Медленно, с большим достоинством, осужденный на смерть взошел на помост и распростерся ниц перед алтарем. Так он провел несколько минут, затем встал, повернулся лицом к адмиралу и сел, скрестив ноги. Слева к нему, крадучись, стал подходить офицер, не спуская глаз с лица Мори.
      - Лейтенант Мори попросил, чтобы все детали, все подробности предстоящего были как следует объяснены вам, - мягко сказал адмирал, повернувшись к американцам. - Офицер слева - капитан второго ранга Иоситомо Ота. Он лучший друг лейтенанта Мори. На него возложена очень важная обязанность. Если лейтенант Мори проявит нерешительность, колебания, Ота должен немедленно обезглавить его. Если же Мори безупречно выполнит все, что положено для харакири, капитан второго ранга Ота затем нанесет один удар мечом и завершит церемонию.
      Американцы переглянулись и молча кивнули. Адмирал Фудзита посмотрел на обреченного и поднял руку. Один из офицеров сделал шаг вперед. В руках у него был поднос, на котором лежал кинжал, завернутый в папиросную бумагу.
      - Это вакидзаси, - сказал адмирал Фудзита как бы самому себе. В его голосе чувствовалось благоговение. - Длина - девять с половиной дюймов, острие и кромки - как бритва.
      У Росса внутри что-то оборвалось. На ладонях выступила испарина.
      Человек с ритуальным кинжалом опустился на пол и передал оружие осужденному, который с почтением принял его, поднял к лицу и внимательно осмотрел, затем положил перед собой.
      - Я, и я один, - внезапно заговорил лейтенант Мори глухим голосом, доносившимся словно из кратера, - приказал открыть огонь по автожиру - до того как наш высокочтимый командир соблаговолил отдать такое распоряжение. За это преступление я сейчас убью себя, вспоров себе живот, и прошу всех быть тому свидетелями. - Обреченный на смерть вынул из-за пояса листок бумаги.
      - Его предсмертное стихотворение, - сказал Фудзита краешком рта.
      Мори стал читать:
      - Голубое небо и море - единое целое, они сливаются в отдалении, как сливаются жизнь и смерть, становясь вечностью, совершенным сейчас. - Затем он отпустил листок, и тот стал падать вниз. На помосте остались только лейтенант Мори и каисаку. Мори поклонился и затем снял накидку, подоткнув рукава под колени.
      - Он сделал это, чтобы не дать себе упасть вперед, - пояснил Фудзита. Тогда бы ассистенту пришлось изрядно потрудиться, чтобы нанести один-единственный точный удар.
      Словно в трансе, Росс наблюдал, как Мори твердой рукой взял лежавший перед ним кинжал, посмотрел на него задумчиво, с какой-то странной любовью, затем несколько раз глубоко вздохнул, словно желая в последний раз в жизни сосредоточиться. Затем он приставил острие кинжала к левой части живота.
      Шум турбин авианосца и гудение вентиляторов словно утонули в тяжелом безмолвии, установившемся в этом помещении. Это безмолвие тяжким грузом давило на Росса, словно пытаясь расплющить его. Росс слышал только собственное дыхание. Он не отрываясь смотрел на Мори. Тот же, решительно стиснув зубы и поджав губы, надавил на рукоятку кинжала. Тотчас же брызнула кровь, обагрив белую ткань. Мори сделал горизонтальное движение, и хлынул новый поток крови. Она побежала по скрещенным ногам лейтенанта, на ковер. Ота подался вперед. Внимательно следя за каждым движением Мори, он держал наизготовку длинный изогнутый меч.
      Откуда-то с другой планеты до Росса донесся голос адмирала:
      - Горизонтальный разрез освобождает "вместилище души", коротко пояснил он. - Теперь нужен завершающий, вертикальный разрез.
      Медленно Мори повернул лезвие у себя в животе и потянул кинжал вверх. На его лице не дрогнул ни единый мускул. Он не издал ни звука. Он выдернул кинжал и подался вперед, вытянув шею. Внутренности стали выползать ему на колени, на пол. В этот момент Ота вскочил на ноги, занес над головой свой меч и со свистом опустил его. Раздался тот самый звук, который можно услышать в мясной лавке, когда сталь врезается в мясо и кости. С глухим стуком отрубленная голова упала на помост и скатилась на палубу. Его глаза были по-прежнему открыты. Обезглавленное тело застыло в сидячем положении, чуть наклонившись вперед. Из перерубленных яремных вен на помост фонтаном била кровь, кишки громоздились серо-красной кучей.
      Росс с трудом подавил стон. Он никак не подозревал, что в человеке столько крови. Эта кровь образовывала лужи, свертывалась, превращаясь в толстую корку на помосте, на палубе, у ног самого Росса. Японцы, стоя по стойке "смирно", безмолвно смотрели на происходящее. Наконец фонтаны прекратились, но кровь продолжала вытекать из тела.
      Росс почувствовал, что его взял за руку Эдмундсон. Молодой человек показал на пол. У ног Росса на щеке лежала голова лейтенанта Мори. Глаза были широко открыты, смотрели на Росса. Росс почувствовал горечь желчи, Эдмундсона вырвало.
      Росс услышал, как где-то в отдалении злобно рассмеялся Хирата. Затем Росс услышал его слова, полные сарказма:
      - Значит, зрелище смерти самурая вам не по нутру, волосатые круглоглазые обезьяны. - Хирата брызгал слюной, и глаза его светились опасным огнем. Судя по всему, случившееся только усилило его кровожадность.
      Порох почувствовал знакомое покалывание: словно тысячи иголочек вонзились в его плоть. В висках застучали молоточки, все чувства обострились. Показав рукой на помост, он сказал:
      - Как только ты пожелаешь совершить такое же восхождение, приятель, я буду рад оказаться твоим помощником, о доблестный воин.
      Издав звериное рычание, Хирата одним прыжком выскочил из строя. Выхваченный из ножен меч со свистом разрезал воздух. Хирата бросил на Росса взгляд, полный ненависти. Он расставил ноги, а страшный меч занес над правым плечом, ухватившись за рукоятку обеими руками. Сзади кто-то грубо обхватил Росса так, что он не мог пошевелиться. Охранники?! Росс забыл об их существовании. Как выяснилось, совершенно напрасно.
      - Нет! - крикнул Эдмундсон и тотчас же простонал от боли, потому что другие охранники ловко и безжалостно вывернули ему руки за спину. Больше никто не шелохнулся. Офицеры оставались в шеренгах, безучастно глядя на американцев.
      - Адмирал! - воскликнул Росс. - Это, стало быть, и есть бусидо? Значит, у самураев принято нападать на безоружных людей? Нападать с мечами?
      На Росса уставилась голова мертвеца.
      - Ваша жизнь и ваша смерть - это ничто. Вы имели неосторожность оскорбить самурая вашим сарказмом. Да, он имеет право поступить с вами по своему усмотрению. Я же предупреждал вас, капитан: Хирата должен снова обрести лицо.
      - Уничтожением безоружных, да? - запальчиво крикнул Эдмундсон, на что адмирал сухо ответил:
      - Это не средневековая Европа, и мы не рыцари Круглого стола. Наш корабль - микрокосм Японии. Да. И согласно древнему учению бусидо, японский офицер-самурай имеет право убить любого - будь то японский крестьянин или американский капитан, - кто стоит ниже его, хотя бы для того, чтобы проверить, хорошо ли отточен его меч. Кодекс чести самурая распространяется только на самих самураев. Вы вне его.
      - Отпустите вонючего варвара! - взвизгнул Хирата, и тотчас же Росс почувствовал, что его никто не удерживает. - Не надо его держать. Я предпочитаю убивать тех, кто может свободно передвигаться. Так гораздо интереснее.
      - Оружие! - крикнул Росс. - Дайте мне оружие, и мы посмотрим, кто кого!..
      - Вы сами пошли на риск, капитан, - сказал адмирал. - Мы уже говорили о том, что подобное может случиться. Капитан второго ранга Хирата проявил великодушие. Он разрешил освободить вас. Теперь он вступит с вами в поединок. Один на один. - Хирата отвесил низкий поклон и опустил меч.
      Росс сделал шаг вперед, наклонился и схватил то, что попалось ему под руку. Его пальцы вцепились в длинные, собранные в пучок волосы на отрубленной голове лейтенанта Мори. Он поднял голову, у которой по-прежнему были открыты глаза, отвисла челюсть, и из нее все еще капала кровь. Хирата поднял меч, желая поскорее исполнить задуманное.
      Росс изучал противника наметанным глазом человека, которому не раз приходилось сражаться за свою жизнь. Хирата был невысок и худощав, движения его отличались легкостью, проворством. Собственно, большинство японцев на этом загадочном корабле, несмотря на возраст, проявляли быстроту реакций. Росс вспомнил, что тогда в каюте адмирала подполковник Аосима без труда увернулся от его атаки. Хирате было явно семьдесят с небольшим, то есть лет на десять больше, чем ему, Россу. Порох Росс был крупнее, сильнее и моложе, но у японца в руках имелся длинный меч.
      Причем какой! Росс не мог без содрогания смотреть на его отточенное, как бритва, лезвие. Он понимал, насколько уязвима его плоть перед этой безжалостной сталью. Причем Хирата, совершенно очевидно, отлично обращался с мечом. Он мог нанести точный удар с расстояния, причем одного такого удара будет достаточно, чтобы распотрошить противника, заставить его потроха смешаться с внутренностями лейтенанта Мори. Но вспыхнувшая в груди Росса ярость заслонила страх. Чувствуя, как в груди бушует пожар, Росс стал медленно пятиться к помосту, кровь хлюпала под его подошвами. Подняв руку, он высоко поднял голову Мори. Он был весь внимание. Пламя ярости сочеталось с ледяным спокойствием.
      Хирата двигался за ним боком, как краб, занеся меч над правым плечом. Он выжидал удобного момента, чтобы нанести удар. Один-единственный. Как это делают японские воины. Но американец все же был далековато.
      Внезапно Росс услышал глухой звук за своей спиной. Он быстро оглянулся. Тело Мори соскользнуло с помоста и, волоча за собой кишки и комья застывшей крови, упало на палубу, у самых ног Росса. Где чертов вакидзаси? Наверное, в руке трупа.
      Росс перешагнул через труп Мори. Хирата неумолимо наступал. Он был уже совсем близко. Росс переместил центр тяжести тела, и вдруг нога его поехала по застывшей луже крови. Он ощутил панику, но успел сохранить равновесие и присутствие духа. Хирата улыбнулся. Снова, как краб, боком он двинулся вперед. Росс ожидал, что японец свернет в сторону, постарается обогнуть труп, но вместо этого, словно хищник, улучивший удобный момент, Хирата перепрыгнул через труп, и меч со свистом рассек воздух. Росс упал на левое колено, пригнулся. Меч просвистел выше. Собрав все свои силы, он схватил голову лейтенанта и ударил ею противника.
      Голова Мори врезалась Хирате в правый висок, отчего тот грохнулся наземь. Меч вылетел из его руки и, со звоном отлетев в сторону, исчез в скопище японцев. Никто не поспешил поднять и подать его Хирате. Росс понял, что этого не предусматривал самурайский кодекс. Хирата вызвался расправиться с врагом собственноручно, и бусидо требовало, чтобы он смыл оскорбление, не прибегая к посторонней помощи.
      Когда Росс поднялся на ноги, Хирата уже стоял, и взор его блуждал по обезглавленному трупу лейтенанта. Они оба одновременно увидели вакидзаси в руке Мори, кинжал был весь в крови и покоился на серо-красной горе внутренностей. Оба противника бросились за ним. Но американец поскользнулся и, выругавшись, упал на колено.
      Японец радостно взвизгнул, склонился над трупом и выхватил из его руки вакидзаси. Вытерев лезвие о свой китель, он продолжил наступление.
      По-прежнему крепко сжимая в руке свое единственное оружие, голову лейтенанта, Росс стал медленно пятиться. Хирата, держа вакидзаси перед собой, наступал. Росс почувствовал неприятное шевеление в животе. Снова плоть против стали. Этот кинжал казался Россу еще опаснее, чем меч, особенно в руках у человека, охваченного безумной жаждой смыть нанесенное ему оскорбление кровью того, кто по сути дела оставался безоружным. Россу случалось убивать людей из огнестрельного оружия. Порой оно причиняло ужасный, страшный урон. Но на расстоянии. Даже меч убивал на расстоянии вытянутой руки. Но в кинжале было что-то особенное, почти интимное. Он соединял убийцу и жертву в нечто единое, чего не удавалось сделать никакому другому оружию. Росс помотал головой. Оторвал взгляд от лезвия. Нашел бездонные черные глаза Хираты и заглянул в них, сам не зная, что надеется там увидеть.
      Противники кружили вокруг трупа лейтенанта Мори. Осторожно ощупывая носком пол, прежде чем сделать новый шаг, Росс обнаружил ступеньку. Поднялся на помост. Наконец-то сухое место, где можно находиться без опасения поскользнуться. Хирата продолжал наступать, держа перед собой вакидзаси. Он не торопился, зная, что преимущество на его стороне.
      Затем он сделал стремительный выпад. Порох Росс ловко увернулся, махнул головой Мори. Но и он не сумел задеть противника. Хирата оказался на том самом месте, где Мори совершил ритуальное самоубийство. Американец сделал ложное движение. Японец увернулся. Рассмеялся. Росс отскочил вправо. Хирата бросился в новую атаку и поскользнулся...
      Росс понял, что ему предоставляется тот самый случай, о котором он молил небеса. Голова лейтенанта Мори, описав алую дугу, выбила нож из руки Хираты. Росс бросился на противника, они сцепились, упали на помост, истошно вопя. Голова лейтенанта, как мяч, покатилась по алому ковру.
      Росса поразила сила маленького японца. Они катались по помосту, колотя друг друга руками, ногами, изрыгая рычание, пронзительно крича друг другу в уши, свернувшаяся кровь обволакивала их, словно красное тесто. Хирата рычал, словно волк, жаждущий напиться крови неподатливой жертвы.
      Они находились слишком близко друг от друга, чтобы нанести действительно сокрушающий удар. Тогда Хирата попытался выдавить глаза американцу. Росс резко откинул голову, стараясь уберечь свои глаза от пальцев японца, и, когда они в очередной раз перевернулись, ударил того локтями в живот.
      Росс вдруг почувствовал, как в горло ему впиваются зубы хищника. Он отчаянно изогнулся. Попытался ударить Хирату коленом в подбородок. Получилось. Высвободил кулак, врезал Хирате в челюсть, почувствовал, как та обмякла. Удар оказался отменным.
      Теперь американец возил японца по скользкой палубе, левой рукой держал его за китель, а правой обрабатывал. Снова и снова большой кулак Росса врезался в лицо японца. Летели зубы. Из носа Хираты брызнула кровь. Еще один страшный удар разбил Хирате губы. Японец явно сдавал. Росс услышал звериное рычание. Оказалось, что это рычит он сам. Он быстро посмотрел на офицеров. Они стояли не шелохнувшись. С помоста скалилась голова лейтенанта Мори.
      Еще мгновение, и Росс схватил Голову Мори. Потом, оседлав Хирату и крепко ухватив голову лейтенанта обеими руками, он стал дубасить этим тупым орудием Хирату по лицу. Снова и снова голова Мори врезалась в лицо Хираты. Хрустели хрящи, вылетали зубы, сочилась кровь. Росс начал выкрикивать нараспев:
      - "Спарта", Береговая охрана, русские... "Спарта", Береговая охрана, русские...
      По палубе покатился один глаз, затем второй. Росс уже не понимал, чьи это глаза - Мори или Хираты. Впрочем, ему было все равно. Он продолжал дубасить.
      - Капитан! Капитан! - кричал Эдмундсон. - Ради Бога! Хватит! Не надо! Хватит! Ради всех святых! Перестаньте! Капитан!
      Тяжело дыша, Росс перестал наносить удары. Обернулся, но увидел только синюю стену. Потом он снова посмотрел перед собой. Красная бесформенная мякоть. Лицо Хираты. Глаз не было. Вместо носа - дыра, вместо рта - щель, из которой вырывались красные пузыри. Порох Росс схватил голову Хираты за уши, приподнял ее и пробормотал:
      - Ну теперь, сукин сын, ты действительно потерял лицо. Раз и навсегда.
      Затем, схватив голову лейтенанта Мори, он поднял ее высоко-высоко и что было сил опустил на лицо Хираты, вернее, на то, что когда-то им являлось. Потом откуда-то издалека, из глубокого каньона послышался тяжкий стон. Японец затрепетал, задергался в конвульсиях, потом затих. Раз и навсегда...
      Росс медленно, с трудом поднялся на ноги. Уронив руки, сгорбившись, стоял он над трупом того, кто еще недавно был капитаном второго ранга Хиратой. Его китель, брюки, руки, лицо были в крови. Глаза блуждали по синим шеренгам. Офицеры по-прежнему безмолвствовали. Наконец взгляд Пороха Росса остановился на адмирале Фудзите. Старик стоял очень прямо, надменно вскинув подбородок, его глаза влажно поблескивали. Очень тихо Росс произнес:
      - Цена славы, адмирал, никогда не бывает слишком высокой, не так ли?
      Фудзита промолчал.
      Ему было нечего сказать.
      6. 4 ДЕКАБРЯ 1983 ГОДА
      Несмотря на то, что в Военно-морской академии очень неплохо преподавали математику, Брент Росс все же почувствовал себя как-то неуверенно, когда оказался в комнате полной компьютеров. Он сидел в стеклянном кубике офиса Памелы Уорд, поставив свой портфель рядом со стулом. Отсюда ему было прекрасно видно соседнее, набитое вычислительной техникой помещение. Но думал он не о компьютерах и даже не о Памеле Уорд, сидевшей за своим столом в каких-то двух футах от него. Сейчас он думал о своем отце, вот уже три дня числившемся без вести пропавшим. "Скорее всего, - размышлял Брент, - отца уже нет в живых, и его тело постепенно превращается в мумию в холодных глубинах Берингова моря".
      - Но они по-прежнему ведут поиск. Брент, - нарушила молчание Памела.
      - Да, да... Конечно. Но им не удастся его спасти. Он погиб... Как и вся его команда.
      - Брент, тебе дадут короткий отпуск... - тихо сказала Памела, и глаза ее предательски заблестели.
      - Как понесшему утрату, - механическим тоном отозвался Брент. - Только кого мне оплакивать? Когда умерла мама, что-то такое оставалось. Конечно, это уже была не она, но тем не менее существовало нечто осязаемое. На это можно было смотреть, вспоминать, скорбеть...
      - Но у тебя есть воспоминания, - напомнила Памела. - Разве этого мало?
      - Это все верно... Сегодня утром коммандер Белл предложил мне не ходить на работу до конца недели. Но у меня никого нет. Остается, значит, или сидеть у себя дома, или ходить по знакомым. Вся моя родня - тетка и дядя и двое кузенов - на Востоке. Я уже отправил им телеграмму. И еще есть одна вещь... - Он наклонился к Памеле. - Я нужен коммандеру, ведь в этой конторе я держу руку на пульсе всех событий. - Внезапно в его голосе появилась жестокость. - "Спарта" была уничтожена, и рано или поздно через нашу контору пойдет какая-то дополнительная информация. Лучший способ почтить память отца - помочь найти его убийц. - Он вздохнул и снова откинулся на спинку стула. - И ты мне поможешь. - Она удивленно подняла брови, а Брент продолжал: - Ты поможешь мне поймать его убийц, а потом... Когда все это окончится, - его голос сделался мягче, - потом, может, закатимся куда-нибудь в Снахомиш на лыжах, ты да я... - Потом он вдруг прищурился. - Кстати, Пам, я ведь забыл тебя спросить. Ты катаешься на лыжах?
      - Да, Брент, и очень люблю, - отозвалась она, подаваясь вперед. Спасибо за приглашение. Я там никогда не бывала. Но слышала, что это здорово.
      - Я был там в ноябре. Лучше, чем в Аспене. Не так много людей. Кругом снег, горы и все твое... Ты хозяин белого безмолвия...
      Памела рассмеялась, явно обрадованная такой переменой его настроения:
      - И мы могли бы потанцевать у Берта Дальгрена. Говорят, там играют только польки и шотландки.
      - Да, это в Ботеле. Можно попробовать. - Впервые за все это время он улыбнулся и, посмотрев на часы, сказал: - В десять ноль-ноль мне надо быть у Белла. То есть через пятнадцать минут. - Он потянулся за своим чемоданчиком, стал подниматься со стула.
      - Погоди, Брент, не уходи, - сказала Памела, и он снова сел на стул. Ты знаешь, у нас тут возникла новая проблема.
      - Русские?
      - Да, их самолет-разведчик.
      - Это тот, о котором сообщил НОРАД? Тот, который якобы упал в море сегодня утром?
      - Да, к югу от Алеутов.
      - Так им и надо. Не будут соваться куда не следует. И так уже обнаглели до неприличия. Они вечно "бреют" наши корабли, даже рыбацкие суда.
      - Они вещали на двух частотах - через скремблер и с помощью кода.
      - Я слышал, Паи. Обычное дело. Ну и как, тебе удалось что-то расшифровать?
      Она махнула рукой в сторону отсека, где за приборами работали двое техников.
      - Русские пользуются новым шифром "Голубой песец", так что, увы, его не с чем сравнивать. - Она посмотрела в окно и задумчиво сказала: - Самолет спустился, по-видимому, описал круг, что-то передал - голосом и поток без пробелов буквенно-числовых символов. Семьсот двадцать знаков за четыре минуты.
      - Мы даже не уверены, что он потерпел катастрофу. НОРАД потерял его, когда он снизился до двух тысяч метров. Просто он мог закончить связь и преспокойно удалиться на низкой высоте.
      - Так-то оно так, только вот выглядит это крайне нестандартно.
      Брент почесал подбородок, потом сказал:
      - Русские, конечно, большие хитрецы. Но думаю, самолет все же грохнулся. Возможно, снизился, "побрил" китобойца, а может, и свою же родимую подлодку. Русские пилоты порой бывают такими неумелыми...
      - И не обратил внимание на систему опознавания "свой - чужой"?
      - А! Эти опознаватели постоянно выходят из строя. Ты сама это отлично знаешь.
      Она кивнула и сказала:
      - Так или иначе, все это нам спущено от Тринадцатого. Обычно нам не предоставляют такого неограниченного доступа к компьютеру "Четырнадцать два нуля".
      Тут зазвонил телефон. Она сняла трубку, приложила к правому уху.
      - Лейтенант Уорд. Да, коммандер Белл... Есть, сэр. - Положив трубку на место, она посмотрела на Росса. - Белл вызывает меня на совещание. Там будет и кэптен Мейсон Эвери.
      - А! - воскликнул Брент, и щеки его залил румянец. - Не дает им, значит, покоя этот русский самолет.
      - А сейчас у нас будет гость - энсин Деннис Бэнкс.
      - Он тоже будет на совещании? Я встретил его на том самом брифинге. Он летчик. Его пригласили туда, похоже, потому, что он летал над Аляской и в зоне Берингова моря.
      - Не знаю, - пожала плечами Памела. - Коммандер Белл велел мне показать ему нашу компьютерную, а затем явиться к нему в десять ноль-ноль.
      В этот момент дверь в компьютерную открылась, и вошел высокий, худой, светловолосый энсин с живыми серыми глазами. Улыбаясь, молодой человек пробрался через заставленную приборами комнату и открыл стеклянную дверь.
      - Я - Деннис Бэнкс, - сказал он, закрывая дверь за собой.
      Брент встал, пожал руку вошедшему, представился:
      - Я - Брент Росс. Мы виделись на брифинге.
      - Верно... Вы еще говорили о... самолетах.
      - Да... о "Зеро", - сказал Брент, пытаясь понять, не принял ли его Бэнкс за психа.
      Увидев Памелу, Бэнкс напрягся.
      - Извините, лейтенант. Меня направили к вам.
      - Вольно, энсин, - улыбаясь, отозвалась Памела. - Мы здесь общаемся неформально. Присаживайтесь. - Она показала на стул рядом с Брентом.
      - Чем же может быть полезно РУ ВМС летчикам, энсин? - осведомилась Памела, когда Бэнкс уселся.
      - Я вертолетчик, лейтенант. Но я попросил, чтобы меня перевели в разведку. - Он ткнул пальцем в аппаратуру. - Вообще-то, я по образованию математик и в школьные годы очень даже увлекался компьютерами. Я так и не смог избавиться от этого хобби. Я даже сам собрал терминал.
      - Но все-таки вы профессиональный летчик, - напомнил ему Брент Росс.
      - Да, но я попросил о переводе. У меня еще один, так сказать, тур, и затем я поступаю в распоряжение НМО!
      - Понятно, - кивнула Памела. - Служба в Вашингтоне - это уже кое-что. Как-никак там сердце РУ ВМС, и тот, кто хочет стать асом, должен поработать там.
      - А что вы делаете в Сиэтле? - осведомился Брент.
      - Это мой родной город. Сейчас у меня увольнительная.
      Памела и Брент переглянулись.
      - Вы хотите сказать, что проводите отпуск здесь, в военно-морской разведке? - недоверчиво осведомился Брент.
      - Отчасти, - рассмеялся Бэнкс. - Здесь есть чему поучиться. Он махнул рукой. - На брифинге пару раз я попадал в глупое положение. Ваши термины и оборудование иногда ставят меня в тупик, мистер Росс.
      - Брент, - поправил тот.
      - Тогда я Деннис. Мои родители живут на Девятнадцатой улице в районе Краун-Хилл. Это буквально в нескольких минутах отсюда, - весело сказал он, на что Брент и Памела только кивнули.
      - Вы говорили о том, что вам предстоит еще один тур, - напомнила Памела.
      - Да, на "Тараве".
      - Это УДК [универсальный десантный корабль], - сказал Брент. - Морской десант.
      - Верно. Я летаю на "Белл АН-1-Т" - "Морской кобре". Сегодня вечером я отправляюсь на Оаху. Моя эскадрилья находится на базе в Уилере. В среду мы должны оказаться на борту "Таравы".
      - Разве "Тарава" сейчас не в плавании? - спросил Брент.
      - Да, она возвращается из Индийского океана. Должна прибыть в Перл шестого декабря. Мы как раз перебазируемся на нее, пока она будет в доках.
      - "Тарава" - это, кажется, новый тип кораблей, - сказал Брент, прикидываясь несведущим. Он понимал, что гордость помешает Памеле задавать лишние вопросы.
      - Верно, Брент. Это, вообще-то, вертолетоносец. Но особого назначения. Для переброски десанта. Это не обычный вертолетоносец. Он может перебросить две тысячи человек. На нем девять СН-53, "Морские коньки". И двенадцать СН-42 - "Морские рыцари". Наши четыре "Кобры" обеспечивают огневую поддержку.
      - Это не так уж и мало, - заметила Памела.
      - Хотите послушать еще? - с улыбкой осведомился Бэнкс.
      Его собеседники кивнули, и он продолжил:
      - Длина "Таравы" - восемьсот футов, водоизмещение - примерно сорок тысяч тонн. - Молодой летчик составил кончики пальцев двух рук вместе и сказал: - Еще у нее есть большой затопляемый док на четыре десантных судна.
      - Вы явно уже успели послужить на "Тараве", - предположила Памела.
      - Да, я проходил там стажировку в прошлом году.
      - Но ведь по своей огневой мощи эти корабли уступают авианосцам времен второй мировой войны, - сказала Памела, провоцируя Бэнкса на продолжение.
      - Что вы, лейтенант! - воскликнул Бэнкс, изумленно подняв брови. Учтите, наши авианосцы опираются на вспомогательные корабли и самолеты для перехвата самолетов или ракет противника. - Памела кивнула, а Бэнкс продолжил: - Но "Тарава" отнюдь не так беспомощна. У нее есть три полностью автоматизированных пятидюймовых зенитных установки, два корабельных зенитных ракетных комплекса, которые поражают цели ракетами типа "Морской воробей". - В его интонациях появилась ничем не прикрытая гордость. - Кроме того, лейтенант, у нас имеются и компьютеры. - Памела улыбнулась, и энсин, ободренный этим, сообщил: - Так, например, наша Тактическая Система Обеспечения Высадки Десанта связана с радиолокационными станциями SPS-10 надводного поиска и SPS-40 - поиска воздушных целей.
      - Сдаюсь, - воскликнула Памела, вскидывая руки вверх. - Брент обратил внимание, как грациозно получился у нее этот, казалось бы, простой жест. Достаточно! Вы меня убедили.
      Она улыбнулась Бренту, который с трудом сдерживал желание наклониться и коснуться ее рукой. - Ну, а теперь, энсин, - обратилась она к Бэнксу, - мы совершим маленькую экскурсию и затем отправимся к коммандеру Беллу. Идет?
      - Разумеется, лейтенант, - сказал Бэнкс, поднимаясь со стула.
      Вскоре возглавляемая Памелой маленькая процессия отправилась в комнату, где находились компьютеры. Теперь настал черед Памелы гордиться.
      - Поглядите на пол, видите вентиляционные отверстия? - сказала она. Бэнкс кивнул. - У нас поддерживается постоянная температура между шестьюдесятью шестью и семьюдесятью четырьмя градусами [по Фаренгейту (соответствует 18-22 градусам Цельсия)]. Влажность сорок четыре процента. - Они остановились посреди комнаты, а вокруг гудели и шумели на все лады хитрые машины.
      - Боже, ничего себе принтер, - сказал Бэнкс, показывая на большую белую машину размерами с хороший домашний холодильник.
      - Это наш лазерный принтер "микро-пятьсот-двадцать-пять". Он печатает триста строк в секунду. А вон там, - сказала Памела, показывая в угол, где перед компьютером сидел оператор, устремив взгляд на экран и держа пальцы на клавиатуре, - это наш СВС-16.
      - Он умный мальчик? - спросил Бэнкс.
      - Да, вполне. Но сейчас он подключен к еще более умному.
      - А, это тот, что в Пентагоне?
      - Да, - кивнула Памела. - Связь между "Четырнадцать два нуля" и СВС-16 осуществляется по последовательному порту в синхронном режиме и достигает скорости девяти тысяч шестисот битов в секунду.
      - Неплохо. Побыстрее, чем "Пони экспресс" [американская почтовая служба в шестидесятых годах прошлого столетия, которая доставляла почту из Миссури в Калифорнию с помощью почтальонов на верховых лошадях; "Пони экспресс" отличалась большей быстротой доставки, чем аналогичные службы того времени], - присвистнул энсин Бэнкс.
      Брент и Памела рассмеялись. Памела продолжала:
      - Оператор может использовать набор языковых программ: английскую, японскую, китайскую, русскую, французскую, испанскую, датскую, норвежскую и итальянскую.
      - Сколько у вас СВС-16?
      - Восемь.
      - Значит, они имеют доступ к центральному терминалу, - сказал Бэнкс. Брент с удивлением смотрел то на Бэнкса, то на Памелу и молчал.
      - Да, мы работаем в режиме "каскадного доступа", мистер Бэнкс, сказала Памела. Тот кивнул. Показав на маленький черный ящичек на полке, Памела сказал:
      - Это наш процессор. "Терминал мультиплексор" для подключения восемнадцати терминалов. - Затем, обвела комнату рукой, сказала: - Там есть еще два принтера, четыре модема и четыре дисковых подсистемы с двойной плотностью записи. - Молодой летчик поджал губы и тяжело вздохнул. Памела же, взглянув на часы над дверью, сказала: - Пора.
      Все трое отправились на совещание, которое устраивал коммандер Крейг Белл.
      Вскоре они уже были в кабинете Крейга Белла. Увидев кэптена Мейсона Эвери, Брент почувствовал, как у него загорелись щеки. Мейсон Эвери сидел неподалеку от стола непосредственного начальника Брента, коммандера Белла.
      - А, вот и вы, - сказал Белл. - Прошу садиться. - Он показал рукой на три стула, стоявшие перед столом. - Кэптен, вы помните энсина Бэнкса? осведомился он у Эвери.
      - Да, виделись на брифинге, - сказал кэптен Эвери. - Пираты с Камчатки. Как же, как же...
      - Нет, кэптен, - возразил молодой летчик. - Это был младший лейтенант Макхью. - Я предложил быстроходное судно или русский самолет дальнего действия.