День святого Нормана Грея

– Ты головой стукнулся?

И хотя вопрос был задан очень конкретно, Его величество Брук, не изменив римской позы, радостно показал на другой топчан:

– Дорогая, это мой друг и лучший квотербек всего американского футбола – Норман Грей. Присаживайся, дорогая.

Первая леди оглядела камеру.

– Куда мне присесть, на парашу?

Вопрос ушел туда же, куда и первый.

– Выпей с нами шампанского.

– Пошел ты на пальму! Брук, если ты начнешь управлять государством из камеры, народу это может скоро понравиться.

Она посмотрела на Нормана, который давно собирался соблюсти вежливость и встать, но, странным образом, сигналы от головы долго шли через тело в ноги.

– А вам, мистер Грей, если уж взбрендило резать людей, надо было сбросить в океан трупы. Акулы бы слопали, и нет концов.

Она опять перевела взгляд на мужа.

– Ты, кажется, говорил, что квотербек – мозг команды.

– Мо-озг! – радостно подтвердил тот.

– Я вижу, какой он у вас у обоих. А на остров уже наперли чертовы журналисты. Ты слышишь? Надо завтра с этим покончить.

– По-кончим!

В подтверждение огромная лапа махнула в воздухе, и хорошо, что ничего не было на ее пути.

– Так, собирайся.

Брук начал медленно и без всякого удовольствия подниматься.

– Да. Только мне нужно отправить естественные для организма потребности.

– Нет, столько я ждать не могу. Вы, Норман, проведете эту ночь здесь. Там, у ворот, журналисты. Понимаете, кое-что приходится соблюдать.

На прощание Его величество решил обнять и поцеловать друга. Однако… подвело равновесие, и Норман какое-то время лежал на досках, приходя в себя и проверяя глубоким дыханием, не повреждена ли грудная клетка.

А потом все-таки нашел в себе силы сесть.

Вообще-то, от очень хороших напитков голова сохраняет определенную чистоту, и Норман вполне узнал своего адвоката, сидящего с другой стороны, на месте, покинутом Бруком.

– Выпьете чего-нибудь?

– Благодарю вас, сэр, я только для разговора.

– Ну, как угодно.

Норман налил себе шампанского и уставился на икру – есть ее еще или не есть.

– Сэр, – начал адвокат, очень ласково глядя, – задача совсем несложная, но вы должны четко придерживаться инструкций.

– Нет проблем. Может быть, выпьете все-таки и закусите.

– Не беспокойтесь, сэр, не беспокойтесь. И послушайте меня внимательно.

– Я весь…

– Завтра на суде вы не должны ничего рассказывать. А особенно того, что говорили мне.

Хотя не было настроения с чем-либо спорить, Норман удивленно вскинул глаза.

– Да, сэр. Говорить буду я, вы должны лишь отвечать на вопросы. Слово «нет», произнесете, только если спросят: «Вы убивали?».

– Но я, действительно, не убивал.

– Тем более, сэр, тем более. А на все остальные вопросы отвечаете «да». Односложно, сэр. Вы запомнили?

– … да.

С левой стороны на груди адвоката, он только сейчас заметил, помещалось красивое, дюйма в два, изображение желтого попугая. С самоуверенным, если не сказать наглым, профилем. Ювелирная по качеству вещица.

Адвокат перехватил его взгляд.

– Награда за сообщение о вас Президенту. Высшая для человека моей профессии: «Попугай четвертой степени». За заслуги перед Отечеством.

– А какие бывают еще?

– О, «Зеленый попугай» – за большие заслуги. «Красный» – за огромные. И «Белый» – за сверхзаслуги. Таким орденом увековечен лишь Папа Римский и ваш президент.

– Вы католическая страна?

– Можно сказать, что так. Хотя наши люди больше всего верят в своего сиятельного Президента.

Норман подумал, что и сам сейчас в него больше верит…

Ночь прошла. Что-то было во сне иногда беспокойное, но короткими только моментами. Алкоголь высокого качества сделал свое – отключил те участки, от которых, вчера ему серьезно казалось, можно сойти с ума.

Он заснул на твердом топчане, а проснулся на мягком матрасе с чистым бельем, и в пижаме.

В камере большие напольные вазы с цветами, и это надо – старый грязно-рыжий унитаз заменили на белый новый.

На столе в ведерке со льдом шампанское, и еще всякое-разное.

Суд был назначен на двенадцать часов.

Из доставленного с яхты гардероба Норман приоделся в то, что построже. И когда уже совсем был готов, начал все-таки волноваться.

Сам начальник тюрьмы поехал сопровождать его в тюремной машине и, извиняясь, произнес уже какие-то знакомые слова про вынужденные, диктуемые внешними обстоятельствами неудобства.

Зал был не очень большим, красиво отделанным полированным деревом. Норман сразу обратил внимание, что он заполнен публикой с белыми лицами в двух передних рядах и темно-смуглыми в остальных, коих было раз в десять больше. Сидевшие в первых рядах, имели блокноты и портативную звукозапись. А дальше, среди темной массы, у многих женщин почему-то были цветы.

Стрелки часов уже почти сошлись на двенадцати, но еще не совсем.

Норман сел, как положено, впереди, рядом с адвокатом.

Странно, почему здесь нет никаких портретов Брука? Он спросил.

– Как можно, сэр. Это было бы бестактно по отношению к независимой судебной власти.

Слева от них, из боковых дверей вышел человек в черной мантии и в той ромбообразной шапочке, которая осталась, кажется, еще с античных времен. Лицо – воплощенное беспристрастие и суровость. И Норман правильно догадался.

– Генеральный прокурор, сэр.

– Тогда процесс должен вести Верховный судья?

– Совершенно верно, сэр.

Дверь, чуть сбоку от судейской кафедры, открылась и появился некто в одежде пажа, исполненной в черно-коричневой гамме, и с жезлом в руках.

Жезл три раза стукнулся об пол.

– Его честь Верховный судья Грандайленда!

– Один раз «нет» и остальные «да», – быстрым шепотом напомнил ему адвокат.

Все встали при появившемся Верховном судье.

Тот, поднявшись на несколько ступенек к себе, положил перед собой два увесистых синего цвета тома, милостиво оглядел зал и дал знак садиться.

Большие очки и сам склад лица выдавали в судье человека благонравного и мудрого. Норману это понравилось, и стало спокойней.

Некто секретарского звания зачитал по бумажке чье дело рассматривается и в связи с чем.

Тут же он поднес и положил перед Норманом большущую Библию.

– Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?

Норман положил на Библию руку и успел заметить стоявшее более мелкими буквами: «В картинках – для неграмотных и детей».

– Да.

Слово получил прокурор.

– Ваша честь! Трагедии, к сожалению, происходят даже на нашем острове.

Он сделал паузу, как будто предчувствовав реакцию соплеменников, – за спиной у Нормана прозвучал дружный печальный вздох.

– И мы убеждаемся, Ваше честь, что чаще всего причиной трагедии является сам человек.

Верховный судья обдумал фразу и согласно кивнул.

– Иногда не по злонамеренным планам или корыстному умыслу, Ваша честь, а по легкомыслию, кое является лишь внешне дружественным, а по сути, коварным спутником жизни.

– Н-да!! – стройно произнесли сзади этак голосов шестьдесят.

Верховный судья ласково поднял палец, чтобы не мешали говорить прокурору.

– Приходится замечать, что сторожащая человека умеренность иной раз покидает не только отдельных и редких граждан нашего острова, но и людей из Большого света.

Прокурор повел голову в сторону и посмотрел в первые два белых ряда. Верховный судья, чуть вытянув себя в кресле, взглянул туда же.

Там, за спиной у Нормана, завозились.

– И вместе со многими уважаемыми достижениями науки и техники этого большого мира мы видим злоупотребление алкоголем, а порой и откровенный разврат.

– Фу!! – хором сказали сзади, а Верховный судья удрученно покивал головой.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.