Ужасы «зеленого ада»

«Кто-то сказал, — пишет Аркадий Фидлер[2], — что для человека, вступающего в джунгли, бывает только два приятных дня. Первый день, когда, ослеплённый их чарующим великолепием и могуществом, он думает, что попал в рай, и последний день, когда, близкий к сумасшествию, он бежит из этого зеленого ада».

Чем же так ужасен тропический лес?

Представьте себе безбрежный океан гигантских деревьев. Они растут так тесно, что их вершины переплелись в непроницаемый свод.

Причудливые лианы и ротанги густой сетью опутали и без того непроходимые дебри. Стволы деревьев, узловатые щупальца лиан поросли мхами, гигантскими лишайниками. Мох всюду — и на гниющих стволах, и на малюсеньких, с «носовой платок», клочках не занятой деревьями земли, и в мутных ручьях и ямах, наполненных, густой чёрной жижей.

Нигде нет ни пучка травы. Всюду мхи, грибы, папоротники, лианы, орхидеи и деревья; деревья — чудовищные исполины и тщедушные карлики. Все теснятся в борьбе за свет, лезут друг на друга, переплетаются, перекручиваются безнадёжно, образуя непролазную чащу.

Вокруг господствует серо-зелёный сумрак. Не видно ни восхода, ни солнечного заката, ни самого солнца на небе.

Никакого ветра. Ни самого слабого дуновения. Воздух неподвижен, как в оранжерее, насыщен парами воды и углекислого газа. Пахнет гнилью. Сырость невероятная — до 90—100% относительной влажности!

И жара! Термометр днём почти всегда показывает 40°С выше нуля. Жарко, душно, сыро! Даже деревья, их жёсткие, точно восковые, листья покрылись «испариной» — крупными каплями сгустившихся паров влаги. Капли набегают одна на другую, падают с листа на лист никогда не перестающим дождём, всюду в лесу звенит капель.

Лишь у реки можно дышать свободно. Пробив брешь в чудовищном нагромождении живых и мёртвых деревьев, река несёт в затхлую пучину дебрей прохладу и свежесть.

Вот почему все экспедиции, проникавшие в глушь тропического леса, шли в основном по рекам и по их берегам. Даже пигмеи бамбути, которые, по общему мнению, лучше других народов приспособлены к жизни в лесных дебрях, избегают далеко уходить от речных долин, этих «столбовых дорог» тропического леса. Бродячие, так называемые лесные индейцы, вроде племени кампа, тоже не углубляются далеко в страшную «сельву»[3]. В своих передвижениях по лесам Амазонии они в общем следуют вдоль рек и лесных протоков, которые служат им ориентирами.

В самые глухие уголки тропического леса ещё не ступала нога человека.

А эти «уголки» не так уж малы. На три тысячи километров в глубь материка, от Гвинеи до вершин Рувензори, сплошным массивом протянулись тропические леса Африки. Их средняя ширина — около тысячи километров. Протяжённость лесов Амазонии ещё значительнее — свыше трех тысяч километров с востока на запад и две тысячи километров с севера на юг — семь миллионов квадратных километров, две трети Европы! А леса Борнео, Суматры и Новой Гвинеи? Около 14 миллионов квадратных километров суши нашей планеты занимают непроходимые лесные дебри, мрачные, душные, сырые, в зеленом сумраке которых «притаились безумство и ужас».

О Сельва, супруга безмолвия, «Мать одиночества и туманов»!

«Какая злая судьба заточила меня в твою зеленую тюрьму? Шатёр твоей листвы, как огромный свод, вечно над моей головой… Дай мне уйти, о еельва, из твоего болезнетворного сумрака, отравленного дыханием существ, которые агонизируют в безнадёжности твоего величия. Ты кажешься огромным кладбищем, где сама превращаешься в тлен и снова возрождаешься…

Где же поэзия уединённых рощ, где бабочки, подобные прозрачным цветкам, волшебные птицы, певучие ручьи? Жалкое воображение поэтов, которым ведомо лишь домашнее одиночество.

Ни влюблённых соловьёв, ни версальских парков, ни сентиментальных панорам! Здесь монотонный хрип жаб, подобный хрипу больных водянкой, глушь нелюдимых холмов, гнилые заводи на лесных реках. Здесь плотоядные растения усыпают землю мёртвыми пчёлами; отвратительные цветы сокращаются в чувственной дрожи, а сладкий запах их пьянит, как колдовское зелье; пух коварной лианы слепит животных, прингамоса обжигает кожу, плод куруху снаружи кажется радужным шаром, а внутри он подобен едкой золе; дикий виноград вызывает понос, а орехи — сама горечь…

Сельва, девственная и кровожадно-жестокая, нагоняет на человека навязчивую мысль о неминуемой опасности… Органы чувств сбивают с толку разум: глаз осязает, спина видит, нос распознает дорогу, ноги вычисляют, а кровь громко кричит: «Бежим, бежим!»

Я не знаю более выразительного описания гнетущего впечатления, которое производит на человека девственный лес! Автор этого отрывка колумбиец Хосе Ривера хорошо знал «кровожадную, жестокую сельву». Участвуя в работах смешанной пограничной комиссии по урегулированию спора между Колумбией и Венесуэлой, он немало времени провёл в первобытном лесу Амазонской низменности и испытал все его ужасы.

Поражает контраст между этим мрачным описанием тропического леса и восторгами перед его красотами, которые часто приходится встречать на страницах приключенческой литературы. Откровенно говоря, мы больше привыкли к восторженным рассказам о природе тропиков. Представляя себе тропический лес, мы обычно воскрешаем в памяти картины сказочного величия девственной природы: причудливое переплетение лиан, огромные и яркие цветы, сверкающих, как самоцветы, бабочек и колибри, раскрашенных, словно ёлочные украшения, попугаев и зимородков. Всюду яркое солнце, чудесные краски, оживление и звонкие трели. Красота чарующая!

Так-то оно так: во всем здесь бездна красоты, только не следует ни лежать, ни сидеть на этой преисполненной жизни земле. Можно лишь постоянно двигаться.

«Попробуйте, — пишет исследователь Африки Стенли, — положить руку на дерево или растянуться на земле, присесть на обломившийся сук и вы постигнете, какая сила деятельности, какая энергичная злоба и какая истребительная жадность вас окружает. Откройте записную книжку — тотчас на страницу садится дюжина бабочек, пчела вертится над вашей рукой, другие пчелы норовят вас ужалить в самый глаз, гудит перед ухом оса, перед носом снуёт громадный слепень, и целая стая муравьёв ползёт к вашим ногам: берегитесь! Передовые уже залезли на ноги, быстро взбираются наверх, того и гляди запустят свои острые челюсти в ваш затылок… О, горе, горе!»

Очень неприятны мелкие пчелы. Ни читать, ни писать, ни есть невозможно, сетует Стенли, если преданный человек все время их не отгоняет. Они норовят ужалить в глаз, но, впрочем, лезут и в уши, и в ноздри.

В числе других «неприятностей» этот исследователь упоминает фараонову вошь, или, по-местному, джиггер. Она откладывает яйца под ногтем большого пальца ног. Её личинки расползаются по всему телу, «превращая его в скопище гнойных струпьев».

Маленький жучок тоже забирается под кожу и колет, точно иголкой. Всюду большие и малые клещи и сухопутные пиявки, которые сосут кровь бедных путешественников, а её «и так немного осталось». Бесчисленные осы жалят так, что доводят человека до исступления, а если набросятся всей стаей — то и до смерти. Тигровая улитка падает с ветвей к оставляет на коже вашего тел а «ядовитый след своего присутствия, так что вы от боли корчитесь и кричите благим матом». Красные муравьи, нападая по ночам на лагерь, не дают никому спать. От укусов чёрных муравьёв «испытываешь муки ада». Муравьи всюду! Они залезают под одежду, падают в кушанья. Проглотишь их с полдюжины — и «слизистые оболочки желудка будут изъязвлены».

Приложите ухо к стволу упавшего дерева или к старому пню. Слышите, какой там внутри гул и стрекотание?

Это возятся, жужжат, поедают друг друга бесчисленные насекомые и, конечно, муравьи, муравьи разных пород и размеров. Муравьи, которые водятся в этом «царстве ужасов», не только причиняют своими укусами невыразимые страдания. По почве, устланной телами гниющих деревьев и мхов, среди тлетворных испарений болот Амазонии бродят миллионные полчища муравьёв-эцитонов, по-местному — «тамбоча». Как сигналы лютой опасности, звучат в сельве зловещие крики птиц-муравьедов, предупреждая все живое о приближении «чёрной смерти». Большие и малые хищники, насекомые, лесные свиньи, гады, люди — все бегут в панике перед походными колоннами эцитонов. Многие исследователи писали об этих прожорливых тварях. Но лучшее описание принадлежит опять-таки Хосе Ривера:

«Вопль его был страшнее клича, возвещавшего о начале войны:

— Муравьи! Муравьи!

Муравьи! Это означало, что людям немедленно следовало прекратить работу, бросить жилища, огнём проложить себе путь к отступлению, искать убежища где попало. Это было нашествие кровожадных муравьёв тамбоча. Они опустошают огромные пространства, наступая с шумом, напоминающим гул пожара. Похожие на бескрылых ос с красной головой и тонким тельцем, они повергают в ужас своим количеством и своей прожорливостью. В каждую нору, в каждую щель, в каждое дупло, в листву, в гнёзда и ульи просачивается густая смердящая волна, пожирая голубей, крыс, пресмыкающихся, обращая в бегство людей и животных…

Через несколько мгновений лес наполнился глухим шумом, подобным гулу воды, прорвавшей плотину.

— Боже мой! Муравьи!

Тогда всеми овладела одна мысль: спастись. Они предпочли муравьям пиявок и укрылись в небольшой заводи, погрузившись в неё по шею.

Они видели, как прошла первая лавина. Подобно далеко разлетающемуся пеплу пожара, шлёпались в болото полчища тараканов и жуков, а берега его покрывались пауками и змеями, и люди баламутили тухлую воду, отпугивая насекомых и животных. Листва бурлила, как кипящий котёл. По земле двигался грохот нашествия; деревья одевались чёрным покровом, подвижной оболочкой, которая безжалостно поднималась все выше и выше, обрывая листья, опустошая гнёзда, забираясь в дупла».

Река, в которой нельзя купаться

В «ужасной сельве» нельзя без предосторожностей ни сесть, ни лечь на мягких подушках изумрудных мхов, покрывающих землю. Нельзя здесь без большого риска и искупаться. Изнурительный зной гонит под сень речной прохлады обитателей дебрей. Но страх перед опасностями великой реки заставляет их поспешно отступать, едва утолив жажду несколькими глотками.

Многочисленные крокодилы и водяные удавы ещё не самые опасные твари, обитающие в Амазонке и её бесчисленных притоках.

Здесь водятся удивительные рыбы, похожие на огромных толстых червей. Это электрические угри. Они прячутся на дне тихих заводей, а потревоженные человеком или зверем, мечут молнии во всех направлениях — один за другим вспыхивают в реке электрические разряды. Напряжение тока в момент разряда «электрорыбы» может достигать 500 вольт! Человек, получив электрическую затрещину, не сразу приходит в себя. И были случаи, когда люди тонули на мелком броде, напоровшись на раздражённую компанию электрических угрей.

Обитают в великой Амазонии и ядовитые скаты-хвостоколы — типичные, казалось бы, морские жители. Кроме Амазонки, они не водятся больше ни в каких реках, а только в морях.

У хвостокола арайя, как называют его бразильцы, на хвосте сидят два зазубренных ядовитых стилета. Заметить зарывшегося в песок ската очень трудно. Получив удар стилетами, человек выскакивает из воды, подстёгнутый невыносимой болью, точно огненной плетью. И тут же падает на песок, истекая кровью и теряя сознание. Говорят, что раны от отравленных стилетов арайя по большей части смертельны.

Но не хвостокол арайя — самое опасное речное животное Амазонии. И не акулы, которые заплывают сюда из океана и добираются до самых верховьев великой реки.

Истинный кошмар здешних мест — две небольшие рыбки: пирайя и кандиру. Там, где они водятся в большом числе, ни один человек в самую нестерпимую жару не рискнёт даже по колено зайти в воду.

Пирайя величиной не больше крупного карася, но зубы у неё острые, как бритва. В один миг пирайя может перекусить палку толщиной в палец, отхватит и палец, если человек неосторожно сунет его в воду поблизости от «красной» пирайи[4].

Нападая стаями, пирайи вырывают из тела плывущего животного куски мяса и за несколько минут обгладывают зверя до костей. Дикая свинья, спасаясь от ягуара, прыгает в реку. Она успевает проплыть лишь десяток метров — дальше волны несут её окровавленный остов. Кровожадные рыбы, отдирая от костей остатки мяса, толкают его тупыми мордами, и безжизненный скелет только что полного сил зверя выплясывает над водой жуткий танец смерти.

Случается, что сильный бык, атакованный в реке пирайями, успевает выскочить на берег: он имеет вид освежёванной туши!

Другая опасная рыба Амазонки — кандиру, или карнеро, — малюсенькая, похожая на червя. Семь-пятнадцать сантиметров её длина, а толщина — всего несколько миллиметров. Кандиру в мгновение ока забирается в естественные отверстия на теле купающегося человека и вгрызается изнутри в их стенки. Вытащить её без хирургического вмешательства невозможно.

Эльгот Лендж, который прожил двенадцать полных приключений месяцев в амазонских лесах, рассказывает, что у лесных жителей из-за страха перед кандиру вошло в обычай купаться лишь в особых купальнях. Низко над водой строят дощатый настил. В середине прорубают окно. Через него купальщик черпает скорлупой ореха воду и после тщательного её осмотра обливает себя.

Ничего не скажешь — весёлая жизнь!

Днём опасно спать!

Многие новички в сельве жестоко поплатились за то, что решили здесь вздремнуть среди дня часок-другой. Опасаясь муравьёв, путешественники устраивались в гамаках. Но, увы! они забыли про зелёных мух «варега». Спящий человек — находка для них: мухи варега откладывают яйца в его нос и уши. Через несколько дней из яиц выходят личинки и начинают поедать живого человека. Они уродуют лицо, прогрызая под кожей в лицевых мышцах глубокие ходы. Чаще всего выедают нёбо, а если личинок много, то они съедают большую часть лица, и человек умирает мучительной смертью.

Убережётся спящий от отвратительных мух — его атакуют пиявки. Водяные и сухопутные, они живут здесь всюду — в каждой луже, во мху, под камнями, опавшими листьями, на кустах и деревьях. Сухопутные пиявки ползают удивительно быстро. Почувствовав добычу, с жадностью набрасыватся они на проходящих людей и животных, облепляют их ноги, шею, затылок. К спящему заползают в глотку, а то и в трахею. Насосавшись крови, пиявка разбухает, закрывает, как пробкой, трахею, и человек задыхается.

Немало и других ужасов подстерегает человека в «зеленом аду» тропиков.

Мной не названа и треть опасных животных, не упомянуто ни одного смертоносного растения. А разве мало и этого!

Вспомните также о хищных зверях, ядовитых тварях — змеях, пауках, скорпионах, тысяченожках, о мухах цеце, опустошающих целые области Африки, о южноамериканских клопах — переносчиках заболевания, похожего на сонную болезнь, о вампирах, клещах…

Здесь даже обычный дождь часто причиняет человеку мучительную лихорадку. Аркадий Фидлер на себе испытал, что в лесах Бразилии надо как огня избегать дождя. Он быстро вызывает «сильную головную боль, расстройство желудка, лихорадку и иные недомогания».

Стенли рассказывает о быстрой смерти от холодного тропического ливня нескольких своих носильщиков.

Но самый страшный бич тропиков — это не хищные рыбы и муравьи, не ядовитые гады, а существа-невидимки: микроскопические бактерии и бациллы, возбудители опасных болезней.

Их сотни, изученных, полуизученных и неведомых специалистам. Малярия, сонная болезнь, её южноамериканская «сестра» — болезнь Чагаса, тропическая амёбная дизентерия, жёлтая лихорадка, малиновая оспа, фрамбезия, чёрная оспа, слоновая болезнь, бери-бери, чёрная болезнь калаазар, пендинская язва, лихорадка денге, бильгарциоз…

Да разве все перечтёшь!

Против многих из них нет эффективных средств. Самая «излечимая» тропическая болезнь — малярия опустошает огромные области земного шара, целые страны становятся необитаемыми, Ещё недавно только в одной Индии ежегодно заболевало малярией около 100 миллионов людей, а умирало более миллиона! В некоторых районах Африки сонная болезнь во время эпидемии убивает до двух третей населения. За несколько десятилетий от неё погибло больше миллиона человек.

Вот почему искатели приключений — путешественники, охотники, спортсмены и даже коллекционеры и исследователи в своих путешествиях по тропическим странам избегают смертоносных дебрей, сырых и мрачных лесов.

Редкий исследователь отваживался углубляться в страшную сельву. А кто отваживался, тот не всегда возвращался обратно.

Пробыв несколько месяцев в каком-нибудь «тольдо» европейца-поселенца или в приречной деревне индейцев и собрав научный материал из шкурок подстреленных зверей и птиц и пойманных на свет насекомых, зоологи спешат покинуть неприветливый край е его постоянными опасностями и изнурительными болезнями, где нельзя ни лечь, ни сесть, ни вздремнуть в прохладной тени, ни искупаться в жару, где даже дождя нужно смертельно бояться и где заблудиться так же легко, как в египетском лабиринте. Углубившись в лес на несколько километров, рискуешь никогда не вернуться обратно. За несколько мучительных месяцев, проведённых здесь, лес — храм сказочной красоты — становится «храмом скорби», «матерью туманов и отчаяния», «супругой безмолвия». Скорее, скорее отсюда!

А деревья-исполины, чья мощь и суровость приводила в трепет ещё первых конкистадоров, равнодушные к радостям и страхам человеческим, бдительно стоят на страже, охраняя входы и выходы в жилище неведомых ещё тайн. Там, за непроницаемой стеной этих безмолвных стражей, — дикая сельва — трепещущее сердце девственной природы.

«Новорождённые виды»

«Не верьте всяким фантастическим россказням о джунглях, но помните, что здесь даже самые невероятные истории могут оказаться правдой». Такой совет даёт своим читателям К. Винтон в книге «Шёпот джунглей». Более двадцати лет он посвятил исследованию тропических лесов Южной Америки. Вернулся на родину, в США, и выступил с циклом лекций под весьма неожиданным названием: «Гостеприимные джунгли». Он доказывал, что опасности этих мест сильно преувеличены авторами приключенческой литературы.

В книге «Шёпот джунглей» К. Винтон пытается развенчать миф о «бесчеловечной сельве». Но доводы его звучат не совсем убедительно: разоблачая сенсации недобросовестных сочинителей, К. Винтон описывает лишь некоторых опасных животных Амазонии. Но даже в его доброжелательной интерпретации подвиги вампиров, пирай, кандиру и других хищных тварей выглядят достаточно жутко.

Кандиру — не миф. Кандиру существуют, говорят К. Винтон, и действительно причиняют своим жертвам много мучений. Но этих кровожадных «бесов» иногда удаётся изгнать из тела человека чашкой горького сока плода ягуа, «от которого страшно тошнит».

Винтону и его спутникам приходилось в некоторых притоках Амазонки по шею заходить в воду, а пирайи проносились мимо, не обращая на них внимания. Но путешественники встретили индейца, у которого пирайя откусила указательный палец, когда он мыл руки в реке.

От летучих мышей-кровососов отлично защищает противомоскитная сетка, но вампиры сумели, однако, выпить за ночь из одного путника в Панаме много крови. Человек так ослаб, что на следующее утро едва тащился.

К. Винтон прекрасно описал жизнь многих обитателей тропического леса. Но доказать свой главный тезис — о гостеприимности джунглей — ему не удалось. Читателю, может быть, интересно знать, как появилась книга К. Винтона. Шла вторая мировая война. Американские солдаты, которых под благовидным предлогом «обороны американского континента» посылали в страны Центральной и Южной Америки, боялись сельвы. Они отказывались идти в джунгли. Командование армии попросило биолога К. Винтона прочитать цикл лекций о необоснованности их страхов. Винтон это выполнил. Из лекций родилась книга «Шёпот джунглей». Автор её преследовал вполне определённую цель — показать тропический лес с хорошей стороны.

У нашей книги цель другая. Читатели увидят далее, что некоторые истории, рассказанные в ней, требуют пояснения. Почему, например, до сих пор не установлено с точностью, существуют ли в действительности африканский «медведь» или «сумчатый тигр»? Почему не поймана водяная мангуста, открытая более сорока лет назад в лесах Конго?

Ответ на эти вопросы — негостеприимность джунглей!

Главная причина плохой изученности тропического леса — в недоступности его внутренних районов для проведения широких исследований. Арена научных поисков здесь столь обширна, а природа столь разнообразна, что для удовлетворительного познания её сокровенных секретов недостаточны кратковременные экспедиции отдельных энтузиастов, время от времени являющихся сюда для сбора зоологических коллекций. Нужны совместные и дружные усилия сотен специалистов из разных стран и разных профессий, как в Антарктиде!

Только такая организация научных работ даст быстрые результаты и поможет раскрыть волнующие тайны «зеленого континента». В тропических лесах бесспорно скрывается ещё немало неизвестных существ.

Ведь ежегодно, и главным образом в тропиках, зоологи открывают все новых и новых животных. Каждый год специалисты описывают в среднем около десяти тысяч новых видов, подвидов и вариэтетов. В основном это, конечно, мелкие животные — насекомые (половина всех новейших зоологических открытий), моллюски, черви, небольшие тропические рыбы, певчие птицы, грызуны, летучие мыши.

Правда, некоторые исследователи, мягко выражаясь, спешат с выводами и принимают за новый вид какую-нибудь разновидность уже известного науке животного, имеющую лишь незначительные отличия, так что число действительных открытий значительно меньше указанной цифры.

За последние 60-лет в различных странах (преимущественно в тропических лесах) найдены и крупные животные — 34 неизвестных прежде вида и подвида зверей и птиц. Двенадцать из них принадлежат не только к новым-видам, но и к новым родам[5], а одна странная птица — даже к новому семейству; эти животные, следовательно, наделены весьма своеобразными чертами и довольно резкими отличиями от уже известных науке видов.

Для большей убедительности я перечислю эти 34 вида новооткрытых животных.

1. Горная горилла. Открыта в 1903 году в горных лесах Центральной Африки. Самая крупная из обезьян.

2. Карликовая горилла. Описана в 1913 году американским зоологом Эллиотом. Обитает в лесах правобережья нижнего течения Конго.

3. Карликовый шимпанзе. Описан зоологом Шварцем в 1929 году. В 1957 году немецкие зоологи Тратц и Гек выделили его в особый род человекообразных обезьян. Обитает в лесах Конго.

4. Сомалийский павиан. Открыт в Сомали в 1942 году.

5. Белоногая колоба, или шелковистая обезьяна, из Фернандо-По (остров в Гвинейском заливе, у берегов Камеруна). Описана в 1942 году.

6. Африканский лесной, или круглоухий, слон. Открыт в 1900 году немецким зоологом Мачи в лесах Камеруна.

7. Карликовый слон. Описан немецким профессором Ноаком в 1906 году (в настоящее время считается подвидом лесного слона).

8. Болотный слон. Добыт в лесах Конго близ озера Леопольда II. Описан в 1914 году бельгийским зоологом профессором Шутеденом (подвид лесного слона).

9. Суданский белый носорог, или носорог Коттона. Открыт в 1901 году английским путешественником Гиббонсом в болотах Южного Судана. Позднее обнаружен и в лесах Уэле (северо-восток Конго), считается подвидом южноафриканского белого носорога.

10 «Лесная жирафа» окапи. Необычное животное, близкое к первобытным жирафам, обитавшим некогда по всей Африке и даже в Западной Европе. Открыто в 1900 году в лесах Итури и в других районах восточного Конго.

11. Гигантская лесная свинья — самый крупный представитель диких свиней, совмещает признаки европейских кабанов и африканских бородавочников. Открыта в 1904 году в горных лесах Кении.

12. Горная ньяла, антилопа со спиральными рогами. — Открыта в 1910 году в горах Эфиопии. Её ближайший родич — мозамбикская ньяла — обитает в Южной Африке.

13. Золотой такин, или «горный буйвол», странное копытное животное, которое в последнее время сближают с мускусными быками Гренландии. Открыт в 1911 году в Тибете. Его родич — серый такин — описан на 60 лет раньше, в 1850 году.