четыре захода, она заставила умолкнуть пушки бронепоезда. 6-й гвардейский полк немедленно вылетел на задание.
      Успех в этих боях был достигнут усилиями всего личного состава дивизии. Полковник С. Черноморов и капитан В. Проценко искусно наводили самолеты на цель, а командиры полков В. Г. Болотов, Н. В. Бойков и Н. П. Заклепа умело руководили боем. Героизм и высокое мастерство проявили летчики П. Арефьев, А. Миронов, Н. Макаров, Ф. Садчиков, П. Матков, Г. Денисов, И. Павлов, С. Афанасьев, И. Шабельников, В. Нечаев, С. Янковский, В. Кузнецов, И. Солягин, С. Ковальчик и многие, многие другие.
      Правда, к радости победы примешивалась скорбь о погибших боевых друзьях штурмовиках и танкистах, Были тяжело ранены командир корпуса генерал В. В. Бутков и командир танковой бригады полковник К. Петровский.
      Считаю уместным помянуть здесь добрым словом героев-танкистов Сергея Афанасьева, Бориса Растропопова, Дмитрия Выдренке, Николая Писаренко, Михаила Сергеева, Афанасия Чинова, Александра Удовченко, Виктора Кашихина и Алексея Булановича. Мне много рассказывали об их доблести. Умело руководили боем командиры бригад П. И. Банников и А. И. Саммер. Словом, летчики и танкисты оказались достойными друг друга.
      Эшелоны летят под откос
      Поддерживая наступление танков, штурмовики нашей дивизии вели напряженную боевую работу. Координируя действия частей, я находился на командном пункте.
      - Товарищ полковник, - подошел ко мне дежурный телефонист, - на проводе майор Ищенко.
      Я подошел к аппарату. Докладывал начальник разведки соединения:
      - На станции Оболь скопилось несколько вражеских эшелонов. На платформах артиллерия, боеприпасы и цистерны с горючим. Кроме того, десятки вагонов рассредоточены по всем путям железнодорожного узла.
      "Вероятно, противник подтягивает артиллерию для нанесения контрудара по правому флангу наших войск, - подумал я. - Надо принимать срочные меры". Оценив обстановку, тут же приказал командиру 826-го авиаполка Герою Советского Союза подполковнику В. Г. Болотову силами одного подразделения нанести штурмовой удар по сосредоточению воинских эшелонов врага.
      На задание вылетела эскадрилья капитана Попова. Одним из ведомых был молодой коммунист Владимир Гуляев. Этого общительного юношу, высокого роста, с приятным лицом, однополчане любили за смелость в бою. Кстати, в первые дни войны ушел защищать Родину и его отец Леонид Михайлович Гуляев, кандидат исторических наук, старый член партии. Мать Володи, Мария Алексеевна, коммунистка, тоже находилась в армии.
      На станции Оболь было много зенитной артиллерии, и штурмовики не смогли атаковать цель с ходу. Тогда Попов приказал четырем экипажам во главе с капитаном В. Сухачевым отвлечь огонь противника на себя, а сам с Гуляевым решил прорваться к станции.
      Маневр удался. Пока вражеские зенитчики стреляли по четверке "илов", появившейся с запада, комэск со своим напарником на малой высоте подошли к станции с восточного направления. Ведущий перевел штурмовик в пикирование и сбросил бомбы. Внизу взметнулось огромное пламя. Взрыв был настолько сильным, что машину Попова отбросило в сторону. Потеряв управление, она врезалась в железнодорожный состав.
      Гуляев, летевший несколько выше ведущего, тоже сбросил бомбовый груз. Клубы черного дыма заволокли станцию. Горели цистерны с горючим, рвались снаряды. На запасных путях стояло еще несколько вагонов. Владимир, не обращая внимания на ураганный огонь зениток, направил свой штурмовик на них. С пикирования он ударил реактивными снарядами, затем сделал еще несколько заходов, расстреливая из пушек разбегающихся немцев.
      - За Попова!..
      Налет эскадрильи получился удачным. Все пути и постройки, прилегающие к станции, были разрушены. Более двух суток не стихал пожар.
      Замысел противника был сорван - контратака не состоялась. Вскоре мы получили приказ перебазировать два полка дивизии на только что освобожденный нашими войсками аэродром Бешенковичи. Приземлившись первым, я узнал от командира пограничников, что к этой площадке направляются из окрестных лесов большие группы немцев. Пришлось срочно организовать круговую оборону.
      Расставив самолеты по периметру аэродрома, мы для удобства стрельбы подняли их хвосты. Летчики и воздушные стрелки приготовились к ведению огня. Как только фашисты приблизились к аэродромным границам, раздались мощные пулеметно-пушечные залпы.
      Отхлынув от площадки, противник устремился на запад. Чтобы еще больше деморализовать отступающих, я приказал трем экипажам взлететь и неотступно преследовать их.
      Утром нам стало известно, что разрозненные группы гитлеровцев пытаются объединиться и прорваться к своим войскам. Я приказал командиру 683-го авиаполка упредить замыслы врага. Штурмовики настигли оккупантов и обрушили на них смертоносный груз. Стремительные действия 1-го танкового корпуса, который поддерживала наша дивизия, развивались успешно. Однако преследование противника затруднялось из-за того, что попадались разрушенные специальными машинами участки дорог. Пока их восстанавливали, фашистам под покровом ночи удавалось оторваться от наших войск. В ряде случаев обстановка была сложная, неясная. Вот почему командующий фронтом генерал армии И. X. Баграмян приказал срочно добыть точные сведения о неприятеле, а также о наших подвижных соединениях, действующих в его оперативной глубине.
      Эту задачу поручили капитанам Денисову и Андрееву, старшему лейтенанту Дьякову и младшему лейтенанту Феоктистову. Идя на высоте 30-40 метров, летчики внимательно осматривали местность. Отчетливо были видны дороги и следы от гусениц танков, ведущие в район сосредоточения основных сил корпуса генерала Буткова. Капитан Денисов выбросил вымпел с зашифрованной запиской о расположении наших войск. Выполнив задание, штурмовики возвратились на свой аэродром. Данные воздушной разведки я немедленно сообщил в штаб фронта. Связь между частями, действовавшими на этом участке, была восстановлена.
      Та же группа летчиков успешно выполнила и другое задание - определила линию соприкосновения нашей пехоты с противником на протяжении 80 километров. Денисову и его товарищам пришлось совершать полет галсами - с отклонением то влево, то вправо. Как только самолеты подлетали к вражеским позициям, по ним открывали огонь из пулеметов и пушек. Разведчики же, умело маневрируя, наносили обстановку на карты.
      В условиях лесистой и заболоченной местности авиаторам нередко приходилось выискивать противника и держать его под постоянным наблюдением. Это было под силу лишь опытным экипажам. Чаще всего на разведку ходили коммунисты И. Федорычев, С. Халеев, И. Оспищев во главе с капитаном Г. Денисовым.
      Однажды по едва различимым приметам они обнаружили затаившихся гитлеровцев. Чтобы определить их численность и огневые средства, штурмовики, рискуя жизнью, в течение двух часов метр за метром прочесывали подозрительный участок леса. Не выдержав, фашисты открыли ответный огонь и тем самым демаскировали себя.
      В одном из заходов самолет ведущего получил повреждение и начал терять скорость. Теперь надо было как можно скорее доставить в штаб ценные разведданные.
      Избрав кратчайший маршрут, штурмовики взяли курв на свой аэродром. Находясь на командном пункте, я услышал по радио голос Денисова:
      - Сажусь последним.
      Командир эскадрильи принял правильное решение. Од не хотел, чтобы его машина, подбитая в бою, помешала приземлению других "илов". Впечатление было такое, что самолет вот-вот развалится, не дотянув до "Т". Покачиваясь с крыла на крыло, он приближался к земле. На высоте двух-трех метров машина зависла и рухнула. Солдаты аварийной команды вытащили Денисова из-под обломков. Летчик, к счастью, не получил серьезных травм, На другой день он снова был в строю.
      Командующий фронтом высоко оценил заслуги воздушных разведчиков, наградив их орденом Красного Знамени.
      Когда наши наземные части перешли в наступление, 6-й гвардейский полк получил приказ уничтожить на аэродроме Полоцка вражескую авиационную технику и вывести из строя взлетно-посадочную полосу. На штурмовку пошли 12 экипажей, ведомых И. Ф. Павловым.
      Иван Фомич Павлов начал воевать сержантом. Теперь он майор. На его счету 250 боевых вылетов. Прославленный мастер штурмовых ударов дважды удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Много молодых летчиков ввел он в строй, обучил искусству боя, в том числе старших лейтенантов Сергея Афанасьева и Ивана Шабельникова, назначенных в его группу ведомыми шестерок,
      Аэродром противника охранялся зенитной артиллерией и другими средствами противовоздушной обороны. Но летчики по крокам и картам крупного масштаба изучили подходы к нему, хорошо владели противозенитным маневром.
      К цели шли на предельно малой высоте. Выйдя на контрольный ориентир, сделали горку "все вдруг" и набрали высоту 100 метров. Перед штурмовиками открылось зеленое поле аэродрома. Два "Фокке-Вульфа-190" были готовы к взлету. Требовалось уничтожить их в первую очередь. Первым открыл огонь капитан Д. Тарасов. Один самолет он поразил реактивными снарядами, другой пушечно-пулеметными залпами. Затем все 12 штурмовиков сбросили бомбы на стоянки и аэродромные постройки.
      Во время второго захода "илов" одному вражескому истребителю удалось взлететь. Он попытался было атаковать штурмовиков, но воздушные стрелки дружным огнем сбили его. Ведущий группы капитан И. Ф. Павлов открыл стрельбу по другому взлетавшему "фоккеру". От выпущенных им снарядов машина резко развернулась вправо, зацепилась крылом за землю, несколько раз перевернулась и вспыхнула. Летчик Шевченко сбросил бомбы на склад боеприпасов. Взрывной волной его самолет подбросило вверх, и Шевченко на какое-то время потерял сознание. У самой земли он пришел в себя и вывел "ил" из пикирования.