Секретные протоколы Второй Мировой - «Пушечное мясо» Черчилля

Протянутая рука была оставлена без внимания. Хуже того, западные союзники, не слишком переживая о разгромленной Польше (в конце концов, «мавр сделал свое дело – мавр может уходить»), начали разработку стратегического плана по сырьевому удушению Германии, найдя в ее народном хозяйстве самое слабое место.

Этим местом была ЖЕЛЕЗНАЯ РУДА.

* * *

Никакую современную войну решительно невозможно вести без нефти и стали; если с нефтью немцы все же как-то выкручивались (не в последнюю очередь благодаря инновационному решению топливной проблемы: в 1939 году четырнадцать гидрогенизационных заводов выдали на-гора 3 895 000 тонн топлива, полученного из угля), то производство стали требовало поставок железной руды, каковой в Германии практически не было. Вопрос с нею решался сугубо импортом, причем в первую голову из Швеции; и импорт этот постоянно рос (еще бы ему не расти – выплавка стали в Германии увеличивалась едва ли не в геометрической прогрессии!). Если в 1929 году ввоз железной руды составлял 15,8 миллиона тонн, то в 1939 году – уже 22,1 миллиона тонн. Это позволило Германии выплавить в 1938-м 23,3 миллиона тонн стали.

Начавшаяся война серьезно ограничила ареал поставки железной руды в Рейх – из списка поставщиков выпали Франция (23 % довоенного импорта), Испания, Алжир, Марокко и Бразилия. Это серьезно сказалось на производстве стали в Германии, если в августе 1939 года месячная выплавка стали там превышала 2 миллиона тонн, то к февралю 1940 года она упала до 1,6 миллиона, то есть на 20 %. Но это было не смертельно, пока существовал канал поставки руды из Швеции, немецкая металлургия могла дышать спокойно.

В 1938 году импорт Третьим рейхом этого стратегического сырья из Швеции составлял 9 миллионов тонн, покрывая 41 % потребностей германской металлургической промышленности в руде. С учетом же высокого процента содержания чистого железа в шведской руде можно утверждать, что 60 % немецкого чугуна выплавлялось из руды, импортированной из Швеции[4]. В 1939 году этот импорт вырос едва ли не на 20 % и далее до самого апреля 1945 года не снижался ниже уровня в 1,2 миллиона тонн ежемесячно (16–18 миллионов тонн в год). Немцы понимали, что, оборвись эта линия снабжения железной рудой, и с любыми надеждами на победу в войне можно распрощаться – воевать будет нечем.

Но еще лучше это понимали англичане…

* * *

Руководство Великобритании поздней осенью 1939 года ничуть не считало, что Германия «выиграла первый тайм», разгромив Польшу, – отнюдь, в Лондоне полагали, что ситуация держится ими полностью под контролем. Да, немцы умудрились за неделю до начала войны нейтрализовать и даже в какой-то степени записать в свои союзники Советский Союз, но в целом время играло против Германии: с каждым днем силы западных союзников нарастали (на военные рельсы переводилась экономика Британской империи, а это полмиллиарда человек и 2/3 всей Ойкумены), силы же Третьего рейха помаленьку уменьшались (содержать четырехмиллионную армию для девяностомиллионной страны весьма и весьма накладно!). Посему все призывы Гитлера сесть за стол переговоров и миром закончить эту войну британцами холодно игнорировались. К тому же в их руках (как им казалось) находилась та самая пресловутая игла из русской народной сказки, на конце которой была смерть Кощеева (пардон, Гитлера). Стоило им перерезать поставки шведской руды в Рейх – и все, шах и мат! А перерезать их для Великобритании не составляло никакого труда, достаточно было занять норвежские порты, куда по железной дороге доставлялась шведская железная руда с месторождений Кирунавара и Галливаре – и дело в шляпе! Правда, у немцев существовал резервный вариант доставки этой руды, маршрут по Балтике, но он был намного хуже (к тому же в Ботнический залив могли заходить лишь рудовозы водоизмещением до 5000 тонн), да и никто бы не помешал англичанам, высадившись в Норвегии, заодно оккупировать и шведские железорудные месторождения – войск шведских там практически не было, а моральные аспекты подобного нарушения чужого нейтралитета британский кабинет волновали ничуть не более, чем кабинет германский (а может, и поменее).

* * *

Впервые о возможности пресечь поставки шведской руды в Германию английское правительство заговорило 19 сентября 1939 года, когда по настоянию Черчилля (согласно его мемуарам) британский кабинет принял проект создания минного поля в норвежских территориальных водах для «блокирования перевозок шведской железной руды из Нарвика в Германию». Но Форин Оффис решительно возразил против такого вопиющего нарушения нейтралитета Норвегии, и Черчилль вынужден был признать, что «аргументы министерства иностранных дел были весомы, и я не мог доказать своей правоты. Я продолжал отстаивать свою точку зрения всеми средствами и при любом случае», но до конца осени все его попытки упирались в упорство британских дипломатов.

Ситуация радикально изменилась 30 ноября 1939 года, с началом советско-финской войны. Черчилль писал по этому поводу: «Я приветствовал это развитие событий и видел в нем возможность достижения главного стратегического преимущества – лишения Германии доступа к жизненно важным запасам железной руды». Отправка английского «ограниченного контингента» на помощь «подвергшейся нападению Советов» Финляндии была бы отличным поводом для того, чтобы занять Нарвик, в котором грузились германские рудовозы. И хотя британский кабинет в очередной раз отверг предложение Черчилля, направленное на рассмотрение 16 декабря, но все же поручил комитету начальников штабов «разработать план высадки некоторых сил в Нарвике».

Поскольку англичане в то время не особо заботились о сохранении в тайне своих планов (ибо по-прежнему полагали, что обладают подавляющим преимуществом в силах), то нет ничего удивительного в том, что многие детали оных довольно быстро становились известны немцам. Которые, в противовес британским прожектам, начали разрабатывать свои, ибо тоже прекрасно понимали важность Нарвика для судеб своего Рейха. Более того, эти планы рассматривались на самом высоком уровне, правда, без каких-либо реальных последствий. Так, на встрече с Гитлером 30 декабря 1939 года Редер, докладывая о необходимости что-то делать с «норвежским транзитом», подчеркнул опасность британского вторжения в Норвегию, а также возможное отсутствие сопротивления норвежцев германской высадке (ибо Квислинг практически убедил адмирала в том, что у него в Норвегии едва ли не стопроцентная поддержка населения и армии). Но германский фюрер продолжал считать норвежскую операцию тем, чем она и была на самом деле – голимой авантюрой. Поэтому, несмотря на «норвежский» энтузиазм Редера, 13 января штаб флота в своем рапорте продолжал считать, что «самым благоприятным решением было бы сохранение нейтралитета Норвегии».

Западные союзники так не считали. 15 января главнокомандующий французской армией генерал Гамелен направил премьер-министру Даладье записку о важности открытия нового театра войны в Скандинавии. План предусматривал «захват портов и аэродромов на западном побережье Норвегии», а также возможное «распространение операции на территорию Швеции и оккупацию рудников в Галливаре».

Такая настойчивость союзников принудила немцев к ответным действиям, и 27 января Гитлер приказал своим военным советникам разработать – на случай необходимости – детальный план военного вторжения в Норвегию. Специально сформированный для этой цели штаб провел 5 февраля свое первое заседание.

В этот же день, 5 февраля 1940 года, в Париже собрался союзный верховный военный совет. На заседании вместе с Чемберленом присутствовал и Черчилль. Совет одобрил план отправки «на помощь Финляндии» экспедиционных сил в составе двух английских дивизий, французской дивизии и польской горнострелковой бригады. Согласия Норвегии и Швеции для подобной экспедиции (по уставу Лиги Наций) не требовалось, поскольку это был транзит войск для оказания помощи жертве агрессии, а для такого транзита разрешения хозяев территории, по которой он осуществляется, испрашивать не было нужды. Было решено, что экспедиционные силы высадятся в Нарвике в начале марта.

Скорее всего, так бы и случилось, если бы Финляндия не спутала англо-французам все карты, и вдобавок не произошел бы инцидент с немецким транспортом «Альтмарк»…

* * *

Когда англичане заперли в устье Ла-Платы рейдер «Адмирал граф фон Шпее», его командир принял решение «карманный линкор» затопить; после этого немецкие торговые суда, обеспечивавшие жизнедеятельность рейдера, остались не у дел. Главным среди них был транспорт «Альтмарк», на борту которого, как память о погибшем рейдере, осталось 299 пленных англичан с потопленных транспортов.

Транспорт «Альтмарк»

Капитан «Альтмарка» повел свой осиротевший корабль к немецким берегам. Проскочив мимо восточных берегов Исландии (к тому времени оккупированной англичанами – это к вопросу о международном праве и о том, кто его на самом деле беззастенчиво попирал), 15 февраля 1940 года он привел его в нейтральную Норвегию, в порт Йоссингфиорд. Капитан Дау полагал, что, находясь в нейтральном порту, он может рассчитывать на защиту норвежского флага, что в общем-то гарантировалось всеми морскими законами.

Ага. Два раза.

Английские эсминцы под командованием капитана 1-го ранга Вайэна вошли в норвежский порт и 16 февраля взяли «Альтмарк» на абордаж. Это, повторю, имело место в НЕЙТРАЛЬНОМ порту! Норвегия не воевала ни на чьей стороне, англичане никакого права вторгаться в норвежские территориальные воды, и уж тем более захватывать в них немецкий корабль, не имели!

Налицо был правовой нонсенс – Норвегия не посчитала нужным защищать немецкий транспорт «Альтмарк», попросивший покровительства ее флага. То есть, по сути, норвежское правительство нарушило свои внешнеполитические обязательства, превратив международные законы, подписанные в том числе и ею, в пустые никчемные бумажки.

После пиратского захвата «Альтмарка» Норвегия могла бы приостановить дипломатические отношения с Англией из-за нарушения ею законов морской войны. Могла выслать из Осло британского посла. Могла заморозить счета английских банков в Норвегии. Много чего могла сделать, но не сделала НИЧЕГО. Норвежское правительство ограничилось формальным протестом, от которого в Лондоне просто походя отмахнулись.

Норвегия, таким образом, показала Германии, что английские интересы для нее значительно важнее интересов Рейха.

То есть, по сути, пока неформально, но перешла в лагерь врагов Германии.

Чем и подписала себе смертный приговор.

* * *

20 февраля Гитлер вызвал генерала фон Фалькенхорста и поручил ему подготовку экспедиционных сил для высадки в Норвегии, сказав при этом: «Меня информировали о намерении англичан высадиться в этом районе, и я хочу быть там раньше их. Оккупация Норвегии англичанами была бы стратегическим успехом, в результате которого англичане получили бы доступ к Балтике, где у нас нет ни войск, ни береговых укреплений. Противник сможет двинуться на Берлин и нанести нам решающее поражение». Генерал бодро ответил «Яволь!» и отправился готовить планы вторжения, как гласит германская штабная байка, по туристическому справочнику…

Немцы, надо отдать им должное, начали подготовку к СВОЕМУ десанту в Норвегию активно и деятельно в отличие от неспешно собирающих силы англичан. Правда, 21 февраля Даладье заявил, что инцидент с «Альтмарком» необходимо использовать как повод для «немедленного захвата норвежских портов неожиданным ударом», но кипуч и деятелен французский премьер был лишь на словах. Хотя куда было союзникам спешить? В их руках было абсолютное господство на море, смешно было бы ожидать немецких десантов на побережье Норвегии севернее Бергена… Любой немецкий транспорт, появись он в открытом море, был бы немедленно перехвачен и потоплен английскими крейсерами – от британских баз до норвежских фьордов было рукой подать, а крейсеров у Англии в Северном и Норвежском морях было больше сотни! Торопиться англо-французам было решительно некуда…

Примечания

1

Речь Гитлера в Данциге 19 сентября 1939 г. // Dоmarus M. Op. cit. Bd. 2, 1. S. 1362.

2

http://www.kuzbass.ru/moshkow/koi/MEMUARY/GERM/shirer2.txt

3

http://wunderwaffe.narod.ru/HistoryBook/Rise_Fall/Sid_War.htm

4

Челышев И.А. СССР – Франция: трудные годы 1938–1941. М., 1999. С. 251–252.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.