— Сэр, он перешел на восемь тысяч мегагерц — это значит, что заработали радары управления огнем.

— По местам стоять, к погружению! — Скомандовал адмирал, и тотчас по лодке прокатился звук ревуна и затопали по стальным палубам башмаки матросов, разбегавшихся к постам по боевому расписанию.

В динамике раздался радостный голос Данте:

— Сэр, он отключил РЛС управления огнем! И я запросил по системе «свой — чужой!» Это наши!

— Отставить погружение! — крикнул в люк адмирал. — Выключить ревун. Сигнальщик, ответить ему!

Пит Ромеро повернул прожектор в сторону приближающегося корабля и помигал. Световая морзянка миноносца сообщила, что это корабль из состава ВМФ США — «Сомерс». Лодка сбавила ход.

— Эсминец класса «Халл», — сказал Брент.

— Все правильно, мистер Росс, — ответил адмирал, не отрываясь от бинокля. — Он нас принял за лодку типа «Виски» или «Зулус»: издали «Блэкфин» от них не отличишь.

Брент видел: адмирал, хоть и доволен тем, что опасность миновала, как-то необычно бледен и на висках и на лбу у него вздулись синие жилы.

— «Выделен… для вашего… сопровождения… — стал читать Пит Ромеро световую морзянку миноносца. — Держать… мне в кильватер».

«Сомерс» замедлил ход и стал разворачиваться по широкой дуге.

— Сигнальщик, запросить фамилию и звание командира миноносца, — громогласно откашлявшись, приказал Аллен.

Снова замигали с мостиков прожектора, и Пит ответил:

— Коммандер Брюс Дохэни, сэр.

— Сигнальщик, передать на миноносец: «Лодкой „Блэкфин“ командует адмирал Аллен. Приказываю следовать за мной».

На мостике раздался общий смех. «Сомерс» вошел в кильватер лодки.

Спустя несколько часов на горизонте появились зубчатые склоны островов Оаху и Молокай, замелькали многочисленные пароходы и рыбачьи суда, радары зафиксировали интенсивную работу береговых локаторов. По гладкому, как зеркало, морю, под сияющим небом лодка и миноносец, двигавшийся в пятистах ярдах у нее за кормой, вошли в пролив Кайви. Свободные от вахты подводники вылезли на палубу, разглядывая небоскребы Гонолулу. «Блэкфин» взял севернее, к входу в Перл-Харбор. С маяка замигали проблесковые огни.

— Сигнальщик, запросить разрешение на вход в гавань.

Под руками Пита защелкали шторки прожектора.

— Вход разрешен. Следовать на базу подплава к двенадцатому причалу.

— Добро. — Аллен кивнул Бренту.

Согнувшись, тот припал к окуляру дальномера:

— Курс три-пять-пять, сэр.

Брент отдал приказ, и лодка вошла в узкий пролив, ведущий в Перл-Харбор. Впереди зелеными уступами, похожими на крепостные бастионы, высились холмы Оаху, переходившие в горную гряду Кулау, вершины которой были покрыты облаками. На фоне поразительно яркой зелени бетонные коробки небоскребов Гонолулу и Вайкики неприятно резали глаз и казались совершенно неуместными и чужеродными.

«Блэкфин» медленно входил в гавань, оставляя по правому борту мыс Бишопа, казармы морской пехоты, судоремонтную верфь, потом так же медленно свернул еще правее, огибая остров Форда и двигаясь вдоль вереницы белых буйков — надгробий покоящихся на дне кораблей: «Оклахома», «Невада», «Теннеси», «Мэриленд», «Калифорния»… Мимо проплыла белая низкая рубка превращенного в мемориал авианосца «Аризона», и подводники молча проводили ее глазами.

«Сомерс», дав прощальный гудок, отвернул в сторону и пошел к причалам миноносцев. «Блэкфин» еще раз свернул направо — на базу подводных лодок. Через несколько минут он ошвартовался у двенадцатого причала.

Марк Аллен заметно опечалился. Брент подумал было, что настроение ему изменили тягостные воспоминания о гибели американского флота в 1941 году, но оказалось, что дело не в этом.

— Смотри, Брент, — сказал адмирал. — Какое множество кораблей — эсминцы, сторожевики, плавбазы! И все стоят на приколе! Нет горючего, чтобы вывести их в море.

— И их перевооружают, — заметил Брент. — Видите, сэр, на миноносцах демонтируют пусковые установки для торпед-ракет «Асрок» и ракет класса «корабль-воздух». Заменяют на 20-мм зенитные установки «Гатлинг».

— Вижу, — кивнул Аллен. — 20— и 40-мм многоствольные зенитные установки, автоматические 76-мм пушки и пятидюймовки двойного назначения. А плавать не на чем! Мазута нет!

— Все швартовы отданы! — доложил боцман. — Трап спущен!

Аллен побарабанил пальцами по ограждению и стал спускаться с мостика на палубу навстречу группе офицеров, которые гуськом всходили по трапу.

Заправившись топливом «под завязку», заполнив запасами продовольствия каждый дюйм свободного пространства — даже гальюны, — «Блэкфин» на следующее утро вышел из Перл-Харбора курсом на запад, оставив на юге остров Джонсона, а на севере — Уэйк. От редких встреч с другими судами Аллен старательно уклонялся, заблаговременно уходя в сторону, как только радары сообщали об их появлении. Пересекли линию смены дат, прошли к северу от Маршалловых островов и двинулись параллельно Каролинским. Это была зона оживленного судоходства: радар то и дело извещал о появлении очередного малотоннажного судна, курсирующего между островами и атоллами. Лодка каждый раз избегала встречи.

Условия жизни на «Блэкфине» оказались куда более комфортными, чем думал Брент. Члены японо-американского экипажа притерлись друг к другу, втянулись в службу, неся ее привычно, старательно и легко. Два кока и пекарь трижды в день вкусно и сытно кормили экипаж, стараясь потрафить и восточным, и западным пристрастиям. Морозильные камеры были забиты стейками, ростбифами, гамбургерами, рыбой, каждое утро пекарь подавал свежую порцию хлеба, булочек, сдобы и печенья — каждый брал себе что хотел и сколько хотел. Любой мог в любую минуту дня и ночи подойти к холодильнику и закусить рисом, тофу суси, беконом, яйцами, сделать себе сандвич с заранее нарезанной ветчиной, сыром или холодным мясом. Как всегда на военном корабле, в распоряжении экипажа двадцать четыре часа в сутки был горячий кофе или чай.

Приятной неожиданностью для Брента стало и изобилие свежей воды: опреснительные установки давали ее в таком количестве, что не реже двух раз в неделю можно было принимать душ. Постоянно работала стиральная машина. Свободные от вахты моряки любили собираться в столовой или в кормовом торпедном отсеке, превратив их во что-то вроде клуба: там американцы обучали японцев играть в покер, а те их — премудростям го. В кают-компании и в носовом аккумуляторном отсеке каждый вечер крутили по видео новый фильм — на лодке был большой запас кассет.

В то утро, когда лодка пересекла сто пятьдесят пятый градус восточной долготы, Брент стоял утреннюю вахту. На мостик поднялся адмирал, вскинул к глазам бинокль.

— Вот они… Всего в ста милях к югу.

— Что именно, сэр?

В это утро Аллен выглядел просто больным стариком. С тяжелым вздохом он привалился к ветрозащитному экрану.

— Острова Трук. Тихоокеанский Гибралтар — там была во время войны главная база объединенного японского флота. Было принято решение отомстить японцам за Перл-Харбор.

— Если мой школьный учитель истории не наврал, это было поручено 58-му оперативному соединению, — улыбнулся Брент.

— Поручить-то поручили… Дело было в феврале сорок четвертого. Но взять его мы так и не смогли. Устроили из него что-то вроде полигона: бомбили и обстреливали Трук, Маршалловы острова, Джалуит, долбили и ковыряли их день и ночь — учили на нем молодых летчиков и артиллеристов. — Он показал на юго-восток: — И Понапе тоже. А вот с Таравой получилось по-другому. Нам этот остров был не нужен совершенно, — с нахлынувшей от воспоминаний горечью продолжал он. — Я был против и отстаивал свое мнение на всех советах. Но начальству, как всегда, оказалось видней, и вот оно в своей неизреченной мудрости уложило при штурме тысячи отличных ребят, причем большую часть перебили еще в воде, они и на берег-то не успели выбраться. Здесь была форменная бойня! Сам понимаешь, Брент, это ведь почти экватор, жара несусветная… Смрад гниющих трупов чувствовался в море за целую милю… — Он стукнул кулаком по ограждению. — На черта все это делалось?! Мы Таравой так и не воспользовались.

Он замолчал, машинально барабаня пальцами по перилам. Брент видел, что тени прошлого обступают его со всех сторон, томя душу старика печалью.

— Помнишь, я сказал, что в Палау нас будет ждать танкер? — продолжал адмирал.

— Помню.

— Палау мы тоже брали штурмом, и это тоже была пустая и зряшная затея. Я возражал тогда, и меня поддерживал Дуглас Макартур. — Он провел пальцами по лбу, откинув назад густую седую челку. — Из сотни островков на южной оконечности архипелага взяли два — Пелелью и Ангаур, тоже никому не нужных. Еще две тысячи убитых. Никакого толка от этих островов не было, а матери, получившие за своих погибших сыновей медали, так и не узнают никогда, что те погибли ни за понюх табаку.

Брент, не зная, что на это сказать, хранил угрюмое молчание, словно не стоял на мостике, а шагал за катафалком в похоронной процессии.

К атоллу Томонуто лодка приближалась, соблюдая все предосторожности, с севера подбираясь к входу в бухту, находившемуся в юго-западной части. Уйдя из зоны действия локаторов, Аллен вызвал в кают-компанию старшего помощника, штурмана и Брента.

— Пойдем тем же курсом, — сказал адмирал, водя пальцем по карте. — Два-семь-ноль, на север до девятой параллели, а там пошарим по Томонуто радаром.

Чарли Каденбах при этих словах выронил параллельные линейки:

— Сэр, но это всего восемьдесят миль к северу от побережья. Их РЛС РЭБ сейчас же засекут работу наших!

— Засекут. Но делать нечего: нам необходимо знать точное место их якорной стоянки, а в бинокль нам их рассмотреть не дадут. Приблизительно это вот здесь, — он ткнул в середину изображенного на карте атолла. — Довольно далеко от входа в бухту, и это понятно: они не хотят подставлять свои корабли под удачный торпедный залп с дальней дистанции какой-нибудь шальной лодки, которая даже не будет входить в гавань. — Палец его пополз к западу. — Смотрите: Филиппины, Яп, Палау. Между ними все время курсируют десятки мелких судов: мы постоянно пеленгуем их, как только появились на Маршалловых островах. Мы пойдем по этому судоходному пути и обогнем атолл, где будем уже недосягаемы для радаров. Если нас запеленгуют, то примут за одно из этих мелких суденышек, шастающих взад-вперед от острова к острову. А потом мы отключим не только наши радары, но и вообще всю электронику, за исключением РЭБ, которая импульсов не испускает. — Палец прочертил по карте прямую линию к юго-востоку. — И тогда метнемся назад, проскользнем в гавань и начнем патрулирование.

— Сэр… — подал голос старший помощник, — а ливийская воздушная разведка?

— Можно не опасаться, — сказал адмирал. — На Томонуто нет ВПП, а тяжелым Me-109 и Ju-87 для взлета с палубы авианосца нужно, чтобы скорость ветра была не меньше двадцати семи узлов.

Офицеры, тая про себя невысказанные сомнения, молча переглянулись: альтернативы плану адмирала ни у кого из них не было.

В ста восьмидесяти милях от лодки ее РЛС РЭБ засекли работу трех локаторов, ведущих поиск надводных целей.

— Мощные штуки, сэр, — сказал Мэтью Данте стоявшим за его спиной адмиралу и офицерам. — Два ведут поиск в диапазонах «E» и «F»: по моему каталогу «угроз» — это авианосец класса «Маджестик» и испанский «Принсипе де Астуриас». Третий, судя по всему, — дозорный эсминец класса «Джиринг».

— Досадно, черт возьми, — сказал адмирал. — Я-то хотел потопить «Маджестик» на входе и думал, что у нас в запасе еще неделя. Он нас опередил всего на несколько часов.

Когда лодка оказалась в восьмидесяти милях севернее атолла, ее радары детально сообщили обстановку на атолле. Восемнадцать кораблей стояли на якорях в бухте посередине атолла — там, где и думал Аллен. Радар отметил на экране неподвижную цель у входа в бухту — дозорный эсминец.

«Блэкфин» стал осторожно выбираться на запад, стремясь оказаться там, куда не дотягиваются локаторы ливийцев. Потом вся электроника, за исключением РЛС РЭБ, была выключена, взят курс на юго-восток и скорость увеличена до двадцати двух узлов. Уйдя на сто пятьдесят миль, лодка погрузилась.

Девятнадцать часов спустя она появилась у входа в бухту, и Аллен, убедившись, что активный гидроакустический поиск не ведется, в восьми милях от канала приказал всплыть, чтобы подзарядить аккумуляторные батареи. Брент слышал, как впередсмотрящие молились, чтобы антирадарное покрытие корпуса оказалось эффективным.

Стоя бок о бок на мостике, адмирал и Брент смотрели в бинокли, переговариваясь приглушенно, как будто арабы могли их услышать.

— Самоуверенность, граничащая с идиотизмом, — сказал Аллен. — Это же надо додуматься — поставить у входа в гавань один эсминец! Ну и вояки! Брент, передай на «Йонагу», что мы вошли в зону боевого патрулирования. Сколько времени займет передача?

— Если подтверждение придет сразу — тысячную долю секунды.

— Это хорошо. Чем скорее, тем лучше. Но подожди до рассвета, пока не уйдем на глубину, иначе нас могут засечь.

На рассвете лодка погрузилась на шестьдесят четыре фута и начала патрулировать в десяти тысячах ярдов от входа в гавань. Двигатели работали на минимальных оборотах — только для того, чтобы «Блэкфин» слушался рулей и удерживался на заданной глубине. Дежурный по лодке время от времени поднимал перископ и быстро оглядывался по сторонам. Стоявший на якоре миноносец не двигался и явно не подозревал, что поблизости притаилась смерть. Адмирал наконец решился: вызвал Брента к себе и приказал передать на «Йонагу» радиограмму.

— Передавай ТАКАМО.

Этот способ позволял посылать компьютеризованный сигнал мощностью всего в 200 ватт на специальный самолет ВМС США, который барражировал над западной частью Тихого океана. «Дуглас DC—6», получая сигнал, передавал его на авианосец.

Брент отправился в радиорубку и стал за спиной Дона Симпсона:

— Мы готовы, сэр, — сказал тот. — Можно поднимать антенну.

Брент подошел к подножию трапа и, задрав голову, взглянул вверх, в рубку, где стоял у «ночного перископа» Реджинальд Уильямс, дежуривший в этот день по кораблю. Командирский перископ с маленькими линзами 1,4 дюйма было трудно заметить на поверхности, но зато он впускал мало света. У ночного линзы были много крупнее, и он давал более четкое и яркое изображение. Зато его было и проще засечь.

— Мистер Уильямс, — сказал Брент. — Радиорубка готова.

— Отлично. Перископ поднять! — Уильямс, взявшись за ручки, сделал вместе с перископом оборот на триста шестьдесят градусов. — Перископ убрать! Рулевой, по моему сигналу — поднять антенну. Приготовились… Давай!

Брент вскинул кулак, зажужжал электромотор, и хлыст антенны взлетел над поверхностью моря. На пульте перед Симпсоном вспыхнула зеленая лампочка.

— Есть! — крикнул рулевой.

— Передавать! — крикнул Брент.

Симпсон стукнул ключом и в ту же секунду доложил:

— Передано, сэр!

— Передано, мистер Уильямс, — сказал Брент.

— Убрать антенну!

Симпсон плотнее прижал наушники к ушам и с улыбкой повернулся в Бренту:

— Получение подтверждено. «Квитанция», сэр! Чистая работа!

— Четыре секунды, — сказал Брент, и сняв трубку, доложил адмиралу Аллену.

Через четыре дня, за полчаса до рассвета, вахтенный акустик Пит Ромеро позвал Брента:

— Мистер Росс, шум винтов разной величины, сильная кавитация. К выходу из бухты движется крупная группа судов. Дальность одиннадцать-двенадцать тысяч ярдов. Шуму от них — как от девицы, расстающейся с девичеством.

Аллен и Брент поспешили в центральный пост. Адмирал был необычно бледен, тяжело дышал и отдувался. Бренту пришлось даже поддержать его, когда они отдраивали последний люк. В красном свете дежурных ламп лицо адмирала стало совсем мертвенным и голубые жилки под тонкой кожей казались черными. Хриплым голосом он приказал поднять радарную антенну, чтобы разобраться в обстановке.

— Сэр, работает еще около дюжины радаров. По каталогу «угроз» — это крейсера «Лондон» и «Лландафф!» и не менее десяти эсминцев класса «Джиринг».

— Группа слежения — в рубку! — крикнул адмирал.

Взглянув на Брента, он чуть заметно кивнул в сторону трапа, и лейтенант понял его: обычно первым в рубку поднимается командир, но сейчас старику нужна была помощь. Брент взлетел по трапу и почти втащил адмирала через люк в рубку. Пока он, привалившись к ночному перископу, переводил дух, появились и заняли свои места старший помощник Уильямс, рулевой Гарольд Сторджис, акустик Пит Ромеро, телефонист Рэнди Дэвидсон и оператор-локаторщик Тадаси Такигути.

— Готов… готов… готов… — эхом разнеслось по рубке.

— Боевая тревога? Торпедные аппараты на «товсь!», сэр? — спросил старпом.

— Нет. Нет. — Старик потер лоб, начал говорить и осекся. Стиснул челюсти так, что заскрипели зубы. Чувствуя, что все взгляды устремлены на него, глубоко вздохнул, словно собираясь броситься в ледяную воду. — По местам стоять, к всплытию! — произнес он наконец скрипучим голосом и обвел глазами удивленные лица вокруг.

— Виноват, сэр, разрешите напомнить: мы всего в семи тысячах ярдов от дозорного эсминца на выходе из гавани. Никакое антирадарное покрытие не поможет! Хотя тут и пеленговать-то нечего!.. Нас в бинокль увидят.

— Старший помощник! — оборвал его адмирал. — Попрошу меня не учить! — Он снова оглядел стоявших перед ним и взялся за ручки ночного перископа.

Уильямс подошел к командирскому.

Брент не мог найти объяснений поступку адмирала: матрос-первогодок понял бы, что лодка должна оставаться в погруженном состоянии, занять позицию и ждать выхода противника из гавани в канал. Любой подводник полжизни бы отдал за такую великолепную ситуацию, где возможность промаха практически исключена. Адмирал был явно не в себе: он был как-то одновременно и возбужден и расслаблен.

— Сэр… — решился Брент. — У нас идеальная позиция для атаки. Разрешите…

— Нет! Нет! Не разрешаю! — адмирал вдруг покачнулся. Уильям поддержал его, но он сердито вырвал руку, ухватясь за перископ, как пьяный за фонарный столб, и крикнул Бренту: — Какого черта мои подчиненные вздумали мне указывать?! — Он ударил по стальной трубе кулаком. — Молчать! Выполнять приказ! — и он неожиданно для всех крепко выругался.

Все застыли от изумления: во-первых, брань никогда не была у адмирала в ходу, а, во-вторых, принятое им решение было неверно и опасно.

— Поднять перископ! — Стальная труба скользнула вверх. Аллен, расщелкнув ручки, приник к резиновому наглазнику окуляра. — Убрать! Все чисто! — И, склонившись над люком, крикнул на центральный пост: — Всплытие! Всплытие!

Дэвидсон нажал кнопку, и взвыла сирена ревуна.

— Десять градусов вверх! — крикнул энсин Бэттл.

Нагнетаемый под высоким давлением воздух стал вытеснять воду из балластной цистерны, носовые рули поднялись перпендикулярно корпусу. «Блэкфин» устремился на поверхность. Аллен сорвал с переборки микрофон:

— Торпедная атака из надводного положения! Старпом! На КУТ! Лейтенант Росс! Со мной на мостик! Отключить радары! — Он одновременно наставил на Брента взгляд и палец: — Приготовиться отдраить люк!

— Сэр, это безумие! — не выдержал Уильямс. Лицо его было искажено бешенством. — Я протестую!..

— Отставить пререкания! Исполнять приказ! Объявляю вам выговор!

— Сэр, он прав… — вмешался Брент.

— Это что — бунт?! Неповиновение командиру в боевой обстановке?! Всякие сопляки еще будут со мной спорить! Марш к трапу, лейтенант Росс, пока я вас вообще не отстранил от должности! Бегом!

Брент стал подниматься по трапу на мостик. Теперь уже было ясно: Марк Аллен сошел с ума. В таком возрасте лодкой командовать нельзя! Адмирал Фудзита — единственное исключение, которое только подтверждает правило… Но теперь уже слишком поздно… Слишком поздно для них для всех. Еще через мгновение он услышал, как шумит и журчит вода, скатываясь с надстройки, и взялся за штурвальчик задрайки.

— Три фута! — доложил Бэттл.

— Отдраить люк!

— Давление полдюйма! — донеслось с поста погружения.

Брент крутанул задрайку, откинул бронзовую крышку, обдав себя потоками воды, выбрался на палубу и помог вылезти адмиралу. Рука Аллена показалась ему костлявой и безжизненной, как у скелета. Следом выскочили двое впередсмотрящих, заняв свои места на наблюдательной площадке над его головой. Адмирал, хватая ртом воздух, стоял рядом: он навел бинокль на водонепроницаемый ПППЦ[23], автоматически сообщающий данные на КУТ в рубке. Брент вскинул бинокль и взглянул на миноносец — черная махина стояла к ним носом, запирая вход в гавань. Брент повел биноклем на восток — там уже пробивалось слабое розовое свечение: занимался рассвет.

Открылся главный индукционный клапан, взревели двигатели, со свистом задышала турбина, и лодка еще приподнялась над водой. Брент почувствовал, что желудок ему сводит, словно в приступе тошноты. Если впередсмотрящие и акустики на миноносце разом не ослепли и не оглохли, «Блэкфин» сейчас будет засечен.

— Самый малый вперед, держать на два-девять-ноль! — скомандовал Аллен.

Это были его последние слова. Он вдруг резко выпрямился, как будто спинной хребет у него заменила стальная балка, отчаянно схватился за виски, словно там, в черепе, грянул взрыв, и крикнул так пронзительно, что крик этот, перекрывая рев четырех силовых установок, и гудение турбины, и свист воздуха, вытесняющего воду из балластной цистерны, вонзился в уши Бренту. Он резко обернулся к адмиралу: изо рта у того хлестнула желтая струя рвоты, забрызгавшая ветрозащитный экран, штормовку и лицо Брента. Дернувшись всем телом, старик повалился вперед, ударился о сталь щита, рухнул на палубу как подкошенный, еще раз вскрикнул и затих.

— Санинструктор! — не помня себя, завопил в люк Брент. — Санинструктора — на мостик! Ходом!

Спустя несколько секунд Уильямс и японец Чисато Ясуда уже склонялись над безжизненным телом адмирала.

— Пульса нет, — сказал санинструктор. — Сильный сердечный приступ или удар.

— Принимай командование, Реджи, — сказал Брент.

Прежде чем старпом успел ответить, ночную тьму разорвала ярчайшая вспышка залпа — с миноносца ударили две баковые пятидюймовки. Затем оглушительно громыхнуло, и со звуком раздираемого полотна снаряды прошли выше.

— Впередсмотрящие — вниз! — рассыпалась скороговорка команд: Уильямс пришел в себя. — Очистить мостик! По местам стоять, к погружению! Адмирала — вниз, в его каюту! Помочь санинструктору!

Один из впередсмотрящих и Ясуда приподняли неподвижное тело и опустили его в люк, где Аллена подхватили руки Сторджиса и Ромеро, в свою очередь передавшие его в ЦП. Снова осветилось небо, и по правому борту «Блэкфина», окатив всех, кто оставался на мостике, поднялись два высоких столба воды. Когда носовые рули со щелчком закрылись, Брент и впередсмотрящие кинулись к люку.

— Срочное погружение! Вниз! Вниз! Вниз! — кричал Уильямс, последним прыгнув в люк и нажав кнопку ревуна.

Лодка клюнула носом, и вода хлынула на мостик, а с мостика — вниз, в еще незакрытый люк. Уильямс лихорадочно крутил по часовой стрелке штурвал задрайки. Брент ощутил на лице что-то похожее на порыв ветра — это Бэттл открыл клапан цистерны быстрого погружения, впустив в переднюю часть лодки почти восемь тонн воды. Почти одновременно корпус потрясли два грузных удара — снаряды с миноносца легли не дальше двадцати футов справа по носу.

— Держать угол, Бэттл! — крикнул Уильямс. — Прячь корму, пока нам ее не оттяпали!

— Есть держать! — отозвался тот со своего поста. — Угол десять.

— Добро.

Брент занял свое место у КУТа, а Ульямс, широко расставив ноги, склонился к перископу. Последовали доклады с центрального поста, на которые Уильямс отвечал неизменным «добро». Когда совсем близко легли еще два снаряда с миноносца, он крикнул в люк:

— Штурман! Глубина под килем?

— Один-восемь-ноль, — отозвался Каденбах.

— Что за грунт на дне?

— Песок и кораллы.

— Черт… Вниз до один-пять-ноль, лево на борт, самый полный вперед.

Брент услышал, как четыре генератора взвыли на более высокой ноте, и лодка рванулась вперед — это оператор до отказа раскрутил реостаты, отдавая винтам каждый вольт.

— Прошли пятьдесят футов! — доложил Бэттл с поста погружения, и все с облегчением перевели дух: теперь они были недосягаемы для артиллерии эсминца.

— Добро. Штурман, курс на глубину сто фатомов!

Каденбах отозвался в ту же минуту, словно предвидел команду:

— Предлагаю курс один-девять-ноль.

— Держать один-девять-ноль, — кивнул Уильямс рулевому.

— Прошли два-три-пять, — доложил Сторджис.

Тут раздался голос телефониста Дэвидсона:

— Санинструктор Ясуда сообщает: адмирал Аллен скончался.

В рубке стало очень тихо. Брент да, очевидно, и Уильямс не могли поверить в то, что услышали.

— Он уверен? — спросил старпом.

Дэвидсон произнес несколько слов в микрофон, выслушал ответ и доложил:

— Так точно, уверен, сэр! Он считает, что у адмирала было кровоизлияние в мозг. Остановка сердца.

Брент вне себя от горя и гнева, все еще не в силах поверить в смерть Аллена, стукнул кулаком по панели КУТа. Но времени предаваться печали у них не было. Потом — если выкрутятся… Сейчас надо спасать лодку и самих себя.

— Сэр, миноносец запустил двигатели, — раздался голос акустика. Он подался вперед, прижав к ушам наушники, напряженно вглядываясь в экран старой гидроакустической станции «Марк IV», калиброванный лишь от нуля до пяти тысяч ярдов. — Выбирает якорь, я слышу, как лязгает цепь. И ведет постоянный поиск. — Пит вцепился пальцами в наушники. — Очень мощный сигнал… Никогда в жизни такого не слышал.

Уильямс повернулся к люку:

— Штурман! Сколько до «большой глубины»?

— Шесть с половиной миль до ста фатомов, грунт — песчаный, впереди Западно-Каролинская впадина. Семь миль до трехсот фатомов.

— Курс один-девять-ноль, — сказал Сторджис.

— Хорошо. Дашь знать, когда пройдем еще сто футов, — приказал Уильямс.

Рулевой взглянул на приборную панель перед собой. Помимо указателя угла перекладки руля, датчиков управления двигателями, Сторджис постоянно следил за репитерами гирокомпаса, питометра, манометра давления и репитера указателя глубины, калиброванного до шести тысяч футов.

— Снялся с якоря, сэр, — сказал Пит Ромеро. — Скорость десять узлов и возрастает, дальность девять тысяч. Он у нас прямо за кормой: шум винтов сливается с нашей собственной кавитацией — потому я потерял другие суда. Но его мощный ГАС пробивается через все на свете.

— Сколько мы делаем под водой?

— Девять узлов, сэр, — ответил Сторджис, сверившись с питометром, и перевел глаза на глубиномер: — Прошли сто футов.

— Так. — Уильямс склонился над люком и крикнул: — Штурман! Когда восход солнца?

— Пять сорок, сэр, то есть пять минут назад.

— Ч-черт!

В игру вступали новые факторы: авианосцы тоже двинулись и теперь, когда поднялось солнце, можно было ждать и атаки с воздуха. Все, кто стоял в рубке, переглянулись понимающе и невесело.

— Прибавляет хода, сэр, — сказал Пит. — Дальность — семь. — Все слышали, как работает гидролокатор миноносца, нашаривая их под водой. «Пи-и… пи-и… пи-и…» — раздавались, не смолкая ни на миг, частые, резкие, неумолимые гудки.

— Пеленгует?

— Пока нет, мистер Уильямс.

— Прошли сто двадцать футов, — доложил рулевой.

Брент почувствовал, что дифферент на нос стал не таким острым: Бэттл, стоя за спинами рулевых-горизонтальщиков, начал выравнивать лодку. Из люка послышался его голос:

— Прошли сто тридцать, выровняемся на ста пятидесяти.

— Хорошо. Приготовиться к атаке глубинными бомбами! Приготовиться к движению в бесшумном режиме! — сказал Уильямс, и телефонист Дэвидсон сейчас же отрепетовал приказ.

Брент уловил перепад в работе двигателей, перешедших на минимальное число оборотов — их хватало только, чтобы лодка слушалась горизонтальных и вертикальных рулей. Были задраены все люки и водонепроницаемые переборки, закрыты клапаны и фитинговые заглушки трубопроводов, отключена вся система вентиляции. Сразу стало очень жарко, и пронзительно запахло потом людей, испытывающих страх. Открытым остался только люк между рубкой и центральным постом.

— Нагоняет, сэр, и быстро, — сказал Пит Ромеро. — Висит у нас за кормой.

Знакомое сосущее ощущение, всегда появлявшееся у Брента в минуты опасности, возникло и сейчас, и во рту стало кисло. За ним гнались, его преследовали, его хотели подвергнуть мучительной казни люди, которых он не знал и в глаза никогда не видел.

— Глубина под килем — два-три-ноль, — доложил Чарли Каденбах.

— Хорошо. Опустить до двухсот.

В ответ на эту команду послышался удивительно спокойный голос Бэттла, инструктирующего рулевых, и лодка резко пошла вниз.

Брент немного успокоился — исчезло мучительное сосание под ложечкой: лодка скользила в спасительную глубину, в свою природную среду. Чем глубже, тем безопасней, чем толще слой воды над головой, тем прочнее спасительный щит. Там, в пучине океана, нет движения и не раздается ни звука, кроме тех, что производят пришельцы с земли, преследующие себе подобных или скрывающиеся от них. Свет здесь мягкий и рассеянный, либо его нет вовсе, течения слабы, а все жизненные процессы многочисленных и разнообразных обитателей протекают неспешно и негромко, чуть заторможенно, гармонируя с исконным и вечным величавым спокойствием, которое царит здесь, в подводном царстве, и которое сейчас собирался разнести в клочья ливийский миноносец.

— Нащупал, — спокойно сказал Пит.

Все слышали работу эхолотов миноносца, воспринимавших сигналы, отражавшиеся от корпуса лодки. Слышали и шум его винтов.

— Право руля, самый полный ход! — крикнул Уильямс. — Мы его заставим проскочить мимо нас.

Брент знал, что идея хороша в том, конечно, случае, если сработает. Было ясно, что на миноносце сейчас вычисляли курс лодки и свой собственный, чтобы рвануться на перехват. Своим резким броском в сторону Уильямс надеялся спутать их расчеты и заставить сбросить бомбы в пустоту.