– Эмиль, эти люди уже прошли психокоррекцию?
      – Нет, Джейн. Им просто доходчиво объяснили куда они попали и что их теперь ждет. Правда, некоторым из них пришлось оказать психологическую помощь, но только для того, чтобы они могли спокойно спать по ночам. Телепатам ещё предстоит с ними поработать и поскольку большинство из этих людей считали себя идейными борцами, то и этого нашим психокорректорам нельзя будет делать без их собственного согласия. Во всей этой группе только девять человек признаны людьми с патологическими изменениями в психике и они все будут подвергнуты психокоррекции сознания принудительно, а потому их здесь нет. Собственно, с ними уже работают люди Спиро. А теперь, Джейн, вам придется выслушать их просьбы, не удивляйтесь, если некоторые из них покажутся вам странными, но именно вы вправе удовлетворить их.
      Первым к Джейн подошел генерал Саид-Шах. За те дни, что он провел на Ганимеде, генерал вроде бы даже немного помолодел, во всяком случае он, явно, стал намного стройнее и подвижнее. Просьба, с которой он обратился к ней, как главному контролеру, показалась Джейн немного странной:
      – Мадам, я хотел бы поселиться не на Халифате, а на Европе. Мне, признаться честно, всегда хотелось жить где-нибудь в Англии или в Америке, а тут мне предлагают отправляться на Халифат. Правда, мне объясняли, что Халифат это вполне светский мир, но мне все-таки хочется на Европу, мадам, и только вы можете мне помочь в этом. Пожалуйста, пойдите мне навстречу, ведь это же так просто.
      Джейн повернулась к Эмилю Борзану. Тот недовольно покрутил головой и сказал:
      – Джейн, в просьбе господина Саид-Шаха нет ничего необычного, в колониях рады каждому новому человеку, но это создает определенные сложности. Нам придется полностью изменить его генотип и создать для генерала необходимый базис мотивировок. Все-таки для человека его возраста будет весьма сложно отказаться от всех прежних привычек. Хотя, если он того хочет, то мы это сделаем, но вы сами должны понимать, что после этого свиная отбивная для него будет вполне приличным блюдом и хотя на Европе свинину днем с огнем не сыщешь, когда кто-либо, вдруг, скажет при нем, что он готов за нее душу дьяволу продать, это уже не вызовет у генерала прежней негативной реакции, как у всякого нормального, правоверного мусульманина.
      Доводы Эмиля показались Джейн вполне разумными и потому она спросила генерала Саид-Шаха:
      – Ахмад, вы согласны ради этого пойти на изменение своего генотипа и частичную психокоррекцию вашего сознания?
      – Разумеется. – Последовал категорический ответ – Я даже готов ради этого вычеркнуть из своей памяти кое-какие события своей прошлой жизни, мадам.
      – Хорошо, генерал Саид-Шах, ваша просьба удовлетворена и вы немедленно будете переведены в другой сектор. Желаю вам удачи на Европе, в вашей новой жизни, генерал.
      Ахмад Саид-Шах широко улыбнулся и сказал:
      – Благодарю вас, мэм, теперь, когда я считаю вас своей крестницей, вы легко сможете найти меня на Европе под именем Джек Коллинз. Парень с такой фамилией, если вы помните, тоже был террористом, только ирландским, но я на Европу лечу вовсе не за тем, чтобы взрывать там что-либо. Говорят, что там никто не хочет служить в армии, а я, наоборот, только об этом и мечтаю. А еще там очень много блондинок.
      Новоявленный однофамилец Джейн достал из нагрудного кармана комбинезона свой идентификационный жетон и выложил его на стол. Эмиль Борзан вложил его в приемное устройство и вернул генералу через минуту. Все формальности были исполнены и генерал бодрой походкой, насвистывая мелодию из репертуара "Битлз", тотчас вышел из зала. К полному удивлению Джейн еще около двух десятков человек обратились к ней с точно такой же просьбой. Рекомендации, которые выдавались Великим Бэмми, не всегда встречались новыми колонистами с криками "Ура!" и некоторые люди считали, что гораздо лучше им будет жить в других мирах.
      Обращались к ней и с другими, куда более удивительными, просьбами, так Эль-Таиб, который никогда не был геем, вдруг, решил, что с куда большим удовольствием он начал бы новую жизнь женщиной не где-нибудь, а на Сельве, на одном из самых неуютных миров, который по собственному выбору взялись обживать бывшие наркобароны из Колумбии, Венесуэлы и Перу. Им показалось весьма забавным, что где-то в просторах Вселенной нашлась планета с еще более роскошными джунглями, чем те, в которых они прятались от Трибунала на своей прежней родине.
      Уж что-что, а джунгли Эль-Таиба нисколько не пугали, как не пугала его и перспектива предстать перед суровыми ранчеро молоденькой девушкой, хотя это влекло за собой практически полное изменение личности. Ведь по сравнению с тем, что предстояло сделать психокорректорам в отношении генерала Саид-Шаха, перемены в психике Эль-Таиба должны были быть еще более грандиозными. Впрочем, когда этот бывший террорист высказал Джейн свою просьбу и она обратилась к компьютеру, то быстро убедилась в том, что его психокорректор вовсе не считал это невозможным и даже наметил в общих чертах схему новой личности, которая почти на семьдесят процентов будет состоять из прежнего Эль-Таиба, который хотел теперь, после всего того, что с ним произошло, называться Амандой и быть стройной красоткой-мулаткой с черными, словно ночь, волосами.
      Однако, более всего Джейн поразила приписка, сделанная психокорректором Викторией Томпсон, в которой так и говорилось: – "По завершении процедуры психологической реконструкции, пациент, как бы родится заново в теле женщины и будет вспоминать о своей прежней жизни с некоторой отстраненностью, без мучительных раздумий и сомнений. Скорее всего он даже не станет делать попыток как-то вернуться в прошлое, так как решение стать новым человеком принято вполне осознанно и в значительной степени под влиянием внутренних, чувственных побуждений, связанных с полным пониманием всех возможностей физиологической реконструкции. Поскольку пациент искренне желает покончить с прошлой жизнью, полная психическая коррекция не вызовет ассоциативного дискомфорта и последующего раздвоения личности, тем более, что у пациента будет сохранен весь базовый объем памяти. Однако, я рекомендую поставить на сознание пациента прочный защитный барьер в виде яркого воспоминания о том, как было принято такое решение и с какими трудностями пациенту пришлось отстаивать свое право получить новую личность."
      Поскольку в личном деле Эль-Таиба не было пометок, запрещавших Джейн знакомить его с ним, то она, повинуясь внутреннему импульсу, решила ознакомить его с рекомендацией Виктории Томпсон. Человек, который некогда был одним из самых опасных террористов, которого сама она считала психопатом, прочитал эти строки без какого-либо раздражения и пристально посмотрев на девушку, сказал:
      – Ну, и что, мисс Джейн, я не нахожу в этом замечании ничего такого, что могло бы запретить мне стать женщиной. В конце концов это мое личное дело и уж если мне дали право выбирать, то я не вижу причин, по которым вы хотите отказать мне.
      Видя как напрягся Эль-Таиб, Джейн не стала, однако, сдаваться слишком быстро и сказала:
      – Хотя я вовсе не против того, что вы намерены стать женщиной, господин Бикар, я все-таки не хотела оказать вам дурную услугу. Мне помнится, вы как-то сказали мне о том, что ненавидите женщин и, вдруг, такая резкая перемена. Поймите, мне просто хочется, чтобы вы знали мнение психокорректора о сделанном вами выборе.
      Джейн и без телепатии было прекрасно видно, что Эль-Таиба Бикара куда больше интересовало то, когда люди Эмиля Борзана перейдут от слов к делу, чем все остальное, с этим связанное. Поэтому он только облегченно вздохнул, когда Джейн, наконец, дала свое согласие на его полную реконструкцию. Он даже не стал благодарить ее, как это сделал генерал Саид-Шах, а просто кивнул головой и тут же направился к телепорт-лифту. Впрочем, это не вызвало у неё какого-либо огорчения.
      К удивлению Джейн не было никаких эксцессов, связанных с тем, что все эти мужчины и женщины в результате экзекуции Трибунала заполучили билет в один конец и вскоре должны были лететь неизвестно куда. Эта перспектива устраивала их гораздо больше, чем суд и все прочие земные неприятности. Никто не стал также заявлять каких-нибудь претензий по поводу экзекуции и это тоже было понятно, ведь это были не бойскауты, а банда террористов и, как уже знала Джейн из отчетов, некоторые из них все-таки мечтали о том, что у них еще появится шанс когда-нибудь поквитаться со своим врагом, который нанес им такое сокрушительное поражение. Не смотря на это, даже к таким типам психокорректоры относились вполне снисходительно и не заявляли о необходимости своего вмешательства в их сознание, хотя Джейн и думала об этом с некоторой тревогой.
      Ну, как раз на этот счет Эмиль просил Джейн не волноваться и уж если у подобных типов не было шансов на успешное восстание раньше, то и впредь они тоже вряд ли появятся. Такие мысли даже у психокорректоров вызывали улыбки, поскольку планы, вынашиваемые кое-кем из террористов относились к тому моменту, когда они поднимутся на борт "Уригленны". А это было совсем уж смешно.
      Когда последний из вчерашних террористов покинул зал, Эмиль предложил Джейн посетить клинику клеточной регенерации, расположенную этажом ниже. Спустившись вниз, она увидела большой зал, весь заставленный продолговатыми, округлыми медицинскими установками с открытыми, молочно-белыми колпаками, стоявшие двумя кругами. В центре зала располагался массивный агрегат, блестящий хромом, высотой от пола до потолка, от которого к медицинским установкам по легким аркам были проложены пучки разноцветных пластиковых труб. Возле него находилось около полутора десятков человек, мужчин и женщин, одетых в светло-зеленые комбинезоны техников-медиков. Джейн уже знала, что это были те самые медицинские установки клеточной регенерации, которые были созданы Эмилем Борзаном уже на Земле, в те далекие времена, когда он начал работы по созданию человека.
      В одну из установок, стоявшую неподалеку от входа, двое мужчин-техников уже поместили пациента, пожилого человека, явно европейца по внешнему виду, но еще не закрыли ее матово-белой крышкой. Тело этого обнаженного старика было обезображено несколько ужасных шрамов, но он выглядел бодрым и веселым. Старик, явно, не был клиентом Трибунала. Эмиль, подведя Джейн поближе, взял с пюпитра пластиковую пластину, на которой было что-то написано и передал ее девушке. Джейн прочитала: "Роберт Флетчер, возраст 83 года, ветеран войны во Вьетнаме, бездомный, поступил из Майами, Флорида. Профессия автослесарь. Страдает алкоголизмом. Завербован Филом Марковичем на Санта-Монику." Старик, лежащий в пластиковой овальной ванне светло-кремового цвета, широко улыбнулся своим щербатым ртом и весело сказал девушке:
      – Эй, красотка, приходи встретить меня через полторы недели, эти лекари обещают сделать из меня настоящего красавчика и говорят, что мне тогда никто не даст больше двадцати пяти, вот мы с тобой это и проверим. Когда мне было двадцать пять, я был еще тем парнем, девчонки так и слетались ко мне, словно пчелы на мед.
      Пятеро техников, хлопотавших вокруг установки, действовали сноровисто и умело. Для них это было рутиной. Один из молодых мужчин, высокий светловолосый парень, веселым голосом сказал старику:
      – Боб, не вертись, полежи спокойно, уже недолго ждать осталось. Тебе какую музыку поставить, старина?
      – Давай-ка Элвиса Пресли, парень, я этого нынешнего визга на дух не переношу. – Отозвался Роберт Флетчер из под медленно закрывающегося колпака установки.
      Как только техники покончили с этим пациентом, в зал, собственным ходом, пришли еще двое. Один был такой же глубокий старик-кубинец, а другой оказался уже знакомым Джейн террористом, тоже престарелым, но уже немцем по имени Гюнтер Пабст. Оба пациента клиники были одеты в обыкновенные купальные халаты и вели себя на редкость спокойно, словно им предстоял сеанс массажа, а не процедура возвращения молодости. У старика кубинца это вызывало игривое настроение в то время, как немец был озабочен тем, каким он будет выглядеть через две недели. Прежде, чем лечь внутрь медицинской установки, он, строго посмотрев на техников и сказал им требовательным голосом:
      – Господа, надеюсь вы знаете, что мне было обещан двухметровый рост и физиономия Дольфа Лундгрема времен его юности? Смотрите же не разочаруйте меня. Мой ментор сказал мне, что все мои пожелания будут выполнены.
      Джейн провела в этом зале около часа прежде, чем во все двести пятьдесят установок, находящихся в зале, были помещены пациенты. Среди пациентов этой клиники, террористов, задержанных во время экзекуции в горах Пакистана, было всего четверо, остальные были стариками из разных стран и, как успела узнать Джейн, далеко не все из них были бездомными бродягами. Несколько человек относились к среднему классу, а один из этих пятнадцати и вовсе оказался известным русским писателем. Правда, сама Джейн считала, что он уже умер, так как прочитала некролог о нем незадолго до своего посещения острова Кинос, но оказалось, что это была только инсценировка смерти. Теперь этот человек должен был отправиться на Ладу, чтобы начать там новую жизнь.
      В зал этот человек пришел последним в сопровождении молодой, цветущей женщины, как выяснилось, его жены, тоже, якобы, умершей пару месяцев назад в возрасте восьмидесяти семи лет. И у этой пары был свой вербовщик, хотя Джейн очень сомневалась в том, что ему пришлось хоть как-то напрягаться, чтобы уговорить двух стариков попробовать начать жизнь заново, чтобы посвятить ее освоению нового, огромного и неизведанного мира. Такое предложение можно было скорее рассматривать как премию за праведную жизнь и получать его, как минимум, из рук председателя Нобелевского комитета, а не из рук какого-то там вербовщика.
      Подумав об этом, Джейн задумалась и о том, что Антикриминальный Трибунал предоставил возможность начать жизнь заново миллионам преступников и такое обстоятельство если не возмутило ее, то раздосадовало точно. Положив на пюпитр медицинской установки личное дело Ильи Петровича Горюнова, Джейн подошла к Эмилю Борзану, сидевшему за компьютером центрального агрегата и спросила его:
      – Господин Борзан, а вам не кажется, что далеко не все люди, задержанные Трибуналом имеют право на такую пустячную вещь как жизнь? По-моему, вы слишком милосердны, давая возможность этим негодяям дышать, есть, пить, наслаждаться жизнью и при этом возвращаете им молодость, делаете их сильными и красивыми людьми.
      Не отрывая рук от полусфер сенсоров компьютера, Эмиль хмуро пробурчал:
      – Похоже, что Эд не все рассказал вам, Джейн…
      Девушка удивленно взглянула на Эмиля Борзана и посмотрела на него с удивлением. До сих пор она считала, что Эд Бартон рассказал ей обо всем, что касалось Антикриминального Трибунала и Института Человека, но видимо у главного научного администратора было на этот счет совсем другое мнение. Оторвав на секунду руку от полусферы, заменяющей на интайрийских компьютерах клавиатуру, он жестом указал девушке на кресло и сказал:
      – Через пару минут я буду к вашим услугам, Джейн.
      Техники, закончившие свою работу, весело перешучиваясь, покидали зал и когда Эмиль Борзан покончил со своей, они остались вдвоем. Оттолкнувшись от пульта, научный администратор заставил кресло на антигравитационной подушке сделать легкомысленный пируэт и подлетел к Джейн. Откинувшись на спинку кресла, Эмиль Борзан задумчиво посмотрел в потолок и сказал:
      – Джейн, наверное будет лучше, если я сначала расскажу вам об изнанке Антикриминального Трибунала, а уж потом объясню, как действует все это хозяйство. – Он обвел рукой, показывая на медицинские установки и хлопнув по колену, добавил – Иначе у вас сложится не совсем правильное мнение о нас. В общем, Джейн, не всех клиентов Трибунала мы считаем достойными продолжить жизнь в колониях.
      Девушка, вопросительно взглянув на Эмиля Борзана, настороженно поинтересовалась:
      – Но я что-то не слышала о том, чтобы к кому-либо из людей, подвергнутых Трибуналом экзекуции, были применены более суровые меры воздействия кроме их высылки с Земли в колонии, которые, судя по тому что я услышала от господина Бартона, являются просто раем по сравнению с ней. На мой взгляд очень многие из этих людей вполне заслуживают либо провести остаток своих дней в тюремной камере, либо отправиться на электрический стул.
      Эмиль Борзан кивнул головой и сказал:
      – Да, вы правы, Джейн. Попадись эти террористы в руки иранских или пакистанских властей, то суд вынес бы им смертный приговор. По крайней мере большинству из них, но все-таки Трибунал не считает их вооруженную борьбу с правительством столь уж чудовищным преступлением. Эти люди и сами по большей части считали себя воинами джихада и мечтали умереть в бою. Признаться, я не вижу причин, по которым их можно было бы ненавидеть, ведь они являются типичным продуктом специфического воспитания. В их фанатизме больше виноваты религиозные вожди и их перевоспитание это всего лишь вопрос времени. Я уже провел с ними несколько бесед, Джейн и знаете, для них было очень неожиданным встретиться с человеком, который лично беседовал с величайшими кумирами человечества и даже их обожаемым пророком Магометом. – Картинно поклонившись, Эмиль Борзан пояснил – Ваш покорный слуга, мисс Джейн, долгое время отирался на Ближнем Востоке и действительно общался и с Соломоном, и с Давидом и даже с Иисусом Христом. С Сыном Божьим, которого я таковым вовсе не считаю, я даже общался в течение нескольких недель и должен заметить вам, что он действительно мог творить чудеса. Относительно тайны его рождения лично мне известно то, что это действительно был отнюдь не обычный человек. Не стану утверждать что он действительно был Богом и Сыном Божьим, но то, что на нем лежала Божья благодать, я не сомневался ни единой секунды. Так же как и на пророке Магомете. Правда, я должен с глубоким прискорбием сказать вам, что люди весьма сильно извратили высказывания как одного, так и другого. Не смотря на то, что оба этих великих человека жили в жестокие времена, сердца их были полни любви к людям и они вовсе не помышляли о том, что их последователи станут непримиримыми противниками. Увы, но их человеколюбия не хватило на то, чтобы их последователи обрели те же качества. Впрочем, я немного отвлекся, Джейн добавлю лишь одно, после того, как я поговорил с ними и рассказал каким на самом деле был пророк Магомет, они малость призадумались. Однако, в поле зрения Трибунала попадаются иной раз типы и похуже этих. Садисты, серийные убийцы и прочие изуверы. Вот в отношении этих людей мы применяем несколько другие методы. Одно дело когда человек психически болен и потому социально опасен, в таких случаях мы знаем что нужно делать. Частенько их удается вылечить, хотя мы и не боги, но все же способны излечивать самые тяжелые патологии. Но бывает так, что мы сталкиваемся с такими ублюдками, которые действуют осознанно, садистски мучают и убивают свои жертвы из удовольствия и при этом нисколько не раскаиваются. Некоторые из них сделали убийство своей профессией и продолжали убивать не смотря на все предупреждения Антикриминального Трибунала, эти мерзавцы особенно отвратительны. Для них требуется глубокая, трансформирующая психокоррекция, но преступления, совершенные этими людьми слишком чудовищны, чтобы давать им второй шанс и к тому же глубокая психокоррекция практически убивает человека. Вот здесь кроется самая большая опасность Джейн, ведь в колониях имеется точно такая же медицинская техника и если такой перерожденный ублюдок случайно погибнет и после его смерти пройдет больше пяти, семи дней, то после курса полной реанимации к нему вернется прежняя память, прежняя личность и прежние привычки.
      Эмиль Борзан замолчал на минуту, достал из кармана трубку и принялся набивать ее табаком. Джейн уже успела отметить, что по обилию вредных привычек ее новые знакомые бьют все рекорды, видимо, больше полагаясь не на правильный образ жизни, а на свою жутко продвинутую медицину, которая позволяла им иметь железное здоровье и получать от жизни все удовольствия. Пользуясь паузой Джейн спросила:
      – Эмиль, а как же тогда генерал Саид-Шах и Эль-Таиб? Одному позволено из пакистанца стать европейцем, а другому вообще стать женщиной.
      – О, Джейн, это сущие пустяки. И тот, и другой сохранят память о своей прежней жизни, просто они будут вспоминать об этом без какого-либо ожесточения. – Ответил девушке Эмиль Борзан и стал сосредоточенно прикуривать трубку.
      Джейн, удовлетворившись этим ответом, не стала задавать лишних вопросов и спокойно ждала когда Эмиль сообщит ей, как Трибунал карает преступником такого рода. Пуская клубы ароматного дыма, научный администратор продолжал:
      – Вообще-то у Эда есть причина, по которой он решил увильнуть от разговора на эту тему, ведь это именно я настаивал на том, чтобы особенно не церемониться с подобными ублюдками. Мой голос был решающим при голосовании и я лично ответственен за то, что некоторые категории преступников, по вине которых либо погибло особенно много людей, либо такие, каких иначе, чем чудовищами и выродками не назовешь, отправляются в настоящий ад, на планету которую мы называем Армагеддон. По-моему это весьма символичное название. Природа чужого мира дает последний бой негодяям. Во время этого полета на борту "Уригленны" не будет людей, которым предстоит высадка на Армагеддон, но мы начнем свой полет с посещения именно этого мира. Внешне эта планета выглядит вполне прилично, там нет таких впечатляющих джунглей, как на Сельве, которые кишмя кишат жутковатыми на вид тварями. Нет гигантских лесов, в которых водятся змеи двухсотметровой длины, как на Ладе и морей, в которых плещутся рыбешки тонн на двести весом, как на Халифате. Армагеддон немного похож на Землю, правда леса там имеют красноватую листву. Климат ровный и даже на экваторе там не жарче, чем в Канаде. Горы там невысоки, а морей и вовсе нет, но зато есть множество мелководных озер. Растительность очень пышная и состоит, преимущественно, из разнообразных хвощей и папоротников. Животный мир там также очень разнообразен, но большинство животных, обитающих на суше имеют либо очень маленькие, не больше кошки, размеры, либо это настоящие гиганты, покрупнее бронтозавров и диплодоков, обитавших в юрский период. Этому есть вполне понятное объяснение, ведь на Армагеддоне царствуют надо всем живым громадные хищные звероящеры имеющие по шесть ног и достигающие в длину двадцати пяти метров, которые и сожрали на планете все, что имеет соответствующие им самим размеры. Теперь эти зловредные твари вынуждены охотиться на своих гигантских травоядных сородичей и потому еще не передохли с голода. Экология на Армагеддоне вполне устойчивая и можно предположить, что так оно будет и впредь. Вот туда-то мы и отправляем тех мерзавцев, по которым на Земле плачет виселица. Для того, чтобы это не было безжалостным убийством беспомощных людей, мы подвергаем их полной физреконструкции и делаем их настоящими суперменами. К тому же мы даем им мощное оружием, оснащаем великолепным снаряжением и даже техникой, чтобы они могли построить убежища и отправляем туда группами не менее сотни человек, но мало кому удается прожить на Армагеддоне больше полугода. Рано или поздно звероящеры делают свое дело. Эти твари настолько сильны и свирепы, что умудряются расколотить вдребезги даже тяжелые краулеры. Кроме того их смекалке позавидуют даже наши древние враги, неандертальцы. Разумными их не назовешь, но в случае необходимости они могут устроить ловчую яму, развести огонь и запалить высохшие заросли, чтобы погнать в нее свою жертву и даже способны насыпать дамбу, чтобы добраться до острова в озере, на котором пытаются укрыться от них те из осужденных на смерть, которые не перерезали глотки друг другу в первые часы после высадки на эту адскую планету, что так же случается очень часто. Армагеддон уже стал могилой для трех с лишним тысяч преступников и прежде, чем колонисты доберутся до своих миров, где их встретят благожелательно настроенные люди с подобной судьбой, мы показываем им этот мир. Наверное, наши действия можно назвать жестокими и бессердечными, но как еще поступать с этими ублюдками? Становиться же палачами мы не хотим и кроме того, отряд наших космодесантников пробыл на этой планете три с половиной года, все люди остались живы и даже построили на Армагеддоне надежную базу, до которой при желании могут добраться те мерзавцы, которых мы туда отправляем. Для этого нужно только одно, постараться вести себя тихо и не стрелять направо и налево, ну и еще не перебить друг друга, определяя кто будет главным. Тех, кто провел на Армагеддоне год и выжил, мы отправляем в колонии, но они не получают равных прав с колонистами, а лишь становятся поднадзорными преступниками. Колонисты относятся к ним довольно спокойно, но стараются держаться начеку и если кто-то из них берется за старое, то смертный приговор им будет обеспечен в два счета и такое уже несколько раз случалось, ведь некоторых типов не может вразумить даже Армагеддон. Хотя, надо признаться, несколько сотен человек все же смогли встать на путь исправления.
      Выслушав это признание Эмиля Борзана, Джейн задумалась. С одной стороны ей показалось ужасным то, что Трибунал отправлял некоторых людей на верную смерть, но с другой она уже знала, что эти люди никогда не ошибаются и если они называют чей-то поступок ужасным злодеянием, то так оно и есть. То же, что космодесантники смогли основать на этой планете базу и выжить, говорило не в пользу тех людей, которые погибли на Армагеддоне. Правда, ей было не совсем понятно зачем будущим колонистам показывать такие ужасы. Эмиль Борзан видимо прочитал ее мысли, раз сказал:
      – Джейн, это наша обычная практика. Колонисты сами управляют своими мирами, но так как на большинстве этих миров смертной казни нет, то своих преступников, которые заслуживают смертной казни, они также предпочитают отправлять на Армагеддон, вернее грозятся отправить, так как до сих пор ни одного из своих соплеменников они не приговорили к высылке на Армагеддон. Да, впрочем, в колониях кроме тривиального мордобоя никаких происшествий никогда не бывает, а вздуть своего обидчика, вольного или невольного, с помощью кулаков, да еще при условии, что ваши силы равны, никто не считает неправомерным.
      Джейн невольно фыркнула носом и воскликнула:
      – Господин Борзан, вас послушать, так все колонии это просто рай и там живут одни ангелы!
      – А почему нет? – Обиженно насупился Эмиль – Вы думаете там люди становятся еще большими преступниками, чем были здесь? Поверьте, что так оно и есть, Джейн. Вы только представьте себе, даже на Ладе и Халифате, где число населения уже перевалило за тридцать миллионов человек, свободного пространства столько, что каждый из них может стать собственником поместья размером чуть ли ни с Бельгию размером. Поэтому уже ничто не заставляет людей конкурировать друг с другом не на жизнь, а на смерть ради жизненного пространства или прибыли. По-моему, эти люди все-таки поняли, что гораздо проще достигать благополучия собственным трудом и усердием, а не пытаться возвыситься силой оружия и денег, а поняв это, к ним пришло осознание того факта, что управлять людьми, быть их лидером, можно сделать только одним единственным способом, – став высококвалифицированным специалистом в области управления. Ну, а еще можно преуспеть в науке и искусстве, бизнесе и военном деле, во многих других областях человеческой деятельности, но подняться на вершину пирамиды можно только став опытным администратором, чей талант и достоинства не будут вызывать сомнений, а все решения будут самыми оптимальными. Хотя все это базируется на опыте, накопленном за тысячелетия Интайром и переданном нами колонистам, решение применить его на практике в своей новой жизни колонисты принимали самостоятельно.
      На какое-то мгновение в Джейн взыграли ее профессиональные навыки и она хотела было задать Эмилю Борзану несколько вопросов, но вовремя вспомнила о том, что она уже не является журналистом и потому промолчала. Ее собеседник решил, что он достаточно просветил ее и перевел разговор в другое русло. Подлетев на кресле к пульту управления медицинским комплексом, он поманил к себе девушку и сказал:
      – А теперь, Джейн, я расскажу вам немного об этих агрегатах и вы уж простите меня, что мой рассказ будет очень кратким. Говорить с вами профессиональным языком я не могу, вы вряд ли поймете о чем идет речь, а популяризировать эту тему чертовски сложно, но все же я попробую. Клиника клеточного клонирования и регенерации была создана нами еще восемьдесят две с лишним тысячи лет назад, хотя я мог создать ее еще на Интайре, но там у меня было слишком много оппонентов и потому я решил начать эту работу в новой колонии. Именно поэтому в полет вместе со мной отправилось почти три тысяч сотрудников моего института. Моя научная группа была доукомплектована еще двумя тысячами ученых и техников, но главным научным администратором экспедиции оставался ваш покорный слуга. Мой институт на протяжении почти полутора тысяч лет в числе всего прочего занимался еще и проблемами поддержания организма интари в состоянии молодости и достижения если не бессмертия, то значительного долголетия. В отличие от обычных медицинских технологий, построенных на методиках замедления процесса старения и естественной регенерации клеток, я предлагал внедрить на Интайре медицинские нанотехнологии и глобальную клеточное клонирование, а не регенерацию, чем вызывал постоянные атаки со стороны своих оппонентов. Видите ли, Джейн, на Интайре тоже вполне хватало дураков, которые считали морщины, одутловатые физиономии и седины не только благородными, но и прекрасными и они просто не могли представить себе, что древний старец вполне может позволить себе иметь тело молодого юноши, хотя наука Интайра вполне созрела для этого. Когда я окончательно понял, что переубедить болванов из главного научного совета планеты мне не удастся, а к их мнению прислушиваются главные научные администрации всех планет Гегемонии Интайра, то я демонстративно стукнул кулаком по столу и заявил им, что отправлюсь со своим институтом в составе экспедиции освоения на первую же попавшуюся планету. По-моему, только этого им и было нужно и мне тут же предложили лететь на "Уригленне" к планете Фроймил. Беседуя с несколькими своими коллегами, я с удивлением услышал, что они надеются на мой успех и что будут только рады, если я смогу таким образом пробить брешь в стене ложно понятых правил интайрийской морали, согласно которой остановить старение было можно, а вот вернуть молодость считалось чем-то зазорным и неприличным.