Седьмой авианосец (№2) - Возвращение седьмого авианосца

— Вы передали обоих пленных военно-морским силам самообороны.

— Нет. Их было трое, двое немцев и один араб. По какой-то причине, известной ему одному, адмирал Фудзита передал только немцев. Араба он оставил на борту, полагаю для дальнейшего допроса.

Брент отпил глоток, взял Сару под руку и уставился на ее гладкие коленки, когда она подтянула ноги на диван и пододвинулась ближе к нему.

— Вы подобрали человека со сбитого самолета.

— А-а, да. Кэтрин Судзуки. Но… информация о ней выдавалась адмиралом. Не было официального сообщения.

— Знаю. Ее имя Фукико Хино, и она террористка. Она и араб Абдул эль Кадзарим вчера пытались взорвать «Йонагу».

— Я даже не знал его имени.

Сара отпила длинный глоток.

— Ты был близок с ней, так ведь, Брент?

— Бернштейн!

— Не совсем, только в рамках его деятельности в аппарате разведки. Он крепко держит рот на замке.

— У вас есть агенты на Гавайях, в ремонтном доке, здесь?

Сара улыбнулась.

— Как офицер разведки ты понимаешь, что в данном случае я промолчу.

Настала очередь Брента отпить длинный глоток.

— Итак, о чем ты думаешь, Сара?

— Ты спал с ней.

Брента обожгло внутри, но не только алкоголем.

— Это недостойно тебя, Сара.

— Почему? — Солдат ушел, осталась только женщина. — Ты самый важный мужчина в моей жизни.

Брент убрал руку.

— Ты тоже много значишь для меня, Сара. Но мы не брали на себя никаких обязательств и не давали никаких обещаний друг другу. Я тебя не предавал. — В его голосе прозвучал сарказм.

— Ты чувствуешь симпатию к ней? Может… ты хочешь снова увидеть ее?

— Увидеть снова? — Брент был в недоумении. — Она мертва! Они оба погибли. Разве ты не знаешь?

— Нет. Только то, что была диверсия в отношении «Йонаги». Наши информаторы сообщили, что Хино и Кадзарим были единственными членами «Саббаха» в Токио. Собрать картинку было нетрудно, несмотря на молчание Фудзиты. — Сара придвинулась еще чуточку ближе.

— Как она умерла?

— Выстрелом я снял Кадзарима с подножки грузовика, который они загрузили взрывчаткой.

— А Кэтрин?

Брент осушил стакан. Вздохнул.

— Она лежала на спине, раненая.

Он замолчал.

— И?

— И я всадил ей пулю между глаз.

— О-о, Брент, — потрясенно произнесла Сара.

— Ты ведь хотела ее смерти, а?

— Да. Всех членов «Саббаха». Но тебе, наверное, было тяжело.

— В общем-то, нет. Они перерезали горло старшине Симаде, попытались взорвать «Йонагу». — Брент поднял пустой стакан.

Сара быстро исчезла на кухне и возвратилась с новой порцией коктейля, села рядом, ее груди вжались ему в плечо. Брент влил в себя значительную порцию.

— Может, мне лучше уйти, Сара?

— Я не хотела обидеть тебя, но если так получилось, иди, Брент. — Но потом тихо добавила: — Я потеряю тебя… Это ужасно. — Сара коснулась щеки Брента губами. Он поставил стакан на стол и впился в них. Ее рот приоткрылся, губы оказались влажными и горячими, а язык страстным. Сара повалила его на диван, и Брент почувствовал, как она дрожит в его объятиях.

— Ты не сердишься на меня? — прошептала она между поцелуями, гладя руками его широкую спину.

— Боже, конечно, нет, Сара. Я так долго ждал тебя. Так долго. — Его руки скользнули по ее набухшим грудям, талии, бедрам, под юбку, вверх к горящему страстью телу.

Сара сильно уперлась к грудь Бренту.

— Не здесь, милый.

Они медленно встали, дрожа от взаимной близости, и долго стояли рядом, гладя друг друга. Сара прошлась руками по шее Брента, буграм мускулов рук, плоскому животу, узким бедрам и наконец по его пульсирующему мужскому достоинству, а он в это время, скользнув ладонями по спине Сары к твердым ягодицам, плотно прижал ее тело к себе.

— Боже, — застонала Сара, хватая Брента за руку. — Это пытка. — И с этими словами повела его в спальню.

17

На следующий день Брент, только что отстоявший вахту, был удивлен внезапно раздавшимся из громкоговорителя системы оповещения «Йонаги» голосом капитана второго ранга Кавамото, объявившего:

— Всем свободным от несения вахты офицерам немедленно явиться в храм Вечного Блаженства для особой церемонии.

Когда Брент вошел в храм, размышляя, что это за «особая церемония», он обнаружил там около двухсот офицеров, стоявших «вольно» по ранжиру и возглавляемых адмиралом Фудзитой со штабом. Многие молодые офицеры лишь недавно пополнили личный состав, и снова Бренту бросилось в глаза, что ветераны выглядят почти так же молодо, как и вновь прибывшие. Брент занял место в первой шеренге между адмиралом Марком Алленом и подполковником Мацухарой.

— Что случилось? — спросил энсин. Мацухара пожал плечами.

Вдруг вошли два матроса; один нес большую деревянную колоду, другой — корзину. Колода была поставлена на помост в центре храма, а корзина — рядом.

— Мне кажется, я догадываюсь, — зловеще сказал Марк Аллен.

Кавамото крикнул:

— Офицеры — смирно! — раздался глухой стук сотен каблуков. Затем вошли два матроса-охранника, волоча связанного и перепуганного Там Али Халифа. Они втащили араба на помост. Фудзита кивнул, и туда же взошел Ацуми. Со свистом, как змея, делающая бросок из засады, он вытащил из ножен свой длинный смертоносный меч.

— Вот почему он держал его при себе, — пробормотал Брент.

— Твои товарищи убили троих моих людей. За это ты умрешь. Одна собака за трех самураев, конечно, ужасно невыгодная сделка, но все же лучше, чем ничего, — размеренно произнес Фудзита.

— Нет! — воскликнул Халифа. — Без суда?

— Суд будет таким же, как тот, что твои друзья устроили над старшиной Симадой. — Фудзита кивнул, охранники грубо швырнули араба на колоду, заковали его руки в наручники у основания помоста и крепко связали ему ноги.

— Адмирал Фудзита! — крикнул Марк Аллен. — Такой поступок не делает вам чести. Этот человек должен предстать перед властями.

— Скоро он предстанет перед верховной властью, адмирал Аллен. Пусть она его и судит.

— Это неправильно, сэр. Несправедливо, бесчеловечно…

— Мы имеем дело не с человеком, а с псом. И, пожалуйста, адмирал Аллен, не пытайтесь напоминать мне о моих обязанностях. — Голос его был на удивление сердечным.

— Позвольте мне сотворить молитву, адмирал. Прошу вас, сэр. Последнюю молитву.

Фудзита сделал жест, и конвоиры развязали руки араба.

— Коврик, пожалуйста, коврик.

Фудзита махнул матросу. Тот бросился вперед и расстелил на помосте татами. Все еще со связанными ногами араб, извиваясь, как молодой тюлень, заполз на татами.

— Восток! Где восток?

Указывая мечом, Ацуми спокойно ответил:

— Мекка в том направлении.

Халифа поклонился на восток, коснувшись лбом пола, и начал молиться.

— Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет — его пророк. — Он повторил молитву шесть раз, после чего взглянул на Фудзиту. — Я готов к хаджу, желтая обезьяна!

— Обезглавить его! — закричал Фудзита.

Араб с трудом встал на колени и развернулся. Охранник грубым толчком в шею повалил его на помост. Через миг руки араба вновь оказались в наручниках.

— Действуйте, капитан третьего ранга Ацуми! — рявкнул Фудзита.

— Аллах акбар! Аллах акбар! — выкрикивал обреченный. Ацуми поднял меч, замер, и весь мир замер вместе с ним. Не было слышно ни стука молотков, ни позвякивания инструментов, ни шума вентиляторов, ни рокота двигателей. Но вот сверкнула сталь, послышался шорох, словно взмах крыльев смерти, меч с глухим стуком, круша мясо и кости, вошел в плоть. Крик оборвался, голова с хрустом отлетела в корзину, и кровь брызнула на помост.

Фудзита обратился к трупу.

— Смерть, хотя она и холодна как лед, подобно огню, очистит твое тело. — Он повернулся к Кавамото. — Положите его сюда. — Он указал на мусорную корзину в углу. — Направьте в посольство Ливии.

— Доставить, сэр?

— Нет. Поставьте за пределами нашей территории, позвоните туда и попросите забрать ее. Если не заберут, пойдет как мусор. — Он обвел глазами застывшие ряды офицеров. — Все свободны!

Когда Брент вместе с Марком Алленом выходили из храма, адмирал тихо сказал:

— Варварство, Брент. Оно все еще существует.

— Но, сэр, — так же тихо ответил Брент. — Что он мог еще сделать?

— Что он мог сделать? — не веря своим ушам повторил Аллен.

— Да, сэр. У него не было иного выбора. Арабам нужно было преподать такой урок.

— Боже мой, Брент! Что с вами происходит?

Но Брента не задели эти слова. Все было правильно. Справедливо.

Работа на «Йонаге» шла полным ходом, и постоянно казалось, что над кораблем все время кружит, по крайней мере, два десятка «Зеро» — это молодые пилоты тренировались вместе с опытными летчиками. Вражеские самолеты не появлялись, но рано утром в понедельник один из самолетов типа «Констеллейшн», принадлежавший японской авиакомпании JAL, прошел слишком близко от воздушного пространства «Йонаги». И тут же в воздух взмыла дюжина «Зеро», один из истребителей дал предупредительный выстрел. В панике пилот огромного «Локхида» заложил крутой вираж и, спасаясь бегством, полетел в сторону аэродрома. Сотни моряков на «Йонаге» показывали на него пальцем и смеялись.

Йоси Мацухара провел весь понедельник и большую часть вторника на аэродроме. Брент заметил особый блеск в глазах летчика и подошел к трапу, когда Мацухара покидал корабль.

— У вас сегодня свидание, Йоси-сан? — шепнул Брент подполковнику, стоя у основания забортного трапа, когда во вторник вечером летчик проходил мимо его поста рядом с пулеметом «Намбу».

На лице Мацухары появилась мягкая улыбка.

— Я подумываю об этом. Есть кой-какие мысли. А у вас?

Брент хихикнул.

— Я не прочь ненадолго отвлечься, Йоси.

Они расхохотались.

Дом Кимио Урсядзавы представлял собой большую традиционную деревянную постройку и находился в токийском районе Сибуя. Йоси снял обувь, и Кимио проводила его в гостиную комнату, усадила его на дзабутон перед токонома, где находилась ваза с искусно подобранными ветками цветущей вишни и с чудным рисунком пером. Кимио была одета в обтягивающее кимоно, а волосы все так же уложены в традиционную прическу. Наполнив чашечку гостя горячим сакэ, она села напротив него.

— Очень великодушно со стороны столь занятого человека, Йоси-сан, найти время и почтить присутствием мой скромный дом.

Он улыбнулся освященным временем самоуничижительным вступительным фразам японской хозяйки.

— Отнюдь нет, — ответил он, следуя древней традиции. — Это я, простой моряк, почту за честь посетить прекрасное жилище очаровательной хозяйки. — Он осушил чашечку. Она вновь наполнила ее. — Мы чуть не забыли, — быстро произнес он, поднимая чашечку. — За императора!

— За императора, — эхом отозвалась Кимио. Они выпили, чашечка вновь опустела, и Кимио вновь наполнила обе.

— Вы скоро отбываете?

— Это военная тайна.

— Все выйдут провожать вас. Вам не спрятать «Йонагу». Он огромен, как гора Фудзи. Ходят слухи, что арабы стягивают силы, возможно, для нападения на Индонезию, а затем — на Японию.

— Слухи, — уклончиво ответил он. — Я просто летчик, который выполняет приказы.

— Йоси-сан, — сказала Кимио, внезапно смягчив тон. — Давайте сегодня оградим себя от мира. Только вы и я — больше ничего. — Она посмотрела в его глаза, и вновь он ощутил какое-то странное лихорадочное чувство.

— Да, Кимио. Я никогда не позволял себе такой роскоши. Давайте попробуем.

Она медленно поднялась.

— Я приготовила для вас ужин. — Она пошла на кухню, а Йоси что-то толкнуло изнутри при виде ее плавно движущихся ягодиц под кимоно.

Через минуту Кимио вернулась и подала еду, достойную богов: суси, изумительных угрей с рисом и соевым соусом, темпура — рыбу, запеченную в тесте с грибами, батат и зеленые бобы, чаши дымящегося риса и соба. И его чашечка для сакэ постоянно была наполнена.

Завершив трапезу гурманов, Мацухара вздохнул, расслабился и вместо чая вновь отхлебнул сакэ. Кимио убрала со стола и села, поигрывая сакэдзуки. Мацухара чувствовал себя удовлетворенным, а теплый напиток придал особую яркость предметам. Кимио стала казаться еще красивее.

— Вы потрясающая женщина, — сказал он искренне и просто.

— Спасибо, Йоси. Вы очень красивый мужчина. — Он почувствовал, как краска прилила к его лицу. Потянувшись через стол, она взяла его за руку. — Вы не были с женщиной уже много лет.

— Да. — Он завладел ее другой рукой. Она была теплой и бархатистой.

— Вы считаете меня привлекательной, Йоси-сан?

— Вы красивы. И обладаете телом богини.

— Хотите взглянуть на него?

У Мацухары перехватило дыхание, как будто кто-то ударил его в солнечное сплетение. Он не верил своим ушам.

— Вы не обязаны это делать.

— Вы хотите увидеть мое тело? — снова спросила она.

Губы самурая задрожали, как будто тысячи крохотных иголок вонзились в его лицо и шею. Он был неспособен говорить и молча кивнул.

Кимио медленно встала, прошла в центр комнаты, не отрывая взгляда от Мацухары. Как в трансе, Йоси следил за тем, как она вытягивала из волос веточки-украшения, гребни и шпильки. Она тряхнула головой, и волна блестящих волос упала ей на плечи, как шелковый черный водопад. Кимио развязала оби, распустила завязки, и кимоно распахнулось, обнажив янтарную кожу и тончайшее белое белье. Кимоно, соскользнув с плеч, упало на пол. Дыхание летчика стало хриплым, немигающим взглядом широко открытых глаз он вбирал в себя точеное тело, прикрытое Лишь тонким шелковым лифчиком и узенькими кружевными трусиками. Он почувствовал присутствие в комнате некоей силы — силы ее сексуальности — и, как будто притянутый магнитом, поднялся. Протянув руку, Кимио произнесла:

— Я делаю это не потому, что вы самурай, который служит императору.

— Тогда почему? Почему для мена?

Она посмотрела на него пылающими от страсти глазами.

— В этот миг, Йоси-сан, я служу себе самой. — Она отвела руки за спину, и лифчик упал, обнажив холмы ее большой груди со стоящими сосками.

Йоси поднял руки и коснулся ее груди, лаская соски и темные кружки грудей. Кимио охнула и придвинулась ближе. Плотина десятков лет копившейся пустоты прорвалась. Он резким движением притянул ее к себе, целуя ее рот, глаза, шею, груди, живот, а она выгибалась и стонала.

— Последнее слово за вами, — прошептала она. Сначала он не понял. Тогда она положила его руку на резинку трусиков, и Йоси потянул их вниз, сдирая, разрывая шелк трясущимися руками. Он поглядел на темный треугольник волос у нее на лобке, в голове у него застучало. И ее руки тоже были заняты: она расстегивала его китель.

— Пистолет, — сказала она.

— Да. Все по порядку. — Несмотря на сотрясавшую его дрожь, он отстегнул «Оцу» и быстро избавился от остальной формы, бросив ее на пол, словно кучу тряпья.

Она окинула взглядом его плечи, узкую талию, мускулистые ноги и мужскую готовность.

— Вы бесподобны, Йоси-сан.

Взяв летчика за руку, Кимио провела его в другую комнату с широким футоном. Она медленно легла на спину и протянула к нему руки. Йоси опустился между ее ногами, и она приподняла бедра, когда он наконец нашел ее горячее влажное лоно. Она с шумом выдохнула, прижимая его за спину к себе, и комната завертелась словно карусель.

Снова и снова он брал ее, яростно и неутомимо, пока при свете наступившего дня он не соскользнул с нее и не провалился в глубокий сон. Такого покоя и мира он не знал свыше сорока лет.

18

Работа шла быстро, и в течение десяти дней полностью были отремонтированы погреб боеприпасов для пятидюймовых орудий и поврежденная переборка третьего машинного отделения. Еще неделя ушла на ремонт обшивки корпуса и топливных танков. Но из Средиземноморья поступили зловещие новости.

Через три недели после того, как судно поставили в сухой док, адмирал Фудзита проводил заседание штаба. Фрэнк Демпстер, находившийся на берегу целую неделю, стоял перед картой, прикрепленной к переборке, и говорил, указывая на нее:

— Как вам известно, по Аденскому заливу всегда проходит много танкеров, особенно здесь, — он передвинул указку на северо-запад, — в Оманском заливе.

— На выходе из Персидского залива, — уточнил Фудзита.

— Да, сэр. — Фрэнк вновь повернулся к карте. — ВМС США на своих базах имеют подлодки ПЛАРБ, здесь и здесь. — Он указал места их расположения в Аравийском море рядом с Аденским и Оманским заливами.

— ПЛАРБ? — недоуменно спросил Кавамото.

— Простите, — извинился агент ЦРУ. — ПЛАРБ разрабатывались как стратегические ракетные подводные лодки, оснащенные баллистическими ракетами. Это было до вывода китайской лазерной спутниковой системы на орбиту. Теперь они переоборудованы для нанесения торпедного удара и разведки. Я полагаю, что на базе находятся лодки класса «Огайо». Обе» они атомные, с водоизмещением девятнадцать тысяч тонн и могут находиться под водой месяцами.

— Мне нужен ваш отчет, — нетерпеливо сказал Фудзита. Лицо сотрудника ЦРУ покраснело, и улыбка скривилась. Брент, сидевший на дальнем конце стола с младшими офицерами, полюбопытствовал про себя — не пьет ли Демпстер.

— Да, сэр. Три дня назад два танкера водоизмещением двести тысяч тонн покинули Оманский залив и направились к юго-востоку.

Фудзита перебил его.

— Однако корабли такого размера не могут быть топливозаправщиками.

— Да, сэр. Но согласно полученной информации, они направились к Никобарским островам. — Указка переместилась на запад за сороковой градус долготы в крайнюю точку северной оконечности Суматры.

Прозвучал голос Марка Аллена.

— Никобарские острова относятся к Индии.

— Индия находится под пятой Каддафи, — сказал Бернштейн.

— Я не поверю этому, — парировал Марк Аллен.

— Это не имеет значения, Марк, — ответил Демпстер. — Мы располагаем информацией о том, что арабы там, на Никобарских островах, создают базу. Точно так же, как мы сделали в Кваджалейне, Улиси…

— Знаю, знаю, — отозвался Аллен.

Фудзита поймал нить разговора.

— Под чьим флагом плавают танкеры?

— Либерии.

— Для отвода глаз?

— Да, адмирал. Владельцами этих судов являются арабы, и команда состоит из арабов.

— Они могут встать на стоянку где угодно, в любом нейтральном порту. Ваш спор является чисто академическим.

Аллен и Демпстер уставились друг на друга.

— Да, конечно, — краснея, признал Демпстер.

Фудзита продолжал наступать.

— А как насчет танкеров-топливозаправщиков? Быстроходных танкеров водоизмещением от двадцати до тридцати тысяч тонн?

— Прошлой ночью три танкера вышли из Аденского залива. Раньше они принадлежали России. Два — суда класса «Березина», водоизмещением тридцать пять тысяч тонн, один — танкер класса «Челекен» имеет водоизмещение двадцать пять тысяч тонн.

— Получается, что большие танкеры могут встать на стоянку в любом месте, а быстроходные могут заправить горячим суда, имеющие тактическую задачу, и пополнить свой запас, перекачав его из более крупных танкеров.

— В этом нет ничего незаконного, адмирал, — согласился Марк Аллен.

— А русские и арабы прибрали к рукам ООН и Международный суд?

— С моей точки зрения, — отозвался Демпстер, — это точная оценка, адмирал.

Фудзита бросил взгляд на Бернштейна.

— Полковник, перед совещанием вы сообщили мне о перемещении арабской ударной военно-морской группы.

— Да. Мы только что получили сообщение. ВВС Израиля сообщает о том, что три авианосца, два крейсера и, возможно, около дюжины эсминцев прошли через Красное море и сейчас, должно быть, уже входят в Аденский залив. Агенты информировали нас о том, что группа направляется в Индонезию.

Воцарилась напряженная тишина, и адмирал обвел глазами стол.

— Теперь, получив данные о продвижении танкеров, мы можем быть уверены в том, что операция началась. — Он поднял указку. — Они должны направиться на юго-восток через Аравийское море и пройти южнее Мальдивских островов и севернее архипелага Чагос. Затем они двинутся на восток в Индийский океан к месту, находящемуся к западу от Суматры и к югу от Никобарских островов. Переход длиной почти шесть тысяч миль. Здесь они заправятся топливом. — Указка вновь коснулась карты в точке западнее Суматры. — После этого, если они хотят уничтожить индонезийские нефтепромыслы и атаковать нас, они должны войти в Малаккский пролив. — Он повел указкой к юго-востоку по узкой полоске воды, граничащей на севере с Малайзией, а на юге с Суматрой. — А затем в Яванское море, перед тем как повернуть на север и напасть на Японию. — Он задумчиво постукивал указкой по палубе. — Ужасное место для судов, перевозящих тяжелые грузы. Ужасное! — Удивительный энциклопедический ум этого ненасытного читателя продолжал работать. — Во время Большой Восточно-Азиатской войны англичане потеряли здесь суда «Принц Уэльский» и «Рипалс». — Он ткнул указкой в точку рядом с полуостровом Малакка. — А «Дорсетшир» и «Корнуэлл» — тут. — Адмирал показал на район рядом с Цейлоном. Указка переместилась в точку севернее Явы. — А тот глупый голландский адмирал Карл Дорман потерял «Кортенаер», «Электру», «Юпитер», «Яву», «Де Рюйтер», «Хьюстон» и «Перт» здесь, в стесненных водах. — Адмирал снова отметил точку на карте. — Здесь, на этом кладбище глупости так называемых асов судовождения, мы поймаем их!

— Банзай! Банзай!

Старый адмирал прочертил линию к юго-западу от Токио через Филиппинское море западнее Рюкю, затем севернее Лусона и на юг — к Южно-Китайскому морю.

— Чтобы перехватить их, нам потребуется проплыть полторы тысячи миль, — сказал он скорее сам себе, чем присутствующим. — Мы можем сначала дать им бой, а дозаправиться после. — Фудзита обратился к сотруднику ЦРУ: — Мистер Демпстер, у вас есть разрешение на стоянку наших танкеров в Субикском заливе?

— Да, сэр. Они находятся в пути из Вальдеса и примерно через двое суток прибудут в Субикский залив. — Агент ЦРУ взглянул на документ. — Филиппинское правительство серьезно озабоченно угрозой индонезийским нефтепромыслам. Мы вели переговоры относительно разрешения на использование старой построенной США взлетно-посадочной полосы в Пуэрто-Принсеса на острове Палаван на случай повреждения полетной палубы «Йонаги». Филиппинцы отказались поставлять нам боеприпасы и дозаправлять самолеты, хотя разрешат им приземлиться.

Фудзита постучал по карте.

— Хорошо, хорошо. Вы отлично сработали, мистер Демпстер. Будем надеяться, что нам не понадобится Палаван. — Он задумчиво посмотрел на агента ЦРУ. — Но мы пока не получили их разрешения?

— Да, сэр. Но мы ожидаем его. Завтра через военно-морскую разведку нам передаст их решение посол Филиппин в Вашингтоне.

— Они так же заинтересованы в этом, как и мы, — проворчал Фудзита. Он повернулся к Кавамото. — Я хочу, чтобы судно вышло в море завтра утром в восемь ноль-ноль.

— Но, сэр, работы не окончены.

— Находящиеся в увольнении сегодня вернутся; водонепроницаемость третьего машинного отделения и вспомогательного склада для пятидюймовых снарядов мы восстановили.

— Да, сэр. Но переборка между одиннадцатым и тринадцатым котельными отделениями протекает. К тому же не восстановлена водонепроницаемость отсека пять-семь-один, отсека упорного подшипника по правому борту и центрального отделения гребных электродвигателей. Я подсчитал, что достаточно одного попадания в кормовой части по правому борту и внутрь хлынет две тысячи тонн морской воды. Кроме того, мы недостаточно запаслись провизией…

Повернувшись к Мацухаре, Фудзита взмахом руки прервал возражения Кавамото.

— Ваши истребители?

— Готовы, сэр.

К подполковнику Ямабуси:

— Бомбардировщики?

— Готовы, сэр.

К кэптену Файту:

— Эскорт?

— Готов.

— Мотористы?

— Произведены регламентные работы на всех котлах, и они готовы к работе. Вспомогательные двигатели готовы и могут быть запущены, как только мы отключимся от берегового источника питания, а четыре топливных танка заполнены.

— Отключите котлы и передайте капитану второго ранга Камакуре, чтобы он приступила затоплению доков. — Подполковник поднес телефонную трубку к уху. Продолжая разговор, Фудзита перевел взгляд на капитана третьего ранга Нобомицу Ацуми. — Артиллерийское вооружение?

— Все орудия и системы управления огнем находятся в состоянии готовности. Погреба боеприпасов заполнены.

Фудзита повернулся к адмиралу Марку Аллену.

— Наши шифраторы, радары, радиопеленгаторы?

— В полной готовности. Есть новое устройство радиоперехвата — датчик, регистрирующий сигналы радара, классифицирующий частотные характеристики, скорость следования импульсов, мощность и даже почерк передатчика.

Не обращая внимания на замешательство японских офицеров, Фудзита вновь обратился к старшему помощнику.

— У вас недостаточный запас провизии…

Кавамото, нервничая, заерзал.

— Да, сэр.

— Загрузитесь как можно больше, особенно рисом, до того как мы покинем док. Это произойдет через семь или восемь часов. — Фудзита подергал пальцами седой волос на подбородке. — Если необходимо, мы можем вдвое уменьшить рацион. Но, несмотря ни на что, отплываем завтра утром.

— Банзай! Банзай!

В шуме раздался голос Демпстера.

— Сэр! Сэр! С вашего разрешения я хотел бы остаться на борту. — Тишина.

— Опасность будет велика.

— Я знаю, сэр.

— Хорошо. Добро пожаловать.

Несмотря на сильное возбуждение и то, что «Йонага» начал оживать — слышался рокот вспомогательных двигателей и рев заполненных топливом котлов, — Бренту Россу нечего было делать. Он был свободен от несения вахты, но не мог сойти на берег в увольнение, поэтому отправился в каюту Йоси Мацухары, обуреваемый мыслями о Саре.

Улыбающийся летчик впустил Брента в каюту. Удобно устроившись на стуле с жесткой спинкой, Брент увидел, что на столе лежат ножницы, кусачки для ногтей и конверт. Заметив вопрос в глазах американца, летчик пояснил:

— Мы, самураи, считаем, что надо готовиться ко всем превратностям жизни. — Он указал на заваленный вещами столик. — Я пишу Кимио и положил в конверт ногти и прядь волос.

— Ногти и прядь волос?

— Да. Если я погибну и мой прах не будет возвращен в Японию, она сможет кремировать хотя бы это. — Мацухара постучал пальцем по конверту. — Это поможет моему духу войти в храм Ясукуни.

Брент кивнул. Он только что написал записку Саре Арансон, уверяя ее в своей любви и обещая вернуться. Рассказав об этом Йоси, он добавил:

— Но я не вкладывал волосы или ногти.

— Что ж, Брент-сан, она еврейка, а вы христианин, — серьезно ответил Мацухара.

— Да, Йоси-сан. — Непроизвольно они затронули щекотливую тему, но это их не удивило.

— Ну тогда ваш дух будут поддерживать две самые могущественные религии. Безусловно, ваша душа без труда попадет на небеса. — Абсурдность этого утверждения маскировалась абсолютно серьезным выражением лица. Мацухара действительно пытался утешить его. Исполненный чувством благодарности, Брент серьезно кивнул.

— Брент-сан, — непривычно застенчиво спросил Йоси. — Вы любите поэзию?

Удивленный вопросом, Брент ответил:

— Ну, конечно, я наслаждался, читая Бернса, Байрона, Сэндберга, Фроста…

— А хайку?

— Да, конечно. Мой отец очень любил их.

Летчик перевел взгляд на листок бумаги на своем столе и медленно залился краской.

— Мне очень нравится Кимио Урсядзава, и я благодарен вам за мое знакомство с ней.

Брент был ошеломлен. Самурай доверил ему самое сокровенное.

— Я рад, Йоси-сан. Мужчина без женщины неполноценен.

Подполковник вздохнул.

— Большую часть жизни я летал, чтобы биться и погибнуть, не думая о женщинах, семье, особенно после налета на Токио. Но теперь у меня есть Кимио, и хотя я все еще летаю во славу императора, мне хочется возвращаться назад, Брент-сан. — Он посмотрел в глаза американца, удивив того еще одним вопросом. — Как вы думаете, наносит ли мне это ущерб как воину?

— Безрассудная храбрость порождает мертвецов, а не героев для императора, — ответил Брент.

Йоси хмыкнул.

— Иногда в ваших словах больше самурайского духа, чем у японца. — И серьезно добавил: — За долгие годы, проведенные в Сано-ван, я перечитал все книги, которые только были на борту. Я читаю на английском, французском и немецком, — отметил он с гордостью и продолжал: — Вы когда-нибудь читали «Моби Дика», Брент-сан?

— Да, конечно. Это классика.

Японец забарабанил пальцами по столу.

— А вы не думаете, что мы все Ахавы, преследующие своих белых китов?

Энсин пожал плечами.

— Библейский Ахав поклонялся ложным богам. Но я думаю, что Мелвилл согласился бы с вами.

— Тогда мой белый кит — это честь, традиция и смерть за императора.

— А «Йонага» — наш «Пеко», Йоси-сан? — Брент был очарован этой стороной Мацухары, о которой он никогда не подозревал.

— Почему бы и нет? Ваши духовные ориентиры практически те же, что и у меня: честь, традиция, и…

— Но только я предпочел бы жить для своей страны. Энсин подался вперед. — Смерть, Йосисан, не является мерилом моего мужества и судьбы.

— Тут вы неправы, Брент-сан. Достойно умереть на поле брани — высшая цель самурая. После смерти мы обретаем вечную жизнь.

— Конечно, я знаю, Йоси-сан. И вам известно, что я не стал бы бегать от смерти.

Явно удовлетворенный, летчик вновь устремил взгляд на стол и постучал пальцем по листку бумаги.

— Я написал Кимио стихотворение и хотел бы прочитать его вам.

— Конечно, Йоси-сан. Я буду польщен.

Летчик начал декламировать:

Словно воздушный змей,

Оторванный от бечевы

Зимним ветром,

Сердце мое

Упало к ногам Кимио.

— Превосходно, Йоси-сан.

— Это хайку, и на английском размер не сохраняется. В японском хайку состоит из трех строк: пяти-, семи— и вновь пятисложной. Вот где находишь истинную красоту.