Загадочный индус

– Как дела, Дима?

– Садись, я покажу тебе гениальный трюк.

Он собрал рассыпанные по полу жонглерские шарики и стал подбрасывать, ловя то внизу, то наверху, то справа, то слева.

– Помнишь, как я раньше делал? Теперь я это усложнил. – Потряса… – фокусник не успел закончить, потому что один шарик упал на пол.

– То идет, то нет, – сказал Дима и стал жонглировать снова. – Я считаю, что это предел техники.

– Потрясающе! – быстро откликнулся фокусник.

– Я понял – все ерунда по сравнению с шариками.

– Слушай, ты здорово растешь!

Дима был доволен.

– Все, что я делаю, – я делаю гениально.

Он принялся перекидывать руками и ногой три теннисные ракетки.

– Ты говори давай, я могу разговаривать.

– Как думаешь отпуск проводить? – спросил фокусник.

– А, все планы полетели, – сказал Дима. – Ты ведь знаешь?

– Знаю.

Жонглер, не торопясь, сложил шарики и ракетки, засунул руки в карманы и прошелся по комнате.

– Ну. Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что ты за нее должен держаться руками и ногами.

– Вот этого не будет.

– Тебе видней.

– И знаешь, почему? Я тебе объясню. В жизни каждый человек стремится подчинить себе другого, это закон. Я не из тех, кто склонен подчиняться. Может быть, я слишком честолюбив, не знаю.

Он посмотрел на гостя с дьявольской усмешкой в глазах.

– Саша – прелестный человек, но в этом смысле и она не исключение. Знаешь, чем она меня держала? Она меня пугала, что разочаруется во мне. Можно жить все время под такой угрозой? Я не могу.

Он оглядел свои плечи и стал ждать возражений. Однако фокуснику он стал так неприятен, что он не хотел ни возражать, ни соглашаться и только довольно вяло сказал:

– Хочешь, приходи ко мне завтра, посидим. Саша будет.

– Мимо, – сказал Дима.

– Можешь с ней не общаться. Елена Ивановна очень хотела, чтобы ты пришел, ты ей сильно понравился тогда. Она говорит, что ты очень талантливый человек.

– Да брось ты, – отмахнулся Дима, но весь засветился изнутри.

– Серьезно.

– Уговорил.

– Вот я тебе оставляю адрес.

Фокусник поднялся и вручил ему бумажку, но Дима все не выпускал его.

– А что она говорила? Что именно ей понравилось, какой номер?

– Да все ей понравилось, все, – фокусник уже злился. – Пока.

Он вышел на лестничную площадку, но не стал спускаться, а задумался. Ему было не по себе. Он уже жалел, что пригласил Диму. Зря так уговаривал. А что теперь делать? Ну, можно сказать, что правда ему лучше не приходить, зачем травмировать Сашу. Он снова позвонил в дверь.

– А знаешь, – сказал он, когда Дима открыл, – я подумал, может, и правда тебе не стоит приходить? Зачем тебе травмировать Сашу? Тем более она просила, чтобы тебя не было.

И вот тогда-то фокусник увидел другого Диму. Сейчас он был точно таким, каким его описала Саша. Да и что здесь удивительного, кто знает нас лучше, чем любящая женщина?

– Знаешь, я тоже об этом подумал, – сказал Дима. – Тут действительно надо сообразить.

Он снова повел фокусника в комнату и сел напротив. Теперь он смотрел потерянно, и плечи были не так широки, он словно ждал, что ему посоветуют и объяснят.

– Честно говоря, я жутко переживаю эту историю, – сказал он. – И если разобраться, чего она от меня хочет? Только одного: чтобы я не поддавался разным влияниям. Надо сознаться, она феноменально разбирается в людях, сразу видит, кто чего стоит. А я – нет. Я, бывает, увлекаюсь, тут она права… И главное – это все совпало, у меня сейчас не ладится с работой, бьюсь, бьюсь, черт его знает! Вот этот трюк то идет, то не идет. Не могу же я показывать его в таком виде. Чего-то, видимо, у меня не хватает… Вот Кисс – у него все время импровизация идет, то перехваты, то по два шарика сразу. Он на десять голов выше всех. Я кое-что делаю, но он это делает легко, а я – смотри…

Он снова начал номер с шариками и стал делать его довольно красиво, пока один шарик снова не упал.

– Видишь?

– А что, неплохо, – искренне сказал фокусник.

– Правда? – заволновался жонглер. – Нет, ты это что, серьезно?

– Абсолютно. И знаешь, что я решил? С другой стороны, тебе стоит прийти. Потому что она насчет тебя как-то неопределенно сказала. Она так сказала: «Хорошо бы его не было. Хотя…» – и так пожала плечами.

…Фокусник позвонил в дверь. Ему открыла жена Рассомахина.

«Как ошибочно мнение, что сорок лет для женщины – уже много, – подумал он. – Именно в эти годы самая заурядная внешность женщины может неожиданно стать привлекательной, если тому отвечает характер».

– Здравствуйте. Степан Николаевич дома? – спросил он.

– Его нет дома, но есть его жена. Это я.

– Тогда у меня к вам просьба. Я Виктор Васильевич Кукушкин, работаю с вашим мужем. – Фокуснику было много легче говорить с женой Рассомахина, чем с ним самим. – Я хотел пригласить вас и вашего мужа в гости. Не то чтобы свадьба, это мне не по возрасту, но как бы вроде того.

– Поздравляю вас. Благодарю за приглашение. Но прийти, к сожалению, мы не сможем.

– Почему?

– У меня дежурство в больнице, Степан Николаевич тоже будет занят. Скажу откровенно, я не люблю, когда он куда-то ходит. Степан Николаевич очень хороший человек, он любит делать людям добро, но у него есть одна слабость: ему очень приятно, когда это ценят. Поэтому я не люблю, когда его приглашают. Ничего плохого я не хочу сказать, но почему-то с тех пор, как он стал начальником, его приглашают чаще.

– Я его никогда никуда не приглашал, – сухо сказал фокусник. – Это свадьба.

– Ой, я обидела вас! Простите меня ради бога! – чувствуя себя виноватой, воскликнула Рассомахина и схватила его за руки. – Тогда, конечно, это совсем другое дело, я скажу ему, он обязательно придет!

– Моя жена, то есть будущая жена, попросила меня. Для нее это почему-то имеет значение.

– Все ясно. Мне даже стыдно, что я не поняла этого сразу.

– Жалко, что вы не сможете прийти. Честно говоря, я больше хочу, чтобы вы пришли, чем он…

13

Жильцы дома номер пять по Васильевской улице до сих пор вспоминают тот вечер, когда была свадьба «у артистов». Теперь уже трудно сказать, что там происходило на самом деле, потому что из разных окон было видно разное: что-то преувеличила фантазия, что-то размыло время.

Говорят, что гости, пользуясь теплой погодой, переселились из комнаты во двор.

Говорят, что жонглер прямо во дворе жонглировал столовыми ножами.

Говорят, что девушка-каучук свивалась в колесо и стояла на локтях.

Говорят, что два (говорят – и три) акробата делали кульбиты поперек всего двора.

Говорят даже, что присутствовал укротитель змей, но это неверно, просто клоун показывал комический номер с поддельной змеей в корзине.

Говорят, что девица с русой косой пела песню специально про жениха, который работает фокусником. Это уж достоверно, потому что жильцы успели записать два куплета:

Он сделал мрачное лицо,

Потом платком накрыл яйцо,

Потом смахнул платок – оп-ле! —

И вот цыпленок на столе.

Потом с ладони бил фонтан,

Потом он воду лил в карман,

Потом в кармане у него

Не оказалось ничего…

Но говорят, что лучше всех присутствующих женщин была сама невеста, хотя имелись там и помоложе и понарядней. Она жила в этом доме недавно, преподавала английский язык в институте, а муж у нее два года назад умер от инфаркта.

Молодожены тихо сидели за дощатым столиком, где обычно играли в домино, и, рассеянно внимая веселью, говорили вот о чем:

– Вот сейчас ты мне нравишься. Ты будешь таким всегда?

– Да.

– Какие у тебя друзья, как они умеют веселиться! Ты рад, что у тебя такие друзья?

– Да.

– На первых порах будет туго с деньгами. Я не жадная, но мы все-таки потратились. Ты уж не ходи больше к своим студентам, благотворительность им ни к чему. Поверь, они и без тебя проживут.

– Да.

И она поцеловала его, и все мужчины, которые это видели, еще раз удивились, как ему повезло. А его приятель Миша Тиунов, который со своей смущенной улыбкой стоял рядом, решил даже отойти, чтобы их не стеснять. Но фокусник не отпустил его.

– Лена, ты его люби, это друг.

– И последователь, – смущенно улыбаясь, добавил Миша. – Как говорится, не важно, есть ли у тебя исследователи, а важно, есть ли у тебя последователи.

– Жалко, что опаздывает дочь, у нее смена до десяти, – сказал фокусник. – Она все время беспокоится, что отца мало уважают. А я никак не могу изловчиться и предстать перед нею в достойном виде. Надеюсь, сегодня наконец получится.

– А вот твой начальник, – встала Елена Ивановна. – У вас какие-то конфликты? Степан Николаевич, идите сюда! Смотрите, как весело. Иметь таких подчиненных – это, наверно, одно удовольствие.

– Орлы, – оглядев гостей, согласился Рассомахин.

– Идемте в комнату, мы должны выпить втроем, – пригласила Елена Ивановна.

Рассомахин развел руками.

Прямо со двора они вошли в комнату. Здесь было пусто и потише. Елена Ивановна достала бутылку.

– Специально зажала для вас. – Фокусник наполнил три рюмки.

– За дружбу, – со значением сказал Рассомахин.

Они выпили.

– А теперь я вас оставляю, мне надо к гостям, а вы посидите, – сказала Елена Ивановна. – Вам, наверно, есть о чем поговорить?

Фокуснику было не по себе: с одной стороны, надо было, наверно, извиниться за свое поведение тогда, на улице, а с другой – Елена Ивановна так старалась, что вышло, будто они заискивают перед начальством. Но Рассомахин сам пришел ему на помощь:

– Я на тебя не злюсь. Я долго не могу злиться, мне скучно. Мир?

– Мир.

Они чокнулись.

– Теперь ясно, куда у тебя летели деньги, любовь требует трат. Сказал бы мне, что у тебя такая проблема, я бы тебя завалил работой. Вот я к тебе пришел в гости. Сейчас я тебе не начальник, ты мне не подчиненный, мы с тобой друзья. И я тебе по-дружески советую: если ты меня попросишь по-человечески, я для тебя все сделаю. Действительно, почему всюду – твой друг Тиунов, а ты где-то на задворках? Но если ты меня не уважаешь – то фига тебе.

– Пойдем отсюда, – сказал фокусник.

Он поднялся и пошел к двери, но Рассомахин схватил его за пиджак и повернул к себе.

– Подожди. Ты со мной говорить не хочешь? А напрасно. Садись. Что тебе нужно? Категория? Правильно, уже давно пора, будет категория. Дальше? Говори, что тебе еще от меня нужно.

– Да ничего мне от тебя не нужно, – уклонился фокусник.

– Не понимаешь, что я говорю? Или не хочешь понять?

Рассомахин немного обиделся. Но фокуснику стало невмоготу продолжать этот разговор, он решил поскорее закончить его.

– Видишь ли, я не люблю от кого-нибудь зависеть. Если человек посягает на мою независимость, я от него бегу куда глаза глядят.

– Человек зависит от общества, тут ничего не поделаешь.

– От общества – это другое дело. Общество дает мне возможность работать, получать за свой труд вознаграждение и положенное время отдыхать. Оно доверило все это тебе, делает это, так сказать, твоими руками. Ты же на этом основании требуешь благодарности лично себе. Вот этого не будет.

Фокусник сказал это так вдумчиво, что Рассомахин решил, что он пьян.

– Ну ладно, ты сейчас выпил. Придешь ко мне – потолкуем.

Фокусник усмехнулся.

– Придешь, милый, придешь, – бледнея, заверил его Рассомахин.

– Не могу обещать. Вот я даже завяжу себе на память узелок: что мы вот так сидели и я тебе сказал: улыбаться ради какой-нибудь выгоды я тебе не буду никогда. Я свободный и независимый человек. И что бы там ни случилось, мало ли – достану узелок и вспомню.

…Во дворе тем временем веселье упорядочилось, гости танцевали.

Елена Ивановна кружилась с Мишей Тиуновым, когда Рассомахин, обозленный, вышел во двор и направился к воротам.

– Степан Николаевич, – окликнула она, – куда вы?

Тот оглянулся, ничего не ответил, но заметил Мишу и позвал его:

– Миша, пошли-ка отсюда! К чертовой бабушке!

– Почему! – растерялась Елена Ивановна. – Что случилось?

Рассомахин и на это не ответил, а Миша смущенно улыбнулся ей.

– Простите, приходится вас покинуть. – И заторопился за ним.

Фокусник тоже показался во дворе. Стараясь не смотреть на Елену Ивановну, он как ни в чем не бывало подошел и стал с интересом наблюдать за теми, кто еще танцевал. Однако почти все уже смотрели на Рассомахина, который в сопровождении Миши уходил прочь.

– Что случилось? – спросила Елена Ивановна.

– Не знаю, – соврал он.

– Догони их, извинись и верни обратно.

Она сильно расстроилась из-за этого происшествия, и фокусник, еще не зная, что предпринять, поплелся к воротам.

– Если ты действительно хочешь их догнать, то, пожалуйста, побыстрей.

Он пошел быстрей.

– Без них и не думай возвращаться! – острастки ради сказала она вслед.

В подворотне он различил парочку, это были свои, Дима и Саша. Дима что-то сказал и приветственно помахал ему рукой.

Он шел по улице, не выпуская из виду Рассомахина и Мишу. Но в то же время он боялся слишком приблизиться, чтобы они его не заметили. Когда он уставал или расстраивался, глаза у него становились растерянными, словно он что-то потерял или чего-то вдруг испугался.

Через дом он повстречался с дочерью. Она прыгнула на него, обхватила за шею и не отпускала.

– Ты меня встречаешь!

– Да, да. Но ты пока иди, а я сейчас вернусь.

– Куда ты?.. – окликнула она.

– Ловлю гостей, убегают.

Она уронила руки.

– Ну что опять у тебя такое?!

– Ты иди, я сейчас. Вот я их догоню, и мы вернемся. Только ты не мешай, прошу тебя. Иди, ну говорю же я тебе! – разозлился он.

Дочь вздохнула и пошла дальше.

Рассомахин и Миша повернулись друг к другу и закурили. Фокусник тоже задержался. Он делал вялые кренделя по тротуару, пока те не двинулись дальше. Так он плелся вслед, то принимая решение догнать, то снова отставая.

На углу он остановился. Отсюда было видно, как Рассомахин и Миша постояли на автобусной остановке, сели в автобус и уехали.

14

Он проснулся у себя дома.

Дочь была уже одета. Она сидела за столом и грустно смотрела на него.

– Поцелуй отца, – сказал он.

Дочь подошла и поцеловала его в щеку.

– Кстати, я забыл, как ты относишься к отцу.

– Отец – это все, – привычно ответила дочь. – Папа, что ты наделал…

– Было ужасно, да?

– Вообще-то ужасно.

– А, после войны для меня жизнь – подарок. Значит, этой женщины нет: немножко меньше подарили, что делать…

– Почему ты не вернулся?

– Она сказала, чтобы я без них не возвращался.

– Не говори глупости. Ей и в голову не могло прийти, что ты поймешь все буквально. Дикое положение: ты вытворяешь бог знает что, и она же чувствует себя виноватой.

– И потом я знаю одно. Я такой и другим быть не могу. Даже ради Елены Ивановны, даже ради нее. Я знаю, что ей со мной будет трудно, плохо. Что мне делать? – спросил он.

– Ты должен ей сказать это сам.

– Да, я скажу.

– Причем сегодня же, не надо тянуть.

– Да, сегодня.

Позвонили в дверь. Дочь пошла открывать. Фокусник прислушался и узнал голос Елены Ивановны. Он стал поспешно одеваться, но Елена Ивановна уже входила в комнату. Пришлось остаться под одеялом.

– Здравствуй, милый! – Она поцеловала его и поставила на стол сумку. – У меня осталось много закуски, будем доедать.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.