Записки Моро-де-Бразе

Александр Сергеевич Пушкин

Записки бригадира Моро-де-Бразе

(Касающиеся до турецкого похода 1711 года)

В числе иноземцев, писавших о России, Моро-де-Бразе заслуживает особенное внимание. Он принадлежал к толпе тех наемных храбрецов, которыми Европа была наводнена еще в начале XVIII столетия, и которых Вальтер-Скотт так гениально изобразил в лице своего капитана Dalgetty.[1]

Моро был родом французский дворянин. Вследствие какой-то ссоры принужден он был оставить полк, в котором служил офицером, и искать фортуны в чужих государствах. В начале 1711 года, услыша о выгодах, доставляемых Петром I иностранным офицерам, приехал он в Россию и принят был на службу полковником. Он был свидетелем несчастному походу в Молдавию и после Прутского мира был отставлен от службы с чином бригадира. Он скитался потом по Европе, предлагал свои услуги то Австрии, то Саксонии, то Венецианской Республике, получал отказы и вспоможения; сидел в тюрьме и проч.

Он был женат на вдове, женщине хорошей дворянской фамилии, и которая для него переменила свое вероисповедание. Она, как кажется, была то, что французы называют une aventuriere.[2] В 1714 году, г-жа Моро-де-Бразе была при дворе государыни великой княгини, супруги несчастного царевича, но не ужилась с молодым графом Левенвольдом и была выслана из Петербурга.

В 1735 году Моро издал свои записки под заглавием: Memoires politiques, amusants et satiriques de messire J. N. D. B. C. de Lion, colonel du regiment de dragons de Casanski et brigadier des armees de Sa M. Czarienne, а Veritopolis chez Jean Disant-vrai. 3 volumes.[3] В сих записках слишком часто принужден он оправдывать то себя, то свою жену. Они не имеют ни прелести Гамильтона, ни оригинальности Казановы: слог их столь же тяжел, как и неправилен. Впрочем, Моро писал свои сочинения с небрежной уверенносгию дворянина, а смотрел на их успех с философией человека, знающего цену славе и деньгам. «Qui que vous soyez, ami lecteur» говорит он в своем предисловии: «…quelque eleve que soit votre genie, quelques superieures que soient vos lumieres, quelque delicate enfin que soit votre maniere de parler et d'ecrire, je ne vous demande point de grace et vous pouvez vous egayer en critiquant ces amusements, que je laisse а la censure publique; mais en vous donnant carriere а mes depens et aux votres, car il vous en coutera votre argent pour lire mes ouvrages, souvenez-vous qu'un galant homme qui se trouve au fond du nord, avec des gens la plupart barbares dont il n'entend pas la langue, serait bien а plaindre, s'il ne savait pas se servir d'une plume pour se desennuyer en ecrivant tout ce qui se passe sous ses yeux. Vous savez qu'il n'est pas donne а tout le monde de penser et d'ecrire finement. Sur ce pied vous m'excuserez, s'il vous plait, s'entend, par la raison qu'il y aurait bien des gens inutiles, s'il n'y avait que ceux qui pensent et qui ecrivent dans le gout raffine qui s'en melassent; vous y perdriez les nouvelles de ces peys perdus, que je vous donne, ou les bonnes plumes ne sont pas familieres. Adieu, lecteur mon ami, critiquez: plus il y aura de censeurs, mieux mon libraire s'en trouvera. Ce sera une marque qu'il debitera mon livre et qu'il retirera les fruits de son travail.

Sunt sanis omnia sana».[4]

Записки Моро перемешаны с разными стихотворениями, иногда чрезвычайно вольными, большею частью собранными им, ибо он, вероятно, по своей драгунской привычке, располагал иногда чужою литературной собственностию, как неприятельскою.

Впрочем, он и сам написал множество стихов. Выпишем несколько строф из его оды к королю Августу, как образец его поэтического таланта.

En quittant le Brabant j'epousai la querelle

Du Czar votre allie, je crus le bien servir,

J'ai meme cru longtemps pouvoir lui convenir.

Et quoiqu'il agreat mon zele,

Je fus contraint de revenir.

Le sang que j'ai verse, les pertes que j'ai faites

D'un equipage entier que je n'ai point gagne,

Qui fut par le Turban dans le combat pille,

Furent les tristes interpretes

Qui m'annoncerent mon conge.

Renvoye sans argent du fond de la Russie,

Йtranger, sans patron et toujours malheureux,

Je cherche le secours d'un prince genereux

A qui je viens offrir ma vie

Йgalement comme mes vњux.

Ne croyez pas, grand Roi, qu'ardent en esperance,

J'ose vous demander plus que mon entretien,

Dans mon etat present, que je ne me sais rien,

Un peu d'honneur pour ma naissance,

Un peu de bien pour mon soutien.[5]

Эти стихи доказывают, что финансы отставного бригадира находились не в цветущем состоянии. Впрочем Август велел выдать ему триста гульденов, и Моро был очень доволен; должно признаться, что ода и того не стоила.

Рассказ Моро-де-Бразе о походе 1711 года, лучшее место изо всей книги, отличается умом и веселостию беззаботного бродяги, он заключает в себе множество любопытных подробностей и неожиданных откровений, которые можно подметить только в пристрастных и вместе искренних сказаниях современника и свидетеля.

Renvoye sans argent du fond de la Russie,[6]

Моро не любит русских и недоволен Петром; тем замечательнее свидетельства, которые вырываются у него по-неволе. С какой простодушной досадою жалуется он на Петра, предпочитающего своих полудиких подданных храбрым и образованным иноземцам! Как живо описан Петр во время сражения при Пруте! С какой забавной ветренностию говорит Моро о наших гренадерах, qui, quoique Russes, c'est а dire peu pitoyables, voulaient monter а cheval pour secourir ces braves Hongrois[7] [Тринадцать венгерцев, кинувшихся в средину турецкой конницы], на что чувствительные немцы, их начальники, не хотели однако согласиться. Мы не хотели скрыть или ослабить и порицания, и вольные суждения нашего автора, будучи уверены, что таковые нападения не могут повредить ни славе Петра Великого, ни чести русского народа. Предлагаем «Записки бригадира Моро», как важный исторический документ, который не должно смешивать с нелепыми повествованиями иностранцев о нашем отечестве.

Начинаю с замечательнейшего и самого блестящего из событий, коим был я свидетель в этой глухой стороне: именно с войны, объявленной султаном Петру Алексеевичу, императору Великой и Малой России. Но дабы представить ее в истинном виде, мне должно будет описать предшествовавшие обстоятельства. Позвольте мне [Моро-де-Бразе относится в своих записках к неизвестной даме. ] обратиться к тому времени, как шведский король Карл XII, восторжествовав над Фридериком-Августом (королем Польским и курфирстом Саксонским) и над его царским величеством [Должно было прибавить: и над датским королем Фридериком IV, который начал Северную войну и первый почувствовал когти шведского льва. ], бросился в Саксонию, возвел на польский престол Станислава, и принудил Августа отказаться от короны с сохранением единого королевского титула. В это время шведский король мог заключить честный и выгодный мир, предлагаемый ему царем. Положение его было самое счастливое: у него было до 40,000 прекрасного войска, обыкшего к боям и целые десять лет избалованного победами; у войска всего было вдоволь: оно обогатилось в Саксонии, не без обиды и притеснений обывателям. Главная цель шведского короля была им достигнута. Фридерик-Август был низвержен. Он мог отделаться от прочих своих неприятелей миром, которого они сами домогались. Вспомним, что Карл XII был главным посредником при заключении Ризвицкого мира. Он мог обезоружить Европу, воюющую за испанское наследство, если бы только объявил себя противником стороне, не согласной на общий мир. Даже было о том и предположение, устроенное г-ном де-Бонаком, французским чрезвычайным послом при его дворе; но герцог Марлбруг отвратил удар, прибыв в Саксонию и успев задарить г-на Пипера английским и голландским золотом [Так вообще думали в Европе. Вольтерсэтимнесогласен: Il est certain que Charles etait inflexible dans le dessein d'aller detroner l'empereur des Russes, qu'il ne recevait alors conseil de personne et qu'il n'avait pas besoin des avis du comte Piper pour prendre de Pierre Alexiowitz une vengeance qu'il cherchait depuis longtemps. Histoire de Charles XII.[8] ]. Сей министр из благодарности разрушил меры, уже принятые для утверждения общего мира, и завлек Карла XII в преследование Петра в пределы областей его царского величества. Роковое предприятие, дорого ему стоившее!

Шведский король вышел из Саксонии со всеми своими полками. Он оставил в Польше, для поддержания Станислава, им коронованного, 20,000 войска (в том числе 9,000 новоприбывшего из Швеции) под начальством генерала графа Крассау; а сам пошел к Днепру, переправился через него, несмотря на все препятствия, и приближился к самой Полтаве, где его царское величество остановился и укреплялся, предав огню и разорению собственную землю, дабы отнять у неприятеля способы к пропитанию.

Вся Европа видела конец несчастного похода и падение короля, дотоле непобедимого. Войско его было уничтожено или захвачено в плен. Его совет, чиновники, за ним последовавшие, имели ту же участь; сам король, дабы не попасться в руки своим врагам, пробился, с тремя стами конных, в турецкую землю, за Днестр, в соседство Буджацких татар и искал убежище в Бендерах.

Это удивительное поражение изменило все его дела не только в Польше, но и в собственном его государстве. Крассау, получив о том известие и не будучи в состоянии держаться долее в Польше, поспешно удалился в Померанию. Станислав за ним последовал, страшась попасться в руки приверженцам Августовым.

Польский король обнародовал манифест, в котором отказывался от мира, им заключенного с Карлом XII, объявляя, что принужден был на оный согласиться, дабы избавить свои наследственные области от насилия шведских войск, разорявших Саксонию, и что министры, им употребленные для переговоров, не к стати обязали его и преступили его предписания. Потом явился он в Польше, и, поддерживаемый великим гетманом Синявским, имея в своей власти коронное войско и множество приверженцев, он снова вступил на престол и по прежнему признан законным королем.

Примечания

1

Далгетти

2

авантюристка

3

Записки политические, забавные и сатирические господина Ж.<ана> Н.<икола> д.<е> Б.<разе> Г.<рафа> Лионского, полковника Казанского драгунского полка и бригадира войск его царского величества, в Веритополисе у Жана Дизан-вре <в Истиннограде, у Ивана Правдивого>. 3 тома.

4

Кем бы вы ни были, друг читатель, сколь бы ни был возвышен ваш ум, сколь бы вы ни были просвещенны, сколь бы наконец ни была изыскана ваша манера говорить и писать, – я вовсе не прошу у вас снисхождения, и вы можете повеселиться, критикуя эти безделицы, которые я отдаю на суд публики. Но, давая себе в этом полную свободу на мой счет, а также и на ваш, – ибо вы же за свои деньги будете читать мои сочинения, – помните, что порядочный человек, находящийся в глубине северной страны, среди людей по большей части варварских, языка которых он не понимает, был бы весьма достоин сожаления, не умей он пользоваться пером, чтобы разогнать скуку описанием всего происходящего перед его глазами. Вам известно, что не всякому дано тонко мыслить и писать. На этом основании вы извините меня, – если, разумеется, пожелаете, потому что если бы этим занимались только умеющие мыслить и писать изысканно, то оказалось бы слишком много <праздных и> бесполезных людей. Вы тогда лишились бы доставляемых мною сведений об этих глухих странах, где искусные перья не часто встречаются. Прощайте, друг мой читатель, критикуйте: чем больше будет критиков, тем выгоднее будет моему издателю – это послужит залогом того, что он распродаст мою книгу и извлечет пользу из своего труда.

Для здоровых все здорово.

5

Покинув Брабант, я принял участие в войне на стороне царя,

Вашего союзника, и надеялся, что хорошо ему служил;

Я даже долго думал, что мои услуги ему угодны.

И однако, хотя он принял мое усердие,

Я был вынужден вернуться.

Кровь, мною пролитая, понесенная мною потеря

Всего обоза, отнюдь мною не приобретенного

И разграбленного людьми в чалмах во время сражения, —

Таковы были печальные вестники,

Сообщившие мне о моей отставке.

Отосланный без денег из глубины России,

Иностранец без покровителя и вечно несчастный,

Я ищу помощи у великодушного государя,

Которому предлагаю свою жизнь,

Равно как и все мои пожелания.

Не подумайте, великий король, что, питая пылкие надежды,

Я дерзаю просить о большем, нежели о пропитании, —

Нет, в моем нынешнем положении, без гроша за душой,

Я прошу немного чести ради моего происхождения

И немного средств ради поддержки моего существования.

6

Отосланный без денег из глубины России.

7

которые, хотя и русские, т. е. мало жалостливые, хотели сесть на лошадей, чтобы броситься на помощь храбрым венгерцам.

8

Достоверно, что Карл был непоколебим в своем намерении свергнуть с престола русского императора, что он ни с кем тогда не советовался и не нуждался в советах графа Пипера, чтобы отомстить Петру Алексеевичу, чего он <так> давно добивался.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.