- Я вовсе не утверждаю, что я лучше остальных. Но в отличие от тебя я не кричу повсюду, что это не так, - ответила я и тут же поняла, что совершила ошибку.
      Мне уже доводилось, к счастью - не очень часто, встречать людей, с которыми я просто не в состоянии была общаться. Иногда это были взрослые, но как правило - ребята моего возраста. С некоторыми из них мы даже думали по-разному, и слова, которыми мы пользовались, означали для нас разные вещи. Мы не понимали друг друга. Хотя чаще всего попадались индивидуумы вроде Зены Эндрюс, эти даже не слушают, что им говорят. Смысл моих слов казался мне совершенно ясным, но Зена его абсолютно не уловила.
      Даже в моменты, когда я бывала совсем невысокого мнения о себе самой, даже тогда у меня был повод шептать под нос: "Mea culpas"! <Моя вина! (лат.)> Нет, конечно, я не допускала мысли, что я хуже других людей. Я знала, что я умнее большинства ребят, при этом - меньше их ростом, уступаю многим в ловкости, бесталанна в искусстве (это у меня наследственное), не такая хорошенькая, как некоторые, но зато умею играть немного на старинной детской флейте... Я есть то, что я есть. Так почему же я должна перед кем-то пресмыкаться, плакать и ненатурально скромничать? Я этого и в самом деле не понимала.
      А Зена либо не слышала моих слов, либо они были слишком сложны для ее ума.
      - Так я и знала, - заявила она. - Ты считаешь себя лучше всех! Не ожидала, что ты сознаешься! Мне и говорили, что ты заносчивая...
      Я начала было протестовать, но она повернулась и ушла, довольная, словно ей дали пирожок. Но я чувствовала, что виновата сама. Не в том было дело, что я сказала и как, а в том, что вообще потеряла над собой контроль, выпустив наружу не самые лучшие свои качества. Нельзя топтать людей и не получать от них сдачи.
      На том, однако, не кончилось. Зена не преминула распустить повсюду сплетни, переврав при этом мои слова, добавив от себя всевозможные комментарии, описывающие Зенино благородство и Зенину же объективность, и находились ребята, готовые слушать ее и верить ее россказням. А почему бы и нет? Они не знали меня. А мне было все равно, Гео-Куод для меня ничего не значил.
      К тому времени, когда я поняла, что совсем не права, оказалось, что меня изящно задвинули в угол. У меня было несколько врагов - пожалуй, даже больше, чем несколько, - и немало нейтральных знакомых. Но друзей у меня не было вообще.
      Главная причина, по которой мне было трудно представить себя вне Корабля, заключалась в том, что колонисты - грязееды - слишком отличались от нас. В основном они были крестьянами, фермерами; люди такого сорта лучше всего приспособлены для выживания на планетах-колониях, местами весьма опасных. С другой стороны, мы, люди на Кораблях, по большей части имеем техническое образование.
      Наверное, мы могли бы присоединиться к ним, когда была уничтожена Земля, как, собственно, и было запланировано в те времена. Но сделать так - означало бы перечеркнуть лучшую часть пятитысячелетнего прогресса. Наука требует времени, а работая целый день лишь для того, чтобы иметь возможность делать то же самое завтра, вы никогда не выкроите лишней свободной минуты. Именно поэтому мы никогда не покидали Корабля, и на остальных Кораблях действовал тот же закон.
      Если нам что-нибудь было нужно от планет-колоний, мы продавали им кое-что из тщательно хранимых нами все эти годы знаний, а в обмен получали сырье. То, что есть у них, - на то, что есть у нас. Это - справедливый обмен.
      Я уже говорила: мне легче удавалось справляться с вещами, чем с людьми. Попав из интерната в Альфинг-Куод, я перезнакомилась там со всеми. Мне казалось, что я поселилась там навсегда, я пустила корни... Можно выразиться иначе: я вонзила когти и изо всех сил вцепилась в милую, беззаботную жизнь. Но потом мы переехали в Гео-Куод - и тут-то мне пришлось встретиться лицом к лицу со множеством новых людей. Вряд ли мне удалось пройти это гладко, но я смогла это сделать, потому что они были людьми с Корабля. Людьми нашего типа. Но жители планет не похожи на нас. Почему-то мне кажется, что я смогла бы принять душой Землю, смогла бы понять и принять тех, кто сумел превратить в Корабль астероид объемом шесть тысяч кубических миль. Они раскололи его на две половинки, вырезали сорок или пятьдесят процентов скальной породы из обеих частей, оставив необходимое для конструкции, и затем - снова сложили половинки вместе, начинив предварительно оборудованием. И все это было сделано за один год. Эти люди казались мне фантастическими чудотворцами, и больно было думать, что они увенчали весь этот триумф науки, взорвав сами себя. Но то - Земля, не грязееды.
      Было второе воскресенье после того, как мы покончили с переездом в Гео-Куод. Я читала у себя в комнате книгу, когда в дверь постучал Папа. Пришлось книгу отложить.
      - Какие у тебя планы на следующий уик-энд, Миа? - спросил он.
      - Никаких, - ответила я. - А что?
      - Есть у меня одна идея. Она должна тебе понравиться.
      - Да?
      - Я только что разговаривал с координатором снабжения... Нам понадобится сделать остановку для торговли, в конце недели мы подойдем к планете Грайнау. Совет поручил заключить сделку мне. И я подумал, что тебе захочется съездить со мной.
      Ему следовало бы знать, что этого мне лучше не говорить. Тряхнув головой, я сказала твердо:
      - Вряд ли мне захочется увидеть грязеедов.
      - Не употребляй этого слова, - бросил Папа. - Может быть, они и первобытные, но все-таки люди. Ты бы удивилась, узнав, чему можно у них научиться. Мир не ограничивается Куодом. Он не ограничивается и Кораблем тоже.
      Сердце у меня заколотилось, но ответила я спокойно:
      - Спасибо, но меня это не интересует. - И я снова взялась за книгу.
      - Подумай хорошенько, - сказал Папа настойчиво. - Через двадцать месяцев тебе предстоит одной высадиться на планете, населенной людьми вроде этих. Тебе придется приложить все усилия, чтобы жить с ними рядом -и выжить. Если ты не можешь заставить себя выдержать их присутствие сейчас, то что ты будешь делать тогда? Ты просто обязана над этим задуматься.
      Я замотала головой, но потом вдруг не выдержала.
      - Мне интересно! Но я боюсь!.. - воскликнула я со слезами на глазах. - И все?
      - Что значит "и все"?
      - Извини, - сказал Папа. - Я не хотел, чтобы это так прозвучало. Я понимаю, предложение тебя испугало. Большинство планет-колоний - неприятные места по меркам любой цивилизации. Я имел в виду вот что: это единственная причина твоего нежелания ехать?
      - Да, - ответила я. - Но не планета пугает меня. Люди.
      - О, - произнес Папа. Он вздохнул. - Знаешь, примерно этого я и опасался. И на переезд решился в основном потому, что, по-моему, ты слишком зависела от Альфинг-Куода. Ты жила в очень уж тесном мирке. Но главная беда в том, что ты веришь в реальность лишь тех фактов, с которыми знакома лично, из первых рук. И если бы я взял тебя с собой на Грайнау, если бы я показал тебе там что-нибудь новое, интересное, и ты бы увидела, что это новое вовсе не отвратительно, я уверен, ты преодолела бы свой страх.
      - Ты ведь не собираешься заставить меня ехать, правда? - в отчаянии спросила я, чувствуя, как от этого самого страха желудок мой выворачивается наизнанку.
      - Нет. Я не заставлю тебя ехать. Я никогда не буду принуждать тебя что-либо делать, Миа. Но скажу тебе, - тут Папа вдруг резко изменил тон, -что если ты поедешь, если ты отправишься со мной в этот уик-энд на Грайнау, я обещаю тебя разморозить. Как насчет этого?
      Против воли я улыбнулась, но покачала головой.
      - Подумай, - сказал Папа. - Надеюсь, ты изменишь свое решение.
      Он ушел, и у меня осталось ощущение, что он разочарован. Меня тоже вдруг захватило чувство подавленности. Я ужасно жалела себя. Вот, представляла я, ты вцепилась в свой безопасный мирок, изо всех сил стараешься удержаться, но оказывается вдруг, что это запрещено, и Папа, один за другим, отрывает твои пальцы. Это бы еще ничего, если бы он не питал надежд, что я отпущу их сама.
      Не зная - зачем, я отправилась в Альфинг-Куод. Мне почему-то казалось, что там мне будут рады такой, какая я есть. Доехав в челноке до Четвертого Уровня, я пересела в поперечный челнок до Альфинг-Куода.
      Первым делом я зашла в нашу старую квартиру, открыв дверь ключом, который уже давно пора было сдать. Квартира была абсолютно пустой - ни мебели, ни книжных полок, ни самих книг. Я бродила из комнаты в комнату, и все они казались мне одинаковыми. Квартира не была больше домом - вещи, делавшие ее жилой, исчезли, и она превратилась в еще один пустой уголок жизни. Очень скоро я оттуда ушла.
      Выходя, я увидела в коридоре миссис Фармер. Она смотрела на меня и, несомненно, заметила в моих руках ключ, которого мне не полагалось иметь. Мы с ней никогда особенно не ладили - миссис Фармер считала долгом чести донести Папе, если я делала то, что она никогда не позволила бы своему Питеру. Хотя иногда Папа мне это специально разрешал. Папа всегда вежливо выслушивал ее доносы, потом закрывал дверь и забывал обо всем.
      Сейчас миссис Фармер смотрела на меня, но ничего не говорила.
      Потом я вышла во двор Куода, и, так как там не было ни души, отправилась в Общую Залу. Странно, но я чувствовала себя чужой в этих знакомых коридорах. Мне даже захотелось пойти на цыпочках, ныряя за угол при виде встречных людей. Они ведь могли меня узнать. Я ощущала себя незваным гостем, а это совсем не похоже на чувство возвращения домой. Альфинг-Куод превратился для меня в неуютное место.
      Шум, производимый ребятами в Общей Зале, я услышала еще на подходе. На минуту я задержалась - мне нужно было собраться с духом, прежде чем туда войти. Общая Зала не просто одно большое помещение. Это целый комплекс комнат: гостиная, библиотека, две комнаты для игр, учебная комната, комната для занятий музыкой, для прослушивания музыки, маленький театр и кафе. В кафе-то я и ожидала встретить своих друзей.
      Кажется, это был мой день встреч с Фармерами, потому что пока я стояла у двери, она вдруг открылась, и из Залы вышел Питер Фармер. Он не принадлежал к числу симпатичных мне людей, мать держала его в ежовых рукавицах, и это накладывало отпечаток, но я не видела причин быть с ним недружелюбной.
      - Привет, - поздоровалась я.
      Питер удивленно уставился на меня, потом произнес:
      - Что ты здесь делаешь? Моя мать так радовалась, что ты уехала... Ты подавала всем плохой пример...
      Я посмотрела ему прямо в глаза и ответила:
      - Как ты можешь говорить такое, Питер Фармер? Я только что встретила твою мать, она была очень мила со мной. И она, кстати, просила передать, если я тебя увижу, что тебе пора домой.
      - Врешь, ты не встречалась с моей матерью!
      - О, отнюдь, - бросила я и вошла в Общую Залу.
      Есть четкая социальная граница между ребятами старше четырнадцати лет и теми, кто младше. Будучи полноправными гражданами, старшие имеют определенные привилегии, и они сразу же дают младшим это понять. В Общей Зале, куда ходят и те, и другие, у старших есть свое место, у младших -свое, и, хотя между ними нет никакой существенной разницы, "взрослое" место имеет какую-то особую привлекательность, коей лишено "младшее".
      Я отправилась в наш угол, где собирались мои друзья.
      За одним столиком сидели Мэри Карпантье, Вени Морлок и еще несколько ребят.
      - Эй, привет, Миа, - сказала Мэри, увидев меня. - Садитесь. Что ты тут делаешь?
      - Решила просто нанести вам визит, посмотреть, как вы здесь живете, -ответила я, усаживаясь за столик. Конечно, я не собиралась им сообщать, как несчастлива я была в Гео-Куоде, - только не при Вени, слушающей каждое мое слово и готовой в любой момент закричать "аллилуйя!". - Привет всем!
      - Ну и ну, Миа, - сказала Мэри. - Не ждала я, что ты к нам вернешься. Почему ты мне не позвонила и не сказала, что приедешь?
      - Это был своего рода экспромт.
      - Ну, приятно с тобой увидеться. А как тебе нравится на новом месте? - С этим полный порядок, - ответила я. - Привыкаю к обстановке. Еще не со всеми встретилась и не везде побывала.
      - Ты все еще сходишь с ума, бродя по тамошним воздуховодам? - спросил один мальчик.
      - Нет, до них я еще не добралась. Но скоро собираюсь.
      - В какой Куод ты переехала?
      - В Гео-Куод, - ответила за меня Мэри.
      - Это ведь на Пятом Уровне, верно? - спросил другой мальчик.
      - Да, - подтвердила я.
      - А, да, - встряла Вени, - помню. Слышала я об этом Куоде. Это там, где живут всякие придурки.
      - Ты же знаешь, что это не так, Вени, - самым слащавым голосом ответила я ей. - Ты же еще туда не переехала. Кстати, а почему бы тебе этого не сделать? У нас там есть местечко в третьеразрядной футбольной команде, оно тебя с нетерпением ожидает.
      - Я, может, и не очень хороший игрок, - уязвленно сказала Вени, - но тебя я могу обыграть в любой день с закрытыми глазами.
      - Мэри, - спросила я, - как поживает твоя семья?
      - Нормально, - ответила Мэри.
      - Мои родители, по крайней мере, не выбросили меня в интернат, когда были женаты, - снова встряла в разговор Вени.
      Не поворачивая головы в ее сторону, я проговорила:
      - Вени, если ты еще раз хочешь заработать по носу, продолжай в том же духе... Слушай, Мэри, может, пойдем к тебе домой? Там нас никто не будет перебивать.
      - Можете не уходить из-за меня, - обиделась Вени. - Я сейчас сама уйду. Воздух здесь становится довольно спертым. Ребята, вы со мной?
      Она толкнула стул назад, остальные тоже поднялись, и все двинулись к выходу, прокладывая путь между столиками всех цветов радуги.
      - Ну что, Мэри, пойдем теперь к тебе?
      - Понимаешь, Миа, я не могу, - сказала несчастная Мэри, - мы как раз собирались пойти немного поиграть в футбол...
      - Ладно, - я встала, - пойдем, поиграем. - Не думаю, что это понравится Вени...
      - Что с тобой случилось? - спросила я. - С каких пор стало иметь значение, что думает Вени?
      Мэри постояла, глядя на меня и наконец ответила:
      - Миа, я тебя очень люблю. Но ты больше здесь не живешь, а я живу. Разве ты не понимаешь? Мне надо идти. Ты позвони мне как-нибудь, ладно?
      - Да, - тихо сказала я, следя, как она спешит вдогонку за Вени Морлок. Позвоню...
      Но я знала, что не позвоню больше никогда.
      И еще я поняла - только что мне оторвали очередной палец.
      У меня не было здесь больше дел. Я покинула Общую Залу и отправилась обратно, в Гео-Куод. Внешне я, наверное, выглядела спокойно, но внутри у меня все кипело.
      Однажды, примерно в десять лет, я была на экскурсии на Третьем Уровне и попала в заросли крапивы. Что это такое, я поняла, лишь забравшись уже слишком далеко, и у меня не осталось иного выбора, кроме как идти вперед, прямо сквозь заросли. И когда я из них выбралась, руки и ноги так страшно зудели, что я долго прыгала на одном месте, чуть не сходя с ума от огненных уколов и злости, желая любым способом прекратить эти мучения. Нечто похожее я испытывала сейчас в душе: зуд обиды, от которого невозможно избавиться сразу. И я нервничала, чувствуя себя совершенно несчастной.
      Мне хотелось убраться отсюда подальше, спрятаться в каком-нибудь темном месте и отвлечься от тяжелых мыслей.
      Вернувшись в нашу квартиру - туда, где стояла наша мебель, но где я все еще не чувствовала себя дома, - я разыскала кусок мела и фонарик. Такими фонариками пользуются воспитательницы в интернатах, чтобы считать детей, когда в спальнях гасят свет. Потом я снова вышла. Было два часа пополудни, и хотя я не ела уже много часов, от волнения думать о еде я не могла.
      В первую попавшуюся решетку я не полезла. Немного побродив, я нашла тихий боковой коридорчик недалеко от нашей квартиры и осмотрелась. Непонятливый взрослый со своими бестолковыми расспросами был мне сейчас совсем ни к чему. Я собиралась проникнуть в коллекторы Пятого Уровня. Встав у выбранной решетки на колени, я стала ее отпирать. Решетка с обеих сторон крепилась на обычных зажимах, но их не трогали так давно, что они почти не поддавались моим пальцам. Если я буду регулярно пользоваться этой решеткой, они, конечно, никуда не денутся, разработаются, но сейчас... Я работала медленно, лихорадочное желание открыть решетку сразу куда-то исчезло, и прошло, наверное, полных пять минут, прежде чем расчетливыми движениями я сумела отпереть левый зажим. И я уже собиралась взяться за правый, когда сверху раздался чей-то голос:
      - Что ты тут делаешь?
      Застигнутая врасплох, я испуганно вскочила, но, еще не оборачиваясь, постаралась взять себя в руки.
      Сзади стояла Зена Эндрюс.
      - А ты что тут делаешь? - ответила я вопросом на вопрос.
      - Я здесь живу, - показала она на дверь неподалеку. - А все-таки, что ты делаешь?
      Я показала через решетку в коллектор.
      - Собираюсь попасть туда.
      - Ты имеешь в виду - в воздуховод?!
      - Да. Почему бы и нет? Тебя пугает эта мысль?
      Она ощетинилась:
      - Меня ничто не пугает. Я могу делать все, что можешь ты.
      Я бросила с нарочитой злостью:
      - Да? Тогда пошли со мной!
      Она проглотила застрявший в горле комок, затем опустилась рядом со мной на колени и посмотрела сквозь решетку, прислушиваясь к току воздуха и отдаленному гулу вентиляторов.
      - Там ужасно темно.
      - У меня есть фонарик, - сказала я резко. - Но он нам не особенно понадобится. Куда интереснее пробежаться в темноте.
      - Пробежаться?!
      - Ну прогуляться.
      Она снова неуверенно посмотрела сквозь решетку. Говорят, что в несчастье нужно общество, - и я просто обязана была сделать несчастным еще кого-нибудь, кроме себя самой.
      - Ну, - сказала я, - если ты боишься...
      Зена встала.
      - Я не боюсь.
      - Ладно, - согласилась я. - Тогда, будь добра, отойди в сторонку и позволь мне открыть эту решетку.
      Через минуту я оттянула второй зажим и, поставив решетку на пол, показала на черную дыру.
      - Давай, ты первая.
      - А ты не запрешь меня там?
      - Ни в коем случае, - заверила я ее. - Я полезу сразу за тобой. Лезь ногами вперед.
      Зена была полненькой и в отверстие смогла протиснуться только с большим трудом. Я вручила ей мел и фонарик, затем проскользнула сама. Встав на пол воздуховода, я снова забрала у нее мел и фонарик.
      - Поставь решетку на место, - велела я и, пока она это делала, нарисовала мелом на металле метку "Х", обведя ее аккуратным кружком.
      - Это для возвращения, - пояснила я.
      В воздуховодах-артериях установлены нагнетающие вентиляторы, в воздуховодах-венах - всасывающие. Читая меловые пометки, которые я ставлю с учетом направления и силы ветра, я всегда могу сказать - где нахожусь, и даже в таком чужом для меня районе запросто найду дорогу домой. Система организации воздуховодов гораздо более стандартизована, чем собственно планировка Куодов. В воздуховодах я всегда ориентируюсь быстрее.
      Зена поставила решетку на место, и мы двинулись вперед.
      Я пошла по металлическому коридору первой. Зена неуверенно ступала следом, скользя и спотыкаясь там, где не на чем было споткнуться, кроме собственных ног. Сам воздуховод - полные шесть футов в высоту и шесть в ширину - сделан из гладкого металла. Темнота была полной, за исключением полос света, прорывавшихся сквозь редкие зарешеченные отверстия, и луча моего фонарика. Проходя мимо, я считала решетки и боковые ответвления -только так можно было определить, насколько далеко мы отошли от дома. Иногда сквозь решетки до нас доносились звуки извне, но это был совсем другой мир, чем тот, в котором находились мы. По эту сторону решеток слышались лишь пришлепывания наших сандалий и постоянный гул вентиляторов.
      Я прочла не один роман, действие которого происходило в Америке на Диком Западе лет за двести до уничтожения Земли. Условия там были такими же первобытными, как на любой из колоний-планет. Я вспомнила прочитанное о разведчиках, которые даже на незнакомой территории обладали ощущением местности, и сама испытывала сейчас похожее чувство. Движение воздуха, звуки все это помогало мне. Но Зена не понимала ничего и боялась. Ей совсем не нравилась темнота.
      В тех местах, где воздуховоды соединялись, приходилось пригибаться из-за вентиляторов. Иногда туннели раздваивались под прямыми углами вниз или вверх, и это приводило нас в замешательство, особенно когда наш коридор пересекался с другим, идущим отсюда - и вниз. И неважно, что ответвление походило на капилляр и его можно было преодолеть одним хорошим прыжком...
      Зена резко остановилась у первого же такого вертикального капилляра, и, чтобы она перепрыгнула его, пришлось мне ее подталкивать.
      - Не хочу! - заявила она. - Я не умею прыгать так далеко.
      - Ладно, - не стала я спорить. - Но если ты не пойдешь дальше, ты просто останешься здесь, в темноте, одна.
      Тут уж Зене пришлось решиться, и оказалось, что она вполне могла перепрыгнуть коридор - к тому же, без особых усилий.
      Но, должна признаться, даже я - ветеран воздуховодов - была не подготовлена к тому, что мы обнаружили дальше: перед ногами во тьме зиял провал, над головами - исчезал потолок. В луче фонарика было видно, что воздуховод продолжается и по ту сторону пропасти, на расстоянии целых шести футов, а пол обрывается вниз, и ток воздуха оттуда силен. Никогда раньше я не встречала вертикального воздуховода такого диаметра.
      - Что это? - спросила Зена.
      В обрывающейся стене на нашей стороне были вделаны металлические ступени. Держась за одну, я нагнулась и бросила вниз кусочек мела в тщетной попытке определить глубину. Я прислушалась, но так и не услышала ни звука.
      - Он, должно быть, связывает один уровень с другим, - предположила я. Главная линия. Держу пари, он идет прямиком до Первого Уровня!
      - Как, разве ты не знаешь?!
      - Нет, - призналась я. - Я же никогда тут не бывала.
      Я совсем не собиралась прыгать на шесть футов и поэтому внимательно изучила скобы-ступеньки. Если сорвешься и упадешь и если воздуховод уходит вниз так глубоко, как я предполагала, конечно, от тебя только мокрое место останется. Я посветила фонариком вверх и вниз, но луч лишь чуть рассеял темноту. Вверху тоже виднелась лестница из металлических скоб. Лестница тянулась далеко за пределы моего поля зрения.
      - Может быть, он и соединяется с Четвертым Уровнем там, внизу, -заметила Зена. - Но куда он ведет вверх? - Она показала на верхний канал воздуховода.
      Я сама терялась в догадках. Пятый Уровень был последним, крайним, но этот воздуховод вел за его пределы. Воздушные пути не кончаются тупиками, и воздух не приходит из ниоткуда.
      - Не знаю, - сказала я. - Но раз уж мы здесь, почему бы нам не посмотреть, куда он ведет?..
      Подтянувшись, я поставила носок ноги в выемку в стене, ухватилась за первую ступеньку и покачалась на ней вверх-вниз. Скоба держалась прочно. И хотя пропасть внизу меня немного беспокоила, я не боялась всерьез, пока не видела ее подлинной глубины. Однажды я прошлась по лежащей на земле балке шириной в три дюйма - прошлась по всей длине и, наверное, могла бы идти дальше хоть милю, ни разу не оступившись. Но когда балку подняли на десять футов и предложили мне попытаться снова, я отказалась сразу. Я была уверена, что не смогу этого сделать. Теперешняя ситуация чем-то походила на ту, и, чтобы не бояться, я решила не смотреть вниз.
      Взявшись за следующую ступеньку, я начала подниматься. Но совершенно неожиданно Зена вдруг схватила меня за ногу.
      - Эй, подожди! - сказала она и дернула меня за щиколотку.
      - Осторожно, ты! - крикнула я. - Я же так сорвусь!
      Я попыталась выдернуть ногу, но она не пускала.
      - Спустись обратно! - взмолилась Зена.
      Я неохотно спустилась. И осведомилась:
      - В чем дело?
      - Не можешь же ты просто так взять и...
      Бросить меня здесь...
      - Я тебя не оставлю, - огрызнулась я. - Лезь за мной, вот и все.
      - Но я боюсь, - призналась она.
      Действительно, сейчас для нее было самое лучшее время отступить, пока события не начали приобретать слишком крутой оборот.
      - Ничего с тобой не случится. Нам надо карабкаться вверх, пока мы не узнаем, что там находится...
      Я видела, что Зена колеблется между страхом остаться одной и страхом перед путешествием по лестнице.
      - Пошли, - предложила я. - Давай, ты первая.
      Если она полезет впереди, подумала я, то она не сможет больше схватить меня за ногу.
      Подобравшись к началу подъема, я заставила ее шагнуть на ступеньки. Фонарик я укрепила на поясе направленным вверх, и его световой конус подсказывал нам, где и за что можно ухватиться, чтобы продолжать восхождение.
      Я слышала, как Зена, карабкаясь по скобам, хнычет, издавая горлом жалобные звуки. Дабы отвлечь ее от дурных мыслей, я спросила:
      - Ты что-нибудь там видишь?
      Крепко вцепившись в ступеньку, она остановилась, на мгновение откинула голову, потом снова опустила.
      - Нет, - ответила она, - ничего.
      Тебе следовало бы знать ее получше, сказала я себе. Нельзя втягивать в подобную экскурсию человека, который имеет привычку чуть что задыхаться от страха.
      И вдруг, без всякого предупреждения, Зена прекратила подъем. Отреагировать я не успела и так сильно врезалась головой в ее пятки, что зашипела от боли. Конечно, подними я голову, я бы увидела, что она остановилась, но нельзя долго подниматься с откинутой назад головой, можно получить растяжение шейных мышц.
      Медленно я опустилась на ступеньку ниже.
      - Что у тебя стряслось? - спросила я.
      - Я просто не могу идти дальше... Не могу...
      Подняв голову, я посмотрела наверх. Впереди Зены ничего такого видно не было - ничего, что могло бы ее задержать. Она просто вцепилась в лестницу, прижав лицо к металлу стены, и я слышала, как дыхание с хрипом вырывается из ее горла.
      - Ты на что-нибудь наткнулась?
      - Нет! Я просто не могу идти дальше... - В голосе ее стояли слезы. -Я боюсь...
      Я дотронулась до ее ноги. Нога дрожала и была словно каменная.
      - Давай, Зена, - проговорила я мягким, но настойчивым тоном и легонько толкнула ее лодыжку. Ее нельзя было пугать.
      Но она не шевельнулась.
      И тут я поняла, какую сделала ошибку, пропустив ее вперед. Если Зена выпустит из рук ступеньку, я неминуемо полечу вместе с ней, как бы крепко я ни держалась. Это, конечно, избавит меня от нужды объяснять, что произошло - это было бы довольно тяжело сделать, вернись я одна, без Зены. "Ох, она упала в какой-то воздуховод!.." Такая перспектива не радовала, и я вдруг по-настоящему испугалась. Сердце забилось быстрее, по спине побежали щекочущие струйки пота.
      - Не отпускай ступеньку, Зена, - осторожно произнесла я.
      - Не отпущу, - сказала она. - Я не сдвинусь с места.
      Отцепив от пояса фонарик, я откинулась как можно дальше, заглядывая вперед. Потребовалось бы минут двадцать, чтобы спуститься обратно, - а в ее состоянии, вероятно, и больше, - и даже если бы я заставила ее двигаться, вряд ли бы она продержалась так долго. Я вытянула фонарик на всю длину руки. Примерно в сорока-пятидесяти футах над Зениной головой в стене воздуховода виднелось что-то темное. Скорее всего, там был поперечный коридор. Точно я не могла сказать, но мне хотелось на это надеяться.
      - Я хочу спуститься вниз, - сказала Зена.
      Но вниз спуститься мы не могли. И разумеется, нам нельзя было оставаться на месте. Впереди нас ждала неизвестность, но двигаться мы могли только туда.
      - Тебе придется еще немного подняться, - сказала я.
      - Я боюсь... - Зена заплакала. - Я упаду...
      Теперь у меня выступил пот на лбу. Струйка, пробежав, попала на бровь. Я вытерла ее рукой.
      - Не упадешь, - уверенно заявила я. - Я видела, в тридцати футах над тобой есть поперечный коридор. Тридцать футов тебе надо преодолеть, только и всего. Ты сможешь это сделать.
      Зена лишь крепче прижалась лицом к стене.
      - Не смогу.
      - Нет, сможешь. Я тебе помогу. Закрой глаза. Вот так. Теперь подними ногу на следующую ступеньку. Только на одну ступеньку. - Я толкнула ее ногу. - Вот так. Одна ступенька. Отлично. Теперь протяни руку вверх - нет, держи глаза закрытыми!.. Теперь - другую ногу...
      Вот так - то рукой, то ногой, то наоборот - я снова заставила ее двигаться. Впервые с тех пор, как я себя помню, темнота меня угнетала. Она стала источником опасности и рождала страх. Но Зене темнота должна была казаться такой всегда.
      - Осталось меньше двадцати футов, - подбодрила я ее через минуту. По-прежнему Зена загораживала мне обзор, и я могла лишь надеяться, что права. - Ты все делаешь правильно. Еще чуть-чуть, вперед, молодец...
      Я продолжала ее понукать, и она медленно поднималась - ступенька за ступенькой...
      Расстояние оказалось больше двадцати футов, но ненамного. Зена вдруг издала легкий вскрик - и исчезла. Посмотрев вверх по лучу прикрепленного к поясу фонарика, я увидела прямо над головой поперечный коридор.
      Сидя на его полу, я переводила дух и пыталась успокоить сердце. Сердце глухо стучало, по лбу продолжал катиться пот, и теперь, когда опасность миновала, я во всех деталях представила, что могло произойти, чего мы только что благополучно избежали. Рядом беззвучно рыдала Зена.
      Но уже совсем скоро полным удивления голосом она проговорила:
      - Надо же, я это сделала...
      Тяжело дыша открытым ртом, я сказала:
      - Я же тебе говорила, ты сможешь, так ведь? А теперь вот что: нужно, чтобы ты спустилась назад.
      Зена ответила на удивление решительно:
      - Хоть сейчас.
      - Ну, - рассудила я, - сейчас-то мы здесь и вполне можем оглядеться по сторонам. Вниз мы еще успеем.
      Через пару минут мы уже брели по воздуховоду и почти сразу наткнулись на вентиляционное отверстие. Да, отверстие там было, но не было решетки, и снаружи в воздуховод не просачивалось ни лучика света, как в Альфинг- или Гео-Куодах.
      Я пролезла через дыру, потом помогла Зене. И вот мы стояли в коридоре Шестого Уровня, Уровня, которого не должно было существовать.
      Я посветила фонариком - вокруг было безмолвно, темно и пустынно. Из коридора исчезло все оборудование, все, что можно было убрать или унести. Остались только дырки креплений. В луче фонарика показался дверной проем. Давай посмотрим, что там? - предложила я.