Роман первый "Варкенский пройдоха"

 

 
       Среди бесчисленного множества миров Обитаемой Галактики Человечества Хьюм, несомненно, занимает особое место. На первый взгляд это невзрачная, аграрная планета, на которой живет, немногим более пяти с половиной миллиардов человек, которая не занимает, сколько-нибудь серьезных позиций в науке, культуре, промышленности или сельском хозяйстве. Тем не менее, в любом, даже самом захолустном, уголке Галактического Союза, на самой отдаленной из его планет, вам обязательно подтвердят уникальность хьюмеритской цивилизации.
       Вы, наверняка, не найдете название планеты Хьюм ни в одном из известных туристических справочников, хотя маршруты к этой планете проложены практически от любой из сотен тысяч обитаемых планет. Более того, в навигационную компьютерную систему каждого корабля, спускаемого со стапелей космических верфей, будь то крошечная прогулочная яхта, гигантский рудовоз или комфортабельный круизный суперлайнер, изначально закладываются галактические координаты планеты Хьюм.
       Так с чем же связано такое повышенное внимание к этому, на первый взгляд, захолустному и невзрачному, миру? Прежде всего со вторым, негласным, названием планеты Хьюм, – Арбитр, которое закрепилось за этой планетой за прошедшие сто двадцать тысяч лет, почти сразу после того, как эта планета была открыта Галактическому Человечеству.
       Объяснение этому удивительному факту довольно простое. Если Вы осуждены судом своей планеты за совершение самого тяжкого преступления, если Вас считают воплощенным чудовищем с маниакальными наклонностями, но Вы сами считаете что в отношении Вас допущена судебная ошибка и Вы считаете себя невиновным, то у Вас остается последняя возможность отменить вынесенный Вам приговор – требовать Суда на Хьюме.
       Решение, принятое Судом Хьюма, поставит последнюю точку в Вашем деле, сколь бы запутанным оно не было и это решение будет окончательным. Все решения Суда Хьюма, как суда последней инстанции, признаются всеми гражданами Обитаемой Галактики Человечества, планетарными правительствами всех без исключения планет и даже Центральным Правительством Галактического Союза по любым судебным делам: уголовным и гражданским, военным и политическим и даже по арбитражным спорам о культуре и науке. Ни разу за то время, в течение которого суд планеты Хьюм занимается рассмотрением судебных дел, ни одно из решений этого суда, не вызвало протестов и никто не потребовал пересмотра.
       Судопроизводство на планете Хьюм, в общепринятом виде, отсутствует. Суд Хьюма не нуждается в обвинении и защите, каком либо дознании, уликах, судебном разбирательстве с адвокатами и присяжными заседателями, а также в любых других, стандартных, процедурных элементах законного суда, принятых в остальной галактике. На Хьюме заведен иной порядок вещей, и Суд Хьюма вершится по иным законам. Лишь одно обстоятельство останавливает поток людей, Хьюм является единственным из всех цивилизованных миров галактики, на котором существует смертная казнь. Всегда есть риск, что именно Ваш проступок, Суд Хьюма сочтет особо опасным преступлением и назначит за него высшую меру наказания, которая запрещена во всей остальной галактике.
 
       (Из справочника Бэкси "Все миры Обитаемой Галактики Человечества", если бы она захотела такой издать.)
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Кантаккийская Звездная Федерация, звездная система Раэлл, планета Хьюм, космопорт Хьюм-Централь.
 

 

М = 262* 49* 31* + 0,94759 СЛ;

 

 

X = (+) D 241,10247 СЛ

 

 

785 237 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      – Добро пожаловать на Хьюм, господа! Да, свершится над вами Правосудие Хьюма и пусть каждый из вас найдет здесь Справедливость!
      Голос дежурного распорядителя, усиленный мегафоном, прозвучал в чуткой, ночной тишине на этом просторном, безлюдном перроне космопорта "Хьюм – Централь" вроде бы и гулко, и торжественно, но так фальшиво и нарочито кичливо, что не достиг нужного эффекта. Таким же торжественно-пустым и празднично-фальшивым был и внешний вид человека, встречающего людей, прибывших этой ночью на планету Хьюм. На нем была надета причудливого фасона ливрея, пошитая из ярко-алой, сверкающей мягкой ткани, расшитая блестящим золотым шитьем, украшенная целыми облаками белоснежных кружев рубаха и белые же панталоны с алыми, огромными бантами.
      Ко всему пышному великолепию этого вычурного костюма прилагался также белый парик с буклями до плеч, который был увенчан алой, широкополой шляпой с пышным плюмажем из перьев, клубами вздымавшимся вверх чуть ли не на полметра. В довершение всего в правой руке этого, столь странно и броско одетого, человека был крепко зажат длинный церемониймейстерский жезл резной розовой кости терилаксийского гигантского нарвала с массивным золотым набалдашником, украшенным завитушками и крупными, словно орехи, вишнево-красными рубинами.
      Дежурный распорядитель перрона стоял в величественной позе, слегка помахивая жезлом с артистической небрежностью одной рукой и делая другой приветственные жесты, куда больше похожие на манипуляции ярмарочного фокусника, выпускающего из рукава стайку птичек, чем на нормальное приветствие. Впрочем, любой знаток галактических нравов в этом маскараде легко узнал бы чисто терилаксийскую парадную пышность и помпезность.
      Слова приветствия дежурного распорядителя относились к странного вида троице, которая только что вошла в просторный холл перрона N 12 В, ведущий в гигантское, кольцеобразное здание космопорта Хьюм-Централь. В этом, более чем стапятидесятикилометровом и сорокапятиэтажном здании, окружившим взлетно-посадочное поле, Терилаксийской Звездной Федерации был отведен крошечный трехсотметровый сектор. Он включал в себя всего три просторных пассажирских перрона. Пассажиры, вошедшие внутрь здания космопорта всего несколько минут назад, спустились с борта небольшого грузопассажирского лайнера, совершившего посадку на передвижной посадочной линзе всего в нескольких сотнях метров от сверкающего яркими огнями здания.
      Грузопассажирский лайнер, который совершил посадку на взлетно-посадочной линзе космопорта "Хьюм-Централь", вполне стоил того, чтобы рассмотреть его внимательнее. Это, явно, был скоростной космический корабль трансгалактического класса и в нем с большим трудом угадывались очертания типичного продукта компании "Хельхорские Космические Верфи", поставляемого планетарным военно-космическим силам Галактического Союза, настолько основательно он был переделан своим владельцем.
      Впрочем, все переделки носили не столь уж существенный характер, поскольку прежними остались хищные, плавные обводы корабля с подчеркнутой аэродинамикой, которая была для космических полетов, пожалуй, совершенно излишней, если речь, конечно, не шла о боевой машине, предназначенной для штурмовых операций в атмосфере планет. Однако, этот космический корабль, судя по его внешнему виду, был не военный, а сугубо гражданский, так как кроме стандартной противометеоритной лазерной батареи, размещенной на носу, больше не нес на внешних консолях никакого вооружения.
      Этот красивый, обтекаемый и стремительный с виду, лайнер был двухкорпусным. В нижнем корпусе, широком и массивном, размещался грузовой трюм. Танки для расходной массы у этого типа кораблей, обычно, размещены в больших, скошенных назад и вниз, треугольных крыльях, имевших в толщину не менее сорока метров, что и придает им такое сходство с тяжелыми боевыми флайерами. Энергетическая установка корабля была, по всей вероятности, огромной мощности, о чем прямо говорили две его мощные, высокооборотные тахионные турбины, явно, позаимствованные его владельцем с какого-то тяжелого крейсера, высоко возвышающиеся на мощных консолях над его грузовым корпусом.
      Трюмы корабля, как бы служили фундаментом, на котором поднималась на добрых полтораста метров вверх, выдаваясь далеко вперед, длинная, обтекаемая надстройка пассажирского корпуса, увенчанный высокой, навигационно-огневой башней. Огневой эта башня, наклоненная вперед, могла называться весьма условно, так как она не имела ни мощных бластерных батарей, ни пусковых ракетных установок и лишь была увенчана овальной навигационной рубкой, скошенной вниз для лучшего обзора, с уплощенным, зализанным, словно скоростной спортивный тримобиль, прозрачным кокпитом, который даже не был закрыт броневыми шторками.
      Корабль более всего походил на хищную птицу, присевшую на керамопластовую стартовую линзу слегка расправив крылья и высоко подняв на длинной шее свою змеевидную голову. Широченная грузовая аппарель, опущенная по случаю таможенной проверки, вела в грузовой трюм довольно-таки внушительных размеров. Однако, на фоне громадного пассажирского звездолета с флагом Ирлакаана, стоящего в нескольких километрах позади от грузопассажирского лайнера, он казался крошечным, хотя и имел в длину никак не менее тысячи с лишним метров.
      Не смотря на свои грозные и воинственные очертания, этот космический корабль выглядел игриво и нарядно, так как был выкрашен не обычной, для космического флота галактики, нейтрально-серой краской, а был облицован блестящими флюоресцирующими панелями разных цветов. Нос корабля был покрыт ярчайше желтыми панелями, затем, к середине, цвет корпуса плавно переходил в оранжевый и через алый, у кормы становился цвета угасающего пламени. Борт пассажирского корпуса по обоим сторонам, наискось, от края до края, пересекало стилизованное изображение молнии, сиреневато-голубого цвета. Поперек молнии, периодически вспыхивающей плазменно-ярким светом и пересекающей корпус корабля наискосок, шла темно-синяя, оконтуренная алым, надпись на галалингве:
 

 
      Люди, спустившиеся с борта корабля в поздний ночной час, имели вид ничуть не менее экстравагантный, чем и сам корабль. Пожалуй, даже изрядно постаравшись трудно было бы найти троих, столь непохожих друг на друга людей. Находись в этом ярко освещенном холле еще хоть три сотни правительственных терилаксийских чиновников в своих мундирах-ливреях, даже куда более пышных, чем у дежурного распорядителя, и тогда они привлекли бы к себе внимание как своим внешним видом, так и манерами.
      Впереди всех широко шагал коренастый, невысокий, по галактическим меркам, темноволосый мужчина лет тридцати пяти на вид. В талии он был тонок и, судя по широким плечам, развитым мышцам и легким, пружинистым движениям, силен и ловок. Каждым своим жестом он излучал энергию, силу и уверенность, которые буквально бурлили в нем. Этот мужчина, прежде всего, вызывал удивление своей необычной прической. Его черные, как смоль, блестящие волосы были гладко зачесаны и туго стянуты на затылке четырьмя массивными серебряными гребнями, замкнутыми ровным золотым кольцом. От этой причудливой заколки волосы спадали ему на спину сотнями тонких косичек, которые опускались почти до поясницы. В косички были вплетены блестящие, серебристо-белые нити, отчего волосы мужчины ниже гребней, казалось, были с проседью. Концы косичек украшали небольшие, полые серебряные шарик, которые, стукаясь друг о друга в такт его шагам, тонко и мелодично позванивали.
      Все вместе, и диковинный наряд этого господина, и его довольно импозантная и необычная прическа, создавали весьма и весьма приятное зрелище для глаз любого наблюдателя и хотя, прежде всего вы замечали ярко окрашенную тунику, то ваша следующий взгляд, приковывала к себе его музыкальная прическа. Такая экзотическая прическа, удивительным образом шла к выразительному лицу мужчины, – смуглому, с красиво очерченным, медальным профилем, прямым носом, волевым, четко выделенным подбородком и упрямо сжатыми губами, которые изредка стремились оживиться приятной улыбкой. На лице, этого приятного на вид парня, лежал характерный, темно-теракоттовый, так называемый "звездный" загар космолетчика, на фоне которого ярко выделялись растущие вразлет платиново-белые брови, густые и сросшиеся у переносицы. Но еще ярче горели на его смуглом лице голубые глаза, большие, хитрые и насмешливые. Без особой натяжки его можно было назвать красивым. Правда, эта красота, больше носила оттенок силы и мужественности воина, нежели томной и утонченной изысканности фата.
      Мужчина был одет в громоздкую на вид короткополую тунику с просторными рукавами, пошитую из блестящей плотной ткани, образующей жесткие, почти не гнущиеся, складки геометрически правильной формы. Туника, украшенная на плечах затейливыми серебряными завитками, была ярко-желтой вверху и плавно переходила к багрово-красному цвету к полам. Ткань её была украшена вышитыми серебром иероглифами и символическими изображениями когтей и крыльев птицы, которые создавали орнамент, состоящий из крестов, квадратов и волнистых линий. Под туникой на этом экстравагантном господине был надет плотно обтягивающий тело комбинезон из мягкой, мерцающей искрами фиолетовой ткани. Завершался же наряд короткими сапожками на высоком, скошенном каблуке, явно, стачанными вручную из натуральной светло-коричневой, не крашенной кожи, богато украшенные узорчатым теснением с серебряными накладками на носках и голенищах. Всякий, мало-мальски эрудированный человек, который хоть раз в неделю смотрит программу галактических новостей по супервизио, тотчас определил бы в этом элегантном красавце жителя планеты Варкен.
      Слева и немного позади за этим франтоватым варкенским красавцем, лениво шаркая ногами, уныло брел высокого, за два метра, роста толстяк лет сорока на вид, одетый в потрепанные мешковатые штаны камуфляжно-травянистой расцветки, заправленные в тяжелые, подкованные солдатские ботинки, которые тяжело лязгали сталью по полированным диоритовым плитам перрона. Впрочем, если приглядеться внимательнее, толстяком этого парня вряд ли можно было назвать. При каждом движение ткань его черной, форменной офицерской куртки космодесантника с потертыми майорскими звездами, туго натягивалась, и было видно, что на его теле нет ни единого грамма жира. Просто этот невероятно могучий парень был очень широк в кости, а его мускулы, похоже, были скроены по каким-то несколько иным, нежели у обычных людей, канонам. От всей его фигуры веяло какой-то особой мощью и просто чудовищной, непреодолимой силой.
      Лицо "толстяка" застыло, в какой-то глубокой отрешенности, рот был слегка приоткрыт, а глаза немигающе смотрели в одну точку. Движения его были быстрыми, угловато-резкими и немного механическими, словно он был марионеткой в чьих то руках и дергался на невидимых нитях. Осталось только найти того смелого кукловода, который вызвался справиться с такой могучей куклой. Тем не менее, не смотря на странное, застывшее выражение, его лицо было не столько красивым, сколько обаятельным в силу какой-то особой, грубой и суровой, мужественности.
      Самым необычным образом выглядел второй спутник варкенца, быстро шагающего вперед, хотя именно он не должен бы выделяться и привлекать к себе внимания. Это был весьма молодой на вид офицер космофлота, – высоченный гигант с роскошными усами и бородкой клинышком, одетый в щегольски подогнанный парадный мундир темно-синего, тонкого и дорогого сукна, украшенный серебряными шевронами и роскошными эполетами. Фрагмент флага в виде желтого креста на голубом фоне, украшавший круглую сердцевину кокарды его форменной фуражки с высокой тульей, говорил, что этот человек, несомненно, имеет самое прямое отношение к мидорскому федеральному отряду военно-космических сил Галактического Союза, скрещенные мечи поверх щита – нашивка на рукаве, указывали на его принадлежность к корпусу военной контрразведки, а колодка с орденскими планками, говорила о его смелости. Необычной и привлекающей к себе внимание была его суетливая, подпрыгивающая походка. Стремясь угнаться за варкенцем, он пытался, склоняясь к его уху, что-то шепотом говорить ему, отчего, из-за своего высоченного роста, ему приходилось буквально выгибаться в дугу и идти скособочась.
      Эта забавная троица неприятно поразила дежурного распорядителя перрона тем, что вместо благоговейного почтения и выражения смирения по отношению к его важной персоне они, как только двери автоматически распахнулись перед ними и открыли доступ в зал ожидания космопорта, гордо продефилировали мимо, словно прибыли не на Суд Хьюма, а к себе в офис. Видя столь явное невнимание к себе, дежурный распорядитель все же попытался до конца исполнить свой служебный долг и даже продекламировал для них первые строки наставления для людей, посещающих Хьюм. Убедившись в том, что его наставление ни в малейшей степени не интересует прибывших, он сделал рукой в их сторону неприличный жест, шмыгнул за стойку и вернулся к прерванному занятию, продолжил рассматривать свой электронный журнал, предназначенный для мужчин определенного рода.
      Уже перед зоной таможенного контроля варкенец, наконец, остановился и обратил внимание на своего обеспокоенного спутника. Насмешливо прищурившись, он с легкой, добродушной улыбкой сказал ему:
      – Нейзер, да, успокойся ты, ради Вечных Льдов Варкена! Поверь, я знаю о правосудии Хьюма более, чем достаточно.
      Офицер космофлота, которого назвали Нейзером, расстроено всплеснул руками, сердито и как-то по-детски топнул ногой, а затем воскликнул громко и возмущенно:
      – Великий Космос! Веридор, ты что, снова взялся разыгрывать меня? Ну, скажите мне, где ты мог слышать хоть что-нибудь о Хьюме? Любая информация об этом мире засекречена самым строжайшим образом! Мне удалось разузнать, кое-что на борту "Звезды" и уж ты поверь, эти сведения обошлись мне в половину моего годового жалованья, а это доложу я тебе, сумма немалая. Зато они получены мной из самых надежных источников. Мне просто необходимо сопровождать тебя, ведь только я один могу свидетельствовать в твою пользу. Так что прекрати хорохориться и возьми меня с собой.
      Варкенец нервно щелкнул пальцами. По его лицу пробежала легкая гримаса недовольства и он сказал с издевкой:
      – Нейзер, ради всего святого, перестань городить ерунду! Ты говоришь о том, о чем ничего не знаешь. Поверь, старина, правосудие хьюмеритов вовсе не является таким уж большим секретом. – Видя то, что Нейзер смотрит на него недоверчиво, он добавил – Да-да, я действительно неплохо осведомлен о здешнем правосудии. Поверь мне, Нейз, в Суде Хьюма мне не пригодятся твои свидетельские показания. Туда – варкенец указал рукой за пределы космопорта – Я должен идти один. На решение моих проблем может уйти максимум два-три дня.
      Видя, что Нейзер смотрит на него изумленным взглядом, он потрепал его по плечу, для чего ему пришлось высоко поднять руку и добавил с дружеской, мягкой улыбкой:
      – Эх, Нейзер, Нейзер… Опять ты попал в непонятное. Ты зря старался, дружище, я действительно знаю о Хьюме достаточно, ведь я когда-то прожил на этой планете больше года. И вот еще, Нейз, если ты, когда-нибудь, еще раз встретишь того парня, который подбросил тебе эту, якобы, ценную информацию о правосудии Хьюма, потребуй с него свои деньги обратно. Можешь, заодно, содрать с него еще и проценты потому, что он тебя безбожно надул. Суд Хьюма это совсем не то, о чем вы все думаете, ребята. Ну, все, довольно. Прощаться не будем. Сейчас ты проведешь Рендлю через пост таможенного контроля и вы подниметесь в отель. Нейзер, присматривай за Реном, он уже почти пришел в себя. Я думаю, что через день, другой он будет в полном порядке.
      Озорно подмигнув напоследок Нейзеру и на мгновение обняв здоровяка Рендлю, варкенец круто развернулся на каблуках и еще быстрее зашагал к стойке таможенного контроля. Офицер таможни, увидев на запястье правой руки варкенца браслет "Пришедшего за Справедливостью", пропустил его, даже не потребовав от него предъявить идентификационный жетон. Нейзер молча смотрел ему вслед, пока он не скрылся в глубине полутемного зала. Пробормотав себе под нос какую-то скороговорку и дунув в кулак, он повернулся к "толстяку". Пока Веридор и Нейзер разговаривали, их товарищ по имени Рендлю стоял совершенно неподвижно, полностью отрешенный от всего происходящего.
      Подойдя поближе, Нейзер поправил на голове Рендлю, темно-малиновый берет, немного сбившийся набок. Тот никак не отреагировал на это. Он, однако, попытался проверить, реагирует ли Рендлю на что-либо и энергично помахал ладонью перед его глазами. Они даже не шелохнулись, но зрачки, сведенные в крохотные точки, вроде бы немного расширились. Нейзер удовлетворенно улыбнулся и негромко сказал:
      – Майор Калвиш, следуйте за мной. – Похлопав товарища по плечу, он добавил ещё мягче и заботливее – Пойдем старина, пойдем. Мы проделали очень долгий путь и при этом неплохо поработали. Сейчас доберемся до номера и завалимся в койку, заляжем на боковую. О чем еще может мечтать солдат, кроме спокойного сна?
      Хотя Рендлю Калвиш и был полностью невменяем, тем не менее, он тотчас зашагал вслед за Нейзером, глядя при этом мимо него. В его движениях уже наметилась, какая-то осмысленность. Возле стойки таможенного контроля их ненадолго задержали. Терилаксийский лейтенант от чего-то пришел в ужас и, поначалу, наотрез отказался пропустить Нейзера и Рендлю Калвиша в здание космопорта и лишь только документы, предъявленные ему, подействовали на строгого таможенника и тот позволил им продолжить свой путь в офис службы размещения отеля. Когда молодой офицер военно-космических сил по имени Нейзер и его товарищ, майор Рендлю Калвиш, проследовали в гостиничный офис, таможенный офицер повернулся к своему напарнику с восхищенным лицом и возбужденно воскликнул:
      – Капитан, вы видели когда-нибудь что-либо подобное? У этого здоровяка-майора имплантирована в тело двадцать одна боевая система и каждая имеет мощность в полсотни гигаватт, как минимум! Если этот парень может стрелять залпом, то он, запросто, справится с легким крейсером, а то и среднему устроит хорошую взбучку! Глазам своим не могу поверить. Интересно, как его вообще пропустили на Хьюм? Видно, у варкенца и того мидорского майора из контрразведки флота есть высокие покровители, ведь все их бумаги оформлены не где-либо, а в самой Генеральной прокуратуре. Хотел бы я знать, как им это удалось сделать.
      Капитан, старший офицер терилаксийского таможенного поста, насмешливой улыбкой посмотрел на своего, младшего по званию, товарища и наставительно заметил ему:
      – Лейтенант Калусси, вы после службы хотя бы изредка заглядываете в офицерскую гостиницу или вы все свое свободное время проводите с девочками в портовых кабаках?
      Лейтенант зарделся и, убрав взгляд в сторону, смущенно пробормотал:
      – Нет, отчего же, неделю назад я заходил в гостиницу, чтобы сменить мундир и забрать рубахи из прачечной. А что начальство уже начало спускать служебную информацию в офицерские казармы, капитан Орвел?
      Старший офицер таможенного поста, расхохотался так громко, что эхо разнесло его смех по всему огромному таможенному терминалу и другие таможенные офицеры, дремавшие у своих турникетов, испуганно встрепенулись.
      – Том, вы меня уморите! Какое начальство? Супервизио нужно смотреть! Это же те самые парни с "Молнии Варкена", которая с боем пробивалась к Хьюму через полгалактики! Вы, что, действительно не в курсе? Ведь это тот корабль, который за полтора месяца одержал больше побед в космосе, чем весь космический флот за десять лет! А тот парень, на которого вы так таращились, это сам Железный Рен Калвиш!
      Пока офицер мидорец улаживал дела с таможней, проявляя при этом некоторое высокомерие, свойственное боевым офицерам космофлота по отношению ко всяким тыловикам и, лихо покручивая свои длинные усы, щедро одаривал улыбками миловидную девушку, оформлявшую их проживание в отеле, его товарищ-варкенец быстрыми шагами пересек просторный зал и вышел из здания космопорта. За его пределами, невдалеке, стояли небольшие одно и двухэтажные здания, которые, в отличие от этой высоченной громадины, построенной из стекла, хромированной стали и белоснежного камня, казались пряничными, кукольными домиками, спрятавшимися под пышными кронами зеленых деревьев.
      Не смотря на поздний час, окна этих домиков, сложенных из кирпича и крытых черепицей, светились яркими огнями, а двери были открытыми. Войдя в один из домиков быстрым, пружинистым шагом, варкенец вскоре вышел из него и теперь его шаги стали какими-то скованными, нерешительными. На плече он нес небольшой матерчатый тюк и сгорбился под его тяжестью так, словно это был свинцовый контейнер с изотопным топливом. От энергии, решительности и уверенного напора варкенца не осталось и следа, и теперь он угрюмо брел в сторону небольшого гражданского аэропорта, на посадочной площадке которого стояло с полдюжины допотопных, неуклюжих на вид орнитоптеров с тонкими, полупрозрачными крыльями, сверкающими в лучах прожекторов. Небо на востоке к этому времени стало понемногу сереть, близился рассвет.
      В это же время спутники варкенца поднялись на сорок третий этаж здания космопорта, в отель для офицерского состава. Войдя в просторный номер, майор-мидорец, прежде всего, побеспокоился о своем беспомощном товарище, усадив его в удобное кресло, а затем и сам уселся перед супервизио и включил программу новостей. Однако, гораздо чаще он прислушивался не к тому, что говорили дикторы, а к тому, что слышал из золотого браслета-коммуникатора, надетого на правую руку. Лицо этого высокого сильного парня было спокойным, но в каждом его жесте чувствовалось напряжение.
      Впрочем, это было понятно, ведь мало кто прилетал на Хьюм без серьезной на то причины. Причина же появления этих людей на планете Хьюм была очень серьезной, так как на правой руке их друга-варкенца был надет золотой браслет Человека пришедшего за Справедливостью, прямое свидетельство того, что этот человек явился на Суд Хьюма. Согласно правил, установленных в Галактическом Союзе, вместе с человеком "Пришедшим за Справедливостью" на Хьюм могло прилететь практически любое число сопровождающих, но вот выходить за пределы огромного космопорта, кстати, единственного на всю планету, им было запрещено.
      Мало кто из людей, посетивших Хьюм, мог похвастать тем, что он ознакомился с обычаями и бытом этого уникального мира. Вот и сейчас Нейзеру и Рендлю Калвишу пришлось довольствоваться лишь тем, что им было разрешено поселиться в отеле, в номере, окна которого выходили на зимний сад и они даже не смогли увидеть того, как их друг сел в одноместный орнитоптер и улетел на нем куда-то прочь от космопорта. Улетел навстречу своей судьбе, которая на этой планете могла выкинуть с ним любой фортель и сыграть самую жестокую, даже смертельную, шутку. Таково уж было правосудие Хьюма и с этим в галактике считались безоговорочно, так как в ней не было ничего выше Суда Хьюма.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Кантаккийская Звездная Федерация, звездная система Раэлл, планета Хьюм, город Корн, расположенный в 1524 километрах к северу от космопорта Хьюм-Централь.
 

 

М = 262* 49* 31* + 0,94759 СЛ;

 

 

X = (+) D 241,10247 СЛ

 

 

785 237 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      Несколько часов спустя варкенец, ищущий справедливости на Хьюме, вышел из одноместного рейсового орнитоптера, доставившего его в Корн, небольшой, опрятный и симпатичный городок, лежащий в полутора тысячах километров от космопорта Хьюм-Централь. Теперь этот импозантный красавец был одет не в свою варкенскую тунику, а в какую-то нелепую, бесформенную рясу тускло-оранжевого цвета.
      Это одеяние, длиною до пят, вместе с длинными просторными рукавами и большим капюшоном было скроено из одного куска грубой, ворсистой ткани и, словно бы имело одну единственную задачу, до неузнаваемости изменить внешний вид человека. Наряд, перепоясанный грубой веревкой, свитой из толстых растительных волокон, скрывал ладную фигуру Веридора с головы до пят, лишая его какой-либо индивидуальности и придавал ему вид смиренный и покорный Судьбе. Даже походка варкенца, ранее стремительная и легкая, стала шаркающей и какой-то старческой, а плечи понуро опустились, словно бы от тяжкого груза грехов и преступлений.
      В северном полушарии Хьюма, где был расположен городок Корн, уже наступило лето и хотя особенной жары еще не было, Веридор чувствовал себя в своей нелепой рясе, как в парилке. Теплый воздух был напитан запахами цветов, свежей зелени и еще каким-то непонятным, странным ароматом, будившим в душе Веридора давно забытые ощущения. Память, словно скупой должник, неторопливо возвращала ему лица и имена давних знакомых, забавные случаи и приятные встречи, которыми когда-то порадовал его Хьюм, вкус давно уже забытых напитков и блюд, звуки прежних мелодий и не менее мелодичных слов певучей хьюмеритской речи. Возвращала даже, казалось, ушедшую безвозвратно грусть расставания с друзьями и любимыми. Корн.
      Корн, как и прежде, был крохотным, но очень милым и симпатичным городком. Веридор, повинуясь профессиональной привычке, невольно определил архитектурный стиль застройки городка – неороманский, ранний классицизм с элементами галактической неоготики, характерный стиль аграрных миров светлокожей расовой доминанты. Почти все здания в Корне были, в основном, одно и двухэтажными. Это были красивые, аккуратные домики, сложенные вручную из некрупного кирпича желтого, розового и красноватого цвета, выложенного причудливой, узорчатой кладкой. Дома были построены с каким-то особым изяществом, что проявлялось и в резных мраморных наличниках, и в изящных, причудливо выгнутых оконных переплетах, и в затейливой чешуе черепичных, темно-красных крыш, украшенных бронзовыми, позеленевшими от времени коньками.
      По стенам домов поднимались вверх побеги серебристого плюща и цветущих лиан с мелкими, лаково блестящими, темно зелеными листочками, местами полностью укрывая их узорчатую, глазурованную поверхность. Некоторые побеги поднимались по темно-красным, островерхим черепичным крышам до самых коньков. Дома утопали не только в зелени окутавшего их плюща и лиан, но и в зелени высоких деревьев, растущих вдоль нешироких улиц. Сами же улицы, мощенные большими, гладкими плитами из серого, голубого и зеленоватого плавленого гранита, были чистыми и опрятными.
      Городок был тих и малолюден. Пока Веридор шел от небольшого аэропорта, расположенного на окраине городка к площади перед ратушей, ему попалось навстречу не более десятка человек. Мальчик с папкой в руках, видимо спешивший в школу, зеленщик, который вышел из своей лавки, чтобы выложить на прилавок, стоящий прямо на тротуаре, еще несколько пучков свежего салата, парикмахер, который отправился через дорогу навестить кондитера, да, еще несколько мужчин, сидящих за столиком на террасе небольшого кафе и полностью погруженных в хо-ло, сложную и увлекательную игру, которую кроме хьюмеритов вряд ли кто мог освоить.
      Казалось, никто не обращал внимания на одиноко идущего по улице человека в ритуальном, пыльно-оранжевом одеянии. Впрочем, это вовсе не говорило о мрачности нравов хьюмеритов. Просто таковы были правила хьюмеритов, согласно которых, никто не мог заговорить первым с Человеком пришедшим за Справедливостью. Вдоль улицы стояло несколько небольших гиромобилей с открытыми окнами, похожих на овальных жуков. Веридор был уверен в том, что ни в одном из них даже не заперты двери, так как самым удивительным событием на Хьюме было бы найти вора или мошенника. Корн ничуть не изменился за те тридцать с небольшим лет, что он здесь не был. Немного подросли деревья, да, на здании ратуши оконные переплеты и двери были выкрашены теперь не в зеленый, как раньше, а в красно-коричневый цвет.
      По не писаным правилам Хьюма, Веридор мог войти в любое заведение, магазин или мастерскую, практически в каждый жилой дом и обратиться к любому из взрослых хьюмеритов, чтобы просить о правосудии, но он решил пока что не торопиться и немного осмотреться в городе, который когда-то хорошо знал. Бесцельно походив некоторое время по тенистым улицам Корна, Веридор набрел на небольшой пивбар.
      Ему даже не пришлось вспоминать к нему дороги, так как ноги сами привели его на эту улицу. Улицу Зажженных Свечей. Именно в это место его тянуло более всего. Когда-то это заведение принадлежало одной молодой особе, с которой у него были связаны самые приятные воспоминания. Оказаться на Хьюме и не посетить это место он никак не мог, даже будучи в этом ритуальном наряде. Двери были открыты настежь, из пивбара тянулся легкий приятный аромат хорошо прожаренного ячменя и солода и доносилась негромкая, обжигающе знакомая, протяжная и грустная мелодия, все те приметы, от которых его воспоминания стали до болезненного отчетливыми. С волнением он зашел внутрь.
      Интерьер за прошедшие годы ничуть не изменился, та же стойка красного, матового дерева с прилавком из полированного, темно-зеленого нефрита, зеркала позади полок, заставленных сотнями бутылок с пестрыми, нарядными этикетками, наполненные экзотическими напитками, некоторые из которых были ему хорошо знакомыми только потому, что именно он доставил их на эту планету. Стены, обтянутые голубой узорчатой, расшитой прихотливыми узорами, тканью. Тяжелые круглые столики из красного дерева со столешницами из такого же, как и на стойке, зеленого полированного нефрита, на которых стояли изящные плетеные вазочки с орешками дюжины сортов и солеными крекерами. Массивные стулья из темно-коричневого, почти черного дерева с высокими спинками, обитые мягкой, темно-малиновой кожей, все это было ему очень хорошо знакомо и памятно.
      На стенах пивбара, как и прежде, висели портреты в овальных рамках из полированной бронзы, изображающие местных знаменитостей, в основном фермеров, прославившихся количеством выпитого пива. Рамки, как и раньше, были украшены небольшими букетиками из засушенных веточек вечнозеленого остролиста с позолоченными шишечками могута, перевязанные алыми ленточками. При взгляде на один из портретов у него невольно застучало сердце, ведь со стереоснимка на него насмешливо смотрел он сам, только веселый, беззаботный и слегка осоловелый после выпитых им без передышки семнадцати кружек пива, с распущенными по плечам волосами и без тяжкого груза пережитого в глазах.
      Веридор смущенно отвел взгляд от своего стереопортрета и повернулся к стойке. Там, почти скрытый диковинным, стеклянным агрегатом для розлива пива, сидел незнакомый ему мужчина средних, на вид, лет, который, похоже, неплохо знал Веридора, раз включил его любимую песенку, а может быть, это было простое совпадение и песенка, которую исполняли тридцать лет назад, снова вошла в моду.
      По древним хьюмеритским обычаям Веридор, как человек "Пришедший за Справедливостью", был обязан разговаривать только со Слушающим и не мог взять и так просто расспросить хозяина о переменах, произошедших в этом заведении и выяснить, с чего это вдруг он сменил профессию и куда делась хохотушка Эмми, прежняя хозяйка пивбара. То, что этот мужчина был фермер, даже не нуждалось в доказательствах, стоило только взглянуть на его большие, мозолистые руки, которые больше привыкли к лопате и вилам, нежели к тонким хрустальным рюмкам, хрупким бокалам и фарфоровым кружкам. Зато он, наверняка, судя по его объемистому "резервуару", заботливо укрытому белым фартуком, хорошо разбирался во всех сортах пива.
      Строго соблюдая ритуальное молчание, Веридор жестом попросил налить ему большую кружку "Светлого крепкого", его любимого сорта хьюмеритского пива, а сам прошел в угол зала и сел на свое излюбленное место. Усевшись за столик, он принялся наблюдать за тем, как хозяин бережно снял со стеклянной полки большую фарфоровую кружку, которой уже было тысяч пять лет, а то и того больше и которую доставали только для старых друзей, тщательно протер ее салфеткой и осторожно поставил на стойку под тонкий, хромированный носик такого хитроумного хьюмеритского пивоналивочного агрегата, что второго не найти во всей галактике.
      Веридор с неподдельным интересом наблюдал за тем, как напиток, светло-соломенной змейкой пробегает по стеклянному переплетению трубок и тугой, пенистой струей бьет в кружку. Уже только за одно это зрелище стоило заказать самую большую кружку пива, таким завораживающим оно было. Поставив кружку на небольшой, круглый черный поднос, хозяин заведения медленно подошел к его столику, положил большой картонный кружок темно-бежевого цвета с коричневым изображением креста и петли – "Петля и крест", именно так называлось заведение Эмми Тимпан, поставил на него кружку и, отступив на шаг назад, замер в ожидании, склонив голову и, явно, предлагая себя в качестве Слушающего.
      Веридор поднял глаза и, не говоря ни слова, отрицательно покрутил головой. Хозяин облегченно вздохнул и, все так же молча, вернулся к стойке. Веридору было все равно, кому поведать свою историю, но отрывать человека от работы ему не хотелось, тем более, что время близилось к обеду и вскоре в пивбар должен был заглянуть какой-нибудь посетитель, которого можно будет попросить о правосудии и которому не придется при этом отрываться от срочных и неотложных дел.
      Ожидание оказалось недолгим. Веридор не выпил еще и половины кружки крепкого ячменного напитка, как в пивбар с шумом и веселыми выкриками, ввалилась компания молодых людей. Они тут же бросились к стойке и, отталкивая друг друга, стали наперебой заказывать хозяину свои напитки и блюда. Хозяин молча указал им на Веридора, сидящего в углу зала. Разговоры тотчас стихли. Жестами, стараясь не проронить ни слова, молодые люди показали ему, что им нужно и спокойно расселись за столиками, стараясь не приближаться к человеку закутанному в оранжевую рясу. Спустя ещё несколько минут из двери, расположенной справа от стойки, молча вышли с большими подносами в руках три молоденькие официантки в нарядных платьицах сельских девушек и быстро разнесли заказы по столикам. Зал наполнился аппетитными запахами маленьких жареных колбасок, нежных телячьих отбивных и хорошо прожаренных ростбифов.
      Судя по всему молодые люди были служащие мэрии и продавцами из супермаркета, размещавшегося рядом с ней, поскольку одни из них были одеты в строгие деловые костюмы, а другие в форменные, сине-красные курточки с эмблемой супермаркета. Это была молодежь в возрасте от восемнадцати до тридцати лет, что варкенец, уже однажды побывавший на Хьюме, мог легко определить по отсутствию мужских перстней, которые хьюмериты начинали носить с тридцатилетнего возраста, после того, как получали гражданские права.
      Похоже, что для него настало время сделать свой выбор. Слушающего стоило избрать из числа этих людей, иначе его медлительность могли бы неправильно истолковать. Для любого из этих молодых людей, жителей хьюмеритской глубинки, было важным выступить, если не в роли Слушающего, так хотя бы в роли Сопричастного. Веридор в знак того, что он готов сделать свой выбор, откинул рукав балахона, открыв браслет слушающего, и принялся внимательно осматривать пришедших людей, но не торопился вставать из-за своего столика, давая им спокойно пообедать.
      Его внимание привлек высокий, крепкий юноша, черты лица которого своей мягкой округлостью, чем-то напоминали ему красотку Эмми. Молодой человек лет двадцати пяти, одетый в костюм-тройку, сидел неподвижно, положив руки на столик. Перед ним стояла точно такая же, как и у Веридора, фарфоровая пивная кружка. Это не могло быть простым совпадением, хозяин заведения, похоже, предлагал ему избрать этого юношу своим Слушающим. Что же, всё это, явно, было не случайным, а потому Веридор встал из-за своего столика и медленно подошел к юноше, который замер в напряженном ожидании. Секунду помешкав, вспоминая позабытые слова и обороты чужой для себя речи, он вполголоса обратился к юноше на его родном языке:
      – Брат мой, скажи, могу ли я смиренно просить тебя о Справедливости?
      Юноша вздрогнул, услышав от чужестранца вежливое обращение, произнесенное им на его хьюмеритском языке без малейшего акцента. Немного срывающимся от волнения голосом, он быстро ответил ему:
      – Да, брат. Я готов выслушать тебя и воздать по Справедливости. Мне пройти к твоему месту?
      А это, как припоминал Веридор, уже было жестом особого уважения и повышенного внимания к нему, ведь обычно, насколько он был осведомлен, Слушающий предлагал Человеку пришедшему за Справедливостью сесть или встать напротив. Начало исповеди было многообещающим, хотя Веридор прекрасно сознавал, что он не сможет подкупить Суд Хьюма ни своими прежними заслугами перед этим миром, ни сладкими речами, ни уж, тем более, деньгами или еще чем-либо. Вежливо склонив голову, он негромко ответил:
      – Брат мой, ты окажешь мне большую честь.
      Присев за столик Веридора, молодой человек достал из внутреннего кармана своего строгого, темно-зеленого пиджака маленькую, круглую шапочку из черной мягкой замши. Тщательно расправив ее и стряхнув какую-то соринку, он пригладил свои светло-русые, волнистые волосы и надел шапочку на голову. Лицо его сразу стало как-то строже, серьезнее и, вроде бы, старше. Приняв официальный вид, он представился:
      – Я, Ракбет Доул, Слушающий и принимающий Решения в тридцать седьмом поколении, готов выслушать тебя, Человек пришедший за Справедливостью и воздать тебе именем Суда Хьюма по твоим мыслям и поступкам, вольным или невольным, праведным или преступным. Готов ли ты, Человек пришедший за Справедливостью, рассказать мне все, чтобы я понял причину дела, заставившего тебя искать Правосудия на Хьюме? Нуждаешься ли ты в иной обстановке, чтобы полностью открыть мне свою душу?
      Сколько ни готовил Веридор себя к этому моменту, но, все-таки, его невольно пробила дрожь. Он, вдруг, почувствовал, что его руки, внезапно, стали слабыми, словно у младенца, а язык, на какое-то мгновение, отказался повиноваться. Стараясь унять свое внезапное волнение, он медленно взял в руку пивную кружку и отпил несколько глотков горьковатого пива, чтобы смочить неожиданно пересохшие рот и горло. Это, как ни странно, помогло ему успокоиться. Приподняв кружку в приветственном жесте, он ответил Ракбету Доулу:
      – Меня зовут Веридор Мерк, так, во всяком случае, звучит мое имя на галалингве, как впрочем, и на твоем родном языке, брат. Я готов открыть тебе свою душу, мысли и искренне, без малейшего утаивания, рассказать о причинах, побудивших меня требовать Суда Хьюма. Брат, я буду говорить с тобой на языке Хьюма, чтобы мне было легче выделить главное и не вдаваться в пустые подробности. Язык Хьюма хорошо знаком мне и хотя у меня давно уже не было практики, я думаю, что моя речь будет тебе вполне понятна. Ну, разве что, я перепутаю пару, другую слов или каких-нибудь терминов. Брат, ты позволишь мне начать свой долгий рассказ?
      Ракбет Доул сделал рукой жест, непонятный Веридору Мерку, который относился, однако, вовсе не к нему, а к хозяину пивбара. Тот вскоре приблизился к их столику неся в руках поднос с крохотной рюмкой черного стекла на высокой тонкой ножке и маленькой бутылочкой из такого же черного, полупрозрачного стекла. Ракбет Доул взял рюмку и наполнил её густой, ядовито-фиолетовой жидкостью странного вида. Протянув напиток Веридору Мерку, он строгим голосом сказал:
      – Это "Эликсир Откровения", выпей его без сомнения и сожаления, Человек пришедший за Справедливостью Хьюма.
      Веридор молча кивнул головой и малейшего колебания выпил "Эликсир Откровения", который, однако, несмотря на свой экзотический цвет оказался очень сладким на вкус и сильно отдавал мятой. Вернув рюмку, он вопросительно взглянул на Слушающего. Тот кивнул ему, предлагая начать свою исповедь. Веридор Мерк снова отхлебнул горьковатого крепкого пива, чтобы хоть как-то перебить во рту сладкий привкус с сильным акцентом мяты, которую он не мог терпеть с детства и начал свой рассказ:
      – Итак, брат, я Веридор Мерк, человек родом с планеты Варкен, младший сын покойного главы клана Мерков Антальских и горжусь тем, что мой родной клан является одним из самых древних и уважаемых кланов Варкена и по праву входит в число кланов "Большой Семерки". Мне, если считать мои годы по Варкену, стукнуло уже сто тридцать пять лет, что в пересчете на годы по Хьюму будет… – Веридор Мерк закрыл глаза и пошевелил губами, пересчитывая – Да, это будет двести сорок семь лет и, соответственно, мне двести семьдесят лет в стандартном галактическом летоисчислении.
      Свою родную планету, я покинул тогда, когда мне едва исполнилось двенадцать лет, разумеется, в варкенском летоисчислении, и я покинул ее не по своей воле. Почему это произошло, рассказывать долго, но ты, брат, должен знать, что я изгой в своем родном мире, моем суровом и прекрасном Варкене. Тем не менее, я все-таки остался полноправным клансменом и с гордостью ношу славную фамилию Мерков Антальских, ведь это то немногое, что я могу предъявить миру нисколько не смущаясь и не таясь. Право же, я могу гордиться если не своими собственными поступками, то принадлежностью к этому великому клану.
      То, о чем я должен рассказать тебе, брат, произошло совсем недавно. Вся эта сумасшедшая история началась несколько месяцев назад, в конце прошлого года, на Терилаксе. Последние двадцать пять стандартных галактических лет я работал в терилаксийской Корпорации Прогресса Планет. Мне, видимо, следует, хотя бы коротко, рассказать про то, как я туда попал и чем занимался все эти годы, иначе всё остальное тебе будет трудно понять по чисто техническим причинам.
      До того, как я начал работать в этой конторе, у меня был свой собственный и довольно хорошо налаженный бизнес – я был вольным торговцем. В силу обстоятельств мне всегда приходилось идти по лезвию ножа, поскольку разбогатеть, будучи абсолютно честным, в этом мире просто невозможно, особенно если берешься за такое рискованное дело, как межзвездная вольная торговля. Сама по себе межзвездная торговля, конечно же, не является преступлением и это верно ровно до тех пор, пока уплата налогов и таможенных пошлин не начинают сводить твою прибыль к нулю и лишают тяжкие труды всяческого смысла. Чтобы не лишаться прибыли, вольные торговцы вынуждены пускаться на всяческие хитрости и, время от времени, ввозить свои грузы контрабандно. Тогда вольный торговец невольно становится преступником, хотя его преступление состоит лишь в том, что он не хочет доставлять людям удовольствие бесплатно, а иной раз и доплачивая из своего кармана за изысканные вина, меха, ювелирные изделия и прочую дребедень, без которой люди на сотнях тысяч планет, почему-то, не мыслят своей жизни.
      В последний год моей вольной жизни, перед поступлением на службу в терилаксийскую Корпорацию Прогресса Планет, у меня возникли некоторые осложнения. Кое-кто из моих поставщиков меня подвел, вследствие этого я подвел своих клиентов. Возникли непредвиденные затруднения с таможенниками, кому-то показалось, что он получил с меня слишком мало, другим же, наоборот, показалось, что я натворил уже вполне достаточно. Так или иначе, но в один прекрасный день я мчался на своем транспортнике, как угорелый, а у меня на хвосте висело не менее полусотни преследователей, взбешенных моим внезапным отлетом с Ротлана.
      Примерно две трети космических кораблей, устремившихся за мной в погоню, были класса легких крейсеров и принадлежали полиции и галактической страже. На каждом из них сидело, как минимум, по одному, два судейских пристава с дюжиной ордеров на мое задержание. Другая треть кораблей, хотя они внешне и выглядели как транспортники вольных торговцев, несла на себе вооружение средних, а то и тяжелых крейсеров. Эти космические корабли шли параллельным курсом к основной группе, постоянно норовя отсечь меня от кораблей полиции и космической стражи, начисто лишая маневра. При этом они даже не считали нужным выдавать в эфир своих позывные и зажигать опознавательные огни. Сам понимаешь, брат, что это были за корабли, типичные космические бандиты, прямо, как из гангстерских боевиков.
      К их несчастью мой транспортник имел высокооборотные ходовые тахионные турбины, позаимствованные мною с курьерского лайнера, а они в свою очередь были прекрасно настроены и выдавали отличную тягу. Вот только конвертер мне приходилось постоянно держать на полной мощности, выдавая максимум энергии и запасы расходной массы таяли на глазах, как кусок сахара в стакане с кипятком. Чтобы хоть немного оторваться от преследователей, мне не оставалось ничего иного, как опорожнить трюмы "Жулика", прямо по курсу моих преследователей. Честное слово, мой транспортник и в самом деле назывался "Жулик" и именно с таким названием в мои руки попал этот шустрый кораблик в одном укромном космопорте вольных торговцев. В вашем городе должны хорошо помнить этот проворный кораблик.
      Пока мои преследователи разбирались с более, чем двумя с половиной тысячью герметических контейнеров, заполненных мехами, тканями, антикварной мебелью, редкими винами, пряностями и прочими экзотическими товарами, которые разлетелись в радиусе нескольких сотен тысяч километров, толи в поисках улик, толи ради наживы, я постарался удрать, как можно дальше от этой ярмарки бесплатных товаров. Спустя несколько часов погоня возобновилась. Трассеры и сканеры, которые имелись, как на борту полицейских кораблей и кораблей космической пограничной стражи, так и на бандитских кораблях, помогли взять моим преследователям верный след.
      Космические бандиты имели оборудование ничем не хуже, чем правительственные корабли. Положение мое хотя и несколько улучшилось, поскольку я мало-помалу уходил от своих преследователей, тем не менее, все еще оставалось паршивым. После гонки, которая в бешеном темпе продолжалась без малого двенадцать дней, расходная масса в топливных баках была исчерпана до самой последней пригоршни порошковой меди. Все, что я смог предпринять в тот момент, так это попытаться дотянуть на последних крохах топлива до Терилакса, куда меня загоняли мои преследователи. Когда же и оно закончилось, мне пришлось демонтировать на борту корабля все то оборудование и украшения, которые содержали цветные металлы и измельчить их в порошок. В результате всего этого мой "Жулик" оказался выпотрошенным изнутри так, что с него уже и украсть было нечего. Чтобы окончательно оторваться от преследующих меня бандитов и судейских приставов мне оставалось, разве что, самому прыгнуть в конвертер, но тогда, брат, тебе не пришлось бы слушать мой рассказ.
      Вблизи Терилакса я оказался впервые, поскольку раньше, по здравому рассуждению, этот мир мне и на дух не был нужен. Терилакс не смотря на то, что его обитатели так тяготеют к пышным нарядам времен эпохи позднего феодализма, является одним из наиболее развитых индустриальных миров Галактического Союза, но его жители, а особенно власти, в те времена не очень то жаловали вольных торговцев. Поэтому, хотя Терилакс это одна из самых крупных обитаемых планет галактики, на которой обитает почти семьдесят миллиардов человек, затеряться мне там вряд ли бы удалось. Но тут мне по настоящему повезло и фортуна одарила меня одной из самых роскошных своих улыбок. Едва я только миновал орбиту замыкающей планеты, выходя в плоскость эклиптики, как мне посчастливилось, случайно настроившись на какой-то коммерческий канал, увидеть по супервизио миленький и простенький рекламный ролик.
      Очаровательная смуглая и кареглазая красотка, окруженная рослыми, атлетически сложенными молодыми людьми, одетыми в красивые форменные комбинезоны, с песнями и танцами расписывала все прелести службы в терилаксийской Корпорации Прогресса Планет. Из этого рекламного ролика я узнал о том, что, завербовавшись в эту славную контору любой тип, обремененный грехами даже большими, чем мои собственные, получит амнистию, подписанную Центральным Правительством. Конечно, если он пойдет на такую глупость, что подпишет контракт, как минимум, на двадцать пять лет.
      Далее девица подробно расписала все те прелести, которые ждут решительных и энергичных людей, отважных и опытных, умеющих пилотировать космические корабли, сражаться как с оружием в руках, так и без него, умеющих быстро сменить плазменный бластер на тонкие инструменты инженера-электронщика. Для таких людей предлагалась интересная и увлекательная работа, связанная с частыми полетами в пределах огромного галактического сектора Терилаксийской Звездной Федерации. Жалованье же при этом предлагалось такое высокое, что даже у вольных торговцев должно было дух захватывать. Тут уж даже самому последнему дураку и тугодуму было сразу понятно, что такая синекура требовала от работника Корпорации полного подчинения и самоотречения. Благотворительностью там, разумеется, даже и не пахло.
      Вот я и подумал, что уж лучше мне заключить такой каторжный контракт, нежели с утра до ночи махать кувалдой в каменоломнях Ротлана, куда я угодил бы за незаконный ввоз чудесного пива, или гнуть спину, стоя по колено в воде и собирая сладкий корень в болотах Вилора, с которого я это пиво вывез, минуя таможню. Кое-что из продиктованного красоткой списка навыков и умений я им мог предложить, хотя и немногое, например, быстро начистить кому-нибудь кулаками физиономию и починить кофеварку, если она, конечно, не была электрической.
      Быстро связавшись с моими возможными нанимателями по указанному коду связи, я предложил терилаксийской Корпорации Прогресса Планет свои услуги и после короткого собеседования тут же получил приглашение на работу. Следовало отдать должное этим шустрым и проворным ребятам, работали они очень сноровисто. Как только мы нашли общий язык, они тотчас известили моих преследователей о том, что я вышел из-под юрисдикции слуг закона. Я не отказал себе в удовольствии связаться с самыми настойчивыми из них, чтобы извиниться за то, что не смогу предстать перед судьями, пославшими за мной таких нерасторопных олухов. С остальными же своими преследователями я пообещал встретиться через двадцать пять лет и пообещал поговорить с ними с глазу на глаз и без оружия в руках, по-мужски. Кое-кто сразу же стал извиняться, но меня это мало волновало.
      Не успел я посадить свой корабль на Терилакс, как прямо к стартовой линзе подкатил шикарный лимузин-тримобиль и меня с почестями сняли с борта "Жулика" менеджеры Корпорации, которых сопровождал целый взвод её полицейских, одетых в боескафандры, чтобы я не смылся от них. Позже, когда я проработал в Корпорации лет десять, мне удалось разузнать, что меня взяли на работу именно из-за того, что я смог так ловко улизнуть из-под носа бандитов, полиции и космолетчиков галактической стражи вместе взятых. Это, как оказалось, было наилучшей рекомендацией, чтобы получить в терилаксийской Корпорации Прогресса Планет работу техника по эксплуатации генераторов искажения времени.
      Несколько месяцев меня натаскивали и муштровали спецы из отдела подготовки кадров, вколачивая в мою бедную голову массу знаний и прививая навыки работы с тончайшими инструментами и сложнейшими компьютерами. Признаться, поначалу, я и сам не ожидал, что в итоге из меня выйдет весьма неплохой техник-эксплуатационщик. Затем я полгода летал в качестве стажера с самыми матерыми профессионалами и на практики понял, что к чему. Ну, а после этого мне доверили самостоятельную работу и даже снабдили новеньким космическим кораблем, оснащенным специальной аппаратурой темпорального прохода, оказавшимся на деле жутким старьем. В первый же год я сменил этот рыдван, который, по чистой случайности и чьей-то ошибке назывался космическим кораблем.
      Посудина, полученная мной от корпорации, была преотвратнейшей, тесная рубка управления, крохотная каютка, устаревшие компьютеры. Настоящая камера пыток и хотя я и получил корабль со склада корпорации, что называется в заводской смазке, построен он был тридцать, а то и все пятьдесят тысяч лет тому назад. У меня, честно сказать, есть немалые подозрения на тот счет, что боссы из службы обеспечения получили немалую выгоду, закупив этот жуткий хлам для нас, техников-эксплуатационщиков. Просто каким-то чудом мне удалось сбыть эту груду металлолома, снабженную, явно, по недоразумению, тахионным приводом, какому-то полоумному любителю старины и, изрядно доплатив, приобрести себе пусть не новый, но великолепный, трансгалактический, десантно-транспортный штурмовик хельхорской постройки. "Жулик", от которого только и осталось, что обшарпанный корпус, надорванный от тяжких усилий конвертер, да, пара отличных, но расхлябанных до невозможности, тахионных турбин, я продал тотчас, как только посадил его на Терилакс, сгрузив с него самое ценное.
      Свой новый корабль я назвал "Молния Варкена" и за несколько лет превратил его в настоящее чудо космической техники. Теперь это грузопассажирский лайнер с пассажирским отсеком на полтораста кают и герметичными грузовыми трюмами на двадцать миллионов тонн сухого груза. К тому же "Молния" снабжена тахионными турбинами от тяжелого, ударного крейсера, которые могут домчать добрых три, а то и все четыре тысячи пассажиров и их груз, каким бы он не был, от одного края галактики до другого, максимум, за четыре месяца стандартного времени.
      Где я только не побывал, обслуживая эти треклятые генераторы искажения времени. Официально, в штаб-квартире Корпорации, у меня даже был свой крохотный офис с секретаршей, которая не видела меня месяцами, потому что мы, так называемая элита Корпорации, ее передовой отряд, техники-эксплуатационщики, были безбожно перегружены работой. Последние три года я работал вдвое больше обычного, в то время, как некоторые ребята по полгода находились в "отстое". Увы, это была изнанка того рекламного клипа.
      Все, о чем я только что рассказал, может быть и не относится к делу, но, хотя бы немного, объясняет то, каким образом я оказался в терилаксийской Корпорации Прогресса Планет. Этим я просто хочу показать, что имею достаточные основания для того, чтобы говорить о деятельности Корпораций с полным на то правом, так как за двадцать пять лет я хорошо изучил всю прелесть того, что такое быть верным подданным, а фактически добровольным рабом этой всесильной, трансгалактической империи.
      Веридор Мерк допил остатки пива и жестом попросил хозяина, наполнить его кружку заново. Ракбет Доул слушал его рассказ внимательно, изредка кивая головой, словно давая понять, что ему не чужды проблемы "Пришедшего за Справедливостью". Рассказом Веридора Мерка заинтересовалось еще несколько человек, которые пересели поближе к ним. На некоторых, он, к своему удовлетворению, заметил черные шапочки Сопричастных Слушающему. Варкенец, бросил в рот несколько орешков и запил их глотком пива. Он с удивлением заметил, что ему хочется рассказать Ракбету Доулу все без утайки. Похоже, что это сказывалось действие "Эликсира Откровения". Веридор Мерк отметил про себя, что в отличие от обычных психотропных средств, этот мятный напиток не подавлял его волю, а действовал, как-то иначе, дружелюбнее, он словно бы раскрепощал его, располагая и поощряя к полному откровению и делая невероятно болтливым.
      Прислушавшись к своим ощущениям, Веридор Мерк вскоре понял, что волевым усилием он без особого труда смог бы преодолеть воздействие "Эликсира Откровения" на свой мозг. Впрочем, в данном случае этого, как раз и не следовало делать, так как он прибыл на Хьюм именно за этим, честно и откровенно рассказать Суду Хьюма о том, что произошло с ним за последние месяцы. Единственное, чего он хотел, – это рассказать обо всем, что с ним произошло, честно и откровенно, словно на исповеди. Все это имело огромную важность не только для него самого, но и для миллионов, даже миллиардов других людей, которые даже и подозревали о том, что на свете есть такой парень, – Веридор Мерк, который смело бросил вызов гигантской трангалактической корпорации и победил, – добрался до планеты Хьюм не смотря на то, что его пытались остановить любыми способами.
      Поэтому он не стал даже пытаться преодолеть свое горячее желание выговориться, хотя и понимал то, что оно было вызвано каким-то наркотиком, носящим столь претенциозное название, – "Эликсир Откровения". Скорее уж, это был "Эликсир Болтливости", но это было куда лучше, чем отвечать на вопросы судей, хотя напротив него и сидел строгий юноша, на голове которого была одета смешная черная шапочка Слушающего, который, по сути, был Судом Хьюма. Глубоко вздохнув, Веридор Мерк продолжил свой рассказ.
 

 
       Корпорации Прогресса Планет. Сколько тайн связано с их деятельностью, и каким могуществом они обладают. Пожалуй, во всей Обитаемой Галактике Человечества, нет технического проекта, который бы проводился в жизнь на протяжении нескольких сотен тысяч лет столь тщательно и скрупулезно, чем программа Прогресса Планет. Этот проект одновременно гениально прост и в то же время чудовищно сложен чисто с технической точки зрения.
       Принцип проекта заключается в том, чтобы ускорить течение времени в отдельно взятой, недавно образовавшейся звездной системе и затем, когда на одной из планет возникнет кислородная биосфера, дождаться появления человека, ну а потом, снизив ускорение временного потока, изредка наблюдать за тем, как на этой планете развивается новая цивилизация.
       Технические сложности связаны в первую очередь с изготовлением Генератора Искажения Времени и его регулярной настройкой и обслуживанием. Все остальное происходит автоматически и не требует дополнительных затрат, особенно все, что связано с развитием цивилизации в ускоряемом мире, ведь люди там даже не подозревают, что их звездную систему тянут со скоростью сто лет в год или того быстрее к моменту контакта с остальной галактикой, Обитаемой Галактикой Человечества.
       Во всем этом, за исключением технических сложностей, связанных с ускорением времени, есть, какая-то мистическая чертовщина. Каким образом, при огромном множестве исходных вариантов на планетах, где биосфера развивается в кислородной среде, близкой по параметрам к стандартной галактической, разумной биологической формой становится только человек? Чем это, в конце концов, обусловлено? Почему галактика настолько предпочитает биологический вид, называемый Homo Sapiens, всем остальным формам жизни, что стала Обитаемой Галактикой Человечества? Наверное, этому есть какое-то разумное объяснение и это, вероятно, является самой большой и удивительной загадкой мироздания.
       Самая из правдоподобная из существующих гипотез, выдвинута Кайбуром Хауком, одним из ученых, работающих на терилаксийскую Корпорацию Прогресса Планет. Его гипотеза такова – галактика оплодотворена "спорами человека", которые при искажении темпорального поля Вселенной пробуждаются к жизни и, воздействуя на подходящие по своей форме биологические виды, трансформируют их в Homo Sapiens. Разумеется, эту гипотезу не раз пытались проверить и в ученом мире найдется немало чудаков, которые заработали себе кучу неврозов, пытаясь выделить эти самые споры человека, то в космической пыли, то в метеоритах, а то и в межзвездном газе. Насколько мне известно, не смотря на самые, сложные и изощренные системы сканирования и сверхчувствительные детекторы, ничего похожего на споры человека, так и не было обнаружено. Не знаю, как кому, Нэкс, а лично мне эта гипотеза нравится уже тем, что она сумасшедшая и от нее так и попахивает дьявольщиной…
 
       (Мнение Веридора Мерка, высказанное им, однажды, в беседе с Нэксом на борту космического корабля "Молния Варкена")
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, звездная система Ардор, планета Терилакс, космопорт Терилакс – Экватор-8.
 

 

М = 98* 17* 59* + 0, 00091 СЛ;

 

 

Х = (-) I 862,52507 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      Итак, брат, пожалуй, я продолжу свой рассказ и вернусь к самому началу, в тот злополучный день, когда началось это сумасшедшее путешествие, которое привело меня, в конечном итоге, на Суд Хьюма. Это был самый обычный понедельник и после выходного дня, проведенного мною, как и полагается всякому, уважающему себя холостяку, в хорошей компании, я явился в свою контору хотя и с тяжелой головой, но в прекрасном настроении, но уже к полудню мне стало ясно, что я не смогу записать этот день в число самых удачных.
      Таймер показывал двенадцать часов двадцать семь минут, я сидел в капитанском кресле навигационной рубки перед пультом управления и, пытаясь успокоиться перед вылетом на очередное задание, пил черный кофе, пока мой умный бортовой компьютер сам готовил "Молнию" к старту. День, как я уже успел это выяснить с утра, выдался для меня препаршивейший, но кофе был хотя и не ваш, хьюмеритский, но великолепный, контрабандный, тайком вывезенный мною с планеты Дорк. Это была не та декофеинизированная дрянь, которой потчуют в портовых барах, а настоящий кофе и потому он быстро привел мои нервы в полный порядок лучше любого синтетического транквилизатора или электростимулятора.
      С самого раннего утра все пошло на перекосяк. Уже в ту минуту, когда я открыл дверь, ведущую в офис своего босса, мне сразу стало понятно, что сегодня меня ждут сплошные неприятности. Вместо симпатюли секретарши я увидел в приемной босса собственной персоной, а это, надо сказать, была наихудшая из всех примет, которая мне только была известна. К тому же рожа у Деймора Кларка была самая презлющая и вся перекошенная наискось. Хотя я с первой секунды понял, что могу похоронить все свои мечты об отпуске, все же сделал попытку добиться от своего непосредственного начальника того, за чем притащился в его офис, но все было тщетно.
      Мало того, что мне не удалось сбросить с себя хотя бы часть работы, передать дела парню, согласившемуся меня подменить и благополучно уйти в отпуск, я, вдобавок, еще и получил наряд на установку трех генераторов. Едва только взглянув на экран позади босса, я понял, что спорить бесполезно, потому что еще пять нарядов были выписаны на его собственное имя. Но и это оказалось еще далеко не все, что свалилось на мою голову в тот злополучный день.
      С тяжелым сердцем я отправился из штаб-квартиры Корпорации в космопорт Терилакса "Экватор-8", где в уютном, укромном ангаре стояла моя "Молния" и принялся готовиться к полету. Пока я оформлял необходимую полетную документацию, без которой с Терилакса не вылетит и муха, сотрудники службы обеспечения с обескураживающей оперативностью загрузили на корабль все, что было необходимо для моей работы, в основном материалы и оборудование. Инспектор таможенного контроля тоже не заставил себя долго ждать и появился точно в назначенное время. Бегло осмотрев грузы, он опечатал трюмовые отсеки и убрался в свою контору.
      Уезжая, Джок Уиллер хитро подмигнул мне. Хотя и прежде с таможней космопорта "Экватор-8" у меня никогда не возникало проблем, в это утро мне показалось, что вся планета восстала против меня и все, кому не лень, только и мечтали о том, как бы им поскорее выпихнуть меня в глубокий космос, подальше от цивилизации с ее горячим кофе и ароматными булочками поутру, поближе к опасностям и всяким пакостям, типа плохо смонтированного на какой-нибудь бешенной планетке темпорального ускорителя.
      Как только Джок свернул за угол ангара, в котором стояла моя бедная "Молния", турбины которой еще не успели толком остыть после предыдущего полета, из-за другого угла выехали семь здоровенных тягачей, которые тянули за собой тяжело груженные, шестидесятиметровые платформы. Тягачи быстро въехали по аппарели в трюм и выехали из него уже через пять минут пустыми. Трюмы "Молнии" были достаточно вместительными для того, чтобы забрать как огромные тягачи, так и сами грузовые платформы, только вряд ли я смог бы пристроить их в тех местах, которые мне, видимо, самой судьбой было уготовано посетить. Груз, по моему собственному мнению, был совершенно чистый и предназначался, в основном, персоналу станций наблюдения, которые мне предстояло посетить в самые ближайшие дни.
      Таможня не обращала на него абсолютно никакого внимания, но под запрет он попадал из-за того дурацкого параграфа внутренних корпоративных правил, по которому сотрудники Корпорации, несшие дежурство на станциях наблюдения, не имели права получать необходимые им припасы иначе, чем по каналам службы снабжения. Ну, а снабженцы нашей конторы поставляли все таким образом, и такого качества, что наблюдатели просто выли от тоски и злости. Пайки корпорации отличались крайней скудностью и стоили гроши, но вот в этом-то и заключалась каверза, – за каждую дополнительную зубочистку снабженцы драли с наблюдателей втридорога. Только уже по этой причине большинство техников считало своим долгом подкармливать наблюдателей не столько ради какой-либо наживы, сколько в пику этим бандюгам. Хотя, надо, все-таки, честно признаться, некоторую прибыль это все же приносило, но не настолько большую, чтобы разбогатеть на этом поприще. Да, и хлопот с этой торговлей по мелочам была целая куча.
      Как только я закончил с погрузкой, прибыли два еще более громадных портовых тягача на гравитационной подушке, подхватили мой кораблик своими силовыми полями и безжалостно потащили его на стартовую линзу. Моя "Молния Варкена" с самых же первых дней была предметом тихой зависти абсолютно всех техников-эксплуатационщиков нашей конторы, так как она была раз в пятьдесят больше любой из их утлых посудин, а стало быть по уровню комфорта превосходила их жалкие скорлупки тысячекратно. Это, правда, стоило мне дополнительных затрат, поскольку за аренду ангара в космопорте я целиком платил из собственного кармана. Разумеется, этот ангар был нужен моей "Молнии", как рыбе зонтик, но не будь его, мне тотчас пришлось бы свернуть добрую половину своих торговых операций. Поскольку ангар мне требовался всего дней на пятнадцать-двадцать в году, то я, в конечном итоге, не оставался в накладе. Кроме того, мои подарки, которые я регулярно делал портовикам, хотя и не были самыми роскошными, тем не менее всегда позволяли надеяться на весьма существенную скидку.
      После пятой чашечки кофе, пока Бэкс, так в то время я называл свою бортовую компьютерную систему, проверял все системы корабля и прогревал тахионные турбины, мне удалось позавтракать сытным солдатским пайком из партии, только что доставленной на борт "Молнии". В тот момент, когда Бэкс доложил мне о том, что турбины набрали необходимую для старта мощность, а Нэкс, мой навигационный компьютер, выдал на главный экран диспозицию кораблей на орбите выбора курса, в навигационной рубке замигал тревожный, ярко оранжевый сигнал. На экране связи, внезапно, появилась сияющая от счастья и переизбытка энтузиазма физиономия дежурного диспетчера космопорта и он радостно и весело заорал:
      – Капитан космического корабля "Молния Варкена", приказываю прекратить процедуру старта! Повторяю, "Молния Варкена", – прекратить процедуру старта.
      Дежурный диспетчер перешел на закрытый, не записывающийся для контроля, канал связи и обрадовал меня неожиданным известием:
      – Веридор, прими на борт пассажира.
      Я попытался отшутиться, справедливо полагая, что это было сказано портовиками исключительно ради розыгрыша.
      – Эй, ребята, я не нанимался к вам в извозчики. Как все вы прекрасно знаете, у меня контракт на каперство, а не пассажирский фрахт. Что еще такое у вас там стряслось, из-за чего мне приходится отменять старт? Линза полетела?
      Но диспетчер, похоже, не шутил, поскольку, ничуть не смущаясь, тут же доходчиво объяснил мне:
      – Веридор, пассажир не наш, а из твоей конторы, так что встречай его как положено, с оркестром и цветами.
      Выключив связь с вышкой, я тотчас запросил обстановку у своих электронных помощников:
      – Бэкс, доложи мне, что показывают твои сканеры и постарайся определить, кого это еще снежные дьяволы несут на мою бедную голову?
      Бэкс, вдруг, ни с того, ни с сего, ответил мне приятным, глубоким женским контральто со страстным придыханием в голосе, как будто объяснялся мне в любви:
      – Шкипер, тахионные турбины прогрелись, набрали обороты и находятся в стартовом режиме. Вы можете стартовать в любую секунду. В семи километрах от корабля я наблюдаю портовый гиромобиль повышенной защиты. Он движется на максимальной скорости и будет возле вашего корабля через пять минут. За рулем гиромобиля находится человек в одежде технической службы космопорта, я идентифицирую его, как дежурного механика космопорта, Бенджамена Терманса. Рядом с ним сидит пассажир, неизвестный мне человек, одетый в комбинезон работника нашей Корпорации. Шкипер, я могу подробно описать его вам и даже вывести изображение этого типа на главный экран, но это абсолютно ничего не даст.
      – Отлично, Бэкс, или мне следует теперь называть тебя Бэкси? У тебя потрясающий голос подружка.
      Похоже, что длительное общение со мной подействовало на Бэкса довольно странным образом и у этого искусственного интеллекта моей "Молнии" появилась сексуальная ориентация. Бэкс-Бэкси продолжил свой доклад:
      – Кроме того, шкипер, если вы собираетесь принять пассажира на борт "Молнии Варкена", имейте в виду то обстоятельство, что в настоящий момент это небезопасно. Ваш корабль находится на стартовой линзе, с которой уже было совершено семь стартов. Поэтому линза уже была нагрета до температуры трехсот семидесяти двух градусов. Мы вынуждены охлаждать турбины, используя как портовые системы охлаждения, так и корабельные, но, тем самым, еще сильнее нагреваем стартовую линзу и все, что находится вокруг. Сейчас температура воздуха за бортом, вблизи корабля, составляет четыреста двадцать пять целых и три десятых градуса стандартной шкалы. Каждую секунду она повышается на две целых и семь десятых градуса. К тому моменту, когда гиромобиль подъедет к трапу, температура достигнет примерно шестьсот десяти градусов. Обдумайте свое решение, шкипер. – Немного помолчав, моя бортовая кибернетическая система добавила с неожиданной нежностью в голосе – Шкипер, теперь я полностью уверена в том, что во мне проснулась женщина и мне будет приятно, если вы станете называть меня Бэкси. А выгляжу я, наверное, вот так. Во всяком случае в данный момент это полностью отвечает моему настроению, шкипер.
      На главном экране появилось изображение симпатичной девушки в строгом, темно-синем костюме и белой блузке с темно-красным галстуком. В руках у девушки были блокнот и авторучка. Невольно улыбнувшись, я сказал вполголоса:
      – Ага, Мисс Идеальная Секретарша, всегда готова, в трудную минуту, прийти своему боссу на помощь. Отлично, милая Бэкси. – Вновь повысив голос, я спросил – Какими будут твои предложения относительно пассажира?
      Мисс Бэкси на экране радушно улыбнулась мне и энергично кивнула своей головкой с очаровательными темными кудряшками. Что-то черкнув в блокноте, она поставила решительную точку и известила меня:
      – Шкипер, наиболее безопасный вариант такой, принять пассажира вместе с гиромобилем в грузовом трюме, опустив для этого грузовую аппарель. Правда, это приведет к небольшому возгоранию, если я не уберу легковоспламеняющиеся материалы. Возможен другой вариант, я могу с помощью силового поля поднять гиромобиль к аварийному шлюзу над ходовой рубкой, тогда пассажиру придется на несколько секунд выйти из-под защиты. Шкипер, какой вариант вы выберете?
      – Бэкси, убери с грузовой палубы все ценное и выброси из ближайших отсеков трюма весь тот хлам, от которого мы мечтаем избавиться. Успеешь управиться, дорогуша?
      – Нет, шкипер, гиромобиль уже в полутора километрах, он притормаживает и будет возле нас через минуту, а на перегрузку мне нужно минимум двенадцать минут.
      Настроение мое стремительно поднималось и я, почувствовав самый настоящий азарт, весело воскликнул:
      – Бэкси, за пятнадцать минут я тебе ручаюсь! Как ты думаешь, водитель и наш пассажир не пострадают?
      – Нет, шкипер, не пострадают, если не станут выходить наружу. Гиромобиль снабжен отличной защитой, ну, разве что, краска немного вздуется.
      Как самый дисциплинированный служащий Корпорации, горящий рвением выполнить любой дурацкий приказ начальства, я связался с водителем гиромобиля, которого неплохо знал лично, и поинтересовался у него с самым искренним сочувствием в голосе, хотя и не без ехидства:
      – Терманс, во имя Вечных Льдов Варкена, объясни мне, тупому идиоту, что ты тут делаешь?
      Минут пять Терманс крыл меня отборным матом, пока дежурный диспетчер не попросил его заткнуться, а ко мне обратился с категорическим приказом:
      – Капитан Мерк, немедленно прекратите свои пререкания с механиком Термансом! Приказываю вам срочно принять пассажира на борт "Молнии Варкена"!
      – Слушаюсь, сэр! – Бодро гаркнул я ему в ответ – Я готов немедленно выполнить ваш приказ, но только после того, как вы объясните мне, как это сделать. Диспетчер Гриффиз, вы хоть представляете себе, какая температура за бортом моего корабля? Пассажиру придется добрых три минуты подниматься по траппу при температуре в шестьсот градусов! Он готов на такой подвиг ради вашей спешки?
      Еще минут десять после этого, я слушал непрерывный, все возрастающий поток ругани, которым обменивались между собой диспетчер Гриффиз, дежурный механик Терманс, опрометчиво согласившийся отвезти пассажира на стартовую площадку, да, и сам пассажир, который, прямо-таки горел желанием подняться на борт "Молнии", но вовсе не желал сгореть при этом, в буквальном смысле слова. После того, как этими ребятами были исчерпаны все запасы ненормативной лексики, все трое молчали еще несколько минут. Бэкси, тем временем, с помощью робоплатформ и манипуляторов не спеша произвела перегрузку в трюмовых отсеках и доложила мне, заодно подсчитав мою выгоду:
      – Шкипер, все готово к приему пассажира на грузовой палубе. Я выбросила из отсеков различных неликвидов на пятнадцать тысяч галакредитов. Если вы попытаетесь продать этот груз на рынке, то выручите за него не более трех тысяч семисот галакредитов. Прикажете опустить аппарель или вы намерены потрепать им нервы еще несколько минут? Тогда я, пожалуй, подброшу еще какого-нибудь мусора.
      – Не торопись, Бэкси, пусть Гриффиз сам меня об этом хорошенько попросит, иначе космопорт не заплатит за весь наш хлам и рваной кредитки.
      Гриффиза мне не пришлось долго ждать. Наконец, он понял во что влип и взмолился:
      – Веридор, да, сделай же ты хоть что-нибудь! У меня уже стартовая линза начала перегреваться.
      – Ладно, Гриффиз, черт с вами, если вы продолжаете настаивать, то пусть Терманс въезжает через грузовую палубу, может быть все и обойдется, но я не ручаюсь за последствия, а они целиком лягут на портовые службы.
      Бэкси опустила аппарель и стала нарочито медленно открывать створки грузового шлюза. В трюм ворвались раскаленные струи воздуха. Рулоны бумаги и тканей, пустая картонная тара, пластиковые контейнеры и различный деревянный хлам вспыхнули так быстро, словно они были обильно пропитаны напалмом. В считанные секунды трюм "Молнии" превратился в огненное жерло вулкана. Бэкси, похоже, подбросила в огонь какой-то горючей гадости, отчего из трюма повалили клубы черного дыма, который стал столбом подниматься над стартовой площадкой. Зрелище было воистину великолепным, раз Гриффиз буквально завизжал в микрофон:
      – Веридор Мерк, срочно доложите обстановку! Я вижу клубы дыма и пламя над "Молнией Варкена"!
      Бэкси включила противопожарную систему и струи углекислоты быстро сбили пламя. Терманс, который при виде огненного шквала шустро сдал назад, стал вновь осторожно подниматься по аппарели. Через минуту он уже въезжал на грузовую палубу, всю закопченную и заваленную обугленными, дымящимися обломками. Для подстраховки, Бэкси, с помощью генераторов высокократной пены, быстро покрыла пепелище и гиромобиль белоснежным толстым слоем противопожарного состава, закрыла шлюз и стала продувать главный трюм сначала аргоном, а потом воздухом.
      Как только гиромобиль, украшенный колышущейся, пенной шапкой, волоча за собой кудрявую бороду неторопливо въехал на призывный свет сигнальных огней в главный распределительный отсек трюма, я бегом бросился к эскалатору, ведущему на корму, пока Терманс не выбрался наружу и не принялся осматривать мои повреждения. К счастью Терманс был не любопытен и вышел из гиромобиля только после моего прибытия. С беззаботной улыбкой я подошел к дежурному механику и протянул ему акт, составленный по поводу причиненного ущерба, который успел выхватить по пути в трюм из ближайшего к окошка корабельной пневмопочты.
      Дежурному механику было без разницы, что тут у меня сгорело и во что я оценил свой ущерб и потому расписался в акте без каких-либо лишних вопросов. Мой пассажир был доволен уже потому, что ему так и не пришлось выходить из гиромобиля, и, находясь под впечатлением жуткого пожара, тут же засвидетельствовал свое присутствие, расписавшись в акте, даже не читая его. Пока я разбирался с бумажками, мне удалось бегло осмотреть моего пассажира, – это была стоеросовая дубина, чуть ли не вдвое выше меня ростом, одетая в новенький летный, форменный комбинезон Корпорации. Рожа у этого парня была принаглющая, а волосы цвета спелой пшеницы, но при этом он был просто писаным красавцем. Я быстро проверил его документы и коротко рассказал ему в какую сторону и с какой скоростью двигать, а затем самым ласковым и вежливым голосом, на который только были способны мои голосовые связки, обратился к Термансу, о котором давно шла слава, как о самом неисправимом лодыре и веселом бузотере среди всех тружеников портовых служб:
      – Бенни, хочешь смотаться на орбиту?
      – А что я там забыл? – Злорадным голосом ответил мне Терманс вопросом на вопрос.
      – Ящик пива и две сотни галакредитов.
      Терманс пожевал губами и потребовал:
      – Два ящика пива и пять косух, если эту колымагу, – Он ткнул пальцем в сторону гиромобиля, стоящего в сугробах застывшей пены – Мне придется выбросить в открытом космосе, там стоит мой личный супервизор со стереозвуком. Да, и, вообще, мне сегодня на орбите делать нечего, у меня смена через два часа заканчивается. К тому же сегодня будет розыгрыш лотереи в "Империал-клубе".
      – Три ящика пива, Терманс, и один косарь, а в лотерею тебе все равно никогда не везет и твою колымагу я выгружу вместе с тобой на орбитальную платформу, то-то будет смеху. Учти, парень, у тебя появился прекрасный шанс похохмить на орбитальной платформе, а я, к тому же, насыплю соли на хвост своей конторе и только благодаря тебе. Ты же не станешь грабить бедного варкенца? Я всего-то и заработал на тупости твоего и своего начальства пятнадцать косых.
      – Ладно, Мерк, заметано, всего за полторы косухи и четыре ящика пива ты можешь отволочь меня не то что на орбитальную платформу, а даже на орбиту замыкающей планеты звездной системы. Что я должен делать?
      – Да, ничего особенного, Бенни, пойдем ко мне в навигационную рубку, там я угощу тебя самой великолепной выпивкой, какой ты себе только пожелаешь.
      Дежурный диспетчер Гриффиз лишился дара речи, узнав о том, во что космопорту обошлась доставка пассажира на борт "Молнии Варкена". Правда, дар речи вернулся к нему тотчас, когда он узнал, что я собираюсь стартовать вместе с Термансом и его гиромобилем на борту, чтобы спасти имущество космопорта от порчи. Единственное, что послужило дежурному диспетчеру веским аргументом в пользу моего предложения, так это расчеты Бэкси, из которых выходило так, что если я задержусь еще на пять минут, то окончательно угроблю им стартовую линзу, которая уже начала шкворчать и потрескивать, как сковородка с перегретым маслом. Гриффиз мрачно пробурчал в ответ на это:
      – Черт тебя подери, Веридор! Как только ты вернешься на Терилакс, я тотчас напущу на тебя портовые службы, чтобы они, как следует, протестировали твой хитрожопый компьютер, уж больно хорошо он с тобой спелся.
      Спустя несколько секунд, по официальному каналу связи, последовал категоричный приказ диспетчерской службы:
      – "Молния Варкена", вам разрешается старт в штатном режиме. Повторяю, "Молния Варкена", вам разрешается старт в штатном режиме. Даю вам тридцатисекундный обратный отсчет. Счастливого пути.
      Еще несколько секунд спустя Гриффиз, то ли догадавшись об этом сам, то ли получив толковый совет, добавил по закрытому каналу связи:
      – Веридор, с тебя за хлопоты пять ящиков чендорского темного. Я знаю, такой сорт пива у тебя на борту имеется. Передашь откупную с Термансом и тогда счета за пожар в трюме и незапланированный рейс челнока с орбитальной платформы я направлю прямиком в твою контору. Может быть, вверну им еще что-нибудь за ремонт стартовой линзы, ей, похоже, пришли кранты. Тебя это устраивает?
      – Отлично Гриффиз. Добавляю вам ещё два ящика чендорского тёмного за сообразительность.
      Возможность хоть немного досадить конторе за то, что мне отказали в отпуске, стоила большего, чем одиннадцать ящиков пива того сорта, который я терпеть не мог и держал в трюме только ради коммерции.
      Мой пассажир еще бродил в лабиринте переходов корабля, а я уже выводил "Молнию" на орбиту определения курса, рассчитывая траекторию таким образом, чтобы не делая лишних витков вокруг Терилакса подняться без потерь во времени прямо на суточную орбиту и направить корабль к огромной орбитальной платформе, – главному космическому диспетчерскому центру Терилакса, управляющему движением кораблей, которые тучами кружили вокруг планеты.
      Через полчаса мы с Термансом, одетые в легкие вакуумные скафандры, прощались на грузовой палубе. Пиво было упаковано в герметичные контейнеры и погружено в салон гиромобиля. Терманс с трудом втиснулся за руль и, махнув мне на прощание рукой, покатил к шлюзу. По грузовой палубе, снабженной решетками искусственной гравитации, он мог ехать ничего не опасаясь, но вот для движения по корпусу орбитальной платформы требовались специальные приспособления, которых на гиромобиле не было.
      Все обошлось нормально, спустившись по грузовой аппарели, Терманс бойко покатил по бронеплитам в сторону ближайшего вакуум-шлюза, что, в условиях малой гравитации, требовало от него немалого искусства. Через огромные иллюминаторы было хорошо видно, что за всем происходящим с хохотом наблюдали сотни зрителей. Гиромобиль, украшенный клубами белоснежной пены, был похож на какого-то кудлатого, неряшливого зверя. Похоже, наша хохма удалась на славу и мы с Термансом задали работы языкам, как минимум, на две недели. Ведь не каждый день по орбитальной платформе механики раскатывают на портовых гиромобилях.
      Выбросив на орбитальную платформу, в память о своем посещении, груду обгорелого хлама и целый сугроб пены из трюма и, наконец, обретя прекрасное расположение духа, я вернулся в навигационную рубку, где уже по-хозяйски развалился в пилотском кресле мой пассажир, назначенный конторой на этот рейс стажером. Этот парень все-таки сумел найти верную дорогу и теперь отдыхал, держа в руках литровую банку пива из моего холодильника, которым он решил компенсировать все свои треволнения. Увидев меня, он даже не соизволил подняться из кресла, а только лениво махнул рукой.
      – Привет, ну, до чего же здоровенная у вас посудина, Веридор. Похоже на то, что я ошибся. Вы точно сказали мне, чтобы я повернул от выхода направо?
      Я молча кивнул головой.
      – Ну, да, все правильно, выходит, что я лоханулся, когда свернул налево и пошел по какой-то технической галерее и шел по ней, пока не уперся носом в бронелюк. Я подумал что это вход в лифт, а за бронелюком оказался боевой пост корабельной батареи тяжелых бластеров. У вас прямо какой-то военный крейсер, а не гражданское судно. Правда, как я понял, вы этой батареей не пользуетесь, бластеры-то у вас совсем разряженные. А стартуете вы классно, Веридор, лучше чем пилоты пассажирских лайнеров, практически без болтанки и перегрузок, я, пока не добрался по другой галерее до эскалатора и не увидел картинку на экране, так и не понял, что мы уже покинули Терилакс и находимся на орбите. Веридор, может быть вы мне объясните, наконец, где это я бродил все это время? Кстати, Веридор, меня зовут Нейзер Олс, меня назначили к вам стажером и немного про вас рассказали. Вы ведь, правда, один из самых лучших техников в Корпорации?
      Внимательно оглядев своего нежданного и негаданного стажера с головы до пяток и найдя его вполне безобидным на вид, я достал из недр капитанского пульта кейс с бортовым журналом и прочей корабельной документацией, вынул из него запасной корабельный электронный журнал-справочник и бросил его Нейзеру Олсу. Не дожидаясь когда он заглянет в него, я вывел на главный экран трехмерный план своего корабля и, объяснил стажеру:
      – Нейзер, вместо того чтобы сразу направиться к служебному лифту, вы умудрились забрести в главную техническую галерею правого крыла "Молнии" и обошли ее топливные танки по всему периметру. Хорошо еще хоть то, что вы не спустились в нижние, вспомогательные галереи, вот там бы вы запросто заблудились. Посудина у меня действительно большая. В прошлом это боевой хельхорский крейсер, но подвергнутый мною основательной модернизации. Огневая башня переделана полностью, в ней теперь расположены корабельные мастерские, лаборатории, несколько кают класса люкс и спортзал, а вот боевые системы на крыльях я решил сохранить. Мало ли что в глубоком космосе может случиться. К вашему сведению, Нейзер, длина всех галерей и переходов на "Молнии", составляет больше тысячи двухсот километров, так что держите-ка лучше этот справочник при себе, если вам вздумается погулять.
      Нейзер, засунув журнал-справочник в нагрудный карман комбинезона и лишь кивнув мне головой, продолжал, что-то тараторить, беззаботно попивая мое пиво. Не обращая внимания на его болтовню, я занялся навигацией. Из-за своей дурацкой проделки я забрался на закрытую специальную орбиту, откуда стартовать в нужном направлении было весьма затруднительно, поскольку выше, на орбитах ожидания, вокруг Терилакса кружилось несколько десятков тысяч кораблей.
      Продвигаясь короткими бросками с одной орбиты на другую, вызывая проклятья десятков навигаторов, я, с помощью Нэкса, ловко лавировал между громадными лайнерами и транспортниками до тех пор, пока перед "Молнией" не открылся, на несколько секунд, коридор, который позволил мне шустро юркнуть в свободное пространство. Пожалуй, в результате всего этого шума и суматохи я так ничего не выиграл, поскольку конвертер моего корабля все это время работал на полную мощность и сожрал уйму расходной массы. Но зато этой проделкой я привел себя в отличное настроение, чего обычно так не хватает в длительном полете.
      Мое настроение повысилось настолько, что я, незаметно для стажера передав управление кораблем Нэксу, предложил этому верзиле, который, судя по документам, был молодым человеком всего пятидесяти четырех стандартных лет от роду, самую роскошную каюту на корабле. Кают на "Молнии Варкена" было больше, чем достаточно и все они, за исключением двух, были свободными. Мне мое гостеприимство не стоило ничего, так как я мог предоставить юному мидорцу хоть три сотни кают, но почти все они были в пустые. К тому же я всегда уважал мидорцев.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, звездная система Ардор, суточная орбита планеты Терилакс, борт космического корабля "Молния Варкена".
 

 

М = 98* 17* 59* + 0, 00091 СЛ;

 

 

Х = (-) I 862,52507 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 
      В тот момент, когда я стартовал с Терилакса, я и подумать не мог о том, что руководство Корпорации, под видом стажера, подсадит мне на борт своего шпика, да, к тому же, не какого-нибудь обормота из службы безопасности, а специального агента, нанятого для этого задания на планете Мидор, в секретном подразделении контрразведки тамошнего отряда федеральных военно-космических сил. Обычно, в отношении нашего брата, – техника, служба безопасности Корпорации обходилась куда более простым и дешевым способом, без конца напичкивая все служебные корабли самыми совершенными подслушивающими, подсматривающими и вынюхивающими устройствами. Правда, вся эта кутерьма не приносила службе безопасности особых успехов, так как выискивание и обезвреживание их жучков уже давно превратилось в самое увлекательное развлечение во время перелетов. В этом, на редкость благородном и почетном деле некоторые из наших самых токовых, но очень непокорных и своенравных техников-эксплуатационщиков, могли дать много больше, чем сто очков форы любому из спецов Эс Бе.
      Поводов у Корпорации подозревать меня в чем-то более серьезном, чем торговля по мелочам, на мой взгляд, никогда не было, тем более, что я, совсем недавно, подписал с нашей конторой предварительный контракт на продление основного еще на десять лет. До сих пор я не могу взять в толк, с чего это на меня так взъелись парни из службы безопасности. Догадайся я сразу о том, что Нейзер Олс шпик конторы, клянусь Вечными Льдами Варкена и благосклонностью Великой Матери Льдов, я не поленился бы сделать крюк в пару десятков тысяч световых лет и высадил бы его в таком захолустье, что он не выбрался бы оттуда и за пятьдесят лет.
      Но, видимо, моя голова была слишком занята другими проблемами и я не распознал в этом наглом типе соглядатая. Нет, ну это же надо было так проколоться. И кому, мне, Веридору Мерку, человеку, который получил, сначала в Гильдии Вольных Торговцев, а затем закрепил в Корпорации такие прозвища, как Хитрый Варкенец, Хитрюга Мерк и Варкенский Пройдоха. Прошу поверить мне на слово, брат, я никогда и никого не обманывал, но и меня провести, так просто, еще никому не удавалось! Тем не менее, я допустил оплошность и принял Нейзера Олса за самого обычного разбитного парня, поддавшегося на уговоры и завербовавшегося в Корпорацию в поисках приключений и легких денег. Проложив на скорую руку курс к первой звездной системе, которую нам предстояло посетить, я вплотную занялся своим стажером. Первые же вопросы, заданные стажеру, показали, что этот парень абсолютно ни в чем не разбирается.
      Как выяснилось, он всего два дня как завербовался в контору и даже не прошел, положенного в таких случаях, вводного курса подготовки. Это привело меня в бешенство, видимо, шеф службы подготовки в нашей конторе совсем спятил, раз позволил человеку не имеющему ни малейших навыков и знаний подняться на борт специального корабля, отправляющегося на сложное и опасное задание. Мне не оставалось ничего другого, как сделать выбор между двумя вариантами, или связать этого здоровенного дурня и запереть его в каюте или за каких-то несколько дней научить, хоть чему-либо, что позволит ему не чувствовать себя балластом и обузой. Третьего было не дано, ведь не мог же я развернуться и лететь обратно на Терилакс и поднимать в конторе жуткий крик. До звездной системы, которая была еще настолько молода, что даже не имела собственного названия, а один только порядковый номер – С 7253/49, было всего шесть суток хода. Срок для вводного курса ничтожный. Там все было готово к тому, чтобы начать процесс темпорального ускорения и ждали только меня и потому о задержке не могло идти и речи.
      Обучение мне пришлось начать с самых азов, с основ темпоральной физики. Этот этап был самым простым, я просто подготовил гипнопед и уложил Нейзера на двое суток в удобную кровать со шлемом на голове и погрузил его электросон. После того, как мой стажер встал, обалдело хлопая глазами, ему пришлось засесть за компьютеризированный тренажер, чтобы систематизировать полученные знания. Все-таки этому парню надо было отдать должное, он взялся за новое для себя дело с большим энтузиазмом и терпеливо высиживал за компьютером чуть ли не по двадцать часов в сутки. Похоже, ему понравилась темпоральная физика. Несколько раз я тестировал его и убедился в том, что мой стажер прекрасно усваивает материал. То, что Нейзер Олс, не смотря на свою наглую физиономию, бесцеремонность и ухватки матерого карточного шулера не вызывал сомнений в своих умственных способностях, несколько успокаивало меня. В конце концов специалистами не рождаются, а становятся и раз так сложилась моя командировка, то надо хотя бы дать парню шанс попробовать себя в новом деле.
      Пока Нейзер решал задачи по темпоральной физике, все более сложные и заковыристые, я провел, с помощью Нэкса, целый комплекс ещё более сложных расчетов, связанные с предстоящим запуском темпорального ускорителя. Когда мы прилетели в звездную систему номер С 7253/49, монтажники не только успели завершить свою работу, но и убраться от этой дьявольской установки подальше. В пяти с половиной миллиардов километров от орбиты замыкающей планеты меня уже поджидала небольшая космояхта с главным руководителем работ и тремя учеными-физиками, занимавшимися сборкой темпоральной матрицы ускорителя.
      Вот уж кого действительно стоило пожалеть, так этих ребят, которые ютились в крохотном кораблике, в котором и прилечь было негде. Корпорация экономила не только на нас, простых техниках-работягах, но и на этих людях, благодаря которым, собственно, она и существовала. Для больших боссов нашей конторы всегда были наготове самые шикарные курьерские корабли, с которыми могли соперничать в комфорте разве что круизные суперлайнеры, да, правительственные корабли, зато нам – отряду монтажников и техникам, приходилось довольствоваться малым и лишь высокая зарплата хоть как-то компенсировала все те неудобства, которые выпадали на нашу долю. Но самым неприятным было не это, а то, что монтажникам приходилось собирать генераторы искажения времени практически на глазок и вручную, с минимумом специальной техники и мощных компьютеров. А ведь сборка темпорального ускорителя и его предварительное тестирование является весьма важным условием безопасного пуска. Порой, бывало и так, что генератор вместо того, чтобы начать изменять темпоральный поток, изменял метрику пространства и тогда следовал чудовищный взрыв, уничтожавший не только планету, но и всю звездную систему, столь велики были силы, заложенные в основу его конструкции.
      Обычно эти трагедии списывали на ошибки ученых или техника-эксплуатационщика, хотя истинная причина всегда крылась в той дикой спешке, с которой собирались генераторы и монтировалось темпоральное оборудование, да, ещё эта вечная нехватка специальных сверхмощных компьютеров, с помощью которых физики-темпоральщики могли с надлежащей точностью определить, что начнет делать темпоральный ускоритель, – изменять метрику времени или метрику пространства и с какой скоростью он будет делать это. Если темпоральный ускоритель начнет работать совсем не так, как это задумывалось его творцами, а так, как ему вздумается, то это, обычно, приводит к самым печальным последствиям.
      Именно по этой причине монтажники и убирались подальше, оставляя на волю случая главного инженера, руководившего сборкой генератора и физиков-темпоральщиков, которые собирали и настраивали его темпоральную матрицу. Считалось естественным и вполне объяснимым то, что, как правило, вместе с техником-эксплуатационщиком рядом с этой дьявольской гигантской штуковиной должны находиться и ее создатели. Конечно, всякий раз рисковать своей шкурой при пуске ускорителя не очень приятно, но это, все-таки, давало всем нам, – пускачам, как простым техникам, так и инженерам-темпоральщикам, некоторые преимущества, так как в Корпорации больше никому не было позволено разговаривать с начальством гордым и независимым тоном и небрежно похлопывать президента Корпорации по плечу, а его очаровательных секретарш по заднице. Это давало нам так же привилегиею пользоваться лифтами, отведенными для руководства, обедать в специальных ресторанах и носить самые шикарные мундиры. Ведь именно мы оставались один на один с генератором искажения времени и потому именно у нас было своеобразное профессиональное объединение – "Братство пуска".
      Наше братство хотя и не было признано официально, тем не менее почиталось в конторе весьма высоко. Дело доходило даже до того, что начальники, даже довольно высокого уровня, брали отпуск за свой счет, напрашивались к нам, техникам, в пассажиры и потом тряслись от страха несколько часов, лишь бы быть вместе с нами наравне. Даже такая примитивная форма приобщения к "Братству пуска" скрепляла нас настоящими братскими узами и даже делала более терпимыми друг к другу. К таким начальникам мы относились с куда большим, чем обычно, уважением и никогда не позволяли себе язвить на их счет и тревожить их секретарш.
      Правда, так довольно часто поступали только руководители среднего звена и практически никогда представители высшего руководящего состава, всякие там вице-президенты и президенты. Конечно, над этим можно было бы только посмеяться, говоря о таких страстях, ведь при наличии реаниматора и биопробах, сданных в конторе, бояться было нечего, так как в случае гибели тебя все равно возродят к жизни, но в том-то всё и дело, что отправляясь на пуск, никто не сдавал никаких биопроб. По какой-то странной прихоти самых первых руководителей Корпорации это было незыблемым правилом, отвечать за каждый треклятый ускоритель своей собственной головой. Лично меня это никогда особенно не пугало, риск давно уже стал неотъемлемым компонентом всех моих прежних профессий, но меня всегда это бесило. Мне было непонятно, как можно заставлять нас, техников-эксплуатационщиков, отвечать головой за то, чего мы, собственно, не делали, за этот чертов генератор искажения времени. Зато всё это прекрасно понимали абсолютно все физики-темпоральщики, хотя они только и делали то, что собирали свою темпоральную матрицу, которая составляла всего лишь сотую часть этого гигантского механизма и всегда оставались с нами.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, звездная система N С 7253/49, зона орбиты замыкающей планеты в точке, перпендикулярной к плоскости эклиптики, борт космического корабля "Молния Варкена".
 

 

М = 98* 17* 59* + 0, 00091 СЛ;

 

 

Х = (-) I 862,52507 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 
      В этот день я позволил Нейзеру немного отдохнуть, и попросил к вечеру привести себя в порядок. Первую часть моей просьбы он выполнил полностью, а вот со второй задал мне хлопот. Когда Нейзер, отоспавшийся и чисто выбритый, явился в навигационную рубку, то замер у порога с вытаращенными от удивления глазами, так на него подействовал мой парадный мундир, с множеством значков и нашивок за безупречную службу. Хоть в этом Корпорация отличилась, снабдив нас, техников, прекрасно сшитыми, красивыми мундирами военного образца, вполне сравнимыми по своей красоте и элегантности с роскошной униформой военно-космических сил. На Нейзере же, был надет его обычный комбинезон. Нагло ухмыляясь, он насмешливо поинтересовался:
      – Ха, Веридор, да, вы, никак, собрались на прием?
      Вот тут-то я и взорвался от возмущения, громко заорав:
      – Нейзер, что это вы себе здесь позволяете, я же ясно вам сказал, – привести себя в порядок! Или вам требуется на это мой особый, письменный приказ? – Видя искреннее недоумение на его лице, я невольно смутился тем, что не сумел сдержать себя и постарался сгладить неловкость, объяснив этому юному балбесу – Нейзер, поймите, через несколько часов мы запустим генератор и в галактике тотчас появится новый темпоральный коллапсор. Не исключено, что это послужит рождению новой человеческой цивилизации. Неужели вы действительно не понимаете всю важность такого торжественного и важного момента истории? Представьте себе, друг мой, но у нас, техников-эксплуатационщиков, принято достойно отмечать это событие. Скоро на борт "Молнии Варкена" поднимутся гости, и я, право же, не хотел бы ударить перед ними в грязь лицом. Пойдите и наденьте парадный мундир.
      Нейзер смущенно помялся с ноги на ногу и ответил мне расстроенным голосом:
      – Но Веридор, поверьте, этот комбез действительно все, что у меня есть. Сменный комбинезон, хоть он и совсем новенький, вряд ли будет выглядеть на мне лучше. – Видимо на моей физиономии отразилась вся гамма тех чувств, которые я в тот момент испытывал по отношению к службам, отправившим этого парня в полет, как стажера Корпорации, даже не объяснив толком, что ему предстоит там делать, раз Нейзер тотчас принялся меня успокаивать – Веридор, да что вы волнуетесь, в самом-то деле. Эка невидаль, пуск, ну, вернусь в свою каюту и не буду высовываться оттуда до тех пор, пока вы не запустите этот свой темпоральный ускоритель. Поймите, я ведь, в самом деле, не виноват в том, что меня втолкнули в тримобиль, приволокли, как куклу, в космопорт и пинком загнали на борт вашего корабля. Ну, посижу, если того требуется, какое-то время в каюте, словно меня и вовсе нет на борту.
      Велев Нейзеру заткнуться, я немедленно принялся за дело. Разумеется, ни один из моих собственных мундиров Нейзеру подойти не мог, а раз так, то требовалось срочно пошить парню подходящую одежонку. Я отвел Нейзера в одно из секретных помещений "Молнии" из числа тех, вход в которые был закрыт крепко накрепко и заставил его войти в обмерочную кабину. Конечно, мне не очень-то хотелось раскрывать свои маленькие секреты каждому встречному, но делать было нечего, обстановка требовала принятия срочных мер и потому я попросил Бэкси быстро одеть этого парня. Не знаю, что думал Нейзер, входя в мои корабельные мастерские, но на его лице, явно, были написаны радость и изумление, когда пошивочный автомат выкатил из своих темных недр пластиковый манекен, одетый в новенький, темно-синий мундир со скромной нашивкой стажера Корпорации, еще пахнущий горячей тканью, клеем и прочими запахами машинной обработки.
      К мундиру прилагалась белоснежная рубашка, темно-синий галстук и пара черных, лаково блестящих, форменных сапожек. Ну, и, разумеется, все было пошито точно по его фигуре, не хуже, чем в самом первоклассном ателье на Терилаксе, обшивающем руководство Корпорации. Только сделано это было в несколько раз быстрее и качественнее, так как за пошив отвечала Бэкси, а она уже неоднократно доказывала свое мастерство на практике и мои начальники не раз упрашивали меня дать им адрес того ателье, где я шил свои костюмы и мундиры. Бэкси не подкачала и на этот раз, Нейзер выглядел франтом в своем новеньком мундире.
      "Молния" подобрала космояхту монтажников, которая была настолько мала, что даже не имела, как и звездная система, в космическом пространстве которой, на орбите замыкающей планеты, она болталась, собственного имени. Поскольку звездная система была еще совсем молодой, ей насчитывалось не более двух миллиардов лет, она была битком набита разным космическим мусором, астероидами, кометами, каменными и металлическими обломками, ледяными глыбами и пылевыми роями, космояхта, не имеющая надежной противометеоритной защиты, заняла позицию перпендикулярно к плоскости эклиптики, где осколков было поменьше. Остальные корабли отошли подальше, чтобы им не пришлось потом удирать от растущего темпорального коллапсора на максимальных скоростях. Космомонтажники не очень-то стремились войти в "Братство пуска".
      Как только яхта оказалась на грузовой палубе, мы с Нейзером вышли навстречу к ее экипажу. Шефа монтажников, Клайна Боудсвела, я знал уже лет двадцать, мы вместе с ним пустили не меньше двух дюжин ускорителей, а вот физики-темпоральщики, явно, были новичками. Все они были одеты, как для торжественного приема в президентском дворце, а Клайн не поленился не только нацепить все свои золоченые цацки, которые всучила ему контора, но даже перепоясал свои чресла широкой шелковой лентой цветов терилаксийского флага в знак своего руководящего чина. Церемония была предельно короткой, Клайн вышел вперед и четко доложил мне:
      – Господин старший техник, темпоральный генератор готов к пуску, примите код-ключ, включите его и заставьте планеты вертеться, как угорелые!
      Код-ключ темпорального ускорителя, это иридиевый стержень толщиной в три сантиметра, длиной почти в метр и весом чуть ли не в полцентнера. Он состоит из двух частей. Одна, короткая, увенчанная шариком размером с теннисный мяч, останется после пуска у меня и будет храниться вместе с полутора сотнями других код-ключей в корабельном сейфе до тех пор, пока не придет время снять темпоральный барьер и передать код-ключ правительству планеты. Другая, – стержень длинной в семьдесят сантиметров, останется в замке пускового механизма на миллионы, а то и на миллиарды лет. Приняв от Клайна код-ключ, я ответил в соответствии с неписаной традицией, установленной монтажниками и эксплуатационщиками:
      – Благодарю вас, господин главный инженер проекта, код-ключ принят. Уж теперь-то планеты у нас завертятся! Ну, что, Клайн, пройдем в рубку и закончим твою работу?
      Клайн мог, конечно, отказаться, сесть в космояхту и убраться восвояси, подальше от звездной системы порядковый номер С7253/49, но тогда он вряд ли мог надеяться на то, что техники-эксплуатационщики будут потом здороваться с ним при встрече. Все вместе мы пошли в навигационную рубку. Нейзер, совершенно не представляющий что произойдет через три часа, балагурил, он, видимо, соскучился за эту неделю по людям. Клайн шел молча, но совершенно спокойно, а вот физики-темпоральщики, явно, вибрировали, но, тем не менее, не желали отказываться от миссии, надеясь на удачу и мечтая приобщиться к тайному братству запуска. Я постарался приободрить их, обратившись к старине Клайну:
      – Ну, как, Клайн, ты хорошо вбил гвоздик? Он у нас с тобой юбилейный, двадцать пятый, дружище.
      Боудсвел картинно хлопнул себя ладонью по лбу.
      – Вот дьявол, а ведь и, правда, Веридор, этот гвоздь у нас с тобой действительно двадцать пятый. Эй, ребята, – Принялся тормошить ученых Клайн – вы слышите, мы с Варкенским Пройдохой запускаем наш юбилейный, двадцать пятый темпоральный ускоритель! Надо же, а я-то, балда такая, даже и не вспомнил об этом.
      Через два с половиной часа "Молния Варкена" опустилась на верхушку генератора, плато из сверхпрочного сплава, диаметром в семь километров, венчающее огромный конус изверженных пород еще не успевших остыть, заваленное здоровенными обломками раскаленной породы и сугробами вулканического пепла. Больше всего это место напоминало мне преисподнюю в тот момент, когда чертям удалось украсть цистерну спирта и не будь в том необходимости, я ни за что на свете добровольно сюда не прилетел. Но из-за своей профессии мне приходилось бывать в местах и куда похуже. Картина была очень впечатляющей из-за струй раскаленного газа и бешенных огненных смерчей, окружающих верхушку генератора, который трясся и содрогался так, как будто его и, правда, раскачивали снизу черти, пытаясь вытолкнуть наружу.
      Генератор уже работал на полную мощность, что и вызывало конвекционный подъем магмы вдоль его корпуса к вершине. Именно поэтому складывалось такое впечатление, что монтажники вколотили гвоздь не в каменную твердь планеты, а отыскали на ней самый большой вулкан и с отменной точностью сбросили его в центр гигантского кратера. Прекратить это извержение можно было только одним единственным способом, запустив темпоральный ускоритель, а до этого момента "Молния" подпрыгивала и раскачивалась на его верхушке, словно пьяная портовая шлюха, танцующая на столе среди бутылок, но, тем не менее, держалась.
      Темпоральный ускоритель представляет собой заостренный стержень, длинной тридцать километров и диаметром в пять с лишним километров. Верхушка его – цилиндр диаметром семь в километров и высотой в четыре. Вот поэтому темпоральный ускоритель и называют гвоздем. К звездной системе, которую собираются ускорять, генератор искажения времени доставляют по частям и на их стыковку у монтажников уходит максимум две-три недели, так что они, как и техники-эксплуатационщики, тоже мотаются по галактике, словно ужаленные в одно место.
      Главная задача монтажников, выбрать в звездной системе планету покрепче и воткнуть в нее гвоздь-генератор. Укореняется он за пять-семь дней и с того момента, когда генератор начинает черпать энергию из недра планеты, он вполне готов к работе. Вот тогда на смену бравым монтажникам приходим мы, техники-эксплуатационщики. Наша задача предельно проста, оценив обстановку, – положение планетарных объектов, геологические перспективы и прочие параметры, постараться поточнее определить предварительную скорость темпорального ускорения и роста темпорального коллапсора, заложить их в память главного аналитического компьютера и включить его, а затем удирать от темпорального ускорителя подальше и поскорее, чтобы не оказаться внутри.
      Если не успеешь, то рискуешь умереть от старости, если не умрешь раньше от голода или не снесешь себе голову из бластера. В это время за пределами темпорального коллапсора пройдет всего пара секунд. Все зависит, в конечном счете, от того, как хорошо монтажники собрали генератор, физики-темпоральщики сложили воедино детали темпоральной матрицы и мастерства, с которым техник-эксплуатационщик произведет настройку, ну, и, разумеется, как всегда, все остальное зависит от ее величества удачи.
      Надев скафандр повышенной защиты и взяв с собой портативный компьютер, я направился к небольшой башенке, где располагался вход в шахту, ведущую в зал управления. Я посадил космический корабль всего лишь в десятке метров от этой башенки, но всего за какие-то пять минут "Молния Варкена", непрерывно отбивая чечетку посадочными опорами, отпрыгала от нее уже метров на семьсот с лишним. Огибая раскаленные лепешки вулканической лавы и шустро уворачиваясь от падающих с неба камней, я добирался до входа минут десять, а затем еще добрых пять минут пытался набрать цифровой код замка и попасть во входной шлюз. Это было довольно мудреной задачей, все равно, что пытаться вышивать гладью, сидя на спине скального прыгуна. Наконец, я умудрился добраться до зала управления и зацепился за кресло, намертво прикрученное, в ожидании подобного, к полу перед консолью аналитического компьютера и поприветствовать его.
      Загрузить составленную заранее программу в пусковой компьютер заняло не более трех минут, на проверку параметров темпоральной матрицы и ее настройку ушло еще полчаса, а затем дело осталось за самым простым, вставить код-ключ в замок и бежать со всех ног к "Молнии", которая все это время безудержно тряслась наверху с работающими турбинами. Атмосфера на этой планете, только обещала, когда-нибудь, через пять-шесть сотен миллионов лет, стать кислородной, но та, которая уже имелась, обладала завидной плотностью и была даже и без извержения жутко агрессивной, ну, а под влиянием раскаленных вулканических газов и вовсе превратилась в какой-то кошмарный химический реактор. Так что хотя я и был одет в скафандр полной защиты, это нисколько не мешало мне бежать так, словно за мной гнались варкенские снежные дьяволы, вставшие из ледяного крошева.
      Поднявшись наверх, я даже не стал надеяться на скорость, которую мог развить с помощью мускульных усилителей, а просто включил антиграв и ракетный ранец-ускоритель, что позволило мне выиграть в этой гонке минут десять. Не рискуя подниматься при такой тряске по пассажирскому трапу, я предпочел проникнуть в свой корабль сверху, через аварийный шлюз. К тому же он был гораздо ближе к носовой части корабля. В навигационную рубку я влетел не снимая скафандра и, даже не потрудившись сесть в пилотское кресло, тотчас взлетел, рванув рычаг экстренного старта. В какой-то мере это был розыгрыш, так как Нэкс, как пилот, стоил десяти таких, как я. Пока я снимал скафандр и приводил свой мундир в порядок, "Молния" была уже в добрых полутора миллиардах километрах от планеты. Клайн, весело ухмыльнувшись, поделился своим мнением с Нейзером и физиками-темпоральщиками, сидевшими в креслах возле пульта:
      – Вот за что я люблю работать с Пройдохой, так это за то, что он быстро бегает, а его "Молния" стартует с планеты всего за восемь секунд. Веридор, сколько у нас времени?
      Все, включая Нейзера, которому, видимо, уже объяснили, во что он ввязался, сидели с напряженными лицами. Мне не хотелось радовать их раньше времени и потому я скорчил противную рожу и загнусавил:
      – Клайн, ну, что тебе сказать на это? Ты же не хуже меня знаешь, что вам никогда не удается слепить хотя бы два одинаковых гвоздя. Не думаю, что слишком много, Клайн, с этими вашими треклятыми темпоральными ускорителями, никогда нельзя быть уверенными наверняка. Но, как минимум, за семнадцать часов я тебе ручаюсь в любом случае.
      Наконец, мои гости облегченно вздохнули. За семнадцать часов мы уйдем так далеко, что никакой темпоральный коллапсор, даже самый шустрый, нас никогда не догонит. Мы, как следует, обмыли это дело пивом и через несколько часов расстались. "Молния" донесла космояхту Клайна Боудсвела до основной группы кораблей монтажников, где мы и попрощались. Напоследок Клайн долго тряс руку Нейзера, поздравляя его с боевым крещением и объясняя, какая это для него удача, что он попал стажером к такому технику, как я. Похоже, слова Клайна возымели свое действие, Нейзер посматривал на меня с интересом и без прежней нагловатой усмешки.
      Позади нас осталась громадная черная клякса темпорального коллапсора, а впереди нас ждал Галан и самое удивительное приключение, которое я только испытывал за всю свою жизнь. Но в тот момент я вовсе не думал ни о чем другом, кроме работы. После того, как у Нейзера прошел первый испуг, он вцепился в меня с расспросами, правда ли то, что в двух случаях из ста, техники-эксплуатационщики навсегда остаются в темпоральном коллапсоре и что в кармане у каждого из нас имеется ампула с самым смертоносным ядом. Не знаю, что ему наговорил Клайн, за то время пока меня не было, но об этом я хотел рассказать ему позднее. Тем не менее, ампулу с ядом я ему действительно показал, а в отношении пресловутых двух процентов потерь, мне только и оставалось сделать, что грустно развести руками.
      В конце концов, в галактике вообще не так уж много спокойных и надежных мест, где тебе с гарантией ничто не угрожает. По всей видимости, Нейзеру была не чужда любовь к риску и опасности, раз глаза его блестели, и он то и дело просил меня рассказать о том, какие опасности вообще могут нас подстерегать в нашем полете. Мне это все быстро надоело и я отделался от него тем, что дал пригоршню инфокристаллов, где на эту тему он мог найти немало информации, начиная от книг и художественных фильмов, кончая обычным списком павших героев, в котором были имена людей, с которыми я был знаком лично. О том, что в подавляющем большинстве случаев вина лежала не на техниках-эксплуатационщиках, а на спешке и промахах монтажников, я умолчал, не желая бередить себе душу и разочаровывать этого парня в его будущей профессии.
      В тот момент я действительно не счел нужным говорить Нейзеру о том, что мне больше всего не нравилось в моей профессии, – наиглавнейшее требование, подчиняться всем, порой даже идиотским и непродуманным, приказам руководства Корпорации и невозможность самому держать ситуацию под контролем, что, на мой взгляд, и приводило подчас к трагическим происшествиям, которые, порой, случались при пусках. На мой взгляд, самые точные рекомендации по размещению темпорального генератора на планетах могли дать как раз только техники-эксплуатационщики, а отнюдь не специалисты-планетологи, но наши советы абсолютно никого не интересовали и напрасно, ведь это решительным образом изменило бы статистику потерь и пресловутое "Братство запуска" стало бы всего лишь традицией.
      Но пока что политика Корпорации сводилась только к одному, совершать как можно большее количество пусков, не взирая на риск и опасность, которые из-за этой спешки выпадали на долю всех техников-эксплуатационщиков и тех технических руководителей проекта и физиков-темпоральщиков, которые отваживались присутствовать на процедуре пуска темпорального ускорителя, дабы не прослыть виновниками очередной трагедии в случае неудачного запуска. Большинство специалистов считали своим долгом присутствовать при запуске темпоральных ускорителей, чем, в общем-то, и было обусловлено создание "Братства пуска", которое было, чем-то вроде тайного общества, хотя и не имело ни устава, ни каких-либо, далеко идущих, планов и целей, как и не ставило никаких задач перед его членами, хотя и накрепко сплачивало их и скорее являлось формой самовыражения.
      Как бы то ни было, но Нейзеру понравилась сама мысль о том, что теперь он является одним из пускачей и имел полное право положить набок песочные часы на своей кокарде, хотя и был всего лишь стажером Корпорации. Именно по этому символу узнавали друг друга по всей галактики пускачи точно так же, как галактические наемники узнавали друг друга по стальным сережкам в ушах и оборванным рукавам форменных гастленовых курток. Как ни кривились большие боссы, как ни противились этому, но ни у одного не возникало даже мысли о том, чтобы хоть как-нибудь воспрепятствовать такому грубому и бесцеремонному нарушению уставной формы одежды.
      Хотя мы и занимались одним и тем же, увеличивали своей деятельностью число миров, членов Галактического Союза, жили мы с ними в разных мирах. Не знаю, какие нравы царили в их высоких кругах, но в нашем собственном был полный порядок. Монтажники хотя и не были пускачами, редко подвергались критике, ведь им приходилось вкалывать до седьмого пота, собирая генераторы в метеоритных роях. На инженеров-темпоральщиков и физиков они смотрели, как на каких-то кудесников, а нас, технарей, называли пожирателями времени и придумывали про нас множество анекдотов. Ну, а мы, в свою очередь, считали самыми важными людьми наблюдателей, ведь именно с ними мы общались чаще всего. Этих же ребят оставалось только пожалеть, так как они всегда оставались за кадром из-за того, что годами торчали на станциях наблюдения, а ведь именно благодаря их работе федеральные правительства имели исчерпывающую информацию о тех мирах, которые регулярно увеличивали Галактический Союз.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, темпоральный коллапсор "Галан", борт космического корабля "Молния Варкена".
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 
      Темпоральный коллапсор "Галан" называется так потому, что он ускоряет ход времени для планеты с таким же названием. Это местное название. Первоначально я не собирался посещать этот темпоральный коллапсор сразу после пуска генератора, он стоял в списке на последнем месте, но из-за того, что мне подсунули, под видом стажера, абсолютно не подготовленного к работе новичка, мне пришлось полностью перекроить свой план работы и поставить Галан на второе место в своем полётном плане. Поскольку до пуска второго генератора нам оставалось ждать еще три с половиной месяца, то я решил немного поднатаскать Нейзера в самых безопасных мирах прежде, чем ему придется столкнуться с серьезными и по-настоящему опасными ускоряемыми цивилизациями.
      От коллапсора, в котором началось ускорение звездной системы номер С 7253/49 до Галана было пять суток хода, но я увеличил это время до двенадцати суток, чтобы, как следует заняться подготовкой Нейзера. Все-таки, это будет его первый визит в ускоряемый мир, а темпоральный коллапсор "Галан" ускоряет ход времени для весьма любопытной цивилизации. В своем роде эта цивилизация просто уникальна. По правилам нашей конторы с того момента, как только ускоряемая цивилизация, наконец, достигнет уровня развития называемого "период централизации власти и появления государственных образований", темпоральное ускорение рекомендуется снижать до соотношения 1:100 и вести наблюдения через каждые десять-пятнадцать лет. Это позволяет с максимальной точностью отслеживать основные события в ходе ее развитии. Галан как раз подходил под эти параметры, но в тот момент мне приходилось держать этот мир на вдвое большем ускорении. И на то были очень веские причины.
      Планета Галан населена самыми удивительными людьми, которые только встречались мне в Обитаемой Галактике, а повидал я в своей жизни множество миров. Во-первых, как по моему собственному мнению, так и по мнению наблюдателей, галанцы наиболее привлекательная и красивая человеческая раса. Высокие, стройные, все, как на подбор, писаные красавцы и красавицы. Во-вторых, это самая миролюбивая раса людей в галактике. Добродушие и миролюбие галанцев в нашей конторе даже вошло в поговорку. По внешним признакам эта раса уже вошла в период расовой зрелости. Тут, похоже, нужно пояснить, о чем собственно идет речь. Все дело в том, что при возникновении человека, как биологического вида, как правило, образуется две-три базовые расы, порою глубоко отличающиеся друг от друга.
      В процессе развития цивилизации, как правило, возникает еще несколько расовых подвидов-этносов, которые создают, зачастую, весьма пеструю картину. Затем этносы начинают смешиваться и, рано или поздно, происходит их выравнивание. Наиболее сильный генотип вытесняет слабые, расовые и этнические различия сглаживаются, а затем совсем исчезают и на свет появляется зрелая раса. Обычно это происходит спустя сто пятьдесят, двести тысяч лет после того, как цивилизации достигают того уровня развития, при котором снимается темпоральный барьер. К примеру, мы, варкенцы, или вы, хьюмериты, всё еще считаемся в галактике молодыми расами.
      Первоначально на Галане появилось три основных доминирующие расы: первая, – высокие, темнокожие люди с черными курчавыми волосами, вторая, – среднерослые, желтокожие люди с характерным узким разрезом глаз и черными, прямыми волосами, а также третья, люди с красноватым цветом кожи и также черными волосами. Четвертая раса, голубоглазых, светловолосых и белокожих гигантов, очень быстро сошла с исторической сцены, оставив на память о себе сказания, легенды и некоторое изменение в цвете волос другим, более многочисленным расам.
      В настоящий момент Галан населен очень высокими, бронзовокожими красавцами-атлетами с цветом волос варьирующимся от каштанового до черного. С некоторой натяжкой можно сказать, что все галанцы на одно лицо, как, например, мидорцы, – одна из самых древних рас Обитаемой Галактики. Налицо все признаки зрелой человеческой расы, а этот мир все еще скрыт темпоральным коллапсором. И все потому, что эта цивилизация на пятьдесят с лишним тысяч лет застыла в периоде феодальных отношений, находится на ранне-аграрном этапе экономического развития и даже не собирается переходить к индустриальному этапу. Из боязни массового футурошока наблюдатели не снимают темпоральный коллапсор последние четыре года непрерывно гадая, что делать с галанцами, которые сочли феодальные отношения и ранне-аграрную экономику верхом развития своей цивилизации и не хотят двигаться дальше.
      На Галане высоко развиты ручные ремесла, культура, философия, искусство и практически отсутствует фундаментальная наука. Там даже нет электричества и, соответственно, отсутствует электрическая связь. Люди вооружены луками, копьями и мечами, ездят в повозках запряженных животными, металлы плавят в крохотных доменках, а землю возделывают почти вручную, выращивая урожай без химических удобрений и гербицидов. Галан, – это, воистину, райская планета с девственными лесами и хрустально чистыми реками, с воздухом совершенно не изгаженным дымом из заводских труб и морями без нефтяных разливов. К тому же это мир поэтов, философов и художников, в котором полевым цветком, зачастую, дорожат куда больше, чем пригоршней золота.
      Именно эту планету я выбрал для своего стажера в качестве его первого испытания. Во всяком случае ничего более страшного, чем пара-другая стрел, пущенных меткой рукой, там ему не угрожало. Ну, разве что, проткнут в гневе копьем или рубанут мечем. Но это еще надо было умудриться выпросить. Галанцы очень миролюбивы и поскольку общий курс темпоральной физики Нейзер усвоил великолепно, я решил, не мешкая, перейти к основам этики темпорального прогресса, науке, не в пример физике, куда более общей и расплывчатой по своим формулировкам. Погрузившись в гипнопедический сон, мой стажер принялся впитывать в себя знания, наработанные прогрессистами в течение многих сотен тысяч лет, что существуют Корпорации Прогресса Планет.
      Лично я не смотря на то, что прекрасно знал все принципы, законы, правила и наставления, не особенно ими пользовался, предпочитая на практике обосновывать свои действия законами формальной логики, потому что по большей части все те нормы и правила, которые предлагаются нам, техникам-эксплуатационщикам, как основа профессиональной деятельности, зачастую начисто лишены хоть какой-либо логики. Как только Нейзер проснулся, он тотчас огорошил меня глупейшим, на мой взгляд, вопросом:
      – Уважаемый господин Мерк, кто это дал вам право так беспардонно вмешиваться во внутренние дела других миров?
      При этом взгляд у парня был холодный и немигающий, а желваки на скулах так и ходили ходуном. Вместо ответа я бросился к гипнопеду и принялся проверять, правильно ли настроена аппаратура. Все было в полном порядке, я человек пунктуальный и не мог сделать ошибки в таком серьезном деле, как гипнопедия, и ответ на действия стажера следовало искать в чем-то другом, а потому я спросил его:
      – Нейзер, ради Вечных Льдов Варкена, скажите мне, с чего это вы взяли, что я вмешиваюсь в чьи-либо дела?
      Нейзер промолчал, гневно сопя носом. Видимо, он еще не совсем отошел от гипносна. Не знаю, что это взбрело ему в голову, ведь этика темпорального прогресса построена именно на принципах полного невмешательства в исторический ход событий. Корабли наблюдателей, как и корабли техников, снабжены устройствами оптической маскировки, кучей всяких других технических штучек, которые позволяют нам избежать двухстороннего контакта с развиваемым миром, а правила таковы, что лучше и не пытаться сделать, что-либо противозаконное, противоречащее принципу невмешательства. Не успел я отойти от его первого демарша, как Нейзер, малость подумав, задал мне вопрос еще похлеще первого:
      – Какого дьявола, Веридор, вы берете на себя право решать, готов мир к контакту или нет? Ответьте мне, ради Великого Космоса. Вы, что, верховная власть в этом мире?
      Тут уж я не стерпел и зарычал на него:
      – Нейзер, поглоти вас ледяное крошево, что это за чушь вы мне тут несете? С чего это вы взяли, будто я во что-то вмешиваюсь и вообще принимаю какие-то решения? Моё дело включать и выключать темпоральные ускорители, задавать темпоральному потоку скорость и менять почаще темпоральные коды! Мне и дела нет до того, что там внизу происходит, разумеется, если мне не приходится высаживаться для проведения регламентных работ и добираться пешком до генератора, рискуя при этом жизнью. Знаете что, друг мой, садитесь-ка за тренажер и разложите все по полочкам, а то у вас все по дурацки выходит. И вопросы ваши, совершенно идиотические!
      Отчитав Нейзера, таким образом, я, тем не менее, задумался. А ведь парень прав, как ни крути. Правда, виноваты не мы, а все эти Корпорации. Ведь этика темпорального прогресса, только пустой звук и к прогрессу никакого отношения не имеет. Произвол, правда, происходит вовсе не потому, что мы во что-то вмешиваемся, а как раз потому, что мы как раз ни во что не вмешиваемся и зря. Ведь существует же в науке, наконец, та же самая теория ограниченного воздействия, как высшее достижение социомеханики, а также такая мутотень, как социопсихологическое прогнозирование, вдобавок к нему социоисторический анализ и еще с полсотни подобного рода наук, которые способны дать превосходные рекомендации по тому поводу, как с наименьшими потерями привести цивилизацию к высокому уровню развития.
      Так что все вопросы о том, как избежать массового футурошока при столкновении с Галактическим Человечеством, по большей части, надуманные. Да, и сама эта дисциплина, – этика темпорального прогресса, на мой взгляд, самая дурацкая штука, которую только выдумало Галактическое Человечество за всю историю своего существования. Разумеется, выскажи я такие настроения перед своим стажером и мог бы смело собирать вещички и искать себе другую работу, потому что правило номер один для нас, – никогда не обсуждать вслух то, что положено в основу деятельности Корпорации.
      Больше с Нейзером мы в тот день не разговаривали, а встретились лишь следующим утром, за завтраком. Нейзер Олс, как и все мидорцы, был человеком легким и очень коммуникабельным, он нуждался в общении куда больше, чем я и потому охотно принял мое приглашение завтракать, обедать и ужинать вместе. Именно в это время между нами разгорались словесные баталии. К тому же Нейзер был истинным мидорцем, а стало быть еще и отчаянным спорщиком. На все у него находилась своя точка зрения и ничего он не принимал на веру слепо, без дополнительных выяснений. Мне, честно говоря, это даже нравилось. Видимо, потому, что я уже давно не считал себя полноценным варкенцем. За завтраком, с аппетитом жуя свежеиспеченный рогалик с заварным кремом, Нейзер, насмешливо ухмыляясь, попытался поддеть меня, громко заявив примерно следующее:
      – Послушайте, Веридор, насколько я понял из всего того, что узнал за последние две недели, вы теперь являетесь Богом? Ну, если не Богом, в прямом смысле этого слова, так уж наверняка его прямым заместителем по части мироздания!
      У меня, что было в руках, то и попадало и я взвыл:
      – Нейзер, да, помилуй вас Великая Мать Льдов! Это я то Бог? С чего это вам взбрела в голову такая чушь?
      Нейзер, ободренный моей растерянностью, с ходу принялся развивать свою мысль:
      – Ну, как же, Веридор, ведь посудите сами. Вы приходите в молодой мир, он дик и суров, гол и пуст. Вы берете свою волшебную палочку, этот ваш код-ключ, включаете свой расчудесный темпоральный ускоритель и наполняете этот мир атмосферой, деревьями и травами, животными, людьми, наконец. Чистыми, невинными, непорочными людьми. Ну, скажите, чем не Богова работа, а?
      Признаться, я действительно смутился. В таком аспекте мне мою работу еще никто не представлял. Я забормотал в ответ, что-то совсем уж жалкое и беспомощное:
      – Ну не знаю, Нейзер. Я ведь собственно ничего не делаю, только включаю генератор, который ускоряет темпоральный поток и создает коллапсор. Ну, а эти, как вы говорите, невинные, непорочные люди…
      Нейзер не обращал внимания на мое жалобное блеяние. Он был упоен разоблачительным пафосом своей речи.
      – Признайтесь, Веридор, это должно быть приятное чувство, вы держите в своих руках код-ключ от громадного устройства, именуемого темпоральный ускоритель. Щёлк, поворот вправо и мир завертелся, как волчок, поворот налево, щёлк, и всё остановилось. В ваших руках вся мощь Обитаемой Галактики Человечества. У ваших ног прекрасные женщины, золотые россыпи, драгоценные камни, прекрасные редкие меха. Ну, не Бог, в конце-то концов, но сверхчеловек, это уж точно! Так ведь, Веридор? Ответьте же мне, только честно.
      После этих слов Нейзера, в моей голове родился злой и коварный план, как перевоспитать эту орясину и я тут же принялся приводить его в исполнение, насмешливо сказав ему:
      – Ага, значит так? Из всего того, что вы от меня узнали, у вас сложилось именно такое мнение? Ну, что же, мне все понятно. Знаете Нейзер, у меня сейчас совершенно нет времени дискутировать с вами. Давайте-ка отложим этот наш разговор до ужина, а сейчас у меня для вас есть работа. В трюме моего корабля есть отсек под номером В-08, отправляйтесь туда и тщательно рассортируйте экспонаты, хранящиеся там, по историческим эпохам и планетарным признакам. Постарайтесь управиться до ужина. Обедать вам придется без меня, так как я буду занят подготовкой к высадке на Галан. И еще, Нейзер, попрошу понять меня правильно, это не просьба, это приказ.
      Видя искреннюю убежденность Нейзера в правоте своих выводов, я не нашел ничего лучшего, чем отправить его в свой гардероб, где у меня скопилась, за долгие годы, довольно приличная коллекция нарядов, в которых мне приходилось высаживаться на сотнях планет, находящихся в самых разных исторических эпохах своего развития. Вдоволь наглотавшись пыли и нанюхавшись нафталина, перебрав груду тряпья, среди которой попадались костюмы, подчас, изрезанные, прожженные, пробитые копьями, стрелами, а то и пулями самого различного калибра, иногда с бурыми пятнами засохшей крови, моей крови, Нейзер полностью изменил свои взгляды на проблему какой-либо богоподобности простого техника-эксплуатационщика.
      Двенадцати дней мне вполне хватило, чтобы подготовить Нейзера к высадке на Галан, пусть не в качестве полноценного стажера, но хотя бы, как хорошо подготовленного туриста. Поэтому, к тому времени, когда мы подлетали к станции наблюдения "Галан", Нейзер уже вполне свободно болтал на галикири – основном языке галанцев и вполне сносно изъяснялся на трех-четырех его диалектах. Мой стажер был в курсе всех основных событий, правда, по большей части двухсотлетней давности. Он неплохо разбирался в основных идеологических доктринах, мог более или менее внятно рассуждать о философии, морали, этике и даже познакомился с наиболее значительными литературными произведениями. В общем, его знаний вполне хватило бы для поддержания светской беседы среди пьяных вдрызг туземных пастухов. Большего от него я пока что и не требовал. Лишь бы он сразу же не бросался в глаза своей дремучестью. Более детальная подготовка должна была произойти после того, как мы посетим станцию наблюдения и получим самые последние сведения об обстановке на Галане из рук наблюдателей.
      Мы приблизились к станции наблюдения на расстояние вполне достаточное, чтобы связаться с наблюдателями по супервизио. На такой дистанции саму станцию можно было наблюдать только в сверхмощные электронные увеличители, но зато сам темпоральный коллапсор был заметен невооруженным глазом, как огромное черное пятно, дырой зияющее на фоне миллиардов ярких звезд. Коллапсор не выпускает из своих недр никаких излучений, даже нейтрино и то не может вырваться наружу. Именно поэтому он висит в космическом пространстве огромным черным шаром, имеющим в диаметре почти три световых года.
      Отправив Нейзера в трюм по какому-то неотложному делу, специально придуманному мной, я заперся в навигационной рубке и включил аппаратуру, лишающую все жучки службы безопасности слуха и зрения. Предосторожности были отнюдь не лишними, поскольку я решил в этот момент заняться нелегальной деятельностью. С этой же целью я избавился и от своего стажера. Убедившись в том, что за мной никто не подглядывает в замочную скважину, я послал в эфир условный сигнал. Через десять минут после этого я включил закрытый канал связи со станцией наблюдения. На связь со мной должен был выйти мой торговый агент и он не заставил меня долго ждать. Экран вспыхнул, но показал лишь пустую каюту. По заведенному между нами правилу конспирации первым должен был показаться я, что тотчас и было исполнено в лучших традициях вольных торговцев.
      – Здравствуй, моя сладкая. Как поживаешь? – Обратился я к пустому экрану.
      Тотчас на вспомогательном экране появилась очаровательная платиновая блондинка с огромными голубыми глазами, пухлыми алыми губками и изящным курносым носиком, одетая в прозрачную блузку нежно-сиреневого цвета. От неожиданности я немедленно смутился и покраснел. Ох, уж эта Анита. Невольно потупив глаза при виде ее прелестей, явно выставленных напоказ, я тихо кашлянул в кулак. Увидев мое смущение, Анита игриво повела плечами, отчего ее роскошные груди с алыми, накрашенными сосками, пришли в движение. Она медленно приоткрыла красиво очерченный рот и томно провела кончиком языка по верхней губе, призывно глядя мне в глаза и страстно выдохнув, сказала:
      – Да, мой дорогой. – Видя то, как я покраснел, она рассмеялась и проворковала – Ах-ах-ах, какой скромный варкенский юноша. Привет, красавчик, что-то ты не торопишься ко мне, мой маленький варкенский шалунишка.
      Решив, что этого недостаточно, Анита нанесла удар, что называется, ниже пояса. Томно прикрыв глаза, она со стоном наклонилась вперед, расстегнула две верхние пуговицы и стала медленно спускать блузку со своих белоснежных плеч. Тут уж я взвыл в полный голос:
      – Анита! Прекрати немедленно, бесстыдница! Сейчас же перестань меня истязать!
      В ответ Анита издевательски расхохоталась, но блузку, резко выпрямившись, застегнула. Повинуясь ее приказу, блузка потемнела и стала почти черной, отчего ее тело показалось мне белее снегов родного Варкена. Я нервно вытер со лба выступившую испарину. У меня было такое чувство, словно я побывал под бомбежкой или над моим окопчиком только что развернулся несколько раз тяжелый штурмовой танк. С трудом справившись с охватившей меня дрожью, я прохрипел:
      – Ну, ладно, девочка, давай поговорим о деле. Со мной в этом рейсе стажер из конторы, так что кому-то из ваших придется его отвлекать, пока я буду сгружать свои товары.
      Анита сладко прощебетала в ответ:
      – О-о-о, Верди, не беспокойся я возьму парнишку под свое крылышко. Надеюсь, он симпатюсик? Ты же не станешь тащить на Галан, какое-нибудь уродливое чудовище?
      Кровь снова прилила к моим ушам и я залепетал в ответ:
      – Анита, милая, мне всего-то и надо от тебя то, чтобы, кто-нибудь из вашей шайки утащил парня подальше от моего корабля. Нет, он, разумеется, не чудовище, но я вовсе не прошу тебя о том, чтобы ты строила ему глазки и назначала свидание возле машинного отделения. Надеюсь, у ваших ребят хватит ума на то, чтобы чем-нибудь занять этого раздолбая?
      Анита тотчас капризно поджала губки и презрительно фыркнула мне в ответ:
      – Фи, вы только посмотрите на этого умника. Тащит, какого-то сопляка через полгалактики и еще утверждает, что кто-то собирается строить тому глазки. В конце концов, у нас здесь вполне приличное научное заведение, а не то, что ты думаешь!
      – Это ваш-то разбойничий вертеп приличное научное заведение? – Возмутился я, не выдержав её намеков.
      С Анитой у меня всегда так. Она и раньше умудрялась перевернуть по своему все, что только ей не говори и всегда я был крайний. Вот и теперь, в ответ на мое сердитое и мрачное сопение она просвистела на языке "Одиноких птиц Кайтана" такое, что я покраснел до корней волос и не решился бы произнести это напрасное обвинение на галалингве.
      Мы знакомы уже лет десять. Примерно два года мы с Анитой были любовниками. Но потом, по здравому рассуждению решили, что лучше нам быть просто друзьями. Произошло это потому, что мы слишком многого требовали друг от друга, а она наотрез отказывалась даже от временного от брачного контракта. Она славный и веселый человечек со сложной и, порой, несчастливой судьбой. Кое-кто воспринимает ее, как хитрую и беспринципную бестию и с такими я беседую по иному, объясняя этим типам, что они заблуждаются с помощью крепких зуботычин, потому что на самом деле она славная и беззащитная девочка. Правда не такая уж и беззащитная, потому что у нее за плечами без малого три с половиной сотни лет службы в наемных войсках, из которых, как минимум, семьдесят лет она провела в спецподразделении "Одинокие птицы Кайтана" – одном из самых великолепных боевых отрядов элиты наемных космодесантников, – сенсетив-коммандос, состоящего из одних только женщин.
      Анита отличный солдат, прошедший не менее двух сотен войн и получила множество боевых наград, но все равно, она нежное и легко ранимое существо с тонкой, поэтичной душой, хотя со мной ведет себя, порой, как самая жуткая стерва. Просто она родилась такой красивой, хрупкой и беззащитной, что в конце концов была вынуждена вырастить себе крепкие шипы и колючки. Наконец, видя то, что я искренне расстроился, Анита перестала меня мучить, перешла на серьезный тон и сказала мне невозмутимо:
      – Ладно, Верди, я пошутила. Не дуйся. Этот тип, что, стучит на тебя нашей долбанной конторе?
      Я тут же воскликнул:
      – Великие Льды! Да, с чего ты это взяла? Он вполне нормальный парень, только я не хочу, чтобы он узнал о наших с тобой маленьких коммерческих проделках. Я ведь не прошу тебя затаскивать его к себе в постель, просто пусть ваши ребята его займут чем-нибудь, пока я буду разгружаться.
      Вот тут-то Анита и огорошила меня, сказав:
      – А если даже и так, что плохого будет в том, если я вдруг возьму и пересплю с ним? Ты ведь знаешь, милый, что я девушка разборчивая, не трахаюсь с кем попало и для меня твои рекомендации значат очень много. Раз ты говоришь, что этот твой стажер хороший парень, значит так оно и есть.
      Ну, что ты тут поделаешь с этими бабами. Я поспешил отключиться, а то так можно было договориться до того, что потом и сам стал бы считать себя сводником. Лучше бы я не затевал этого разговора, а попросту засунул Нейзера в вакуум-скафандр и оставил его болтаться в открытом космосе, это и то легче было бы перенести, нежели такой разговор с Анитой, да, и объяснять ничего, потом не пришлось бы.
      Шестнадцатого декабря, точно в семнадцать часов тридцать пять минут по стандартному галактическому времени, я подвел "Молнию Варкена" к самому дальнему стыковочному модулю станции наблюдения "Галан". Когда мы с Нейзером спустились на лифте во внутренние помещения станции, то были приятно удивлены не только толпой наблюдателей, собравшихся на крохотном пятачке у лифтов, но и их радостными, восторженными воплями. По большей части приветствовали именно меня и уж в последнюю очередь хлопали по плечу Нейзера. Я, было, расчувствовался и уже собирался пустить слезу умиления, но какие-то смутные, неприятные подозрения, внезапно, остановили мой восторг.
      Мои визиты к наблюдателям, обычно проходят по строгому, заранее расписанному и согласованному с ними графику, а этот полет был скорее исключением, нежели правилом. Кроме меня станцию посещали разве что корабли отдела снабжения, ну, и, изредка, кто-либо из инспекторов. К снабженцам наблюдатели относились со сложными и смешанными чувствами, в том смысле, что смешивались вместе злость, ненависть и глубочайшее презрение, прикрытые угодливой, идиотской улыбочкой. Я всегда только диву давался, где это и как кадровики нашей конторы умудрялись набрать в отдел снабжения таких отъявленных прощелыг и прохвостов.
      Холуйство, насколько я знаю, не самое распространенное качество людей, но у руководителей Корпорации оно, явно, было в чести и почете. Конечно, я понимаю, руководству важно держать наблюдателей под строгим контролем, но зачем при этом так издеваться над людьми, зачем напускать на них своих холуев и давать им возможность так беззастенчиво хамить, обманывать, требовать к себе почтения.
      Пробираясь к выходу через толпу, в которой каждый норовил пожать мне руку и похлопать по плечу, я невольно стал искать ответ на вопрос, с чего это, вдруг, мое появление вызвало такой ажиотаж? Я никогда не считал себя человеком переполненным обаяния. Характер у меня тяжелый, с комплексами, да, и с людьми я, в общем-то, схожусь трудно. Но, как всегда, всему находится свое объяснение. Причина этой радости имела свое объяснение и была до невозможного проста и банальна. Ребята нарвались на крупные неприятности, представшие перед ними в виде вампира-снабженца. Да, не простого, а отборнейшего, из числа мелких начальников.
      Этот бандит осчастливил их своим посещением всего лишь два с половиной месяца назад, а наблюдатели уже ждали моего появления считая часы. Снабженец, явившийся на станцию наблюдения в сопровождении десяти мордоворотов из полиции Корпорации, в первую очередь потребовал оплатить всю задолженность наблюдателей, которая накопилась за полтора года. После этого он выгрузил им урезанный, почти наполовину, паек и удалился, нагло ухмыляясь. В ход едва не пошли батареи противометеоритных лазеров и не отключи главный инженер питание, этого бандита и впрямь разнесло бы на атомы, якобы, внезапно, взбесившейся автоматической установкой мощных, счетверенных лазеров. Мне же теперь оставалось только посочувствовать наблюдателям и приготовиться к их отчаянным атакам и посягательствам на содержимое моих бездонных трюмов.
      Тот, кто подолгу не работал в глубоком космосе на станциях, подобных этой, никогда не сможет понять всю глубину отчаяния этих бедолаг. Вроде бы нет ничего страшного в том, что с ними произошло. Без всякого сомнения, в конце концов, они сами были виноваты в том, что частенько заказывали себе лишнего и не торопились платить в срок. Но представить себе жизнь на тощем казенном пайке без лишнего кусочка печенья или сахара, без конфеты в нагрудном кармане, когда часами сидишь перед монитором компьютера, без банки пива вечером, когда можно расслабиться за карточной игрой, очень трудно. А представьте себе вечеринку без бутылки хорошего вина или бренди, без торта и вазы с фруктами или вечер без новой мелодрамы по супервизору и бестселлера на ночь, пусть и устаревших на несколько месяцев.
      Судя по всему, теперь у меня намечалась весьма интересная ярмарка, когда покупателям хочется всего и помногу, а в кармане у них нет ни гроша наличными. Исходя из этого печального факта в бой и вводилась тяжелая артиллерия в виде торжественной встречи душки-Веридора. Мне-то было легко понять все их чаяния и надежды, но трудно согласиться с перспективой предстоящих торгов. Как-никак, а это, всё-таки, был бизнес. Отдать товары в кредит мне не было жалко, ребята со станции "Галан", все, как один, были отличными парнями и девчонками и никогда меня не подводили, но ведь это тотчас скажется на обороте моих операций.
      Вскоре я сидел в кают-компании и обсуждал сложившуюся проблему. Нейзера с нами не было. Анита, оценивающе оглядев этого высоченного, плечистого красавца, видимо, решила-таки немного порезвиться. Стоило ей только улыбнуться ему, как этот красавчик буквально взвился на дыбы, принялся рыть землю копытами, грозно рычать и скалить клыки, а также распустил все перья своего хвоста. Он бросился на Аниту, тесня ее к стене и умоляя показать станцию наблюдения. Так что я был уверен, что в ближайшие часы, а то и сутки, Нейзер будет не опасен моему бизнесу. Вот только было немного горько оттого, что в этой улыбке Аниты, я винил себя и то, что наболтал ей лишнего, чем и заставил её пойти вразнос.
      Толи от расстройства по поводу поступка Аниты, оказавшей внимание этому бездельнику, толи еще почему-то, но я не стал сопротивляться, и дал уговорить себя. В результате персонал станции наблюдения "Галан" получил от меня довольно приличный товарный кредит сроком на полгода под чисто символическую процентную ставку. Скорее всего я подсознательно хотел сократить срок пребывания на станции до минимума. Однако, на станции мне все же пришлось проторчать двое суток. Все то время, пока Анита и Нейзер выколачивали пыль из тюфяка в её каюте, я провел, выслушивая долгие споры между наблюдателями по поводу Галана, обстановка на котором по прежнему не менялась, если не считать того факта, что то остров, на котором находился темпоральный ускоритель, похоже, наконец, перестал быть необитаемым.
      Социо-психологи дружно высказывались за то, чтобы снять темпоральный барьер и пусть все провалится в тартарары. Терпеть дальше такое безобразие они считали бессмысленным. По большому счету я был с ними согласен, но не потому, что мне надоел Галан, а потому, что генератор был на пределе и давно уже грозил, напоследок чихнув копотью из своего, проржавевшего насквозь нутра, в любой момент отдать небесам свою керамитовую душу и оставить эту ленивую и беспечную планету без темпорального барьера. Специалисты в области точных наук сходились во мнении, что хорошо продуманная инфильтрация некоторых новых, разумеется для Галана, идей, способна существенно изменить обстановку. Кое-кто из них, даже сделал предварительные расчеты, но, рискуя потерять работу, посылать такой доклад начальству не решался. В общем, это был скорее обычный треп, нежели попытка решить проблему Галана по серьезному. Мне пришлось все это выслушать, только потому, что я обязан выслушивать рекомендации этих бездельников перед спуском на любой ускоряемый мир. Пользы от всех их советов на сей раз не было ровным счетом никакой.
      Высказываться на эту тему откровенно я, разумеется, не мог, ну а что касается генератора, то именно мне следовало сделать все возможное и невозможное. На то я и техник-эксплуатационщик. Решать что-либо я мог только на Галане и потому не мешкая принялся готовиться к высадке. Наблюдатели передали мне все, что у них было нового, последняя их экспедиция к Галану вернулась на станцию несколько дней назад. Таким образом я получил самые свежие сведения о планете и той обстановке, которая там сложилась. Напомнив Нейзеру, которого мне без какого-либо труда удалось найти в каюте Аниты, о его долге, я уныло поплелся к переходному модулю.
      Вскоре меня нагнали в коридоре Анита и Нейзер. Эта красотка была в игривом, приподнятом настроении и, кокетливо улыбаясь, немедленно принялась напрашиваться к нам в спутницы. У Нейзера же, вид, наоборот, был сытый и утомленный. Неловко чмокнув мою подругу в щеку, он боком пробрался мимо меня в кабину лифта. При этом этот тип похотливо облизывал губы и старательно прятал от меня свой наглый взгляд. Повернувшись к Аните, я показал ей кулак и просвистел ей на птичьем языке, кое-что гневное и обличающее. Но уж видно не мне было дано пронять эту вертихвостку, потому что в ответ она просвистала мне нечто такое, что я уже не покраснел, а прямо-таки побагровел от досады и злости. Так что станцию я покидал не в самом лучшем настроении и все благодаря собственной глупости. Ну, и угораздило же меня ввязаться в такой переплет.
      Теперь-то я точно понимаю, что именно это, в общем-то невинное, приключение, пережитое Нейзером на станции наблюдения, послужило для меня самой главной причиной для того, чтобы устроить для себя отпуск на Галане и провести на этой планете не пару дней, как того требовала обстановка, а несколько месяцев, да, к тому же еще и устроить все как веселое путешествие с элементами бала-маскарада. Однако, как бы то ни было, моя экспедиция начиналась практически так же, как всегда и если не брать во внимание поведения моего коммерческого компаньона, то мне не на что было пожаловаться, хотя во мне всё так и кипело от злости и досады.
      Впрочем, мне случалось проходить через темпоральный барьер и направляться к ускоряемым мирам в куда более взволнованном состоянии, а иногда даже после хорошей пьянки с наблюдателями, которая к тому же, закончилась дракой. Все равно после прохода до обитаемой планеты нужно было плестись через космос на вихревиках не одну неделю, а за это время можно забыть все что угодно, включая любые неприятности и огорчения. Так что мне было грех ссылаться на поведение Аниты и сетовать неё, как будто это она виновата том, что поблагодарила меня за самого превосходного кобеля, которого ей только заталкивали в постель. С таким же успехом я мог обижаться и на этого красавца Нейзера, который вообще был здесь совершенно не причем.
      В общем, по здравому размышлению я не стал показывать своему стажеру того, что я чем-то расстроен. Вместо этого я прошел в навигационную рубку, не спеша отстыковался от станции наблюдения и полетел к черному пятну темпорального коллапсора даже и не подозревая о том, что Великая Мать Льдов собиралась одарить меня своими милостями. В тот момент я не ждал от Галана, на который мне приходилось спускать чуть ли не две с половиной сотни раз, никаких подвохов. Более того, я считал, что этот мир уже не сможет удивить меня чем-либо и потому был совершенно спокоен.
 

 
       Темпоральный коллапсор "Галан" ускоряет время в звездной системе Обелайр, которую, кроме звезды, хотя и относящейся к классу желтых карликов, но имеющую размеры почти в полтора раза большие, составляют семнадцать планет и они разбиты естественным образом на три орбитальные зоны. Первая зона, это зона внутренних планет, состоящая из семи планет среднего размера, четыре из которых, а вместе с ними еще и один из спутников планеты Галан, имеют кислородную атмосферу и вполне развитую биосферу, но лишь одна из них, Галан, имеет разумную форму жизни. Естественно, единственным разумным биологическим видом планеты Галан, как и во всей галактике, является человек.
       От среднего пояса планет внутренние планеты "отделены" первым мощным поясом астероидов, который насчитывает несколько сотен тысяч небесных тел, величиной от десяти метров до гигантов, имеющих до полутора тысяч километров в диаметре. В дальнейшем, уже после того как будет снят темпоральный барьер, пояс астероидов послужит Галану превосходной сырьевой базой.
       Средний планетарный пояс состоит из шести планет-гигантов, двум из которых совсем немного не хватило массы, чтобы превратиться в звезды. Эти гиганты имеют мощную атмосферу, состоящую из метана и водорода. За ним лежит второй пояс астероидов, но не такой мощный, как первый.
       Замыкающие планеты звездной системы Обелайра – четыре насквозь промерзших ледяных шара с каменной сердцевиной, лишенных внутреннего горячего ядра. Абсолютно бесполезное, с точки зрения сырьевых ресурсов, дополнение. Кроме, пожалуй, замыкающей планеты, которая имеет огромные запасы чистейшего водяного льда, что также делает её ценным источником минерального сырья.
       Помимо основных планетарных объектов и двух поясов астероидов, в звездной системе Обелайра имеется также свыше семи сотен комет, некоторые из которых имеют период обращения в несколько десятков тысяч лет и являются очень редкими гостьями на небосклоне Галана.
       Планета Галан, пятая, считая от Обелайра, имеет довольно внушительные размеры и составляет 1,67 от стандартной планетарной величины, за 1,0 которой взяты параметры древней Терры, которая, по некоторым гипотезам, является прародиной Галактического Человечества. Галан имеет весьма значительную плотность, которая составляет 1,23 от стандартной планетарной величины. Гравитационная составляющая планеты, имеет величину 1,52 от стандарта, что заставило галанцев накачать себе довольно внушительную мускулатуру. Зато ось вращения Галана почти перпендикулярна плоскости эклиптики, что дает планете великолепный ровный климат и лишает ее бурных атмосферных явлений.
       Галан делает полный оборот вокруг Обелайра за 18 месяцев, а каждый месяц состоит из 26 дней. Сутки на Галане составляют 28 стандартных часов и таким образом один год Галана насчитывает 546 стандартных галактических суток. На Галане нет зимы, и существует всего два времени года – весна и лето, но галанцы разделяют их на шесть времен года. Они считают что гораздо удобнее, когда почти одинаковый по климатическим условиям год, будет разбит на короткую сухую весну, – начало их долгого года, весну теплых дождей, сухое лето, влажное лето, лето жарких ночей и весну прохладных дождей, этот год завершающую. К этому довольно-таки трудно привыкнуть, но, тем не менее, это вполне разумная система, придуманная людьми для того, чтобы установить гармоничное слияние с природой своего родного мира…
 
       (Из краткой лекции, прочитанной Веридором Мерком своему стажеру Нейзеру Олсу на борту "Молнии Варкена")
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", борт космического корабля "Молния Варкена".
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 
      Проходить на космическом корабле сквозь темпоральный барьер очень увлекательное и красочное зрелище. Разумеется, если ты делаешь это в первый раз. Мне, почему-то, показалось, что Нейзеру будет интересно посмотреть на такое и я не ошибся. Он быстро пришел в навигационную рубку, но поначалу развалился в кресле с таким наглым и вызывающим видом, что я чуть было не пожалел о своем приглашении. Для того чтобы мой стажер видел картину не в компьютеризированном, а в натуральном виде, я убрал главный и вспомогательные экраны и привел рубку в позицию визуального, а не электронного обзора. Броневые плиты корабля раздвинулись и сквозь толстые, стайларовые панели кокпита в полутемную навигационную рубку заглянули звезды. Целые россыпи из сотен тысяч звезд. В глубоком космосе нет пейзажа красивее, чем звезды. Впрочем, никакого другого пейзажа там нет и в помине. Двигаясь в космосе с до световой скоростью, я очень люблю смотреть на звезды вот так, полностью погасив в рубке свет, убрав экраны мониторов и опустив с кокпита внешние бронешторки. Звезды были такими яркими и их было так много, что в рубке стало светло, как днем.
      Нейзер оказался вовсе не такой уж бесчувственной скотиной, какой хотел мне казаться. Он немедленно выпрямился в штурманском кресле и буквально вперил свой взгляд в сияющие, переливающиеся холодным светом звездные россыпи, мерцающие, разноцветные пылевые облака, лежащие справа по курсу снизу, сияющее, словно огромный рой светлячков, шаровое звездное скопление, расположенное выше. Слева от этой сверкающей красотищи величественной, непроницаемо черной стеной стоял темпоральный коллапсор. Нейзер открыл рот от восторга и прошептал:
      – Великий Космос… Как же здесь красиво. Веридор, ну почему мы не смотрим на эту красоту в полете, а таращимся в эти идиотские экраны?
      Парня проняло. Его дурацкие спесь и наглость, как рукой смахнуло с лица. Теперь оно было по настоящему красивым и одухотворенным. В удивленных серых глазах этого красивого парня отражались звезды. Я негромко промолвил:
      – Вот именно, мой мальчик, – Великий Космос!
      Нейзер даже не огрызнулся в ответ на мои слова и отечески наставительный тон, с которыми они были сказаны. Его губы, снова едва шевельнулись, беззвучно повторяя:
      – Великий Космос…
      Положив руки на панель управления, я легонько коснулся клавиш и "Молния" послушно заложила крутой правый вираж и, завершив маневр, вышла на курс, ведущий в лобовую к стене темпорального коллапсора. Набрав код, я включил аппаратуру, которая создавала вихревой туннель, через который мой корабль мог пройти сквозь темпоральный барьер. Все, что излучает звезда в течение миллионов лет, впрессовывается в темпоральный кокон. Когда специальная комбинация силовых полей и темпорального ресивера начинают пробивать вихревой туннель, свет звезды, как бы оттаивает. При этом возникают чудные световые эффекты. Больше всего это напоминает огненный смерч, переливающийся всеми цветами радуги, яркий, но не настолько, чтобы ослепить. Корабль влетает прямо в воронку этого сверкающего яркими огнями смерча.
      Проход темпорального барьера занимает от нескольких минут, до полутора часов в зависимости от того, какой возраст у темпорального коллапсора. Этот, коллапсор, как я уже говорил, был самый старый из обслуживаемых мной и проход длился один час и тридцать семь минут. Все это время Нейзер вопил и визжал от восторга, словно мальчишка, впервые попавший в аквапарк с водяными горками. Он огромными прыжками носился по навигационной рубке от правого борта к левому, залез с ногами на переднюю панель, чтобы оказаться поближе к кокпиту и вообще вел себя, как ребенок. Когда последние сполохи угасли, он, наконец, успокоился. После такого буйства красок внутреннее пространство темпорального коллапсора показалось мне пыльным и тусклым, как старый, заброшенный подвал. Чтобы не портить настроение ни себе, ни Нейзеру, я поскорее сдвинул броневые шторки и вернул экраны мониторов на место. Аттракцион закончил свою работу. Теперь следовало приниматься за работу нам.
      Подняв бронепанели, я принялся рассчитывать курс "Молнии" к Галану, а Нейзеру приказал немедленно заткнуться, иначе эти расчеты, никогда не были бы сделаны. После того, как на борту моего корабля появился этот разгильдяй, мне пришлось прекратить прямое общение со своими постоянными спутниками и самыми лучшими помощниками – Нэксом и Бэкси. Нет, когда Нейзера не было в навигационной рубке, мы иногда переговаривались, если того требовали обстоятельства. Более того, иногда я тихонько вставал ночью и шлепал босиком в рубку, чтобы посудачить с Бэкси о том, да, о сем. Она, кстати, в последние дни и сама тянулась к общению со мной, чего в ней никогда не замечалось раньше.
      В присутствии Нейзера, мне приходилось делать вид, что у меня есть дурная привычка, разговаривать во время работы на компьютере. Если бы Нейзер был хотя бы чуточку внимательнее, то он сразу обратил внимание на то, что я колочу пальцами по клавиатуре почти без разбора, а мое бормотанье, собственно, и является командами. Конечно, все навигационные компьютеры могут прекрасно воспринимать голосовые команды, а некоторые даже способны вести с пользователями самый настоящий диалог, но Великие Льды Варкена, это же свихнуться можно, сколько мне пришлось бы трепать языком, чтобы сделать, скажем, расчет курса к Галану для движения с помощью ионно-вихревого привода и используя для увеличения скорости аж двенадцать крупных планетарных объектов.
      Но в том-то и дело, что на борту "Молнии" был установлен не обычный навигационный компьютер, существо хотя и чрезвычайно умное и, зачастую, обладающее интеллектом, если хотите, разумом, но все-таки чертовски бестолковое. Нэкс настоящий мозаичный кристалломозг, мой мудрый дружище Нэкс, самое гениальное разумное существо во всей Вселенной и ее окрестностях и потому через десять минут расчет курса был закончен и я показал Нейзеру на главном экране, как мы будем двигаться. Тот сначала принялся чесать голову в районе затылка, а затем озабоченно поинтересовался:
      – Веридор, а вы уверены, что все расчеты сделаны верно?
      Я обиженно посмотрел на него и сухо спросил:
      – Нейзер, разве у вас есть повод в этом сомневаться?
      Тот пожал плечами и сказал:
      – Да нет, Веридор, просто вы сделали их за несколько минут. Ну, был бы у вас нормальный компьютер, тогда никаких сомнений, а то ведь это, просто какая-то рушелка из каменного века с каким-то жутким, доисторическим устройством ввода информации. Где вы только откопали эдакую рухлядь, таким агрегатом на Мидоре детей пугать можно.
      Тут я понял, что опростоволосился. Я как-то совершенно забыл о том, что компьютер пульта управления с его древней буквенно-цифровой клавиатурой, действительно выглядит, как устаревшая модель. Правда то, что скрывается под полом навигационной рубки и занимает объем в семьсот с лишним кубических метров, является самым совершенным компьютером из всех, какие я только знаю. Ведь его делал Нэкс, а уж он-то знает толк в электронике и компьютерном дизайне. Объяснять всего этого Нейзеру я, конечно, не стал, а просто разыграл перед ним обиженного навигатора и воскликнул:
      – Ха, Нейзер, да, мой навигационный компьютер не уступит любому другому, не смотря на то, что я действительно пользуюсь клавиатурой, взятой с древней машины, место которой в музее. Просто мне нравится работать на таком антиквариате, ну, а если вы действительно такой умник, то возьмите и сами всё проверьте!
      Нейзер и в самом деле сел проверять рассчитанный Нэксом курс, а я, насвистывая, ушел по своим делам. Когда я вернулся в рубку часа через три, Нейзер все еще тарахтел работал на компьютере. Он открыл ввод информации, одновременно и с клавиатуры и голосом, потел, пыхтел, но все равно в расчетах не продвинулся и наполовину. Я достал из холодильника банку пива, открыл её поставил на пульт рядом с ним и снова ушел. Он даже не обратил на нее внимания. Наконец, еще через два часа он озадаченно скомандовал:
      – Отбой, машина. Выполнять первую программу. Старт через тридцать секунд. – Повернувшись же ко мне, он недоуменно повертел головой – Ну и ну, Веридор, признаюсь, вы меня удивили. Я составил программу полета за пять часов двадцать минут и все равно она оказалась на прядок хуже, чем та, которую вы сбацали за десять минут. А навигационный компьютер у вас и, правда, отличный, даже у вояк машины похуже будут. Признаюсь, вы действительно меня удивили.
      Я пожал плечами и сказал равнодушным голосом:
      – Нейзер, поверьте мне на слово, уж эту звездную систему я знаю лучше, чем свои пять пальцев и смогу проложить курс практически из любой точки эклиптики до любого планетарного объекта, ну, максимум, за двадцать минут. И не забывайте про то, что последние двадцать пять лет я только то и делаю, что чуть ли не каждую неделю прокладываю курс от одной точки в пространстве звездной системы к другой. Практика, знаете ли, мой дорогой друг, практика и опыт, как результат тренировок.
      Тут я, конечно, блефовал, а вот Нейзер меня всерьез удивил. Я до этого часа и не думал, что он так хорошо разбирается в навигации. Тем более в навигации в условиях темпорального искажения метрики пространства. Это, конечно, не самое хитрое дело на свете, всего то и нужно только, что все время делать поправку на то обстоятельство, что тахионное поле Вселенной изолировано темпоральным барьером и это делает скорость света естественным пределом скорости материальных объектов. Раз нет возможности соткать тахионный кокон, изменяющий метрику пространства и вводящий в действие гиперсветовой туннель, то и двигаться вы будете только в линейном пространстве, то есть не более скорости света.
      На следующий день, я поднял Нейзера с утра пораньше и загнал его в гимнастический зал еще до завтрака. Мне нужно было проверить его физическую подготовку. Парень он был здоровенный, но на Галане есть ребята и покрупнее, да, и покруче. Поначалу Нейзер отказывался выйти со мной на ковер и немного помутузить друг друга, но потом, видимо, решил все-таки проучить меня. Шлепнувшись несколько раз, что называется, мордой лица в жесткое покрытие пола, он вконец рассвирепел. Минут двадцать мы вертелись волчком, нанося удары руками и ногами, делая подсечки и захваты, ставя блоки и контрблоки. Очень скоро я убедился в том, что Нейзер был неплохой боец. Конечно, не лучше меня, но уж никак не слабее галанских чемпионов в борьбе райд-фанг, с которыми, как я надеялся, ему встретиться не придется. Не знаю, где именно этот тип изучал искусство поединка и что это была за система, на классическую мидорскую, она была все-таки не похожа, но я понял одно, – при необходимости Нейзер уложит любого галанского битюга в минимальный срок и с максимальными болевыми ощущениями. Сила у него была, просто невероятная, что у твоего матерого скального прыгуна.
      Слава Вечным Льдам Варкена, что хоть с этой стороны меня не ждали неприятности. Но на Галане, помимо тривиального мордобоя, процветали во множестве и иные способы отправить человека на тот свет. Конечно же, речь шла о фехтовании. Без меча не обходится ни один галанец. Даже фермеры там разгуливают с такими длинными ножами у пояса, что на любой из них можно нанизать двоих хорошо упитанных мужчин. Что уж тогда говорить о дворянах, которые даже в сортир идут с мечом или шпагой.
      Нейзер с подозрением посмотрел на меня, когда я раздвинул панель, за которой было развешано большое количество самых различных мечей, шпаг, сабель и секир. С поклоном я предложил ему выбрать оружие по руке. В глазах Нейзера снова загорелся огонь, чуть ли не такой же, как и при виде звезд. Что ни говори, а в душе человека при виде доброго меча, выкованного первоклассным мастером, всегда будет звенеть колокольчик. Даже если этот человек мидорец. Долго уговаривать Нейзера не пришлось, парень отлично помнил, куда ему вскоре придется спуститься. К моему сожалению, меч он, явно, видел в первый раз, хотя и выбрал оружие точно по своей могучей руке, прекрасно сбалансированное, самой подходящей длины и нужного веса. После того, как я выбил меч из его руки в седьмой раз, он демонстративно поаплодировал мне и, с явным энтузиазмом в голосе, сказал:
      – Веридор, так мы и до ужина не управимся. Я способен довольно быстро запомнить любое движение, поэтому давайте лучше встанем напротив зеркала и вы покажете мне все главные фигуры и па, как учитель танцев. Идет?
      Нейзер и в самом деле оказался очень способным учеником. Все основные удары и элементы защиты он заучил, едва ли не с первого показа. Через пару часов, он уже с истошными воплями теснил меня, как заученными ударами, так и ударами, наносимыми в порядке экспромта. Сразу было видно, что фехтование на мечах ему понравилось. Во всяком случае, даже за завтраком он все еще продолжал наносить удары столовым ножом по куску масла.
      В условиях темпорального искажения метрики пространства-времени внутри коллапсора, да, еще двигаясь малым ходом на ионно-вихревых двигателях, путь до Галана был долгий, и мы добирались почти месяц. Зато за это время Нейзер научился, более или менее грамотно, размахивать мечом. Особенно ловко он проделывал это в тяжелых рыцарских доспехах, когда в его руках была железяка двух с половиной метров длины и тридцати килограммов веса. Силы в нем, как я уже говорил, было не меряно. Какой-то грузовой бимобиль, а не человек. Именно в тот момент мне и следовало бы заподозрить в нем не простого парня, нанявшегося в нашу контору только за тем, чтобы помотаться по галактике за хорошую плату, а кадрового офицера из спецслужб мидорского космофлота, но в тот момент Нейзер Олс мне слишком нравился, чтобы подозревать его в чем-либо. Впрочем, я в любом случае ни о чем не жалею и только рад тому, что Великая Мать Льдов свела нас в этом полете вместе и свела, похоже, навсегда.
      Так же успешно Нейзер постигал азы своей новой профессии, хотя я, пока что, не старался перегружать парня специальными знаниями. Гораздо больше времени я отводил предстоящей экспедиции. В особенности нашей с Нейзером легенде, по которой мы должны были предстать перед галанцами в роли двух путешественников. Нейзер должен был исполнить роль молодого бастарда, ищущего дворянского титула, а я роль его старого слуги и наставника. По галанским канонам это была вполне правдоподобная история, которую, в силу технической отсталости Галана, местным властям было трудно проверить, если, конечно, мы уйдем подальше от того места, которое называем своим домом.
      Мы с Нейзером часами изучали материалы, переданные нам наблюдателями. Вскоре мы были в курсе всех важных событий произошедших на Галане буквально полгода назад, а когда подошли к планете поближе, то узнали и самые последние новости. А все потому, что чуть ли не весь Галан был битком напичкан моими электронными шпионами, замаскированных под местных насекомых, которые на этой планете, к счастью, частенько имеют весьма крупные размеры. Все эти бесчисленные жучки и пчелки несли на себе крохотные телекамеры и передавали свою информацию в сверхмощный разумный аналитический компьютер, установленный на посту управления галанского темпорального ускорителя. Благодаря информации, полученной от наблюдателей и моих крохотных шпионов, мы вскоре знали галанскую действительность гораздо лучше, чем самый информированный галанец.
      Основная наша трудность заключалась в том, что темпоральный генератор Галана был расположен на острове в районе экватора. Долгое время этот остров был необитаем, но уже десятка четыре тысяч лет назад бесстрашные галанские мореходы нанесли его на свои карты, а с некоторых пор остров, который они назвали Равелнаштарам, перестал быть необитаемым и теперь вокруг него постоянно крутились корабли. Произошло это после того, как от острова, во время землетрясения, произошедшего двести с лишним лет назад, откололся небольшой кусочек тверди и на нем уже вырос маленький городишко. Поскольку главная моя задача заключалась как раз в том, чтобы изучить возможность проведения работ с целью модернизации темпорального ускорителя, мне в первую очередь нужно было узнать о том, что творилось вокруг острова.
      Поэтому мы решили тайком высадиться на материке, подальше от моря, а затем добраться до ближайшего порта, после чего плыть морем до острова. Таким образом с одной стороны мы соберем самую полную информацию о настроениях галанцев и их планах в отношении острова Равелнаштарам, а с другой стороны я, наконец-то, получу свой, давно заслуженный мною, отпуск. Во вторую часть своего плана я Нейзера не посвятил, решив, что с него вполне хватит и того, что мы подолгу ломали голову над тем, как получше и без лишних хлопот выполнить первую.
      Подготовка к прямому контакту с развиваемым миром и в обычных, нормальных условиях, является делом чрезвычайно ответственным, так как от нее в значительной степени зависит, как успех твоей работы, так и твоя собственная жизнь. Никто не может заранее предугадать из-за чего может, вдруг, возникнуть конфликт с местными жителями. Толи им понравится твоя одежда, толи наоборот, от чего-то не понравится твое лицо. Но, так или иначе, ты никогда не застрахован от внезапного нападения, а в случае конфликта не можешь применить ни современное оружие, ни все те технические средства, которыми тебя вооружила современная наука. Остается надеяться только на крепость своих мускулов, умение владеть доисторическими видами оружия, да, еще полагаться на удачу.
      В связи тем, что Нейзер Олс был совершенно неподготовленным стажером, собственно и стажироваться ему было не в чем, я и выбрал для первой высадки Галан, как самый тихий и благопристойный из миров, находящийся под моим попечении. Но для того, что бы спокойно путешествовать по этой милой и миролюбивой планете, Нейзеру пришлось сутками напролет заучивать составленную для него легенду, изучать обычаи и нравы галанцев, их пристрастия в одежде, еде и питье, этикет, нормы морали и нравственности и ещё многое другое. Если бы я пользовался только рекомендациями наблюдателей, я вряд ли проработал в конторе двадцать пять лет. Слава Вечным Льдам Варкена, контора ничем не ограничивает техников-эксплуатационщиков по части сбора информации, и слава Великой Матери Льдов, что у меня есть такие помощники, как Нэкс, Бэкси, Микки и Ворчун, с помощью которых мне удалось создать на Галане уникальную систему наблюдения.
      В помещениях галанского, как и любого другого командного пульта темпорального ускорителя, действующего на всех пятидесяти семи, вверенных Корпорацией под мое попечение, развивающихся миров, имеется мощный аналитический компьютер, позволяющий обрабатывать огромные массивы информации. Был такой компьютер, только куда более мощный, чем обычно, да, к тому же с искусственным интеллектом, и на Галане. Я высаживался на эту планету не менее двухсот тридцати раз и после каждой своей высадки оставлял на нем тысячи крохотных, тщательно замаскированных телекамер.
      Кроме того, время от времени из укромных мест, в которых были спрятаны стасис-сейфы, вылетали десятки крупных насекомых, которые были мастерски изготовлены Нэксом в точном соответствии с оригинальными образцами и также несли на себе крохотные телекамеры, что позволяло Ворчуну снимать информацию практически из любого, даже самого охраняемого места, будь то хоть императорский дворец. Впрочем, меня гораздо больше интересовали рыночные площади и бани, где можно было получить гораздо более полную информацию о том, что в действительности творилось в императорском дворце и вокруг него. Система наблюдения, накрывала густой сетью практически всю планету и позволяла мне быть в курсе не только всех основных событий, но и отслеживать проделки отдельных выдающихся граждан.
      Нейзер не особенно интересовался, откуда я получал разведданные, но безропотно и даже охотно занимался их внимательным изучением, не стесняясь обращаться ко мне с вопросами по каждому сложному случаю, чем привел меня в полное умиление. Видя с его стороны такую серьезность, я позволил ему самому разработать свой собственный имидж, что он и сделал в срок не более недели, проявив при этом великолепную изобретательность, отличное знание материала и прекрасный вкус. Ну, а для того, чтобы как следует вжиться в образ, последние полторы недели полета к Галану Нейзер щеголял одетый в короткие, до середины голени, просторные штаны, пошитые из мягкой шерстяной ткани и обутый в высокие сапоги с отворотами. Его мощный торс был задрапирован в дорогую белую рубаху с большим, кружевным воротником, поверх которой он одевал к обеду долгополый, расшитый золотыми позументами сюртук и, в довершение всего, вешал на себя богато украшенную золотым шитьем перевязь прочной кожи с пристегнутой к ней длинной шпагой. Со своей шпагой он уже не расставался ни на минуту и наловчился обходиться с ней так, словно она была частью его тела.
      Руки Нейзера большую часть дня закрывали перчатки тончайшей замши с широкими, расшитыми золотом раструбами, как и полагается дворянам, а пальцы украшали перстни с крупными драгоценными камнями, причем Нейзер мог по полдня рассказывать про то, какой из камней от чего спасает, и что он значит для своего хозяина. В общем, он прекрасно вжился в свой образ и даже отрастил себе длинные усы и маленькую бородку острым клинышком, отчего его наглая физиономия стала еще более вызывающей и ехидной. Из стажера Нейзера Олса, молодого мидорского балбеса, сдуру завербовавшегося в Терилаксийскую Корпорацию Прогресса Планет, вышел великолепный образчик юного поколения галанцев из числа тех людей, которые ищут приключений ради того, чтобы писать свою фамилию с приставкой "фрай" через черточку. В общем, получился великолепный типаж, – молодой бастард Солотар Арлансо из Кируфа.
      В окончательной фазе подготовки, я вплотную занялся внешним видом своего стажера, чтобы завершить этот выразительный образ, двумя, тремя точными деталями. Еще в первый день, как мы только, только прошли сквозь темпоральный барьер, я дал Нейзеру парочку пилюль, от которых у него начали быстро расти волосы. Галанские дворяне не приемлют коротких стрижек и носят прически длинною до лопаток. Мне в этом отношении было немного легче, так как мои волосы были даже несколько длиннее необходимого. Еще несколько пилюль и пол-литра микстуры, наконец, сделали его кожу бронзово-смуглой, а волосы темно-каштановыми. На контактные линзы я не стал надеяться и с помощью инъекции меланина сделал серо-голубые глаза Нейзера, темно карими. Мои глаза тоже подверглись точно такой же процедуре. Теперь Нейзера не узнала бы и родная мать, так как он изменился не только внешне, но, похоже, и внутренне. Нейзер старательно работал над собой. Движения его приобрели какую-то мягкую плавность и истому, а выражение лица стало высокомерно-презрительным ко всему, что было ниже его достоинства. Прежние насмешливость и наглость сменились явным высокомерием и ярко выраженным чувством превосходства, с изрядной долей самоуверенности.
      Почти за сутки до выхода на орбиту вокруг Галана, я удалился еще в одно укромное местечко на "Молнии", где у меня имелась установка косметопластики. Это была самая неприятная и самая дорогостоящая часть специальной подготовки, так как для полного перевоплощения в галанского старца требовалась одно из самых дорогих веществ в галактике, косметическая пластиплоть. Раздевшись догола и спрятав волосы под пластиковую шапочку, я зашел в кабинку. Мы с Бэкси заблаговременно разработали дизайн моей новой внешности и теперь мне предстояло в корне измениться внутри специального, чертовски дорогого, но нужного мне агрегата.
      Бэкси, которая не доверяла эту сложную операцию компьютеру-косметопласту, взяла управление этим сложным агрегатом на себя и тщательно покрыла мое тело слоем пластиплоти, израсходовав на это не менее трех десятков килограммов этой, чрезвычайно дорогой субстанции, почти не отличающейся по составу от обычной человеческой плоти. После того, как я был облеплен клейкой гадостью, пахнущей цветами, со всех сторон, она добрых полтора часа старательно вылепливала каждую морщинку и придавала пластиплоти вид старческой, дряблой кожи. Затем, под наблюдением Бэкси, в течение нескольких часов мне пришлось отрабатывать каждое свое движение вплоть до мельчайших жестов, чтобы довести впечатление до полного соответствия с образом.
      Для того, чтобы выработать у меня легкую хромоту, она безжалостно блокировала мне несколько икроножных мышц с помощью инъекции, каких-то препаратов. В результате мне уже больше не приходилось вспоминать, что я должен приволакивать при ходьбе левую ногу. Когда все было закончено, мне даже страшно было смотреть на себя в зеркало, настолько безобразно старым я выглядел. Но именно так я и должен был выглядеть согласно разработанной Бэкси легенды. Так на свет появился Лорикен Виктанус, старый слуга и наставник молодого господина Солотара Арлансо, сопровождающий его в долгом путешествии, которое тому предстояло совершить от скалистых гор родного Кируфа, до далекого острова Равелнаштарам, расположенного в Южном полушарии Галана.
      Когда я одел свой галанский наряд, состоящий из коротких штанов синей замши, с чулками до колен, белой просторной рубахи, коричневого жилета, расшитого серебром и вернулся в навигационную рубку, Нейзер не на шутку струхнул, подумав, что видит перед собой привидение. В этот вечер он даже отказался фехтовать со мной, утверждая, что не может поднять руку на такую старую развалину, из которой вот-вот посыплется песок. Что же, если так, то Бэкси вполне могла гордиться своей работой. Нейзер долго и внимательно разглядывал мою дряблую, шелушащуюся шкуру, после чего честно признался, что никогда в жизни не видел ничего подобного и даже не подозревал о том, что старость способна выкинуть такой трюк с человеческой плотью, а сама пластиплоть пригодна для такого радикального перевоплощения.
      На мой же взгляд это послужило лишним доказательством того, что футурошок оттого, что житель ускоряемого мира увидит молодых, красивых, полных сил и здоровья людей, будет несколько меньшим, нежели тот шок, который запросто возможен у простых обывателей Обитаемой Галактики Человечества при виде миллионов самых обыкновенных стариков или людей изможденных тяжелой болезнью. В общем, в конечном итоге к высадке на Галан мы были полностью готовы и решили, что проведем на борту "Молнии" еще одну ночь, а утром, после завтрака, отправимся прогуляться по этой планете.
      "Молния Варкена", управляемая Нэксом, опустилась на самую низкую орбиту вокруг Галана и наматывала виток за витком вокруг планеты. В трюме корабля стоял небольшой орбитальный челнок, способный легко и незаметно пройти сквозь атмосферу и доставить нас к месту высадки, уже определенному, тщательно изученному с помощью моей системы наблюдения и признанному и Нэксом, и Бэкси, и даже моим боевым робопилотом Микки вполне безопасным. Это место располагалось в большом лесном массиве и находилось в семидесяти километрах от ближайшего жилья. Ареной нашего путешествия, был континент Мадр, один из трех континентов Галана, большую часть которого занимали владения империи Роантир, возглавляемой в то время императором Сорквиком Четвертым.
      Самого спуска мы могли не опасаться, так как мой космокатер, в отличие от посудин других техников, был оснащен самой совершенной системой оптической маскировки, которая ничуть не уступала военным системам и делала его совершенно прозрачным для самого опытного наблюдателя. Так что мы могли бы совершить посадку во дворе императорского дворца в Роанте, а дворцовая стража и ухом бы не повела. Что же говорить тогда о глухой лесной поляне, на которую мы собирались высадиться глубокой ночью, да, еще после той тщательной рекогносцировки на местности, которую провел Нэкс. Но, тем не менее, я предпочитал сделать это под покровом темной ночи, да, к тому же ещё и в безлюдном месте, а то мало ли что может случиться. В ускоряемых мирах я привык держать ухо востро и не полагаться на удачу.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, центральная часть континента Мадр.
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Планетарное поясное время:

 

 
      Высадку на планету Галан, мы произвели глубокой ночью, за четыре часа до рассвета, на большой лесной поляне, рядом с которой проходило весьма оживленное, в дневное время суток, шоссе, широкое и превосходно мощеное каменными плитами. Шоссе, если мы будем ехать по нему не сворачивая, должно было привести нас к побережью океана, до которого было свыше двух с половиной тысячи километров пути и это расстояние нам еще только предстояло преодолеть. Мы спустились вниз на небольшом грузопассажирском орбитальном челноке, который был снабжен самой совершенной системой оптической маскировки и потому был полностью невидим для случайного наблюдателя, – какого-нибудь запоздалого всадника, оказавшегося темной ночью вдали от дома.
      Перед тем, как произвести десантирование на поляну, я еще раз, с помощью сканеров и приборов ночного видения, провел тщательный осмотр местности, хотя Нэкс уже доложил мне о том, что нам никто не помешает. Ну, в таких делах, предосторожность еще никогда не оказывалась лишней и лучше перебдеть, чем недобдеть и привести в неописуемое изумление какого-нибудь невольного свидетеля, устроившегося на ночлег в лесу и, вдруг, увидевшего, как прямо из ниоткуда появляются сначала многочисленные тюки, а затем и люди.
      Гораздо хуже бывает только в том случае, если ты кулем сваливаешься прямо на голову ничего не подозревающих местных жителей, которые сначала, с криками "Демоны! Демоны!" разбегаются, а затем, вдруг, очень быстро возвращаются с подмогою и начинают стрелять по всему что шевелится. Поэтому, быстро сбросив вниз надежно упакованные и перетянутые веревками брезентовые тюки с моими товарами и громоздкие кожаные кофры с нашим гардеробом, мы, не мешкая ни секунды, попрыгали вниз сами.
      Нейзер спрыгнул неудачно, нога у него попала в толи в ямку, толи в нору, вырытую на поляне каким-то зверьком, но в результате этого его левый глаз повстречался с его же собственным коленом. Пока я, посмеиваясь, собирал в лесу хворост и дрова для костра, он с громкими проклятьями ковырялся в кофрах, пытаясь отыскать там аптечку, которую я уже успел спрятать подальше. Его синяк под глазом только подыгрывал нашей легенде, так как весьма живописно подтверждал вздорный, задиристый нрав моего господина и делал наше неожиданное появление на этой поляне, посреди огромного лесного массива, вполне понятным и оправданным.
      Натаскав большую кучу сухого хвороста и дров, я быстро разжег костер. В его свете мы сложили тюки и кофры в аккуратный штабель, а за одно разбили небольшой, кожаный походный шатер стандартного кируфского образца. Поскольку ночь перед высадкой на Галан мы оба крепко спали, то до утра мы коротали время в разговорах, наслаждаясь чистым воздухом, напоенным ароматом ночных цветов и густым, терпким запахом хвойного леса. Мы еще раз повторили свою легенду, согласно которой мы оба были купцами, гражданами Кируфа – небольшого государства на крайнем севере континента Мадр, лежащего более чем в четырех тысячах километрах от этих мест. Будучи жителями небольшого провинциального городка Зандалах, мы направлялись на побережье с целью посетить остров Равелнаштарам, где, якобы, мечтаем обменять свои товары на чудесные зеленые меха.
      Кируф славился на весь Галан своими великолепными оружейниками, прекрасно обученными и отважными солдатами-наемниками, простоватыми купцами и анекдотами о своих правителях, которые издревле, все как один, были жуткими кобелями, забияками и пьяницами. Поэтому путешественников из Кируфа охотно принимали не только во всех сопредельных государствах, но и на всей планете, так как за ними, как и за их правителями, никогда не числилось большего греха, нежели безудержное пьянство, пылкая любовь к женскому полу и мордобою. Поскольку кируфцы высоко чтили кодекс чести и их было просто невозможно нанять в качестве шпионов, это существенно повышало репутацию этих гордых и независимых горцев, как туристов и добропорядочных купцов.
      Согласно нашей легенде я изображал из себя седого, почтенного старца, слугу и учителя молодого бастарда, ищущего подвигов и славы в подтверждение своих достоинств, чтобы получить дворянский титул. Так как на Галане царили вполне мирные нравы и никто не требовал для доказательства своих лучших качеств сносить головы рыцарям и драконам, то таким юношам вполне можно было обойтись хорошо проведенной торговой операцией. Вот поэтому-то, имея при себе груз великолепных мечей, упакованный в три десятка тюков, мы и отправились за тысячи километров от родного дома, чтобы добыть для Кируфа прекрасные заморские меха, что, несомненно, должно было до небес поднять рейтинг моего господина в дворянском собрании нашего города и обеспечить ему дворянский титул, ну, никак не ниже папашиного.
      Мой господин, не смотря на свой невысокий рост, якобы, к моему сожалению, но согласно нашей легенде, отличался нравом вспыльчивым и горячим, а потому постоянно нарывался на разные неприятности. Так вышло и на этот раз. Он, почему-то, поссорился с начальником караванной стражи и они обменялись серией зуботычин, в результате чего шеф безопасности каравана недосчитался двух зубов, а мы остались ночевать посреди леса будучи безжалостно высаженными из уютной кареты сердитыми караванщиками. В подтверждение у нас на руках были все необходимые документы, заверенные множеством подписей и печатей, отличить которые от настоящих было практически невозможно. Впрочем, я полагался вовсе не на это, а на увесистый мешок золотых монет, которые должны были усыпить бдительность самых недоверчивых галанцев куда лучше всех наших россказней.
      С рассветом мы позавтракали всухомятку типично местными продуктами: копченым окороком дикого хорга, запеченной в тесте дичью, белым мягким сыром, черствым хлебом, фруктами и молодым роантирским вином из большой кожаной фляги. С моих слов все эти продукты были самой превосходной имитацией, хотя на самом деле Нэкс просто позаимствовал их в отдаленном городке с помощью своих хитроумных технических приспособлений. Во всяком случае Нейзер с превеликим удовольствием уплетал и галанскую ветчину, и дичь, и сыр за обе щеки, хотя до этого он более всего опасался как бы ему не отравиться местной пищей. Сытно позавтракав во второй раз за утро, Нейзер, подобно всякому бывалому солдату, немедленно развалился на складной кожаной походной кровати и принялся сладко подремывать, справедливо полагая, что договариваться с караванщиками это дело его верного слуги. Почти до полудня я бегал от нашего бивуака к дороге и обратно. Все было бесполезно. Как назло, большинство караванов шли куда угодно, но только не к побережью.
      Наконец, один из караванщиков любезно сообщил мне радостную весть о том, что через несколько часов будет идти большой караван, направляющийся именно к побережью, а сейчас караванщик нужного нам каравана занят тем, что перековывает несколько тягловых животных всего лишь в часе езды от нашей поляны. Мне посоветовали набраться терпения и подождать. Заодно мне было сказано, как зовут караванщика и каких цветов у него вымпел, чтобы я мог еще издалека заметить караван и более не подбегать к каждой повозке, проезжающей мимо. Получив столь исчерпывающий ответ и ловко вложив в руку возницы золотую монету в десять роантов, я вернулся к шатру, растолкал Нейзера и посадил его наблюдать за дорогой, предварительно объяснив ему, какой флажок он должен был высматривать, после чего завалился спать.
      Проснулся я оттого, что на поляну завернул нужный нам караван и на просторной поляне сразу же стало тесно и шумно. Нейзер решил проявить инициативу и сам договорился обо всем с караванщиком. К моему удивлению караван остановился на этой поляне на ночлег вместо того, чтобы продолжить движение. Из больших повозок, въехавших на поляну, высыпали толпы людей. Одни пошли в лес, собрать хворосту и нарубить дров, а другие стали разбивать шатры. Это был авангард каравана, а вскоре подтянулась и его основная часть, состоящая из больших дилижансов для пассажиров второго класса и роскошных, шести и четырехместных карет, предназначенных для пассажиров первого класса.
      И те, и другие относились, в основном, к разномастным дворянам и богатым горожанам. Весь прочий люд ехал в огромных фургонах, похожих на небольшие железнодорожные вагоны, какие можно увидеть только на ускоряемых мирах, достигших уровня первой технологической революции. Они, судя по всему, имели не очень удобные сидячие места, так как пассажиры, выходящие из фургонов, с кряхтением почесывали свои бока. Не знаю что там наплел о себе караванщику Нейзер, но ко мне он подошел загадочно улыбаясь, и сразу же сообщил радостную весть:
      – Веридор, я уже все устроил! Для меня нашлось место в карете первого класса, а вы, если пожелаете, сможете ехать в третьем классе или верхом на этих жутких тварях с длинными хвостами и здоровенными зубами. Да, кстати, второй класс в этом караване тоже предназначен для дворян, которые желают сэкономить на проезде.
      Слушать его нахальное вранье я, разумеется, не стал. Ругаться с этим нахалом, тоже. Мне осталось только негромко выругаться на галалингве и идти к караванщику, договариваться о более удобном способе путешествия к океану, чем тот, который уготовил мне мой заботливый хозяин. Трястись несколько недель в фургоне битком набитом беспрестанно галдящими и ссорящимися женщинами, не очень трезвыми мужчинами и их дико орущими, сопливыми отпрысками мне вовсе не улыбалось. Ещё меньше мне хотелось ехать к морю верхом на галанском скакуне, крупном четвероногом животном с короткими рожками и толстыми боками. К счастью для меня караванщик оказался человеком уже немолодым и очень сострадательным. При виде старца, выглядящего еще древнее чем он сам, караванщик тихо охнул, сделал пальцами козу, отгоняя злых духов, и немедленно предложил мне ехать в своей штабной карете, которая не только ничем не уступала по своим удобствам каретам первого класса, но даже была гораздо просторнее и уютнее. На радостях я тут же подписал все необходимые для проезда в караване бумаги и полностью расплатился за весь предстоящий путь, прибавив доброму человеку за его радушие и добросердечие пару больших золотых монет сверх назначенной цены.
      Для дворян, женщин и детей быстро были разбиты большие походные шатры, мужчинам же предоставлялась возможность самим позаботиться о своем ночлеге. Галанские мужчины, все как один, были оборотистыми ребятами и им было не впервой ночевать в пути. Они тут же стали мастерить себе навесы и раскатывать на ночь тощие тюфячки. Нейзер, оставив мне в полное распоряжение шатер и складную кровать, тут же испарился, повинуясь моему жесту. Все равно на этой поляне он был у меня на виду и я в любой момент мог прийти к нему на помощь. К тому же караван, похоже, был не простым, а имел фирменную марку, поскольку немедленно были растоплены полевые кухни, возле которых тотчас начали суетиться повара и лагерь стал готовиться к ужину. Нейзер, словно тяжелый штурмовой танк, атакующий укрепленные позиции противника, тотчас врезался в шумную, гомонящую на многих диалектах, толпу и быстро нашел себе подходящую компанию, состоящую из таких же молодых повес, как и он.
      Не смотря на здоровенный фингал под глазом, несколько портящий его импозантный вид, он быстро расположил к себе галанскую молодежь и вскоре уже вовсю веселил их разухабистыми кируфскими анекдотами, превеликое множество которых, начиная от времен Арлана Великого, вложил в его голову гипнопед. Вскоре вокруг него собралась большая толпа, которая то и дело оглашала окрестности раскатистым хохотом, так что я мог быть полностью спокоен за него, по крайней мере, в этот вечер. Вскоре официанты позвали пассажиров к накрытым столам, которые были расставленным на поляне тремя длинными рядами. Я сидел за одним столом с караванщиками, людьми простыми и бесхитростными, но зато любящими хорошо поесть и выпить. Свежих овощей, жареного мяса, вина и фруктов было предостаточно, а аппетит у меня за день разыгрался преотменнейший. Не знаю, как и чем ужинал Нейзер в кругу золотой галанской молодежи, сидящей за отдельными столами, покрытыми дорогими скатертями, но лично я своим ужином был вполне доволен, хотя и сидел за простым, непокрытым деревянным столом и ел, по большей части, руками с помощью своего длинного кинжала.
      Мои сотрапезники вовсю таращили на меня глаза, так как я, вопреки своему более, чем почтенному возрасту ел за двоих, а пил и вовсе за четверых, нисколько при этом не хмелея, чем тут же снискал к себе уважение ничуть не меньшее, чем нахал и ёрник Нейзер со своими скабрезными анекдотами, полными непристойностей. Для вящей убедительности моих слов стоит отметить то, что когда рано поутру караван стал собираться в дорогу и я вместе с тремя слугами стал грузить наши тюки в грузовой фургон, где для наших грузов было выделено место, то мне довелось выслушать в свой адрес комплимент следующего свойства. Один из слуг, с кряхтеньем складывающих тяжелые тюки, негромко сказал другому:
      – Послушай, Марвер, смотрю я на этого мелкого старикашку из Кируфа и удивляюсь. Вроде бы в чем только душа держится, выглядит древнее самого дьявола из преисподней, а надо же, ест за троих, пьет, так вообще, за пятерых и при этом такие тюки ворочает что и нам двоим не под силу будут. Неужто кируфцы все такие?
      Сборы каравана в дорогу к нашему удивлению оказались совсем недолгими. Не смотря на то, что караван состоял почти из сотни повозок самого различного калибра и перевозил разом чуть ли не полторы тысячи пассажиров и несколько сотен тонн грузов, он тронулся в путь меньше, чем за полчаса. Караванщики Керкуса Мардрона работали очень профессионально, сноровисто и без лишней суеты. Они быстро впрягли животных в повозки, громкими трелями своих свистков загнали в них пассажиров и под щелканье бичей и звонкие звуки труб в строгом порядке выехали на широкое шоссе. Штабная карета заняла свое место в голове колонны и мы тронулись в путь. На поляне осталось два с лишним десятка мусорщиков, которым было поручено привести ее в полный порядок, чтобы следующий караван мог, в случае необходимости, насладиться чистым воздухом, а не вонью гниющих, разлагающихся отходов. Да, брат, вот таков он, – Галан.
      Путешествовать по Галану сплошное удовольствие. Несмотря на технологическую отсталость этого мира, галанский гужевой транспорт просто на удивление хорош. По сравнению с тяжелыми грузовыми и пассажирскими фургонами, которые перевозили до восьмидесяти тонн грузов и до полутора сотен пассажиров, большими пассажирскими дилижансами, в которых с комфортом помещалось до двух-трех десятков пассажиров и с великолепными каретами для состоятельных дворян, все аналогичные транспортные средства на гужевой тяге, которые ещё изготавливаются на некоторых аграрных мирах галактики, представляются мне сущим бедствием.
      Кстати, Нейзер сильно погрешил против истины, когда известил меня о том, что мне придется ехать либо третьим классом, либо верхом из-за моего, якобы, низкого происхождения. При желании, в силу своих почтенных седин, я мог купить себе место не только во втором классе, но и в первом, согласись только заплатить соответствующую сумму денег. Просто в караване было свободным только одно единственное место в первом классе и этот самовлюбленный нахал даже не подумал уступить уютное кресло рядом с юной смуглой красавицей мне, а поторопился занять его сам. Впрочем, то место, которое предоставил мне в своей карете, больше похожей на офис на колесах, почтенный господин Керкус Мардрон, было несравненно предпочтительнее дворянской кареты, тем более, что мы ехали в карете вдвоем и могли вести спокойную, неторопливую беседу о жизни, о дороге, о политике, о философии и прочих приятных материях.
      Шоссе было вымощено гладкими плитами, большие колеса кареты обтянуты резиной, а её главной конструктивной особенностью были превосходные рессоры и если бы не дробный перестук подкованных копыт галанских скакунов, идущих с вполне приличной скоростью широкой размашистой рысью, то можно было легко представить себе, что находишься не на Галане, а хотя бы на том же Хьюме. К полудню мы добрались до первой караванной станции на своем пути и Нейзеру впервые довелось увидеть, что же, собственно говоря, представляет из себя Галан.
      Караванная станция "Император Майрад" была расположена на окраине небольшого городка, но стояла на пересечении сразу пяти дорог, что и определило ее размеры. Это была одна из самых крупных караванных станций империи Роантир и там скопилось не менее шести десятков караванов. Называлась станция так потому, что этот самый император Майрад и в самом деле как-то раз останавливался в этом самом месте тридцать с лишним тысяч лет тому назад. У Керкуса, занимавшегося караванным бизнесом уже третий десяток лет, имелась тут постоянная площадка и свои собственные служащие. Вообще-то, он был владельцем целых семи больших караванов, имеющих постоянные маршруты, что, по меркам Галана, было довольно крупным бизнесом. Караван въехал на длинную, широкую станционную площадку, окруженную многочисленными павильонами торговцев и небольшими ресторанчиками, под звонкие крики всадников-кондукторов:
      – Станция "Император Майрад", господа! Станция "Император Майрад"! Стоянка три часа, господа. Можете выходить, господа.
      Для меня настало самое удобное время, чтобы начать свою рекламную кампанию, которая, в конечном итоге, должна была помочь привести меня и Нейзера на остров Равелнаштарам. В ходе долгого и неспешного разговора, начавшегося с восхваления империи Роантир и ее императора, я постарался максимально расположить к себе старину Керкуса и уже через час сумел выведать, что в прошлом он был лейтенантом императорской гвардии и до выхода в отставку слыл неплохим фехтовальщиком. В ходе беседы я несколько раз презрительно отозвался о кузнецах Роантира, восхваляя до небес кируфских оружейников и теперь напомнил об этом старине Керкусу, громко воскликнув:
      – Господин Мардрон, так вы все-таки не верите мне, что в Кируфе есть мастера, способные ковать великолепные клинки, которые превосходят роантирскую сталь?
      Владелец каравана отнесся к моим словам со снисходительной улыбкой и был непреклонным в своей уверенности, а потому возразил мне с ничуть не меньшим задором:
      – Господин Виктанус, но поймите же, это просто глупо, вот так, ни с того, ни с сего утверждать, что в Кируфе способны ковать крепкую сталь! Не скрою, кируфские оружейники изготавливают великолепные ножны и рукояти, но вот клинки… Нет, господин Виктанус, я, все-таки, скорее доверюсь хорошему роантирскому мечу.
      Постаравшись изобразить на своей маске из пластиплоти нечто такое, что, якобы, должно было указать на мое негодование, я решительно заявил Керкусу:
      – Ага, прекрасно, вот сейчас я и докажу вам обратное. Мы везем с собой партию клинков, которые были выкованы моим отцом для его светлости графа Леатрида фрай-Арлансо, отца моего господина. Так вот что я вам скажу, мой глубокочтимый господин Мардрон, сейчас я принесу один из этих мечей и разрублю им любой из предложенных вами клинков, что и поставит окончательную точку в нашем затянувшемся споре. Подождите меня здесь, я вернусь через несколько минут.
      Говорил я нарочито громко и мои слова были услышаны сразу несколькими десятками свидетелей. Учитывая природную азартность галанцев, я был на все сто процентов уверен в том, что уже через десять минут вокруг нас соберется не менее сотни, другой зевак. Более того, пара бездельников не поленилась сопроводить меня до грузового фургона, где находились тюки с моим товаром. Найдя человека отвечающего за сохранность грузов, я попросил его разрешить мне взять кое-что из груза моего господина. Пока работник Керкуса, ворча в полголоса, открывал фургон, я высмотрел в толпе пассажиров Нейзера и знаками приказал ему идти ко мне, рубанув ребром ладони по своему кулаку. Нейзер тотчас сообразил о чем идет речь и моментально сагитировал своих спутников присоединиться к веселой забаве. Достав из крайнего тюка длинный матерчатый сверток с дорканским мечом, я, не торопясь, двинулся к штабной карете, возле которой уже собиралась изрядная толпа весело галдящего народа.
      Для того, чтобы изображать из себя на Галане купцов, нам нужно было иметь при себе хотя бы плохонький, но, все-таки, товар. Поскольку мне нужно было во что бы то ни стало легальным образом добраться до острова Равелнаштарам, который находился под особым надзором императора Роантира, я решил использовать для этого товар совершенно особого рода. На борту "Молнии Варкена" имелось множество самых различных вещей, соответствующих различным историческим эпохам ускоряемых миров, находящимся под моим попечением с самого начала своей истории. Самыми же подходящими мне показались дорканские мечи, превосходный образец холодного оружия, выкованного на планете Дорк в эпоху раннего феодализма. Правда, прежде чем завернуть мечи в дешевую кируфскую ткань, сложить их в охапки по несколько десятков штук и упаковать в прочный, основательно просмоленный брезент, Нэкс слегка поколдовал над сталью и упрочнил металл, воздействовав на него силовым полем так, что сталь приобрела прочность алмаза.
      Когда я подошел к Керкусу, он уже приготовил два роантирских клинка, а вокруг него собралась целая толпа зевак. Керкус с недовольным лицом и в довольно резких выражениях объяснял всем, что ничто не сможет разрубить тяжелую секиру отличной роантирской стали, словно батон вареной колбасы. При всем этом, однако, в его голосе вовсе не было особенной уверенности. Тут подошел Нейзер со своими новыми друзьями и лениво бросил, как Керкусу, так и всем собравшимся:
      – Господа, с моей стороны, будет полным бесстыдством, поставить даже пятьдесят роантов против монеты в десять тарсов на то, что мастер Лори разрубит любой из этих клинков с первого же раза. Потому, что в противном случае я легко бы разбогател и без торговли. Но вы можете попытать удачи, вдруг мастер Лори это просто сумасбродный, выживший из ума старик, а я, – глупый и болтливый кируфский гатан. Так что торопитесь, делайте свои ставки господа!
      Этот парень был большим хитрецом и умел не только ловко подыграть своему партнеру в сложной игре, но и завести толпу. Моментально нашлись добровольные букмекеры, которые тотчас начали принимать ставки. Сразу стало ясно, что мнение толпы разделилось практически пополам. Даже сам Керкус отважно поставил десять роантов на свой клинок роантирской стали. Теперь мне только и оставалось сделать то, что одним ловким и сильным движением руки доказать превосходство дорканского меча. Я попросил Керкуса держать его секиру вертикально в вытянутой руке лезвием навстречу удару. Артистично сдернул ткань со своего меча, я одним плавным и протяжным движением вынимая клинок из ножен и стремительно продолжая это движение, легко и элегантно разрубил тяжелую роантирсккую секиру, лезвием которой имело в ширину добрых двенадцать сантиметров. Выглядело это действо весьма эффектно, – шелестящий свист рассекаемого сталью воздуха, мелодичный звон и три четверти клинка остро отточенной, отлично закаленной секиры, которую держал в руке Керкус, упали на мостовую.
      Не веря своим глазам Керкус осмотрел обрубок и воочию убедился в том, что металл был именно разрублен, а не сломан, а его золотая монета перешла в карман какого-то парня, больше поверившего в кируфского старца, нежели в мастерство кузнеца из Роантира. После того, как стихли аплодисменты я объяснил Керкусу и всем остальным зевакам, что мой меч обладает еще одним немаловажным качеством. Его рукоять обтянута специально обработанной кожей и даже если ваши руки обагрены кровью врага, то всё равно никакая сила не выдернет клинок из вашей руки, крепко сжимающей оружие. Это тут же было проверено экспериментально. На заднем дворе одного из небольших ресторанчиков, принадлежащих Керкусу Мардрону, немедленно было забито на мясо какое-то местное домашнее животное, кровью которого и была обильно смочена длинная рукоять дорканского меча.
      После этого я предложил Керкусу взять меч в руку и найти какой-нибудь способ, позволяющий чем-либо вырвать из нее меч. Повар ресторанчика, здоровенный детина ростом не менее, чем в два метра семьдесят сантиметров и весом центнера под три с половиной, велел хозяину положить клинок на плаху для разделки мяса плашмя и придавил его своей ножищей, обутой в тяжелый башмак шестьдесят пятого размера. Керкус, хотя и с натугой, все-таки выдернул меч из под огромной ножищи. Тогда толстяк повторил опыт, встав на лезвие обеими ногами, но и на этот раз Керкус вызволил оружие из-под тяжести этого великана.
      Забирать клинок с рукоятью испачканной кровью, мне вовсе не улыбалось и я, прибавив два малых меча, с поклоном вручил Керкусу ножны, простые и лишенные каких-либо украшений. Хотя это еще как посмотреть. Два куска прочного дерева, обтянутые темно вишневой, лаковой кожей с металлическим ободком, выглядели, на мой взгляд варкенца, просто произведением искусства. Да, и сам меч с его небольшой овальной гардой и длинной рукоятью овального же сечения, был вещью лаконичных и абсолютно завершенных, по красоте своих линий, форм. Средней длины, лишь немногим более метра, неширокий и чуть-чуть выгнутый, элегантно заостренный только с одной стороны, зато обладающий, бритвенной остроты заточкой лезвия, он был символом гармонии, когда-либо достигнутом в создании холодного оружия. Вручая малые мечи и ножны большого Керкусу, я сказал ему:
      – Господин Мардрон, примите эти клинки в подарок. Когда-то, еще мальчишкой, я помогал отцу ковать эти клинки, но старый граф фрай-Арлансо счел их слишком миниатюрными для регулярной армии. Может быть оно и так, но в бою это оружие просто незаменимо.
      Надо было видеть с каким трепетом держал в своих могучих руках этот удивительный меч седой галанец, опытный и закаленный воин. Все-таки, иногда находится нечто такое, что оказывается понятным людям, появившимся на свет в другом конце галактики. Меч, выкованный в совершенно ином мире, там, где воинские традиции имеют абсолютно другие критерии, тем не менее без каких-либо осложнений лег в руку этого человека и мне на какое-то мгновение даже показалось, что он был в его руках всегда.
      С этого момента мне уже только и пришлось делать, что отказываться от щедрых предложений, идущих от многочисленных покупателей по поводу продажи дорканских мечей. Это стоило изрядных трудов, так как желающих становилось с каждым днем все больше и больше и тому способствовали почти ежедневные упражнения Керкуса, который рано поутру выкраивал несколько минут, чтобы проделать своим новым клинком десяток-другой стремительных эскапад. Да, и я несколько раз давал ему уроки фехтования с таким видом холодного оружия, которое способно порхать в руках фехтовальщика, словно булава в руках искусного жонглера. Вскоре Керкус и сам нашел немалое количество новых приемов фехтования. Они весьма понравились и мне, не смотря на то, что я навряд ли отважился бы использовать некоторые из них в настоящем бою, уж больно они были замысловатыми.
      Чтобы отвадить попутчиков от наших мечей, мы с Нейзером практически одновременно, только в разных компаниях, он среди своих спутников дворян, а я среди караванщиков, рассказали о своих планах добраться до острова Равелнаштарам и там постараться выменять на наши клинки на знаменитые меха равелнаштарамского барса. Несомненно, такой вояж, окажись он успешным, станет вполне убедительным доказательством для дворянского собрания города Зандалах, способным подтвердить благородство, храбрость и находчивость моего молодого господина и он, наконец, удовлетворит свои притязания на дворянский титул, которого он вполне достоин по своему рождению, будучи внебрачным сыном графа Леатрида фрай-Арлансо. Ведь он уже носил фамилию своего отца, а это уже было немало и дворянское собрание лишь искало дополнительного подтверждения, чтобы дать юному Солотару, то, что принадлежало ему по праву.
      Путешествие было приятным и спокойным. Галан вообще один из самых спокойных миров, хотя галанцы народ довольно эксцентричный и вспыльчивый. Достаточно одного неверно сказанного слова и может моментально вспыхнуть ссора, которая, если не постараться обратить все в шутку, может запросто перерасти в потасовку. Ну, это, конечно, в том случае, когда ссорятся люди простого звания. У дворян любая ссора быстро заканчивается дуэлью.
      К счастью, Нейзер, не смотря на свой вздорный и задиристый характер, не имел привычки подшучивать над людьми, а если и старался развеселить компанию, так только рассказами о своих приключениях, которые, странным образом, напоминали мне сюжеты наиболее известных мелодрам и боевиков, передаваемых по супервизио, и анекдотами. Задиристость Нейзера носила скорее характер самоутверждения, нежели была оскорбительна и он в любой компании, даже состоящий из двух человек, стремился занять место лидера, души общества и потому большинство своих шуток он направлял на самого себя, не стесняясь выглядеть смешным, чем и снискал, в конце концов, всеобщее уважение.
      Среди своих товарищей по путешествию, направляющихся, как и он, к океану, Нейзер выделялся разве что своим, относительно невысоким, ростом, да, еще чрезмерной болтливостью, хотя я и не стал бы утверждать, что галанцы прирожденные молчуны. Что уж говорить тогда обо мне, ведь мой стажер был выше меня ростом, чуть ли не на две головы. Нам, при моем росте в метр восемьдесят пять, росте Нейзера в два метра десять сантиметров, трудно было соперничать в росте с галанцами, чей средний рост составлял два метра двадцать сантиметров. Впрочем, свой недостаток в росте Нейзер с лихвой компенсировал своей звериной ловкостью и силой. Ну, а однажды, это привело к весьма и весьма курьезному и довольно потешному случаю, давшему повод для разговоров нашим спутникам дня на три.
      Нейзер, поначалу, с опаской относился к галанским скакунам, которых люди на этой планете использовали не только, как тягловую силу, но и для верховой езды. Насмотревшись на то, как лихо гарцуют на скакунах караванщики и некоторые из его знакомых дворян, которые изредка скакали верхом, вызывая приветственные возгласы дам, мой стажер тоже вознамерился прикупить себе скакуна. Тут надо бы сказать, что в галактике насчитывается великое множество верховых животных и о двух, и о четырех, и даже о шести и восьми ногах, но самыми грациозными, все-таки, без сомнения, являются дорканские лошади, галанские скакуны и еще, пожалуй, мидорские раннеры, которые, к слову сказать, очень похожи друг на друга, хотя, по сравнению с первыми, раннеры являются плотоядными, а те травоядными животными. Только в отличие от дорканских лошадей, у галанских скакунов голова украшена короткими, мягкими рожками, а рост несколько выше и достигал едва ли не до макушки галанца среднего роста, что почти на полметра выше стандартов дорканских лошадей. Но Нейзер, видимо, видел в этих животных полный эквивалент смирных мидорских раннеров, а это совсем уж разные животные.
      Нейзер самостоятельно присмотрел себе на одной из ярмарок подходящую ему, по масти и норову, здоровенную зверюгу и тут же, даже не посоветовавшись со мной, отвалил за неё триста золотых роантов. Сумму, по галанским меркам, немалую. Дня три он прикармливал это вздорное животное сочными корнеплодами, свежей травой, печеньями и сахаром, да, и вообще всячески втирался в доверие и обхаживал эту, злобно фыркающую и лягающуюся без малейшего на то повода, тварь прежде, чем сделать попытку оседлать ее. Зверюга же эта, была мужского пола и получила от Нейзера звучное имя Страйкер, словечко явно не мидорского происхождения. Не берусь высказывать, каких-либо предположений на этот счет, но я очень сомневаюсь в том, что это слово было хоть сколько-нибудь приличным в своем подлинном смысле.
      В одно прекрасное утро, выйдя из нашего шатра, разбитого на прелестном лугу вблизи излучины реки, где караван остановился на ночь, Нейзер велел мне оседлать своего скакуна и сказал, что весь сегодняшний день намерен провести в седле. Мне-то было справиться с этой задачей пара пустяков, так как я не раз скакал верхом на этих вредных и неуживчивых тварях, умел их и запрягать в повозки, и седлать, и даже ухаживать за ними, но вот как Нейзер собирался справиться со своей задачей, это был ещё тот вопрос. Несколько минут спустя скакун был оседлан и я, весь исполненный почтения, подвел фыркающую, недовольную зверюгу к Нейзеру. Тот скормил скакуну очередной клубень сладкого савала, ласково потрепал по шее, погладил по морде и, не спеша, взобрался в седло.
      Стоило Нейзеру вставить ноги в стремена и сжать бока этой злобной твари, как она буквально взбесилась. Скакун энергично взбрыкивал задними ногами, вставал на дыбы, подпрыгивал сразу со всех четырех ног, словно тримобиль с неисправным антигравом, но Нейзер сидел в седле, как влитой, хотя его и болтало из стороны в сторону, будто тряпичную куклу. Такое редкостное зрелище изрядно всполошило весь наш караван. Тотчас набежало зевак. Со всех сторон доносились то крики поддержки, то дурацкие советы. Закончилось все неожиданно и быстро, эта бешеная тварь взбрыкнула задними конечностями особенно резко и с такой силой, что подпруга лопнула и Нейзер взлетел вместе с седлом, поднявшись метров на пять вверх, словно у него под задом взорвался мощный заряд взрывчатки.
      Раздался громкий, истерический визг и одна дамочка тут же свалилась в обморок. Нейзер, в свою очередь, сделал в воздухе сальто и, прытко отбросив седло, приземлился точно на обе ноги, да, при этом ещё и как ни в чём не бывало. Так, словно каждое его утро начиналось с такой вот экзотической и энергичной разминки. Скакун, избавившись от всадника, заржал, довольный собой и своей неожиданной победой, и, отбежав на несколько шагов, принялся умиротворенно щипать травку, весело помахивая хвостом. Нейзер стоял, как вкопанный. Злой, как снежный дьявол, с побледневшим от гнева лицом и раздувающимися ноздрями, он буравил эту несговорчивую тварь глазами, как будто собирался прожечь дыру в ее белой, холеной шкуре. Он поманил меня рукой и, указав пальцем на скакуна, приказал мне грозным голосом:
      – Лори, приведи мне эту зловредную бестию.
      Хромая сразу на обе ноги, сутулясь и держась рукой за поясницу, я, с громким кряхтеньем и проклятьями в адрес их обоих, бегом бросился выполнять приказание своего господина, но меня очень легко обогнали караванщики, справедливо полагая, что мне, в мои-то почтенные годы, совершенно не пристало бегать по лугам за столь прыткой зверюгой. Изловив несговорчивое животное, они, тем не менее, передали уздечку мне, а не моему господину, мечущими из глаз молнии и громко скрежещущему зубами от злости и бешенства. На приличном отдалении от нас собрались едва ли не все пассажиры нашего каравана, которые решили досмотреть нежданное представление до конца. Все еще хромая на обе ноги, я подвел скакуна к Нейзеру и, желая уязвить его самолюбие, спросил довольно громким голосом:
      – Ну, что, мой господин, забить эту злобную скотину на мясо, или ты, все-таки, поскачешь на ней верхом?
      Нейзер молча взял уздечку из моих рук в левую руку и властно притянул скакуна к себе, извергая хриплые, гортанные проклятья. Тот звонко заржал и попытался подняться на дыбы, но Нейзер твердой рукой притянул его к земле. Скакун сделал попытку попятится, но Нейзер упрямо тянул его к себе, накручивая уздечку на кулак. Тогда скакун сделал попытку укусить Нейзера за руку, но тот так стремительно залепил ему правой рукой мощную затрещину, что бедная животина завалилась на бок, вскинув к небу все четыре ноги.
      Тут Нейзер шустро подскочил к несчастному, уже ничего не соображающему скакуну, и, схватив его одной рукой за гриву, а другой за хвост самого у основания, резко поставил зверюгу на ноги, да, к тому же, с такой силой, что бедная животина поднялась в воздух уже не за счет своей неуемной энергии, а исключительно за счет непомерной силы этого мидорского битюга. Перехватив правой рукой скакуна за гриву пониже ушей, Нейзер, пригнув голову Страйкера чуть ли не к своим коленям и, трепля здоровенную зверюгу весом едва ли не в полтонны, словно месячного щенка, брызжа слюной, громко прорычал клокочущим от гнева голосом:
      – Страйкер, ты гнусная, подлая и злобная тварь, годная только на корм гверлам! Гадкое животное, или ты будешь слушаться меня беспрекословно, или я оторву тебе голову и отправлю твою жалкую и вздорную душонку к звездам! Ты хорошо понял меня, мерзавец?
      Ничего не могу сказать об умственных способностях галанских скакунов. Специально я этот вопрос никогда не исследовал, но, видимо, у того индивидуума, которого приобрел себе Нейзер, они были гораздо выше средних, потому что этот вздорный поедатель травы заржал жалобно и тонко, словно прося пощады. Нейзер отпустил его загривок и, поднеся кулак к морде скакуна, произнес уже более миролюбивым тоном:
      – Смотри мне, Страйкер, еще раз взбрыкнешь, напрочь башку отшибу, этим вот кулаком.
      Положив свою тяжелую руку на холку скакуну, он потрепал его так, что бедная скотина зашаталась и задрожала всем телом. Нейзер выпустил из рук поводья и, повернувшись ко мне, сказал с невинной улыбкой:
      – Лори, возьми новое седло и оседлай этого негодяя. Надеюсь, что он все понял и больше не станет брыкаться. Посмотрим, такой ли он резвый под седлом.
      Раздались нестройные аплодисменты. Одна половина нашего коллектива осуждала Нейзера за проявленную по отношению к бедному Страйкеру жестокость, другая же, наоборот, превозносила его до небес за вовремя проявленную твердость и строгость. Однако, все вместе сходились на том, что мой господин, Солотар Арлансо, личность не только весьма незаурядная и имеющая несомненный талант укрощать непокорных, строптивых скакунов, но и мордоворот, каких еще надо поискать и будет гораздо лучше с ним не ссориться. Так или иначе, но это происшествие весьма добавило симпатий Нейзеру как со стороны его новых друзей-дворян, так и со стороны караванщиков, до этого со смехом комментирующих столь неожиданное приобретение молодого кируфского дворянчика.
      После того, как Страйкер получил хорошую взбучку, его словно подменили и он стал, будто шелковый. Теперь эта зверюга стояла спокойно, когда ее седлали и уже полчаса спустя Нейзер лихо гарцевал верхом на разом присмиревшем скакуне, ставшим послушным и покорным воле своего бешеного всадника. При этом все дамы нашего каравана скромно опускали глаза, а их губы осеняла мечтательная улыбка, что действовало на Нейзера, как горящий фитиль на сухой порох. При виде искр, сыпавшихся из его глаз в ответ на эти нежные улыбки, я почувствовал некоторое беспокойство, но, к моему счастью, Нейзер показал себя сдержанным и благоразумным стажером и уже одно только это, как мне казалось в тот момент, сулило ему в нашей конторе отличную карьеру.
      За восемнадцать дней караван покрыл расстояние в две тысячи шестьсот пятнадцать километров. Наш путь начался на большой поляне посреди хвойного, вечнозеленого леса. Мы преодолели две невысокие горные гряды с растущими на них деревьями, которые были высотой более ста пятидесяти, ста семидесяти метров, бескрайние степи, поросшие пышными травами и снова вошли в зону вечнозеленых лесов, но теперь уже субтропических, а затем и вовсе тропических. Стало заметно жарче и по ночам мы томились от духоты и влажных испарений тропического леса.
      Это неспешное путешествие показало мне некоторое несоответствие между тем, о чем говорили мне наблюдатели и тем, что имелось в действительности. В первую очередь это касалось, якобы, имеющейся в наличии, "дикости" и "отсталости" этого мира. При всей архаичности Галана, при всех его феодальных вывихах, этот мир имел удивительно четко и ловко организованные институты государственной власти, действие которых распространялось практически на все сферы жизни. Все на Галане было расписано и все поддавалось разумному управлению и регулированию с помощью четких и конкретных указов императора Роантира, а также приказов почти полутора сотен его губернаторов, которые назначались зачастую не из дворян, а из простолюдинов из числа богатых горожан. Отличившись на государственной службе, они, частенько, получали наследное дворянство и весьма звонкие титулы. Порядок проявлялся во всем, начиная от четкой организации ремонта дорог, великолепно поставленной службой охраны правопорядка и кончая принципами распределения сырья и продовольствия по различным регионам.
      Не смотря на то, что большинство галанцев были увешаны различными образчиками холодного оружия, оно, скорее служило им всем в виде аксессуаров к костюму, нежели по своему прямому назначению, так как нам ни разу за эти дни не доводилось не только видеть, но даже и слышать о том, чтобы кому-нибудь выпустили кишки. Галан был настолько спокойным миром, что выпусти я Нейзера в путь одного, мне куда больше пришлось бы волноваться за жизнь галанцев, нежели за его собственную. Этому способствовало и большое количество стражников, которые ходили парами, носили ярко-синие мундиры и были готовы немедленно прийти на помощь при возникновении трудностей, будь то необходимость урезонить разоравшуюся без меры бабу или необходимость найти и наставить на путь истинный непослушного пацана, сбежавшего из дома и решившего во что бы то ни стало немедленно вырваться из-под родительской опеки.
      Несколько раз за время долгого пути горячая галанская молодежь, изнывавшая от скуки, затевала дуэли, что моментально собирало громадную толпу зевак. Поединки эти, хотя и носили жаркий и ожесточенный характер, были практически бескровными. То есть кровь проливалась, но самый минимум, не более крохотной склянки. Одному из соперников было достаточно лишь слегка оцарапать руку или щеку своего противника и тот сразу же признавал свое поражение. Уже через час недавние враги мирно распивали вино за одним и тем же столом и весело подтрунивали друг над другом, словно дуэль сделала их закадычными друзьями. Это живо напомнило мне школьные годы, проведенные на Яслях, естественном спутнике Варкена, где мы, юные отпрыски кланов, вооружившись самодельными кинжалами, также старались заполучить себе на физиономию парочку шрамов для красоты. Правда, после того, как мы покидали Ясли, внизу нас ждали дуэли совсем уже иного рода, определенные древними, как сам Варкен, клановыми вендеттами, результат которых был гораздо печальнее.
      Когда я расспрашивал Керкуса о его боевых подвигах, то очень скоро выяснил, что все его они были ничем иным, как обыкновенными армейскими маневрами. Он участвовал всего лишь в одном настоящем военном походе, но и тот, как оказалось, был лишь полицейской акцией, предпринятой против Сальвизии, небольшого государства, расположенного на востоке Мадра, губернаторы нескольких провинций которого, вдруг, взяли, да, и отказались платить налоги в казну империи Роантир. После хорошей взбучки, незамедлительно устроенной императором непокорным гражданам Сальвизии, в результате которой хорошо обученная и отменно подготовленная армия быстро разогнала этих бунтарей по домам, всё дело закончилось назначением прямого императорского правления и судом, вынесшим до странности мягкий приговор зачинщикам, чисто символический денежный штраф и шесть месяцев общественных работ под конвоем.
      Более того, я выяснил и то, что империя Роантир уже практически полностью контролирует всю планету, а ее император Сорквик Четвертый лишь из чистой лени не объявил себя императором всего Галана. Впрочем, мы с Керкусом вскоре согласились с тем, что в таком случае ему пришлось бы утверждать всех ныне правящих монархов остальных государств в роли вице-королей своей империи. Так стоит ли затевать такое дело, одновременно и хлопотное и достаточно нудное, ради сомнительной чести объявить себя правителем всей планеты, когда и так большая ее часть находится под протекторатом Роантира. Кроме того, в таком случае все территориальные споры тотчас легли бы на плечи Сорквика, а ему, как мы вновь согласились с Керкусом, это было нужно совсем уж в последнюю очередь.
      Бюрократическая машина на Галане работала четко и отлажено, как прекрасно собранный и настроенный хронометр. Её совершенству впору было позавидовать обитателям кое-каких миров Галактического Союза, считающихся развитыми. Ни одно обращения подданного императора Роантира к его чиновникам, даже по самому деликатному, сложному и запутанному вопросу, не решалось медленнее, чем в течение пяти дней. Нам бы в Галактическом Союзе такую оперативность. При этом суды в Роантире одинаково строго судили как дворян, так и простолюдинов, а дворянам даже доставалось дважды, так как для них существовал еще и суд дворянской чести.
      Сами же дворяне, в отличие от элиты общества в иных мирах галактики, трудились наравне со всеми и если они не были фермерами или кузнецами, то уж на государственной службе им приходилось вкалывать ни чуть не меньше, чем представителям всех других сословий. Правда, многие дворяне были крупными землевладельцами, но их владения можно было смело рассматривать, как крупные сельскохозяйственные предприятия. В каждом небольшом городишке, любом, даже самом крохотном, поселке имелись вполне приличные школы. Ремесленники трудились в своих мастерских, которые в отличие от заводов и фабрик, заполонивших индустриальные миры, не отравляли атмосферу какими-нибудь токсичными выбросами и свалками промышленных отходов.
      Без какой-либо классовой борьбы и потрясений граждане Роантира имели неплохую социальную защиту. Все подданные императора Сорквика получали имперские пенсии по достижении преклонного возраста. Вдовы и сироты находились под прямой защитой императора и тоже получали вполне приличные пенсионы. Для немногочисленных немощных и одиноких стариков в империи Роантир имелись весьма и весьма приличные, если не просто роскошные, имперские дома призрения, где они доживали свой век в комфортабельных условиях, имея не только нормальное, калорийное питание, редкостную заботу и вполне приличное медицинское обслуживание, но еще и душевное тепло и уважение со стороны сиделок, которые относились к ним, как к близким родственникам.
      Нам было очень любопытно наблюдать за тем, как тщательно поддерживают галанцы чистоту и порядок в своем красивом мире. Утилизация отходов была столь полной, что ни одной железки, ни одного кусочка кожи или дерева не выбрасывалось на свалку. Собственно, даже такое понятие, как свалка, на Галане вообще отсутствовало, впрочем, как и такое слово в галикири. После пятидесяти семи тысяч лет своего развития эта цивилизация все ещё имела планету с чистыми реками, зелеными лесами и нормальной, свежей и благоухающей ароматами трав и цветов атмосферой. Пожалуй, всё это действительно стоило всех тех, весьма сомнительных, преимуществ, которые давал человеку путь индустриального развития. Галан просто радовал нас своей гармонией и красотой.
      Уже в те дни я начал всерьез задумываться над тем, почему Галан застыл в своем развитии на уровне феодального общества, имея все предпосылки перейти на следующую ступень развития общественных отношений. Во всем этом было что-то если не загадочное, то вызывающее недоумение и удивление. Создавалось такое впечатление, будто Галан, заглянув в свое индустриальное будущее, ужаснулся от увиденного и решил оставить в покое развитие фундаментальной науки и промышленных технологий, справедливо полагая, что уж лучше оставаться невежественными в области энергетики и металлургии, химического производства и транспорта, чтобы жить на чистой, умытой свежими дождями планете имея лишь минимум вещей, которые передаются из поколения в поколение, нежели вдыхать зловонный дым заводов и фабрик, и барахтаться в горах мусора, быть заваленными по горло всяческим ненужным хламом в своих домах.
      Экономика Галана полностью базировалась на ручных ремеслах и имела ресурсосберегающую направленность. Похоже, что именно в этой связи галанцы отказались от войн, как от вида деятельности, требующего значительного перерасхода материальных и людских ресурсов планеты. Еще более сорока с лишним тысяч лет назад на смену войнам и распрям пришли совсем другие ценности, – большая и дружная семья, состоящая из представителей трех-четырех, а иногда и пяти-шести поколений, добровольный контроль над рождаемостью, который был возложен, как на женщин, так и на всех мужчин репродуктивного возраста, подчеркнутый традиционализм и маниакальная страсть к планированию своей жизни.
      Галанцы чуть ли не с самого раннего детства ставили перед собой какую-нибудь цель, а потом достигали ее в течение всей своей последующей жизни. При этом на первый план выступало соответствие семейных традиций и поставленной перед собой цели. Сыну кузнеца, как правило, даже в голову не приходила мысль стать, к примеру купцом, но если такая мысль и приходила ему в голову, то вся семья кропотливо трудилась над воплощением этой мечты. Так Керкусу, родившемуся в семье потомственных военных, с детства запала в голову мечта, – заняться караванным бизнесом. Он еще ребенком, тщательно изучил все за и против, в один прекрасный день доложил о своих изысканиях на семейном совете.
      В конечном итоге в его семье было принято решение всячески способствовать планам двенадцатилетнего юноши, но, тем не менее, по достижении пятнадцатилетнего возраста Керкус был зачислен в полк, в котором к тому времени завершал службу его дед. Прошло долгих двадцать пять лет, галанских лет, а не стандартных галактических, прежде, чем Керкус подал прошение об отставке и обратился с письменным прошением к губернатору провинции на то, чтобы ему выдали имперский патент на караванные перевозки и разрешили выпустить на дорогу первые полтора десятка повозок. И вот теперь, спустя всего лишь сорок два года, караванная компания "Семья Мардрон – грузовые и пассажирские перевозки", имела семь трансконтинентальных караванных маршрутов и пятьдесят восемь региональных, перевозила за год до трех миллионов пассажиров и ещё невесть сколько сотен тысяч тонн грузов. Так дед Керкуса, Вилерс Мардрон, отставной капитан императорской гвардии, благодаря инициативе и упорству своего внука, стал на старости лет почетным президентом компании.
      Уже одно это самым наглядным образом показывало то, что галанское общественное устройство было очень устойчиво, поскольку оно покоилось на прочном фундаменте не политических, а исключительно семейных ценностей. Политика на Галане была уделом нескольких королевских семей и сводилась, в конце концов, всего лишь к перестановкам за пышным императорским столом в дни празднеств и практически никак не влияла на жизнь общества. Все в нем подчинялось не политическим интересам каких-либо групп людей, а ясным и конкретным принципам целесообразности.
      Поскольку национальных различий на Галане не было вовсе, а государства были всего лишь традицией, то во главу угла ставилась, прежде всего, экономическая целесообразность, а уж экономика, в свою очередь, строилась на принципах семейных, а не государственных интересов. Даже императорская семья и та традиционно владела несколькими промыслами, а император Роантира Сорквик Четвертый слыл непревзойденным дегустатором вин и, говорят, только по одному цвету и запаху вина мог определить любой его сорт и рассказать о нём всё. Поэтому вина империи Роантир считались эталоном, а императорские винные погреба являлись существенной статьей дохода императорского семейства и прочно лидировали в статьях экспорта империи.
      Нейзер был так поражен такой общественной гармонией, что однажды всерьез поинтересовался у меня, а почему это так выходит, что мир, в котором царят столь рациональные формы государственного правления и который имеет столь эффективно действующую экономику, до сих пор не открыт Галактическому Человечеству и не стал полноправным членом Галактического Союза. Ну, меня в то время это удивляло ничуть не меньше, чем моего стажера. Хотя мне по должности вроде и не полагалось вдаваться в такие дела, но все же я, после двух с лишним сотен высадок на эту удивительную планету, сумел-таки заметить, что Галан далеко не так просто устроен, как это может показаться на первый взгляд.
      Этот мир был организован с необычайной тщательностью, как будто кто-то еще в глубокой древности очень хорошо подумал о том, что следует галанцам делать прежде, чем начать обустраивать его. Действия галанских императоров и королей, управляющих весьма внушительными государствами, строились на тонком и тщательном расчете, планировались на тысячи, если не на десятки тысяч лет вперед. Галанцы имели именно тот мир вокруг, который они желали иметь и, похоже, таким они и хотели его сохранить на века.
      Ко всем новшествам, ко всем возможным переменам в своей жизни они относились довольно осторожно и не торопились вводить их повсеместно. Но их ни в коем случае нельзя было назвать ретроградами, цепляющимися за архаичные правила дедов и прадедов. Любые социальные новшества, ведущие к повышению уровня жизни и улучшению управления, вводились в поразительно короткие сроки, но при этом галанские социотехники не стремились ничего менять в самих основах своего общества, Галан по прежнему, из века в век, оставался все таким же патриархальным миром, где во главу угла ставились семейные ценности.
      Вот теперь во мне начало созревать мнение о том, что самым целесообразным было взять и снять с Галана темпоральный барьер, чтобы, наконец, показать Галактическому Человечеству, что в бескрайних просторах галактики есть мир, который устроен так просто и так гармонично, что этому могут позавидовать даже самые древние из человеческих цивилизаций. По-моему, только на этой планете достигнуто разумное сочетание семьи и государства, общества и личности, и потому весь Галан представляется мне одной огромной, дружной и веселой семьей, в которой царят покой и благополучие. Однако, вместе с тем этот мир вовсе не является зарегулированным донельзя, когда простому гражданину и чихнуть не позволено без соответствующего на то разрешения. Галанцы смелы, инициативны и имеют полную свободу выбора, правда, в пределах старинных традиций и норм поведения, что и делает эту планету такой мирной и безмятежной.
 

 
       Планетография Галана отличается достаточным разнообразием для того, чтобы этот мир был интересен для галактических туристов, любителей красивых пейзажей. Соотношение воды и суши на Галане примерно 60:40, и хотя мне было недосуг узнать эту цифру поточнее, вполне достаточно знать то, что воды все-таки больше. Суша представлена четырьмя континентами, из которых Мадр – самый большой. Он простирается в виде огромного, широкого полумесяца начиная от Северного полюса планеты и тянется почти до экватора в его западной части и не доходя почти тысячу километров в восточной.
       Второй по размерам континент – Зилкар. Он лежит на глобусе Галана на противоположной стороне в Южном полушарии. Выше него, отделенный узким морем лежит третий континент – Ташталейнтарам. Оба континента вместе взятые примерно втрое меньше Мадра, но они от этого ничуть не менее живописные.
       Четвертый континент – Галанардиз, лежит точнехонько на Южном полюсе и он полностью закрыт ледовым куполом, так же как и северная, самая гористая часть Галана.
       Между четырьмя континентами плещутся воды океанов, которых галанцы насчитывают три – океан Талейн, домашний океан империи Роантир, который начинается от Западного Мадра и заканчивается у берегов Восточного Мадра. На западе океана Талейн его воды граничат с водами океана Сардалейн, а с востока с океаном Зимфарлейн. Само собой разумеется, что слово лейн означает на галикири понятие – море, соленая вода.
       Все три океана этой планеты густо усыпаны большими и малыми островами и практически на каждом из них имеются города и поселки. Галан весьма населенный мир и хотя города на Галане невелики и город с населением в сто-двести тысяч человек уже считается большим, а такие города, как Мо и Роант с населением более полумиллиона человек и вовсе считаются городами-гигантами, городов этих множество и все они равномерно распределены по поверхности планеты.
       Тем, что на Галане развита кооперация, обусловлено хорошее сообщение между городами и поселками. Ни одному жителю Мо не взбредет в голову заняться рубкой леса, выделкой кож или ткачеством, так как этим успешно занимаются жители других городов. В зависимости от местных сырьевых условий каждый из городов и поселков прославлен на Галане своими мастерами и производством особых, свойственных только этому городу или поселку, товаров. При этом речь не идет о массовом производстве. Порой, какой-нибудь столяр-краснодеревщик два-три года делает мебельный гарнитур и нисколько не тяготится от безденежья, спокойно пользуясь все это время дешевыми банковскими кредитами…
       Купцы Галана регулярно, с завидными постоянством и скоростью, осуществляют выгодный товарообмен на планете, чем и снискали себе всеобщее уважение. Купеческим бизнесом не стесняются заниматься даже очень высокородные дворяне, чей род насчитывает по десять, пятнадцать и более тысяч лет, но и без этого купец, удачно ведущий торговлю, через весьма небольшой срок обязательно получит дворянство. Пусть без наследуемого его потомками титула, но подтвержденное вполне нормальным, дворянским патентом и при этом галанские дворяне вовсе не чураются принять в свои ряды какого-нибудь прославленного поэта, великого художника и даже выдающегося ремесленника.
 
       (Из лекции, прочитанной Веридором Мерком своему стажеру Нейзеру Олсу на борту шхуны "Южная принцесса")
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, южная оконечность континента Мадр, город Мо.
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      Была середина дня, когда, пройдя очередной поворот, наш караван выехал из густого леса, стеной встававшего по краям шоссе, на берег океана. Мы ехали по высокому берегу, внизу расстилался пустынный пляж белоснежно-серебристого песка, на который с ровным рокотом накатывали большие изумрудные волны океана Талейн. До пункта нашего назначения, старинного портового горда с длинным и весьма замысловатым названием Мободиталейнкавалармо, было уже рукой подать. Название этого приморского города в переводе с галикири звучит очень поэтично: "Розовая жемчужина, выброшенная на берег большого изумрудного моря". Не смотря на всю поэтичность и красоту, это название сокращалось, большинством жителей империи Роантир до короткого и весьма энергичного звука – Мо.
      Город Мободиталейнкавалармо в самом деле розовый из-за цвета гранита, из которого сложены все его здания и которым вымощены мостовые. Мо, типичный приморский, портовый город. Население Мо, составляет чуть менее шестисот тысяч человек. Все горожане делятся на две категории. Примерно половина мужчин города Мо это рыбаки, а вторая половина – мореплаватели. Рыбаки снабжают дарами моря не только свой город, но и осуществляют поставку добытых ими морепродуктов вглубь континента, как в солено-сущеном виде, так и в консервированном, заодно не отказывая жителям империи Роантир в удовольствии отведать свежемороженой рыбы, которая перевозится в довольно хитроумных, по своему устройству, рефрижераторах. О всех тех морепродуктах, которые добывают в океане Талейн, можно говорить долго и преимущественно восхищенным тоном.
      Помимо рыбы, моллюсков, морских раков, крабов и ароматных водорослей, Мо знаменит еще и своими отважными мореходами. Корабли под зелено-сине-золотым флагом империи Роантир бороздят все моря и океаны Галана. Благодаря мореходам из Мо едва ли не десять процентов товаров, поставляемых за море империей Роантир, перевозится из его портов. Часть грузов, перевозимых караваном Керкуса, должна была быть перегружена в трюмы быстроходных барков и отправлена за океан, на континенты Зилкар, Ташталейнтарам или на множество обитаемых островов Галана.
      Когда-то, в далеком прошлом, Мо был крепостью с мощными береговыми укреплениями, прикрывавшей империю Роантир от нападения с моря. На память о тех далеких временах еще сохранилось несколько фортов и главная база военно-морских сил империи. В ее порту по прежнему стояло около трех десятков военных парусных судов, вооруженных пусть и допотопными, но довольно грозными на вид бронзовыми пушками. Порох на Галане изобрели еще в незапамятные времена, но дальше примитивных пушек и ружей, щадя самих себя, галанцы не пошли.
      Теперь Мо уже не столько военный, сколько курортный город у моря, куда круглый год приезжает множество отдыхающих, чтобы поправить свое здоровье и нервы, купаясь в теплых водах океана. Военные суда часто выходили в море, но не с целью отражения морских атак или на морские учения, а в качестве развлечения для многочисленных богатых курортников. Провести денек-другой в короткой морской прогулке было великолепным развлечением для отдыхающих и хорошим способом пополнить казну флота.
      Караван замедлил ход и въехал на большую караванную стоянку, расположенную в трех километрах от Мо. Настало время попрощаться с Керкусом, к которому я успел привязаться. Мы наняли извозчиков и они быстро доставили нас в одну из самых приличных гостиниц города, расположенную поближе к гавани. Керкус, имевший в Мо множество знакомых, написал для нас несколько рекомендательных писем и сообщил мне, по секрету, каким, по его компетентному мнению, мог быть кратчайший путь к острову Равелнаштарам. За дачу взятки в империи Роантир, вполне можно было схлопотать пару лет тюрьмы, но подношения в виде разнообразных сувениров принимались чиновниками без особых волнений. Керкус не стал упоминать о том, какого рода сувенир устроит коменданта торгового порта, но в своем рекомендательном письме, которое он мне прочитал перед тем, как запечатать его сургучом, подробно описал чудесное качество наших клинков и даже позволил себе порекомендовать коменданту предложить их охотникам острова Равелнаштарам.
      В Мо нам пришлось задержаться почти на полтора галанских месяца. Задержка объяснялась в первую очередь тем обстоятельством, что имперские чиновники весьма разумно ограничили доступ купцов на остров Равелнаштарам, который долгое время был недоступен галанцам из-за свирепых равелнаштарамских барсов, хозяйничавших на нём. Теперь же ситуация изменилась самым коренным образом и галанцы, которые в результате природного катаклизма получили естественный плацдарм, немедленно начали планомерное освоение этого острова, столь долгое время существовавшего на их планете в положении "Терра Инкогнито". Зато из-за этого у меня появилась возможность устроить себе отпуск на Галане, ведь я по роду своей деятельности был просто обязан выяснить планы галанцев относительно своего острова, на котором торчал, словно обелиск, генератор искажения времени, запечатанный со всех сторон в базальт.
      Для того, чтобы получить разрешение на проезд к острову Равелнаштарам, мне пришлось лишиться еще нескольких дорканских мечей, слава о которых добралась до Мо куда раньше, чем мы сами. Пришлось мне также и побегать по различным кабинетам множества чиновников. В итоге нам велели пройти необходимый санитарно-медицинский контроль, а заодно и оббежать с десяток имперских контор, чтобы получить множество прочих справок. На финише писарь комендатуры порта выписал нам разрешение на посещение острова, после чего велел отправляться в кассу, где мой мешок с золотом сразу же похудел ровно наполовину. Путешествие на мой остров оказалось делом не только хлопотным, но и дорогим.
      Разрешение на торговлю с охотниками острова Равелнаштарам, помимо целой дюжины мечей, обошлось мне в полторы тысячи золотых роантов, но, как известили меня об этом опытные, сведущие люди, нам еще крупно повезло. Не будь с нами чудо-мечей, с нас бы содрали втрое большую сумму и при этом просто поставили бы на лист ожидания. Так что это была большая удача, что в нашем разрешении была указана точная дата, когда мы можем отплыть на остров Равелнаштарам – 2 нардага, 43935 года эпохи Роантидов, что и означало для нас, – проторчать в Мо весь остаток месяца сахайя и полностью весь месяц роант, коротая время в многочисленных увеселительных заведениях, купаясь в океане и загорая на превосходных песчаных пляжах этого красивого города.
      К счастью для меня процедура добывания разрешения заняла всего пять дней, одну полную галанскую рабочую неделю. Нам повезло, что мы прибыли в Мо как раз в день галан пантир, туземный эквивалент воскресенья в Обитаемой Галактике Человечества. Наша, а точнее моя, беготня началась ранним утром дня галан орн, что соответствует галактическому понедельнику и в переводе с галикири означает – первый день, а закончилась точно в день пантир – воскресенье или по-галански – пятый день, в следующий галан орн я прибыл в департамент морских путешествий только за тем, чтобы получить на руки все бумаги и внести плату в кассу. Слово же галан используется на галикири применительно к обозначению дней недели с одной стороны, как самоназвание этого мира, а с другой стороны обозначает понятие мир, в том смысле, что это тот самый день, когда не ведутся войны. Правда, мир на Галане длился уже не один десяток тысяч лет.
      В течение всего долгого пути к Мо Нейзер вел себя просто паинькой. Он не только не накостылял никому по шее, но и не протянул руки к прелестям красавиц, томно вздыхавших по нему. По всей видимости восемнадцать длинных галанских дней это был тот максимальный срок воздержания, на которое способен этот жуткий кобель. В первую же ночь, которую я с удовольствием провел на тонких простынях, покрывающих превосходную мягкую кровать в гостинице, отсыпаясь после долгой дороги, этот повеса отрывался на всю катушку в самом дорогом местном борделе и это ему не очень-то понравилось, хотя мастерство жриц любви в Мо стоило весьма недешево и вполне стоило того. Видимо, он, как и я сам, не очень-то любил покупать любовь за деньги, но не из скупости, а совершенно по другим, более глубоким причинам.
      Пока я усердно пробивал брешь в бюрократических баррикадах, воздвигнутых на нашем пути к Равелнаштараму, Нейзер с упорством, достойным лучшего применения, обследовал все заведения, привлекающие к себе молодых, незамужних особ женского пола, достойных его внимания. Не знаю, что это были за места, скорее всего галантерейные магазины и парфюмерные лавки или еще что-нибудь в этом роде. К тому же у этого матерого ловеласа, явно, имелась своя собственная система поисков, несомненно, дающая быстрый и великолепный результат, поскольку уже в третий вечер Нейзер, исполненный глубокого смирения и почтения к моим длинным седым локонам, обратился ко мне с вежливой просьбой:
      – Веридор, будьте добры, окажите любезность, ссудите меня некоторым количеством этих изящных золотыми кружочков, украшенных портретом императора Сорквика Четвертого или портретом его благородного папаши, императора Валграда Второго, которые на Галане называют деньгами.
      Просьба Нейзера застала меня врасплох, так как наши траты значительно превышали те расчеты, которые я сделал с помощью Бэкси на борту "Молнии". Мне вовсе не хотелось выглядеть в его глазах жмотом, тем более, что на Галане я все равно имел кредит, практически ничем не неограниченный и совершенно неисчерпаемый. До этого дня я выделял Нейзеру по полторы сотни золотых роантов в неделю, что соответствовало месячному заработку преуспевающего ремесленника, но, похоже, этих денег Нейзеру хватало только в условиях дороги, где трудно было разгуляться. Опасаясь того, что Нейзеру, вдруг, взбредет в голову самому найти источник пополнения своего кошелька, я запустил руку в сундук с кожаными мешочками, в которые было упаковано наше золото, и, тяжко вздохнув, поинтересовался у этого бездельника:
      – Нейзер, какая сумма вам нужна?
      Мой вежливый и любезный стажер старательно наморщил лоб и немедленно стал подсчитывать сумму предстоящих расходов вслух, загибая пальцы на руке:
      – Так, мне нужен открытый экипаж для парадного выезда, пара скакунов, несколько новых костюмов, шесть смен тонкого белья… Ну, я думаю двух тысяч роантов будет вполне достаточно, если, конечно, моя Марина не окажется очень требовательной и взыскательной по части подарков. Тогда мне придется побеспокоить вас ещё разок, другой. Сами понимаете, как кируфский дворянин я не могу быть скрягой.
      Я опешил и поинтересовался испуганным голосом:
      – Нейзер, помилуй вас Великая Мать Льдов, какая еще Марина? И зачем это вам, вдруг, понадобился открытый экипаж и скакуны? У вас ведь уже есть Страйкер.
      Лицо Нейзера тут же приняло мечтательное выражение и он ответил мне, задумчиво и несколько рассеянно:
      – Ах, да, Веридор, позвольте доложить, сегодня я познакомился с удивительной девушкой. Ее зовут Марина, ей уже исполнилось двенадцать галанских лет, она умна, образованна и, клянусь Великим Космосом, Веридор, более красивой девушки я ещё не встречал во всей галактике! Веридор, я влюблен и клянусь Вечными Льдами вашего Варкена, что я покорю её сердце, чего бы мне это не стоило. Пусть даже ради нее мне придется ограбить Объединенный Купеческий Банк этого городишки, меня это нисколько не остановит.
      При этих словах я, тотчас, без малейшего колебания, высыпал содержимое сундука на стол и нервно воскликнул:
      – Нейзер, здесь чуть более двенадцати тысяч роантов, забирайте все, но только оставьте в покое Объединенный Купеческий Банк, да, и все остальные банки Мо, тоже. Мне только не хватало той заботы, что вытаскивать вас из каталажки.
      Без малейшей улыбки на лице и каких-либо слов благодарности, а также без малейшего сомнения Нейзер заграбастал большую часть золота, оставив мне не более пятисот роантов и при этом небрежно обронил:
      – Веридор, можете записать эту сумму на мой счет. Да, кстати, Веридор, вам следовало бы нанять или купить для себя хорошую коляску, иначе вы ноги собьете, пока будете пробивать нам документы на проезд.
      О, Благословенная и Великая Мать Льдов, ну, где еще в галактике я найду такого доброго и заботливого господина, который будет так щедр ко мне? Это же надо, предложить мне купить себе коляску за мои же собственные денежки, чтобы не мучить ноги и при этом забыть сказать спасибо за то, что я щедро наделил его деньгами. Наглый, бесцеремонный, самовлюбленный и самоуверенный тип, был этот самый Нейзер Олс, но дьявол меня побери со всеми моими варкенскими потрохами, как же он мне нравился своей непосредственностью, бесшабашностью и искренностью в тот момент.
      Зато ровно с этого момента Нейзер не доставлял мне больше никаких хлопот, поскольку он сутками напролет увивался вокруг Марины, которая и в самом деле оказалась удивительно красивой юной особой и вполне стоила всего того золота, которое хранилось во всех банках Мо, да, и Роанта в придачу. Видимо, Нейзер не хотел терять времени даром и применил какие то особые, сугубо мидорские методы обольщения и уже несколько дней спустя он снял небольшой двухэтажный особняк для своих любовных утех и обставил его самой роскошной мебелью. Никак не могу взять в толк, каким же это образом этот прощелыга, нахал и балаболка добился расположения этого ангела во плоти, дарованного этому городишке самими небесами.
      Галанцы, как я уже говорил ранее, удивительно красивая раса людей, но галанские женщины заслуживают самых великолепных и пышных эпитетов. Пожалуй, что Нейзер не особенно-то и погрешил против истины, когда говорил мне о том, что никогда не встречал девушки красивее Марины Ринвал, которая затмевала своей красотой всех известных мне, за многие тысячи лет, галанских красавиц. Марина была дочерью капитана большого торгового судна и вся ее семья состояла из матери, бабушки и прабабушки, женщин хотя еще и нестарых, но, все-таки, всего лишь слабых женщин. Всех мужчин семейства Ринвал забрало море, оставив в живых только капитана торгового барка Борна Ринвала, которому приходилось надолго уходить в далекое плавание, чтобы достойным образом обеспечить свою небольшую семью.
      Три милые, тихие и заботливые галанские женщины так и не смогли защитить свое главное сокровище, Марину, от этого мидорского чудовища. Впрочем, этот засранец умудрился не только полностью покорить сердце Марины, но и расположить к себе её мать и обеих бабушек, которые не только охотно открывали ему двери своего дома, но и снисходительно относились к тому, что их очаровательная дочь и внучка перебралась в особняк своего возлюбленного. Я наблюдал за ними лишь изредка, да, и то издалека, так как не в моих правилах путаться у людей, тем более так трогательно влюбленных друг в друга, под ногами. Вот тут Нейзеру нужно было отдать должное, он был просто великолепным возлюбленным и всякий раз, когда я видел их, он смотрел на Марину Ринвал таким взглядом, что мне делалось радостно на душе.
      Вскоре пришла пора расставания. Не знаю, каких именно небылиц наплел о себе Нейзер прелестной юной девушке, но в последние дни ее глаза не просыхали от слез. Он, предварительно поинтересовавшись у меня как я собираюсь обставить наш уход с Галана, в моем присутствии объяснился с Мариной и рассказал девушке о своем обете, данном им перед дворянским собранием города Зандалаха, не только доставить в этот городок меха равелнаштарамских барсов, но и привезти туда живого детеныша этого свирепого хищника, что, по сути дела, практически равнялось вынесению нам обоим смертного приговора. В преддверии такой развязки Нейзер постарался хоть как-то обеспечить будущее девушки и оформил свои отношения с ней в местной мэрии, заключив с ней предварительный брачный контракт, из которого происходило следующее: если, паче чаяния, господин Солотар Арлансо погибнет во время своей торговой экспедиции, то девица Марина Ринвал будет считаться его законной вдовой и унаследует все его деньги, а также движимое и недвижимое имущество.
      Смех, да, и только! Можно было подумать, что у этого гнусного сердцееда имелось на Галане хоть какое-нибудь имущество, кроме того, которое он и так всегда имеет при себе. Подписав контракт, Нейзер также оставил Марине свою карету с открытым верхом, пару белоснежных скакунов и того злобного пожирателя сена по кличке Страйкер, к которому не мог подойти никто, кроме него самого. Кроме того девушке досталось весьма изрядное количество со вкусом подобранных драгоценностей, которые он купил ей в подарок. Ещё этот мидорский соблазнитель вручил Марине мой самый красивый и дорогой галанский меч-альрикан в роскошных золотых ножнах, украшенных крупными бриллиантами и изумрудами, перстень с фамильной печаткой, изготовленный Нэксом, и свою длинную шпагу, сопроводив всё наказом на тот случай, что если у неё родится сын, то она должна будет вручить эти цацки юноше по достижению им совершеннолетия.
      Марина и её мать сопроводили нас в роскошном открытом экипаже до пристани и ждали до тех пор, пока не закончилась погрузка наших тюков и кофров на шхуну, зафрахтованную мною для плавания к берегам Равелнаштарама, и судно не отошло от причала. Корабль уже выходил из гавани в открытое море, а эти две женщины, обливаясь слезами, все еще стояли на пристани. Нейзер, с грустным лицом и мукой в глазах, стоял на корме до тех пор, пока Мо не растаял в туманной дымке. Глядя на него, я не стал сожалеть о том, что за два дня до этого выкупил их особняк, оформив приобретение на имя Марины, и, заодно, положил в банк, на ее имя, сто пятьдесят тысяч роантов, велев банкиру известить девушку об этом после нашего отъезда. По-моему, именно так и нужно расставаться с теми людьми, которые нас любят. Я не стал рассказывать об этом Нейзеру потому, что войдя в каюту, отведенную нам на борту шхуны, он снова выглядел беспечным и развязным, а в его наглой ухмылке опять доминировали прежняя насмешка и неистребимое нахальство.
      Шхуна, которую я зафрахтовал в Мо, обладала превосходными ходовыми качествами, а её владелец и капитан, господин Редрик Милз, оставлял о себе впечатление человека образованного, вежливого и вполне компетентного в морском деле, но жутко романтически настроенного. Именно последнее качество капитана Милза и сыграло решающую роль в том, что мне удалось зафрахтовать "Южную принцессу". Капитана Милза, которого мне порекомендовали в конторе коменданта порта, я без труда разыскал в ресторане, расположенном возле причалов торгового порта Мо за три дня до отплытия. Когда я подошел к нему и сказал, что ищу быстроходное судно для того, чтобы доставить груз на остров Равелнаштарам, он коротал время беседуя с хозяином ресторана. Капитан Милз, в первую очередь, придирчиво оглядел меня с ног до головы и, по всей видимости, остался доволен, но, тем не менее скептически поинтересовался:
      – Ну, и какой груз вы намерены везти на остров Равелнаштарам, если это не секрет, почтеннейший мастер Лорикен?
      С первых же секунд я понял, что этот капитан, штучка еще та и договориться с ним будет или очень просто или совершенно невозможно. Как можно более равнодушным тоном, я сообщил ему о характере груза:
      – Да, так, сущие пустяки. Мой господин и я намерены отвезти на остров Равелнаштарам несколько сотен превосходных, звонких клинков, выкованных моим отцом в Кируфе сто сорок лет назад, а обратно мой господин, ищущий дворянского звания, и я, его скромный слуга и наставник, намерены привезти на континент Мадр и доставить в Кируф меха равелнаштарамского барса. Груз не велик и цену ему я не могу назвать, поскольку наши мечи предназначены отнюдь не для продажи, а исключительно для обмена на прекрасные зеленые меха.
      Глаза капитана Милза удивленно расширились, а лицо украсила дружеская улыбка, неплохо подходившая к его обветренному, суровому и мужественному лицу, и он воскликнул:
      – Вот как? И вы, господин Виктанус, не будете просить меня затолкнуть в трюмы "Принцессы" ни бочек с солониной, ни мешков с углем, ни прочей ерунды, пачкающей, прекрасное, ароматное дерево, которым обшиты трюмы этого судна, то есть всего того, что превратит мою шхуну в вонючее, дерьмовое корыто, годное, разве что для перевозки навоза?
      Брезгливо поморщившись и замахав руками, словно мельница в ветреную погоду, я тотчас постарался убедить капитана Милза в обратном, громко завопив:
      – Ну, что вы, капитан Милз, ничего подобного! Нам хотелось бы провести плавание, вдыхая свежие запахи морского бриза, а отнюдь не вонь протухшего мяса. Так пусть уж лучше трюмы вашего корабля сохранят все свои прежние ароматы, нежели я попытаюсь заработать несколько лишних роантов на том, что, зафрахтовав "Южную принцессу", истинную гордость торгового флота империи Роантир, стану тащить на ее борт всяческую вонючую дрянь. Думаю, что тонкий аромат лака, покрывающего кожу ножен наших мечей и терпкий запах просмоленного брезента, который я, впрочем, могу при необходимости оставить на берегу, не оскорбит вашего обоняния также, как вас не оскорбит скромный подарок моего благородного господина.
      По лицу капитана Милза я сразу же понял, что ему известно, о каких мечах идет речь, а раз так, то ему уже прекрасно известна и цена, которую мне уже не раз предлагали за мои мечи. Честно говоря, я с самого начала разговора, предвидел нечто такое и потому прихватил с собой комплект из трех мечей для того, чтобы мне было легче с ним столковаться. В конторе мне сразу сказали, что если я хочу добраться до Равелнаштарама поскорее, то мне стоит в первую очередь найти не кого-либо, а именно капитана Реда Милза, владельца "Южной принцессы", самого быстрого судна, которое бороздит океан Талейн по обе стороны экватора. При этом меня не забыли предупредить и о том, что Ред Милз отличается чрезвычайно сложным и независимым характером. С поклоном я вручил капитану Милзу мечи и вдобавок показал ему, как будет удобнее закрепить мечи за спиной с помощью специальных ремешков. По-моему он пришел от этого подарка в восторг.
      Мы столковались с капитаном Милзом довольно быстро и за вполне приемлемую цену, да, я и не торговался с ним и назови он цифру втрое большую, тотчас заплатил бы и эти деньги. Было похоже то, что такой груз, после моего подарка, капитан Милз вообще был согласен везти даром, а потому взял с нас всего две тысяч роантов. Это тоже одна из черт галанцев, просто умопомрачительная страсть к романтическим приключениям и всяческим благородным, на их взгляд, выходкам. Капитан Ред Милз, был готов остаться и вовсе без фрахта, если ему предлагали везти что-либо иное, нежели тонкие вина, пряности или дорогие ткани, хотя согласись он совершать каботажные плавания с более прозаическими грузами, он заработал бы куда больше. Однако, стоило мне бросить один единственный взгляд на "Южную принцессу", как я сразу же понял, что он и впрямь скорее откажется от выгодного фрахта и будет голодать, чем станет грузить на борт этого судна всякую пакость, пусть и приносящую хорошую прибыль.
      Шхуна была ровно пятидесяти семи метров в длину и могла вместить в свои трюмы достаточно большое, по галанским меркам, количество самых различных грузов. Но клянусь Вечными Льдами Варкена, единственные грузы, которые могли быть достойны этого прекрасного судна, это изысканные благовония, редкостные пряности, бесценные меха, драгоценные украшения, дорогие ткани или мои дорканские мечи. Это было самое совершенное парусное судно, которое мне доводилось только видеть во всей галактике и я вовсе не грешу против истины. Мне действительно никогда не доводилось видеть судна более красивого, чем "Южная принцесса".
      Борта шхуны, обшитые красным деревом и покрытые лаком, маслянисто блестели на солнце. Ниже белоснежной ватерлинии днище было покрыто листами меди и было свободно от ракушек и водорослей, что обещало хороший ход. Высокие мачты этого корабля были выкрашены масляной краской в серебристо-белый цвет, а весь бегущий и стоящий такелаж имел сочный, темно-синий цвет. Все металлические детали были надраены до огненного блеска, палуба была вымыта так чисто, что проведи ты по ней только что выстиранным и отглаженным носовым платком, то скорее рискуешь испачкать палубу, нежели платок. Вся шхуна от юта до кормы, и от трюмов до клотика была чисто прибрана и содержалась в идеальном порядке. Так что уж если нам выпало идти к моему острову морем, то лучше всего это было сделать именно на таком изумительном и быстроходном судне.
      Капитан Милз выделил нам на борту "Южной принцессы" отличную просторную каюту, расположенную в надстройке возле грот-мачты, которая должна была дать нам укрытие от дождя и ветра на ближайшие две недели. Именно столько времени должно было занять наше плавание до острова Равелнаштарам. Помимо удобной, можно даже сказать роскошной, каюты капитан Милз любезно предложил нам обедать и ужинать в кают-компании вместе с ним и другими офицерами его корабля. По моему, кают-компания "Южной принцессы" вполне достойна занять место в любом художественном музее галактики, как настоящее произведение искусства, настолько хорош был ее интерьер, исполненный галанскими корабелами так изысканно, словно он был предназначен для самого императора Роантира.
      Кроме своего общества и общества господ офицеров за обеденным столом, капитан Редрик Милз предложил нам пользоваться своей библиотекой, подобранной с хорошим вкусом и содержащей немало великолепных книг, поскольку каких-либо других развлечений для пассажиров на борту шхуны не было предусмотрено. Зато я сам придумал отличное развлечение для Реда Милза, когда втравил его в тренировки с новыми мечами. Он оказался, не в пример Нейзеру, куда более толковым учеником и вскоре уже мог фехтовать сразу двумя мечами. Когда мы стали проводить с ним спарринг бои, поглазеть на это собирались все матросы, свободные от вахты. Нейзер же смотрел на наши упражнения свысока и, похоже, не собирался тратить времени на такие пустяки, предпочитая им очередной томик стихов Ронбальда Зайнура.
      Зато теперь у Нейзера теперь появилось время для чтения, а у меня возможность изредка беседовать с ним. Любимым местом Нейзера был укромный уголок на юте, он обычно предавался чтению, так быстро полюбившейся ему, галанской поэзии. Там, сидя в импровизированном шезлонге, сложенном из бухты каната и пары тюков с сеном, припасенных для нескольких десятков мелких домашних животных, которые были взяты на борт "Южной принцессы" специально для того, чтобы разнообразить наш стол, он проводил чуть ли не все дни напролет. Именно там, как-то раз, я и нашел своего стажера, когда мне, вдруг, вздумалось приоткрыть ему некоторые из своих профессиональных секретов.
      Матросам не было никакого дела до наших неторопливых бесед, лишь бы мы были у них всегда на виду, чтобы вовремя предупредить нас в случае надвигающейся опасности, представленной в это время года частыми шквалами. Поэтому я мог спокойно болтать с Нейзером на любые темы и при этом быть уверенным в том, что никто не обратит внимания на то обстоятельство, что пассажиры "Южной принцессы" разговаривают на странном, непонятном и, явно, не галанском, языке. До того дня мы разговаривали с ним, как правило, о галанской поэзии, которую я ставлю выше любой другой по многим причинам. В частности и потому, что галикири очень красивый, ясный и мелодичный язык, обладающий великолепной палитрой слов, способных описать всё что угодно, но более всего подходящий именно для стихосложения.
      Открыв люк трюма, я зацепил стальным крюком еще один тюк сена, вытащил его на палубу и устроил себе относительно удобное сиденье. До обеда было еще довольно далеко и потому корзинка со снедью, взятой мною с камбуза, да, несколько бутылок легкого галанского вина к ней, показалась мне превосходным дополнением к нашему предстоящему разговору. Нейзер, не отрываясь от томика стихов Ронбальда Зайнура, самого величайшего из всех, ныне живущих, поэтов Галана, а возможно и всей галактики, протянул руку за большим бутербродом с солониной и принялся задумчиво его жевать, запивая вином, отхлебывая его прямо из горлышка бутылки, хотя кубок для вина я поставил рядом с ним на палубу. Свой разговор я начал хитро, не с прямого вопроса или утверждения, а несколько издалека.
      – Ну, что же, Нейзер, как я это вижу, вы уже полностью освоились на Галане. Похоже, что этот прекрасный, юный мир, как нельзя лучше подходит вашей тонкой, романтической и мечтательной натуре?
      – Угу… – Рассеянно кивнул мне в ответ головой Нейзер и мизинцем перевернул страницу своей книги.
      Нейзер сидел передо мной в свободной, раскованной позе, пристроив книгу на колене. Он был одет в просторную, кремовую рубаху, пошитую из самого тонкого галанского шелка и короткие, темно-коричневые штаны дорогого сукна, отличной арвонской выделки. Не смотря на то, что он сидел босиком и без традиционных для галанского дворянина перчаток, это вовсе не создавало впечатление нищеты, потому что на пальцах у него было надето с полдюжины красивых золотых перстней с большими драгоценными камнями великолепной огранки, а на запястьях красовались массивные, широкие золотые браслеты с прекрасной гравировкой, блестящие на ярком, экваториальном солнце. Как раз тот самый вид, который он, как-то в нашем разговоре на борту "Молнии", столь безапелляционно поставил мне в вину. Глядя на него в упор я не выдержал и ехидно поддел этого франта:
      – Нейзер, ну, и как вы себя чувствуете в роли Бога?
      Нейзер оторвался от книги, поднял голову и недоуменно нахмурил брови. На его лице не было выражено гнева или досады. Он просто глянул на меня озабоченно и после недолгой паузы смущённо заулыбался и ответил мне с обескураживающей бесхитростностью и извиняющимся голосом:
      – Да, Веридор, признаюсь, пожалуй, я был полностью не прав. Но вы знаете, я ведь тогда действительно говорил вполне искренне. Простите меня, Веридор, но в тот момент я интуитивно предугадывал, что с вами, иногда, бывает нечто, подобное нашему путешествию, похожее на всё то, что испытал сейчас я сам на Галане и потому считал, что вы не вправе пользоваться на ускоряемом мире, хоть какими-либо его благами. Теперь-то я и сам прекрасно вижу, что был не прав. И знаете, я ведь только недавно осознал то, как мы все рисковали, запуская тот темпоральный ускоритель. Только после того, как я заново вспомнил, что мне удалось увидеть проходя сквозь темпоральный барьер, я окончательно понял какая колоссальная энергия скрывается в генераторе искажения времени. Вот и сейчас, когда мы находимся в коллапсоре уже сто четвертые сутки стандартного времени, в галактике прошло всего лишь двенадцать часов и сорок две минуты.
      – Шесть часов двадцать минут, Нейзер, при входе в коллапсор я, по обыкновению, ускоряю бег времени вдвое. – Поправил я своего стажера и искренне удивился. Вот уж не подумал бы, что он ведет подсчет времени и сравнивает его ход, с ходом времени за пределами коллапсора.
      – Да? А я и не знал. Спасибо, Веридор, обязательно учту на будущее. Мы находимся на Галане уже шестьдесят три дня и так или иначе постоянно рискуем жизнью. Нас уже сто раз могли бы убить и ограбить и тогда всё, кранты! Некому было бы прийти к нам на помощь и загрузить наши хладные трупы в реаниматор, да, и откуда ему здесь взяться.
      Впервые за долгое время этот разгильдяй заговорил об опасности. Что-то он не вспоминал об этом тогда, когда забирался на спину той бешенной четвероногой скотины. Я не стал напоминать ему об этом и постарался, как можно вежливее, успокоить, сказав весёлым голосом:
      – Ну, Нейзер, не нужно так драматизировать ситуацию. У меня все находится под полным контролем. Моя "Молния Варкена" находится над нашей головой всего лишь в двухстах пятидесяти километрах. В двух ваших перстнях установлены радиомаяки, а один из ваших браслетов постоянно сообщает на бортовые компьютеры моего корабля все данные о вашем самочувствии. Да, подхвати вы даже пустяковую простуду и за вами тотчас спустился бы с орбиты Микки. Он ведь у меня боевой робот, да, к тому же ещё и мой друг, так что уж кому, кому, а ему точно начхать на все запреты и если мы вляпаемся в какое-либо дерьмо, он нас из него тут же выдернет. Ну, а если дело кончится совсем уж плохо, то, к вашему сведению, на борту каждого корабля, входящего в темпоральный коллапсор, обязательно имеется двухкамерный реаниматор. К тому же на "Молнии", скажу я вам по секрету, в медицинском отсеке у меня стоит не то дешевое терилаксийское убожество, которое только и годится на то, чтобы ставить клизмы, а прекрасный полевой, армейский реаниматор самой лучшей варкенской модели с лепестком на девять кушеток, изготовленный в моём клане. Так что, мой друг, безвременная кончина вам отнюдь не угрожает. Кроме того, Галан далеко не то место, где на человека могут, вот так, запросто, напасть, убить его и ограбить труп. На Галане нужно здорово потрудится прежде, чем выпросишь себе такое сомнительное удовольствие, как получить кинжалом в бок. Кроме того, Нейзер, вы и сам далеко не такая уж легкая добыча, которая может прельстить какого-нибудь алчного грабителя, так что Микки в этот раз не придется напрягаться, чтобы спасти нас от смерти.
      Нейзер широко улыбнулся, блеснув крепкими, белоснежными зубами. Видимо ему понравился мой комплимент. И он, в свою очередь, из вежливости шаркнул ножкой и сказал:
      – Поймите, Веридор, я говорю не о нашей с вами ситуации. Мне ведь просто повезло, что я попал стажером именно к вам. Поверьте, я полностью доверяю вашему огромному опыту и профессионализму, а также вашему Микки, хотя мы с ним общались не больше часа за все время полета, я успел понять, что он ваш старый напарник, к тому же нас действительно двое и мне нет смысла скрывать того, что в драке я стою десяти любых галанцев, но ведь я говорю в настоящий момент не об этом. Просто сейчас, где-нибудь в другом конце галактики точно такой же бедолага, как и мы с вами, высадился на ускоряемый мир, только в сто раз более опасный и, возможно, его уже поджаривают на костре. Вы знаете Веридор, когда я разбирал ваш гардероб, то нашел массу одежды со следами крови и даже одну кирасу с пулевой пробоиной, как раз в районе желудка. Стреляли, по-моему, из чего-то мощного и крупнокалиберного, в дырку вошло сразу два моих пальца. Изнутри кираса полна засохшей крови, вашей ведь крови, Веридор. Как же вы умудрились выбраться из той переделки? Или вас спас в тот раз Микки?
      Только теперь я увидел, что Нейзер стал кое-что понимать в нашем деле, где главное, это любой ценой сохранить свою шкуру в целости и сохранности и при этом выполнить задание. Задача, скажу я вам, не из простых. Но не это я наметил в качестве темы нашей беседы и потому постарался повернуть разговор, в нужное мне русло, весело сказав:
      – Спасибо, Нейзер, я тронут вашими словами. А про ту дыру в кирасе забудьте, это был пустяковый случай, просто мне пришлось идти напролом. Зато видели бы вы, как я бежал тогда. Ну, да, ладно, это все пустяки, я хочу поговорить с вами о серьезных вещах. Как вы думаете, Нейзер, что для нас является гарантией успеха нашего, как говорит мой, искушенный в такого рода делах, шеф, безнадежного предприятия? Почему мы с такой легкостью добились своего? Ведь вместе с нами в Мо было еще два или три десятка купцов, мечтавших, так же как и мы, добраться до острова Равелнаштарам и им всем, увы, не повезло. Почему, в таком случае, повезло нам?
      – Ну, Веридор, даже не знаю, что вам и ответить. – Почесав в затылке, начал мямлить мой стажер – Может быть нам и в самом деле, просто повезло. Хотя нет, глядя на вас, никогда не скажешь, что вы будете сидеть и ждать с моря погоды. Вероятно, вы нашли подход к коменданту порта. Скажем, кроме сувенира на память, дали ему взятку или просто уговорили. Нет, Веридор, честное слово, не знаю, что вам и ответить. В этом вопросе я не смог бы дать вам толкового совета.
      Я не унимался и продолжал требовать от своего стажера более верного и логически обоснованного вывода.
      – Нейзер, неужели вам так и не приходит в голову правильный ответ?
      Мой, внезапно поглупевший, стажер, беспомощно пожал плечами и виновато улыбнулся. Из моей груди невольно вырвался громкий вздох сожаления. А я то думал, что он парень сообразительный. Потрясая указательным пальцем, я принялся объяснять ему простые истины, говоря громким шепотом:
      – Нейзер, ведь право же все объясняется так просто. Ведь мы прибыли в Мо, как купцы. Простые кируфские купцы. Мы везем на остров Равелнаштарам свои товары. И не обычные товары, заметьте. Вспомните же, наконец, про мои прекрасные дорканские мечи. Ведь именно благодаря нашим мечам комендант порта принял решение пропустить нас на остров. Он ведь по своей должности, кроме всего прочего, обязан заботиться об охотниках, добывающих ценные меха и ему ведь не случайно подумалось о том, что наши удивительные мечи, которые способны с легкостью разрубить крепкую, каленую сталь, могут пригодиться охотникам острова Равелнаштарам.
      Некоторое время Нейзер молча пережевывал разработанный мною план действий, столь необходимых для успешной деятельности техника-эксплуатационщика на дикой, отсталой планете, а затем звонко и по-детски расхохотался, стукнул себя кулаком по лбу и воскликнул:
      – Великий Космос, ну, и болван же я! А ведь и, правда, все дело в ваших дорканских мечах. Да, ну, и опростоволосился же я, а ведь сам, своими собственными руками передал ваши дорканские мечи коменданту порта и при этом до небес расхваливал их чудесные свойства. Стоп-стоп! А почему это вы называете их дорканскими? Ведь так, если мне не изменяет память, называется один из миров, находящихся под вашей опекой. Так ведь, Веридор? Вы именно с Дорка вывезли эти замечательные мечи или я и тут ошибаюсь?
      – Совершенно верно, Нейзер, именно так – Подтвердил я, правильность его вывода и в награду за догадливость вручил ему еще одну откупоренную бутылку вина – Вот вам приз за смекалку. Совершенно верно, эти мечи я называю дорканскими именно потому, что они выкованы на планете Дорк, которая находится в трех с лишним тысячах световых лет от Галана. Они были выкованы в эпоху феодализма на планете, которая в настоящий момент уже почти наверняка вошла в индустриальную эру своего развития и вскоре будет открыта всей галактике. Но о Дорке мы с вами еще поговорим, на него мы отправимся сразу же, как только покинем Галан, а сейчас я хочу немного поговорить с вами о несомненной пользе инженерно-технической инфильтрации. Да, мой дорогой друг, это именно я, ваш покорный слуга, Веридор Мерк, старший техник-эксплуатационщик Терилаксийской Корпорации Развития Планет, собственноручно осуществил незаконный ввоз продукции, имеющей более высокую научно-техническую характеристику, в ускоряемый мир, в котором такая технология еще не известна. Как вам это понравится, Нейзер?
      Нейзер, похоже, и в самом деле не на шутку струхнул, услышав мои кощунственные откровения. Озираясь вокруг, словно ища соглядатаев конторы, он возбужденно зашептал:
      – Послушайте, Веридор, но ведь это запрещено самым строжайшим образом. Нам же головы за это оторвут!
      Я беспечно махнул рукой, в ответ на его зловещий шепот.
      – Нейзер, да, пошли они в задницу со своими запретами. Если бы я постоянно следовал их правилам и рекомендациям, изложенным суконным языком в толстенных томах, то либо давно уже откинул копыта, либо привел бы к гибели добрый десяток ускоряемых миров. Поверьте мне, промедление в нашем деле может дорого стоить. Кроме того, Нейзер, неужели вы думаете, что я такой идиот, чтобы подставляться в таком простом деле? Все тщательно продумано, негласно санкционировано конторой и согласовано с наблюдателями. По этому поводу даже пишут специальные научные труды, которые проходят по разделу "Инфильтрация. Теория ограниченного воздействия". Неужели вы думаете, что эти несчастные железки и впрямь способны нарушить ход исторического развития на этой планете? Будьте уверены, Нейзер, через пятьдесят лет их почти все растеряют, а еще через двести-триста лет о них никто и не вспомнит. Но это еще не все, о чем я хотел бы поговорить с вами, Нейзер. Теперь, когда я открыл один из маленьких секретов нашей работы, я хочу задать вам следующий вопрос. Нейзер, как по вашему, что это за зверюга такая, равелнаштарамский барс?
      Прежде, чем ответить мне на этот вопрос, Нейзер надолго задумался и ответил мне только минут через пять. При этом он был предельно осторожен в оценках, но в то же время постарался применить научный подход в определении природы этого хищного животного, а потому сказал задумчиво:
      – Веридор, равелнаштарамский барс, пожалуй, это самая большая загадка Галана. Я плохо знаю галанскую палеонтологию и поэтому совершенно не в курсе, от кого произошла сия злобная тварь и не могу ответить на ваш вопрос с достаточной уверенностью. Первое, что мне бросилось в глаза, так это то, что Галан мало чем отличается от большинства миров галактики. В первую очередь потому, что животный мир этой планеты, в основном, составляют биологические виды имеющие одну ось симметрии. Второй признак животного мира, делающий его похожим на большинство миров галактики, наличие у большинства животных всего лишь двух пар конечностей, образующих плечевой и тазовый пояс. Равелнаштарамские барсы выпадают из этой закономерности уже потому, что имеют три пары конечностей и, соответственно, ложно-плечевой, плечевой и тазовый пояс. Точнее я ответить не могу, так как видел лишь малопонятные изображения равелнаштарамского барса в нескольких книгах, да, ещё миниатюрное скульптурное изображение этого животного, выставленное в витрине магазина. Правда, один парень утверждал, что он видел барса своими глазами и он точь-в-точь похож на то изваяние. Это животное, по моему, относится к виду шестиногих, теплокровных, живородящих рептилий, о чем говорят и пасть с зубами, растущими в три ряда, и вытянутое, сплющенное с боков, тело, весьма характерное для этого вида ящеров, и длинный, мощный, также сплющенный с боков, хвост, вооруженный двумя острыми роговыми секирами. Впрочем, Веридор, я ведь, правда, не профессиональный галабиолог, чтобы ответить точнее и рассказал вам все то, что еще осталось в моей памяти, от школьного курса галабиологии.
      Кивнув головой, я сказал ему в ответ:
      – Нейзер, по-моему вы были великолепно точны. Ну, а все-таки, кого вам напоминает эта зверюга? Попытайтесь представить эту хищную тварь без её столь роскошного зеленого меха. Чтобы вы сказали, если бы барс стал, примерно втрое, больше, имел гребень из роговых, острых, как бритва, пластин вдоль хребта и не такую длинную шею?
      На Нейзера было страшно смотреть, когда он представил себе такое чудище. Он побледнел, глаза его остекленели от ужаса, а из горла вырвалось хриплое проклятье:
      – Дьявол вас побери, Веридор, неужели это… Но ведь этого не может быть! Ведь вы описали мне волосатого дьявола с Тенризерса! Неужели равелнаштарамские барсы, это и есть ужасное тенризерское чудовище, самое опасное животное во всей нашей галактике?
      Я невозмутимо подтвердил догадку своего нерадивого стажера, к которой подталкивал его так долго и так грубо.
      – Да, правильно. Равелнаштарамский барс, это и есть волосатый дьявол с Тенризерса. Именно так и никак иначе. Правда, за миллион двести тысяч лет, что эта зверюга обитает на Галане, дьяволы изрядно измельчали, подрастеряли кое-какие из своих устрашающих украшений, ну, и, наконец, обросли в этом мире густой, шелковистой шерстью, но вот характер у них тут вконец испортился, они стали раз в пять свирепее и этим переплюнули своих тенризерских предков.
      Физиономия у Нейзера, густо покраснела, он весь так и набычился, крепко сжал кулаки, а на его скулах заходили желваки. Таким я его еще не видел и потому слегка отдвинулся назад и предостерегающе поднял руку. Едва сдерживая свой гнев, Нейзер грозно прорычал:
      – Веридор, вы что же, хотите мне сказать, что это тоже ваших рук дело? Но это же ужасно, черт вас подери!
      Я рассмеялся и воскликнул, подняв руки вверх:
      – Нейзер, пожалуйста, успокойтесь! Неужели вы думаете, что я действительно настолько всемогущая личность? Мой масштаб, это ввезти на Галан несколько сотен железок. Тут нужны совершенно другие возможности. Хотя, не спорю, идея была моя. После того, как выяснилось, что скорее всего в темпоральном коллапсоре N С 7261/44, на планете под номером пять, появится разумная жизнь, мне надо было, как-то побеспокоиться о защите темпорального ускорителя. Я всего лишь высказал некоторые свои идеи по этому поводу, а остальное провернули биологи из отдела спецопераций. Они отловили несколько особей волосатых дьяволов на Тенризерсе, с ними слегка повозились генотехники корпорации, подготовили образцы для репродуцирования и наштамповали несколько сотен этих зверюг для создания устойчивой популяции на острове, который скрывал в своих недрах генератор. Разумеется, все хлопоты по доставке этих милых созданий на планету были возложены на меня, а также и вся ответственность за все возможные последствия. Тут контора, как всегда, была на высоте и если в будущем произойдут какие-либо осложнения, голову снимут именно с меня. К счастью для меня и на этот раз все обошлось, тенризерские дьяволы не вырвались с острова Равелнаштарам и не сожрали на Галане всех людей, как это случилось, некогда, с колонистами на самом Тенризерсе, но и там во всём были виноваты люди.
      Нейзер обмяк, словно детский воздушный шарик из которого ненароком выпустили воздух. Большего я ему рассказывать не стал, умолчав о том, что только волосатые дьяволы Тенризерса, превратившиеся со временем в равелнаштарамских барсов, несколько десятков тысяч лет охраняли остров от попыток галанских мореплавателей высадиться на его скалистые берега. Также я не стал рассказывать ему и о количестве моряков, растерзанных этими свирепыми тварями. Галанцы давно освоили все земли своей планеты, даже самые отдаленные острова, и лишь теперь, когда возле острова Равелнаштарам образовался небольшой островок, на котором не было барсов, они смогли начать освоение и этой, довольно большой территории своего мира. И если на протяжении тех почти сорока пяти тысяч лет, что галанцы пытались проникнуть на остров Равелнаштарам, ящеробарсы только и делали, что лопали моряков, то теперь настал их черед.
      Эти четырехметровые зверюги, которые в лежачем виде были похожи на копну свежескошенной травы, сразу же стали промысловым пушным животным и предметом алчных взоров всех модников и модниц Галана. Не будь император Сорквик столь рачительным хозяином, их популяция уже сократилась бы, как минимум, вдвое, а так она даже выросла только потому, что галанцы, в течение последних двух столетий, регулярно завозят на остров, на корм барсам, специально выращиваемых на материке животных.
      Равелнаштарамские барсы, к моему счастью, панически боятся воды, как и их далекие предки – волосатые дьяволы Тенризерса, поэтому они и не распространились по всей планете. Хотя даже в этом случае они вряд ли смогли бы хоть как-то повлиять на процесс развития галанской цивилизации. Что-то я не припомню того, чтобы на какой-нибудь планете, где появился человек, что-нибудь, опасные хищники или просто неблагоприятные природные условия, положили конец его существованию. Человек, пожалуй, самое приспособленное существо для жизни в галактике и трудно определить пределы его приспособляемости. Ну, а та трагедия, которая случилась более трехсот тысяч лет тому назад на Тенризерсе, так это было результатом простой человеческой глупости и скверного планирования колонизации, ну, и, разумеется, результатом еще более скверного оснащения колонистов и их совершенно никчемной подготовки.
      В дальнейшем я еще не раз беседовал с Нейзером на самые различные темы, касающиеся моей работы. Думаю это было бы полезным для него, если бы он решил избрать профессию техника-эксплуатационщика. В любом случае, я был обязан рассказать Нейзеру о некоторых секретах нашей профессии, благодаря которым он смог бы выполнять свою работу без нытья и постоянной зависимости от конторы, где, кстати, терпеть не могут безынициативных работников.
      Морское путешествие промелькнуло для нас как-то очень уж быстро и незаметно. Не успел я, как следует, насладиться дивными, просто-таки роскошными, закатами Обелайра и его восхитительными восходами, как наше плавание подошло к концу. Однажды, на закате дня, матрос, сидящий в бочке на верхушке грот-мачты, что есть мочи истошно завопил:
      – Остров. Прямо по курсу остров Равелнаштарам.
      Это еще не было концом нашего путешествия, так как остров Равелнаштарам был виден издалека только из-за той гигантской горы, которая выросла как раз на том месте, где почти двадцать стандартных лет тому назад реального времени и четыре с лишним миллиарда лет времени ускоряемого, строители-темпоральщики, работающие под управлением старины Клайна Боудсвелла, так неудачно воткнули в твердь Галана гигантский гвоздь темпорального ускорителя. Мой приятель Клайн в тот раз, явно, что-то перемудрил со своими расчетами и в том месте на планете, где некогда находилась глубокая впадина, из ее недр выперло, как из пуза, такую громадную грыжу, что только держись. Более того, по какому-то совсем уже странному стечению обстоятельств, в том месте где из недр Галана вылез здоровенный пузырь, стала еще и выдавливаться, как паста из тюбика, огромная масса базальта, которая почти на треть вытолкнула корпус генератора и образовала эту удивительную гору. Гора имела в высоту более двенадцати километров и над ней всегда клубились облака. На таком расстоянии ещё был виден, острый конус с плоской, словно обрезанной ножом, вершиной, но с береговой линии её никогда не бывает видно из-за густого слоя облаков.
      К острову Равелнаштарам мы подплыли только к вечеру следующего дня и все это время, пока мы шли под всеми парусами, гора все росла и росла, вставая из моря, словно гигантский, конический рифленый небоскреб, шириной в полтора десятка километров у верхушки и километров двадцати у своего основания. Остров Равелнаштарам имеет форму гигантской цифры девять, протянувшейся вдоль экватора на четыреста семьдесят километров и даже без своего главного украшения, – горы Калавартог, что означает в переводе с галикири "Палец дьявола", поднимается над океаном гористым массивом километра на высоту в три с лишним километра и имеет очень высокие, обрывистые и скалистые берега. Так что далеко не везде на остров можно высадится с моря.
      В своей самой широкой части остров имеет ширину триста пятьдесят семь километров. В восточной части острова, в хвостике этой гигантской девятки, там, где берег был довольно пологим, километров на двадцать расстилались широкой лентой шикарные пляжи золотого песка. Их, правда, портило то, что большой, мелководный залив, омывающий эту часть острова, просто кишел гигантскими хищными моллюсками, которые, запросто, могли перевернуть даже большую лодку и быстро расправиться с ее гребцами. Это создавало сложности для высадки на берег в этом, наиболее низинном и удобном месте. Моллюсков я также всегда причислял к стражам своего острова, но не имею к ним никакого отношения. Уж эти-то морские монстры, похожие на грибы с овальными костяными шляпками до двух с половиной метров в поперечнике и дюжиной мощных, пятиметровой длины щупалец с острыми когтями на концах, весьма вкусные в жареном виде, имеют чисто галанское происхождение.
      Землетрясение обрушило перешеек, соединяющий хвостик девятки с небольшой точечкой на конце ее хвостика, отчего образовался небольшой островок всего двенадцати километров в поперечнике, скалистый и почти круглый. Единственной природной достопримечательностью островка Равел является небольшая закрытая бухта. Когда-то, триста с лишним лет назад, это место было едва ли не самым опасным на всем острове, так как сюда частенько забредали старые, матерые барсы, полюбившие на старости лет одиночество, но не потерявшие от этого своей свирепости. После землетрясения барсы, отрезанные от острова, вскоре, издохли от голода и стали первыми трофеями моряков, приплывших к нему. А уже три года спустя на островке Равел вырос небольшой, одноименный городок охотников на барсов, который и был теперь целью нашего путешествия.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, океан Талейн в Южном полушарии планеты Галан, борт шхуны "Южная принцесса", находящейся в семидесяти пяти милях от островка Равел, лежащего в полутора километрах к югу от острова Равелнаштарам.
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      Финал нашего путешествия так и не был просчитан мною до конца. В нем оставалось некоторая возможность для маневра. То, как мы закончим свое путешествие по Галану, зависело только от того, как быстро мы сможем прорваться на нужный нам остров. Вариантов рассматривалось несколько, один другого краше и включая даже кражу лодки и самовольную высадку на остров, но я, к моменту нашего прибытия на остров, так еще и не определился, какой из них мне следует выбрать в качестве рабочего. Хотя в любом случае в итоге мы должны были просто исчезнуть в густых джунглях, якобы, растерзанные хищными и кровожадными барсами, как это уже не раз случалось за долгие тысячелетия, ну, а как это будет достигнуто, в тот момент не имело особого значения.
      Мы могли путем каких-нибудь переговоров попасть на остров вполне легально или в самом деле спереть лодку, но тогда нас точно сожрали бы гигантские хищные моллюски. Так, или иначе, это дало бы искомый результат, – мы сгинули бы бесследно и уже ничто, кроме слез бедной девушки, оставленной Нейзером в Мо, не напомнило Галану о путешествие двух кируфских купцов на остров Равелнаштарам. Ну, разве что ещё ребёнок, которого должна была родить Марина в положенный природой срок.
      Капитан Милз шел к островку под всеми парусами, стремясь успеть до захода солнца достичь его скалистых берегов. Мощные морские течения с одной стороны облегчали подходы к этой части острова, но с другой создавали немало сложностей, так как при малейшей оплошности могли погнать судно в сторону залива, кишащего гигантскими моллюсками, где в темноте запросто можно было сесть на рифы. Поэтому опытные капитаны предпочитали прийти к острову Равелнаштарам засветло, чтобы уже при свете дня пройти сквозь узкий проход, ведущий в бухту острова Равел, со всех сторон закрытую отвесными скалами, которая была самой спокойной якорной стоянкой на всем Галане.
      Задача оказалась капитану Милзу вполне по силам не только столько из-за его "Южной принцессы", которая под всеми парусами шла со скоростью не менее сорока восьми километров в час, сколько из-за прекрасного знания капитаном лоции, морских течений и слаженных действий команды. Благодаря всему этому мы еще до захода солнца подошли к острову Равел. В первый раз за все свое путешествие по Галану мы услышали звук орудийного выстрела. При подходе корабля к острову капитан Милз приказал канониру пальнуть из небольшой бронзовой пушченки, сигнализируя о том, что он намерен войти в бухту до заката.
      Лихим маневром мастерски погасив скорость у входа в бухту, капитан Милз приготовился встретить портовый буксир, который появился уже через несколько минут. Матросы сбросили толстый канат на небольшую галеру, двадцать пар весел вспенили водную гладь и спустя четверть часа "Южная принцесса" была заведена в бухту и встала на якорь возле отвесной западной стены, от которой до пристани было километра два с половиной. Сама бухта была кратером древнего вулкана, опустившегося в глубины океана Талейн и потому представляла из себя почти идеальный круг диаметром в четыре километра, а островок Равел обхватил её со всех сторон, но не равномерно, а вытянувшись к острову Равелнаштарам, словно массивный трезубец.
      С приходом "Южной принцессы" на пристань высыпало чуть ли не все население городка. Как только капитан Милз бросил якорь, к шхуне тотчас направилась большая шлюпка с представителями властей и вскоре начались нудные формальности, связанные с проверкой документов и прочей ерундой, которые продлились почти до темноты. Наконец, все проверки, которые нам пришлось пройти в полном объеме, благополучно завершились и мы смогли на этой же шлюпке добраться до берега, где нас уже поджидали два здоровенных парня с вместительной носилко-тележкой об одном колесе посередине. Представители транспортной компании Равела обратились к нам с единственным и довольно-таки смешным вопросом:
      – Господа, вы желаете переночевать в гостинице или прямо на пристани?
      Разумеется, господа желали переночевать в гостинице, но ни в коем случае не на пристани, хотя сначала мы, все-таки, решили навестить губернатора города Равел. Потому, для начала отправив свои вещи с этими парнями в гостиницу, мы пошли к дому губернатора. Тем более, что он стоял неподалеку. Однако пробились мы к нему не сразу, а после некоторых препирательств с его служанкой, которую, судя по ее одеяниям, мы подняли с постели. Аудиенция была короткой. Губернатор Равела, высокий дородный толстяк, встретил нас в своем кабинете, беспорядочно заставленном хотя и красивой, но очень уж разнокалиберной и разномастной мебелью. Что-то мне сразу подсказало, что у него имеются какие-то семейные трудности, уж больно неопрятно он выглядел в своем потрепанном домашнем халате и комнатных тапочках, обутых на босую ногу.
      Губернатор, без малейшего интереса выслушав наш рассказ, принял от Нейзера различные рекомендательные письма и серебряный ларец кируфской работы, который я прикупил для него в антикварной лавке в Мо. Раздаривать дорканские мечи, к этому времени, мне уже просто надоело. Своим нетерпеливым ерзаньем в кресле и недовольным сопением этот господин очень явно и недвусмысленно показал нам, что он не намерен затягивать аудиенцию более, чем на десять минут и с облегчением вздохнул, когда Нейзер стал сетовать на тяготы морского путешествия, усталость и попросил у него разрешения удалиться. Это обстоятельство меня немного покоробило, а Нейзера так и вовсе разозлило и тогда я, как только мы вышли из дома, недолго думая, взял, да, и предложил ему для рассмотрения ещё один вариант того, как нам побыстрее добраться до острова:
      – Нейзер, у меня родилась прекрасная идея! Глядя на этого толстяка, я подумал, если вы затеете ссору с какой-нибудь шишкой из местных дворян, то мы вряд ли будем хорошо приняты в городке и нас с удовольствием отпустят на остров Равелнаштарам на корм барсам. Как, потянете?
      Мой прыткий стажер тут же оживился и воскликнул:
      – А что, Веридор, это действительно здравая мысль! Судя по тому, как этот бурдюк с пивом таращился на письмо губернатора Зандалаха, он не очень-то рад гостям из Кируфа. Пожалуй, я не стану откладывать дело в долгий ящик. В отеле, наверное, есть ресторан, а в нем мне под руку может подвернуться какой-нибудь дворянчик, так что я уже сегодня же начищу рожу какому-нибудь отпрыску знатного рода. Ну, а если мне совсем не повезет, то отметелю за милую душу десятка полтора каких-нибудь лавочников или мастеровых.
      Глядя на его энтузиазм и памятуя о немалой силе этого битюга, я тут же поспешил хоть немного умерить его пыл и проговорил добродушно-ироничным тоном:
      – Но-но, Нейзер, не нужно ничего лишнего. Можно ведь обойтись и без пьяной драки. Вполне хватит парочки устных оскорблений, сделанных по пьянке, тем более, что вы в этом непревзойденный мастер.
      Подгоняя друг друга шуточками, мы быстрым шагом добрались до гостиницы, большого пятиэтажного здания, стоящего на центральной площади, на что нам потребовалось каких-либо восемь-десять минут. Не смотря на то, что горок был невелик, идти нам пришлось то карабкаясь вверх по ступеням крутых лестниц, то кубарем скатываться с них вниз. Правда, повсюду на улицах горели довольно яркие газовые фонари и мы не свернули себе шеи, прыгая со ступеньки на ступеньку, словно скальные прыгуны. Идея отправить Нейзера на поиски приключений давала мне неплохую возможность спокойно пообщаться с Нэксом и Бэкси, если, конечно, Нейзер, со свойственным ему азартом, не примется всерьез громить городок.
      В гостинице нам предложили на выбор несколько номеров, но я остановился на том, окна которого выходили на море. Пока Нейзер оформлял номер, я даже успел немного оглядеться. Здание гостиницы было совсем новым, опять же по галанским меркам. Если судить по дате, высеченной на плите над входом, оно было построено всего сто два года назад. Гостиница, как и весь городок, была построена в типичном стиле южно-роантского классицизма, из-за чего меня не покидало такое ощущение, что мы все еще находимся в Мо. От разглядывания интерьера холла гостиницы меня отвлек Нейзер, который принялся расспрашивать портье:
      – А скажите-ка, милейший, в вашем городе есть какие-нибудь развлечения? Мне не хотелось бы ложиться в такую рань, так как я изрядно отоспался за время плавания.
      Нейзер, похоже, уже принялся претворять в жизнь мой жестокий план и теперь выяснял, где бы ему было сподручнее устроить побоище. Портье ответил хотя и не слишком многословно, но весьма обстоятельно:
      – Конечно, господин Арлансо, по вечерам в ресторане нашей гостиницы собирается очень приличная публика и веселье в нём, иной раз, длится почти до самого утра.
      Тут уже и я улыбнулся этому парню, правда, весьма двусмысленно. Судя по зверской и злорадной физиономии Нейзера, он решил устроить в этом заведении такое веселье, какого тут не видывали с момента открытия гостиницы.
      Все-таки с номером нам не очень повезло. Он состоял всего из одной единственной, хотя и очень уж большой, комнаты, да, к тому же, имел всего одну кровать. Правда, это была еще та кровать. Она была низкая, но зато на редкость просторная и на ней запросто могло улечься сразу человек шесть-семь галактов среднего роста, таких, к примеру, как я. Мебель также не отличалась слишком уж большой изысканностью: письменный стол, пара массивных деревянных кресел, круглый обеденный стол, едва прикрытый небольшой темно-зеленой скатертью, вышитой золотистыми нитями, платяной шкаф, посудная горка и комод, хотя и были изготовлены из дерева красивой текстуры и украшены искусной резьбой, по сравнению с теми образцами мебельного дизайна, что я уже видел, создавали ощущение чего-то дежурного и казарменного. Да, к тому же на столе, в сиротливом одиночестве, стояла простенькая вазочка голубого стекла с довольно подвявшими фруктами, которые, одним только своим печальным видом тотчас вызвали у меня острый приступ голода.
      Зато к номеру прилагалась широкая лоджия, на которой стояли кадки с цветами, источавшими тонкий, но сильный аромат. На лоджию выходили два не застекленных окна и проход с невысокими резными воротцами, в следствии чего стена, обитая тканью, была красиво прорезана тремя циркульными арками, обрамленными тонкой резьбой по камню и, вкупе с высоким потолком, украшенным лепниной, в итоге получался пусть и не роскошный, но весьма красивый интерьер. Остекление окон и навешивание дверей не имели никакого смысла в жарком тропическом климате. Вполне хватало легких занавесей из полупрозрачной, тонкой ткани, которая, впрочем, являлась днем отличной защитой от жарких лучей солнца. Номер, не смотря на его казарменную аскетичность, считался, тем не менее, первоклассным, так как в нём имелась ещё ванная комната, ватерклозет и, вдобавок к этому, он имел газовое освещение, которое заливало комнату пусть и не очень ярким, но приятным, желтовато-розовым светом.
      Слуги, ворча от натуги, затащили наши тяжелые кофры на пятый этаж и, получив неплохие чаевые, удалились, радостно галдя. По зову Нейзера в наш номер явилась горничная, красивая, но уже начинающая полнеть дама зрелых лет и приготовила этому разгильдяю ванну. Пока Нейзер откисал в здоровенной посудине, искусно выкованной из цельного листа меди, смывая с тела морскую соль, я разложил все вещи по ящикам комода и развесил в шкафу костюмы Нейзера. Мне нужно было, на всякий случай, создать видимость, что мы намерены пробыть на острове пару недель. Я уже управился со всеми этими хлопотами и достал из кофра пульт связи, замаскированный под небольшую шкатулку галанской работы, а Нейзер все еще плескался в ванной, распевая на галикири грозные военные песни. Наконец, я не выдержал, подошел к двери в ванную комнату и сказал:
      – Послушайте, Нейзер, имейте хоть немного совести! На мне тоже скопилось немало соли. Конечно, пластиплоть защищает меня от ее воздействия на кожу, но запах, Нейзер, запах. Нужно ведь, помимо всего прочего, уважать ещё и чувства других людей, с которыми мне приходится общаться.
      К моему удивлению Нейзер вежливо извинился и вышел через минуту, обернутый толстым, махровым полотенцем. Пока я ждал когда в ванну нальется вода, пока ополаскивал свою фальшивую, потрепанную старостью шкуру, Нейзер успел одеться к предстоящей операции по массовому избиению галанских дворян и, открыв большой кофр с нашим оружием, выбирал себе меч галанской работы. К дорканским мечам он относился с некоторой опаской, а свою любимую шпагу, с которой не расставался всю дорогу, оставил Марите. Выйдя из ванной, я отобрал у парня меч, сурово глянул на него, после чего, ехидно ухмыляясь, постучал пальцем по лбу и сказал:
      – Сколько раз вам говорить, Нейзер, галанские дворяне не носят оружия в своем доме. Поскольку вы остановились в гостинице, то с этой минуты можете рассматривать её, как свой собственный дом, а потому оставьте меч в номере, вы ведь не какой-нибудь там задрыга-оруженосец. – Видя, что без меча он чувствует себя неуютно, я порылся в кофре и предложил ему достойную замену – Можете прицепить к поясу кинжал, Нейзер, но помните, кинжал это всего лишь ювелирное украшение к вашему поясу и его не обнажают в кулачной драке. Так что лучше забудьте о нём сразу же и навсегда.
      На другую сторону пояса я прицепил ему большой замшевый кошель, расшитый золотом. Он был наполовину наполнен звонким серебром, а в кармашек широкого поясного ремня я вложил дополнительно десять монет по пятьдесят роантов. Оглядев своего подопечного ещё раз, я, напоследок, поправил на его костюме застёжки и ленты, и, нахлобучив на голову Нейзера широкополую шляпу с высокой тульей, украшенную золотой цацкой и большим алым пером, завершил инструктаж следующими наставлениями:
      – Нейзер, запомните, если вы вознамеритесь набить кому-либо морду, то сделайте это хотя бы по всем правилам хорошего тона. Молодежь, в последнее время, их совершенно забывает, но думаю там, куда вы отправляетесь, найдутся люди и более старшего возраста. Итак, мой друг, если вы собрались драться на кулаках, то, в первую очередь, снимите с головы свою шляпу и отбросьте её подальше, справа от себя. Потом, если драка намечается, к примеру, в ресторане, отстегните кошель и бросьте его официантам, это будет плата за разбитую посуду. После этого подзовите к себе хозяина ресторана или, на худой конец, старшего официанта и вручите ему золото за разбитую мебель и порванные скатерти. Ваш противник не имеет права ударить вас до того момента, пока вы полностью не расплатитесь, не может он также и покинуть поле боя, пока не начнется драка. Зато уж потом вы можете тузить друг друга, как попало, но учтите, Нейзер, на вас могут напасть и два, и три, и даже пять человек. То, что вы хотите затеять, на Галане считается командным видом спорта.
      Нейзер скорчил свирепую рожу и, цыкнув зубом, весело прорычал в ответ:
      – Веридор, да, пусть хоть десять человек нападает!
      Этим он заставил меня рассмеяться и сказать:
      – Но-но, Нейзер, только без членовредительства, пожалейте этих бедных людей, они ведь ни в чем не виноваты перед вами и даже не знают того, что нам нужно только одного, поскорее отправиться на остров Равелнаштарам. И, ради всего святого, не вздумайте хвататься за оружие, иначе на вас навалятся скопом жители всего этого городка и тогда вам уже точно будет не сдобровать.
      Нейзер беззаботно расхохотался:
      – Веридор, у меня возникло такое ощущение, что вы меня на битву провожаете. Не волнуйтесь, у меня хорошая память, шляпу направо, кошель официанту, золото, левой рукой, хозяину, а правой, сразу же, снизу в челюсть противнику и затем в прыжке, бью ногой по флангу, левому или правому это всё равно, лишь бы достать кого-нибудь.
      Ну, что же, подумалось мне, если этот вертопрах выполнит свой план в точности, начало драки точно останется за ним. Я спустился вниз, чтобы проводить Нейзера и заодно прихватить на кухне корзину со съестным. После морского путешествия у меня разыгрался дьявольский аппетит. Украдкой я заглянул в зал и увидел что там было полно народу. Среди горожан и приезжих купцов, вышагивающих по залу и сидящих за столами без головных уборов, красовались холеные господа в шляпах с перьями самых разных цветов. Кому-то из них сегодня точно не поздоровится. Не смотря на хищный, оценивающий взгляд Нейзера, я, почему-то, был убеждён в том, что мой стажер вряд ли будет сегодня жесток. Скорее всего, он просто надает кому ни будь тумаков, не столько болезненных, сколько обидных.
      Вернувшись в номер я тщательно запер дверь на засов и устроился на кровати с корзиной, доверху наполненной различной снедью, наедине со своей шкатулкой. Вызвав Бэкси, которая явилась на экране в облике галанской дамы, я принялся расспрашивать её о последних новостях. Мои электронные помощники не теряли времени даром. Пока мы неспешно путешествовали по Галану, "Молния", оснащенная мощными антигравами, изготовленными Нэксом ещё лет пятнадцать назад, облетела все закоулки Галана. Однако, это вовсе не означало, что Нэкс оставил меня без своего внимания. Нас, в течение всего путешествия, сопровождали две антигравитационные платформы, битком набитые различными сканерами и всяческими хитроумными штуковинами, которые Нэкс изготавливал буквально сотнями и с помощью которых он и Бэкси могли вытворять все что угодно.
      Действуя с помощью своих приспособлений, они нашли и обчистили несколько свежезатонувших кораблей, полностью освободив их трюмы от товаров, а корабельные сейфы от золота и серебра. Кроме того они пополнили мою, и без того великолепную, коллекцию животного и растительного мира Галана новыми образцами. Им даже удалось спасти из огня пожаров несколько сотен книг и кое-что из предметов быта. В общем они потрудились на славу, как делали это уже не раз не только на Галане, но и на других планетах. Мои коллеги постоянно подтрунивали надо мной из-за моей страсти к коллекционированию, хотя она, по большей части, носит характер чистейшей филантропии. Львиную долю экспонатов я обычно хранил прямо на планетах, не скупясь на установку здоровенных стасис-сейфов, где эти экспонаты могут храниться сотни тысяч лет без риска испортиться. После того, как я снимал темпоральный барьер, а такое уже было не раз, эти коллекции становились достоянием планетарных правительств новых миров, вступивших в Галактический Союз. Разумеется, я делал все это почти бескорыстно, а платой мне служили лишь те предметы, которые мне особенно понравились, но их собралось к тому времени не так уж и много, я не очень-то люблю захламлять трюмы своей "Молнии".
      Выслушивая доклады Нэкса и Бэкси, я, сам того не замечая, почти полностью прикончил содержимое корзины и выпил несколько бутылок вина. Удивляясь своей прожорливости, я кое-как разделся и лёг спать, положив рядом с собой свой дорканский меч с которым не расставался с самого начала галанского путешествия. Поспать мне удалось недолго. Сразу после полуночи в дверь отчаянно замолотили. Я тихонько встал, взял свой меч и повернул его рукоять против часовой стрелки, отчего в торце рукояти появился маленький окуляр, глядя в который я мог наблюдать за сообщениями, передаваемыми мне с "Молнии". Несколько крошечных шпионов Нэкса находились поблизости от Нейзера и я смог увидеть, что именно он сейчас вытворяет.
      Нейзер, в тот момент, стоял прямо в центре зала. Вокруг него валялись перевернутые столы и стулья. Вид у него был хотя и воинственный, но довольно изодранный, ну, в том смысле, что из всей одежды на нём остались лишь штаны да сапоги. Нейзер, артистически изображал, или был в самом деле в лоскуты пьян. Он пошатывался на подгибающихся ногах, но, тем не менее, грозно поигрывал своей мощной мускулатурой. Напротив него стояло около полутора десятков здоровенных галанцев и вид у них был даже похуже чем у Нейзера. У того хотя бы рожа осталась цела, а у этих господ, почти у всех, были расквашены носы. Позади этой небольшой, почти полностью деморализованной армии, стоял, прижимая платок ко лбу, высокий, красивый, молодой дворянин без шляпы и с полуоторванным воротником. Тем временем в дверь номера стали буквально ломиться и какая-то женщина закричала высоким, пронзительным голосом:
      – Господин Виктанус! Господин Виктану, проснитесь! Проснитесь скорее, вашего господина убивают!
      Я вскочил, быстро натянул на себя штаны, рубаху и открыл дверь, в которую ломилась горничная. Подхватив сапоги и меч, я истошно заорал:
      – Быстро! Вперед! Веди меня к нему!
      Горничная всплеснула руками и побежала по коридору. Наскоро натянув сапоги, я, забыв про хромоту, побежал вслед за ней и вскоре спускался по лестнице, перепрыгивая через десять ступенек. Вбежав в зал ресторана, я оказался в тылу у Нейзера и пронзительно просвистал ему на языке "Одиноких птиц Кайтана" сообщение: – "Друг, я сзади". Поскольку Нейзер провел двое суток в спальне у Аниты, он точно должен был знать этот лихой пересвист. Мне наперерез бросился какой-то здоровяк, нацелившись треснуть меня по голове короткой дубинкой. Моей головы, в том месте куда он нанес удар, не оказалось, а я, перехватив его руку, дернул её вниз и в ответ так шандарахнул ножнами по шее, что он с грохотом улегся у моих ног и больше не шелохнулся. Нейзер, услышав мой задорный свист, заорал:
      – Лори, бей им во фланг, а я ударю по центру!
      С веселым воплем он бросился на врага, но я в стремительном прыжке успел перехватить своего драчливого стажера на полпути и шепнул ему на ухо на галалингве:
      – Нейзер, отбой.
      Напоследок он хитро подмигнул, пьяно икнул на меня перегаром и без чувств свалился мне на руки, чуть не повалив при этом на пол. Я кое-как дотащил бесчувственное тело этого развесёлого хулигана до ближайшего целого стула и свалил с рук, по-отечески увещевая:
      – Ах, милорд, до чего же вы пьяны, что сказала бы на это, моя госпожа, ваша добрая матушка.
      В ответ на мои увещевания Нейзер задорно пробасил мне на чистейшем кируфском диалекте:
      – Да, идите вы оба, и ты, и моя матушка, в задницу!
      Сокрушенно покачав головой, я, прихрамывая и охая, подошел к его противникам и, сдерживая смех, поинтересовался у них самым суровым голосом:
      – Что вам угодно, господа?
      Господа, расступились и на авансцену вышел дворянин с подбитым лбом. Не отрывая ото лба руки с платком, на котором алела кровь, дворянин в белом, атласном камзоле без воротника, обильно залитом красным вином и испачканным какой-то пёстрой закусью, грозно выдохнул:
      – Удовлетворения!
      Мой меч со свистом покинул ножны. Я отбросил их в сторону, угодив точно в лоб какому-то типу, дернувшемуся было ко слева, после чего мой меч тотчас пришел в движение. Несколько секунд я с бешенной скоростью жонглировал мечом, заставляя воздух взвизгивать от напора стали, словно нервную красотку. Мой меч, как живая молния, рассекал воздух. Он то перепрыгивал из одной руки в другую, то сливался в вибрирующий, сверкающий круг, то вырывался вперед. Он то уходил за спину, как будто мог действовать вполне самостоятельно, то замирал, нацеленный на моих противников.
      Лица людей, стоявших в нескольких шагах передо мной полукругом, побледнели. Лицо же дворянина, до этого бледное, как его собственный платок, наоборот порозовело, а ноздри гневно затрепетали, как у встревоженного скакуна. Пожалуй, только на него одного мое мастерство, отточенное годами тренировок, не произвело совершенно никакого впечатления. Последнее движение я нацелил прямо в его глаза, остановив клинок всего лишь в паре сантиметров от лица. Медленно опустив меч к полу, я презрительно бросил ему:
      – От меня, сию же минуту, любезнейший. А от моего господина завтра после обеда, когда он проспится. Думаю, что к трём часам пополудни он вполне будет готов ответить на ваш вызов. Вы сможете найти нас на площади перед гостиницей, милостивый государь.
      Нейзер пьяно встрепенулся на своем стуле:
      – Ком-м-му т-т-то требуется удов-лтв-рние? Дуэль? Отл-л-чно! Лори! П-дай мой меч… Л-ло-и-и…
      Булькнув напоследок что-то невнятное, он, выпустив пар, громко захрапел и откинулся назад. Стул не выдержал и развалился под ним на куски. Плюхнувшись на пол, Нейзер даже не проснулся, а лишь захрапел во всю силу своих легких, раскатисто и с переливчатыми присвистами. Если он и играл, то делал он это просто с непередаваемым мастерство, так как, без настоящего таланта было бы невозможно столь убедительно сыграть пьяного, до полной бесчувственности, человека. Внимательно прислушавшись, я разобрал в фальшивых руладах, которые он выводил носом:
      – Славная драка, я им всем показал.
      Соперник Нейзера, удовлетворенный пока что только моим ответом, удалился, одарив меня на прощание злой, недоброй усмешкой и презрительно буркнув в нашу сторону:
      – Шуты, кируфские.
      Будь я особой благородного дворянского происхождения, мне можно было бы смело начинать новую потасовку или устроить дуэль прямо не выходя из ресторана, но меня это только слегка позабавило и не вызвало особых эмоций. Проводив дворянина и его изрядно побитую свиту жестом, исполненным откровенного презрения, я обратил внимание на высокого, статного мужчину с красивым лицом и пышными локонами, слегка тронутыми сединой. Этот господин был одет в строгий тёмно-коричневый камзол, черные штаны с коричневыми чулками и элегантные башмаки также черной, мягко блестящей кожи. Застегнутый на все крючки и пуговицы, не смотря на ночную духоту, он смотрел на меня с восторгом и радостной улыбкой на лице.
      В то время, когда в ресторане шла потасовка, строгий господин стоял все время неподалеку и внимательно, словно рефери на ринге, за всем наблюдал. Увидев, что я, наконец, освободился, он подошел ко мне и, глядя на то, что я веду подсчет разбитой мебели, посуды и порванных скатертей, с легкой улыбкой поторопился успокоить меня:
      – Не беспокойтесь, господин Виктанус, всё произошло самым достойным образом и хотя молодой господин Арлансо наделал немало шума, он был просто великолепен. Сразу видна хорошая кируфская школа. Признаюсь, я давно не испытывал такого удовольствия, наблюдая за тем, как ваш подопечный, господин Виктанус, даже будучи в сильнейшем подпитии, всё-таки вспомнил все ваши наставления и исполнил церемонию приглашения к кулачному бою в полном соответствии с древним кодексом воинской чести истинного дворянина. Примите мои искренние поздравления и вы господин Виктанус, и ваш господин Арлансо.
      Видя мое неподдельное изумление, господин в тёмном протянул мне руку и церемонно представился:
      – Прошу прощения, любезный господин Виктанус, я не представился, меня зовут Антор фрай-Лорант и я владелец этой гостиницы.
      Я тут же принялся вежливо расшаркиваться и бормотать свои извинения:
      – Ах, мой дорогой господин фрай-Лорант, я всё-таки приношу вам свои глубочайшие извинения от господина Арлансо и от себя лично. Мой добрый господин бывает иногда так невыдержан. Особенно, когда переберет этих сладких, хмельных вин Роанта.
      Меня просто жгло и терзало любопытство, что же именно вменил Нейзер в вину этому дворянскому хлыщу из Роантира, который был, судя по многочисленной свите, важной шишкой то ли на этом острове, а то и в империи Роантир. Поэтому я не выдержал и обратился к нему с вопросом:
      – Господин фрай-Лорант, кажется, я проспал сегодня самое интересное. Вы не скажете мне, из-за чего, собственно, началась потасовка?
      Господин Лорант беспечно расхохотался и сказал:
      – О, на мой взгляд сущие пустяки, но повод был, видимо, достаточно серьезным для господина Арлансо. Его собутыльник, дворянин из Роанта, презрительно отозвался о кируфских винах, сказав, что они недостаточно крепки, как и кируфские мужчины, а это, похоже, далеко не так.
      С трудом сдерживая смех, я позволил себе заметить:
      – Да, пожалуй, это была весьма непростительная ошибка со стороны этого господина. Лучше бы он сказал, что кируфские вина излишне хмельны и игривы, как и молодой господин Арлансо.
      Господин Лорант согласился с моей точкой зрения.
      – Да, конечно, это было заметно, ваш господин действительно веселый и раскованный молодой человек, но я не торопился бы называть его недостаточно крепким мужчиной, ведь он позволил слугам этого высокородного дворянина разбить о свою голову семь крепких стульев и при этом смеялся, как резвящийся ребенок, давая этим господам сдачи, используя их же собственные кулаки, а самому дворянину он отпустил по лбу всего лишь один щелчок. Но небеса и звезды, что это был за щелчок, от него этот благородный дворянин свалился с ног, как после прямого попадания пушечного ядра. О, господин Виктанус, вот на это действительно стоило посмотреть.
      Внимательно осмотрев поле боя, я вежливо поинтересовался у хозяина гостиницы:
      – Милейший господин фрай-Лорант, я нисколько не сомневаюсь в том, что господин Арлансо был предельно щепетилен, начиная драку, но скажите мне, ради Арлана Великого, покрыли ли те деньги, которые он передал вашим слугам, ущерб, нанесённый его гневом вашему заведению?
      Хозяин гостиницы со смехом замахал руками.
      – Ну, что вы, что вы, господин Виктанус, какие пустяки, не стоит беспокоиться. За те деньги, что он заплатил вперед, он может устроить в этом зале ещё две или три потасовки. Их вполне хватит не то что на ремонт сломанной мебели, а даже на покупку новой.
      Мы побеседовали с господином Лорантом еще несколько минут и даже выпили по бокалу вина на сон грядущий. Господин Лорант оставил у меня впечатление радушного хозяина и мне было чертовски приятно познакомиться с ним. Договорившись о том, что мы ещё непременно встретимся в более достойной обстановке, я позволил себе, наконец, заняться Нейзером, который по прежнему мирно храпел, лёжа среди обломков мебели. По приказу хозяина гостиницы два здоровенных малых бережно перенесли Нейзера в наш номер и заботливо, без каких-либо комментариев в его адрес, уложили на постель, предоставив мне весьма сомнительное удовольствие самому раздеть своего господина. При этом Нейзер даже не пошевельнулся ни разу, не напряг ни единой мышцы и был спокоен и умиротворён, словно спящий младенец. Стоило только официантам убраться восвояси, как его глаза широко раскрылись и он, осклабившись в довольной ухмылке, поинтересовался у меня без малейших следов хмеля в голосе:
      – Ну, как вам мое представление, Веридор? Скандал заказывали? Извольте получить и расписаться. Все сделано, специально для вас, и сделано по высшему разряду. Правда, неплохо сыграно, Веридор? Без единой фальшивой ноты, без малейшего сбоя.
      – Отлично сыграно, Нейзер! – Похвалил я своего стажера и добавил уже совершенно серьезным тоном – Похоже на то, что вы нашли самый верный способ досадить дворянину из Роанта, поставив его в крайне неловкое положение. Теперь, пожалуй, мы обеспечили себя ненавистью со стороны власть имущих этого острова и выдворение к барсам нам обеспечено в ту же минуту, как только мы об этом попросим. С этого момента положитесь на меня. После небольшой рекогносцировки на местности, которую мне следует провести, буквально через пару дней мы будем сидеть с вами в навигационной рубке "Молнии Варкена", пить пиво и со смехом вспоминать наши веселые приключения.
      Так или иначе, но мои слова не вызвали у Нейзера особого энтузиазма и он озабоченно заметил:
      – Да, Веридор, все так, но не забывайте о том, что у меня завтра дуэль с господином Ролтером фрай-Доралдом, а он, судя по всему, какая-то важная шишка, прибывшая на остров прямиком из столицы империи Роантир. Как бы это не вызвало новых осложнений.
      Я беспечно отмахнулся от его слов, отметая прочь сомнения и, как выяснилось впоследствии, зря. В тот же момент я беспечно сказал:
      – Да, полноте, друг мой, что за пустяки. Ну, выйдете вы с ним завтра на какую-нибудь городскую площадь, попрыгаете друг перед другом, размахивая железками, после чего вы позволите господину фрай-Доралду порезать себе палец или оцарапать щеку и этого будет вполне достаточно. Ложитесь-ка лучше спать, Нейзер.
      Эти слова возымели свое действие и уже через несколько минут мой стажер храпел во всю силу своих могучих легких, наполняя просторную комнату громким рокотаньем. Храп Нейзера меня нисколько не смущал, мне частенько приходилось спать и под грохот тяжелых штурмовых орудий. Гораздо хуже было то, что мне приходилось делить постель с этим бугаём, который с первых же минут сна принялся вертеться и размахивать своими ручищами так, словно он продолжал драться. Отгородившись от него несколькими подушками, я устроился поудобнее, но сон долго не шел ко мне.
      Глядя на звездное небо, украшенное сразу тремя лунами, я обдумывал, что же мне следует предпринять в отношении темпорального ускорителя, чуть ли не разваливающегося на глазах от старости. Для капремонта мне требовалось весьма значительное, если не просто огромное количество самых разнообразных конструкционных материалов, но не в этом была главная сложность. В конце концов их я мог с лёгкостью произвести в поясе астероидов. Все необходимое для этого у меня имелось. Куда сложнее было провести сами ремонтные работы, ведь гора Калавартог прекрасно просматривалась со всех сторон, а мне пришлось бы пробить несколько штолен, ведущих к генератору, почти на уровне ее подножия и ещё несколько штолен на дне океана. И то, и другое я не мог проделать незаметно.
      Дело шло к тому, что Галану и в самом деле придется входить в Галактический Союз в том самом виде, в каком он пребывал в настоящее время и тут уже ничего не поделаешь. Хорошо было уже то, что не мне придется решать эту проблему и я внутренне злорадствовал, представляя себе, какую головную боль это вызовет у моего начальства. Ведь ничего подобного ещё не случалось. Нет, в галактической истории не раз и не два темпоральное ускорение снималось с миров, ещё не достигших высокого уровня технического развития, но это были особые миры, такие, например, как мой родной Варкен. Правда, это происходило довольно редко и только потому, что такие миры были родиной сенсетивов.
 

 
       В чем заключается причина существования Вольной Торговли? Кажется, в настоящее время Планетарное правительство каждого из миров, входящих в Галактический Союз, вполне способно самостоятельно, без какой-либо помощи вольных торговцев, обеспечить обитателей своей планеты всем необходимым, тем более, что как Центральное правительство, так и все Федеральные правительства делают для этого все возможное. Вроде бы для существования Вольной Торговли нет никаких причин, однако же она не только существует, но и процветает.
       Вольные торговцы никогда не предлагают своим клиентам стандартного набора товаров. Все, что они перевозят в трюмах своих небольших транспортных кораблей, зачастую, является совершенно уникальным товаром. Эти оборотистые ребята никогда не станут предлагать покупателям того, что имеет хотя бы малейший намек на стандартную продукцию, уже производимую в том мире, куда направляются их корабли. Поэтому большую часть времени вольный торговец тратит не на саму торговлю, а на поиск оригинального товара.
       Пожалуй, никто во всей Обитаемой Галактике Человечества так хорошо не знает этого гигантского сообщества, разделенного столь огромными пространствами космоса, как вольные торговцы. Взять хотя бы того же Верди Мерка, который, по сути дела, должен считаться новичком в Вольной Торговле, так его торговый стаж не достигает и двухсот лет. Тем не менее никто в Гильдии Вольных Торговцев не рискнет назвать его неофитом, хотя он побывал всего лишь на 2347 планетах нашей галактики. А все потому, что он, как впрочем и любой другой вольный торговец, довольно неплохо знает то, что производят и потребляют не менее, чем почти на восьмистах тысячах обитаемых планет галактики.
       Эти знания Верди Мерк получил не в школе и не из каких-либо справочников по Вольной Торговле (их, кстати, вообще не существует в природе). Знания достались Верди Мерку либо тяжким трудом, когда ему приходилось сутками напролет просеивать информацию в федеральных компьютерных сетях, либо они были щедро оплачены деньгами или экзотическими товарами, когда он покупал их у своих собратьев, Вольных Торговцев.
       Мы сотрудничаем с Верди Мерком уже не один десяток лет и хотя наши аналитические возможности трудно превзойти кому-либо, мы смогли увеличить личный торговый справочник этого парня лишь на треть. Все остальные сведения он добыл сам и при этом лишь малая их часть была им куплена. Не смотря на то, что в настоящее время Верди Мерк техник-эксплуатационщик, он по прежнему остается вольным торговцем и продолжает пополнять свой собственный справочник новыми материалами. Порой, мне приходится лишь удивляться тому, что он планирует продолжить свою работу в Корпорации. На мой взгляд Вольная Торговля куда более увлекательное и интересное дело, чем эта опасная работа, да, и заработки у Вольных Торговцев намного выше. Право же, лично меня Вольная Торговля прельщает гораздо больше.
 
       (Мнение Бэкси о Вольной Торговле и о Веридоре Мерке, которое она никогда ему не высказывала.)
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, океан Талейн в Южном полушарии планеты Галан, островок Равел, город Равел.
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      С утра пораньше я решил отправиться в город на разведку. Нейзер ещё спал, широко разбросав по кровати свои длинные конечности. Из-за такой его манеры спать, занимая собой всё пространство, мне пришлось ютиться на самом краешке кровати, рискуя ежеминутно свалиться на пол от внезапного пинка. Наскоро ополоснувшись на удивление чистой и свежей водой, прихватив на завтрак из вазочки, стоявшей на столе, большой аяр, плод похожий по форме на яблоко, но вкусом напоминающий землянику, я одел на себя просторную рубаху, короткие белые чулки, короткие штаны, застегивающиеся чуть ниже колен, мягкие башмаки на низком каблуке, надел на себя свой любимый жилет и подпоясался широким кушаком алого сукна. Заткнув за кушак, пару дорканских мечей, с которыми я не расставался ни на минуту и прихватив с собой большой футляр с совершенно особыми дорканскими мечами, предназначенными в подарок для старшины охотников, я помчался вниз, к выходу.
      Прихрамывающей рысью обежав все окрестные улицы, выискивая какую-нибудь оружейную лавку, я нашел одни лишь магазины галантерейщиков, продовольственные лавки, да, небольшие пивные и ресторанчики. Вздохнув, я перешел на бодрый галоп и бегом помчался разыскивать пушной рынок, который располагался в северной части города, как раз неподалеку от узкого пролива, оделяющего маленький островок Равел от большого острова Равелнаштарам. Разглядывать достопримечательности городка мне было некогда, но я краем глаза успел отметить то, как плотно он был застроен. Дома были высотой в три-пять этажей и стояли практически вплотную друг к другу. Между ними пролегали неширокие, мощенные камнем улочки, чистые и аккуратно прибранные. Чем ближе я подходил к пушной площади, тем громче становился гомон толпы на улицах и тем крепче становились запахи, а в них преобладали кислые ароматы дубильных чанов, в которых вымачивались шкуры зеленых равелнаштарамских барсов.
      Городок Равел, как и большинство городков-трудяг на Галане, просыпался рано и уже в семь часов утра все улицы были полны народа. Я быстро шагал в сторону пушного рынка, где охотники выставляли на продажу знаменитые зеленые равелнаштарамские меха, поставив перед собой четко определенную задачу, завершить нашу экспедицию на Галан логически обоснованными действиями. Между делом я получал массу весьма интересной для себя информации. Судя по обрывочным фразам, услышанным по пути из разговоров прохожих, вчерашняя выходка Нейзера имела огромный резонанс и мы приобрели очень большое количество поклонников, что должно было заставить власти острова стремиться всячески избавиться от таких скандальных гостей. При виде меня, шустро двигающегося в направлении пушного рынка, горожане и приезжие купцы расступались. Некоторые с опаской, другие, желая оказать услугу, ну, а третьи же, к моему немалому удивлению, делали мне руками приветственные жесты и улыбались. Вежливо склоняя голову и улыбаясь в ответ на приветствия, я упорно и настойчиво двигался к цели.
      Вскоре я увидел то, что давно уже искал, большую оружейную лавку, где и узнал вскоре, что особенно повысился наш рейтинг среди охотников, которые с удовольствием наблюдали вчера за дракой, но не вмешались в неё из вежливости и уважения к Нейзеру. Охотники на равелнаштарамских барсов, – народ отчаянной храбрости уже потому, что они вынуждены ежеминутно рисковать своей жизнью, ежедневно выбираясь на остров. Конечно, драка, которую затеял Нейзер, не шла ни в какое сравнение с охотой на барса, но они признавали, что этот разгильдяй был хорошим бойцом, раз умудрился устроить взбучку полутора десяткам слуг и телохранителей дворянина из Роанта, явно, имеющего большой вес и положение при дворе, да, и при этом сделал все столь эффектно и вызывающе, что вызвал к себе симпатии всех, кто находился поблизости. Во всяком случае сами охотники сочли зрелище достаточно интересным. Досталось комплиментов и мне самому. Задержавшись на пару минут у входа в лавку, я подслушал обрывок такого разговора:
      – … Эти купцы из Кируфа, что-то особенное. Даг, ты бы посмотрел, что это была за комедия. Ты только бы посмотрел на то, что вытворял тот древний старикашка, слуга малыша-кируфца. Дедулька ростом-то всего с пятилетнего пацана, а так треснул одного бугая с дубинкой по шее ножнами, который собрался было его ударить, что тот улегся, словно мешок с мукой. А потом, этот прыткий дедок выхватил меч и принялся так им размахивать, что даже ветер поднялся. Ты бы видел, Даг, что вытворял этот старый кируфский дьявол! Меч порхал в его руках, словно был…
      Дальнейшей похвалы своему искусству обращаться с мечом я не услышал, так как молодой, разбитной охотник в щегольском зеленом костюме увидев меня, осекся на полуслове и вежливо опустил глаза. Внимательно осмотрев мечи, кинжалы, большие охотничьи ножи и боевые топорики, выставленные на витрине, я, скучающе-вежливым тоном, попросил молодого продавца, с которым беседовал охотник, помочь мне в одном дельце, которое хотел провернуть в развитие вчерашней драки, устроенной Нейзером и потому вежливо сказал ему:
      – Любезнейший, будьте добры, подберите мне несколько мечей самой крепкой, на ваш взгляд, стали, совершенно не беспокоясь о цене.
      Пока лавочник суетливо громыхал железками, отбирая лучшие из них, молодой охотник, скромно потупив взгляд, обратился ко мне по имени, задав весьма странный вопрос:
      – Мастер Лорикен, скажите, а где это вы научились так ловко фехтовать?
      Сурово оглядев охотника, я даже не удостоил его ответом и только сердито фыркнул, показывая свое недовольство его навязчивостью, справедливо полагая, что считаю глупую болтовню ниже собственного достоинства, но он не унимался и продолжал приставать ко мне:
      – Мастер Лорикен, а зачем вам понадобились мечи, ведь у вас уже имеется парочка своих? Да, к тому же это оружие явно будет вам не по руке.
      Вот на этот вопрос я ему ответил вполне обстоятельно и довольно-таки вежливо:
      – О, господин охотник, все дело в том, что мы с моим господином прибыли на остров Равел для того, чтобы предложить охотникам на зеленых барсов свои мечи. Сегодня я намерен доказать охотникам, что на Галане нет лучшего оружия, чем эти клинки, выкованные в Кируфе. Поскольку я собираюсь на глазах охотников разрубить самые лучшие мечи, которые только есть на этом острове, то и решил купить их, чтобы не вводить в разорение господ охотников, которые, вероятно, захотят проверить справедливость моих слов на деле. Кстати, господин охотник, вы не могли бы позвать доблестного старшину охотников, господина Хальрика Соймера?
      Вытаращив глаза от удивления, парень попятился от меня и выбежал из лавки, как я надеялся, чтобы поскорее сообщить о моей затее старшине охотников. Лавочник отобрал самые лучшие и самые дорогие из своих клинков и, получив за них плату, вызвался сам донести купленные мною мечи до дома охотников, который стоял на пушной площади. Вернее будет сказать, что это пушная площадь, по сути деля, представляет собой большой, мощеный камнем, прямоугольный двор внутри П-образного, трехэтажного дома охотников, являющегося одновременно и казармой, и учебным центром, и резиденцией старшины цеха охотников острова Равел. С одной стороны пушная площадь примыкала к улице Кожевников, на которой я нашел оружейную лавку, а с другой имела большие, наглухо закрытые деревянные ворота с дверью, в которой имелось маленькое окошко.
      Вдоль всех трех сторон торговой площади, в открытой галерее первого этажа дома охотников, отделенной от площади мраморной балюстрадой, во множестве размещались небольшие лавочки и сувенирные магазинчики. Все они сдавались охотниками в аренду горожанам. В них местные жители торговали разными изделиями, пошитыми из обрезками зеленого меха, изящными сувенирами, вырезанными из кости барса и изготовленными из длинных, почти пятнадцатисантиметровых, когтей и еще более длинных клыков. Можно было там приобрести и отлично выделанную голову барса с огромной оскаленной пастью, прикрепленную к костяной подставке, изготовленной из полутораметрового рогового щита моллюска-убийцы. Эдакий миленький сувенирчик, дающий представление о двух самых опасных хищников Галана, морского и сухопутного.
      Даже эти пустяковые вещицы стоили весьма дорого, но ни в одной из лавочек было невозможно купить шкуру барса целиком, их продавали на больших длинных столах, сложенных из отполированных каменных плит и стоящих в четыре ряда на всю длину площади всего два раза в неделю. Сегодня, как раз и был такой день. Капитан Милз доставил нас на остров Равел вовремя. Торги, как я это знал из донесений своих крылатых шпионов, начинались с десяти часов утра и обычно длились не более получаса. Обычно охотники выставляли на продажу не более трех десятков шкур за один раз, которые разбирались купцами буквально с боем. Спускаясь на Галан не менее двухсот раз, я, до того времени, так и не удосужился обзавестись шкурой зеленого барса.
      Зато теперь у меня появилась хорошая возможность сделать это, так как заниматься выделкой меха самому мне не хотелось. Полностью повторить ту сложную и хитроумную технологию выделки меха, которая была разработана на Галане, вряд ли бы удалось даже Нэксу. Уж лучше было довести свою затею с мечами до конца. Пройдя поближе к воротам, я велел лавочнику сложить мечи на мостовую, а сам подошел к небогатой галантерейной лавке, случайно затесавшейся среди всех остальных торговых точек. На большом лотке, стоящем перед лавкой под тентом, я нашел именно то, что мне было нужно ничуть не меньше стальных мечей, – дорогие, тончайшие, иркумийские шелковые платки, каждый из которых весил не более пяти граммов, хотя и был размером почти два на два метра.
      Купив четыре платка и веер у высокой, застенчивой красавицы, прелестные щечки которой моментально начинали краснеть, как только ты к ней обращаешься с каким-либо пустяковым вопросом, я выложил на прилавок золото и стал развлекаться тем, что принялся подбрасывать один из платков в воздух. Полотнище легчайшей ткани медленно взлетало вверх и еще медленнее, трепеща в воздухе, опускалось вниз. Стоило мне сильно помахать веером снизу, как платок толчками поднимался вверх. Вокруг меня стали собираться зеваки, которые никак не могли взять в толк, чего же я добиваюсь от платка.
      Положив футляр с мечами, который я приготовил в подарок Хальрику, на плиты мостовой рядом с галанскими мечами, купленными в оружейной лавке, я вынул из-за кушака один из своих мечей и пока платок, переливаясь в лучах утреннего солнца, медленно, словно легкое облачко дыма, опускался вниз, описал мечом в ножнах, широкий круг, устанавливая дистанцию для зевак. Народ, уже наслышанный о моей привычке размахивать своим мечом, с тихим ропотом отодвинулся на вдвое большее расстояние. Еще раз резко сильно взмахнув веером, отчего платок поднялся вверх метра на три, я обнажил свой меч и держа его горизонтально, острием кверху, плавно подвел лезвие под опускающийся платок.
      Тонкое, полупрозрачное облачко легчайшего шелка медленно опускалось на радужно сияющий в солнечных лучах клинок. Толпа так и затаила дыхание. Платок опустился на лезвие клинка и, рассеченный его бритвенной остротой, разделился надвое и упал на каменные плиты. Я любезно позволил, какому-то прыткому малому поднять платок с каменных плит и он пошел гулять по рукам. Моментально в воздух был выброшен второй платок, который я тут же рассек на несколько частей, своим мечом. В толпе немедленно раздался негромкий гул и недоуменные возгласы. Среди зрителей я увидел Реда Милза, который, победоносно глядя на окружавших его горожан и купцов, повторил своим мечом все те фокусы, которые я только что показал этим типам, изнывающим от жары в ожидании выноса мехов.
      В толпе зевак, тем временем, появились охотники, – все как на подбор рослые, гибкие и одетые, как самые изысканные франты Роанта, но с преобладанием зеленых цветов в костюмах. В отсутствии в Равеле хоть каких-либо развлечений, способных дать им разрядку после охотничьих экспедиций полных риска и опасности, давно ставших неотъемлемой чертой их профессии, парни компенсировали этот дефицит роскошными костюмами, которые исправно поставлялись на островок купцами. Мне следовало переходить к более сложным трюкам. В галантерейной лавке я приметил плотную упаковочную бумагу. Подойдя к прилавку и взяв один листок, я сложил его вчетверо, после чего попросил девушку подержать его в руке. Она с опаской взяла длинную полоску бумаги двумя пальцами и выставила ее перед собой торчком, как об этом ее и попросили. Этот трюк требовал известной плавности и быстрых, резких движений мечом, но он мне всегда удавался.
      После того, как я трижды взмахнул мечом перед носом у девицы, на первый взгляд не произошло ровным счетом ничего, что и отметила эта, быстро краснеющая красавица, произнесшая тихим, робким голосом:
      – А что мне делать дальше, господин?
      Широко улыбнувшись и показав ей свои почерневшие от старости зубы, я подсказал этой очаровательной девушке:
      – Дунь, на этот листок, моё милое дитя.
      Девушка так и сделала. Лист бумаги в ее руках дрогнул и развалился на четыре части, три упали к ее ногам, а четвертая, срезанная под самые пальцы, осталась у нее в руке. Заменив клочок бумаги на золотую монету достоинством в пятьдесят роантов, я, под приветственное улюлюканье толпы, вернулся к мечам, лежащим на мостовой и, жестом успокоив весело вопящих зевак, громогласно объявил зрителям свой следующий номер в моей программе показательных выступлений с дорканскими мечами:
      – Итак господа охотники, вы видели, что своим мечом я могу с легкостью рассечь такие непрочные вещи, как легкая, невесомая ткань и бумага. Теперь настало время попытаться справиться с чем-либо более прочным, например, с этими мечами, которые я недавно купил в лавке господина Сантара. Надеюсь, он поручится за их прочность?
      На торговца оружием уставились десятки требовательных глаз и он принялся убеждать всех, что продал мне самые крепкие клинки, которые только куются на Галане. Дескать, это сардусская сталь и прочнее нее просто невозможно что-либо представить. Взяв в руку один из мечей, я внимательно осмотрел его лезвие и даже попробовал его остроту ногтем. Сталь действительно была великолепная, выкованная по технологии слоистой, холодной сварки, подобная той технологии, по которой были выкованы мои дорканские мечи, но более простой и незамысловатой, без множества важных ингредиентов, делающих сталь по-настоящему прочной. Впрочем, главной здесь все-таки была особая финишная обработка стали силовым полем, которая перераспределила молекулы железа, углерода, вольфрама, марганца, хрома, бора и других химических элементов и их соединений, превратив просто отличную сталь в сверхпрочное, монокристаллическое вещество.
      По моей просьбе торговец оружием взял сардусский меч в руку и я, без малейшего сожаления, развенчал славу кузнецов из Сард-ар-Корлана, проделав с ним тот же трюк, которым несколькими месяцами раньше привел в полное изумление Керкуса Мардрона. Охотники были настроены куда более скептически, нежели до этого караванщики и их пассажиры. Мне пришлось перерубить еще один меч, а затем один из охотников попробовал своим мечом перерубить мое оружие. У парня, разумеется, ничего не вышло, но свое дорогое оружие он изрядно попортил, так как на его клинке в результате осталась глубокая зазубрина.
      Демонстрируя немногочисленным охотникам и толпе праздных зевак достоинства своих мечей, я, наконец, увидел, что за мной внимательно наблюдает из окна второго этажа крупный мужчина в больших, круглых очках в котором я без труда узнал Хальрика Соймера, старшину охотников острова Равел, хорошо знакомого мне по стереоснимкам и видеозаписям. Это был тот самый человек, который один имел право пропустить нас на Равелнаштарам, так как единственная дорога туда шла через его владения. Специально для старшины охотников я принялся рубить мечом все, что только мне потаскивали, включив в список испорченных мною вещей пару подсвечников и плошку, отлитые из бронзы.
      Неплохую услугу оказал мне капитан Милз, единственный обладатель дорканских мечей, который, хотя и с опаской, но ничуть не хуже меня разрубал своим мечом всяческие железки. Напоследок я искромсал в клочья оставшуюся у меня пару платков, показывая тем самым, что лезвие моего меча нисколько не потеряло своей бритвенной остроты. Наконец, я решил, что уже достаточно хорошо представил всё увеличивающейся толпе охотников, которые к этому моменту окружили меня плотным кольцом, все самые лучшие достоинства своих дорканских мечей и обратился к ним со словами:
      – Господа охотники, мы, мой господин Солотар Арлансо и я, его преданный слуга и наставник, Лорикен Виктанус, прибыли на остров Равел только за тем, чтобы предложить вам эти прекрасные мечи. Если вы сочтете это оружие полезным для себя, а я надеюсь, что эти мечи могут заменить вам, длинные охотничьи кинжалы, то я готов обменять их на прекрасные меха, главное достояние острова Равелнаштарам. Жду вашего решения, господа охотники. – Повернувшись к девушке из галантерейной лавки, я попросил ее – Красавица, ох и намаялся же я, размахивая мечом, ты не смогла бы предложить мне какой-нибудь стул и чего-нибудь попить?
      Девушка принесла мне не только стул, который она поставила под матерчатым тентом своей лавочки, но и вынесла большой кубок прохладного, кисловатого напитка. Усевшись в тени, я стал дожидаться, чего надумают охотники, которые отошли к воротам, стали в кружок и о чем-то тихо совещались. От их совещания мне не стоило ждать какого-либо толка, но через окно я увидел, что старшина охотников ушел со своего наблюдательного поста куда-то вглубь кабинета. Видимо, далеко не я один наблюдал за окнами, так как вокруг меня тотчас с невероятным энтузиазмом засуетились перекупщики мехов, прибывших на остров Равел чуть ли не со всех концов планеты ради наживы. Один из этих прытких малых бочком подобрался ко мне и, наклонившись к самому прилавку так, как будто он разглядывает какую-то вещицу, негромко пробормотал, даже не глядя мне в глаза:
      – Даю вам одну шкуру за три дюжины мечей. Великолепный мех, прекрасный изумрудный оттенок. Готов оптом забрать все ваши мечи. – Я полностью проигнорировал его предложение, как нелепое и совершенно неприемлемое, но этот тип не унимался – За две с половиной дюжины.
      Но и на это предложение я не ответил. Перекупщик переглянулся со своими друзьями в толпе и снова зашептал, буквально уткнувшись носом в шелковые ленты и носовые платки, выложенные на прилавке:
      – Две дюжины, дьявол вас побери, неужели вы считаете, что охотники дадут вам больше? Они, в конце концов, вообще могут отказаться от ваших мечей, не тяните же, упрямый старик, соглашайтесь!
      Медленно повернувшись к этому бесцеремонному типу, я вылил на него все презрение, которое испытывал к подобным гадам, сказав ему ледяным, клокочущим от гнева голосом:
      – Послушайте-ка, юноша, ступайте отсюда прочь, не то я вздую вас при всем честном народе самым суровым и болезненным образом, хотя я уже и не молод для этого.
      Перекупщика, как ветром сдуло. К моему удовольствию вскоре открылась дверь дома охотников и на площадь пушного рынка вышел Хальрик Соймер, – высоченный, несколько полноватый мужчина чуть старше средних лет, лицо которого пересекал наискосок глубокий шрам. Его рыжеватые с проседью волосы, вопреки всеобщей галанской моде, были коротко острижены, но самым неожиданным было то, что он имел совершенно нетипичный, для галанца, нос картошкой и темно-серые глаза. Он неторопливо подошел ко мне и жестом велел принести ему стул. Несколько охотников тотчас бросились исполнять его приказание и принесли не только стул, на который старшина охотников сел с выражением полного достоинства на своем изуродованном багровым шрамом лице, но и принесли маленький круглый столик, которые обычно выставляют на тротуарах возле небольших ресторанчиков.
      Похоже, что Хальрик был настроен на ведение торгов, так как наш столик тотчас покрыли белой шелковой скатертью и поставили на него вазу с фруктами, пару серебряных кубков и большую бутыль прохладного, ароматного вина, после чего он, наконец, церемонно представился:
      – Досточтимый мастер мечей, меня зовут Хальрик Соймер и я являюсь старшиной охотников острова Равел. Позвольте узнать ваше имя, уважаемый мастер мечей?
      Не спеша наполнив вином оба кубка, я поднял свой и, не менее церемонно, представился Хальрику Соймеру и объяснил причину своего появления на острове Равел:
      – Глубокоуважаемый и досточтимый мастер охоты, меня зовут Лорикен Виктанус и я родом из города Зандалаха, что в горном Кируфе. Я наставник юноши по имени Солотар, сына графа Леатрида фрай-Арлансо, моего старого друга. Мой подопечный, господин Солотар Арлансо, ищет такой небольшой пустяковины, как приставка, делающая его фамилию равной отцовской, хотя он уже унаследовал отчий дом и большую часть его поместья. Скажу вам по секрету, мастер Хальрик, парень мог бы и не отправляться в такой далекий путь, вопрос давно решен, но он всерьез считает, что дворянскому собранию нужен хороший повод для того, чтобы внести его имя в списки кируфских дворян. Вот поэтому-то мы и отправились в далекий путь с мечами, выкованными моим отцом и мною ещё в ту пору, когда я был совсем молодым человеком. Граф фрай-Арлансо просил меня сопровождать Сола в этом долгом путешествии и я не смог ему отказать в этой просьбе не смотря на то, что я уже далеко не молод.
      Мы выпили превосходного вина и принялись не спеша беседовать на самые разнообразные темы. Хальрика интересовало, что нового происходит в мире, как мы добирались до Мо и как прошло наше морское путешествие. Меня, в свою очередь, интересовало то, как идут дела в Равеле, достаточно ли часто приходят корабли купцов и как часто выходят на охоту его подопечные. Выходит ли на охоту он сам. Все это время купцы и перекупщики, которым пришлось отойти на приличное расстояние, изнывали от любопытства, стараясь предугадать, чем же закончится наш неторопливый разговор.
      Не дожидаясь того момента, когда Хальрик перейдет к торгам, я велел подать мне футляр, завернутый в кусок роскошной, расшитой золотом и серебром, тяжелой, плотной ткани и велел убрать со столика вазу с фруктами, бутыль с вином и кубки. Медленно развязав тесьму, удерживающую ткань, я не спеша развернул ее и Хальрику предстал черный, лакированный футляр с золотыми замочками. Открыв замочки крохотным ключиком, я откинул крышку футляра, в котором на черном шелке лежали в глубоких гнездах, словно легкие зенитные ракеты в транспортной кассете, три меча. Их рукояти и ножны были вырезаны из голубовато-белой кости с тонкими, как волос, изумрудными прожилками, – одного из самых дорогих и редких поделочных материала Галана, бивня ископаемого гигантского морского дракона, который когда-то водился в его океанах, но исчез в глубокой древности, хотя его измельчавшие потомки все еще плещутся в водах океана Талейн. Этот материал на Галане ценился раз в десять дороже золота.
      Вынув из футляра большой меч, я поднес его к своему лицу и вдохнул тонкий, терпкий и одновременно карамельно-сладкий аромат, то самое свойство кости, которым ее наделило за тысячелетия море и из-за которого она имеет такую высокую цену. В толпе пронесся гул восхищения и зависти. Купцы даже издали определили, что я хранил в футляре. Хальрик смотрел на этот меч не отрывая глаз и было из-за чего. Ножны, рукоять меча и прямоугольная золотая гарда были покрыты тонкой резьбой и гравировкой, изображающей фантастические сцены, взятые не то из мифов глубокой древности, не то рожденные фантазией искусного резчика по кости. На самом деле все было куда проще, это были просто сцены из дворцовой жизни одной древней монархической династии Дорка.
      Запасы бивней ископаемых морских драконов на "Молнии" были куда богаче, чем в императорских кладовых и потому я смело мог пустить этот ценный материал на изготовление ножен и рукоятей, вот Нэкс и сотворил для такого случая три точные копии ножен и рукоятей для мечей, взяв за образец мои любимые императорские мечи, самую большую гордость моей коллекции. Зато клинки я ковал сам, но при этом применил такие материалы и технологию, подсказанные мне Нэксом, что они получились едва ли не острее лезвия силового виброножа, поскольку могли разрубить даже керамитовый пруток. Я протянул меч Хальрику со словами:
      – Мастер Хальрик, прими в дар от меня эти три меча, как дань моего уважения к твоему мужеству. Этими мечами ты с легкостью сможешь разрубить даже те клинки, которые я предлагаю твоим охотникам, так как они выкованы из металла, упавшего прямо с неба.
      Хальрик с некоторым замешательством взял драгоценный меч. Руки его при этом заметно дрожали. Он медленно вынул меч из ножен и от неожиданности отшатнулся. Этот меч был глубокого, седовато-синего, словно морозная изморозь на сапфире, цвета. В полированной стали клинка виднелась неожиданная глубина, рождающаяся из-за мерцающих переплетений сине-фиолетовых нитей. Клинок маслянисто блестел на солнце, а кромка его острейшего лезвия горела радужным огнем. Замирающим, от благоговения и восторга, голосом, Хальрик, вдруг, произнес громким голосом:
      – Синий меч… Я ждал этого знамения долгие годы.
      По рядам охотников, сгрудившись вокруг нашего столика, прошел громкий ропот. На их лицах было написано благоговение ничуть не меньшее, чем на лице Хальрика, а некоторые, буквально были готовы пасть ниц перед этим мечом. Хальрик вложил меч обратно в ножны, так и не вынув его из них полностью. Я долго и мучительно соображал, с чем бы это могло быть связано, пока мне не припомнилась одна из книг, написанных на Галане несколько сотен лет назад. Сам я ее не читал, но Бэкси, внимательно изучавшая все литературные труды галанцев, как впрочем и литературу прочих миров, вверенных под мое попечение, рассказывала о сюжете этой книге, в которой речь шла о благородном рыцаре, который своим синим мечом поразил в сердце самого дьявола и освободил мир от зла. В общем, полная чушь с точки зрения современной науки, но, похоже, вполне сносный сюжет для красивой и романтичной сказки. Хальрик, словно ища дополнительных аргументов в пользу моих мечей, спросил меня напряженным голосом:
      – Мастер Лорикен, скажи мне, а может ли твой меч так же легко разрубить шкуру барса? Она у него такая толстенная и крепкая, словно хорошая кираса.
      Неопределенно пожав плечами, я ответил:
      – Ну, и почему я не могу попробовать этого? Мастер Хальрик, ты предлагаешь мне сразиться с барсом?
      Хальрик от возмущения даже замахал руками и завопил:
      – Что ты, что ты, мастер Лорикен, конечно же нет! Просто я имел ввиду невыделанную шкуру барса. Это же надо, придумать такую глупость, выйти на барса с мечом.
      Тут я не выдержал и хмуро проворчал.
      – Ставлю сто тысяч золотых роантов против десяти тарсов, что я укокошу эту зверюгу синим мечом.
      Мастер Хальрик сделал вид будто он не слышал моих слов и велел охотникам принести выбракованную шкуру барса. Пока охотники выполняли его приказ, мы выпили еще по одному кубку вина. С заданием, которое предложил мне выполнить Хальрик, я решил справиться с помощью меча Реда Милза, чтобы ни Хальрик, ни его охотники не думали потом, что мой меч какой-то особенный. Когда охотники приволокли шкуру барса, из-за оплошности распавшуюся вдоль хребта на две части и потому забракованную мастерами-кожевниками, я немедленно поднялся со своего места и во весь голос объявил о своем решении во всеуслышанье, направляясь к Редрику Милузу и заявляя громком голосом:
      – Господа охотники, здесь находится капитан Милз, на шхуне которого мы прибыли на остров Равел. Капитан получил в подарок от господина Арлансо такие же меч, как и мои собственные. Для того, чтобы наши мечи не вызывали у вас никаких сомнения, я прошу капитана Милза одолжить мне его меч всего на один единственный удар.
      Ред Милз передал мне большой меч и я тотчас отдал распоряжение двум охотникам, как им установить шкуру. Они поставили ее стоймя на кончики своих сапог, чтобы между нижним, ровным краем шкуры и каменными плитами был зазор сантиметра в четыре. Подойдя поближе, я с силой попинал шкуру ногой, отчего она загрохотала, словно медная ванна в нашем номере. Похоже, что она и впрямь была чертовски крепкой и рубить ее нужно было вкладывая в удар всю свою силу, чего я никогда не делал в ускоряемых мирах при контактах с туземцами, боясь вызвать подозрение своими сверхъестественными физическими возможностями. Отойдя на метр от шкуры, я велел охотникам держать ее покрепче и взялся за рукоять меча двумя руками, отведя её к правому плечу и держа локти параллельно земле. Глубоко вздохнув, я медленно выдохнул воздух и закрыл глаза, концентрируя все свое внимание на предстоящем ударе. Так же медленно я отвел меч почти за спину и затем, в стремительном поклоне, нанес быстрый, разящий удар по шкуре, как по живому барсу.
      Сталь клинка возмущенно взвизгнула, преодолевая сопротивление толстой, двухсантиметровой кожи, ссохшейся в плотную, почти костяную, массу. Меч остановился буквально в паре сантиметрах от каменной мостовой, а я замер, прогнувшись. Охотники стояли с ухмыляющимися лицами, не веря в то, что я выполнил свою работу. Одарив их возмущенным взглядом, я немедленно поднял меч, вложил его в ножны и, разворачиваясь, мимоходом лягнул шкуру пяткой. Тут-то она с грохотом и развалилась на две части, рассеченная моим ударом немного наискосок.
      Вернув меч Реду Милзу, я велел приставить больший кусок шкуры стоймя к спинке стула и, кивнув Хальрику, взял большой и малый синие мечи. В отличие от старшины охотников, начитавшегося галанских сказок, я вовсе не боялся этих мечей и с удовольствием стал ими жонглировать, перехватывая из руки в руку, подбрасывая в воздух, закручивая в синие, сверкающие круги. У этих клинков была еще одна дивная особенность, когда ими жонглировали с большой скоростью, они начинал петь, издавая не какой-то там свист, а именно громкие, напевные звуки. Это, почему-то, привело публику, присутствующую на моем представлении, в ужас. Мое же сердце, наоборот, пело вместе с мечами и я, подпрыгивая и пританцовывая, стал наносить ими по обрубку шкуры барса, мощные, быстрые, как молния, удары, отсекая ровные полосы шириной в ладонь. Нарубив таких полос штук двадцать, разгоряченный и взволнованный я вернулся к столику, за которым сидел Хальрик и вложив мечи в ножны, вернул их в футляр. Присев, я залпом выпил еще один кубок вина и, подмигнув старшине охотников, поинтересовался:
      – Ну, как, мастер Хальрик, неплохо?
      Поглаживая футляр, старшина охотников, потупив взгляд, спросил меня неожиданно робким голосом:
      – Мастер Лорикен, твоего господина не оскорбит такая цена – одна шкура барса, прекрасно выделанная и отороченная шелковой тесьмой, за пять ваших мечей? Поверьте мне, это неплохая цена мастер Лорикен.
      – Мастер Хальрик, я даже не стану с тобой торговаться и приму ту цену, которую ты назначишь, но учти у меня семьсот тридцать мечей на борту "Южной принцессы". Так что тебе придется выложить сто сорок шесть шкур, право же, мастер Хальрик, я вовсе не хочу тебя грабить и ты можешь сбавить цену на мои мечи.
      Хальрик после моих слов заметно повеселел.
      – Будь спокоен, мастер Лорикен, это не грабеж, а вполне честная и обоюдовыгодная сделка. Ну, что, приступим к отбору мехов, мастер Лорикен?
      Его слова почему-то очень развеселили меня и я позволил себе пошутить:
      – Мастер Хальрик, разреши мне дать тебе один совет, вели твоим людям начать брать меха с краю и тащить всё подряд, я все равно ничего в этом деле не понимаю, хотя, признаюсь честно, изумительнее их нет ничего на свете и прекраснее этих мехов, кроме разве что женщины Галана.
      По моей просьбе капитан Милз послал своих моряков в порт, чтобы они доставили дорканские клинки на пушной рынок. Так, с опозданием на полтора часа, торги все-таки начались и это был самый большой суточный объем продаж за последние семьдесят лет. Такой партии мехов еще не попадало ни в одни руки. Перекупщики, узнав о параметрах моей сделки, только что не рвали волос на голове, а так было все и проклятья в адрес Хальрика за то, что он пошел на эту сделку, в мой адрес за то, что я вообще здесь появился и даже в адрес капитана Милза за то, что он не попал в шторм и так далее вплоть до моих предков до десятого колена. В конце концов их вопли надоели не только мне, но и Хальрику, он слегка повел бровью и охотники быстро выставили всех недовольных прочь с пушного рынка.
      С "Южной принцессы" доставили, наконец, дорканские мечи и моряки стали выкладывать их на каменные плиты столов. Охотники же стали выносить изумрудно-зеленые шкуры, самая маленькая из которых имела в длину не менее четырех метров, а самые большие достигали в длину пяти с половиной метров. У меня даже создалось такое впечатление, что пушная площадь вдруг поросла яркой, изумрудно-зеленой травой. Охотники, после того, как очередная шкура предъявлялась мне для осмотра, сноровисто скатывали ее и быстро упаковывали, сначала в плотную белую ткань, потом в промасленную бумагу и уж затем в просмоленный брезент.
      Все шкуры были тщательно осмотрены купцами, добровольно вызвавшимися мне помочь. Когда с этим было покончено, со скрипом распахнулись здоровенные ворота дома охотников. Хальрик хитро ухмыльнулся и подмигнул мне своим плутоватым, голубым, в лучах Обелайра, глазом и жестом предложил повернуться к воротам. Там двигалась, какая-то торжественная процессия. Когда те, кто был поближе к воротам, увидели идущих охотников, раздался, какой-то неистовый вопль. Кто-то из купцов упал на колени и стал исступленно стучать лбом по каменной мостовой, другой по-бабьи всплеснул руками и рухнул навзничь в обморок, а один бедолага и вовсе завертелся на месте волчком. В общем массовый психоз поразил всех, за исключением Хальрика и его охотников.
      Процессия из шести охотников, несущих на двух длинных копьях огромную, шестиметровую ультрамариново-синюю шкуру, вышла на рыночную площадь, подошла поближе к нам и шкура была разложена на столе, старшина охотников встал и сказал мне:
      – Мастер Лорикен, за твои синие мечи, – подарок, достойный самого императора, я дарю тебе этот редкостный мех.
      Путешествуя по галактике, я видел в своей жизни немало диковинных вещей, но это чудо поразило меня прямо в сердце. Не веря своим глазам я подошел и положил руку на синюю, чарующую меня, красоту. Сам не зная почему, я встал перед шкурой на колени, распростер по меху руки и положил на него голову, зарывшись в синюю, ласкающую меня свой мягкой шелковистостью, прохладу. У меня возникло такое ощущение, что позади не было долгих лет странствий, я у себя дома, на Варкене, прибежал с улицы и уткнулся лицом в колени к маме, сидящей с рукоделием у окна.
      Невольно у меня выступили из глаз слезы, но синий мех тотчас без остатка поглотил их. На площади пушного рынка, воцарилась полная тишина. Люди, собравшиеся здесь, купцы, моряки, горожане, быстрой чередой стали подходить к столу, покрытому мехом синего барса. Они касались его рукой и тотчас уходили прочь, неся на лице печать покоя и умиротворения. Когда все разошлись я встал и попросил свернуть эту шкуру и отнести ее в гостиницу. Остальные меха моряки "Южной принцессы" доставили в порт и погрузили в трюм шхуны, разместив их там с предосторожностями и соблюдением всех надлежащих требований к транспортировке, которые следовало исполнять в отношении этого ценного груза.
      Вернувшись в гостиницу я застал Нейзера скучающим в номере лежа на кровати. Отодвинув стол в угол комнаты, я раскатал на полу шкуру синего барса, сбросил с себя мечи, башмаки и жилетку и мгновенно на нее улегся. Нейзер пару минут молча таращился на синий мех, а потом не выдержал, подошел поближе, присел на корточки и боязливо погладил его рукой. На его лице тотчас отразились сильная тревога и удивление и он свистящим шепотом спросил меня:
      – Веридор, что это?
      – Знаменитый синий равелнаштарамский барс. – Ответил я с улыбкой на лице.
      Мой стажер взглянул на меня с испугом и спросил:
      – Они, что все такие красивые?
      Продолжая улыбаться, я сказал ему:
      – Нет, этот мех уникальный, остальные меха изумрудно-зеленые, но тоже очень красивые. Нейзер, да, не стойте вы на корточках, а лучше ложитесь. Поверьте мне, это такое непередаваемое блаженство.
      Нейзер был так поражен красотой меха синего барса, что даже не огрызнулся и не стал отпускать ни одной из своих штучек, словом или жестом, он просто попытался с размаха нырнуть в эту синеву. Чувство покоя, охватившего меня, привело мои мысли в полный порядок. Ситуация на Галане стала для меня понятной и простой, теперь я точно знал, что моя миссия на планете окончена и галанскую цивилизацию нужно открывать и представлять Галактическому Союзу со всеми ее особенностями. Вряд ли Галану была нужна галактика, но вот он ей был просто необходим, чтобы внести в жизнь Галактического Человечества хоть малую толику разума и простых, естественных желаний и чувств. Похоже, что Нейзер думал точно также, поскольку он сказал мне:
      – Ну, вот, Веридор, наша экспедиция, наконец, подошла к концу. Вы получили нужную вам информацию? – Я молча кивнул головой, а Нейзер задал следующий вопрос – Что вы намерены делать дальше?
      Уже без улыбки на лице я сказал:
      – Пожалуй, Нейзер, я теперь знаю о Галане нечто такое, что позволит мне написать докладную в Комиссию по ускорению миров и ходатайствовать о снятии темпорального барьера, да, это уже и не важно, темпоральный ускоритель Галана, должен вот-вот остановится, им уже почти невозможно управлять. Нейзер, мы закончили свое долгое путешествие по этой, благословенной Великой Матерью Льдов, планете и теперь можем спокойно отправляться на остров, но сначала я предлагаю вам пообедать. Право же, у меня сегодня с утра крошки во рту не было.
      С чувством величайшего сожаления я поднялся с роскошного меха, обулся и пошел распорядиться насчет обеда. Выйдя в коридор, я, не доверяя звону колокольчика, зычным голосом позвал кого-нибудь из службы обслуживания отеля. На мой зов немедленно явилась очень милая, симпатичная девушка, просто крохотного, по меркам Галана, роста. Смущенно улыбаясь и удивленно поглядывая на мех синего барса и развалившегося на нем Нейзера, она приняла заказ и, прежде чем уйти, быстро присела на корточки и погладила синий мех рукой. Это шаманское действие уже приобрело в городке Равел характер какого-то массового заболевания. Все, кто видел синюю шкуру Хальрика Соймера, в первую очередь считали своим долгом вытереть об нее руки и меня даже стала одолевать какая-то смутная тревога по поводу их психики.
      Девушка удалилась, а я принялся подсчитывать, сколько денег у нас осталось. Вскоре снизу подтянулась длинная вереница официантов и поваров во главе с моложавым, сухопарым шеф-поваром. Кухонный люд подтаскивал нам все новую и новую снедь, разложенную порциями во множество посудин самой затейливой формы. При этом каждое блюдо сначала предъявлялось мне, затем Нейзеру, после этого ставилось на сервировочный столик, который был поднят наверх двумя дюжими молодцами, официант или повар вежливо кланялись нам и удалялись, не забыв, напоследок, наклониться и погладить мех рукой. Горничная, потупив взгляд, стояла у дверей и молча ждала, когда ее отпустят. В тот момент, когда самый последний из поварят вышел за дверь, Нейзер, безучастно лежавший на синем, мохнатом коврике, очнулся и попросил горничную:
      – Милая, подай мне, пожалуйста, завтрак прямо на этот чудесный синий мех, я не хочу вставать с него.
      Девушка тотчас зарделась ярким румянцем, энергично кивнула в ответ головой и стала быстро сервировать импровизированный стол на полу, для чего покрыла мех белой скатертью, поставила на него поднос и принялась ставить для Нейзера серебряном блюде тарелки и кубки. Нейзер, на лице которого блуждала опасно-мечтательная улыбка, вежливо уточнил свое распоряжение:
      – Красавица, я всегда завтракаю и обедаю с мастером Лори, поэтому поставь прибор и для него.
      С притворным кряхтением и оханьем я опустился на синий мех и расположился напротив Нейзера. Наша прелестная горничная быстро поставила поднос и тарелку для меня, благо в номере имелась прорва всяческой посуды. Нейзер же все никак не успокаивался и продолжал в том же духе:
      – Дитя моё, поставь пожалуйста и третий прибор, присядь и позавтракай с двумя почтенными кируфскими господами.
      Бедняжка от слов этого повесы вздрогнула, как от удара. Горничная с каким-то, не то испугом, не то немым вопросом посмотрела на меня. Я улыбнулся ей доброжелательно и радушно и указал на место между мной Нейзером. Девушка поставила третий прибор, быстро переместила всю снедь на расстеленную скатерть и скромно присела рядом с нами, но все-таки поближе к этому мидорскому чудовищу, моему стажеру.
      Нейзер бесстыдно таращил свои, горящие бесовским огнем, карие глазищи на девушку, от чего у той кусок в горло не шел. Сам же он едва прикоснулся к кусочку сыра. Мне это быстро надоело, так как я ощущал дикий аппетит, но не мог есть в такой ненормальной обстановке и потому, сердито зыркнув на Нейзера, резко высказал ему на галалингве:
      – Ешьте, сексуальный маньяк и не пяльтесь на эту милую девочку! Разве вы не видите, что этим смущаете ее?
      Нейзер вздрогнул, густо покраснел, к моему полнейшему удивлению, и принялся энергично двигать челюстями. Девушка благодарно посмотрела на меня и улыбнулась, хотя не поняла ни единого слова, сказанного мною. О, это, несомненно, была самая восхитительнейшая из всех девичьих улыбок, которую мне только доводилось когда-либо видеть в пределах всей Обитаемой Галактики Человечества. Теперь аппетит мигом пропал у меня, но я все равно продолжил беспорядочно поедать все то, что стояло на подносе передо мной. Не ощущая вкуса блюд, я молча ел и изредка посматривал на девушку. Только теперь я увидел, что она была удивительно, просто невероятно красива. Тонкие черты лица, мягкие и очаровательные, темно-каштановые волосы с удивительно красивым медным оттенком, кожа цвета благородного лурийского опала, бархатистая и светящаяся изнутри, всё в ней было полно совершенства. Она ела так аккуратно и изящно, словно принцесса на приеме во дворце короля-отца, данном в её честь.
      Поймав на себе её любопытствующий взгляд, я, вдруг, смутился своего дурацкого маскарада и стыдливо отвёл глаза. На какое-то время я выпал из реальности, погруженный в сладостные грезы об этой галанской красавице. В чувство меня привела какая-то неясная тревога и когда я открыл глаза, то увидел, что Нейзер придвинулся к девушке вплотную. Она полулежала подле него, взгляд её блуждал, а грудь высоко вздымалась от неровного дыхания. Рука Нейзера лежала у неё на талии и медленно двигалась вверх, по направлению к груди, а голова мидорца склонялась к её голове. Наконец, ладонь Нейзера накрыла грудь юной галанской красавицы, а губы впились в её алый, очаровательный рот. Глаза девушки закрылись, тело затрепетало, а из уст, скованных поцелуем, вырвался приглушенный стон.
      – Нейзер, разрази вас Великая Мать Льдов своими ледяными молниями, что это вы тут затеяли? – Тихо прорычал я на галалингве – Мало вам бедняжки Марины, которую вы так коварно соблазнили в Мо, так теперь вы решили поиметь эту милую горничную прямо у меня под носом? Вы что же это, издеваетесь надо мной, что ли?
      Нейзер отскочил от девушки сразу на пару метров, отчего она рассмеялась и, гордо выпрямившись, без малейшего смущения принялась за десерт. Зато лицо Нейзера снова залилось краской смущения и он принялся оправдываться, к счастью тоже на галалингве:
      – Веридор, простите, я сам не знаю, как со мной такое случилось… – Правда, не смотря на свой конфуз, этот кобель всё же ввернул напоследок несколько слов на галикири – Милая, я надеюсь встретиться с тобой сегодня вечером. Сейчас же прости, меня ждут важные и неотложные дела. Мне нужно отделать на дуэли одного господина из Роанта.
      Вскочив с синего половика, этот повеса немедленно бросился к шкафу, вытащил оттуда здоровенный сардусский меч, один из своих костюмов и скрылся в ванной комнате, оставив нас вдвоём. В отличие от гнусного обольстителя Нейзера, я не делал никаких попыток приблизиться к девушке. Я просто скромно сидел, смотрел на это чудесное, волшебное существо влюблённым взглядом, лакомился фруктами и неторопливо беседовал с девушкой, которая отвечала на мои вопросы как-то очень уж односложно и временами невпопад. Из ответов юной галанки, произнесённых тихим, застенчивым голосом, я только и узнал, что её зовут Рунита и что она живёт в Равеле чуть более года.
      Теперь девушка смотрела на меня открыто и уже без какого-либо страха. Наоборот, в её взгляде легко читались изумление и какое-то восхищение, что, в свою очередь, поставило меня в затруднительное положение. Вот уж никак не мог подумать, что моя пластиплоть способна воодушевить какую-нибудь девушку, хотя Бэкси, моделируя из нее мой портрет, вовсе не ставила перед собой цель сделать из меня чудовище. Просто перед ней в тот момент стояла задача придать мне вид глубокого, изможденного пережитыми годами старца и она с ней превосходно справилась, превратив меня в жутко древнего старца, эдакую ходячую мумию, правда, с весьма выпуклым брюшком и мясистыми щеками.
      Нейзер, наконец, не спеша оделся и вышел из ванной комнаты. Настала пора разобраться с одной из наших последних проблем на Галане, – успокоить высокородного дворянина из Роанта, которому Нейзер отпустил болезненный щелчок по лбу. Оставив горничную лежать на шкуре синего барса, мы направились на площадь перед гостиницей, куда вскоре должен был прибыть господин фрай-Доралд. Перед гостиницей уже собралась довольно большая толпа зевак, среди которых я увидел нескольких перекупщиков, которые с самым злорадным видом ожидали дальнейшего развития событий.
      По обе стороны от входа в гостиницу стояли две массивные, длинные скамейки, высеченные из плотного известняка, покрытые циновками, сплетёнными из тонких стеблей верёвочной лианы. На скамейках чинно расселись некоторые из постояльцев гостиницы, которых, как я уже успел заметить, было не так уж и много. Вместе со своими постояльцами сидел и хозяин гостиницы. Подойдя к господину Лоранту, я поздоровался с ним и мы обменялись несколькими, почти ничего не значащими, фразами прежде, чем я позволил себе поинтересоваться у него о куда более важном предмете:
      – Господин Лорант, мы не имеем знакомств в Равеле, а у моего господина сегодня на три часа назначен поединок. Вы не могли бы познакомит нас с кем-либо из местных дворян, чтобы мы могли найти человека, готового выступить в роли секунданта моего господина на поединке чести?
      Господин Лорант был сама любезность. Встав со скамьи, он снял с головы шляпу и, вежливо поклонившись, ответил:
      – О, мастер Лорикен, никаких проблем, я сам могу выступить секундантом господина Арлансо.
      Нейзер был несколько смущен, вниманием, оказанным ему господином Лорантом. Из его головы напрочь вылетели все куртуазные штучки и выкрутасы и он, пробормотав что-то в порядке благодарности, присел на скамейку рядом со мной. Солнце едва миновало зенит и палило нещадно, а дворянина, назвавшего себя Ролтером фрай-Доралдом, всё ещё не было и Нейзер начал довольно громко ворчать:
      – Лори, где же этот господин фрай-Доралд? Я вчера не очень хорошо рассмотрел его, но, тем не менее, не вижу на площади никого, кто хотя бы отдаленно напоминал мне моего соперника. Может он решил совсем отказаться от поединка?
      Не обращая внимания на его нытье, я беседовал с Лорантом, пытаясь выяснить у него, с чего это дворянин из Роанта, потребовав удовлетворения, до сих пор так и не прислал своих секундантов, чтобы те свели дело к формальным извинениям или ритуальному, бескровному поединку. Вроде бы Нейзер сделал все, чтобы решить вопрос без дуэли, тем более, что оскорбление, нанесённое господину фрай-Доралду, было ловко замаскировано и не направлялось против его чести, а стало быть у того не могло возникнуть ненависти к моему подопечному. Антор Лорант был удивлен ничуть не меньше моего, но надеялся на то, что дело обойдется чисто формальным поединком, в котором дворянин из Роанта просто покажет свою ловкость и мастерство фехтовальщика. Прервавшись на полуслове, он, вдруг, сказал:
      – Мастер Лорикен, о намерениях господина фрай-Доралда мы скоро узнаем, вот показалась его свита и он сам.
      И в самом деле, в конце улицы, круто спускающейся к гостинице от дома коменданта, показалась пёстро одетая процессия. Впереди шагал сам губернатор Равела, одетый в парадный мундир, позади него несколько человек тащили портшез, в котором сидел господин фрай-Доралд собственной персоной в новеньком, с иголочки, белом атласном костюме. Физиономия у этого господина была самая, что ни на есть, злорадная и мне почему-то показалось, что не случайно. Слуги выволокли портшез на противоположный конец площади и осторожно, словно боялись расплескать воду, поставили его на мостовую. Вот вам ещё одна из причин, по которой я не очень-то жалую дворян. Особенно высокородных. Попробовал бы на Варкене глава какого-либо из кланов, хотя бы и относящегося к кланам Большой семёрки, поездить верхом на клансменах.
      От толпы слуг тотчас отделился губернатор Равела и с тоской в глазах направился к нам. Нейзер, увидев это, поторопился вскочить на ноги. Похоже, что он, как и я сам, также терялся в догадках, что же ему уготовил этот мстительный дворянчик из Роанта. Лорант поднялся на ноги с чувством собственного достоинства, а я остался сидеть, по старчески сгорбив спину и опираясь на свой меч, как на трость или, скорее, на костыль. Подойдя к нам поближе, губернатор сделал некое движение головой, которое только при очень большом желании со стороны Нейзера, можно было назвать вежливым полупоклоном и хмурым тоном заявил нам:
      – Господа, его сиятельство граф Ролтер фрай-Доралд, тайный советник его императорского высочества, главный управляющий острова Равелнаштарам и попечитель города Равел, узнав о том, что господин Солотар Арлансо не является дворянином, не имеет возможность скрестить с ним своей шпаги. Его сиятельство граф фрай-Доралд, будучи оскорбленным вызывающим поведением вышеупомянутого господина, тем не менее, требует удовлетворения и выставляет на поединок сопровождающего его в инспекционной поездке дворянина, кавалера Велимента фрай-Миелта. В случае отказа от поединка, господин Солотар Арлансо и его слуга будут закованы в цепи и доставлены в Роант, где будут отданы под суд за наглое оскорбление представителя императорской власти, находящегося при исполнении своих служебных обязанностей.
      Губернатор ещё раз мотнул головой, затем развернулся и зашагал обратно. В течении одной минуты мы стали персонами нон грата на планете Галан и, без малого, одной ногой уже стояли на пороге императорской тюрьмы. Лицо Лоранта исказила гримаса ужаса и это мне очень не понравилось. Нейзер же громко спросил меня:
      – Лори, объясни мне, наконец, что за дурацкий фарс здесь разыгрывается? Похоже, что граф фрай-Доралд не собирается сам выйти на эту площадь с мечом в руках, а направляет ко мне своего слугу? Как ты считаешь, Лори, может мне пойти и надрать им всем, включая этого заносчивого господина Доралда, задницы и заодно отрезать уши? Быть может это заставит их уважать наш славный Кируф и его граждан?
      Слова Нейзера были прекрасно слышны на другом конце площади, что легко было понять по гримасе, исказившей правильные черты лица Ролтера Доралда. Я жестом велел Нейзеру сесть на свое место и отвёл господина Лоранта в сторонку, где и принялся тихо расспрашивать его:
      – Антор, объясните мне, ради всего святого, что здесь происходит?
      Хозяин гостиницы, явно, был испуган. Тихим голосом он сказал мне скороговоркой:
      – Мастер Лорикен, мне неприятно говорить вам это, но вы здорово влипли. Если господин Арлансо, вдруг, откажется сражаться с Велом Миелтом, то вы уже в тюрьме, а если он возьмёт в руки меч, то ваш подопечный, без спору, покойник.
      – С чего это, вдруг? – Возмущенно поинтересовался я у господина Лоранта – Поверьте, Сол неплохой боец и он никому не позволит, вот так, запросто, отправить свою душу в долгий путь к звездам.
      Послышался шум толпы. Из боковой улочки, ведущей к пушному рынку, показалось десятка четыре охотников, уже вооруженных дорканскими мечами, во главе с Хальриком. За широким поясом старшины охотников ворохом торчали императорские мечи. Приветственно помахав Хальрику, я повернулся к господину Лоранту, который с тоской в глазах стал объяснять мне:
      – Мастер Лори, всё дело в том, что Велимент Миелт, по сути, палач нашего императора. Хотя смертная казнь в Роантире и отменена, врагов трона ведь как-то надо отправлять в мир иной. Вот этот парень и делает это своими отравленными клинками.
      Нейзер немедленно встрепенулся и спросил:
      – Э, а что это за яд, господин Лорант?
      – Не знаю, но действует он очень быстро.
      Мой прыткий стажер заметно оживился, весело блеснул глазами и, широко улыбнувшись всеми тридцатью двумя зубами, тотчас поинтересовался у Антора Лоранта:
      – Послушайте, дружище, а можно немного изменить правила игры? Если этот тип из Роанта согласится провести дуэль на ножах, тогда я быстро нарежу ремней из этого ужасного кавалера Велимента фрай-Миелта, а он меня даже не достанет.
      Ответ Антора Лоранта был неутешителен:
      – Нет, господа, выбор оружия будет за графом.
      Я не унимался и продолжал задавать глупые вопросы:
      – Эй, Антор, погоди-ка, а замены в командах допускаются для обоих сторон, или это привилегия одних только графьев?
      – Разумеется, нет, да, что с того, мастер Лори? – Со вздохом ответил мне наш друг – Господин Арлансо для графа всего лишь бастард, ищущий дворянского патента, с чего это ему, вдруг, требовать замены и выставлять на поединок чести кого-либо вместо себя. Да, и будь он даже хоть графом, где вы найдете в Равеле такого дурака, который согласиться пойти на ужасную и мучительную смерть вместо вашего подопечного? Я просто в ужасе от всего этого, мастер Лори.
      Такой поворот дела меня вполне устраивал. Незаметно приведя в действие скрытый в мече коммуникатор, я довольно громко произнес:
      – О, Антор, уж чего-чего, а дураков в Кируфе предостаточно. Господин фрай-Лорант, прошу извинения, что мы ввели вас в небольшое заблуждение, назвавшись простолюдинами, но граф Солотар фрай-Арлансо не станет сражаться на этом поединке по тем же причинам, что и граф Ролтер фрай-Доралд. С него и с господина фрай-Миелта вполне хватит того, что против него буду сражаться я, маркиз Лорикен фрай-Виктанус. Господин фрай-Лорант, если вы ещё не отказались от мысли быть секундантом графа фрай-Арлансо, то, пожалуйста, пойдите и известите графа о том, что я сейчас поднимусь в свой номер чтобы переодеться в свои боевые одежды и по возвращении предъявлю наши дворянские патенты, новенький на барона и мой, который выглядит немного постарее. Пойдите к этому спесивому фулару и объясните, что он вскоре получит удовлетворение и даже в значительно больших объёмах, чем он того желает. Ну, а сейчас, Антор, я поднимусь в наш номер, переоденусь в свой боевой наряд и принесу их сиятельству дворянские патенты, полностью подтверждающие наше древнее и благородное происхождение.
      Антор Лорант немедленно пошел к графу фрай-Доралду и принялся долго и витиевато объяснять тому, что в команде Кируфа, внезапно, произошла замена нападающего. Я, тем временем, подошел к Хальрику, чтобы выяснить у того, с чего это он притащил всю свою команду на площадь. Старшина охотников, срывающимся от гнева голосом, поведал мне о том, что он прослышал, будто граф задумал какую-то пакость и пришел выручать нас из неприятностей. Не знаю, были ли мои слова для него убедительными, но я всё-таки постарался убедить его ни во что не вмешиваться, а лишь одолжить мне на некоторое время его императорские мечи. Прежде, чем подняться в номер, я шепнул ему:
      – Хальрик, поверь мне на слово, теперь императору придется поискать себе нового подручного для своих темных делишек. Велимент Миелт после этого поединка, непременно выйдет в отставку, но я не пролью ни капли его крови. Просто устрою ему хорошую взбучку, чтобы показать, что на силу, всегда найдется еще большая сила, а против ловкого фехтовальщика может выступить еще более опытный и искушенный боец.
      Давая время Бекси получше подготовить наше с Нейзером перевоплощение в кируфских дворян, я покрутился возле дверей гостиницы еще четверть часа. Антору за это время пришлось еще дважды подходить к графу фрай-Доралду, чтобы выяснить некоторые детали поединка чести. На замену он пошел весьма неохотно, но всё то, что было позволено одному графу, дозволялось и другому. Ведь он, в силу своей высокой должности при дворе, был всего лишь на одну лычку старше него по чину. Схватка же мелкопоместного дворянина Велимента фрай-Миелта с маркизом тоже была в пределах правил дворянской чести, хотя тот и высказал подозрения, что я могу испустить дух от излишне резкого движения.
      Поэтому к нам подошел лекарь этого высокородного роантского дворянина и лично убедился в том, что я, не смотря на свой преклонный возраст, здоров, как пещерный кируфский вергер, и меня не хватит удар. Для этого мне пришлось взять этого здоровяка за пояс и поднять его над своей головой, хотя он и пытался сопротивляться. Это окончательно успокоило Велимента фрай-Миелта, хотя и совсем не понравилось придворному лекарю, но благо он не был дворянином и потому не стал немедленно оскорбляться и тотчас вызывать меня на дуэль. Поскольку ситуация уже стала принимать откровенно комический характер, граф фрай-Доралд был вынужден согласиться на замену бойца и удовлетвориться тем, что сатисфакция будет преподнесена его чести кируфским маркизом. Драться же на дуэли с графом он, почему-то, не пожелал.
      Как только всё утряслось, я церемонно раскланялся и не спеша двинулся к дверям гостиницы, картинно охая, держась рукой за поясницу и хромая сразу на обе ноги. При этом я ещё и громко чертыхался, обещая задать дуэлянту из Роанта такую взбучку, которая ему не снилась со времён обучения в школе, когда его наказывали учителя за то, что он, как это обычно водится у роантских дворян, балбесничал и прогуливал уроки. Ну, и ещё я громко возмущался тем обстоятельством, что из-за этой дурацкой дуэли вместо того, чтобы вздремнуть после сытного обеда, я теперь вынужден скакать по площади, словно молодой гатан по весне. В общем шума от меня было предостаточно и публику я рассмешил так, что даже Хальрик хохотал до слёз. Для меня же главным было иное, я хотел как следует разозлить своего противника, что мне и удалось сделать, так как Велимент фрай-Миелт, то и дело, крутил головой и что-то бормотал в мой адрес. Вообще-то он сразу же показался мне весьма опасным противником, этот коренастый дворянин из Роанта. Было в нём что-то такое, что сразу выдавало в нём прирожденного бойца.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, океан Талейн в Южном полушарии планеты Галан, остров Равел, городок Равел, площадь перед гостиницей "Жемчужина Равела".
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      "Ох, что-то я разбегался, особенно в последнее время. Как бы мне об этот потом не пожалеть…" – с таким мысленным тормозом в голове, который, однако, совершенно не мешал мне перепрыгивать сразу через несколько ступенек, я, словно скальный прыгун убегающий от охотника, стремглав поднялся на пятый этаж. Дверь в номер была не заперта и я нашел его уже чисто прибранным и с превосходным дополнением к интерьеру. Шкура синего барса была постелена на кровати, а горничная Рунита лежала на ней со счастливой улыбкой на своём прекрасном лице. Увидев меня, она, от неожиданности, вздрогнула и приподнялась, опершись на локоть и изящно выгнувшись своим стройным, соблазнительным телом. Глаза её, вдруг, широко раскрылись и наполнились изумлением, словно она видела перед собой не ужасного двухсотлетнего старца, а самого настоящего юного, прекрасного принца, прискакавшего к ней на огромном, белоснежном скакуне. Это произвело на меня такое же впечатление, как искра на бочку с порохом.
      Я немедленно шагнул к ней и Рунита вся так и подалась мне навстречу, а тело её волнообразно содрогнулось, как будто от прилива какой-то неведомой энергии. Она задышала глубоко и часто. Подойдя поближе, я присел на край кровати и, взяв девушку за руку, склонился и поцеловал её в запястье. Меня в тот момент, словно прожгло тяжелым бластером, так мучительно прекрасна, так желанна она была. Только огромным усилием воли я смог поднять голову и глядя девушке прямо в глаза в глаза, постарался немного разрядить обстановку дурацкой, но вполне безобидной шуткой:
      – Лапушка моя, если тебе хочется посмотреть на то, как резвятся прыткие старикашки из Кируфа, то найди себе окошко, выходящее на площадь перед гостиницей. Спустя четверть часа старикашка Лори будет давать представление и выйдет на поединок с наёмным дуэлянтом самого императора Роантира, его императорского величества Сорквика Четвертого. Милая, в твою честь я готов отделать этого безжалостного убийцу дворян так, что он уже никогда не выйдет на поединок. В твоей власти будет подарить ему жизнь, но для этого ты должна будешь выбросить в окошко свой платок. Ты придёшь посмотреть на поединок, Рунита?
      Девушка смотрела на меня с такой неожиданной любовью во взгляде и с таким воодушевлением, что я невольно подумал, а не сползла ли с моего лица маска из пластиплоти, но нет, всё было на месте. Пластиплоть так прочно прикипела к моей собственной коже, что давно уже стала с ней неразрывным целым. И, тем не менее, девушка смотрела на меня именно с любовью и при этом глубоко дышала. Её взгляд воспламенил меня и я, отбросив прочь сомнения, приблизился к ней и поцеловал, крепко обняв за талию. По её горячему телу пробежала дрожь. Сохраняя самообладание из последних сил, я привлек её к себе. Она была полностью покорна моим рукам. Поднимаясь на ноги, я решительно поднял девушку на руки и понёс к дверям. Только там я смог оторваться от её горячих, ароматных губ. Она тихо застонала, а затем открыла глаза. Увидев перед собой морщинистую физиономию с длинными, всклокоченными седыми патлами, Рунита лукаво улыбнулась и потерлась своим носиком о мою щетинистую щеку. Решительно отстранив девушку от себя, я хриплым, дрожащим от волнения голосом, проговорил:
      – Рунита, обещай полюбить меня и ради твоей любви я остановлю вечный бег Трех Сестер и опрокину в океан Талейн гору Калавартог.
      – Обещаю… – Слабо шепнула она, пряча свой восторженный взгляд под своими густыми, пушистыми ресницами, мечтательно и нисколько не робея.
      Рунита была одного роста со мной, ну, разве что, чуть-чуть выше меня. Моя рука, все ещё лежала на её тонкой, гибкой талии, ощущая жар и силу её тела. Я решительно привлек эту чудесную девушку к себе и снова поцеловал, сильно и уверенно, без компромисса, как свою любовницу. Целовать её было очень удобно, не то что других девушек, которые очень часто оказывались выше меня ростом, не нужно было задирать голову вверх и вытягиваться на цыпочки, а стоило только приблизиться своими губами к её губам. Целуя меня, девушка на этот раз не закрывала глаз и я видел в них удивленное восхищение, в то время как её руки крепко обнимали мои плечи.
      Так же решительно остановив свой поцелуй, как и начав его, я с виноватой улыбкой открыл дверь и попросил оставить меня одного, чтобы я мог подумать перед предстоящим поединком. Не удержавшись, я слегка хлопнул Руниту по выпуклости пониже поясницы. Девушка взвизгнула, но не возмущенно, а радостно, и быстро побежала по коридору. Вернувшись в номер, я тщательно запер дверь и вышел на лоджию, где, нетерпеливо притоптывая ногой, принялся поджидать подарков от Нэкса и Бэкси. Как ни всматривался я в небо, но так и не смог увидеть антигравитационную платформу и она появилась внезапно. Лишь только тогда, когда Нэкс пододвинул ее, прямо к моему носу, я почувствовал её присутствие. Посторонившись, я дал Нэксу возможность спокойно и без спешки выгрузить вещи, переданные мне с борта "Молнии".
      Бэкси приготовила для меня и Нейзера два патента, выполненных самыми искусными художниками и каллиграфами на плотных листах пергамента, подтверждающие наши дворянские звания. Упакованы они были в два тубуса из тиснёной кожи, богато украшенных золотыми накладками. Для изготовления патентов были взяты подлинные кируфские образцы, так что никакая экспертиза нас не могла развенчать. Ещё она передала мне мой боевой костюм, который я, находясь под впечатлением одного из своих приключений на Дорке, однажды попросил Бэкси сшить для меня, и увесистый, килограммов на пятьдесят, мешок с золотом. Вот как раз этого я и не заказывал и потому, включив приёмник супервизио, замаскированный под галанский несессер, поинтересовался:
      – Бэкси, к чему такая прорва золота?
      На это моя электронная помощница, появившаяся на экране в виде озорной, темнокожей девушки с черными кудряшками – "Мисс Озорная Девчонка", дала исчерпывающий ответ, заявив мне с вызовом в голосе:
      – Шкипер, судя по тому, с какой страстью вы тискали эту девушку, я думаю, что этого золота будет даже мало. Пожалуй, вы не захотите оставить это прелестное создание без небольшого замка, если вы, конечно, не купите ей весь остров.
      Изображение на экране мигнуло и вместо Озорной Девчонки появилось изображение седого, усатого старикана, на голову которого была одета фуражка с якорем на кокарде, типичный "Бывалый Капитан", а точнее Нэкс собственной персоной, который подхватил у Бэкси ее манеру игры. Нэкс густо и сочно пробасил мне с миниатюрного экрана:
      – Шкипер, на всякий случай я решил прикрыть твои тылы и фланги пятью платформами, я тут, на досуге, малость пораскинул мозгами и изготовил кое-что новенькое.
      Тут я взвился на дыбы не хуже Страйкера и зашипел:
      – Эй, Нэкс, ни в коем случае не вздумай соваться в драку! Это моя драка! Понял? Мне нужна чистая победа, а не твои гнусные выкрутасы с силовыми полями. Не вмешивайся в это дело, Нэкс. Пожалуйста.
      Изображение снова дрогнуло, но на этот раз появилось сразу две картинки вместо одной. Вторая картинка была с изображением Бэкси, которая ехидно заметила:
      – И всё это, ради какой-то смазливой девчонки, шкипер?
      Молча захлопнув несессер я сбросил с себя свой галанский наряд и принялся одевать одежду дорканского спецназа времён раннего феодализма, состоящую из черной куртки, не стесняющей движений и просторных длинных штанов с низкой мотнёй. Одеть этот наряд было делом одной минуты. На ноги я обул мягкие тапочки из кожи с гибкой, эластичной подошвой, сделанной из специального пластика, имеющего микроскопические присоски, которая не скользили даже по стеклу, смазанному жиром. На голову я надел большую накидку из черной ткани и завязал её на шее. Накидка оставляла открытыми, только мои глаза. Мне осталось надеть на руки широкие браслеты из вороненой стали, закрывающие тыльную сторону ладони и оснащенные специальными захватами для лезвия меча противника, подпоясаться узким, длинным, черным кушаком, и я был полностью готов к предстоящему поединку.
      Из дверей гостиницы, я вылетел, таким чертом, что охотники Хальрика невольно отшатнулись прочь. Первым делом я сгрузил в руки Антора Лоранта наши сафьяновые тубусы с патентами, которые, так и не удосужился внимательно рассмотреть, но, зная педантизм Бэкси по части всяческих бумажек и справок, был уверен в их исключительно высоком качестве. Наш благодетель облегченно вздохнул и торопливой походкой пошел к портшезу графа Доралда. Мне пришлось на минуту открыть свое лицо, чтобы и он и Хальрик убедились в моей подлинности. Взяв у старшины охотников мечи, я стал прилаживать их к своему костюму. Два малых меча я крест накрест закрепил у себя за спиной, а большой императорский меч, засунул за кушак слева. Пока Лорант объяснялся с графом и его наемным дуэлянтом, я, для разминки, сделал несколько коротких пробежек, приседаний и, уже из чистого озорства, высокий прыжок с двумя переворотами назад, чем вызвал целый шквал аплодисментов. При этом я старательно рассматривал своего противника, к которому обращался с вопросами наш любезный хозяин, господин Лорант.
      Велимент фрай-Миелт был отлично сложен и невысок, по галанским меркам, но всё же был выше ростом, чем Нейзер. Меня это вполне устраивало. Такой противник будет больше рассчитывать на свою силу, чем на ловкость. Миелт был одет почти так же как и я, то есть в костюм черного цвета. Лицо у него было бледным, но это, скорее всего, следовало отнести только к индивидуальным особенностям цвета его кожи, а вовсе не к душевному состоянию, так как он был совершенно спокоен. Лорант закончил переговоры с графом Доралдом, который, похоже, был вполне удовлетворен объяснениями. Миелт отсалютовал своим длинным мечом-альриканом сначала графу, а затем Лоранту и тот направился в мою сторону.
      Мы с Лорантом и Нейзером коротко обсудили предстоящий поединок. Граф и не думал сводить всё к простой формальности и, по-прежнему, требовал крови одного из кируфских дворян. По требованию Миелта в поединке разрешалось пользоваться мечом, большим кинжалом и стилетом. Миелт любезно разрешил оставить мне оба малых меча и большой императорский меч, видимо, полагая, что я всё равно не смогу воспользоваться сразу тремя клинками. Когда Лорант и Нейзер пожали мне руку и собирались вернуться к дверям гостиницы, раздался звонкий крик Руниты:
      – Мастер Лори, помни о своём обещании!
      Девушка выглядывала из окна четвертого этажа и махала мне платком. Хозяин гостиницы ничего не понял, но зато на Нейзера было жалко смотреть. Он был готов расплакаться от досады. Отступив на середину площади, я от избытка чувств обнажил большой императорский меч, выписал им перед собой несколько широких восьмерок, а потом подбросил меч высоко в воздух и, встав на одно колено, склонил перед ней голову и прижал руки к груди. Видимо, со стороны это выглядело эффектно, потому что после того, как я, не глядя, выбросив руку вперёд и поймал рукоять меча, раздались ещё более громкие аплодисменты.
      Велимент Миелт к этому моменту уже рвался в бой. Кажется, графу Доралду до почечных колик надоели мои кривляния с мечом и он велел Миелту продемонстрировать публике своё мастерство. Наёмный дуэлянт вышел на середину площади и встал в нескольких метрах от меня с каменным выражением лица. Он достал из ножен свой огромный, без малого двухметровой длины, тяжелый меч с волнистым чудо-клинком зеленовато-черной, вороненой стали, покрытой чешуйками. Это был знаменитый роантирский рыцарский меч-альрикан. Миелт ещё раз отсалютовал мечом в сторону графа, а потом, поприветствовав меня сложным артиклем, выдал молниеносно быстрый каскад ошеломляющих финтов.
      Признаюсь честно, это было весьма неплохое зрелище. Воздух буквально гудел от бешеного напора стали, а меч в руках Миелта то порхал, словно бабочка, то превращался в стремительную черную молнию. По рядам зрителей пронеслась буря аплодисментов, но на меня мастерство этого парня не произвело никакого впечатления, так как в поединке на мечах жонгляж, пусть даже самый искусный и сложный, далеко не самое главное. Вертеть железо я умел ничуть не хуже его, но вот в поединках использовал только максимально экономичную и скупую на размахивание мечом технику, которую привил мне самый великий фехтовальщик галактики – сенсей Ямато Такеси.
      Отсалютовав мне напоследок клинком, Вел опустил правую руку с мечом, а левой сделал небрежный жест, приглашая меня показать публике свое мастерство. Попятившись назад, я отрицательно помотал головой и, медленно опустившись на мостовую, сел на каменные плиты скрестив ноги под собой, сложил руки на груди и низко склонил голову. Настала пора и мне показать господину Миелту, насколько он заблуждается на мой счёт. Велимент, явно, был сильно озадачен. Человек, которого он должен был убить, вместо того, чтобы бегать от него по площади, вдруг, сел перед ним на мостовую и низко склонил голову на грудь.
      Сидя перед Миелтом, я весь обратился в слух. Мне было важно угадать, что именно он предпримет. Гениальный противник сел бы напротив меня не вынимая меча из ножен, просто умный, осторожно подобрался поближе и постарался бы хоть как-то расшевелить меня, ну, а глупый обязательно попытается налететь на меня вихрем и снести голову одним ударом меча. В тот момент я рассчитывал на последнее не столько потому, что считал Вела Миелта глупцом, сколько потому, что он просто не знал того, как следует поступать в таком случае.
      Велимент Миелт, похоже, одинаково хорошо работал и правой и левой рукой, но удар он решил нанести держа меч в правой руке, нанося его слева направо и вниз. Он налетел на меня, словно шквал в открытом море, грозящий сорвать паруса и опрокинуть самый остойчивый корабль одним мощным и неотразимым ударом. Но, как и любой другой опытный капитан, познавший природу и характер шквала, я был готов встретить этот удар. Не поднимая головы я молниеносно выбросил вперед правую руку и поймал лезвие меча Вела Миелта щелью-захватом на своём стальном браслете. Вместе с этим я резко нырнул к нему под ноги, с силой выворачивая меч из руки. Велу пришлось ухватиться за меч обоими руками, чтобы не остаться обезоруженным.
      В этот самый момент он и напоролся на следующую неприятность, так как я быстро освободил его меч из захвата и оказался у него под ногами. Велу Миелту пришлось перепрыгивать через меня и в этот момент я резко ударил его рукой по ноге. Всё-таки он был чертовски ловок, так как умудрился остаться стоять на ногах. Пока он разворачивался, я снова сел в прежнее положение, но на этот раз взял в правую руку рукоять большого императорского меча и даже вынул его более, чем наполовину, из ножен, сидя к нему спиной.
      Он снова налетел на меня, но теперь уже сзади. Я встретил его удар, который грозил разрубить меня пополам, своим синим клинком. Несколько секунд господин Миелт работал в стиле пневматического молота, но это не принесло ему никакого успеха, всякий раз его черный, чешуйчатый клинок встречался с сине-морозной сталью. Мой противник попробовал нанести мне колющий удар, видя перед собой только мою спину, но в самый последний момент я избежал удара, откатившись в сторону. Быстро поднявшись на ноги, я отступая, отразил ещё несколько атак. При этом я отрубил острие его меча, а затем укоротил его ещё на полтора десятка сантиметров. Движения Вела Миелта стали куда более осторожными и он выхватил из ножен кинжал почти метровой длины. Я же в ответ немедленно перешел в атаку, нанося несильные удары. Это заставило его попятиться. Когда я, наконец, остановился, он всё ещё продолжал пятится.
      Пришла пора взяться за него всерьёз. Медленно вложив большой императорский меч в ножны, я достал его из-за кушака, положил его себе под ноги и пошел на противника с голыми руками, но стоило дворянину из Роанта сделать шаг мне навстречу, как я моментально выхватил оба малых меча и синяя сталь запела мощно и громко. При этом каждый аккорд клинков оканчивался переливчатым звоном. Разумеется, я ни на секунду не забывал о дистанции. Вел Миелт попытался сблизиться, ведь мои короткие мечи не были длиннее его прямого, обоюдоострого кинжала, лезвие которого было окаймлено оранжевым ядом.
      Мы закружились друг вокруг друга, делая стремительные выпады и отражая удары. Вскоре мой противник понял, что я всегда успеваю нанести удар на долю секунды раньше него и начал горячиться, стремясь достать меня своим обрубленным клинком. Фехтование двумя руками, явно, не было его стихией, но он боялся выбросить свой изуродованный меч, так как опасался резких ударов моих синих мечей, способных легко перерубить сталь его кинжала, который он берег и, видимо, мечтал нанести мне хотя бы одну единственную царапину. Смертельную царапину.
      Наш поединок длился уже минут десять, мне захотелось поскорее закончить его и я перешел в атаку. Мои мечи запели, рассекая воздух еще громче, а звон стали стал особенно резким. Каждым ударом меча я взламывал оборону своего противника и успевал на отлете слегка коснуться острым кончиком клинка одежды наёмного дуэлянта, проводя с мастерством хирурга скальпельно точный надрез. Вскоре я обработал Вела Миелта с фасада, исполосовав его сюртук черного сукна так, что он стал лоскутами сваливаться с его тела, обнажая мощные, рельефные мышцы.
      Он ушел в глухую защиту и уже не наносил атакующих ударов, а стремился лишь парировать мои. Несколько раз я заходил сзади и наносил удары по его спине, так что вскоре Велимент Миелт стоял с голым торсом, по которому струйками стекал пот. Он тяжело дышал, словно загнанный скакун, но в газах у этого стойкого парня по прежнему горела решимость покончить со мной. Чтобы у него не оставалось никаких сомнений на этот счет, я перерубил его кинжал у самой рукояти, а меч укоротил до длины кинжала и когда он отбросил бесполезные железки в сторону и выхватил свой стилет, я вложил малые мечи в ножны, отошел к тому месту, где лежал императорский меч, и присоединил их к нему.
      Мой противник воспринял это, как свой последний шанс покончить со мной, но я думал обо всем иначе и когда Вел, к которому я уже успел проникнуться уважением за силу его характера, надеясь на свою силу и ловкость, бросился на меня, я перехватил его руку со стилетом и, завернув её за спину, заставил пальцы разжаться. Я успел перехватить стилет раньше, чем он поранил своим отравленным острием спину Вела Миелта. Резкой подсечкой я повалил этого здоровенного и чертовски упорного парня на мостовую, уперся ему в грудь коленом и, крепко схватив за горло, занёс над ним стилет. Повернувшись лицом к гостинице, я глазами нашел в окне Руниту и кивнул ей головой, а от него потребовал вполголоса:
      – Вел, старина, а теперь тебе придётся громко и внятно попросить пощады.
      Велимент Миелт устало прикрыл глаза и отрицательно мотнул головой, не произнося ни звука. Тогда я зло зашипел:
      – Да, не у меня болван, а у моей дамы! Но учти, теперь тебе придётся подыскивать себе другую работу.
      Чтобы он не подумал обо мне ничего дурного, я слегка ослабил хватку и повернул его физиономию в сторону гостиницы, в окне которой была видна стройная фигурка горничной, стоящей в окне и держащей в руке белый платок. Символ, понятный любому тугодуму. Этот парень подумал несколько мгновений и хрипло завопил:
      – Пощадите меня, небесное создание! Освободите меня из лап этого черного дьявола!
      Вел был далеко не глуп и сумел-таки ловко вывернуться из сложившейся ситуации. Повернувшись к окну, я снова едва заметно кивнул головой. Рунита выбросила из окна белый шелковый платок и, куда звонче, чем в первый раз, закричала:
      – Мастер Лори, я дарю ему жизнь, а тебе свою любовь!
      Вот ведь чертовка. Платок ещё не успел опуститься вниз, а я уже вскочил на ноги и протянул руку Велу Миелту, который поднялся, всё ещё не веря в счастливый конец. Кто-то из охотников подхватил платок и поднёс его мне. Взяв кусочек шелковой ткани, подаривший моему противнику жизнь, я помахал им Руните, которая стояла в окне прижав ладони к щекам, и передал его Миелту. Он сложил платок, словно флаг, поцеловал его краешек и отпустил девушке церемонный поклон. Мне только и осталось сделать, что крепко пожать ему руку и вручить его оружие, стилет, – сорокасантиметровое, острое жало с каплей яда на конце. На прощание я всё же сказал ему вполголоса, делая предложение:
      – Послушай, Вел, похоже, что твоя работа на вашего императора и его банду закончилась? Может я поговорю с Хальриком и организую твой переход в его команду? По-моему, это будет для тебя самое безопасное место в Роантире, а то, пожалуй, и на всём Галане.
      Он кивнул головой и ответил мне с сомнением:
      – Спасибо, кажется, я не откажусь, маркиз, но боюсь, что мастер Хальрик не захочет связываться со мной, у меня ведь не очень хорошая репутация.
      Галанский дворянин из Роанта, столицы империи Роантир, ещё недавно бывший наемным дуэлянтом императора Сорквика, вразвалку подошел к графу фрай-Доралду, который спокойно сидел в своём портшезе и поглаживал подбородок. Вел переломил стилет, бросил его на мостовую и не сказав ему ни слова, быстро пошел вверх по узкой улочке, ведущей к дому губернатора. Граф спокойно сел в свой портшез и слуги поволокли его с площади. Быстро вернув Хальрику его мечи, которые только что отлично показали себя в настоящем деле, я заткнул за пояс свои и бегом кинулся за удаляющимся портшезом графа, негромко бросив на ходу Нейзеру:
      – Граф, извольте позаботиться о хорошей пьянке на сегодняшний вечер и обязательно пригласите на неё Велимента фрай-Миелта, это весьма достойный человек, да, не забудьте пригласить мастера Хальрика с его охотниками и капитана Милза с матросами – На галалингве я добавил – И не вздумайте близко подходить к моей девушке, Нейз, голову отвинчу.
      Портшез графа Доралда я догнал уже в конце улицы. Поймав за фалды сюртука одного из слуг графа, я строгим голосом приказал ему:
      – Эй, любезнейший, а ну-ка быстро передай своему господину, что маркиз Лорикен фрай-Виктанус желает немедленно переговорить с ним по весьма важному делу с глазу на глаз. Сделай это прямо сейчас, любезнейший и не смотри на меня такими испуганными глазами, я тебя не съем.
      Слуга графа, который смотрел на меня с явным испугом, шустро ввинтился в толпу телохранителей и подбежал к портшезу. Носильщики остановились через несколько шагов и опустили коробку с запечатанным в ней графом на ровную площадку. Произошел негромкий, короткий разговор и вооруженные до зубов здоровенные лбы отступили от портшеза метров на пятнадцать вверх по ступенькам. Подойдя к портшезу вплотную, я облокотился на окошко и с любопытством заглянул во внутрь. Граф Доралд сидел на мягких подушках спокойный и невозмутимый. Мне совсем не хотелось портить настроение графу ещё раз и потому, скинув с головы свою черную накидку, я обратился к нему, как можно добродушнее и вежливее:
      – Граф, как видите, это по прежнему я. Поверьте мне, граф, я догнал вас не из праздного любопытства и не для того, чтобы досадить вам лишний раз. Вы знаете, я кажется, наконец, догадался об истинных причинах вашего гнева. Вчера вы сами нарвались на грубость от Сола, не надо было сомневаться в крепости кируфских мужчин. По поводу кируфских вин он не стал бы так бесится, поскольку и на дух не выносит нашу кислятину. Но граф, для того, чтобы поручать Велименту фрай-Миелту убийство на дуэли, вам нужно было иметь куда более существенную причину, чем щелчок по лбу. Граф, я чувствую, что всё дело в синем барсе. Поверьте мне, граф, этот волшебный мех вам уже никогда не достанется, но я предлагаю вам неплохую сделку. Мы намерены посетить Равелнаштарам вдвоём с графом и добыть щенка барса. Мастер Хальрик сказал мне, что на острове бродит ещё несколько синих барсов и я обещаю вам, что шкуру одного из них мы добудем специально для вас, граф. И последнее, сегодня в ресторане будет большая пьянка в честь графа фрай-Арлансо, приходите, не пожалеете. Мой подопечный не такой уж засранец.
      Последние слова я произнес с большой искренностью. Что-то мне говорило, что и граф фрай-Доралд вовсе не был лощёным, спесивым хлыщём из свиты императора, который только и мечтал о том, чтобы уесть какого-нибудь мелкопоместного дворянчика. За те несколько минут, что я разговаривал с ним, я уловил в его глазах неподдельный интерес к своей скромной персоне. Здесь явно, что-то было не так, но что именно я никак не мог понять, а разбираться в хитроумных дворцовых интригах мне было ни к чему. И без того забот у меня было предостаточно. Оставив графа разбираться в его чувствах, я, влекомый своими, прытко побежал к гостинице, чем вызвал смешки публики, расходящейся с площади. Обижаться на зевак и бездельников я не стал, так как прекрасно понимал, что в своём черном одеянии, да, ещё с развевающимися, всклокоченными седыми космами я выглядел если не комично, то достаточно несерьезно.
      Впрочем, притормозить и идти спокойным, приличествующим моим почтенным годам, шагом, я никак не мог, потому что в моей душе всё ликовало. Маленькая галанская девушка, горничная из гостиницы крохотного городишки, манила меня к себе, словно огромный магнит, подхвативший швейную иголку. В тот момент я не давал себе отчета в своих поступках и совершенно потерял рассудок и способность поступать сообразно своего положения. Мне было совершенно наплевать на то, что я прибыл на эту планету с ответственной миссией и что я должен думать только о том, как выполнить сложное задание по реконструкции темпорального ускорителя, чтобы блокада этого удивительного мира была продолжена. Об этом я совершенно не думал и даже не вспоминал, меня манили к себе удивительные глаза Руниты, запах её волос и тепло её тела. Она была для меня соблазнительнее всех красавиц, с которыми мне доводилось встречаться и я, при всей своей внутренней дисциплине и исполнительности, верности долгу и ответственности, просто не мог противиться внезапно охватившему меня чувству, не мог противостоять своему желанию. Оно было стократ выше моих собственных сил.
      Пожалуй, что в тот момент меня не остановили бы не только полицейские Корпорации, но даже мои собратья клансмены, встань они на моем пути. Впервые в жизни для меня всё было так просто и ясно – небольшая провинциальная гостиница в заштатном городишке, дешевый номер для простолюдинов и девушка удивительной красоты, которая прилюдно обещала полюбить меня и теперь ждала меня там. Клянусь Вечными Льдами Варкена, я никогда до этого не был так счастлив, как в тот момент. Все было как в самой настоящей сказке и Рунита была в этой сказке принцессой, которая ждала в крепостной башне своего принца. Ну, а поскольку мне в этой сказке самой судьбой отводилась роль принца, то я был готов сразиться с любыми драконами, демонами и даже с самой судьбой и всеми её превратностями и не было на свете сил, способных остановить меня. Я просто воспылал страстью и теперь бежал со всех ног, подгоняемый желанием, совершенно не обращая на то, что творилось вокруг.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, океан Талейн в Южном полушарии планеты Галан, городок Равел, расположенный на острове Равел, лежащем в полутора километрах к югу от острова Равелнаштарам, номер в гостинице "Жемчужина Равела".
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      На моё счастье никто не задержал меня с разговорами ни у входа в гостиницу, ни в холле, ни на лестнице. Иначе я немедленно затеял бы ещё одну драку. Когда я вошел в номер, Нейзер и Рунита чинно сидели за обеденным столом в креслах и молчали. Увидев меня, Нейзер тотчас вскочил на ноги, всем своим видом показывая, что он был паинькой. Я не стал утруждать себя излишней вежливостью и, бросив мечи на комод, отдал ему короткое распоряжение на галалингве:
      – Нейзер, вы свободны до самого позднего вечера. Возьмите в кофре кошелек с золотом и исчезните. Да, велите подать нам обед на двоих, но такой, чтобы его вполне хватило на пятерых и большую корзину вина самых дорогих сортов.
      Нейзер мгновенно испарился. Пока не явилась толпа официантов, я попросил Руниту приготовить мне ванну, а сам быстро переоделся в галанский наряд, уже ставший мне привычным. Некоторое время я в задумчивости сидел на стуле, но потом встал и решительно достал из шкафа один из своих бездонных кофров. Открыв его, я вынул большую галанскую аптекарскую бутыль тёмно-коричневого стекла с плотно притертой стеклянной пробкой. Поставив бутыль на комод, я смотрел на неё с искушением и некоторым раздражением. С одной стороны мне больше всего хотелось затащить эту девушку в постель, но с другой мне не хотелось делать из неё обыкновенную портовую шлюху.
      А как иначе можно назвать молодую особу, которая ложится в постель с таким древним старцем, как я? Снять с себя толстый слой пластиплоти было делом нескольких минут, но тогда разваливалась на куски вся наша легенда, которая и так дала трещину после внезапного появления дворянских патентов. В конце концов я вспомнил древнюю мудрость, которая гласила о том, что чем нелепее ложь, тем скорее в неё поверят люди. Но, на мой взгляд нормальное, естественное отношение женщины к мужчине стоило и не такого риска. Ради того, чтобы показать Руните то, как велика моя страсть к ней, я был готов в тот момент и не на такие безумства. Право же, мужчину вряд ли можно судить за такие вещи слишком строго, к тому же я ведь не собирался совершать какого-то преступления, я просто хотел быть с ней таким, какой я есть на самом деле.
      Пришли два официанта, прикатили сервировочный столик весь заставленный судками и блюдами, накрытыми блестящими металлическими колпаками и большую корзину бутылок с винами различных марок. Официанты были почтительны, корректны и сдержаны. Никто из них даже не повернул головы в направлении ванной комнаты из которой доносилось негромкое пение Руниты. Они чинно расставили на столе два столовых прибора, выставили вино на верхнюю полку комода, прикоснулись к шкуре синего барса и молча двинулись к двери, за что и получили каждый по золотой монете в двадцать пять роантов. Разумеется, я платил за их теперешнее, а вовсе не за будущее молчание.
      После ухода чинных молодых людей в белых куртках, я вошел в ванную комнату и присел на край ванны, наполненную горячей водой. Солнце Галана уже прошло большую часть своего пути по небосклону и теперь его лучи попадали в ванную комнату через небольшое окошко под потолком, в которое мне все было недосуг заглянуть, чтобы увидеть, какой пейзаж открывается из него. Рунита тотчас подошла ко мне и с улыбкой коснулась моей шершавой, колючей щеки своей бархатной ладошкой. Я отстранился от её нежной и ласковой руки и негромко попросил:
      – Рунита, милая, в комнате, на комоде, стоит большая коричневая бутыль. Пожалуйста, пойди туда, запри дверь и принеси эту бутыль сюда. Она очень нужна мне.
      В напряжении я ждал, что девушка вздрогнет от ужаса, закричит, убежит, но она была так радостна и взволнована, и даже не скрывала этого, что я удивился. Да, что же это такое в конце-то концов? Что же она, в самом-то деле, не видела моих седин и старческой, дряблой шкуры? Ведь не слепая же она, в самом-то деле! Наоборот, не спеша выйдя из ванной комнаты, она, в первую очередь, бросилась к двери и так решительно повернула ключ в замке, что у меня ёкнуло сердце. Пение Руниты стало громче и, вдобавок ко всему, я услышал её ритмичные, лёгкие и чуть шелестящие шаги. Похоже, девушка, танцуя, кружилась по комнате, прижав к себе бутыль.
      Встав с края ванны, я подошел к туалетному столику, над которым висело большое зеркало. Из него на меня глянул ужасный старик с молодыми, яркими карими глазами и решительным, волевым ртом. Неужели ей было достаточно только этого, чтобы заглянуть под мою маску из пластиплоти? На столике лежал небольшой кинжальчик, которым Нейзер подравнивал себе ногти. Оскалившись, я поддел пластиковые накладки, которые делали мои зубы почти черными от старости. Они легко снялись, и все мои зубы стали снова ровными и сахарно белыми. Наконец, Рунита вспомнила, за чем я её посылал и прибежала в ванную комнату, прижимая бутыль к груди. Не поворачиваясь к девушке, я глубоко вздохнул и попросил её робким, срывающимся от волнения голосом:
      – Рунита, открой, пожалуйста, бутыль и вылей её содержимое в воду, только лей аккуратно, девочка и не обращай внимания на то, что будет твориться с водой. Это специальный состав приготовленный по древним рецептам, я хочу сделать тебе сюрприз.
      Девушка стала вытаскивать пробку, сопя от напряжения. Наконец, пробка подалась и в ванной комнате резко и остро запахло концентрированным растворителем пластиплоти. Жидкость была вполне безопасна для обычной плоти, хотя и необычной на вид, поскольку имела, помимо резкого запаха, ядовито-желтый, флюоресцирующий цвет. Я снял с себя рубаху, повесил её на бронзовый крючок, и, не глядя на Руниту, подошел к ванне и снова присел на край. Без рубахи я выглядел ещё ужаснее, но Руниту это, похоже, нисколько не испугало. В дальнейшем меня очень долго мучил вопрос – почему? А в тот момент она смело положила руку на моё плечо, поросшее длинной, седой шерстью. Даже Нейзер шарахался от меня, когда я снимал с себя рубаху, а эта глупышка так и норовила прикоснуться к моему безобразному телу. Решительно убрав руку девушки, я сказал:
      – Нет, Рунита, погоди немного. Скажи мне, милая моя девочка, я пугаю тебя?
      Она воскликнула весёлым голосом:
      – Нет, мастер Лори, вы вовсе не страшный!
      Выругавшись по-варкенски, я решительно сунул руку в воду, которая уже приобрела ещё более неприятный, сернисто-желтый, ядовитый, светящийся и вспыхивающий электрическими разрядами цвет. Растворитель бурно вскипел мелкими пузырьками, заискрился ещё ярче, въедаясь в пластиплоть, в воздухе появился сильный аромат цветов и по воде поплыла кремово-белая пена. Девушка при виде этого зрелища вскрикнула и испуганно отшатнулась. Отчего я тогда строгим голосом сказал ей:
      – Отвернись и закрой глаза руками.
      Она развернулась так стремительно, что её складчатая, тёмно-зелёная юбка взметнулась, обнажив стройные, красивые ноги. Растворитель пластиплоти, тем временем, быстро делал свою работу. Пластиплоть, покрывавшая мою руку толстым слоем, сначала набухла, а потом стала отваливаться жирными лоскутами и быстро растворяться, превращая воду в маслянистую, янтарную, приятную на ощупь эмульсию, которая быстро стекала к медному дну ванны. Рунита вся так и замерла в напряжении, прижав ладони к лицу и не смея обернуться. Стараясь говорить спокойным, дружелюбным и ласковым голосом, я спросил её:
      – Девочка моя, ты когда-нибудь бывала в театре?
      – Да, мастер Лори, была. – Тихо ответила мне девушка и голос её при этом скорее был не испуганным, а замирающим в ожидании чуда и я стал подробно объяснять ей, что именно имел ввиду, упомянув о театре:
      – Тогда ты, видимо, видела то, как молодые и сильные мужчины и женщины играют роли древних стариков и старух, накладывают на лицо и руки толстый слой грима, а на спину и на живот привязывают мешочки, набитые шерстью, чтобы стать горбатыми и растолстевшими. Они даже походку и голос изменяют, чтобы лучше сыграть свою роль, Рунита. Тебе ведь известно об этом, моя милая девочка?
      – Да, мастер Лори, я очень хорошо помню один спектакль, в котором молодой актер играл роль старого-престарого графа, правда, мне и с галерки было хорошо видно, что его седые волосы сделаны из выбеленной пакли, нос и вовсе покрашен красной краской, а морщины просто нарисованы на выбеленных щеках. – Совсем уже весёлым голосом заговорила девушка, а её плечи задрожали от смеха.
      Отряхнув с правой руки остатки пластиплоти, я с удовольствием пошевелил пальцами и, протянув руки к девушке, ласково сказал ей:
      – Рунита, ты можешь повернуться и посмотреть на меня.
      Девушка резко обернулась и, взглянув на мою старческую физиономию, вздрогнула как от удара. Её лицо на мгновения исказила обиженная гримаса, но, увидев то, что у старика сидящего перед ней, одна рука покрыта сероватой, шелушащейся, морщинистой кожей с набухшими синими венами и длинной, седой шерстью, а вторая смуглая, сильная и блестящая, с играющими мускулами, она радостно взвизгнула:
      – Мастер Лори, неужели такое возможно? У тебя две руки, одна рука, как у старика, а вторая, как у юноши. – Схватив меня за руку, которая не была покрыта пластиплотью, она наклонилась вперед и прижавшись к ней щекой, прошептала – Но такого не может быть, ведь это невозможно, ведь я же сама целовала тебя, мастер Лори и совершенно не чувствовала на своих губах никакого грима.
      Широко улыбаясь, я сказал ей:
      – Ну, в этом нет ничего невозможного, моя милая девочка, на свете бывают ещё и не такие чудеса. Ты хочешь, чтобы я смыл со своего тела свою ложную плоть, сделавшую из меня старика, и, наконец, предстал перед тобой таким, какой я есть?
      – Да, да, мастер Лори, я очень, очень хочу этого! – Радостно и восторженно закричала Рунита.
      Сбросив с себя штаны, я влез в ванну, которая была скроена под галанские антропометрические промеры и потому я смог бы поместиться в ней без малейшего труда, даже улегшись поперек. Вода в ванне заклокотала от бурной химической реакции, в результате которой пластиплоть, растворяясь, давала большое количество ароматной, кремовой пены. В воздухе ещё сильнее запахло цветами. Рунита, радостно смеясь, схватила большую жесткую щётку и принялась с силой тереть мою спину, плечи, грудь, стремясь как можно скорее избавить меня от последних следов маскировки. Когда растворитель сожрал всю мою фальшивую шкуру, девушка принялась за мои волосы, но, к её сожалению, седина в них сидела изнутри и вернуть им первоначальный цвет было гораздо сложнее, чем избавиться от слоя пластиплоти. Смыв с моей головы обильную пену струей воды из кувшина, Рунита обхватила мои плечи руками и стала покрывать мое лицо поцелуями. Лицо её было смеющимся и сияющим от счастья.
      Мне тут же подумалось, что было бы неплохо принять ванну вдвоём, тем более, что теперь в этой воде, превратившейся в целебную косметическую эмульсию, была растворена такая масса полезных для кожи веществ, каких не найдешь в самых дорогих галанских кремах, а это нисколько не повредило бы и Руните. Для этого мне пришлось нежно отстранить её, отчего она снова вздрогнула всем телом, но я нежно улыбнулся девушке и потянул за конец тесёмки, завязанной бантом на шнуровке широкого пояса юбки. Бант вместо того, чтобы развязаться, затянулся. Девушка рассмеялась.
      – Мастер Лори, я надеюсь, ты не станешь раздевать меня мечом, как ты раздел своего недавнего противника?
      Она быстро распутала узелок и ослабила шнуровку пояса, после чего расстегнула блузу и слегка шевельнула бедрами. Одежда медленно спадала с её прекрасного, золотистого тела, сияющего в ярком свете дня и как только блуза и юбка упали на пол, она живым солнечным лучом скользнула ко мне в ванну, полную янтарной жидкости и сугробов пушистой, кремовой пены, ласкающих мою кожу вместе с нежными прикосновениями девичьих рук. Я же ласкал тело девушки, которое делалось от этой косметической эмульсии невероятно гладким, упругим и трепещущим от каждого прикосновения. Это было восхитительное ощущение, которое приводило а восторг нас обоих и заставляло радостно смеяться.
      Вскоре мы лежали на прохладном тёмно-синем ложе. Рунита была возбуждена, весела и радостна. Она радостно смеялась, играла с моими длинными, всё ещё седыми, волосами, крепко обнимала меня и прижималась ко мне всем телом. Я тоже веселился, бережно сжимал девушку в своих ласковых объятьях и говорил ей всякие нежные слова. Страсть накатывалась на нас волнами, и тогда мы были неистощимы на ласки, а потом наступал отлив и мы снова смеялись и были просто безмерно счастливы. Мне открылись такие глубины любви, о которых я никогда и не подозревал, пока не встретил эту удивительную девушку. Лежа у меня на груди, она, вдруг, погладила рукой синий мех и со страстью в голосе громко сказала ему, как живому существу:
      – Я знала, знала. Я так и знала, что это обязательно случится со мною. Как только я впервые прикоснулась к тебе рукой, я сразу поняла, что ты принесешь мне счастье. Спасибо тебе, синий барс. Спасибо тебе за всё!
      Рунита повернула ко мне свое лицо, её тёмно-янтарные, прекрасные глаза были полны слёз и счастья. Слёзы мгновенно исчезли, стоило ей только улыбнуться мне, а счастье во взгляде осталось. Её рука, лежавшая у меня на плече, опустилась к моей груди, поросшей черными волосами и я напрягся из-за того, что её острые ноготки царапнула мой сосок и моё тело невольно содрогнулось каждой своей клеточкой, а когда её рука скользнула ниже, из моего горла вырвался глубокий, грудной звук и каким-то краешком сознания я удивился тому, что между нами, словно вовсе и не было нескольких долгих, испепеляющих часов, наполненных до краев любовной страстью и безудержными, обжигающими наши тела, любовными ласками.
      Это было, какое-то безумие. Разум отступал, повинуясь влечению тела. Страсть любви скручивала, сплетала наши тела, заставляла их исступленно сливаться в одно целое, была подобна природному катаклизму на Варкене, когда огромный вулкан извергает огненные потоки лавы прямо в вечные льды и к небу взметаются в клубах дыма и струях свистящего пара огромные глыбы льда, свистящие фонтаны горячей воды и пылающие огнём вулканические бомбы. Мое тело, – тело профессионального солдата, оно подвергнуто специальной физиологической реконструкции, сделавшей его крепким, как камень, как калёная сталь отличной ковки, но нежные руки Руниты, хрупкой, нежной и изящной девушки с планеты Галан, чьё тело не знало ни медицинской машины, ни сложных биоэнергетических мускульных усилителей, легко выгибали его в дугу и играючи преодолевали силу моих мускулов.
      Мои руки, – руки опытного воина, которым под силу гнуть и рвать сталь, легко скользили по её нежному, бархатистому телу, а её руки, по-девичьи тонкие и изящные, с неведомой силой сжимали меня в объятьях, от которых у меня перехватывало дыхание и темнело в глазах. Это было какое-то исступление, неистовый взрыв любовной страсти, которого я никогда ещё не переживал в своей жизни. Ни с одной женщиной за всю мою предыдущую жизнь мне ещё не было так хорошо. Рунита, казалось, знала наперед всё, чего хочется мне, а у меня, вдруг, появилась просто сверхъестественная интуиция и я каким-то удивительным образом понимал, чем могу доставить ей блаженство, как заставить её кричать от восторга и смеяться от радости. Шкура синего барса под нами, будто ожила и становилась то упругой, то податливо мягкой, хотя скорее всего мне просто казалось, что она реагирует на каждое движение наших тел. И что самое странное, ни я, ни Рунита, абсолютно не чувствовали усталости, наоборот, мы оба ощущали невиданный подъем сил и взлёт нашего желания.
      Только тогда я понял, что любовь может быть столь изобретательна и столь активна в самых смелых своих проявлениях. Нам не были нужны ни слова, ни жесты. Мы понимали друг друга, даже не с полуслова, а с полвзгляда, с полунамёка на жест, который означал для нас обоих больше, чем пылкая и страстная речь, произнесенная выспренними словами. Мне казалось, да, что там казалось, я был уверен в том, что знаю Руниту уже целую вечность. В этой девушке удивительным образом слились все мои представления о красоте, женственности, доброте и ласке, тысяче других качеств, которыми может обладать только она одна, единственное и несравненное божество моего сердца. Мы дышали с ней в унисон друг другу, а сердца наши громко стучали в такт и это было так естественно, что я несказанно удивился бы, если всё было иначе. Все в этом мире отступило на второй план и в нём осталось только она, моя несравненная и драгоценная Рунита.
      Никогда до этого дня мне не было так хорошо и, вдруг, я понял, что такое настоящая любовь, от которой весь мир вокруг становится совершенно иным. Всё, что я знал о любви до этого дня, показалось мне серым и тусклым. Эта девушка была так прекрасна и столь желанна, что всё для меня расцвело вокруг дивными красками и я впервые почувствовал себя на вершине блаженства. Она была столь обворожительна и прекрасна, что душа моя звенела от восторга и пела без остановки, а то, что я все эти годы был изгоем, внезапно, стало совершенно несущественным, ведь не проведи я столько лет вне дома, мне бы никогда не удалось встретить её на своем жизненном пути, таком извилистом и причудливом. После стольких лет странствий я встретился, наконец, со своим счастьем и счастье это имело такое красивое и певучее имя, – Рунита Лиант. От двух этих слов меня просто возносило на небо.
      Эта удивительная девушка заставила меня вновь поверить в то, что я варкенец, трао из клана Мерков Антальских и мне хотелось возвести её на самый высокий пьедестал, свершить ради неё великие подвиги. А ещё я, вдруг, почувствовал то, что Рунита эта целая Вселенная, такой многоликой и прекрасной она предстала передо мной на нашем синем, шелковистом ложе, которое несло нас куда-то ввысь. В тот момент я был так счастлив, что даже не мог представить себе, что рано или поздно настанет час нашего прощания. Об этом я просто не думал, да, и не мог подумать.
 

 
       Любая из Корпораций Прогресса Планет, это полугосударственная организация, которая гораздо больше походит на армейское подразделение, нежели на обычную корпорацию. С одной стороны это оправдано, так как КПП – гигантское предприятие в штате которого трудится несколько десятков миллионов человек, а такой коллектив может управляться только на принципах единоначалия, изрядно приправленных геронтократией.
       Вся жизнь каждого из работников КПП, четко регламентирована уставом корпорации. Приказы руководителей в КПП, принято исполнять с военной четкостью и точностью, без лишних колебаний и размышлений, что является стилем работы. Зачастую это доставляет рядовым работникам корпорации, массу хлопот и неприятностей. Устав корпорации не самая приятная вещь на свете, так как писался он людьми, далекими от чаяний и нужд обычных людей с их вечными поисками счастья, покоя и благополучия. Таких понятий в уставе не описано и он преследует совершенно иные цели.
       Некоторые из непременных требований устава, в той его части, где говорится об обязанностях техников-эксплуатационщиков, так называемой "элиты корпорации", гласят следующее:
       "… Техникам-эксплуатационщикам, проводящим регламентные работы по обслуживанию Генератора Искажения Времени, разрешается вступать в контакт с отдельными представителями ускоряемой цивилизации для достижения успеха своей деятельности, только при условии неразглашения своих целей и общей ситуации…
       … Техникам-эксплуатацилнщикам категорически запрещено сообщать представителям ускоряемой цивилизации устно, письменно, телепатически или с помощью каких-либо условных знаков о самом существовании темпорального барьера, природе темпорального коллапсора, существовании Генератора Искажения Времени, его местонахождении и способе проникновения в помещение пульта управления…
       … Техникам-эксплуатацилнщикам категорически запрещено передавать представителям ускоряемой цивилизации любые предметы, прямо или косвенно свидетельствующие о существовании темпорального барьера и существовании Обитаемой Галактики Человечества…
       … Техникам-эксплуатацилнщикам категорически запрещено осуществлять перемещение любого представителя ускоряемой цивилизации за пределы темпорального коллапсора, независимо от причин, побуждающих сделать подобное перемещение, даже если речь идет о спасении жизни человека…"
       На первый взгляд все выглядит вполне благопристойно, но при этом стоит помнить, что за нарушение этих статей устава КПП, можно запросто схлопотать лет пятьсот каторжных работ без права на амнистию или помилование и еще целую кучу неприятностей. При этом судить вас будет не суд, а трибунал Корпорации, что много хуже любого, даже самого строгого, суда, потому как на беспристрастность и какое-либо соблюдение презумпции невиновности вам не дождаться и во веки. Трибунал Корпорации, это скопище гнусных интриганов и лизоблюдов, которые обуреваемы холуйством еще большим, чем снабженцы Корпорации, её полицейские и прочая сволочь. Запомните это, Нейзер и никогда не спорьте с начальством в стенах нашей конторы.
 
       (Из лекции прочитанной Веридором Мерком, своему стажеру Нейзеру Олсу, на борту шхуны "Южная принцесса")
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Кантаккийская Звездная Федерация, звездная система Раэлл, планета Хьюм, город Корн, зал пивного бара "Петля и Крест".
 

 

L = 47262,74325 СЛ;

 

 

Стандартное галактическое время:

 

 

13 апреля, 08 часов 20 минут

 

 

14 часов 40 минут

 
      Устало закрыв глаза, Человек пришедший за Справедливостью, замолчал. Монолог изрядно утомил Веридора Мерка и он жестом попросил небольшой тайм-аут, хотя не рассказал Ракбету Доулу ещё и четверти того, с чем он прибыл на Хьюм. В пивном баре "Петля и Крест" собралось уже не менее двухсот, а то и двухсот пятидесяти жителей Корна и почти все они, включая хозяина заведения, сидели, на тесно составленных стульях, одетые в черные шапочки Слушающих. Ракбет Доул устал не меньше Веридора Мерка, но продолжал сидеть, строго выпрямившись, словно школьный учитель за кафедрой. В процедуре Слушания не принимала участия одна из трёх официанток бара, которой, тем не менее, доставалось куда больше, чем любому из Слушающих, сидящих на стульях и табуретах. Девушке пришлось рассаживать продолжающих прибывать в бар жителей городка, подавать Слушающим напитки, заниматься перестановкой мебели и всеми прочими неотложными делами.
      Увидев то, что Человек пришедший за Справедливостью заметно побледнел и устало опустил голову, девушка тотчас вышла из-за стойки и скрылась в подсобном помещении, где хранились различные пряности и наиболее ценные из всех имеющихся в баре напитков. Хотя этот бар и числился в Корне, как пивной, в нём, однако, можно было заказать едва ли не любой напиток галактики.
      Девушка не стала подходить к стеллажам с бутылками, а сразу направилась к большому стасис-хранилищу, занимающему всю стену напротив входа, и, немного помедлив, достала из него несколько дорогих, позолоченных экзотермических фляжек-миксеров, оснащенных гравитационно-термическими регуляторами и плотно закупоренных специальными, электронными копачками-дозаторами. Выставив дорогие сосуды, которые обычно предназначались для хранения самых ценных и редких напитков, на столик, она принялась колдовать над составлением особого коктейля, предназначенного как для Человека пришедшего за Справедливостью, так и для его главного Слушающего. Быстро набирая нужную комбинацию кодов на колпачках-дозаторах, девушка выливала строго отмеренные дозы напитков в два больших бокала из тёмно-зелёного металла, которые также хранились в стасисе. Когда она закончила приготовление напитка, предназначенного для Веридора Мерка и Ракбета Доула, то поставила бокалы на телеуправляемый поднос-антиграв и вернулась в бар за свою стойку, чтобы продолжить наблюдение за тем, в чем ей не довелось принять участие, но чему она способствовала.
      Веридор Мерк, тем временем, попытался короткой, но очень глубокой, медитацией хоть немного поднять свой тонус, чтобы снова продолжить свой рассказ. Похоже, что это ему вполне удавалось, так как лицо его заметно оживилось и порозовело, а глаза, уже было потухшие, вновь заблестели электрически яркой голубизной коренного варкенида. Ракбет Доул, которому техника такой оздоравливающей медитации была неизвестна, хоть и держался прямой, как палка, вид имел довольно изможденный и, казалось, что вот-вот опрокинется на спину. Этот молодой парень, явно, тратил на своё слушание слишком много душевных и физических сил.
      Когда поднос-антиграв приплыл к их столику, который, кстати сказать, остался в помещении бара последним, остальные были давно уже вынесены прочь, у Ракбета едва хватило сил на то, чтобы взять свой бокал. Жадно отпив несколько глотков, он оживился и, указывая пальцем на второй бокал, строго сказал своему визави:
      – Веридор Мерк, выпей этот напиток, он придаст тебе силы, необходимые для полного Откровения.
      Веридор не стал противиться, подумав с иронией о том, что уж если уж он выпил ту мятную гадость, развязывающую язык до полной болтливости, да, ещё и столь претенциозно называющуюся – "Эликсир Откровения", то почему бы ему не выпить теперь ещё и "Напиток Силы"? Тем более, что этот напиток, в отличие от первого, имел характерно винный запах, да, и Ракбет Доул пил его с явным удовольствием.
      Поначалу, он смело протянул руку за бокалом, но всё же дрогнул и с некоторой опаской заглянул в него. Напиток был красивого тёмно-бордового цвета с золотым отливом на поверхности и имел тонкий, медвяно-пряный аромат, не сулящий ему никаких неприятных ощущений. Поднеся бокал к губам, Веридор Мерк и сам не заметил того, как с удовольствием и в считанные секунды выхлестал его до самого дна. Ракбет Доул наоборот постарался подольше растянуть это удовольствие, а оно действительно того стоило.
      Веридор с сожалением глянул на дно бокала и вернул его на поднос-антиграв. Напиток и, правда, был просто великолепным. В нём одновременно ощущались крепость хорошего, выдержанного коньяка, сложный букет доброго вина и превосходный вкус ликёра, да, плюс ко всему этому, в нём было ещё что-то постоянно ускользающее, загадочное, что в итоге превращало этот напиток в целую поэму вкуса и запаха. Видимо, в коктейле, предложенном Веридору Мерку, помимо всего прочего имелись такие ингредиенты, которые действовали на человека как очень сильный допинг-иммобилизант и целая группа боевых антидепрессантов. Во всяком случае он тотчас почувствовал мощный прилив сил, а мутная пелена, затуманившая сознание и вызывающая болезненные позывы к зевоте, бесследно растаяла и ушла прочь, унеся куда-то все сомнения и внезапно появившуюся у него неуверенность.
      Веридор Мерк был готов продолжать свой рассказ. Прислушиваясь к своим ощущениям, он был вынужден констатировать тот факт, что коктейль, дав ему, мощный заряд бодрости, тем не менее, активизировал главные компоненты "Эликсира Откровения", да, к тому же с такой силой, что Веридор невольно облизнул губы, пытаясь убедиться, померещился ли ему вкус мяты или он и впрямь ощущал его.
      В фарфоровой кружке ещё оставалось несколько глотков пива и он торопливо выпил его не смотря на то, что ячменный напиток давно погас и потерял свои главные вкусовые качества. Веридор Мерк выпил его только для того чтобы избавится от привкуса мяты во рту. Вслед за этим ему снова нестерпимо захотелось говорить, поделиться с Ракбетом Доулом своим счастьем, рассказать о том, как ему было хорошо в постели с Рунитой и вообще поведать о самом сокровенном.
      Ракбет Доул, видя, что Человек, пришедший на Хьюм за Справедливостью, весь так и горит желанием продолжить свой рассказ, тремя быстрыми глотками допил свой напиток и поставил бокал на поднос-антиграв. Поднос взлетел под потолок и шустро шмыгнул к стойке. Слушающие, сидящие в зале и позволившие себе расслабиться на пару минут, вслед за Ракбетом Доулом выпрямились и направили свои строгие взгляды на Веридора Мерка, который в упор, немигающим взглядом, смотрел на своего главного Судью. Ракбет Доул кивнул головой и Веридор Мерк продолжил свою исповедь, прекрасно понимая, что жители Корна отнюдь не случайно собрались в этом пивном баре, отложив все свои дела.
      Похоже, что-то уже предупредило их о том, что рассказ Веридора Мерка, несомненно, имеет особую важность, не только для него самого, но и для них и ещё куда большего числа людей, не только в их городке и на всей планете, но и во всей Обитаемой Галактике Человечества, хотя, на первый взгляд, это была, пока что, всего лишь романтическая история о том, как человек-галакт посетил архаичный, отставший в развитии на сотни тысяч лет, мир и встретил там очень красивую девушку.
      Как простому обывателю, каждому из собравшихся эта история была понятна с полуслова, так как в ней повествовалось пока что всего лишь о любовном приключении, но в пивной "Петля и Крест" собрались отнюдь не обычные люди, подобные работягам вроде того же Бена Терманса, упомянутого Веридором Мерком. Ведь это были хьюмериты, люди, которые вершили в галактике самый Высший Суд, люди, которые вершили Суд Хьюма, и, которые собственно говоря, являлись Судом Хьюма, хотя на вид они выглядели, как самые обычные фермеры и домохозяйки, менеджеры из небольших компаний и клерки, обычные и ничем особенно не выделяющиеся, кроме того, что только им одним во всей галактике было доступно определить Правду и установить Истину, а заодно и определить степень вины человека в любом своём поступке. Пусть даже совершенном невольно, подсознательно.
      Именно этого и хотел от Суда Хьюма Веридор Мерк, изгой с планеты Варкен – установить Истину и выяснить, были ли его определения, данные Корпорациям Прогресса Планет, истинной правдой. Главное, чего он хотел, так это установить, наконец, и показать всей галактике, в чём заключена вина этих могущественных организаций и какова степень этой вины. Только ради этого он и прилетел на эту планету не считаясь ни с трудностями, ни с опасностями. Однако, до того момента, когда он сможет рассказать им о том самом главном, что вынес из своего путешествия, Веридору Мерку ещё предстояло рассказать всё то самое сокровенное, что произошло с ним и он, повинуясь "Эликсиру Откровения", уже не мог ничего утаить или исказить, как и не мог промолчать о чём-либо произошедшем с ним за последние месяцы.
      Пожалуй, никакое другое психотропное средство, даже самый сложный и хитроумный ментосканер и ни один телепат в галактике, каким бы мощным и умелым он не был, не смогли бы добиться такого же эффекта. Всегда найдутся люди искушенные, к тому же обладающие несокрушимой волей, которые смогут справиться и с тем, и с другим и только один Суд Хьюма мог получить от любого человека одну только правду, какой бы горькой она не была для испытуемого, – Человека пришедшего за Справедливостью и его Слушающего. Ещё задолго до развязки этой истории хьюмериты по общей тональности рассказа Веридора Мерка сразу же почувствовали, что им придется сложить силы не одного десятка Слушающих воедино, чтобы вынести свой вердикт по этому делу.
      Пока Ракбет Доул приходил в чувство, Веридор Мерк позволил себе немного внимательнее осмотреть хьюмеритов, пришедших в пивбар. Наконец-то, он увидел знакомые лица. У окна сидели на пластиковых стульях два брата, Ник и Болгер Гроу. Когда-то они втроём устроили в Корне настоящий переполох, до бесчувствия напоив бренди в ночь перед ежегодной корридой целое стадо бычков-двухлеток, загнанных во временный загон неподалёку от рыночной площади. Когда же наутро перед полусотней бычков был открыт выход на улицы города, где им предстояло промчаться, круша всё на своём пути, подгоняемым орущей и беснующейся толпой, что, по мнению хьюмеритов, составляло главную изюминку праздника, то все они только протяжно мычали, беспомощно мотали головами, разбрызгивая во все стороны слюни, и едва держались на непослушных, разъезжающихся по брусчатой мостовой и заплетающихся ногах.
      От бедняг так разило бренди, что горожанам и фермерам сразу стало ясно, – никакой корриды не получится до тех пор, пока скотина не протрезвеет. В то время, когда бычки медленно приходили в себя, толпа на рыночной площади мрачно поглощала в огромных количествах пиво, вино и куда более крепкие напитки. К полудню все надрались так, что ни о какой корриде уже не могло идти и речи. Бычков всё же выпустили из загона, но они вместо того, чтобы с рёвом промчаться по улицам городка, круша всё на своём пути, лениво потрусили в сторону ближайшего пастбища. Праздник был окончательно испорчен и все принялись искать виновных, но их и след простыл. Братья Гроу и их духовный наставник, вольный торговец Веридор Мерк, сидели в это время на отдалённой ферме, хлестали "Ракетное топливо", совершенно жуткий напиток, завезённый этим длинноволосым парнем на их планету и праздновали победу над "дикими нравами" жителей Корна.
      Это была далеко не последняя шутка, которую они устроили в Корне, хотя самая дерзкая и вызывающая. Хьюмеритам, не смотря на их удивительную способность допытываться до истины, не были чужды ни смех, ни стремление к обычным и всем понятным радостям жизни, так что даже эта возмутительная выходка Веридора Мерка, который подбил всеми уважаемых граждан на такой демарш, ничуть не оскорбила горожан не смотря на то, что праздник был испорчен. В те моменты, когда они не были Слушающими, а в этой глубинке их беспокоили не слишком часто, они были самыми обыкновенными людьми, весёлыми и добродушными, которые не были противниками смеха, шуток и веселья. Жители Корна, в основном фермеры, возделывающие поля и выращивающие скот, любили и умели повеселиться и вовсе не смотрели на чужака, прилетевшего в их городок на большом космическом корабле и совершившего посадку в нескольких километрах от их городка, с враждебностью.
      Наоборот, этот ловкий парень понравился им своим веселым нравом, да, и те товары, которые он привёз в трюмах своего корабля, многим пришлись по вкусу. Так что они с радостью принимали у себя вольного торговца, тем более, что такие визиты были для них в диковинку, ведь на их планету люди прилетали в основном совершенно по другому поводу, – как правило только для того, чтобы предстать перед Судом Хьюма, а это заставляло их представать перед остальными галактами совершенно в ином качестве, из-за чего о хьюмеритах в галактике и сложилось мнение, как о людях мрачных, суровых и напрочь лишенных какого-либо обаяния.
      Веридор Мерк знал их совершенно другими и потому ему, поначалу, было странно видеть то, как изменились хьюмериты во время Суда Хьюма, который, казалось, изменил их не только внутренне, но и внешне, и сделал даже юного Ракбета Доула старше, превратив его из добродушного юноши в сурового аскета, которому приходится выслушивать долгие речи галакта, обвинённого судом в весьма тяжком преступлении. От этого Веридору было немного не по себе, но именно за этим он и прибыл на Хьюм и потому, дождавшись того момента, когда Ракбет Доул, окончательно придёт в себя, Веридор Мерк решительно продолжил свою исповедь. Правда, он прежде решил проверить себя и даже после второго кивка юноши не начал говорить, хотя это и стоило ему определённых усилий.
      С одной стороны Веридор Мерк из чисто варкенского упрямства попытался выяснить на деле, сможет ли он противостоять действию "Эликсира Откровения", а с другой просто хотел собраться с мыслями. Пытаясь понять, следует ли ему так подробно рассказывать о своих взаимоотношениях с Рунитой, стоит ли ему умолчать о своих чувствах, он всё же решил рассказать всё и, убедившись в том, что может и в самом деле заставить себя молчать, кашлянув, прочистил горло и вновь начал говорить.
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, океан Талейн в Южном полушарии планеты Галан, городок Равел, расположенный на острове Равел, лежащем в полутора километрах к югу от острова Равелнаштарам, номер в гостинице "Жемчужина Равела".
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      Солнце Галана, золотой и величественный Обелайр, уже клонилось к закату. Его багряные лучи, проникая сквозь арки окон и широкого прохода на лоджию, ярко освещали часть большой комнаты и делали её праздничной. Лучи Обелайра играли на затейливой резьбе деревянных панелей комода и посудной горки, придавая светлому дереву красновато-бронзовый оттенок, сверкали на нежно-зелёной, блестящей ткани с изящно вытканным растительным орнаментом оливково-зелёного, желто-оранжевого и палевого цветов. Бутылки с вином были причудливой и затейливой формы. Изготовленные из цветного стекла, они сияли в этих лучах, словно драгоценные камни, а серебряные столовые приборы, кубки и особенно бокалы резного голубого хрусталя, отбрасывали на стены комнаты многочисленные солнечные зайчики.
      Наша страсть, наконец, утихла, выпустила нас из своих жарких объятий и позволила нам немного расслабиться. Мы получили возможность взглянуть на мир трезво и хоть немного понять, что же это с нами произошло, что привело нас в такой экстаз. Нам и в голову не пришло расспрашивать друг друга о чем-либо, задавать какие-либо вопросы и вообще произносить хоть слово. Слова были совершенно лишними. Мы просто молча лежали на нашем синем ложе. Тихие и умиротворенные. Лежали и мысленно возвращались ко всему пережитому. Вспоминать о том, что с нами происходило, было не менее приятно, чем ощущать это вновь.
      Рунита первая встала с огромной галанской кровати, больше похожей на стартовую линзу космопорта и лёгкой, плавной и горделивой походкой вошла в золотые, осязаемо плотные струи солнечных лучей. Её тело, молодое и сильное, умащенное драгоценным эликсиром здоровья и красоты, в который превратилась моя фальшивая, старческая личина, растворённая в концентрированном химическом реактиве, смешанном с чистой родниковой водой острова Равел, было подобно сияющему пламени факела, страстному, горячему и порывистому. Эта драгоценная, в самом прямом смысле этого слова, косметическая эмульсия напитала кожу наших тел такой жизненной силой, что даже после долгих, страстных ласк на золотистом теле Руниты не осталось ни малейшей ссадины, царапины или синяка. Впрочем, мою гладкую и прочную шкуру, поросшую на груди широкой полосой черных волос, завитых в тугие колечки и спускающихся узкой дорожкой вниз, нужно было охаживать, чем-либо вроде дорканского меча, чтобы добиться приличной царапины и изо всех сил треснуть ломом, чтобы получить нормального вида синяк.
      Надо сказать, что на мою дублёную варкенскую шкуру, которая не боялась ни жары, ни лютого мороза, косметический эликсир оказал весьма слабое воздействие, зато нежную, бархатистую кожу девушки, подобную кожице самого нежнейшего из плодов Галана, – сладчайшему витруму, растущему в чудесных садах города Мободиталейнкавалармо, он напитал силой и здоровьем, в считанные минуты залечив все её трещинки и ссадинки, значительно упрочнив слой эпидермиса и придав ей тонкую чувствительность к ласкам и нежным прикосновениям моих губ. Вдобавок к этому бархатистая кожа Руниты теперь источала сладкий и волнующий аромат тропических цветов, подчеркивая и выделяя в этом букете её собственный запах, – запах чистого и здорового женского тела, страстно желающего любовной близости и наслаждения.
      Удобно устроившись на шкуре синего барса, я молча лежал на боку и наслаждался дивной картиной, – изящным танцем молодой, обнаженной девушки, купающейся в солнечных лучах и моих восхищенных взглядах. Рунита и без моих слов понимала, насколько мне нравится наблюдать за ней и потому, напевая, медленно кружилась у окна, принимая изящные и раскованные позы, с удовольствием красуясь передо мной и позволяя рассмотреть себя получше.
      Она была изумительно сложена. У нее была сильная, прямая спина без торчащих из под кожи рёбер, но в то же время и не обезображенная уродливо накачанными мускулами. Плечи у неё были округлыми и в тоже время наивно угловатыми, словно у подростка. Её тонкая, но сильная талия, плавно переходила в крутые, манящие к себе мои руки, бёдра, обещающие невыразимое блаженство. Её гладкие, округлые бёдра не были через чур широки или подчеркнуто узки, они были идеально соразмерны плечам и находились в полной гармонии с длинными, идеально стройными, гладкими и сильными ногами. Когда мы стояли рядом, то были почти одного роста, но стоило нам присесть, Рунита моментально оказывалась на полголовы ниже меня.
      Грудь Руниты, полная и высокая, была упругой, очень красивой формы, с очаровательными сосками. Они были не слишком большими, но и не маленькими, идеально круглыми и окрашенными в ровный, нежно-розовый цвет – две выпуклые, аппетитные и изящные ягодки, которые подрагивали при каждом её шаге. Но самой очаровательной частью её тела была попка, задорно-круглая, очаровательно выпуклая, с четырьмя мягкими и нежными ямочками на пояснице и очаровательной родинкой, похожей на ноготок. Всё тело девушки, сильное и гибкое, было полно энергии, любви и чувственности.
      Чем больше я смотрел на неё, тем сильнее у меня кружилось в голове, а сердце заходилось от какого-то неясного ужаса при одной только мысли о том, что однажды мне предстоит расстаться с этой удивительной девушкой, чарующе красивой, созданной для любви и счастья. С каждым новым взглядом, брошенным на Руниту, я молил Великую Мать Льдов продлить моё счастье и одновременно возносил ей благодарственные молитвы за то, что она позволила пересечься нашим жизненным дорогам. И ещё я чувствовал то, что с каждой секундой, с каждым новым взглядом, брошенным мною на это божественное тело, с каждым новым звуком её бесхитростной песенки, я всё больше и больше влюблялся в эту удивительную девушку и в моей голове набатно гудели колокола.
      Вволю накрасовавшись передо мной, и, оставшаяся довольной от произведенного эффекта, так как мои глаза горели от восторга и извергали искры, словно энергетический пульсатор на полторы сотни гигаватт мощности, Рунита остановилась после очередного изящного пируэта, звонко хлопнула себя рукой по плоскому, подтянутому животу и воскликнула:
      – Мастер Лори, я жутко проголодалась. Ты будешь кормить свою маленькую, голодную девочку?
      Глаза девушки сияли, как Обелайр, а очаровательные губы, слегка припухшие от горячих, долгих и страстных поцелуев, нежно улыбались. От моей недавней усталости и истомы уже не осталось и следа, я вновь был полон сил и энергии, словно энергетическая батарея мощного бластера после трёхнедельной подзарядки. Сделав стойку на одной руке, в изящном пируэте я слетел с нашего ложа. Подбросив ногой в воздух тяжелое, просторное кресло, отчего оно взлетело чуть ли не под высокий, пятиметровый потолок, я ловко поймал его одной рукой и приставил к столу. Рунита, посетовав на то, что жаркое по-императорски совсем остыло, быстро выставила на стол другие блюда, в основном паштеты, копчёности, запеченную с овощами птицу и все прочие блюда, которые, на её взгляд, не теряли своих, безусловно отменных, вкусовых качеств даже в холодном виде.
      Пока Рунита, напевая, сервировала стол, я подошел к комоду, на верхнюю полку которого официанты выставили бутылки с винами и ликерами, и стал отбирать вино к столу. Не имея в этом вопросе особого опыта и тонкого вкуса, я выбирал вина ориентируясь только по внешнему виду бутылок и красочности этикеток на них и потому, по незнанию, отставил скромную на вид, литровую посудину тёмно-зелёного стекла и весьма неказистой формы. Рунита, увидев что я там вытворяю, подбежала и быстро привела всё в порядок. Она отобрала для ужина лишь две бутылки вина, одну белого, другую красного, а когда заметила ту бутылку, которую я отставил из-за её крайне непрезентабельного вида, громко присвистнула от удивления и радостно воскликнула:
      – О-го-го, а я и не знала, что у господина Лоранта имеется в подвалах настоящий императорский "Старый Роантир". Мастер Лори, это вино мы с тобой выпьем после ужина. Про это вино я слышала, что оно поднимает на ноги мёртвого и способно поднять тонус у самого дряхлого старика, а зрелых мужчин превращает в юношей и наделяет их вечной молодостью. Так вот он значит какой, императорский "Старый Роантир". Знаешь, мастер Лори, это вино хранится в древних пещерах, которые расположены прямо под главным императорским дворцом в Роанте. Оно выдерживается в бочках из лартового дерева, которые укутаны шкурами горных гатанов не менее трёхсот лет прежде, чем его разольют по бутылкам и уложат в ящики, засыпав золой и пеплом от сожженных бочек, ещё на двести лет. Только наши императоры умеют делать такое вино.
      Дождавшись, когда Рунита поставит драгоценную бутылку в центр стола, я мысленно попросил Великую Мать Льдов Варкена и всей Вселенной не гневаться на меня и, обняв девушку, покрыл её лицо жаркими поцелуями. Рунита была подобна пирогелю и была готова вспыхнуть даже от малейшей искры. Она уже начала страстно трепетать и извиваться в моих руках, но я дунул ей в ноздри и, звонко чмокнув в кончик носа, не выпуская из своих объятий сказал наставительным тоном:
      – Рун, милая, не зови меня больше, мастер Лори. Моё настоящее имя Веридор. Пожалуйста, не открывай эту тайну больше никому. Если ты этого захочешь, то можешь называть меня Верд, Верди, Дор, Дорси или так, как ты придумаешь сама, дорогая. Хорошо, малышка?
      – Хорошо, мой милый. Я буду звать тебя Дор. – Сказала она спокойно и просто, не задавая мне лишних вопросов.
      Мы сели за стол. Рунита попросила меня подтащить к столу ещё одно кресло, но я, отрицательно помотав головой, быстро подхватил её на руки, сел в кресло и усадил к себе на колени. Мне не хотелось расставаться с ней ни на одну минуту. Кресло, изготовленное галанским мастером для обычных галанских мужчин и женщин, было просторным даже для нас двоих и мне было очень удобно сидеть в нём с девушкой на коленях и ужинать таким вот образом. Мы начали наш ужин с птицы, запеченной с какими-то овощами и, сладковатыми на вкус орехами тарая, очень похожими на варкенские сладкие каштаны. В тот момент я не знал ещё, что это была за птица, но приготовлена она была просто изумительно.
      Впрочем, никому и ни в коем случае нельзя полагаться на гастрономические пристрастия варкенцев. Наши желудки, с их усиленной ферментацией и привитым иммунитетом к животным, растительным и целой кучей всех прочих ядов, способны переварить даже то, что у обычного человека вызовет изжогу от одного только вида, а если тот попытается представить себе из чего приготовлены некоторые варкенские блюда, то уже одно это может привести обычного галакта к тяжелому пищевому отравлению с летальным исходом.
      Воодушевленный вкусным запахом, я начал с края крылышка и схрумкал его до конца, запивая поочередно то белым, то красным вином, от чего Рунита сначала зашлась от звонкого смеха, а потом, в притворном ужасе закатив глаза, произнесла трагическим шепотом:
      – Какой ужас, Дор, что ты наделал? Ты же съел крылышко гаураны прямо вместе с костями, дорогой.
      – А что в этом такого? Разве это преступление? Косточки были такие нежные, сочные, мяконькие. – Улыбнулся я с самым невинным видом.
      Рунита продолжала смеяться надо мной.
      – Дор, да, ты просто гверл, какой-то. Неужели вы, кируфские горцы, все такие, Дор? Что-то я не припомню того, чтобы граф фрай-Арлансо таким зверским образом расправлялся с жареной дичью.
      Гверлы Галана, симпатичные лохматые домашние животные. Они подобны мифическим собакам из сказок о древней Терре и очень похожи на реальных собак самых разнообразных пород, которые во множестве обитают на Дорке. Только галанские гверлы были здоровенными, раза в два больше самых крупных дорканских псов, зверюгами, которые не умели лаять, но издавали вместо этого громкое, грозное рычание, которое я и воспроизвел со всей надлежащей громкостью и точностью. Рунита принялась со смехом колотить меня кулачками по груди и воскликнула:
      – Дор, перестань меня пугать.
      Весело разговаривая, мы плотно поужинали. Последовав настойчивому совету Руниты, я запивал запеченную и жареную на вертеле дичь белым, терпко-кисловатым вином, а паштеты и сырные шарики с грибной и овощной начинкой, красным вином, на редкость ароматным, тоже терпким и немного сладковатым на вкус. Рунтита пила очень мало вина, отпивая его крохотными, аккуратными глоточками. Она время от времени поглядывая на тёмно-изумрудную, маслянисто отсвечивающую на солнце, словно стекло её было густо навощенным, бутылку "Старого Роантира". Только теперь я рассмотрел, что и на вид бутылка была очень старой, а в её стекло намертво впились крошечные крупинки золы и пепла. Лично меня эта бутылка только насторожила. Как и у всех варкенцев, у меня весьма осторожный и подозрительный характер.
      Сложив опустевшие тарелки на сервировочный столик, девушка достала с самой нижней полки большой торт, красиво украшенный засахаренными фруктами, ягодами и красивыми кремовыми финтифлюшками и, разрезав его, выложила на тарелки два куска, большой для меня и маленький для себя. С невинной улыбкой она сказала мне:
      – Увы, Дорси, я, конечно, знаю по книгам почти до тонкостей то, как делают "Старый Роантир" дворцовые виноделы нашего императора. Кроме того я вычитала в одной старинной книге историю о том, как один из первых императоров династии Роантидов стал виноделом, но, к моему великому сожалению, совсем не знаю того, как и с чем его положено пить. Я ведь простая и скромная девушка из провинции. Надеюсь, что этот торт, который испекла тётушка Альбирана, не испортит тебе вкуса этого великолепного вина.
      Как мне не хотелось этого, но теперь следовало перейти к бутылке императорского "Старого Роантира". Со вздохом я протянул руку за бутылкой. Поставив ее перед собой, я внимательно осмотрел горлышко. Судя по внешнему виду мастика, которой было залито горлышко бутылки, она не носила никаких следов вскрытия. Однако, это вовсе не являлось гарантией безопасности, ведь виноделы императора могли изготавливать для своего господина особое вино, предназначенное для врагов императорской власти. Попробовав отколупнуть мастику ножом, я убедился в том, что она имеет прочность камня. Я не стал гадать о том, как открывали "Старый Роантир" галанские официанты, видимо, у них имелся способ, как это сделать не уродуя посуды и потому поступил без особого затейства, просто отбив верхнюю часть горлышка вместе с пробкой и мастикой таким мощным щелчком, что ему позавидовал бы и Нейзер, который, таким незамысловатым образом умудрился вчера отправить в нокаут здоровенного галанца.
      Рунита взвизгнула от восторга. Всё ещё сомневаясь в правильности своего шага, я неторопливо разлил вино в два больших хрустальных бокала. Как только я наполнил бокал Руниты вином, она протянула к нему руку. Тут я не выдержал и строгим, твёрдым голосом остановил её:
      – Не спеши, моя дорогая, я сначала хочу проверить, действительно ли это вино такое хорошее, как ты говоришь и достойно ли оно такой прекрасной девушки.
      Рунита обиженно надула губки, но её хватило не надолго. Уже через мгновение она прислонилась к моему плечу щекой и, нежно лаская мне шею, стала с интересом наблюдать за моими манипуляциями. Посмотрев вино на просвет, я остался вполне доволен. Это был кристально чистый, прозрачный напиток тёмно-рубинового цвета без малейших следов помутнения и посторонних примесей. Вслед за этим я взглянул на то, как отсвечивала поверхность вина, – синевато-дымчатым оттенком по вишнево-рубиновой глубине. В этом я также не обнаружил ничего подозрительного, но помня о том, что некоторые яды дают поразительный эффект при смешивании с винами, я продолжил органолептическое тестирование вина на предмет наличия в нём какого-нибудь опасного яда.
      Обмакнув кончик пальца в вино, я потер большим и указательным пальцами, стараясь уловить нарушение консистенции напитка. На первый взгляд все было в полном порядке и я, мысленно припоминая от каких ядов защищён с детства, отпил маленький глоток, напряженно пытаясь определить, есть ли в нем привкус какого-нибудь яда. Вино оказалось маслянисто-густым и великолепным на вкус, ароматным, одновременно и терпким и приятно-сладковатым, со сложным букетом. В нём, явно, не было привкуса ни одного из знакомых мне ядов, а перепробовать им мне пришлось великое множество ещё в годы моего детства на Яслях и позднее в клане.
      Оно чем-то напоминало мне Руниту потому, что было одновременно, с одной стороны смелым и отрытым, а с другой таинственным, загадочным и изящным. Вместе с тем их роднило и то, что оба продукта галанской цивилизации были способны давать невыразимое наслаждение и радость. Хотя привкуса какого-либо из известных мне ядов я не ощутил, это ещё ни о чем не говорило. Как не приятно мне было держать на коленях юную обнаженную девушку, чья кожа так приятно пахла цветами, но я встал и усадил её в кресло. Рунита нахмурилась и обиженно поджала губы, недоумевая от моего, внезапно принятого, решения, но уже секунду спустя она встала в кресле на колени и, положив изящный, овальный подбородок на его спинку, обитую тёмно-бордовой мягкой кожей, стала с насмешливой улыбкой смотреть на меня.
      Вытащив из шкафа один из своих многочисленных кофров, я достал из него молекулярный тестер, которым, поначалу, тайком, но зато весьма часто, пользовался Нейзер, очень долго опасавшийся есть острые галанские блюда, и вернулся к столу. Этот прибор даже не был замаскирован под туземные безделушки, так как и без этого был похож на изящную дамскую пудреницу. Капнув вином на гладкую поверхность приёмного лотка, я нажал на кнопку и на миниатюрном дисплее тотчас загорелась надпись:
      "Пищевой продукт. Не опасен. Содержит 21,3% алкоголя. Употреблять в разумных количествах."
      Я поторопился выключить приборчик, пока эта нудная штуковина не стала выдавать мне с педантичностью энциклопедии, строчка за строчкой всё, что она знала об алкоголе, включая полный химический состав вина. Ловко забросив тестер обратно в кофр, который стоял открытым у шкафа, я поднял девушку на руки, снова сел в мягкое кресло и усадил её к себе на колени. Вдыхая запах её волос, я немедленно поднял свой бокал и радостным голосом объявил:
      – Всё, моя милая, ты можешь смело пить это вино. Оно не отравлено и действительно имеет превосходный вкус.
      На девушку мои слова произвели странное впечатление. Она вся так и сжалась в комочек у меня на коленях и задрожала. Я погладил её по спине успокаивая, но она, вдруг, спросила меня дрожащим, жалобным и почти плачущим голосом:
      – Ты не дал мне выпить это вино потому, что боялся за меня? Ты боялся, что это вино может убить меня, так ведь?
      Она уткнулась лицом мне в грудь, что-то прошептала, а затем стала пылко целовать меня в грудь, в шею, в лицо. Губы её при этом так и пылали. Наконец, она успокоилась, положила голову мне на плечо и произнесла вполголоса:
      – Дор, но ведь ты попробовал это вино первым, ты ведь мог умереть, если бы оно было отравлено.
      Держа бокал в руке, я насмешливо сказал ей:
      – Рун, малышка, старина Дорси имеет чертовски крепкий желудок и иммунитет к доброй сотне ядов, включая даже некоторые такие, которые способны украсть у человека душу и сделать его чьим-либо рабом. Так что, моя сладкая, не волнуйся за меня. Таким примитивным и унылым образом никто не сможет отправить мою душу к звёздам. Послушай-ка, дорогуша моя, мы будем, наконец, пить это вино?
      Рунита засмеялась счастливо и беспечно и воскликнула:
      – Да, Дор, да! Мы будем пить это вино!
      Мы наслаждались прекрасным вином и выпили всю бутылку "Старого Роантира", а потом выпили ещё полбутылки великолепного ликёра и съели почти весь торт. А потом мы лакомились вкусными, сочными фруктами, которыми так богат Галан. Рунита весело болтала ногами и задорно хохотала над моими простоватыми шутками, хотя это был лишь вольный пересказ анекдотов, популярных в среде техников-эксплуатационщиков. Потом я отнес её на руках в ванную комнату. Косметическая эмульсия к тому времени загустела и дошла до нужной кондиции, став маслянисто-тягучим и медово-янтарным на цвет кремом, хоть бери, расфасовывай его по флаконам и начинай торговать. Рунита никак не могла понять, зачем ей нужно было принимать эту необычную и странную на вид ванну, но после недолгих уговоров я погрузил девушку в густую, янтарную жидкость и сделал ей самый великолепный массаж, который только умел делать. Когда она встала из ванны, то её кожа засияла ещё ярче. В тот момент это было то немногое, что я мог сделать для здоровья этой девушки.
      Когда мы снова вернулись на кровать покрытую синим мехом, солнце Галана уже зашло за горизонт и в нашей комнате стало совсем темно. Шкура барса окутала наши тела приятной прохладой и, хотя мы плотно поужинали, уже через несколько минут ощущение тяжести в желудке пропало. Нас охватил какой-то восторг, словно мы парили высоко над поверхностью планеты на тёмно-синем, прохладном облаке. На небосклоне взошла Старшая Сестра, одна из трех больших лун Галана и комната озарилась призрачно-сиреневым светом. Синий мех в свете Старшей Сестры чудесно искрился, а тело девушки светилось изнутри, подобно драгоценному лурийскомй опалу с планеты Гидастис.
      С восходом Второй Сестры, который последовал спустя полчаса, я, вдруг, ощутил невиданный прилив энергии и, судя потому как глубоко и часто задышала Рунита, она тоже ощутила нечто подобное. Стоило мне только прикоснуться губами к её телу, как оно содрогнулось от нахлынувшей страсти и наше любовные игры начались заново, только теперь бешеная страсть, терзавшая наши тела днем, уступила место мягким и нежным, почти невесомым ласкам. На этот раз синий барс был не так требователен к нам и вскоре дал передышку. Это было какое-то наваждение, магия чистой воды, но в тот момент я, как и Рунита, стал относиться к нашему любовному ложу, как к живому существу, хотя прекрасно знал, что это всего лишь большая шкура с длинным и шелковистым мехом тёмно-синего цвета, снятая с хищной, зубастой твари размером с грузовую антигравитационную платформу-автомат.
      Скорее всего это была игра моего воображения или ещё что-нибудь эдакое, что именно в тот момент я не знал и даже не пытался определить этот феномен более точно, но синий мех, вдруг, из прохладного стал тёплым и наши обжигающе горячие тела быстро остыли. Спать нам не хотелось, я запалил газовые рожки и мы лежали обнявшись и спокойно разговаривали. Я невнятно и иносказательно рассказывал Руните о своих приключениях в далеких странах, а она выслушивала мои истории с лёгкой ироничной улыбкой. О себе она говорила неохотно и односложно и лишь сказала мне, что она сирота. Рунита дала мне понять, что не хочет рассказывать о себе сейчас, в эту ночь, полную счастья, которая пришла на смену дню, полному чудесных и удивительных превращений.
      Девушку гораздо больше интересовало то, как долго будет длиться её счастье, хотя она и не задала ни одного прямого вопроса, а лишь спрашивала, кто ждёт меня в Зандалахе. Узнав же о том, что я не женат и что у меня нет детей, она посочувствовала мне и, вдруг, разозлилась на всех женщин Кируфа сразу. Перебирая длинные пряди моих седых волос, которые всё же слегка потемнели и стали мягче после того, как их сначала омыли растворителем пластиплоти, затем галанским шампунем и после всего прошлись по ним ещё и косметической эмульсией, которая была столь же полезна как для кожи, так и для волос, Рунита, вдруг, замерла и спросила меня как-то очень робко, нежно и задумчиво:
      – Дор, почему ты носишь такие длинные волосы?
      – В них вся моя сила, Рунни. – Ответил я машинально и нисколько не задумываясь. Для меня, как для варкенского клансмена достигшего совершеннолетия, это был единственно разумный и правильный, по сути дела, ответ. Длинные волосы, пусть даже не заплетенные в брачные косички, правда, были тем немногим, что показывало окружающим мою Силу, которой я, повинуясь собственному обету данному вольным торговцам, не пользовался вот уже более двухсот стандартных галактических лет. Рунита, разумеется, мне не поверила и изумленным голосом спросила:
      – Это, правда?
      Я же, почему-то, всерьез задумался о том, а так ли уж важны для варкенца длинные, чуть ли не до поясницы, волосы и поэтому честно ответил:
      – Наверное, да, ну, скорее всего, наполовину.
      Рунита снова спросила:
      – Тогда в чем же твоя сила, Дор?
      Тут я снова брякнул, совершенно не подумав о том, что говорю, но зато, при этом, сказав чистую правду. Опять-таки с точки зрения Варкена и его чумовых обитателей, которые из любви и брачных отношений сделали полнейший балаган и потому почти половина мужчин этой беспокойной, во всех отношениях, планеты, женится по-настоящему в возрасте двухсот-трехсот лет, если не позднее.
      – В моей любви, Рун.
      – Дор, бессовестный, ты снова меня обманываешь. – Обиженно сказала девушка, дёргая меня за мочку уха.
      – Нет, я снова говорю тебе чистую правду, Рун. – Ответил я строгим голосом и стал соображать, с чего это она заговорила со мной об обмане.
      Второй раз подряд за каких-либо две ночи, в дверь опять замолотили, но на этот раз стук был гораздо громче, настойчивее и энергичнее. Пожалуй, я все же крайне неудачно выбрал номер. Наверняка в этой гостинице имелось местечко потише. Судя по грохоту и приглушенным возгласам это был Нейзер. Показав рукой на дверь, я сказал Руните:
      – Рунни, дорогая, тебе надо встать и открыть дверь, пока её окончательно не снесли с петель.
      Рунита испуганно вздрогнула и тотчас забеспокоилась. В одну секунду она соскочила с кровати и зашептала:
      – Ой, Дорси это, наверное граф фрай-Арлансо, он разгневается на нас за то, что мы так долго не открываем ему дверь и будет ругаться.
      – Плевать мне на него. Будет шуметь, возьму и выброшу его в окно, чтобы не стучал в двери! – Сказал я со смехом, успокаивая всерьез встревоженную девушку.
      Руниту мои слова почему-то очень расстроили и она грустно произнесла:
      – Дор, разве можно так говорить о своем господине?
      От изумления у меня глаза полезли на лоб. Я то думал, раз она называет Нейзера графом, да, ещё прибавляет к фамилии эту дурацкую приставку фрай, то ей уже всё известно! Оказывается нет, это гнусный сердцеед даже не соизволил сказать девушке о моём чине маркиза. Или звании, право же я и сейчас не очень то разбираюсь в этом сложном вопросе? Смеясь, я принялся втолковывать девушке банальные истины:
      – Рунни, успокойся, никакой он мне не господин. Нейзер, тьфу, дьявол его подери, граф, этот, Солотар фрай-Арлансо, он просто мой ученик, моя дорогая и не более того!
      Рунита звонко рассмеялась, без лишних слов приняла мои объяснения на веру, но сделала из них какие то странные выводы, влезла на кровать и стала колотить меня своими маленькими кулачками по груди, приговаривая:
      – Дор, какой же ты все-таки обманщик! Ты, наверное, и меня обманешь, Дор?
      Странно, вроде бы, я не обещал этой девушке ничего серьезного, кроме, разве что того, как начистить пятак этому бедняге Велу Миелту, а она, уже в который раз укорила меня в обмане. Тем временем в дверь стучать перестали и раздалось нетерпеливое бормотание Нейзера на галалингве:
      – Веридор, да, это же я, Нейзер. Откройте дверь, наконец, там внизу уже собрался народ и все ждут, когда вы к ним спуститесь. Кроме того мне нужно переодеться, а то я весь вымок до нитки. Открывайте же, черт вас подери, не бойтесь, не съем я вашу драгоценную Руниту. Не стоять же мне в этом коридоре целую вечность, да, к тому же мокрому.
      Рунита открыла рот от удивления, слыша совершенно незнакомую ей речь, в которой, тем не менее, упоминались, вполне знакомые ей имена. Мне пришлось успокоить её:
      – Рунни, на самом деле Солотара зовут Нейзер, вернее, это я его так зову, Солотар это его имя, а Нейзер прозвище. Мы разговариваем на нашем тайном языке, который сами придумали, точнее, придумал я, а Нейзер потом его выучил. Давай девочка, вставай, открывай дверь, только сначала укрой меня чем-нибудь, я не хочу, чтобы Нейзер увидел, что я взял и ради тебя смыл с себя маскировку.
      Рунита грациозно соскочила с кровати, зажгла поярче газовые рожки, которые до этой минуты едва тлели багровыми язычками, быстро подбежала к шкафу и достала с полки две простыни. В одну она завернулась сама, а другой заботливо укрыла меня с ног до головы. Укрытый прохладной, накрахмаленной простыней из плотной ткани, я сложил стопкой подушки и сел на кровати откинувшись на них. Проткнув в простыне пальцем дырку, чтобы наблюдать за Нейзером, а вернее за его шаловливыми ручонками, я замер неподвижно. Рунита, тем временем подбежала к двери и повернула ключ в замке. Дверь тотчас распахнулась и в номер, грохоча своими сапожищами, ввалился Нейзер, с которого и в самом деле ручьями стекала вода, словно его весь вечер вымачивали в бочке.
      Рунита испуганно отпрянула от него и попыталась в два прыжка вернуться в кровать. Гладкая, накрахмаленная скользкая простыня сыграла с ней злую шутку, соскользнув с её тела, щедро умащенного кремом. Глаза Нейзера тотчас загорелись от восторга, как два курсовых прожектора флайера, летящего в густом тумане. Рунита, словно золотая молния, стремглав бросилась ко мне под простыню и, прижавшись к моему боку, зажала рот руками, чтобы не рассмеяться. Нейзер, между тем, тщательно запер за собой дверь и принялся сбрасывать с себя у дверей ботфорты и камзол, торопливо и сбивчиво объясняя мне сложившуюся ситуацию:
      – Мастер Лори, там внизу собралось сотни три народа, и все ждут тебя. Даже граф фрай-Доралд явился и мы с ним уже помирились и выпили на брудершафт. Сегодня это совсем другой человек, будь он вчера таким весёлым и озорным, я скорее затеял бы ссору с Антором, чем с ним. Давай, собирайся, мастер Лори. Надеюсь, ты возьмешь с собой Руниту? Там собралось десятков восемь дам, но я так думаю, что Рунита на этом празднике будет вне всякой конкуренции.
      – Спасибо за приглашение, дорогой Нейзер, но я не могу пойти. К тому же у меня нет нарядного платья. – С грустью в голосе отозвалась из под простыни, Рунита.
      Нейзер тут же отмел её возражения со свойственной ему легкостью и решительностью:
      – О, божественная Рунита, поверьте, это сущие пустяки, я тотчас пойду и договорюсь с хозяином самой роскошной лавки, в которой торгуют дамскими нарядами, а если он откажет мне, то высажу дверь или вообще проломлю стену, но в любом случае у вас, максимум через десять минут, будет самое красивое платье, какое вы только пожелаете на себя одеть. Вы только скажите какое именно и всё.
      Тут до этого балбеса, наконец, дошло, что Рунита назвала его настоящим именем, а вовсе не так, как он был ей представлен. Нейзер, что ни говори, был смекалистый парень и тотчас перешел на язык "Одиноких птиц", просвистав мне сложную, многоколенчатую трель, которая означала вопрос: "Командир, вы всё ей рассказали?" Я поторопился успокоить его:
      – Нейзер, я рассказал Руните про ваше прозвище и наш с вами секретный язык, так что не очень то выпендривайтесь перед девушкой, кроме того она уже знает, что вы мой ученик и что меня зовут Веридор.
      Нейзер коротко хохотнул и воскликнул:
      – Ну, так тем более, Веридор! Вставайте, одевайтесь и пойдёмте вниз, а Рунита пусть пока остаётся в номере. Пока вы будете занимать народ своими байками о том, где вы научились так ловко фехтовать, я костьми лягу, подпалю этот городок со всех четырёх сторон, но добуду подходящий наряд для Руниты.
      Этот тип, когда был чем-либо увлечён, уже не принимал никаких возражений и мне пришлось снова повторить:
      – Нейзер, вы что, не понимаете меня? Я же сказал вам, что я не пойду на вечеринку, я болен. Так и передайте гостям: мастер Лорикен болен и не встанет с постели дня три, а то и все четыре. Рунита, представьте себе, тоже больна и тоже не встанет с моей постели в течение всего этого времени. Вам понятно, наконец, Нейзер, что я никуда не пойду?
      Но объяснить что-либо Нейзеру, если он категорически отказывался это понимать, было весьма затруднительно. Он снова принялся нудно упрашивать, то меня, то Руниту, отказываясь верить в то, что нам не хочется повеселиться с друзьями на шумной, веселой пирушке. В конце концов, я не выдержал и, откинув простыню, спросил его:
      – Ну, что, Нейзер, надеюсь, теперь то вы видите, что я действительно очень серьёзно болен?
      От неожиданности мой стажер отпрянул к двери, но быстро пришел в себя и первым делом проверил, надежно ли заперта ли она на ключ. Задвинув для верности засов, он сказал высокомерным тоном:
      – Да, Веридор, теперь я вижу, что вы действительно очень тяжело больны. Практически неизлечимо.
      От увиденного, Нейзер даже перешел на галалингв и выразительно постучал пальцем по лбу, а затем спросил строго и озабоченно, но уже на галикири:
      – Ну, и что вы намерены делать дальше, Веридор?
      Тотчас я принялся формулировать, специально для Руниты, новый фрагмент легенды в дополнение к её старому варианту. На Галане, как и на большинстве ускоряемых миров, среди народа бродит множество легенд о колдунах и магах. Живьём их, конечно же, никто не видел, но разговоров о них ходило предостаточно. Этим я и решил воспользоваться и тотчас стал науськивать Нейзера, полностью веря в его неподражаемое мастерство подыгрывать мне с полуслова. Приняв горделивую позу, я строго сказал:
      – Великие Льды, и это говорит мне ученик мага? Чему я вас только учил, Нейзер? Я изготовлю временную маску для перевоплощения взамен утерянной ложной плоти и потом сниму её перед губернатором Равела. Надеюсь, что это сойдет мне с рук и нас никто не заподозрит в волшбе.
      Нейзер, как я и ожидал, сразу же мастерски подыграл мне.
      – Простите меня мастер, но всё случилось так неожиданно, я только сейчас учуял аромат цветов. Я никак не ожидал того, что вы, мастер Виктанус, откроете вашей возлюбленной своё настоящее лицо. Мастер, я приложу всё свое умение убеждать людей и постараюсь хорошо подготовить графа фрай-Доралда к вашему перевоплощению.
      Мой стажер был, как никогда, любезен, но его природный эгоизм и желание на халяву воспользоваться самым чудодейственным косметическим средством, известным во всей галактике, возобладали над скромностью, которая, вообще-то, не особенно была у него в почёте. Любезность сменилась обычным, нагловато вызывающим тоном и он спросил:
      – Эй, Веридор, я надеюсь, вы, со свойственной вам расточительностью, не слили магический крем в канализацию? Это было бы просто глупо, взять и выбросить такую редкую драгоценность. Надеюсь, мне можно будет им воспользоваться?
      За рвение, проявленное при спасении моей репутации, мне стоило поощрить парня и потому я также был любезен и сказал:
      – Нейзер, ванна в нашем номере доверху наполнена самым лучшим косметическим кремом, который только может быть приготовлен магом моей квалификации, его получилось даже многовато, ведь я извел на этот идиотский маскарад чуть ли не все свои запасы пластиплоти. Можете не экономить и с головой залезть в ванну, если вас, конечно, не смущает то обстоятельство, что Рунита принимала в ней процедуры дважды. Я, кстати, тоже и потому чувствую себя, как новорожденный.
      Нейзер широко улыбнулся и тотчас принялся стаскивать с себя мокрую одежду, насмешливо приговаривая:
      – О, это будет даже приятно, а если говорить честно, Веридор, то не такой уж я неотёсанный болван. Насколько я это знаю, биоактивных энзимов, содержавшихся в тонне того косметического крема, в который превратилась стабилизированная на вашей персоне нейропластическая протоплазма, с лихвой хватит на то, чтобы убить и превратить в обычную протоплазму не менее пяти тонн всяческих вредных бактерий и прочих гнусных микроорганизмов, а в таком количестве их, пожалуй, не наберётся на всём этом крохотном островке.
      Рунита заёрзала под простыней. Судя по тому, как она напряглась, я понял, что она приняла слова Нейзера за чистую монету. А это было совершенно справедливым только в отношении косметического геля. Похоже, что этой любопытной девчонке захотелось увидеть ученика настоящего мага и она высунула нос из под простыни, но увидела лишь здоровенного голого мужика. Да, к тому же довольно наглого. Увидев, что девушка взглянула на него, этот тип тотчас принял эффектную позу начал играть, своими громадными, накачанными и рельефными мускулами. Рунита немедленно шмыгнула обратно и уткнулась носом мне в бок, громко и сердито фыркнув:
      – Подумаешь, тоже мне, ученик мага, мог бы и одеться, а не выставляться голым напоказ скромной девушке. – После чего жарко зашептала, но так, что её голос непременно должен был услышать мой нахальный, любвеобильный и абсолютно бесстыжий стажер:
      – Дор, у тебя самого фигура будет куда получше, чем у твоего ученика, а в некотором смысле даже намного!
      Вот тут-то Нейзер окончательно понял, что он проиграл мне вчистую, но воспринял это философски и потому без малейшего раздражения степенно удалился в ванную, откуда, вскоре, донеслись его восторженные вопли. Я встал с кровати и достал из шкафа два гостиничных халата, один для себя, а другой для Руниты и, заодно, снял с вешалки нарядный костюм для Нейзера и вытащил из шкафа все те аксессуары, что к нему прилагались. Опасаясь того, что этот нахал снова начнет дефилировать перед Рунитой в чем мать родила, я отнёс одежду Нейзера, в ванную комнату, где, заодно, предупредил его о том, чтобы он не начал болтовню о двух кируфских магах, путешествующих инкогнито, при гостях. Одно дело ввести в заблуждение наивную девушку, а другое дело говорить об этом с взрослыми мужчинами, пусть даже и мертвецки пьяными. Мы с Рунитой чинно сели в кресла у стола и завели разговор о завтрашнем дне. Точнее этот, весьма нелегкий для меня, разговор спровоцировала Рунита, которая сделала попытку встать с кресла и покинуть меня, а потому сказала:
      – Ну, что ж, мастер Веридор, мне пора. Праздник окончен. Ох, и наделала же я сегодня глупостей. Что я буду завтра говорить господину Лоранту, даже не знаю. Прощай, мой дорогой мастер Веридор.
      Глаза Руниты стали наполняться слезами. Не выдержав их вида, я порывисто вскочил с кресла и, встав перед ней на колени, взял её руки в свои. Внимательно и настойчиво глядя в глаза девушки, я сказал ей, чётко выделяя каждое слово:
      – Рунита, милая, тебе нет нужды уходить от меня сейчас. И ещё, дорогая Рунита, ты больше не работаешь горничной в этой гостинице. Более того, тебе уже больше никогда не придётся заботиться ни о крове над головой, ни о куске хлеба. Милая, я пока не знаю, как именно, но с той минуты, когда я впервые увидел тебя, твоя жизнь сразу же изменилась. Ты теперь не бедная горничная из гостиницы, расположенной в маленьком городке, что находится на крохотном островке, затерявшемся посреди океана Талейн. Ты теперь будешь очень богата и независима. Рунита, я полюбил тебя всем сердцем, но я не принадлежу себе и потому скоро отправлюсь в дальний и опасный путь вместе с этим грубияном и задирой Нейзером, который, на самом деле, верный и надежный друг. Несколько дней я проведу с тобой и целиком отдам себя только тебе одной. Сегодня в ресторане господина Лоранта проходит маленькая вечеринка, на которую я тебя не могу пригласить из за того, что наделал множество глупостей, но позже, вечером, перед тем днем, когда я покину тебя, может быть на день, а может быть и навсегда, я устрою для тебя такой пышный праздник, которого Равел ещё никогда не видел. На нём будет гулять весь город, а в небо взлетит такой фейерверк, которого не видел, пожалуй, и сам император Роантира. Поэтому я прошу тебя остаться. Ты веришь мне, любимая?
      – Да, любимый. – Тихо ответила мне девушка и нежно подняла мою голову к своему лицу, которое было таким грустным и печальным, словно уже настал день нашего расставания и поцеловала меня в щеку своими пересохшими губами, как-то неуклюже и неловко.
      В таком виде нас и застал Нейзер, который тотчас громко прыснул и принялся комментировать увиденное в свойственной ему манере, насмешливо воскликнув:
      – Ба, что за душераздирающая картина! Это же надо, великий магистр магии маркиз Веридор фрай-Виктанус изображает из себя кающегося любовника, готового дать тягу. Рунита, дорогая моя, я вижу на ваших очаровательных глазах слёзы? Неужели это кируфское чудовище уже сообщило вам о своём долге, прочей чепухе и скором расставании? – Нейзер явно имел намерение покуражиться – Не верьте этому коварному сердцееду, вам ни за что от него не избавиться, дорогая Рунита! Он прилипнет теперь к вам, словно смола к рукаву самой лучшей и любимой рубахи. Бедняжка, я искренне сочувствую вам. Рунита, милая, теперь он, наверняка, сделает из вас свою наложницу. Маг ведь не может жениться. Бегите от него, пока ещё не поздно! Если хотите, я помогу вам в этом, возьму на абордаж какой-нибудь корабль и мы уплывем вместе.
      Лицо девушки озарилось счастливой улыбкой и она упрямо замотала головой, отчего её прекрасные, каштановые волосы взметнулись, словно флаги от порыва ветра. Что ни говори, а этот обормот умел утешать девушек так же хорошо, как и соблазнять их. После его слов Рунита наклонилась ко мне и обняла за плечи, прижавшись лицом к моим пегим космам. Убедившись в том, что Рунита не собирается следовать его советам, Нейзер горестно вздохнул и сказал:
      – Ну, что же, вы сами выбрали себе такую судьбу, милая Рунита, а я-то, наивный, мечтал убежать вместе с вами от этого противного типа. Хорошо, раз всё случилось так, то вы оставайтесь здесь, а я побежал веселиться на зло вам.
      Удрать ему так просто я не позволил и, нетерпеливым жестом указав на мокрую одежду, лежащую у двери, жестким голосом потребовал ответа:
      – Нейзер, прежде чем вы уйдёте, объясните мне, пожалуйста, где это вы так промокли? Что-то я не слышал, чтобы на улице лил дождь, а стало быть вы вновь ввязались в какую-то авантюру. Извольте объяснить в какую и скажите ради Вечных Льдов, от чего мне придётся спасать вас завтра?
      Нейзер состроил скучную, постную физиономию и принялся мямлить какую-то, совершенно несусветную чушь:
      – Понимаете, Веридор, я просто свалился со скалы в море. Камень из под ноги вывалился, черт бы его побрал!
      – Понятно, Нейзер. Но мне очень хотелось бы знать, что вы делали на той скале ночью, да, ещё над морем? – Продолжал я терпеливо доискиваться до истины.
      Скорчив на этот раз уже совсем страдальческую физиономию, Нейзер продолжал нести полный вздор:
      – Веридор, да, пустяки всё это, просто я помогал переправиться в лодку одной молодой особе, которой внезапно потребовалась моя помощь. Дом, в котором живет эта девушка, стоит прямо на скале, но бедняжка очень боялась спуститься в лодку по верёвочной лестнице, вот я и был вынужден помочь.
      – Какой же это такой особе, Нейзер, вы вызвались помочь? Вы что же, чудовище, уже успели похитить чью то жену в этом городке прямо из-под носа её мужа? – Сердито поинтересовался я похождениями этого повесы.
      Нейзер осклабился и возразил мне:
      – Нет, что вы, Веридор, поверьте, эта девица вовсе не замужем. Это ведь Нейла, старшая дочь господина Барренса, губернатора острова Равел.
      Увидев, что я стал подниматься с колен, а мои ноздри начали грозно раздуваться от гнева, Нейзер прытко отскочил к шкафу и замахал руками, словно большой, напольный вентилятор, исполненный под феодальную старину. Похоже, что он, глядя на меня, не на шутку струхнул и всерьез опасался нарваться на крепкий подзатыльник, а потому завопил:
      – Веридор, спокойно. Спокойно, говорю я вам! Я вообще тут не при чем. Я просто помогал этой девушке попасть на нашу вечеринку! В лодке, на веслах, сидел её ухажер. Если не верите, то спросите кого угодно, его зовут Лино Рейтрис, он капитан городской стражи и у него роман с Нейлой Барренс. Не понимаю, чего в этом плохого, Веридор?
      Видя, что я не очень то поверил в его фантастические и нелепые россказни, Нейзер тут же призвал в свидетели Руниту и стал искать у неё защиты, прося почти плачущим голосом вмешаться и защитить его:
      – Рунита, да, скажите же ему, вы то ведь, наверняка, знаете, что Лино Рейтрис ухаживает за Нейлой Барренс?
      Ужимки и увёртки этого пройдохи возымели своё действие и девушка, поднявшись из кресла, решительно заслонила его собой, заключив меня в тесные объятия. Видя, что Рунита встала на защиту Нейзера и принялась горячо убеждать меня в том, что так оно и есть, и что весь город покатывается со смеху наблюдая за тем, как господин Барренс пытается прекратить регулярные свидания своей дочери с лихим капитаном Рейтрисом, я успокоился. Вполне удовлетворённый объяснениями, я прекратил дознание и великодушно позволил Нейзеру отправиться на вечеринку. Насвистывая, он вприпрыжку понёсся по коридору, громыхая шпорами своих кавалерийских ботфортов и весело звеня золотыми роантами в карманах, которыми я его щедро наделил по случаю примирения, состоявшегося с графом фрай-Доралдом. На сегодня я мог быть совершенно спокоен, уж эта вечеринка обещала быть вполне дружеской, хотя и несколько шумной. Снизу уже доносились приглушенные крики галанцев и звуки оркестра.
      Проводив Нейзера, мы с Рунитой снова легли в кровать, но на этот раз я предусмотрительно стащил шкуру синего барса на пол, опасаясь того, что она вновь призовёт нас к подвигам во имя любви. Как не хотела Рунита сменить тему разговора, но я всё-таки проявил настойчивость и расспросил её о том, кто она, откуда родом, и что привело девушку на остров Равел. Как выяснилось из её, скупого на подробности, рассказа, Рунита выросла в городе Ладиск в Западном Мадре, расположенном на берегу реки Торойи. Своих родителей Рунита не помнила и с младенческого возраста воспитывалась в сиротском приюте. Она закончила среднюю школу, но дальше этого дело не продвинулось, дела в приюте шли не очень хорошо и ей не удалось поступить в императорский колледж, чтобы получить хорошую профессию. В детстве она мечтала стать художницей и заниматься декоративным искусством, но директор приюта умудрился проиграть в карты её императорский пенсион и она потеряла все деньги, которые ей должна была выплачивать казна вплоть до пятнадцатилетнего возраста. Так, ещё в детстве, девушка столкнулась с несправедливостью и бессердечием.
      Окончив среднюю школу, она должна была покинуть приют и направиться на учебу в один из колледжей провинции, но без императорского пенсиона это было невозможно сделать. Целых два года Рунита жила в приюте на птичьих правах и ей пришлось поработать прислугой, убирая помещения, стирая одежду и помогая на кухне, получая за эти труды только кров, одежду, скудное питание и ни тарса наличными. Да, жизнь обошлась с ней очень сурово и бедной девчушке пришлось нянчить малышей, стирать пелёнки и убирать в комнатах воспитателей не получая за это никакой платы. Мало того, что этот долбанный приют ограбил Руниту самым гнусным образом, лишив милостей, положенных ей по закону императора Роантира, так её, вдобавок ко всему, ещё и эксплуатировали самым бесстыдным образом.
      Когда девушке исполнилось девять лет, ей было уготовано ещё одно испытание. Руниту выдали замуж за фермера, который снабжал приют овощами. Бедняжке не из чего было выбирать, или идти за ворота приюта, или выходить замуж за грубого мужлана, который был, вдобавок ко всему, почти впятеро старше. К счастью, этому придурку была нужна не жена, а бесплатная служанка и он даже не стал домогаться её любви, вполне обходясь сексуальными услугами своей работницы, здоровенной бабищи. Та помыкала Рунитой вовсю и загнала девушку в полутёмную, сырую каморку.
      Единственной отдушиной для бедняжки были книги. Она запоем читала и приключенческие, и рыцарские, и любовные романы, полюбила поэзию и увлеклась философией. Хоть в одном ей повезло. В доме родителей фермера была хорошая библиотека, принадлежавшая его отцу. Этим добрым людям, очень любившим Руниту, вскоре наскучила сельская жизнь и они, оставив ферму сыну, перебрались в Ладиск. Рунита была страстно влюблена в море и грезила о встрече с ним. Она несколько раз обращалась к мужу с просьбой съездить к морю хоть на неделю, хоть на денёк, но всегда получала отказ. Потом её супруг, которого поначалу вполне устраивала новая служанка, не стоившая ему ни единого тарса, начал придираться к ней, допекая самыми неожиданными требованиями.
      Но и это было ещё не всё, муженек вспомнил старое и опять начал пить, а напившись, орать на девушку и даже поколачивать её. Однажды он попытался изнасиловать Руниту, но так как был вдребезги пьян, то не смог этого сделать. Выбравшись из под грузной туши своего мужа, она, наконец, приняла решение убежать из дома, после чего собрала в маленькую корзинку все свои нехитрые пожитки, взяла на кухне немного еды, наполнила водой флягу и около полуночи тихонько вылезла в окно. Неподалеку от фермы находилась пристань, возле которой часто останавливались корабли и баржи, идущие к океану и Рунита решила добраться по реке Торойе до морского порта Ванат. Она тайком пробралась по швартовому канату на палубу большого барка и незаметно спустилась в трюм.
      Уже через двое суток корабль был в Ванате, но, не заходя в порт, вышел в море и направился прямиком на остров Равел. Трехнедельное плавание показалось девушке сплошным кошмаром. Тот отсек трюма, в котором она спряталась, оказался, заперт снаружи и ей пришлось всё это время сидеть в темноте и слушать, как по углам скребутся проворные голсы, мелкие, но весьма зловредные галанские грызуны. Припасы закончились через три дня и её выручило только то, что на корабле перевозили груз орехов-тарай, как впрочем и то, что в углу трюма стояла большая бочка с водой, пусть и не очень свежей, но всё-таки вполне пригодной для питья.
      Когда парусник встал на якорь неподалёку от острова Равел, так как он не мог войти во внутреннюю гавань из-за своих размеров, Рунита вновь попыталась выбраться из трюма и увидела что выход свободен. Подхватив свою корзинку, девушка решила вплавь добраться до берега, взяв курс на яркие огни острова, видневшиеся в полутора километрах. Стоило ей спуститься по якорной цепи в воду, как её тотчас подхватило сильное течение и понесло к острову Равел, но, не доходя двух сотен метров до скалистых берегов, течение резко поворачивало в сторону. Руните пришлось бросить свою корзинку и плыть изо всех сил, чтобы добраться до спасительного берега. На её счастье она выплыла к крохотному пляжу, от которого вверх поднималась лестница, вырубленная в скале, вот только вход на неё преграждала наглухо закрытая изнутри на большой замок высокая кованая калитка, через которую она так и не смогла перебраться.
      Рано утром девушку, измученную, голодную и окончательно выбившуюся из сил, нашел хозяин гостиницы "Жемчужина Равела", господин Лорант, которому принадлежал этот крохотный пляж. Антор Лорант не только отнёс её наверх, но и принял живейшее участие в судьбе Руниты. Он добился от губернатора разрешения для её проживания в Равеле и взял к себе на работу. Губернатор острова послал запрос в Ладиск относительно Руниты и спустя полгода пришло официальное письмо, в котором говорилось о том, что муж девицы Лиант утонул в реке спустя две с лишним недели после её побега. По странному стечению обстоятельств это произошло именно в тот самый день, когда Рунита боролась за свою жизнь с морским течением, ведь если бы она не поняла вовремя, что её стало сносить в сторону, то течение очень скоро увлекло бы девушку в Залив Смерти. Там бы её уже ничто не спасло.
      Помимо того, что Рунита лишилась императорского пенсиона, как сирота, она ещё и не получила наследства после смерти мужа, так как тот, оказывается, залез в долги и всё его имущество отошло кредиторам. Поскольку её уже ничто не связывало с Ладиском, она зажила в Равеле тихой и спокойной жизнью и находилась в нём вот уже почти год. За это время у нее лишь раз, спустя три месяца после прибытия на остров, случился роман с одним охотником, но он длился всего несколько дней и она даже не стала его любовницей. Вскоре после их встречи мастер Хальрик выставил её обожателя из своего отряда, а он уехал с острова даже не попрощавшись с девушкой. Так что я был первым мужчиной Руниты. Вот и всё, что мне удалось узнать об этой удивительной девушке и её, без всякого сомнения, трагической судьбе. Жизнь отнеслась к ней самым суровым образом, неся бедняжке испытание за испытанием и постоянно терзая несчастьями, но они не сломили её.
      Считая, что она рассказала мне достаточно, девушка принялась расспрашивать меня, явно давая понять своими вопросами, что моя жизнь интересует её ничуть не меньше. Немногое же мог я ей рассказать той ночью, а врать мне не хотелось. Рунита, упершись локотками мне в грудь, попыталась получить ответ хотя бы на один единственный вопрос. Глядя на меня влюблёнными глазами, она настойчиво спросила меня:
      – Дор, скажи мне, а ты, правда, маг?
      Вместо ответа, я сам спросил ее:
      – Рун, а что ты сама, знаешь о магах?
      Рунита перестала терзать мою грудь своими острыми локотками и легла рядом, положив голову мне на плечо. Перебирая нежными, ласковыми пальчиками пряди моих волос, она стала не спеша рассказывать все, что она знала о магах планеты Галан, их привычках и особенностях:
      – Ну, во-первых, я точно знаю, что маги это не выдумки и не сказки. Это могущественные люди, которые живут в подземных дворцах и очень редко выходят на поверхность, потому что им не о чем разговаривать с простыми смертными. Они очень богаты и знают о таких вещах, о которых нам, обыкновенным людям, знать не положено. Маги очень могущественны, они могут убить врага взглядом и их невозможно обмануть. Зато любой маг может легко обмануть обычного человека, он может дать тебе пустой бокал, сказать тебе что в нём вино и ты выпьешь его и даже захмелеешь. Ещё маги могут двигать предметы, могут даже поднять целый корабль, не прикасаясь к нему рукой и могут зажечь огонь одним только своим взглядом. А ещё маги могут мгновенно исчезать и появляться где угодно. Для магов нет никаких преград и от них ничего нельзя спрятать, даже свои мысли. Зато маги так хорошо прячут свои подземные дворцы, что ни один человек не может их найти. Маги живут по тысяче лет и могут вылечить любую болезнь, а вот мертвых они не могут оживлять и сами, рано или поздно, тоже умирают. Ещё у магов есть магические приборы и инструменты, которые помогают им в их работе и позволяют экономить силы. Когда-то, в детстве, у меня был друг, его звали Риз, так вот его дальний родственник был маг и он забрал Риза из приюта и отдал в ученики к другому магу, но не сразу, а через некоторое время после того, как нашел его в нашем приюте. Поэтому Риз и успел рассказать мне обо всём, что он увидел в подземном дворце магов. Про магов рассказывают разные истории и большинство из них правда, если люди говорят о том, что маг указал плавильщику металла, где под землей лежит железная руда или излечил больного ребёнка. Нельзя только верить в небылицы про магов, особенно про то, что они похищают детей, чтобы выпить их кровь и ещё всякую чушь о том, что они оживляют мёртвых и посылают их убивать людей. Маги очень любят людей и заботятся о них, таково их предназначение и в этом заключается их работа, помогать людям и оберегать их. Так ведь, Дорси?
      Признаться, такой толковый и обстоятельный ответ Руниты меня несколько удивил. Вот уж не подумал бы о том, что сказки о магах могут восприниматься девушкой с такой серьезностью, да, ещё и трансформироваться таким удивительным образом, но раз я влез в эту историю, то нужно было стоять на своем и потому я ответил утвердительно:
      – Да, милая, в основном всё так и есть. Маги это вовсе не кровожадные монстры, а добрые помощники людей.
      – Дор, любимый, но ты ведь, правда, маг, а Нейзер твой ученик? – Снова задала свой вопрос Рунита, а я снова ответил вопросом на вопрос:
      – А как ты сама считаешь, я маг или самозванец?
      – Конечно же, ты маг, Дор, иначе как бы ты сумел победить в поединке того дворянина, который был чуть ли не вдвое выше тебя ростом, а его меч был такой большой, словно мачта корабля. К тому же ты прибыл на остров стариком, который был готов отдать звёздам душу, а потом принял магическую ванну и превратился в молодого и красивого мужчину. И ещё какого мужчину, Дорси! Конечно ты маг, Дор. Разве можно в этом сомневаться? Взять, хотя бы твою магическую жидкость для ванны. После неё моя кожа стала такой гладкой, такой красивой и такой чувствительной. У меня на коже не осталось ни одной ссадинки и синяк на ноге исчез сам собой, а волосы стали такими нежными, такими шелковистыми. Разве это не чудо? Ты мой любимый маг, Веридор Виктанус!
      Я рассмеялся и воскликнул:
      – Вот тебе и ответ на твой вопрос, Рунни! Только на счет Миелта ты не права, я отделал этого парня не с помощью магии, а только потому, что страстно хотел тебя, ну, и ещё потому, что фехтую лучше него. И ещё, Рун, в отличие от других магов, я маг одиночка, у меня нет подземного дворца и я даже не знаком с другими магами, хотя и хотел бы их разыскать и побеседовать с ними на досуге. У меня есть только один ученик, – Нейзер и мы постоянно путешествуем с ним по Галану, если не занимаемся магией в нашем маленьком замке в горах Кируфа. Правда, я боюсь, что мы не скоро вернемся в Кируф, если вернёмся туда вообще. Зато я богат, Рунита и золота у меня намного больше, чем его есть на всем этом острове. Но рассказывать об этом нельзя, иначе мне грозит смертельная опасность. Маги ведь далеко не так уж всемогущи, как про них рассказывают маленькие мальчики своим подружкам.
      К счастью Рунита не потребовала от меня каких-либо других, более веских доказательств моей магической силы, кроме тех, которые я ей уже предъявил. Она уже почти засыпала, когда сонным голосом спросила:
      – Дор, скажи мне, а это правда что Обелайр, а вместе с ним Галан и все другие планеты, которые крутятся вокруг него, находятся внутри черного хрустального шара, а звёзды над нами, это всего лишь маленькие светлячки, нарисованные кем-то, которые только изображают из себя, что они звёзды?
      Таким же сонным, ленивым голосом, хотя спать в этот момент мне сразу расхотелось, зевая, я спросил Руниту:
      – Рунни, милая, кто это рассказал тебе, про такую несусветную чепуху?
      Не открывая глаз она тихо ответила:
      – Ри-и-з, кто же ещё. Он ведь стал такой чудной после той встречи со своим дядей-магом и говорил о таких странных и непонятных вещах, что и вспоминать смешно.
      Во мне все дрожало от возбуждения, но я мощнейшим усилием воли сдержал свои эмоции и постарался показать себя расслабленным и засыпающим. Как только девушка уснула, я осторожно переложил её голову на подушку и бесшумно встал с кровати. Снизу всё ещё доносились звуки музыки, громкие выкрики и смех, но меня это абсолютно не интересовало. Добравшись до своего медицинского кофра, я на ощупь нашел небольшую склянку со средством, которое со стопроцентной гарантией погружает человека на несколько часов в крепкий сон без сновидений. Для того, что я хотел сделать, это было как раз то, что нужно. Открыв склянку, я поднес её к лицу Руниты. Чтобы снотворное подействовало, девушке было достаточно сделать один единственный вдох, после которого она полностью расслабилась и заснула глубоким и покойным сном.
      Теперь я был полностью уверен в том, что три-четыре часа она будет спать так крепко, что ничего не почувствует, хотя я вовсе не был намерен причинять ей хоть какое-то беспокойство. При этом меня буквально колотило, но вовсе не от того, что я сделал с девушкой и собирался сделать еще. Накинув на себя халат, я подсел к столу и открыл крышку ларца-коммуникатора. Стоило мне только включить его, как на экране тотчас появились и Нэкс, и Бэкси. Потирая виски, я спросил их:
      – Ну, друзья мои, что вы на все это скажете?
      – Шкипер, вы с Рунитой, были великолепны.
      Тут же отозвалась Бэкси с явной завистью в голосе, что заставило меня тут же вспылить. Да, и было с чего, право же. Мало того, что моя контора подсунула мне стажера-эксгибисциониста, так нет же, я должен ещё и терпеть мозаичный кристалломозг, страдающий вуайеризмом в клинической стадии, который всякий раз не только посылает вслед за мной десяток-другой крохотных телекамер-шпионов, но потом ещё и комментирует мою личную жизнь. Поэтому я резко заявил ей:
      – Послушай, милочка моя, то, что ты постоянно поглядываешь за мной в замочную скважину, это ещё полбеды, но то, что ты позволяешь себе неуместные комментарии, вот это уже полное безобразие. Надо же и совесть иметь в конце-то концов. – Сделав выволочку Бекси, я тотчас переключился и спросил – Нэкс, что ты думаешь о моём разговоре с Рунитой?
      Картинку с изображением Бэкси, снова представшей мне в виде Мисс Идеальной Секретарши, тотчас сдуло с экрана, словно мощным порывом ветра, а мой мудрый наставник и верный друг Нэкс, Бравый Майор-Космолетчик, был предельно конкретен. Ухмыляясь в пышные усы, он весело пробасил:
      – Шкипер, что касается рассказа Руниты про магов, он вызывает у меня кое-какие ассоциации. Девушка, явно, описывает возможности полисенсетивов, но, без сомнения, делает это, с чужих слов. Тут возможны любые совпадения и к этому не особенно придерешься. Никто не гарантирует того, что это просто детские фантазии. Зато в отношении того черного хрустального шара, в который помещен Обелайр, Галан и прочие планеты, а вся остальная Вселенная лишь проекция, то тут двух мнений быть не может, – налицо утечка информации. Насколько я тебя знаю, утечка произошла не по твоей вине. Значит, раскололи кого-то из наблюдателей, шкипер. По-моему, тебе нужно срочно провести расследование по полной программе. И учти, шкипер, это должно быть сенсетивное расследование. Надеюсь, ты ещё не забыл о том, как это делается?
      Хотя то, о чём говорил мне Нэкс и заставляло меня нарушить клятву, данную вольным торговцам и применить сенсетивные способности, которыми я обладаю от рождения, именно для добывания информации с помощью телепатии, мне ничего не оставалось делать, как пойти на это. Слишком уж всё было очевидным и рассказ Руниты о магах Галана, и информация о чёрном хрустальном шаре, в который он был кем-то помещен. Оставить такое без внимания я, как работник Корпорации Прогресса Планет, не мог ни в коем случае и потому ответил своему виртуальному другу со вздохом:
      – Ох, Нэкс, я и сам на это очень надеюсь. Что там поделывает наша милая девочка Бэкси?
      Бравый Майор-Космолетчик на экране размером со страницу книги небрежно махнул рукой и ответил:
      – Забилась в какой-то крохотный процессор и рыдает там изо всех своих терабайт, но ты был прав в отношении этой любопытной бестии. Она и меня достала своей страстью совать нос в каждую щелочку.
      Меня это встревожило, ссориться с Бэкси мне ещё не приходилось, но я однажды разругался с Нэксом и он почти год после этого не желал со мной разговаривать. Хотя Бэкси была душкой и мы с ней, частенько, в наших словесных баталиях и перепалках награждали друг друга и не такими эпитетами, она всё же была женщиной, а я варкенским трао и потому поторопился извиниться перед ней:
      – Нэкс, передай Бэкси, что я искренне раскаиваюсь и прошу у неё прощения за свою несдержанность. Она имеет полное право наблюдать за мной когда угодно, где угодно и при каких угодно обстоятельствах и вправе также комментировать всё увиденное в любых формах и даже не стесняясь в выражениях. Я был полнейшей скотиной, когда высказал ей своё возмущение и теперь прошу прощения.
      Для вящей убедительности я тотчас встал перед столом на колени и простёр к коммуникатору руки стиснутые в замок искреннего раскаяния. Нэкс расхохотался и воскликнул:
      – Шкипер, тебе, по-моему, даже не стоит извиняться перед ней! Я вообще не понимаю, как ты её ещё терпишь? Тебе давно уже надо было задать ей перцу!
      Однако, мои слова и стояние на коленях возымели действие и Бэкси вновь появилась на экране, правда, теперь в виде пожилой, суровой дамы, одетой в черное, длинное платье. Переговорив со своим штабом, я вышел на свежий воздух и, сев на каменные плиты, принял соответствующую позу для того, чтобы заняться медитацией. Своими сенсетивными способностями я не пользовался ровно с тех самых пор, как вступил в Гильдию Вольных Торговцев, а времени с того дня прошло немало.
      Вольные торговцы, видите ли, считают, что красть чужие секреты с помощью технических приспособлений можно, а вот быть одновременно полисенсетивом и вольным торговцем, если ты не варкенец-архо, нельзя. Поскольку в те годы пользоваться возможностями, которые предоставляла мне Гильдия, было для меня намного важнее, чем пользоваться сенсетивными способностями, то я сделал вполне осознанный выбор в пользу патента вольного торговца и замкнул свои сенсетивные способности намертво, дав прилюдно соответствующий обет. Вольные торговцы хороши уже тем, что считают варкенцев единственными из всех сенсетивов, которые на такое способны, что, собственно говоря, и позволило мне добиться принятия в Гильдию Вольных Торговцев и быть её полноправными членами.
      Теперь, похоже, настало время, когда обстоятельства вынуждали меня отказаться от клятвы, данной мною около двух веков тому назад. Слава Вечным Льдам Варкена, уж если ты родился сенсетивом, то останешься им навсегда, пока Великая Мать Льдов не заберет твою душу в свои ледяные чертоги. Надо только немного постараться и поднатужиться. Вновь настроиться на сенсетивное восприятие пси-поля Вселенной и открыть в себе каналы, связывающие тебя с её энергетическим потоком, дающим власть над материей и пространством, оказалось не сложнее, чем чихнуть, когда к тебе в нос попала пушинка. Уже через пару минут я парил над лоджией. Левитация это то, что всегда удавалось мне легче всего. Вместе со способностью парить в воздухе без помощи антиграва, опираясь только на пси-поле Вселенной, ко мне вернулись и все остальные сенсетивные способности, так что я мог немедленно приступить к своему расследованию.
      Медленно и бесшумно влетев в гостиничный номер, я плавно опустился на шкуру синего барса. Рунита спала, тихая и безмятежная, с выражением счастья на лице. Я настроился на сознание девушки и слегка, как бы по касательной, коснулся фона её мыслей. Сознание безмятежно спящей девушки представилось мне большим, ярким и прекрасным цветком, сложенным из тончайших радужных плёнок-мыслей. Снотворное подействовало погрузило девушку в глубокий сон и активным оставался только тот участок её мозга, в котором, как в калейдоскопе, генерировались сновидения, сложное переплетение образов, высасываемых личностью из своего подсознания. Сознание Руниты было погружено в глубокий сон и поэтому сейчас оно всецело пребывало во власти сновидений, а всякая там логика, анализ и прочая мыслительная деятельность мозга никак не влияли на фантазии девушки.
      По шкале моего телепатического восприятия чужого сознания её мысли в этот момент имели спокойный, небесно-голубой и безоблачный цвет. Хотя времени у меня было предостаточно, я не стал настраиваться на долгий и полный телепатический анализ. Во-первых, потому, что я всё-таки не сенсетив-психотерапевт, а во-вторых, ещё и потому, что Рунита, на мой взгляд не нуждалась ни в какой психокоррекции сознания. К тому же меня интересовали лишь те участки её мозга, в которых навечно сохранилась память о мальчике по имени Риз. Быстрее всего это можно было сделать с помощью маленькой провокации, что я и сделал немедленно, шепнув на ушко Руните один единый звук: – "Риз". В сознании девушки тотчас всплыло самое яркое воспоминание её детства, – маленький, худенький мальчик со сбитыми коленками плачет, размазывая кулачком по щекам горючие слезы, а у его ног лежит кукла с оторванной рукой.
      Я не стал выяснять того, почему плакал Риз, а отправился вдоль линии, проложенной этим мальчиком в сознании девушки. Судя по тому, что линия была чёткой и непрерывной, Рунита и Риз были неразлучными друзьями в детстве. На этом пути я и стал разыскивать тот эпизод, который мне был нужен. Путь к цели оказался долгим. Детство Руниты было буквально сплошь заполнено этим мальчишкой, и, пожалуй, не было дня, чтобы они не были вместе. Наконец, я увидел в сознании Руниты то, что искал – смешную рожицу этого мальчугана, освещенную пламенем костра, на фоне темных деревьев и звёздного неба. Риз восторженно рассказывал Руните очередную невероятную историю про подземелье магов:
      – Нита, а потом, после обеда, мы пошли в большую комнату, где на столе стояли большие такие коробки с картинками и мне дали карандаши, которые рисуют красками и сказали чтобы я им не мешал. Рисовать мне совсем не хотелось и я спрятался под стол и слушал, о чём они говорят. Там был один дяденька, он у этих магов почти самый главный, так вот тот дядька сказал, что какие-то другие дядьки, прилетевшие со звёзд, заковали Обелайр и Галан в черный, хрустальный шар, а все звёзды, которые ты видишь на небе, это просто светлячки, прибитые к этому шару и у них из-за этого неправильная пехродрама. А ещё тот дядька сказал, что маги найдут способ, как его расколоть, этот шар. Им бы только поймать, какого-то черного дьявола, у которого нет мыслей. А ещё он сказал, что мой дядя большой выдумщик. Он у них самый главный. Нита, эти маги совсем не злые, они добрые, они лечат маленьких детишек. Я сам видел. Там знаешь как здорово! А дворец у них знаешь какой большой! Он хоть и под землей, а там всё равно светло, как днём, и повсюду растут цветы и деревья. Скоро я там буду жить и тоже стану магом потому, что те дяденьки сказали, что у меня очень мощный тинциал.
      После этого у Руниты было ещё несколько встреч с Ризом, а потом мальчуган ушел из её жизни. Вместе с воспоминаниями о Ризе в сознании Руниты стояли яркие и очень подробные визуальные образы корабля, идущего под парусами и её руки, лежащие на штурвале. Риз, похоже, как раз и был тем самым человеком, который увлек её мечтой о море. Сильнее мечты о море и кораблях, было разве что чувство благодарности к Антору Лоранту, который, неся её на руках, поднялся по лестнице в гостиницу. Руните очень запали в душу слёзы на Антора глазах и его страстные слова, сказанные плачущим голосом: – "Девочка, милая, ты только не умирай." С этой минуты я понял, что навсегда стал должником Антора.
      Хотя мне было не занимать умения по части телепатического сканирования сознания человека, я не стал этим злоупотреблять и лишь позволил себе заглянуть в те участки сознания девушки, где отразились её самые неприятные впечатления об этом мире, который отнёсся к ней столь неласково. К моему полному изумлению единственным своим мучителем Рунита считала отнюдь не зловредного директора приюта и даже не своего покойного мужа, которых она панически боялась в те дни, а, как это ни странно, большой цинковый ящик, который стоял в её комнатке при гостинице, где она жила и об который она стукалась ногой каждый раз, когда выбегала поутру. Этот ящик, купленный Рунитой по случаю на распродаже флотского имущества, представлялся девушке зловредным моллюском-убийцей и она просто-таки мечтала о том, что когда-нибудь возьмет и утопит его в море.
      Перед тем, как лечь спать, я ещё раз связался с Нэксом и Бэкси, чтобы подробно, в деталях, рассказать им о результатах телепатического сканирования сознания Руниты и велеть немедленно начать поиск Риза. Это было первое и главное задание. Вторым заданием было срочно изготовить для меня временную маску, а третьим быстро просмотреть всю информацию, которую они нарыли на острове за это время и просьба сообщить мне о том, не продается ли поблизости какой-нибудь большой корабль, желательно из числа самых хороших и красивых. Третье задание было выполнено в следующую же секунду и Бэкси, которая уже перестала дуться на меня, но, видимо, всё ещё памятуя о моей выволочке, смущенно сказала:
      – Шкипер, капитан Ред Милз хочет срочно продать "Южную принцессу". Этот парень мечтает поступить в отряд охотников на барсов и потому ищет покупателя, но его, кажется, хотят здорово нагреть на этом перекупщики мехов. Если вы захотите купить "Южную принцессу" для Руниты, то вам стоит прибыть на шхуну до двенадцати тридцати, но если вы не будете поспевать, то мы сделаем так, что агент перекупщиков проваляется в постели дней пять с лихорадкой или ещё с чем-либо похуже. Мне очень понравилась ваша идея на счёт покупки корабля для Руниты, как и она сама, не говоря уже о том, что Ред Милз отличный парень и я никому не дам его надуть.
      Радуясь тому, что моя виртуальная мамочка сказала о Руните таким тёплым тоном, я воскликнул:
      – Бэкси, милая, спасибо за информацию и ещё раз прости меня за грубость и хамство! Клянусь поясом Великой Матери Льдов, больше этого никогда не повторится.
      Всё-таки это было здорово при моей беспокойной профессии, иметь таких помощников, как Нэкс и Бэкси. Ни один человек с которым мы познакомились на Галане, уже не выпадал из-под их пристального взгляда, также, как не один человек, который замышлял в отношении нас хоть какую-нибудь каверзу, не оставался незамеченным, как, например, граф фрай-Доралд с его безумной идеей отобрать у меня шкуру синего барса. У Нэкса и Бэкси на всё хватало времени и сил.
      Более заботливых нянечек я не имел с тех самых времен, когда меня отправили на спутник Варкена, носящий смешное для всех галактов название Ясли. Именно благодаря им мне удалось, проработав в Корпорации четверть века, избежать всех опасностей и остаться в живых. Только благодаря Нэксу и Бэкси у моей "Молнии" имеется столько достоинств, скольких нет ни у одного другого космического корабля во всей галактике. Хотите верьте, хотите нет, но "Молния" действительно опережает по всяким техническим приспособлениям всё, что создано людьми на сегодняшний день.
 

 
       СЕНСЕТИВИЗМ – сенситивная (экстрасенсорная) трансформация псионического поля (или пси-поля) Вселенной – естественная (как правило, врожденная) способность человека усилием воли, используя энергию единого поля Вселенной, трансформировать пространственно-физические характеристики материи.
       СЕНСЕТИВ (СЕНСИТИВЫ) – человек, обладающий способностью усилием воли, используя энергию единого пси-поля Вселенной, трансформировать пространственно физические характеристики материи. В зависимости от развития своих способностей, С. делятся на три основных категории:
       БИСЕНСЕТИВ – человек обладающий врожденной или приобретенной способностью общаться с себе подобными или получать информацию непосредственно из сознания обычного человека с помощью ТЕЛЕПАТИИ (см. статью ТЕЛЕПАТИЯ) и обладающий способностью перемещать физические объекты различной массы в пространстве с помощью ТЕЛЕКИНЕЗА (см. статью ТЕЛЕКИНЕЗ);
       ТРИСЕНСЕТИВ – человек обладающий врожденной или приобретенной способностью к БИСЕНСЕТИВИЗМУ и способный получать информацию с помощью ТЕЛЕПАТИЧЕСКОЙ ЛОКАЦИИ, так называемого СВЕРХЗРЕНИЯ;
       ПОЛИСЕНСЕТИВ (ПОЛНЫЙ СЕНСЕТИВ) – человек обладающий врожденной способностью к использованию всех сенситивных способностей или ТРИСЕНСЕТИВ, который, путем тренировок развивший в себе способности ПОЛИСЕНСЕТИВА.
       Сенситивные способности человека, принято разделять на шесть, следующих категорий:
       ТЕЛЕПАТИЯ – способность С. получать информацию, испускаемую в виде пси-волн действующим мозгом человека или любого другого существа имеющего в своём теле нейроны.
       ТЕЛЕПАТИЧЕСКАЯ ЛОКАЦИЯ (СВЕРХЗРЕНИЕ) – способность мозга С. испускать телепатические лучи и принимать их, отраженные от физических объектов различной плотности.
       ТЕЛЕКИНЕЗ – способность С. перемещать физические объекты в пространстве используя энергию единого поля Вселенной и контролируя перемещаемый предмет с помощью зрения – простой Т. или с помощью телепатической локации (сверхзрения) – сложный или иначе закрытый Т.
       ПИРОКИНЕЗ – способность С. повышать температуру материи объекта используя энергию единого поля Вселенной и контролируя нагревание предмета с помощью зрения – простой П. или с помощью телепатической локации (сверхзрения) – сложный П.
       ЛЕВИТАЦИЯ – способность С. самому перемещаться в пространстве используя энергию единого пси-поля Вселенной.
       ТЕЛЕПОРТАЦИЯ – способность С. мгновенно перемещать физические предметы различных размеров и различной массы под контролем телепатической локации (серхзрения), Т. осуществляется путем совмещения двух телепатических изображениё физического предмета в месте его нахождения в место, определенное С. с помощью телепатической локации (сверхзрения).
 
       (Некоторые извлечения, сделанные Бэкси из Полной Энциклопедии Прикладного Сенсетивизма, 9-е дополненное издание, издательство Ольсенбургского Университета прикладного сенсетивизма)
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, город Равел, гостиница "Жемчужина Равела".
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      В ту ночь я поспал всего три с половиной часа, но и этого мне вполне хватило для того, чтобы полностью восстановить свои силы. Теперь, когда я вновь стал почти полноценным варкенцем и даже собрал свои волосы с помощью ритуальной серебряной заколки-трао, изготовленной в виде снежного сокола с распростертыми крыльями, который держит в своих когтях тройную спираль, пёстро раскрашенную эмалью цветов клана Мерков из Горного Антала, в холостяцкую прическу, мне, при необходимости, вполне хватало бы на сон и двух часов в сутки. Благословенные Вечные Льды Варкена, как же мне было приятно после стольких лет вынужденного забвения вновь ощутить на затылке тяжесть своей клановой заколки-трао и вновь почувствовать себя клансменом, варкенцем, пускай и не совсем полноправным.
      Если раньше во всех своих бесконечных и, подчас, рискованных авантюрах я мог полагаться на одну только свою силу и ловкость, умение фехтовать любым видом холодного оружия и метко стрелять из всего, что посылало в цель стрелу, пулю или плазменный разряд, то теперь-то я мог с легкостью избежать любых треволнений. Полисенсетиву моего уровня удается легко избежать любой опасности. Мне, в прошлом, как правило, даже не приходилось применять своей сенсетивной Силы против всяческих накрученных донельзя дураков и обормотов, потому что, будучи полисенсетивом, при желании, я всегда мог смыться заблаговременно и, главное, быстро.
      Рунита ещё крепко спала, а я уже оделся и, сидя в позе лотоса на черепичной крыше гостиницы, умиротворенно наблюдал за восходом Обелайра. Зрелище было прекрасное и величественное. Мне приходилось наблюдать рассветы более, чем на двух тысячах планет и многие из них были куда роскошнее, но этот прельщал меня своим неповторимым очарованием. Ещё за час до восхода Обелайра стало светло, так как он озарил своими лучами вечную шапку густых, кучевых облаков, окутавших вершину горы Калавартог, сначала раскрасив её во все оттенки красного. Облака уже четверть часа как сияли расплавленным золотом, когда из океана Талейн, наконец, поднялся алый диск Обелайра, заставивший вспыхнуть желтые, лавовые скалы острова Равел чудесным багрянцем.
      Наслаждаясь дивным зрелищем, я не забывал, изредка, поглядывать на спящую Руниту и мгновенно вернулся в номер, стоило её ресницам слегка дрогнуть. Сон Руниты был нарушен буханьем сапожищ Нейзера и шкрябаньем шпор по паркету, когда он осторожно крался по коридору в нашу сторону. Телепортом вернувшись в номер и стараясь не шуметь, я присел на край кровати, но Рунита уже проснулась. Открыв глаза, она моментально вспорхнула ко мне на колени, словно птичка, обвила мою шею нежными, тёплыми руками и запечатлела на моих губах свой первый поцелуй, ознаменовавший начало нового дня. Нейзер, в этот момент, принялся робко скрестись в двери. Рунита, с лукавой улыбкой посмотрев на меня, кокетливо указала мне пальчиком на дверь, сказала нежным голоском:
      – Дорси, раз ты уже оделся, то тебе и открывать дверь, я открывала её вчера и теперь настала твоя очередь.
      Широко улыбнувшись, я прижал её к себе и сказал:
      – Рунни, любимая, то, что я сейчас сделаю сейчас, я делаю в первый и последний раз и то лишь потому, что я не хочу, чтобы ты убирала свои руки с моей шеи. Но больше никогда не проси меня об этом. Договорились? Опля!
      С этими словами шелковый халат, висевший на спинке кресла, тотчас принял заданную ему форму, как будто в нём был человек, и в следующее мгновение оказался надетым на тело девушки, ключ сам собой провернулся в замке, а стальной засов бесшумно отодвинулся в сторону, отпирая дверь. Глаза Руниты широко распахнулись от удивления, а рот приоткрылся. Правда, прокомментировала она это явление несколько своеобразным образом, негромко присвистнув Рунита сказала:
      – Ни фига себе, да, ты, и, правда, маг, мастер Виктанус.
      – А разве я давал тебе хоть малейший повод сомневаться в этом, Рунни? – Сказал я и прекратил дискуссию долгим поцелуем, который не прервал даже после того, как в номер, после некоторой паузы, тихонечко вошел Нейзер.
      Мой стажер терпеливо и безропотно стоял у двери и всё ждал того момента, когда мы, наконец, обратим на него своё внимание. Когда же Рунита решила перевести дух и оторвалась от меня, он робко кашлянул и насмешливо спросил:
      – Эй, послушайте, голубки мои милые, вы часом, не желаете откочевать отсюда в более удобное место?
      Любое предложение, которое мне делают, я привык проверять хотя бы для того, чтобы убедиться в том, что оно сделано искренне и в нём не скрыто никакого подвоха. Если до сегодняшней ночи у меня уходило на проверку масса времени, то теперь мне было достаточно просканировать сознание своего стажера, что я и сделал. Правда, результат оказался нулевой. На сознание Нейзера был наложен прочный ментальный щит, но это не вызвало у меня ни малейшего удивления, ведь парень был родом с Мидора, а этот мир, как и Варкен, был планетой сенсетивов, что говорило мне всего лишь о том, что либо он и сам был сенсетивом, либо, какой-нибудь опытный сенсетив-блокировщик поставил ему мощный ментальный щит. Чтобы выяснить это, я должен был сломать защиту его сознания, но это Нейзер, если он был сенсетивом, сразу бы обнаружил, а мне вовсе не хотелось объяснять ему, почему я так поступил. Мне приходилось или просто поверить на слово в благородство его помыслов, или задать парочку вопросов. Дабы не выглядеть перед своим стажером хамом, я, предпочтя сделать последнее, вежливым голосом поинтересоваться:
      – Ну, и что же вы теперь предлагаете мне сделать, мой юный, бесцеремонный друг?
      Нейзер весело хмыкнул и поинтересовался:
      – Веридор, вы не могли бы сделать короткую пробежку в другой конец коридора и подняться по лестнице на шестой этаж? Там для вас уже открыты двери шикарных апартаментов, предназначенных для самых высоких гостей, которые занимают чуть ли не половину всего этажа. А мы с Рунитой соберём вещи и придём следом за вами.
      Предложение Нейзера, хотя оно и было шикарным, мне не очень-то понравилось и я тотчас его об этом уведомил:
      – Ага, как же, сейчас, разбежался. Стоит мне последовать вашему совету, как вы тотчас попытаетесь затащить Руниту в постель. Нет, Нейзер, благодарю вас, но вы меня на этом не поймаете. Знаю я вас, как облупленного, а потому лучше поищите себе другую любовницу.
      Нейзер в изнеможении опустился в кресло. По всему было видно, что он провел бессонную и бурную ночь, да, к тому же, от него пахло тонкими и изысканными духами. С ироничной ухмылкой он устало сказал мне:
      – Веридор, как только я выдворю вас из этого номера, мне будет не до вашей Руниты. После того, как я перенесу наши вещи в ваши апартаменты и во второй номер, который тоже уже открыт и ждёт меня, то немедленно залягу в постель с одной очаровательной красоткой, с которой познакомился вчера вечером. Но перед этим я очень хочу сделать кое-что для своей новой подружки. Сами понимаете, что я только об этом и мечтаю. Она, кстати, тоже, ведь я ей кое о чём намекнул.
      – Ну, тогда и катитесь в эти ваши роскошные апартаменты, Нейзер. – Сердито огрызнулся я, памятуя о том, что осторожность это мать всех добродетелей.
      Мой стажер устало вздохнул и сказал мне:
      – Веридор, ну, нельзя же быть таким недоверчивым, нудным и сквалыжным типом. Поймите же, наконец, я уже пообещал своей Зармине, что она насладится сегодня самым лучшим косметическим массажем на Галане, который сделает её кожу подобной драгоценному лурийскому опалу. Вам, что, жалко этого крема или вы боитесь чего-то? Так будьте уверены, галанцы используют в своей косметической практике такие средства, по сравнению с которыми ваша ванна с цветочной патокой покажется просто детским лепетом.
      Нейзер, явно, слишком увлекся экспериментами с научно-культурной инфильтрацией, но пока это имело столь невинные формы, что я предпочел скорее согласиться с этим, чем иметь возле себя ученика мага, озлобленного недоверием и откровенным жлобством своего наставника, а потому решил проявить щедрость, но перед этим спросил его:
      – Да, Нейзер, но дают ли они такие же результаты? А, ладно, валяйте, но если ваша Зармина разнесет этот секрет по всему острову, то нас ждут тяжелые времена. Точнее это вас ждут тяжелые времена, Нейзер. Тем более, что я решил задержаться в Равеле дней эдак на пятнадцать-двадцать, а то и того больше. – При этих словах Нейзер обеспокоено встрепенулся, но я успокоил его – Дела, мой друг, дела. Но учтите, я уступаю вам это медное корыто с рыжей бурдой ровно на один день, после чего наложу на него заклятье и оно опустеет. Своей красотке вы можете скачать из него литров пятьдесят этой патоки, но только учтите, ёмкость должна быть либо стеклянная, либо металлическая, либо фарфоровая и никакого дерева или ещё какой-нибудь иной органики, иначе мой крем вскоре превратится в такую гадость, что ваша красавица Зармина удушит вас тотчас, как только унюхает её вонь. При экономном расходовании ей хватит этих ароматных примочек лет на двадцать.
      Физиономия Нейзера так и расплылась от счастья в предвкушении того момента, когда он будет делать своей красотке мидорский эротический массаж. Этот крем, вдобавок к тому, что имел лечебный косметический эффект, был одним из самых мощных афродизиаков в галактике. Рунита поднялась с кровати и, подойдя ближе, поспешила успокоить меня, заверив в благоразумии Зармины. Но сделала она это весьма ехидно и таинственно, сказав с усмешкой мне и Нейзеру:
      – Господа, в Равеле есть только две Зармины, племянница коменданта порта и бабушка Зармина, которая заведует у господина Лоранта прачечной. Вряд ли чарам Нейзера поддалась бабушка Зармина, она уже стара и глуховата, чтобы расслышать его пылкие признания. Значит, речь здесь идет о красавице Зармине. Насколько я её знаю, она даже под самыми страшными пытками не выдаст секрета своей красоты и наслаждения. Милый Нейзер, извините меня, но я хочу заранее предупредить вас о том, что теперь вам в любом случае придётся очень туго. Зармина девушка очень своеобразная.
      Напомнив Нейзеру о том, что в гостинице "Жемчужина Равела" есть служащие, прихватив с собой громадный кофр с самыми необходимыми вещами, мешок с золотом, ларец экстренной связи и свои мечи, я велел Руните и Нейзеру выйти из номера ровно через тридцать секунд после моего ухода. От дверей нашего номера до апартаментов класса люкс я добирался не более одной наносекунды, предпочтя героическому марш-броску по коридору и лестнице, где меня могли увидеть жильцы и служащие гостиницы, самый банальный телепорт.
      Когда Рунита, в сопровождении Нейзера, нагруженного шкурой синего барса, добрались до апартаментов, я уже успел их немного осмотреть и остался вполне доволен. Тут и впрямь было чему порадоваться, ведь они действительно занимали пол-этажа, имели высоту потолков метров в семь, насчитывали девять большущих комнат и были обставлены с чисто галанской роскошью. Ванная комната, к примеру, совмещалась с лоджией и была больше похожа на просторный спортзал, облицованный изумительной яшмой фиолетового цвета, имела мраморный бассейн чуть ли не десятиметровой длины с небольшим фонтаном и отличалась просто немыслимой, для обычных галактических отелей, роскошью. Остальные комнаты тоже были обставлены с изумительным изяществом, роскошью и красотой, присущей только Галану. Нигде больше вы не встретите столь прекрасных интерьеров.
      Рунита, которая хотя и работала в гостинице господина Лорана почти год, никогда ещё не была в этих апартаментах, предназначенных для самых высоких гостей острова. Она была изумлена их красотой, а потому стояла с широко раскрытыми от удивления глазами, изумленно качая своей изящной головкой. Сбросив с себя шкуру синего барса, Нейзер удрал не прощаясь, но пообещав мне напоследок обязательно прислать слуг со всеми остальными моими вещами.
      Пока Рунита мужественно сражалась с синим барсом, пытаясь втащить шкуру на большую, пышную кровать под балдахином, стоящую на возвышении в огромной спальной комнате, я удалился в ещё более огромную столовую, остекленные окна которой выходили на океан. В любое из этих окон с легкостью могла бы запросто влететь даже тяжелая грузовая платформа-антиграв и доставить мне хоть лёгкий разведывательный танк, но я ждал от своих друзей посылку гораздо меньших размеров. Бэкси изготовила мне из натурального латекса, используемого на Галане тысячелетиями, чудо-маску, которая представляла собой точную копию моей вчерашней личины и перчатки в придачу к ней. Быстро натянув на себя маску и перчатки, я одел под рубаху жилет, присланный моими электронными друзьями с "Молнии", который сделал мою спину сутулой, а спереди добавил старческое брюшко. Найдя в гардеробной комнате большое зеркало, я разгладил маску на лице и сделал несколько гримас. Пластиплоть давала гораздо лучший эффект, но я ещё не успел настолько примелькаться обитателям этого маленького городка, чтобы опасаться за то, что моя новая личина, выдаст меня с головой.
      В спальной комнате Руниту я не нашел, она, устав от трудов, отыскала самое необходимое из того, что требуется любой красивой девушке рано поутру, – воду и уже плескалась в бассейне, резвясь, словно ребенок. Увидев меня в моем прежнем виде, она сначала тихо охнула, потом изумленно протерла глаза кулачками и, в конце концов, звонко расхохоталась. Выбравшись из бассейна она бросилась в мои объятья. Похоже, ее вовсе не пугал мой наряд, раз она сказала мне:
      – Дор, какой ты смешной в этой маске, словно старый гном из сказки, только без бороды и колокольчика, но я тебя всё равно люблю, дорогой.
      Её руки, неожиданно с силой обвили меня, а губы с невиданной страстью впились в мой рот. Целуясь, она так прикусывала мои губы, что я испугался за тонкий латекс. Видимо она и сама поняла это, потому что стала расстегивать ворот моей рубахи, чтобы покрыть поцелуями мою грудь, но, увидев, что на мне надет толстенный жилет из плотной ткани, набитой шерстью, недовольно загудела:
      – У-у-у, так не честно. Ты, прямо, как рыцарь в латах.
      Быстро запахнув рубаху, я сказал:
      – Рунни, дорогая, давай оставим это дело на потом. Если ты хочешь, чтобы я снял с себя это безобразие как можно скорее, то мы должны быстро позавтракать и отправляться в город. Сначала я одену тебя, как принцессу, а потом мы пойдем навестить губернатора, где я, в его присутствии, навсегда распрощаюсь с моей гнусной и неприглядной личиной.
      Нейзер не забыл своего обещания и вскоре появились слуги с несколькими кофрами и горничная, приставленная к апартаментам, высокая и суровая дама, одетая в строгое голубое платье, которая, однако, смотрела на Руниту с теплотой и лаской. Да, и служащие отеля, трое здоровенных, молодых парней в одинаковых красных с синим ливреях и черных штанах, одаривали её ласковыми улыбками и добрыми взглядами, под которыми она прямо-таки расцветала. Я скромно удалился, чтобы не мешать Руните, поделиться со своими старыми товарищами впечатлениями.
      После того, как эти ребята помогли горничной расставить кофры в гардеробной комнате, а Рунита заказала завтрак на двоих, я принялся воплощать в жизнь все свои планы, намеченные на сегодняшний день и потому попросил одного из парней немедленно спуститься в комнату Руниты и, не мешкая, перенести в апартаменты все её вещи. В ответ все трое вежливо поклонились без малейшей ухмылки на лице. Пока Рунита и горничная развешивали одежду по шкафам, я вместе с ними дошел до дверей, где с удовольствием вручил каждому по золотой монете в пятьдесят роантов.
      По тому, как эти парни рассматривали меня, а один даже пытался прикоснуться к моей руке, получая вознаграждение, я понял, что Нейзер или Рунита, если и не разболтали им о моем секрете, то по крайней мере, уже намекнули им о том, что я вовсе не являюсь гнусным, старым развратником и педофилом, а потому вполне достоин всяческого уважения. Выяснять же с помощью телепатического зондирования то, кто из них двоих допустил утечку информации, моя пылкая возлюбленная или непутёвый стажер, я, разумеется, не стал как из чувства собственного достоинства, любви к Руните, так и уважения к Нейзеру, да, и чувства признательности этим добродушным гигантам, от которых просто веяло теплом и лаской по отношению к скромной девушке, их бывшей коллеге по хлопотному гостиничному бизнесу.
      То ли кухня в гостинице уже вовсю работала, то ли сработали чаевые, данные моей щедрой рукой, но уже буквально через десять минут, с помощью лифта с ручным приводом, нам подали завтрак в столовую, мы сидели за огромным столом и нас обслуживали двое официантов. Галанский завтрак, надо сказать, штука весьма объёмистая и нам пришлось потратить на него не менее получаса, чтобы расправиться со всеми блюдами. Мы уже заканчивали лакомиться фруктовым мороженным, поданным на десерт, когда в столовую заглянул парень, которого я отправил за ящиком Руниты и вежливо поинтересовался у меня:
      – Ваша светлость, куда вы прикажете мне поставить ящик с вещами госпожи Лиант?
      Стараясь не смотреть на Руниту я ответил:
      – Послушай-ка, Бриар, выложи вещи госпожи Лиант в гардеробной и немедленно принеси этот ящик сюда.
      Парень быстро и в точности исполнил мою просьбу. Отложив в сторону хрустальную вазочку с остатками мороженого и серебряную ложечку, я неторопливо встал, помог выти из-за стола Руните, и, обняв девушку за талию, подвел её поближе к открытому настежь окну и посмотрел вниз. От здания гостиницы до скалистого высокого обрыва, сложенного из пластов остывшей лавы, было метров десять-двенадцать, ну, а до воды и того больше. Придирчиво оглядев сначала здоровенного парня, а потом цинковый ящик, я предложил ему довольно интересную и выгодную, на мой взгляд, сделку:
      – Послушай, дружище, если ты добросишь ящик отсюда и до воды, получишь вот эти две монеты. – С этими словами я положил на подоконник две большие, новенькие, золотые монеты по сто роантов каждая. Приз, надо сказать, весьма не малый. Добродушная физиономия парня расплылась в широкой и довольной улыбке и он весело пробасил:
      – Ваша светлость, уверяю вас, я с легкостью заброшу этот ящик, метров на пятнадцать за полосу прибоя.
      Отступив назад на пару шагов, он поднял над головой ящик, мучавший Руниту по утрам и представлявшийся ей во снах зловредным моллюском-убийцей. Рослый, спортивного телосложения молодой галанец прогнулся назад всем своим мощным телом, напрягая его, как тугой лук. Рунита не выдержала и прижала руки к щекам, готовая разрыдаться от нахлынувших на неё чувств. Ухнув от напряжения, парень резко метнул свой снаряд, словно катапульта, забрасывающая в осажденный город бочку с горящей нефтью. Метнул он его славно, метров на шестьдесят, а то и на все семьдесят. Рунита завизжала от восторга и запрыгала по столовой маленьким бесёнком. Вот теперь-то она точно поняла, что простилась со своей прошлой жизнью навсегда и может смело открывать в ней новую страницу.
      Покончив с завтраком, я предложил Руните, которая была в своем вчерашнем наряде, надеть своё самое красивое платье и отправиться в город, чтобы совершить небольшой набег на местные магазины. Вот тут-то и выяснилось, что блуза и юбка являются её единственным красивым нарядом, в котором ей не стыдно выйти в город. Сердце у меня невольно защемило. Она сказала об этом так просто и беззлобно, с такой наивностью и при этом всё в ней показывало то, что она не хочет предъявлять к кому либо претензий за свой, пусть чистый и опрятный, но всё же нищенский наряд, что мне внезапно захотелось поставить девушку на Северном полюсе Галана, самому встать на экваторе, взять континент Мадр за два его рога и стряхнуть к её ногам все богатства и Роантира, и Кируфа, и Морбраина, а также всех прочих королевств, княжеств, графств и даже вольных купеческих городов-республик.
      Поскольку ничего другого у девушки всё равно не было, а я в своем скромном, простом наряде, состоящем из белой рубахи, коричневого, расшитого серебром жилета и коротких, коричневых штанов с бежевыми чулками нисколько не диссонировал с её скромной блузой и юбкой, то наши сборы не заняли и двух минут, я только взял увесистый мешок с золотом, да, привязал за спину один из своих мечей. С подозрением глядя на мой пузатый мешок из толстой, дубленой кожи, весь проклепанный медью с широким ремнем для переноски на плече, Рунита спросила меня:
      – Дор, зачем тебе этот мешок, что в нём?
      Развязав ремень, крепко стягивающий горловину мешка, я показал девушке лежащее в нём золото роантирской чеканки и с довольной ухмылкой сказал:
      – Рунни, дорогая, я уже предупреждал тебя, кажется, о том, что никогда не вру, разве ты слышала хотя бы одну историю про мага-нищего? И представь себе, любимая, это только самая малая часть моих несметных богатств.
      Не знаю почему, но Руниту это золото нисколько не впечатлило. Она взглянула на монеты мельком и без малейшего интереса, даже не протянув руки к желтым, ярко блестящим кружочкам, при виде которых у многих начинают трястись руки. Ну, да, я скорее был удовлетворен такой её сдержанностью, нежели опечален. Ведь мне вряд ли стоило говорить ей до поры, до времени, что я собираюсь сделать со всем этим золотом, которым меня бесперебойно снабжали Нэкс и Бэкси, чья новая субмарина рыскала по дну океана в поисках затонувших кораблей, словно голодный гверл, тщательно обнюхивающий задний двор в надежде найти косточку.
      Перед выходом из гостиницы мы зашли на несколько минут в офис Антора Лоранта, куда я стремился, чтобы сообщить ему новость о том, что уволил Руниту с работы и застолбить для Нейзера номер люкс на неопределённый срок, чтобы тому было где развлекаться с Зарминой. Заодно я полностью расплатился звонким золотом за наше проживание в "Жемчужине Равела" за целый месяц вперед. Господин Лорант ласково потрепал Руниту по щеке и тут же рассчитался с ней полутора дюжинами серебряных монет, составляющими её жалованье за две недели. Ещё я попросил милейшего Антора Лоранта дать мне сопровождающего, самого крепкого и выносливого парня, такого, который не надорвался бы, таская за нами мой мешок с золотом. Господин Лорант был настолько любезен, что предложил мне ещё двух вооруженных человек в качестве телохранителей, однако, встретив мой ласковый, но ехидный взгляд, рассмеялся и сказал соглашаясь со мной:
      – Да, мастер Лорикен, согласен, это была далеко не самая умная мысль, пришедшая мне в голову с утра. Хотел бы я видеть тех ребят, которые после вчерашнего события согласились бы напасть на вас.
      Времени у нас было не так уж много, чтобы последовательно обойти все магазины и лавки городка, а потому я решил поступить иначе. В самом начале улицы, которую по большей части составляли дома богатых торговцев, владеющих самыми роскошными магазинами и лавками, имелся небольшой, уютный дамский салон, куда я и завел Руниту. Госпожа Тристалл, которая была хозяйкой салона, являвшегося женским клубом благородных дам города Равел и, по совместительству, супругой начальника таможни, поняла меня с полуслова, когда я сказал ей о том, что хочу в течение часа, максимум полутора часов, превратить предъявленную на её обозрение особу, стоявшую с раскрытым ртом возле манекена, изображающего нарядную даму, в настоящую принцессу.
      За такие качества, как врожденные ум, красота, грация и изящные манеры я ручался головой, а вот всё остальное поручал ей и своему ходячему банку, который шумно отдувался, спустив мешок с золотом на пол, чем немедленно вызвал маленькое, но очень звонкое салонотрясение. Две рослые девушки тотчас утащили Руниту, не успевшую даже пискнуть, за ширму и оттуда полетели на пол её кофта и блуза. Пока две дамы, – мастера-куаферы, сооружали из роскошных волос девушки замысловатую прическу, я с комфортом устроился в кресле неподалеку. Для экономии времени я отправил по лавкам и магазинам трёх, предоставленных в моё временное распоряжение, шустрых и бойких на язык пацанов, – сыновей мадам Тристалл, чтобы они немедленно известили торговцев платьями, предметами дамского туалета, драгоценностями и прочей галантереей о необходимости поскорее наведаться в дамский салон, в котором сидит один весьма небедный господин, желающий принарядить свою прекрасную госпожу.
      Такая форма торговли ещё не была развита на Галане, но три монеты достоинством в сто роантов каждая, а так же сообщение моих агентов о размерах мешка с золотом и о той щедрости, с которой я намеревался его тратить, немедленно сыграли свою роль. По счастью на Галане уже давно был освоен пошив готовой одежды и вскоре возле салона выстроилась шумная очередь, состоящая из торговцев и их приказчиков. Чтобы не забивать себе и Руните голову проблемой выбора, я привлек к этому процессу хозяйку салона и она тотчас прогнала почти всех торгашей, попытавшихся всучить мне свой залежалый товар. Однако, вскоре они вернулись обратно, но уже с настоящими шедеврами, изготовленными в лучших домах моды империи Роантир.
      Первыми за ширму, после придирчивого осмотра и обработки огромным паровым утюгом, были внесены рубашечка и коротенькие штанишки из полупрозрачного винукийского шелка, отделанные тонкими, словно паутинка, кружевами. По восторженному визгу Руниты, донесшемуся из-за ширмы, я понял, что выбор госпожи Тристалл был безошибочным и потому успокоился и окончательно передал в её руки все бразды правления. Зато драгоценности для Руниты, я отбирал лично, так как в этом деле знаю толк не хуже самого опытного ювелира. Поскольку меня больше интересовало качество и дизайн покупаемых украшений, нежели вес бриллиантов и золота, то вскоре мой кошелек похудел на четверть. Через час, благодаря гостеприимству и талантам госпожи Тристалл, я, на пару с парнем крепко держащим в руках мешок с золотом, выдул бутылку великолепного крепкого напитка со льдом, что-то вроде бренди, но малость покрепче, а Рунита была одета с ног до головы и выглядела, как настоящая принцесса, при этом ещё несколько десятков коробок было отправлено с курьерами прямиком в гостиницу, в наши с Рунитой апартаменты. Мне было очень приятно тратить деньги на свою возлюбленную и потому я побеспокоился о том, чтобы у неё было буквально всё, что составляет экипировку молодой, знатной и богатой дамы.
      Хозяйка салона, несомненно, обладала великолепным вкусом и была мастером своего дела, да, и Рунита разбиралась в этих вещах достаточно хорошо и вскоре девушка вышла ко мне одетая в красивое платье из ажурной лёгкой ткани нежного, кремового цвета, предназначенное для жаркого лета у моря, прекрасно подчеркивающее её стройную и изящную фигуру. Прическу Руниты украшала длинная нитка крупного жемчуга розового цвета и такое же ожерелье обвивало изящную шейку девушки. Серьги и ещё несколько дорогих колец с прекрасными крупными бриллиантами, нисколько не портили общего вида, а её новые туфли на высоком каблуке окончательно сделали из меня неказистого коротышку. Теперь ей было не стыдно показаться в доме губернатора, если, конечно, не брать во внимание своего невзрачного спутника.
      Чтобы Рунита не мучила свои ноги, не привыкшие к обуви на высоком каблуке, я вызвал шестерых носильщиков с белым, просторным портшезом и они быстрым шагом понесли свой драгоценный груз к следующему пункту назначения, куда я стремился все больше и больше, поскольку латексная маска уже начала потихоньку сводить меня с ума. Я и мой мобильный банк едва поспевали за портшезом, который мне приходилось временами контролировать с помощью телекинеза, уж больно прытко скакали по ступенькам и кривоватым улочкам Равела, ведущим то вверх, то вниз, носильщики.
      Нейзер, похоже, вчера постарался на славу, поскольку на этот раз для меня были настежь распахнуты ворота дома губернатора и мы смогли без малейших помех и волокиты войти прямо во внутренний дворик, где был разбит небольшой сад с фонтаном посередине, и где нас тотчас окружили слуги с радостными улыбками для меня и Руниты, и приглашением для носильщиков, пойти освежиться в доме холодными вином и пивом. Денёк выдался на редкость тёплый и потому я просто угорал в своём кошмарном одеянии.
      Портшез был установлен на площадке перед входом на крытую галерею и Рунита, наконец, смогла выбраться из этого уютного футляра, в котором она только слабо вскрикивала, когда лихие носильщики закладывали особенно крутые виражи. Подошедшие к нам слуги отвели моих сопровождающих на кухню, чтобы попотчевать их холодным пивом, а на галерею тотчас вышли граф фрай-Доралд и губернатор острова Равел. Протянув губернатору запечатанный конверт, я взмолился во весь голос:
      – Ваша светлость, умоляю вас во и имя Арлана Великого, как можно скорее прочитать это послание!
      В изящном конверте, изготовленном из плотной, узорчатой бумаги, украшенном пышным гербом золотого тиснения, находилось письмо, написанное красивым каллиграфическим почерком и подписанное лично министром иностранных дел королевства Кируф, свидетельствующее о том, что маркиз Лорикен фрай-Виктанус пожелал инкогнито, скрыв свое лицо под маской, сопровождать своего друга, графа Солотара фрай-Арлансо на остров Равел и если он, то есть я, пожелает снять с себя маску, то власти Кируфа просят не судить его, стало быть меня, строго, и так далее и тому подобное. Губернатор прочитал письмо, похоже, ни черта из него не понял и молча передал его графу. Тот, быстро пробежав его глазами, громко расхохотался и подтвердил его подлинность:
      – Резболд, дружище, не волнуйтесь, всё в порядке и это не розыгрыш. Это подлинная подпись министра и здесь даже есть секретный знак подтверждающий то, что всё написанное в нём есть чистая правда. Судя по дате на письме, он подписал его как раз за месяц до своей трагической кончины. Вы в курсе, маркиз, что ваш любезный рекомендатель погиб не так давно на охоте в горах? – Обратился ко мне с вопросом граф фрай-Доралд, хитро прищурив один глаз.
      Разумеется, я был в курсе и знал об этом происшествии гораздо больше, чем граф, какими бы источниками информации он не пользовался. Бэкси держала Кируф под полным контролем и информация о тамошних делах обрабатывалась в первую очередь, наравне с той, которую она снимала вдоль всего нашего маршрута. Срывая с себя осточертевшую за несколько часов маску, я проворчал раздосадовано:
      – Конечно в курсе, граф, мы получили это известие, когда переправляясь через Имрис. Вы говорите, погиб трагически? Черта с два князь Марзинус погиб трагически! Это была глупая и бессмысленная смерть. Не надо было ему так напиваться, а потом лезть в горы только за тем, чтобы пощекотать себе нервы, идя с рогатиной на матёрого вергера. Ничего, рано или поздно, но я вернусь в Кируф и первым делом набью морду его дружку Герсу, который, наверняка, и подбил его на это сумасбродство. Если, конечно, этот мерзавец еще жив. Жалко Торопыгу – Я специально упомянул дружеское прозвище Калерта Марзинуса, бывшего когда-то министром иностранных дел в королевстве Кируф, чтобы развеять малейшую тень подозрений в свой адрес – Отличный был парень и гуляка, что надо, надеюсь, звёзды приняли его беспокойную душу и он теперь озаряет нас своим светом с небес.
      Пока я разорялся перед графом фрай-Доралдом и губернатором Барренсом, из дома вышли три его дочери, раскланялись передо мной и увели Руниту в сад, к резным деревянным качелям. Губернатор поднял с пола мою маску и разглядывал её с неподдельным интересом. Эта маска также не должна была вызвать подозрений, так как на Галане и до меня умели делать такие вещи, пусть не с таким мастерством, но всё же достаточно изящно и правдоподобно. Видя, что графа тоже заинтересовало, как сделана маска, я немедленно протянул ему свои перчатки. Взяв их в руки, граф фрай-Доралд только что не попробовавший их на зуб, сначала долго разглядывал их, а потом не выдержал и поинтересовался:
      – Маркиз, я что-то не пойму, как же они сделаны? Ведь это абсолютно точная имитация человеческой плоти.
      Коротко хохотнув, я подмигнул ему и скабрезно пояснил:
      – Граф, как маска, так и перчатки сделаны приблизительно так же, как в мастерских Роанта делают самые лучшие на Мадре презервативы, отличающиеся столь дивной прочностью, что в детстве мы делали из них рогатки.
      Граф и губернатор прыснули от смеха, видимо, припомнив тумаки, полученные от своих отцов за порчу особо ценного имущества одноразового использования. Жара меня допекла так, что я даже не стал спрашивать губернатора, где в его большом доме расположена комната для мужчин. Глянув по сторонам и убедившись в том, что дам вокруг нет, а Рунита так увлекла дочерей графа, каким-то рассказом, что те даже и не смотрят в мою сторону, я расстегнул рубаху и снял с себя жилет с фальшивым горбом и брюшком. Сняв с себя эту теплую, колючую подкладку и ощутив райское блаженство, я шумно выдохнул воздух и произнёс умиротворенно:
      – Ну, вот, господа, теперь я в своем естественном обличье и мне полегчало. О, звёзды, как же мне надоело таскать на себе эту мерзость. Это была такая мука, надевать каждый день, поутру, эти "доспехи", что я весь путь клял себя последними словами за такую несусветную глупость.
      Губернатор проводил нас к столику, стоящему на галерее, уже накрытому на двоих и немедленно удалился, сославших на какие-то неотложные дела. Мы с графом Доралдом уселись в лёгкие полукресла, сплетённые из тонких, золотистых прутиков верклива и он взял в руки литровую бутылку "Старого Роантира". Граф, улыбаясь мне, нацелился надрезать горлышко бутылки специальным серебряным молоточком, имеющим приспособление серповидной формы и оснащённое крохотным алмазом, чтобы затем отбить его сильным ударов. Теперь я воочию убедился в том, что вовсе не ошибся вчера и именно так на Галане и открывают это вино. Во мне взыграло озорство и я, жестом остановив графа, попросил дать мне бутылку:
      – Граф, позвольте-ка мне открыть эту бутылку по-своему, не отбивая горлышка?
      Граф фрай-Доралд, с сомнением во взгляде, протянул мне бутылку. Зажав горлышко бутылки в кулаке, я покрутил несколько раз и вынул пробку. При этом сила моих рук, была совершенно ни при чем. У графа глаза полезли на лоб, взяв из моих рук бутылку, он внимательно осмотрел не поврежденное горлышко и восторженно сказал:
      – Маркиз, право же, я впервые разливаю это вино из целой бутылки. Позвольте спросить, как вам это удалось сделать?
      Вместо ответа я скромно пожал плечами. Пока граф наливал вино в два бокала, я осмотрел предметы сервировки и решил что не нанесу особого вреда хозяйству губернатора Барренса, если испорчу один нож для фруктов. После того, как я сложил ажурный серебряный нож сначала вдвое, а потом вчетверо и так до тех пор, пока не превратил его в плотно спрессованный кубик металла и всё это без малейшего напряжения на лице, мне осталось сделать лишь одно, с невинной улыбкой вручить то, что ещё несколько секунд назад было прекрасным ювелирным изделием, графу фрай-Доралду. Взяв в руки кубик металла, граф неуверенно улыбнулся и сказал:
      – Возьму себе на память в качестве сувенира. Да, маркиз, вы действительно сильный человек, как и ваш товарищ. Похоже, что этим вы хотите доказать мне, что выполните своё обещание относительно шкуры синего барса и что я сделал ошибку, послав Вела выполнить то, что в принципе невозможно выполнить? Признайтесь честно, вы ведь, наверное, могли убить его уже на пятой минуте вашего поединка?
      Подняв бокал, я поприветствовал графа жестом, принятым алкашами Роанта, пригубил вино и сказал:
      – Граф, я мог убить Вела Миелта на пятой же секунде, проткнув его мечом из положения сидя, а если бы принял его вызов стоя, то разрубил надвое уже на первой. Поверьте, это не хвастовство и пустое бахвальство, граф, пожалуй, на всем Галане, нет фехтовальщика, равного мне по мастерству. Долгие годы я оттачивал своё искусство владения мечом, написал на эту тему обширный трактат и теперь хочу только одного, передать свои секреты вашим охотникам на барсов, как уже передал им сконструированное и выкованное мной холодное оружие. Хотите, я покажу вам один фокус?
      Взяв со стола большой, спелый витрум, через тонкую, палевую кожицу которого просвечивала пористая мякоть, налитая янтарным, медовым соком, я встал со стула и, отойдя на пару шагов, подбросил его вверх, почти под самый потолок галереи. Когда плод падал вниз, я выхватил свой меч и разрубил его на две половинки, но не дал им упасть на пол, ловким и плавным движением, подхватив их обе на лезвие клинка. Клянусь Вечными Льдами Варкена, телекинез в этом случае был совершенно не при чем, я действительно умею проделывать своим мечом такой трюк. Одну половинку я стряхнул на свою тарелку, а другую на тарелку графа, после чего и предложил ему осмотреть лезвие и сказал с улыбкой:
      – Граф, это был витрум. Вряд ли на всем Галане есть плод сочнее него, но обратите внимание вот на что, – на лезвии моего меча нет ни капли его сока, кроме того места, где лежали половинки плода, пойманные мною. Таким же стремительным ударом я могу снести голову своему противнику и на мече также не останется ни малейшей капли крови. Теперь вы понимаете, граф, что такое настоящее искусство владения мечом?
      Отступив от стола, я вытер лезвие клинка салфеткой и высоко подбросил меч в воздух, а когда он направился острием вниз, изогнул свое тело так, чтобы подставить под острый клинок ножны. С мягким, протяжным и негромким звуком меч вошел точно в ножны и успокоился в них. Глаза графа горели при этом от восхищения, словно у маленького ребенка при виде какой-нибудь новой и очень затейливой игрушки. Как только я закончил демонстрировать своему собеседнику свои фокусы и сел за столик, граф с восхищением в голосе сказал.
      – Маркиз, вы действительно великий боец, прямо-таки как герои древних легенд Кируфа. Видимо, самое правильное решение, которое может сделать человек при знакомстве с вами, это иметь вас в числе своих друзей, нежели врагов, тем более, что вы, судя по отзывам вашего друга, человек благородный, умный и рассудительный?
      В ответ на его комплимент я снова только скромно пожал плечами. Граф, пристально глядя мне прямо в глаза, задал, весьма деликатный вопрос:
      – Маркиз фрай-Виктанус, почему вы не убили моего наемного убийцу, кавалера Велимена фрай-Миелта?
      Добродушно улыбаясь, я ответил вполголоса:
      – По нескольким причинам, граф. Во-первых, потому, что я не люблю убивать людей, во-вторых, потому, что Вел, похоже, неплохой парень, попавший в сложную жизненную ситуацию и мне хотелось освободить его от такой тяжелой и неблагодарной работы, в-третьих, мне понравились вы, граф, как человек смелый и тоже неплохой парень, а впрочем у меня было ещё с десяток причин, по которым мне хотелось повернуть эту историю со смертельным поединком в совершенно другое русло и, самое главное, я очень хотел понравиться одной милой девушке, которую и хочу вам теперь представить, граф. Вы не будете возражать, если я представлю вам прелестнейшую из женщин Галана, госпожу Руниту Лиант?
      Граф и в самом деле был отличный парень потому, что не стал выпендриваться и заставлять девушек идти к нашему столику, а сам предложил пройтись к качелям. Я представил графа Руните, а он представил меня Нейле, Низе и Айнис. После этого мы несколько минут осматривали сад, а я не находил себе места, так как время неумолимо походило к сроку, назначенному агентом, для капитана Милза. Наконец, улучив момент, когда Рунита заговорила с графом о том прекрасном вине, которое мы с ней пили вчера, я шмыгнул за куст, быстро выхватил меч, повернул кольцо на его рукояти и чуть слышно прошипел в скрытый в нём передатчик:
      – Бэкси, немедленно задержи агента и даже близко не подпускай его к "Принцессе".
      В ответ я услышал тонкий писк:
      – Шкипер, и агент, и все четверо перекупщиков, нацелившиеся ограбить Реда Милза, в настоящее время страдают от жестокого поноса и им не до того, так что можете не торопится, хотя капитан уже ждёт агента на борту "Принцессы" и даже выслал к причалу шлюпку и пару матросов, Рейза Вурсета и Гилмена Ниста.
      Бэкси всегда поражала меня своей предусмотрительностью, но в этот раз, она, похоже, превзошла саму себя. Со спокойной душой я побродил в компании милых дам и графа по изящному саду, потом дочери губернатора покинули нас, так же, как и их папенька, сославшись на хлопоты по дому и мы посидели втроем ещё полчаса, наслаждаясь прекрасным вином и фруктами. Рунита же, восхищенная прекрасным вином, которое она нахваливала со свойственной ей непосредственностью, в итоге получила в подарок от графа, пять дюжин бутылок "Старого Роантира", которые тотчас были отправлены в гостиницу. Всего мы провели в обществе графа два часа и к исходу этого времени настолько прониклись друг к другу уважением, что перешли на ты и даже договорились встретиться завтра для того, чтобы вместе пофехтовать. Графу не терпелось получить от меня несколько уроков.
      Носильщики, подгоняемые моими громкими окриками, почти бежали к пристани, а я возглавлял эту кавалькаду, разгоняя прохожих грозными воплями и даже, порой, крепкими тумаками. Когда я, выбежав на возвышение, с которого была видна и пристань и вся бухта, взглянул на причал для лодок, у меня, наконец, немного отлегло от сердца. Шлюпка, посланная с "Южной принцессы" за торговым агентом, обещавшим обсудить предложение капитана Милза, покачивалась на волнах, а оба матроса спали, укрыв лица носовыми платками и, стало быть, теперь можно было не торопиться.
      Как только мы добрались до порта, я отпустил носильщиков с их белым, обитым изнутри алым атласом, транспортным средством, которое, как и платформа-антиграв, не имело под собой ни колес, ни гусениц, ни даже ракетных дюз. С высокого парапета над пристанью я попросил Руниту определить какое судно, стоящее в бухте на якоре, самое красивое и элегантное, задав ей вопрос с некоторой подковыркой:
      – Рун, дорогая, как ты думаешь, какое судно, из всех тех, что мы здесь видим, было бы достойно нашего доброго друга, графа Ролмара фрай-Доралда?
      Рунита смотрела на корабли глазами полными восторженного восхищения, а местные и приезжие охламоны, шатающиеся без дела, таращили свои нахальные глазищи на изящную девушку, одетую в просвечивающее на солнце платье с ничуть не меньшим восторгом и даже пытались раскрывать рты, но, как только замечали меня и мою зловещую ухмылку, тут же их закрывали, оставляя при себе комплименты, которыми они хотели её порадовать. Рунита сразу сказала мне:
      – Дор, да, тут и гадать-то нечего, самое прекрасное судно в бухте, это вон та трехмачтовая шхуна, которая называется "Южная принцесса". Изумительный корабль и, похоже, его содержат в идеальном порядке.
      Я изобразил на своем лице гримасу скуки и безразличия.
      – Ты так считаешь, Рун? Тогда давай поднимемся на её борт, ведь это как раз то самое судно, которое я зафрахтовал в Мо. Думаю, что капитан Милз не откажет нам в небольшой морской прогулке.
      Ловко увернувшись от руки Руниты, попытавшейся ухватить меня за ухо, я подхватил её на руки и поскакал по ступенькам к пристани. Вынеся радостно смеющуюся девушку на лодочную пристань, я поставил её на доски, отполированные тысячами босых ног и резко подёргал за канат, которым шлюпка, с надписью "Южная принцесса" на носу, была привязана к чугунному кнехту. Оба матроса подскочили одновременно, но, увидев вместо ожидаемого ими агента какого-то незнакомого им недомерка с причёской, напоминающей плюмаж рыцарского шлема, тут же улеглись обратно. Мне пришлось подергать ещё раз, теперь уже решительнее, и крикнуть парням, не узнавшим меня:
      – Рейз, Гилмен, а ну-ка быстро вставайте, бездельники. Вы что, не узнали меня? Это же я, мастер Лорикен, только немного помолодевший. Срочно доставьте нас на "Принцессу", тот, кого вам приказано дождаться, сегодня уже точно не придет.
      Наконец, матросы признали меня. Рейз и Гилмен быстро подтянули шлюпку к пристани. Мой сопровождающий сбросил вниз золото, а я спрыгнул в шлюпку и поймал на руки Руниту. Мощными, размеренными гребками матросы погнали её к "Южной принцессе" и, уже спустя несколько минут, подвели под борт прямо к тому месту, где, скучая, с треском щелкал орехи-тарай вахтенный матрос.
      Боцман Гонзер явился в ту же секунду, как к нам в лодку был спущен штормтрап. Бросая на Руниту восхищенные взгляды, под пылом которых она зарделась, боцман рявкнул так, что вся шхуна закачалась. Примчавшиеся на его зов матросы спустили на лебедке скамейку, обитую белым фетром, на которую я бережно усадил Руниту и махнул рукой, показывая им, что можно поднимать гостью наверх. Матросы на борту шхуны без лишних объяснений понимали, кого они поднимают на борт "Южной принцессы" и поэтому тянули канаты плавно, без рывков. Через пару минут мы уже шли к каюте Реда Милза, который встретил нас, застегивая пуговицы своего черного кителя, надетого прямо на голое тело, у порога своей каюты. Капитан Милз галантно предложил даме войти в свою скромную обитель и тотчас подставил ей кресло, так развернув его в сторону иллюминатора, чтобы взгляд Руниты не проник за ширму, которая лишь частично закрывала его узкую койку с всклокоченными простынями на ней, этим типичным признаком бессонной ночи и тягостных раздумий.
      На меня капитан Милз смотрел так весело, что я сразу же понял, – о моём секрете многие узнали ещё вчера, и, стало быть, мне теперь уже не придется каждый раз вдаваться в долгие объяснения. Как только я переступил порог каюты, то сразу понял, что дела у Реда идут совсем паршиво. Книжные шкафы были наполовину пусты, при этом из них исчезли самые редкие экземпляры. Увидев мой взгляд, Ред Милз смущенно опустил глаза. Поэтому я и решил начать переговоры без каких-либо предисловий и сразу сказал:
      – Ред, насколько я в курсе событий, происходящих на острове, Рейз и Гилмен поджидали у причала одного пройдоху, которому вы хотели продать "Южную принцессу". Сегодня я пришел к вам только за тем, чтобы безжалостно разрушить эту сделку. – Ред испуганно вздрогнул и поднял руки, но я не дал ему возразить и решительно продолжил – Капитан Милз, если я говорю, что собираюсь разрушить эту сделку, это вовсе не означает того, что вы не сможете продать своё судно. Наоборот, я сам намерен его немедленно купить за приемлемую цену, которую и хочу услышать от вас сию же минуту и будьте уверены, мой друг, мы с вами обязательно поладим. А теперь позвольте представить вам новую владелицу "Южной принцессы", несравненную госпожу Руниту Лиант.
      Нервы девушки не выдержали, она вскочила из кресла и бросилась мне на шею. От избытка чувств из её глаз брызнули слезы. Ред был потрясен не меньше, но слёз не лил. Он просто выпалил, как из пушки, заранее заготовленную фразу:
      – Мастер Лорикен, заплатите мне двенадцать тысяч восемьсот роантов и судно ваше!
      Я не выдержал и расхохотался, поглаживая Руниту по всё ещё вздрагивающей от плача спине, хотя мужской смех и женские слёзы сочетаются очень плохо. Ред снова вздрогнул, на этот раз уже испуганно, и, почти плачущим голосом, сказал, глядя на меня умоляюще:
      – Но мастер Лорикен, цена и так очень мала! Поверьте мне, я не могу сбавить и десяти роантов.
      Утерев слёзы Руниты своим платком, я снова подвел её к креслу, которое передвинул поближе к письменному столу капитана Милза, обложенного морскими картами и, усадив девушку за стол, спросил:
      – Рунита, любимая, скажи мне, ты считаешь эту цену справедливой? Сколько, по-твоему, может стоить это прекрасное судно, трюмы которого сухи, словно кладовая для муки, и пахнут так же, как парфюмерная лавка после получения на склад партии нового товара, привезённого из Сардусса?
      Прежде, чем ответить на мой вопрос, Рунита быстро сказала мне срывающимся от волнения голосом:
      – Дор, любимый, я всегда мечтала хотя бы раз в жизни встать за штурвал баркаса, перевозящего рыбу, а ты хочешь подарить мне "Южную принцессу". – После чего добавила тоном знатока – Дор, это, несомненно, самое лучшее судно, какое когда-либо входило в эту бухту. Я уже несколько раз прибегала на пристань только для того, чтобы полюбоваться им и даже не мечтала подняться на борт, а теперь ты хочешь купить его для меня. Дор, любимый, но оно очень дорого стоит. Капитан Милз занизил его стоимость, минимум в десять раз.
      – Ага, значит "Принцесса" стоит не менее ста тридцати тысяч роантов, так Рунита?
      Ред робко вставил свое слово:
      – Это очень щедрая цена. Если бы я искал себе судно, то нашел бы довольно приличное и всего за пятьдесят тысяч.
      В ответ на робкое блеянье Реда Милза, я только рассмеялся, презрительно фыркнул и громко сказал:
      – Вот и плавайте себе на угольном корыте за пятьдесят тысяч сколько угодно, сейчас судно, подобное этому, стоит в Мо не меньше полутораста тысяч, я специально узнавал, но оно, наверняка, провонялось креветками и рыбой. Судно с такими ходовыми качествами и трюмами чистыми, как хрустальный бокал, стоит не меньше двухсот тысяч роантов. Кроме того, надо включить в цену ещё и налог с продажи, который вам придется выплатить, а это полные двадцать пять процентов, так как ваш император скуп, как старая баба, итого двести пятьдесят тысяч. Мне бы крупно повезло, обойдись всё так, потому что узнай об этом какой-нибудь прощелыга из числа торговых агентов, он загнал бы цену под триста тысяч, а это был бы уже явный перебор. Так что капитан Милз, отсчитайте из этого мешка две с половиной тысячи монет и завтра же мы оформим покупку на имя госпожи Лиант. Да, Ред, извольте представить команде новую хозяйку "Южной принцессы" и не забудьте сказать офицерам и матросам о том, что их жалованье будет утроено и выплачено за год вперёд. И ещё будьте любезны поговорите с господином Коррелем. Насколько я помню, у него лежит в кармане патент капитана торгового флота, может он согласиться, за соответствующую плату, стать новым капитаном "Южной принцессы"?
      Когда Ред Милз дрожащими руками отсчитал причитающуюся ему сумму денег, я вручил остаток, а это составляло ещё тысяч триста пятьдесят роантов, Руните и мы втроём отправились в кают-компанию. Через четверть часа команда знакомилась с новой хозяйкой судна. Похоже, что обе стороны остались вполне довольны друг другом. Молодой гигант Жано Коррель, бывший до этого дня старшим помощником, с восторгом принял новое назначение и, получив от Руниты деньги для команды, тотчас передал их в руки баталёра судна, который, по требованию боцмана Гонзера, не мешкая запер их в корабельный сейф. Боцман, глядя на меня стыдливо и сокрушенно разведя руками, пояснил при этом:
      – Увы, господа, но так нужно. Иначе наши бандиты на радостях напьются и, чего доброго, спалят весь город. Они ведь служат на "Принцессе" не из-за денег, а ради удовольствия.
      Рунита, в свою очередь, немедленно отдала свое первое распоряжение капитану Коррелю, сказав деловитым тоном:
      – Капитан Коррель, наймите в порту охрану для судна, а команду спустите на берег, пусть они поселятся в гостинице господина Лоранта, я оплачу их проживание. Все эти деньги, капитан, я оставляю вам, для сбережения, можете использовать их для обслуживания судна по своему усмотрению ни в чём не отказывая ни кораблю, ни его прекрасной и слаженной команде. Мне очень хочется, капитан Коррель, чтобы "Южная принцесса" всегда была в идеальном состоянии.
      Задержав капитана Корреля на пару минут, я тоже отдал ему распоряжение:
      – Капитан, будет очень любезно с вашей стороны, если вы покажете свою "Принцессу", так сказать, в действии. Госпожа Лиант давно мечтала о морской прогулке под парусом, ну, а я тем временем, смогу, наконец, разобраться с некоторыми своими делами в городе.
      Боцман Гонзер попросил нас задержаться немного в кают-компании и выпить по рюмочке ликера, а уж потом обязательно подняться на мостик. Капитан Коррель велел принести карты и они вдвоем с Рунитой стали с увлечением прокладывать маршрут предстоящей прогулки, на которую отводилось всего девять часов. При этом Рунита повергла капитана в полное изумление, так как знала лоцию этого района ничуть не хуже, чем он, хотя и ни разу не видела этих мест с борта судна.
      Пока они разговаривали на абсолютно непонятном мне языке, матросы носились по судну так, что, порой, грозились его перевернуть. Затем раздались пронзительные свистки боцманской дудки, беготня стихла, а дверь в кают-компанию приоткрылась и юнга робко попросил нас подняться на капитанский мостик. "Южная принцесса" за каких-то двадцать минут полностью преобразилась. Над грот-мачтой было поднято огромное полотнище флага торгового флота империи Роантир, по всем снастям вывешены флаги расцвечивания, капитанский мостик был покрыт коврами, а команда, одетая во всё белое, с абордажными саблями на поясе, выстроилась вдоль обоих бортов, между грот-мачтой и фок-мачтой, прямо под капитанским мостиком, украшенным большими часами.
      Как только Рунита вышла на палубу, горнист стал виртуозно выдувать из своего, сверкающего золотом инструмента, звонкую и приятную на слух мелодию. К Руните подскочили четверо нарядных, гладко выбритых матросов, на головах которых были надеты круглые, белые, вязаные шапочки с большими синими помпонами и чинно склонились перед ней, скрестив тяжелые абордажные сабли. Молоденький юнга тотчас положил на клинки тёмно-синюю подушку, украшенную якорями, вышитыми серебром, моя девушка села на этот морской трон и матросы внесли её на капитанский мостик под рокот барабанов и звонкие звуки горна.
      Вслед за Рунитой, мы поднялись на мостик и капитан Коррель отдал свой первый приказ, подготовить судно к выходу в море. Матросы прежде, чем броситься его выполнять, вручили Руните и капитану Коррелю по новенькой капитанской фуражке и дружно проорали на каком-то неизвестном мне диалекте галикири что-то, похоже, не совсем приличное, но, судя по тому, как расплылась физиономия Корреля и как счастливо заулыбалась Рунита, они оба остались довольны.
      Рунита, к радости команды, вынула из своей прически и сняла с шейки обе нитки жемчуга редкостной красоты и бросила их матросам. После этого девушка, энергично встряхнув головой, и рассыпав по плечам блестящий каштановый шелк своих волос, надела на голову черную фуражку с маленьким лаковым козырьком и большими, скрещёнными золотыми якорями. Судя по тому, как шумно дышали Рейз и Гилмен и дрожали их руки, это именно они за полчаса успели смотаться на берег, домчаться до морской лавки и вернуться на шхуну с подарками для Руниты и капитана Корреля. Парни, явно, не зря отсыпались в шлюпке, раз накопили столько сил.
      Обе нитки крупного, розового жемчуга были моментально разобраны матросами по рукам. Каждому из пятидесяти девяти членов команды досталось по жемчужине, а капитану, новому старпому и боцману Гонзеру даже по две. Гилмен тотчас присоединил свою жемчужину к прочим своим амулетам, висевшим у него на шее на толстой нитке, которой прошивают паруса, а его напарник по регате Рейз, стал пристраивать свою жемчужину к огромной серебряной серьге, на которой уже висела крохотная веточка чёрного иртинского коралла.
      Капитан Коррель отдал приказ боцману Гонзеру, тот проорал его в медный рупор и матросы забегали по палубе, как перед шквалом. С борта шхуны был немедленно спущен баркас, который капитан отправил под командой баталера на берег за провиантом. Мы с Редом Милзом тоже решили отправиться на нём в городок. Теперь я был абсолютно спокоен за Руниту, так как у этой девушки был чудесный талант моментально привязывать к себе сердца всех людей, с которыми она знакомилась. Ред Милз перед тем, как спуститься со своим матросским сундучком в баркас, повернулся и обратился к моей Руните с самым наиглупейшим вопросом:
      – Госпожа Лиант, в то время когда я ещё был владельцем и капитаном "Принцессы", мастер Лорикен зафрахтовал моё судно для того, чтобы я доставил один груз на остров Равел, а потом переправил на континент, до порта Торавейг, другой. Мне следует теперь спросить вас, намерены ли вы оставить право фрахта за мастером Лорикеном, или мне необходимо уплатить ему неустойку, полагающуюся по контракту?
      Нежный, долгий, исполненный любви и признательности взгляд Руниты, брошенный в мою сторону, был куда красноречивее любых слов и объяснений, а потому Ред Милз покраснел и, смущенно крякнув в кулак, констатировал негромким бормотанием:
      – Ага, понял, тут, похоже, речь идет уже о пожизненном фрахте, если я вообще, ещё способен хоть что-либо понять.
      Баркас ещё толком не пришвартовался к пристани, а на неё со всех сторон уже бросились торговцы, тащившие бочонки с водой, корзины с фруктами, колбасами, копчёными окороками, банки с консервами, упакованные в сетки, мешки с мукой и сахаром, мешочки с сушеными фруктами, коробки и ящики с вином, клетки с живой птицей, мелкими домашними животными и какие-то охапки зелёных ветвей, о предназначении которых я даже не догадывался. Вся эта толпа едва не смела баталёра "Принцессы" Роя До, тощего лысого старика с огромной серьгой в ухе, но, накатившись, как на каменный мол, на шестерку выдвинувшихся вперёд матросов, отхлынула назад. На меня и Реда эти люди, старающиеся перекричать друг друга, даже не обратили никакого внимания.
      Поднявшись на обзорную площадку, мы уселись за столик под тентом в маленьком открытом кафе. Мне хотелось посмотреть на то, как "Южная принцесса" снимется с якоря и выйдет в океан. Хозяин кафе сразу сообразил в чём дело и без каких-либо просьб с нашей стороны выставил перед нами бутылку крепкого напитка, пару больших, тёмно-зелёных стаканов, графин с ледяным фруктовым напитком, подал большой морской бинокль и быстро шуганул от балюстрады зевак, закрывавших нам обзор акватории порта. Наблюдая в бинокль за Рунитой, я искренне радовался её счастью, которое буквально выплескивалось из сверкающих карих глаз девушки. На то, чтобы подготовить судно к плаванью, у команды ушло чуть больше получаса. Судя по всему, капитан Коррель или был даже большим авантюристом, чем я сам, или, не смотря на свой молодой возраст, являлся отменным мореплавателем. Он даже не стал вызывать портовый вёсельный буксир, а лишь поднял рифы, изловчился поймать ими ветер и шхуна медленно двинулась к узкому проходу, ведущему в открытый океан. На мой взгляд опытного космолётчика, умеющего использовать для движения одни только силы притяжения планет, это был весьма рискованный манёвр. Видя мою озабоченность, Ред Милз, с лёгкой улыбкой на мужественном, обветренном лице моряка, сказал:
      – Мастер Лорикен, этот мальчишка, Жано Коррель, знает эти воды, лучше, чем кто-либо из всех капитанов, которые сейчас смотрят на "Принцессу", он ведь родился в Равеле. Так что не волнуйтесь за свою драгоценность, она находится сейчас в самых надежных руках опытного моряка, которые лежат на штурвале отличного судна. Но ответьте мне на один вопрос, мастер Лорикен, почему вы заплатили за "Принцессу" её полную стоимость, ведь я и в самом деле был готов уступить вам это прекрасное судно почти даром?
      Последнее время мне понравилось отвечать вопросом на вопрос, что я и продемонстрировал Реду, сказав ему:
      – Послушайте, капитан Милз, а разве этого не стоят женские глаза, полные счастья?
      В этот момент Рунита замахала мне с кормы сигнальными флажками. Боясь в чём-то ошибиться, я передал бинокль Реду Милзу и он принялся читать сигналы, передаваемые руками не самого опытного матроса-сигнальщика:
      – Ве-ри-до-р, я те-бя лю-б-лю! Право же, мне приятно прочитать для вас подобное сообщение, мастер Лорикен, но ведь деньги и деньги весьма немалые, вы заплатили мне, хотя могли и не делать этого.
      Встав со своего стула, я быстро просигналил Руните в ответ, что тоже люблю её, используя вместо флажков салфетку и свой носовой платок. В этот самый момент я и увидел торгового агента перекупщиков, который с бледным, как полотно, лицом, осторожной походкой спускался по лестнице к пристани. Действие препарата Бэкси уже закончилось и этот щеголеватый тип с аккуратными усиками, наконец, выбрался из сортира. Тогда я задал Реду ещё один вопрос, указав на измученного жестоким поносом афериста, от которого сегодня отвернулась удача:
      – Ред, как вы думаете, мне было бы приятно видеть счастливую рожу вон того гнусного типа, когда он заграбастал бы, практически задаром, ваше прекрасное судно? Пойдёмте, Ред, я провожу вас до банка, где вы сможете положить свои деньги в надежный, крепкий сейф. Кстати, вы, кажется, хотели попробовать свою удачу в промысловой охоте на барсов? Сегодня я встречаюсь с мастером Хальриком и постараюсь составить вам протекцию. Будьте в восемнадцать часов на пушной площади или где-нибудь поблизости, если хотите попасть в отряд охотников без особых хлопот.
      Уходя со смотровой площадки, мы столкнулись нос к носу с агентом перекупщиков, который, не веря себе, хлопал глазами, ища в бухте "Южную принцессу", которая уже выходила в океан, но видеть это, мог только я. Щеголь, преодолевая свой недуг, бросился к Реду, требуя от него объяснений, но тот даже не стал тратить на это слов, а только молча встряхнув своим сундучком перед его физиономией. Звон золота, хорошо знакомый этому красавчику, поверг его в шоковое состояние, а меня его состояние искренне порадовало, так как я слишком часто встречался с подобными типами по всей галактике. Как правило, всегда у этих гнусных кровососов все схвачено намертво и они, зачастую, умудряются блокировать не только торговцев или капитанов кораблей, пытающихся заработать в одиночку, но даже очень крупные торговые и производственные компании и корпорации. Пока что мне удалось увести у них из подноса всего лишь одну жертву их непомерной алчности, но я собирался нанести им куда более сильный и чувствительный удар, которым намеревался навсегда вымести их прочь с острова Равел.
      Нэкс и Бэкси уже приготовили для этого все необходимое и теперь, отправив Руниту в морское путешествие, я всецело мог посвятить себя выполнению этого коварного и хитроумного плана, в результате чего я надеялся немного помочь Хальрику Соймеру и ещё нескольким людям, к которым уже успел проникнуться теплыми чувствами. Разумеется, речь шла о Редрике Милзе и Велименте Миелте. Мой план был не такой уж и сложный, но зато в нём была продумана и просчитана каждая деталь, ведь речь шла о том, чтобы изменить судьбы десятков людей, одним единственным толчком направить их по иному жизненному пути, а для этого нужно было предусмотреть множество вариантов. Тем более, что для Реда Милза и Вела Миелта мною был уготован довольно опасный путь, пролегающий через джунгли острова Равелнаштарам с их свирепыми зелёными барсами.
      Во всяком случае я считал, что жить им обоим от этого будет только лучше, ведь Ред Милз сможет, наконец, заняться тем, что увлекало его в последнее время настолько сильно, что он решил за бесценок продать свое прекрасное судно. Ну, а для Вела Миелта, перейти в отряд охотников, тоже было неплохой перспективой. Укрывшись на острове Равел, у этого парня появлялась прекрасная возможность хорошенько осмыслить пережитое и начать новую жизнь, а уж о том, чтобы она стала для него интересной и полной новых открытий, я позаботился. Хотя в тот момент я не мог им помочь с помощью современной науки и техники, в моих силах было сделать так, чтобы они обрели хотя бы точно такое же мастерство в боевых искусствах, которым обладал я сам. Уж про мои знания точно никто не мог сказать, что они могут повредить Галану и заставить этот мир двигаться по какому-то неверному, опасному и гибельному пути. В конце концов практически во всех мирах нашей галактики люди создали невероятно хитроумные системы и комплексы боевых приемов для того, чтобы колотить друг друга с максимальной эффективностью.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, город Равел, гостиница "Жемчужина Равела".
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 

13 часов 53 минуты

 
      Банк "Кредитный союз Равела" находился всего лишь в каких-то двадцати шагах от гостиницы и потому мне было по пути с Редом Милзом. Он шагал с гордым и независимым видом человека, решившего все свои финансовые проблемы. Не прощаясь с этим парнем я пошел дальше, а Ред шагнул в широко распахнутые двери банка. Мне же ещё предстояло разобраться с множеством дел и делишек, которые я непременно решил завершить сегодня. Войдя в гостиницу, я велел портье подать мне в номер большой графин холодного сока, несколько бутербродов и запретил беспокоить себя по любому, даже самому невероятному, поводу, вплоть до пожара в гостинице, тайфуна или землетрясения.
      Наши с Рунитой апартаменты приобрели более обжитой вид, чему способствовали не только покупки, сделанные в городе, но и кое-какие подарки, присланные Бэкси с борта "Молнии". В просторном кабинете, к которому примыкала большая лоджия выходившая прямо на море и вся увитая мелколистыми цветущими лианами, я нашел на столе большущую рукописную книгу с множеством рисунков и схем, – мой собственный трактат о боевых искусствах, с которым я собирался ознакомить охотников Хальрика Соймера.
      Трактат был действительно написан мной и хотя он содержал в себе квинтэссенцию других трактатов о боевых искусствах и множество прочих познаний, почерпнутых мною на доброй дюжине планет, все-таки, по большей части, этот труд состоял из уроков Ямато Такеси, моего сенсея с Дорка. Впрочем, в нём было также немало статей, написанных мною на основании моего собственного опыта, как и масса упражнений для духа и тела взятых из "Книги Истины", фундаментального труда по практическому мордобою и философии оного, созданного на древнем Варкене.
      На другом столе лежали в здоровенном, черном футляре-сундуке различные виды холодного оружия, которые составляли боевой арсенал воина-самурая из древней страны Ниппон с планеты Дорк. Все это оружие относилось к тем временам, когда ещё был жив Ямато, с которым я провел одиннадцать лет жизни на Дорке, и хотя это произошло всего лишь два года назад и заняло всего неделю объективного галактического времени, на Дорке с тех пор прошло добрых полторы тысячи лет. Годы, проведенные с сенсем Ямато, дали мне больше в области познания самого себя, чем все предыдущие два с половиной столетия, полные самых различных авантюр, в которые я, частенько, ввязывался, пребывая то в роли солдата-наемника, то в роли вольного торговца.
      Трактат и джентльменский набор ниппонского самурая, состоящий из самых смертоносных предметов, созданных для насильственного лишения людей жизни, предназначались мною для Вела Миелта. По-моему, он был единственным человеком на Галане, который смог бы проникнуться духом этой книги и смог бы управиться с дорканскими цацками, не рискуя свернуть себе голову. Правда, всё это мне ещё только предстояло проверить. Пока же я решил провести блиц-совещание со своим штабом. На большом письменном столе, за которым я уселся в удобном, хотя и несколько великоватом для себя, кресле, стоял новенький ларец восьмигранной формы, который содержал в себе голографический проектор с линзами замаскированными под крупные топазы.
      Нэкс, похоже, снова придумал, что-то новенькое и оригинальное. Стоило мне только повернуть рукоять своего меча, как напротив стола появилось голографическое изображение двух пилотских кресел, в которых сидели дружище Нэкс – Бравый Майор-Космолетчик и мамочка Бэкси – Мисс Идеальная Секретарша. Нэкс поднял свою могучую ручищу, широко улыбнулся и, весело помахав мне из-за стола, пробасил:
      – Привет, шкипер, как настроение?
      Радостно осклабившись, я ответил:
      – Ну, всё сейчас зависит только от того, что ты мне скажешь хорошего, Нэкс. Кстати, старина, как там проходит плавание "Южной принцессы"?
      Вопрос я задал Нэксу не случайно. Что-то мне не верилось в то, что он позволит Руните отправиться в море без надёжного прикрытия. Нэкс весь так и сиял от возможности похвастаться, и потому стал немедленно выкладывать мне, пункт за пунктом, всё что он затеял:
      – О, шкипер, поверь мне, это будет самое приятное плавание не только для нашей юной красавицы, но и для всего экипажа "Южной принцессы". У матросов даже не устанут руки, когда они будут тянуть такелаж, поднимая паруса. Погода во время прогулки будет самая что ни на есть великолепная, ровный, умеренный ветер в одну сторону и, как только капитан Коррель переложит штурвал на обратный курс, я плавно изменю направление ветра, чтобы ему не пришлось идти галсами. Для этого я задействовал три портативные климатические установки. Жано, похоже, также решил показать Руните всё самое примечательное, что только есть вблизи острова Равелнаштарам и проложил курс так, чтобы пройтись по самому краю Залива Смерти. Он хочет показать Руните те места, где водятся моллюски-убийцы. Когда "Принцесса" будет проходить в тех водах, моллюски начнут выскакивать наверх, словно оглашенные, и ими с удовольствием пообедает пара огромных морских драконов, которых я уже подтащил из глубины океана и держу наготове. Покажу я ей ещё несколько чудес, включая огромного синего барса, когда они будут проходить мимо мыса Трёх Скелетов. Побеспокоился я и о безопасности, сверху шхуну прикрывают девять боевых платформ, а снизу три субмарины, ну, о прочей мелочёвке, типа того, что "Молния Варкена", идёт прямо над шхуной на высоте всего двух километров, я уже и говорить не стану. Так что я думаю, что никаких неожиданностей на сегодня даже не предвидится, шкипер.
      – Нэкс, ты самый лучший папочка, о котором может мечтать такая милая девочка, как Рунита. – Растроганно сказал я ему в ответ и поинтересовался о неприятном – Это всё прекрасно, друзья мои, но, как обстоят дела с поисками Риза? Кто он, откуда он и кто и куда его увёз из Ладиска?
      На эти вопросы мне ответила Бэкси.
      – Шкипер, пока что нам нечего сказать о Ризе, а вот относительно Антора Лоранта я могу рассказать многое, но лучше сделаю это потом, когда получу кое-какие новые сведения. Пока что вы должны знать следующее, шкипер, дела у Антора, идут из рук вон плохо. Парня загнали в крупные долги и хотят полностью уничтожить весь его бизнес. Кто стоит за этим, я ещё не знаю, но скоро докопаюсь до истины. Шкипер, если вы хотите встретиться с Велом Миелтом… – Голос Бэкси внезапно обрел жесткие, наставнические обертоны – Вот тут, шкипер, я вашего энтузиазма совершенно не разделяю, но если вы поторопитесь, то найдете его в ресторане гостиницы, куда он только что вошел для того, чтобы пообедать. Спешите, шкипер, ведь у него в кармане лежит билет на парусник, идущий до порта Сард-ар-Корлан, который отплывает через три часа. Всё состояние Миелта, на этот момент составляет двадцать восемь роантов с мелочью и я совершенно не понимаю, на что этот мрачный молодой человек надеется в Сардуссе? Кстати, Ролмар Доралд очень долго и упорно уговаривал Миелта не глупить и возвращаться в его свиту, но тот отказался.
      Поблагодарив Нэкса и Бэкси, я схватил фолиант с трактатом, которому до сих пор так и не придумал названия, здоровенный футляр с дорканскими железяками, который весил добрых три центнера и быстро побежал вниз, так и не дождавшись заказанных мною сока и бутербродов. Мне только не хватало того, чтобы этот смышленый парень взял и потихоньку смылся в Сардусс, навсегда пропитав свою душу горечью поражения. Что-то в нём мне напоминало мне ниппонских самураев с планеты Дорк, давно ушедших в небытие, вся жизнь которых определялась кодексом воинской чести бушидо и для которых не выполнить приказа шефа было равносильно смерти. Эти славные воины, давно исчезнувшие в веках, навсегда оставили о себе память для всех последующих поколений.
      Непринужденно насвистывая простенький мотивчик галанской песенки, я лёгкой, пританцовывающей походкой вошел в ресторан. С пушечным грохотом я демонстративно свалил с плеча на пол возле стола, за которым, опустив голову к самой тарелке, сидел мой недавний противник, мелкопоместный дворянин из Роанта, Велимент фрай-Миелт, тяжелый футляр, в котором мог бы с лёгкостью поместиться сам. Вел, даже не поднял головы. Тогда я хлопнул огромной книгой об стол почти перед носом Вела Миелта, чего он тоже не заметил, мрачно пережевывая паровую котлету. Но я не собирался отставать от него и подсев за стол, знаком позвал официанта и громко поздоровался с ним:
      – Добрый день, господин Миелт.
      Похоже, он меня не узнал и потому, просто молча кивнул головой в ответ. Этот кивок, больше похожий на реакцию обиженного ребенка, меня рассмешил, и я принялся бесцеремонно тормошить его, весело тараторя:
      – Эй, Вел, очнись, это же я, маркиз Лорикен фрай-Виктанус, ты что, уже забыл про наше с тобой наше вчерашнее представление, которое мы с тобой устроили перед графом Ролмаром фрай-Доралдом? – В качестве лучшего из лекарств для этого упрямого парня, я решил избрать ход, с помощью которого хотел его заставить поверить в то, что наш вчерашний поединок, был всего лишь фарсом, разыгранным перед сиятельным графом. Велимент фрай-Миелт, который, наконец, признал во мне вчерашнего прыткого старикашку, так и застыл с открытым ртом и выпученными от удивления глазами и я продолжил напирать на него – Вел, да, очнись же ты, в самом-то деле, это же я, мастер Лори. И давай сразу договоримся, мы давно перешли на ты и между нами нет ничего такого, что хоть как-то помешало бы нашему с тобой разговору за бутылкой доброго "Старого Роантира".
      Тут я вытащил из кармана своих просторных штанов здоровенную бутылку, которой там не было ещё секунду назад, поставил её на стол и двумя пальцами, демонстративно, вытащил пробку. Половина окаменевшей пробки осталась в горлышке, но я стукнул ладонью по донышку, да, так мощно, что окаменевшая от старости пробка, вылетев из горлышка, пулей врезалась в колону рядом с нашим столом и отколола приличный кусок штукатурки. Это, наконец, привело Вела Миелта в чувство, его лицо оживилось, а я продолжал весело разглагольствовать о вчерашнем дне:
      – Ты, что же, Вел, в самом деле решил, что тебя вздул вчера старый кируфский пердун? Нет, парень, я молод и здоров, как пещерный вергер. Если бы вчера на мне не было жилета с горбом и брюхом, то я бы просто по стенам бегал. Так что не очень-то переживай из-за поражения, дело пустяковое. Я-то сразу смекнул, что у меня есть возможность так всё устроить, чтобы ты смог безболезненно выйти в отставку. Не думаю, что профессия наёмного дуэлянта это то, к чему ты стремился всю жизнь. Кстати, я надеюсь на то, что ты полностью свободен, дружище? – Вел Миелт, обалдело хлопая глазами, кивнул мне в ответ головой – Тогда возьми эту книженцию и для начала перелистай хотя бы несколько страниц.
      С этими словами я протянул Велу свой фолиант. Сначала он открыл его без интереса, но, прочитав на первой же странице посвящение, гласившее: – "Самому талантливому фехтовальщику империи Роантир, благородному дворянину из Роанта, Велименту фрай-Миелту от мастера мечей Веридора, прозванного друзьями Мерком. В знак искреннего уважения и исключительно с целью дальнейшего совершенствования его превосходного мастерства. Веридор Мерк.", – заметно оживился.
      Надпись была сделана моей рукой, но её текст был предложен Бэкси, которая надеялась, что таким образом я сразу же смогу расположить Вела Миелта к себе. Вся эта затея, связанная с передачей охотникам Хальрика моего трактата о боевых искусствах и самосовершенствовании, была целиком спланирована Бэкси, которая при этом, явно, преследовала какие-то свои собственные цели, хотя я никак не мог взять в толк, какие цели могут быть у искусственного существа, чьим телом был мозаичный кристалломозг, спрятанный в недрах моего космического корабля, да, и тот она делила пополам с Нэксом. Поскольку Нэкс отнёсся к этой затее хотя и без особого интереса, но всё же не стал опровергать доводов моей мамочки, то я пошел на поводу у Бэкси и теперь безропотно выполнял все её строгие наставления и рекомендации.
      Первоначально Бэкси планировала использовать в качестве проводника моих идей, изложенных в трактате о боевых искусствах и различных методиках самосовершенствования, почерпнутых мною в десятках миров, исповедующих эти дисциплины, капитана Реда Милза, решившего непременно поступить в отряд охотников. Все доводы Бэкси в пользу Реда, высказанные ею мне сегодняшней ночью, я безжалостно разгромил в пух и прах. На мой взгляд, единственным человеком в пределах всего острова Равел, способным понять, о чём именно идет речь в моем трактате, был один Велимент Миелт, в заднице которого острой занозой засело вчерашнее поражение на дуэли, обернувшееся его демонстративным выходом в отставку. Мотивировки Вела Миелта и его менталитет были гораздо более серьёзным аргументом в его пользу, нежели романтическое увлечение Реда Милза.
      Моё посвящение на толстенном фолианте Вел прочитал со смущением, но зато он с гораздо большим интересом принялся его перелистывать, а когда дошел до мастерски выполненных Бэкси рисунков, показывающих различные приемы рукопашного боя, то тут же забыл о всех своих огорчениях. Подлинник трактата хранился на "Молнии", в виде множества мнемокристаллов, видеофильмов, компьютерных файлов и аудикристаллов, на которые я наговаривал свои мысли, а также в форме заметок, сделанных на других носителях информации, вплоть до блокнотов и записных книжек и включал в себя даже длинные, ветхие рулоны древних рукописных свитков, похищенных мною из монастырей на Дорке и не менее древних книг, купленных у антикваров на сотнях миров галактики. Бэкси, которая интересовалась этими делами больше Нэкса, обобщила все выделения, сделанные мною, и свела их воедино. Я даже не стал просматривать трактат, поскольку и без того неоднократно обсуждал его написание с Бэкси во время долгих космических перелетов от одной станции наблюдения к другой.
      Затея Бэкси не казалась мне ни глупой, ни опасной. Наоборот, всё могло получиться просто замечательно. Галан, по сравнению с отрядом охотников мастера Хальрика, жил сытной и ленивой жизнью. Если уж и есть на Галане группа людей, которые способны до умопомрачения таскать тяжести, отжиматься на брусьях и часами тренироваться в стрельбе из тяжелого лука и арбалета, то это были охотники на зеленых барсов. Тем не менее, не смотря на все колоссальные усилия, их физическая подготовка всё равно оставляла желать лучшего. По мнению Бэкси, мой трактат как раз и мог оказать содействие формированию новой военно-философской доктрины, способной в короткие сроки продвинуть Галан вверх по исторической лестнице.
      Пока я сделал заказ официанту, пока ждал жаркое с овощами под острым соусом, пока с аппетитом съел его, у Вела была возможность перелистать чуть ли не треть книги, состоящей более чем из полутора тысяч листов тонкой, плотной бумаги, исписанных с двух сторон каллиграфическим, ровным почерком и снабженных массой изящных иллюстраций. Быстро управившись с сочным, горячим мясом, я запил его бокалом "Старого Роантира" и, забрав книгу из рук Миелта, указал ему на футляр и громким голосом сказал:
      – А это тебе, дружище, второй подарок от мастера Веридора Мерка. Посмотри-ка на то, что находится внутри.
      Миелт с большим усилием поднял футляр-сундук с пола и положил его на соседний стол, с которого официант едва успел убрать вазу с фруктами и открыл крышку. Первое, что он увидел, были шесть дорканских мечей различного размера, прикреплённые зажимами к гнездам в крышке, обшитой изнутри чёрным бархатом. Миелт с трепетом взял самый большой меч, вынул его из ножен и увидел, что сталь клинка имеет характерный морозно-синий цвет. Вложив меч в ножны, а затем в гнездо и закрыв крышку футляра, Вел повернулся ко мне и недоуменным голосом спросил:
      – Но, во имя звёзд, почему? Веридор, разве я достоин твоей дружбы? Ведь я должен был убить тебя.
      Наступил ответственный момент. Вел согласится или откажется, в зависимости от того, что я ему сейчас скажу и каким именно тоном скажу. Избрав для уговоров спокойный, ровный тон голоса, я сказал ему:
      – Ну, старик, в первую очередь потому, что ты выбрал себе жизнь, а затем ещё и потому, что я хочу просить тебя об одной услуге. То, что написано в этой книге, я создавал не один десяток лет, я ведь не так уж и молод, дружище. Нигде на всём Галане, жирном и обленившемся, это никому не нужно, пожалуй, только охотники на барсов захотят воспользоваться этими знаниями. Но все они, в основном, далеко не интеллектуалы, а ты, всё-таки, доктор философии, вот я и хочу, чтобы ты внимательно изучил этот трактат и стал их инструктором по физической подготовке. Увы, дружище, но я не намерен оставаться на этом острове, хотя и плыл сюда и за этим тоже. Тут такая жарища, что я сдохну гораздо раньше, чем научу охотников хоть чему-то. Ты же, похоже, совершенно не страдаешь от этой жары. Ну, как, ты возьмёшься за это дело, Вел?
      Губы Миелта исказила лёгкая гримаса, но я видел, что он уже окончательно принял решение. Он подошел к столу и поднял бокал со "Старым Роантиром". Я, поначалу, подумал, что парень, чего доброго, понесёт сейчас, какую-нибудь дикую чушь, вроде того: – "Дорогой мой друг Веридор, я оправдаю твое доверие, я в струну вытянусь…", или ещё, что-нибудь подобное, но всё обошлось куда обыденнее, он просто выпил вино и с застенчивой улыбкой сказал мне вполголоса:
      – Ну, в общем то, я не против, мастер Веридор. Такая работа мне вполне подходит, вот только как теперь ты сможешь договориться с Хальриком. Я не думаю, что он после вчерашнего он обрадуется мне.
      В дверях ресторана появился Нейзер, который вошел в ресторан с потерянным выражением на лице, но, увидав нас, заметно оживился. Мой стажер с неподдельной радостью подлетел к нашему столу и поздоровался с Велом Миелтом так, словно они были давнишними друзьями. Он подсел к нам и, налив вина в бокал для сока, немедленно принялся перелистывать мой трактат. Прихлебывая вино так, словно это, были чай или кофе, поданные в навигационную рубку, он с явным недоумением просмотрел несколько страниц трактата, но ничего не сказал. Когда я предложил Нейзеру навестить мастера Хальрика, то он обрадовался ещё больше, правда, радость его тотчас угасла, когда я нагрузил его здоровенным футляром-сундуком с оружием. Впрочем, у моего сундукастого футляра было целых четыре ручки и потому помощь Миелта, не только пришлась к месту, но и была чрезвычайно полезной.
      По пути мы зашли в адвокатскую контору, чтобы договориться на счёт бумаг, где и подобрали Реда Милза, который снова вляпался в неприятности. Желая непременно угодить Руните, Ред решил максимально ускорить процесс оформления купчей на "Южную принцессу", но тотчас попал меж юридических жерновов. В комнате, где мы его нашли, Ред занимался тем, что с помощью двух моложавых стряпчих отбивался от императорского налогового чиновника, – старого, покрытого плесенью сучка, одетого в порыжевший от времени и подбитый ватой сюртук с половиной пуговиц. Тот уже жадно потирал свои потные ручонки. Судя по рыбьим глазам стряпчих, они были способны быстро и эффективно довершить полный разгром содержимого матросского сундучка, помещённого в банковский сейф, начало которому положил этот лысенький, безобидный на первый взгляд, монстр.
      Вел Миелт со скучающим видом просмотрел подготовленные бумаги, разорвал их пополам и отправил в мусорную корзину. Стряпчие завизжали, но тотчас умолкли, когда Вел посмотрел на них тяжелым, немигающим взглядом и, параграф за параграфом, прочитал им наизусть статью о защите прав граждан на имущество. Налогового старичка чуть удар не хватил, когда Велимент, после небольшого совещания со мной, предложил Реду Милзу сдать шхуну в пожизненную, наследуемую аренду. Нейзер даже расхохотался, когда увидел, как перекосились физиономии стряпчих, понявших, что из их рук уплывает такой жирный кусок золота, но поделать они ничего не могли, так как закон оказался на стороне Реда Милза и Руниты Лиант, которая, после смерти мужа, получила двойную защиту императора и как сирота, и как вдова, оставшаяся без средств к существованию.
      На то, чтобы заново переписать нужные бумаги, у моего нового друга ушли считанные минуты. Стряпчие получили скромный гонорар за ту работу, которую они не делали, ну, а сборщик налогов, обнюхав здоровенный кулак Вела, удалился прочь, возмущённо щелкая вставной челюстью, после чего мы, подтрунивая над бедолагой Редом и раскатисто хохоча, отправились на пушной рынок. Стряпчим ещё предстояло пережить завтра несколько неприятных минут, когда господин Милз и госпожа Лиант, придут в их контору, чтобы скрепить договор своими подписями, но тут уж они не могли ничего поделать, ведь именно для этого и существуют подобные заведения.
      До пушного рынка было рукой подать и мы добрались до него без каких-либо приключений, поскольку ни у кого из жителей городка, не возникало желания затронуть нашу компанию неосторожным словом или непродуманным жестом. Торговые ряды давно уже опустели и только возле сувенирных лавок ещё попадались редкие группки людей, гостей острова Равел, прибывших сегодня. Освободившись от груза, Нейзер замолотил в ворота дома охотников, зычно призывая караульного. Сначала открылось окошко, а затем и дверь, ведущая в святая святых острова Равел, обитель братства охотников на зеленых барсов острова Равелнаштарам.
      Дом охотников представлял из себя с полдюжины зданий и лишь одно из них с трёх сторон обрамляло довольно просторную площадь пушных торгов. Штаб-квартира Хальрика Соймера представляла из себя большое пятиэтажное здание, выстроенное на территории самого большого на острове Равел земельного участка, занимающего два с лишним десятков гектаров всей, относительно ровной, земли острова. Внутреннее пространство Дома охотников было превращено их стараниями в хорошо ухоженный сад и большую спортивную площадку со множеством тренажеров.
      Больше всего это заведение напоминало мне монастырь, хотя охотников на барсов никак нельзя было назвать монахами, это были, в основном, молодые люди, которые отнюдь не чурались женского общества городка Равел. Монастырем же Дом охотников казался мне потому, что все они жили в одном месте и подчинялись единому уставу своего странного сообщества. Я намеренно не сравниваю Дом охотников с казармой потому, что в отличии от солдат империи Роантир эти парни жили в роскошных апартаментах, расположенных на верхних этажах, в то время как нижние были отведены под мастерские, склады, учебные классы и прочие подсобные помещения.
      Хальрик Соймер прибежал тотчас, как только дежурный сообщил ему, что граф фрай-Арлансо вломился в дом охотников с тремя какими-то подозрительными типами и теперь требует, чтобы старшина охотников лично спустился к ним. Мастер Хальрик хохотал до слёз, когда увидел, что с меня слезла старческая шкура. Хлопая руками то себя по бедрам, то меня по плечу, он весело приговаривал:
      – Ну, и дела, а я-то, старый болван, всё думал, что это за болезнь свалила, вдруг, в постель кируфского старца и молодую роантийскую красотку! Грешным делом я уже подумал было, что ты, мастер Лорикен, старый греховодник, покупающий любовь молоденьких девушек за деньги. Ну и ну, это надо же, так ловко всех провести.
      Наконец, Хальрик вспомнил о том, что он хозяин и глава Дома охотников и предложил нам осмотреть его владения, подозрительно косясь на Реда Милза и Вела Миелта. Такое радушие хотя и льстило мне, совершенно не входило в мои планы, а потому я остановил старого охотника словами:
      – Послушай-ка, мастер Хальрик, мы охотно верим, что в твоем хозяйстве нас ждут удивительные чудеса, но извини, у нашего визита совершенно иная задача. Мастер Хальрик, как бы ты отнесся к тому, если бы и твои бандиты научились также ловко и шустро размахивать мечами, как делаю это я сам? Или тебе потребуются ещё какие-нибудь дополнительные доказательства моего мастерства?
      Хальрик сразу смекнул, что я собирался предложить ему что-то серьезное и потому пригласил нас потолковать с ним в укромной, уютной беседке тенистого сада рядом с тихо журчащим, прохладным ручьем. Мы впятером с комфортом разместились в плетёных креслах, в то время как беседку окружило полтора десятка старших охотников, пришедших посмотреть на странных гостей, притащивших с собой здоровенный, блестящий чёрный сундук. Я продолжил рекламировать свой товар. Попросив Вела продемонстрировать старшине охотников трактат, я начал расставлять силки, говоря вкрадчивым и нежным голосом:
      – Мастер Хальрик, думаю, что мне не стоит убеждать всех вас в том, что без особой системы тренировки те мечи, которые получили твои люди, не более, чем экзотическая деталь костюма. В этой книге, которую держит в руках мой друг Вел Миелт, подробно описано, что и в каком порядке нужно делать для того, чтобы достичь уровня мастерства, подобного моему собственному. При этом мастер Хальрик, я серьезно советую задуматься тебе над тем, что я и без меча в руках способен на многое, что и намерен сейчас продемонстрировать тебе и всем твоим людям.
      Мне было вовсе не трудно понять настороженность в глазах Хальрика. Этот старый пройдоха держал охотников и весь пушной промысел крепкой хваткой и вовсе не собирался подпускать к бизнесу каких-либо чужаков. Приобрести партию хороших клинков это одно, а вот принять моё предложение, он вряд ли согласится без достаточных обоснований. Поэтому я постарался вежливо усилить свое давление на него, сказав:
      – Понимаю, мастер Хальрик, ты не очень-то веришь мне, но мы давай проведем один небольшой и очень веселый эксперимент. Вот перед тобой сидит Велимент фрай-Миелт, один из лучших бойцов империи Роантир и меня очень интересует, сразу со сколькими твоими лучшими охотниками он сможет справиться. Вел, что ты скажешь на это?
      Вел задумчиво посмотрел на здоровяков, окруживших беседку, и весьма уверенно определил предел своих возможностей:
      – Мастер Веридор, в рукопашном бою, я, пожалуй, справлюсь с пятью любыми охотниками и готов подтвердить это на деле. Разумеется, если господа охотники будут действовать в рамках спортивного поединка, то и я не стану применять против них калечащих приемов борьбы райд-фанг, в которой имею высшую ступень совершенства.
      Борьба райд-фанг, что в переводе с галикири дословно означает "Сила врага", являлась в империи Роантир основой боевой подготовки императорской гвардии. Вряд ли её секреты были достаточно хорошо известны охотникам, хотя среди них, явно, не присутствовали паркетные шаркуны, сражавшиеся друг с другом лорнетами. Не откладывая дела в долгий ящик, я предложил Хальрику свою программу вечера:
      – Ну, что же, тогда предлагаю следующее: сейчас пять лучших бойцов со стороны охотников попробуют, как следует накостылять Велу, потом уже Вел попытается нанести Солотару хотя бы один единственный удар. Если он сможет просто достать его рукой, то я проиграл. После этого уже любое количество охотников сможет испробовать на графе силу своих рук и ног. – Повернувшись к Нейзеру, я строго сказал этому ретивому бугаю – Сол, я заранее запрещаю тебе любые удары, только блоки и подсечки, но зато потом, когда ты сойдешься со мной, можешь позволить себе оторваться на полную катушку. Ну, как, господа охотники, вы согласны?
      Вел вместо ответа, принялся молча расстегивать свой камзол. Охотники тотчас затеяли спор, кто выйдет против него, а Нейзер, который последнее время заскучал, расплылся в довольной улыбке. Этому бугаю, лишь бы подраться. Мастер Хальрик, на которого требовательно смотрели десятки глаз, был вынужден согласиться с моим предложением, иначе отряд охотников оказался бы в неловком положении.
      Мы немедленно перешли на большую спортивную площадку, расположенную поблизости, к которой, вскоре, собрались все охотники Хальрика Соймера без исключения. Вел Миелт, обнажившись по пояс, разулся и босиком вышел на тщательно подстриженный газон. Судя по тому, как он посматривал на пятерых охотников, выбежавших следом за ним, я понял, что головная боль им обеспечена.
      Борьба райд-фанг даже в своем спортивном варианте предполагала работу в полном контакте, а Велимент Миелт не врал, когда говорил, что имеет в ней двенадцатый дан. Поэтому он очень быстро доказал охотникам, что вчера был побежден не потому, что был никудышным бойцом, а потому, что нарвался на бойца, куда опытнее его самого. Действуя быстро и решительно, он в несколько минут раскидал всех своих противников по углам и самым строгим и не двусмысленным образом доказал охотникам, что хотя все они и были отменными здоровяками, одного этого ещё не достаточно для того, чтобы победить его.
      Зато все попытки Вела достать рукой или ногой Нейзера, не увенчались успехом. Это была довольно смешная игра. Нейзер, всё время находясь перед Велом, умудрялся уворачиваться от всех его ударов, которые сыпались на него, как орехи из прохудившегося мешка. После того, как Велимент Миелт понял, что граф фрай-Арлансо обладает просто какой-то нечеловеческой гибкостью и реакцией, он со вздохом опустил руки и честно признался:
      – Мастер Веридор, нанести графу удар, это, примерно, тоже самое, что пытаться в бурю грести иголкой, а потому я признаю своё поражение.
      Нейзер, к моему удивлению, показал себя истинным гуманистом, в человеколюбии которого было просто грех сомневаться. Он попросил кузнецов мастера Хальрика найти в своем хозяйстве самый крепкий и толстый кусок стали. Когда двое здоровенных парней приволокли ему какую-то стальную поковку длиной в полтора метра и толщиной в руку, Нейзер без особой натуги взял её, будто обычную дубинку и принялся легко жонглировать железякой, словно прутиком. Вволю наигравшись с железкой, он встал на одно колено и, положив свою цацку на бедро левой ноги одним концом, пропустил её под коленом другой ноги и, захватив сгибом правой руки, помогая себе левой, согнул поковку пополам. Звук сгибаемого стального бруса был таков, что это не оставило никого равнодушным и при этом на красивом лице Нейзера совершенно не проявились следы чудовищного напряжения, скорее даже наоборот, он проделал всё действительно играючи. Бросив изуродованную, погнутую и уже ни на что не годную железку мне под ноги, он вызывающе сказал:
      – Мастер Веридор, давай-ка лучше сразу перейдём к заключительному номеру программы. Лично я не имею ничего против того, что иногда о мою голову разбивают стулья, она от этого не становится глупее, но поверь, когда на меня нападают одновременно десять-двенадцать человек, мои руки тогда начинают действовать автоматически. – Обращаясь к старшине охотников, он с поклоном добавил – Мастер Хальрик, извините, но я действительно никогда не смогу себе простить того, что кто-либо из ваших парней пострадает в свалке и станет калекой, а потому решительно отказываюсь от драки с ними. Вместо этого я лучше вздую мастера Лорикена.
      После столь впечатляющей демонстрации силы, никто из охотников особенно не стал возражать против этого и потому мне уже ничего не оставалось делать, как скинуть с себя жилет и рубаху. Глаза Нейзера, загорелись злорадным огнём, похоже, что он решил вздуть меня самым серьезным и обстоятельным образом. Наконец-то и Нейзер решил обнажить своё тело и снял с себя камзол и дорогую шелковую рубаху.
      Мускулатура у него была развита получше, чем у Вела Миелта, но он же был все-таки мидорец и потому, насмешливо взглянув на меня, стал показывать мне, на что способен, волнообразно сокращая свои мышцы, которые от этого стали на глазах угрожающе увеличиваться с каждым движением. На профессиональном сленге солдат-наемников это называется "вздуться". Теперь мне стало понятно, что этот битюг до того, как поступил на работу в нашу контору, наверняка, служил на Мидоре в космодесантных войсках, где и получил одну из самых лучших боевых накруток в галактике, а стало быть мне предстоял тяжелый поединок. К тому же слюнтяями назвать мидорцев никто не отважится. Мы сошлись на большой ровной поляне и принялись кружиться по ней, как два барса, сражающихся во время гона из-за расположение самки.
      Движения Нейзера были нарочито расслабленными, как бы замедленными, но в то же время экономными и предельно точными. В какой-то момент он действительно усыпил мою бдительность и, делая едва заметный, ленивый замах рукой, внезапно нанёс молниеносно быстрый удар ногой в голову, который я мужественно встретил своей челюстью. Не будь моя голова крепко привязана к плечам хорошо накачанной шеей, она точно подлетела бы метров на сто вверх, словно сигнальная ракета. Лишь в последнюю долю секунды, я сумел чуть-чуть отклониться и это спасло меня от полного нокаута. В свою очередь я, упав на спину, успел нанести ногой удар Нейзеру в живот, когда он, хищно скрючив пальцы, бросился на меня сверху, чтобы придушить, как курёнка.
      От моего удара он подлетел кверху так, словно попал на трамплин, но, перелетев через меня, приземлился точно на ноги. Рывком перевернувшись через спину и встав на руки, я немедленно, в длинном горизонтальном броске попытался нанести ему удар в поясницу ногами, но мой шустрый стажер мгновенно согнулся пополам и я обязательно перелетел через него, если бы не ухватился за его талию руками, а бедрами, чисто рефлекторно, не взял в захват его бычью шею.
      Тут Нейзер сделал грубую ошибку. Вместо того, чтобы свернуть мне голову, длина его рук ему это позволяла, он начал энергично стряхивать меня со своего мощного загривка. Я этому не стал противиться, так как больше всего боялся сцепиться с ним на короткой дистанции. Мне вовсе не улыбалось попасть в его железные объятья и проверить их на крепость. Поскольку мой драчливый стажер неосмотрительно позволил мне уйти, то мы с ним тотчас разлетелись в разные стороны прямо, как два резиновых мячика, после чего, посмеиваясь, снова принялись кружить друг подле друга. У меня слегка потекло из носа, но я быстро остановил кровотечение.
      После этого мы перешли от военных хитростей к самому обыкновенному, образцово-показательному мордобою. Работая на публику, мы, поначалу, просто обменивались крепкими тумаками, любой из которых мог запросто лишить жизни самого здоровенного галанца. Треску от этих звонких оплеух было столько, что можно было подумать, будто на спортивную площадку Дома охотников вывалила целая толпа клоунов, которые охаживали друг друга туго надутыми шарами, в которые, для вящего грохота, был насыпан горох. Наша схватка длилась около получаса и проходила с жутким ожесточением и с равными успехами, но это ровно до тех пор, пока Нейзер, стремясь нарастить свое преимущество, вновь не перешел к своим хитроумным, но уже куда более яростным, атакам.
      Вот тут-то я и прижал этого здоровенного мордоворота, тело которого было таким крепким, словно его мышцы свили из стальных канатов. Вообще-то, вести борьбу на контратаках, используя силу противника, это моё самое любимое занятие после секса. К тому же, после получасового обмена ударами, выдержка, похоже, изменила Нейзеру и вместо того, чтобы действовать расчётливо, он стремительно шел в атаку, зачастую не всегда тщательно подготовленную и всё чаще и чаще врезался мордой в газон. Это его нисколько не останавливало, он отважно поднимался и снова шел в атаку. Глаза его по-прежнему азартно блестели, а на разбитых в кровь губах играла насмешливая улыбка.
      Однако, частенько, в результате его бешеных атак крепких тумаков доставалось и мне самому, поскольку даже в самом безнадежном положении этот тип умудрялся нанести мне хотя бы один единственный удар и проделывал это практически любой частью тела. В какой-то момент мне показалось, что я начал выигрывать у него по очкам, но Нейзер нашел-таки, чем меня удивить. Прервав на полушаге очередной атакующий маневр, он, вдруг, выписывая ногами замысловатые кренделя, быстро попятился назад, а потом и вовсе завертелся волчком, словно бы спятив от моих оплеух.
      Хуже того, он принялся издавать какие-то жуткие, совершенно зверские звуки, похожие то на рычание целого стада каких-то чудовищных монстров, то на зловещий вой, от чего в жилах буквально стыла кровь и начинало свербеть где-то в мозжечке. При этом он принялся яростно нахлестывать себя по физиономии своими лапищами и из его оскаленной пасти стала клочьями вырываться пена. Этот парень, тем самым показывал мне, что он прекрасно владеет самой древней и самой сложной техникой мидорского боя и что он прирожденный берсеркер. Вот поэтому-то мидорских космодесантников так боятся чуть ли не по всей галактике. Если этих парней прижать в рукопашном бою чуть покрепче, то почти каждый третий из них способен превратиться в самого настоящего дикого зверя, которому уже всё нипочем.
      Ну, уж кого-кого, а варкенцев это никогда не пугало. Хотя я что-то ни припомню ни одного случая, чтобы мы с мидорцами оказывались по разные линии фронта. Правда, именно поэтому я так уважаю, да, что там, просто люблю мидорцев. Все они идеалисты, но при этом ещё и самые жуткие нонконформисты. Полумиллионолетняя история поголовно сделала их атеистами, но стоит только врагу припереть их к стенке, как они тут же забывают о своем неверии в высшие силы и призывают на помощь своих древних богов. Мне кажется, что они уже и не помнят их имен, не говоря уже от том, чтобы возносить им молитвы, но, не смотря на это боги их точно любят и никогда не забывают, а потому без промедления даруют им в бою свою милость, делая берсеркерами и даруя, помимо бешенной ярости и невероятной силы, почти полную неуязвимость в смертельном поединке с врагами.
      На Хальрика и его охотников это произвело неизгладимое впечатление. Если бы мой стажер в тот момент бросился на них, то мне этих храбрых парней пришлось бы разыскивать на острове Равелнаштарам, а то и вовсе в заливе Смерти, в подводных ямах, вырытых моллюсками-убийцами. Ну, а поскольку всё это было направлено на меня, то они просто застыли на месте с открытыми ртами и бледными лицами. Всё-таки, что ни говори, а зрелище это было не для слабонервных людей и хотя я не хочу сказать о галанцах ничего дурного, они тоже ребята не из робкого десятка, понять их было можно, видеть им такого ещё не приходилось.
      Поскольку глаза Нейзера всё же не налились кровью и не стали красными, словно помидоры, я сразу понял что он вовсе не намерен переходить границ спортивного, так сказать, поединка. Переходить-то он её не переходил, но зато колесом понесся по кругу, вырывая из аккуратного, ухоженного газона клочья дерна, выделывая при этом немыслимые кульбиты и фортели. Двигаясь с нечеловеческой быстротой, он описывал вокруг меня круг за кругом и выл все громче и громче. Чтобы подыграть ему, я попятился, обалдело хлопая глазами и делая судорожные движения руками.
      В отличие от галанцев, совершенно не знакомых со спортивно-развлекательными программами галактического супервизио, я то прекрасно знал то, что затеял этот парень. У профессиональных мидорских гладиаторов, на чьи выступления на их стадионах обычно собираются многомиллионные толпы народа, этот, без малейшего сомнения, самый сложный боевой прием называется "Мельница викингов" и его может проделать лишь считанное число самых опытных бойцов. Я, честно признаться, никак не ожидал того, что мой стажер Нейзер Олс знает этот трюк в совершенстве.
      Оттеснив меня к высокой каменной стене, перепрыгивая с рук на ноги он бросился на меня, словно разъяренный барс и, когда я присел, приняв боевую стойку, внезапно выпрыгнул особенно высоко и, перелетев через меня, словно стальная пружина ударился ногами в стену. Резко оттолкнувшись от стены, Нейзер завертелся в воздухе в бешеном пируэте, превратившись в эту самую смертоносную "Мельницу викингов", к тому же жутко прицельную. Для полного эффекта ему не хватало только пары обоюдоострых топоров и тяжелых, окованных сталью сапог с кривыми шпорами-секирами, но и своими пудовыми кулачищами и босыми пятками он мог наделать ещё тех бед, по сравнению которыми его первый удар показался бы мне ласковым шлепком по попке.
      Парню не повезло только в том, что я бился однажды на любительском ринге с Бьёрном Карлсоном, абсолютным чемпионом Мидора по боевому берсеркингу, который проделывал этот трюк особенно хорошо и от которого я, собственно, и научился противостоять "Мельнице". Мне лишь следует добавить, что в исполнении Нейзера Олса этот прием выглядел ничуть не хуже. Поймав ногу своего противника ловким и крепким захватом, я остановил его вращение и резко изменил направление мощного броска. Нейзер пролетел добрых десять метров по воздуху, да, ещё после этого метра четыре скользил по траве, пока, наконец, не проломил головой довольно толстую, деревянную решетку беседки. Там он и угомонился, дико хохоча и не спеша выбираться. После этого я поднял вверх руку и, подойдя поближе, сказал ему:
      – Сол, по-моему, нам следует остановиться. Признаюсь, твой первый удар был просто великолепен, а этим мидорским приемом ты меня просто поразил, ну, а теперь я либо должен выбить из тебя дух каким-нибудь нашим варкенским приемом, о котором ты ничего не знаешь, либо мы будем драться до самого утра. Если ты, конечно, не начнешь смертельной схватки, а тогда уж кому как повезёт.
      Нейзер тут же выбрался из пролома, перевернулся на бок и с понимающей улыбкой подал мне руку, но вместо того, чтобы подняться с моей помощью на ноги, этот гад, внезапно, провел в положении лежа ещё один коварный прием, швырнув меня через себя резким, сильным броском. Тут уже мне пришлось проверить на прочность один из столбов беседки, в который я врезался спиной. Моя спина оказалась крепче, а вот столб с оглушительным треском сломался пополам. Нейзер же, выплюнув изо рта окровавленные щепки, нахально ухмыльнулся и громогласно заявил мне:
      – Извини, мастер Веридор, но последний удар всегда остается за мной! Теперь я согласен на ничью.
      Наш поединок, таким образом, окончился и нашу ничью никто не стал оспаривать. Разинув рты стояли не только охотники во главе с Хальриком, но и Вел Миелт, который, наконец-то, окончательно понял тот факт, что у него вчера действительно не было ни единого шанса хоть как-то преуспеть на дуэли. После всего того, что мы устроили, убедить Хальрика в том, что только один Вел Миелт способен воспользоваться моим трактатом, а с его помощью и остальные охотники смогут достичь такого же совершенства в искусстве поединка, какого достигли мы, было делом двух минут.
      Ополоснув в ручейке свои тела, покрытые пылью, ссадинами и кровоподтеками, мы, наконец, поднялись в кабинет Хальрика, где он немедленно вручил Велу бланк контракта. Когда же я сказал старшине охотников что нужен ещё один бланк для Реда Милза, он наотрез отказался, резко сказав мне:
      – Мастер Веридор, я не имею ничего против капитана Милза, но охотники не нуждаются в его услугах.
      Ред, весь съежился, но я весело подмигнул ему и насмешливо поддел Хальрика с другого бока, сказав ему:
      – Как, мастер Хальрик, неужели ты собираешься отказать Реду Милзу не смотря на все те убытки, которые несёт твой цех? Но это же полный идиотизм!
      Хальрик подскочил, как укушенный, но я и метил в самое больное место старшины охотников, который был в бизнесе полным болваном и которого всякий раз нещадно надували перекупщики, от коих он уже и не чаял избавиться. Глядя на меня с испугом, он завопил:
      – Какие ещё убытки? Мастер Веридор, о каких это убытках ты, вдруг, ни с того, ни с сего, завёл речь?
      Я принялся объяснять этому бестолковому типу:
      – Считай сам, мастер Хальрик, ты продаёшь одну шкуру барса, в среднем, за две тысячи роантов, она обходится тебе, примерно в тысячу семьсот, а ведь перекупщики реализуют их на материке, минимум по десять тысяч. Мастер Хальрик, если ты называешь это выгодным бизнесом, то я прошу прощения, но учти, уже очень скоро охотники тоже зададутся вопросом, а чего это ради они рискуют своими жизнями? К тебе, наконец, явился человек, мужественный, благородный, да, к тому же преисполненный великодушия и способный навсегда выжить с острова всех перекупщиков мехов, человек, можно сказать, горящий желанием спасти тебя от финансового краха, а ты тут мне какую-то хреновину порешь.
      Человек, преисполненный великодушия и способный спасти цех охотников от финансовой катастрофы, стоял и растерянно хлопал глазами, слушая мои бредни. Посопев, Хальрик, наконец, соизволил выслушать мои советы, тихим голосом, полным внутренней боли, сказав мне:
      – Ладно, Веридор, назови хотя бы две причины, по которым я должен тебе поверить.
      Я весело гаркнул:
      – Послушай-ка, ты, старый лесной черт, разве тебе не ясно, что ты должен прекратить еженедельные продажи мехов и, наконец, перейти к аукционной торговле!
      – Ага, как же, один ты умный, а мы все дураки! – Разозлился и вспылил Хальрик – Если мы не будем продавать меха хотя бы один единственный раз в неделю, то уже через месяц на остров не выйдет ни одна экспедиция. У меня просто не будет на это денег, умник недоделанный. По имперскому закону об устройстве аукционных торгов, я ведь должен…
      – Знаю-знаю, – Перебил я Хальрика – Ты должен объявить об этом за три месяца не менее, чем в пяти крупных газетах, а у тебя нет денег на то, чтобы три месяца не продавать меха и банки не дают тебе кредиты, опасаясь того, что вас всех, рано или поздно, сожрут барсы, но вот зато Ред Милз готов выдать тебе кредит за участие в прибыли, если ты, конечно, примешь его в цех охотников, ну, хотя бы на должность интенданта, коменданта или какого-нибудь казначея твоей банды.
      При моих последних словах вздрогнули оба и Ред Милз и Хальрик Соймер. Мастер Хальрик, однако, позволил себе усомниться и спросил меня потрясенным голосом:
      – Ну, да, а откуда он возьмет столько денег? Даже одна охотничья экспедиция обходится не дешево, да, и жить нам на что-то нужно, а нам нужно прожить не меньше шести месяцев, чтобы начать вести дело по-новому. А это, как не крути, без малого восемьдесят тысяч.
      Ред Милз улыбнулся так широко и самозабвенно, что мастер Хальрик осёкся, но я поспешил все объяснить:
      – Мастер Хальрик, капитан Милз недавно впарил своё крашеное корыто какому-то лопоухому придурку и, представь себе, получил с него за свою лакированную шкатулку с парусами весьма неплохую цену. Надеюсь, ты с ним столкуешься, разумеется, если примешь его в свою команду.
      Мастер Хальрик всё ещё не верил в возможность столь скорого и относительно безболезненного получения кредита.
      – Как же, найдешь на этом острове дурака, да, ещё с такими бешеными деньгами, который стал бы покупать его блестящую посудину. Интересно, мне было бы взглянуть на такого типа. – Ворчливым голосом сказал он.
      Тут уже Нейзер не выдержал и с хохотом прокричал прямо в ухо Хальрику:
      – Хайк, старина, да, вот же он, перед тобой, – Нейзер крепко треснул меня по спине и пояснил – Веридор откупил сегодня у Реда Милза его "Южную принцессу" для той самой девчонки, которая вчера разыграла перед графом и всеми нами комедию со спасением жизни бедолаги Миелта. Она теперь важная дама, Хайк, госпожа Рунита Лиант. Предлагаю сегодня же собраться в ресторане и, как следует, отпраздновать это дело!
      Для человека, проведшего больше половины дня в постели с красоткой, Нейзер был слишком уж осведомлен, но в тот момент я был чересчур увлечен этим розыгрышем, чтобы поинтересоваться, а чем он в действительности занимался.
      Хальрику даже не пришлось прилагать особых усилий для того, чтобы пересилить себя и достать второй бланк контракта, хотя он всё ещё не верил в то, что ему удалось, наконец, разорвать тот порочный круг, который возвели вокруг острова Равел алчные перекупщики мехов. Похоже, что возможность получить кредит, столь нужный цеху охотников, старик рассматривал как куда более важное событие, чем возможность радикальным образом изменить систему физической подготовки своих охотников.
      Как только Ред Милз достал из кармана выписку из банка, которая подтверждала, что на его счету действительно лежит двести сорок семь тысяч роантов и предложил перевести деньги на счет цеха охотников, между ним и Хальриком завязался оживленный торг. Мне сразу стало понятно, что теперь Реду удастся занять среди охотников довольно высокое положение и он, на пару с Велом Миелтом, сможет закрепиться на острове Равел надолго. Скорее всего на всю оставшуюся жизнь, а он был ещё довольно молодым парнем, ведь ему не стукнуло ещё и полтинника, если считать в стандартных галактических годах. Так что сбылась его мечта стать гордым и независимым человеком, плюющим свысока на всяких суетливых балбесов. Во всяком случае именно такие мысли я легко прочитал в его голове тогда, когда хотел лично узнать о том, что именно привлекает Реда в его новой, пусть и такой опасной профессии.
 

 
       Сенсетивизм вовсе не является уникальным явлением в Обитаемой Галактике Человечества. В том или ином виде почти каждый человек является сенсетивом, но если у одних людей, даже после долгих лет специальных тренировок, появляются только признаки сенсетивизма, выраженные в том, что человек может с огромным трудом сдвинуть с места монетку или прочитать коротенькую надпись на листке бумаги, закрытом в плотном конверте, то другие уже от рождения имеют огромный потенциал сенситивной силы. Таких людей насчитывается достаточно много, примерно три процента от всего числа людей в галактике, что составляет многие десятки миллиардов человек.
       Среди множества миров галактики есть тысячи планет, на которых обитают преимущественно сенситивны и Варкен одна из таких планет. От остальных сенситивных миров галактики Варкен отличается лишь тем, что варкенские сенсетивы самые мощные.
       Все сенсетивы Галактического Союза объединены в организацию, которая является, пожалуй, самой могущественной и влиятельной неправительственной организацией Обитаемой Галактики Человечества. Союз Сенсетивов имеет настолько большое влияние, что его президиум представлен в Центральном Правительстве, как одно из его министерств, а Корпорации Прогресса Планет вынуждены сотрудничать с ним по многим вопросам.
       В том случае, когда на планете, подвергаемой темпоральному ускорению, удается обнаружить явных сенсетивов, её дальнейшая судьба коренным образом меняется. Как только Союзу Сенсетивов становится известно о том, что в одном ускоряемых миров изредка рождаются на свет сенсетивы, пусть даже в количестве один младенец на сто тысяч родов, наблюдателей на станции наблюдения немедленно заменяют его собственные специалисты.
       У Союза Сенсетивов есть специальная программа развития, подготовленная для подобных случаев, которая в корне отличается от всего того, что уготовано прочим мирам, развивающимися как Бог на душу положит. В отличие от корпоративных прогрессистов, прогрессисты Союза Сенсетивов действуют куда тоньше и осмотрительнее. Союз Сенсетивов внедряет в ускоряемый мир сотни, тысячи, а порой и десятки тысяч своих прогрессистов, которые немедленно приступают к работе и форсируют развитие этого мира.
       По большей части специалистам из Союза Сенсетивов удается распознать миры, в которых появляются на свет естественные сенсетивы еще на ранних этапах их исторического развития в эпоху рабовладельческого строя или раннего феодализма. В задачу отряда прогрессистов-сенсетивов входит оказание помощи в создании цивилизации сенсетивов, которые, как правило, оказываются в положении колдунов и магов и, зачастую, подвергаются гонениям.
       Как правило, в течение трехсот-четырехсот лет прогрессистам удается изменить положение вещей и определить положение сенсетивов в ускоряемом мире, как ведущее, что позволяет в дальнейшем, в срок не свыше пятисот лет, довести соотношение сенсетивов и обычных людей до вполне приемлемого, примерно пятьдесят на пятьдесят процентов, а иногда и до соотношения семьдесят на тридцать процентов и даже выше, после чего темпоральный барьер с планеты снимается.
 
       (Извлечения, сделанные Бэкси из очерка "История Галактического Союза Сенсетивов", опубликованного в научном журнале "Терилакс Хистори Рисёрч")
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, остров Равел, город Равел, гавань торгового порта.
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 
      Хальрик Соймер не стал злоупотреблять моим терпением и благоразумно решил, что подписание кредитного соглашения можно отложить на следующий день. Поскольку времени у меня было немного, "Южная принцесса" должна была вернуться в гавань спустя пару часов, мы не стали более задерживаться в доме охотников и поспешили в порт. Вместе с нами в порт направилось несколько десятков охотников, которые вырядились в свои самые нарядные костюмы, веселясь в предвкушении хорошей пьянки в честь ещё одного неплохого дня, который следовало хорошенько отметить хотя бы потому, что он не принес нам никаких новых треволнений и хлопот.
      Настроение у всех было очень приподнятое. Не смотря на это, когда мы шумной толпой вышли на смотровую площадку, то первым делом я потребовал у хозяина кафе выставить на столы не одну дюжину бутылок вина и всех тех закусок, которые ещё оставались в его небольшом заведении. Пожалуй, никто, кроме Реда Милза даже и не подозревал о том, в честь чего это я притащил их в порт, однако, небольшая пирушка на открытом воздухе ни у кого не вызвала протестов.
      Сидя за столиком с бокалом легкого вина, я на несколько минут привел в действие свое телепатическое сверхзрение, чтобы мельком оглядеть окрестности островка Равел. Вглядываясь в том направлении, куда ушла "Южная принцесса", я уже через пару минут обнаружил шхуну в трех десятках километров к западу от островка. Под полными парусами она возвращалась в гавань. Если Рунита в своем рассказе про магов Галана имела в виду именно эту их способность, то она была полностью права. От мага, то есть сенсетива обладающего сверхзрением, действительно невозможно скрыться, если, конечно, этот самый маг знает в какую именно сторону ему следует направить луч телепатической локации.
      Пока я поджидал "Южную принцессу", на борту которой находилась самая очаровательная девушка которую я только встречал в своей жизни, стемнело и наступило время восхода "Младшей сестры" – одной из трех лун Галана, – сиреневой Нейлы. Вспыхнули газовые рожки, освещавшие и гавань и прилегающий к ней порт. Затем были зажжены большие осветительные фонари у входа в гавань и прожектор на маяке. В общем, света было вполне достаточно для того, чтобы капитан Коррель без особых помех смог завести "Принцессу" в гавань и, судя по тому каким спокойным оставался её бывший владелец, капитан Редрик Милз, я мог вполне полагаться на его мастерство и нисколько не беспокоиться за Руниту. Впрочем, куда больше я надеялся на Нэкса и Бэкси, которые были в полном восторге от этой чудесной девушки и безоговорочно, раз и навсегда, взяли её под свою надежную защиту.
      За прошедший день из гавани ушло несколько кораблей и мне удалось, заплатив некоторую сумму денег, застолбить для "Южной принцессы" самое удобное место для стоянки судна, которое только имелось в гавани. Прямо возле главного причала. Во избежание недоразумений там уже был вывешен большой транспарант с названием судна. Хотя стоило это и недёшево, овчинка вполне стоила выделки.
      Когда корабль моей возлюбленной подошел к острову, с наблюдательной башни пальнули пару раз из пушки, но я не имел к этим залпам никакого отношения, видимо, у Руниты, как у новой хозяйки "Южной принцессы", уже появились восторженные почитатели. Меня это лишь слегка удивило, а вот моих сопровождающих привело в полный восторг, они уже как-то успели проведать о том, чего это ради я притащился в порт на ночь глядя и теперь столпились у балюстрады, ограждающей наблюдательную площадку и потому разразились восторженными криками, когда капитан Жано Коррель завел судно в гавань с таким мастерством и изяществом, что это вызвало невольные крики и тех зевак, которые собрались на пристани просто из праздного любопытства.
      Мне показалось слишком долгим спускаться по лестнице, битком запруженной народом и потому я решился на отчаянный, сумасбродный поступок. Разбежавшись, я спрыгнул вниз на деревянный помост пристани с пятнадцатиметровой высоты, сделав при этом в воздухе тройное сальто на глазах многочисленной публики, чем тоже вызвал бурю аплодисментов со стороны публики и испуганный женский вскрик, донесшийся с борта шхуны, которая уже подходила к причалу.
      Переворачиваясь в воздухе, я успел рассмотреть, как в испуге широко раскрылись глаза Руниты и потому, приземлившись на обе ноги, не мешкая ни секунды, встал на одно колено и сделал в ее сторону широкий приветственный жест. Почти тотчас рядом со мной раздался жуткий грохот и очень громкое – "Опля!". Это был Нейзер, который, без малейшего страха и сомнения повторил мой головоломный трюк, но сделал это с куда большим количеством сальто и пируэтов, чем сорвал ещё более громкие аплодисменты, включая и аплодисменты Рунита. Я хотел было цыкнуть на своего, через чур шустрого, стажера, но он протянул мне огромный букет цветов, приготовленный для девушки и мне стало стыдно, что я такой глупый ревнивец. Нейзер ухмыльнулся мне в ответ и мгновенно исчез в толпе наших друзей и просто зевак, привлеченных запахом грядущей грандиозной пьянки.
      К счастью смельчаков, готовых от нечего делать совершать столь опасные и головокружительные прыжки больше не нашлось и ничто не помешало капитану Коррелю спокойно пришвартовать судно. К борту шхуны был немедленно подан широкий, резной парадный трап, покрытый ковровой дорожкой, вдоль которого моментально был выстроен почетный караул из офицеров и матросов "Южной принцессы" и Рунита, голова которой была по-прежнему покрыта капитанской фуражкой, сошла на пристань под руку с капитаном Коррелем. Молодой галанец весь так и светился от удовольствия, пройтись с такой красивой и миниатюрной, словно куколка, молодой девушкой. Приблизившись, Жано торжественно передал мне с рук на руки самый ценный груз, который когда-либо несла на своем борту "Принцесса", и я вручил Руните букет цветов, приготовленный для неё Нейзером.
      Рунита с радостным криком повисла у меня на шее и, под восторженные выкрики из толпы, покрыла мое лицо поцелуями. Мне не оставалось ничего иного, как, подхватив девушку на руки, пригласить всех, кто был на пристани, в ресторан господина Лоранта. За мой счёт, разумеется. Правда, мне так и не довелось донести свою возлюбленную до гостиницы на руках, так как толпа была моментально рассечена надвое четверкой здоровенных молодцев, которые волокли на своих широких плечах громадный портшезище, ещё больший чем тот, в котором Рунита путешествовала по Равелу днем.
      Разумеется, и здесь заводилой оказался неугомонный Нейзер, а рядом с ним отирались Вел Миелт, Ред Милз и ещё какой-то бородатый громила в парадном мундире офицера городской стражи. Портшез был двухместный, но второе место уже было, кем-то занято и когда он был установлен на причале и его дверца открылась, я увидел в нём Нейлу Барренс, которая полностью оправдывала своё имя, известное всему Галану, как имя Младшей Сестры, тайком убежавшей из небесного родительского дома к своему ослепительному возлюбленному, – Золотому Обелайру.
      Выходит, что мой стажер вовсе не врал мне вчера вечером. Капитан Рейтрис и Нейзер встали коленопреклоненными возле открытой дверцы портшеза и мне пришлось немедленно опустить девушку на ковровую дорожку, потому что Нейла слегка высунулась из портшеза и сделала Руните быстрый приглашающий жест, хотя и опасалась того, что будет узнана своими домочадцами. Как только моя возлюбленная поднялась на борт этого роскошного, тёмно-вишневого, лакированного футляра, богато изукрашенного узорными, позолоченными накладками, она была тотчас заключена в объятья своей новой подругой и мне не оставалось ничего другого, как идти рядом с дверцей. Я только и успел сделать, что тихонько прошипеть на ухо своему расторопному стажеру на галалингве:
      – Нейз, только попробуйте опрокинуть эту коробку.
      Предупреждение, как мне казалось, было вовсе не лишним, так как трое из носильщиков были изрядно навеселе и лишь капитан Рейтрис был трезв, как стеклышко. Однако, все четверо дружно вскинули портшез на плечи и зашагали чётко и слаженно, чем выказали немалый профессионализм. У меня сразу же сложилось впечатление, что и на этот раз всё обойдется. Впереди портшеза и сзади него быстро выстроилось по две дюжины матросов "Южной принцессы" с абордажными саблями наголо и кремнёвыми пистолетами за поясом. При таком эскорте я мог быть полностью спокоен за Руниту, даже в том случае, если бы путь в гостиницу лежал не через мирный городок, а через земли населённые дикими и воинственными племенами.
      Вслед за нами шла большая шумная толпа, состоявшая преимущественно из охотников и купцов, – гостей острова, которых нисколько не обескуражила новость, пришедшая из дома охотников. По-моему, уж, что-что, а хранить секреты команда Хальрика совсем не умела, так как в течение всего того времени, что я поджидал Руниту, купцы не раз благодарили меня за то, что я помог старшине охотников с получением такого выгодного и дешевого кредита.
      Купцы, прибывшие на остров Равел из далёких стран, сами терпели множество неудобств и унижений от перекупщиков, оккупировавших город и уже поэтому были искренне рады тому обстоятельству, что, наконец, торговля мехами будет проходить цивилизованным и вполне благопристойным образом. Многие были согласны прождать здесь несколько месяцев, лишь бы участвовать в пушном аукционе, зато перекупщики немедленно стали собирать свои манатки и раскупили все билеты на суда, отправляющиеся на континент. Им больше нечего было делать на острове Равел, ведь в честной конкурентной борьбе они выигрывать не умели.
      Обычно полупустая гостиница господина Антора Лоранта была моментально забита людьми до отказа. По каким-то, для меня ещё не совсем понятным, причинам, не менее трёх десятков купцов из Роантира и Сардусса тотчас сняли в ней самые лучшие номера, а вместе с матросами, сошедшими на берег с "Принцессы", это тут же заполнило гостиницу едва ли не на две трети. Господин Лорант, похоже, был ошеломлен таким обстоятельством и когда я подошел к нему с просьбой открыть большой зал ресторана для моих гостей, он, запинаясь, пробормотал растерянным и дрожащим от волнения голосом:
      – Мастер Лорикен, воистину, будет сказано, что вас мне послало само небо! Разумеется, 1000 большой зал к вашим услугам!
      Но когда Антор услышал о том, что платить сегодня за всё буду я, он сердито нахмурился, предложил мне заказать меню попроще и вообще посоветовал обойтись самым дешевым, молодым бочковым вином, на что я немедленно разразился гневной тирадой:
      – Господин Лорант, и думать об этом забудьте! Все блюда должны быть самого лучшего качества и даже не мечтайте о том, что вы мне потрафите своей экономностью! Вообще-то, будет намного лучше, если вы поставите в центре зала самый большой стол или сдвинете вместе несколько столов и выставите на них все те блюда, которые ваши повара обычно готовят по заказу самых богатых постояльцев, а мои гости уже сами выберут себе блюда и закуски по собственному вкусу, но пусть всего будет очень много. Тогда официантам останется только разносить напитки. И, кстати, господин Лорант, этот праздник устраивается мною для всех, кто только войдет в гостиницу сегодня, даже если это будет сам дьявол из преисподней! Никаких исключений, я хочу чтобы даже ребята из обслуживания присоединились к нам в этот вечер, господин Лорант.
      Не знаю какое мнение составилось обо мне у Антора Лоранта, но моя возлюбленная была просто счастлива. Хозяин гостиницы сказал нам, что на подготовку ему понадобится не менее двух часов и пообещал на это время занять моих гостей небольшим концертом народной музыки, что, наконец, позволило мне и Руните, под самым благовидным предлогом, подняться в свои апартаменты.
      Мне, отчего-то, показалось, что это будет весьма кстати, так как до сих пор я обходился простым нарядом слуги и теперь пришла и моя очередь пощеголять в красивых и элегантных нарядах благородного господина, о чем я немедленно и громко заявил, будучи совершенно уверен в том, что Бэкси воспримет мои слова как прямой приказ к действию. Подхватив Руниту, чьи глаза сияли счастьем, на руки, я решительно направился наверх, надеясь на то, что никто не станет пытаться помочь мне. К моей радости никому не пришло в голову предложить мне свои услуги в транспортировке моей девушки и я без помех добрался до дверей нашего номера люкс.
      Пока мы отсутствовали, наши апартаменты снова изменили свой внешний вид. Повсюду были расставлены букеты цветов, некоторые из которых, явно, были присланы сюда из сада губернатора острова, а в столовой комнате была полностью заставлена бутылками с вином небольшая стойка, причем бутылки императорского "Старого Роантира" были уложены горизонтально на длинных деревянных лотках. Прихватив одну из них и пару хрустальных резных фужеров, я вновь подхватил Руниту на руки и понёс её прямиком в ванную комнату, хотя она и была намерена всерьёз заняться приготовлениями к предстоящей вечеринке.
      Вновь увидев бассейн, который был доверху наполнен чистой водой, девушка тотчас изменила свое решение и, соскочив с моих рук, стала расстегивать крючки своего платья, что с непривычки оказалось для неё делом слишком трудным и хлопотным. Рунита взглянула на меня просящим взглядом и слегка склонила свою головку набок, словно говоря мне: – "Ну, что же ты стоишь, помоги!". Поскольку, я тоже никогда раньше не сталкивался с девушками, одетыми в такие нарядные галанские платья и не был знаком с конструкцией всех этих застежек, то мне вновь пришлось обратиться к своему искусству сенсетива, чтобы избавить нас обоих от лишних мучений.
      Таинственно прижав палец к губам, я совершил маленький, невинный телепорт, в результате которого платье, нижнее белье моей девушки, а также мои скромные одежды, мигом оказались в гардеробной комнате, вино в фужерах, меч на краю бассейна, а мы с Рунитой стояли почти по пояс в воде, всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Фужеры, наполненные на треть вином, покачиваясь и пританцовывая, парили в воздухе неподалеку от нас. Девушка, заливаясь счастливым смехом, бросилась ко мне и уже мгновение спустя, я был в её страстных, горячих и ароматных объятьях.
      – Маг, мой любимый и единственный маг! Как же я соскучилась по тебе, любимый мой, за эти долгие часы! – Вскликнула она. Однако вместе с этим Рунита высказала и озабоченность по поводу исчезновения своего платья – Дорси, любимый, мне так понравилось это платье и особенно шелковые штанишки, а ты заставил их исчезнуть. Это ведь было единственное платье, целиком пошитое из винукийских кружев.
      – Рунни, не беспокойся, все твои наряды целы и невредимы, они уже висят в шкафу в гардеробной комнате и с ними ничего не случилось! – Ответил я девушке и добавил – Ведь тебе так идет это платье, разве я могу заставить его исчезнуть навсегда? Надеюсь, ты помнишь наш уговор?
      Стоило нашим телам соприкоснуться и бокалы чуть не упали в воду, таким сильным было моё влечение к этой девушке. Вот тут-то я и стал понимать, что от преступления против Корпорации и всех её гнусных и бесчеловечных требований по части контактов с аборигенами на ускоряемых мирах, я находился всего в нескольких сантиметрах. Воспоминания об этом немного остудили мою голову, но отнюдь не страсть и, поскольку, я всё же был не самым слабым сенсетивом в галактике, то немедленно сделал так, что поверхность воды в бассейне смогла послужить нам вполне надежным и весьма удобным ложем для любви.
      После небольшой, но бурной любовной игры, мы плавали в бассейне, воду которого я то нагревал, то охлаждал, чтобы позабавить Руниту, а она, тем временем, рассказывала мне о своем морском путешествии, которое, с её слов, было просто изумительным и потрясающим. Загибая пальчики, девушка перечисляла мне свои впечатления:
      – Дорси, как только мы отплыли от острова и направились в сторону Залива Смерти, из морской пучины поднялись два огромных морских змея и поплыли вместе с нами параллельным курсом! Это было такое изумительное зрелище, жаль что ты его не видел! А когда мы подплыли к Заливу Смерти, моллюски-убийцы начали всплывать к поверхности и на них тут же набросились морские змеи. Моллюсков там было видимо-невидимо, и все были так поражены этим событием, что никто и слова вымолвить не смог. Даже боцман Гонзер и тот никогда не слышал ни о чем подобном. Наконец-то, этим противным моллюскам, как следует досталось от морских змеев! Море так и кипело! Ой, но что было дальше, Дорси, ты ни за что мне не поверишь! Прямо перед нами проплыл большой косяк летающих рыб-радуг и они стали выпрыгивать из воды прямо перед "Южной принцессой". Знаешь, любимый, я такой красоты ещё никогда в жизни не видывала! Капитан Коррель так разволновался, что даже чуть не заплакал. Дор, оказывается для моряка увидеть рыбу-радугу, выпрыгивающую из воды, это самое большое счастье, ведь это означает что сбудутся все твои желания и мечты, которые ты успеешь загадать, пока рыба-радуга пролетает в воздухе. Дорси, у меня было только одно желание, но я загадала его не меньше сорока раз и оно теперь обязательно сбудется. Так ведь? О, звёзды, любимый, какое это счастье стоять за штурвалом "Принцессы", она послушна, как самый лучший дрессированный гверл и так легко идет под парусами, что, кажется, может оторваться от воды и взлететь к самому небу. Но самое удивительное зрелище мы увидели тогда, когда подошли к мысу Трёх Скелетов. Там, на самом верху скалы нас поджидал огромный синий барс! Дорси, ты бы слышал, как грозно он рычал, когда мы проплывали мимо. Он был такой огромный, прямо как гора Калавартог и синий-синий, как тёмный королевский сапфир.
      Слушая Руниту, я был на седьмом небе от счастья и был ужасно горд за Нэкса и Бэкси, так горд, что не удержался и высказал им благодарность на галалингве. Правда, мне пришлось после этого объяснять, что таким образом я возблагодарил духов острова Равелнаштарам за тот приём, который они устроили моей возлюбленной и хотя Рунита спокойно и без расспросов приняла мои объяснения, я чувствовал себя несколько глупо. Оранжевая вспышка на рукояти моего меча напомнила мне о том, что нам пора одеваться. Рунита вышла из бассейна и я помог ей обсохнуть, нагрев воздух и заставив его закрутиться вокруг неё мягким, невесомым полотенцем, но вот одеваться к ночному гулянью я предложил девушке самой. И так за этот день было слишком много "магии", да, "волшебства" и мне пора было остановиться, пока меня никто не застукал и власти не замели в кутузку. До этого дня я никогда и не думал о том, что на Галане могут жить сенсетивы.
      Рунита выбрала себе для сегодняшней ночи красивое голубое платье из тяжелого винукийского шелка, лиф которого был расшит жемчугом, а рукава были пошиты из ажурного белого гипюра. К платью прилагались изящные туфельки из голубого сафьяна и пояс синего атласа, искусно расшитый серебром. Для меня Бэкси приготовила очень красивый костюм, пошитый по последней моде принятой в Роанте, пошитый из блестящей ткани глубокого синего цвета с фиолетовым отливом в пурпурную крапинку. Костюм был сшит так мудрёно, что я сразу даже и не понял как его надеть на себя и если бы не помощь Руниты, то я не разобрался бы и до утра со всеми его бантами и застежками.
      Когда я был полностью одет, то немедленно принялся искать, чем бы красивым мне закрепить на спине свои мечи, но девушка строго остановила мою руку и мечи так и остались лежать на полке перед зеркалом, хотя без них я чувствовал себя голым, но так действительно было лучше, ведь я собрался идти на дружескую пирушку, а не на поединок. Рунита, держа в руках шляпу с белыми, пышными перьями, смотрела на меня с таким восхищением, что я даже сделал неуклюжую попытку надеть её на голову, но был вынужден отказаться от этого. Мешала заколка-трао. Тем не менее, Рунита продолжала смотреть на меня так, что я, наконец, понял, почему из-за женщин, в иные времена, рушились целые империи. Сняв с волос заколку, я надел её на руку как браслет.
      Девушка быстро расчесала мои седые космы и соорудила из них чисто галанскую мужскую прическу, заплетя концы волос в три толстые, фигурные косы, соединенные друг с другом шелковыми, темно-синими ленточками, которые нашлись в одном из ящичков гардероба. Прическа понравилась мне уже только потому, что живо напомнила мне о традициях Варкена, где женщины тоже заплетают волосы своих мужей косичками, правда несколько иными и только после брачного полета. На какое-то мгновение я даже почувствовал себя полноправным варкенцем, а не жалким изгоем, но всего лишь на мгновение.
      Как это не было удивительно, но я не понял сразу, что именно послала мне Великая Мать Льдов. Как и не понял до сих пор, за что мне вообще выпало такое счастье. Более того, поначалу я воспринял всё, что было ниспослано мне Великой матерью Льдов не её божественным даром, а всего лишь своим очередным, хотя и на редкость прекрасным и возвышенным, любовным приключением. Каким же глупцом и болваном я был в те минуты, когда, не смотря на ту всепоглощающую страсть, охватившую мою душу, тщательно обдумывал пути к отступлению, к бегству от своего счастья. От своей судьбы.
      Мои глаза не открылись даже после того, когда я почувствовал невероятный прилив сенсетивной Силы, стоило только Руните заплести мои волосы всего лишь в какие-то три косицы. Право же, мне, как варкенцу, это было совсем уж непростительно. В общем я был полнейшим идиотом и когда Рунита привела мои волосы в порядок, я, вместо того чтобы пасть перед ней на колени и немедленно молить выйти за меня замуж, просто поцеловал эту чудесную девушку и заторопился на вечеринку. Да, если бы в тот момент рядом со мной был мой дед Баллиант, то он немедленно разложил бы меня на кушетке, обитой кожей скального прыгуна, взял в руки крепкие розги и стегал бы меня ими до тех пор, пока в моей голове всё не встало бы на свои места. На Варкене и особенно в моём клане, отцы-хранители клана очень не любят таких придурочных трао, которые в упор не видят своего счастья.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, остров Равел, город Равел, гавань торгового порта.
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 

27 часов 15 минут

 
      Мы спустились на первый этаж как раз в тот момент, когда в гостиницу пожаловал граф фрай-Доралд вместе с двумя другими дочерьми губернатора Равела, что обещало сделать нашу дружескую пирушку ещё более интересной. Народу в ресторан набилось столько, что метрдотелю пришлось задействовать, вдобавок к главному, оба малых зала, чтобы гостиница смогла вместить всех желающих прийти к нам в гости, но двери самого большого зала открылись только с нашим появлением. Господин Лорант, явно, нервничал, не зная, как гости отреагируют на моё нововведение устроить стол таким диковинным образом, но все остались довольны.
      Как это ни странно, но в ресторане собралось довольно много нарядно одетых женщин. Поначалу, все были удивлены тому, что в залах ресторана не поставлены столы для пира, чего ожидали все, а также были не вынесены все столы, чтобы освободить самый большой зал ресторана для танцев, чего хотелось тем парням, которые пришли с дамами. Предложенная мной демократическая обстановка, поначалу, держала наших гостей в некотором напряжении, так как, когда графу фрай-Доралду захотелось немного закусить, то он оказался рядом с боцманом Гонзером и баталером "Южной принцессы" Роем До, а они выглядели весьма импозантно в своих матросских костюмах с головами повязанными красными банданами и большими серьгами в ухе, словно пираты из далекого прошлого Галана. Однако, не смотря ни на что, все трое очень мило побеседовали, пока накладывали в тарелки свои любимые деликатесы. Тут же выяснилось то, что вкусы Роя и графа фрай-Доралда, не смотря на огромную разницу в происхождении и социальном положении, оказались весьма схожими, оба были не дураки вкусно поесть.
      То ли Антор догадался об этом сам, то ли ему подсказал это Нейзер, но большая часть столов была убрана из зала и лишь по периметру осталось их небольшое количество. Зато в зале добавилось кресел и диванов, на которые время от времени присаживались парочки. Официанты с подносами, заставленными бокалами, крейсировали по залам и предлагали всем желающим выпить вина или напитков покрепче, что было воспринято гостями практически на ура и рассматривалось, как весёлый и забавный аттракцион. Антор всё же решил несколько ослабить давление на мой кошелек и устроил по углам залов нечто вроде мини-баров, где каждый желающий мог купить себе напитки по собственному вкусу, если не желал ждать того момента, когда в поле его зрения окажется официант с нужным ему сортом выпивки.
      Во всех трёх залах ресторана негромко играла музыка. К оркестру господина Лоранта добавились ещё два. Один большой, из числа воинов городской стражи, приглашенный капитаном Рейтрисом, а другой малость поменьше, из числа моряков "Южной принцессы". В галанских оркестрах гармонично сочетаются струнные, духовые и ударные инструменты и извлекаемые музыкантами из них мелодии на редкость благозвучны. В этот же вечер музыканты из всех трёх оркестров превзошли самих себя. Музыка то была подобна журчанию воды в горном ручье, то пению птиц, то эфирным песням волшебных ветров и создавала прекрасный фон для нашего неспешного, дружеского общения с гостями.
      Нейзера и Зармину мы с Рунитой увидели ещё издалека, но я сделал ему рукой знак и мы тотчас разошлись по разным залам. Как хозяева званого вечера, мы должны были обойти всех гостей и хотя бы по минуте-другой пообщаться с ними, что тоже оказалось для наших гостей в диковинку, но зато очень всем понравилось. Рунита была мила как с дочерями губернатора, так и с девушками-белошвейками, которые были приглашены своими ухажерами, охотниками на зелёных барсов, а уж эти парни прямо сияли от радости, что смогли представить меня своим подружкам, как своего хорошего приятеля.
      Нейзер действовал в том же духе и это очень веселило Зармину, которая оказалась весьма и весьма красивой женщиной, красота которой блистала в ресторане с особой силой. Правда, лично мне эта новая подружка Нейзера не очень-то понравилась, так как я усмотрел в ней нечто хищное, опасное. Она была типичной охотницей за мужчинами, но, стоит это отметить, на редкость красивой и соблазнительной. Наши курсы несколько раз пересекались и я видел то, с каким оценивающим видом и завистью Зармина смотрела если не на Руниту, то уж точно на её драгоценности.
      Мне захотелось защитить девушку от этих откровенных взглядов и при каждом я тотчас начинал теснее прижимать Руниту к себе, всячески показывая и ей, и нашим гостям, как она мне дорога, но это было излишним. Рунита отвечала Зармине взглядами такой убойной силы, в которых было выказано столько превосходства и гордости, что та просто была вынуждена смущенно опускать глаза.
      В конце концов наши непрерывные блуждания по всем трем залам закончились и мы смогли, наконец, приземлиться за большим, но уютным столиком, где уже сидели, поджидая нас, граф фрай-Доралд с дочерьми губернатора и капитан Лино Рейтрис, который, разумеется, сидел подле тихой и застенчивой красавицы Нейлы Барренс. Вскоре к нам присоединился Нейзер с красоткой Зарминой и мы немного поболтали. Графу очень понравилось устройство вечера и он тут же загорелся идеей провести точно такое же мероприятие в столице, при дворе. Особенно ему понравилось то, что мы с Нейзером, в течение каких-то полутора часов, сумели раскрепостить и завести публику настолько, что уже никто не чувствовал себя лишним и потерянным среди множества людей.
      То из одного, то из другого угла доносились взрывы весёлого смеха. После небольшого перерыва оркестры стали играть громче и песенные мотивы сменились танцевальными мелодиями. Не смотря на то, что Галан всё еще отирался в переулках феодализма, танцы, похожие на менуэты глубокой древности Галактического Человечества, уже канули в вечность и их сменили танцы пусть похожие на древние вальс и фокстрот, которые по всей галактике танцуют и сегодня, но всё же достаточно тесные по объятьям партнеров, которые исполнялись под очень приятные и красивые мелодии, да, к тому же, очень изящно.
      Поначалу Рунита танцевала только со мной, но потом её стали наперебой приглашать граф и мой стажер, мастер на все руки. Если я в парном танце выглядел несколько неказисто, то Ролтер и Нейзер в этом деле блистали во всём своем великолепии. Между ними даже завязалась нешуточная паркетная дуэль, в которой Рунита переходила от одного танцевального партнера к другому, а остальные девушки нашего стола были вынуждены выполнять роль невольных статисток. Меня это задело за живое. Поскольку я не мог блеснуть в парном танце из-за своего невысокого роста, а Рунита блистала именно потому, что в могучих руках, то Ролтера, то Нейзера она выглядела изящным, миниатюрным цветком, то я решил ударить по своим противникам оружием совершенно особого свойства, хотя это, по сути дела, на какое-то время прерывало наши танцы с дамами.
      Из глубокой древности, ещё из тех времён, когда Галактическое Человечество теснилось на древней Терре, мифической его праматери, из тех самых времён до наших дней дошел древний танец, который исполняется исключительно мужчинами, знаменитый фламко. Как это ни удивительно, но в той или иной форме этот танец присущ буквально всем человеческим цивилизациям и его танцуют в галактике до сих пор. Некая разновидность фламко исполняется на Галане и в некотором смысле этот танец роднит Галан с моим заснеженным Варкеном. Роднит хотя бы тем, что и там, и там он исполняется с множеством импровизаций и с умопомрачительной, безудержной и огненной страстью. Кируфцы славятся, как самые зажигательные танцоры флакке, так на Галане именуют этот, сугубо мужской, танец, в котором слиты воедино страсть, любовь, ревность и огонь души настоящего мужчины.
      Поэтому, когда после очередного танца Руниты и Нейзера, похожем на древнее терранское танго и исполненного в очень зажигательном ритме, я встал из-за стола и стал левой рукой развязывать ленты и расстёгивать крючки своего камзола, ритмично щёлкая пальцами правой и дробно постукивая каблуками, на мой вызов тотчас откликнулись две сирафы, настроенные в унисон и их струны нервно завибрировали, издавая тревожные, быстрые звуки. Толпа тотчас с криками отступила к стенам большого зала и стала ритмично прихлопывать, а я, скинув камзол с плеч прямо на пол, дробно отбивая чечётку, стал медленно, но решительно выступать в центр зала.
      Разумеется, я танцевал знакомый мне с детства и отточенный до совершенства флайк, танец, мастерством исполнения которого по праву гордятся все воины-архо клана Мерков Антальских. Танцуя, я выколачивал подкованными каблуками дробь с частотой не меньше ста двадцати ударов в минуту и при этом руки мои находились в непрерывном движении, а ни одна дорожка шагов не могла повториться чаще, чем десять-пятнадцать раз за весь долгий, почти бесконечный, огненный танец. Пальцы мои при этом издавали громкие, сухие щелчки, как будто у меня в руках были кластроны, выточенные из музыкального варкенского каменного кедра.
      Двое матросов с сирафами в руках играли с нечеловеческой быстротой, постоянно меняя ритм, но не снижая темпа. Несколько минут Нейзер смотрел на меня ошеломленно и зачарованно и я видел, как его пальцы сами начали прищёлкивать, но по иному, на мидорский манер, где этот танец также пользуется популярностью и мидорцы гордятся тем, что школа их фламмы чуть ли не самая древняя в галактике. Решительно сбросив с себя камзол, Нейзер впрыгнул в широкий круг зрителей характерным мидорским выходом, сделав в воздухе двойное сальто вперёд и приземлившись прямо на шпагат, из которого он сразу же стал медленно подниматься, прищёлкивая пальцами и играя плечами, руками, головой. Глаза его горели каким-то дьявольским огнем, а пальцы трещали такой скорострельной дробью, что музыканты были вынуждены чуть ли не удвоить темп игры и сирафы буквально взвизгнули вибрирующими звуками. Нейзер же, словно вырастал из пола, и чем выше он поднимался над ним, тем явственнее слышался дробный перестук его сапог.
      По канонам флакке по-галански в круг мог бы выйти и третий танцор, если, конечно, он сможет поразить зрителей каким-нибудь оригинальным па или еще более быстрой чечеткой и этот третий тут же нашелся. Им стал не кто-нибудь, а сам граф Ролтер фрай-Доралд, чего я никак не ожидал от этого высокородного дворянина, так как некоторые из дворянских родов Галана весьма презрительно относятся к этому яркому и зажигательному танцу. Пока я хищной птицей с чечёточным клёкотом и громкими возгласами кружил вокруг своего стажера, который, вибрируя всем телом, с ужасающе мрачной плавностью поднимался от пола, Ролтер рывком сбросил с плеч свой белоснежный атласный камзол и, рванув с горла кружева, да, так стремительно, что его мощная, бронзовая грудь обнажилась, немедленно вошел в широкий круг, образованный мужчинами и женщинами.
      Для выхода граф выбрал классическую манеру затанцовки, когда голова танцора гордо вскинута, руки сложены за спиной, торс практически недвижим, а ноги выделывают столь замысловатые коленца флакке по-роантски, что просто смотреть и то глаза сломаешь. И хотя каблуки Ролтера издавали не чечёточную дробь, а громкий, отрывистый перестук, никто бы не сказал при этом, что графу было нечем поразить взыскательную публику. Ноги танцора, порой, взлетали выше пояса, но торс его оставался неподвижным и непокрытая голова так плавно вплывала в центр зала, что не колыхнулся ни единый локон его тщательно завитой и напомаженной прически.
      Тем временем Нейзер встал на ноги и стал успешно соперничать со мной в бешено чечёточном темпе танца. Зрители стали ещё громче выкрикивать призывные возгласы. В основном в этом хоре доминировали высокие, резкие и гортанные женские голоса. Дамы призывали нас перейти от показательной программы танца к жарким и страстным импровизациям и мы немедленно покорились их воле. Импровизация в танце фламко, это целое искусство, которое способно покорить любые, даже самые черствые сердца и унылые души. Они способны зажечь огонь даже в мертвом камне и растопить, испарить кометные льды.
      Вот тут-то мне и показалось, что я, наконец, урыл своих соперников, так как по части импровизаций мне в этом зале не должно было быть равных уже только в силу того обстоятельства, что я-то видел этот танец на нескольких сотнях планет и состязался в этом искусстве не одну тысячу раз, выступая против самых отменных танцоров и не раз выходил победителем. Но, если уж говорить по-честному, то в этом танцевальном зале я столкнулся с подлинными мастерами танца, настоящими поэтами движения. Как ни хотелось мне блеснуть перед Рунитой, но я был вынужден признать то, что ни Нейзер, ни Ролтер вовсе не уступали мне в главных компонентах танца, в огне и страсти, что, вместе со мной, констатировали и все наши зрители, которые были в полном восторге от моей затеи.
      Под громкие аплодисменты мы вернулись к столу, где нас ждали главные призы, объятья и поцелуи наших дам. Даже холодную красавицу Зармину и ту пленил танец Нейзера и она повисла на его шее звонко смеясь от радости и покрывая его лицо поцелуями. Никто из нас так и признал себя побежденным, но мы даже и не пытались выяснить, кому должна была достаться пальма первенства. Зато ни пришедшая в восторг Рунита, ни дочери губернатора и уж ни в коем случае не Зармина, в общем, ни одна из наших прелестных дам нисколько не сомневались в том, кто именно одержал победу в танце.
      Наш танец подытожил вечеринку, так как, с одной стороны, после него уже никто не решался пригласить на танец свою даму, а с другой музыканты просто демонстративно встали со своих мест на импровизированной сцене и, спустившись в зал, направились к подносам с выпивкой. Хотя выпито в эту ночь было вполне достаточно, никто не свалился на пол от излишнего усердия. По-моему, вечеринка удалась на славу, что подтвердили все и, самое главное, господин Лорант, который распорядился не убирать столы из зала, а лишь велел очистить их от пустой посуды. Судя по тому, как он оживлённо беседовал с метрдотелем и шеф-поваром, он собирался взять на вооружение этот прогрессивный метод обслуживания, который, похоже, нашел у них полную поддержку.
      Наши гости разошлись в предрассветной полутьме, когда небо на востоке уже начало сереть, а лёгкие, серебристые облака, парящие над островом на огромной высоте, стали понемногу розоветь, но лучи Обелайра ещё не достигли туч, клубящихся над вершиной горы Калавартог. Не смотря на бурно проведенные день и ночь я нисколько не жаловался на усталость, зато Рунита прямо-таки засыпала на ходу. Когда я на руках поднял её наверх и положил на шкуру синего барса, она уже мирно спала, глубоким и умиротворенным сном и мне пришлось вновь прибегнуть к телепорту, чтобы переодеть девушку в ночную сорочку. Но стоило мне только прилечь рядом с ней на синий мех, как она жадно приникла к моим губам своим горячим и требовательным ртом, не скрывая своего страстного, хрипловатого стона.
      Страсть девушки была столь ошеломляюща и столь агрессивна, что она буквально изумила меня, но моё тело ответило на этот призыв любви самостоятельно, без малейшего раздумья и колебания, словно я только что вышел из камеры-одиночки, в которой томился, как минимум двести лет с руками, скованными силовым полем. Это было какое-то безумие, самый настоящий природный катаклизм, бурное половодье чувств и страсти, захлестнувшее наши тела и души. Единственное, что я был в состоянии хоть как-то контролировать, так это выплеск сенсетивной энергии своего сознания, иначе я запросто развалил бы в кучу щебня, как гостиницу, так и парочку ближайших от неё домов. Мы были столь активны, что наша огромная кровать тряслась и качалась, словно при землетрясении и я был просто вынужден оторвать её от пьедестала и заставить парить в воздухе.
      Но зато и шуму я наделал, когда не будучи способным контролировать всё и вся, забыл о том, что наше ложе парит в воздухе, расслабился и кровать с чудовищным грохотом опустилась на свой постамент, который, вдобавок ко всему, был полым изнутри. Кажется, я всё-таки дал маху и выпустил парочку плазменных разрядов в космос, потому что над моим ухом тревожно запищал сигнал предупреждения, поданный Нэксом или Бэкси. Это привело меня в чувство и я постарался поскорее остудить, как свой собственный пыл, так и пыл своей возлюбленной, но синий барс, видимо имел на наш счет свои собственные планы и потому моя затея, дать Руните поспать в эту прекрасную ночь, полностью провалилась, да, к тому же ещё и с диким грохотом.
      Шел час за часом, а мы без устали ласкали друг друга и, кажется, уже ничто во всей галактике не смогло бы остановить нас. Наверно мы просто сошли с ума раз отдавались любви с таким исступлением, а может и, правда, во всём был виноват мех синего барса. Странным образом наши силы не уменьшались, а наоборот только увеличивались и наша любовные ласки становились всё энергичнее и утонченнее, словно моя возлюбленная черпала силу из того же источника, из которого черпал её я, когда обращался к своим сенсетивным способностям, но такое было практически невозможно, если речь, конечно, не шла о совершенно особом случае. Но это представлялось мне в ту ночь совершенно невозможным.
      В эти предутренние часы мне хотелось только одного, чтобы они никогда не кончались. Понимая, что мое счастье с Рунитой невозможно по целой тысяче причин, я мог сделать только одно, продлить своё пребывание в Равеле так долго, как это будет возможно. Но, самое главное, единственным, кто мог помочь мне продлить эти счастливые часы был мой разбитной стажер. Разумеется, я не мог обратиться к Нейзеру с такой просьбой, но внутренне я молил о том, чтобы он не стал поторапливать меня поскорее убраться с Галана.
      Как ни сильна была моя страсть, в тот момент я даже и не помышлял о том, чтобы не расставаться с Рунитой навсегда, во мне слишком глубоко засели наставления моих начальников, верность присяге, данной Корпорации и страх перед суровыми правилами, которыми руководствовались все прогрессисты до единого. Однако, вместе с тем я нисколько не боялся наказания, ведь не страх наказания останавливал меня в тот момент, а верность долгу и преданность клану, который я не мог оскорбить каким-либо неблаговидным поступком, хотя разве это преступление, любить женщину изо всех сил? И всё-таки, не смотря на то, что я безумно любил Руниту, я всё ещё не мог пойти ради любви на нарушение клановой чести, статей контракта и корпоративных правил.
      Так что я оказался в капкане, в плену условностей и сердце моё разрывалось при одной только мысли о том, что мне вскоре придется покинуть Галан и навсегда расстаться с Рунитой. От этого душа моя пребывала в смятении, а сердце буквально разрывалось на части, в то время как Рунита безмятежно спала, положив голову мне на грудь и крепко обняв меня за шею. Часть её безмятежности постепенно передалась мне и я стал думать, что не так уж всё и трагично. В конце концов темпоральному ускорителю оставалось работать не так уж и долго, и я ещё смогу найти свою Руниту после того, как с планеты будет снят темпоральный барьер, а возможно это произойдет и раньше, если подтвердятся рассказы этой чудесной девушки о галанских магах, так удивительно напоминающие мне рассказы о сенсетивах. Ведь если бы мне удалось найти на Галане хоть сотню, другую сенсетивов, даже самых паршивеньких, то всё может пойти совсем уже по другому сценарию.
      Кроме того мне следовало хорошенько разобраться с черным шаром, якобы, сковавшим звездную систему Обелайра, ведь не могло же в самом деле это быть просто детскими выдумками. Слишком уж точно Риз описал существование темпорального коллапсора и мне, как дисциплинированному работнику Корпорации, ни в коем случае нельзя было покидать планету до тех пор, пока я не выясню, с чего это в голову этого мальчишке, взбрели в голову такие чудные мысли. Потому что если действительно имела место утечка информации и на Галане существовали люди, неважно были они сенсетивами или нет, которые стремились во что бы то ни стало расколоть этот хрустальный черный шар и вырваться из плена темпорального коллапсора, то это тотчас, автоматически вводило по отношении к этой дремучей планете совершенно иные правила поведения. В нашей конторе более всего боялись конфронтации с ускоряемыми мирами.
      Во всяком случае этим вопросом в настоящий момент занималась Бэкси, а уж у неё-то были все возможности, чтобы разыскать на Галане Риза, с которым дружила в детстве Рунита. До того же момента, когда Бэкси сделает это, я мог спокойно наслаждаться счастьем и не забивать себе голову всяческой ерундой. Естественно, при этом мне следовало хотя бы изредка делать вид, что я готовлюсь к экспедиции на остров Равелнаштарам, ведь не смотря ни на что нам надо было, рано или поздно, выбираться с острова Равел и делать это следовало самым благопристойным, с точки зрения маскировки, образом, но даже об этом мне еще рано было думать, ведь как минимум три недели я мог ни на минуту не расставаться с Рунитой и в полной мере наслаждаться своим недолгим счастьем.
      Именно на это я и нацелился в то сказочное утро, когда уснул сжимая в объятьях свою Руниту. В любом случае я мог всегда сказать своему начальству о том, что мои тесные контакты с аборигенкой были вызваны моим сенсетивным расследованием, да, и то лишь в том случае, если мне пришлось бы писать соответствующий отчет. Ни мы, технари, ни наблюдатели, никогда не говорили начальству всей правды хотя бы потому, что это не приводило ни к чему хорошему, ведь нас и так сурово дрючили за что ни попадя. Так что ни я был первым, ни я буду последним, кто влюблялся в девушек или парней с ускоряемых миров. И уж поверьте, ни один наблюдатель никогда не вломит начальству своего техника и приложит все усилия к тому, чтобы полицейские из конторы, несущие свою службу на станциях наблюдения, помешали кому-либо умыкнуть из ускоряемого мира своего возлюбленного или возлюбленную. Я во всяком случае, не раз доставлял таких нелегалов в различные укромные места, но мне в то время и в голову не приходило похитить Руниту с Галана. Я был слишком уж большим праведником и идиотом, помешанном на чести.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, остров Равел, город Равел, парк дома охотников.
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 

10 часов 35 минут

 
      Вчетвером, Ролтер, Хальрик, Нейзер и я, мы сидели за столиком в беседке парка, разбитого в доме охотников и весьма заурядно и довольно немузыкально переругивались. Особенно старался Хальрик Соймер, который, как оказалось, знал немалое количество звучных и цветистых эпитетов, применяемых для определения умственных способностей своих оппонентов. Граф Ролтер фрай-Доралд выступал в качестве рефери, хотя в душе он давно принял сторону Хальрика. Оппонентами Хайка, разумеется, были я и Нейзер, а костерил нас старшина охотников за наше маниакальное упрямство, с которым мы стремились проникнуть на остров Равелнаштарам. При этом старый охотник старался выбирать самые обидные сравнения и самые резкие выражения, лишь бы заставить нас отказаться от этой безумной и невероятно рискованной затеи.
      Ролтер, ради которого мы, якобы, затеяли это предприятие, вызвавшись добыть для него шкуру синего барса, и тот в итоге начал нас отговаривать. Пока шла подготовка к нашей экспедиции и он, и даже Хальрик были увлечены этой идеей, выследить в лесах острова Равелнаштарам ещё одну синюю зверюгу, но как только всё было готово, тут же пошли разговоры об опасности. С одной стороны все это было очень приятно, всё-таки, что ни говори, а эти люди очень искренне беспокоились о нас, но с другой стороны наши дела на острове были полностью завершены и теперь нам нужно было возвращаться, а вот это уже было испытанием для меня и моей собственной нервной системы.
      За эти дни ни мне, ни моим электронным помощникам, так и не удалось разгадать загадку маленького галанского мальчика Риза, хотя работать с тщательно охраняемыми галанскими архивами было делом, в общем-то простым. Моё собственное сенсетивное расследование, также не дало никаких результатов. Никто на островке Равел даже понятия не имел о том, что в их мире могут быть практикующие маги и тем более никто не находил ничего странного в астрономии ближнего и дальнего космоса. Не объясняя источников информации, я рассказал Нейзеру о магах, про которых мне поведала Рунита и о том, что, возможно, это может быть косвенным свидетельством существования на Галане людей, обладающих экстрасенсорными возможностями, которых обычно и называют магами. Нейзер обрадовался, ведь это было бы очень неплохо, после нескольких экспедиций Союза Сенсетивов обнаружить их присутствие на Галане, но и его энтузиазм вскоре угас. Нам так и не удалось обнаружить ни единого человека, который бы всерьёз, подобно Руните, относился к сказкам о волшебниках.
      Единственное, что можно было записать в актив, так это то, что Бэкси полностью разобралась с проблемами Антора Лоранта и теперь мне было доподлинно известно, кто хотел утопить этого славного парня в дерьме. Мало того, что на него окрысилась его бывшая женушка, так за него взялись несколько перекупщиков мехов из Роанта, которые некогда вынашивали планы полностью взять под контроль остров Равел. К тому же в этом грязном деле были замешаны ещё и некоторые имперские чиновники и развязка была уже близка. Через пару недель Антору предстояло либо выплатить кредит, взятый пять лет назад для покупки гостиницы, либо пролонгировать его, но уже под бешеные проценты.
      Поскольку этот парень считал, что полоса неудач закончилась, он, разумеется, пойдет на пролонгацию кредита и вот тут то петля окончательно затянется вокруг его шеи. Перекупщики, через своих агентов, держали в своих руках козырь в виде перерасчета залоговой стоимости имущества и тогда кредит моментально становился необеспеченным и благородный дворянин из Орвакайна, наш хозяин любезнейший Антор фрай-Лорант и его вздорная бывшая супруга в мгновение ока становились полными банкротами. Всю это карусель вокруг бедолаги Антора завертела его вредная женушка, которая, таким образом, вознамерилась вернуть его в лоно семьи, но даже она не представляла себе того, что произойдет в итоге с их роскошным поместьем, половина которого была заложена её, хотя и не разведенным, но уже фактически бывшим мужем. К сожалению, эта дамочка даже не представляла себе во что она ввязалась и чем это грозило ей самой.
      По части крючкотворства Галан был просто раем для всяческих мерзавцев, так как в этом мире свято чтили законы, большинство из которых были написаны добрых сорок с лишним тысяч лет назад. Единственная глупость, которую допустили эти барыги, так это то, что кредит был переведен на обслуживание в банк "Кредитный союз Равела" и найдись добрая душа, которая ссудит Антора деньгами для своевременного погашения кредита, эти типы останутся с носом. Сумма, которой не хватало Антору Лоранту, была на мой взгляд смехотворной, каких то сорок семь тысяч роантов и эта сумма у меня уже была наготове и я только ждал последнего дня.
      Все это время я провел ни на миг не отлучаясь от Руниты. Она даже присутствовала во время наших долгих разговоров с Хальриком и его охотниками, когда мы разрабатывали план охотничьей экспедиции, которую мы предполагали осуществить с борта "Южной принцессы". Правда, в период самой подготовки я немного лукавил, заявляя о том, что в экспедицию отправится отряд из двадцати пяти человек. О том, что мы решили не рисковать жизнями охотников на неизвестной им территории острова, я сказал Хальрику только сегодня утром и, разумеется, Рунита ещё ни о чем не знала.
      Эти дни и ночи были наполнены любовью и счастьем. Каких только сюрпризов я не устраивал своей возлюбленной. В её честь я давал пышные костюмированные балы, а один раз даже устроил в Равеле карнавал, который длился целых три дня. Когда на острове кончились запасы витрума, который так любила Руните, я пообещал купцам по двести роантов за корзину и объявил, что готов купить целых сто пятьдесят корзин этого сладчайшего из плодов галактики. Не знаю уж как, но витрум был доставлен на остров через каких-то три дня и Рунита больше не испытывала в нём недостатка. Но больше всего мы любили морские прогулки, которые совершали чуть ли не через день и которые, каждый раз превращались в самые настоящие праздники на воде. Вместе с нами в море выходило иной раз до сотни гостей острова Равел, а уж наш друг граф фрай-Доралд всегда был нашим спутником на "Южной принцессе".
      На одной из таких прогулок я доказал жителям острова то, что человек может победить в схватке даже очень крупного моллюска-убийцу, чем покрыл себя славой с головы до пят. Правда, эта слава, по большей части, оказалась всего лишь коричневой, липкой и вонючей сепией. Сию субстанцию выпустил из себя издыхающий моллюск, которого я, изловчившись, проткнул острогой. Этим самым было поставлено под вопрос дальнейшее существование этих мерзких тварей, так как уже через несколько дней охотники всерьез заявили Хальрику о том, что они мечтают о расширении базы промысла, ведь что ни говори, а мясо этих зловредных монстров было очень вкусным.
      Среди этих парней нашлось добрых полтора десятка искусных пловцов, а уж гарпунерами они и так были преизрядными. Промысел этот обещал быть очень доходным, так как помимо мяса моллюски давали ещё и желчь, из которой готовилось какое-то целебное снадобье. Зато теперь обещала увеличится популяция морских змеев, чья молодь, в массовом порядке, истреблялась моллюсками, когда шла от тихих, песчаных пляжей, где устраивали кладки яиц морские змеи, в открытое море. Так что в каком-то смысле я и на этот раз оказал галанцам добрую услугу, но более всего меня должны были благодарить в будущем морские драконы, они же змеи.
      Когда я вернулся в гостиницу, где меня с нетерпением дожидалась Рунита и объявил ей о своем решении отправиться на остров в одиночку, девушка побледнела, но ни сказала мне ни слова против, а только спросила дрожащим от волнения, едва слышным голосом:
      – Дор, любимый, когда ты отправляешься?
      – Завтра, моя дорогая. Думаю, что мы управимся дней за пятнадцать. Во всяком случае мы будем ждать "Принцессу" начиная с пятнадцатого дня после высадки на берег. Граф решил проводить нас до мыса Трех Скелетов и потом будет встречать на обратном пути.
      В течение всего дня и ночи Рунита ни единым словечком не попыталась удержать меня от этой глупой, дикой и опасной, с точки зрения любого нормального человека, затеи. Она, как всегда, была весела и непринужденна, но я и без телепатии чувствовал, как буквально каждая клеточка её прекрасного тела излучает волны страха и ужаса. Нейзер и здесь пришел мне на помощь. Этот повеса при каждом удобном случае стремился показать Руните свою огромную силу и ловкость, да, к тому же весьма откровенно заявил, что если мне будет угрожать опасность от клыков барса, то тому придется прежде подавиться им, а уж потом попытаться съесть на десерт меня. Это заявление и в самом деле успокоило девушку и даже отогнало её страхи, но я, вдруг, обнаружил, что Рунита не верит в моё возвращение. И это меня не обрадовало.
      Вечером я устроил грандиозное шоу на пристани. Весь причал был освобожден от тюков, ящиков и бочек. Доски были чисто вымыты и устелены дорогими коврами, а вся пристань была пышно украшена гирляндами цветов и зеленых ветвей. Музыка гремела почти до утра и лишь перед рассветом праздник был окончен. В последний раз мы с Рунитой воспользовались услугами шкуры синего барса, которая все это время дарила нам столько радости.
      Рано утром, когда Рунита уснула, я покинул её и вышел из капитанской каюты, чтобы выполнить последнее и, пожалуй, самое деликатное из всех своих дел на острове Равел. Вахтенный матрос помог мне спустить шлюпку за борт и я направился к тому крохотному пляжу, на который однажды выплыла Рунита. По авторитетному мнению Бэкси мне именно там следовало припереть к стене господина Лоранта.
      Антор имел обыкновение каждое утро принимать морские процедуры и делал это довольно странным образом, стараясь донырнуть до бакена, установленного у полосы течения. Этот бакен он установил после того, как нашел на пляже Руниту, чтобы следующему смельчаку было видно где находятся спасительные спокойные воды. Доплыть до пляжа на легкой шлюпке было для меня делом нескольких минут, тем более, что на море стоял полный штиль. Остановив шлюпку за скалой, я дождался момента, когда господин Лорант спустится на свой пляж по крутой лестнице, высеченной в скале, и с разбегу нырнёт в воду. Антор, как всегда, был пунктуален и не заставил себя долго ждать. Как только он скрылся под водой, я несколькими мощными гребками подогнал шлюпку к берегу и она врезалась в крохотный песчаный пляж. Моё небольшое судно заняло едва ли не треть его размеров, но это было и к лучшему, теперь Антору просто некуда было деться, так как я приготовил для него отличную западню.
      Несколько минут спустя он уже плыл к берегу. Увидев меня, господин Лорант широко улыбнулся. Жестом я попросил его присесть рядом со мной и подал ему полотенце и халат, после чего уставился на этого парня пристальным взглядом. Как только он вытер тело и надел халат, я достал из приготовленной заранее корзинки бутылку "Старого Роантира", пару бокалов, конфеты, фрукты на закуску и строго спросил его:
      – Ну, и как, Антор, вам удалось, наконец, побить свой собственный рекорд?
      – О, мастер Веридор, в тот раз мне, по всей видимости, просто повезло. – Бесхитростно ответил Антор и вдруг его лицо приобрело удивленное выражение, ведь никто на всем острове не знал о его ежедневных попытках ещё раз донырнуть до бакена.
      Однако, господин Лорант был слишком любезен чтобы начать выяснять откуда я знаю о его заплывах под водой. Мне же, в свою очередь, было бы чертовски трудно объяснить как я узнал о его утренних заплывах не ссылаясь на беглое телепатическое зондирование его сознания, в котором без труда читалась досада на свою очередную неудачу. Вместо этого он, восхищённо взглянув на бутылку, мечтательно произнес:
      – О, добрый "Старый Роантир". Изумительное вино, мастер Веридор, пожалуй, ради него я готов сделать ещё одну попытку и всё-таки донырнуть до этого чертового бакена. Хотя мне, порой, кажется, что его якорь просто снесло волнами.
      Наполнив вином два бокала я молча вручил один господину Лоранту и также молча поднял свой. Антор с улыбкой поднял свой бокал и сказал мне:
      – Удачной вам охоты, мастер Веридор!
      Пока он смаковал прекрасное вино, я всё так же не говоря ни слова достал из под банки мешок с золотом, приготовленный для него, и положил рядом с хозяином гостиницы. Антор тут же насторожился, услышав звон золота, но поинтересовался самым равнодушным тоном:
      – Что это, милорд?
      В ответ на это я сказал тихим голосом:
      – Я возвращаю вам свой долг, дорогой друг.
      – Но вы вчера расплатились со мной сполна, милорд, и ничего мне не должны. – Строгим голосом сказал мне Антор и добавил, из вредности – Не нужно меня расстраивать в это прекрасное утро. Уберите это.
      Однако я не унимался и сказал уже громче:
      – Антор, речь идет не о плате за жильё, которое вы предоставили мне и моему другу, а о совсем другом долге. Между нами стоит нечто большее и я не хочу покидать остров перед опасным предприятием с грузом тяжкого и невозвратного долга. Разве вы не помните, что именно на этом месте вы однажды спасли самого дорогого для меня человека? Рунита боится вас оскорбить, предложив деньги, а я, в свою очередь, не могу уехать просто так, поскольку меня ждет опасная экспедиция, из которой я могу и не вернуться. Извините, Антор, но Веридор Мерк всегда сполна оплачивает свои долги, сколь велики бы они не были. Возьмите золото, Антор, здесь ровно пятьдесят тысяч роантов, именно столько вам не хватает для того, чтобы полностью обрести свободу и уверенность.
      Губы господина Лоранта сурово сжались, а в глазах засверкали искры праведного гнева. Он сердито сказал мне:
      – Маркиз фрай-Виктанус, между нами нет, никогда не было и быть не могло никакого долга. Это была моя святая обязанность отца и человека!
      Великие Льды Варкена! Ну, что ты будешь делать с такими благородными, но чрезвычайно бестолковыми и вредными, людьми? Мне в тот момент очень хотелось взять и всыпать розог этому красивому и сильному человеку, который стоял у самого края пропасти и не хотел схватиться за протянутую ему, без всякой корысти, руку. Тогда я решил действовать по иному. Я мгновенно выхватил из за спины меч, решительно направил его острие в грудь господина Лоранта и сказал ему медленно и отчетливо, чтобы у него не осталось никаких сомнений в серьезности моих намерений:
      – Антор, или ты сейчас же возьмешь из моих рук это проклятое золото или ты покойник. Мне вовсе не улыбается видеть то, как такого благородного и прекрасного человека, как ты, сведут в могилу до срока гнусные проходимцы.
      Не давая ему опомниться и всё время держа клинок у его сердца, я коротко рассказал ему всё, называя имена, цифры и даты, рассказал про то, что выкинула его благоверная, пытаясь, таким образом, вернуть в лоно семьи. Говорил я это без всяких эмоций, негромко, но отчетливо, давая понять этому упрямцу, что не позволю ему пустить свою жизнь гверлу под хвост. Лицо Антора дрогнуло и страдальчески исказилось в гримасе душевной боли. Едва слышно он сказал:
      – Друг мой, я не могу принять это золото даже от тебя.
      Это уже было лучше. Монолитная скала его гордыни и несусветного упрямства дала маленькую трещинку и я немедленно усилил давление.
      – Антор, давай рассмотрим это как беспроцентную ссуду, которую я даю тебе на весьма длительный срок. Скажем лет на двадцать. Только ты не станешь писать мне никаких расписок хотя бы потому, что я верю твоему слову гораздо больше, чем всем клятвам на свете, высеченным на гранитных плитах. Ты знаешь ведь, что я человек далеко не самый бедный и уж, наверняка, тебе известно и то, что ещё ни к одному гробу не приделали сундука на крышку. Это всего лишь деньги, но тебе в настоящий момент они нужны намного больше, чем мне. Так что обойдемся без лишней волокиты. Всё равно ты отсюда либо уйдёшь с деньгами, либо вообще не уйдёшь.
      По лицу господина Лоранта было видно, как мучительно тяжело дается ему решение и я, стараясь сделать все, чтобы этот человек не отказался от моего предложения, убрал меч в ножны и вложил кожаный мешок с деньгами ему в руки, пристально глядя прямо в глаза. Руки Антора слегка дрогнули, он сделал слабую попытку оттолкнуть золото от себя, но я был настойчив и неумолим. Мягко улыбнувшись ему, я всё-таки заставил его принять деньги, хотя бы, как ссуду. Смущенно опустив взгляд он сказал мне:
      – Веридор, не буду клясться, но уже через три года я обязательно верну тебе все эти деньги до последнего тарса!
      Ну, это меня устраивало полностью, потому что я в тот момент хотел бы и сам знать, где окажусь через три года, да, и буду ли жив вообще. Так или иначе, а эту проблему мне все же удалось разрешить. Мы допили бутылку "Старого Роантира" и у меня нашлась ещё одна. Когда же мы распили и её, я попрощался с Антором фрай-Лорантом, самым благородным и бескорыстным человеком во всей галактике. На прощание я вручил ему третью бутылку "Старого Роантира", пожелав распить её с женой после того, как они, всё-таки, смогут найти путь к примирению. Ведь не могло же этому отличному парню не везти до бесконечности!
      Ровно в одиннадцать часов утра "Южная принцесса" снялась с якоря. С нами на борту были все те, кто взялся проводить нас к месту высадки на остров Равелнаштарам. Граф Ролтер фрай-Доралд, Хальрик Соймер и Зармина Лантри, которая рассматривала это небольшое морское путешествие, как последнюю морскую прогулку со своим кавалером. Как только капитан Коррель вывел судно через узкий проход из внутренней гавани, я встал к штурвалу, чем изрядно удивил, как всех своих друзей, включая Нейзера, так и самого капитана Корреля. Разумеется, я никогда не отважился бы положить свои руки на штурвал, если бы не Нэкс, который суфлировал мне через крохотные звуковое устройство, недавно имплантированное прямо в мою ушную раковину. Первые же команды, которые я проорал зычным командирским голосом, показали капитану Коррелю, да, и всем офицерам и матросам "Принцессы", что они вполне могут мне довериться, настолько грамотными и толковыми они были.
      Шхуна шла с дивной скоростью, принимая ветер всеми парусами, команды Нэкса, передаваемые матросом посредством моей луженой глотки, были весьма точны и своевременны, а ветер был свежим и попутным. Если при этом учесть, что "Принцесса" полностью была в "руках" Нэкса, то не стоило удивляться тому, что она шла с невиданной доселе скоростью и мы добрались до мыса "Трех Скелетов" на три часа раньше расчетного времени. Затем на воду был спущен баркас, в него ловко спустились по шторм траппу гребцы, а затем были погружены наши охотничьи снасти и припасы, а вслед за ними спустились и мы с Нейзером.
      Нейзер прощался с Зарминой в течение трех с половиной часов в каюте и потому она осталась на борту шхуны подсчитывать свои трофеи. Рунита спустилась в баркас вместе со мной и только теперь дала волю чувствам, да, и то это выразилось лишь в том, что она судорожно схватила меня за руку, а её глаза наполнились слезами. Нейзер стыдливо отвернул свою физиономию и молча вглядывался в приближающуюся линию прибоя. Взяв руки девушки в свои руки, я прижался к ним лицом и, волнуясь, как мальчишка, произнес очевидную и самую бесстыдную ложь:
      – Рунита, любимая, встречай меня здесь ровно через пятнадцать дней.
      Мне не нужно было быть сенсетивном, чтобы понять по тому, как она сказала мне упавшим голосом: – "Да, милый, я буду тебя ждать" – что она не верит в моё возвращение и уже не надеется увидеть меня хотя бы ещё раз. Я был зол на себя за эту чудовищную ложь, был зол на свою дурацкую нерешительность и был зол на весь мир, но больше всего на свою Корпорацию с её мерзкими и бессовестными правилами, против которых я не мог пойти только потому, что подписал с ней, однажды, контракт. Был я на них зол ещё и потому, что прекрасно понимал, что именно теряю. Но ещё больше я злился на себя самого и свою нерешительность.
      Матросы с силой налегали на вёсла и расстояние между баркасом и линией прибоя стремительно сокращалось и также стремительно увеличивалось расстояние между мною и моей любимой. А я дурнем сидел на носовой банке, держал в своих объятьях самую прекрасную девушку во всей галактике, клял всё на свете и ничего не мог поделать. Видел бы сейчас своего внука Баллиант Мерк, который, будучи в то время всего лишь юным трао, ради красавицы Диноры, моей бабушки, в одиночку сражался против целого корпуса синопских космодесантников в каменистой пустыне Бренны, рудничной планетепринадлежащей Ротлану. Мой дед хотя и не был архо, одержал там славную победу и изгнал синопцев с Бренны, которую те сочли для себя лёгкой добычей. Вряд ли мой дед стал бы гордиться мной, хотя он не хуже меня знал, что такое верность данному тобой слову. Мерки Антальские ни разу за долгую историю своего клана, насчитывавшую почти шестьдесят тысяч лет, не нарушили ни одной клятвы, данной ими, не разорвали ни одного подписанного ими контракта и ни разу не отказались от взятых на себя обязательств. Черт, всё было против меня и моей любви.
      Кляня себя изо всех сил, я был готов плакать от бессильной злобы на все эти дурацкие правила, которые заставляли меня добровольно расстаться с самым дорогим для меня человеком. Даже Нейзер, который и на этом островке не уставал подначивать меня при каждом удобном случае, и тот в эту минуту смотрел на меня с состраданием, видимо, понимая, что не будь его рядом, то я сумел бы найти для Руниты на своем корабле укромное местечко, где её не нашла бы ни одна живая душа. Именно это мне без какого-либо труда удалось прочитать в его сочувственном взгляде, хотя, по большей части, он был не прав, в то время я всё ещё не решался восстать против строгих правил Корпорации.
      Мы ни разу не заговаривали с ним на эту тему, так как я считал такие разговоры излишними, а мой стажер, не смотря на его задиристость и нарочитую бестактность, был, всё-таки, довольно воспитанным человеком и никогда не затрагивал подобных тем в своих разговорах со мною. Иногда мне было трудно понять этого парня. При всей его задиристости, напоре и вечных шуточках, он обладал очень тонкой натурой и теперь, когда наш баркас двигался к берегу, я чувствовал, что он искренне сопереживает моему горю, хотя и знал наверняка, что когда мы доберёмся до базы, он найдет не один десяток способов, чтобы подстроить мне какую-нибудь каверзу или искусно втянет в какой-либо дурацкий спор, чтобы превратить его в яростную перепалку. В общем, до тех пор, пока этот верзила не спустится с борта моего корабля, меня ожидала уйма всяческих подвохов со стороны этого неунывающего, вечно улыбающегося и беспечного разгильдяя.
      Все эти долгие двадцать пять лет, что я работал в Корпорации, у меня не было напарника. Виной тому была, как это ни странно, моя "Молния", ведь большинство нормальных парней и девчонок считали, что они не могут набиваться ко мне в партнёры уже только потому, что канцелярские крысы, окопавшиеся в офисах нашей конторы, будут злословить на их счет. Вот, мол, такой-то, или такая-то, позарились на комфорт, клюнули на сладкую наживку. Как будто риска от этого в нашей работе убавилось бы. Подходить же к кому-либо из тех ребят, к которым я относился с самым искренним уважением, и упрашивать их об этом, не мог уже я сам. Мало ли что обо мне могут тогда подумать.
      Глядя в те минуты на Нейзера, я подумал о том, что мне стоит хоть раз поступиться принципами и предложить ему стать моим напарником, ведь всё равно ему придется не меньше полугода, а то и всех двух лет, работать с наставником прежде, чем он обзаведется своим собственным, персональным кораблем. За то время, что мы провели вместе, я как-то привык к этому разгильдяю и если не видел его более двух дней, то ощущал какой-то дискомфорт. Хотя, надо признаться, он постоянно подкалывал меня и частенько доводил до белого каления своими шуточками. Зато в нём была какая-то просто невероятная отчаянность и ничуть не меньшее, чем у клансменов Варкена, остервенение, когда речь заходила о чьих-либо попытках задеть меня или Руниту. Тут он становился похож на сущего дьявола и не давал спуску никому. Как то раз он чуть было не затеял новую дуэль с Ролтером только из-за того, что тот усомнился в правильности моих наставлений по части фехтования. Сам же он строго следовал всем моим советам и не допускал даже мысли о том, что они могут быть глупыми и неуместными, хотя мог издеваться надо мной даже во время наших с ним тренировочных боев.
      Впрочем, он делал это вполне осознанно, преследуя одну лишь цель, вывести меня из себя и заставить хоть раз ошибиться, чтобы одержать, хотя бы маленькую, но победу. Несколько раз ему удавалось выбить из моих рук меч и тогда он вопил от восторга, словно мальчишка, и потом очень долго выяснял, не поддался ли я ему намеренно. Этот парень больше всего на свете хотел быть победителем и ради победы был готов выкладываться на полную катушку, что мне в нём особенно нравилось. Нейзер Олс был не только типичным мидорцем, но и самым лучшим парнем из всех тех мидорцев, с которыми мне до этого приходилось общаться. Он был для меня в те дни отличным другом и напарником, да, к тому же, очень нежно и заботливо относился к моей девушке.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, остров Равелнаштарам, мыс "Трех Скелетов".
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 

19 часов 15 минут

 
      Мыс "Трех Скелетов" был назван так галанцами из-за причудливой формы трёх скал, возвышающихся метров на сто сорок над непролазными джунглями какими-то огромными, светло-рыжими скелетами ужасных, головастых чудовищ. Но в ужас эти места приводили моряков не из-за их экзотического вида, а из-за того, что на лысых черепушках скал частенько грелись огромные, свирепые барсы, после нападения которых на человека никаких скелетов уже не оставалось и в помине. Эти хищные зверюги мигом съедали свою добычу полностью, перемалывая своими мощными челюстями даже самые крупные кости.
      Справа от скал, если подходить к ним с моря, на несколько километров тянулась узкая, не более тридцати метров, полоска галечного пляжа, на которую с мерным рокотом накатывались волны. Там и пристал к берегу наш баркас. Матросы, напуганные близостью леса, торопливо выгрузили на берег нашу поклажу, с которой нам, якобы, три недели теперь придётся бродить по джунглям. В последний раз я обнял и поцеловал Руниту и мы, подхватив на плечи здоровенные тюки, двинулись к гигантскому, сумрачному лесу, стеной встававшему перед нами. Прежде, чем скрыться под его тёмно-зелёным покровом, я бросил последний взгляд на море. Рунита стояла на корме двенадцативесельного баркаса и смотрела на меня глазами полными страдания и слёз. Мне было грустно и хотелось плакать. В ту минуту я думал о том, что вижу эту девушку в последний раз.
      Наше путешествие по диким джунглям не заняло и двух минут, так как прямо за ближайшими деревьями нас уже поджидали два небольших, юрких, закрытых скутера-антиграва. Сбросив на землю свои тюки и оторвав от одежды по несколько клочьев ткани, имитируя то немногое, что должно указать на место нашей гибели, мы с Нейзером в полном молчании сели в кабины крошечных одноместных машин и включили автопилоты, чтобы не мучаться с управлением в этом густом, тропическом лесу. На ручное управление мы перешли только тогда, когда отлетели от берега километров на двадцать и рискнули подняться над кронами деревьев. Спустя четверть часа мы уже были на вершине горы Калавартог.
      Ворчун гостеприимно распахнул перед нами шлюз и мы влетели в чрево пункта управления темпорального ускорителя. Не знаю как Нейзер, а я уже устал от архаичной обстановки, царившей на Галане. Мне хотелось принять ионный душ, влезть в массажный агрегат и затем выпить парочку стаканчиков "Ракетного топлива", крепчайшего из существующих в галактике напитков, который, как я надеялся, хоть немного прочистит мне мозги и изгонит тоску из моей ноющей души.
      Вокруг нас всё блестело сверкающим металлом, стеклом и самовосстанавливающимся пластиком. Нейзер выбрался из своего скутера и молча подошел ко мне. Не говоря ни слова, он только ободряюще похлопал меня по плечу и так же молча удалился в направлении жилого отсека. На душе у меня стало немного лучше, но всё равно было муторно и гадко от того, что я был вынужден сам задушить в себе всё самое лучшее и светлое, отверг то, что подарила мне судьба впервые за двести семьдесят лет.
      Однако, отказавшись и от ионного душа, и от массажной машины, я сразу же переоделся в клановую тунику и принялся за работу. Как я уже знал это и раньше, дело было дрянь. Генератору совсем пришла хана, старик разваливался прямо у меня на глазах. Исполинский механизм, который исправно работал почти три миллиарда лет, самым банальным образом состарился. И хотя нельзя было сказать того, что он превратился от старости в прах, те материалы из которых он был некогда построен, всё еще имели удивительную прочность, но они уже настолько изменили свои физико-химические характеристики, что энергетические контуры почти не выдавали генератору искажения времени необходимой энергии.
      Так что генератор давал только четверть требуемой мощности, ну, и, соответственно, уже не мог ускорять временной поток также, как он делал это раньше, и этот показатель неуклонно, день за днём, снижался. Исполнительные механизмы, которые не внушали мне какой-либо особой тревоги в момент приближения к Галану, сдохли и уже не починялись никаким командам, ускоряющим или замедляющим ход реального времени внутри темпорального коллапсора и единственное, что я мог сделать в этих условиях, это изменить частотную модуляцию коллапсора, полностью закрыв его для посещений. Но это я мог сделать только в том случае, если бы мне, вдруг, потребовалось объявить карантин.
      По-прежнему не была разрешена и другая проблема, связанная с явной утечкой информации и хотя этому не было найдено никакого прямого подтверждения, и как сенсетив, и как работник Корпорации, я не имел права покинуть Галан не завершив расследования. Долгие поиски худенького, маленького мальчика со сбитыми коленками по имени Риз, так и не увенчались успехом.
      Мне уже было известно, что Ризган Марлан родился семнадцатого лоранта 48922 года эпохи Роантидов в поселке Ройтеканал, это дословный перевод с галикири на галалингв, в семье рабочих, обслуживающих шлюзы канала, который жители поселка всё-таки вырыли по приказу императора. Мать Риза, Мелани Марлан и его отец, Корд Марлан, погибли в результате несчастного случая. Какого именно, Бэкси установить так и не удалось. Но в результате этого печального события их малыш в трёхлетнем возрасте попал в имперский приют города Ладиск. В приюте мальчик прожил ровно три галанских года, пока его не разыскал дальний родственник матери, Налион Варзан из города Туфара, который и забрал его из приюта, надлежащим образом оформив над ним опекунство.
      Дальше начинались сплошные чудеса. Ни в одном из архивов города Туфара Бэкси не удалось найти какого-либо упоминания о том, что Налион Варзан когда-либо проживал в этом городе. Приняв в качестве рабочей версии то обстоятельство, что писарь приюта был в доску пьян и просто-напросто неправильно записал название города, Бэкси проверила архивы в городах: Туфарск, Туфал, Туфайлон, Туф, Суфар, Зульфар, Пупар и Губар. Других городов, более или менее близких по звучанию или написанию к Туфару, на Галане не было и искать больше было негде.
      Также были проверены архивные данные на людей, имеющих имена, сходные по звучанию имени Налиона Варзана. Всего около семисот тысяч человек. Безрезультатно. Параллельно были разысканы родственники Риза, их набралось, в общей сложности, двести сорок семь человек, но никто из них, кроме этого чертового Налиона Варзана не соизволил усыновить мальчонку. Бэкси была загнана в тупик, но своих поисков не прекратила. Просмотрев статистическую сетку поиска, я велел ей начать всё с самого начала, но внёс некоторые коррективы. По моему новому заданию Бэкси теперь предстояло выяснить следующее, не обращался ли к властям с прошением на перемену имён мужчина с мальчиком шести лет. Черт знает, может быть всё объяснялось именно этим?
      Пока Бэкси потрошила архивы чуть ли не по всему Галану, нам ничего не оставалось делать, как изнывать от безделья в жилом отсеке пульта управления темпорального ускорителя. Мне было легче переносить это, так как я хотя бы занимался медитациями и тренировал свои сенсетивные способности, а вот Нейзеру в эти дни пришлось совсем туго. Его не спасала даже галанская поэзия, верным поклонником которой он стал, а потому на восьмой день нашего великого сидения Нейзер завизжал, словно гверл, которому наступили на хвост тяжелым сапогом. Я с холодным презрением выслушал все его вопли и претензии. Потом усадил его перед монитором и дал просмотреть видеозапись нашего с Рунитой разговора, в котором она рассказала о черном шаре, сковавшем Обелайр, Галан и все внутренние планеты этой звездной системы. Нейзер на это только презрительно фыркнул:
      – Ну, и что, подумаешь, эка невидаль. Мало ли что взбредёт в голову десятилетнему ребенку. Вы же знаете, Веридор, какие фантазии приходят на ум детям в этом возрасте.
      – Ах, Нейзер, Нейзер, неужели я убил на вас столько времени и всё совершенно без толку? – Подивился я его бестолковости и продолжил увещевать в очевидных вещах – Ну подумайте хоть немного своей головой! Разве вы не понимаете, о чём шла речь в этом разговоре?
      Мой стажер показывал чудеса невосприимчивости и не знай я о его способностях, то мог бы смело обвинить его в тупости или даже полнейшем идиотизме, так как он с выражением крайнего недоумения спросил меня:
      – О, Арлан Великий, что именно я должен понять, Веридор, из этих глупостей?
      Не выдержав, я вспылил и сказал ему резким тоном:
      – Да, то, Нейзер, что Рунита самым доступным образом описала воздействие темпорального коллапсора на звездную систему Обелайра. Взгляд на вещи, так сказать, изнутри. Учтите, догадаться об этом, изучая звёздное небо, практически невозможно, а значит налицо форменная утечка информации. Вот и соедините это с рассказами Риза о магах, которые мечтают, рано или поздно, расколоть черный хрустальный шар.
      Нейзер не сдавался и ныл, как и прежде:
      – Ну, и что из того? Поймите, это могло быть простым совпадением. Мало ли какие фантазии могли прийти в голову вашей Руните. Да, и откуда вы взяли, что это именно Ризган Марлан рассказал ей обо всём? Поймите, Веридор, этих оснований совершенно недостаточно, чтобы делать такие выводы.
      Нейзер, помаленьку начал приводить меня в бешенство. Сделав над собой усилие чтобы не обматерить его, я спросил:
      – Послушайте, друг мой, кто я, по вашему?
      Тут он отреагировал на редкость быстро, хотя и весьма неожиданно. Щедро одарив меня широкой и добродушной улыбкой, он тут же бойко ответил:
      – Как кто, пройдоха, каких свет не видывал, чрезвычайно ловкий тип и, к тому же, самый великий фехтовальщик в галактике, который когда-либо брал в руки меч. Хотя, я в этом вопросе далеко не самый лучший эксперт.
      Комплимент мне понравился, но не настолько, чтобы сказать Нейзеру спасибо. Тем более, что я сидел за пультом в своей клановой тунике. С выражением всей мировой скорби на лице, я задал вопрос по иному:
      – Нейзер, вот вы мидорец, мне это было ясно с самой первой минуты, как я только увидел вас в трюме своего корабля, а откуда тогда я, по вашему мнению?
      На этот вопрос он ответил радостным голосом и со свойственным ему ехидством:
      – Как откуда? Конечно с Варкена! Это и ребёнку видно, стоит только взглянуть на вашу пёструю рубашонку и то, с каким аппетитом вы грызёте кости, словно голодный хорт.
      Тут до него, наконец, дошло и он взвыл во весь голос:
      – Великий Космос! Ведь вы же варкенец, а стало быть сенсетив и сенсетив самого высокого уровня, какой только может быть в галактике. Но господи, Веридор, чудовище, неужели вы рылись в прелестной головке этой милой девушки, вашей возлюбленной Руниты? Нет, вы, точно, самое настоящее чудовище, Веридор Мерк! Гнусное и бессердечное варкенское чудовище, раз позволили себе такое…
      – Заткнитесь, Нейзер и прекратите сотрясать воздух понапрасну! – Огрызнулся я – Во-первых, я люблю эту девушку, во-вторых, я всё-таки варкенец и, как сенсетив, стою сотни мидорских сенсетивов. А ещё мне известно такое слово, как долг. И, самое главное, да, будет вам известно, я просканировал сознание Руниты с такой величайшей осторожностью, что она даже ничего не почувствовала. Это вы, мидорцы, когда речь идет о получении достоверной информации от людей, не знаете ничего другого, как грубое электронное ментоскопирование, которое в два счета способно превратить любого человека в калеку. На Варкене меня учили проникать в сознание человека так, чтобы он даже не подозревал об этом.
      Нейзер оставался сам собой и ехидно спросил меня:
      – Ну, и что же вам дало ковыряние в мозгах, Веридор?
      С трудом удержавшись, чтобы не врезать Нейзеру в ухо, я вкратце рассказал ему обо всём, включая наш с Рунитой разговор о магах Галана. В глазах Нейзера, тут же появился азартный блеск. Похоже, этот малый только и жил мечтами о преодолении трудностей. Во всяком случае мой стажер подскочил в кресле и, радостно потирая руки, воскликнул:
      – Великолепно! Стало быть, мы теперь не имеем права покинуть Галан ровно до тех пор, пока не проведём полного расследования и не определим причину утечки информации. Что вы намерены предпринять, Веридор?
      – Думаю, что нам следует вернуться на остров Равел, Нейзер. – Хмурым голосом буркнул я в ответ – Там мне придётся ещё раз провести сканирование сознания Руниты, а ещё лучше расспросить эту девушку обо всем и выяснить, где мы можем найти её дружка Риза, чтобы задать и ему пару вопросов. Но не только это волнует меня, Нейзер. Вот вам вопрос для размышлений на ночь, как вы думаете, что сдерживало развитие Галана в течении более, чем пятидесяти тысяч лет? И можно ли это связать с рассказом Руниты о магах? И последнее, почему больше никто из галанцев вообще ничего не знает об этом предмете? Ничего, кроме обычного набора легенд и детских сказок. Вот на эти вопросы нам и нужно найти ответы и мне кажется, что для этого нам придётся вернуться на континент Мадр и посетить Ладиск, то самое место, откуда Рунита отправилась на остров Равел.
      Не стоит даже говорить, что Нейзер полностью поддержал мой план, так как ему было лень составлять свой собственный. Разумеется, с этой же минуты Нэкс и Бэкси тотчас начали подготовку к нашему возвращению на остров Равел, которое должно было быть обставлено соответствующим образом. Поскольку с нас ещё не слезла наша защитная маскировка, а Нейзеру так понравилось носить длинные волосы, что он, похоже, уже и не собирался их стричь, нас не ждали в этом отношении сколько-нибудь серьезные трудности и хлопоты.
      Нэкс разыскал и доставил на базу брошенные нами тюки, а заодно отловил одного синего барса – огромного самца целых шести метров в длину. На это стоило посмотреть и я предложил Нейзеру выйти наружу, рассказав ему сказочку о том, какие хорошие у меня робоплатформы и как ловко управляет силовыми полями Микки. Надев термоизолирующие комбинезоны и кислородные маски, мы вышли на свежий воздух. Предосторожности были отнюдь не лишними, на такой высоте атмосфера была разряженной, а температура воздуха была ниже сорока градусов мороза.
      Керамитовое плато, венчавшее вершину горы Калавартог, было покрыто слоем льда тридцатиметровой толщины, достаточно прочного, чтобы выдержать даже вес "Молнии Варкена", стоящей на широченных лыжах посадочного шасси. Мой корабль казался сказочным цветком на фоне ослепительно сияющего в лучах Обелайра белого, плотного фирна, покрывающего лед. На Нейзера это не произвело никакого впечатления и пока я с веселыми воплями носился по ледяным волнам и наплывам, отполированным ветрами, он стоически ждал меня, сидя на ступеньках трапа. Зато я был счастлив пробежать по льдам этого плато. Закрыв глаза, я даже представлял себе, что это льды моего родного Варкена.
      Синий барс был помещен в один из отсеков трюма и даже скованный силовым полем и напичканный наркотиками казался опасным. Вытянутое, веретенообразное тело, слегка сплюснутое с боков, три пары мощных лап и длинный, гибкий хвост, украшенный устрашающими, бритвенно острыми шипами. Тяжелая, массивная голова на сильной, длинной шее, с круглыми фасеточными глазами и пастью, полной огромных зубов, растущих в три ряда. И, вдобавок, ко всему, он был весь покрыт длинной, шелковистой шерстью глубокого синего цвета. В общем зверь выглядел довольно импозантно и если бы не сильный запах, то я, вероятно, даже погладил бы его.
      Нейзер смотрел на равелнаштарамского барса с не меньшим интересом, но держался на втрое большем расстоянии и морщился от жуткой вони, которую распространяла вокруг клетки мокрая шерсть животного. Терпения у моего стажера хватило не на долго и он хмуро поинтересовался у меня:
      – Что теперь будет с этим ароматным красавцем, Веридор? Вы намерены забить его, как галанцы забивают домашний скот, чтобы потрафить графу Доралду?
      – Ну, что вы, Нейзер! – Воскликнул я возмущенно – Конечно же нет, я хочу отпустить эту зверюгу на волю, ведь синих барсов не так уж и много. Может быть, когда-нибудь их будет больше. Вот только возьму образцы для клонирования. Думаю, что нашему другу Ролтеру будет абсолютно всё равно, выращена синяя шкура в клон-кювезе или добыта иным, более опасным для жизни, путём.
      За трое суток до назначенного дня мы высадились с грузовой антигравитационной платформы возле мыса "Трех скелетов", чтобы к назначенному дню выглядеть так, как будто мы и в самом две недели путешествовали по джунглям острова Равелнаштарам. В лёгких переносных клетках, выкованных кузнецами Хальрика, свирепо рычали два трёхмесячных щенка. Клетки с барсятами мы заботливо укрыли зелёными ветвями и листьями, а вот шкуру синего барса нам пришлось отнести подальше и закопать в гальку возле самой воды, уж больно сильные запахи она источала.
      Натаскав большую кучу сухого плавника, мы развели костер и улеглись спать. Нападения равелнаштарамских барсов и прочих хищников я не боялся, так как всю живность, которая была крупнее голса, Нэкс разогнал самым безжалостным образом. Поскольку Нейзеру это было неизвестно, то он провел на берегу две довольно беспокойные ночи, непрестанно ворочаясь и вслушиваясь во все ночные шорохи. Всюду ему мерещились синие и зелёные барсы и он, наверное, так бы и не уснул в нашу первую ночь, если бы я не успокоил его:
      – Нейзер, да, спите вы спокойно, если нас вздумает навестить барс, то вы учуете его запах ещё за три километра!
      Все три дня, которые мы провели на берегу, были посвящены почти непрерывным спорам по поводу всех моих ошибок. Нейзер всячески корил меня за то, что я так плохо провел сканирование сознания Руниты и что мы, вместо того, чтобы сразу же отправиться на материк и заняться поисками Риза, проторчали на острове Равел черт знает сколько времени. Он так достал меня своими придирками, что я не выдержал и спросил его с обидой в голосе:
      – Нейзер, неужели вы досадуете на то, что я позволил себе влюбиться в самую чудесную девушку во всей Вселенной? Неужели я, по-вашему, недостоин счастья?
      Мой стажер тотчас замолк и, бросив на меня смущенный взгляд, ответил восторженным голосом:
      – Ни в коем случае, Веридор. Мне кажется, что вы, как и любой другой человек, имеете право на счастье и, разумеется, никто из меня даже под пытками не вырвет ни единого слова о том, как вы провели это время на острове Равел.
      После этих слов он встал и побрел от меня прочь, угрюмо поддавая гальку сапогами. По всему было видно, что одно только упоминание слова любовь, тут же всколыхнуло его душу и разбудило в ней воспоминания о прелестной Марине, оставленной им в Мо. Он ни разу не заговаривал со мной на эту тему, но я то прекрасно понимал, что в объятьях Зармины он просто пытался хоть чуть-чуть отвлечься от мыслей об этой прелестной девушке. Ах, как же мне нравился этот несносный парень. Черт, в нём было столько жизнелюбия, юношеского восторга и обаяния, что я, порой, поражался этому. А ещё он напоминал мне своей пылкостью и, как это не странно, вредностью, моего старшего брата Розалента, который также, как и Нейзер, постоянно изводил меня своими приколами в юности и, порой, доводил меня до бешенства, чтобы потом двумя или тремя фразами заставить помириться с ним.
      Мне, порой, даже было любопытно, что произошло бы, встреться два этих типа. Наверное, это была бы сплошная потеха, видеть то, как они стали бы бороться друг с другом, доказывая своё превосходство в остроумии, силе, ловкости и выносливости, уме и благородстве. Роз, как и мой новый друг Нейз, тоже был язва ещё та, но он же и был готов немедленно броситься на помощь ко мне не взирая даже на то, что не имел права встречаться со мной. Я был также готов сделать всё, что угодно, лишь бы выручить из беды хоть одного, хоть другого, правда, с Нейзом дело обстояло сложнее. Хотя я и испытывал к нему чувство глубокого уважения, как варкенец я не мог взять и вот так, запросто, назвать его своим другом. Не мог я и помочь ему, а потому лишь посмотрел этому парню вслед, мечтая только об одном, чтобы он попросил меня соединить его и Марину если не узами брака, то простым похищением.
 
       Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, остров Равелнаштарам, мыс "Трех Скелетов".
 

 

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

 

 

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

 

 

785 236 год Эры Галактического Союза

 

 

Поясное планетарное время:

 

 

25 часов 30 минут

 
      "Южная принцесса" пришла к мысу Трех Скелетов за день до назначенного срока, поздней ночью. Когда с борта заметили наш костер, встречающие, на радостях, пальнули из пушки. Хорошо ещё то, что канонир не зарядил в пушку ядро или полведра картечи, не то он своим метким выстрелом добился бы того, чего не смогли сделать зелёные равелнаштарамские барсы. Не дожидаясь рассвета капитан Коррель спустил на воду баркас и лично повёл его к берегу. Как только под днищем баркаса захрустела галька, Рунита, стоявшая на носу, спрыгнула прямо в воду и побежала ко мне. В свете костра и ярко горящих факелов я увидел её лицо и глаза наполненные слезами. Великие Льды Варкена, как же эта бедняжка исхудала за эти несколько дней и как запали её прекрасные, карие глаза. Бросившись в воду, я подхватил свою любимую на руки и только и смог вымолвить:
      – Рун, любимая, прости меня.
      Изнывая от нетерпения, мы дождались рассвета. Вместе с Рунитой и капитаном Коррелем на берег высадился Хальрик с двумя своими самыми опытными охотниками, которые тотчас заняли оборону, выставив в сторону леса две огромные, зловещего вида, кремнёвые фузеи. Изумлению Хальрика не было предела, когда я предъявил ему для опознания двух щенков, посаженных в клетки. Ещё больше его поразила огромная шкура синего барса и то, что мы её уже отмездрили, хотя на самом деле вся первоначальная обработка была сделана механическими руками Бэкси.
      Шкура исправно воняла, словно её и, правда, несколько дней таскали на жаре по джунглям. Естественно, запах был синтетическим, однако вёл он себя, как вполне натуральный, но Хальрика это нисколько не пугало. Он тщательно осмотрел шкуру и был не мало удивлен тому обстоятельству, что барса убили классическим ударом прямо в сердце. Похоже, он опасался того, что Нейзер при встрече с синим барсом так озверел, что просто оторвал ему голову или загрыз на худой конец.
      С рассветом солнца мы переправились на борт "Принцессы". Хальрик хотел, было, погрузить шкуру, всю обляпанную грязью, жиром и кровью, в которой только намёком проглядывался глубокий синий цвет, в баркас, но нарвался на такой шквал возмущенных воплей, что растерялся и уже не знал как ему и поступить. Напряжение снял капитан Коррель, предложивший буксировать шкуру за баркасом на крепком канате, чего я, собственно, и хотел. Жидкость, которой она была пропитана для запаха, имела чудесное свойство медленно разлагаться при контакте с морской водой.
      Наконец-то все сборы завершились, матросы столкнули баркас в волны, забрались в него и налегли на весла, чтобы доставить нас на борт "Южной принцессы". На Галане подходило к концу его последнее лето и вскоре должна была начаться первая весна холодных ночей, когда даже на острове Равелнаштарам становилось по ночам немного свежее и прохладнее. Для меня же это была весна совершенно иная, весна, знаменующая возрождение моей любви, к которой я, наконец, вернулся и от которой уже не собирался отказываться ни при каких обстоятельствах. Всё решилось тотчас, когда я вновь увидел Руниту и мне стало наплевать на всё, кроме этой девушки и нашей любви. В конце концов я, всё-таки, варкенец, а в моём мире не принято оскорблять влюблённую в тебя девушку отказом, иначе Великая Мать Льдов непременно поразит тебя своими ледяными молниями.
      Именно с такими мыслями я и направлялся к "Южной принцессе", держа на руках свою возлюбленную. Пусть со мной делают всё, что угодно, но я никогда не откажусь от неё, а если кто-нибудь попробует разлучить нас, то пускай он пеняет на себя. Ради Руниты я был готов сразиться с кем угодно и это будет схватка не на жизнь, а на смерть и убить меня будет чертовски сложно, ведь я, всё-таки, воин-трао из клана Мерков Антальских, а наш клан отличался от многих других уже тем, что наши трао наравне с архо входили в военные отряды, посылаемые Баллиантом, нашим отцом-хранителем, в другие миры по военным контрактам. Именно из-за этого Мерков и уважали на Варкене, что мы всегда были очень крепкими ребятами и мощными сенсетивами. Так что меня совершенно не волновало то, что подумают обо мне чинуши из нашей расчудесной конторы.
      Ну, и ещё я был очень обрадован тем, что Нэкс и Бэкси в один голос ругали меня самыми последними словами и приказывали мне хорошенько посмотреть на то, до чего я довёл мою возлюбленную своей нерешительностью. Особенно доставалось мне от Нэкса и поделом. Зато я получил от своих виртуальных друзей такую моральную поддержку, что теперь уже ничто не могло заставить меня изменить своё решение.
 
 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

16.10.2008