О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века: Стадии и формации

Чтобы научно объяснить эволюцию русской средневековой литературы от освоения письменности до переходного периода, от Нового времени и до наших дней, следует использовать единый литературный критерий как в определении периодов в развитии литературы, так и в оценке происходящего в их границах процесса. Только тогда получится цельная, изложенная с единой позиции история русской литературы[32]. Но это должен быть не исторический, и не географический, и даже не синтетический, объединивший их воедино, подход, а культурологический, в значительной степени опирающийся на эволюцию средневекового мировоззрения, поскольку именно мировоззрение писателей влияло на развитие литературы.

В рамках этого универсального (типологического) подхода необходимо разработать применительно к древнерусской письменной словесности литературоведческий подход, ибо нельзя литературное явление внутри периода объяснить не с литературных позиций, как, впрочем, выделить и сам период в истории литературы без учета совокупности характерных именно для него литературных явлений, слагающихся в определенную литературную систему.

На значение единого и только литературного критерия в периодизации и в построении истории литературы указывали в свое время известные теоретики литературы Р. Уэллек и О. Уоррен: «Литературный критерий – и только он – определяет существо и границы литературного периода (курсив мой. – А. У.)»[33]. Впрочем, никто, думаю, не станет отрицать правомерность такого подхода.

««Период», – по их мнению, – есть отрезок времени, в который задает тон определенная система литературных норм и образцов и тип художественной условности, возникновение которых, равно как и распространение, расщепление, интеграция и исчезновение, может быть прослежено…» (с. 283). Именно в фиксации «смены одной системы норм – другой» и заключается «история периода» (с. 283–284).

В свою очередь «система норм», или «некоторое единство», «может быть только величиной относительной», то есть реализуется наиболее полно лишь в определенный период. Если бы это была величина абсолютная, то каждый период был бы обособлен и изолирован от соседних китайской стеной, и не могло быть и речи о развитии культуры или литературы. «Поэтому в каждом периоде непременно присутствуют и пережитки предшествовавшей системы норм, и зародыши будущей» (с. 284).

И хотя Р. Уэллек и О. Уоррен не определили «систему норм», присущую разным периодам, и не нашли «общее основание», необходимое для построения истории литературы, они, безусловно, уловили правильное направление для поиска этих решений еще в 30-е годы XX века.

1.1.4.1. Нельзя сказать, чтобы ранее не предпринимались попытки с литературных позиций охарактеризовать периоды в истории древнерусской литературы. В начале XX века возникла теория «стиля эпохи», обоснованная в отечественном литературоведении академиками В. Н. Перетцем[34] и П. Н. Сакулиным[35].

«Стиль, – замечает В. Н. Перетц, – по выражению Эльстера…, „есть сумма подчиненных объединяющей норме средств выражения, в которых обнаруживаются эстетическая концепция и преобразующая сила творящего». Стиль, живописующий душевные переживания, тончайшие оттенки настроений, первоначально создаваемый индивидуальным творчеством поэта, вместе с тем является характерным показателем поэтического мышления и восприятия эпох. Всякая эпоха есть эпоха господства определенного стиля. Однородность, общность идей, настроений и переживаний влечет за собою (независимо от намеренного литературного подражания) сходство и даже однородность в манере выражения мира чувствований и идей. Поэтический стиль эпохи (курсив мой. – А. У.) проникает все произведения ее, как бы объединяя их в одно целое. Стиль обращает литературу данного периода и данной группы – как бы в создание одного коллективного лица с определенной в каждом случае физиономией… Стиль не остается незыблемым, неподвижным; он видоизменяется во времени, и задача историка обнаружить и проследить эти видоизменения в связи с ростом исторических условий и видоизменением эстетического и идейного содержания эпохи» (с. 14–15).

В. Н. Перетца поддерживал П. Н. Сакулин: «Высшим обобщением явится литературный стиль эпохи» (с. 48). Он даже написал монографию «Русская литература. Социолого-синтетический обзор литературных стилей» (Ч. 1, 2. М., 1928), в которой «историческое развитие России до половины XVII в.» принял за одну «культурную эпоху» («литературную старину») и выделил в ней два стиля: «церковный стиль» («ирреальный»), который охватывает апокрифы, агиографию, устную религиозную поэзию – легенды и духовные стихи; и «светский стиль» («реальный»), распространяющийся на повести – дидактические, исторические, воинские, публицистические, бытовые. Обращает на себя внимание, что, исследуя явления литературы, П. Н. Сакулин оперирует понятием «культурная эпоха», тем самым подразумевая их неразрывную связь.

Несмотря на то, что его подход в изучении художественной специфики древнерусской литературы явился значительным продвижением вперед, в целом теория оказалась малопродуктивной. Если не считать ее отдаленного отражения в двух выделенных И. П. Ереминым в древнерусской литературе способов изображения жизни – «достоверном воспроизведении единичных фактов» («правдивость деталей») и «идеальном преображении жизни» («условности»), – являющихся, по его мнению, «двумя сторонами одного и того же творческого метода»[36], она не нашла себе поддержки среди ученых.

Гораздо перспективнее казалось в 30—40-х годах ХХ в. изучение «стилей эпохи», напрямую связываемое с построением новой истории русской литературы. Не случайно В. П. Адрианова-Перетц, будучи редактором первых томов десятитомной академической «Истории русской литературы», над которой шла работа в 40—50-е годы, сетовала в письме к Н. К. Гудзию: «…ведь литературного принципа периодизации мы еще не выработали, и он появится после больших работ по истории стиля»[37], – и потому авторам и в тот раз пришлось довольствоваться «историческим принципом» периодизации[38].

Приоритет в изучении «стилей эпох» в славянских литературах принадлежит талантливому украинскому ученому Д. И. Чижевскому, издавшему на украинском языке в Нью-Йорке в 1956 г. «Историю украинской литературы (от начала до эпохи реализма)»[39].

В этой, пожалуй, первой, рассматриваемой с литературных позиций истории украинской литературы исследователь выделил девять эпох, с характерным для каждой доминирующим стилем:

1. Эпоха монументального стиля – XI в.

2. Эпоха орнаментального стиля – XII–XIII вв.

3. Переходная эпоха – XIV–XV вв.

4. Ренессанс и Реформация – конец XVI в.

5. Барокко – XVII–XVIII вв.

6. Классицизм – конец XVIII – 40-е годы XIX в.

7. Романтика – конец 20-х годов – начало 60-х годов XIX в.

8. Реализм – от 60-х годов XIX в.

9. Символизм – начало XX в.

«Кажется, – пишет Д. И. Чижевский, – можно открыть даже некую закономерность в смене литературных стилей. Эта закономерность базируется на постоянной смене противоположных тенденций: стилистическое развитие, а частично и идеологическое идет путем постоянного колебания между двумя противоположными полюсами. Какими бы разнообразными ни были многочисленные литературные стили, что сменялись в европейских литературах на протяжении долгих столетий, однако в них легко заметить два типа, которые характеризуются противоположными чертами: любовью к простоте или же склонностью к усложненности»[40].

В отечественном литературоведении разработка проблемы «стиля эпохи» принадлежит акад. Д. С. Лихачеву[41], весьма критически отнесшегося к выделению Д. И. Чижевским двух типов литературных направлений[42] в славянских литературах (в том числе и русской), начиная со средневекового периода. По мнению Д. С. Лихачева, в основе представленной Д. И. Чижевским «формалистической схемы смен литературных направлений лежит представление, что каждое направление само порождает свою противоположность. Причина этого, согласно данной схеме, заключается, очевидно, в том, что художественное возбуждение постепенно притупляется и вызывает потребность в обращении к своей противоположности. Одно литературное направление сменяется другим в силу «устаревания» первого, в силу того, что стиль «приедается» и литературные вкусы требуют новизны и эта новизна оказывается, согласно этой схеме, позади – в старом, оставленном перед тем типе направлений.

В этой бедной схеме литературного развития по существу отрицается движение литературы вперед, воздействие действительности, накопление опыта, литературного умения, – в конечном счете отрицается и традиция.

Кроме того, практически эта схема, выработанная Д. Чижевским для всех славянских литератур, не может быть применена к русской литературе: русская литература не знала ренессанса; барокко и классицизм вовсе не определялись как направления двух противоположных типов, символизм не сменил собой реализма и т. д.»[43].

Для нас важно, что далее в своей работе Д. С. Лихачев обратил внимание на стилистические связи между литературой и изобразительным искусством, тем самым подчеркнув связь в развитии средневекового мировоззрения и культуры. По сути, он стремился выявить типологию «стиля эпохи» или, применяя его терминологию, «художественное лицо эпохи»: «Художественное лицо эпохи – это не литературное направление, не направление одного какого-либо искусства. Художественное лицо эпохи меняется медленнее, чем сменяются направления, оно сказывается в особенностях стиля, в самом широком смысле этого слова, общих для всех искусств и опирающихся на свойственные эпохе особенности общественного развития, особенности, объединяющие все противоречия эпохи и самую борьбу идеологий, в ней происходящую (…).

Литература тесно связана с художественным лицом эпохи. Это художественное лицо определяется уже в XI веке и меняется в XII и XIII веках. Оно совсем новое со второй половины XIV века и приобретает особые черты в конце XV и в XVI веке. Оно необыкновенно сложно и внутренне противоречиво в XVII веке, объединяя в это время ожесточенную борьбу различных тенденций.

Изучение художественного облика различных эпох – дело будущих исследований, сейчас же отметим, что эта тесная связь древней русской литературы с другими искусствами налагает на исследователей обязанность особенно внимательно изучать русскую литературу XI–XVII веков в ее взаимоотношении со всеми прочими видами искусства. Изучение этих связей дает нам ключ к пониманию литературного процесса»[44].

На протяжении семи столетий ученый выделяет восемь доминирующих стилей:

1. Монументальный стиль, или стиль монументального историзма XI–XIII веков, присущий летописям, воинским повестям. Он отличается церемониальностью, геральдичностью, репрезентативностью, надиндивидуальностью. «Стиль монументального историзма получил свое воплощение в искусстве с еще большей выразительностью, чем в летописи».

2. Эпический стиль XI–XIII вв., связанный с народным творчеством. Он – не психологичен. В основе образности – подвиги героев. В средневековое изобразительное искусство проникают только отдельные элементы этого стиля.

3. Экспрессивно-эмоциональный стиль конца XIV–XV в. Характерен для житийной литературы. Запечатлевает отдельные психологические состояния человека («абстрактный психологизм»). К этому стилю Д. С. Лихачев относит новгородские росписи ХР/ в., причем в оценке стиля сходится с искусствоведами (Б. В. Михайловским, Б. И. Пуришевым, М. В. Алпатовым, Н. Г. Порфиридовым).

4. Стиль «психологической умиротворенности» XV в. Его исследователь обнаруживает в творчестве Андрея Рублева и художников его круга и в «Повести о Петре и Февронии Муромских».

5. Стиль идеализирующего биографизма XVI в., стиль «второго мо-нументализма». Он присущ Степенной книге и фрескам Золотой палаты Московского Кремля.

Примечания

1

Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М., 1995. С. 544.

2

Четверть века назад, в статье «Влияние церковной культуры на литературные приемы Древней Руси» Р. Пиккио писал: «.. Никакая теория литературы не может быть понята вне единства православного учения. Это учение считалось универсальным и должно было определять поведение человека как в церковной, так и в светской жизни, поскольку и то и другое являлось частью вселенской церкви». И «…еще не стало общепринятым считать, что церковная культура являлась основным источником вдохновения для древнерусских авторов. Пора отставить в сторону нежелание признать этот факт». Переиздано в кн.: Пиккио Риккардо. Slavia Orthodoxa: Литература и язык. М., 2003. С. 127, 123.

3

Захаров В. Н. Русская литература и христианство // Евангельский текст в русской литературе XVIII–XX веков. Петрозаводск, 1994. С. 5.

4

Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995. С. 3.

5

Сакулин П. Н. Синтетическое построение истории литературы. М., 1925.

6

Хотя Д. С. Лихачев и сделал немало в этом направлении. Об этом свидетельствуют его труды: Человек в литературе древней Руси. М.; Л., 1958. 2-е изд. М., 1970; К изучению художественных методов русской литературы XI–XVII вв. // ТОДРЛ. Т. XX. М.; Л., 1964. С. 5—28; Развитие русской литературы X–XVII веков. Эпохи и стили. М., 1973; Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М., 1979.

7

См. обзоры проблемы: Пурыскина Н. Г. О художественном методе древнерусской литературы. Воронеж, 1988; Ужанков А. Н. Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII века. Теория литературных формаций. М., 2008. С. 100–158.

8

См.: Сакулин П. Н. Синтетическое построение истории литературы. С. 72–74. Ср.: «…Всякая наука, по мнению представителей номотетического направления, в сущности должна стремиться к обобщению; значит, и историческая наука должна вырабатывать общие исторические понятия. В числе таких понятий можно различать: 1) основные принципы номотетического построения; 2) номологические обобщения; 3) типологические обобщения», – еще в начале ХХ века писал известный разработчик методологии изучения истории А. С. Лаппо-Данилевский. См.: Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. М., 2006. С. 93.

9

Ужанков А. Н. Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII века. Теория литературных формаций. Монография. М., 2008.

10

Эта тенденция была заложена Н. И. Гречем в его «Опыте краткой истории русской литературы» (1822), в котором он попытался связать периоды развития русской литературы с важнейшими событиями русской истории.

11

По традиции в монографии используется выражение «древнерусская литература», хотя творения русской духовной словесности XI–XVIII вв. нельзя назвать в буквальном смысле «литературными произведениями». Об этом речь будет идти ниже.

12

Владимиров П. В. Древняя русская литература Киевского периода. К., 1901.

13

Архангельский А. С. Из лекций по истории русской литературы. Литература Московского государства (Кон. XV–XVII вв.). Казань, 1913.

14

Сперанский М. Н. История древней русской литературы. Пособие к лекциям. 2-е изд. М., 1914.

15

Истрин В. М. Очерк истории древнерусской литературы домонгольского периода (XI–XIII вв.). Петроград, 1922. С. VII–VIII.

16

Там же. С. VIII–IX.

17

История русской литературы X–XVII веков. М., 1980. С. 7.

18

История русской литературы: В 4 т. Т. 2. Л., 1981. С. 5.

19

Гудзий Н. К. История древней русской литературы. 7-е изд. М., 1966.

20

Кусков В. В. История древнерусской литературы… 3-е изд. М., 1977. С. 245–246.

21

Кусков В. В. История древнерусской литературы. С. 246.

22

Эта периодизация была предложена исследователем еще раньше в его докторской диссертации. См: Кусков В. В. Жанры и стили древнерусской литературы XI – первой половины XIII вв.: Автореф. дис. … докт. филол. наук. М., 1980. С. 32.

23

Увы, это беда не одного только отечественного литературоведения. См.: УэллекР. и Уоррен О. Теория литературы. М., 1978.

24

Перетц В. Н. Краткий очерк методологии истории русской литературы. Пг., 1922. С. 13.

25

Плаксин В. Т. Руководство к познанию истории литературы. СПб., 1833. С. 7.

26

Курилов А. С. История литературы Нового времени: логика художественного развития от итальянского Возрождения до русского Сентиментализма // Филология и школа. М., 2003. С. 176; курсив А. С. Курилова. – А. У.

27

Лихачев Д. С. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986. С. 102.

28

Никольский Н. Ближайшие задачи изучения древне-русской книжности. СПб., 1922. С. 2–3.

29

Охрименко П. П. Где же конец или начало? (К вопросу о периодизации русской литературы) // Русская литература. 1974. № 1. С. 94–99; Ромодановская Е. К. Русская литература на пороге Нового времени. Новосибирск, 1994.

30

Ужанков А. Н. Эволюция средневекового мировоззрения и развитие русской литературы XI – первой трети XVIII вв. // Герменевтика древнерусской литературы. Сб. 7. Ч. 1. М., 1994. С. 5—37.

31

Еремин И. П. Лекции по древней русской литературе. ЛГУ, 1968. С. 205.

32

По определению А. Н. Веселовского, «история литературы, в широком смысле этого слова, – это история общественной мысли, насколько она выразилась в движении философском, религиозном и поэтическом и закреплена словом». См.: Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1989. С. 41.

33

Уэллек Р. и Уоррен О. Теория литературы. С. 282. Далее страницы указаны в тексте.

34

Перетц В. Н. Краткий очерк методологии истории русской литературы. Пг., 1922. Далее страницы указаны в тексте.

35

Сакулин П. М. Синтетическое построение теории литературы. М., 1925. Далее страницы указаны в тексте.

36

Еремин И. П. Новейшие исследования художественной формы древнерусских произведений // ТОДРЛ. Т. XII. М.; Л., 1956. С. 284–291; Еремин И. П. О художественной специфике древнерусской литературы // Русская литература. 1958, № 1. С. 75–82. Обе статьи переизданы в книге: Еремин И. П. Литература Древней Руси. М.; Л., 1966. С. 234–244 и С. 245–254 соответственно.

37

Дробленкова Н. Ф. В. П. Адрианова-Перетц – преподаватель и редактор // ТОДРЛ. Т. XXIX. Л., 1974. С. 30.

38

Н. Ф. Дробленкова в указанной статье отмечает: «Понимая определенную ограниченность исторического принципа периодизации…, В. П. (Адрианова-Перетц. – А. У.) как редактор все же стремится группировать литературные памятники с учетом их жанровых признаков», – т. е. все-таки добавляет еще и литературный принцип (Там же, с. 30).

39

Она была переиздана на Украине в 1994 г.: Чижевський Дмитро.Iсторія украінськоі літератури. Тернопіль, 1994. Справедливости ради следует сказать, что еще в 1942 г. была издана «Iсторія украінськоі літератури» (Древний период), а в 1948 г. – «История древнерусской литературы: Киевская эпоха» на немецком языке.

40

Чижевський Дмитро. Iсторія украінськоі літератури. Тернопіль, 1994. С. 28–29.

41

Лихачев Д. С. Движение русской литературы XI–XVII веков к реалистическому изображению действительности. М., 1956; Он же. Человек в литературе Древней Руси. М.; Л., 1958. 2-е изд. М., 1970; Он же. Развитие русской литературы X–XVII веков. М., 1973.

42

Dmitry Cizevsky. Outline of Comparative Slavic Literatures. Survey of Slavic Сivilization. Vol. I. American Academy of Arts and Sciences. Boston, Massachusetts, 1952. P. 10—11.

43

Лихачев Д. С. К вопросу о зарождении литературных направлений в русской литературе // Русская литература. 1958. № 2. С. 4. Ср.: Григорш Грабович. До історіі украінськоі літератури. Киів, 1997. С. 432–542.

44

Лихачев Д. С. К вопросу о зарождении литературных направлений в русской литературе. С. 9.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.