Как стать вождем. Страсти во власти

Александр Соловьев

Как стать вождем. Страсти во власти

Все эти восемь лет я пахал, как раб на галерах, с утра до ночи.

Владимир Путин

Народ – это чистый лист бумаги, на котором можно писать любые иероглифы.

Мао Цзэдун

Предисловие

ВОЖДИ – особая порода людей. Они отличаются от остальных исключительным честолюбием и ярко выраженными лидерскими качествами. Это почти всегда прекрасные ораторы, мастера слова и жеста. Они обладают способностью подчинять своей воле других людей.

Во время предыдущей Всероссийской переписи населения в 2002 г., заполняя соответствующие пункты анкеты, российский президент Владимир Путин назвал себя «работником по найму», который оказывает «услуги населению». При внешней странности формулировки это так и есть. Президент, вождь, правитель, деспот, император, генеральный секретарь (перечень можете продолжить сами) – это ПРОФЕССИЯ.

Но требования к соискателю рабочего места во главе страны (парламента, Верховного Совета, правительства, партии и т. п.) отличаются от соискателя места, скажем, преподавателя, научного сотрудника, или даже руководителя транснациональной корпорации.

Впрочем, отличаются они не так уж и кардинально.

Для того, чтобы стать вождем, нужна предрасположенность – а в какой профессии она повредит?

Одно из главных качеств потенциального вождя – амбициозность, но разве не амбициозен, допустим, ученый, одержимый тайнами материи и бытия?

На пути к победе вождю необходимо везение и совпадение множества факторов – а где иначе?

Приход к власти – ее насильственный захват, победа на выборах или даже получение по наследству – акция разовая. Иногда громкая и яркая, как ядерный взрыв, иногда тихая и почти незаметная, естественная, как смена времен года. Но практически в любом случае она требует колоссального напряжения всех сил вождя – его харизматических талантов, его умения вести за собой союзников и убеждать или устранять противников, его умения мобилизовать все доступные ему материальные и нематериальные средства.

Но когда желанная награда добыта, амбиции удовлетворены, главная цель жизни достигнута, то оказывается, что удержать в руках добытое с невероятным трудом гораздо тяжелее, чем заполучить. И качества, необходимые для того, чтобы к власти прийти, оказываются лишь бледным подобием того, что необходимо, чтобы ее сохранить.

Сильная воля и непреклонность оборачиваются деспотизмом. Жесткость, способность принимать «тяжелые, но необходимые решения» – жестокостью и тиранией. Гибкость и близость к народу – махровым популизмом и циничным манипулированием. Даже вожделенное богатство не до конца принадлежит тому, кто забрался на самый верх, – им приходится делиться с соподвижниками. Иногда и с народом.

Но для того, чтобы подчинить своей воле окружающих, необходимо эту самую волю иметь. И прежде чем дело дойдет до окружающих, своей воле приходится подчинять самого себя – свою слабость, немощь, болезни. Зато безжалостное отношение к себе легче распространить на окружающих. А дальше – до деспотии, абсолютной власти – остается лишь шаг.

Подобно героям и царям древности, потенциальные вожди хотят стать великими. Заранее в этом признаются единицы, но назвать хотя бы двоих правителей, не поддавшихся в тот или иной момент запредельному тщеславию, невероятно трудно. Один – Махатма Ганди. Второй?

За властью и во власть идут с предельно конкретной целью. Власть ради власти – такая же абстракция и вещь в себе, как искусство ради искусства.

Самый простой «движитель» такого похода – желание повелевать, реализовать свои идеи по переустройству мира или сохранению статус-кво. Гай Юлий Цезарь и Мао Цзэдун, Уго Чавес и Фидель Кастро, Бенитто Муссолини и Франклин Рузвельт, Борис Ельцин и Шарль де Голль – любой из тех, кто оказывался на вершине, попадал туда отнюдь не волею случая (исключений из этого правила за всю историю человечества наберется пренебрежимо мало). Другое дело, что с приходом к власти первоначальные цели могли меняться до неузнаваемости.

СЛАВА – один из главных мотиваторов для харизматической личности, идеальная награда для героя, вождя, государя. Ратники князя Игоря выходили в поле в поисках «себе – чести, а князю – славы». Наткнувшись однажды на статую Александра Македонского, Цезарь замер, как пораженный громом. По свидетельству очевидцев, глаза его предательски увлажнились. «Александр в моем возрасте уже покорил весь мир, а я не совершил еще ничего замечательного», – пробормотал Цезарь и, резко повернувшись, пошел прочь.

Одним из мощных стимулов в борьбе за власть долгое время была жажда славы. Но времена Александра Македонского, королей средневековья и даже Наполеона безвозвратно уходят. Теперь куда как проще получить свои «пять минут славы», выложив самодельный ролик на YouTube – и риска меньше, и прославишься быстрее. Измельчало человечество, что ли?

А вот желание сохранить и приумножить богатство по-прежнему осталось поводом и целью похода во власть. Так ли уж отличается Сильвио Берлускони от короля Бельгии Леопольда II? Если только средствами, которых сегодня существенно больше, чем в XIX веке. Вложения во власть и сегодня остаются высокодоходными – хотя и высокорисковыми – инвестициями.

БОГАТСТВО, золото – та же слава, только материальная. Богатство служит мерилом могущества и одновременно – инструментом для его увеличения. Поэтому среди властителей и вообще сильных мира сего так сложно найти настоящих бессребреников. Да и рваться во власть бессребреникам не свойственно – их амбиции, как правило, направлены внутрь себя, а не вовне.

Правители – тоже люди. Даже самые верховные. И ничто человеческое им не чуждо. Привычки и увлечения, гардеробы и автомобили, экзотические и не очень хобби и романы на стороне – когда все это оказывается на виду, то вызывает у публики интерес едва ли не больший, чем властные лозунги и реальные политические достижения (или провалы) вождя. То ли потому, что пойманный на адюльтере президент становится как-то ближе и понятнее народу, то ли потому, что поймать великого на человеческой слабости так заманчиво и любопытно.

Чего еще можно желать, будучи могушественным, славным и богатым правителем? Величия! Остаться в истории, изменить саму историю, страну, мир. Совершить то, что не под силу «обычному» правителю. Исполнить возложенную на него миссию. Стать легендой.

Правителю могут простить алчность – его назовут ненасытным или скупым и будут втайне завидовать его богатству. Правителю могут простить жестокость – его назовут грозным и будут втайне завидовать его силе. Правителю могут простить даже глупость – его назовут недалеким и будут втихомолку над ним посмеиваться. Единственное, чего правителю не простят никогда, – это безволие. В лучшем случае его просто свергнут и забудут, в худшем – запомнят и поставят потомкам в пример. В пример того, как править нельзя.

МОГУЩЕСТВО – это сила, возможность и способность повелевать людьми и народами. Амбиции любого начинающего – да и «заматеревшего» – вождя всегда направлены на то, чтобы обрести желаемый уровень могущества. Беда в том, что, как правило, желаемый уровень всегда оказывается ниже необходимого. Могущество само по себе подталкивает правителя к новым, все более амбициозным целям.

Абсолютное самовластье – скорее выдумка, чем реальность. «Все могут короли» – просто строчка из полузабытого шлягера. Власть накладывает серьезнейшие ограничения, и чем больше власти, тем эти ограничения больше. Попытки их преодолеть могут оказаться анекдотичными, а могут привести к ужасающим трагедиям. Ведь заполучивший «всю полноту власти» человек остается лишь человеком. Несмотря на жесточайший тренинг и отбор, который ему пришлось пройти, чтобы оказаться на вершине.

Достижения и ошибки, подвиги и преступления, благородство и подлость тех, кто там оказался, в наших глазах увеличиваются тысячекратно. Неосторожное словцо, вылетев из уст правителя, способно или вызвать многолетнюю войну, или сделаться популярнейшим анекдотом.

Проявление слабости (тщательно скрываемое или, наоборот, нарочитое) может укрепить народную любовь, а может вызвать шквал презрения, который погребет под собой если не самого правителя, то последние надежды на добрую память о нем. Так что быку на самом деле позволено едва ли не больше, чем Юпитеру.

НАСИЛЬСТВЕННОЙ смертью только в ХХ веке погибли почти 100 глав государств. Практически – по одному в год. Те, кто говорят, что профессия правителя – самая опасная, недалеки от истины. Молния бьет в самые высокие деревья. Хотя некоторым удается либо уйти с высокого поста живым, либо умереть на посту.

Часть 1

Природа вождя

Мне нужно оставаться великим, славным, возбуждающим восхищение!

Наполеон Бонапарт

Шесть навыков начинающего

Считается, что будущие правители от рождения обладают особым свойством – харизмой. Она обеспечивает, поддерживает и усиливает весь необходимый вождю комплекс качеств. Среди известных истории харизматических персонажей есть и основатели мировых религий – Будда, Моисей и Христос, и создатели направлений внутри этих религий – Лютер и Кальвин, например. С другой стороны, это великие государственные и военные деятели, такие, как Чингисхан или Наполеон. В ХХ веке среди таких деятелей – Гитлер и Муссолини, Ленин и Троцкий, но также Ганди и Мартин Лютер Кинг. Свойство харизмы относительно безразлично к роду деятельности и ее морально-этическому содержанию: харизматическим лидером с равным успехом может быть и святой, и преступник.

Широко распространено мнение, будто харизма – это врожденное свойство, данное человеку от природы раз и навсегда. Однако в основе харизмы лежит всего лишь умение заставить окружающих поверить в то, что ты такими свойствами обладаешь. Харизма – это вовсе не врожденное мистическое качество, не удел избранных. Это вполне поддающийся анализу набор персональных черт. Их всего шесть.

Одна из наиболее важных черт харизматической личности – чуждость своему окружению. Нет пророка в своем отечестве, и это правда. Человеку со стороны намного легче управлять другими. Корсиканец Наполеон во Франции, француз (чужак в Женеве) Кальвин, грузин Сталин – все они были «пришельцами». Понятно, что иностранное происхождение в прямом смысле слова вовсе не обязательно. Достаточно хотя бы признаков иного происхождения, даже социального, чтобы иметь возможность двигаться по харизматическому пути. Тот же аятолла Рухолла Мусави Хомейни (не путать с Али Хаменеи – нынешним аятоллой, фактическим руководителем – рахбаром, то есть вождем – Ирана) родился в Иране, но основную деятельность по подготовке исламской революции вел из-за границы, из Ирака и Франции. Борис Ельцин вообще не покидал России, но противопоставлял себя руководству компартии, подчеркивая свою чуждость существовавшей системе власти.

Вообще, отличия крайне важны для того, кто претендует на роль харизматической личности. Эти отличительные признаки, или стигматы (отметины) выделяют его из окружающей массы. Таким признаком может быть даже болезнь или увечье. Хорошо известно, как в традиционных культурах относились к горбунам, юродивым и т. д. Их почитали и побаивались, ведь считалось, что такие люди связаны с потусторонними силами. Бросающаяся в глаза ущербность как бы переводит ее обладателя в особое измерение, поражая воображение окружающих. Примерами могут служить «карлик» Наполеон или одноглазый Моше Даян.

Харизматические личности, как правило, не скрывают свои физические недостатки. Оливер Кромвель, например, потребовал от своего личного художника рисовать его портрет «со всеми язвами и бородавками», которых на лице вождя английской революции было предостаточно. Исключение из этого правила составил разве что Франклин Рузвельт, запретивший показывать себя в инвалидном кресле.

Очень выгодна всегда была «священная болезнь» – эпилепсия. Судорожные припадки традиционно воспринимались как знак избранничества. История демонстрирует нам большое количество великих, страдавших от эпилептических припадков: от Юлия Цезаря и Александра Македонского до Петра Великого, Наполеона и Ленина. Безусловно, к стигматам относится и неординарно-демонстративное поведение, в котором прочитывается указание на безумие: например, введение коня в сенат, падения с мостов или драки в Государственной думе.

Лидер непременно должен быть носителем знаков, по которым его всегда узнают и вспомнят. Сигара Черчилля, трубка Сталина, родимое пятно Горбачева (которое тоже, кстати, на официальных фотографиях ретушировали), кепка Лужкова – примеры, которые первыми приходят в голову. В формировании харизматического имиджа важно все до мелочей: походка, одежда, интонации, осанка. Все это должно сделать человека узнаваемым и запоминающимся.

Созревший для своей миссии герой получает свыше приглашение к общественной деятельности или некий знак, указывающий на его предназначение. Призвание в религиозной сфере, разумеется, осуществляется посланцем высших сил или знамением, от них исходящим (Моисей перед неопалимой купиной, Будда под деревом Бодхи). К героической деятельности в светской области человек может быть призван другими незаурядными событиями, которые вызывают неожиданное озарение (Владимир Ульянов после казни брата Александра, произносящий знаменитое: «Мы пойдем другим путем»).

Еще один такой пример – судьба президента Филиппин Корасон Акино, которая никогда не собиралась заниматься политикой. Но после того как в 1983 году у нее на глазах вооруженный полицейский застрелил ее мужа Бениньо Акино, лидера филиппинской оппозиции, она сменила мужа во главе оппозиционных сил и приняла участие в президентских выборах 1986 года. Выборы Акино проиграла, но не смирилась с этим, а, обвинив режим тогдашнего диктатора Фердинанда Маркоса в подтасовке результатов, возглавила народное восстание. Став президентом Филиппин, Акино сумела пережить несколько покушений на свою жизнь и две попытки государственного переворота.

Четвертая неотъемлемая часть харизмы – новизна. Экстраординарные способности не могут, не должны проявляться общепринятым образом. Даже если в основе программы харизматического политика лежит почвеннически-охранительная или реваншистская идеология, на фоне общей духовной ситуации эпохи она должна казаться чем-то новым. Так, экономическая программа Чан Кайши, опиравшаяся на остававшиеся революционными для китайского общества начала ХХ века принципы Сунь Ятсена, по сути своей была весьма традиционалистской, но воспринималась как новое слово.

Огромное значение имеет новизна самого политика. Его внезапное появление должно ошеломить массы. Таков был не известный никому в Португалии скромный профессор Антониу ди Оливейра Салазар. Такими же были и Владимир Путин (Who is Mr. Putin?), и Сильвио Берлускони (возможно, поэтому они так легко находили общий язык). «Самое невероятное в победе Берлускони на выборах заключается в том, что очень многие в самой Италии и в остальной части Европы считали ее невозможной, – написала в редакционной статье лондонская «Таймс». – Но эта победа состоялась именно потому, что его Forza Italia! («Вперед, Италия!» – название политической партии, организованной Берлускони) мало походит на политическую партию, а его самого воспринимают как новичка в политике». Коалиция партий, созданная Берлускони, в которую вошли неофашисты и Лига Севера, получила 366 из 630 мест в парламенте, а «Вперед, Италия» собрала 21 % голосов – безусловный рекорд.

Правда, в условиях демократической власти действие харизмы зачастую непродолжительно и заканчивается вскоре после избрания. Очень важно не растерять своей привлекательности к моменту выборного соревнования. Задача разумного политика и его команды – рассчитать, чтобы пик восприятия его как харизматической личности пришелся как раз на момент выборов.

Яркие внешние черты должны быть не только у самого вождя. Ярким должно быть и его правление. Отсюда и пятая черта харизматического лидера – театральность, широкое использование гербов, эмблем, гимнов, знамен и различных обрядов. При этом идеология вождя должна соответствовать внешнему оформлению. Строить воздействие на людей можно на чем угодно, даже на теме борьбы против грызунов, но харизма политического деятеля, претендующего на общенациональное влияние, должна отвечать на важнейшие вызовы времени.

Ритуалы и символы, правила поведения и приветствия – это нечто незыблемое, то, чему необходимо хранить верность. Ведь харизматический лидер всегда в той или иной степени – человек одной мысли. Попытка даже незначительной модификации символики может привести к величайшим конфликтам и кризисам – например, раскол русской церкви в XVII веке. Скажем, идея переименовать милицию в полицию – как раз из таких попыток смены ритуалов, и неизвестно еще, как на подобную реформу отреагирует общество.

Наполеон, скажем, справедливо видел в монархических ритуалах инструмент укрепления своей власти, как и последовавший его примеру африканский генерал Бокасса – самый известный, если и не самый харизматический диктатор современности. Это прекрасно понимали советские и нацистские вожди, разработавшие уникальные сценарии военных парадов, съездов, приветствий и демонстраций.

Наконец, личность, претендующая на особое влияние, всегда находится в состоянии борьбы. Харизматический лидер, собственно, живет для того, чтобы в любой момент перегрызть глотку тому, кто покушается на интересы его группы.

При этом лидер никогда не будет так же рьяно отстаивать свои собственные, корыстные интересы, по крайней мере, открыто. Вождь-политик тщательно скрывает собственные амбиции, выставляя себя «слугой народа», против своей воли и как бы нехотя берущим на себя бремя власти. Легенды о скромности и неприхотливости «великих и простых» вождей народов являются неотъемлемой частью жизнеописаний тех же Кромвеля, Наполеона, Ленина или Сталина. Скромностью могли щегольнуть – в своем стиле – и падкие на роскошь африканские диктаторы. Так, однажды представитель ЦРУ Лоуренс Девлин хотел преподнести верному союзнику США в Заире Жозефу Дезире Мобуту (он же Мобуту Сесе Секо) в честь какого-то праздника сувенир стоимостью $25 000. Президент, личное состояние которого к тому времени наверняка перевалило за миллиард, отказался брать у друга такую дорогую вещь.

Харизматическая личность всегда востребована там, где произошла беда. В такой ситуации лидер никогда не станет успокаивать народ. Напротив, он приложит все силы к тому, чтобы держать людей в напряжении, говоря, что все ужасно, тяжело и почти катастрофично, но, слава Богу, есть человек, который знает, как со всем этим справиться – и сталинское «братья и сестры», и «нечего предложить, кроме крови, труда, слез и пота» Черчилля – типичные выступления харизматиков.

Борьба начинается с восстания против норм и авторитетов, чем вызывает ответную агрессию. Так в свое время поступил Мартин Лютер, прибивший свои «Виттенбергские тезисы» к дверям католического собора. Так же поступил и Фидель Кастро, возглавив безнадежный штурм казарм Монкадо.

Ответная агрессия вызывает у последователей вождя потребность защитить его от врагов, что только усиливает харизму. Если никто, как назло, на героя не нападает, необходимо создать видимость угрожающей ему опасности. Этим активно пользовались Саддам Хусейн и Слободан Милошевич, до них – Иосиф Сталин (борьба с контрреволюцией внешней и внутренней) и Адольф Гитлер (поджог рейхстага как предлог для антикоммунистических репрессий и общего ограничения свобод в стране). Фидель Кастро и вовсе закрепил за собой образ рекордсмена по числу покушений на его жизнь, отодвинув в сторону Шарля де Голля, также неоднократно становившегося мишенью. Вопрос о том, что первично – агрессия в адрес «харизмоносца» или его бойцовская позиция, несущественный. Главное, чтобы это качество проявлялось как можно более интенсивно, иначе всякой харизме конец.

Харизматическое действие непременно должно быть успешным. Народ любит гонимых, но не любит битых. Все сюжеты из жизни харизматических политиков – это повествования о достижении успеха. Когда в 1813 году Меттерних встретился с Наполеоном в Дрездене и предложил ему мир на условиях, казалось бы, вполне почетных, но требовавших от Наполеона определенных уступок, то услыхал в ответ: «Ваши государи, рожденные на троне, не могут понять чувств, которые меня воодушевляют. Они возвращаются побежденными в свои столицы, и для них это все равно. А я – солдат, мне нужна честь, слава, я не могу показаться униженным перед моим народом. Мне нужно оставаться великим, славным, возбуждающим восхищение!»

Если время идет, а успехов не наблюдается, необходимо во что бы то ни стало создать иллюзию побед. Делается это всегда одинаково: обнаруживается некая всеобщая беда, от которой страдает или может пострадать весь народ (еще лучше – все человечество). И оказывается, что нынешняя деятельность лидера как раз сосредоточена на преодолении этой почти неизбежной катастрофы (глобального потепления, например). Когда напряженное ожидание апокалипсиса достигает высшей точки, проблема объявляется успешно решенной. Чаще всего к такому способу поддержать свой авторитет прибегают лидеры религиозных сект, успешно предотвращая провозглашенный ими самими конец света.

Все составляющие харизмы связаны между собой и подчинены строгой логике – логике завоевания власти. Создание харизмы при этом распадается на три основные цели.

Первое – это выделение лидера из толпы, подчеркивание его исключительности и необыкновенности. Этой цели служат его особое происхождение («чуждость»), событие, изменившее всю его жизнь («озарение»), внешние качества и особенности поведения («стигматы»). Новизна идей – тоже элемент неординарности.

Вторая цель – это сплочение последователей. Этому служат ритуалы, лозунги, эмблемы и символы, подхватываемые и воспроизводимые толпой.

Наконец, третье и самое главное, ради чего предпринимаются все эти усилия: обеспечить преданность масс вождю. При всей исключительности вождя и его отличии от массы, у них должно быть нечто общее, что их объединяет: это может быть общий враг, общая цель, общий успех. И, разумеется, общая борьба, в ходе которой эта беззаветная преданность и горячая любовь могут проявиться сполна.

Университеты власти

При всем при том харизматические навыки – всего лишь предпосылки, необходимые, но недостаточные для получения власти. Их необходимо отточить, отшлифовать. Лучше всего для этого подходят армия, где будущий вождь учится исполнять и отдавать приказы (непосредственное воздействие на людей), а заодно создает крепкие и надежные связи, и пресса, где потенциальный лидер овладевает наукой управлять умами масс (воздействие опосредованное). Дальнейшая «политическая стажировка» – работа в революционных кружках, в парламенте или партии, под сенью более крупного политика, партийного лидера или монарха – также практически обязательна. Даже официальный наследник трона получает корону не вдруг, а лишь после тщательного и жесткого «курса молодого вождя».

Армия была главной опорой Александра Македонского. А звезда Цезаря впервые взошла в тот момент, когда он добился назначения наместником в Галлию с правом набирать легионы и вести войну. Это был на редкость дальновидный шаг: некоторые галльские племена еще оставались независимыми от Рима, и их лишь предстояло покорить. Великолепный шанс для честолюбивого командира, мечтающего о подвигах и славе! Именно в Галльских походах 58–51 гг. до н. э. Цезарь выказал себя самым выдающимся из всех живших до него римских полководцев. За восемь лет он обратил всю заальпийскую Галлию в римскую провинцию, наложив на ее жителей огромный налог. За это время Цезарь взял штурмом более 800 городов, покорил 300 народностей, уничтожил до миллиона человек и столько же захватил в плен (если верить «Запискам о Галльской войне» самого Цезаря). В ходе одного из сражений он, по свидетельству греческого историка Плутарха, «учинил такую резню, что болота и глубокие реки, заваленные множеством трупов, стали легко проходимыми для римлян».

Это сложившееся в античности правило прекрасно работало и в ХХ веке.

В 1905 году уже зарекомендовавший себя политическим смутьяном на родине Чан Кайши (точнее, Цзян Цзеши или Чжунчжэн) – он ненавидел маньчжуров, бывших у власти в Китае, и демонстрировал эту ненависть самыми разными способами – прибыл в Токио, чтобы поступить в военную академию. Будущий президент Тайваня искренне восхищался Японией, поскольку в этой стране было все, к чему стремилась его душа, – дисциплина, армия и националистический угар.

Правда, он быстро выяснил, что в академию не принимают провинциалов-недоучек из сопредельных стран. Чан не стал попусту сетовать на судьбу и взялся за изучение японского языка. Благодаря этому по возвращении в Китай он смог поступить в Баотянскую военную академию. Зимой 1907 года среди слушателей начался набор для отправки в Токийскую военную академию, и Чан сумел убедить комиссию, что его непременно следует включить в число счастливчиков, ведь он уже знает японский язык. Его приняли.

Вскоре в Токио он примкнул к тайной организации, поддерживавшей Сунь Ятсена – лидера китайских республиканцев. Окончив академию, Чан Кайши вступил в японскую армию и был направлен в дальний гарнизон служить в артиллерийских частях. Однако в 1911 году в Китае началась революция, и Чан Кайши покинул службу, немедленно отправившись на родину, чтобы поучаствовать в общем деле.

Будущий испанский диктатор Франсиско Франко, не сумев поступить в военно-морское училище, в 1907 году пошел учиться на пехотного офицера. Он искренне интересовался военной наукой в том виде, как ее понимали в Пехотной академии. Понимали же ее в те годы довольно однобоко.

В начале ХХ века Испания еще помнила о своем блестящем колониальном прошлом, однако годы ее величия остались далеко позади. Испанская армия имела устаревшее вооружение и использовала устаревшую тактику, причем военная элита страны не делала из поражений никаких выводов. Так что в Пехотной академии учили в основном маршировать, следить за чистотой подворотничков и любить короля. Но более всего будущих офицеров учили ощущать себя частью единой армейской корпорации, которая не несет никакой ответственности перед обществом, поскольку она лучше всех остальных социальных групп знает, что нужно Испании. Больше всего, по мнению военных, Испания нуждалась в восстановлении утраченного величия путем захвата новых колоний. Такой ответственный и старательный кадет, как Франко, разумеется, не мог не разделять тех же взглядов, и война за расширение колониальных владений, которую в те годы вела Испания, на долгие годы стала и его войной.

В Марокко испанцы постоянно страдали от партизанских набегов и повсюду сталкивались с ненавистью местного населения. Вот на такую войну и попал в 1912 году юный лейтенант Франко. Война была жестокой, тяжелой и грязной, но молодой офицер сумел приспособиться к ее правилам и выжить. Он по собственному желанию перевелся в регулярес – войска, набиравшиеся из марокканцев, служивших под командованием испанских офицеров. Регулярес использовались в самых опасных операциях, так что шансов отличиться и продвинуться по службе там хватало. Франко быстро показал себя храбрым и удачливым офицером и к 1917 году уже дорос до звания майора. Стремительность его карьеры поражала, но настоящую путевку в жизнь он получил лишь в 1920 году, когда был сформирован Испанский иностранный легион.

Летом 1921 года испанская армия была наголову разбита марокканцами. Рифы (племена северного Марокко) подошли к городу Мелилье, где в то время находился Франко, которому и пришлось срочно укреплять город. Мелилья не пала, и Франко обрел славу национального героя. Обретенная слава оказалась весьма кстати, когда командир легиона Хосе Милян Астрай получил тяжелое ранение. В 1923 году Франко был назначен на его место, а в 1926 году получил звание бригадного генерала, став самым молодым генералом Испании.

Когда на выборах 1936 года в Испании победил Народный фронт, объединявший левые партии, включая коммунистов и анархистов, его, по сути, сослали командовать гарнизоном Канарских островов. От обиды генерал начал искать выходы на заговорщиков, желавших свергнуть республику. Заговорщики и сами хотели с ним сотрудничать, потому что верили в его верность корпоративным интересам испанских силовиков. И не ошиблись…

В ноябре 1904 года по случаю дня рождения принца Умберто итальянский король объявил амнистию дезертирам, укрывшимся в том числе и за границей. Среди них был и Бенито Амилькаре Андреа Муссолини – пацифист и социалист, возражавший против службы в «империалистической буржуазной армии» по идейным мотивам и укрывавшийся от призыва в Швейцарии. Вернувшись в Италию, он… добровольно отправился на призывной пункт! И вопреки страхам армейского начальства, дисциплинированно и даже со рвением прослужил положенный срок в элитном полку стрелков-берсальеров. К тому времени в голове молодого человека, уже задумавшегося о политической карьере, идеи социализма и интернационализма начали постепенно уступать место иным. Муссолини все глубже проникался идеями Великой Италии, которой по историческому праву принадлежит юг Европы и все Средиземноморье, а по «культурному» – духовное верховенство в Европе вообще. А где закалять националистическую сталь, как не в армии. Известно, что по окончании двухлетней службы Муссолини получил благодарность от командования за хорошее исполнение своих обязанностей.

В 1919 году будущий каудильо Доминиканской Республики и генералиссимус Рафаэль Леонидас Трухильо Молина – тогда скромный 28-летний телеграфист, стеснявшийся своих африканских корней, – поступил на службу в полицию. Уже через шесть лет он ее возглавил, а еще через пару лет возглавил национальную армию, в которую переименовали полицию. По латиноамериканской традиции командовать армией означало управлять страной, а потому в 1930 году Трухильо без труда выиграл «свободные» выборы и стал президентом.

Дважды провалившись на вступительных экзаменах в военную академию, Сэндхерст Уинстон Леонард Черчилль в конце концов попал только в кавалерию, где конкурса практически не было, но зато уж там взялся за ум и закончил курс 20-м среди 130 курсантов. Большой любитель игры в солдатики, Черчилль выбрал военную карьеру, не зная, что ему самому суждено стать одной из фигурок, в которые будут играть следующие поколения. По окончании курса в Сэндхерсте Черчилль поступил в Четвертый гусарский полк. За несколько лет он успел поучаствовать в том или ином качестве в военных кампаниях на Кубе, в Индии и Судане.