MYST. Черная книга 18+ - Гурман

Ясное дело, Катя была категорически не согласна с этим утверждением. Все же окончательный и жирный крест на их отношениях с Гошей был поставлен после поездки на слет под Таштагол.

«Барсы» собирались ехать на отдых всем клубом, порядка семидесяти мотоциклов. Настроение в тот день у Кати было не очень. Первую пару месяцев после смерти родителей оно всегда оставалось не просто паршивым, но ужасным. Когда Гоша позвонил и предложил ей составить им компанию, девушка почему-то согласилась. В конце концов, нужно развеяться. Так ведь можно и помереть от депрессии. Тем более что Гоша ведь не в ЗАГС ее звал.

Сидя в широком кожаном седле VTX-1800, она внезапно почувствовала дурное предчувствие. Но менять решение было уже поздно. «Барсы» уже с ревом неслись по дороге, заставляя весь остальной транспорт испуганно жаться к обочине.

Уже к середине мероприятия Катя невыносимо захотела обратно. Ее буквально воротило от вони выхлопных газов и от этих байкеров, вмиг окосевших от водки.

Лагерь был разбит у речки Кондома. Палатки стояли почти у самого обрыва, с которого байкеры, трезвые и не очень, тут же принялись кувыркаться вниз.

— А ты чего киснешь? — спросил Гоша, на крепком теле которого сверкали капли воды. — Давай, охладись, вишенка. Водичка супер. Офигенный драйв.

Почему бы и нет? Солнце припекало, самое время освежиться. Она быстро переоделась и направилась к ступенькам, ведущим к воде.

Тут Гоша взял ее за плечо и осведомился:

— Ты что, боишься прыгать?

— Высоковато. — Она покачала головой, но Гоша только засмеялся и заявил:

— Ты ведь у меня смелая, вишенка.

Катя осторожно подошла к краю обрыва. Метров десять будет. Сильный порыв ветра разметал ее волосы.

«Еще сдует на фиг, пока лететь буду», — подумала она и предложила:

— Давай вместе.

— Вместе стремно, можем покалечиться. Я ведь в три раза больше тебя. Я за тобой прыгну.

Настойчивость, с которой Гоша ее уговаривал, немного удивила девушку. Но в тот момент она, одуревшая от утомительной дороги и пекла, не стала задаваться вопросом, с какой целью байкер из кожи вон лез, лишь бы заставить ее нырнуть.

Она еще раз взглянула вниз. Там бултыхался Дантист, он же Рома, со своей новой пышногрудой подругой, бедра которой изобиловали татуировками.

— Да слабо ей! — вдруг заявил Слон, незаметно подошедший сзади.

Невзирая на огромные габариты, он был очень проворным, умел появляться бесшумно в самый неподходящий момент и нависать над тобой как грозовая туча.

Катя даже всерьез недоумевала, как мотоцикл может выдерживать такую тушу. По ее мнению, он должен был развалиться на запчасти, как только эта жирная задница коснется седла. Но байк каким-то непостижимым образом не рассыпался, и Слон даже как-то умудрялся на нем ездить.

— Слабо! — повторил толстяк.

«Это тебе, Слоняра, слабо», — подумала Катя.

Ей хотелось окунуться в воду, но она боялась прыгать с такой высоты, а спускаться было неудобно и долго.

— Ну?.. — спросил Гоша, и его глаза как-то странно блеснули.

Слон ухмылялся, почесывая мохнатую подмышку. На его массивных серебряных перстнях играли солнечные блики. Только сейчас Катя заметила, что на нее смотрели почти все байкеры.

Она шагнула вперед, пальцы ног ощутили влажную траву. Катя уже набрала воздуха в легкие, как Слон пронзительно свистнул прямо над самым ее ухом. Она вздрогнула от неожиданности, и ее левая нога заскользила по глине. Гоша что-то встревоженно крикнул, но девушка уже летела вниз, беспомощно хватая воздух руками.

Она перевернулась в воздухе и упала в воду спиной. Внезапная боль была настолько ошеломительной, что у Кати мигом сперло дыхание. Девушка потеряла сознание.

В себя она пришла в больнице. Гошу к ней пустили только на пятые сутки, когда Катя вышла из комы. Бледный, насмерть перепуганный, он что-то бессвязно лепетал. За его спиной маячил заметно похудевший, как ей показалось, Слон с цветами. Катя глядела на них широко раскрытыми глазами и ничего не понимала.

Много позже она узнала, что захлебнулась, и река поволокла ее по течению. Гоша тут же нырнул вслед, но тело Кати уже скрылось под водой. На берегу началась паника. В воду прыгнули еще двое мотоциклистов, в том числе и Слон, туша которого подняла волну, сравнимую разве что со взрывом пуда динамита.

Катя все это время находилась под водой. Эта история наверняка закончилась бы ее смертью, но, на счастье, крики услышали рыбаки, находящиеся на противоположном берегу. Они-то и вытащили Катю на песок.

Признаков жизни она не подавала и, несмотря на все действия, предпринимаемые спасателями, начала покрываться синевой. Как позже признался один из рыбаков, он уже не верил, что ее можно вернуть к жизни. Второй тем временем начал делать непрямой массаж сердца. Уже никто не верил в то, что она выживет. Но тут Катя закашлялась, из ее рта хлынула вода.

Бог вернул ее на грешную землю, посчитав, что рановато ей воссоединяться со своими родителями. Она фактически вернулась с того света.

В больнице ей сказали, что еще минута под водой, и было бы поздно. Катя и так находилась в состоянии клинической смерти около трех минут.

— Можешь запомнить этот день как второе рождение, — добавил на прощание врач.

Она не винила Гошу, который подначивал ее. Сама дура. Но ее отношение к происшедшему резко изменилось, когда Катя узнала, что причина уговоров нырнуть была банальна, как три копейки. Гоша просто поспорил со Слоном на бутылку виски, прыгнет она с обрыва или нет.

Это оказалось последней каплей. Никакие извинения и заверения Гунна, как называли Гошу члены клуба, в горячих чувствах уже не имели смысла. Если что-то и было, то умерло. Как, возможно, и энное количество клеток ее головного мозга, который находился в состоянии клинической смерти.

А потом она встретила Олега. Сдержанный, эрудированный, довольно привлекательный парень. Конечно, до силы и мужественной фигуры Гоши ему далеко, но его обаяние и интересный характер с лихвой компенсировали все остальные мелочи, на которые Катя обязательно обратила бы внимание при общении с другим парнем. А самое главное — он умел красиво ухаживать и был нежен с нею. В отличие от Гоши, который кроме «вишенки» комплиментов не знал. Самым нежным проявлением его чувств был шлепок ниже поясницы.

Гоша каким-то образом узнал об их отношениях и прямо-таки взбунтовался. Так собака не хочет расставаться с костью. Все разговоры и увещевания были бесполезной тратой времени. Он просто ничего не желал слушать и хотел вернуть Катю любыми способами. Интуитивно она чувствовала, что примирение нужно байкеру лишь для того, чтобы потом отфутболить ее как смятую банку из-под пива и выглядеть настоящим мужиком в глазах своих моторизованных братьев.

И вот сегодняшний звонок. Что он предпримет? Катя не хотела думать о плохом, но кожей чувствовала, что Гоша просто так не отцепится. Когда его эмоции зашкаливали, он терял над собой контроль и был готов на все. Поэтому нужно было что-то решать.

Она обулась и направилась к автобусной остановке, но вдруг боковым зрением увидела, что на нее кто-то пристально смотрит. Катя медленно повернулась.

Это была пожилая женщина. Неопрятно одетая, с растрепанными седыми волосами, она молча глядела на девушку. Ее правая рука была наполовину короче левой. Обрубок заканчивался узлом на рукаве засаленной рубашки.

Тонкие пальцы Кати сжались в кулачки.

Несколько дней назад она уже видела эту странную тетку. Да, на остановке, неподалеку от кинотеатра «Мираж». Бомжиха какая-то. Тоже вот так стояла и пялилась на нее как баран на новые ворота. Что ей надо?

— Я могу вам чем-то помочь? — громко спросила Катя, закидывая сумочку на плечо.

Женщина отступила, неопределенно качая головой. Ее губы что-то прошептали, но девушка, естественно, не могла ничего расслышать.

Вскоре незнакомка скрылась в листве. Катя постояла немного и направилась к остановке.

В шесть утра Виктор уже был в Заозерье. Ему без особых проблем удалось пройти через оцепление. Многие полицейские прекрасно помнили его.

На нем была непромокаемая куртка и штаны цвета хаки, заправленные в военные ботинки. За спиной болтался небольшой рюкзак с провизией. Кроме нее, там лежали фонарь и веревка. В наплечной кобуре дремал наградной «ПМ».

Некоторое время Бокова одолевали сомнения насчет правильности принятого решения. В конце концов, на розыск Малышева-младшего брошены лучшие силы края. Вчера вечером из Новокузнецка прибыл отряд спецназа. К делу подключились воинские формирования. Что может сделать в одиночку бывший опер?

«Дело даже не в удаче, — вдруг подумал Виктор, проворно двигаясь сквозь чащу. — Просто я никогда не прощу себе, если не использую самый мизерный шанс поймать ублюдка».

Незаметно прошло полтора часа. За это время он издали увидел цепь полусонных солдат-срочников, бредущих по траве, мокрой от росы. Лейтенант, валящийся с ног от усталости, что-то зло выкрикивал, очевидно, подгоняя группу, но солдаты не реагировали. Они мечтали поскорее упасть в постель после бессонной ночи. Вскоре цепь скрылась из виду. После недолгих размышлений Виктор принял решение идти на север.

Вчера, после того как жена немного пришла в себя, они быстро собрали вещи. Через два часа он посадил их со Светланой на поезд в Гурьевск, где проживала старшая сестра Елены. Он глядел на мелькающие вагоны, и внезапно ему в голову пришла безумная, нелепая по своей сути, но в то же время ужасающая мысль. Этот Малышев сбежал из психушки, чтобы закончить начатое дело и добраться до его семьи. Виктор будто воочию увидел, как нечто несуразное, уже мало напоминающее человека, ночью крадется к дому, где безмятежно спят Лена со Светой.

Он чертыхнулся.

«Ну и мысли! Так и свихнуться недолго».

Слева в кустах что-то зашелестело. Виктор тут же пригнулся, мгновенно выхватил пистолет.

— А нервы-то уже совсем дерьмовые, — пробормотал он, глядя на глухаря, тяжело хлопающего крыльями.

В кармане едва слышно потрескивала рация, настроенная на полицейскую волну. Толку от нее было как от козла молока. Но иногда сквозь помехи пробивался мрачный голос какого-нибудь поисковика, и Виктор увеличивал громкость.

Живодер как сквозь землю провалился, но Виктор сердцем чуял, что он где-то здесь. Ведь его столько связывало с этим сумасшедшим клоуном! Именно Артур принял роды у его жены. Лена больше не может иметь детей. Из-за этого маньяка Виктор потерял сына. Он постарается дышать в одном ритме с негодяем и видеть его глазами, приложит все усилия, сделает так, чтобы их встреча состоялась.

Через минуту Виктор вышел на лесную дорогу и тут же замер. Следы машины были свежими. Он присел рядом с лужей и осторожно дотронулся до рифленой борозды, оставленной протектором. Широкие колеса. След глубокий.

Машина, которая прошла тут, явно не полицейская и не грузовик, который мог бы привезти солдат.

Джип. Внедорожник.

Что он тут мог делать в такое время? Ведь новость о том, что в лесу прячется Живодер, уже давно облетела не только область, но и всю страну.

Виктор оглядел тропу. Он знал, что за поворотом начиналась трасса. Там полно полиции. А вот откуда эта машина приехала? Где-то в окрестностях находилась сторожка егеря. Он немного знал Федорыча, неразговорчивого мужика в телогрейке.

Боков направился по тропе. Пока он шел, по рации несколько раз кто-то пытался вызвать Волну.

Вскоре Виктор остановился возле поваленного дерева, которое преграждало дорогу. Земля рядом с ним была вся в следах шин.

«Значит, автомобиль приехал сюда, развернулся… и был таков. Так?» — сказал сам себе Виктор.

Он переступил через полусгнившее дерево, и его внимание привлек крошечный кругляшок, лежащий на небольшом островке мха. Виктор осторожно поднял его, рассмотрел и убрал в нагрудный карман. Он сделал это инстинктивно. Такая привычка у него выработалась еще в милиции.

Вскоре сквозь деревья замаячил дом. Боков убрал рукой ветки и подошел вплотную к воротам.

Он смотрел вперед, чувствуя, как участился пульс. Ворота были приоткрыты, во дворе стояла полнейшая тишина. Дом стопроцентно должна была охранять собака, но никаких признаков четвероногого друга человека он не видел. Виктор толкнул ворота, держа перед собою пистолет, и зашел во двор.

То, что на участке егеря произошло что-то плохое, стало ясно сразу. У вольера лежало бездыханное тело крупного мастифа. Вся трава была темно-бордового цвета, ступени, ведущие в дом, также оказались залиты кровью. Виктор не сводил глаз с приоткрытой двери.

Только сейчас ноздри Бокова уловили странный запах. Будто где-то рядом что-то сперва поджаривалось, потом подгорело и начало обугливаться.

«Позвони в полицию», — шепнул ему внутренний голос, но Виктор шагнул вперед.

Он открыл дверь и чуть не наступил на мужчину, лежащего в луже крови. Головы у него не было, плечи и грудь изрублены.

Осмотр дома ничего не дал. Избушка была пуста, не считая трупа. Виктор снова подошел к телу и отметил, что убитый не из бедных. На нем были хорошие брюки, да и туфли он явно приобретал не в секонд-хенде.

«Ты не похож на друга владельца этой лачуги, — подумал Виктор. — Кто ты и с какой целью пожаловал сюда? Где, кстати, твоя башка?»

Последняя мысль выскочила рефлекторно. При всей трагичности ситуации Виктор едва сдерживал истеричный смех.

«Где его голова? Да фиг его знает. Он ведь затейник, наш Артур, великий фантазер, — думал Боков, торопливо обыскивая мертвеца. — Он мог нацепить ее на кол, играть ею в футбол, сделать из черепа пепельницу».

Кроме ключей от машины и жевательной резинки, он ничего не нашел, покинул дом и остановился возле сарая. Запах горелого шел оттуда. Цепкий взгляд отметил разбитое окно.

«Оно там. Ждет меня. Затаилось где-то в углу с топором в руках», — пронеслось в голове Виктора.

Он набрал в грудь побольше воздуха и резко рванул дверь. Смрадная волна накрыла его с головой.

Виктор не считал себя слабонервным, заранее готовился к чему угодно. Но у него зашевелились волосы, а именной пистолет предательски дрогнул.

Так он простоял почти минуту, а потом хрипло сказал:

— Парень, если это сделал ты, то превзошел самого себя.

Виктор вытер лоб и сделал маленький шажок вперед. Он зажал нос. Его желудок сжался от вони, заполнившей сарай. Из Виктора едва не выплеснулось наружу не до конца переваренное месиво из чая и бутербродов с ветчиной.

Первой мыслью было вытащить шнур из розетки, но он вовремя опомнился. До прихода экспертов-криминалистов ничего нельзя трогать. Таково одно из важнейших правил опера. Только визуальный осмотр.

Виктор присел на корточки и внимательно оглядел труп. Потом он снова посмотрел на стену. Туда, где был распят еще один мертвец, от которого струйками сочился тошнотворный запах. Третье обезглавленное тело лежало рядом с верстаком. Своим сложением этот покойник был очень похож на мужчину, обнаруженного Виктором в доме. Даже брюки и туфли чуть ли не одинаковые. Охрана?

На верстаке лежали две головы. У каждой во рту по красному помпону, на побелевшей коже потеки крови, лица абсолютно невыразительные, будто их убили во сне.

Боков прищурил глаза и подошел вплотную к трупу, висевшему на стене. Это был довольно крупный мужчина. На нем отсутствовала какая-либо одежда. Безжизненное тело держалось на толстенных гвоздях, вколоченных в локтевые суставы, ладони, колени и ступни. Скоба, вбитая в стену, вплотную прижимала шею покойника, поддерживала подбородок.

Боков вглядывался в лицо убитого, пытаясь понять, знает ли он этого человека, хотя смотреть было особенно не на что. Вместо лица почерневшая головешка с пустыми глазницами и дырой, откуда курился вонючий дым. Из глотки торчал шнур, штекер которого был подключен к удлинителю, а тот — к розетке над верстаком.

В шее мужчины тоже зияло громадное отверстие с обожженными краями. Из этой дыры на шнуре свисал раскаленный паяльник. Тихо и монотонно шипя, его жало медленно плавило живот распятого человека. Сквозь выжженное отверстие виднелись спекшиеся внутренности.

Виктор не мог отвести взгляда от изуродованного рта мужчины. Вся глотка забита багрово-губчатой обгорелой кашей, будто из несчастного кто-то пытался крюками вытащить кишки.

Боков протянул руку, все еще не веря своим глазам. Обрывок толстой лески торчал прямо из глотки. Вот еще кусочек с оплавленным концом. Он застрял между потемневших зубов.

Виктор, едва сдерживая рвотные спазмы, наклонился. Из горла, прожженного паяльником, торчало что-то инородное, никак не похожее на фрагмент человеческого тела. Боков осторожно поддел этот предмет стволом пистолета. Странная штуковина мягко отслоилась от горелого мяса, и взору Виктора предстала блесна, темная от копоти.

Боков вернулся к первому трупу, который был привязан скотчем к инвалидной коляске. Он сразу узнал егеря. В отличие от распятого человека Федорычу относительно повезло. Ему просто проломили голову. Орудие убийства валялось рядом. Это был гвоздодер.

Но Бокова больше заинтересовал не он, а задняя часть рамы инвалидной коляски. На ней было несколько узелков с оборванными кончиками лески.

Виктор поднялся на ноги. Невзирая на то, что картина этой жуткой пытки стала ему ясна, мозг бывшего оперативника ни в какую не желал принимать такое положение вещей. Когда до него дошел чудовищный смысл изуверства, он только лишний раз испытал желание засунуть пальцы в рот и как следует проблеваться.

Распятого человека заставили проглотить блесны. Искать их было не нужно. Егерь, заядлый рыбак, хранил свои снасти здесь. Лески от них привязали к инвалидной коляске, в которую посадили Федорыча, мертвого или живого — теперь уже неважно. Коляску завели, егерь поехал.

Очевидно блесны намертво застряли в желудке. Лески не выдержали и попросту полопались, когда коляска рванула в противоположную сторону. После этого режиссер расстроился тем, что представление не удалось. В ход пошел паяльник, который быстро прожег этому мужику горло и теперь настойчиво проделывал туннель в животе бедолаги.

Кстати, кто это? На Живодера не похож. Тот костлявый, тем более был евнухом, а у этого крепыша все причиндалы на месте.

На полу валялась скомканная одежда, и Виктор переворошил ее. В кармане брюк он обнаружил пластиковую визитницу и вытащил из нее одну карточку. Имя и фамилия, блеснувшие золотистыми буквами, повергли его в ступор.

«Пирогов Александр Александрович. Генеральный директор ОАО «Стимул».

Он вложил карточку обратно и тщательно стер отпечатки пальцев с визитницы. Ему жутко хотелось закурить.

«Пирогов. Инвалидная коляска. Так ведь это сын местного олигарха, — рассуждал Виктор. — Алекс?.. Тот самый, которого Живодер сбросил в колодец. Неужели это он распят на стене?»

Боков уже не мог больше находиться в сарае и поспешил на улицу. В голове царила полная сумятица. Мысли и версии напоминали взбешенных пчел. Мозг отказывался делать сколько-нибудь вразумительные выводы.

«Какого хрена тут произошло?! Четыре трупа! Неужели эту мясорубку устроил Малышев? Нет, я отказываюсь в это верить. Без чьей-либо помощи он не смог бы сделать такое. Хотя бы подвесить Пирогова — он как минимум под центнер весит! А отрубить головы этим здоровякам?

В машине, следы которой я нашел в лесу, наверняка был Артур. Скорее всего, не один. Они убили здесь всех, а потом скрылись на том самом джипе, на котором сюда, вероятнее всего, прибыл Алекс со своей охраной».

От этой мысли бывшего опера бросило в жар. Это ведь было совсем недавно. Час назад, может, два.

Он слишком поздно услышал какое-то движение, а когда повернулся, увидел ствол, наставленный в грудь.

Рядом с мостом на обочине стояли три мотоцикла с высоченными рогатыми рулями. Эти хромированные агрегаты с проклепанными широкими сиденьями и кофрами с бахромой привлекали внимание многих автолюбителей. Те невольно снижали скорость, чтобы получше рассмотреть роскошных железных коней.

Неподалеку от мотоциклов прямо на траве расположилась колоритная троица — Гунн, Слон и Дантист. Слон рассказывал какой-то тупой анекдот, а Георгий озабоченно посматривал на часы. Гаучо уже давно должен был отзвониться.

В противовес Слону, Дантист был высок и худощав, с вечно бледным утомленным лицом, будто всю ночь изучал мануал по эксплуатации своего байка. Его жилистое тело почти до самых ног покрывали татуировки. Длинные волосы, сквозь которые уже давно пробивалась седина, были стянуты в конский хвост.

Дантист нравился Гунну хотя бы тем, что никогда не держал камня за пазухой и всегда говорил то, что думал. Он был одним из немногих, кто беседовал с Гунном на равных.

Роман получил кличку Дантист не за то, что имел какое-то отношение к стоматологии. Все куда прозаичнее. Ему просто выбили передние зубы в драке. Вообще-то Дантист умел работать кулаками, но тот день был явно не его. Он столкнулся с каким-то заезжим крепышом, и тот вырубил Рому с первого удара.

Впрочем, через неделю Дантист и несколько парней выследили боксера и отделали так, что беднягу увезли на «Скорой». Больше о нем в Каменске никто ничего не слышал.

Зубы Дантист так и не вставил. Нет, не потому, что не имел на это денег или времени. Просто ему было лень.

— Я сам разберусь с этим дерьмом, — сказал Гунн.

— Конечно. Только зачем ты нас сюда притащил? — осведомился Дантист.

— Вы же сами напрашивались. Слон просто мечтал поглазеть на моего конкурента, — сказал Гунн. — И потом, ситуация может сложиться разная. Хотя мне по фигу, я вас не держу.

Слон с наслаждением приложился к минералке и осушил почти полбутылки.

Потом он вытер бороду, смачно рыгнул и пробасил:

— Так не пойдет. То хочу, то не держу. Я не какой-нибудь сопляк, чтобы скакать туда-сюда.

Гунн покосился на брюхо Слона, на котором блестели капельки пота, и спросил:

— Ты туда диванную подушку зашил?

— Байкер без пуза — что базар без арбуза, — парировал Слон и заржал.

Он вытащил из кармана кожаной жилетки размякший шоколадный батончик, сорвал обертку и принялся жевать.

— Вот теперь я в шоколаде. А все остальное отстой, — промычал толстяк с набитым ртом.

— Конечно, отстой, — согласился Гунн. — Если бы ты тогда не свистнул, Катюха не свалилась бы в воду. Сейчас мы с вами тут не сидели бы.

— Гунн, здесь я с тобой не соглашусь, — снова подал голос Дантист. — Ты на взводе, на эмоциях. Тебе хочется схватить этого чушка и вытрясти из него дерьмо. Но это неправильно, он ни при чем. Подвернулась смазливая телочка, пацан к ней прилип. На его месте так поступил бы любой другой. Во всем, что произошло, виноват ты. Тебе просто нужно принять эту ситуацию, изменить отношение к ней. Иначе ты станешь посмешищем. За твоей спиной и так шушукаются. Мол, Гунн на клуб забил и болтается где-то в розовых облаках. Влюбился, как прыщавый студент, втрескался по самые уши. Мужик не должен себя так вести. Ты просто не можешь, точнее сказать, не хочешь смириться с потерей этой девки. Тебе нужно отвлечься. Она не лучше остальных, таких миллион.

Гунн молчал, хотя внутри у него все клокотало. Слова Дантиста били точно в десятку.

— Займи свой мозг, брат. Он не терпит вакуума, если ты не дебил, разумеется. Пока твоя черепушка забита всяким мусором, душевного кайфа тебе не видать. Наведи в башке порядок, выскреби осадок, заполни ее полезными вещами, — миролюбиво закончил Дантист.

Слон доел шоколадку и теперь вытирал толстые коричневые пальцы об траву. Он не любил заумных речей Дантиста, не совсем и не всегда их понимал, поэтому вся тирада прошла мимо его ушей.

— Я просто поговорю с ним, — наконец сказал Георгий.

Дантист сморщился так, будто вместо яблока ему подсунули лимон.

— Гунн, да он только от одного твоего вида описается. Как ты с ним говорить собрался?

— Может, мне фрак надеть? — зло бросил Гунн. — Предложить ему сигару?

В это время зазвонил телефон. Гунн торопливо приложил его к уху.

— Говори!

— Он будет у вас минут через семь-десять, — раздался голос Гаучо.

Ему не было равных в слежке. Он был глазами и ушами мотоклуба.

— Понял. — Лицо Гунна стало серьезным. — Подъем.

Олег Пылаев уверенно вел машину. Он улыбался, его настроение было прекрасным. Во-первых, парень был уверен в том, что в него влюблена одна из красивейших девчонок города. Во-вторых, у Олега появились новые мысли по поводу следующей книги, своей, а не какого-нибудь Васи Пупкина.

Он уже всерьез подумывал о том, чтобы на время приостановить работу над «Тенью на дороге» и поскорее приступить к своему роману. Благо стимул есть, да еще какой. Этому Малышеву каким-то необъяснимым образом удалось сбежать из психиатрической клиники, да еще завалить при этом двух человек! В прессе пока не появилось ни одного доказательства причастности Артура к смерти этих людей, но Олегу нравилось думать, что это дело рук маньяка. Такой ход событий только прибавлял перцу в идею будущего произведения.

Он не сразу заметил, что на обочине торчал какой-то длинноволосый парень в косухе и махал рукой. В нескольких метрах от него красовался темно-синий мотоцикл. Байкер жестикулировал так, словно от того, остановится Олег или нет, зависела его жизнь.

Нога водителя уже опускалась на тормоз, но в последнюю секунду замерла в миллиметре от педали.

«Да ну его, — пронеслась у парня мысль. — На ногах стоит, мотоцикл целый, ДТП вроде не было. Может, бензин кончился? Хотя мне без разницы, у меня и времени-то нет», — пытался он оправдать себя.

В зеркало заднего вида Пылаев заметил, что байкер перестал махать руками, надел шлем, как ни в чем не бывало сел на своего «коня» и поехал за ним. Олег кашлянул, чувствуя, как его висок словно чем-то кольнуло. Так бывало всегда в моменты волнения. Ему даже казалось, что окружающие видели, как пульсировала голубоватая жилка на его виске. Она напоминала лакмусовую бумажку, с головой выдавала его истинное состояние.

Значит ли это, что байкер ждал именно Олега?

Подозрение превратилось в уверенность очень быстро. Впереди показались еще два мотоциклиста. Они ехали на одной скорости, словно специально ожидали, пока его «Тойота» поравняется с ними. Тот, что держался правее, был просто огромен. Да и мотоцикл оказался под стать ему — громадный, бархатисто-зеленый, выкрашенный под змеиную кожу. Второй байк был покрыт матово-серой краской. Крылья и бак пересекали разлохмаченные кроваво-красные полосы, создавая иллюзию, что мотоцикл изнутри рвут чьи-то когти.

Этого байкера Олег узнал сразу. Гоша, бывший парень Кати! Он уже видел его однажды. «Барсы» в апреле открывали сезон. Гоша тогда несся во главе колонны с флагом клуба.

Совсем некстати взгляд Олега остановился на табличке, заменявшей номер на мотоцикле Георгия. На ней была выведена какая-то надпись старославянским шрифтом.

Гунн начал притормаживать. Пылаев, силясь прочитать надпись, зазевался и чудом не врезался в мотоцикл. Он успел утопить педаль тормоза в самую последнюю секунду. Толстяк тоже остановился, только чуть дальше. Сзади затарахтел двигатель. Подъехал третий парень, тот самый, который голосовал.

Странно, но страха не было. Наоборот, появилось какое-то тупое раздражение. Какого черта им от него нужно? Насмотрелись всякой хрени про американских «Ангелов ада» и туда же! «Нужно позвонить в полицию», — подсказал ему внутренний голос.

Олег не без труда отверг эту идею. Ведь пока еще ничего не произошло.

Он внезапно подумал, что лучшего места для разборки не придумаешь. Чтобы срезать путь, Пылаев свернул на второстепенную дорогу, которая, как правило, была пустынна. Рядом глубокие канавы, да и до леса рукой подать.

Перед ним появилось лицо длинноволосого байкера. На голове черная немецкая каска, ветер трепал седеющие волосы, глубокие темные глаза с любопытством изучали замершего парня.

— Что ж это вы, любезный, не останавливаетесь, когда человек просит? Где же ваше чувство гражданской ответственности?

— Благодарю, но я не нуждаюсь в лекциях о морали, — спокойно ответил Олег.

Его волнение выдавали только руки, вцепившиеся в руль, и чертова жилка на виске.

— Я не обязан останавливаться только потому, что вы голосуете.

Байкер слегка улыбнулся, но было заметно, что он не ожидал подобного ответа и как минимум озадачен. К машине подошел Георгий, снимая шлем с мордой дракона. Толстяк сидел на мотоцикле. Он достал из кармана косухи пакет с фисташками и старательно грыз их, словно все происходящее его совершенно не касалось.

— Выходи! — заявил Георгий.

Он не сказал, не попросил, а именно потребовал. Мозг Олега зафиксировал этот факт.

— А я вас знаю? — поинтересовался он.

Лоб байкера прорезала глубокая складка.

— Это неважно. Достаточно того, что я знаю тебя.

— Угу. Замечательно. Только я не помню, чтобы мы переходи на «ты», — произнес Олег.

Георгий нехорошо хмыкнул.

Дантист тоже изобразил улыбку. Щербатый оскал на худом, покрытом щетиной лице вызывал скорее дрожь, нежели желание улыбнуться в ответ.

— Ты выйдешь или будешь ломаться? Это не займет много времени. Мы кое-что обсудим, и ты будешь свободен. Наверное, тебе уже ясно, кто я? — проговорил Гунн.

«Конечно, понял. Редкостное хамло с завышенной самооценкой. Инфантильный переросток, который не наигрался в крутых парней на мотоциклах», — подумал Олег, вслух же произнес:

— Нет вопросов. Только для этого необязательно перекрывать дорогу. Что, хочется пафоса, да?

Лицо Гунна потемнело, и он едва не сорвался.

Олег открыл дверь и вышел из машины.

— Давай знакомиться. Я Георгий. Запомнил? — чеканя слова, сказал Гунн и протянул руку.