Счастье есть

В эти майские ночи сны становятся яркими и неожиданно реалистичными, потому что в снах спящим в Одессе приоткрываются другие ветки реальности. И мир после пробуждения навсегда перестает быть простым.

Физик Хью Эверетт еще в двадцатом веке предложил многомировую интерпретацию квантовой механики. По его мнению, реальность разветвляется в каждой точке, где вероятностные события квантовой механики становятся фактами, доступными для наблюдения. И веток реальности очень много. А каждая ветвится снова и снова. Иногда две ветки сливаются в одну. Иногда ветки сближаются, и частично пересекаются, а потом снова расходятся. Они ветвятся как в будущем, так и в прошлом. В общем, в этом лабиринте веток реальности очень легко заблудиться.

И когда какой-нибудь одессит начинал задумываться об этом посередине майской одесской ночи, его голова начинала медленно кружиться.

Вот так и лежал в своей кровати Эммануил, худощавый, лысеющий и очень счастливый. Окна его квартиры, выходящие на старый одесский дворик, почти не изменившийся с начала двадцатого века, были распахнуты. Штор на них не было, поэтому ночной ветер врывался в комнату и приятно холодил острые волосатые колени Эммануила.

Год назад Эммануил соорудил полностью герметичный, звуконепроницаемый и непрозрачный ящик, внутри которого свободно помещался человек. Кроме места для человека в ящике располагалась капсула с ядом, баллон со сжатым воздухом, и специальная камера, в которую помещался один-единственный атом радиоактивного элемента. Поместить его туда следовало с таким расчетом, чтобы период полураспада наступил в течение ближайшего часа. Если атом распадался, то открывалась капсула с ядом. Разумеется, Эммануил не придумал всю эту хитрую конструкцию сам, он попросту воспроизвел в реальности мысленный эксперимент известного физика Эрвина Шредингера. Пришлось повозиться с тем, чтобы найти технологию отделения единственного атома радиоактивного элемента, но девять месяцев назад он решил эту задачу. Как бы это ни выглядело смешно, он сделал это с помощью скотча. Вначале Эммануил прилепил кусок скотча к десятиграммовому образцу, содержащему радиоактивные атомы, затем прилепил второй кусок скотча к первому куску, затем третий ко второму и так далее, пока в его руках не оказалось два кусочка скотча: на один счетчик гейгера среагировал, когда атом распался, а на другой – нет.

Долго и упорно Эммануил подбирал и вычислял, сколько раз необходимо приклеить один скотч к другому, чтобы получить нужный одноатомный образец. За время экспериментов с радиоактивными элементами Эммануил потерял половину волос на голове и приобрел импотенцию, но он не считал это чрезмерной ценой за успех. О безопасности своих соседей Эммануил не особо заботился. И это было понятно: ведь он рассчитывал скоро ускользнуть из этой ветки реальности. Если Хью Эверетт прав, и реальность ветвится при каждом исходе квантовых событий, то человек, помещенный в такой ящик, в одной ветке реальности умрет, а в другой – останется жив. При этом испытуемый не заметит, что он умер, поскольку продолжит жить в другой ветке реальности. Эта мысль вдохновляла Эммануила на протяжении всей его напряженной работы.

После того, как была найдена технология отделения единственного атома, Эммануил начал экспериментировать.

Поначалу не работало то одно, то другое, потом кончились деньги, и Эммануил начал искать инвесторов. Многие смеялись ему в лицо, и отправляли куда подальше, но немногие образованные люди, которые слышали о мысленном эксперименте Шредингера и о многомировой интерпретации квантовой механики, снабжали Эммануила деньгами. Иногда этот денежный поток бывал настолько значителен, что Эммануил уже начинал подумывать о создании венчурного фонда имени Эрвина Шредингера.

Эммануил начал с малого. Вместо колбы с ядом он установил колбу с чернилами, и экспериментировал сначала с открытками. Он писал открытки в соседнюю ветку реальности, и в текстах детально описывал свой эксперимент. Если чернила пачкали открытку, значит в другой ветке реальности кто-то получал неиспачканную открытку. Потом, когда открытки отправлять надоело, он отправил в другие ветки реальности нескольких кошек.

Животных для экспериментов он добывал просто: спускался во двор и ловил первого попавшегося доверчивого зверя. Если кошка умирала, труп он закапывал на небольшом пустыре за своим домом. Если кошка оставалась живой, значит, где-то в соседней ветке реальности двойник Эммануила хоронил эту же самую кошку. Так он и жил, проводя эксперимент за экспериментом. Часто посмотреть на его чудеса приходили другие люди. Поэтому Эммануил выставил в два ряда стулья в гостиной, чтобы приходящим было, где расположиться.

Около семи месяцев назад по ночам Эммануил начал слышать голоса, шаги и скрип дверцы своего ящика. Он просыпался, бежал в комнату, где был ящик, и действительно находил его открытым, хотя точно помнил, что закрывал его накануне. А однажды ему показалось, что кто-то схватил его сзади и держал, пока из квартиры не выбежало несколько человек. Впрочем, после этого Эммануил проснулся в своей кровати с легкой головной болью и решил, что это был всего лишь ночной кошмар.

Эммануил поначалу предположил, что так сказывается влияние радиации на его нежную психику, но потом, поискав информацию в интернете, обнаружил, что психические проблемы не являются симптомами лучевой болезни, и обратился к специалисту.

Психологом, к которому привела его судьба, оказался Альберт Абрамович, тот самый, который уже консультировал Алекса и Макса. Там, в приемной Альберта Абрамовича они и познакомились друг с другом. После пары недель постоянных встреч в приемной Альберта Абрамовича, Алекс изъявил желание инвестировать в исследования Эммануила две тысячи долларов. Эммануил не возражал.

Завтра должен был состояться очередной эксперимент. Довольно ответственный, поскольку Эммануил хотел пригласить на него всех своих существующих и потенциальных инвесторов, чтобы показать им, так сказать, результат работы и соблазнить новыми перспективами исследований.

Эммануил беспокойно ворочался в постели, вспоминая, всех ли он пригласил. Потом встал, дошел до стола, на котором лежал старенький мобильник, нашел номер Алекса, и отправил ему SMS.

4

Утренний гомон птиц разбудил Маню Мейкер. Воскресенье. Какой прекрасный день! Не надо идти в офис и заниматься оптовой продажей канцелярских товаров. Можно отдыхать. Выходные придуманы не зря. Они позволяют почувствовать себя свободным человеком, и забыть о скучных рабочих обязанностях. Маня потянулась в постели, и села, опустив ноги в пушистые тапочки. Потом, сняв тапочки, она критически осмотрела ногти на ногах, решила, что после вчерашнего педикюра ее ножки выглядят просто супер, и пошла плескаться в ванную.

В это же время проснулся и Макс. Он лег довольно поздно, поскольку засиделся за работой. Нужен был кофе, чтобы прийти в себя. Он зарядил кофеварку и отправился чистить зубы. По плану пляж… Алекс еще не выходил из отведенной ему комнаты.

– Алекс! Доброе утро! – крикнул Макс, выходя из ванной.

– Доброе, – отозвался Алекс. – Особенно оно доброе, когда никто не пилит по утрам.

– Я кофе приготовил, – сказал Макс.

Макс уже нарезал булочки, когда Алекс, одетый в яркие гавайские шорты и не менее яркую рубашку, возник на пороге маленькой кухоньки. Он был тщательно выбрит и готов к сексуальным подвигам.

– Привет, дружище! – сказал он.

– Присаживайся.

– О! Конфитюр! – сказал Алекс, осматривая стоящую на столе баночку клубничной радости.

– Отличная погода, между прочим, – сказал Макс, глядя в окно. – Как Клава? Не звонила?

– Будет она звонить! – фыркнул Алекс. – Разве что деньги понадобятся. И то в такие моменты обычно теща звонит, а не она. Специально для этого себе на дачу под Белгород-Днестровском телефон провела.

– Ну, может, беспокоится, почему ты домой не пришел.

– Может, и беспокоится. Но, скорее всего, просто бесится. Надо рубить этот гордиев узел, – решительно заявил Алекс. – Как там наши девочки, не собрались еще?

– Выйдем ближе к десяти во двор, подождем, – улыбнулся Макс.

– Красота какая! – сказал Алекс, намазывая конфитюр на булочку. – Я так давно жизни не радовался, что уже даже забыл это ощущение!

Свежий кофе дразнил ноздри, проникая в них испаряющимися ароматами, благоухал при перемешивании, бледнел от молока и томился в ожидании прикосновения жадных человеческих губ, украшая себя загадочными пенными узорами. Когда на дне чашек осталась только кофейная гуща, и булочки были съедены, Макс по-холостяцки быстро помыл посуду.

Друзья направились к Маниному подъезду. Маня, увидев их, выглянула с балкона в купальнике.

– Макс, привет! Мы сейчас выходим.

– Привет! Ждем.

– Ну и кралю ты себе отхватил! – восхитился Алекс.

– Да брось! Может, она опомнится, что ей вовсе не нужен стареющий одинокий архитектор.

– Ну конечно! – усмехнулся Алекс. – Ты не представляешь, насколько поднялись в девушкиных рейтингах архитекторы. И насколько в последнее время опустились адвокаты.

Алекс притворно вздохнул. Ветер шевелил его буйную шевелюру. Макс увидел в глазах друга тоску и волнение, и подумал, что глаза часто выдают мужчин. В молодости в них есть бархатный блеск, который так нравится женщинам, в них светятся наивность и восторг жизни, в них нет боли, нет крохотных блестящих бриллиантов потерь, оставляющих незаживающие раны во взгляде. Это глаза, в которых еще не читается опыт страданий, и частых, иногда слишком частых встреч со смертью. Из-за них с годами глаза мужчины становятся жесткими, в них появляется металлический блеск, у одних неподвижный, почти мертвый, у других беспощадный и безжалостный. У Алекса он часто видел глаза, беспощадно и безжалостно сияющие. Если бы не было видно его лица, а только одни глаза выглядывали наружу, по ним безошибочно можно было определить опытного матерого волка. А при беглом взгляде Алекс выглядел как веселый, жизнерадостный и весьма оптимистично настроенный брюнет в гавайских шортах, типичный представитель офисного планктона.

Алекс еще что-то говорил о судьбе несчастных адвокатов, которым денег не платят и которых девушки не любят, но его тирада прервалась на полуслове, когда он увидел выплывающих из подъезда Маню Мейкер, Ксюшу Фаер и Фриду Энгельс. Шатенка Маня, блондинка Ксюша и жгучая брюнетка Фрида настолько захватили воображение Алекса, что он даже приоткрыл рот.

– Знакомьтесь, – сказал Макс. – Это мой друг Алекс.

– Это Фрида, это Ксюша, – представила Маня. – А я Маня.

Маня подала руку для поцелуя Алексею, но тот лишь смущенно пожал ее.

– Пойдем? – спросила Маня.

– Поедем! – ответил Алекс, доставая из кармана своих гавайских шорт ключи от машины и нажимая кнопку сигнализации.

Девушки сели сзади, Макс и Алекс спереди.

– Куда поедем? – спросил Алекс.

– А давайте на Бугаз, – предложила Маня.

– Долго! – застонала Фрида.

– А я хочу на Бугаз, – согласилась Ксюша.

– Девушки, это не машина, это просто зверь, – заявил Алекс. – И по пустым воскресным дорогам она домчит нас до Бугаза всего за полчасика. А пока едем, я организую нам отличный пикник в точке прибытия.

Алекс лихорадочно пролистывал контакты в телефоне. Наконец, нашел нужный номер.

– Иван Иванович, доброе утро! – сказал он. – Мы едем к вам в гости… Нас пятеро. Сможете организовать пикничок по обычной программе? Ну и замечательно.

Алекс тронулся с места.

– Мне к пяти надо обязательно быть в городе, – сказала Фрида. – Так что я прошу прощения, но если вы будете задерживаться, я уеду раньше.

– Не волнуйся, Фрида, – сказал Алекс. – Ты вернешься в город в нужный час. Какую музыку предпочитаете слушать?

– А какой есть выбор? – спросила Маня.

– А вот, выбирайте.

Алекс протянул девушкам сумку с двумя сотнями mp3-дисков.

– Вау! – сказала Фрида. – Солидная коллекция.

– Часто путешествую на машине, – сказал Алекс. – А еще я могу угадать ваши музыкальные вкусы. Каждой из вас.

– Интересно, – сказала Фрида.

– Заинтриговал, – сказала Ксюша.

– Итак, начинаю телепатический сеанс, – изрек Алекс.

– Ты только от дороги не отвлекайся, – посоветовал Макс.

– Не волнуйся, друг. Согласно безупречно строгой статистике, адвокаты в аварии не попадают. Итак. Маня любит легкий рок или западную поп-музыку, Фрида предпочитает джаз, а также стиль чилаут. Ксюше нравится легкий металл, а также русская эстрада, русский рок и иногда шансон. Что, угадал?

– Среди моих предпочтений еще обработанные классические произведения, – сказала Фрида. – В остальном ты прав.

– Насчет меня угадал, – подтвердила Маня.

– Я бы тоже согласилась, – сказала Ксюша. – Но только я не очень музыкальный человек. Иногда слушаю радио, и все.

– Что же мы будем слушать, девушки? – спросил Алекс.

– Вот! – Фрида протянула ему диск Chilout Mix. – Потерпите пока мои вкусы в музыке.

Алекс вставил диск. Салон наполнился музыкой. Макс всеми фибрами души чувствовал восторг. Его переполняло ощущение концентрированной жизни, плотно замешанное на сексуальном желании. Оно переплеталось с предвкушением будущих удовольствий и чувством проживания прямо здесь и сейчас каждого пролетающего мгновения. Они выехали из города и помчались по живописной сельской местности.

Конечно, не через полчаса, но через честных сорок пять минут они действительно уже вышагивали по широкому морскому пляжу. Следом за ними двое сотрудников базы отдыха несли складные стулья, стол, портативный гриль, а также замаринованное мясо, холодную воду и соки. Оставив все это добро, сотрудники еще некоторое время помялись в ожидании нескольких купюр, которые бы вознаградили их за труды.

– У нас тут банька, массаж есть… Если пожелаете, – сказал один из них, и почему-то потупился.

– Сначала позагораем, – сказал Алекс.

Он дал им денег, и сотрудники двинулись обратно.

– Ну что, – сказал Макс девушкам, – Мы с Алексом тут потрудимся, а вы пока отдыхайте.

Девушки начали раздеваться. Алекс и Макс установили, столы, стулья и принялись разжигать гриль.

– Часто сюда ездишь? – спросил Макс.

– Часто. Обычно с Клавой и детьми. Начальника базы я пару лет назад вытащил из очень неприятной ситуации, сохранил ему все это великолепие в частной собственности, поэтому меня тут всегда принимают как вип-клиента.

На пляже было пусто. Только вдалеке, метрах в пятистах, небольшая компания парней и девушек загорали нагишом. Море было спокойным, небо ясным, солнце приятно согревало кожу, и время от времени налетали легкие порывы прохладного ветра. Маня, Фрида и Ксюша осторожно пробовали ножками воду.

– Холодная, – сказала Фрида. – Но раз уж приехали!..

С этими словами она с громким визгом побежала по холодной воде. Маня и Ксюша последовали за ней. Летящие во все стороны брызги, визг девушек, плеск воды. Алекс любовался этой картиной, забыв о том, что хотел поджечь угли в гриле. Макс взял у него зажигалку, щелкнул – и веселое пламя затанцевало по углям. Девушки плескались в воде довольно долго, пока совсем не замерзли. За это время угли уже покрылись горячей сединой, и Алекс принялся выкладывать первую порцию мяса на решетку.

Замерзшие, покрытые мурашками, девушки вышли из воды, и сгрудились около огня, кутаясь в полотенца.

– Градусов восемнадцать, а то и меньше, – сказала Фрида.

– Да, б-бодрит, – стуча зубами, ответила Маня.

Макс подошел к Мане и осторожно обнял ее сзади, чтобы согреть.

– Спасибо. Приятно, что остался хоть кто-то теплый. Она прижалась спиной к его груди, спереди ее согревал огонь. Минуты через две она перестала дрожать.

– Я, пожалуй, переоденусь, – сказала Маня, выскальзывая из объятий Макса. – Не смотрите в мою сторону.

– Ив нашу тоже, – присоединилась к ней Фрида.

– Пойду-ка тоже поплаваю, – сказал Макс. – Алекс, ты как?

– Я же мясо готовлю, – сказал Алекс. – Делом занят.

Алекс переворачивал мясо на другую сторону.

– Ну хорошо.

Макс сбросил с себя всю одежду и, разбежавшись, нырнул в холодную воду. Он проплыл сто метров туда и сто обратно, выскочил из воды. Он очень любил это ощущение: когда выходишь из холодного моря на пронизанный солнцем и легким ветром воздух. Ветер теперь казался ему теплым, лучи солнца приятно прикасались к коже. Макс вытерся полотенцем, потом оделся и подошел к грилю. Девушки уже кушали первое приготовленное Алексом мясо.

– Вкусно готовишь, – сказала Фрида.

– Просто великолепно, – сказала Ксюша.

– Макс, присоединяйся, – Маня протянула Максу тарелку с мясом и сок.

– Спасибо, – сказал Макс.

Мясо действительно получилось великолепно.

– А может, потом ко мне на дачу? – предложил Алекс. – Это на обратном пути, под Овидиополем. Там у меня и банька есть. И вино домашнее в погребе.

– Соблазнительно звучит, – сказал Макс.

– Нет-нет, – сказала Фрида. – У меня сегодня совсем другие планы на вечер. Я же говорила.

– Тут, на базе, тоже предлагали баньку и массаж, так что если пожелаем, времени у нас много, – сказал Алекс.

– Поживем, увидим, – сказала Ксюша. – Чего загадывать. Сейчас нам и так хорошо.

– Кстати, – сказал Алекс, – массажисты тут настоящие мастера своего дела.

– Тайцы? Китайцы? – спросил Макс.

– Нет, наши ребята из Межигорья. Они тут купили дома на Бугазе, живут. И открыли себе бизнес. В общем, они умеют и как тайцы, и как китайцы, и как турки. Да, что-то мне захотелось их массажа. Наверное, я все ж таки, пойду к ним.

– Я с тобой, – сказал Макс.

– Вот так и оставите нас на произвол судьбы? – спросила Ксюша.

– Ну что ты, мы вас с собой возьмем, – ответил Макс. – И уговорим на массаж.

– Я люблю массаж, – сказала Маня.

– И я люблю, – призналась Фрида, – особенно когда умелые руки делают.

– Между прочим, вот тут вторая порция мяса готова. Кто желает? – спросил Алекс.

– Ты сам-то покушай, – сказала Фрида. – Давай я за тобой поухаживаю.

– А я поухаживаю за тобой, – сказала Маня Максу, – чтобы ты не думал, что обделен женским вниманием.

– Давай, – сказал Макс.

Он чувствовал себя совершенно счастливым на этом берегу. Честно говоря, он хотел, чтобы каждый проживаемый миг сегодня тянулся бесконечно. «Никто ведь не знает, – размышлял Макс, – какова глубина бесконечности, отделяющей один миг времени от другого. То, что мы ощущаем время как непрерывное, вовсе не означает, что оно непрерывно на самом деле».

Маня отвлекла его от философских размышлений.

– Кушай, Макс, – сказала она, протягивая ему пластиковую тарелку, на которой красиво и нетерпеливо шипел сочащийся кусок мяса, украшенный зеленью. – Вот тебе сок.

Макс отрезал ножом кусочек мяса, макнул его в горчицу и кетчуп и положил в рот. Прохладный сок укротил горячие специи. Может быть, счастье – это соединение впечатлений всех органов чувств, которое наполняет жизнь человека смыслом в момент здесь и сейчас. Чего еще можно желать?

– Спасибо, – сказал Макс, обнимая Маню за тонкую талию. – Очень вкусно.

– Это исключительно мастерство повара, – сказала Маня.

– Вкусно вообще все, не только мясо и сок, – сказал Макс. – Вкусно, что ты рядом, вкусен этот берег, этот ветер, это сияющее небо…

– После еды мужчину всегда тянет к поэзии, – сказала Маня с улыбкой.

– Наверное, ты права. Хочешь, пройдемся?

– Хочу сначала попробовать вон те запеченные овощи, – сказала Маня. – А потом погуляем.

Алекс в это время с широкой улыбкой принимал ухаживания Фриды, которая кормила его мясом с вилки в то время, как он готовил на гриле овощи.

– Овощи готовы, – сказал он.

Фрида разложила овощи по тарелкам. Распечатали новый пакет сока. Все было хорошо. До тех пор, пока, откуда ни возьмись, не появилась Клава, жена Алекса.

– Рада тебя видеть! – сказала она, внезапно подходя к мужу и упирая руки в бока.

– Клава?! Что ты тут…

Не дожидаясь окончания вопроса, Клава с размаху дала Алексу звонкую пощечину.

Дети Алекса, Оля и маленький Борька, стояли в отдалении вместе с тещей, и расширенными глазами смотрели на то, как их мать воюет. Клава вошла в раж.

– Значит, я с детьми к маме на дачу еду, а ты блядей на море кормишь!

– крикнула она. – Еще и на нашем любимом месте! Да как ты вообще смеешь на меня смотреть после этого!

Огорошенная Фрида отступила, чтобы не находиться рядом с разгневанной толстушкой. Макс подошел к Алексу и встал рядом с ним.

– Клава, все не так, как ты думаешь, – сказал он.

– А ты молчал бы лучше. Свою жену в могилу загнал, так теперь свободен? А моего мужика блядями из семьи сманиваешь?!

– Клава, ты очень ошибаешься, – сказал Макс. – Очень. И пожалеешь об этом.

– Еще и угрожать мне будешь, малахольный?! Да я тебя своими руками бы придушила за то, что ты Надю и Костика убил. От дороги он отвлекся! Поц ты фраернутый! Если б не их смерть, может, и у нас с Алексом все было бы по-другому!

– Знаете, девушки, давайте-ка оставим супругов выяснять отношения, – сказал Макс, пытаясь как-то сгладить неловкую ситуацию.

Но не тут-то было. Маня вовсе не собиралась спокойно смотреть, как об Макса вытирают ноги.

– Ты что тут хайло на моего парня раззявила? – спросила Маня. – Думаешь, раз я не такая толстая, как ты, то и блядь сразу? Пойдем, милый! Тебе лучше с ней не разговаривать!

Клава на несколько секунд остановила свое словоизвержение, но при этом покраснела и начала хватать воздух ртом. Макс начал всерьез опасаться, что Клава вот-вот лопнет от злости. Используя эту паузу, Маня взяла Макса под локоток и гордо увела его прочь, по дороге прихватив сумочку и пакетик с мокрым купальником и полотенцем. Фрида и Ксюша последовали за ними, время от времени испуганно оглядываясь на супружескую пару.

Клава продолжала безумствовать. На этот раз жертвой ее ярости стал все еще горячий гриль. Она схватила его, обожглась, отшвырнула в сторону, гриль опрокинул столик, потом отскочил, прожег кресло… Макс и девушки были уже довольно далеко, но крики Клавы разносились над широким песчаным пляжем как вой раненой волчицы.

«Конечно, моя жена тоже меня ревновала, – думал про себя Макс. – Но чтобы вот так позорить своего мужчину… Вряд ли она бы стала так себя вести. Скорее уж повернулась бы и ушла. Чтобы я побежал за ней. Хотя кто знает? Честно сказать, я уже забыл ощущение Нади рядом. Забыл как пахнут ее волосы. Как она двигается… Я забыл ее».

– Не обращай внимания на эту дуру! – сказала Маня, видя, что Макс расстроен.

– Очень ценю, что ты за меня заступилась, – через силу улыбнулся Макс.

– Да уж, как ты ее отбрила! – поддержала Ксюша.

– И как мы теперь домой доберемся? – вздохнула Фрида. – А еще и пить хочется…

– А пойдемте, я вас мороженым угощу и соками, – предложил Макс, – Вон там, это же вывеска какого-то кафе?

– Похоже, да, – сказала Маня.

– Пойдемте, там посидим.

Кафе, к счастью, работало. Соки, мороженое, чай и даже вкусные пироги с яблоками и черникой радушно предлагались вежливыми официантами. Макс заказал на стол почти все меню.

– Зачем столько? – спросила Маня.

– Попробуем все, что у них есть понемножку, – сказал Макс. – А съедим только самое вкусное.

– Вот это правильный подход, – одобрила Ксюша.

С веранды, на которой они расположились, было видно, как вдалеке Клава бьет своего мужа попавшимися под руку предметами и как Алекс вынужденно отступает, теснимый врагом с территории пляжа.

– Ну и фурия! – сказала Маня.

– Да ладно, бывает и хуже, – ответила Фрида. – Вы еще жену моего брата не видели.

– А что она? – спросила Ксюша.

– Уже штук десять мобильников растоптала ему за последний год.

– И с чего ж такие убытки? – спросила Маня.

– Женщины ему звонят, неважно, по делу или нет, если жене разговор не нравится, или, скажем, разговор слишком долгий, то она тут же выхватывает у него телефон и топчет. У нее уже даже характерная мозоль на пятке выросла, – усмехнулась Фрида.

– А как он объясняет, почему связь оборвалась? – спросил Макс.

– Поначалу лгал, что телефон уронил в море, или что-то в этом роде, – сказала Фрида. – А теперь все уже знают.

– Что, так бывает, даже когда ты ему звонишь? – спросила Ксюша.

– Один раз да. Было. Она решила, что это не я, а кто-то другой.

– Ему знакомые девушки, наверное, даже специально звонят, ну чисто приколоться, – предположила Маня.

– И у супруги нет проблем с выбором подарка для муженька, – сказала Ксюша.

– Ага, – согласилась Фрида. – Она ему может сразу десять телефонов на новый год дарить.

– А он ей молоток, – добавила Ксюша. – Или туфлю с чугунным каблуком. Мне бы, кстати, такая тоже пригодилась. Вчера мой Родик звонит нежданно-негаданно. И говорит, что хочет вернуться. Рассказывает, что он ошибся, и что он вовсе не голубой. И у него типа скоро день рождения, он скучает и готов попробовать снова, если я дам ему шанс. И я вот уже начинаю думать, что я ему подарю на день рождения, если вернется. Не знаете, продаются где-нибудь резиновые задницы?

Маня и Фрида переглянулись и засмеялись.

– Вообще женская ревность непредсказуема, – сказал Макс. – У меня в молодости была девушка, которая, когда меня ревновала, сразу же бежала на мост и пыталась с него броситься. В Питере дело было. Один и тот же мост. Одно и то же место. Поэтому когда у нее случался приступ ревности, и она убегала от меня, я знал, где ее ловить.

– Весело, – сказала Маня. – А как в первый раз узнал?

– Рядом с этим самым мостом поссорились. Она туда побежала. Я каким-то чудом угадал, что это условный рефлекс.

– Прямо «Бедная Лиза», – сказала Фрида, и, видя недоуменные взгляды вопросила: – Вы что, Карамзина не читали?

– А кто его читал? – спросила Маня.

– Ну нам, филологам, положено читать всякую муру.

Столик перед ними уже начал наполняться заказанными блюдами.

– Красота какая! – сказала Ксюша.

И пироги, и мороженое, и фруктовые десерты – все выглядело очень аппетитно.

Пока Макс и девушки кушали, Алекс в сопровождении Клавы, тещи и двоих испуганных детей был отконвоирован на базу.

– Грустное зрелище, да? – спросила Маня.

– Он и так уже ко мне переехал, – сказал Макс. – Вчера попросил политического убежища. Так что виновен по всем статьям. Дома не ночевал, утром поехал на шашлыки с друзьями. Должен быть наказан, а лучше вообще уничтожен.

– Нелегко ему, – сказала Фрида. – Он с ней разводится?

– Думаю, да, – сказал Макс. – Уже два года у них все очень плохо.

– Хочется ему помочь, но не знаю как, – Фрида улыбнулась.

– Он должен принять решение. Определить свою жизнь, – сказал Макс. – В этом не поможешь.

– Верно, – вздохнула Ксюша. – Если бы еще мужики могли вовремя решения принимать, а не тянуть годами… А то вон мой свекор развелся со своей супругой, когда ему было шестьдесят пять, и решил, что найдет себе молодую, красивую стройняшечку. Нашел, конечно. Только ненадолго. Сейчас живет у свекрови на даче, поскольку ни квартиры, ни загородного дома, ни машины, ни даже гаража у него уже нет. Молодая краля уговорила его все продать и поехать жить в Европу. И даже доказала, что если они положат эти деньги в банк, то смогут превосходно жить на проценты, снимая небольшую квартирку в Праге. Представляешь?

– И он повелся? – спросила Маня.

– Да, – ответила Ксюша. – Она уехала покупать квартиру, воспользовавшись тем, что у него загранпаспорт не был еще готов. И исчезла вместе с деньгами.

– У башкиров есть прекрасная пословица, – сказал Макс. – «Все продай, купи курай».

Поскольку девушки недоуменно смотрели на него, Макс пояснил:

– Курай – это дудка такая длинная с отвратительным сиплым звуком. Они это говорят, когда человек лишается необходимого, стремясь получить то, что ему совершенно не нужно.

– Все продай, купи курай, – повторила Ксюша. – Именно так.

– Подкосила его эта история? – спросила Фрида.

– Нет. Он строит планы. Сейчас активно деньги зарабатывает, хочет стать богатым человеком, и уверен, что на этот раз у него с молодой и красивой любовницей все получится.

– Ну, хоть это хорошо, – сказала Фрида. – Терпеть не могу мужчин, сломанных жизнью.

Когда они вернулись на место сражения, на песке валялся опрокинутый гриль. Столик и прожженное кресло, лежащие кверху ножками, безмолвно свидетельствовали о том, что жертва похищения активно, но безуспешно сопротивлялась, отстаивая свое право на свободный секс в ужасном мире матриархата.

– Ну что, позагораем еще? – спросил Макс. – Или будем ехать в Одессу?

– Надо ехать, – сказала Фрида. – Как-то неловко продолжать праздник на поле боя.

– Или, может, все-таки массаж? – уточнил Макс. – Сейчас только час дня. Можем на три машину заказать. Фрида, ты как?

– Ну… как-то я не настроена на массаж.

– А вы, девушки?

– А я за! – сказала Ксюша.

– Маня? – спросил Макс.

– Я там решу, у массажиста.

– Договорились. Идем.

Они двинулись к базе отдыха. Маня нагнулась и подняла с песка большую алую раковину рапана.

– Красота, – сказала она.

– Это дух места тебе подложил в подарок, – улыбнулся Макс.

– Ну от таких подарков я не отказываюсь, – сказала Маня, пряча раковину в сумочку.

Идя по песку к базе отдыха, Макс ощущал себя как корабль, идущий по ветру. Ветер мягко подталкивал в спину. Но, кроме того, Макс впервые за три последние года ощутил, что находится именно там и именно тогда, где должен. Должен в соответствие с каким-то неведомым ему замыслом, которым Макс мог бы пренебречь, если бы захотел. Но тогда вся его жизнь оказалась бы никому не нужной. А сейчас каждый его шаг по белому песку как будто бы был обусловлен этим замыслом, и его жизнь превращалась в пучок ощущений, а сквозь тело медленно, словно облака, проплывали концентрированные сгустки бытия.

Войдя на территорию базы отдыха, Макс увидел одного из сотрудников, которые помогали им донести до моря все необходимое для пикника.

– Дружище, – обратился к нему Макс. – Там некоторые повреждения вашего имущества произошли. Я готов компенсировать ущерб. Вы уж заберите, пожалуйста, с берега все. А мы у массажистов будем. Где они тут?