г. Москва
       29.09.97; 16.10.97; 02.11.98
 

Краткая история и дискография группы

      Группа «Distemper» образовалась 4 сентября 1989 года в результате распада группы "Кризисное отделение", которая играла трэш-металл, и в состав которой входили Носатый и Бай. "Кризисное отделение" просуществовало один месяц, после чего на бас был взят Кисель и образовался, собственно говоря, «Distemper». Играли втроем очень долго и даже записали альбом ("Кошмарный сон", 1991). Пел Носатый (а-ля Боров). Старались играть hard-core, но получался trash-core.
      В записи следующего альбома принял участие Дацент (акустическая гитара), после чего он органично влился в коллектив в качестве вокалиста. После этого они записали 2 альбома: "Ой, дуду" 1993,"Город" 1995 уже с вокалом и текстами Дацента.
      В 1996 году появился Женя Ильин, откликнувшись на позыв кореша, услышавшего в передаче "Учитесь плавать", что группе «Distemper» нужен саксофонист. До «Дистемпера» он играл в "похоронном оркестре" (Оркестр комбината № 2 ритуальных услуг Московской области).
      В 1997 году был записан еще один альбом "Fасе Control".
      Далее в 1998 году в группе увеличилась духовая секция — появились тромбонист Макс и трубач Леха. Вместе с ними был записан "Ну все…", 1999
 

Название группы

      Как-то раз сидели Бай, Носатый и Кисель у некоего Рейха и Бай листал англо-русский словарь, ему попалось слово «Distemper». Это переводится как — «чумка» (вот откуда идут их милые собачки), "душевное расстройство", "клеевая краска" и др.
 

Производственный процесс

      Бай сидит дома и придумывает скелет музыки (бас, ритм, соло), далее стихи придумывает Дацент, песня аранжируется, репетируется, записывается и сводится Баем.
 

Первые концерты

      Первый концерт состоялся в декабре 1989 года в ПТУ № 50 и прошел с большим успехом: тридцать человек, двадцать из них — кричаще-визжащие девушки.
      Добирались на него всей тусовкой, затромбовавшись в маленький «Запорожец» со всеми инструментами и бас-бочкой. Предварительно зашли в пивняк и выпили по кружке пива для смелости, также прихватили пивка с собой. Прибыв в ПТУ, в туалете обнаружили Носатого, который собирался, есть колеса (съел напополам с Киселем). В концерте также принимали участие сатанинско-металлистская группа «Кантор», которая одолжила им свои "залитованные"* тексты, поскольку дистемперовские тексты нельзя было литовать, так как там было слишком много нецензурщины.
      В то время у них была песня, которая называлась «Сосать», и после того как администрация отказалась заплатить обещанные деньги, Носатый торжественно объявил: "Песня "Сосать!"…" Короче, все закончилось овациями и радостными криками девок из этого училища.
      Далее важным событием было участие в "Фестивале Надежд" в Горбушке (7 июля 1991 года), устроенного Московской Рок-Лабораторией.
 
      Бай: Мы облажались, и с панк-дня (Суббота) перенесли себя на трэш-день (Воскресение). Думали, что панки не поймут нашей музыки. Это сыграло против нашей популярности, т. к. в субботу народа было битком, а воскресение — мало. Те группы, которые играли с нами, сейчас уже не существуют, потому что они хотели получать деньги, а музыка была им no-фигу. В панк-день играли "Французское сопротивление", "Четыре таракана" и некоторые другие. Рок-Лаборатория записала все на аудио-кассету и отослала в Америку (у них были связи с Джелло Биафрой и редакцией журнала "Maximum Rock" n" roll"). В Америке понравились две группы — «Heller» и «Distemper». Рок-Лаборатория хотела отправить «Distemper» в турне и намыть на этом денег. Но через пару месяцев Рок-Лаборатория развалилась, а ее директор (Ольга Опрятная) эмигрировала в Америку.
 
      Носатый: В марте 1991 года играли в кафе «Отрадное» ("Отрыжка"). Как-то раз на концерт пришел Александр Ф. Скляр и порадовался: "Наконец-то в России появился калифорнийский панк-рок".
      Таким образом, они стусовались со Скляром. Позже «Ва-Банкъ» их подписали разогревающей командой в турне по Московским клубам "Так надо" (весна 1994 года). Они дали пять совместных концертов (Дацент уже влился в состав группы).
 
      Бай: Отрадное… Самый первый клуб в Москве, у истоков которого стоял Леша (басист "Монгол Шуудан"), которого там же и зарезали. Он хотел стать нашим администратором, но не успел. «Distemper» играли много раз в Отрадном их разогревали "Ногу свело" и "Сенкевич International"…
      Потом Света Ельчанинова предложила устроить нам тур по Германии, но мы не успели оформить загранпаспорта и никуда не поехали.
      Концерт в ДК «Колибр» (1992 год). "Добро пожаловать в ад", часть 2.
 
      Бай: Нас все боялись. У «Distemper» a была репутация хулиганов. Мы были скинхедами, но не нацистами. К нам на концерты приходили друзья и били гопников. Поэтому, когда мы вошли в гримерку, все разбежались, даже "Кронер".
      Играли трэш-группы, а «Distemper» прикалывались (песни типа "Твои большие сиськи").
 

Участники группы

      Вокал, гитара: Дацент (Слава) шестисотовый, рассекреченный парагвайский шпион
      Гитара: Носатый (Рома) — курьер в фирме "Фили"
      Бас: Кисель (Паша Калинин) — татуировщик "Tatoo Fan Club"
      Барабаны: Бай (Байбаков Сергей) — бездельник с детства. Учился в швейной путяге, но ушел, потому что подумал, что лучше спать дома, чем на уроках.
      Саксофон: Ильич (Женя Ильин) — засекреченный…
      Тромбон: Макс
      Труба: Леха
 
      Ольга: Зачем вы занимаетесь музыкой?
 
      Кисель: Денег намыть… (шутка)Байбак заставляет…
 
      Бай: Выразить свои эмоции. Пытаться сделать что-то свое…
 
      Носатый: Чтобы заменить алкоголь: так скучно, а поиграешь — клево.
 
      Бай: Все делается для души.
 
      Дацент: Образ жизни.
 
      Ольга: Как вы понимаете панк?
 
      Бай: Панк — свобода действий.
 
      Кисель: Мы играем не панк, a ska-core.
 
      Бай: Нет, ska-punk.
 
      Носатый: Нет, trash-core.
 
      Женя: А я говорю — industrial.
 
      Бай: Панк по стилю жизни распиздяйство, это грязь. Мы не живем, панк жизнью: мы не плюемся друг в друга на концертах, не едим колес. Мы против наркотиков.
 
      О: Чем панк-рок отличается от рока?
 
      Б: Рок сейчас перерастает в попсу… Да сейчас вообще-то и панк перерастает.
 
      К: Панк — underground, альтернатива тому, что общепопулярно.
 
      Н: Рок — для урлы (в смысле русский рок). Панк правдив.
 
      Б: Советский рок — это болезнь. «Сплин» и «Чиж» — одна и та же хуйня.
 
      О: Должен ли панк-рок нести опасность для общества?
 
      К: Не должен. Скорее раскрепощать людей.
 
      Н: Объединять людей в борьбе с чем-то.
 
      О: Как в панке должен выражаться эпатаж?
 
      Б: Только в стиле жизни, а не в музыке, потому что она делается для людей.
 
      К: Внешний вид музыканта является непонятным для обычных людей.
 
      Н: Пусть «они» сами одумаются.
 
      О: Отношение к анархии?
 
      Н: Анархия возможна только при высоком самосознании людей.
 
      К: Каждая человеческая индивидуальность — анархист.
 
      О: Чем русский панк-рок отличается от западного?
 
      Ж: Беспределом.
 
      К: У них — везде коммерция, отлаженная система шоу-бизнеса, а у нас просто бунт, полнейший underground. У нас панк-рок более истинный, настоящий, бунтарский.
 
      Н: Разный язык. Кроме того, они поют о своих проблемах, а мы о своих.
 
      К: На Западе панк-рок зажравшийся: у них все есть. У них любая начинающая группа может пойти в гараж. У кого у нас в Совке может быть гараж? А у них это норма вещей…
 
       Продолжаем интервью
 
      Ольга: (Вопрос к Даценту)Откуда ты черпаешь темы своих песен?
 
      Дацент: Из жизни, всё из жизни элементарно. Ситуации, которые с каждым человеком могут случиться и, конечно, добавлена комичность, чтобы больше было понимания. Что вижу — о том пою.
 
      Ольга: (Даценту)Как ты считаешь, что изменилось с твоим приходом в Distemper"?
 
      Бай: Тупости добавилось (смеётся).
 
      Дацент: Веселее стало. Чем больше народу, тем веселей.
 
      Б: (прикалывается)Была у нас группа, а стало говно.
 
      Д: Музыка меняется со временем, а ни с приходом кого-то. Надоело втроём играть, стали вчетвером, потом соответственно впятером. Интересно — новые инструменты, это возможность развиваться.
 
      Кисель: Так же и Ильич пришёл, не из-за того, что нам надоело, а из-за того, что саксофон необходим.
 
      Д: Поскольку мы не суперкрутые музыканты и сыграть втроём очень сложно то, что мы хотим — набрали людей, чтобы каждый играл своё и привносил со своим приходом какую-то новую струю, своё понимание этой музыки.
 
      О: Как ты в группу попал?
 
      Д: Вместе тусовались, были металлистами. Дружили. Я панк-рок вообще давно играл. Была группа "Кризисное Отделение" — Кисель, Бай и Носатый. А я играл в это время в группе «Китч». У меня была такая своя группа. У нас были такие песни — «Унитаз», "Разбей цепи" — понимание свободы. На барабанах у нас играл Бай. Играли мелодичный 4- аккордный совковый панк-рок.
 
      Б: Пиздобол. Это моё скромное дополнение.
 
      К: Вопрос к члену группы «Distemper» a Байбакову: "Сергей, что вы скажите нам по этому поводу?"
      Б: Всё, что до этого сказал этот пиздобол — стереть! Однозначно (смеются).
 
      О: (к Даценту)А как ты увлёкся панк-роком?
 
      Д: Сначала я слушал heavy metal, естественно, в детстве, в школе, в 6 классе — 1988 г… Помнится в 1986 году у «Manowar» a вышел новый альбом. Мы любили его. Магнитофоны были «Электроника» — моно, приносили в школу — демонстративно слушали, осознанно heavy metal, а не "Modern Talking", который был популярен в то время и группы типа «Скотч» и прочая дрянь. Игнорировали их умышленно и слушали heavy metal, и за любую информацию хватались руками и ногами. Панк-рок презирали, потому что не было никакой информации, и думали, что панк-рок — это "Sex Pistols" и всё, как многие пионеры до сих пор думают. А когда появилось больше информации про панк-рок и когда начали понимать, что эта музыка гораздо шире, чем heavy metal и гораздо интереснее, по- этому стали переходить постепенно на неё. С возрастом и с расширением информации мы поняли, что heavy metal, в принципе, очень замкнут в себе, а панк-рок — это музыка концептуальная по-своему, в панк-роке можно играть всё, что ты хочешь, рамки очень раздвинуты.
 
      О: А ты можешь назвать какие-нибудь аспекты, отличающие панк-рок от других стилей: музыкальные, идеологические?
 
      Д: Я, в основном, по идеям не смотрю. Я в панк-рок пришёл по музыке. Конечно, это идейная музыка, но это было для меня второстепенно. Меня всегда привлекала музыка. Но это лично моя позиция. И тем панк-рок и крут, что он может выражаться поразному: кто-то хочет текстами выразиться, кто-то музыкой, кто-то может быть каким-то эпатажем и т. д., а не то, что конкретные рамки heavy metala — если ты не умеешь играть с такой скоростью соло, то ты уже в хит-параде журнала "Hard Rock" не выиграешь никакое место.
      И мы пришли именно к панк-року — это было ново и интересно, здесь была откровенность и весёлость!
 
      О: А сейчас твоя позиция по отношению к этому изменилась?
 
      Д: Конечно, конечно. С возрастом я узнал, что рамки у панк-рока широки. Я пришёл к хардкору через панк-рок. A hardcore, emocore и любые другие направления хардкора со временем развиваются… Короче говоря, это такой стиль, в котором нет никаких рамок. Теперь изменилось: тогда это было просто ново, интересно, а теперь это, конечно, стало смыслом жизни и образом… И к ска я тоже пришёл через панк-рок. Сначала я не знал что такое ска вообще, я слушал только панк-рок, немецкий панк. Было много волн панк-рока, потом появились шведские группы. Естественно, когда в панк-роке стали использовать духовую секцию в своих песнях, мне стало интересно, что это такое. Потом я понял, что это ска-панк, также я пришёл к калифорнийской музыке и просто к ска. Теперь я спокойно слушаю traditional ska и могу даже слушать free jazz и т. д. И именно через панк-рок я к этому пришёл и никак по-другому. Если бы я сейчас слушал до сих пор heavy metal, я бы зациклился на одном и всё. Но я очень люблю именно гитарную музыку, я не приветствую электронную, rave и прочую дребедень, потому что гитара — это самый главный инструмент в мире, а всё остальное к ней прилагается. А клавиши и всё остальное — это расширение рамок. Просто всё это интересно.
      Все панки по-своему разные и у всех своё понимание панк-рока. Самое главное — это свобода. Сейчас панк может принимать самые непредсказуемые формы. Вот, например, все экстремальные спортсмены, скейтеры, они тоже считают себя панками.
      Каждому своё.
 
       Продолжаем интервью.
 
      Ольга: Далее повествуем о том, как в коллектив органично влились тромбонист и трубочист, то есть трубач.
 
      Кисель: Дело в том, что сейчас трудно вспомнить, потому что трубач появлялся не один.
 
      Ильич (Женя-саксофонист): Да, сначала был Серёжа, потом… Я уже не помню. Короче человека три было. Вообще трубачи и тромбонисты, вообще духовики все, — это самые слабые места в командах по причине их редкости и повышенных требованиями к жизни…
 
      К: Вот нам повезло, и мы заполучили очень редкого саксофониста.
 
      И: Да, и с повышенными требованиями к жизни.
 
      О: Кто у вас сейчас в нынешнем составе и как они появились?
 
      И: Они просто сами наругались, по каким-то родственным связям… Кто-то кого-то это… Ну, все дела. Трубач — Лёха. Тромбонист — Макс. Один учится в музыкальном училище, другой — в Кульке.
 
      О: А вы чем занимаетесь, многоуважаемый саксофонист?
 
      К: Он дипломированный инженер.
 
      И: Я, во-первых, лейтенант запаса. И в случае чего… могу и пристрелить.
 
       Интервью с Баем.
 
      О: Многоуважаемый Бай, расскажите о вашем сольном проекте "Cheeseball Punx".
 
      Б: А чё о нём рассказывать? Панк-рок и всё.
 
      О: Как ты считаешь, что наиболее в панке более важно — музыка, текст, идея какая- то, или драйв, энергетика?
 
      Б: Скорей всего энергетика, я думаю. А на самом деле, каждый по-своему понимает. По-моему, если тебе нравится что-то, то нравится всё сразу, а если нравится что-то частями, то это уже не то.
 
      О: Чем панк-рок отличается от рока?
 
      Б: (басом)Рок играет мужичьё, (пищит)а панк-рок дети.
 
      О: Вы себя относите к детям?
 
      Б: Ну, естественно.
 
      О: Какие вы можете выделить причины появления панк-рока в России, в частности в Москве?
 
      Б: Спроси кого-нибудь другого. Носатый, иди сюда…
      Какие могут быть причины? Во всём мире есть панк-рок, почему бы у нас ему не быть? У нас вроде сейчас ничего не запрещают, как раньше слушали по радио — спрячась в туалет.
 
      Носатый: Через голос Америки…
 
      О: Что повлияло на ваше творчество?
 
      Б: Отсутствие мозгов…
      Я тебе сейчас скажу, а ты потом запиши. Типа того, что ты с группой «Distemper» пару раз пыталась поговорить…
 
      О: Три раза, а не пару.
 
      Б: Ну вот, тем более, но они дауны и ничего путёвого сказать не могли. Вот и всё интервью.
 

       г. Москва 20.01.98
 
      Ольга: Как и при каких обстоятельствах образовалась группа?
 
      Purgen: He, ну как образовалась… Взяла и образовалась.
 
      О: Чья была идея создания группы?
 
      Р: Да это вообще не идея. А так само собой. Образовались, и пошло-поехало.
 
      О: Как началось твое увлечение панк-роком?
 
      Р: Услышал панк-рок, и понравилось.
 
      О: Когда это было?
 
      Р: Году в 1989. Послушал панк-рок. Тогда мы, в основном, слушали металл, трэш, западную музыку. Ну, из наших — какой-то рок. Не особо нравилось на самом деле, хотя это было самым прогрессивным в то время. Но не очень нравилось. Металл, он все-таки такой, скажем так, выдуманный, нереальный, сказочный. А рок скорее бытовой, кухни какие-то, вино, сигареты. Тоже так не очень. А нам больше нравились какие-то более глобальные, серьезные вещи — тяжелая музыка, но более приближенная к реальной жизни, нежели такой пафосный, возвышенный металл или супер-загробный трэш. И когда мы услышали панк-рок, сразу поняли, что это и есть тот стиль, который нам ближе всего.
 
      О: То есть, сначала группа образовалась, а потом решили, что играть, да?
 
      Р: Нет. Мы тусовались с Чикатилой — в одном классе учились в школе. Это басист, который проиграл у нас в группе лет 5 потом. Сейчас он не играет уже, но мы с ним начинали всю группу.
      Потом поехали в Рок-лабораторию, узнали какие группы западные панковские, по названиям. Записали там "Dead Kennedys", «Exploited», "Sex Pistols", «Clash». Мы с ним на двоих покупали, потом менялись и переписывали друг у друга. Я вот записал себе 5 альбомов «Clash», и 4 на следующий день стер, потому что не понравилось. Один альбом оставил — самый первый тяжелый, более-менее панковский, а остальные что-то не очень. «Exploited» понравился, но как-то сразу и разонравился, потому что слишком примитивный и мрачный уж очень. А мы хотели чего-то более жизнерадостного. Советская действительность загружала… Такие группы как "Гражданская Оборона" были слишком депрессивно настроены. Они, конечно, передавали дух, настроение того времени, такое мрачное, такое постперестроечное, непонятное, переломное. Но в таком мире оставаться было не возможно.
      Понравились "Dead Kennedys", "Suicidal Tendencies" (1983), «GВН» (ранние), «Exploited» — "Masacre".
 
      О: А на гитаре где научились играть, уже умели, когда возникла идея группы?
 
      Р: Нет, никто ни на чем.
 
      О: То есть, вы услышали панковские записи и решили группу создать? Или как это происходило?
 
      Р: В принципе, довольно таки несложно выучить аккорды на гитаре. Мы начинали играть на акустических гитарах. У нас, потому что ничего другого не было.
 
      О: То есть, была конкретная цель создать рок-группу и играть панк-рок?
 
      Р: Нет, дело в том, что мы по жизни всегда прикалывались чем-то таким заниматься. До этого мы и рисовали, и увлекались музыкой лет 6. Когда в школе учились, мы слушали тяжелую музыку, рисовали плакаты, фотографии печатали. Но потом это все стало не интересно, неактуально, такая музыка больше для людей школьного возраста.
      А когда мы начали играть панк-рок, мы уже врубались более-менее, что такое жизнь, с ее всякими жестокостями, сами уже более-менее начали самостоятельно жить, ездить куда-то учиться, общаться с людьми… Уже появился протест. Многие вещи стали не нравиться, которые раньше не замечали.
 
      О: И как вы стали создавать группу?
 
      Р: Ну, как создавать группу? Выучили аккордов 5, просто, так как играть могли. Потом стали сами собой песни сочиняться — мелодии. Первый альбом "Брежнев жив" мы записали дома. Взяли во Дворце Пионеров барабан — рабочий, пионерский, от кастрюль крышки. И весь альбом записали: одна гитара играет как бас, другая — так вот.
 
      О: Акустическая?
 
      Р: Да. Только мы иногда пускали их через катушечный магнитофон. Там делали зашкал, а к акустической гитаре — маленький звукосниматель. Его к акустической гитаре вставляешь в катушку, зашкаливаешь и как примочка получалась.
      Вот первый альбом весь так и записали — такой полуакустический, грязный, забойный и весь суперполитизированный, потому что тогда увлекались всякими коммунистическими идолами, Ленин, Сталин, и все песни были антикоммунистические: про Ленина, про Крупскую, такие вещи. Сначала группа называлась «Ленин-самотык». Первый альбом — это, в принципе, «Ленин-самотык» группа.
 
      О: А кто кроме Чикатилы в состав входил?
 
      Р: Мы вдвоем были. Еще нам помогал один Аккумулятор, делая вид, что стучит на барабанах. Мы еще делали бочку: брали большую канистру, пластиковую, и в место, куда пробка должна закручиваться. Мы в эту дырку затаскивали микрофон, забивали. И по ней пьешь — получалась бочка. И в таких домашних условиях записывались. Тогда это было забавно.
      Второй альбом записали, когда я учился в училище, где учили выбивать по мрамору надгробные доски. Я там год проучился, хотел оттуда сваливать, а потом так получилось, что выгнали группу, которая репетировала в училище, там пыла аппаратура, зал свой. Там группа что-то сперла, их выгнали, и нам разрешили играть там. И у нас года полтора-два была своя база. Кроме того, училище выдавало нам деньги, и мы ездили в магазин и покупали аппаратуру. Там здоровско было. И там еще один одноклассник был — Артамонов Димон. Его научили играть на барабанах. И вот мы втроем учились играть месяца 2–3, с нуля. Инструменты были — бас, гитара, барабаны. Все было, и мы могли там целыми днями заниматься. Просто сели, начали играть, и научились более-менее, тогда нравился быстрый, тяжелый панк-рок, а получалось что-то вроде «Misfits», "Sex Pistols" — грязное и медленное.
      Потом выгнали из училища, мы — панки, постоянно там дестройничали. Я там Ленина разрисовал всего. Там бюст стоял в зале огромный, гипсовый белый. Усы черным подрисовал, брови тушью, всю голову разрисовал. И нас, в общем, выгнали за все эти проступки. Вот это уже был «Пурген», первый альбом.
 
      О: Как появилось само название "Пурген"?
 
      Р: Когда мы уже в училище играли, через несколько месяцев приехала американская делегация, и надо было перед ними концерт играть. А директор, завуч — коммунистами были, коммунистическое такое начальство, старой закалки. И с таким названием — «Ленин-самотык» — выступать было ну очень стремно. Решили придумать за ночь до этого — сели, подумали. Мы хотели сочинить песню про пурген. Ну, просто прикол такой. И мы решили взять это название. Утром пришли и написали на барабанах — «Пурген». Завуч пришла и говорит: "А что это у вас на барабанах написано?" мы говорим: "Так по-французски полет в космос" переводится". А она: "Знаем мы какой это полет".
 
      О: А что сказала американская делегация?
 
      Р: Да ничего. Нам там запретили играть все равно (смеется). Мы потому что пришли: я — в майке "Dead Kennedys" самодельной, Чикатило — "Брежнев жив" — рожа Брежнева нарисована. Стремно все. И они не разрешили.
      В училище мы успели записать наш второй альбом в духе «Misfits», "Sex Pistols", веселушный, назывался "Великая вонь".
      Я еще в Центре каждый день тусовался с пункерами. И еще тусовались около «Давай-давай». Я там объявления повесил и около Рок-лаборатории, что группа хочет познакомиться с другими панк-группами, чтобы вместе выступать. Потому что раньше не было никаких панк-групп-то особо. И познакомились со всякими там группами — "Punk Rat", "Мы пойдем по путям обороны", "Чудо-юдо".
      С «Панк-Рэтом» объединились: гитарист Бибис и барабанщик Изерли перешли в группу, и басист наш Чикатило. Записали еще два альбома:
      "Все государства — концлагеря" (1992) и
      "Трансплантация мировоззрения" (1993).
      Три года мы играли. Потом группа развалилась — у барабанщика с гитаристом дети были, они стали больше работать. Они взрослые уже были, взрослее нас года на 4. Нам было по 18–19, а им по 23–24. Они больше не могли, 2 года поиграли. Тогда же денег не платили, ничего не выпускалось — никакого прогресса, концертов мало. В принципе тоже прикольно. В Питер ездили, в «TaMtAm», в 1993. На больших фестивалях выступали. Время тогда было более беззаботное, панковское. Особых забот не было, только панк-роком занимались. Родители кормили. Тогда как раз — 18 лет, я только панковал и играл в «Пургене», больше ничего не делал. Тусовался. Продуктивное время.
 
      О: Воспоминания о фестивалях, о поездках в Питер остались? Что-нибудь интересное можешь рассказать, характеризующее панковский быт тех времен?
 
      Р: У нас все-таки группа не очень праздная, а больше психоделическая.
      У нас нет такого, чтобы — девки, музыка, бухло и угар. Есть всякие дестройные приключения — но это не очень прикольно. У нас самый дестройный период потом был. "Трансплантация мировоззрения" был более протестантский, типа "Мне много чего не нравится, не хочу с этим мириться" — такие настроения. Мы еще были стрэйтейджерами, хотя не знали даже тогда о таких течениях, просто не пили, не курили. Не нравилось. Вообще считалось стремным стоять около пивнушки. Более строгий, холодный панк, психоделичный. Да и организм не хотел просто. Все как-то было трезво, и так глючило нормально по жизни без всяких там наркотиков.
 
      О: И когда состав сменился?
 
      Р: В начале 1994 сделали еще одну запись — «Трансплантации» — с новыми песнями. И развалились, причем из группы ушли сразу все трое — Чикатило, Бибис и Изерли. Я тогда сильно расстроился, потому что в нашем окружении и в Москве не было панк-музыкантов, которые смогли бы играть в «Пургене». А я ненавидел все занятия, кроме группы, и из-за этого началась депрессия. Я начал принимать все подряд исказители действительности, которые мне только попадались. Сначала был трехмесячный запой с моими дворовыми друзьями… Я перепробовал все виды «колес» и практически все виды токсичных препаратов. Я находился в полных галлюцинациях и амнезии по 5, по 7 дней в течение всего 1994 года. В конце года я все-таки нашел в себе силы и решил вновь создать группу, опять-таки развесив по панковским местам в Москве объявления. Таким образом, я вышел на калининградских панков — Панаму и Гномов. Половину 1995 года мы то и делали, что бухали, курили, панковали, дестройничали и хулиганили.
      А летом 1995 мы все-таки собрали группу и начали репетировать. Сначала я пел, Панама играл на басу, Гном Младший — на барабанах, и в группу вернулся Чикатило, но он играл на гитаре. И через несколько месяцев нам пришлось взять Старшего Гнома на бэк-вокал, потому что он был родной брат Младшего Гнома, и они тусовались постоянно вдвоем. Они несколько лет играли в своей группе "Без 5 минут как сдохли", и оставлять Старшего не при делах было не очень по-дружески. И как раз тогда состав был больше ЕХРLОIТовско-GВНевский, и панк был более злючий. Мы подготовили альбом и пришло время его записать. Панама тогда стал еще более грубым и злостным панком, начал бухать, опаздывать на репетиции, при этом тупо отмазываясь, что он пил и трахался с девкой весь день. Начал динамить репетиции и круто чудить и шизить, постоянно врывался в чужие квартиры, там все ломал, при этом громко крича, что он басист группы «Пурген», подрался с Летовым на концерте "Гражданской Обороны" в гримерке. И в конце концов стал совсем примитивным панком. А когда в конце альбома появились более мелодичные вещи, такие как "Атомная романтика", он говорил, что он не будет их играть, а будет играть только песни в стиле "Fuck you, люди" и "Военные ублюдки". Из-за этого пришлось срочно менять состав. Нашли наемного гитариста Роботса, с которым заново выучили весь альбом "Радиационная активность из мусорного бака" за 2 месяца и записали его в подвале Театра".
      Потом уже в 1996-м опять поменялся состав: я взял гитару и на басу — Кельн. Чикатило поженился и тоже свалил. Учиться пошел на какого-то там архитектора. Записали в 1996-м году одну сторону к "Философии…", а потом он ушел, и летом 1997-ого мы записали вторую часть. Нам помог, басист немецкой группы "Grime Noise" записать — мы с ним песни выучили и записали.
      Сейчас опять состав поменялся: басист — Crazy, Гном — на барабанах, я — пока на гитаре. Сейчас планируем взять гитариста, потому что мне уже надоело играть. Я же временно гитару взял, пока не было гитариста, а уже 2 года играю. Если петь и играть одновременно, теряется из-за этого многое. В таком составе (втроем) ездили в турне по Германии, где выступали в 10 городах и дали 12 концертов. Не знаю, что дальше будет. Вот и вся история.
 
      О: Для чего вы занимаетесь этим — музыкой, панк-роком?
 
      Р: Нравится. Просто нравиться. Это неотъемлемая часть нас. Мы чувствуем, что это наше, нам по кайфу этим заниматься. Мы считаем, что это актуально, интересно.
 
      О: Что бы ты мог сказать о панк-роке в России?
 
      Р: Течение панк-рока довольно-таки слабенькое у нас. Страна не расположена к панк-року. Здесь не очень плодотворная почва. Но с другой стороны, очень подходит для панк-рока — потому что здесь есть с чем бороться, и не все так хорошо, как где-то в другом месте. Но в то же время это ситуация злая уничтожает панк-рок, потому что «прикидываться» люди не могут, так как «прикидываются» на Западе, допустим, потому что здесь тоталитарное общество, и воспитание у людей довольно-таки злое и консервативное. Здесь если ты вырядился — то уже какие-то подозрения. Опасность. И сразу у них реакция такая, что надо напасть.
 
      О: Если брать панк-рок как музыкальный стиль, то что здесь наиболее важно?
 
      Р: Панк-рок — это такая музыка, которая действует на подсознательные точки, что должна заводить, от нее хочется действовать. Это не успокаивающая и лирическая, а возбуждающая и стимулирующая музыка, и она должна заставлять человека думать, по крайней мере, или действовать. И она назло жизнерадостная, быстрая и энергичная очень. В панк-роке очень важна энергия, ритм.
 
      О: Панк-рок как стиль жизни?
 
      Р: Я считаю, что если мне не нравятся какие-то вещи, то я не буду с ними мириться. Мне не нравится — я буду говорить, что мне это не нравится. Если мне не нравиться такая одежда, я не буду ее носить. Если мне не нравятся прохожие, люди, которые живут в этом обществе, я буду назло им одеваться так, чтобы им было не по себе, или буду вести себя так, чтобы им было неприятно, некомфортно.