Дети луны(Смерть на брудершафт. Фильма четвертая)

      – Боюсь, недостаточно. – Козловский смотрел на дело своих рук с сомнением. – Знаешь, что такое дресс-код и фас-контроль?
      – Это когда в дорогом ресторане или клубе встречают по одежке. Кто неприлично выглядит – от ворот поворот.
      – Вот-вот. Только у “Детей Луны” всё шиворот-навыворот… Нет, чего-то не хватает… Саранцев! – крикнул ротмистр в сторону кухни, где сидели филеры. – Сколько у нас времени? Где объект? Донесения были?
      Из коридора выглянул старший филерской группы Саранцев, самый опытный из сотрудников Козловского.
      – Только что Зайкин звонил, ваше благородие. С Николаевской набережной. Там близко 4-е почтовое телеграфное отделение, так он догадался с платного телефона позвонить. Говорит, девица сидит, на воду смотрит. Сорок минут уже.
      – Никто к ней не подходил?
      – Пока нет.
      Романов с отвращением потрогал торчащие дыбом волосы.
      – Может, зря ты меня уродуешь? Скорее всего у Шаховой встреча с резидентом там, на набережной, и назначена.
      – Хорошо бы, конечно. Там его ребята и взяли бы. Только вряд ли. – Козловский вздохнул. – Это у девчонки привычка такая. Вчера тоже, прежде чем в клуб прийти, битый час сидела, на реку смотрела. Да и не дураки немцы устраивать рандеву на открытом месте. Встреча будет в кабаре, это точно… Что бы на тебя шце такое нацепить?
      Он прохромал к реквизиту, стал раскладывать одежду на полу, больше было негде.
      Квартиру для проведения операции сняли сегодня и никак не оборудовали, только телефон протянули. Ни мебели, ни черта – хоть в кегли на полу играй. |}ато из окна видно клуб “Дети Луны”, унылое здание складского типа. На красном кирпиче фасада большими буквами по-русски и по-немецки начертано:
      “Т-во БЕКЕРЪ _ С.-Петербурга – Берлинъ Рояли, пианино, пианолы”
      Алеша уже знал, что раньше, до немецких погромов, там действительно находился склад музыкальных инструментов. В столице многие заведения, раньше принадлежавшие германским и австрийским фирмам, теперь сдаются за бесценок.
      – Арендный договор заключен полгода назад, на имя владельца кабаре. Про него я тебе еще не рассказывал…
      Времени на подготовку к операции было мало, поэтому экипировку приходилось совмещать с инструктажем и введением в курс дела.
      – Это субъект из породы людей, кому сейчас раздолье. Сам знаешь, сколько на Руси-матушке развелось любителей половить стерлядку в мутной воде. Откуда их столько повылазило! Владелец этого вертепа в мирной жизни был антрепренером и импресарио всяких-разных затей легкого жанра. Оперетки, буффонадки, антрепризки и прочее подобное. Подвизался все больше в глубинке, где публика попроще. Теперь же заделался иностранцем. Уругвайско-подданный. Или парагвайско? Я читал сводку, да запамятовал. В общем, что-то знойное, южноамериканское.
      – Правда? – заинтересовался Романов, никогда не видавший живых уругвайцев и тем более парагвайцев. – У них там какой язык – испанский?
      – Наверно. Но этот господин вряд ли знает по-испански хоть слово. Он такой же парагваец, как мы с тобой. За месяц, прошедший между выстрелом в Сараеве и объявлением всеобщей мобилизации, кое-кто из жителей Российской империи сообразил поменять подданство. Консулы некоторых нейтральных стран сделали на этом неплохую коммерцию.
      – Этот тип стал южноамериканцем, чтобы не идти в армию?
      – Разумеется. Одни в окопах гибнут, другие жиреют. Как солдаты говорят: кому война, а кому мать родна.
      – А как его зовут?
      – Смотря где. Черт! – Козловский решил украсить наряд “эпатиста”, стал пришивать к рукаву золотую бумажную звезду, но с иголкой управлялся неважно и уколол себе палец. – …В “Детях Луны” его зовут Каином. Там почти у всех какие-нибудь дурацкие прозвища, одно инфернальней другого. Одевается господин Каин соответственно: черный фрак с красной подкладкой, черная полумаска. Но “Дети Луны” не единственное его предприятие. У него есть кабаре “Ше-суа” – совсем в другом роде: безо всякой дека-дентщины, развеселое, для неизысканной, но денежной публики. Там он обычно носит розовый смокинг с искрой и зовется “дон Хулио”. А еще прохиндею принадлежит ресторан- то есть, пардон, трапезная “Русь святая”. Это заведение для патриотической публики, близ Таврического дворца. Туда ходят депутаты из крайне правых, много офицеров, военных чиновников. В “Руси святой” владельца называют “Ульян Фомич” (между прочим, это его настоящее имя-отчество), и носит он френч военного покроя.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.