Российское общество: потребление, коммуникация и принятие решений. 1967-2004 годы

Таким образом, эта книга – результат двухлетнего активного диалога автора с коллегами и экспертной системой в компьютерных базах из миллионов ответов респондентов. Хотя раньше, начиная с 1978 г., мной были созданы несколько сотен страниц многомерных таблиц по отдельным исследованиям первого и второго таганрогских исследований, Всесоюзных проектов и зондажей, сквозной анализ потребовал сделать все заново. Два студента-дипломника ГУГНа ИС РАН А. А. Гнутов и А. С. Топорков оказали большую помощь, проведя самостоятельно и вместе со мной в процессе курсовых и дипломных практик по апробированным методикам три контрольных замера в Тамбове и Москве в 2004 – 2006 гг. Все расчеты в книге, таблицы и диаграммы выполнены лично автором. Неоценимую помощь в течение последних десяти лет оказывали программисты А. Л. Королев и Р. Б. Богрычев(постоянно) и В. А. Афанасьев, Д. Ю. Васюра (в решении ряда сложнейших задач).

Часть I

Информационные средства в полях социальной активности

Глава 1

Проблема структурирования объекта рассмотрения

Некоторые науки предоставляют социологии готовые количественные показатели анализа целых подсистем человеческой деятельности. Например, демография – количество детей, рожденных в той или иной когорте, рассмотренном на шкале времени или в различных этнических группах. Однако два важнейших показателя, используемых в этой книге, – социальной активности человека и его информированности о тех или иных областях социальной жизни, – апробированных количественных эквивалентов измерения при начале работы еще не имели.

Важнейшим результатом предварительного анализа информации проекта «Общественное мнение» было выявление устойчивости распределений больших масс людей в сложных социальных структурах, которые представляли интегральные образования. При этом особенно проявилась связь количественно-качественных характеристик институционализированных форм по активности деятельности в социальной среде.

Еще в 1973 г. была получена общая картина распределения деятельности населения по использованию средств массовой информации и пропаганды на институциональном уровне. Сама идея была весьма проста. Так как обмен свойствами и способностями индивидуумов носит предметный характер и протекает в различных институциональных формах социальной среды, то за отдельными частными формами и их качественным разнообразием стоят суммарные социальные потребности, в данном случае – в информации, средства удовлетворения которых могут быть представлены на полюсах «общество» и «знание об обществе» в интегрированном виде. Сфера деятельности выступает при этом как совокупность актов поведения личности, рассмотренных на уровне институциональной структуры. Так, можно допустить, что сфера приема информации населением из системы информационно-пропагандистских средств представлена шестью «элементарными» формами контакта с институциональными поставщиками этой информации: чтение газет, просмотр телепередач, прослушивание радио, лекций, политинформаций, посещение политзанятий. Уже здесь каждая из «элементарных» форм социальных институтов выступает в известной мере как нечто синтезированное, безразличное к свойствам и функциям предмета, на который направлена деятельность, к мотивам присвоения предмета или к конкретному каналу – поставщику информации (скажем, к теме информации или ее функциям – «дать сведения», «развлечь», мотивам – «снять напряжение работы», «сориентироваться в социальной обстановке», «убить время», и т. п.).

Полученная в то время структура, однако, не была выдержана в строгости из-за недостатков машинной обработки. Средства массовой устной пропаганды в ней были объединены в один пласт, тогда как каждое из этих средств имело статус самостоятельного социального института. В 1976 г. этот недостаток был исправлен, была получена комплексная структура включенности населения, во-первых, в информационные средства в целом как в структуру прямого потока информации от органов власти к населению, во-вторых, в каналы выражения общественного мнения как структуру обратного потока, в-третьих, в формы общественной работы по созданию текстов массовой устной пропаганды и регуляции общественных процессов через политические организации, пронизывавшие в то время все поры общественного организма (как, впрочем, и сейчас, только в других формах).

Таблица расчета на каждую тысячу взрослого населения числа используемых сочетаний видов деятельности из шести по два (используют – не используют) позволяет увидеть комбинации представленных в мышлении элементарно форм деятельности, которые и есть реальные слепки и сгустки человеческой активности в социальной среде. Кластерный анализ или логическая классификация, давая более дробные разбиения, мешают анализу. Здесь система в целом на ладони (табл. 1.1).

Во-первых, данный результат уже с 1976 г.[15] делает беспочвенными рассуждения не только о характеристиках, но и о существовании отдельных аудиторий радио, телевидения, газет. «Чистая» аудитория телевидения составляет 0,4 % взрослого населения, радиоканалов – 0,4 %, газет – 0,3 %, лекций – 0,1 %, а соответствующие «чистые» аудитории политинформаций и политзанятий не обнаружены. Можно ли всерьез рассуждать об «аудитории телевидения», составляющей 4 человека на тысячу, не берусь судить. Важнее другое: 5 человек на каждую тысячу – «абсолютная не-аудитория» информационно-пропагандистских средств. Охват ими носит всеобщий характер[16]. Четвертая часть аудитории в то время – это аудитория всех шести информационных средств (24,2 %). Треть населения использует пять средств информации. При этом из семи различных сочетаний из шести по пять только одна форма дает почти четыре пятых этой третьей части аудитории (255 человек из 321 – 79,4 %), принимающих информацию из пяти средств: используют каналы радио, телевидения, газет, лекций, политинформаций. 226 из каждой тысячи принимают информацию четырех средств. При этом одна из 15 форм сочетаний из шести по четыре (154 человека на 1000, читающих газеты, принимающих информацию радио и телевидения и посещающих лекции) дает 68,1 % от всех принимающих информацию из шести по четыре. Среди 155 человек, ведущих прием из трех средств одна форма из 20 сочетаний (и газеты, и радио, и телевидение) дает 70,3 % от этой группы. Из 4 %, использующих два средства, сочетания «газеты и радио» или «радио и телевидение» составляют 3,2 % или 87,5 % группы в 4 %.

Отмеченные резко ограниченные сочетания форм приема дают 800 человек из 1000. Оставшаяся пятая часть распылена и статистически не даст отклонений в частотах своих оценок и формах поведения. Количество средств, используемых людьми, может вполне говорить о характере информационного приема и его интенсивности на социетальном уровне.

Обратимся теперь к структуре деятельности в обратном потоке информации – от населения к органам местной и центральной власти. Конечно, сейчас они изменились, но, во-первых, кроме исчезнувших собраний в производственных коллективах, не все, во-вторых, по-прежнему важна их динамика и метаморфозы в другие формы (например, тех же собраний в митинги, которые потом будут сводиться и в сходы), а в-третьих, мы рассматриваем их пока здесь только с точки зрения создания, а затем показа эффективности инструмента измерения социальной активности.

Процесс выражения общественного мнения и постановки проблем перед местными и центральными органами власти носит принципиально иной по «мощности», можно сказать, «зеркальный» по отношению к «прямому» потоку информации характер. В институционализированную структуру обратного потока связи населения и власти (кстати, более развитую в то, чем в нынешнее, время) включено 62,3 % взрослого населения города. Заметим: через 10 лет в структуре занятого населения города этот процент упал до 28,0 %, а через 22 года в масштабе всего населения СССР на пороге социальной катастрофы он составлял 25,2 % (по сопоставимым каналам). В структуре обратного потока ярко выделяются три группы населения[17].

Замечу: сам характер заполнения таблицы свидетельствует о качественной характеристике общества. Клетки таблицы могли бы быть заполнены иначе. И это было бы другое общество. Выявленная же структура достаточно ярко показывает недостаточность даже предшествующих нынешнему периоду институтов обратной связи. Воздержимся от сравнений. Мы пока что конструируем инструменты анализа системы в целом. То, как они заработают, можно показать на примерах пилотажных маленьких исследований по 1000 – 2000 респондентов. Но перед этим надо показать результаты анализа Всесоюзных десятитысячных исследований, которые дадут исчерпывающую картину развертки процесса социальных изменений относительно некоторых базовых точек отсчета.

Возьмем последнюю из подсистем массовых форм информационного обмена, протекавшего в нашем обществе 40 лет назад, – общественно-политическую деятельность, охватывавшую почти половину населения промышленных центров страны. Она была стандартна, функционально обеспечивала реализацию процессов материального производства и поддержки определенного «идеологического мускула» в обществе. Такие структуры во все времена тождественно пронизывают все поры социального организма. Заранее оговорю тот факт, что в связи с тем, что это организационная структура, ее наполненность в Таганроге 1969 и 1979 гг. и в масштабах страны в 1977 и 1981 – 87 гг. по сопоставимым группам населения практически совпадает. В 1991 г. она трансформируется в те формы, которые требуют теперь в нашем обществе специальных методов изучения[18]. Не говоря о том, что уже вопрос о трансформации определенных политических групп в слои коммерческие, сразу «подвешивает» проблему достоверности данных из-за «конфиденциальности» сведений. Если эти данные еще согласятся дать.

Итак, видим типичную картину, поскольку объектом выступает организованная по строго функциональному производственному и политическому принципу система деятельности. За вычетом ее оказывается 58,3 % населения города, только отдельными поручениями охвачено 10,3 %, только выборной работой в общественных организациях – 10,1 %, Еще две группы, сочетающих пропагандистскую и выборную (4,8 %) или пропагандистскую работу с отдельными поручениями (3,9 %) дают вместе с указанными 87,4 % населения. Остальные сочетания практически незначимы статистически. Я сделаю здесь два косвенных замечания на дополнительных данных.

1. Две группы людей, выполняющих сразу две функции, одна из которых пропагандистская, резко снижают на общем фоне трудовую активность, что говорит о дисбалансе в представляемом ими поле деятельности рабочего и внерабочего времени, производственных и внепроизводственных функций при данной организации деятельности.

2. Число депутатов Советов в нашей выборке: 4 человека на 1000, точно отражает их долю в генеральной совокупности[19]. К ним обратилось с ходатайствами, как к представителям Советской власти, 93 человека. Вопросы о том, могут ли 4 человека на 1000 аккумулировать социальные нужды 1000, а также может ли такое представительство (или даже расширенное до 1,6 %) называться «Советской» властью, пока, без анализа процесса принятия решений местной властью, оставим открытыми.

Примечания

1

Опубликована спустя лишь в 1999 г. с довольно большим трудом. Автор оставил ее в Приложении для более точного понимания читателем авторской позиции относительно корней порождения правящей российской бюрократии и факторов превращения ее в российский оригинальный буржуазный класс из сталинской генерации.

2

Итоги Всесоюзной переписи населения 1979 года. ЦСУ СССР. Т IX. Ч. I. – С. 58.

3

См.: Массовая информация в советском промышленном городе. – М., 1981. – С. 223 – 225.

4

Данные проекта «Общественное мнение» полностью восстановлены автором книги в полном объеме в машинной памяти и представлены 93 из 122 исследований-файлов базы «Интегрированная информационная система социальных данных» («INSYS»). Она составляет около 20 % всего многомиллионного поля ответов базы. Базы данных «INSYS» и «UNIVERSUM» зарегистрированы автором в РосАПО и объединении Информрегистр. Все файлы базы «INSYS» созданы при спонсорской поддержке Майкла Сваффорда, последнее Всесоюзное исследование «Правда»-91» так же, как и «Таганрог»-1979» в ИСИ АН СССР (33 % частот информационного поля) не были бы проведены без организационной поддержки Л. А. Оникова.

5

Отобран наряду с Костромой ЦЭМИ АН СССР как типичный средний город республики из 150 городов подобного класса. Предпочтение перед Костромой было оказано из-за личных связей во властных структурах и в связи с тем, что городские власти Таганрога были более предрасположены к нововведениям. Проект «Общественное мнение» до сих пор по комплексности и системному охвату реальности остается непревзойденным исследованием мирового класса. Задуманный с целью выработки управленческих решений, основанных на системных фактах, объективно диктуемых развитием общественной жизни, он не мог не вызвать нападок в нашем обществе. Эти трудности, однако, пошли на пользу дела.

6

Перечень (название, объем, разработчики) исследований, информация которых использована в книге, см. в Приложении 1.

7

Эти результаты были кратко доложены на секции демографии на II Всероссийском социологическом конгрессе (см.: Доклады II Всероссийского социологического конгресса: Российское общество и социология в ХХI веке: социальные вызовы и альтернативы. Т. 1. – М.:Альфа-М,2004. – С. 497 – 506). В настоящем издании данный вывод в основном иллюстрируется подробно в табл. 1.7, 1.10, 1.14 – 1.16, 3.2-3.6, рис. 3.1-3.4.

8

При анализе общества мы имеем «дело с системами, реализующимися и функционирующими посредством сознания», которое «может в принципе изучаться совершенно объективно по его „предметностям“, по значащим для него объективациям, рассматриваемым в качестве порожденных саморазвитием и дифференциацией системы социальной деятельности как целого» (см.: Мамардашвили М. К. Анализ сознания в работах Маркса. – Вопросы философии. 1968. № 6. – С. 15 – 16.

9

Схема эта вводится в качестве канвы изложения и обращения к блокам исследований. В детали ее я здесь не вдаюсь. Отражение реальности сознанием человека, например, никогда не бывает непосредственным (разве в случае катастроф). Отражение всегда социально модельно и может быть изменено в процессе моделирования, а затем, даже в кинематической коммуникации, следуют социальные формы организации этих моделей в тексты общения или передачи знаково закрепленной информации в систему обмена.

10

См. Приложение 1: аннотации к отдельным исследованиям, фамилии авторов методик.

11

Если же они и разрабатывались, как, скажем, в ЦЭМИ или ИМРД, то их исходные данные были нам недоступны из-за слабого информационного обмена между исследовательскими коллективами.

12

Сохранением документов этого исследования Институт социологии обязан к. э. н. Т. Б. Петрову, который дал мне возможность перевести информацию на магнитные носители. После смерти Т. Б. Петрова его сын М. Т. Петров передал в институт все 2346 анкет этого первого грушинского «зондажа-омнибуса» (полевой документ объединял несколько заказных исследований), которые исчезли из подвалов института в 1999 – 2002 гг.

13

Е. Х. Нерсесова говорит о промежутках «времени, в течение которых явление остается себетождественным» (см.: Гносеологический аспект проблемы социальных показателей. – М., 1981. – С. 141).

14

В 1969 г. мы зафиксировали 4546 актов приема сообщений, каждый из которых был маркирован характеристиками и читателей, и текста, и отраженной в тексте реальности. В 1977 и 1991 гг. это число составило соответственно 35 362 и 63 155, контрольный замер весной 2004 г. дал 3252 акта приема. Уже при подготовке книги к печати дипломант Государственного университета гуманитарных наук (ГУГН) Института социологии РАН А. С. Топорков в сравнении надежности шкалы измерения интенсивности чтения на примере журналов «КоммерсантЪ – Деньги» и «Секрет фирмы» за апрель 2006 г. на 5967 актах приема получил полигоны распределений читателей по прочитанным, просмотренным и пропущенным сообщениям практически тождественные полигонам чтения «Таганрогской правды» 1969 г., измеренными мной в то время адекватной методикой. Объем потребности в социальной ориентации через прессу оказывается измеряем временем ежедневных затрат на чтение и константен в различных по социальному типу аудиториях за почти сорок лет. Интенсивность разового (за день) чтения прессы по нашим замерам изменялась лишь при разрушении газетной аудитории в 1991 – 93 гг., о чем будет сказано ниже.

15

Впоследствии аналогичные таблицы получены во Всесоюзных исследованиях 1977, 1981, 1986, 1991 гг. и в 2004 г. в Москве и Тамбове с данными уже по журналам, интернету и предвыборной агитации вместо ушедших средств пропаганды. Некоторые из них будут приведены в соответствующем месте при рассмотрении динамики объемов аудиторий.

16

Напомню: вне охвата 0,5 % в 1969 г. в Таганроге, до 3,0% в 1977 г. в СССР, 1,1 % в 1991 г. в СССР, 2,0 % в 2004 г. в Москве и одновременно 5,0 % в Тамбове.

17

Во-первых, выступающих только на собраниях в производственных общностях (30,5 %) населения, во-вторых, использующих трибуну собраний в сочетании с одним из других каналов постановки проблем (или с приемом в руководящих органах, или с приемом у депутатов, или с выступлением на собраниях избирателей, или с написанием писем в органы власти или редакции). Эта группа составляет 130человекна 1000 из всех 153 жителей, обращавшихся сразу в два канала выражения общественного мнения (85,0 % от 153 человек). Далее идет группа использующих сразу три канала решения и постановки проблем перед органами власти и редакциями информационных средств – 54 человека. Из этого числа 32 (59,3 %) использует сразу собрания и прием в местных руководящих органах в сочетании с тем или иным видом писем или приемом у депутатов, а также выступлениями перед избирателями и депутатами. Использующие 4 – 6 каналов группы, составляют в этой же «зоне» 46 из 54 человек (85,2 % наиболее активных).

18

В самом деле, трудно говорить о возможностях выяснения форм политической активности агитаторов различных политических направлений, даже об их политической ориентации, когда руководитель молодежной демонстрации на Воробьевых горах, сходки совершенно лояльной и правительственно ориентированной, закрывала ладонью телекамеру, одновременно крича в «юную и неокрепшую еще политически массу»: «Никаких интервью!!» Если это происходит как должное и называется демократическим поведением, то чего же ожидать от респондентов в ответах при массовых опросах, которые требуют теперь изощреннейших методик выяснения интересующих исследователя параметров отношения, информированности и активности.

19

После принятия известного закона о статусе Народного Депутата и расширения «народного представительства» это число выросло до 16 на 1000 в масштабах страны. Впервые ЦСУ СССР опубликовало цифру о числе Депутатов местных советов в 1985 г. во времена Ю. В. Андропова. При Черненеко ее снова спрятали, а при Горбачеве опубликовали еще андроповскую цифру: 2316391человек во всех уровнях Советской власти по выборам 1985 г. В последнем Всесоюзном исследовании 1991 г. это число в выборке точно соответствует доле в генсовокупности (см.: СССР в цифрах в 1984 г. – М., 1985. – С. 15)

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.