- Вы - последователь Кенсея, лейтенант?
      Странный вопрос был рассчитан на то, чтобы застать американца врасплох, но Брент ответил так, словно ждал его, и в свою очередь озадачил капитана:
      - Вы про Миямото Мусаси, прозванного "Кенсеем"?
      - Этот славнейший из самураев жил четыре сотни лет назад! - нетерпеливо вмешался адмирал. - Какое отношение он имеет к лейтенанту Россу?!
      Кудо, по-прежнему не сводя глаз с Брента, объяснил:
      - Мусаси - основоположник кендо, одного из видов боевых искусств. Брент первым из присутствующих догадался, куда клонит полицейский, а остальные пребывали в растерянности. - Кендо учит...
      Фудзита, тоже раскусивший намерение Кудо, прервал его на полуслове:
      - Кендо учит духовному отношению к жизни, почитанию старших, трудолюбию, неустанному самосовершенствованию, насыщенности каждой минуты...
      - А также тому, как молниеносно поражать врага палкой, дубиной, ружьем и всем, что попадется под руку, - подхватил капитан. - Указывает, какие точки в человеческом теле наиболее уязвимы. Это верхняя часть головы, челюсть, правая часть туловища и, разумеется, горло. Я вам уже сообщил, господин адмирал, что пострадавшие во вчерашнем столкновении у проходной получили удары именно в эти области. Гортань погибшего, по заключению экспертов, была раздроблена так, как это мог бы сделать человек, превосходно владеющий техникой кендо.
      Теперь Бренту, Куросу и Накаюме стало ясно, что японца с ножом ударом ноги убила Дэйл Макинтайр, но, не сговариваясь и даже не переглянувшись, они мгновенно решили: никакого содействия полиции в уличении американки или кого-либо еще. Истину будут знать они трое - и никто больше. Самураю следовало поступать именно так. На кону стояла их честь. Караул и старшина Йоситоми тоже будут молчать как рыбы, да они, вероятно, и не заметили этого выпада - Дэйл провела его поистине молниеносно. Все свидетельства будут исходить от пикетчиков, а опознать с их помощью убийцу полиция не сумеет.
      Старшина Куросу сделал шаг вперед:
      - Я чемпион "Йонаги" по кендо.
      - Это вы нанесли удар, от которого пострадавший скончался?
      - Может, и я.
      - Что это значит? Вы не уверены?
      - Свалка была... - пожал плечами старшина.
      - Я его ударил, - подал голос Накаяма.
      - Оба ошибаются, капитан, - выступив вперед, сказал Брент. - Теперь я вспоминаю, что ударил его именно я и даже скажу, чем именно...
      Фудзита не скрывал своего удивления, а Кудо - огорчения.
      - Ну довольно! - сказал он. - Старшина, вас я задерживаю до выяснения обстоятельств.
      Фудзита дернул щекой:
      - Отважный вы человек, капитан Кудо, отважный до дерзости.
      - Я, господин адмирал, выполняю свой долг.
      - Выполняйте его где-нибудь в другом месте. Старшина первой статьи Азума Куросу остается на судне.
      - Господин адмирал, позвольте вам напомнить, что общегражданское законодательство в подобных случаях имеет приоритет над военным.
      - Ничего мне напоминать не надо. - Он постучал косточками одного кулака о косточки другого, и по его лицу Брент понял, что адмирал наслаждается происходящим. - Вам ведь уже было сказано, кто на корабле обладает всей полнотой власти, в том числе и юридической. Право судить, карать и миловать здесь принадлежит мне. Старшина первой статьи Куросу, я нахожу вас виновным в нападении на гражданское лицо, объявляю вам замечание и запрещаю... до конца дня спускаться в трюм.
      Вызывающе нелепый приговор был встречен откровенным смехом.
      - Господин адмирал, я протестую! - дрожа нижней челюстью, взорвался капитан. - Это издевательство!
      - Ваше право протестовать, а мое - выносить решение.
      Кудо круто повернулся к двери.
      - Я вас не отпускал, капитан.
      Кудо сделал два шага по направлению к двери, и тут его с двух сторон схватили Мацухара и Брент, заломили ему руки назад и вздернули вверх, так что ноги его заболтались в воздухе. Потом развернули и с размаху опустили на палубу перед адмиральским столом.
      - Вы не имеете права! - крикнул он, побагровев.
      - Это мой корабль. Я здесь хозяин. Прежде чем выйти из моего салона, надо спросить разрешение. У меня. Вам ясно? - Кудо издал какой-то невнятный звук: гнев душил его. - Вам ясно, я спрашиваю?
      - Ясно, - прохрипел полицейский.
      - В таком случае обратитесь как положено.
      - "Разрешите идти..." - негромко сказал Брент, нагнувшись к его уху, ставшему похожим на алый капустный лист.
      - Разрешите... идти? - с запинкой выговорил капитан.
      - "Господин адмирал", - продолжал Брент.
      - Господин адмирал, - повторил тот.
      Фудзита фыркнул от удовольствия.
      - Разрешаю.
      Полицейский, сопровождаемый смехом, покинул каюту.
      - Все свободны. Подполковник Мацухара, лейтенант Росс, прошу задержаться.
      Адмирал ткнул пальцем в желтый бланк расшифрованной радиограммы, в силу непостижимого свойства своего ума уже забыв о полицейском и берясь за новое дело.
      - Я получил дополнительные сведения о присутствии арабов на Марианских островах. - Он коротко глянул на Йоси. - Их части заняли и Сайпан и Тиниан. На Сайпане - усиленный батальон, Пятый специальный саперный, на Тиниане - Седьмая парашютно-десантная бригада.
      - Так точно, господин адмирал. На последнем совещании приводились эти данные, - напомнил Йоси.
      Взгляд адмирала на миг принял сердито-растерянное выражение. Память, слабеющая старческая память была его самым уязвимым местом, единственной уступкой годам. Но он тут же справился с собой и заговорил как ни в чем не бывало:
      - Повторяю, это отборные, элитные войска, "коммандос", а не обычная для арабов трусливая свора.
      Вот это действительно было новостью.
      - Наемники, сэр? - спросил Брент.
      - Да. Немцы, русские, англичане, французы... - Он помолчал и с гадливой гримасой, исказившей его лицо, добавил: - Американцы и японцы.
      - Но АДД нет?
      - Никаких самолетов вообще не замечено.
      - А где же истребители Розенкранца? - спросил Мацухара:
      - Я сам ломаю над этим голову. Исчезли бесследно. Агентура утверждает, что они снялись с прежней базы. Где они сели - вот вопрос.
      - Господин адмирал, а может быть, теперь, после того как один авианосец выведен из строя, у них просто не хватает сил и тылового обеспечения, чтобы противостоять израильским ВВС, проводить учебные полеты палубной авиации да еще держать мощную истребительную группу на Марианах? предположил Брент.
      - Верно, - кивнул Фудзита. - Потери у них тяжелые.
      - Однако в ГДР строят новые "Мессершмитты", "Даймлер-Бенц" разрабатывает новый двигатель, а за пилотами, которым пообещают миллион в год, дело не станет, - сказал Мацухара.
      - Знаю, знаю. И все же они дали нам передышку. Усильте тренировки, Йоси.
      - Горючее, господин адмирал! Где взять горючее?!
      Лицо адмирала просветлело.
      - Насчет этого есть отрадные новости: нас обеспечат горючим за счет Сил самообороны. Им после атаки авианосца срезали лимиты.
      - Это другое дело, - просиял и Мацухара. - Тогда можно летать и использовать для тренировок каждую свободную минуту. - Господин адмирал, единственный способ уничтожить арабов на Марианах - морской десант. Высадиться и перебить их всех до единого.
      Фудзита поглядел на него:
      - Забавно: мы с вами мыслим в одном направлении. Да. Конечно! Только морской десант! Высадка!
      - Но у нас нет морской пехоты, господин адмирал, - сказал Йоси.
      - И это верно. - Он похлопал по лежавшей на столе папке. - Совершенно секретно. Мы ее создаем. Три полка штурмовых десантников, дивизион тяжелого оружия и танковый батальон. Только добровольцы. Под моим командованием.
      - Но мы же в ведении Департамента парков!
      - Морскую пехоту обучают под эгидой Сил самообороны в районе Нариты.
      - Сэр, у нас нет десантных судов, - сказал Брент, - а по вашим словам получается, что высаживать придется чуть ли не дивизию.
      - У Сил самообороны имеются три малых танкодесантных корабля типа "Миура" и один - типа "Ацуми".
      - Сэр, - не дал ему договорить Брент, - я прошел курс обучения боевым действиям по высадке морского десанта и знаю что говорю. Нам необходимы ДГТ [десантный грузовой транспорт] и ДВТ [десантный войсковой транспорт], опытные офицеры. Четыре десантных катера дивизию не поднимут.
      - Я знаю все это, лейтенант, - ответил адмирал и снова похлопал ладонью папку на столе. - Мы предпринимаем шаги в этом направлении. На Гудзоне стоят на приколе американские суда, отобранные для нас ЦРУ. Этим занимается адмирал Аллен. В скором времени мы пошлем туда нескольких офицеров.
      - Отлично! Отлично! - в один голос воскликнули Брент и Мацухара.
      Адмирал несколько минут молча барабанил по столу. Брент понял, что он уже размышляет над чем-то еще.
      - Йоси-сан, - наконец с несвойственной ему мягкостью произнес он. - Вы не отказались от своего намерения и по-прежнему просите разрешения на харакири?
      - Не отказался, господин адмирал. Прошу.
      - И причина этого - женщина. Женщина, которую вы любили и которая стала жертвой террористов в парке Уэно.
      - Да. Она погибла по моей вине. Я был беспечен и неосмотрителен...
      - Нет, Йоси, - вмешался Брент. - Виноват я.
      - При чем тут ты? - едко ответил летчик. - Ты, что ли, должен был на ней жениться? Ты сопровождал ее?
      Адмирал движением ладони заставил обоих умолкнуть.
      - Подполковник, вы - командир палубной авиации на моем корабле и лучший в мире истребитель. Мы многих, очень многих потеряли: неустрашимые души сотен наших самураев вошли в храм Ясукуни. - Глаза его стали похожи на кусочки влажного угля. - Я не разрешаю вам самоубийство. Вы нужны императору, Японии и "Йонаге".
      - Есть, ясно, - выпрямился Мацухара. - Там, - он показал вверх, - там я обрету смерть. Это будет справедливо. Летчик-истребитель должен погибать в небе. Ближе к богам.
      Фудзита глянул туда, куда указывал его палец:
      - Смерть легка как флюгер, Йоси-сан...
      - А долг - тяжелей горы, - подхватил Мацухара цитату из рескрипта одного из императоров эпохи Мэйдзи.
      - С такими плечами, как у вас, никакая ноша не страшна. Даже "Йонага". А она ведь потяжелей Фудзиямы.
      - Благодарю, господин адмирал, - летчик взглянул на часы, висевшие на переборке за столом адмирала. - Разрешите идти? У меня сейчас учебные полеты в международном аэропорту. Адмирал кивнул, и Мацухара повернулся к двери.
      - Имейте в виду, Йоси-сан, - сказал адмирал вслед. - Я усилил охрану аэропорта ротой матросов при трех тяжелых пулеметах и минометном расчете.
      Мацухара впервые за все это время улыбнулся.
      - Капитан Кудо будет просто в восторге.
      Когда дверь за ним закрылась, адмирал надолго взял Брента на прицел своих узких глаз.
      - У вас бешеный темперамент, лейтенант.
      - Знаю, сэр.
      - Это может помочь вам в жизни, а может и лишить вас ее. Характер у вас отцовский.
      - Он его и погубил.
      - Я хотел вам напомнить об этом, Брент-сан. И еще хотел сказать вам, что вчера у проходной вы вели себя как настоящий самурай - в лучших традициях бусидо.
      Брент улыбнулся:
      - В сомнении - избирай битву. Нападай первым, даже если перед тобой тысяча врагов.
      Пергаментное-лицо дрогнуло в неожиданно добродушной улыбке, и адмирал раскатился дробным и сухим стариковским смехом:
      - Я вижу, вы всерьез штудируете "Хага-куре" и берете оттуда самое важное. Похвально, Брент-сан.
      Брент был озадачен - приветливое выражение странно было видеть на этом сурово-замкнутом лице. Его вдруг осенило: он просто-напросто приятен адмиралу. Нелегко было осознать ту мысль, что этот виднейший флотоводец, одаренный стратег и блистательный тактик, этот осколок минувшего, ходячая реликвия, умевшая тем не менее завоевать совершенно собачью преданность своих подчиненных и восхищение всего мира, - относится к нему с глубоко затаенной ласковой симпатией. Более того - с уважением.
      Пока все эти мысли проносились у него в голове, улыбка исчезла с лица Фудзиты, теплые искорки в глазах померкли. Он стал неузнаваем, как хамелеон, и в голосе его звучала теперь глубокая скорбь.
      - Я вам уже говорил, Брент-сан: вы правильно поступили, согласившись оказать последнюю услугу своему командиру, лейтенанту Йосиро Такии.
      Брент, не ожидавший такого оборота разговора, слегка растерялся: он не поспевал за этими ртутно-подвижными мыслями. Но адмирал нагнулся, достал из-под стола и положил перед собой великолепный меч Такии.
      - Что вы, сэр... - Брент даже взмахнул руками, словно отгоняя нечистую силу.
      - Я имею честь вручить его вам. Он принадлежит вам по праву кайсяку.
      - Да, сэр, я знаю... Но у меня уже есть меч лейтенанта Коноэ, он достался мне при сходных обстоятельствах. - Мука слышалась в его голосе. Одного - довольно... Мне не нужен меч Йосиро... Он был моим другом, и я... Я...
      - Вы любили его.
      - Да.
      - Этого не надо стыдиться. Любить друзей не зазорно для самурая, адмирал чуть отодвинул от себя меч, как бы предлагая его Бренту.
      Тот снова покачал головой и отпрянул, как будто увидел перед собой ядовитую змею.
      - Нет, господин адмирал. Заберите его. Я не возьму.
      - Хорошо, Брент-сан. Я выполнил свой долг. И я понимаю вас. Честь велела мне предложить вам его - вы это знаете.
      - Знаю, господин адмирал.
      Морщины на лице Фудзиты расположились по-новому, в узких глазках появилось иное выражение: это значило, что он заговорит о другом.
      - Может статься, лейтенант, я поручу вам особое задание - вдали отсюда.
      - Нельзя ли чуть подробней, сэр?
      Адмирал чуть-чуть приподнял костлявые плечи:
      - Пока нельзя. Я должен буду сначала узнать, что решили в Женеве. Как бы вы в принципе отнеслись к такой... гм... командировке?
      - Мне очень хорошо на "Йонаге", я сроднился с кораблем и с командой.
      - От моего поручения во многом будет зависеть ваша карьера, Брент-сан.
      - Бьюсь об заклад, сэр, что вы имели беседу с адмиралом Алленом.
      Старик покачал головой:
      - Проиграете. Я отлично знаю, как он настроен. И знаю, что он не раз убеждал вас подать рапорт о переводе.
      Осведомленность Фудзиты не удивила Брента - это было в порядке вещей. Ничего, абсолютно ничего не ускользало от его внимания. Можно было подумать, что он в каждой каюте, в каждом отсеке держит соглядатаев и лазутчиков или обладает неким таинственным даром, позволяющим ему проникать в тайники ума и души с легкостью Опытного взломщика, для которого не существует замков и запоров. И этот мистический дар отлично сочетался с прагматическим складом ума, с совершенным знанием человеческой природы - всех ее сильных и слабых сторон, - с умением безошибочно отгадывать подоплеку человеческих устремлений и извлекать из них выгоду для себя.
      - Да, сэр, я сроднился с "Йонагой", - повторил Брент, - но вы мой начальник, и я выполню любой ваш приказ, любое задание, которое поможет борьбе с мировым терроризмом.
      Адмирал кивнул:
      - Слова, достойные офицера. Я не люблю посылать людей на задания против их воли и отлично понимаю смысл выражения "душа не лежит". Подобная практика противоречит самому духу корабля, которым я командую. Пока могу только сказать, лейтенант Росс, что новое назначение будет под стать и вашим дарованиям, и опыту.
      - Я готов, сэр, - искренно ответил Брент. - Сделаю все, что в моих силах, чтобы выполнить ваше задание наилучшим образом.
      Уголки тонких губ чуть приподнялись, обозначая, что ответ понравился адмиралу.
      - Добро, - сказал он и, надев свои очки в железной оправе, принялся просматривать документы на столе, нашел нужный и спросил: - Когда получите программное обеспечение для нового шифратора?
      - Сегодня вечером.
      - В отеле "Империал"?
      Щеки Брента порозовели: конечно, Фудзита знал все и, может быть, даже и то, каким могучим магнитом тянуло друг к другу его и Дэйл Макинтайр.
      - Я пошлю с вами наряд, Брент-сан.
      - Не стоит, сэр. Я при оружии, и потом - это минутное дело: заеду в отель, заберу программное обеспечение и вернусь на корабль. Боюсь, мы и так намозолили всем глаза: в аэропорту - целая рота, вокруг дока пулеметные гнезда и караулы... Право же, не стоит.
      - Вы будете отсутствовать несколько часов, - произнес адмирал, угадывая все, о чем думал Брент. Тот неловко переступил с ноги на ногу. - Одного матросика все-таки возьмите. Пусть последит, чтобы вам не помешали... в вашем минутном деле.
      - Есть взять одного! - вспыхнул от смущения Брент. - Разрешите быть свободным?
      Адмирал отпустил его взмахом руки и понимающей улыбкой.
      - Неужели я убила его? - сказала Дэйл.
      Она сидела на диване рядом с Брентом, потягивая виски с содовой.
      Несколько минут назад Брент отогнал взятую Дэйл напрокат "Хонду-аккорд" в подземный гараж отеля "Империал" и в сопровождении доблестного старшины Куросу, который ехал следом за лейтенантом на штабном "Мицубиси", вошел в лифт. Все входившие и выходившие из кабины с изумлением посматривали на моряка с винтовкой, но никто не решился произнести хоть слово.
      Когда Дэйл отворила ему дверь, у Брента перехватило дыхание. Облегающее платье из зеленого шелка, перехваченное в талии черным кушаком, подчеркивавшим тонкую талию, обтягивало, как перчатка, все изгибы и выпуклости ее великолепной фигуры. Распущенные и зачесанные наверх волосы падали на плечи, отливая в свете люстры расплавленным золотом и платиной. Она лишь слегка подкрасила губы, не прибегая больше ни к каким косметическим ухищрениям: матово загорелое лицо, дышавшее свежестью и здоровьем, чуть зарделось при виде Брента, хотя выражение его осталось сосредоточенно-строгим, а под глазами и в уголках рта залегли чуть заметные складочки. И в зеленых глазах облачком, отражающимся в глади тихого озера, то и дело проплывала тревога. Брент мгновенно заметил ее напряжение и нервозность, но от этого она показалась ему еще желанней и привлекательней: захотелось обнять, отгородить ее от всего мира кольцом своих рук, успокоить. Как только он увидел Дэйл, мощный ток желания прошел по всему его телу, сердце заколотилось. Он ринулся к ней с порога. Однако она отстранилась, подвела его к дивану, усадила перед низким мраморным столиком с уже разлитым в стаканы виски. Повлажневшие зеленые глаза в смятении встретились с его глазами, и она произнесла эти слова:
      - Неужели я его убила? Об этом было в газетах... Трахея перебита.
      Брент пригубил неразбавленное виски, но не решился сказать Дэйл правду:
      - Кто может точно знать? Была свалка. Оба матроса заявили, что удар нанесли они.
      - Да? - напряжение немного ослабло.
      - Да. Старшина Куросу, который сейчас стоит на посту у твоего номера. Брент показал в сторону коридора. - И матрос Накаяма. Оба - мастера кендо. Куросу не раз выигрывал первенства "Йонаги".
      - Кендо - боевое искусство, как каратэ. Оно создано для убийства. Будь проклят день, когда я решила брать уроки!..
      - Дэйл, ты спасла мне жизнь, а может быть, кое-что еще более существенное.
      На лице ее появилась наконец слабая улыбка, она отхлебнула виски.
      - Я - тебе, а ты - мне... Это чудовище с древком своего плаката... Зябко, точно от озноба, передернув плечами, она снова выпила, и под воздействием выдержанного скотча тугая пружина стала понемногу разжиматься. - У него явно имелись кое-какие планы насчет моей женской чести... - Она невесело усмехнулась. - Ты не знаешь, Брент, почему ненависть почти всегда имеет сексуальную окраску?
      - Как тебе сказать... Потому что мы больше смерти боимся потерять потенцию, а вы, женщины, - привлекательность. Угроза дергает ниточку страха, как нерв больного зуба.
      - Секс и насилие - всегда рядом?
      - Мужчины всегда убивают двух зайцев.
      - Все мужчины? - расширились глаза Дэйл.
      - Насильники-убийцы, - покачал головой Брент. - Нас с тобой вчера у проходной хотели подвергнуть насилию. Понимаешь? И тебя, и меня.
      - Да... Ты прав, Брент.
      - Ты ведь уже сталкивалась с чем-то подобным, Дэйл?
      - Сталкивалась. В Нью-Йорке. В парке. На меня напали с ножом... И, домогаясь, грозили вонзить... ну, в общем, сделать то, что страшит женщину больше всего на свете. - Дэйл налила ему и себе. - И вот после того случая я стала заниматься каратэ. Брент... так ты уверен, что пикетчика убил кто-то из матросов?
      Брент цедил сквозь зубы обжигающую янтарную влагу, не торопясь проглатывать ее и наслаждаясь смолистым вкусом выдержанного виски.
      - Полиция тоже в этом уверена и до такой степени, что собиралась арестовать Куросу.
      - Неужели? И что же?
      Брент рассмеялся, чувствуя во всем теле раскованную легкость:
      - Адмирал Фудзита убедил их этого не делать. Он бывает очень убедителен, когда надо.
      Дэйл подхватила его смех, тусклые глаза наконец ожили и заблестели, как прежде.
      - Значит, я могу выкинуть смерть этого негодяя из головы?
      - Можешь и должна. По всей видимости, он был из "Ренго Секигун". - И заметив, как она недоуменно изогнула бровь, пояснил: - Из "Японской Красной Армии". Банда левых террористов, безжалостных убийц женщин и детей.
      - А-а, знаю. У нас в конторе есть книжка о них.
      - Да? У нас тоже. Мы с тобой можем на паях открыть библиотеку. Ты ведь видела на совещании полковника Бернштейна? Ну так вот, он регулярно информирует нас о ближневосточных террористических группировках: эта самая "Ренго Секигун" обучает свои кадры в Ливии, Сирии и аденском лагере Вади-Хаддад. Там же тренируются головорезы из Фронта освобождения Палестины, Организации освобождения Палестины, Ирландской республиканской армии, баски из ЭТА, испанцы из ГРАПО, немцы из "Баадер-Майнхоф" [Росс перечисляет организации, использующие в своей деятельности террористические методы] и другие - всех не упомнишь.
      - Какое пышное соцветие подонков!
      - А токийская группа выделяется своей хладнокровной зверской жестокостью даже среди них. Это ее лидер, Хироми Мацунага, задумал и осуществил бойню в аэропорту Лод.
      - Я помню.
      - Тогда расстреляли из пулеметов и забросали гранатами ни в чем не повинных людей, большая часть которых возвращалась из паломничества на Святую Землю. Двадцать шесть человек погибло. Так что убить одного из этих негодяев - все равно что раздавить таракана, и винить тебе себя не в чем.
      Она с благодарностью в потеплевших, словно оттаявших глазах взглянула на него, придвинулась и взяла его за руку:
      - Какой ты милый мальчик, Брент.
      - "Мальчик"! Кажется, сейчас сейчас опять прозвучит романс "Сентябрь мой, увы, не за горами".
      Окончательно разделавшись с черными мыслями, она расхохоталась:
      - Что же плохого в слове "мальчик"?
      - Знаю-знаю, тебе просто не дает покоя моя голубиная чистота!
      Дэйл провела, чуть впиваясь ногтями, по его бицепсу:
      - Ты настоящий атлет...
      - Нет-нет, миссис Макинтайр, и не думайте! Только после венца! Невинность - лучшее приданое! Я бедный, но честный лейтенант флота и храню себя для первой брачной ночи! - продолжал он дурачиться.
      Дэйл хохотала без передышки, и он впился губами в открытый хохочущий рот, почувствовав скользкую змейку ее языка, а на груди - сводящее с ума упругое прикосновение ее грудей. Жадная тяга к ее телу с неистовой стремительностью лесного пожара охватила его, взбурлила кровь, пресекла дыхание. Рука его легла на ее грудь, пальцы заиграли вокруг обтянутого тугим шелком соска. Дэйл выгнулась, застонала, с силой обхватила его за шею и притянула к себе, отвечая на поцелуй.
      Однако вдруг ее ладони уперлись ему в грудь, отталкивая его, и она высвободилась:
      - Нет, Брент, - произнесла она, задыхаясь.
      - Почему? Что случилось?
      - Сама не знаю. Что-то не то мы делаем, - потрясла она головой, потом поправила растрепавшиеся волосы и взяла свой стакан.
      - Слишком быстро? Слишком скоро?
      Мизинцем она гоняла в стакане кубик льда.
      - Я вовсе не кисейная барышня, но... Брент, мы же с тобой видимся второй раз в жизни. Да, наверно, ты угадал: слишком резко взяли с места. И потом... - она показала в сторону коридора. - Там, под самой дверью торчит этот твой старшина...
      - Он тебе мешает?
      - Мне как-то не по себе.
      Брент сделал большой глоток виски, подумав о том, с каким мрачным юмором подстроила судьба безумные обстоятельства их встречи.
      - А кроме того, ты не желаешь сидеть за растление малолетних, - скрывая за шутливостью тона досаду, сказал он.
      Дэйл снова рассмеялась:
      - Ну что ты заладил одно и то же?!
      Она встала и потянула его за руку, поднимая с дивана. Брент обнял ее, и она, прильнув к нему, шепнула в самое ухо:
      - В этом отеле - штук шесть ресторанов, один лучше другого. Сейчас я тебе отдам дискету, а потом мы спустимся и пообедаем. Не забудь - у нас деловая встреча.
      - Ну разумеется! Разве я дал вам повод думать иначе?
      Смеясь, она скрылась за дверью спальни и вернулась с маленьким плоским свертком. Брент спрятал его во внутренний карман тужурки. Дэйл взяла его за обе руки и устремила на него свои изумрудные глаза, ярко отражавшие свет люстры.
      - Так ты считаешь, от сентября до мая - недалеко?
      - Рукой подать, - улыбнулся Брент. - А осень - самое прекрасное время года. Деревья надевают свой великолепный наряд, а солнце и облака устраивают в небе ни с чем не сравнимые действа.
      Она жадно припала к его губам.
      - Это - тоже ни с чем не сравнимое действо... - хрипловато сказал он, когда они наконец оторвались друг от друга.
      Дэйл взяла его за руку и повела к дверям. В коридоре к ним присоединился старшина первой статьи Куросу.
      И в заполненном людьми лифте, и потом, входя бок о бок с Брентом в новый французский ресторан на первом этаже, Дэйл чувствовала себя по-настоящему счастливой: в лифте она держала его за руку обеими руками, ловя завистливые взгляды других женщин. Впрочем, с не меньшим вниманием, смешанным с опасливым любопытством, смотрели люди и на Куросу, который свирепым взглядом встречал каждого, кто входил в лифт.
      - Я еще ни разу тут не была, но, по слухам, кухня великолепная. Кормят, как в Париже у "Максима", и вся обстановка - как там.
      Они вошли в просторный зал, пышно украшенный шелковыми обоями и бархатными драпировками им в тон, освещенный тремя огромными хрустальными люстрами. Затянутый в смокинг метрдотель - высокий сухопарый пожилой француз, державшийся прямо, как Наполеон на смотру, и по-наполеоновски отдававший распоряжения официантам, повел Дэйл и Брента к столику в центре зала возле самой площадки для танцев.
      К удивлению Дэйл, ее спутник отказался и потребовал, чтобы их посадили за другой стол - угловой, обращенный к единственной двери. Перед ним шел изогнутый кожаный диванчик, на котором могли вплотную друг к другу усесться только два человека. Дэйл оценила всю прелесть этого места, оказавшись бок о бок с Брентом. Она понимала, что сегодняшний вечер может оказаться последним, и больше они не увидятся никогда. Ей хотелось быть как можно ближе к нему, и пальцы ее вздрогнули, коснувшись его руки, лежавшей на сиденье диванчика.
      Мэтр сделал быстрое повелительное движение, и к столику плавно скользнул маленький изящный человек лет тридцати.
      - Мадам, мсье лейтенант, это ваш официант Марсель Плюбо, - представил его мэтр и удалился, явно раздосадованный тем, что клиенты проявили такую разборчивость в выборе стола.
      Тут он заметил приближающегося с винтовкой на плече Куросу и остановился, словно человек, не заметивший стеклянную дверь и с размаху треснувшийся о нее лбом.
      - Этот... человек с вами, мсье лейтенант? - неприязненно обернулся он к Бренту.
      Плюбо хранил молчание, держа в руках меню.
      - Oui, monsieur, - копируя его величавую манеру, ответил Брент.
      - Тысяча извинений, мсье, но он не может находиться в зале со своим рю...ружьем.
      Брент, улыбаясь, приказал Куросу стать у дверей. Старшина ответил "есть", вытянулся, четко повернулся через левое плечо и, провожаемый сотней недоуменных глаз, строевым шагом, грохоча тяжелыми ботинками по дубовому паркету, направился на свой пост. В мертвой тишине слышался только этот отчетливый грохот, подобный винтовочным выстрелам.
      - Я с авианосца "Йонага", - объяснил Брент. - Ему приказано меня сопровождать и охранять. Он - моряк дисциплинированный, порядок знает и не доставит вам ни малейших неприятностей или неудобств.
      Упоминание "Йонаги" произвело на мэтра магическое действие - он сделал легкий полупоклон и улыбнулся, хотя, по наблюдениям Дэйл, не совсем еще оправился от потрясения. Знает этот моряк порядок или не знает, но он торчит в дверях зала и глазеет на обедающих, а некоторые из них уже поспешили расплатиться и уйти. Другие собирались последовать их примеру.
      - Служба безопасности отеля будет возражать, мсье, - с легкой дрожью в голосе сказал он.
      - Пусть попробует, - ответил Брент. - Дайте нам, пожалуйста, меню.
      Уязвленный мэтр повернулся на каблуках и отошел.
      Однако отдельные охранники почему-то не проявили к старшине с винтовкой никакого интереса - их вообще не было видно, как будто они сделали для себя выводы из скандала, который устроил здесь вчера матрос Накаяма. То ли они были безнадежно некомпетентны в своем деле, то ли решили не связываться ни с кем из личного состава "Йонаги", но вероятнее всего, кто-то, наделенный властью и силой, предупредил их, чтобы оставили в покое моряков. Дэйл подозревала, что этот "доброжелатель" был либо сам адмирал Фудзита, либо тот, кто действовал по его приказу.
      Тем временем Марсель Плюбо в безупречном смокинге, перекинув через левую руку белую салфетку, склонился к ней так близко, что она почувствовала сильный и сладкий запах его одеколона, отдаленно напоминавший аромат "Шанель N_5". "Странно, - подумала она. - Мужчины так не душатся". Она стала наблюдать поверх меню за официантом, с поклоном и улыбкой вручавшим Бренту вторую увесистую книжицу в кожаном переплете.