И что же она, вероломная, сделала? Согласно Книге Судей, "сказала ему: зайди, господин мой, зайди ко мне, не бойся. Он зашел к ней в шатер, и она покрыла его ковром. Сисара сказал ей: дай мне немного воды напиться, я пить хочу. Она развязала мех с молоком, и напоила его и покрыла его. Сисара сказал ей: стань у дверей шатра, и если кто придет и спросит у тебя и скажет: "нет ли здесь кого?", ты скажи: "нет". Иаилъ, жена Хеверова, взяла кол от шатра, и взяла молот в руку свою, и подошла к нему тихонько, и вонзила кол в висок его так, что приколола к земле; а он спал от усталости - и умер".
      Слушая, как Салах пересказывает эту библейскую историю, украшая ее душераздирающими подробностями, Пелагия жалела бедняжку - не Сисару, который жил Бог знает когда и в конце концов получил по заслугам, а рассказчика. Не знает, простая душа, что за него уже всё решили: следующей его женой будет именно еврейка.
      - Человек устал очень, совсем слабый был. Вот так лег - и сразу хр-р-р, - для наглядности захрапел Салах, положив щеку на сложенные ладони.
      И вдруг дернулся, натянул поводья.
      Из кустов на дорогу медленно выехали двое конных.
      Увидев торчащие за их спинами ружья, Полина Андреевна вскрикнула:
      - Это разбойники?
      - Я не знаю, - ответил Салах и отпустил вожжи.
      - Что же ты? Поворачивай назад!
      - Нельзя. Увидят, что мы боимся, догонят. Надо ехать прямо и что-нибудь спросить. Это лучше всего.
      - Что спросить?
      - Дорога. Как ехать в Эль-Леджун. Скажу, ты едешь к главный полицейский начальник. Ты его теща.
      - Почему теща? - удивилась и немножко обиделась Полина Андреевна.
      - За теща нельзя выкуп брать.
      - Потому что такой обычай, да?
      - Потому что за теща выкуп не дадут, - отрывисто объяснил Салах, готовясь к разговору с вооруженными людьми
      Он затараторил еще издали, кланяясь и показывая рукой куда-то в сторону холмов.
      Всадники рассматривали повозку и седоков молча. Они были очень странного для Палестины вида: в черкесках с газырями, у одного на голове башлык, у второго папаха. Прямо как наши кубанские казаки, подумала Полина Андреевна и немножко воспряла духом.
      - Не понимают арабски, - обернулся Салах. Он был бледен и напуган. Это черкесы. Совсем плохие черкесы. Сейчас я им буду турецки говорить...
      Один из конных подъехал и наклонился к Пелагии - пахнуло чесноком и бараньим жиром.
      - Мускуби? - спросил он. - Руска?
      - Да, я русская.
      Черкесы гортанно заговорили между собой. То ли спорили, то ли бранились - не поймешь.
      - О чем они? - нервно спросила Пелагия.
      Салах только сглотнул.
      Тот же разбойник снова нагнулся, схватил Полину Андреевну за подол платья. Она взвизгнула, но злодей не стал рвать на ней одежды, а только потер пальцами шелк, демонстрируя что-то своему товарищу. Потом взял с сиденья зонтик, показал ручку слоновой кости.
      - Что он говорит? - испуганно пролепетала монахиня.
      - Говорит, ты богатая и важная. Русские дадут за тебя много денег.
      Салах подключился к дискуссии. Жалобно зачастил что-то, замахал руками. Его жестикуляция Полине Андреевне не понравилась: сначала палестинец плеснул на пассажирку рукой, как бы отмахиваясь, потом ткнул себя в грудь и показал куда-то назад. Кажется, уговаривает, чтоб забрали ее одну, а его отпустили. Негодяй! Еще Иаиль ему нехороша!
      Но черкесы его слушать не стали. Коротко бросили что-то и поехали вперед.
      Салах медлил.
      - Они нас отпустили? - не поверила такому счастью сестра.
      Но один из разбойников обернулся, погрозил нагайкой, и Салах со стоном тронул с места.
      - Говорил ей, говорил, - причитал он. - Нельзя ехать Мегиддо, плохо. Нет, вези. Что будет? Что будет?
      Вскоре стемнело, и дороги к черкесскому аулу Полина Андреевна толком не разглядела: какие-то холмы, лощина, потом довольно крутой подъем в гору.
      Низкие плоские крыши и тускло освещенные окна - вот всё, что рассмотрела она в самом селении. Хантур остановился на темной треугольной площади, и две молчаливые женщины в белых платках отвели монахиню в маленький домик, находившийся в глубине двора. Хижина оказалась непростая с наглухо закрытыми ставнями, снаружи замок. Должно быть, специально для "богатых и важных" пленников, догадалась Пелагия.
      Догадка очень скоро подтвердилась. Пришел хозяин дома, а похоже, что и всего аула - длиннобородый старик в мерлушковой папахе, обвязанной чалмой, и почему-то в полном вооружении. Неужто так и ходит дома с шашкой, кинжалом и револьвером в кобуре?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.