Тжукурита – прародители

Прежде чем перейти к частной истории мифологических и сказочных созданий, рассмотрим один общий вопрос: почему человек стал относиться к некоторым животным как к сверхъестественным существам? Где исторические корни звериного символизма в религии и мифологии?

Очевидно, этот вопрос мы не решим, не рассмотрев хотя бы вкратце другой: как возникла сама религия? Существовала ли она вечно как насущная потребность человеческой души, вроде врожденного чувства голода, страха, любви (так считают богословы и идеалисты), или это лишь «детская» болезнь человечества, поразившая его на определенной стадии социального развития?

Рассказ начнем издалека, из глубины давно минувших веков и тысячелетий.

Задолго до того, как человек сделал первые шаги по Земле, ее населяли удивительные существа: духи грома, ветра, радуги и Солнца. Фантастические животные жили с ними бок о бок. Были среди них удав Воллунку и змея-радуга Минди, индюк Кипара, ящерица Мильбили и другие могущественные тжукурита – прародители. Животные эти действовали и мыслили, как люди. Они кочевали по стране; где останавливались – строили жилища, добывали огонь, копали колодцы в поисках воды. И безжизненная плоская равнина, какой была до них Земля, обрастала лесами, возникали на ней горы и реки.

Так рассказывают австралийские мифы. Давно это было, очень давно, мир тогда был юным, а племена людей только зарождались. Каждый человеческий род произошел от животного-великана – тжукурита. Вот почему в Австралии есть люди-змеи, люди-эму, люди-ящерицы.

Да и не только в Австралии: в Северной и Южной Америке некоторые племена индейцев ведут свой род от Ворона, Медведя, Ягуара или Гремучей Змеи.

У многих народов есть мифы о мистическом родстве людей и животных. Ученые называют эту первоначальную форму религиозных представлений тотемизмом («тотем» на языке индейцев оджибве – «его род»).

Тотемизм возник на ранних стадиях первобытной общины, он тесно связан с охотой и собирательством. Животные и растения, дававшие людям пищу и одежду, приобрели в их представлениях первостепенное, а затем и магическое значение, стали объектами культа. Каждый род избрал из числа представителей местной фауны или флоры мифологического родоначальника и покровителя – тотема.

Животных избранного вида запрещалось убивать. Члены рода обязаны были всячески защищать своих тотемных животных. Стилизованные фигуры животного-предка вырезались на оружии, стенах жилищ или на тотемных столбах у каждого дома селения.

По вечерам перед изображениями тотемов собиралось племя, и сказочники начинали свой увлекательный рассказ о жизни и подвигах предков – фантастических животных, наделенных чувствами людей и могуществом богов. Живописные образы, рожденные фантазией первобытных поэтов, населяли красочную сцену ночи, погруженные в бездну мрака леса и горы, моря и реки.

Постепенно сказки о делах воображаемых предков приобрели священный характер религиозной мифологии. Историю жизни предков и посвященные им обряды разрешалось теперь знать только мужчинам.

Людям казалось, что с помощью волшебства и магических церемоний они смогут повлиять на всемогущего тотема-покровителя и заставить исполнить их желания, обеспечить успех охоты или отогнать недругов.

Ведь мир для первобытных людей был полон враждебных стихий. Перед лицом многочисленных опасностей они чувствовали себя беспомощными младенцами. Все вокруг казалось населенным добрыми и злыми силами. Чтобы задобрить их, человек поклонялся стихиям, предметам, животным, от которых зависела его жизнь.

Первобытный охотник, бессильный перед яростью бурь, зимней стужи и смертоносных эпидемий, целиком зависел от милостей природы, от ее даров и стихийных бедствий. Именно в этом главная причина зарождения у людей сверхъестественных представлений. А причины бессилия перед окружающим миром коренились в слишком низком уровне экономического развития первобытного общества. Человек не умел тогда ни строить городов, ни сеять хлеб, ни разводить животных. Орудиями производства служили лишь каменные топоры, дубины и ловчие ямы, а единственным продуктом – плоды и коренья, собранные в лесу, мясо и шкуры животных, пойманных на охоте. И мы видим, что первые религиозные представления, появившиеся у людей каменного века, тесно связаны с их трудовой деятельностью. Это представления о всемогуществе стихийных сил, о величии природы, ее животного и растительного царства.

Вера в сверхъестественное родилась далеко не сразу – не вместе с человеком. Как ни тяжела была жизнь первых обезьяно-людей, питекантропов и синантропов, у них отсутствовали всякие, даже самые простейшие, религиозные обряды. Развитие интеллекта питекантропов стояло еще на очень низком уровне. К отвлеченному мышлению, к изобретению фантастических представлений о мире их мозг не был способен.

Поклонение нематериальным силам, управляющим якобы природой, впервые появилось, по-видимому, у неандертальцев – древних предков человека. Жили неандертальцы 50 – 100 тысяч лет назад. В 1938 году советский ученый А. П. Окладников нашел в пещере Тешик-Таш (Узбекистан) могилу мальчика-неандертальца, череп которого окружал своеобразный частокол из десяти воткнутых в землю козлиных рогов. Очевидно, рога горных козлов, излюбленной дичи неандертальцев из Тешик-Таша, имели, по их понятиям, какое-то магическое значение.

В пещерах Швейцарии и Германии археологи нашли черепа медведей, убитых неандертальцами. Каждый череп тщательно обложен камнями, и все сооружение имело вид примитивного алтаря. Поклонение медведю широко было распространено среди отсталых народов Сибири и Северной Америки. Вероятно, в глубине доисторических пещер учеными найдены первоначальные истоки этого первобытного религиозного культа, порожденного древнейшей профессией человечества – охотой.

Быки! Быки!

Марселино Саутуола – имя человека, который сделал величайшее в истории археологии открытие. Но оно принесло ему не славу, а одни лишь несчастья. Он умер всеми осмеянный и отвергнутый.

Еще два живых существа причастны к открытию Марселино Саутуолы – ребенок и собака. Дело было в Испании осенью 1868 года в тридцати километрах к юго-западу от города Сантандер, что лежит на берегу Бискайского залива.

Альтамира – название здешней местности. Это небольшой холм, с вершины которого открываются живописные виды на округу. («Альтамира» – по-испански значит «взгляд с высоты».) К югу и западу подпирают небо снежные пики Кантабрийских гор, а на севере бескрайный простор океана граничит с горизонтом.

По вершине холма шел охотник. Он искал свою собаку. Она вдруг исчезла посреди зеленого луга, словно ее поглотила земля. Подбежав к месту странного происшествия, охотник увидел узкую трещину. В ее глубине услышал жалобный вой собаки.

Нелегко было вызволить из-под земли попавшего в беду друга. Пришлось разбросать большие камни, чтобы расширить вход в подземелье.

О своем приключении охотник рассказал владельцу Альтамирского холма адвокату Марселино Саутуоле. Саутуола, большой любитель археологии, конечно, не упустил случая исследовать пещеру, расположенную так близко от его дома.

С замирающим сердцем спустился он в подземный грот. Вот кончились следы, оставленные охотником, искавшим здесь собаку. Дальше глинистый пол пещеры был такой чистый и гладкий, словно до Саутуолы никто по нему никогда не ступал. Однако, пройдя еще несколько шагов, исследователь нашел грубые каменные и костяные топоры, ножи, молотки. Бесспорно, эти орудия сделаны людьми, но людьми очень древними! Двадцать, а может быть, и сорок тысяч лет назад облюбовали они эту пещеру. Она стала их домом и крепостью, мастерской и храмом. Здесь укрывались они от лютой стужи наступавших ледников, от ярости ветра и хищных зверей.

Грубое каменное оружие пещерные жители украсили рисунками мамонтов, бизонов, диких лошадей.

С драгоценными находками Саутуола поспешил в Париж на съезд археологов, но его «камни с картинками» не произвели большого впечатления на людей науки.

Шли годы. Саутуола упорно вел раскопки, но странное увлечение адвоката разделяла лишь его пятилетняя дочь Мария.

Однажды она упросила отца взять ее с собой в пещеру. Вдвоем спустились они в мрачное жилище предков. Отец занялся раскопками наносных слоев в обширном гроте, которым заканчивался длинный и узкий коридор. Девочка со свечой в руках пошла дальше. Ощупью добралась до конца подземного зала. Своды его нависали над самой головой. Взрослый человек мог бы добраться сюда только ползком на четвереньках.

Мария с опаской взглянула на потолок и вдруг выронила свечу из рук. С криком бросилась она назад к отцу: «Торос! Торос!» – «Быки! Быки!»

Саутуола засмеялся. Откуда здесь могли появиться быки. Однако подошел к стене, напугавшей его дочь, и… замер на месте. На потолке среди каменных глыб, казавшихся буграми тугих мускулов, стояли, лежали, спокойно жуя жвачку, и мчались пронзенные копьями охотников быки.

Бизоны! Много бизонов. Нарисованные черной, красной, бурой и желтой красками, они, казалось, еще только вчера были исполнены рукой превосходного мастера. Саутуола коснулся рукой одного рисунка: он был влажным, на пальцах остались пятна от краски.

О небывалом открытии Саутуола написал книгу и представил ее в 1880 году на Международный конгресс археологов в Лиссабоне. Но ему не поверили. Археологи и допустить этого не могли: доисторический человек занимался живописью – надо же придумать такое!

Саутуолу объявили мошенником и мистификатором: он сам, видите ли, разрисовал свою пещеру. Никто из специалистов и взглянуть не захотел на стенную роспись Альтамирского грота. Но слава о находке Саутуолы разнеслась по всему миру. Люди издалека приезжали посмотреть на фрески в подземной галерее дона адвоката. Их изумленным взорам открывалось гигантское многоцветное[1] панно, раскинувшееся во всю длину подземного зала – 15 метров от края до края.

Бизоны, туры, дикие лошади и козлы – двадцать пять звериных фигур и почти все в натуральную величину! – разбрелись по потолку.

Чтобы полюбоваться на доисторические картины, в подземелье через узкий ход, едва ли не ползком, спустился даже сам испанский король и был так поражен увиденным, что оставил на стенах пещеры свой автограф. «Альфонс XII» – выжег он на камне пламенем свечи. Лишь ученые по-прежнему не проявляли интереса к «изящным искусствам» троглодитов.

Рисунки быков из Альтамирской пещеры.

Через шестнадцать лет после открытия в Альтамире французский археолог Эмиль Ривьер, проникнув в пещеру Ла Мут (на юго-западе Франции), к великому удивлению своему, тоже обнаружил на ее стенах рисунки зверей. Эмиль Ривьер был более известной в научном мире фигурой, чем Саутуола. Его коллеги решили на этот раз установить истину на месте: посетили грот Ла Мут.

И до Ривьера некоторые исследователи находили странные гравировки на стенах пещер. Но их работам, как и сообщению Саутуолы, не придали значения. После открытия в гроте Ла Мут мнение специалистов, совершив крутой поворот, от отрицания склонилось к признанию художественного таланта у пещерных жителей.

С той поры во многих странах – в Испании, Франции, Италии, Советском Союзе, Скандинавии и в Северной Африке – найдены пещеры со стенной росписью. Известно более семидесяти таких пещер.

Что же это были за люди, которые в эпоху первобытной дикости сумели создать столь совершенные образцы анималистической живописи? И с какой целью трудились они, украшая фресками грубые стены подземелий, – только ли для собственного развлечения?

Охотничья магия

Люди, рисовавшие в пещерах, жили 20–40 тысяч лет назад. Это были кроманьонцы, потомки неандертальцев. Внешне они уже мало чем отличались от современного человека, а их художественное дарование говорит о достаточно высоком духовном развитии. Но им не повезло с климатом: как раз в эпоху, когда кроманьонцы наследовали пещеры и палеолитическую культуру неандертальцев, на Земле началось самое сильное – рисское оледенение. С севера надвинулись гигантские ледяные горы. Стада зверей покидали неприветливый край и тысячами гибли от стужи. Людям стало трудно добывать пропитание. От ледяного ветра они укрылись в пещерах, во мраке подземелий, едва освещенных тусклым пламенем каменных светильников, наполненных жиром, с фитилями из мха. Не зная истинных законов природы и не умея с их помощью овладеть грозными стихиями, люди пытались найти какие-нибудь пути к тайнам природы, чтобы облегчить тяготы своего сурового существования. Мы уже знаем, что представления о сверхъестественных силах, управляющих будто бы миром, зародились еще у неандертальцев. Сделав это фантастическое «обобщение» наблюдений над миром вещей и явлений, человек продолжал фантазировать и дальше: ему казалось, что он может повлиять на всемогущих духов, укротить их и заставить исполнять его желания путем определенных действий, сходных по характеру с вызываемыми явлениями.

Если, например, полить с крыши воду,[2] то, может быть, это вызовет дождь? А дунуть посильнее – так поднимется ветер? А если пронзить копьем изображение зверя – принесет это удачу на охоте?

Попытались. Случайное совпадение умножило надежды. Не обошлось тут, конечно, и без шарлатанов: объявились доморощенные колдуны – посредники-профессионалы между «духом» и людьми, первые служители религиозного культа. Обманом и запугиванием сумели внушить они темным собратьям благоговейную веру в свои способности. Так родилась еще одна древнейшая форма религии – магия, то есть колдовство.

Богословы утверждают, что будто бы есть разница между «чистой» религией и суевериями, к которым они относят магию.

Религия – это вера в сверхъестественное, в какой бы форме она ни проявлялась. В форме ли тотемизма, колдовства, веры в духов, в гадания, в чудеса, приметы или в единого бога – небесного монарха, управляющего толпой славословящих его святых угодников и девятью разрядами ангелов.[3]

Известно несколько разновидностей магии – лечебная, вредоносная и производственная, связанная с добыванием средств существования.

Многие, а по мнению некоторых археологов, даже все, рисунки и скульптуры животных в картинных галереях пещерного человека носят магический характер.

Животные здесь часто изображены ранеными, утыканными копьями или придавленные самоловами. Поверх некоторых звериных силуэтов нарисованы топоры, стрелы, дубинки; другие – побиваются камнями. Бесспорно, это охотничье колдовство: загоняя добычу силой художественного дара в ловушки и западни, люди надеялись облечь в плоть и кровь сцены удачной охоты, нацарапанные на стенах пещер. И сейчас еще австралийские охотники, прежде чем отправиться на добычу за кенгуру, «убивают» копьями его силуэт, нарисованный на песке.

Нанося на рисунок раны, люди верили, что наутро в лесу повторится драматическая сцена, разыгранная на стене с помощью цветной глины. Вера в удачу увеличивала силы охотника, а успех укреплял веру. Новые произведения колдовства украшали стены мрачных жилищ. В глубине самых недоступных пещер, в кривых и узких тоннелях, подальше от глаз непосвященных, возникали настоящие «храмы» чародейства, стены которых были сплошь испещрены магическими символами и фигурами зачарованных животных.

Лишенные границ силы природы

Кроманьонцы верили и в загробный мир. Мы знаем об этом не только по их художественным заклинаниям на стенах пещер: умерших товарищей они хоронили вместе с предметами их жалкого достояния, которые могли пригодиться душе на новом местожительстве. В могилы клали оружие, утварь, пищу.

Древнюю веру в душу и духов ученые называют анимизмом (от латинского слова «анима» – «душа»). Наряду с тотемизмом и магией это одна из первобытных форм религии.

Представление о душе родилось из неспособности человека правильно объяснить явление собственной психики, биологическую сущность сна и смерти.

Поскольку увидеть душу невозможно по причине ее отсутствия в природе, то религиозная мысль пыталась первоначально обнаружить ее следы в материальных, но для примитивного ума загадочных явлениях – таких, как тень, дыхание, кровь.

С развитием у человека способности к абстрактному мышлению понятие о конкретной душе каждого зверя, каждого дерева или камня приобрело более обобщенный характер – возникли отвлеченные образы духов природы: леса, гор, радуги, ветра, дождя, грома и молнии. Каждое явление получило своего сверхъестественного гения, к которому люди в трудные минуты обращались с мольбой пощадить их жизнь или облегчить невзгоды.[4]

«Бездонно человеческое невежество, и безгранична человеческая сила воображения, – писал в прошлом веке немецкий философ-материалист Людвиг Фейербах. – Сила природы, лишенная благодаря невежеству своего основания, а благодаря фантазии – своих границ, есть божественное всемогущество».

Пока в первобытно-общинном обществе не было классового расслоения, и в религиозных понятиях отсутствовало «неравенство» духов. Все они почитались как равные, без деления на высшие и низшие категории.

Постепенно с развитием скотоводства и земледелия начался распад родового строя, появилась частная собственность. Богатство и власть стали накапливаться в руках немногих. Рабство и эксплуатация человека человеком положили начало классовому обществу. Перемены в общественной жизни немедленно отразились в сознании людей: и в религии утвердилось неравенство. Одни духи превратились в главных богов, другие получили второстепенные роли, третьи отошли на задний план. Появилось многобожие. Богов развелось теперь так много и их культ стал настолько сложным ритуалом, что для его обслуживания пришлось содержать целые касты священнослужителей.

Раньше люди при всем желании не могли позволить себе такую роскошь: каждый член первобытной общины должен был добывать средства пропитания, чтобы не умереть с голоду. Теперь, с развитием земледелия и скотоводства, в обществе появился прибавочный продукт, который присвоили себе рабовладельцы и их союзники – жрецы. Религия становится орудием подчинения и закрепощения масс.

Возникновение монархических государств повлекло за собой установление новых порядков в пантеоне – все религии стали отныне носить более или менее монотеистический, «единодержавный» характер.

Самыми главными в иерархии сверхъестественных сил считались обычно те боги или духи, которые олицетворяли в религиозной мифологии обоготворившего их народа наиболее важные в его жизни явления. Поэтому и не удивительно, что животные, от которых зависело все благосостояние человека древности, долго сохраняли в религиозных культах особое положение. Поклонение зверям и птицам в большей или меньшей степени свойственно всем религиям.

Еще раз быки

«Экономическая» ценность животного – один из признаков, по которому жрецы древних религий составляли свой зоологический пантеон.

Последователи Зороастра включили, например, в число священных созданий, окруженных самым почтительным поклонением, кормилицу-корову и собаку – охранительницу стад.

«Коровий» культ процветал, впрочем, не только в древнеперсидской религии, он поныне еще живет во многих религиозных школах индийского брахманизма и в Африке у негров ватусси. Быку поклонялись и на древнем Крите. Это почитание легло, очевидно, в основу мифа о минотавре.

В древней Греции бык был посвящен Зевсу, а корова – «волоокой» Гере и богине Луны – Селене: коровьи рога в теологических гимнах символизировали серп нарождающегося месяца.

С самого своего появления на исторической арене в качестве спутников первобытного человека бык и корова играли первостепенную роль в жизни людей. Ведь одна корова могла прокормить целую семью, а стадо коров – большую орду кочевников. Удивительно ли, что у многих народов Азии, Африки и Европы корова и бык стали предметом самых трогательных забот и обожания, которое со временем выродилось в настоящее их обожествление.

«В коровах наша сила, – говорится в Зендавесте, священной книге древних персов, – в коровах наша потребность, в коровах наша пища, в коровах наша одежда, в коровах наша победа».

Египет – древнейшая страна земледелия, где хлебопашец с плугом и впряженным в него волом был главной производительной силой национального хозяйства, конечно, тоже не избежал «коровьего» культа. Больше того, именно в древнем Египте этот культ достиг высшей степени своего развития. Египетский священный бык вошел в сонм многочисленных богов Нильской долины как равноправный член. У него были свои жрецы, свои храмы и религиозные праздники, гробницы и дворцы со множеством слуг и рабов.

В 1851 году молодой французский археолог Огюст Мариэтт вел раскопки в долине Саккара, на левом берегу Нила, близ Каира. Рабочие разрыли многометровый слой земли, и одна за другой перед изумленным археологом стали появляться из песчаных могил фигуры каменных человеко-львов – целая аллея сфинксов. А недалеко от аллеи извлекли из-под земли развалины странного храма. Наклонный ход вел от подножья храма в глубину. Исследователь спустился в подземелье. Колоссальный коридор длиной в 350 метров терялся в кромешной тьме и, казалось, удалялся в бесконечность.

По сторонам коридора располагались погребальные покои. Чудовищными глыбами чернели в их глубине гробы-саркофаги из отполированных плит красного и черного гранита. Длиной саркофаги были в 4 метра, шириной более 2, а высотой больше 3 метров. Весил каждый из них 65 тонн!

У многих саркофагов крышки были сдвинуты, Мариэтт заглянул внутрь гигантских гробов и увидел в мерцающем свете факелов мумии… циклопов? титанов? Нет, быков!

Он открыл древнюю усыпальницу божественных Аписов. Под сводами огромного склепа в каменных гробах хранились набальзамированные трупы всех священных быков, живших в святилищах Мемфиса со времен фараона Аменхотепа III и до эпохи Птолемеев, то есть в течение полутора тысяч лет!

Бог города Мемфиса – Пта почитался как один из величайших богов Египта. Позднее он слился с богом Озирисом, и слава Пта-Озириса вдвойне возросла. Бык Апис был сыном Пта, его живым воплощением. В образе быка бог Пта принимал будто бы поклонение людей. Так учили египетские жрецы.

Быка Аписа выбирали очень тщательно. Он должен был быть черным с белым треугольником на лбу (символ Солнца во мраке вселенной!) и, кроме того, отвечать еще двадцати девяти другим требованиям. Жрецы с анкетой в руках исследовали тысячи быков, прежде чем удавалось отыскать подходящего кандидата. И с этого момента бык-избранник попадал словно в рай. В земной рай: быка приводили во дворец с роскошным парком. Там жил он на приволье без забот и печалей. Кормили его отборным кормом, поили ключевой водой, купали в теплых ваннах, окуривали ароматами. По истечении двадцати пяти лет, если бык не умирал естественной смертью, жрецы уводили его из дворца и топили где-нибудь в укромном месте, подальше от посторонних глаз. Затем объявляли, что бог Пта прекратил свое земное существование в теле старого Аписа и вселился в более молодого быка. Но одряхлевшую оболочку бога не выбрасывали за ненадобностью, а тщательно бальзамировали и хоронили с большими почестями на кладбище в долине Саккара. Погребальные церемонии быков обходились очень дорого – немногим дешевле похорон фараона.

Поклонение Апису, несомненно, первоначально связано было с культом земледелия. Когда новый фараон вступал на трон, Аписа – божественного Аписа, раскормленного неумеренными заботами жрецов! – запрягали в грубое ярмо, и фараон выезжал на нем в поле. Там, освящая поля, проводил плугом несколько борозд по земле.

Кошка-богиня и кошка-ведьма

Археологи раскопали на месте древних городов Египта кладбища кошек (в Бубастисе и Бени-Хасане), ибисов – в Ашмунене, баранов – в Элефантине и крокодилов – в Омбосе. Все эти животные почитались священными. Много сил, много средств и времени потратили люди на пустое занятие – сооружение гробниц, мумифицирование и похороны животных, которым фантазия жрецов приписала сверхъестественные свойства.

Даже древние греки поражались обилию богов-зверей и богов-растений в религиозных культах Египта. Смоковница здесь не просто дерево, а воплощенная богиня Хатор. Лотос не болотная трава, а бог Нефертум. Баран – бог Хнум. Бога Гора представлял сокол, Анубиса – шакал, Тота – ибис, Сухоса – крокодил, а богиню Баст – кошка.

Убийство кошки, даже нечаянное, в древнем Египте каралось смертью на месте. Поэтому каждый, кто находил где-либо мертвую кошку, останавливался на почтительном расстоянии от нее, созывал народ и кричал, что не повинен в ее смерти. Тут же производилось расследование, и виновные в убийстве кошки предавались немедленной расправе: толпа разрывала их на части. Римский историк Диодор рассказывает, что однажды – это было уже во время римского господства в Египте – на его глазах римлянин нечаянно убил кошку. Тотчас же собралась толпа, ринулась на дом несчастного и растерзала «преступника».

Кошка была посвящена египетской богине Луны, деторождения и плодовитости – Баст (или Бастет), которая всегда изображалась с кошачьей головой. По-видимому, плодовитость кошки и ночной образ жизни были причиной этого посвящения. Бога Солнца Ра, брата Баст, часто тоже изображали в виде кота: оттого, говорят, что зрачки этого животного увеличиваются и уменьшаются в размерах в зависимости от движения Солнца по небу. Приглядитесь к глазам кота: когда в полдень Ра в своем сияющем путешествии по небу возносится высоко-высоко и достигает зенита, зрачки у кота – узкие щелочки. Ра спешит к западу – зрачки кота расширяются. Ра ушел на покой, сумрак опустился на Землю, а зрачки у кота расширились еще больше, заняв весь глаз. Ну, разве эти магические глаза не выдают своих тайных связей с Солнцем?

Другая величайшая святыня, посвященная богу Ра, – навозный жук скарабей обязан своей божественной карьерой шарикам из овечьего помета, которые он, запасая впрок, закатывал в свои норки. Жрецы Египта сочли, что катание шара скарабеем – живой прообраз движения Солнца по небу. Значит, и здесь связь с богом! И навозному жуку стали воздавать беспримерные почести.

Жрецы Страны пирамид сделали и другое глубокомысленное заключение: они заметили, что, когда великий Нил выходит из берегов, заливая поля земледельцев, в их страну прилетают большие птицы с серповидными клювами – ибисы. От разливов Нила зависело все благосостояние древнего Египта. И вот ибисы были зачислены в разряд могущественных существ, управляющих течением реки-кормилицы.

Две величайшие святыни древнего Египта – ибис и жук скарабей.

Но вернемся к кошке и богине Баст.

В древнем городе Бубастисе, в восточной части дельты Нила, люди построили богине Луны большой храм. На празднества народ стекался к этому храму со всех концов Египта. Греческий историк Геродот говорит, что иногда собиралось до 700 тысяч паломников. Они приносили в жертву «священной кошке» бронзовые, серебряные и золотые кошачьи фигурки. Здесь же хоронили набальзамированные трупы умерших кошек. Среди развалин Бубастиса нашли также множество статуэток, изображающих кошку в самых различных позах: например, кормящую котят или играющую с ними.

В Европе в античное время кошка тоже пользовалась большим уважением, пока к власти не пришла христианская церковь. Тут для кошек настали черные времена. Попы объявили кошку «исчадием ада», пособницей колдунов и ведьм. Фанатики стали пытать кошек, замуровывать их в стены, сжигать на кострах. Перед инквизиционным судилищем вместе с еретиками и «ведьмами» в качестве обвиняемых выступали и кошки. Особенно плохо приходилось черным кошкам. В некоторых городах, в Меце например, ежегодно в Иванов день, когда, по преданию, цветет папоротник – колдовское зелье, кошек сотнями сжигали на площадях. В Голландии среда на второй неделе поста называлась «кошачьей средой». В этот день в городе Иперн кошек бросали с высокой башни. Обычай этот установлен в X веке, и еще в 1863 году кошек сбрасывали с Ипернской башни.

И причиной всех этих бесчеловечных злодеяний был ночной образ жизни кошек. Обычаи древних египтян, воздававших кошкам божеские почести, более понятны и простительны. Ведь кошки очень полезные животные. Особенно неоценимые услуги оказали они людям в древности, когда города и села кишели бесчисленными грызунами – мышами и крысами. Они расхищали съестные припасы, разносили эпидемии. Борьбу с мышами в те времена вели два полудомашних животных – ласка и уж, которых держали в доме. Они не справлялись с этой работой. А когда из Азии нахлынули в Европу полчища крыс, ласки и ужи оказались совершенно бессильными перед таким врагом. Они и сами часто попадали на обед к крысам. Кошка – гроза мышей и крыс – принесла людям огромную пользу, все значение которой нам сейчас трудно оценить. А полезные животные в древности пользовались особыми привилегиями и нередко возводились в священный ранг.

Мангуста-чародей

Мангусты и ихневмоны – зверюшки, похожие на наших куниц, – самые храбрые на свете истребители змей. Ловкость, с которой они расправляются со своими ядовитыми жертвами, прямо поразительна.

В чудесном фильме «Тропою джунглей» мы видели, как уверенно ведут мангусты борьбу со смертью. Во время схватки с коброй оскаленная морда мангусты находилась буквально в нескольких сантиметрах от пасти змеи. Голова кобры в стремительном броске вперед преодолеет это расстояние в одно неуловимое мгновение. Четверть секунды длится атака змеи: выпад вперед, укус, выпускание яда из ядовитых желез и возвращение головы в исходное положение.

Дуэль мангусты и кобры.

Если движения змей так молниеносны, то что можно сказать о быстроте их победителей мангуст, которые всегда успевают увернуться от змеиного укуса!

Суеверная молва приписала этим зверькам сверхъестественные свойства, предохраняющие их будто бы от змей. Мангусты, видите ли, обладают магическим даром отводить змеиный укус, поэтому кобра вместо неуловимого противника хватает зубами только воздух.

Но вот мангуст из Азии привезли в Америку. Их хотели здесь акклиматизировать для борьбы со змеями. Однако опыт не удался: мангусты, славные истребители змей Старого Света, падали жертвами первых же молниеносных бросков гремучих змей. Веками вырабатывались у мангуст реакции на азиатских кобр и гадюк. А когда они столкнулись с гремучими змеями Америки, то, ведя бой старыми приемами, оказались совершенно беспомощными. Оборонительные рефлексы нового врага были более быстрыми, чем их собственные: мангусты не успевали увернуться от ядовитых зубов гремучих змей.

Никакого, как видите, чародейства, никакого магического чуда: физиологический «механизм» зверька срабатывал раньше, чем у змеи, – мангуста одерживала блестящую победу; реакция запаздывала – наступала трагическая развязка.

Присматриваясь и к другим представителям разноликой плеяды священных тварей: к кошкам, коровам, баранам, жукам, – мы не замечаем и в их повадках никаких примет сверхъестественного могущества, которым наделила этих животных фантазия суеверных людей.

Остатки первобытного поклонения животным сохранились еще и поныне даже в религиях, которые претендуют на особое положение среди других низших, по их мнению, культов.

Символические изображения животных часто фигурируют в христианской мифологии. Широко было распространено, особенно в ранний период христианства, поклонение Христу в образе ягненка. Святой дух – одна из разновидностей триединого бога – чтится в виде голубя, а святой Христофор на православных иконах наделен собачьей головой, словно бог Анубис на барельефах древнего Египта.

Слуги дьявола возмущают спокойствие христиан опять-таки в животном образе – в виде полукозлов-полуобезьян с кожистыми крыльями летучих мышей. Другие фантастические создания церковного символизма – драконы, апокалипсические звери, херувимы, серафимы, василиски, единороги – скроены из самых разнообразных и малоподходящих друг к другу частей действительных и сказочных зверей, птиц и гадов.

Это уже не тотемные и не священные животные, хотя и связаны с ними узами кровного родства. Им христиане не поклоняются, не приносят жертв, но верят в них. Это существа мифологические. Их нелепые фигуры сопутствуют святым и пророкам в их подвигах или олицетворяют своим гнусным и отвратительным видом нечестивые дела дьявола.

Таковы, например, херувимы – невообразимый «винегрет» из быков, львов и орлов в видениях Иезекииля и фантастичные шестикрылые серафимы Исайи («у каждого из них по шести крыл, двумя закрывал каждый лицо свое, двумя закрывал ноги свои, а двумя летал»).

Таков, очевидно, ангел с огненным мечом, охраняющий согласно Библии врата рая. В древнееврейском тексте он назван херубом, то есть быком. Евреи поклонялись херубам[5] в глубокой древности и изображали их в виде громадных крылатых быков с двумя лицами – человеческим и бычьим.

Похожи на херубов апокалипсические чудовища-сверхангелы, день и ночь поющие перед престолом бога трисвятую песнь: «Свят, свят, свят господь бог, вседержатель, который был, есть и грядет». Первый из них имеет форму льва, второй – тельца, третий – человека, четвертый – орла, и у каждого по шести крыльев и глаза по всему телу. Эти химеры стали позднее символическими двойниками четырех евангелистов: Матфея, Марка, Луки и Иоанна.

Пророк Иона прославился благодаря киту, проглотившему его, а святой Георгий – побежденному им дракону, с которым он с тех пор неразлучен на иконах.

Дракон в христианской мифологии – давнишняя аллегория сатаны, так же как поросенок с ястребиными когтями – Нерона-антихриста, а семиглазый и семирогий ягненок – самого Иисуса Христа.

С невероятными созданиями знакомят нас и старые русские книги – сказания, энциклопедии, хронографы и азбуковники. Мы видим странные фигуры фантастических химер на фасадах древних церквей, на иконах, читаем о них в былинах, встречаем в народных сказках и поверьях. С детства каждому из нас знакомы эти имена – дракон, василиск, единорог, русалка, рыба-кит, птица феникс. Менее популярны, но многим, должно быть, тоже известны Индрик-зверь и Стрефил-птица.

Чудо-юдо рыба-кит

Была у наших предков любимая книга. Зачитывались книгой цари, и бояре русские, и простой народ. Калики перехожие[6] еще на заре истории Российского государства, в XII веке, пели перед народом стихи из Книги глубинной. Названа так книга «от глубины премудрости, в ней заключающейся».

Очень популярное это было сочинение. В незапамятные времена занесены сказания Глубинной книги в старые рукописные списки – древнейшие памятники нашей культуры.

Уже в XII веке церковь преследовала людей за чтение этих «еретических» сочинений. Позднее светские и духовные власти более терпимо относились к Глубинной книге. Глубинная книга – другое ее название Книга голубиная – давала ответы (конечно, в соответствии с познаниями своей эпохи) на вопросы, которые во все века волновали людей: «отчего зачался у нас белый свет, отчего зачалось солнце красное… млад-светел месяц? Отчего зачались звезды частыя, мир-народ божий?»

Но нас в нашей книге о зоологических легендах интересуют другие вопросы «глубинной премудрости»: старое народное сочинение повествует о каких-то странных существах. Очень любопытные это создания:

Но об Индрике-звере мы расскажем несколько позднее.

Какого морского зверя авторы Глубинной книги называли китом-рыбой, сомнений не вызывает. Бесспорно, это всем теперь известное животное: гигантское морское млекопитающее – кит. Правда, кит не рыба, а зверь. Миллионы лет назад произошел он от каких-то сухопутных животных, напоминавших, по мнению некоторых ученых, древних собак. Кит дышит легкими, а детенышей выкармливает молоком. Кстати, молоко у китов очень питательное, оно содержит до 50 процентов жира (у коровы обычно лишь 3–4 процента).

Не мудрено, что сосунок-китенок развивается очень быстро: в день прибавляет по 100 килограммов и вырастает в длину на 4 сантиметра. Правда, и молока он выпивает немало – в день около 200 литров![7]

Наши предки ничего, конечно, не знали об этих зоологических тонкостях. Ведь даже ученые всего лишь триста лет назад установили, что кит не рыба, а млекопитающий зверь.[8] Согласно со средневековой традицией авторы Глубинной книги полагали, что на ките «основана вся сыра земля». А раз так, то чудо-юдо рыба-кит должен, очевидно, иметь огромные габариты. И Глубинная книга и другие древние русские сказания о животных приписывают киту размеры, вполне соответствующие его необыкновенному назначению. Моряки иной раз принимают кита за большой остров, рассказывает старая «зоологическая» книга «Физиолог».

«И, бросая якорь, всходят к нему на спину для того, чтобы развести огонь. Но животное, возбужденное огнем, опускается в глубину, увлекая на дно все, что было на нем».

«Глубинная» рыба-кит не представляет загадки для зоолога. Образ взят из звериного царства, преувеличены лишь размеры животного. Иное дело Стрефил-птица и Индрик-зверь – еще два странных героя Глубинной книги.

Существа эти в высшей степени фантастичны и не похожи на известных нам созданий. Выдуманы они?

Стрефил-птица

Загадка Стрефил-птицы решается проще, чем Индрика-норокопателя.

О чудовищной птице, которая живет далеко за южными морями, рассказывают не только русские легенды. В Западной Европе известна эта птица под названием грифа, персы называют ее симургом, а арабы – руххом.

Когда рухх поднимается в воздух, то заслоняет Солнце. В когтях он может унести слона или даже единорога с тремя нанизанными на его рог слонами!

В XII веке знаменитый Марко Поло[9] имел дело с птицей рухх.

Он рассказывает, что монгольский хан Хубилай, гостем которого был Марко Поло, услышал о том, что далеко за границами Китайской империи живет птица-исполин по имени «рухх». Хан отправил на разведку верных людей: они должны были подробнее узнать о диковинной птице. Гонцы отыскали родину птицы рухх – остров Мадагаскар. Самой птицы не видели, но привезли ее перо – длиной в 90 пядей![10]

Место обитания Стрефила-рухха ханскими гонцами указано точно: побываем на Мадагаскаре, поищем в его лесах легендарную птицу.

Зоологи прошлого столетия уже проделали это путешествие. В 1832 году французский натуралист Виктор Сганзен нашел на Мадагаскаре скорлупу огромного яйца – в шесть раз более крупного, чем яйцо страуса.

Позднее на остров Святого Маврикия (в Маскаренском архипелаге) приплыли за ромом жители Мадагаскара. Вместо бочонков они привезли с собой скорлупки исполинских яиц. В каждую поместилось по 13 бутылок рома!

Наконец были найдены и кости чудовищной птицы: в 1851 году их привезли в Парижский музей. Знаменитый французский ученый Жоффруа Сент-Илер изучил эти кости и составил по ним научное описание легендарной птицы. Он назвал ее эпиорнисом – «высочайшей из всех самых высоких птиц».

Здесь мы должны несколько разочаровать читателя. Оказалось, что гигантская птица Мадагаскара далеко не так огромна, как о том повествуют древние легенды. Она не могла унести в когтях слона, однако не уступила ему в росте. Жоффруа Сент-Илер полагал, что некоторые эпиорнисы достигали в высоту 5 метров! Но, очевидно, он преувеличил. Однако трехметровые эпиорнисы не были редкостью.[11] Три метра – средний рост слона. Весила такая птица около полутонны!

Но, увы, она не умела летать: не было у эпиорниса ни развитых крыльев, ни двигателя для них – киля на грудине и соответствующей мускулатуры. Эпиорнисы питались растениями и мелкими животными, как и все страусы. Ведь эпиорнисы – гигантские страусы. Наши предки, назвав легендарную птицу Стрефилом, оказались ближе всего к истине: Стрефил происходит от греческого слова «струфио», которое употреблялось в древней Руси для обозначения страуса.

Никто из натуралистов не видел живых эпиорнисов. Мадагаскарские страусы-великаны вымерли сто лет назад.

Индрик-зверь, всем зверям зверь

Продолжим теперь чтение Глубинной книги. Мы остановились на описании Индрика-зверя:

Совершенно невероятный зверь! Но мы скоро увидим, что народное творчество, создавая необыкновенный образ Индрика-зверя, не витало в области одной лишь беспочвенной фантазии. Жизнь и реальные наблюдения дали сказителям материал для этой легенды.

Каковы же биологические признаки Индрика-зверя?

Зверь этот огромен и живет в почве. Роет рогом подземные ходы и тоннели и тем самым открывает ключи, прочищает источники и наполняет озера и реки водой. А взыграет Индрик-зверь под землей, «вся вселенная всколыбается». Значит, он же и причина землетрясений.

Но это не хищный зверь – мирный гигант: «никому обиды не делает». Питается, видно, растениями или тем, что в земле находит.

По всему русскому Северу, по всей Сибири и даже дальше – в Маньчжурии и Китае распространены легенды о странном звере-кроте небывалого роста. Он будто бы размером со слона и наделен рогами, которые выполняют роль землероющего приспособления. Описания крота-гиганта по имени тин-шу или ин-шу («мышь, которая прячется») мы находим в древних китайских книгах.

«Бун-зоо-ганн-му» – старое китайское сочинение о животных, составлено оно в XVI веке. О тин-шу его авторы пишут следующее: «Он постоянно держится в пещерах, похож на мышь, но достигает величины быка. Хвоста у него нет, и цвет его темный. Он очень силен и выкапывает себе пещеры в местностях, покрытых скалами и лесами».

Другая старая китайская книга сообщает о тин-шу любопытные подробности. Живет крот-великан в странах темных и необитаемых. Ноги его коротки, и он плохо ходит. Роет землю отлично, однако если случайно выберется на поверхность, то тотчас умирает, едва увидев лучи Солнца или Луны.

А вот выписка из маньчжурской летописи: «Животное, называемое фан-шу, встречается только в странах холодных, по берегам реки Тай-шуны-шаны и далее до Северного моря.

Фан-шу похож на мышь, но величиной со слона. Он боится света и живет под землей в темных пещерах. Кости его белы, как слоновая кость, и очень легко обрабатываются, на них нет трещин. Мясо его холодно и очень здорово».

Эскимосы с берегов Берингова пролива называют этого зверя килу-кнук – кит килу.

Морское чудовище аглу, с которым он подрался, выбросило его из моря на берег. Килу-кнук упал на землю с такой силой, что глубоко ушел в почву. Там он живет и поныне, передвигаясь с места на место с помощью своих клыков, употребляя их как лопаты.

Многие путешественники по Сибири записали у эвенков, якутов, манси, чукчей и других народов нашего Севера такие же рассказы о гигантском подземном жителе. Все сообщения однотипны. Животное-норокопатель в самые лютые зимы ходит под землей взад и вперед. Видели будто бы даже, как зверь, разгуливая под землей, неожиданно приближался к поверхности. Тогда торопливо набрасывает он на себя землю, спешит зарыться глубже. Земля, осыпаясь в прорытый тоннель, образует воронку. Зверь не выносит солнечного света и умирает, лишь только выйдет на поверхность. В речных обрывах, по склонам ущелий чаще всего находят мертвых кротов-великанов: здесь животные нечаянно выскакивают за край земли. Гибнут они, попадая и в песчаную почву: пески осыпаются и сдавливают землекопов со всех сторон.

Зверь питается будто бы грязью, а землю роет своими рогами. Он может двигать ими во все стороны и даже скрещивать их, как сабли. Рога похожи на слоновьи бивни, и иногда их называют зубами. Из рогов делают рукоятки для ножей, скребки, различные вещицы.

Добывают рога подземного великана весной, когда ломается лед. При сильном паводке высоко поднявшаяся вода размывает берега, отрывает целые куски от гор. Затем, когда мерзлая почва мало-помалу оттаивает, на поверхности появляются иной раз целые туши этих животных, чаще их головы с рогами, которые растут изо рта. Рога эти выламывают и продают китайским и русским купцам.

Вы уже, наверное, догадались, о каких животных идет здесь речь? Конечно, о мамонтах!

Ведь это их бивни и замороженные трупы находят в Сибири. К тому же и само название мамонта говорит о том, что и легендарный крот-великан тин-шу, и фан-шу, и Индрик-зверь, и финский мамут – одно и то же существо.

Современное русское название мамонта происходит от старорусского слова «мамут».[12] Русские заимствовали его у финских племен, населявших европейскую Россию. На многих финских наречиях «ма» означает землю, а «мут» по-фински – крот.

«Мамут» – следовательно, «земляной крот».

Ну, а Индрик? Как он получил свое странное имя? Русский ученый Сергей Усов, профессор Московского университета, в конце прошлого века посвятил исследованию этого вопроса большую статью. Разобрав всевозможные варианты, он пришел к выводу, что слово «Индрик» и другие встречающиеся в русских легендах названия этого зверя – Инрог, Индрог, Индра, Кондык – происходят от ненецкого названия мамонта – «йенгора». От «йа» – земля и «гора» – вожак, предводитель, «Йенгора» – значит «подземный вожак», или, иначе, «зверь всем зверям зверь». «Йенгора, – пишет С. Усов, – так легко переделать в Инрога, перестановка букв, столь свойственная русскому, который из Teller сделал теллерку и тарелку, из Futerall – футляр, перестановка букв еще более привлекательная тем, что она осмысляет иностранное слово».

Действительно, Инрог означает, что зверь владеет рогами, которыми он согласно легенде роет землю. Из Инрога произошли Индрог и Индрик.

Итак, очень распространенные у народов Сибири и европейского Севера легенды о гигантском звере, который рогами расчищает себе путь под землей, порождены находками костей мамонтов. Трупы и бивни мамонтов всегда залегают в земле, недалеко от поверхности. Тысячи лет назад родилось поверье, будто эти существа, вроде кротов, живут под землей и погибают, едва появившись на солнечный свет. Какие же бесчисленные стада этих «кротов» пасутся в толще земли, если ма-муты, случайно попадая на свет божий, погибают здесь в таком великом множестве, что в Сибири у нас ежегодно добывают десятки тысяч их «рогов»!

Замороженный слон

В Ленинграде, в Зоологическом музее, у самого входа в зал, сидит огромное лохматое чудовище. Зверь сильно сгорбился, круто выгнул спину, словно страшная тяжесть навалилась ему на плечи. Передними лапами, массивными колоннами, он тяжело оперся о землю. Из пасти зверя торчат длинные изогнутые бивни, обрубок хобота беспомощно свисает вниз. Посетители музея подолгу толпятся у странного чучела. Его внушительный вид, живая, динамическая поза (кажется, что зверь еще жив, замер на минутку, чтобы передохнуть) производят сильное впечатление.

Это знаменитый березовский мамонт – одна из самых ценных ископаемых находок во всем мире. У березовского мамонта интересная история.

…Давным-давно по берегу небольшой сибирской речушки, которую люди позднее назвали Березовкой, шел лохматый великан. Уныло покачивая головой, он жевал пучок травы.

Мамонт не заметил опасности, когда остановился под обрывом. Вдруг с грохотом обрушился вниз подмытый дождями берег и всей тяжестью придавил зверя. В отчаянии рванулся мамонт туда-сюда, но даже его богатырской силы не хватило, чтобы сдвинуть с места многотонные глыбы камней и мерзлой земли, которые заживо погребли его под собой.

Пятнадцать тысяч лет спустя на берегу Березовки охотился эвенк, по фамилии Тарабикин (дело было в августе 1900 года). Собаки охотника горячо пошли по следу лося и вдруг остановились. Взвизгивая и вертя хвостами, они кружились около старого оползня. Тарабикин поспешил к ним и остолбенел – огромная лохматая голова глядела на него из-под земли. Длинный хобот в отчаянном усилии опирался в мерзлую землю, словно чудовище все еще пыталось выбраться из ледяной могилы.

Тарабикин в страхе перекрестился и пустился наутек.

Вечером в охотничьей избушке он рассказал своим товарищам о вылезшем из-под земли Индрике-звере. Один из них побывал на том месте, потом написал в Якутск, а оттуда сообщили в Петербургскую Академию наук.

Академия наук немедленно снарядила экспедицию.

Шесть недель откапывали и препарировали сотрудники экспедиции огромную тушу мамонта. В мерзлой земле она отлично сохранилась. Мясо было совсем свежее, темно-красного цвета, аппетитное на вид. Но когда оно оттаяло, то моментально стало дряблым и серым, приобрело неприятный запах. Сотрудники экспедиции хотели было приготовить из него шницель, но не решились, а им очень хотелось попробовать мясо допотопного зверя. Каково оно на вкус?

Впрочем, два живых существа отведали все-таки мамонта: сибирская лайка, сопровождавшая экспедицию, и кедровка, прилетевшая на пиршество из леса. К сожалению, собака не отнеслась с уважением к исторической находке и отгрызла у замороженного слона конец хобота.

Березовский мамонт достигал в высоту 2,8 метра. Бивни его были длиной от 2 до 2,5 метра и весили по 125 килограммов! Все его тело до самого конца хобота поросло рыжей шерстью: ведь зимой приходилось переносить морозы в 40 градусов. Во рту и в желудке у березовского мамонта нашли растения и сейчас произрастающие в Сибири – северный мак, лютик, тимьян.

Двести пятьдесят лет назад Петр I издал особые указы «о собирании костей» допотопных слонов. В нашей стране начались поиски остатков мамонтов. За это время в Сибири и на Аляске найдено около 30 хорошо сохранившихся трупов мамонтов. Последний из них выкопан из мерзлой почвы таймырской тундры экспедицией Зоологического института Академии наук СССР в 1949 году. Скелет этого мамонта хранится теперь в Зоологическом музее в Ленинграде.

В музеях различных городов нашей страны собрано уже 18 скелетов мамонтов – больше, чем во всем мире.

Сибирь дает слоновую кость

Несколько десятков тысяч лет назад лохматые слоны неисчислимыми стадами бродили по заболоченным равнинам Европы и Сибири. С Чукотки они перебрались в Канаду и, распространяясь дальше по Северной Америке, проникли вплоть до Мексики. В конце последнего оледенения все мамонты неожиданно вымерли. Но их кости и гигантские бивни до сих пор находят еще в разных местах обитаемой ими прежде родины. В одной только Швабии – небольшой германской провинции – найдены (с 1700 года) кости 3 тысяч мамонтов. По подсчетам специалистов, в земле этой страны скрывается еще по крайней мере 100 тысяч скелетов доисторических слонов.

Насколько многочисленны в некоторых местах «залежи» мамонтов, показывает следующий поразительный факт: ловцы устриц за тринадцать лет выловили на дне Доггер-Банки более 2 тысяч коренных зубов мамонтов.

Но поистине неистощимый «склад» мамонтовых костей – это Сибирь. Новосибирские острова, например, представляют собой гигантское кладбище мамонтов.

Получивший в 1770 году от Екатерины II исключительное право на эксплуатацию этих островов купец Ляхов разбогател, вывозя с островов слоновую кость. Русский путешественник Яков Санников сообщал, что почва некоторых из Новосибирских островов состоит почти сплошь из костей ископаемых слонов. Даже морское дно у берегов переполнено мамонтовыми клыками. В 1809 году Я. Санников вывез с Новосибирских островов 250 пудов слоновой кости. Но ее запасы от этого не оскудели: в течение всего прошлого века на островах ежегодно добывали по 8 и даже по 20 тонн мамонтовых бивней.

В начале нашего столетия из одного лишь Якутска вывозили ежегодно в среднем 152 пары полновесных мамонтовых бивней. Подсчитано, что за 200 лет здесь найдены бивни приблизительно 25 тысяч животных. Всего же за этот период Сибирь поставила на мировой рынок около 60 тысяч бивней. В конце прошлого века Россия давала около 5 процентов мировой добычи слоновой кости. Хотя из Африки вывозили ежегодно до 650 тонн слоновых бивней, не было в Европе токаря и ювелира, который не имел бы в запасе добытую на русском Севере мамонтовую кость. Много мамонтовых бивней обрабатывалось на месте – в русских деревнях и городах – Якутске, Архангельске и особенно в Холмогорах.

Мамонтовы бивни, по свидетельству многих авторитетов, часто бывают настолько свежими, что не уступают в этом отношении «слоновой кости, только что привезенной из Африки».

Даже трупы мамонтов, тысячелетиями пролежавшие в ледяных могилах, сохранились так хорошо, что люди, увидев их, подумали, будто перед ними животные, недавно умершие. Вылезли они на поверхность и захлебнулись чистым воздухом!

Да что простые люди! Некоторые современные ученые, пораженные необычайной свежестью мамонтовых останков, делают невероятные предположения. Возможно, говорят они, мамонты вымерли совсем не так давно, как принято считать. Возможно, жили они в сибирских лесах еще во времена Кучумова царства…

Известный бельгийский зоолог доктор Б. Эйвельманс, автор интересного сочинения о загадочных существах, обратил мое внимание на очень странное обстоятельство. В письме он сообщил мне нечто удивительное: один из русских историков (Б. Эйвельманс думает, что Юрий Семенов в книге «Завоевание Сибири») писал, будто славный донской казак Ермак Тимофеевич встретил в сибирских лесах… живого мамонта.

В 1580 году Ермак видел будто бы в зауральской тайге «большого лохматого слона». Местные проводники объяснили ему, что берегут этих слонов. Это «горное мясо», употребляют его в пищу лишь в трудные годы.

Сам Ермак, по всей вероятности, писать не умел, и его рассказ о мамонте (если это не выдумка позднейших сочинителей) записал кто-то другой. Имя его неизвестно. Не нашел я в библиотеках[13] и книгу Юрия Семенова «Завоевание Сибири», а интересно было бы проверить, кем и когда столь необычное приключение приписано Ермаку.

Если и в самом деле сообщение о «лохматом слоне» из сибирских лесов записано в XVI веке… остается лишь развести руками.

Дело в том, что в ту эпоху ни один человек в мире не знал о существовании мамонтов. Их остатки находили во множестве, но считали, что принадлежат они не слонам, а подземным кротам-гигантам. Принимали их и за кости драконов, великанов, циклопов. Бивни мамонтов ловкие люди в Западной Европе выдавали за рога единорога или за когти сказочной птицы гриф (западный вариант нашего Стрефила). О слонах, живых или вымерших, не было и речи. Поэтому, когда натуралисты XVIII века впервые столкнулись с ископаемыми костями мамонтов, они не смели и подумать, что в Европе, и тем более в Сибири, когда-то водились свои слоны. Решили, что мамонтовые кости – это бренные останки африканских слонов, привезенных в Европу карфагенским полководцем Ганнибалом. В армиях древности слоны заменяли танки. Когда римляне разбили Ганнибала, бывшие в его войске слоны разбежались будто бы по всей Европе, забрели и дальше – в Сибирь – и погибли там от холода.

История изучения мамонтов начинается с 1692 года, когда русский царь Петр I прослышал от торговых людей, ездивших с товарами в Китай, что в сибирской тундре живут лохматые бурые слоны. Купцы клялись, будто сами видели голову одного из этих слонов. Мясо его полуразложилось, но кости были окрашены кровью. Царь издал указ о собирании всяких вещественных доказательств существования этих слонов.

В 1724 году русские солдаты нашли на берегу Индигирки еще одну голову мамонта. Ученых больше всего поразили в этой находке длинные бурые волосы, покрывавшие кожу сибирского слона. Значит, это не африканский слон, убежавший из армии Ганнибала, – кожа африканских слонов бесшерстна, – а совсем другое животное.

К концу XVIII века в зоологии утвердилось, наконец, правильное представление о мамонте. Теперь уже никто не сомневался, что это ископаемые, ныне вымершие слоны, обитавшие некогда по всему северу Европы и Азии.

В 1799 году немецкий ученый Иоганн Блюменбах, изучив собранные кости и куски шкур мамонта, дал животному латинское название «Elephas primigenius» – «первородный слон».

Так Индрик-зверь получил научное имя.

Кто такой «Физиолог»?

Глубинная книга еще не самое древнее на Руси сочинение о животных. И не Шестоднев, не Толковая палея, не Сказание о птицах[14] – другие древнерусские списки, в которых наряду с библейскими событиями описываются живые существа. Самая первая на Руси «зоологическая» книга – это «Физиолог».

Влияние «Физиолога» на русское и западноевропейское средневековое мировоззрение и искусство было огромно. Образы фантастических созданий, заимствованные скульпторами и живописцами из этого сочинения, и поныне украшают стены старинных зданий и церквей. Без знания «Физиолога» невозможно правильно истолковать странные звериные фигуры на старых печных изразцах, на некоторых иконах. Многие герои древних русских сказаний о животных – и ехидна, и единорог, и птица феникс, и алконост-птица, и саламандр, танцующий в «пещи огненной», – ведут свой род от «Физиолога». Первые русские энциклопедии – азбуковники, сочинения по всеобщей истории – хронографы,[15] упомянутые уже палеи, шестодневы, жития святых, богословские философские и риторические трактаты – все заимствовали сведения о заморском животном мире из «Физиолога». Конечно, это были сведения, согласные с учением церкви и годные для истолкования христианского символизма, как увидим ниже, чрезвычайно натянутого.

Оказал «Физиолог» влияние и на устные народные предания, он породил многие суеверия и веру в нелепые вымыслы. Басни о ките – держателе Земли, о ехиднах, порождающих драконов, о василисках, единорогах перешли на русскую почву из Византии вместе с «Физиологом». Эта книга причастна также и к возникновению поверья о русалках.

В дохристианской славянской мифологии, кажется, совсем не фигурируют рыбохвостые девы. Легенды о них проникли на Русь вместе с «Физиологом» и лишь позднее приняли здесь чисто русскую самобытную редакцию. Первоначальные нити происхождения легенды о рыбо-девах, как увидим ниже, ведут из Византии еще дальше в глубь веков и азиатского континента – в Вавилон.

Влияние «Физиолога» на художественное оформление христианских легенд было еще более значительным, особенно на Западе. Чудовища, мучившие и искушавшие святых, фантастические существа, помогавшие им в пустынях, грезившиеся в видениях, впервые произведены на свет фантазией безвестных авторов «Физиолога».

В библиотеках Европы хранятся многочисленные рукописи, составленные в IX–XV веках, – излюбленное чтиво средневекового обывателя. Это бестиарии – рассказы о животных. Рядом с действительными существами (с прибавлением самых нелепых о них басен) описаны здесь сказочные и фантастические звери и птицы. Почти каждая глава бестиариев начинается словами: «Физиолог» говорит…» или «Физиолог» учит…»

Вот как знаменит был в стародавние времена этот «Физиолог»!

Церковь редактирует античного «Брема»

Популярностью своей «Физиолог» обязан не христианским отцам церкви, немало потрудившимся над его богоугодным оформлением. В основу «Физиолога» положены рассказы о животных какого-то античного – греческого или римского – автора. Некоторые старые тексты «Физиолога» называют его творцом Аристотеля. Бесспорно, исследования Аристотеля и его последователей были частично использованы составителями «Физиолога».[16] Но настоящий автор этого сочинения остается все-таки неизвестным. Тем не менее эта книга была настолько популярна в древности, что христианская церковь не смогла изъять ее из употребления, как многие другие запрещенные ею языческие сочинения. Тогда отцы церкви решили по-своему отредактировать любимую народом книгу, приспособить ее к целям своей пропаганды. Описание каждого животного было искусственно привязано к какому-нибудь библейскому мифу и снабжено символическим толкованием в христианском духе. Получилась несуразная смесь из натуралистических описаний и христианских нелепостей.

Церковная редакция книги завершена была во II – начале III века нашей эры. Сочинение о животных – своего рода «Брем» античной древности – превратилось в сборник христианских нравоучений. Описания истинных и мнимых свойств животных служили теперь лишь в качестве примеров для аллегорически-символического толкования библейского учения. «Физиолог» из врага превратился в союзника церкви и стал отныне энциклопедическим справочником в руках христианских проповедников.

Уже в конце I века Климент Римский прибег к авторитету «Физиолога», доказывая возможность воскрешения мертвого тела Христа. Он указывал на пример птицы феникс. Доводы Климента повторили позднее другие богословы – Тертуллиан (150–230 годы нашей эры) и Амвросий (IV век). Иероним (331–420 годы нашей эры) пользовался в своих богословских сочинениях заимствованными из «Физиолога» образами сирен. Не горящая в огне «ящерица» саламандра доказывала в теологических спорах истинность библейского рассказа о трех отроках, оставшихся невредимыми в «пещи огненной» вавилонской (книга Даниила). Единорог стал символом воплощения Христа, горлица – целомудрия и мистического брака Христа с невестой своей – церковью.

Фантастическое дерево перидексион есть, видите ли, образ святой троицы, а гидра, ихневмон и олень олицетворяют победу Христа над дьяволом.

Мало того, что христианская символика была, что называется, за уши притянута к некоторым свойствам описанных в «Физиологе» животных, большею частью сами свойства не имеют в природе никакого реального образа и подобия.

Но научной зоологии в те времена не существовало, а люди веками верили в танцующих в огне саламандр и в бессмертных фениксов, в василисков, убивающих одним своим видом, и в других фантастических созданий, которые служили богословам для доказательства истинности их учения.

Мраволев, олень – враг змеи и птица феникс

У современного читателя наивные басни «Физиолога» вызывают лишь улыбку. Особенно забавно звучат христианские сентенции в конце каждой главки.

Вот лисица. Всем хорошо известный зверь, но «Физиолог» учит, что лисица очень хитра и лукава. Когда проголодается, ищет место, покрытое соломой, или валяется в пыли и ложится на спину. Она не оглядывается вокруг и затаив дыхание надувается. Птицы, принимая ее за мертвую, слетаются клевать ее труп; но лисица, наоборот, их пожирает и потешается над своими врагами. «Так точно и дьявол употребляет как орудие свое чрево, и тот, кто к нему приближается, умирает».

О куропатке «Физиолог» говорит, что она похищает яйца других птиц, и добавляет свою мораль: «Так и дьявол похищает чужих чад».

Пантера привлекает добычу приятным запахом. Насытившись, спит три дня, потом пробуждается. «Так точно и Иисус Христос воскрес на третий день»…

Есть животное по имени мраволев. Самцы его имеют форму льва, а самки – муравья. Детеныши умирают за недостатком пищи, ибо не могут есть мясо, как лев, ни растения, как муравей. «Что касается тебя, брат мой, то не ходи двумя путями: не служи богу и мамоне».

Послушайте дальше.

Олень. «Физиолог» учит, что олень – враг змеи. Эта последняя, желая уйти, прячется в расщелину скалы. Но олень, наполнив рот водой, льет ее в щель, в которой скрылась змея. Если змея оставляет свое убежище, олень тотчас же разрывает ее на части; если же остается в дыре, она все же подвергается смерти, так как заливается водой. Так точно и наш спаситель уничтожил дьявола небесной водой, истекающей из его божеской мудрости».

Тигр. «Есть четвероногое, подобное льву. Его находят в Индии, и называется оно тигр. Говорят, что он хранит своих детенышей в стеклянном шарообразном сосуде. Он быстр, как ветер. Когда заметит, что его детеныши унесены, бросается по следам похитителей и настигает их, какое бы пространство ему ни пришлось пробежать. Тогда охотники предлагают ему одного из детенышей, заключив его в стеклянный шар, и животное, пенясь, трясет этот шар, стараясь разбить его. После тщетных усилий он возвращает детеныша в свое логово, катя сюда стеклянный шар». (Единственное сказание «Физиолога» без христианского нравоучения.)

Феникс. «Господь наш Иисус Христос сказал: „Я имею власть дать свою жизнь и имею власть взять ее снова“. Есть птица, именуемая фениксом. Все 500 лет[17] она живет в недрах Ливана и наполняет свои крылья ароматом, потом в месяце Паремот или Формут она является к жрецу города Арег. Жрец приносит ей тогда виноградную лозу, которую птица берет в свои когти. Улетая с ней, она оставляет город, с тем чтобы возвратиться на алтарь, где сама разводит огонь и себя сжигает. На следующий день жрец входит в храм, ищет и находит в пепле червя; этот последний, развивая крылья, превращается на второй день в маленькую птицу, а на третий оставляет жреца и возвращается жить на старое место.

Если птица может себя уничтожить, то как же вы, безрассудные, не верите Христу, сказавшему: «Имею власть дать свою жизнь и имею власть снова ее взять».

Мы привели эти «правдивые» рассказы «Физиолога» о животных, чтобы показать, сколь они нелепы. Худшей насмешки над церковными сентенциями, венчающими их, и не придумаешь. Христос, видите ли, воскрес на третий день потому, что пантера, насытившись, спит три дня. Он уничтожил дьявола «небесной водой», как и олень истребляет змей, поливая их водой изо рта.

– Как же вы, безрассудные, – восклицают благочестивые редакторы «Физиолога», – не верите в воскрешение Христа, если даже птица может воскреснуть из пепла!

Стоит ли говорить, что никакой возрождающейся из пепла птицы феникс не существует на свете, что пантера не спит три дня, а куропатка не ворует чужих яиц, тигр не хранит тигрят в стеклянном шаре, а олень не поливает змей водой. Все это выдумки, и выдумки безосновательные.

Зверь, который не поместился в Ноевом ковчеге

Однако не все рассказы «Физиолога» о животных лишь пустые и несуразные басни. Некоторые его сказания, заимствованные из произведений античных натуралистов, основаны на действительных наблюдениях и фактах из жизни природы, но фактах, понятых неправильно и до неузнаваемости искаженных фантазией разного рода сочинителей, принимавших участие в оформлении этих сказаний.

Мы проследим сейчас рождение и развитие легенд о некоторых наиболее популярных в христианской литературе и народных поверьях существах. Многие герои «Физиолога» давно забыты, но четыре фантастических создания: единорог, василиск, сирена и дракон – еще живут в сказках, изобразительном искусстве, в геральдике и церковной символике современности.

О них и пойдет речь.

Библейский миф[18] рассказывает, что однажды люди сделались такими грешниками, что забыли истинного бога. Праведно жил только один Ной с семейством. И бог решил истребить людей потопом. Всех до одного, кроме Ноя.

Предупрежденный заранее Ной построил большой ковчег, то есть корабль. В плавание с собой Ной взял «каждой твари по паре»: от каждого вида животных по два представителя – самца и самку.

Без особого комфорта, но все животные разместились в каютах плавучего зверинца. (Так как на Земле обитает больше миллиона разнообразных видов животных, надо полагать, ковчег был основательно переполнен.) Не нашлось места в ковчеге только одному зверю. Он был так велик, рассказывают древнееврейские тексты, что мог бы опрокинуть ковчег, взобравшись на него. Поэтому ему пришлось плыть за кормой. Лишь изредка, чтобы немного передохнуть, сверхгигантский пловец опирался концом рога о борт ковчега.

Зверь этот – одно из самых прославленных и популярных в христианских мифах животных, одно из самых древних легендарных существ, пожалуй, самое свирепое и самое благочестивое чудовище на свете.

Конечно, это был единорог!

В течение двух тысячелетий люди рассказывали о нем удивительные истории. Вера в единорога родилась на заре античной культуры и не умерла и поныне в народных поверьях Востока и христианских мифах Запада.

С течением веков менялись размеры и облик единорога. Но основной символ веры в него оставался неприкосновенным. Всегда это было свирепое, но благородное животное, а его чудодейственный рог, возвышающийся на лбу, подобно пике, обладал поистине волшебными свойствами.

В арабских сказках единорог появлялся гигантом сказочной величины. Ему ничего не стоило насадить на свой рог, как на вертел, несколько живых слонов. Они нанизывались так прочно, что единорог, как ни старался, не мог стряхнуть их трупы. Так и бродило по восточным землям это чудовище с рогом, украшенным жутким ожерельем из слоновьих скелетов.

Подцепив на рог трех-четырех слонов, единорог терял подвижность. Таская по горам и лесам непомерную тяжесть, совсем выбивался из сил и становился легкой добычей для птицы рухх.

Христианские святые соперничали с арабскими сказочниками в сочинении чудесных историй об единороге. Несмотря на дикость и свирепость этого чудовища, некоторым праведникам, однако, удавалось с божьей помощью приручить его и заставить верно служить себе. Мало-помалу единорог христианских легенд превратился в весьма благочестивого и воспитанного зверя. Сразу же смирял он свой неукротимый нрав, завидя издали святого человека, а в особенности безгрешную девицу.

«Физиолог» учит, что поймать единорога можно только одним способом: среди девушек государства выбрать самую непорочную. Пусть, вооружившись лишь своей невинностью, смело идет в лес, где скитается единорог, и терпеливо дожидается его появления. Влекомый непреодолимой силой благочестивого смирения, единорог вскоре появится между деревьями. Утратив и силу и ярость, он приблизится к девственнице и, ласкаясь, положит свой рог к ней на колени. А затем уснет у ее ног. Охотникам, которые тем временем прячутся в кустах, остается лишь накинуть на сонного зверя арканы.

Но все-таки самое удивительное качество единорога – его волшебный рог. Стоит прикоснуться этим рогом к отравленным кушаньям, как они тотчас становятся съедобными. Редкий король и феодал более мелкого масштаба не садился в те времена за стол, не приняв соответствующих мер предосторожности: сперва служитель должен был прикоснуться ко всем кушаньям и напиткам волшебным жезлом, изготовленным из витого рога единорога.

Уникорн (единорогов рог) даже мертвых мог вернуть к жизни, если причиной их смерти было отравление. Он безотказно действовал против всех ядов. Нужно только соскоблить ножом тонкую стружку с уникорна и дать пострадавшему выпить ее настой с вином. Если из такого рога изготовить кубок, то он авансом будет спасать от отравленных напитков.

Естественно, что все богатые люди (у бедняков не бывает «ядовитых» врагов) хотели приобрести уникорн. Вместе со спросом росла и цена уникорна и вскоре достигла последнего предела: уникорн стал цениться на вес золота – фунт за фунт!

Поистине замечательное животное этот единорог. Настало время рассказать его поучительную историю.

От Ктезиаса до Плиния Старшего

Впервые в научной литературе имя единорога появилось в сочинениях древнегреческого историка Ктезиаса. Одно время он был лейб-медиком персидского царя Артаксеркса II. В конце IV века до нашей эры Ктезиас вернулся на родину и написал здесь два сочинения. Первое – не дошедшая до нас история Персии в 23 книгах, второе – частично сохранившееся описание Индии. Среди других диковинок этой «страны чудес» Ктезиас упоминает фантастического зверя, в котором мы без труда узнаем уже знакомые нам черты.

«В Индии водятся дикие ослы ростом больше лошади. Тело у них белое, голова темно-красная, а глаза голубые. На лбу растет рог в полтора фута длиной. Порошок, соскобленный с этого рога, применяют как лекарство против смертоносных ядов. Основание рога чисто белого цвета, острие его ярко-красное, а средняя часть черная».

Это сообщение в несколько строк выросло с течением веков в библиотеку из сотен томов.

Ктезиас писал об Индии, которую никогда не видел. Кроме того, по отзывам римских историков, он был «плохим лингвистом, плохим натуралистом и хорошим лгуном». Поэтому, говорит Вилли Лей, американский натуралист, описанный Ктезиасом однорогий осел походил на правду «не больше, чем голливудские фильмы об Америке на американскую жизнь».

Рекомендация вполне достаточная. Однако как ни фантастично описание Ктезиаса, оно основано все-таки на искаженном молвой образе действительного обитателя Индии. Это, конечно, носорог. Сходство его с «однорогим ослом» царского лейб-медика становится особенно ясным, когда Ктезиас рассказывает о чудодейственных свойствах его рога. Ведь с незапамятных времен рог носорога употребляется на Востоке как могущественное снадобье.

Древнекитайская медицина ценила его на вес золота. В античном Риме бокалы, изготовленные из рога этого животного и окрашенные в три упомянутых Ктезиасом цвета – белый, черный и красный, – применялись как противоядие влиятельными особами, которые, как повествуют историки, жили в постоянном ожидании подсыпанного в пищу яда.

Описание Плиния[19] еще ближе к оригиналу: «В Индии охотятся на чрезвычайно дикого зверя, называемого единорогом. У него голова оленя, ноги слона, хвост свиньи. Остальное тело напоминает лошадь. Он грубо мычит. Один черный рог в два локтя длиной торчит у него посредине лба. Говорят, что этого зверя нельзя поймать живьем».

Итак, мы установили, что прародителем легенды о единороге был индийский носорог. Однако не все знатоки древних мифов с этим согласны. Еще одно животное оспаривает честь считаться предком прославленного чудовища.

От Иова до Марко Поло

В Библии, в так называемой книге Иова, есть следующая маловразумительная сентенция:

«Захочет ли единорог служить тебе и переночует ли у яслей твоих?

Можешь ли веревкой привязать единорога к борозде и станет ли он боронить за тобой поле?

Понадеешься ли на него, потому что у него сила велика, и предоставишь ли ему работу твою?

Поверишь ли ему, что он семена твои возвратит и сложит на гумно твое?»

О каком единороге идет речь и как может он складывать семена на гумно? Ни из последующего, ни из предыдущего описания это неясно. Единорог упоминается в Библии еще семь раз, но в ином смысловом контексте.

Как теперь установлено, с библейским единорогом произошла презабавная история. Его именем было названо в «священной книге» животное, не имеющее никакого отношения ни к мифическим, ни к действительным единорогам. Поэтому в библейских текстах единорог – одно, а в более поздних христианских легендах совсем другое животное. Их характер и обличье столь несхожи, что это несоответствие не раз ставило в тупик отцов церкви – толкователей священного писания.

А произошло это прискорбное недоразумение вот по какой причине.

Первые переводчики Библии с еврейского языка на греческий,[20] к своему удивлению, обнаружили упоминание в ней неизвестного им животного. И хотя «редколлегия» переводчиков насчитывала ни много, ни мало, а 70 человек, среди них не нашлось ни одного достаточно образованного лингвиста, чтобы установить, о каком животном идет здесь речь.

Долго ли они пребывали в растерянности – с точностью не известно. В конце концов кого-то, должно быть, осенило.

– Братцы! – вскричал он. – Да ведь это единорог!

– Не иначе единорог, – зашумели другие, – больше и быть некому!

Переводчики вспомнили, видно, о том самом «крупногабаритном» звере – герое других древнееврейских сказаний, который не поместился в Ноевом ковчеге и плыл за ним, опираясь концом рога о борт.

И «семидесятка» решила окрестить злополучного реема еврейской Библии греческим словом «монокерос», то есть единорог.

Все последующие переводчики Библии на языки своих народов уже не задумывались над смыслом перевода, когда слово «монокерос» переводили по-английски как «юникорн», по-немецки – «ейнхорн», по-французски – «ликорн», а по-русски – «единорог». Безграмотность в переводе привела к тому, что весь христианский мир столетиями верил в фантастического единорога, которого никто никогда не видел и о котором, кроме нелепых басен, ничего не знали. Люди античности тоже верили в единорога. Вы помните: о нем писали греческие и римские натуралисты. Но то было совершенно реальное животное – носорог. Образ его после ряда передач от одного рассказчика к другому сильно исказился, это верно. Но все-таки в античном единороге нетрудно угадать черты живого оригинала, которому он обязан своим происхождением. У христиан же единорог – зверь в высшей степени фантастический, без образа и подобия в природе. Он порожден недоразумением и невежеством.

«Зверь подобен есть коню, страшен и непобедим, промеж ушию имать рог велик, тело его медяно, в розе имать всю силу. И внегда гоним взбегнет на высоту и ввержет себя долу, без накости пребывает. Подружия себе не имать, живет 532 лета. И егда скидает свой рог вскрай моря и от него возрастает червь; а от того бывает зверь единорог. А старый зверь без рога бывает не силен, сиротеет и умирает», – так, например, русские азбуковники, то есть старые наши энциклопедии, писанные еще в XVI–XVII веках, рассказывали об единороге.

Наиболее популярный образ единорога в христианских легендах – однорогий конь. Но как это ни странно, живым натуральным прообразом его был, по-видимому, …бык. Археологи, производя раскопки на месте древних городов Среднего Востока, нашли ассирийские и вавилонские барельефы и письмена, из которых выяснилось, что древнееврейское слово «реем», переведенное бравой семидесяткой как «единорог», обозначало в действительности дикого быка тура, прародителя нашего домашнего скота.

Тур. Фотокопия со старинной польской картины. Английский зоолог Смит нашел ее в антикварной лавке Аугсбурга. Лучшее из дошедших до нас изображений тура.

Ворота богини Иштар. Реконструкция. Быки на барельефах – туры, или ремы, которых переводчики Библии назвали единорогами.

Возможно, что переводчиков Библии, назвавших тура единорогом, ввели в заблуждение некоторые ассирийские и вавилонские барельефы, на которых туры изображены однорогими. Правда, и колеса у колесниц и ноги у лошадей, преследующих туров, нарисованы (вернее вырублены на камне) тоже вдвое меньшем числе, но на это не обратили внимания, а вот однорогого быка реема из-за изящной условности, полюбившейся древним художникам, возвели в высокий сан единорога, наградив его всеми повадками тура: и быстротой, и бесстрашием, и богатырской силой, и даже любовью к болотистым лесам, которой отличались эти черные быки.[21]

Каждый средневековый путешественник, возвращаясь из благополучного вояжа по восточным странам, должен был в отчете о своих приключениях рассказать и об единороге, иначе слушатели сочли бы его мошенником и самозванцем.

– Как! Быть на Востоке и не увидеть единорога! Это не по правилам. Даже Библия утверждает, что там водятся единороги. Это, можно сказать, самая общеизвестная достопримечательность восточных стран.

Горе-путешественник, умалчивающий об единороге, вызвал бы недоверие у средневекового читателя. А поскольку увидеть единорога было невозможно по причине его отсутствия в природе, то автору приходилось самому выдумывать драматические характеристики чудовища.

Традиционный образ однорогого коня – наиболее популярная версия христианского единорога – с каждым следующим сочинением пополнялся новыми фантастическими подробностями. От «литературных излишеств» легендарный зверь мало-помалу превратился в совершенно невероятное создание.

Не мог умолчать об единороге и Марко Поло. Он наделил его одним в высшей степени любопытным свойством. «Вы должны знать, – рассказывает венецианец, – что единорог побеждает врага не рогом, а языком и коленями. На конце языка у него длинный и острый, точно стилет, шип. Когда взбешенный единорог бросается на врага, он сбивает его с ног, прижимает к земле коленями и протыкает языком».

Дальше фантазия великого землепроходца иссякает, и, описывая единорога, он наделяет его банальными признаками, заимствованными у носорога. Ноги у единорога как у слона, а голова – кабанья. Зверь любит валяться в грязи. Это некрасивое животное, «и совсем оно не похоже на того единорога, в которого верят в наших странах».

По мере развития торговых отношений европейцам приходилось все чаще посещать страны Востока. И, конечно, вскоре они познакомились здесь с действительным единорогом – индийским носорогом. Но люди, воспитанные на христианских легендах, отказались признать в этом грузном «рогатом борове» благородного почитателя девственниц.

Конечно, рассуждали они, и у носорога и у единорога на голове по одному рогу, но только и всего. В остальном это разные животные, более несхожие между собой, чем ночь и день!

Поставщики уникорна

Проходили столетия, европейцы познакомились со многими диковинными существами заморских стран. В 1220 году в Европу впервые привезли химерического жирафа, рожденного, как тогда считали (с легкой руки Аристотеля!), от незаконной любви пантеры и верблюда. В 1443 году первый в средневековой Европе слон принял участие в торжественном шествии по случаю открытия Франкфуртской ярмарки. А еще через двести лет голландский анатом Тульп исследовал лохматого лесного «человека», пойманного в лесах Анголы. Это был первый шимпанзе, увиденный европейцем.

Круг знаний об окружающем мире быстро расширялся. Однако среди множества новых и неведомых доселе зверей по-прежнему не было единорога. Уже начали сомневаться, существует ли еще это благородное животное. Может быть, оно вымерло, как вымерли многие древние народы?

Аптекари и поставщики уникорна, которые лучше других были осведомлены о действительном положении дел, предупреждали, что вскоре последует всеобщее вымирание человеческого рода, поскольку природные запасы единорогова рога иссякают. Ведь считалось, что уникорн, подобно китайскому женьшеню, поддерживает в человечестве мужскую производительную энергию.

Однако торговля уникорном по-прежнему шла бойко. Рога единорога привозились в Европу тысячами пудов, и ходкий товар немедленно раскупался монастырями, аптекарями, княжескими стольниками. Некоторые врачи пытались бороться с шарлатанской торговлей волшебными рогами. Но слишком велик был авторитет библейского чудо-зверя среди христианского населения, чтобы доводы разума могли поколебать восторженную веру в чудодейственные свойства уникорна.

Во врачебных справочниках, аптекарских руководствах по составлению лекарств уникорн в течение столетий числился как лучшее средство от многих заболеваний. Лишь сравнительно недавно, в конце XVIII столетия, уникорн постепенно вышел из медицинского употребления. Последний фармацевтический справочник на английском языке, в котором среди других лекарственных средств упоминается и рог единорога, был отпечатан в Лондоне в 1741 году.

Пора ответить теперь на вопрос, как умудрялись средневековые аптекари вести широкую торговлю рогами несуществующего животного? Где добывали они свой товар?

В продажу поступали единороговы рога двух сортов: высший сорт «Unicornum verum» («истинный единорогов рог») и низший – сорт – «Unicornum falsum» («поддельный уникорн»).

Теперь установлено, что поставщиками уникорна высшего сорта были… мамонты.

Первыми мамонтову кость стали добывать китайцы. Более двух тысяч лет назад они снаряжали большие караваны на север Сибири и вывозили оттуда драгоценные рога гигантского крота тин-шу. Об этом сообщают старые китайские хроники и древнегреческий натуралист Теофраст.

В X столетии центром мирового значения по вывозу мамонтовых бивней становится Болгар Великий – город на Волге – столица царства волжских болгар. Он находился приблизительно там, где расположена сейчас Казань.[22] На рынках Болгара арабские купцы закупали мамонтовы бивни и перепродавали купцам из Европы. А там, «рога» крота-великана шли в продажу под названием «Unicornum verum», то есть уникорна высшей марки.

Но как ни огромны ископаемые запасы мамонтовых бивней, спрос на уникорн был так велик, что торговцы, чтобы удовлетворить его, стали прибегать к помощи заменителей. Таким эрзацем и был «Unicornum falsum», а поставляло его животное, не имеющее никакого отношения не только к однорогим или двурогим существам, но и вообще к сухопутной фауне.

В одной старой немецкой книге читаем: «Рога, в аптеках находящиеся, происходят от морской рыбы, которая имеет этот рог спереди на голове».

Уникорн-заменитель добывали далеко на севере, в полярных морях. Здесь водятся странные киты – нарвалы (а мы уже знаем, что китов в те времена считали рыбами). У взрослых нарвалов всего только один зуб. Но зато какой зуб! Витой, как мавританская колонна, длинный и острый, как рапира. Он торчит из верхней челюсти самца наподобие остро отточенной пики и нередко достигает в длину 3 метров. Самцы-нарвалы употребляют свой зуб как оружие.