Маленькая путешественница была готова к любым неожиданностям.
      Но гриб, или рой, как представлялось Сандре, не улетел. Вытянувшись вверх толстой свечой, он вдруг накренился, резко осел на бок и пополз! Огромный, немного неуклюжий, похожий на слизняка, он полз упорно, огибая край капли и одновременно удаляясь от него. Сандра с Пифой двигались вдоль водяной стены, наблюдая за его движением. Отдельных амеб уже не было видно, лишь тускло отсвечивающая влажная поверхность чудовища слегка волновалась, и можно было только догадываться, что творилось в его глубинах. Прошло несколько минут. Сандра начала уже беспокоиться, что этот живой ком совсем уползет, так и не раскрыв ей своей тайны, как вдруг его движение приостановилось. Продолговатый хвост подтянулся, и все многоамебное существо как бы подобралось, собравшись в округлую лепешку с чуть оттянутым верхом.
      "Сейчас начнется!" - угадала Сандра. И началось! Верхушка лепешки стала стремительно вытягиваться в узкую высокую мачту. Было похоже, что кто-то, сидящий внутри, раздвигал складную антенну - все выше, выше и выше. Верхушка мачты, слегка покачивающаяся на головокружительней высоте, взбухла толстым шаром.
      Несмотря на то, что гриб-слизняк успел отползти довольно далеко от стены-витрины, Сандре пришлось задрать голову, чтобы разглядеть очертания шара и мачты. "Какая огромная! - невольно подумала она. - Никогда бы не поверила, что вся она сделана из маленьких торопливых амеб! Так вот зачем они сползались вместе! Чтобы сделать мачту с шаром. А для чего?"
      Нет! Разобраться во всем происходящем без помощи папы она не могла. Как бы угадывая ее затруднения, сверху зазвучал знакомый голос:
      - Амеб, которых ты видела, называют слизевиками. Помнишь, если смотреть со стороны, их потоки действительно напоминают ручейки слизи. Большую часть своей жизни эти существа ведут себя так же, как и прочие амебы, - ползают, питаются, делятся. Но иногда происходит удивительный процесс, свидетелем которого ты оказалась. Мириады амеб сползаются вместе, образуя огромное живое тело. Кажется, оно живет уже своей собственной жизнью.
      - А как они узнают, что пора объединяться? - спросила Сандра.
      - Видишь ли, когда приходит время, каждая такая амеба начинает подавать невидимый и неслышимый тебе сигнал. Приобретает особый запах, если можно так сказать. Она как бы обращается ко всем своим подругам: "Сюда, скорей ко мне, к нам, час настал! Вперед! В путь!" Чем больше соберется вместе, тем сильнее сигнализируют они отстающим; так все они и собираются вместе.
      - Понятно, а зачем шар на мачте?
      - В нем находятся споры.
      - Ты хотел сказать, там они спорят друг с другом? О чем? Кто быстрее всех влез в шар? Я поняла! Это такая игра! Сползаются, строят мачту, делают шар, влезают в него наперегонки, а потом спорят, кто первый! Здорово!
      - Ну, ты и фантазерка! - засмеялся папа. - Нет! Все не так. Споры никакого отношения к спорам не имеют.
      - Тогда ты меня совсем запутал, - обиделась Сандра. - Ничего не понять!
      - Ну, извини. Сейчас постараюсь растолковать. В шаре, который ты видела, амебы одеваются надежной прочной оболочкой.
      - Вроде скафандра? - перебила Сандра.
      - Да. Это и есть споры. Такое название. Под их покровом амебам ничего не страшно - ни жара, ни холод, ни сушь, ни палящие лучи солнца. В таком виде они могут летать, подхваченные ветром, - ведь они крошечные, эти споры. Преодолевать огромные расстояния. Когда спора попадет в подходящие условия - в лужицу, влажную почву, из нее вылезает живая и невредимая амеба и снова начинает расти и делиться. С помощью спор амебы расселяются в новые места обитания, захватывают все новые и новые территории, пережидают зиму, засуху.
      - А что будет с теми, кто делал мачту и ее основание? - спросила Сандра.
      - Погибнут, - вздохнул папа. - Они сделали свое дело - помогли другим забраться повыше, где гуляет ветерок, превратиться в споры и улететь. В жизни ведь нередко так бывает. Сам погибай, а товарища выручай. Да и в твоем теле тоже все время гибнет очень много клеток, чтобы ты могла счастливо и без забот жить на свете. На их место становятся другие... Вот и клетки-амебы объединяются вместе, чтобы сделать то, что в одиночку не под силу.
      - Какие клетки? - вновь перебила Сандра. - Во мне? В них сажают самых свирепых амеб, как тигра в зоопарке, да? А потом клетки сдвигают вместе... чтобы амебы дрались и погибали? Так или нет? Опять непонятно!
      - Прости, пожалуйста. Я совсем забыл, что ты еще ничего не знаешь о клетках. Но это длинная история. Устраивайся поудобнее. Сейчас расскажу.
      ГЛАВА 5
      Застывшая пена. Кельи и чуланчики. Клетки-кирпичики.
      Вместе - сила! Не умением, а числом. Шары-матрешки.
      Стремительный дирижабль.
      Сандра любила, когда папа рассказывал ей что-нибудь интересное, и сама нередко просила об этом. О том, от куда взялись Солнце и Земля; почему реки текут в море, а морене переполняется; отчего гремит гром и где зимой прячутся лягушки. Вот и сейчас она готовилась узнать нечто любопытное. Взглянув еще раз на маячившую вдали башню, построенную амебами-слизевиками, она присела у подножия не слишком крупной песчинки, стянула ласты и стала растирать натруженные ступни и лодыжки. Пифа пристроилась у ее ног, сторожа имущество хозяйки. Через минуту приготовления были закончены, и папа наконец заговорил.
      - Дело в том, - начал он, - что все растения и животные, включая тебя, меня и Пифу, состоят из клеток. Только не перебивай меня своими вопросами, а то ты и сама запутаешься, и собьешь с толку. Конечно, никакого отношения к клеткам в зоопарке или к клеткам в твоей тетрадке по математике они не имеют. А для того, чтобы разобраться, что это такое, и откуда взялось само слово "клетка", давай перенесемся мысленно в Англию.
      Жил в ней более трехсот лет назад некий Роберт Гук. Это был удивительный человек. Он сочетал в себе талант изобретателя со страстью исследователя. Сколько различных приспособлений и приборов сконструировал Гук на своем веку! Это он первый догадался завить пружину спиралью, чтобы она помещалась в часах; он создал первый проекционный фонарь - дедушку твоего проектора для диафильмов, удобный в работе термометр и прибор для измерения влажности. И еще многое, многое другое. А главное - он сам конструировал и собирал микроскопы, гораздо лучше тех, что выпускали в то время на продажу.
      В свои микроскопы он наблюдал то, что до него не могли разглядеть как следует. С их помощью он увидел, что лезвие остро отточенной бритвы на самом деле напоминает зубья пилы, а кончик иголки похож на скалистую вершину горы. Но Гуку было не просто любопытно рассматривать все, что попадалось под руку. Нет, он задавал окружающей природе вопросы и искал на них ответы. И вот однажды он задумался: "Почему пробка, которой затыкают горлышки бутылок, так легка, податлива, упруга и не тонет в воде? В чем секрет устройства коры деревьев. из которых делают пробки?" Гук приготовил тончайший срез пробки и поместил его под свой микроскоп. Картина, которую он увидел, поразила его и дала ответы на все вопросы. Пробка состояла из мельчайших, невидимых невооруженным глазом ячеек - пустых камерок. Их нагромождение напоминало застывшую пену. Гук понял, что эти оболочки похожи на голые стены некогда чем-то наполненного помещения. Он назвал их по-английски комнатками или кельями. По-русски им позже дали имя ячейки, чуланчики или клетушки - клетки. Ведь клетью не так давно именовали деревянную пристройку в форме куба - чулан, амбар. Отсюда уже не далеко и до клетки - слова, которое используют сейчас.
      Еще позднее ученые открыли, что из таких ячеек-клетушек, только не пустых, а с содержимым, состоят все животные и растения. По-моему, если уж сравнивать их с чем-нибудь, то я бы сравнил их с кирпичиками. Из кирпичей, хотя они и одинаковые, можно составить самые разные сооружения - стену, башню, дом, крепость. Все клетки тоже немного напоминают друг друга, а собраны-сложены из них и цветок, и гриб, и муха, и крокодил.
      - Как в конструкторе, - подсказала Сандра. - Значит, из клеток можно сложить кого угодно? Меня, Пифу?
      - Не совсем так. Видишь ли, из твоих клеточек Пифу никак не сложить, хотя они очень похожи.
      - В чем же различия?
      - В ядре, точнее, в заключенной в нем информации. Вспомни разных амеб и жгутиконосцев, У них было ядро, а в нем различные сведения. У амеб - про амеб, у жгутиконосцев - про жгутиконосцев. Вот и в твоих клеточках есть ядра, а в них сведения только о тебе и ни о ком другом; о Пифе там ни слова. Поэтому-то из твоих клеточек можно собрать только тебя и никого другого. Да и не бойся, никто не будет тебя собирать-разбирать. Это я сказал ведь только для того, чтобы было понятней. Все клетки твоего тела крепко держатся друг за друга, живут дружно и никогда не расползутся в разные стороны по своим делам. Говоря по правде, у них вообще нет никаких личных дел, только общественные. Каждая из них по отдельности может немного, а вот все вместе они - сила!
      Некоторые клетки занимаются тем, что строят твои ногти и волосы, другие вырабатывают слезы, третьи - в глазу - воспринимают свет, четвертые помогают переваривать пищу, из пятых состоят мышцы, шестые передают в теле разные сигналы и сообщения. Всего и не перечислишь! А вместе получается Александра Сергеевна, которая бегает, прыгает, плавает, ест, пьет, смотрит на мир и ходит в парикмахерскую!
      - Здорово! - прошептала удивленная Сандра. Она покрутила у себя перед носом руками и посмотрела на ноги так, как будто видела их впервые
      - Расту я потому, что моих клеток во мне становится все больше, так? догадалась она. - И делятся они, как амебы - два, четыре, восемь?
      - Совершенно верно! - судя по голосу, папа явно был доволен сообразительностью Сандры.
      - А что же было раньше?
      - С тобою?
      - Да!
      - Раньше клеточек в тебе было меньше, чем сейчас, и ты была совсем маленькой.
      - А еще раньше?
      - Новорожденной.
      - А до рождения?
      - А до рождения ты была совсем уже крошечным существом.
      - А оно?
      - А оно еще раньше было одной единственной клеточкой, которая потом начала делиться. Кстати, помнишь, я хотел рассказать о близнецах, но тебе срочно пришлось удирать от проголодавшихся амеб?
      Сандра кивнула.
      - Они недавно разделились и были похожи друг на друга как две капли воды. Хотя для тебя это уже неудачное сравнение! Ты же видишь, что может твориться в капле обыкновенной воды! Какая уж тут схожесть. Скорее, они были похожи... - Папа на секунду задумался.
      - Как две ладошки! - предложила Сандра.
      - Пожалуй. Клеточка, из которой вырастает потом маленький человек, делится как и амебы пополам. Их становится уже две. И вот тут-то иногда каждая из них решает дальше действовать на свой страх и риск, независимо от другой. Нетрудно догадаться, что в результате на свет появляются два совершенно одинаковых близнеца. Они бывают так похожи, что и родители нередко путают их между собой, а все потому, что в свое время были одной клеткой!
      - Точно! - вспомнила Сандра.
      - У нас в детском саду в группе были близняшки. Их всегда путали. Неужели и они были когда-то одной клеткой?
      - И они, и ты! Когда ты была одной клеткой, ты была одноклеточным существом. Все, с кем ты успела встретиться, были одноклеточными - состояли из одной-единственной клетки. А если и объединялись по несколько, помнишь, как некоторые жгутиконосцы, то все равно им особенно дела друг до друга не было.
      - А как же слизевики-амебы? - Сандра кивнула на все еще возвышающуюся вдали мачту. - Ты же говорил, что многие погибли, чтобы помочь остальным!
      - Да, это совсем другой случай. Пожалуй, можно сказать, что толстый слизняк, которого образуют сползающиеся амебы, - это настоящее многоклеточное существо. Ведь оно состоит из многих клеток и ведет себя не как амебы, из которых состоит, а по-своему. Ползет, вытягивается на головокружительную высоту, вытряхивает из шара споры. Разве все это могла проделать одна единственная амеба?
      - Конечно, нет! - уверенно подтвердила Сандра..
      - Зато когда они объединяются! О-го-го! - воскликнул папа. - Кстати, вспомни Робинзона. Ведь и он один мог не так уж много. Построил себе хижину, обнес ее частоколом, приручил коз, испек хлеб - и все это после многих лет упорного труда. Большой настоящий корабль ему в одиночку никогда бы не построить. А вместе люди могут все - строить корабли, многоэтажные дома, и даже летать в космос. И все потому, что каждый занимается своим делом, но делает его хорошо, на совесть. Клетки изобрели такое разделение труда и стали объединяться вместе давным-давно, когда большинство из них жили сами по себе. И вот в результате появились разнообразные многоклеточные существа - медузы, черви, осьминоги, дельфины, жирафы, обезьяны и, наконец, мы - люди.
      - Почему же не все стали многоклеточными? - поинтересовалась Сандра.
      - Трудный и хороший вопрос. Мне кажется, на заре возникновения многоклеточных существ многие решили пойти своей дорогой и не объединяться. Эти клетки рассчитывали только на свои силы; они становились все сложнее, все больше - ведь многие одноклеточные гораздо крупнее человеческих клеток. Но стать настоящими гигантами размером с бегемота клетки-одиночки так и не смогли. Ведь для этого надо было совсем иначе дышать, гораздо быстрее двигаться и обладать прочным скелетом. Возникни такая клетка хотя бы на минуту, и она тут же задохнулась бы и расплющилась под собственным весом, как это бывает с выброшенными на берег китами. Когда одноклеточные существа исчерпали все свои выдумки, становится многоклеточными было уже поздно. Их и так уже хватало в морях и на суше. Так они и остались одиночками.
      - Бедняги! - посочувствовала Сандра.
      - Не такие уж они несчастненькие, - возразил папа.
      - Берут не умением, так числом. Тебе даже трудно вообразить, сколько их обитает на свете. В любой луже, канаве, в каждой капле пресной или соленой воды, в каждом крошечном кусочке почвы их сотни, тысячи, миллионы! Поэтому и уничтожить любого из них почти невозможно, не то что каких-нибудь морских коров, - китов и белых медведей. Нет, одноклеточные устроились на нашей планете совсем неплохо. И все-таки, порой мне кажется, что они завидуют своим многоклеточным собратьям и пытаются, хотя уже поздно, но все же что-нибудь изобрести и объединиться. Хороший пример - вольвокс.
      - Кто?
      - Вон тот огромный зеленый шар.
      Далеко впереди медленно и величаво двигалась гигантская сфера. Она была величиной с многоэтажный дом и не катилась, а плыла, вращаясь, как будто наполненная легким газом. Почти прозрачные и, казалось, тонкие стенки исполинского глобуса были усеяны зелеными тельцами. Они располагались не как попало, а на одинаковом расстоянии Друг от друга, образуя правильный узор. Казалось, неведомый кулинар испек колобок-гигант и аккуратно украсил сотнями зеленых цукатов. Между ними протянулись едва заметные издали штрихи - ниточки. "Как будто взялись за руки", - подумала Сандра.
      - Зеленые - это жгутиконосцы? - спросила она.
      - Да, целая колония! Все держатся вместе, плавают вместе, вместе строят себе студенистый шар и сидят в нем, как орехи на поверхности бисквита. Шар плывет, вращаясь, как самостоятельное существо. И название у него ее соответствующее - "вольвокс", что означает "вращающийся", "катящийся".
      - И делится он, как амеба, - пополам? Да?
      - Нет. Все происходит хитрее. Внутри большого родительского шара образуются шары поменьше; а в них могут возникать совсем маленькие шарики. Потом они выбираются наружу и начинают жить своей собственной жизнью.
      - Похоже на матрешек! - заметила Сандра. - Этот шар - тоже многоклеточное существо?
      Но вопрос остался без ответа. Из чащи густо переплетенных труб-водорослей стремительно вылетел продолговатый дирижабль, развернулся, помедлил секунду и ринулся прямо на Сандру.
      ГЛАВА 6
      Наливочное животное. Суконщик из Дельфта.
      Удивительная туфелька. Коварный бочонок. Смертоносный хобот.
      Пифа, задремавшая во время рассказа, стремительно вскочила и заметалась в растерянности. Сперва со страху она вильнула за камень, но тут же развернулась, кинулась к хозяйке и наконец, схватив зубами ласту, начала пятиться задом, оттаскивая ее в сторону - под песчинку. Сандра подхватила другую - надевать уже не было времени - и тоже схоронилась как смогла за выступом валуна.
      Дирижабль быстро приближался. Сандра видела несколько раз дирижабли в кино. Они ей казались огромными неповоротливыми огурцами, медленно проплывавшими невысоко над землей. А этот двигался быстро, уверенно и при этом еще и крутился, ввинчиваясь в воду. На близком расстоянии теперь было видно, что по его поверхности, словно по полю зрелой пшеницы под ветром, пробегают ряды волн. С ходу он врезался в край капли над головой у притихших исследователей и на секунду остановился. Волны исчезли, и вместо них Сандра увидела шевелящийся лес длинных тонких отростков. Еще через мгновение все они снова заработали слаженно - начали дружно сгибаться и выпрямляться, словно отталкивали от себя воду. По телу гиганта вновь побежали волны, только в обратную сторону, и он дал задний ход. Отъехав немного назад, дирижабль опять притормозил, раскачиваясь из стороны в сторону, описал передним концом несколько кругов, вновь поплыл вперед уже в другом направлении и быстро скрылся из виду. Несколько придя в себя, Сандра выбралась из-под камня, нашарила рукой ласту и стала поспешно натягивать ее на левую ногу. У нее не было никакой уверенности, что ЭТОТ не появится снова с минуты на минуту.
      - Кто это был? - поспешно выпалила она.
      - Крупная инфузория, наливочное животное. Одно из первых одноклеточных существ, которые увидел человек.
      - В него что-нибудь наливают, чтобы оно так быстро плавало? - удивилась Сандра.
      - Ничего в него не наливают, хотя само название "инфузория" на языке древних римлян, латыни, означает "наливать", "настаивать". Почему так случилось, я сейчас объясню, а ты пока можешь попытаться поискать эту или другую инфузорию и еще раз понаблюдать, как она двигается.
      - Это опасно? - засомневалась Сандра, уже наученная горьким опытом изучения движения амеб.
      - Абсолютно безопасно! Не обращай внимания на крупные размеры - она, как кит, питается разной мелюзгой. Ты для нее крупновата.
      Немного успокоенная Сандра двинулась на поиски, внимательно оглядывая заросли и стараясь одновременно ничего не пропустить из папиных разъяснений.
      - Помнишь, я рассказывал тебе об изобретателе и исследователе Роберте Гуке? - начал он с вопроса. - Примерно в то же время жил в голландском городе Дельфте мальчик. Звали его Антоний ван Левенгук. Дед и отец маленького Антония были пивоварами. Наверное, и он, когда подрос, тоже стал бы варить пиво, но мать послала его учиться в Амстердам. Правда, закончить учебу Антонию не довелось - отец к тому времени умер, да и сухая зубрежка была не по сердцу, вот и пришлось начинать самостоятельную жизнь. Он служил кассиром, потом бухгалтером, на заработанные деньги купил в конце концов в родном городке Дельфте суконную лавку и стал торговать тканями. Дела у него пошли неплохо - ведь он покупал для продажи сукно только самого лучшего качества. А чтобы проверить добротность работы, рассматривал ткань через лупу.
      С этого-то все и началось. Увеличительные стекла, которыми он пользовался, казались ему слишком маломощными, и Антоний взялся за их изготовление сам. Это занятие настолько увлекло его, что он стал отдавать любимому делу все свободное время. Вскоре он научился изготавливать из расплавленных капелек стекла крошечные, но очень сильные линзы, которые увеличивали в двести и более раз. Работать с ними было неудобно - линзочки приходилось вставлять между металлическими пластинами и подносить к самому глазу. Зато какой дивный и неизведанный мир открылся перед его взором! В капле дождевой воды из старой бочки он увидел сотни без устали снующих крошечных живых существ. Это были, как ты теперь понимаешь, одноклеточные организмы. Но Левенгук не знал этого и назвал их "зверушками" "анималькулями" на латыни.
      Много лет потратил он, наблюдая этих удивительных созданий. Ведь до него никто из людей не видел ничего подобного! Он находил их повсюду и научился разводить на настоях трав. Отсюда-то и пошло их второе название настоечные, наливочные животные. Множество их он описал и зарисовал в письмах Лондонскому королевскому обществу естествоиспытателей - первому и высшему научному собранию людей той эпохи, и был принят в него почетным членом!
      На своем веку Левенгук сделал множество других удивительных открытий. Подивиться на его чудесные микроскопы в Дельфт приезжал из России Петр Первый - так велика была слава удивительного исследователя - сына и внука пивоваров ван Левенгуков!
      - И инфузорию-дирижабль тоже он первый увидел? - спросила Сандра.
      - Трудно сказать. Ты видела, если я не ошибаюсь, инфузорию-туфельку. Ее форма действительно немного напоминает туфлю, башмак или шлепанец, но зарисовали ее позже, а вот твоего старого знакомого - вольвокса, действительно первым описал Левенгук. Но он наверняка видел и других инфузорий. Все они немного похожи друг на друга.
      - Чем?
      - Тем же, чем схожи жгутиконосцы - способом плаванья и теми приспособлениями, которые они для этого используют, - пояснил папа. Смотри, смотри! - воскликнул вдруг он. - Опять она!
      Впереди, пересекая Сандре дорогу, вновь быстро проплыл элегантный дирижабль - туфелька. Издали колыхавшиеся как под ветром отростки виделись тонкими волосками.
      - Их называют ресничками, - пояснил папа. - Но ресницы твоего глаза они напоминают только по форме, а на самом деле это те же жгутики, что и у жгутиконосцев, только реснички, пожалуй, покороче.
      - Как их много! - изумилась Сандра. - Зачем столько? И откуда инфузории их взяли?
      - Я тебе рассказывал, что с одним или двумя жгутиками далеко не уплывешь - ведь и на лодке только с двумя веслами не переплыть море. Вот предки нынешних инфузорий и стали увеличивать их количество. Так, кстати, поступали и люди древности, когда учились плавать на большие расстояния. Весел у кораблей становилось все больше и больше, сначала один ряд слева и справа по борту, а потом несколько - в два или даже в три яруса. Такие корабли у греков и римлян назывались галерами. Грести с утра и до вечера огромным веслом, с которым справиться могли лишь несколько человек, было тяжким трудом. Поэтому-то к ним приковывали цепями пленных воинов-рабов, а чтобы все весла опускались в воду одновременно, приставляли надсмотрщика, бившего в барабан. На многовесельных кораблях можно было плавать по Средиземному морю и добираться до Черного.
      Инфузории пошли тем же путем, только весла-реснички тянутся у них не в один-два ряда, а по всему телу. Они ритмически изгибаются - бьют по воде, и инфузория движется вперед.
      - А кто же бьет в барабан?
      - Ты хотела спросить, почему они работают не как попало, а согласованно, почему по телу инфузории пробегают настоящие волны сгибающихся ресничек - ты это прекрасно видела, - растолковал папа вопрос Сандры. - Честно говоря, еще никто из людей не может ответить на этот вопрос. Это одна из загадок инфузории-туфельки, хотя много секретов этого удивительного существа люди уже успели раскрыть. Инфузорий, словно крыс или кроликов, ученые разводят в своих лабораториях, к внимательно исследуют, ставят различные опыты. эксперименты.
      - Зачем? - удивилась Сандра. - Кому они нужны, эти тапочки?
      - Туфельки! Видишь ли, они ведь тоже клетки, одноклеточные существа, и значит, похожи немного на наши с тобой клетки, а изучать их легче. Достаточно сказать, что у тебя в носу, например, есть клетки почти с такими же ресничками, как у инфузорий. Если они будут плохо работать - беда! Некому будет выталкивать грязь и сор наружу. Поэтому очень важно знать, как работают реснички. Вдруг кому-нибудь из людей потребуется их починка. Вот ученые и исследуют, как работают реснички у инфузорий. Не лезть же для этого каждый раз человеку в нос! Щекотно, неприятно и неудобно.
      Сандра с симпатией посмотрела на плавающую вдалеке инфузорию: "Так вот она какая, туфелька! Красивая!"
      Действительно, движения массивного дирижабля-инфузории были легки и грациозны. Она то двигалась вперед, то описывала длинные дуги, быстро и плавно поворачивала, останавливалась, плыла в обратном направлении и при этом все время вращалась.
      "Как только голова не закружится! - подумала Сандра. И тут же усмехнулась: - Что же я такое выдумываю! Ведь у нее нет ни головы, ни рук, ни ног. Она же клетка!" А вслух спросила:
      - Что у нее за углубление посередине тела?
      - Это самый настоящий рот, ведущий в глотку, но на твой рот он не похож - там нет ни зубов, ни языка, одни реснички. Зато работают они так, чтобы токами воды загонять мельчайшие частицы пищи прямо в глотку. Надо сказать, что у инфузорий на поверхности тела кроме ресничек почти ничего и нет, но зато с их помощью наливочные животные могут многое - и двигаются, и питание добывают, и даже бегают - ползают по дну. Не зря их еще называют ресничными.
      В это время Пифа, сновавшая то и дело по сторонам, вдруг прижалась к Сандре и зарычала, обнажив два ряда белых зубов. Навстречу инфузории-туфельке мчался другой Дирижабль. Тело его напоминало огромную бочку, охваченную, как обручами, двумя рядами ресничек, работавших в бешеном ритме. Передний конец тела незнакомца был вытянут в короткий конусообразный отросток, похожий на кончик огромного шила, которым он явно целил в грациозную туфельку. Вид у бочонка, несмотря на меньшие размеры, был коварный, подозрительный и не сулящий ничего хорошего.
      "Ну что же ты, глупая! - хотелось крикнуть Сандре. - Спасайся, пока не поздно!" У нее внутри все даже похолодело от нехорошего предчувствия. И точно. Через секунду бочонок с ходу врезался в туфельку, тупо и мощно ткнув ее в бок своим отростком.
      Та судорожно дернулась. Сандра разглядела, как с поверхности туфельки взвились какие-то тонкие стрелы и вонзились в тело бочонка. "Отстреливается! Молодец!" - подумала Сандра. Но судьба туфельки была предрешена. Бочонок насел, глубже вонзаясь в бок своей жертвы. Его отросток, которым он совершил таран, начал вдруг раскрываться чашечкой хищного цветка. На минуту противники замерли, прошла еще секунда, и бочонок вдруг начал на глазах пораженной Сандры заглатывать свою жертву. Действовал он уверенно: видно было - разбойничал не в первый раз, но Сандра до последней минуты не могла поверить, что он справится с добычей, превышавшей его по размерам в два раза. А бочонок еще шире распахнул свой зев, крутанул, подсасывая, несчастную туфельку, и стал как бы наползать на нее, распухая и раздуваясь на глазах. Через мгновение кончик тела туфельки скрылся в чудовищной утробе. Все было кончено. Невероятно раздувшийся бочонок медленно уплывал прочь.
      - Ненасытный проглот! - крикнула ему вслед Сандра.
      - Да... - протянул наверху папа. - Дидиниум, похожий на бочонок, неутомимый охотник. В мире одноклеточных существ постоянно разыгрываются такие трагедии. Здесь свои хищники и свои жертвы, борьба, преследования, охотничьи повадки, уловки, атаки, погони, гибель и спасение. Как и в большом мире, тут каждый ищет себе пропитание. Одни поглощают всевозможную мелочь, как усатые киты крошечных рачков, другие - зеленые, растут под солнцем наподобие травы, а третьи - хищники, ими питаются. Есть и самые настоящие травоядные, только едят они, конечно, не траву, а крошечные водоросли. Погляди, например, вон на ту симпатичную компанию вегетарианцев!
      Прямо перед путешественниками несколько не слишком крупных инфузорий лихо уплетали длинные нити водорослей. Через полупрозрачные тела гурманов было видно, как тонкая синевато-зеленоватая трубочка, кончик которой был заглочен через небольшое ротовое отверстие, аккуратно заворачивалась внутри спиралью. "Словно макароны заглатывают!" - подумала Сандра. Она уже собиралась расспросить о них папу поподробнее, но вдруг заметила, что Пифа опять куда-то запропастилась. Сандра свистнула раз, другой и забеспокоилась всерьез. В чаще канатов-водорослей ничего не стоило затеряться, а кругом было столько опасностей! Ни секунды не медля, она ринулась на поиски. Настороженно поглядывая по сторонам, она поплыла вдоль длинной зеленоватой трубы, уходящей в настоящий клубок переплетенных, перепутанных нитей. Вскоре ее внимание привлек черный тонкий прутик, торчащий как бы прямо из стенки трубы. Судя по тому, как энергично он болтался из стороны в сторону, это был Пифин хвост.
      - Вот ты где, черноносая! - воскликнула она, устремляясь вперед. Конечно же, и тут нашла себе какую-то дыру или нору!
      И действительно. В одной из клеток водоросли было проделано большое круглое отверстие. Внутри детки-цистерны было пусто, и Пифа энергично шныряла по углам помещения. Впереди еще несколько цистерн было аккуратно попорчено неизвестным взломщиком.
      - И тут потрудились инфузории? - засунула Сандра голову в дыру, осматривая ее голые стены.
      - Нет, эти следы оставила амебы. Есть и среди них любительницы растительной пищи. Их называют вампиреллами. Как вампиры из сказок, они нападают на свою жертву, проделывают дыру и толстой ложноножкой высасывают-выедают все содержимое. Остаются только пустые стенки.
      - Скорее внутрь! - вдруг крикнул папа.
      Сандра, не задумываясь, влетела через дыру в пустую оболочку клетки, развернулась и с опаской выглянула наружу. Пифа просунула свой длинный нос у нее под рукой.
      - Еще один хищник! Смотри, Сандра, это инфузория Гусек. Перед стеной их убежища проплывало длинное чудище. Его вытянутое тело заканчивалось толстым гибким отростком, похожим на слоновий хобот.
      - Гуськом ее прозвали за этот вырост, напоминающий гусиную шею, пояснил папа. - Охотится! Сейчас кого-нибудь поймает!
      Хищник плыл вперед, медленно вращаясь. Хобот его описывал широкие круги. Эти движения напомнили Сандре ослепленного великана Циклопа, нашаривающего огромной ручищей своих обидчиков. Наконец кончик хобота случайно задел суетливо проплывавшую по своим делам небольшую, размером с Сандру, инфузорию.