- Да, - выдохнул Годунов. - Действительно.
      В камере остался только один шар, самый крупный. Он прыгал в разные стороны, будто его дергали. По поверхности плыли какие-то разводы, пятна, спирали. Годунов потер ладонью уставшие глаза. Когда он опустил руку, шар уже исчез.
      - Минута двадцать восемь, - громко сказала Ивернева.
      - Что?
      - Я говорю: шаровая молния жила полторы минуты.
      - Да... Сколько экспериментов вы провели?
      - Сорок восемь.
      - Какова воспроизводимость?
      - Сто процентов.
      - Почему не сказали раньше?
      Софья Петровна пожала плечами:
      - Я же говорила о газовых кристаллах...
      - Да? - Годунов потер лысину. - Помню... Но я думал, что вы излагаете очередную бредовую идею. Жидкие кристаллы, газовые кристаллы - чушь какая-то! Кристалл - это вещество в твердом состоянии. Так?
      - Не так. Кристалл - это вещество, атомы которого расположены упорядоченно.
      - Впрочем, вы же наполовину геолог...
      - Жидкие кристаллы широко распространены и употребляются, например, в электронно-счетных приборах. Шредингер говорил, что живой организм - это многокомпонентный, биологически специализированный жидкий кристалл. Например, хрусталик глаза - типичный жидкий кристалл. Под микроскопом в поляризованном свете в нем видна интерференционная фигура в виде креста.
      - Вот как сейчас?
      - Да. Молекулы в жидких кристаллах представляют собой длинные цепочки, расположенные закономерно. Поэтому они и кристаллы.
      - Однако вы подковались...
      - Значит, если молекулы газа выстроить закономерно, то получится газовый кристалл. - Софья Петровна поминутно протирала очки и снова водружала их на свой острый носик. - Возьмем шаровую молнию. Почти все случайные наблюдатели утверждают, что в момент ее распада чувствуется резкий запах озона. Отсюда гипотеза: шаровая молния - это газокристалл, сложенный молекулами озона.
      - Постойте, постойте. Молекула озона состоит из трех атомов кислорода, соединенных двойными валентными связями. Нечто вроде скобочки с углом при вершине около ста семнадцати градусов. А вы говорили, что должны быть длинные цепочки атомов. Что-то не вяжется...
      - Полимеризация! Я нашла условия, при которых электрический разряд обрывает одну из связей. Скобочки начинают цепляться друг за друга, образуя длинную цепь.
      - Хм... - Годунов пожевал губами. - Похоже на правду. Экспериментальное подтверждение тоже налицо...
      - Только живут они мало, - сказала Софья Петровна. - Одну-две минуты.
      - Не сразу Москва строилась. Надо работать.
      Никогда в жизни Ивернева не работала с таким увлечением. Энергия переполняла ее. Она чувствовала себя бомбой в момент взрыва. Она понимала, что с помощью Михаила поймала кончик огненного клубка. Теперь надо тянуть за него, тянуть терпеливо, без суеты, чтобы, спаси-сохрани, не оборвать... А почему, собственно, огненный? Высокая энергия нужна только для обрыва валентной связи, а дальше газовый кристалл может существовать в обычных условиях. Она провела ряд температурных замеров и убедилась, что права. Шаровую молнию можно было держать в руках, не обжигаясь. Но как увеличить продолжительность ее жизни?
      Ивернева знала, что озон образуется при возбуждении молекул кислорода ультрафиолетовыми лучами. Он скапливается на высоте десяти-пятидесяти километров, образуя озоносферу. Озоносфера - это броня, которая спасает всех живущих на земле от жесткого космического излучения. Значит, надо исследовать лабораторные шаровые молнии в лучах с различной длиной волны. А что, если озоносфера - это колоссальная шаровая молния, в центре которой спрятан земной шар? Вот поистине сумасшедшая идея! Мы окружены газовым кристаллом, который существует десятки миллионов лет! Значит, и лабораторные шаровые молнии могут жить долго. И тогда для них найдется практическое применение. Например, лазеры с рабочим телом в виде газокристалла...
      Однажды, когда Ивернева копалась в своей картотеке, в кабинет заглянул Шкляр.
      - Привет! Удели несколько минут гордому машино-владельцу.
      - И дачевладельцу?
      - И ему! - весело согласился Сан Саныч, проходя и садясь. - Ты знаешь, я официальные бумаги уже подписываю так: "Александер А.Шкляр, эсквайр". Все выходные торчу на участке.
      - Копаешься?
      - Копаешься - не то слово. Землю рою! Поливка, прополка, подвязка, прореживание...
      - Саня, извини, я занята очень. Ты что хотел?
      - А вот что. Я вижу, ты здесь засыхаешь. Загниваешь на корню. Вкалываешь аки зверь, а толку чуть. Один шарик в ста опытах - это разве результат? А может, его вообще нельзя получить? Зачем зря мучиться?
      Софья Петровна молча перебирала карточки.
      - В моей лаборатории появилась вакансия сэнээса. Турнул одного бездельника. Предлагаю тебе это место и интересную работу. Файбусович - за. Что скажешь?
      Ивернева нашла наконец карточку.
      - Знаешь, Саня... В общем, каждый человек рано или поздно встречается со своей шаровой молнией. Про Рихмана знаешь? Он экспериментировал с атмосферным электричеством. Во время одного из опытов его убила шаровая молния. Послушай, что написал Ломоносов о своем друге: "Умер господин Рихман прекрасною смертью, исполняя по своей профессии должность". Понимаешь?.. К сожалению, этого не скажут о тебе.
      - Ну, ну. - Шкляр встал. - Все-таки подумай. Предложение остается в силе.
      А через неделю в кабинет Софьи Петровны зашел Годунов. Событие это было редкостное. Лысина начальника отливала розовым, узкое лицо расплылось в улыбке.
      - Я тут почитал кое-чего... Оказывается, при охлаждении расплава образование кристаллов необязательно. Очень часто получается стекло, в котором атомы расположены хаотично.
      Ивернева кивнула.
      - Чтобы получился кристалл, надо добавить стабилизирующую добавку. Например, при кристаллизации фианита в расплав подсыпают оксиды кальция или урана.
      Ивернева сжала щеки ладонями.
      - Значит, и нам надо в озон что-то добавить. Какой-нибудь газ, стабилизирующий газовый кристалл.
      - Борис Николаевич, вы гений! Я знаю, что надо добавить!
      6
      По случаю десятилетия ИМАНа был устроен торжественный вечер. Конференц-зал, украшенный портретами, лозунгами и флагами, блистал. Женщины щеголяли туалетами, мужчины позванивали медалями. Шкляр сидел в президиуме во втором ряду и с удовлетворением выслушал праздничный приказ, в котором его фамилия упоминалась дважды. Нашел глазами Зою в голубом макси, озорно подмигнул. Жена укоризненно покачала головой. Затем они гуляли по длинным коридорам, стены которых были увешаны юмористическими рисунками из жизни института. На одном из листов Шкляр был изображен в виде Юпитера, размахивающего линейными молниями. Сан Саныч посмеялся.
      Из зала доносилась музыка: там попеременно играл духовой оркестр и крутили диски. Молодежь танцевала.
      - Может, попляшем? - спросил Шкляр.
      - Есть предложение спуститься в буфет. - Это сзади к ним подошел Файбусович и взял под руки. - Есть шампанское. Я заказал столик.
      - Дельно!
      Они влились в поток людей, который медленно стекал по лестничным маршам. Навстречу катился другой поток: шумный, веселый, возбужденный. На первом этаже у длиннейшей стенгазеты стояла Ивернева. Закинув голову и встав на цыпочки, она читала какую-то заметку.
      - Обрати внимание на марсианку, - шепнула Зоя. - Смех, да и только.
      Сан Саныч оглянулся.
      - По-моему, сегодня она в порядке. Даже прическу сделала.
      - Ты на ее палец посмотри. Я давно обратила внимание - нацепила перстень с громадным голубым кабошоном. Никакого вкуса. Он ей идет, как корове седло.
      - Это не камень, - скучным голосом сказал Шкляр. - Это шаровая молния.
      - Как?! - Зоя попятилась. - Она что, с ума сошла? Взрыв хочет устроить?
      - Не бойся, неопасно. У шаровой молнии несколько разновидностей. Софья таскает обыкновенный газокристалл, заключенный в кварцевую ампулу. Говорит, что изучает продолжительность его жизни, а сама хвастает, конечно.
      - Значит, ей удалось?
      - Заюш, иди в буфет. Мне надо сказать ей пару слов.
      Зоя скорчила недовольную гримаску и ушла.
      - Позвольте приветствовать вас, дражайшая Софья Петровна, - дурашливым голосом пропел Шкляр. - Допустите к ручке.
      Ивернева оглянулась:
      - Здравствуй, Саня. А я тебя и не видела.
      - Где уж нам уж...
      - Смотрела в оркестр - там нет. Подумала: не заболел ли?
      - Ну что ты! Мне в оркестре сидеть невместно. Я президиумы украшаю.
      - Поздравляю.
      - Сколько живет? - Сан Саныч кивнул на перстень.
      - Второй месяц. Представляешь - никаких поверхностных явлений. Вполне стабильный кристалл! Похоже, мы близки к оптимальному соотношению газов.
      - Я же говорил, что получим шарик! А ты еще сомневалась!
      - Да уж...
      - Заявку на изобретение оформила?
      - Еще не все ясно. Годунов считает, что работа тянет на открытие.
      - Даже так? А что - очень даже может быть... Хочешь, заскочу как-нибудь? Дельную мысль подам!
      - Ты иди сразу к Годунову...
      - Слушай, давай за наш столик! Выпьем по бокалу шампанского за здоровье газокристалла. Пускай живет долго! А?
      - Извини, Саша, домой надо. Сегодня суббота, приезжает сын. Как всегда, голодный...
      Софья Петровна кивнула и пошла за шубкой.
      На дворе была ночь. Свет, бьющий из стеклянных дверей, выхватывал из темноты крупные снежинки, которые плавно опускались на землю, на кусты, на голубые ели. Соня подняла голову и попыталась поймать одну снежинку ртом. Но та не далась, уплыла в сторону. Газовый кристалл сиял драгоценным голубым огнем и согревал руку. Хорошо...