Корабль резко повернул влево, и на основную палубу обрушился град снарядов, сметая людей и орудия и разбивая металлическую листовую обшивку борта. "Флетчер" стал терять скорость, наконец остановился и начал тонуть. Но следующая пара "Флетчеров" развернулась и выпустила торпеды. Замыкающий корабль потерял корму после повторного попадания скорострельных 5,25-дюймовых орудий "Дидо". Брент, охваченный ужасом, наблюдал, как взорвался средний "Флетчер", в правый борт которого попал торпедный залп с "Джиринга".
      - Курс три-пять-ноль, адмирал.
      - Огонь!
      Ацуми с БИП подал электросигнал, и все девятнадцать пятидюймовых орудий правого борта одновременно открыли огонь. Это походило на удар грома. Постанывая, Брент потер ушил. Запах пороха заполнил его легкие, отчего учащенно забилось сердце. Звяканье латунных стреляных гильз о палубу и возбужденные крики наводчиков у орудий ударили по его чувствам, как двойная порция "Чивас Регал". Делая более двадцати выстрелов в минуту из каждого орудия, артиллерия правого борта вела плотный заградительный огонь. Восемь высоких водяных столбов поднялись всего лишь в пятидесяти метрах от правого борта авианосца.
      В этот момент второй дивизион, возглавляемый Фортино, одновременно развернулся и выпустил восемнадцать торпед. На него обрушился шквал огня, снаряды попали в передний артиллерийский погреб и разворотили всю носовую часть, осветив ее ослепляющей оранжевой вспышкой диаметром около трехсот метров.
      - Черт побери, - пробормотал Фудзита. - "Рубка - рубке": третьему и четвертому дивизионам начать торпедную атаку.
      В то время как Файт поворачивал оставшиеся шесть "Флетчеров" к дыму и пламени на горизонте, Брент увидел, как взорвался "Джиринг". Затем "зашатался" "Дидо", когда две торпеды попали в его среднюю часть и сломали киль. Его начало относить к пылающему на поверхности моря топливу, к горящим и взрывающимся эсминцам. Молодой энсин почувствовал, как напряглось его тело, его поглотило неудержимое желание бежать от этого кошмара, от этого всеразрушающего ада, от этих красных языков пламени и рассыпающихся искр, охвативших весь северный горизонт. Это было чистым безумием, не подвластным никому.
      Раздались радостные возгласы, когда корма "Дидо" приподнялась и судно начало погружаться в воду. Крики заглушил рев батарейного залпа шестидюймовых орудий; снаряды прошли прямо над головами. К несчастью, одно из орудий оказалось неисправным - возможно, что-то случилось со стволом и шестидюймовый снаряд попал в носовой прибор управления артиллерийским огнем, так что он вылетел за борт. Последовала оранжевая вспышка и оглушающий взрыв. Весь фор-марс был снесен, погибли все находившиеся у дальномера и противовоздушных пулеметов. Шрапнель смела 25-миллиметровое орудие перед мостиком, убив и ранив десять человек прислуги. Два матроса были сброшены с фор-марса и пролетели мимо флагманского мостика, крича и разбрызгивая кровь, прежде чем упасть на полетную палубу и остаться неподвижно лежать, распластавшись в неестественных позах.
      - О Боже, - пробормотал Аллен.
      - Местное наведение! Местное наведение! - прокричал Фудзита.
      Побледневший Наоюки передал приказ в артиллерийскую боевую часть и доложил:
      - Радиолокаторы и радиоустановки не работают, сэр, - Фудзита кивнул.
      Усилием воли подавив дрожь в руках, Брент рассматривал противника в бинокль. Он ясно видел "Фиджи" на расстоянии примерно десять тысяч метров. В средней части корабля бушевал пожар, пятидюймовые снаряды вспенивали воду вокруг. Потом судно произвело еще один залп. Брент знал, что на этот раз промаха не будет.
      Прогремели разрывы - девять шестидюймовых снарядов взорвались у правого борта "Йонаги". Четыре снаряда упали вблизи корабля, но пять, видимо, попали в него на уровне ватерлинии. Тонны воды обрушились на палубу, с головы до ног окатив орудийные расчеты. Брызги долетели даже до мостика.
      - Вот вам мой трехсотмиллиметровый бронированный пояс! Вам разве что удастся поцарапать его! - ликовал Фудзита, размахивая мокрым кулачком.
      Брент увидел, как третий дивизион Файта и четвертый дивизион Филбина исчезают в адском пламени и дыме. Он прошептал слова молитвы.
      Снова загрохотало, раздался ужасный треск, и все на мостике попадали, когда могучий "кулак" ударил по галереям правого борта носовой части авианосца, сорвав со своих мест три пятидюймовых и шесть двадцатипятимиллиметровых строенных установок. Сильный удар сотряс весь авианосец до самого киля. Вырванные обломки металлической обшивки закружились в воздухе, как обрывки бумаги, а орудийные стволы отбросило, словно щепки. Людей и их жалкие останки закрутило вместе с обломками, которые дождем посыпались в море и на полетную палубу. В носовой галерее по правому борту стали взрываться подготовленные боеприпасы, от горящего пороха пошли волны удушливого коричневого дыма.
      - Затопить первый погреб пятидюймовых снарядов, - приказал Фудзита. Первой команде живучести - в носовую часть по правому борту. - Матросы тут же потащили брандспойты через полетную палубу к галерее, которая была похожа на горящую ночлежку, заполненную одетыми в зеленое мертвыми и умирающими людьми.
      Брент рассматривал в бинокль "Фиджи", когда по крайней мере три торпеды попали в его среднюю часть. Корабль приподняло, затем он вновь опустился и стал медленно заваливаться набок.
      - Банзай! Банзай! - прокатилось по всему авианосцу. Аллен порывисто схватил Брента за руку, а Фудзита ударил кулаком по спине Бернштейна, в то время как израильтянин прыгал на месте и кричал. Хиронака задрал голову, вознося благодарность небесам.
      Придя в себя, адмирал подошел к переговорной трубе.
      - Вправо на ноль-три-семь, скорость шестнадцать, - сказал он и потребовал сообщить ему о повреждениях и безвозвратных потерях личного состава. - "Рубка - рубке" - кэптен Файт отвечает?
      - Да, сэр.
      - Приказ кэптену Файту - пленных не брать.
      - Послушайте, сэр, - резко возразил Марк Аллен. - Это негуманно...
      - Для меня они всего лишь террористы, и есть только один путь обуздать терроризм, - жестко парировал Фудзита.
      - Уничтожить, - сказал Бернштейн, как само собой разумеющееся. - Мы это проходили.
      Густой маслянистый дым разогнало ветром, и Брент отчетливо увидел корпус "Фиджи". В море не было видно ни одного "Джиринга", только семь "Флетчеров". Два из них стояли; у одного бушевал пожар в центральной части, другой кренился на левый борт. "Дидо" ушел. Горящие пятна нефти и плавающие обломки покрывали океан на мили вокруг.
      - Это называется "пыль на море", Брент.
      - После всего, что произошло?
      - Да, Брент. После того, как заканчивается бойня.
      - Но она еще не закончилась. - Были слышны отдельные пулеметные очереди, и Брент увидел, как с покрытого свинцовым суриком корпуса "Фиджи" скатывались люди, других же расстреливали в воде. Почувствовав тошноту, он отвернулся и подумал то же, что и все, кто уцелел в сражении: ну вот, все закончилось, и я жив. Но он не испытывал радости, только оцепенение и небывалую усталость.
      - Световой сигнал кэптену Файту: радиомолчание. Визуальными сигналами: выделить два эсминца для буксировки поврежденных кораблей, оставшимся трем эсминцам находиться в обычном охранении впереди флагмана. Курс ноль-три-семь, скорость шестнадцать. - Фудзита сделал паузу. - Браво! Молодцы!
      - Банзай! Банзай!
      24
      Семь дней спустя "Йонага" медленно входил в Токийский залив, где его встречали флотилии празднично украшенных небольших судов и толпы людей, заполнивших крутые откосы полуостровов Ису и Босо. Вначале их приветствовали громкими радостными возгласами, которые затем сменились глубоким молчанием: собравшиеся внимательно рассматривали почерневший расколотый нос, две пробоины с зазубренными краями в полетной палубе, разбитый вдребезги фор-марс. Авианосец направлялся к причалу Н-2, что был недалеко от ремонтного дока Йокосуки. Стоя на флагманском мостике рядом с адмиралом Фудзитой, Брент чувствовал, как постепенно уходит ощущение ужаса и отвращения, несмотря на страшные потери, которые понес их корабль. Число погибших составило двести шестьдесят четыре человека, триста двадцать семь человек было ранено, а общее количество летчиков и членов летных экипажей, павших в бою, так и не было установлено. Однако мысль, что он струсил под огнем, была для Брента невыносимой.
      - Вы ценный помощник и храбрый человек, энсин, - сказал Фудзита, глядя в бинокль, пока авианосец входил в пролив Урага.
      - Храбрый? - переспросил Брент, опуская свой бинокль. - Я никогда еще так не боялся, сэр.
      Старик уронил бинокль на грудь и посмотрел на энсина.
      - Это был жесточайший артобстрел.
      - Да, сэр. Самолеты хоть можно увидеть. А эти снаряды, этот грохот...
      Черные блестящие глаза старика были ясны.
      - Я сам был очень напуган, энсин.
      - Вы, сэр?! - не веря своим ушам, выпалил Брент.
      - Все люди испытывают страх, но храбрый человек может его подавить. Только идиот или сумасшедший не испугался бы там.
      - Но вы были так спокойны, вашего страха совсем было не видно, адмирал.
      - И вашего тоже, мистер Росс. - Снова взяв в руки бинокль, он прекратил обсуждение этого щекотливого вопроса. - С Каддафи и остатками его банды еще не покончено.
      Брент обрадовался смене темы.
      - Сэр, но мы же разбили все его соединение.
      - Да, энсин, но они располагают неограниченными средствами и им помогают русские. "Йонаге" еще хватит работы.
      Брент вздохнул.
      - Надеюсь, что это не так, адмирал.
      - Мы понесли тяжелые потери. Вы ценный помощник, хорошо знаете корабль и привыкли к нашему - как бы сказать - образу мышления. "Йонага" нуждается в вас, Брент-сан.
      - Благодарю вас, адмирал. Но я должен продолжать службу в разведке.
      - Протирать штаны в Пентагоне, Брент-сан, когда есть занятие, достойное самурая?
      Брент почувствовал себя пойманной мухой, за которой наблюдает голодный паук, плетя вокруг нее паутину. Этот человек был настоящим чародеем.
      - Сэр, я офицер и обязан подчиняться приказам.
      - Я собираюсь испросить разрешения на ваш перевод ко мне на постоянную службу. Разумеется, если вы сами согласны.
      - Я польщен, адмирал. Можно мне подумать над вашим предложением, обсудить его с адмиралом Алленом?
      - Конечно. Но мне необходимо укомплектовать новый штат, так что прошу вас дать мне ответ в течение двадцати четырех часов.
      - Есть, сэр.
      - И помните, Брент-сан. Вы заслужили ваш меч, прославленный меч рода Коноэ.
      Брент ощутил прилив небывалой гордости.
      - Благодарю вас, сэр.
      Когда "Йонага" встал в док, его уже ждали машины "скорой помощи", выстроившиеся в несколько рядов за плотным оцеплением воинских частей, чьи пулеметы были защищены мешками с песком. Огромные толпы народа собрались у оцепления, молча наблюдая за раненым гигантом.
      Как только корабль занял свое место и был поставлен трап, на борт, минуя бесконечную вереницу санитаров, забиравшихся по забортному трапу, поднялись капитан первого ранга Такахаси Аоги, связист военно-морских сил самообороны, докмастер капитан второго ранга Камакура и их штабные офицеры.
      Во время встречи с экипажем офицеры с мрачным видом выслушали сначала адмирала Фудзиту, а затем капитана третьего ранга Фукиоку и главного старшину Танэсаки, говоривших о нуждах "Йонаги" и передававших лист за листом список того, что им требовалось.
      - На это уйдет восемь месяцев, сэр, - сказал Камакура. - Кроме того, необходимо восстановить поврежденный корпус, а также ангарную и полетную палубы.
      - У нас есть время, - ответил Фудзита. - Когда вы можете приступить к работе?
      - Мы будем готовы через сорок восемь часов, адмирал.
      - Отлично. - Адмирал повернулся к Кавамото. - Всем увольнительная на берег, но привести в боевую готовность восемь пятидюймовых орудий и двенадцать двадцатипятимиллиметровых установок.
      - Есть, сэр.
      Аоги и Камакура молча переглянулись. Наконец Аоги сказал:
      - Вся Япония, весь свободный мир в долгу перед "Йонагой". Правительства Филиппин и Индонезии хотят наградить вас, сэр.
      Фудзита улыбнулся:
      - Вы знаете, императорский флот не награждает людей при жизни. Им придется подождать, пока от меня останется пепел, и тогда пусть положат свои безделушки на мою урну. - Брент едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
      Хотя и не было никакого императорского флота, никто не возражал. Адмирал жестом указал на стоящего дальше всех командира эскорта, выглядевшего страшно уставшим.
      - Это кэптен Файт и его бравые капитаны разгромили крейсера. Без них... - Он поднял руки и пожал плечами.
      - Спасибо, сэр! - пророкотал великан.
      Кивнув кэптену Файту, Аоги встал и вручил адмиралу Фудзите длинный белый конверт.
      - От императора, сэр.
      Фудзита торопливо надел очки в стальной оправе и прочитал письмо.
      - Император доволен - он объявил праздник в честь "Йонаги" и лично посетит службу в храме Ясукуни, чтобы почтить павших.
      - Банзай! Банзай!
      Брент закричал вместе со всеми, но резко замолчал, заметив, что на него с любопытством смотрят адмирал Марк Аллен и полковник Ирвинг Бернштейн.
      Часом позже в полном одиночестве Брент растянулся на своей койке, закинув руки за голову, уставясь в потолок и думая о Саре Арансон. Наверняка она знала, что "Йонага" вернулся, но, конечно же, не смогла прийти на корабль. А Бернштейн рванул на берег. Полковник, должно быть, уже сказал ей, что с ним все в порядке. Брент взглянул на часы. Увольнительная начинается в пятнадцать ноль-ноль - осталось еще два часа. Он вздохнул. Позвонить бы. Но из-за повреждений, полученных в сражении, особенно в БЧ связи, ни один телефон на "Йонаге" не работал.
      Он вспомнил о только что закончившемся разговоре с адмиралом Алленом.
      - Я возвращаюсь в Вашингтон, Брент, - сказал адмирал. - Вы мой помощник. Вам ожидается повышение.
      - Я знаю, сэр.
      - Вы не очень-то рады. Из-за Фудзиты?
      Воцарилось долгое, тяжелое молчание.
      - Он говорит, что я необходим ему. Он говорит, что может запросить моего постоянного назначения.
      - В этом нет никакого сомнения. В настоящее время он один из самых могущественных людей в свободном мире. Но ваше будущее в Вашингтоне, Брент.
      - Я знаю, сэр.
      - Адмирал Уинтер будет в посольстве завтра в тринадцать ноль-ноль. У него есть для вас новые задания. К этому времени вы должны принять окончательное решение.
      Брент встряхнул головой, стараясь прогнать воспоминания о разговоре. Он провел рукой по изогнутым украшенным ножнам меча Коноэ.
      - Я заслужил его. Я действительно заслужил его, - пробормотал он.
      Стук в дверь прервал его мысли. Открыв ее, он увидел улыбающегося подполковника Йоси Мацухару.
      - Призрак! Призрак!
      Смеясь, Йоси схватил Брента за плечи.
      - Разве это похоже на объятия привидения?
      Брент схватил летчика за руки и втащил его в каюту.
      - У нас не работает связь. Мы не знали, Йосисан. Что произошло? Где вы были?
      - Не все сразу, Брент-сан, - сказал подполковник, со смехом усаживаясь на койку. Брент разглядывал его со своего места и качал головой, не в силах поверить, что это - Йоси, живой и смеющийся.
      - В меня попали над заливом, я потерял часть крыла на очень низкой высоте. - Он вздохнул. - Я уже был готов войти в храм Ясукуни, но со мной была Аматэрасу, она указала мне место посадки - аэродром в Котадайке на Сингкеп Лингга. Индонейзийцы самолетом отправили нас обратно - меня и еще тридцать два оставшихся в живых. Я жду тебя уже три дня. - Он обвел взглядом каюту. - "Йонаге" здорово досталось. Очень, очень здорово.
      - Да, Йоси-сан. - Брент подробно описал все ужасы воздушной атаки и страшную бойню надводного сражения. - Нам повезло, что "Йонага" имеет такую конструкцию и великолепную команду, - заключил Брент. И потом добавил: - Наш эскорт прилично потрепало, но, может быть, сейчас мы отдохнем.
      Мацухара ударил себя по лбу.
      - А может быть, и нет.
      - Что вы хотите этим сказать?
      - Русские разработали новый истребитель "Ил" с двигателем в три тысячи лошадиных сил.
      - Но "Грумман", а также "Пратт-Уитни" тоже работают над новым истребителем. И реконструируют авианосцы. Пусть русские и американцы поубивают друг друга.
      - Но вы ведь американец!
      Брент почувствовал, что краснеет.
      - В общем-то, да.
      Йоси побарабанил пальцами по колену.
      - А я видел Кимио, - неожиданно сказал он.
      - Я рад.
      - Она любит меня, Брент-сан. - Он снова удивил американца своей откровенностью.
      - Вам очень повезло, Йоси-сан.
      - И я люблю ее, - сказал подполковник совершенно искренне. - Я не думал, что когда-нибудь снова испытаю подобное чувство и женщине. Моей единственной любовью на протяжении многих лет была любовь самурая к своему императору.
      - Вы женитесь на ней?
      - Да. Скоро.
      Брент схватил летчика за руку.
      - Мои поздравления, Йоси-сан. Я рад за вас. - Он улыбнулся. - Вы нашли то, что искали?
      Мацухара ухмыльнулся.
      - Вы имеете в виду капитана Ахава? - И он торжественно ответил на свой собственный вопрос: - Нет, думаю, что нет, Брент-сан. Вы были правы. Его поиск вел к смерти, мой - к жизни. - Летчик пронзил американца взглядом своих черных глаз. - Если человек долго ищет, осматривает каждый уголок Земли, каждую проселочную дорогу, каждый отдаленный залив, тогда то, что он ищет, само найдет его.
      Брент продолжал сидеть.
      - Да, Йоси-сан, это правда.
      Летчик широко улыбнулся.
      - Вас хочет видеть Сара Арансон.
      Брент вскочил на ноги.
      - Вы видели ее?
      - Конечно.
      - Я собирался позвонить ей, как только сойду на берег.
      - В этом нет необходимости, Брент-сан. Она ждет вас за воротами в такси.
      Их целиком поглотила страсть, временами доходившая до безумия. Сара лежала на спине, ее обнаженное тело было размягченным и влажным от пота. Рядом был Брент, он смотрел в потолок, ожидая, пока дыхание станет ровным и пройдет чувство слабости. Повернувшись и сев, он протянул руку к ночному столику, налил виски с содовой и, сделав большой глоток, откинулся навзничь.
      Придвинувшись поближе, Сара прижалась грудью к руке Брента, приникнув губами к его щеке. Она водила пальцем по его груди, пока не нащупала длинный шрам. Она шепнула ему в ухо:
      - Слава Богу, новых нет. По крайней мере, не видно.
      Пока они ехали в такси, она расспрашивала его о "Йонаге" и о боях.
      - Я видела тебя, - сказала она. - Я стояла на утесе у пролива Урага. Видела полетную палубу, нос, корму и то, как осел авианосец в воду. Я видела пожар...
      - Прошу тебя, Сара, - взмолился Брент, мягко прикрывая ее рот большой ладонью. - Не сейчас, только не сейчас. Я хочу обнять тебя. Я должен обнять тебя. - Он поцеловал ее, и она поцеловала его в ответ, приоткрыв рот, влажный и зовущий. Войдя в ее квартиру, они начали на ходу раздеваться, торопясь оказаться в спальне.
      - Не видно, - повторила она, проводя ладонью по его руке и пробуя силу его мощных мускулов.
      Возможно, их физическая близость заставила его разговориться. Он уже не чувствовал прежде остро терзавшего его беспокойства, которое днем лишало его самообладания, а ночью превращалось в кошмары. Шумно, глубоко вздохнув, Брент сказал:
      - Мы понесли ужасные потери. Сотни матросов и большинство наших летчиков и механиков... Да и сам корабль получил сильные повреждения.
      - Йоси остался в живых.
      - О да, Сара. - Брент почувствовал, как у него поднимается настроение. - Я знаю.
      Она покусывала его за мочку уха.
      - Брент, - сказала она тихо. - Ты никогда раньше не был таким.
      - Каким?
      - Ты вел себя как дикарь. - Это было не просто желание.
      - Я люблю тебя.
      - Я тоже люблю тебя, Брент. Но это было сильнее. Ты был безумным, я даже испугалась.
      - Я не хотел сделать тебе больно.
      - О нет, нет, дорогой. - Приподнявшись на локте, Сара поцеловала его в лоб, глаза, нос, затем приникла своими бархатистыми губами к его рту. - Ты даешь мне все, о чем можно только мечтать.
      Брент посмотрел на нее с тенью беспокойства в глазах.
      - Может быть, это из-за того, что там произошло? - У Сары был такой озадаченный вид, что он, запинаясь, попытался ответить на вопрос, написанный у нее на лице: - Это была бойня - огромная, дикая, безжалостная бойня.
      - Прошу тебя, дорогой. Не надо...
      - Сара, я должен говорить об этом. - Он задумался. - Я был напуган, очень напуган.
      - Это неудивительно.
      Брент торопливо продолжал:
      - Конечно, я соскучился по тебе. Ты даешь то, чего никогда не может дать война. - Он запнулся. - Я ужасно банален.
      Она поцеловала пульсирующую жилку у него на шее.
      - Нет, дорогой. Я все понимаю. То, что было там, - это как обряд смерти. - Брента удивила серьезность ее тона. Сара продолжала: - А на то прекрасное, что существует между нами, я, подобно всем другим женщинам, смотрю как на торжество жизни. - Она поцеловала его в ухо, погрузив пальцы в его влажные от пота волосы, - Брент, запомни: меня не волнует, почему ты нуждаешься во мне. Просто продолжай любить меня. - Найдя его губы, она жадно приникла к ним, скользнув рукой вниз по его плоскому животу. Брент застонал, и их тела слились.
      Рассвет окрашивал восток оранжевым и золотым, когда он уходил. Набросив шелковый халат, она поцеловала его на прощание.
      - Послезавтра. Обещаешь?
      - Да, Сара. У меня будет увольнительная.
      Она опустила взгляд.
      - Мы были так заняты... - Она указала на спальню. - И я забыла сказать тебе, что получила назначение в посольство Израиля в Вашингтоне.
      - Это же замечательно!
      - Мы сможем видеться. - Он собрался уходить. - Мы будем встречаться, правда же, Брент? У вашей разведки там штаб-квартира. Тебя пошлют...
      - Не знаю.
      Сара повысила голос.
      - Не знаешь? Я видела адмирала Аллена у ворот. Он сказал, что вы с ним...
      Он отступил.
      - Адмирал Фудзита говорит, что нуждается во мне.
      - О Боже, ты и так достаточно для него сделал. - И добавила более мягко: - Мы могли бы быть вместе. - Она обвила руками его шею и поцеловала.
      Брент долго держал ее в объятиях, затем отстранился и произнес:
      - Мне пора идти. Я должен быть на борту в восемь ноль-ноль.
      - Ты так и не ответил!
      - Знаю. Знаю, - сказал он и вышел.
      - Вы что-нибудь решили, энсин Росс?
      Стоя перед столом адмирала по стойке "смирно", Брент все еще ощущал то спокойствие и мир, которые принесла ему ночь любви с Сарой. Может, старый колдун хотел именно этого - отложить решение вопроса, пока он не насытится женщиной? Откуда он мог это знать? Похоже, он знал все.
      - Независимо от вашего слова, Брент-сан, я хочу сказать, что вы проявили самые лучшие качества воина-самурая.
      - Благодарю вас, сэр. Но вы сказали "самурая"?
      - Да. Мне кажется, во всех, кто носит офицерские погоны, есть нечто от самураев. Каждому из нас предначертано исполнить свой долг, и неважно, кто помогает нам в этом - боги или Бог. - Адмирал откинулся в кресле. Подумайте еще раз. Адмирал Аллен просил меня передать: вам необходимо быть в американском посольстве сегодня в тринадцать ноль-ноль.
      - Да, сэр. Я знаю.
      Старый японец положил на стол руки с узловатыми пальцами.
      - Кстати, в это же время священник из храма Ясукуни проведет службу в храме Вечного Блаженства в честь наших павших воинов. Мои офицеры будут в парадной форме, перчатках и при мечах. - Черные глаза мерцали, как отполированные камни. - Вы были удостоены меча Коноэ. Решайте, Брент-сан.
      В двенадцать ноль-ноль Брент побрился и начал не спеша одеваться. Повязав галстук, он надел голубой мундир и, довольный, оглядел себя в зеркале.
      - Почти готово, - сказал он своему отражению, глядя на широкую ленту на плечах и золотые галуны - по одному на каждом обшлаге. Медленно он надел фуражку и направился к выходу. У самой двери он остановился, натянул белые перчатки и пристегнул меч Коноэ.