– На х…я? Чтобы из меня взносы высасывать?
– Извини… Не подумал.
– За базаром следи!
Год спустя Головин ушел от нас в КГБ. Знал бы Кемпил, куда навострил лыжи комсомольский вожак, возможно тогда бы и не преследовал пацана. Серик Кулунбаев не любит связываться с людьми из органов.
Ламбада
В коридоре Руфа собрал вокруг себя народ.
– Знаете как убили Сомосу? – интригует руководитель группы
– Как? – Вплотную к Сюндюкову придвинулся Фанарин. – Ну-ка, ну-ка! Рассказывай.
– Значит, так… Сомоса ехал в открытой машине. Наши из-за угла стрельнули в него из бузуки… Прямо в голову попали… Сомоса в крови выскочил из машины, схватился за голову… Тут наши опять в него стрелять… из автоматов Калашникова.
"Оппа, оппа, оппа! Оппа!"
"Бузуки" – греческая народная песня. Исполняет ее местный грек
Лаки Кесоглу. Он так часто поет ее по телевизору, что и Руфу нашего запутал.
– Ты что Руфа?! – Хаки негодует. – Во-первых, не бузука, а базука. Во-вторых, ты знаешь, что такое базука?
– Ай! – Сюндюков отмахнулся от Хаки. – Какая разница?
– Большая разница. – Хаки снял очки. – К твоему сведению, базука это гранатомет. Теперь скажи, что будет с твоей головой, если попасть в нее из гранатомета? Схватишься, как Сомоса, за голову?
– Ну… Не знаю… Отстань!
– Не обращай на них внимания, – смеется Фанарин. – Рассказывай дальше. Что делал Сомоса в Парагвае?
– Приехал со своей бабой погостить на это… как там у них… уикенд, что ли… К своему личному другу Стресснеру.
– Погостил… – Фанарин похлопывает Руфу по плечу. – Рафаэль, тебя не собьешь с толку.
Сюндюкова угостили горлодером – кубинскими сигаретами "Партагос".
Кто хоть разок затянется "Партагосом" – в пять минут не прокашляется.
– Конечно. – Руфа невозмутимо пыхтит, как Черчилль гаванской сигарой, термоядерным "Партагосом", и не кашляет.
"Знаешь, мне иногда хочется, чтобы прилетела и упала на нас атомная бомба…".
Х.ф. "На край света". Сценарий Виктора Розова, постановка
Родиона Нахапетова. "Мосфильм", 1979 г.
Перестал читать "Советский спорт", "Футбол", бойкот Олимпиады по фигу. "Запустили бы, наконец, американцы по Советам ракеты
"Трайдент", – думал я, – я бы посмеялся". Власть, государство ни в чем не провинились передо мной, но в поисках виновных я горел желанием помочь американцам. Советы только и умеют, что врать и сортировать людей. Фарисеи.
Чтоб им пусто было.
Меня обуяла ненависть к собственной стране.
Опустели наши дворы…
Иоська познакомил с шадрой. У нее маленькая дочь, она разведена.
Привел к Олегу Жукову. Олежка смотрел открытие Олипиады, мы с ней в другой комнате познавали друг друга. Один раз с ней можно, а так, она такая, каких много. На следующий день позвонила, пригласила домой.
Я не пошел.
Взвейтесь кострами, синие ночи…
В колхозе Кемпил зашугал институтских. Ежевечерние поборы проделали значительную работу: деньги кончились не только у
Головина. И если кто-то думал, что Кемпил собирался веселиться на полевом стане до получения расчета, то он ошибался. Кулунбаеву надоело бесцельно гонять по буеракам яйцеголовых, и он, плюнув на план по сбору огурцов, через неделю отбыл домой.
В лаборатории котельных агрегатов так скоро его не ждали, потому-то его появление на стенде застало Ермека Кокеева врасплох.
– Эй, ученый! – отвязался он на Кокеева. – Что вылупился!
– Серик, если тебе деньги нужны, – залепетал Кокеев, – то сейчас у меня их нет.
– Хохол где?
– Логвиненко?
– Ну.
– У себя.
– Деньги у него есть?
– Должны быть.
Ермеку Кокееву тридцать четыре, пришел в институт с алма-атинской
ТЭЦ. Человек он доверчивый, дома у него жена с двумя дочками и он неизвестно почему думает, что с защитой диссертации жизнь его круто переменится. Над диссертацией Ермек парится, не зная перерыва. Сам по себе он не трус, но при появлении Кемпила теряется.
У кандидата наук Натальи Васильевны Баумгартнер взрослый сын. Ей хоть и за сорок, но личико у нее молодое. Наталья Васильевна на месте не сидит, бегает с бумагами по коридору, согласовывает, оформляет.
Кемпил поднялся на третий этаж. Впереди вышагивала твердой походкой сэнээс Баумгартнер. Кулунбаев догнал женщину и, положив ладонь на ее пухлое место, ласково сказал:
– Наташенька, пошли со мной.
Наталья Васильевна с воплями оторвалась от Кемпила, вбежала в комнату к мужикам и закричала:
– Ребята, меня хочет изнасиловать Серик Кулунбаев!
В критические дни, главное, не поддаваться панике. Володя
Логвиненко и Рахимжан Орумбаев это хорошо понимали, понимали они и то, как легко перепутать галантность с грязными намерениями.
Потому они тоже вскрикнули. Вскрикнули, легко понять, желая успокоить, подбодрить женщину, но их поддержка выглядела так, как будто они орали "Кыш!".
Логвиненко и Орумбаев замахали на Баумгартнер руками.
– Наталья Васильевна, Серик шутит!
На женщине лица нет.
– Да вы что?! Он меня за дверью ждет!
Пошатываясь, в комнату вошел Кемпил.
– А вот вы где!
Наталья Васильевна юзом протиснулась к двери и выбежала из комнаты.
– Хохол! – заорал Кулунбаев. – Деньги есть?
– Три рубля.
– Гусогон! Давай пять!
Володя Логвиненко и Рахимжан Орумбаев помладше Ермека Кокеева.
Тоже пахари. Володя мужик крестьянского типа, упертый. Рахимжан парень осторожный, ни с кем не ссорится. Физически оба не слабые. С блататой на производстве не сталкивались и им не дано сообразить, что Серик Кулунбаев обыкновенный артист, добрая душа, которого легко притормозить, замахнувшись разок мозолистым кулаком. Но Логвиненко и
Орумбаев, увлекшись любимым делом, потеряли представление о жизни за окнами института и не знали, какая она нынешняя молодежь.
В комнату заглянул Серик Касенов.
– Кемпил у нас пургу наводит.
– Как население реагирует? – спросил я.
Касенов разбалделся.
– Пересрали.
– Пойти, поглядеть что ли?
– Погоди, – остановил Касенов. – Пусть сначала бабки соберет.
В дверь просунул голову Рахимжан.
– Бек, успокой Кулунбаева.
Вообще-то ни для кого не секрет, кому обязана лаборатория котельных агрегатов новым лаборантом. И Логвиненко прикидывался, что не знал, но сейчас, когда импровизации Кемпила грозили обернуться черт знает чем, он попросил Орумбаева обратиться за интернациональной помощью.
– Рахимжан, вы его не бойтесь. – сказал я.
– Да мы его и не боимся.
– Правильно. Будьте с ним поласковее. Серик ранимый.
– Бек, завязывай балдеть.
С Рахимжаном я прошел к котельщикам. Кемпил с кем-то громко ругался по телефону. Логвиненко склонил голову над синькой с чертежами.
– Серик, положи трубку, – сказал я.
– А? Что?
– Говорят, ты тут зихеришь.
– Кто говорит?
– Не важно. Будь хорошим мальчиком.
– Как скажешь, – Серик Кулунбаев вытянул руки по швам.
Кемпил любит меня. Я его тоже люблю.
Я обратился к Володе и Рахимжану.
– Парни, он больше не будет. Правда, Серик?
– Базара нет.
Неделю спустя Сподыряк объявил Кемпилу об увольнении.
Я рассказал о вкладе Кемпила в энергетическую науку Казахстана
Олежке Жукову. Олежка посмеялся, и заметил: "Ваши чморики так и не поняли, как нужен им Кемпил". Жуков сказал правду.
Варясь в собственном соку, можно только и делать, что топтаться на месте.
Мне б английский, да пояпонистей…
Эдвард Герек ушел в отставку. Первым секретарем ЦК ПОРП избран
Станислав Каня. У Кремля надежды на нового Первого секретаря есть. В переводе с польского "Каня" – коршун.
Коршун не справился с ситуацией.
На место Кани заступил генерал Ярузельский.
Войцех Ярузельский выступил в Сейме. Говоря о трудностях с материально-техническим снабжением населения, он уговаривал рабочих прекратить забастовки. Самим же хуже.
"Надо работать. Никто не возьмет на содержание шестьдесят миллионов поляков". – подчеркнул Ярузельский.
Хаки прочитал доклад генерала и обратился к Шастри с вопросом:
– Нурхан, ты бы смог взять на содержание Барбару Брыльски?
– Еще как бы смог! – заявил Лал Бахадур Шастри.
– Но она же, как и все актрисы, балованная.
– Вот я бы ее и баловал.
Хорошо ему. В голове только Умки, Кэты и Барбары Брыльски.
Девочка с Севера ждет чуда и любви…
Убийца Леннона Чэпмен, писала "Литературка", погнал из-за последнего альбома певца и композитора.
Альбом называется "Двойная фантазия".
О чем и что такое "Двойная фантазия"?
Мы с тобой две искорки одного оння…
22 декабря исполняется 60 лет плану ГОЭЛРО. Институт комплексных топливно-энергетических проблем при Госплане Союза проводит юбилейную конференцию. Мой доклад включен в программу, но приглашение из Москвы пришло только Шастри – у устроителей конференции туго с местами в гостинице. Лететь в Москву надо не только из-за доклада. Через папиного друга Яна Островского я собирался передать письмо журналисту "Литературки" Ваксбергу.
Я позвонил Островскому.
– Ян Исаакович, я знаю, вы работали в "Литературной газете". Вы знакомы с Ваксбергом?
– В редакции наши столы стояли рядом.
– Через три дня я буду в Москве.
– У тебя есть, где в Москве остановиться?
– Пока нет. Где-нибудь устроюсь.
– Можешь пожить у меня. У нас, со старухой, три комнаты.
Где один, там и двое. Шастри и я прилетели в Москву, место в гостинице "Россия" нашлось и для меня.
Я позвонил Островскому:
– Ян Исаакович, я привез вам яблоки и хотел передать письмо для
Ваксберга.
– Я живу недалеко от Казанского вокзала. Встретимся на выходе из метро.
Никто никому ничем не обязан, никто никому ничего не должен. В августе, вспомнив о давнем письме Виталия Озерова отцу, я написал секретарю Союза писателей. Ответа не дождался.
Ваксберг пишет о, из ряда вон выходящих, но типичных случаях криминала. Я не помышлял просить его расписать наш случай в газете.
Не тот тип происшествия, да и ни к чему. Аркадий Ваксберг волею популярности "Литературки" выдвинулся в главного по стране борца с беззаконием, с ним считаются в генеральной прокуратуре, Верховном суде СССР. Если захочет, то сможет помочь.
– Что с отцом? – спросил Ян Исаакович.
– Инсульт.
– Вам нетрудно поговорить с Ваксбергом?
– С Аркадием? Да ну, конечно. А что в письме?
– Может сами почитаете его?
– Завтра с утра я съезжу на Цветной бульвар.
На конференцию приехал Володя Семенов. Защитил докторскую, написал интересную монографию, живет в Иркутске, работает в СибНИИЭ.
В номере тихо. Шастри полчаса как в ванной. Что-то он долго выдавливает из себя раба.
– Фюрер! Ты че там уснул?
Послышалось кряхтение.
– Изучаю.
– Изучаешь?
Я зашел в ванную.
Шастри сидел на корточках возле устройства, напоминавшего унитаз и крутил краники. Из под низу брызгало. Сидел он не с красным мордом, но мокрый с головы до ног. Стены и потолок тоже забрызганы.
Рядом с устройством нормальный унитаз.
– Что это?
– Биде.
– Ты смотри! – я много слышал об устройстве, но никогда не видел.
– Ты что пьешь из него?
– Хе-хе! Испытывал.
– Не вздумай верзать в него.
– Хе-хе-хе!
– Ты смеешься, а вот мой школьный товарищ расказывал, как возил делегацию из Кокчетава в Париж, – я рассказывал, и Шастри, развернув носовой платок, аккуратно прикладывал его к лицу и улыбался как ребенок. – Поселили их в гостинице на пляц де Пигаль, и один из них, такой же как и ты, животновод, зашел в ванную, глаза у него разбежались и он, на радостях, навалил, с переполнением оперативной памяти, в биде… Не смейся! Когда руководитель делегации объяснил ему, для чего это биде, он, как и ты, начал выворачивать до упора краны. И…
– Что и?
– Что и! На пляц де Пигаль получился этюд в багровых тонах.
– Хе-хе!
– Че смеешься? От тебя все можно ожидать. Смотри у меня! А то…
– А то что?
– Что, что? Если ты тоже наверзаешь в биде, то придет убирать номер горничная и бедняжку от твоей эротичности в шесть секунд перекоммутирует.
– Хе-хе. Скажешь тоже.
Шастри прикрутил краны и вздохнул.
Ах, Арбат, ты моя религия…
Зимой в Москве я впервые. Снег везде. На улицах, в магазинах.
Накануне в газетах напечатан проект директив предстоящего съезда партии. О них первым делом и вспомнил, выступивший на пленарном заседании, академик Мелентьев: "Экономия топлива и энергии в сфере потребления – наиболее эффективный путь наведения порядка в энергохозяйстве страны". Провинция тем и разнится со столицей, что о проекте директив говорят повсюду, а здесь, в Москве, только по существенному поводу и в специально отведенных местах.
С одиннадцатого этажа гостиницы "Россия" видна Старая площадь, здание ЦК КПСС. По моим наблюдениям окна в ЦК горят до девяти вечера.
В день отлета в Алма-Ату я поехал домой к Островскому.
Жена Яна Исааковича болеет. Разговаривали с хозяином у него в комнате.
– Вот двуспальная кровать. На ней твой отец спал после
Переделкина, – сказал Островский. – Чай пить будешь?
– Спасибо, нет. Вы виделись с Ваксбергом?
– Я отдал ему письмо, Аркадий спросил: "Убийство?", я сказал:
"Да", он обещал прочитать и в ближайшие дни дать ответ.
Ответ от Ваксберга мы ждали до конца февраля, годовщины смерти
Шефа. Годовщина прошла и матушка сказала: "Все. Хватит. Сил больше нет".
Конец первой части
Часть вторая
Глава 1
Дым сигарет с ментолом…
Апрель 1982-го. Может ли мужчина дружить с женщиной? Может, если женщина способна стать хорошим другом. С Кэт и Терезой Орловски я поддерживаю максимально дружеские отношения. Одно плохо: после работы они не остаются бухать. Бегут сломя голову за детьми в детсад. В остальном – у нас все нормально, как у настоящих друзей.
Закрытых, для обсуждения, тем меж нами нет.
Зашла речь и о событиях в Волгограде.
– Умка рассказала, что ты беклемишилась с двоюродным братом.
– Сука! Ты с ней трахался?
– Нет.
– Рассказывай! Конечно трахался.
– Да не было у меня с ней ничего.
Известно мне не только о Волгограде. Паша из лаборатории гидравлики поведал:
– Вашу Карлушу в семьдесят восьмом жарил Алгинбаев. Он рассказывал, как позвал ее к себе домой на обед. Пошел на кухню ставить чайник, вернулся, а она уже голая лежит…
Волгоград это интересно, это почти "Зейнеп великолепная", но из-за Алгинбаева обидно за лабораторию. Хотя в то время она и не работала у нас, но все равно.
– На фига беклемишилась с этим ишаком Алгинбаевым?
– Не беклемишилась я с ним.
– Он рассказал своим, что ты, как только зашла к нему домой, сразу же сняла с себя все и улеглась на койку.
– Сволочь! – выдохнула Кэт. – Честно тебе говорю – не было беклемиша! Хлебом клянусь.
– Не клянись на хлебе! И я тебе не мулла. – я прояснил свою позицию и спросил. – На обед ходила к нему домой?
– Ходить ходила, но у Алгинбаева не стоит. Три часа промучались, но он у него так и не встал.
– И ты это не считаешь прелюбодеянием?
– Какое на хер прелюбодеяние, если не стоит?
– М-да… Делай правильные выводы и берись за ум. Мы ждем от тебя хороших примеров подрастающему поколению.
– Кто это мы?
– Лаборатория. Возможно даже и парторганизация института.
– Гад такой.
– Какой есть.
– Пойми, я не блядь какая-нибудь. Если мужик мне не нравится, ни за что не буду с ним трахаться.
– Ты опять за свое. Я не о том.
– А о чем?
– А о том, что надо знать, с какого коня падать.
– На хер вы мне все сдались? У меня растет сын.
– Молодец.
– Я серьезно. После рождения сына мне не до беклемиша. Да никто и не нравится.
– Вчера в "Литературке" прочел пародию Иванова на одного поэта.
Поэт признался в любви к женщине, которая не бреет под мышками.
– Под мышками я не брею – выдергиваю. – отозвалась Кэт.
– Больно?
– Зато чисто. Хочешь проверить?
Два года назад Кэт родила сына. После декрета нашла в лице Терезы
Орловски лучшую по институту подругу. Всюду они ходят вдвоем, в последнее время зачастили и друг к дружке домой. Курю теперь я вместе с женщинами на площадке перед входом на институтский чердак.
Три полуразвалившихся, скрепленных между собой, стула из актового зала не вмещают всех курящих женщин института. Курят тетки посменно.
– Рукава мешают.
– Ты можешь отсюда залезть, – Кэт показала глазами на вырез кофты.
Я полез под кофту. Рука, едва коснувшись, прошлась по основанию груди Кэт. Вот ты какая! Кожа у нее гладкая-прегладкая, как попка грудного ребенка. Что-то помимо любопытства вело меня по основанию груди. Нет, с ней нельзя. Я вспомнил ее отказ на квартире у Алмушки.
Кроме того, что Кэт друг, так она в этих делах еще и собаку съела.
Удовлетворить не удастся, только облажаюсь. А так, конечно, ежели по пьянке, без последствий, то с удовольствием напал бы на нее.
Да нет, не то говорю. Кожа у нее до нежной дрожи волнующая. До того волнующая, что я начал заводиться. Кэт курила с безучастными глазами, как будто не чуяла, что может крыться помимо пытливости, с коей я углублялся в поисках правды. Проход под кофтой оказался гораздо интересней попытки познать ее на квартире Алмушки.
Доверием друга злоупотреблять нехорошо. Я вытащил руку.
– Так и есть. Все чисто.
– Я такая. – Кэт затушила сигарету. – Помнишь, что сказала София
Лорен в "Браке по-итальянски"?
– Что она сказала?
– Вспомни. Мастроянни вытаскивал ее через окно автобуса и посадил себе на плечо. А она ему говорит: "У меня там чисто".
– Что-то не припомню.
Цокая каблучками, на чердак вбежала Тереза Орловски.
– Вот вы где! Так я и знала. О чем звиздите?
– Я ругаю его за измену со Спиртоношей. – Кэт засмеялась.
Орловски тряхнула меня за плечо.
– Бяша, тебе не стыдно спать со Спиртоношей?
– Завязывайте. Откуда треп идет?
– Твоя маман мне все про тебя доложила. – сказала Кэт. – Привел пьяный домой Спиртоношу и оставил до утра.
– Тетя Шаку мне тоже звонила. – Тереза Орловски прыснула. -
Говорит, притащил такую бабайку, что сказать страшно.
– Кому говорят, завязывайте.
– Наташка, его маман поручила нам с тобой охранять Бека. Чтобы не бухал.
Тереза Орловски заглянула мне в глаза.
– А мы и так охраняем. Правда, Бяша?
Вообще-то, если говорить честно, в образах маминой объективности и прямоты, то Наташенька более походит не на Терезу Орловски, а на певца ансамбля "Самоцветы" Вячеслава Малежика. С той только разницей, что Малежик не красит глаза и губы.
Почему тогда мне сподручней называть ее именно Терезой Орловски?
Помимо вертлявости есть в Наташеньке непостижимая притягательность, по которой мужики института при встрече норовят ущипнуть ее, а то и просто заговорить. Почему-то кажется, что настоящая Орловски вне киноэкрана, такая же, как и наша Черепушечка
– коза-дереза. Не все из наших видели кино с участием Терезы
Орловски, но многие, не умом, а сердцем чувствовали, что шаровая непосредственность Наташеньки и есть то, чего катастрофически не хватало другим женщинам КазНИИ энергетики. Вот мужики и лезли к ней.
Наталья долго и ожесточенно отбивалась от охальников, прежде чем они успокоились и примирились с тем, что ее общительность не следует принимать за пуляние сеансов.
"Свет мой, зеркальце, скажи! Я ль на свете всех милее? Всех румянней и белее?".
Марадону раздражает успех Наташеньки у мужчин.
– Бек, какая из Наташки Тереза Орловски? – удивляется аспирантка
Кула. – Она обыкновенная старуха Шапокляк!
Есть и такое дело.Человек многолик.
Спиртоноша, из-за которой меня достают Наташенька с Кэт, бывшая подруга последней и собеседница Умки. Спиртоношей назвали мы ее за то, что у нее бывает гидролизный спирт. В прошлом году, перемешав вино со спиртом, повел ее на квартиру к Пельменю.
Второй раз случилось на днях. Кенжик с подругой, я и Спиртоноша пили у нас на работе, потом пошли ко мне домой.
Спиртоноша осталась до утра.
Мама ничего не сказала, но тайком от меня стала звонить Кэт и
Терезе Орловски.
– Не давайте ему пить. Ему хоть и за тридцать, но он неопытный.
Какая-нибудь воспользуется и женит на себе.
Как и всякая мать, матушка моя, чересчур хорошего мнения обо мне.
На фиг кому я сдался?
Вновь о том,
Что День уходит с Земли
Ты негромко спой мне…
С диссертацией в срок не уложился. До сих пор не понял, что от меня требуется. Методики как таковой нет, как нет и справки о внедрении. Модернизация печи кипящего слоя на УК СЦК свелась к общим рекомендациям по улучшению энергоиспользования обжига концентрата.
"По обратному циклу могут работать не только холодильные машины, задачей которых является поддержание температуры охлаждаемого помещения на заданном уровне, но и так называемые тепловые насосы, при помощи которых теплота низкого потенциала, забираемая от окружающей среды с помощью затраченной извне работы, при более высокой температуре отдается внешнему потребителю.
Характеристикой совершенства работы теплового насоса будет отношение отданной внешнему потребителю теплоты к затраченной на это работе.
Работа теплового насоса в принципе не отличается от работы холодильной установки. Тепловой насос для нужд отопления применяют в тех случаях, когда имеется источник теплоты с низкой температурой (например, вода в различных водоемах; вода, получаемая после охлаждения гидрогенераторов и др.), а также источник дешевой работы. Использование теплоты источников с низкой температурой может иметь для народного хозяйства СССР определенное значение в районах, где будет производиться огромное количество дешевой электрической энергии на гидроэлектростанциях. Применение теплового насоса для целей отопления и коммунального теплоснабжения с использованием электроэнергии от обычных конденсационных электростанций экономически нецелесообразно".
В.В. На щокин. "Техническая термодинамика и теплопередача". Учебное пособие для вузов.
Деятельность моя в институте напоминает устройство по выработке низкопотенциальных ВЭР – бросового тепла. Мне казалось, что моя невосприимчивость к знаниям техники род особой тупости. Читаю книгу, как будто начинаю что-то понимать, закрою учебник – все из головы вылетает. Иногда задумываюсь: может, по примеру Шастри, окончательно сосредоточиться на переписке книг?
Чтобы чего-то достичь в каком-то деле, надо любить это дело.
Люблю ли я науку? Если бы получалось что-то путное, то может и полюбил бы. А так… Повода любить безрезультатную деятельность нет.
Пулковский меридиан
Темир Ахмеров продолжал наводить порядок в институте. Объявив о борьбе с пьянством на рабочем месте, он загнал пол-института в подполье. Добрался и до меня. Я не собирался париться в колхозе и запасся справкой из глазного института..
Ахмеров пошел на принцип и не поленился проверить справку у глазников, да еще и рассказал врачам кое-что про меня: "Близорукость не мешает Ахметову пить, как сапожнику". Я рассердился на парторга и, раздумывая, как ему насолить, решил написать на него анонимку.
О чем конкретно поставить в известность ЦК КП Казахстана? Я задумался. Ахмеров не пьет, не курит, но трижды женат. Причем в третий раз женился на первой жене. Женщины говорят, вернулся он к первой жене потому, что она получила пост замминистра. Нет, не то.
Подожди… Бабцы свидетельствуют: оглядывает он их при встрече в коридоре не глазами партийного секретаря. Ну и что? Он хоть и пускает слюни при виде самки, но сладострастность без реального действия к делу не пришьешь. Требуется нечто существенное, желательно из ряда вон выходящее влечение, скандальный эпизод биографии.
Может просигнализировать в ЦК о наличии у Ахмерова тайного порока, который он тщательно скрывает от товарищей по партии?
Например, сообщить, что у секретаря партбюро КазНИИ энергетики имеется замужняя любовница? Но надо будет назвать конкретную фамилию, должность и адрес женщины. Потом ведь факт подобного рода легко проверяется.
Нужны серьезные прегрешения перед КПСС, их у Ахмерова я не вижу.
Маленькая ложь рождает большую. Мне бы только начать сочинять, а там… На то и бумага, чтобы время от времени проверять ее пробивную силу.
Кроме того, что анонимка вещь для самого анонимщика опасная, она еще, как считают тонко мыслящие личности, – неприличная. Это как посмотреть. Накатать в ЦК телегу на Ахмерова для меня почти как для
Алдоярова жена, семья и дети – святое дело. И тем не менее… Даже если меня и не вычислят, все равно необходимо заблаговременно страхануться.
За советом я поехал к Ушке. Дома у нее и Фая.
– Достал меня Ахмеров. Спать не могу… Собрался писать на него анонимку. Вы меня не сильно осудите?
– Бекушка, ты что! Кто тебя осудит? – сказала Таня Ушанова.
– Есть проблема. Если начнут искать анонимщика, по шрифту машинки меня найдут.
Не отходя от кассы, Фая нашла выход:
– Моя "Эрика" раз десять ремонтировалась. По ее шрифту тебя точно никто не найдет. Приходи ко мне домой и печатай кляузу.
Созданию анонимки помешала скудость фактов против Ахмерова.
Вообще-то при усердии серьезный компромат на любого можно найти.
Задачка для юного следопыта. Успех зависит от умелого сопряжения фактов. В точности не припомню: то ли страх разоблачения, то ли обыденная лень остановили меня, но анонимку на Ахмерова я так и не составил.
Фая поступила в заочную аспирантуру и преподает. Она на себе испытала мою привычку занимать и не отдавать деньги. Фая почему-то считает, что я живу в нужде: о долге могила и своих дипломников на рецензию присылает ко мне. За одну рецензию платят что-то около восьми рублей.
Мама видела Фаю один раз, но этого оказалось достаточным, чтобы сказать: "Фая очень нежный".
Эврика!
Парторг, пообещав сделать Шастри завлабом, переоценил свои возможности. Чокин никому не позволит за него решать кадровые вопросы.
Жаркен Каспаков так и не вышел из штопора и за два-три месяца превратился в отпетого алкоголика. Чокин грозит лишением завлабства и на его место намерен поставить Сашу Шкрета. Ни о каком для себя завлабстве Саша слышать не хочет. Такой он человек. Не потому что без амбиций и не привык брать много на себя. Мужик он щепетильный и помнит, что дисер защитил под руководством Жаркена.
Почему директор оставил вне рассмотрения Кула Аленова существовало две догадки. По первой домогательства Кула на завлабство выглядели чересчур явными, по-второй, Каспаков в свое время предусмотрительно наплел с три короба Чокину про Аленова.
Кул не скрывал недовольства директором, в то время как Шастри делал вид, что не очень-то и хотел возвыситься, и не занимался при подстрекательстве Ахмерова стяжанием завлабства, а только прилагал усилия к устранению из претендентов Аленова.
Потому Лал Бахадур сейчас говорит, что вроде как не хочет становиться завлабом. Личных дел по горло, чтобы еще утруждать себя ответом за всю общую энергетику Казахстана.
Мог ли Каспаков, человек на уровне, три года назад представить, что Шастри, не боясь быть услышанным, когда-нибудь осмелится открыто размышлять, почему он отказался приступить к исполнению обязанностей заведующего лаборатрии? Не мог. Отношения между людьми развиваются по давным-давно кем-то сляпанному трафарету, истинный интерес для окружающих мы представляем совершенно не тем, о чем нам по недомыслию самомнения чаще всего и мнится. Никому дела нет до твоих знаний и опыта, от тебя требуется лишь одно.
Чтобы ты слез со стула.
Руфа разъяснил минувшие нападки Шастри на Жаркена пословицей: "
Загибающегося от страха льва норовит пнуть и заяц".
В прошлом году у Шастри случилась неприятность. Сын от первой жены призвался в армию, где кого-то ограбил и получил условный срок.
Три месяца спустя изнасиловал и убил девушку. Первым приговором ему дали расстрел, кассационная инстанция заменила исключительную меру пятнадцатью годами строгого режима.
Шастри бегал по судам – ему было не до работы. Отчет по
Павлодарскому алюминиевому заводу делал я. Работа несложная, от нас требовалось составить тепловой баланс печи кальцинации и дать рекомендации по использованию отходов тепла. Под рукой у меня книга с примером использования низкотемпературных ВЭР в газотрубном котле-утилизаторе. С небольшими поправками, без ссылки на первоисточник, я вставил книжный пример в отчет.
Отчет не прошел обсуждение у заказчика. Пока Шастри собирался съездить в Павлодар за актом приемки-сдачи отчета, начальник цеха кальцинации Голубев написал в адрес института письмо с угрозами составить регрестный лист. О письме известно Чокину, Шастри пообещал уладить скандал.
Тем временем на УК СЦК наметился хоздоговор по цеху бактериального выщелачивания. Настроения у Шастри нет, но заключать договор кроме него некому. В середине мая он и я должны быть в
Усть-Каменогорске.
По институту в последнее время наметились признаки обострения конкурентной борьбы. Кроме Алдоярова на подходе докторская диссертация и у заведующего лабораторией плазменных процессов
Сакипова. Выпускнику физфака КазГУ под пятьдесят, он член партии.
Ну почему…?
Хаки перевелся к Лойтеру, в лабораторию энергосистем и сосредоточился на ущербах от ограничения энергоснабжения. У его двоюродного брата Саяна дисер давно готов, но он мурыжит. Зяма не забывает нас, раза два в месяц прибегает в институт. Хаки с бухлом завязал, компанию Толяну от группы товарищей по общей энергетике составляю только я.
