Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Библиотека советской фантастики (Изд-во Молодая гвардия) - Алмаз «Шах» (сборник)

ModernLib.Net / Ахметов Спартак / Алмаз «Шах» (сборник) - Чтение (стр. 2)
Автор: Ахметов Спартак
Жанр:
Серия: Библиотека советской фантастики (Изд-во Молодая гвардия)

 

 


      — Потому что многое здесь ему безразлично. Потому что, дожив до тридцати лет, он не узнал горестей и радостей любви. Потому что он равнодушен к женщине, которую избрал в жены. Он даже не удивился портрету на шелке…
      — Как? — изумился Кумар. — Разве… — Его взгляд остановился на мониторе Боба, над которым полыхал красный сигнал тревоги. В тот же миг Кумар нажал кнопку возврата. Сотрудник Центра продолжал смотреть в сторону.
      — Та-а-ак, — зловеще протянул Камалов. — Вы, кажется, хотели бросить работу в Центре? Сделайте это сейчас.
      Сотрудник непонимающе глядел на ученого.
      — Вы допустили пси-гибель соискателя. Завтра трагедия может произойти не на экране, а в жизни… Прощайте!
      Бывший сотрудник Центра неловко потоптался, махнул рукой и быстро вышел. Камалов проводил его недобрым взглядом.
      — Калека! — презрительно бросил он. — Человек равнодушный, не влюбленный в дело — калека. Сам по себе он безвреден, но в качестве устада может принести непоправимый ущерб.
      Чака вздохнул и нерешительно спросил:
      — Мне можно уйти? Устад-Галим кивнул. Перевел взгляд на Кумара.
      — Мне хочется посмотреть, как пройдут полигон остальные, — попросил несостоявшийся соискатель. — Можно?
      — Да, это тебе пригодится. — У меня… есть шансы?
      — Я хочу, чтобы ты работал в Центре. Очень нужен человек, пунктуально соблюдающий инструкции. Согласен?
      У Кумара радостно блеснули глаза.
      — Прекрасно! — сказал Камалов. — А вот и Боб…
      Соискатель ворвался в мониторную, как мамонт. На бледном лице расплывались кирпичного цвета пятна.
      — Полигон не корректен, — кричал он басом. — Полигон нельзя пройти! Появление змеек — жульнический прием!
      — Просто у тебя замедленная реакция, — решительно оборвал его Камалов. Взгляни, как идут остальные.

6

      Птенцы жалобно кричали, глядя на подползающего змея. Сайф ал-Мулюк выхватил саблю и, перепрыгнув через птенцов, оказался перед аждахой. Каждый удар рассекал змея, но отсеченные части превращались в маленьких змеек, которые набрасывались на царевича. К счастью, на помощь пришли птенцы. Точными ударами широких клювов они убивали змеек. И мерзкие твари были уничтожены. Царевич сел, устало вытер пот со лба. Птенцы ластились к нему, трепеща неоперенными крылышками…
      В это время раздался громовой клекот. На скалу опустилась громадная птица с длинной голой шеей, круглой головой и устрашающим клювом. Сердце даже самого храброго воина дрогнуло бы при виде птицы рухх, способной унести в когтях молодого слона. Юноша отшатнулся и застыл, но рухх ласково проговорила:
      — Не бойся, о обладатель перстня Искандара!
      Царевич мельком глянул на перстень с голубым камнем.
      — Раз в десять лет, — продолжала птица рухх, — я высиживаю двух птенцов, но не могу уберечь их. Ты уничтожил аждаху! Чего б ты ни пожелал, получишь все.
      Сайф ал-Мулюк, загораясь надеждой, развернул вытканный портрет. Рухх посмотрела и сокрушенно вздохнула.
      — Здесь выткано изображение дочери царя всех пери.
      — Отнеси меня к ней! — воскликнул юноша.
      — Пери томится в колодце злобного дива.
      — Тогда отнеси меня к колодцу!
      — Хорошо, я выполню твое желание.
      Сайф ал-Мулюк погладил на прощание птенцов, и взобрался ей на спину.
      — Держись крепче! — крикнула рухх.
      Развернув широкие крылья, она бросилась с обрыва. Ударил встречный ветер. Зеленый остров накренился, отпрянул и, быстро уменьшившись, пропал. Внизу голубело море. Каждый взмах могучих крыльев приближал царевича к желанной цели. Вот в дымке обозначился неведомый берег, опоясанный белой полосой прибоя… Вскоре они летели над желто-серыми песками. Воздух стал сухим и знойным.

7

 
 
      — И где вы разыскали сказку для программы? — сокрушенно спросил Боб. Он уже немного успокоился.
      — О, это длинная история. — Камалов улыбался, посматривая на пси-экраны, где продолжали маршрут Стас и Абэ. — Сказку придумала моя прабабушка. В ней много невероятных приключений и неожиданных поворотов. Это идеальная матрица, внедряемая полем пси-генераторов в сновидения соискателей. Она дает возможность проявить в полной мере их потенциальные способности. Очень гибкая матрица!.. Население земного шара непрерывно увеличивается. Надо разместить и накормить миллиарды людей. Крайне нужны космонавты для освоения новых планет, исследователи, врачи, устады — вот почему наша профессия стала такой важной! Но именно поэтому мы должны проводить строжайший отбор. Только один из пяти проходит все испытания. Ты понял, Боб?
      Четыре монитора давно погасли. На двух остальных экранах громадная птица сделала над пустыней круг, шумно захлопала крыльями и села. Сайф ал-Мулюк сошел на землю. Его немного качало.
      — Вон там, — рухх указала горбатым клювом, — колодец, в котором обитает див.
      Три долгих дня спускался царевич в колодец дива. Его то опалял жар, то обжигал холод. Он засыпал в движении и просыпался, застревая в трещине. И когда его ноги коснулись дна, он долго топтался на месте, а потом медленно повалился на бок и заснул…
      Сайф ал-Мулюк очнулся от острого ощущения опасности. Перед ним была громадная глыба, закрывающая вход в пещеру дива. Этот камень он не смог бы отвалить и полный сил. А что теперь, когда он изможден и слаб? Царевич хрипло закричал, сжал кулаки и обрушил их на косную глыбу. И когда перстень Искандара коснулся камня, тот со скрежетом приподнялся. Юноша едва не упал от неожиданности. Постоял шатаясь, подобрал саблю и бросился вперед. Глыба с грохотом упала за его спиной.
      Царевич оказался в большой пещере, очертания которой терялись в полумраке. Прямо перед ним с потолка свешивался белый полог, охватывающий овальное возвышение. Держа перед собой клинок, царевич поднялся на возвышение, отвел саблей ткань и замер. Перед ним на узкой постели лежала Исоё. Ее лик, обрамленный черными локонами, напоминал полную луну. Тень от ресниц легла на щеки…
      У Сайф ал-Мулюка закружилась голова. Однако чувствительный юноша давно превратился в стойкого воина. Он вложил саблю в ножны, осторожно прикоснулся к руке Исоё. Позвал ее шепотом, а потом полным голосом, тряс за руку и плечо. Зачарованная пери не просыпалась. И вдруг донесся приглушенный рев. Див!
      Царевич выскользнул из-под полога, быстро оглядел пещеру. Тяжелые ковры украшали стены, он спрятался за ними. Глыба с грохотом поднялась, и в пещеру ворвался ревущий див. Огромный, заросший черной шерстью, он стоял на кривых ногах. Из пяток, коленей и локтей росли изогнутые когти. Див напоминал гориллу, толстые губы свисали, как у верблюда. Треугольные глазницы казались наполненными тлеющим углем, над косматой головой высились рога. Див подошел и сорвал полог над ложем пери. Во всем блеске красоты перед страшилищем лежала беззащитная Исоё.
      Царевич стиснул эфес сабли, но остался недвижим. Между тем див долго смотрел на пери, шевеля верблюжьими губами. Уголья глаз запылали еще сильнее, когтистые пальцы сжимались и разжимались. Див горестно взревел, осторожно поднял изголовье постели и вытащил белую пластинку с черными письменами. В тот же миг Исоё вздохнула и открыла глаза.
      — Мир тебе, о повелительница! — взревел див.
      — Гибель тебе, о обезьяна! — звонко ответила пери.
      Она метнула взгляд в сторону Сайф ал-Мулюка и закусила губу.
      — Я принес гранаты и персики, инжир и айву, виноград…
      — А яблоки из моего сада?
      — Прости, несравненная, я опять не смог проникнуть в сад, — покаянно ревел див. — Я соскучился по твоему танцу.
      — Ты глуп, — пожала плечиком пери, — но я проголодалась.
      Див поставил перед ней золотое блюдо и высыпал плоды из мешка. Исоё взяла персик, надкусила и положила на блюдо. Съела несколько ягод винограда. Див жадно смотрел на нее.
      «И эта тупая горилла, — подумал Сайф ал-Мулюк, — ворует чужих возлюбленных? Сжигает города и переворачивает корабли? Да ее надо загнать в клетку и показывать всем как воплощение абсолютного зла!»
      — Не надо! — отчаянно закричала Исоё. — Не выходи!
      Но царевич уже появился из-за ковра.
      — Встань, чудовище! — крикнул он.
      — Человек?! — удивленно заревел див.
      — Да, человек! — Сайф ал-Мулюк продолжал медленно приближаться. — Встань, когда с тобой говорит человек!
      Див захохотал и дохнул огнем. За секунду до этого Кумар вырвал царевича из пещеры. Устад-Галим одобрительно хмыкнул.

8

      «И эта обезьяна, — с горечью подумал Сайф ал-Мулюк, — приводит людей в ужас. Сжигает селения, переворачивает корабли. Поистине, зло всегда тупо и убийственно. Животворна только мудрая доброта».
      — Сегодня я хочу танцевать, — сказала Алена. Она подняла руки над головой и хлопнула в ладони. Пещера наполнилась чудесной музыкой, напоминающей одновременно пение птиц, журчание ручья, шелест трав. Царевич смотрел во все глаза, забыв об усталости, голоде и ранах. Это был не танец. Это упруго колыхались в потоке воды гибкие лилии, это волновалось пшеничное поле. Золотое пламя локонов обжигало глаза, змеями извивались руки. Див ревел от восторга, колотя кулаками по брюху. Внезапно музыка оборвалась.
      — Это все, — сказала пери. — Теперь спи! Спи!
      Див упал на колени, запрокинул рогатую голову и захрапел. Не взглянув на чудовище, пери вышла на середину пещеры и позвала:
      — Выходи, о любимый! Я так долго ждала тебя!
      Не колеблясь ни мгновения, Сайф ал-Мулюк откинул свисающий ковер и устремился к девушке.
      — Да, это ты, — шептала Алена. — Это ты!
      Она подошла к юноше, коснулась его обнаженной груди легкими пальцами. Раны царевича затянулись, небывалая сила наполнила мышцы. Не помня себя, он привлек любимую:
      — Бежим!
      — Безрассудный, — задыхалась девушка. — А див?
      — Я убью его! — Но душа дива заключена в сундуке, который покоится в морской пучине.
      — Я подниму его!
      — Этого не требуется. У нас есть перстень Искандара…
      Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Говорили все слова, которые переполняют влюбленных, придумывали новые, не замечая бега времени. Но вот див заворочался. Царевич укрылся за ковром, а пери сердито закричала:
      — Вставай, о нерадивый! Принеси яблоки из моего сада!
      Див положил под изголовье белую пластинку, посмотрел на спящую красавицу, взревел и вылетел из пещеры. Едва умолк грохот, Сайф ал-Мулюк отбросил ковер, подбежал к Алене и выхватил из-под ее головы пластинку. Взявшись за руки, они выбежали из пещеры. Алена подняла голову. Высоко-высоко сиял клочок неба. Пери сжала руку возлюбленного, глубоко вздохнула, и они взвились вверх. Дух захватило у Сайф ал-Мулюка. Плотный воздух бил в лицо, грудь сжимали то ледяные, то раскаленные обручи. Устье колодца приближалось, клочок неба расширялся и наливался синевой. Они вылетели из колодца.
      Пери и Сайф ал-Мулюк шли и летели, летели и шли, пока не достигли обрывистого берега, о который бились тяжелые волны. Они спустились к самой воде и встали на большой плоский камень. Царевич снял с пальца перстень Искандара и метнул его в море. Волнение утихло… Они напряженно смотрели в воду, и в это время со стороны пустыни донесся низкий гул. Пери оглянулась. Далеко над горизонтом чернела туча.
      — Див настигает нас! — тревожно крикнула она.
      Царевич молча ждал. Из темно-зеленой глубины медленно всплыл и заколыхался на воде массивный сундук, обросший водорослями и покрытый илом. Сайф ал-Мулюк выволок его на камень, сорвал замки, распахнул. В черном углу сидел нетопырь и скалил зубы. Юноша схватил его и швырнул в море. Страшный удар грома потряс небо и землю. Пыльная мгла заволокла пустыню. Порыв ветра едва не сбросил влюбленных с камня.
      «Я отомстил», — подумал царевич.
      Буря длилась недолго. Туча растаяла, мгла рассеялась, в бездонном небе засияло солнце. Сайф ал-Мулюк смотрел на пери. Алена улыбалась. По ее бледным щекам текли слезы…

9

      На Абэ нельзя было смотреть без сожаления. Само воплощение разочарования, он просил:
      — Устад, можно я пойду еще раз? Ошибок не будет!
      — Ты можешь указать свои промахи?
      — Ну… — Абэ сконфуженно замялся. — Не проявил выдержки, что ли… Полез, как дурак, на дива.
      — Кумар, твое мнение?
      — Соискатель чересчур рискованно действовал все время, — начал Кумар. Это свидетельствует не об отсутствии выдержки, а об излишней самонадеянности. По натуре Абэ — сильная личность. Любая преграда кажется ему незначительной. Он старается подавить чужую волю. Ему нельзя быть устадом.
      — Но-но, полегче, — угрожающе заворчал Абэ. Камалов похлопал его по спине.
      — Кумар прав. Я сказал бы больше: у тебя диктаторские наклонности, сынок. Ты слишком непримирим. Подумай о других профессиях, об освоении планет например.
      — Но я люблю детей! Я не могу без них!
      — Удивил! Детей любят все. Даже Ли небезразличен к детям. Как это можно не любить детей? — Камалов закрыл глаза, словно собирался вообразить такое противоестественное состояние. — Нет, это невозможно! Каждый ребенок — это целая вселенная. И задача устада — найти в этой вселенной разноцветные звезды таланта и разжечь их. Обнаружить «черные дыры» дурных инстинктов и преодолеть их тяготение. Понимаешь? Не задавить, а преодолеть! Вспомни Бенджамина Спока и Антона Макаренко! Вспомни Корчака, который за детьми пошел в печь крематория…
      — Я бы тоже так смог!
      — Самоуверенности в тебе… — Камалов поцокал языком. — Ну-ка, перечисли основные качества воспитателя.
      — Устаду надлежит быть смелым, сильным, ловким, остроумным, — начал Абэ.
      — Ты таков и есть. Но этого мало.
      — Он должен быть энциклопедически образован, изобретателен. Должен мгновенно откликаться на любые изменения в настроении ребенка…
      — И этого мало!
      — По-вашему, устад должен во всем походить на Стаса, — сердито сказал Абэ.
      — Правильно! И знаешь почему? Многие качества, которые ты перечислил и которых все-таки недостаточно для профессии воспитателя, заложены в нем от природы.
      Абэ долго молчал. Вздохнул.
      — Ладно, Устад-Галим. Я понял. Расскажите, пожалуйста, чем кончилась история царевича и пери. Мои наследники любят слушать сказки.
      — У тебя есть дети?
      — У нас с Исоё их двое. Сын и дочь… Они воспитываются в интернате «Баргузин».

10

      После долгих странствий царевич и пери благополучно достигли владений Рабиг ал-Мулюка. Счастью старого царя не было предела. Он прижал к груди сына и обретенную невестку. Весь народ ликовал. В ночь перед свадьбой пери улетела в небесные чертоги.
      — Ты заставила себя ждать! — загремел ее отец.
      — Я томилась в колодце дива…
      — Мне донесли: див погиб и чары развеялись!
      — Это сделал мой возлюбленный.
      — Он достоин награды, но…
      — Я стану его женой!
      — Что?! Невозможно… — прошептал пораженный отец. — Пери не могут жить на земле. Ничто не объединяет вечных и смертных.
      — Если бы не смертный человек, я вечно спала бы в глубоком колодце. Голос девушки постепенно наливался силой.
      — Я бы вечно танцевала перед дивом. Не пери, а человек освободил меня… Я не хочу быть вечной!
      — Ты не думаешь о будущем, — дрожащим голосом уговаривал отец. — Пройдет ничтожно малое время, твоя красота увянет, лицо пересекут морщины, стан согнется. Ты превратишься в безобразную старуху. Ты умрешь!
      — Пусть так. Но до самой смерти я буду любить!
      Царь бессильно опустил голову. Девушка вернулась на землю к своему возлюбленному…
      Кумар открыл капсулу и помог Стасу размотать чалму и снять датчики. Соискатель лежал без движения, бледный и осунувшийся. Хотел улыбнуться, но его лицо только жалко кривилось…
      Стас с трудом поднял руку и погладил левое предплечье. Под зеленым стартовым костюмом оно было повязано пластиковой пленкой с портретом жены. На все полигоны Стас ходил вдвоем с Аленой. Он лежал на спине, всхлипывая от изнеможения. Сознание туманилось. Стасу грезилось, что прекрасная женщина опустилась перед ним на колени и положила невесомую руку на влажный лоб.
      — Алена!
      Солнце не сожгло ее, просто она растворилась в Солнце…
      — Алена!
      Вместе с солнечными лучами она прилетает на Землю. И все живое жадно впитывает лучи, потому что без солнца нет жизни. Мерцают озера — это глаза Алены, золотятся пшеничные поля — это волосы Алены, краснеют яблоки — это румянец Алены. Ребятишки любят яблоки. Они с наслаждением вгрызаются в сочные плоды. И вместе с яблоками в каждого ребенка входит Алена. Может быть, поэтому Стас не мыслит себя без детей. Может быть, поэтому…
      — Але-о-о-она!
 
 

ИНТЕРНАТ «БАРГУЗИН»

      Контрольный срок минул. Камал понимал, что нырять в Солнце бессмысленно. Легче найти иголку в стоге сена, чем крохотный шарик солнцелета в гигаметровой толще плазмы. Но что было делать командору? Вернуться на Землю и сообщить, мол, так и так, в точку рандеву «Крякутный» не явился, чем прикажете заниматься? И Камал, не советуясь с экипажем, велел готовиться к нырку. Позитронный Мозг трансформировал солнцелет в шар, окружил защитным полем, и они вошли в хромосферу рядом с грибовидным протуберанцем. В конвективной зоне их, как обычно, поболтало, но несильно. Затем до глубины ста мегаметров «Гагарин» шел уверенно, зондируя плазму нейтринными лучами. Поисковый экран был пуст. Они погружались все глубже в неизведанные области…
      …И-и-и вот!.. пульт заструился, растопырился… еще одна пара рук… много-много рук… так не может быть… ползти по поверхности и вдруг бездна!.. Так не должно быть… плазма струится сквозь корабль… почему я не горю?.. Там, впереди, — «Крякутный»… за ним?.. как пузырек воздуха в воде… я растекаюсь… рассыпаюсь… нет!.. нет, нет, нет… мама!
      Командор запутался в росистых кустах. Помотал головой, отгоняя наваждение. Зло сплюнул… Вот всегда так. Плавное течение мыслей вдруг прекращается, открывается неожиданный шлюз, и оттуда хлещет страшное воспоминание. Камал стащил с головы берет, вытер потное лицо и лысину. Огляделся.
      Давно он не был в таком вот полноценном трехъярусном лесу, наполненном полузабытыми запахами, тишиной и сизым сумраком. Идеально прямые шероховатые стволы сосен убегали ввысь, как органные трубы; кустарник курчавился мелкой листвой, в разрывах которой серебрились паутиновые спирали, унизанные росинками; в зарослях перистых папоротников прыгали лягушата. Камал выдрался из кустов и неспешно двинулся дальше. «Хорошо, что не взял птерокар, — думал он. — Когда еще доведется так восхитительно промочить ноги…» Облегающий зеленый костюм промок, и командор на секунду ощутил себя лягушонком, скользящим сквозь влажные листья папоротников. «Хорошо!» — сказал он вслух и остановился. Впереди, в просветах между темными стволами сосен, глыбой айсберга белело длинное здание. «Так скоро? — с сожалением подумал командор. — Не нагулялся…»
      Интернат стоял на пологом холме, на виду у Байкала, голубеющего далеко внизу. На левом конце крыши была устроена площадка для птерокаров, легко узнаваемая по оранжевой сигнальной колонне. Рядом, словно громадный черный тюльпан, распустил лепестки энергоприемник. Правый конец здания был увенчан ребристым куполом. «Обсерватория, что ли? — мельком подумал Камал. — Зачем детишкам обсерватория?» Он легко взбежал по широким ступеням. У входа стояла темноглазая девушка в легком платье. Над ее головой крупными разноцветными буквами разбежалось слово «Баргузин».
      — Салют! — Камал широко улыбнулся, снимая берет. — Довольно устрашающее название…
      Девушка не ответила на улыбку. Взглянув на лысый череп Камала и левое ухо, напрочь лишенное мочки, она сказала:
      — Салют, командор. Я — Анна, устад. Ты не голоден?
      — Уста-а-ад… — уважительно протянул командор. — Нет, нет, спасибо.
      В молодости он тоже хотел стать устадом, но не прошел контрольного полигона. Его подвела излишняя живость воображения и склонность к нелогичным поступкам.
      — Тогда идем в конференц-зал. Дети заждались.
      По упругому травяно-зеленому ковру они миновали вестибюль и поднялись на второй этаж. На них обрушилась оглушающая лавина звуков, подобная визгу плечерогов, построившихся в оборонительное каре. Камал остановился.
      — Ребята развивают легкие, — пояснила Анна. — Ты уж, пожалуйста, говори проще, все-таки это младшая группа.
      Вместительное помещение конференц-зала с высоченными стрельчатыми окнами было заполнено детьми. Коротко остриженные и лохматые, черные, светлые, каштановые, русые, рыжие головы повернулись к вошедшим. Визг напуганных плечерогов разом стих. Устад и командор поднялись на возвышение к овальному столику, на котором стояла ветка рябины в вазе, стакан и пузатый сифон.
      — Дети, — сказала Анна. — У нас в гостях легендарный…
      — Не надо церемоний, — шепотом остановил Камал.
      Анна кивнула и села.
      Командор погладил лысину и оглядел зал. Под сотнями внимательных взглядов он немного растерялся. С чего начать? Камал наморщил лоб, скрестил на груди руки. Потом засунул их в карманы. Перед детьми он выступал впервые и не знал, как наладить контакт. «Надо было не в лесу болтаться, — пожалел он, — а обмозговать план беседы. Это же не экипаж солнцелета. Чем бы их удивить?» Рука командора непроизвольно потянулась к отсутствующей мочке левого уха.
      — В детстве у меня была привычка, — неестественно громким голосом сообщил он. — Когда не получалась задача, я дергал себя за ухо.
      В зале сдержанно захихикали.
      — Ничего не помогало — ни увещевания устадов, ни самоконтроль. От постоянного дерганья левое ухо цвело, как полевой мак. Я вырос с красным ухом. Однажды сквозь «Гагарин» пролетел шальной метеорит. Он пробил обшивку и пульт управления. А так как между ними находилось мое ухо, метеорит, словно бритва, срезал мочку. И теперь в трудную минуту мне не за что дергать!
      Мальчики и девочки веселились. Они топали ногами и лупили соседей по спинам. Всеобщая радость усугубилась, когда командор вытянул шею, показывая, что ему не за что тянуть.
      — Можно спросить? Можно спросить? — кричала в первом ряду девочка с бантом.
      — Спрашивай! — весело разрешил Камал.
      — Почему ты не отрастил новую мочку?
      — Зачем? Чтобы дурная привычка вернулась?
      Камал удовлетворенно оглядывал хохочущую аудиторию. Кажется, контакт налажен. Краем глаза он заметил, что Анна смотрит неодобрительно.
      — Что-нибудь не так?
      — Шутка твоя… не совсем корректна.
      — Почему? — Командор смешался. — Что теперь делать?
      — Ты разбудил нездоровые инстинкты… Сядь, нельзя идти против лавины.
      Они ждали минут пять. Командор смущенно оглаживал лысину, Анна спокойно смотрела в зал. Наконец дети утихомирились.
      — Продолжай.
      Командор медленно прошелся по возвышению. Покашлял.
      — Дорогие ребята, — нерешительно сказал он, — дорогие мальчики и девочки. Открытие четырехмерных звездных трасс вызвало вспышку… В общем, солнцелетчики вошли в моду. Молодежь заболела космосом. Наверное, и вы хотите стать командорами и астрофизиками. Или планетологами — крайний случай. Эдак на земле переведутся устады и врачи… Мы в свое время… Или вот, например, проблема охраны плечерогов. Их так мало… Я расскажу об этих страшно интересных животных.
      В переднем ряду поднялась растопыренная ладошка.
      — Ты что-то хотела спросить?
      — Мы считаем, что проблема охраны плечерогов давно решена, — звонко сказала смуглая девочка, качнув бантом.
      — Да? — удивился командор. — Как?
      — Надо прекратить их уничтожение, вот и все! Лучше расскажи о нейтринном телескопе и полете «Гагарина».
      — О телескопе! О телескопе! — поддержал зал.
      — Но ведь… гм… Ведь это довольно сложная тема… Может, лучше о плечерогах, а? Или о регенерации конечностей у теплокровных? Или вот еще тема…
      — Лучше о нейтринном телескопе!
      — Даешь нейтринный телескоп! — грянули мальчики и девочки.
      — Сдаюсь… Телескоп так телескоп. — Камал пытался поймать взгляд Анны, но та смотрела в окно. — Тогда я начну с модели Вселенной. Остановите, если начну говорить непонятно. — Камал откашлялся и насупил редкие брови. Ну-с… Мы живем в трехмерном пространстве, являемся его составной частью. Мы даже мысленно не в силах представить пространство с количеством измерений больше трех…
      — А вот Алик может! — снова возник розовый бант.
      — Вот как?.. Молодец! Тогда пусть он немного поскучает, а с вами мы договоримся считать наше пространство двухмерным. Вообразите себе кусок сыра — участок трехмерного пространства. Он ароматен, вкусен, питателен. — Камал плотоядно почмокал губами. — А еще он пронизан сложной системой туннелей, которые сходятся, расходятся, выклиниваются и так далее. Проведем мысленный эксперимент: отрежем кусок сыра. Посмотрите на плоскость среза. Что вы видите?
      — Дырки!
      — Молодцы! И вот мы, разумные двухмерцы, живем на сыре. От одной дырки к другой мы можем пройти единственным способом — по плоскости среза. А для трехмерных существ есть еще один способ — идти внутри сыра по дыркам, то есть по подпространственным туннелям. — Камал перешел на интригующий шепот. — Так вот. Звезды, которые ночью зажигаются на небе, являются трехмерными дырами в четырехмерной ткани Вселенной. Звезды соединены между собой туннелями.
      В это время ветер разогнал легкие облака и зал наполнился потоками света, бьющими из стрельчатых окон. Лысина Камала засияла, как полная луна. Воздев руки, он воскликнул:
      — Наше солнышко тоже является входом в подпространство! Энергия к нему подводится по туннелю с помощью фотонов и других частиц, не имеющих массы покоя. Затем она рассеивается в трехмерном пространстве. Вы думаете, дефицит энергии неминуем? Ошибаетесь! Природа придумала «черные дыры» — звезды в состоянии коллапса. Коллапсары — это объекты, поглощающие материю и энергию. Я понятно говорю?.. Закон сохранения остается незыблемым! — Камал громко рассмеялся, но никто не поддержал. — Идем дальше. Наше трехмерное пространство замкнуто в виде гиперсферы. Кто из вас может написать формулу гиперсферы?
      Никто не ответил. Опять поднялась носительница банта:
      — Формулу гиперсферы знают все.
      — Какие молодцы! — похвалил Камал. — Но вы, наверное, не знаете…
      — И о модели Вселенной знают все. Нам бы о «Гагарине»…
      — Ну уж неправда! — рассердился Камал. Пытаясь налить джагг, он пустил струю из сифона мимо стакана. — Может быть, вы и о множественности гиперсфер знаете?
      — Знаем!
      Командор выпил подряд два стакана джагга. «Чего разволновался? успокаивал он себя. — Дети как дети. Пришли посмотреть на легендарного командора. Хотят из первых рук узнать о полете «Гагарина». А я задвигаю скучную лекцию…»
      — Хорошо, расскажу о «Гагарине». Ньютон считал, что две звезды можно соединить единственной прямой. На гиперсфере его прямая соответствует гипердуге. Следовательно, по теории относительности эти звезды лежат на гиперхорде. Однако движение по ней освоено лишь писателями-фантастами под терминами: «прокол пространства», «нуль-транспортировка», «транспозитация». — Камал запнулся. «Опять сползаю на лекцию, — подумал он. — Что за черт, говорить не умею. Давай сворачивай к Солнцу». — Единственными реальными входами в подпространство являются «белые дыры» — звезды. Это доказали экипажи «Крякутного» и «Гагарина». Они должны были взять пробу из солнечного ядра. Один солнцелет нырнул в фотосферу, другой остался на орбите. Связь вскоре прервалась. «Гагарин» пошел на помощь, погрузился в Солнце, а вынырнул из звезды Каптейна, за несколько часов преодолев расстояние в четыре парсека. Представьте наше удивление, когда на небе засияли незнакомые созвездия! Экипаж, однако, не растерялся. С помощью позитронного Мозга мы установили координаты «Гагарина», а затем и способ возвращения в солнечную систему. Так было положено начало подпространственной навигации.
      — Значит, случайно?
      — Что случайно? Кто это там?
      В задних рядах поднялся широкоскулый мальчик, заросший, словно мушкетер.
      — Меня зовут Алик. Я сказал, что подпространственные трассы открыты случайно.
      — Ну… в какой-то мере это так… — Командор нервно улыбнулся. Многие открытия сделаны случайно.
      — В науке все взаимосвязано, поэтому случайностей быть не должно!
      — Например? — ядовито спросил командор.
      — Например, идея нейтринного телескопа вытекает из общей теории поведения фотонов в гравиполе.
      Командор пил джагг стаканами. Мушкетер объяснял:
      — В поле тяготения Земли фотоны сходят с прямолинейного пути и собираются в одной точке. Это доказал Цвикки.
      — Гравитационная линза! — поддержал Алика бант.
      — Потоки нейтрино искривляются в гравиполе, как и фотоны. Следовательно, можно построить в пространстве нейтринный телескоп. Работы Палидеса, Костова, Пшебжаминьского логично продолжают друг друга.
      Джагг в сифоне кончился. «А ведь им наплевать, что я тот самый легендарный командор, — подумал Камал. — И не поглазеть на знаменитость собрались они. Им интересен не я, им интересно мое дело. Вот так влип!.. Распустил хвост перед коллегами… Как же вывернуться?» Словно прочитав его мысли, девочка с бантом бросила спасательный круг:
      — Командор, сформулируй цель полета «Гагарина»!
      — Это я могу, — обрадовался Камал. — Основное требование к гравилинзе выражается формулой: максимальная масса при минимальном диаметре. Так? Идеально этому условию отвечают коллапсары. Поэтому «Гагарин» летит в созвездие Волос Вероники. Это в тридцати четырех парсеках от нас. Оттуда открывается вид на ядро Галактики, невидимое из солнечной системы из-за черных облаков, которые непрозрачны даже для нейтрино.
      Ребята заинтересованно молчали, и Камал воодушевился:
      — Мы совершим семь подпространственных нырков и выйдем на орбиту коллапсара вблизи точки, где фокусируются нейтринные потоки из ядра Галактики. В качестве регистратора нейтрино применим батареи Пшебжаминьского.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12