– Посмотрим. Это не от меня зависит.
Перед уходом на работу я зашел в комнату к отцу.
– Пап, бриться.
Инсультный больной обречен. Продлить жизнь может только уход.
Забота с чувством поднимает настроение, и это самое главное. Только теперь я чувствовал, как папа, некогда самый любимый человек на свете, оставшись в болезни без моего сочувствия и внимания, стал понимать, как сильно он ошибался.
Отец смотрел на меня и ощущал себя отработанной ступенью той самой ракеты, что сквозь плотные слои атмосферы вывела меня в пятый океан бесчувствия. Как это там? "Ученики любят забавляться своим отчаянием…". Да, да, именно так. Странно еще и то, что мое холодное отчаяние при виде парализованного отца нисколько не тяготило, никоим образом не ужасало меня. Как будто так и должно быть. Папа смотрел на меня и все понимал. Понимал и молчал.
Почему я такой? Происходящее с папой и мной казалось настолько необъяснимым, что порой я сам себе казался Иваном Карамазовым, которому можно все.
В третий раз смотрю фильм.
– Из-за чего Алешенька расстроился? – спросил я.
– Отец Зосима провонялся, – сказала Айгешат.
Она читала книгу, кино ей хорошо понятно.
– Как это?
– Старец святой, но после смерти протух. Вот Алешенька, когда пришли… эти и стали плеваться на гроб, сорвался.
– Святые не воняют?
– Думаю, они тоже должны разлагаться. Но церковники придумали, и им верят.
– Ты думаешь, святость есть?
– Конечно.
– В чем тогда дело? Почему отец Зосима провонялся?
– Говорят же, пути господни неисповедимы… Думаю, Достоевский вместе с богом испытывают твердость веры Алеши, – Айгешат смотрела телевизор, возилась с тарелками и выглядела рассеянной. Она о чем-то думала. – Бог не обязательно должен следовать правилам, установленными людьми.
– Бог есть?
– Этого никто не может знать.
– А Достоевский?
– Что Достоевский?
– Он как будто бы знает, что бог есть.
– Да-а…, – вытирая полотенцем тарелку, протянула Айгешат. – Он сумасшедший.
Слово "сумасшедший" она произнесла задумчиво. Башкастая…
Интересно, поймет ли она меня, если я признаюсь, что во мне шевельнулась жалость к Смердякову? Повременим с признанием. Чего доброго, еще примет меня за повторение отцеубийцы. Почему мне его жалко? Нельзя жалеть отцеубийцу. Нельзя. Ладно с этим. "Покажи напоследок мою мечту". Умный Смердяков мечтал о трех тысячах рублей.
Почему у него такая скудная мечта? Он ничего не видел в детстве кроме шпынянья и ему ничего не оставалась кроме как проникнуться верой в силу денег, да заодно возненавидеть братьев, не знающих цену трудовой копейки. Бог с ним, со Смердяковым. Но Иван то, Иван!
Ненависть Ивана к отцу и Мите непостижима. Возможно ли полыхать огнем на родных?
В чем мое сходство с Иваном? Пожалуй, в ненатуральности. Он и я играем. У каждого из нас своя роль. Кто-то Алешенька, кто-то Иван, а кто-то и Смердяков. Никто не занимает чужого стула, все на своих местах, каждый из нас появился на свет с определенной целью, задачей, все мы – часть неизвестного плана Истории. Возможно все, – утверждает Достоевский и это "возможно все" есть то, на чем он испытывает, проверяет своих героев.
"В горе ищи счастье…" – напутствовал отец Зосима Алешеньку.
Старец не эксцентрик, но парадоксалист.
Достоевский активно впутывает в семейные дела Карамазовых бога.
Достоевский эпилептик, что не шизик, но около.. Потому и не боится того, именем которого персонажи романа призывают друг друга к порядку.
Позвонил Костя Салыков.
– Бухнем?
– Ты откуда звонишь?
– От Малика. Подходи.
– Чичаза.
Я надевал пальто и Кэт поинтересовалась: "Ты куда?".
– Кот звонил. Бухает дома у Малика.
– Этот Салыков месяц назад занял у меня четвертак… Обещал вернуть на следующий день. До сих пор возвращает.
– Забудь о четвертаке. Когда-нибудь будешь с гордостью вспоминать, как давала деньги на пропой великому режиссеру Салыкову.
– Пошли вы все в жопу! Алкашня!
– А ну заглохни! Развыступалась тут.
Ее Малик тоже хорош. Кэт жалуется, что он напялил на себя ее трусы. Неделька ему понравилось, теперь Малик меняет трусы каждый день. Натура творческая, непредвиденная.
Малик спал и Кот больше часа рассказывал свой последний сценарий.
Какие-то драки, убийства… Кому он эту муру собирается предложить?
Наверняка Тарковскому.
Я не ошибся.
– Поставить фильм по моему сценрию может только Андрей
Тарковский. – сказал друг детства.
– Слушай, Тарковский Тарковским, но бухло кончилось, – я вернул на землю киношника. – Что будем делать?
– Погоди, – Костя притушил сигарету и спросил. – Бека, я тебя не слишком утомил?
– Слегка. Сам понимаешь, соловья баснями не кормят.
– Понял. Я на полчаса смотаюсь в одно место.
Через полчаса Кот вернулся с двумя пузырями "андроповки".
– Кот, ты гений! – обрадовался я.
– Конечно, я гений! – раздался из спальни голос проснувшегося
Малика. – Всех убью! Вся система!
– Какая система? – Кот зашел в спальню. – Вставай.
Деньги на водку Салыков взял у одной из своих подруг.
– Никто из женщин не может отказать самому красивому казаху.
Это точно так. В микрашах на квартиру к Хуршиду Кот пришел с молодой телкой. Представил бухарикам: "Моя невеста". Все честь по чести перепились и невеста нырнула под одеяло к спящему Коту. Хуршид не стал щелкать пачкой. Он аккуратно вытащил из под одеяла спящую красавицу и отнес на руках во вторую комнату. Через десять минут подложил девчонку обратно к Коту.
Когда Косте рассказали о проделке Хуршида, он не поморщился. Дело житейское да и не любит Кот постфактумные дела. Сам виноват: не подстраховался, да может и не следовало приводить невесту к пьяным друзьям.
…Никогда не возвращайся в прежние места.
Чему быть, того не миновать.
– Пойми, нельзя тебе рожать.
Айгешат не объявляла о задержке, это я сам заметил.
– Почему?
– Ты врач и не знаешь о последствиях пьяного зачатия? – я притворно удивился.
– Мне нельзя делать аборт.
– Как?
– А так. У меня резус фактор отрицательный.
– Что это такое?
Я не знал, что такое резус фактор отрицательный. Неудержимость моей мощи в том, что если бы я и представлял масштабы угрозы здоровью жены, то все равно бы не пощадил ее. Потому, как понимал: рождение ребенка ставило крест на надежды как-то выпутаться из безвыходки.
Айгешат согласилась рискнуть при условии, что я без промедления найду свой паспорт. Регистрация в обмен на аборт.
Хорошо, ли плохо живет на "тройке" Доктор – судить ему. Брат, говорил, на работе ничего не делал, от фонаря закрывал наряды в литейном цехе. Ежемесячно на его лицевой счет шел заработок и ему разрешли сделать денежное поручение о перечислении зарплаты матушке.
С небольшими задержками домой приходило почтовое извещение о переводе 200-300 рублей.
12 марта 1984 года
Здравствуй, Нуржан!
Извини, что долго не отвечала… Все некогда было. Спасибо за поздравление.
Меня искренне тронула и, прямо скажу, поразило твое письмо.
Ведь я не имела ни малейшего представления о твоей жизни, обо всей этой печальной истории.
Если бы Бектас ввел меня в курс дела раньше, я могла бы попроситься в командировку в Павлодар вместо Шевченко, откуда я недавно приехала.
Я очень сожалею, что у тебя все так несчастливо сложилось. Ты зрелый человек и в морали не нуждаешься. Сам все понимаешь. Но главное – не отчаивайся. В конце концов, наши беды и радости приносит случайный ветер, и стечение обстоятельств порою играет в жизни роковую роль…
Перейду к описанию нашей жизни. Нуржик женился в позапрошлом году и живет отдельно. Очень любит жену… Папа и мама стареют, уже не те, какими ты их видел. Особенно сдала за последнее время мама, часто хворает.
Дагмар уже большая девочка, живая и смышленая. Хотели в этом году отдать ее в школу, а то в детский сад она практически не ходит и бездельничает дома. Мама предлагает отдать ее в спецшколу с английским уклоном, считает, у нее склонность к гуманитарным предметам. Действительно, болтает она здорово, порою удивляя взрослых сложными оборотами речи и недетскими мыслями. По характеру
Дагмар вся в отца – холерик. Папа утверждает, что к ней нужно подходить по-особенному, не ругать, а взывать к ее уму… Характером и артистическими данными напоминает твоего отца, лицом же – вашу матушку.
Я высылаю тебе несколько фотографий Дагмар. Ей в то время исполнилось три года. К сожалению, последних снимков, на которых ей
5, осталось только два. Но как только мы сфотографируем ее, я вышлю тебе обязательно.
Когда я спросила Дагмар, не жалко ли ей отдавать фотографии, она ответила: "Не фотографии надо жалеть, а дядю". Вот такие
"афоризмы" она иногда выдает.
Что касается твоей второй просьбы, то не знаю, что предпринять.
Письмо твое я получила только вчера, и с Бектасом на эту тему еще не разговаривала…
Извини, если мое послание покажется тебе сухим и кратким.
Вообщем, не падай духом, может быть у тебя еще не все потеряно. Ты хороший человек и главное, не потеряй себя, не мучайся самобичеванием, сохраняй свое человеческое достоинство. Прошлого не исправить, а будущее еще впереди. Вот тебе моя, может быть, малоутешительная, но единственно верная мораль.
Желаем тебе вместе с Дагмар не болеть и хорошо работать.
Гау, Дагмар".
Глава 14
А где-то… Звезды смотрят… Не понять им печаль…
Май 1986. У "Целинного" очередь за билетами на "Зимнюю вишню" не меньше петли Горбачева в лавку за водкой.
– Наташа, что это народ от "Вишни" с ума сходит? – спросил я
Гордиеночку.
Наташа Гордиенко пришла к нам два года назад. Выпускница факультета ТЭС Алма-Атинского энергетического института дюже гарная девчонка.
– Понимаешь… "Зимняя вишня" это… Как тебе сказать… Ну это… – Наташа разволновалась.
Тема "Вишни" – ее тема..
– С тобой все ясно.
Гордиеночка девушка смышленая. Она все понимает, но сказать не может. Ишшо молодая. Мыслям тесно и так далее.
Смысл "Зимней вишни" – ожидание. Подтема зимы не случайна. Дело в замороженных чувствах. Подмороженная вишня лишена запаха и вкуса, перед употреблением ее нужно как следует подсахарить – иначе сильно обманешься. По-моему, идея Валуцкого и Мельникова в том, что ожидание должно быть вознаграждено. Должно то должно, но совсем не обязательно и вознаградится. Может я и ошибаюсь, и не было у них никакой подоплеки? Сняли кино и каждый теперь видит то, что видит.
Что делать героине Сафоновой? Растить сына и работать над собой.
Может когда-нибудь проезжающий мимо принц и притормозит карету у ее подъезда.
Надо слушать бабушку, которая учит смирению внучку:
– Жди. Терпи и жди.
В 86-м страна, уподобленная героине "Зимней вишни", тоже жила ожиданием: решится ли Горбачев перейти Рубикон? Он меня не удивлял, я не верил ни единому его слову. Поздно. Поздно, да и потом, что может один человек? Возмущало и другое. Слова, которые произносил этот человек, недостойны быть произнесенными им. Все он врет.
"Здравствуй Нуржан!
Получили на днях твое письмо. Я думал, что тебе стало известно из газет (в частности, из "Социалистик Казакстан или "Казак адебиети"). Оказывается ты не в курсе.
Крепись, брат. 25 июля мы потеряли отца. Он долго мучился…
Умер он в больнице около 10 часов утра. Я пришел его побрить и увидел… Кто был наш отец – тебе известно.
Бандероль вышлем попозже. Позднее напишу и более подробное письмо. Не переживай. Жду скорого ответа.
30 августа 1984 г.".
Летом 1984-го жара в Алма-Ате стояла как в пустыне.
С середины июня папа потерял аппетит, потом и вовсе стал отказываться от еды. Затем после того, как за одну неделю он несколько раз среди ночи упал с кровати, наступила полная парализация.
Мама готовилась. Готовилась не собственно к смерти человека, с которым прожила 52 года, а к тому, как сделать так, чтобы прощание с мужем стало событием памятно достойным, с приличествующими заслугам покойного, почестями.
Она предупредила сватов, позвонила заведующему отделом культуры
Совмина. Будьте начеку.
Хоть речь шла об отце, я ко многому привыкший, не находил в действиях мамы ни грамма цинизма. Если все к тому идет, то почему бы и не быть готовыми.
Врачи не настаивали на госпитализации отца. Предложили мимоходом пололжить в больницу и мама ухватилась. Врачи не предупреждали об отсутствии ухода за больными, но и без того понятно, что забота об отце ложится на жену и сына.
Ходил я к отцу через день-два. Сильно пил все эти дни. Мысль о смерти папы гнал от себя и, когда Айгешат в дежурство мамы у отца сказала: "Прекращай пить… В любой момент аташка может скончаться", я, хоть и был пьяный, но ненадолго задумался.
Сильно переживал дядя Боря. На руках у него была путевка в санаторий и он не знал как поступить. Мама сказала: лети себе в
Боровое, если что случится, известим.. Кроме мамы и Айгешат ходили к отцу Авлур с Женей и Галина Васильевна. Черноголовина кормила папу с ложечки черничным киселем и говорила матушке, что ни в коем случае нельзя терять надежды..
Я написал Доктору, что успел застать последний вздох отца.
25 июля 84-го с утра я позвонил Пельменю.
– Сходим в больницу к отцу… Побрею его… Потом опохмелимся.
Пельмень остался во дворе больницы, я зашел в палату. Кричал слепой парализованный сосед. Отец лежал с открытыми, остекленевшими глазами. Показалось, что лицо покрылось пятнами. С полминуты я не соображал, что произошло. Когда до меня дошло, я побежал звать медсестру. Скончался папа где-то ночью, может и раньше, но никак не позже. Умирал один, в сопровождении криков слепого старика.
Я позвонил маме, трубку взяла Айгешат. "Отец умер".- сказал я и повесил трубку.
Пришел домой и сказал матушке, что папа умер у меня на глазах.
– Ты закрыл ему глаза? – спросила мама.
– Нет.
– Ты так спокойно сказал: "Отец умер", и я удивилась тебе. – сказала Айгешат.
Я и сам, не сильно, но удивлялся себе.
Из комиссии по похоронам позвонили маме насчет автобусов. Матушка механически, а может опасаясь, что за них надо платить, ответила:
"Автобусов не надо". Впрочем, в канун похорон она принимала соболезнования и не очень-то и соображала, что и как говорить.
Сам же я в эти дни был созерцателем.
Вдобавок ко всему с утра мамина племянница соблазнила матушку дешевыми помидорами к поминальному салату. Мама обрадовалась и послала Айгешат за томатами с грядки.
Дядя Боря и Нурлаха один за одним прилетели из Кокчетава за день до похорон. Смотрел я на Нурлаху и думал: "На смерть Шефа и Ситки
Чарли ты даже телеграмму не прислал… Братья тебе не нужны, зачем тебе понадобился отец?".
Народу пришло прилично и тут выяснилось, что получилось с автобусами. Подкатил только автобус, который заказал у себя на работе младший брат Авлура Жол. Пельмень, Коля, я вышли на дорогу ловить транспорт. Никто не останавливался. Приехал Олжас Сулейменов.
Месяц назад его избрали первым секретарем Союза писателей.
До выноса тела осталось деять минут и я сказал Квазику Есентугелову:
– Ты Олжаса знаешь… Скажи ему про автобусы.
– Сейчас скажу.
Квазик подошел к Сулейменову.
Олжас недоуменно посмотрел на Квазика. За десять минут и
Сулейменов уже ничем не мог помочь.
Дядя Сейтжан, Жарылгапов говорили у могилы о папе и в это время
Женя, мать Айгешат, выступила на матушку. В смысле, какого рожна ты послала мою дочь в такой момент за помидорами? Мама оглядывалась по сторонам, понимая, что дала маху в погоне за дешевизной, и не отвечала сватье.
Жена моя подъехала за пять минут до погребения.
Все, кому полагалось знать, знали сколько и как болел отец, как знали многие подробности его жизни. Люди приходили к маме со словами утешения и чувствовалось, как они недоумевали: почему и за что
Абдрашиту так крупно не повезло, как с детьми, так и в том, что и в забвении он не получил поддержки от родных. Упреки большей частью адресовались мне. Рассудком я понимал их справедливость и не находя виновных, не находил себе места.
Недовольство собой лучше всего перемещать на посторонних. Я срывал злость на Айгешат.
– Ты написал, что о смерти человек начинает думать после сорока.
– сказал Чокин. – Это не так.
Вообще-то о смерти человек задумывается после тридцати. Написал
"после сорока" я, чтобы Чокин не подумал чего лишнего.
– Но Шафик Чокинович…
– Не так, не так… Откуда ты взял? – Чокин снисходительно улыбнулся. – О смерти человек начинает думать после семидесяти.
Чокин не имеет свободной минуты. Немудрено, что подумывать о смерти стал после семидесяти.
– Разве?
– Мысли о смерти не так уж и продуктивны…- Шафик Чокинович привалился правым боком к подлокотнику кресла. – К примеру, до своего семидесятилетия я не думал о смерти… Сейчас если и размышляю о ней, то только из необходимости.
С осени прошлого года Чокин привлек меня к работе над воспоминаниями. Книга, считай, готова. Раз в неделю у Шафика
Чокиновича появляются дополнения. Я записываю и подгоняю новый материал под уже имеющийся. Если воспоминания выйдут в следующем году, было бы замечательно. Но Чокин не торопится.
– Что-то Горбачев с Кунаевым тянет, – сказал я.
– Непонятно, – согласился директор. – Давно пора его снять.
В прошлом году отправлен на пенсию Непорожний. Министром энергетики СССР назначен незнакомый Чокину Майорец.
– Художественное жизнеописание не монография… – сказал он. -
Здесь все должно быть выверено.
Шафик Чокинович поднес к лицу листок.
– Про переброску ты хорошо ухватил… Постановление ЦК КПСС о свертывании это текучка… Когда-нибудь страна вернется повороту.
Сама жизнь заставит.
– Шафик Чокинович, Олжас Сулейменов пишет в "Литературке", что пора бы и осудить коллективизацию. Может поменяем тональность в разделе про раскулачивание? – спросил я.
Чокин обхватил подбородок.
– Олжас не ЦК.
Нелогично. Запрет ЦК на проектные работы по переброске назвал он текучкой, а на мнение Олжаса по коллективизации требует визы все того же ЦК КПСС.
– Вот еще что, – Чокин закруглялся, – В дальнейшем вызывать тебя к себе буду после работы… Людям непонятно, что нас с тобой связывает. – Шафик Чокинович отложил папку с рукописью в сторону. -
Ты большое дело делаешь: меня увековечишь, себя прославишь. Но…
Гласность в данном случае вредна нам обоим.
Вчера был у Жаркена. С декабря 84-го он работает в СОПСе (Совет по изучению производительных сил).
– Шкрет рекомендовал меня на мэнээса… Чокин утвердил представление.
– Никто за тебя не заступился, – покачал головой Каспаков.
– Заходил к Зухре… Она говорит, что в нээсы мне еще рано…
Сдурела тетка… У меня семь статей, веду раздел в отчетах…
Суть не в статьях и не в отчете. Мне тридцать пять.
– Что по диссертации?
– Ну что…? Нужно модель сделать. Но я в математическом программировании не волоку.
– Да-а… – согласился Жаркен Каспакович.
Бывший завлаб потерял жену и с тех пор, а прошло почти два года, не пьет. Между делом я пробрасываю Чокину: человек завязал, может пришло время назад возвращать? Директор как будто не против, и говорит: "Подождем".
С Каспаковым мы говорим обо всем. Единственно я скрыл от него, что весной вместе с очерком отправил документы на заочное отделение
Литинститута. Думал, расфуфырюсь да и повод будет в Москву наезжать.
Летом пришел ответ: такой хоккей нам не нужен. О письме из Москвы я не сказал ни Айгешат, ни матушке.
Первый снегопад ворвался в город наш…
Октябрь 1984-го. Пришел Бирлес и спросил у Айгешат:
– Бектас дома?
– Дома.
– Я принес "Мастера и Маргариту".
Я вышел из спальни.
– Ну-ка давай.
– Книга Игоря… Еле выпросил для тебя… Смотри, не запачкай.
После выхода очерка в ноябре 83-го Лерик решил: я обязательно должен прочитать "Мастера". У его друга Меса фотоперепечатка романа.
Когда Лерик принес три синие папки с фотографиями, я спросил:
– О чем книга?
– Пожалуй, в двух словах не рассказать. Одно могу сказать: я тебе завидую. Начнешь читать, сам поймешь, почему.
В тот день мы выпили с Сериком Касеновым. Подошел Бмрлес. Втроем пришли во двор Магды и Иржи Холика и, заговорившись, я оставил портфель с романом на садовом столике. Вспомнил о фотокниге через полчаса дома. Прибежали с Бирлесом на место, портфеля и след простыл.
Полгода выплачивал компенсацию хозяину деньгами и книгами.
Дракуле запомнились мои сетования и он принес Булгакова в положенный срок. Ни раньше, ни позже. Я начал читать и немедленно догадался, что…
На следующий день я продолжил чтение.
Пришла с работы Айгешат. Увидела в прихожей мои мокасы и спросила у матушки:
– Бектас на работу не пошел?
– Да. Лежит со своей Маргаритой.
Айгешат разбалделась.
Жена разбалделась, а я не только уже и немедленно догадался, что эту книгу я ждал всю свою жизнь, но и…
…Кул и я пришли в редакцию "Простора". В комнате моего редактора Валеры Михайлова поэты Валерий Антонов и Маршал Абдукаликов.
Антонов в завязке. Единственный среди казахов Маршал, Михайлов,
Аленов и я пьем водку.
– Валера, ты читал "Мастера и Маргариту"?.
– Да. – ответил Михайлов.
– Получается, Иисус Христос реальная личность?
Валера решительно замотал головой.
– Конечно.
– Почему отрезали голову Берлиозу?
– Берлиоз демагог, – сказал Михайлов.
С Михаилом Александровичем поступили сурово. Кто из нас не демагог? Нет, не за демагогство отрезали голову Берлиозу.
Бирлес Ахметжанов мной переименован в Берлиоза и отныне шугается трамваев.
– Ой, зачем ты меня назвал Берлиозом?! Когда-нибудь и мне отрежут голову.
Я успокаиваю его.
– Твой трамвай еще не выехал из депо…
Я не нарочно… Просто совпало…
Спустя три недели после взрыва на третьем блоке
Чернобыльской АЭС читал перепечатки в "За рубежом". Мир переполошился. Телезаявление Горбачева международную общественность не успокоило. Генеральный секретарь впервые на людях открыто взволнован, было заметно, как он сильно поплохел. Горбачев говорил о человеческом факторе, вящего утешения ради – не одни мы такие – упомянул и об утечке радоактивного материала на "Тримайл Айленд".
В институтских коридорах треп шел вокруг надежности американских водоводяных реакторах корпусного типа и отечественных – уран-графитовых.
Когда отправлялся в первое плавание атомный ледокол "Сибирь" министр морского флота СССР Гуженко сказал журналистам, что за реактором в ледовом походе будет присматривать член-корреспондент
Союзной Академии наук. Позже узнал, что контроль за всеми советскими
АЭС на таком уровне ведется с момента пуска первенца атомной энергетики в Обнинске.
Короче, ничего тут особенного нет.
Из институтских сотрудников представление, что такое АЭС имели два человека. Гордиеночка и Узак Кулатов. Гордиеночка проходила преддипломную практику на Чернобыльской станции в 83-м году.
Практикантка на то и практикантка, понятие об АЭС Гордиеночка получила как экскурсантка.
Другое дело Узак. Работал он на Нововоронежской АЭС три года, имел дело с подготовкой теплоносителя, но главное, хитрый киргиз умеет наблюдать и обобщать.
– Узак, – спросил его я, – как ты думаешь, почему рвануло в
Чернобыле?
Кулатов отвечал на ходу. Он куда-то торопился.
– Тау ядерных взаимодействий микроскопическое… Практически нулевое…
– То есть?
– То есть, ты только подумал, а уже есть… Процессы проходят быстрее мысли.
По Кулатову выходило, что дело не в конструкции реактора. Будь он даже трижды водоводяной, все равно может равнуть. И дело даже не в том, что природа ядерных взаимодействий недостаточно исследована учеными.
Всего знать никому не дано.
Позднее ходили разговоры, будто Чернобыль знаменовал собой наступление новой эпохи. Якобы глубинная причина катастрофы в том, что страну поджидала долгожданная смена исторических вех. Подпирал аварию на третьем блоке приход к власти Горбачева. До получения селянином почетного титула "князя тьмы" оставалось пять с половиной лет, но наша Надя Копытова, вернувшаяся из Алупки, уже свидетельствовала: "Народ в Крыму называет Горбачева антихристом".
Тогда я почему-то вспомнил о землетрясении в Ташкенте 1966 -го года. Оно произошло тоже 26 апреля
Что предшествовало ташкентским толчкам? Что происходило в стране и мире в 66-м? Вроде ничего особенного. Шла война во Вьетнаме, в разгаре была культурная революция в Китае, состоялся заплыв по Янцзы
Председателя Мао. Как будто больше ничего, если не считать, что в конце февраля состоялось примирение Пакистана с Индией.
Да, при посредничестве Косыгина состоялось подписание Ташкентской декларации. Документ подписали президент Пакистана Мохаммед Айюб Хан и премьер-министр Индии Лал Бахадур Шастри.
Наутро, перед возвращением в Индию Шастри в ташкентской резиденции внезапно умер.
Вот и все что было.
Обе даты – 26 апреля – разделяет ровно 20 лет.
Но справедливо ли приравнивать подписание Ташкентской декларации к воцарению Горбачева? Для Пакистана и Индии возможно и да, для мира
– нет. Для мира это событие межгосударственного значения. Не более того.
И все же. Почему тогда Шастри выбрал время для смерти именно перед отлетом в Дели?
Он тут ни причем, так распорядилась болезнь, природа, иначе говоря.
Что в таком случае причем?
Человеческий фактор, о котором то и дело говорит Горбачев, в обыденном понимании – это культура производства. Нет никаких оснований считать, будто культура производства в Армении или Литве лучше, нежели на Украине. На Разданской и Игналинской АЭС работают точно такие же уран-графитовые реакторы..
Выбор природы однако пал на Чернобыльскую АЭС.
Если цифры, как уверяет Серик Касенов, имеют смысл, то после
Ташкентского землетрясения ничего существенного не произошло. На следующий день в Ташкент прилетели Брежнев и Косыгин. Леонид Ильич говорил: "Мы построим новый Ташкент". За несколько лет город отстроили заново.
Весной и летом 1966-го ташкентский "Пахтакор" лидировал в чемпионате страны. Выезжал на ничьих в гостях, выигрывал дома. К осени команда выдохлась и откатилась в середину турнирной таблицы.
"Цифры имеют смысл". Спустя тринадцать лет, летом 1979-го самолет, на котором летел ташкентский "Пахтакор", потерпел аварию под Донецком. Все футболисты погибли. "26" и "13". 26 делится на 13.
Чепуха, суеверие.
Я вспомнил и о февральском, того же, 1986-го года, происшествии в
Алма-Ате. Во Дворце имени Ленина проходил ХУ1 съезд Компартии
Казахстана. В тот вечер на улицах города собрался густой туман. По объяснениям специалистов капли алма-атинского смога вызвали короткое замыкание, после которого в зале, где проходил съезд коммунистов республики, на полчаса погас свет.
На съезде в эти часы шел накат на Кунаева. Первый секретарь
Кзыл-Ординского Обкома Ауельбеков и Председатель Совмина республики
Назарбаев крепко цапнули Первого секретаря ЦК. На глазах делегатов и гостей съезда разворачивалась борьба за власть. Кунаев ждал удара от секретаря ЦК по пропаганде Камалиденова. О домашних заготовках
Ауельбекова и Назарбаева он не подозревал. Накат дуэта его ошеломил и, надо думать, в этот момент он прикидывал, как подавить мятеж на съезде.
Тут-то как раз и подоспели капли смога и во всем городе погас свет. Горожане не паниковали, не возмущались. У кого были припасены свечи – зажгли их. Аварию быстро устранили и через полчаса в квартирах вновь загорелся электрический свет.
Интересно: энергетики удовлетворились объяснением, что смог перемкнул провода. Не исключено, что так оно и было. Хотя, если бы коротнуло не в неурочный час съезда, – никто бы не обратил внимания на злокозненность смога, как и не задумался бы о том, что авария, как, впрочем, и смерть, причину себе всегда найдет.
На Кунаева, других делегатов съезда перерыв в электроснабжении подействовал удручающе. В таких случаях включается аварийный генератор Дворца имени Ленина. Он отказал.
Очевидец свидетельствовал:
" Когда погас свет, несколько секунд стояла тишина. Мы не знали что делать… Стало страшно…".
…Чернобыль и 26 апреля 1966 года. Для получения подобия закономерности необходимо хотя бы троекратное повторение заметного события, связанного с цифрой "26".
Ряд не выстраивался.
Ты всегда была моей звездой…
А теперь чужою стала.
Не могу удержать я слез…
И кружат над моей бедою вороны.
Вороны.
Черный ветер разлук мое счастье унес.
Больно мне, больно мне!
Умирает любовь…
Сентябрь 1986 года. "Прости, поверь, и я тебе открою дверь…И никуда не отпущу". Мне хорошо запомнился концерт
Пугачевой и Кузьмина в Чернобыле. Осматриваясь по сторонам, Пугачева спускалась вниз по киевской брусчатке. Что она там выглядывала?
Певица, верно, не в первый раз в Киеве, но она шла и всматривалась в таблички на домах, словно пыталась что-то вспомнить.
Телевизор гремит на полную громкость, дверь на лоджию распахнута настежь. Прохладно и в ногах возится Шон. Он рвет на части газету и набивает обрывками туловище пластмассовой куклы.
13 февраля 2000 года, 20 часов 15 минут
