Из выступления премьер-министра Великобритании лорда Дэвида Ллойда Джорджа весной 1917 года перед парламентом в связи февральской революцией в России и свержением династии Романовых: "Цель войны достигнута!" (известие о данном событии британские парламентарии восприняли стоя и бурными аплодисментами).

      29 марта 1890 года началась Первая мировая война Началась она не с объявления мобилицации всеми ее участниками, а с драпировкой крепом макета земного шара Лертерского вокзала в Берлине. На языке всех масонов (опять читатель скажет, ну сколько можно байками про масонов травить, куда не плюнь везде одни масоны, и во всем этом конечно же виноват Сталин расстрелявший лично сто миллионов человек в Советском Союзе. Так вот если Вы читатель, считаете, что это очередная книга про коварных жидо-масонов, то Вы заблуждаетесь! Не все масоны занимались политическими заговорами. Просто в то время это были своего рода клубы по интересам, где собирались единомышленники. Бедой той эпохи было то, что популярное и всеобъемлющее слово тусовкапоявилось гораздо позднее, и до его появления приходилось пользоваться таким пугающим термином масоны. Вот справка из дореволюционного издания энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона:
 
       "Весьма важной стороной масонской деятельности является благотворительность. Ложи приходили на помощь своим обедневшим членам, давали убежище вдовам и сиротам братьев, создавали учреждения, порой весьма грандиозные, для всеобщего пользования. В 1737 г. при содействии масонов была построена больница в Эдинбурге; в 1795 г. масоны основали больницу в Гамбурге; в 1806 г. заведение для слепых в Амстердаме; затем последовал целый ряд воскресных школ, учебных заведений, фондов для бедных невест и проч. Основанные английскими масонами и существующие уже свыше 100 лет училища для мальчиков и девочек, а также приют для дряхлых масонов и масонских вдов получают ежегодно пожертвования на сумму около 700000 руб. Масоны обнаруживали широкую щедрость также в годины войн и других народных бедствий. Наряду с коронованными особами в масонстве принимали участие Вольтер, Моцарт, Гайдн, Франклин, Вашингтон, Гёте, Фихте, Виланд, Берне, Гарибальди и многие др. В настоящее время вопросу масонства посвящены десятки периодических изданий, главным образом на немецком языке.
       Статистика. Англия. В 1899 г. - 2348 лож (из них 486 за границей); Капитул королевской арки - 836 лож (123 за границей). Франция. В 1898 г. Великий Восток состоял из 322 лож, 47 капитулов и 17 советов. В том же году Высокий совет состоял из 80 лож, 21 капитула и 8 ареопагов. Кроме того работали 10 лож по обряду Мизраим (многие за границей). Германия. В конце 1899 г.: Великая ложа Zu den 3 Weltkugeln в Берлине - 14 внутренних востоков, 69 старошотландских и 132 Иоанновы ложи; Великая ложа Страны в Берлине - 7 капитулов, 3 провинциальные ложи, 28 шотландских и 111 Иоанновых лож; Великая Royal Jork - 1 провинциальная ложа, 11 внутренних востоков и 67 Иоанновых лож; Великая гамбургская ложа - 33 Иоанновы ложи; Великая ложа Саксонии - 23 Иоанновы ложи; Великая ложа Солнца - 1 провинциальная и 32 Иоанновы ложи; Эклектический союз во Франкфурте на Майне - 20 Иоанновых лож; Великая ложа Единодушия в Дармштадте - 8 Иоанновых лож; Великая ложа короля Фридриха в Берлине - 10 Иоанновых лож; всего Иоанновых лож 440. В 1897 г. активных членов в немецких Иоанновых ложах было 46506. Ирландия. В 1899 г. - 410 лож. Шотландия - 625 лож (из них 218 за границей). Италия. Великий Восток Италии в Риме в 1898 г. - 177 Иоанновых лож (из них 37 за границей). Швеция. В 1900 г. Великая ложа Швеции - 4 провинциальные, 12 шотландских и 21 Иоаннова ложа; в 1899 г. было 10985 членов. Швейцария - 22 ложи (в 32 ложах 3287 членов). Венгрия - 52 ложи (3029 членов)."
      Как видите, в то время участие в масонских ложах было весьма популярным занятием, естественно, что у различных лож были свои интересы - одни марки собирали, другие в шпионов играли, третьи играли в политику, четвертые играли третьими, короче каждый был занят тем делом, которое ему любо! В конце концов, если Вы, скажем любите смотреть футбол, или ловить рыбу - Вас же никто не обвиняет в принадлежности к Великой Ложе Кожаного Мяча, или к Великой Ложе Золотой Рыбы - поэтому либо прекращайте ерничать и иронизировать над данным произведением, либо отставляйте его в сторону, поскольку оно не для Вас!) это означало объявление войны. Поскольку цитата в скобках была огромной, напомним разорванное ей предложение еще раз - на языке всех масонов это означало объявление войны.
      Теперь самое смешное - на этом участие масонов и упоминание о них в нашей истории заканчивается. Ибо не они организовали и развязали эту войну - есть люди и посерьезнее, которые не рядятся в дурацкие фартуки и не пытаются изобразить из себя "вольных каменщиков" - незадолго до наряжания глобуса на вокзале в крпе - они отправили телеграмму в Лондон по банальному телеграфу. Что до масонов - то этим незамысловатым и таинственным действом на вокзале, серьезные люди просто решили отвлечь внимание окружающих, в очередной раз использовав уже набивший всем оскомину заезженный штамп - "Во всем виноваты масоны (жидомасоны, франкмасоны и т.д.) (ненужные варианты зачеркнуть."

      Причиной начала Первой Мировой Войны, стало стремление старой доброй Англии править всем, или почти всем миром как и прежде. Осуществлялось это с помощью трех нехитрых принципов:
      - принцип соблюдения "равновесия сил" (знаменитое - "разделяй и властвуй")
      - принцип недопущения господства какой-либо державы на подступах к Азии, на сухопутных и морских коммуникациях ведущих из Европы в Азию и обратно.
      - принцип сохранения британского господства на морях.
      Теперь же, в 1890 году возникла угроза того, что первый и второй принципы, отражающие "вечные интересы" старой доброй Англии, будут не соблюдены окружающими, и как следствие Англия потеряет власть над миром.
      Поводом для объявления войны всему миру, а Первую Мировую войну объявила и развязала старая добрая Англия (вероятно, чтобы стать еще добрее), стали следующие события:
      В 1889 г. Вильгельм II совершил первую поездку в Турцию. По результатам поездки был поднят вопрос о разработке проекта железной дороги Берлин - Бизантиум (Константинополь) - Багдад.
      В России в начале 1890 г. вопрос о Сибирских железных дорогах был передан на обсуждение особого высочайше утвержденного совещания.. Было принято решение установить конечным пунктом Транссиба город Владивосток, признав наиболее целесообразным сооружать ее одновременно с двух концов - с Востока и с Запада.
      Англия взвыла! Казалось бы, какое отношение имеет строительство или решение о строительстве железных дорог- сугубо сухопутных объектов к величайшей морской державе? Однако еще в 1851 году, когда Германии не было и в помине, а была только набирающая силу Пруссия, премьер-министр Великобритании лорд Пальмерстон, произнес: " Как ни неприятны были бы теперь наши отношения с Францией, мы должны их поддерживать, ибо на заднем плане угрожает Россия., которая может связать Европу с Восточной Азией, а одни мы не сможем этому противостоять?!"
      А теперь в Азию семимильными шагами устремилась и Германия, и устремилась по суше! Две бурно разивающиеся континентальные державы могли за десять лет, без всякой войны низвести старую добрую Англию, до разряда третьесортных государств на задворках Европы! Медлить было нельзя, и Англия решила начать войну первой. Читатель конечно же задаст вопрос - а как это морская держава будет воевать с сухопутными? И действительно - сухопутные силы Англии по численности уступали армиям даже второстепенных государств в Европе. Но мудрые британцы, уже давно нашли решение данной проблемы, наиболее точно в середине 19 века его сформулировал Томас Карлейль: "Обязанность всех континентальных держав вести войны в интересах Англии".Менее политкорретный в этом отношении канцлер Германии Отто фон Бисмарк, назвал вещи своими именами: "Англия в войне употребляла европейские государства как "отличную пехоту".
      Именно так в Англии и поступили. Роль пехоты отвели Франции и Японии. Но, чтобы затея не сорвалась стали одновременно действовать и в других направлениях, памятуя о знаменитых словах К.Клаузевица: "Россия не такая страна, которую можно действительно завоевать, т.е оккупировать… Такая страна может побеждена лишь внутренней слабостью и действием раздоров. Достигнуть же этих слабых мест политического бытия можно лишь путем потрясения, которое проникло бы до самого сердца страны.".Было решено оказывать финансовую поддержку различного рода революционным и сепаратистским организациям на территории России, а заодно и Германии, а также предоставлять в случае необходимости политическое убежище русским революционерам. Помимо этого начались работы по вбиванию клина между Германией и Россией. Ибо назначенной для войны пехоты - Франции и Японии, для ведения боевых действий могло не хватить - требовались резервы, а в перспективе рассматривался вариант все против всех.
      Теперь о названии главы нашего произведения: " Пролог - в смысле - кто лох?".
      Откроем энциклопедический словарь:
       Лох, войсковая единица- так называлась у лакедемонян (спартанцев) войсковая единица, составлявшая Ќ моры. Мора заключала в себе от 400 до 800 человек.
      Итак, старая добрая Англия назначила "лохов". Настала пора их разводить.

Как разводить лохов или краткий курс истории Первой Мировой Войны для чайников.

      Основной ключевой фигурой пытающейся наладить и поддерживать мирные отношения между Россией и Германией был канцлер Бисмарк. Для его устранения от власти были задействованы традиционные рычаги - сторонники истинного парламентаризма, партикуляристы поляки, эльзасцы, и социал-демократы. То есть Англия запустила в Германии механизм развала централизованного имперского государства и превращения ее так называемое истинное демократическое государство. Как и всякие умные люди британцы устранили Бисмарка еще за девять дней до объявления войны, чтобы избежать непредвиденных случайностей - 20 марта 1890 года весь мир был оповещен о принятой императором Вильгельмом II отставке создателя единой могущественной Германии, человека, наполнившего своим именем историю второй половины XIX века. На его место был назначен Георг Лео фон Каприви. В первой же речи произнесенной Каприви 29 марта 1890 года был отменен закон против социал-демократии. Именно после этой речи, запустившей механизм гибели Германии, и была начата война. Каприви очень старался отработать доверие своих английских друзей. Практически сразу, пользуясь безграничным доверием наивного и взбалмошного кайзера Вильгельма II, он нанес Германии серию сокрушительных ударов:
      - Он отменил, так называемый вельфский фонд, который Бисмарк использовал для подкупа газет, - продажная интеллигенция Германии тут же воспряла и начала раскачивать Германию и готовить ее к революции и гибели.
      - отменил паспортные ограничения на границе с Францией - сразу же хлынула волна французских шпионов, которые стали проникать во все сферы деятельности Германии.
      - он снизил на 30% торговые пошлины на зерно ввозимое из-за рубежа, и тем самым достиг нескольких целей - во-первых, подорвал доверие германских аграриев к правительству Германии, что в последствии сильно сказалось на моральном духе призываемых в армию крестьян, и всей германской армии в целом, во-вторых, он разрушил германское сельское хозяйство, лишив Германию продовольственной независимости, и поставив ее в очень жесткую зависимость от поставок зерна из Европы - именно это и привело в последствии Германию к голоду и необходимости оккупации Украины и других русских земель.
      - ну и наконец, он не стал продлевать "договор перестраховки", заключенный между Россией и Германией в 1887 году. Срок этого договора истек в 1890 году. Тем самым Каприви в открытую подтолкнул Германию против России.
      Таким образом, благодаря деятельности всего одного человека Германия в течении буквально одного месяца превратилась в лоха, то есть была записана в английскую пехоту. Только сама Германию об этом еще не знала.
      Англии осталось найти четвертого лоха, чтобы у нее получилась полная мора.
       МОРА(mora) - умирание, замедление. Именно мора нужна была Англии, для того, чтобы континентальная часть Европы начала умирание или замедление в своем развитии. И четвертый лох был найден! Найден он был не Англией, а Францией. Этим лохом оказалась Россия. Франция жаждала отмстить Германии за Седан и за унижение, которое она испытала в 1870-1871 годах. Французы прекрасно понимали, что им самим с такой задачей не справиться. Поэтому усиленно искали союзника. И нашли. Помогли им в этом французские курорты - излюбленное место отдыха русской знати, а также то, что Франция в те годы в области балета была впереди планеты всей. Двум Великим Князьям Алексею и Сергею подсовывают двух балерин - первому француженку Балетту, а второму польку Матильду Кшесинскую. Уже в 1890 году Матильда покупает себе дворец в Стрельне и становится примой Мариинского театра. Другой движущей фигурой стал Сергей Юльевич Витте, которого Великие князья, а также семейства Ротшильдов и Нобелей буквально затолкнули на Олимп власти, меньше чем за год прератив заурядного железнодорожного чиновника в министра путей сообщения и финансов. Первым шагом Витте в обеспечении интересов новых французских друзей, стал перевод экономики России в зависимость от французского капитала. Уже в 1888 году Витте заставляет Россию сделать крупный денежный заем у Франции. Но путь перевода России в полную зависимость от Франции долгий и кропотливый - двадцать лет как минимум. А война уже объявлена! Что делать? Франции нужны деньги на создание флота, а также деньги на создание армии. Флот нужен для защиты от Англии, которая может предать в любой момент, несмотря на сладкие речи, а армия нужна для войны с Германией. Конечно же благодаря Великим князьям, Крупп стал уступать лидирующие позиции в деле поставок орудий для русской армии. Его орудия теперь бракуются, и "лучшими" для России считаются пушки Шнейдера. Но все это очень длительный процесс, а деньги нужны уже сейчас, и не бумажки а полновесное золото! И тогда Витте по приказу из Парижа начинает шаг за шагом вводить в России свободный обмен бумажных денег на золото. Ну и что в этом плохого спросите Вы? Дескать валюта становиться твердой и устойчивой - отсюда и экономика государства твердая и устойчивая - отсюда государство развивается и процветает. Все верно, но! Маленькое "но", которое все в корне меняет. Данная формула действует, только если речь идет о замкнутом на себя государстве, которое само обеспечивает себя всем необходимым. Если же в государстве действует иностранный капитал, то золото моментально им выкачивается и переводится на свою родину, оставляя вместо себя ничем уже не обеспеченные бумажки. В этих условиях, чтобы курс рубля не упал, потянув за собой экономику и государство в могилу, нужно новое золото взамен того, которое вывезли за границу. Самый простой способ - это занять золото за границей под проценты за границей. Его разумеется дадут. Ибо теперь его много, и оно бывшее русское. Естественно, что отдавать придется гораздо больше, чем заняли, и то же золотом. Таким образом получается двойной насос откачивающий золото за границу. Каждый новый заем, чтобы не рухнула экономика все больше и больше, и все больше и больше вывозят золота за границу. Все больше и больше должна Россия. И должна она своему лучшему другу Франции. Чем больше долг, тем больше зависимость. На какой-то стадии зависимость переходит в подчинение. В полное подчинение. Именно это и случилось с Россией. Ее подчинила себе Франция. Не сразу, но подчинила. И Россия стала четвертым лохом - Лохом Франции. Вы спросите, а для чего Франции столько золота? Конечно же, чтобы вооружать армию и создавать флот.
      Таким образом Мора укомплектована. И можно начинать процесс отбрасывания континентальной Европы вспять.
      В первую очередь Англия решила устранить угрозу в Азии. Для этого надлежало стравить Японию и Россию. Но вот ведь беда, Япония не только слаба, но и отделена от России морем. Значит нужно помочь Японии! И потекли в Японию английские займы. Уже осенью 1890 года на выборах в Японии побеждает проанглийски настроенная партия. Англия начинает лихорадочно строить флот для Японии, и погать создать армию европейского образца. В 1894 году она пришивает последнюю пуговицу к мундиру японского солдата, и Япония вступает в дело. Благодаря войне с Китаем в 1894-1895 годах Япония обретает колониальные владения соприкасающиеся с зоной русских интересов. Теперь нужно стравить Японию и Россию. И это происходит. В 1895 году превозносимый нынешними демократами Витте, по приказу из Парижа, в ультимативной форме требует от Японии отказа от захваченного ею в ходе войны Ляодунского полуострова. К требованиям Витте, присоединяется Франция, и Германия. Япония временно отступает. Но только временно, ибо уже с 1895 года начинает лихорадочно готовиться к войне с Россией. Англия торжествует! Проблема угрозы ее интересам на Дальнем Востоке решена. Она предоставляет новые займы Японии, на которые та начинает создавать еще более мощный военно-морской флот.
      Франция тоже торжествует - России нужны новые займы для войны и новые корабли, часть из которых Россия заказывает во Франции. Все идет к большой и кровопролитной свалке. Данная свара позволила Англии начать решать свои проблемы, ибо, в начале 1890-х гг., когда стали вытеснять Англию с иностранных рынков, упадок вывоза явился результатом упадка английской торговли; рост перевеса импорта над экспортом стал по крайней мере до некоторой степени совершаться на счет капитала Англии и послужил довольно тревожным симптомом. Поэтому заварив кашу на Дальнем Востоке Англия ускоренно решала свои проблемы и стремилась расширить свои сферы влияния по всему миру.
      Не только Азия стала сферой интересов Англии. Африка, особенно ее юг, где есть в огромном количестве золото и алмазы тоже начинают представлять для нее интерес. Туда же тянется и Германия, которая в отличии от России политически самостоятельна.
      Интересы германского финансового капитала потянулись в Трансвааль. Из-за этого отношения между Англией и Германией стали натянутыми. Германия проводила свою пропаганду среди буров и хотела установить свой протекторат над Трансваалем.В начале 1895 г. английский посол в Берлине явился к Маршаллю, чтобы объясниться с ним по поводу германской политики в этой южноафриканской стране. Однако этот разговор ни привел ни к каким результатам.За следующие восемь месяцев англо-германские трения в Трансваале только усилились.
      В апреле 1895 г. по соглашению с Португалией немцам удалось вырвать из английских рук контроль над почтовой службой на юго-восточном побережье Африки. Англичане, в свою очередь, захватили Аматонголэнд, небольшую территорию, расположенную к югу от Делагоа, - и таким образом закрыли выход Трансвааля к Индийскому океану.С обострением обстановки в Трансваале туда хлынул поток британских колонистов, что, естественно, не могло не беспокоить буров, которые опасались британской аннексии. Отказ в предоставлении новым переселенцам избирательных прав должен был положить конец британскому влиянию.29 декабря 1895 г. при поддержке Сесила Родса (премьер-министра британской Капской колонии), хотя и без согласия официального Лондона, Линдер Старр Джемсон возглавил вооруженное вторжение отряда англичан в Трансвааль, чтобы насильственно присоединить его к британским владениям ("набег Джемсона").Однако 2 января бурам удалось разбить отряд Джемсона. Вильгельм II послал президенту республики Трансвааль Паулусу Крюгеру поздравление по поводу победы буров над британцами. Это была спланированная демонстрация. Эта депеша Крюгеру усилила напряженность в англо-германских отношениях. Однако здесь Германия допустила оплошность. Она не имела сухопутного сообщения с территорией Трансвааля, а ее флот уступал британскому. Поэтому в англо-бурской войне 1899-1902 года буры воевали без ее помощи и проиграли.
      Генерал Китченер, разбил дервишей при Фирке и осенью 1896 г. занял область Донгола (в Нубии, по Нилу, 18-19® сев. ш.), которая с 1885 г. была во власти махдистов. В 1897-98 гг. Китченер продолжал войну с махдистами. 2 сентября 1898 г. он совершенно уничтожил их армию при Омдурмане, после чего Омдурман и Хартум были заняты его войсками. В 1900 г. Англия, в союзе с другими державами, привяла участие в подавлении боксерского движения в Китае.
      В 1899-1902 годах наконец-таки разобрались с бурами. В этой войне впервые были применены две новинки, оставшиеся незамеченными, благодаря пропаганде героических действий буров самими англичанами. Англичане организовали первые концетрационные лагеря а также применили систему так называемых блок-постов.
      Но этого было мало - ведь основная задача поставленная в 1890 году до сих пор не была решена - Россия успевала не только готовиться к войне с Японией, но и осваивать Дальний Восток. Более того возникла новая угроза. Германия приобрела в том регионе Циндао и начала переговоры с Россией о прокладке железной дороги от Циндао к КВЖД. То есть речь шла о прямом сухопутном доступе Германии в дальневосточный регион. Кроме того в 1901 году было подписано соглашение о строительстве железной дороги Берлин - Константинополь - Багдад. Это уже не лезло ни в какие ворота. Поэтому Витте дали команду поторопиться. Что он и сделал, столкнув интересы России и Японии в Маньчжурии, после чего заблаговременно подал в отставку, протестуя против обострения отношений с Японией, которые собственно сам же и обострил. Начало войны в 1904 году было для России неудачным. Под шумок в 1904 г. Англия, воспользовавшись Русско-Японской войной, произвела экспедицию в Тибет, окончившуюся его фактическим присоединением к Индии, по крайней мере в торговом отношении.
      Но постепенно маховик раскрутился, и не смотря на предательство генерала Стесселя сдавшего японцам Порт-Артур, и уничтожившего русские корабли, не смотря на неудачи на суше, совпавшие с разгулом революционного движения, организованного на японские, французские, английские и американские деньги (кстати именно тогда в поле зрения Англии впервые попал Юзеф Пилсудский приехавший в Японию для получения денег на организацию революционного и национального террора на территории России), Япония подошла к своему пределу - ее экономика дышала на ладан, она влезла в чудовищные долги. Казалось бы еще чуть-чуть, и русский паровой каток выдавит ее с континентальной части Азии. Плюс угроза с моря - Россия послала две эскадры под общим командованием адмирала Рожественского. Перехватить их на пути к Владивостоку не разделив при этом силы японского флота надвое было невозможно. А любая половина Японского флота уступала русским. Наступала катастрофа. Однако помощь пришла откуда не ждали. И пришла она от самостоятельного игрока - САСШ. Америка имела свои интересы в этом регионе, да и вложенные в Японию деньги терять не хотела, рассчитывая использовать Японию, как рычаг давления на Англию. Поэтому американцы отправили корабли своего Тихоокеанского флота к восточному берегу Японии. Разумеется не бесплатно. Один из возможных путей эскадре Рожественского был перекрыт - оставался один путь через Цусимский пролив. Тут же внесла свою лепту и Франция, известив Рожественского, что не может произвести промежуточную бункеровку его кораблей углем. В результате корабли его эскадры были вынуждены загрузить перед боем тройной запас угля, и их броневые пояса ушли под воду, а остойчивость сильно снизилась. Итогом Цусимского боя стал полное поражение русского флота. Но и это не означало проигрыша в войне. Не смотря на все завывания Витте (кстати вновь назначенного в правительство) армия подтягивала резервы и через месяц или два судьба японской армии на континенте была бы предрешена не в пользу японцев. Увы, как всегда бывает в истории, для России в этот момент из всех искусств оказался важным балет, а не геополитика. 29 июня 1905 года в Мариинском театре во время представления в честь 33-летия императрицы Александры Федоровны, нанятые Витте студенты юридического университета забросали гнилыми помидорами Балету на глазах у ее любовника Великого князя Алексея, а также всей венценосной семьи династии Романовых. Аликс в панике и слезах, и ее Ники срочно отправляет Витте в Портсмут для переговоров. Итогом Портсмутского мира стал проигрыш России в войне по всем статьям. Проигрыш в войне, которую Россия несмотря на потерю флота выиграла. Таковы законы геополитики. На деньги полученные от французов и англичан Балета приобретает себе в Петербурге дворец стоимостью шесть миллионов рублей золотом, обгоняя свою конкурентку Матильду по роскоши и размерам личных владений. Революционная буря поднятая на иностранные деньги бушевала в России с 1905 по 1907 год. Больше всего хлопот России доставляли Ленские золотые прииски. Они были уже собственностью французов, которые не давали разогнать бастующих пролетариев традиционно русскими методами - нагайками и пулеметами. Между тем, России нужно было возвращать взятые у Франции кредиты и возвращать золотом. А из-за забастовки поступление в казну золота прекратилось. Ситуация складывалась аховая. Но "мудрый" Витте сумел "договориться" с французами - и в обмен на прекращение забастовки в августе 1907 г. британский посол Артур Николсон и русский министр иностранных дел Александр Извольский подписали в Петербурге соглашение о разделе сфер интересов в Азии. По этому договору северная часть Персии отошла к сфере интересов России, южная - Великобритании, центральная осталась районом концессий обеих договаривающихся сторон. Колониально-политические договоренности дополнили британо-французское Сердечное согласие и франко-русскую конвенцию 1892 г. Петербургское соглашение сформировало Антанту военно-политический Союз, противостоявшего блоку Германии, Австро-Венгрии и Италии.
      В заслугу Витте приписывают то, что дескать благодаря его "усилиям", Англия и Франция не стали возражать против захвата Россией турецких проливов. Однако все при этом, почему-то стыдливо умалчивают о том, что сразу же с подписанием англо-русского договора, Англия начала усиленно помогать Турции, строить флот против России.
      А потом заполыхало. Англия начала подпаливать Средиземноморье с нескольких сторон. Цель - ослабить все государства в районе Средиземноморья для обеспечения безопасности Суэцкого канала. Можно было и развязать войну уже в 1907 году, но благодаря лорду Фишеру на свет появился "Дредноут", корабль, значительно обесценивший эскадренные броненосцы, которые составляли ударную силу флотов всех остальных государств, и Англия решила потянуть время, чтобы создать дредноутный линейный флот, одновременно решая задачу ослабления государств в Средиземноморье. С ее подачи Италия нанесла удар по Турции захватив Ливию. Одновременно потянулись денежные потоки на Балканы, чтобы путем локальных войн ослабить Турцию и подготовить бочку с порохом и фитилем для начала действий. Другой денежный поток потянулся в Россию, чтобы поднять пропагандистскую волну с призывами защитить братьев славян угнетаемых на Балканах.
      1911 год - война Италии и Турции.
      1912-1913 год - две Балканские войны.
      Ну, и наконец убийство эрцгерцога Франца Фердинанда 28 июня 1914 г. в Сараеве, столице Боснии и Герцеговины организованное на английские деньги. Австро-Венгрия решила использовать это убийство для развязывания военных действий против Сербии. Возможно все свелось бы к очередной локальной войне, но Англия опасалась того, что Германия создаст слишком большой флот, с которым ее Гранд-Флит не сумеет справиться, да и Россия, несмотря на старания Витте, балерин, Великих князей и четы Романовых все равно неуклонно двигалась вперед, и возникала опасность, что лох станет настолько сильным что сломает всю игру. Поэтому Россия по настоянию Витте, и иже с ним объявляет мобилизацию.
      Ну а дальше всем хорошо известная гибель русских армий в 1914 году во имя интересов Франции, снарядный голод и отсутствие тяжелой гаубичной артиллерии, работа революционеров различных мастей, отправка русских частей во Францию и на другие театры войны. Гиперинфляция, которая вбила клин между городом и деревней. Угроза голода и вымирания населения в городах. Ну, и наконец (21 декабря 1915 года)3 января 1916 года был принят закон о принудительной продразверстке, в соответствии с которым предусматривалось наказание за сокрытие сельхозпродуктов и отказ продавать их по твердым установленным государством ценам. Это был прощальный "подарок" Витте, который он пытался протолкнуть еще в 1915 году, но не смог из-за неуступчивости тогдашнего премьер-министра. Сергей Юльевич Витте рад бы был помочь и еще своим заграничным нанимателям, но вот беда - (25 декабря 1915 года) 7 января 1916 года он принял мученическую смерть от рук террористов-революционеров. Поговаривают, что здесь не обошлось без Григория Распутина, который узнав о смерти Витте произнес "Собаке собачья смерть". Но черное дело Витте уже успел сделать. Изымание хлеба в деревнях в обмен на обесцененные деньги вызвало массовое недовольство в деревнях, а призываемые в армию крестьяне не хотели воевать, поэтому Брусиловский прорыв 1916 года проведенный в условиях снарядного голода и начинавшей разлагаться армии оказался лишь тактической победой. На всех остальных фронтах Россия проиграла.
      Англия поняла, что настал момент нанести еще один удар России. В конце 1916 года правительства Англии и Франции обсудили вопрос о создании независмого польского государства, и на территории Франции началось формирование польских дивизий. Ну а дальше февральская революция в России и знаменитая речь Ллойда Джорджа. В чем просчитались англичане, так это в том, что Временное правительство сумеет оранизовать летнее наступление 1917 года против Германии. Фронт рухнул благодаря революционной агитации и никем не отмененной продразверстке. А дальше к власти в России пришли большевики. Положение исправило вступление в войну САСШ. Но они не были новым лохом в английской игре. САСШ были "гиеной поля боя"

Гиена поля боя.

      Привычка бить слабых и добивать раненных в САСШ родилась давно, задолго до начала Первой мировой войны. Поэтому мы вкратце расскажем как Америка в ней участвовала и готовилась.
      В 1890 г. был проведен тарифный билль (билль Мак Кинлея), который значительно поднял тарифные ставки на большую часть ввозимых из-за границы, в особенности из Европы, товаров и еще более затруднил их ввоз целым рядом формальностей при досмотре. В то же время президент Гаррисон и в особенности его статс-секретарь Блэн стремились к возможно тесному сближению САСШ с другими государствами Америки, в которых Соединенные Штаты могли бы найти хороший рынок для своих фабрикатов. Для тех кто не понял данного абзаца объясняем очень просто - речь идет об экономической интервенции в близлежащие государства и подрыве их экономики.
      Революция, организованная американскими переселенцами на Сандвичевых (Гавайских) островах, дала Гаррисону предлог распространить на них в начале 1893 г. американский протекторат; это был первый случай, когда Соединенные Штаты делали попытку распространить свои владения вне пределов Америки, и демократическая партия увидела в этом отступление от принципов Монро. При Гаррисоне 6 штатов (39-44) были приняты в состав Союза: Северная Дакота, Южная Дакота, Монтана и Вашингтон в 1889 г., Идаго и Вайоминг в 1890 г.
      В 1895 г. произошло столкновение из-за определения границ между Англией и Венесуэлой. Кливленд, опираясь на учение Монро, вмешался в спор и потребовал, чтобы Англия согласилась на третейский суд; Англия сперва отказалась, но потом уступила ввиду настойчивого требования САСШ. Для тех кто не понял этого абзаца поясним - САСШ была нужна венесуэльская нефть.
      В 1896 году в состав САСШ принят 45-й штат, Юта.
      В 1897 г. Соед. Штаты присоединили к себе Сандвичевы (Гавайские) острова. Поначалу САСШ держались нейтрально по отношению к восстанию Кубы против Испании. Но в 1897 г. САСШ потребовали от Испании отозвания с Кубы Вейлера и дарования Кубе автономии. И то, и другое было исполнено. Тем не менее, американское правительство отправило к берегам Кубы броненосный крейсер (броненосец береговой обороны 2 класса) "Мэн". 15 февраля 1898 г. "Мэн" по "необъяснимым причинам" взлетел на воздух; 266 человек погибло. Хотя факт взрыва судна испанцами не был доказан, САСШ начали решительные приготовления к войне, говоря что умиротворение Кубы необходимо во имя человечности и цивилизации. В соответственном тоне был составлен ультиматум Испании (20-го апреля 1898 г.), который привел к объявлению войны. Война велась в двух местах: у берегов Антильских островов и на Филиппинах. Уже 1 мая американский флот одержал блестящую победу над испанским у Кавите (Филиппины). На Кубу и Порто-Рико были высажены значительные американские войска, которые особенных успехов не имели, пока адмирал Сампсон не уничтожил испанского флота под командой Серверы, в бухте Сант-Яго. За этим последовало взятие г. Сант-Яго, потом прелиминарный мир 12 августа 1898 г., по которому Филиппины и Порто-Рико переходили к Соедин. Штатам, а судьба Кубы должна была быть решена, после замирения о-ва, американцами. Прелиминарный мир был подтвержден Парижским миром 1899 г. Особенно недовольно миром оказалось население Филиппин, которое продолжало восстание, но уже не против испанцев, а против американцев.
      Действовали САСШ в соответствии с разработанной в 1823 году "Доктриной Монро", в которой шла речь о невмешательстве САСШ во внутренние дела европейских стран и соответственно невмешательства последних во внутренние дела стран Американского континента. "Американские континенты, - указывалось в послании, - ввиду свободного и независимого положения, которого они добились и которое они сохранили, не должны рассматриваться впредь в качестве объекта для будущей колонизации любой европейской державой" (отсюда принцип "Америка для американцев").
      Действовали надо сказать неплохо:
      В 1901 САСШ добились согласия Великобритании на их монополию в сооружении канала через Панамский перешеек, а затем (в 1903) захватили зону канала. Они осуществили интервенции на Кубу (1906, 1912), в Никарагуа (1912), жестоко расправились с филиппинскими повстанцами.
      Монополии САСШ прочно утвердили своё экономическое господство в Латинской Америке, осуществили военную интервенцию в Мексику (в 1914 и 1916), в Гаити (1915), Доминиканскую Республику (1916), на Кубу (1912 и 1917); вынудили Данию продать им Виргинские острова.
      Подавление восстаний в Гондурасе в 1905, 1907, 1911, 1912, 1917, 1919 годах.
      Впрочем, мы уже знаем, что ответит читатель, читая эти строки. Во всем виноват Сталин и коммуняки! Ну а кто же еще? Разве виноваты американские солдаты уничтожающие мирное население филлипинских деревень в том, что народ Филлипин не хочет жить в американском рабстве? Нет, конечно! Это русские виноваты! И впервую очередь Сталин и коммуняки! Конечно виноват! И мы русские виноваты! Где нам серым и безграмотным азиатам понять прелесть западной демократии! Мы же дикари!
      Для тех кому еще не наскучило читать хронику с полей, мы скажем, что самое время перейти к началу нашего повествования, которое начинается в последний год Первой мировой войны.

       Россия. Из детских сочинений:
       "Директор вынул из кармана телеграмму и начал медленно читать. Наступила гробовая тишина: "Николай II отрекся от престола", - чуть слышно прочитал он и тут не выдержал старик, слезы одна за другой, слезы солдата покатились из его глаз… "Что теперь будет?" Разошлись по классам, сели за парты, тихо, чинно, было такое впечатление, что в доме покойник. В наших детских головках никак не могла совместиться мысль, что у нас теперь не будет Государя".
       "После отречения Государя вся моя дальнейшая жизнь показалась мне такой серой и бесцельной, что когда корпус был распущен, я ничуть об этом не пожалел".
       "Нас заставили присягать Временному Правительству, но я отказался. Был целый скандал. Меня спросили, отчего я не хочу присягать. Я ответил, что я не присягал Государю, которого я знал, а теперь меня заставляют присягать людям, которых я не знаю. Он (директор) прочел мне нотацию, пожал руку и сказал: "Я Вас уважаю!"
       "Солдаты, тонувшие в цистернах со спиртом, митинги, семечки, красные банты, растерзанный вид".
       "Вся Тверская украсилась обгрызками семечек".
       "Помню, как кадеты бежали группами из корпуса на фронт, как их ловили, возвращали обратно и сажали в карцер".
       "Вагоны полны солдат; стекла выбиты, в воздухе белой пеленой расстилается едкий махорочный дым, толкотня, ругань".
 
      23 декабря 1917 года правительства Англии и Франции, обеспокоенные выходом России из войны, по причине захвата власти большевиками приняли решение использовать все свои силы и дипломатическое влияние на союзников для восстановления Восточного фронта. Одним из возможных вариантов была вооруженная интервенция в Россию. Тогда же было подписано соглашение о разделе сфер влияния: Англия -казацкие территории, Кавказ, Армения, Грузия и Курдистан, Франция - Бесарабия, Украина, Крым. Соглашение подписали: со стороны Англии лорд Роберт Сесил и виконт Альфред Милнер, со стороны Франции - премьер-министр Клемансо и министр иностранных дел Пишон. В начале 1918 года были осуществлены первые шаги - в Архангельске и Мурманске высадились Американские экспедиционные силы в Северной России (AEFNR) в составе 5 тысяч человек. Во Владивосток на усиление высадившихся англичан и японцев прибыли 8500 солдат 27-го и 31-го пехотного полка САСШ, переброшенного с Филлипин.
      12 января 1918 года на заседании Большого военного совета было единогласно принято решение о реализации плана маршала Фоша о переброске польских войск из Франции в Россию для ее оккупации.
      Одним из ключевых моментов, по которым возник спор, был вопрос о кандидатуре лидера только что сформированного польского государства. Требовался целеустремленный, волевой, жесткий и амбициозный человек, который не станет пасовать перед поставленной перед Младопольшей задачей в участии оккупации территорий двух бывших империй - России и Германии. Классические демократические политики здесь не годились, нужен был диктатор. После определенных споров и сопоставление данных разведок, такая кандидатура была найдена - Юзеф Пилсудский.
       Из справки предоставленной Большому военному Совету:
       "Пилсудский Юзеф - родился 5 декабря 1867 года в литовском Зулове, на Виленщине. Из дворян. Окончил гимназию в 1885 году. После окончания гимназии поступил в Харьковский институт на медицинский факультет. Исключен из института за участие в студенческих волнениях. Имеет старшего брата - Бронислава.
       Бронислав Пилсудский - активный участник заговора и организации "Народной воли", как и Александр Ульянов и ряд других, осужден на смертную казнь. Помилован, смертный приговор заменен на 15 лет каторги.
       22 марта 1887 года Юзеф Пилсудский арестовыван 1887 был арестован по обвинению в подготовке покушения на Александра III. В 1888-92 в ссылке в Восточной Сибири: Киренск, затем Тунка, районы Прибайкалья и Иркутска. В 1893 году вступил в Польскую социалистическую партию. В 1894 года избран членом ее ЦИК Руководил финансами ППС и издательской деятельностью. Арестован в феврале 1900 года в Лодзи. Приговорен к ссылке на 10 лет. Симулировал сумасшествие и пять месяцев провел в сумасшедшем доме в Петербурге, совершил побег. Осенью 1901 года вернулся к партийной работе, первоначально по соображениям безопасности работал в Лондоне. В 1904, после начала русско-японской войны, посетил Токио с целью установления сотрудничества с японской разведкой, заинтересованной в ослаблении русского тыла. В 1905-07, выступая против совместной борьбы польского и русского пролетариата, создавал террористические "боевые группы". Является одним из создателей в 1906 году националистической ППС-революционной фракции. В связи с чем в 1906 исключен из ППС. Рассчитывая на восстановление независимости Польши в результате военной победы Австро-Венгрии и Германии над Россией, установил связь с австро-венгерским генштабом, при поддержке которого организовал разведывательную работу и создал в 1910 году в Галиции диверсионно-террористическую организацию "Стрелец". Во время 1-й мировой войны 1914-18 командовал польским легионом, сражавшимся на стороне Австро-Венгрии. В конце 1916 назначен начальником военного департамента в "правительстве" "независимого польского государства", созданного Австро-Венгрией. Пользуется значительной поддержкой правых руководителей ППС, Польской военной организации (ПОВ), легионеров и имеет единомышленников в других партиях. В 1917 году арестован германским правительством за отказ принять германскую присягу и организацию антигерманского партизанского движения, призывал к войне Польши против Германии за возвращение Познани и Поморья.
       Считаем целесообразным оформить передачу власти от Регентского Совета в Варшаве (создан Автро-Венгрией и Германией в 1917 году) Юзефу Пилсудскому и назначение его "начальником" Польского государства.
       Считаем целесообразным поддержать идеи Юзефа Пилсудского о создании на оккупированных землях России и Германии зон "санации" ("оздоровления")"
      Основной проблемой в вопросе оккупации территории России считалась нехватка людских ресурсов - наибольшие по площади и заселенности зоны оккупации приходились на созданную Польшу, а также Англию и Францию. Польша не обладала большим населением - поляков было всего около 20 миллионов человек - то есть под ружье, с крайним напряжением для финансов, они могли поставить около одного миллиона человек (приблизительно пять процентов населения). Франция и Англия понесли значительные потери в мировой войне, и выставить значительные контингенты тоже не могли. Дело осложнялось наличием огромного числа вооруженных людей на территории России - развалившаяся и разложившаяся под влиянием революционной агитации армия, а также такие же бывшие части Германии и Австро-Венгрии. Данную проблему можно было решить только с привлечением части местного населения, используя сложившиеся противоречия. Еше одним из вопросов, который в открытую не поднимался, но лежал на поверхности, был вопрос оплаты долгов Англии и Франции САСШ. Ибо наличие данного долга, будет использоваться американцами как политический рычаг для достижения целей внешней политики. Поэтому сразу же после подписания Компьенского перемирия Франция и Англия произвели поставку в Польшу военного имущества. Было поставлено 1494 орудия, 2800 пулеметов, 385500 винтовок, 42 тысячи пистолетов, 700 самолетов, 300 бронемашин, 120 танков, 800 грузовиков, 576 млн. патронов, 10 млн. снарядов, 4500 повозок, 3 млн. комплектов обмундирования, 4 млн. пар обуви, средства связи и медикаменты. Кроме того, в ходе комплектования подразделения можно было использовать огромное количество немецкого и русского оружия.
 
       Из распоряжения Юзефа Пилсудского:
       "Для поддержания конституционного порядка во включенных в состав Великой Польши новых воеводствах и колониях приказываю:
       Сформировать в каждом новом воеводстве "санационные" батальоны численностью по 500 человек из числа местного населения. По пять-десять батальонов на каждое воеводство. Командирами батальонов, а также командирами рот батальонов назначить кадровых офицеров Польской армии.
       Задачей "санационных" батальонов является поддержание порядка во вновь включенных в состав Великой Польши воеводствах и колониях. Особое внимание уделять борьбе с местными сепаратистами, мародерами и террористами, которые своими действиями нарушают мир и спокойствие на территории Польского государства.
       Создать систему фильтрационных лагерей для изоляции потенциально опасных категорий населения, а также родственников тех, кто предположительно может находится в рядах различных сепаратистских и так называемых "партизанских отрядов. В случае подтверждения факта участия данных лиц в противоправительственных организациях, родственников инсургента подвергать немедленной физической ликвидации.
       За каждого убитого военнослужащего Польской армии публично уничтожать десять-двадцать человек из числа местного населения того населенного пункта, где совершено убийство.
       Для обеспечения снабжения Польской армии, а также для изъятия излишков продовольствия у населения новых воеводств и колоний, сформировать контрибуционные отряды численностью по тридцать-сто человек по десять двадцать отрядов на каждое воеводство или колонию из числа наиболее сознательных местных жителей."
       Из детских сочинений:
       "Это были поляки, которые вскоре заняли нашу родную землю".
       "И жили мы очень хорошо, но вот случилось несчастье - пришли поляки и разграбили все русские владения".
       "Поляки все больше и больше забирали русскую землю".
       "Я понял, что при поляках, как они себя называли, нам, русским, хорошо не будет".
       "Я спрашивал у своей матери: зачем это все, разве наша родина будет населена другими? Но мать только молча кивнула головой".

      Пану Юзефу нельзя было отказать в мудрости. Полякам требовалось жизненное пространство, но в то же время их было слишком мало, для того чтобы стать господствующей нацией на всех оккупированных землях. Поэтому Пилсудский решил действовать постепенно. Приобретенные Польшей территории он разделил на две категории. Ближайшие, прилегающие к Польше территории были объявлены новыми воеводствами. Более отдаленные - колониями. На территории новых воеводств необходимо было уменьшить число проживающего непольского населения, особенно городского, путем его санации. На освободившееся после уничтожения местного населения территории можно будет переселить поляков. То есть необходимо уменьшить число местных жителей, чтобы поляки стали преобладающей нацией. Когда (лет через двадцать) появиться новое, более многочисленное поколение поляков, процедуру можно будет повторить, подвергнув "санации" территории прилегающие к новым воеводствам. И так далее, пока поляки не станут преобладающей по численности нацией от Берлина до Владивостока. Конечно это очень длительный процесс - на несколько поколений, но, что поделать, если поляков так мало? Единственный способ увеличить рождаемость и не плодить при этом нищету это использование труда рабов с оккупированных западных и восточных территорий. Рабов много, и жалеть их нечего, заодно и "санация" не так будет бросаться в глаза - ибо холить и лелеять этих "slave" - рабов не зачем, пускай мрут на работах, их все равно много.
       Из детских сочинений:
       "У нас в печках пеклись куличи, но они сплющились и не могли подняться от сотрясения и гулов орудий".
       "Показался грузовик… на нем сидели польские офицеры; за ними шла пехота, а за пехотой кавалерия".
       "Я до того была напугана поляками, что ходила, держась за мамино платье; но все-таки я заболела - у меня было потрясение мозга".
       "Однажды я пошла гулять, а поляки так выстрелили, что я упала и потеряла штаны".
       "Легионеры ворвались в дом, схватили моего папу и увели его в тюрьму… На другой день мама и фрейлейн понесли ему обед; я была такая маленькая, что проскочила в ту комнату, где папа сидел и передала ему все. Легионерам показалось это смешно и они меня не тронули".
 
      Польский санационный батальон прибыл в деревню Верхомянье, расположенную приблизительно в сорока верстах к востоку от Минска среди обширных болот, и стал действовать в соответствии полученными ранее инструкциями.
      Утром жителям деревни зачитали распоряжение губернатора Минского воеводства, по которому все они привлекались для работ по созданию фильтрационного лагеря. Возникшие вопросы по поводу оплаты работ было быстро разрешено путем публичного расстрела десятка местных аборигенов. После этого работа закипела. Выбранное командиром батальона болото стали облагораживать - поставили вокруг него в два ряда столбы высотой в три метра, после чего между столбами поставили через каждые пятьдесят метров вышки. Далее на столбах была натянута колючая проволока, а поверх проволоки закреплена проволочная спираль. Сбоку от лагеря, ближе к деревни были возведены деревянные постройки для размещения батальона охраны. Местное население долго не могло понять для чего, столь странным способом огораживать плохо замерзающее болото. К сожалению, прозрение наступило слишком поздно - когда строительство всех сооружений было закончено туда, за колючую проволоку все население Верхомянья и согнали. Утром, командир роты, заступившей в караул, с удовлетворением констатировал факт, что в живых никого из подопытных не осталось - все замерзли. Более того, не нужно заморачиваться с утилизацией трупов умерших - большую часть поглотило болото - это означало, что место для "санации" выбрано весьма удачно.
      Легче всего было с евреями. Благодаря огромному влиянию раввинов Минска на свои общины, практически всех евреев города удалось собрать в более или менее компактные группы. Кое-кто из молодых конечно что-то заподозрил - группа бундовцев заперлась в синагоге и не пожелала оттуда выходить, но вопрос этих бунтарей решили просто - как только собранных евреев возле синагоги отконвоировали за пределы города, польские саперы заложили взрывчатку под стены здания, после чего произвели подрыв. Под обломками синагоги погибли все евреи недовольные и несогласные с политикой "санации". Остальных евреев отконвоировали вместе с их равви в лагерь Верхомянье. С белорусами и русскими проживавшими в городе пришлось повозиться. Особенно много хлопот доставили разрозненные офицерские боевые группы, а также дружины минских рабочих, но решили и этот вопрос с помощью пулеметов, пушек и броневиков. В конце концов к 15 декабря в Верхомянский лагерь было доставлено почти восемьдесят тысяч человек - все непольское население города Минска. Морозы, плохозамерзающее болото довольно успешно делали свое дело - люди сбившиеся в плотную толпу посреди оцепленного болота замерзали тысячами - в основном те, кто находился с краю, чтобы как-то выжить, заключенные складывали трупы умерших себе под ноги, пытаясь настелить подобие гати на болоте, но все было тщетно, настеленная из мертвых тел гать засасывала покойников и требовала новой пищи. Слабые попытки полузамерзших людей вырваться из лагеря пресекались огнем пулеметов, расположенных на вышках. Конвейер смерти работал без осечек.
      Михаэль знал, что это бессмысленно, но согласиться с Авраамом, который доверился полякам и погиб под обломками взорванной синагоги, он не мог. У них есть оружие, они могут сопротивляться. Они не овцы, которых можно принести и положить на алтарь жертвоприношений. В конце концов свою вину нужно искупить кровью - он считал себя виноватым в происшедшем, ибо он сам и его товарищи принимали активное участие в том, чтобы в России наступил семнадцатый год. Если бы не расшатывание России, и не ее гибель, то всего этого кошмара бы не было. Сам сотворил зло своими руками. То, что его группе удалось спастись во время тотальной облавы в Минске, он считал божьим знаком. Бог Израиля дал им шанс хоть как-то попытаться исправить зло, которое они вершили - теракты, расстрелы офицеров и чиновников - как это глупо и наивно! Они срубили сук, на котором сидели и сейчас десятки тысяч людей, которым они хотели принести свободу и счастье гибнут там - за колючей проволокой.
      …Михаэль Брантвейн подал знак, к началу атаки, и группа молодых бундовцев, выскочив из леса, перебежками с со стороны юга устремилась к проволочным заграждениям. Внимание часовых на вышках было приковано к внутреннему порядку в лагере, поэтому группа сумела подобраться незаметно. В сторону вышек полетели гранаты, а затем дружина открыла огонь по часовым. К сожалению одного душевного порыва без наличия должной подготовки было мало, да и тридцать четыре человека это не та сила, с которой можно было штурмовать концлагерь охраняемый санационным батальоном. Они добились внезапности, и даже уничтожили несколько десятков часовых, но потом чаша весов склонилась в строну поляков, и их даже не умеющих толком выбирать укрытия и огневые позиции на местности, одного за другим косили пули жолнеров. Вскоре все было кончено. Последней была убита Сара Кейцель, ее тело чуть ли не разорвало пополам пулеметной очередью когда она, стреляя из браунинга вышла на открытое место. Белый снег окропился кровью, но безумная и отчаянная атака трех десятков бундовцев принесла совершенно неожиданный результат. Взрывы гранат и стрельба вызвали панику среди полузамерзших и обмороженных заключенных и они ломанулись из недостроенных бараков во все стороны, все восемьдесят тысяч человек. Пулеметный огонь с вышек из не остановил, а только добавил безумия - люди бежали по трупам и сходу врезались в проволочные заграждения, сминая их под напором толпы…
      … Из восьмидесяти тысяч минчан, находящихся в лагере сумели скрыться или пропали без вести замерзнув в лесу около двадцати тысяч человек
      Стянутые по тревоге к месту побега "санационные" части методично прочесывали местность, но после того как четыре подразделения численностью до роты, бесследно исчезли в белорусских лесах, генерал-губернатор Минского воеводства дал команду на прекращение облав. Стало ли исчезновение польских отрядов действием природных явлений - провалились в болото, замерзли в лесу, или стало следствием появления в лесах мятежников неизвестно, но на всякий случай было отдано распоряжение дальнейшие операции проводить силами не менее батальона. Что же касается самого лагеря в Верхомянье, то содержание его после санации города Минска было нерентабельно, и он был оставлен, а "санационный" батальон его охранявший был переведен для охраны других лагерей. Последние "санационники" покидающие территорию лагеря, отметили довольно странное с точки зрения современной науки явление - посреди болота ставшего могилой для десятков тысяч людей появилось несколько крупных грубообтесанных валунов. Командир одной из рот, пан Торопыжский, учившийся в свое время на археолога, заявил, что эти валуны похожи на древний алтарь, типичный для языческих славян. Как и почему он появился на болоте он затруднялся ответить, и предположил, что алтарь был построен на торфяном острове, который подвсплыл, в результате того, что трупы погибших в концлагере начали разлагаться на дне и выделять газ, который сыграл роль своеобразной газовой подушки подняв островок торфа вместе с алтарем вверх. Проверять правоту гипотезы пана Торопыжского, а также изучать полуистлевшие письмена или рисунки на камнях торчавших из болота, желающих не нашлось, и засветло последние жолнеры оставили созданное ими жуткое место смерти. Ночью, после того как Верхомянье было оставлено всеми живыми, в месте где находился лагерь можно было наблюдать странное свечение. Это светился не болотный газ, это светились камни древнего алтаря бога Сварога.
       Из детских сочинений:
      -  Я получил от сестры письмо с траурной каймой, она писала, что я мал, чтобы узнать, как умер мой отец. Теперь я знаю, что его замучили.
      -  Я был маленький мальчик и то лицом к лицу столкнулся со смертью.
      -  Мы полгода питались крапивой и какими-то кореньями.
      -  У нас было, как всюду, повелительное "открой", грабительские обыски, болезни, голод, расстрелы.
      -  Было очень тяжело. Мама из красивой, блестящей, всегда нарядной сделалась очень маленькой и очень доброй. Я полюбил ее еще больше.
      -  Видел я в 11 лет и расстрелы, и повешение, утопление, и даже колесование.
      -  Все наши реалисты погибли. Домой не вернулся никто. Убили и моего брата.
      -  За эти годы я так привык к смерти, что теперь она не производит на меня никакого впечатления.
      -  Я ходил в тюрьму, просил не резать папу, а зарезать меня. Они меня прогнали.
      -  Приходил доктор и, указывая на маму, спрашивал: "Еще не умерла?" Я лежал рядом и слушал это каждый день, утром и вечером.
 
      Одной из задач "санации" приобретенных территорий для создания благоприятных условий для проживания польской нации пан Пилсудский считал уничтожение местной непольской культуры. К сожалению не вся территория Германии была подконтрольна Польше, а только ее восточные земли - на других территориях находились французы и бельгийцы. Но эту ситуацию можно было исправить в отдаленном будущем, когда поляки станут преобладающей по численности нацией в Европе и освоят приобретенные Великой Польшей земли. А пока нужно уничтожать чуждую культуру на тех германских землях, которые есть. Великий Юзеф знал, что к концу мировой войны очень многие немцы разочаровались в христианстве, и среди них стали все более популярными различные теософские и неоязыческие учения. Германия попыталась почерпнуть силы и волю к победе в новых учениях, более агрессивных по своей сути чем христианство, но опоздала. Если бы немецкий народ начал это делать на пару лет раньше, то исход мировой войны мог бы быть предрешен не в пользу Антанты. Особым почитанием у новых язычников пользовался остров Рюген, на которым были расположены полуразрушенные языческие алтари древних германцев. Некоторые из адептов даже заявляли что Рюген, это колыбель цивилизации и мировой культуры. Усилиями этих, а также многих других адептов различных учений остров приобрел у Германии некое священное значение. Именно этим и решил воспользоваться польский диктатор, нанося удар по самому сокровенному и святому. Он не стал взрывать старые алтари, зачем делать такую глупость, когда есть способ более действенный! Проще всего доказать этим тевтонам, что их боги мертвы, и что сами тевтоны тоже мертвы и как государство, и как нация. Алтари острова Рюген стали местом казни германского населения, в рамках проводимой программы освобождения жизненного пространства. Приговоренных, к уничтожению свозили на остров, а далее доставляли к древним обветренным временем алтарям. Там, на жертвенных камнях алтарей людям рубили головы, проливая германскую кровь на алтарь древних германских богов. Конечно, для начала двадцатого века это было дикостью, но процесс отрубания голов, был очень популярен среди польской шляхты, гордившейся своими древними традициями. Здесь же на острове Рюген наглядно доказывалось, что германские боги либо мертвы, раз никоим образом не оказывают помощи своему народу, либо, что еще хуже для германцев - их боги, уже находятся в подчинении Великой Польши, и проливаемая кровь служит источником побед польского оружия. В качестве доказательства второй версии польские ученые стали приводить факт того, что некоторые из алтарей, обслуживаемые палачами, стали светиться по ночам. Конечно же, ученые не были дураками, они были материалистами, ибо шло второе десятилетие двадцатого века, и сей факт свечения объяснялся просто - на камнях алтарей живут бактерии превращающие органические вещества в фосфор. Органическим веществом является проливаемая на жертвенные камни кровь - и именно ее остатки перерабатываемые бактериальной культурой светятся по ночам - схожие процессы можно наблюдать по ночам на многих кладбищах и свалках пищевых отходов. Так что ничего мистического на самом деле нет. Что до официальных заявлений - так это для того, чтобы сломить дух германской нации.
       Из детских сочинений:
       - Я видел горы раненых, три дня умиравших на льду.
       - Моего папу посадили в подвал с водой. Спать там было нельзя. Все стояли на ногах. В это время умерла мама, а вскоре и папа умер ‹…›
       - Папа, немного взволнованный сказал, что его увозят проверять паспорт. Мама успела благословить его маленькой иконой. Утром мама так плакала, что я догадался, что папу убили. Я долго не верил этому страшному известию.
       - Папа поздно ночью пришел из казарм. Я понял, что он не спит. Скоренько оделся и пошел к нему. У папы были чужие глаза. Он попросил его поднять. Я сказал: "Ты, папа, тяжелый". Он помолчал и говорит: "Николай, слушай маму". Набрал полную грудь и умер. Я побежал всех будить.
       - Его родители скрывались. Голод заставил послать сына в город за хлебом. Он был узнан и арестован. Его мучили неделю: резали кожу, выбивали зубы, жгли веки папиросами, требуя выдать отца. Он выдержал все, не проронив ни слова. Через месяц был найден его невероятно обезображенный труп. Все дети нашего города ходили смотреть.
       - Полиция легиона помещалась в доме моих родителей. Когда поляков прогнали, я обошла неузнаваемые комнаты моего родного дома. Я читала надписи расстрелянных, сделанные в последние минуты. Нашла вырванную у кого-то челюсть, теплый чулочек грудного ребенка, девичью косу с куском мяса. Самое страшное оказалось в наших сараях. Все они доверху были набиты растерзанными трупами. На стене погреба кто-то выцарапал последние слова: "Господи, прости" ‹…›
       - Это было время, когда кто-то всегда кричал "ура", кто-то плакал, а по городу носился трупный запах.
       - Днем нас убивали, а под покровом ночи предавали земле. Только она принимала всех. Уходили и чистые и грязные, и белые и красные, успокаивая навсегда свои молодые, но состарившиеся сердца. Души их шли к Престолу Господнему. Он всех рассудит.
       - Мы долго бродили по лесу. Ночью перебрались через маленький ручей. Маме было тяжелее всех: она несла на руках моего маленького брата и горячо молилась, чтобы он не закричал, а то все наше дело пропало. Ему дали лекарства - опий. Мы были одеты во все черное. Присели в канаве, как камни, когда проходили солдаты.

      Она знала, что рано или поздно они придут. Вряд ли Сруль Койцман, их сосед, откажется от возможности приобрести почти задаром, что-нибудь из обстановки их квартиры. Его ломбард процветал еще до войны. О том, сколько денег он нажил, когда спекулянты взвинтили цены на продукты, не знает никто. Самое страшное в нынешней ситуации, даже не "натурализация", а то кто ей будет руководить. Старший сын ее соседа - Самсон Срулевич Койцман командовал ныне отделением 4-го петроградского батальона Свободного Иностранного Легиона, и гордо носил нарукавную бело-красную повязку, на которой была изображена рука, сжимающая саблю. Он не простит ей того публичного унижения, которое он пережил тогда в первые дни войны. Светлана как сейчас помнила тот пьяный и самодовольный и похотливый взгляд самца, когда он вечером поймал ее выходящую из подъезда, и схватив за волосы, с криком: "Пойдем со мной, гойская шлюха!",попытался на глазах у стоящих людей затащить ее обратно в подъезд. Это животное было на полторы головы выше ее, и, по мнению Светланы, не уступало ростом и силой одноименному библейскому персонажу. Она не растерялась тогда, вспомнила чему учил ее отец - и врезала коленом в пах этому ублюдку. А затем приложила еще, снова коленом но уже по лицу, согнувшегося от боли сынка ростовщика. И тут же убежала наверх, в свою квартиру. Он тогда лишился двух передних зубов, но щербатым ходил не долго - папаша вставил ему золотые. А сейчас это животное выполняет приказы польских оккупационных властей о "натурализации" и отправке рабочей силы на запад в Великую Польшу. Причем еще недавно Самсон Койцман щеголял в кожанке сотрудника Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по Борьбе с контрреволюцией и саботажем. Дальним родственником Койцманов был некий Гельфанд (который был известен в большевистских верхах как Парвус) Эх, улететь бы сейчас! Светлана Долгорукая с тоской вспомнила о своих полетах на "Моране" и "Ньюпоре". Сколько трудов ей стоило добиться разрешения обучаться в летной школе! Если бы не отец, воевавший тогда на Кавказе, наверное ей бы не разрешили. А тогда, в семнадцатом, она узнала об ударном батальоне Бочкаревой, и даже встретилась с ней. Мария Леонтьевна отнеслась очень серьезно к ее идее, и обещала помочь. И даже кое-что успела сделать - бумаги с предложением сформировать женский авиаотряд попали на стол к Главнокомандующему, но потом все завертелось и разрушилось с ужасающей быстротой - большевистский мятеж, штурм Зимнего. По слухам Прапорщик Бочкарева была зверски убита там в Зимнем, защищая власть, которая по сути предала всю Россию. И убили ее те, кто сейчас вступил в ряды "санационных" батальонов и Легиона, те, кто готов был на любую жесткость и подлость ради удовлетворения своей похоти и унижения слабых.
      Светлана Долгорукая подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Дурацкое галифе! Но в платье сейчас нельзя - очень неудобно двигаться и убегать в случае чего. Именно убегать и готовилась Светлана всю последнюю неделю. Вид Самсона Срулевича, и взгляд который он бросил на нее на улице, когда она выходила за продуктами, говорил ей о том, что развязка неизбежна. Похоже, что он издевается над ней, а скорее всего унижает, заставляя ожидать страшной и мучительной смерти. Она видела трупы "натурализованных" барышень на улицах Петрограда - некоторые трупы выбрасывали на тротуар или мостовую гогочущие польские солдаты, проезжавшие в грузовиках, следовавших через город, некоторые трупы появлялись под утро - либо подвешенные к фонарным столбам, либо приколоченные к дверям подъездов или магазинов. Поэтому, что сотворит с ней Самсон и его дружки-"бундовцы" Долгорукая хорошо себе представляла. Была надежда на наган, который она всегда с собой таскала, но вот успеет ли она его вытащить, когда в квартиру вломятся насильники? А может не ждать неизбежного а сбежать? В деревню? Вещи на случай бегства она собрала - остатки маминых драгоценностей, что-то из столового серебра - что не было сдано в ломбард Сруля Койцмана. А может именно этого и ждет Самсон? Что она сама придет к нему, после того, как проест последнее, за что еще можно получить деньги в ломбарде? Но не слишком ли этот еврейский переросток о себе возомнил? Не слишком! - выглянув в окно Светлана увидела, что возле подъезда дежурит парный патруль с повязками, кажется Изя Бриллиант и Авраам Шейкман - друзья Самсона, тоже бывшие Чекисты. Видимо охраняют барахло его папашки, а заодно и за ней присматривают - чтобы не убежала. Черный ход в подъезде был надежно заколочен по приказанию Сруля Ароновича, опасавшегося грабителей. Остается один путь - на чердак. Попасть туда можно только одним путем - по пожарной лестнице из окна кухни, так как на самих чердачных дверях висел надежный замок, повешенный тем же Койцманом. Для барышни, три года летавшей на аэропланах проблемой данный путь не был, высоты Долгорукая не боялась. Значит на том и порешим! Светлана взвесила саквояж - не очень тяжелый, но нужно какой-нибудь ремешок прицепить, чтобы повесить через плечо и освободить вторую руку. Готово. А теперь в путь! Светлана кинула последний взгляд на квартиру, стоя на кухонном подоконнике, вздохнула, и ухватившись за край пожарной лестницы рукой, поставила на железную ступеньку ногу…
      Дверь в квартиру Долгоруких, вскрыл боец батальона Изя Бриллиант. До революции он зарабатывал на хлеб открыванием замков чужих квартир, принося украденное имущество отцу своего друга Самсона на продажу. Осмотр квартиры и открытое окно на кухне указывали на то, что пленница упорхнула. От бессильной злобы Самсон грязно выругался на идише. Однако куда она денется - барышня из благородного семейства? Весь город под контролем, нужно только договориться через свою общину, чтобы чужие ее не "натурализовали" раньше времени, а оставили ему за вознаграждение еще нетронутой. Вот тогда и посмотрим, гойская сука!
       Из детских сочинений:
       "Нас "легионеры" называли "змеенышами-недочеловеками", как обидно было слышать такое прозвище!"
       "Встретил меня полковник, и я отдал ему честь. Он сказал: "Я старый полковник, был храбрый, говорю Вам по совести, чтобы Вы сняли погоны, не рискуйте своей жизнью… кадеты нужны".
       "Император убит. Я оставил это известие без внимания. Разве может Император быть убитым! Разве найдется такой человек, у которого поднимется рука на Императора?"

      В каждой грязной истории или войне есть свой крейсер "Мэн". Новой Польше был необходим выход к морю. Попытки экспансии Литвы пресекались странами Антанты, поэтому единственным доступным морским портом на Балтике для Польши был Данциг. Но его статус был двоякий - с одной стороны территория Польши, с другой стороны большинство населения в городе немцы. Поэтому, несмотря на наличие польской полиции и посаженного поляками градоначальника, порядки в Данциге оставались немецкими. Отношения между немцами и поляками, как в Данциге, так и на всей территории Германии отошедшей к Польше были очень напряженными.
      Масло в огонь подливали заявления польской прессы. Поляки заслуженно считали себя победителями в мировой войне, наряду с Англией, Францией и САСШ. Гунны должны быть наказаны. Германии больше нет как государства. То что не удалось Наполеону, поддавшемуся на уговоры Александра I удалось теперь объединенным силам Антанты, САСШ и Великой Польши. Великой, потому что теперь Польша получила выход сразу к двум морям - Балтийскому и Черному. И польский порт на Балтике Гданьск должен избавиться от своего прошлого, избавиться от своего старого наименования - Данциг, и избавиться от памяти о нем. Морские ворота Польши должны населять поляки. Именно об этом и стали трубить все депутаты польского сейма и польские газеты. Немецкому населению было предложено покинуть польский город и перебраться на жительство в земли восточной Германии, точнее сказать в западные польские воеводства, ибо Германия стерта с карты, как когда-то была стерта Польша. Время реванша!
      Осталось только найти повод. И повод был найден - в городское управление полиции обратился торговец некто Ф. Пелинский, с жалобой на то, что немецкие жители города сожгли магазин, которым он владел, а его самого жестоко избили, наказав перед уходом убираться в свою Варшаву пасти свиней. Полиция арестовала некоторых из зачинщиков беспорядков, на которых указал пострадавший, но в ответ у здания городского полицейского управления собралась демонстрация возмущенных жителей города, требовавших освободить земляков, незаконно арестованных по фальшивому доносу лже-купца. Представители немецкой общины пытались уверить начальника полиции, что никакого купца Ф.Пелинского в городе никогда не было, и не было никакого сожженного магазина. При попытке польской конной стражи оттеснить митингующих от здания управления, со стороны улицы прогремели выстрелы, одна из лошадей рухнула сраженная метким выстрелом наповал, еще одну зацепило пулей и она понесла, вместе со всадником. Наряд стражи был вынужден отступить внутрь и забаррикадироваться во внутреннем дворе здания. Два выстрела сделанные неизвестными оказались единственными, и более в сторону полицейских никто не стрелял. Но именно эти два выстрела, вкупе с избиением "торговца" и стали для поляком крейсером "Мэн". Через два часа в город вошли части 3-й армии под командованием Рыдз-Смиглы - 1-я и 2-я пехотные дивизии и 4-я кавбригада майора Яворского, а также конный отряд Булак-Балаховича. Город был поделен на сектора. Кварталы оцеплены. Движение по улицам запрещено. Началось изгнание немецкого населения за пределы города. Вооруженные патрули врывались в дома и выгоняли всех на улицу. Согнанных жителей строили в колонны и гнали под конвоем на запад, за пределы города. Там, в трех верстах от города, рядом с песчаным карьером их принимали удалые бойцы Булак-Балаховича. Вниз согнали первую партию в три тысячи человек. Испуганные и ничего не понимающие люди смотрели вверх, на темные силуэты поляков в лучах заходящего солнца. Но боялись они не долго. Вниз полетели гранаты, а затем ударили пулеметы. Когда стоящих внизу в котловане не осталось, командир одного из эскадронов, просигналил фонариком на окраину города. Конная сотня погнала следующую толпу. Подталкивая пиками людей скинули вниз в котлован карьера. Снова полетели гранаты, а затем ударили пулеметы. Снова сигналит фонариком командир эскадрона. Снова гонят толпу. Некоторых симпатичных немок выдергивают из нее на ходу и отводят в сторону. Они умрут не сразу, а после того как польская шляхта выполнит свою работу и захочет с ними позабавиться. Снова взрывы гранат, снова стрельба пулеметов. Конвейер работает. Из карьера слышны крики и стоны раненых, плач детей. Но освобождение Гданьска от гуннов продолжается. Опять взрывы гранат, опять пулеметы. Наконец работа сделана. Теперь можно и позабавиться. Прямо в поле. Ибо немецким фрау после забав не суждено вернуться в свои дома. Некоторых со вспоротыми животами и отсеченными грудями повесят на деревьях вдоль дороги. Некоторых с вырванными языками прибьют гвоздями к деревьям, заставляя медленно и мучительно умирать на лоне чудесной природы. Но это произойдет чуть позже, а сейчас время для забав, и ужасный женский крик висит в поле рядом с карьером. Смерть гуннам! Наконец и похоть удовлетворена, и самые буйные фантазии. Тела тех, кто не нужен оттаскиваются и бросаются туда же - вниз, в пасть карьера. По краям карьера крепятся подрывные заряды и отматываются провода. Гремят взрывы. Лавины песка обрушиваются вниз и засыпают многометровым слоем крики и стоны несущиеся снизу. О Гданьск! Теперь ты свободен!
      Весело гудят паровозы. По железным дорогам Польши мчаться поезда с полякам спешащими на новоселье. Им суждено стать жителями города Гданьска. Теперь они не будут ютиться в тесных квартирках и снимать углы - немецких домов много и хватит на всех. Работников и хлопов привезут с востока. Шляхта не должна заниматься грязным трудом - грузить суда, мести улицы - дело шляхты война и охота. Но не все хлопы хотели быть быдлом и не всех Данцигских мужчин уничтожили оккупанты… те жители, которых вывезли ранее, и ветераны войны, которые не успели добраться домой, будут мстить.
      Через пол года Легионеры будут делать в штаны при виде хмурых солдат с древним гербом Данцига на рукавах шинелей и мундиров старой Германской Армии.
       Из детских сочинений:
 
       - Как раз в это время было Рождество Христово. В вагоне была елка. Пришел капитан и сказал, что мост у Ростова взорван. Папа связал аэропланные лыжи, и мы побежали. Был мороз. Я и брат плакали. Мама успокаивала, а у нее было воспаление легких. Дон был замерзший. Моя мама скончалась только у Тихорецкой.
       - Я бродил один и видел, как в одном селе на 80-летнего священника надели седло и катались на нем. Затем ему выкололи глаза и наконец убили.
       - Расстреливали у нас ночью по 10 человек. Мы с братом знали, что скоро и наша очередь, и решили бежать. Условились по свистку рассыпаться в разные стороны. Ждать пришлось недолго. Ночью вывели нас и повели. Мы ничего, смеемся, шутим, свернули с дороги в лес. Мы и виду не подаем. Велели остановиться. Кто-то свистнул, и мы все разбежались. Одного ранили, и мы слышали, как добивают. Девять спаслось. Голодать пришлось долго. Я целый месяц просидел в темном подвале.
       - Долго оставаться на одном месте нам было нельзя. Мама не жалела себя и служила иногда в пяти местах. Потом заболела, тогда я торговал табаком. Последний год мы ели немолотую пшеницу. У нас был один большой глиняный горшок, в нем и варили на три дня.
       - Пришлось мне жить в лесу. Долго я бродил один. То совсем ослабеешь, то опять ничего. Есть пробовал все. Раз задремал, слышу: кто-то толкается. Вскочил - медведь. Я бросился на дерево, он тоже испугался и убежал. Через неделю было хуже: я встретил в лесу человека с винтовкой на руке; он шел прямо, крича, кто я. Я не отвечаю, он ближе. Я предложил бросить винтовку и обоим выйти на середину поляны. Он согласился. Тогда я собрал все силы, прыгнул к винтовке и спросил, кто он. Он растерялся и заплакал. Тогда мне стало стыдно, я швырнул винтовку и бросился к нему. Мы расцеловались. Я узнал, что он такой же изгнанник, как и я. Мы пошли вместе‹…›
       - Видел я все, но больше всего ненавижу сейчас трусость толпы.
       - Люди оказались похожими на диких зверей.
       - Я пережил столько, что пропала у меня вера во все хорошее.
       - Я с радостью ухватился за последнюю надежду - окончить образование. И хоть здесь отдохнуть. Вы улыбаетесь? Да, отдохнуть. Ведь жизнь все-таки прожита, и по сравнению с недавним прошлым все будет мелко и ничтожно.
       -  Господи, спаси и сохрани Россию. Не дай погибнуть народу твоему православному!

       Из детских сочинений:
       "Я увидел израненных офицеров, только что возвратившихся с фронта и нашедших конец свой на родине".
       "Ложась спать я забыла помолиться Богу, и в эту ночь убили папу".
       "Опять начались обыски и расстрелы, идя по улице, чувствовался запах тления, приносимый всегда с собой поляками".
       "Каждый день мы играли в сестры милосердия".
       "Один раз мы играли в госпиталь, у нас были лекарства, сестры, больные. Мальчики были санитары, врачи".
       "Мы с сестрой ушли на балкон и с ожесточением били горшки от цветов, говоря, что это мы избиваем поляков".
       "Мы с братом налепили из разноцветной глинки людей, сделали город из кубиков, и в нашем маленьком городе были те же волнения: слепленные куколки стояли в очередях за хлебом, а солдатики бунтовали".
 
      Генерал Глебовский всегда лично проверял неясные для себя разведданные. Вот и сейчас, не соответствие количества войск, количеству эшелонов на небольшом железнодорожном разъезде вызвало его пристальный интерес. Взвод охраны, два-три десятка шляющихся вокруг жолнежей и легионеров и два эшелона теплушек, явно не пустых и судя по паровозам едущих в разных направлениях.
      - Ваше Превосходительство, опять заныл Князь Джихар, ну позвольте взять языка. Все будет тихо. Вот увидите -
      Войсковой Старшина, Князь Джихар командовавший отдельным развед-эскадроном, был прекрасным кавалеристом, помешанным вдобавок на истории кавалерии. Свой эскадрон он называл не иначе как Сирийской Дикой Алой и эскадронцы весьма этим гордились.
      - Ну хорошо Князь - сказал Генерал - Берите языка, но что бы тихо. А то если в этих эшелонах войска, нам с санитарным обозом от противника будет не оторваться -
      Бригада генерала Глебовского, уже месяц пробивалась по направлению к Брянской губернии. Почему? Об этом знал только сам Генерал и юнкер привезший ему письмо. За долгие дни боев, в Бригаде накопилось много раненых и боеприпасы были на исходе и удачным выходом из сложившейся ситуации был прорыв в Брянские леса начинавшиеся как раз за этим разъездом. Тут недалеко было фамильное гнездо дядюшки генерала Глебовского и местность генерал знал досконально. А Князь Джихар споро и профессионально взялся за дело. Не прошло и получаса, как рядом с разъездом нарисовалась стройная селянка в яркой косынке и сарафане. Патруль жолнежей сразу же проявил к ней интерес, приоритет в котором получил фельдфебель с усами а ля Пилсудский, который отважно бросился за робкой пейзанкой в кусты, патруль же во исполнение приказа продолжил обход. Взалкавший жолнеж бросился к жертве, но под шкурой овечки скрывался Лев. Пастушка в мгновение ока превратилась в Льва, в виде юнкера и фельдфебель в процессе экстренного потрошения выдал все требуемую информацию, которая все прояснила. Эшелон едущий на Запад, вез рабочую силу в Гданьск, а едущий на Восток, остатки граждан Данцига собранных по пересыльным пунктам и лагерям беженцев. Поляки взяв на вооружение немецкий орднунг, собрались окончательно решить проблему жителей славного города Данцига Охрана была минимальной, так как теплушки были наглухо закручены проволокой и до конечного пункта назначения, открывать двери никто не собирался.
      Атака была стремительной и смертельной. Треск Люгеров и Маузеров, из которых с двух рук виртуозно били конники Князя, был похоронным маршем для охраны разъезда и эшелонов. Горстка сдавшихся в плен, жила пока не открыли теплушки с рабами и смертниками.
      Колонны освобожденных скрылись в лесу, им помогли оружием и будущая "Бригада Данциг" рассредотачивалась по лесным сторожкам и заброшенным лагерям смолокуров, а части генерала Глебовского продолжил свой марш. Впереди серьезных войск противника уже не было, максимум вербовочные отряды Свободного Иностранного Легиона. Путь Русских войск лежал далее в Лагерь Резервной Армии на реке Унече. Накануне развала, там в обстановке полной секретности стали создавать материально-техническую базу Ударной Армии "Вена" под командованием генерала Брусилова. Ударников и Георгиевских кавалеров, направляли из госпиталей после лечения, только туда. Из Петербурга в Санитарных эшелонах переправляли часть немаленьких фронтовых стратегических запасов, зависших на тамошних складах. Попечительница Главного Полевого Санитарного Управления Княгиня Елизавета Глебовская, урожденная баронесса фон Штаффель руководившая изначально лишь прикрытием перевозок, позднее ввиду общего развала и гибели ряда ответственных офицеров, взяла все связанные с базой хлопоты в свои руки и готовилась уже переводить в Клинцы свой штаб, но тут случилось нечто, изменившее ее планы.
      В конце рабочего дня в дверь кабинета княгини робко постучались. Это были Старшая Сестра-Хозяйка Ксения Шольц (по прозвищу Фюрерин) и новенькая санитарка Светлана, ее бедную сироту три месяца назад рекомендовали дальние родственники Ксении. Ксения была мрачнее обычного а Светлана испугана и заплакана. Выяснилось следующее… Светлана действительно была сиротой, но последние два года работала в "заведении", откуда ее выкупил некий шляхтич по имени Гайнер и сделал своей абсолютной рабой. Светлану определили в Госпиталь для выполнения определенного задания и сегодня впервые за три месяца с ней встретился пан Гайнер и приказал быть наготове. Света вернулась за забытой муфтой и случайно подслушала разговор пана с его сообщниками. Оказывается группа авантюристов завладела четырьмя вагонами Государственного Казначейства с золотом в империалах и слитках. Мерзавцы решили прицепить эти вагоны к санитарному эшелону, а по дороге отравить с помощью Светланы персонал и увезти ценный груз в Польшу. Бедная девушка, с которой впервые в жизни именно в Госпитале стали обращаться как с человеком, все рассказала Фюрерин и теперь вся история стала известна и Княгине. Теперь все зависело только от Корнета Соломатина и его людей.
      Этот офицерский ударный отряд, гремевший своими подвигами на весь Западный фронт, не захотел расформировываться, а пробиваться куда либо было поздно и офицеры стали санитарами в Госпитале ну и охранниками одновременно. У княгини была пайцза от г-на Луначарского, так что кратковременное красное владычество их не затронуло. А теперь судя по всему, Соломатинцам пора было возвращаться к основной профессии. Операция прошла четко. Бандиты получили по солидной порции снотворного и после допроса ускоренный трибунал. Эшелон без особых приключений (не считая двух расстрелянных комендантов станций, не хотевших давать паровозы) добрался до Базы на Унече и один из пакгаузов принял в свое обширное чрево 11 тонн золота. С прибытием Княгини был наведен порядок и в окрестностях Базы, вплоть до Клинцов. Комендант базы, хозяйственный и эрудированный Штабс-капитан Михаил Орданович, без разговоров признал новое руководство. А когда банда люмпенов и маргиналов именующая себя местным советом попыталась захватить Базу, именно под его командованием 12 станковых пулеметов и два десятка ручных, в купе с тремя Сотнями ударников и Георгиевских Кавалеров, окончательно решили вопрос с Советской властью, в данной местности. На самой Базе, суровая и хозяйственная Фюрерин развила бурную реформацию. Были созданы коровники и свинарники, большой птичий двор. А когда позднее отрядами Джихара и примкнувшего к нему Дундича были отбиты несколько эшелонов невольниц шедших в Великую Польшу, развернулось гражданское строительство домов для молодоженов, а где дом там и огород и прочее хозяйство. Княгиня и Генерал благосклонно отнеслись к этим благим начинаниям, но ввели для всех, кроме действующего медицинского персонала "фортификационную барщину". База разрасталась по обе стороны Унечи и прикрывали ее достаточно мощные укрепления. А благодаря материально-техническому обеспечению, в виде пушек Гочкиса, пулеметов Максима и двигателей внутреннего сгорания, со складов Базы, была создана Речная флотилия в составе двух мониторов и пяти катеров. Мониторы представляли из себя мощные плоты с деревянными блокпостами а-ля Остров Сокровищ, эти речные монстры несли на себе по одной трехдюймовке, по две пушки Гочкиса и по четыре максима. С легкой руки эрудированного Штабс-капитана Ордановича их назвали Кракен и Велес. И отовсюду стекались на Унечу офицеры и унтера бывшей Императорской армии, да и просто Русские люди хотевшие воевать за Россию… за нашу Россию. Ну а Бригада как то незаметно стала Корпусом, благо в оружии и рекрутах недостатка не было.
       Из детских сочинений:
       "На станичных сходках драки. Артамоновы сыны отца избили! - За что? - За то, что плюнул на их свободу. - А Семен Х-в сыну ухо отрубил. - Свобода".
       "Было найдено много контрреволюционного, то есть чайные ложки, мамины кольца и т.д.".
       "Я начинала чувствовать ненависть к большевикам, а особенно к матросам, к этим наглым лицам с открытыми шеями и звериным взглядом".
       "Часто попадались зеленые, т.е. дезертиры".
       "Наш поезд был остановлен зелеными, т.е. разбойниками, которые жили в горах и нападали на поезд и на проходящих пешеходов".
       "Я пошел в комнату и увидел, что какие-то люди лежат и стреляют; они себя называли зелеными; я не понимал, что это за люди, - на другой день они были красные".
       "Вскоре начались так называемые дни бедноты, это у всех отбирали белье и вещи".
       "Помню злых комиссаров, которые называли друг друга товарищами".

       Из детских сочинений:
       "Слезы навертывались на глаза, когда смотрел я на своего отца, человека привыкшего к кабинетному труду, близорукого в пенснэ, который босиком, с бичом в руках, шел рядом с волами и кричал умоляюще: "Цоб Бровка, Цобе Лыска!"
       "Колеса ломались, слышались орудийные выстрелы. Мы все ехали вперед и вперед. Когда мы проезжал Симферополь - это было ночью - нам представилась страшная картина. Горят дома, там где-то стонут, вот разграбленный магазин - здесь хозяйничали зеленые, - вот на уличном фонаре висит повешенный, мы все едем и едем… впереди непроглядная темнота)
 
      Сообщение об убийстве пана Козюльского градоначальника Бахчисарая потрясло всю Польшу. Еще неделю назад легионеры Булак-Балаховича расстреляли в Джанкое за убийство польского полицейского триста местных жителей, и вот снова русские террористы взялись за оружие. Значит русским нужно преподать более жесткий урок.
      Менее чем за сутки к Бахчисараю было переброшено два пехотных батальона, бригада улан и четыре батареи шестидюймовых гаубиц Шнейдера. Город был взят в кольцо. На рассвете заговорили польские пушки. Говорят в этом городе, бывшем ханской столицей, был когда-то Фонтан Слез, интересно а Фонтан Крови, или Фонтан смерти там есть? Впрочем если и есть, то уже можно сказать что был. После шестидюймовых гаубиц от таких провинциальных городков ничего не остается. А если сквозь его огненные руины промчаться кавалеристы, рубя клинками напропалую людей, выбежавших из горящих домов, то и никого. Сами виноваты - каждый кто не подчиняется режиму "санации" должен быть уничтожен. Жить в колониях может только шляхта и ее рабы. Если ты не шляхта, то будь добр становись рабом и соблюдай законы. Великий Юзеф Пилсудский сказал, что Россия должна стать страной населенной белыми неграми, под властью Великой шляхты! Красивые слова, и правильные! Мятежники должны быть преданы мечу, а их жилища огню. Обидно, что в этом городишке женщин симпатичных почти не было. Теперь придется бойцам Булак-Балаховича тратить свои кровные на проституток из борделя, или терпеть до следующего раза. Впрочем зачем терпеть - страна большая женщины всегда найдутся. Как не стремились сложить покрупнее пирамиду из отрубленных голов, ничего величественного не получилось - кому охота бегать по горящим улицам головы отсекать! Ну и пес с ним! Но "герои" санации сделали непоправимую ошибку. Местный Муфтий вывозил из Бахчисарая родных и близких и попался Булаковцам. Мужчин убили, женщин изнасиловали, обоз разграбили и с этого дня Крымские татары объявили полякам Газават.
      Поручик Жинджовецкий не мог решить одну проблему. С одной стороны он не мог больше пить, с другой без водки находиться в пыльном и лишенном нормальных развлечений Бахчисарае было невозможно, а с тех пор как команда Булак-Балаховича ушла из Бахчисарая в карательный рейд стало совсем тоскливо. Женщин в городе практически не осталось, и Жинджовецким все больше овладевала мысль, а не послать ли взвод хорунжего Янека на охоту… Но тут. судьба вдруг улыбнулась поручику улыбкой того самого Хорунжего Янека.
      - Пан поручик - Ослепительно улыбаясь доложил Янек.
      - Мы тут поймали лайдака торговца, он где то украл пол сотни бочек крепкого пива и что бы мы его не повесили за воровство и спекуляцию, этот лайдак рассказал где прячутся два десятка женщин и каких женщин… Актрисы Симферопольского театра!. Тут у родственника одной их них хуторок и там они и прячутся. -
      - По коням - Завопил поручик.
      Хан Абзал Махмуд Оглы, так энергично дергал себя за усы, что Мичман Иванов Семнадцатый, боялся что когда появятся поляки, Хан останется максимум с одним усом. Союз Татарского эскадрона и Матросского отряда пластунов, был основан на ненависти к общему врагу и определенной взаимной выгодой. Во первых перебив поляков, а во вторых подружившись с будущим беком Бахчисарая, Мичман отводил двойную опасность от хутора своего дяди и закладывал основы будущих отношений в бурлящем Крымском котле. А Хан, получив свою долю в Бахчисарайских складах Легиона, получал возможность более качественно отомстить убийцам своих родственников (он был из клана убитого Булаковцами и поляками Муфтия) ну и тыл где будут оперировать пол тысячи до зубов вооруженных моряков - союзников, становился более прочным. Собственно с мичманом был только штабной взвод, основные силы готовились к штурму Бахчисарая. Тем более что легионеров была всего не полная сотня и для двухсот джигитов и полусотни моряков это был не серьезный противник. С легионерами справились без потерь да и Бахчисарай обошелся средними потерями. Комендантский взвод разбежался и походя была порублена джигитами, но на складах охранники вооружились пулеметами и почти целиком скосили конный авангард штурмующих и слегка потрепали роту пластунов, которая и поставила точку. Но с Булаковцами такой номер не прошел. Заранее обнаружив засаду на подходе к Бахчисараю, Булак быстро с ориентировался и кровавым серпом промчался по тылам войск вновь-испеченного Бахчисарайского Халифата, он понял что это только начало и решил покинуть Крым. Командующий Джанкойским Гарнизоном генерал Сегюр, послал пехотный полк, что бы вразумить Булаковича. Булака это взбесило и он лично возглавил атаку, следствием которой было окончательное уничтожение заград-отряда. Больше в Крыму Булака не видели… Его убьют в другом месте. А утро следующего дня обещало быть насыщенным. На главную площадь Бахчисарая свозили тех пленных, что были уличены в участии в нападении на семью Муфтия и других зверствах против местного населения. На площади желтели вкопанные в землю свежее стесанные колы, на их остриях поблескивал бараний жир. Все должно быть сделано по заветам предков, сказал Хан Абзал. И когда казнь была закончена, Хан поклялся перед кровавым "Бахчисарайским фонтаном", что пока всех убийц не постигнет кара Аллаха, он не вложит саблю в ножны.
      Из досье начальника контрразведки Петроградской рабочей дружины Л.П.Берия:
       Бэй-Булак-Балахович Станислав Никодимович. родился 10 февраля 1883 г. в зажиточной крестьянской семье. Католик. Родился в деревне Мейшты недалеко от местечка Видзы (ныне Витебская область) в семье помещичьих повара и горничной. Отец его происходит, из обедневшего шляхетского рода. Отец впоследствии владелец имения, а затем фольварка Стакавиево около города Браслава. Два брата и шесть сестер. Учился на агронома в Бельмонтах, затем некоторое время работал бухгалтером, а в 1904 г. стал управляющим имения графа Плятера в Дисненском уезде Виленской губернии. У местного населения Булак-Балахович пользовался репутацией народного заступника, так как часто выступал арбитром в спорах между крестьянами и помещиком. С тех пор он и получил прозвище "батька". Характеру Булак-Балаховича вполне соответствовала и первая часть его фамилии: "Булак" - это прозвище, ставшее частью фамилии, которое означает "человека, которого ветер носит". В 1914 году вместе с братом Юзефом добровольцем ушел на фронт. В начале войны служил во 2-м лейб-уланском Курляндском императора Александра II полку В ноябре1915 г. он был произведен в прапорщики и за два года дослужился до чина штаб-ротмистра. В ноябре 1915 г. Булак-Балахович был командирован в отряд (партизанский) особой важности при штабе Северного фронта в качестве командира эскадрона под командованием войскового старшины Г.М. Семенова. Отряд этот, под командованием Л. Пунина, действовал против германцев в районе Риги. За постоянные дерзкие вылазки в тыл немцев пунинские партизаны были прозваны "рыцарями смерти". В боевых операциях Булак-Балахович отличался особой храбростью, решительностью и находчивостью. Л. Пунин писал о нем: "…Несмотря на отсутствие военной школы, показал себя талантливым офицером, свободно управляющим сотней людей в любой обстановке с редким хладнокровием, глазомером и быстротой оценки обстановки". За германскую кампанию Булак-Балахович был награжден шестью орденами и тремя солдатскими Георгиевскими крестами (2-й, 3-й и 4-й степени). За время мировой войны он был пять раз ранен, но не разу не покинул своего места в строю. Перед революцией избран командиром полка, произведен в штабс-капитаны, 1916-1917. Вступив в Красную армию (02.1918), сформировал Лужский конный партизанский полк. В марте1918 г. участвовал в подавление крестьянских восстаний в Лужском уезде и в Стругах Белых. На 25 апреля 1918 г. численность полка составляла 1 121 человек (38 - командный состав, 883 - в строю и 200 вне строя).
       .Приметы: лет 35, среднего роста, сухая военная выправка, стройный, лицо незначительное, широкие скулы, руки грязные; говорит с польским акцентом, житейски умен, крайне осторожен, говорит без конца о себе в приемлимо-хвастливом тоне. Болтает, перескакивая с темы на тему, пьет мало
       Из детских сочинений:
       "Толпа в несколько человек направилась к сараю, в котором спрятался отец. Мое сердце усиленно забилось, в голове зашумело и я почувствовал, что почва уходит из-под моих ног. Я упал на землю и, закрыв уши, лежал вниз лицом, чтобы не видеть, не слыхать того, что они будут делать с отцом. Прошло несколько тягостных минут. Ни криков, ни выстрелов. Я подошел. (Обыскивающие) вышли из сарая и пошли дальше искать по двору. Слава Тебе, Господи, слава Тебе, прошептал я слова молитвы. Отец был спасен".
       "В то время на юге была масса "легионеров". Они делали налеты с целью грабежей и еврейских погромов. Свидетельницей одного из таких погромов была и я… С утра в городе было очень тревожно… Во всех домах шли приготовления (к спасению себя и своего имущества). Уже с обеда были слышны орудийные выстрелы, а потом мелкой дробью затрещали пулеметы, все ближе и ближе; стали слышаться стоны и крики, рев голосов. Скоро эта бойня охватила наш квартал… Врывались… Вытаскивали за одежду и волосы, грабили, издевались… убивали. Пули летали по всем направлениям, то и дело попадая и в убиваемых и в убийц… В это время к нам в дом, рыдая, вбежала одна из моих одноклассниц евреек, она что-то бормотала, что, я не могла разобрать. Но моя мать все поняла. Мы были русские и нам не грозила опасность. Нельзя же оставить погибать бедную девочку за то, что она еврейка. Быстро закрыла мама дверь моей комнаты и стала утешать ее. В это время по коридору раздались грубые шаги, заставившие маму выбежать к ним навстречу. - "А нет тут у вас жидовки, давайте поищем?" - спросил главарь и он хотел войти в мою комнату, но мама быстро загородила ему дверь, стала ему что-то говорить, что, я не слышала, я только видела лицо Розы. Этого лица я никогда не забуду. Весь ужас смерти выразился на ее лице, казалось, вот-вот она сойдет с ума, и стыня от сознания, что у меня на глазах произойдет что-то ужасное, я бросилась на колени и начала горячо молиться. В это время маме удалось уговорить их, что у нас жидов нет, и они ушли. Но у меня на всю жизнь останется в мозгу вид человека, которого должны сейчас убить, и он уже совсем перестал жить".
       "Не помню, в каком году это было, но помню хорошо, что летом, когда мы все сидели и обедали, и вдруг дверь открылась и появился мужчина, весь бледный как глина, и слышим только одно слово от него - "спасите"; мы, конечно, все испугались, но поняли, в чем дело: оказалось, что он был офицер и за ним гнались, и он забежал потому, что мы жили на одной улице. Бабушка, покойница, сейчас взяла и посадила его в печь и наложила дров, как будто хочет затопить, и вдруг появились в дверях эти несчастные гадины, чего стоит один их вид! Они перерыли всю квартиру, но их Господь не допустил до кухни и они прошли мимо и даже ногой не стали в кухню".

      По дороге на Клинцы, (небольшой уездный городок что в Черниговской губернии) тащился вербовочный отряд Свободного Союзного Легиона. Два десятка черных зуавов, дюжина польских уголовников, сын местечкового корчмаря Залман, в качестве фельдфебель-интенданта и во главе всего этого гордо рассекал на сером в яблоках Орловце, лейтенант Франсуа Де Ла Пен (бывший на самом деле просто Делапюном, но в Легион записывали под любым именем, чем он и воспользовался), хотя легионеры звали его за глаза Прыщом. Лейтенант был доволен и счастлив. Наконец он получил власть, о которой раньше не мог и мечтать. Всю Великую войну он подвизался в тыловом штабе, ибо фронт хотя и дает возможность быстрой карьеры, но гораздо вероятнее для командира взвода пуалю торжественный салют перед воронкой заменяющей могилу… А теперь власть над жизнями людей, безопасность и полная безнаказанность. Дядюшка Гастон, военный юрист, который и помог Франсуа откосить от фронта, любил повторять одну фразу - "…честных людей не бывает, все люди преступники, главное создать условия безопасности и безнаказанности… и мирный рантье станет грабителем, а церковный староста убийцей и насильником…". И ведь прав был дядюшка и лейтенант Делапюн понял это только сейчас. Как сладостна власть, особенно над этими шлюхами, из так называемых "хороших семей". Раньше вы не обращали внимание на маленького, кривоногого, косоглазого человечка с изрытым фурункулами лицом, а теперь в каждом русском городе он собирал свою дань справедливости. И вспомнилось Франсуа русская гимназистка из Могилева, Ксения кажется ее звали, она не хотела уступать и Делапюн ее жестоко избил прежде чем изнасиловать и когда зуавы волокли растерзанную девушку к себе в казарму, она крикнула на чистом французском - "Олеко отомстит за меня". Она еще что то кричала, но за гоготанием зуавов слов было уже не разобрать. Дорога ведущая в Клинцы петляла по лесу, лейтенант вспомнив что в этом уездном городке с населением 12 000 человек наверняка есть гимназия, улыбнулся как сытый кот. За очередным поворотом проявился весьма странный для лесной дороги сюжет. По середине большака стояло огромное кресло… В кресле вальяжно расположился молодой, хищно красивый гусар, с ленивой иронией смотревший на кавалькаду легионеров. Гусар неторопливо поднялся с кресла и поманил пальцем лейтенанта. Франсуа почему то пробил холодный пот, мочевой пузырь оказался переполненным и больше всего французу вдруг захотелось оказаться в Руане, в маленьком кабачке папаши Тибо, на окраине. Но влекомый какой то магической силой, Делапюн тронул поводья и подъехал к странному офицеру. Повинуясь его жесту, Франсуа слез с лошади и дрожащим помимо воли голосом спросил - "Что вам угодно Месье и кто вы такой?" Гусар презрительно улыбнувшись промолвил - "Мне угодно передать вам привет от Ксении, помните такую гимназистку из Могилева? А зовут меня Олеко Дундич и я ее жених" В руках гусара сверкнул выстрелом крохотный брауниг и Прыщ схватившись за живот стал оседать на землю. Из леса загрохотали выстрелы, зуавы пытались обороняться но безуспешно. Наиболее беспокойные получили по пуле в не смертельные места, остальные подняли руки. Тем более, что пытавшиеся сбежать поляки и Залман младший, были походя вырублены невесть откуда появившейся казачей полусотней в форме Императорской армии, возглавляемой бородатым Войсковым старшиной в белой черкеске. Это оказался командир Дикой Разведывательной Алы, Летучей Бригады Генерала Глебовского, Князь Джихар.
 
      Де Ла Пен пришел в сознание. Жутко болела голова и все было как то не привычно. Рядом разговаривали двое. По французски! Неужели свои? Он попытался открыть глаза но на веки как будто повесили гири и лейтенант стал слушать.
      - Я о вас наслышан господин Дундич. Особенно мне понравилось, как ваши гусары вырубили весь состав Дивизионного Ревтрибунала, который приговорил вас к расстрелу, а председателя обмазали дегтем, вываляли в перьях и возили по городу -
      Заявил хрипловатый голос с истинно парижским Прононсом. В ответ молодой голос с непонятным акцентом отсмеявшись произнес…
      - Никто его не в чем не вываливал. Удирая, этот Красный Торквемада попал сначала в бочку с дегтем, потом в сено, потом в седло, а потом Слободан снял его из карабина. А про вас Князь я тоже слышал, особенно про эпизод с захваченными у тевтонов танками. У вас все тот же эскадрон? -
      - Мы не эскадрон- сказал Князь гордо подняв лицо с орлиным профилем. Мы Сирийская Ала Понтия Пилата и руки мы умоем только после Победы, о смотрите поручик, француз очнулся, значит вы можете начинать -
      Пока лейтенанта привязывали за ноги к двум согнутым березам, в глубине леса казаки и гусары деловито вешали зуавов. Данную затею применили обнаружив на их фесках украшения из прядей и локонов разных оттенков. Так легионеры отмечали свои победы над беззащитными женщинами. У одного из легионеров подобного украшения не было, он как выяснилось предпочитал мальчиков. Его для разнообразия посадили на кол.
      Таким образом База на Унече усиленная Корпусом Глебовского, стала доминировать над солидной частью Брянской губернией. Во всех населенных пунктах появились комендатуры Легиона (благодаря походной канцелярии покойного лейтенанта Де Ла Пена). Конники Джихара и Дундича вели постоянную разведку и тщательно локализовали рейды мелких санационных групп. А в леса, где расположились спасенные узники, ушло два обоза с оружием, амуницией и продовольствием. Это было начало партизанского края и Бригады "Данциг". Не прошло и месяца, как в окрестностях Брянской губернии стали появляться странные отряды в шинелях с красными и синими разговорами, в суконных шлемах напоминающих то ли уборы русских витязей, толи кайзерские шлемы и что характерно говорящих на русском, немецком и украинском языках. И у многих на шлемах и рукавах был нашит шеврон - два белых креста на алом фоне. Живых санационщиков и легионеров после них не оставалось. За фураж и продовольствие они платили золотом и с местными обывателями были сугубо корректны (окромя коллаборционистов и бандитов, эти же категории местных жителей исполнялись с помощью "Конопляной тетушки"). Так начала свою боевую историю Бригада "Данциг". Учитывая то что запасы гвардейского обмундирования на Базе "Унеча" были весьма солидны, а офицеры и солдаты Русской армии предпочитали привычное обмундирование, богатврки и шинели с "разговорами" Княжна щедро раздавала иррегулярным союзникам, осробенно они были побулярны в отряде Буденного. Батька Семен даже посылал рекламно вербовачные отряды в новой форме, которая способствовала притоку добровольцев. В народе суконки накрепко и навсегда прозвали "Буденновками". Учитывая что хлопцы Батьки Семены были не добрее к врагам чем бойцы Бригада Данциг, их форма стала пугалом для Легиона и прочих Антант и в плен их не брали, впрочем носители суконных богатырок украшенных красными звездами с золотым плугом и сами как правило не сдавались. Был случай когда во время Буденовского рейда один ротный навестил родное село мимо которого проходил его полк и в родительской избе встретил брата, ставшего Легионером. Он набил братцу морду, дал полчаса на то что бы он исчез из этих мест навсегда и вышел на улицу перекурить. А на шум примчались пятеро патрульных легтонеров, но увидя буденовку, трое сбежали побросав винтовки, а двое сдались в плен.
       Из детских сочинений:
       "Уже была полная оккупационная власть. На улицах все деревья были срублены и многие дома были разрушены. По улицам ходили солдаты без погон и с ружьями. Часто я видел в окно, как эти солдаты вели куда-то мужчин, женщин и детей. Все это было в N, я помню очень смутно; помню, как на моих глазах два каких-то жида комиссара и солдаты зарезали женщину и двоих детей и как у одного из жидов были окровавлены все руки кровью невинных младенцев. На меня этот случай произвел очень сильное и потрясающее впечатление, я в этот же день очень сильно заболел, и мне в бреду все время мерещился страшный жид комиссар с окровавленными руками и двое детей.
       Потом при наступлении поляков мы бежали, и сколько страшных картин, которые не мог никто бы описать, пришлось мне увидеть, - все было в крови, и ручьи крови текли по всему пути железной дороги и ярко выделялись на белом снегу. Всюду по пути легионеры резали убегающих. Поезд мчался с быстротой молнии, а задние вагоны горели. Всюду был страшный дым и грохот. Мне от всего этого стало дурно".

      Анисим Кривов стоял и смотрел на черные печные трубы торчащие вверх. Все-таки не нужно было уходить в лес на охоту. Он и это страшное пепелище- все что осталось от его деревни Качаловки. Сердце отказывалось верить, но разум кричал, что нужно возвращаться в избушку на охотничьей заимке, потому что здесь никого и ничего не осталось. Впрочем, осталось, точнее, остались - черные печные трубы. Но он решил подойти поближе и все рассмотреть. Рассматривать в принципе было нечего - несколько втоптанных гильз и пустые банки от иностранных консервов. Все это Анисим фиксировал каким-то уголком еще чудом работающего сознания, сам же, потерявший рассудок от увиденного пытался найти Алену с детьми. Но что можно было найти на этом пепелище? Огонь потрудился на славу! Но Анисим отказывался верить, ибо так не должно было быть! Но это было. Шок от увиденного, открыл в его мозгу какое-то второе дыхание, и он стал, как сомнамбула кружить вокруг деревни, пытаясь разобрать все следы. Но охотничьи навыки только сделали его ужас сильнее. Никто не вышел из деревни, когда пришли чужаки, никаких следов - только его и многочисленные следы мужской обуви пришедших с большака и ушедших обратно. И еще окурки - папиросы ненашенские. Такие папиросы он видел в городе на рынке - они появились, когда в город пришли американцы, и эти консервы тоже. Он понимал, что никого нет в живых, но продолжал искать следы, зашел туда, где стояла его изба. Битые почерневшие черепки. Хотя не все битые. Глиняная свистулька! Эту свистульку он делал для младшей Анюты! Значит еще есть надежда! Анисим продолжил поиски. Солнце начало заходить за горизонт, а между черных торчащих в небо обгоревших труб ползал на четвереньках человек, пытаясь что-то разглядеть на земле в наступающих сумерках.
      Утренний рассвет озарил черное пятно сожженной деревни, которое казалось страшным и чужеродным на фоне сверкающего розового снега. Посреди Качаловки стоял совершенно седой человек в ружьем за плечом, и о чем-то вполголоса шептал. Он уже понял, что произошло, хотя по-прежнему отказывался в это верить. Их согнали в церковь, подгоняя выстрелами. Согнали всех - и детей, и женщин, и стариков. А потом подожгли церковь, и подожгли дома. А потом они все ушли. А потом пришел он и увидел все это. Увидел и запомнил. Они могут ходить только по дорогам, избегая леса и болот. Он может ходить там где хочет, потому что это его край, его Родина. Их очень много, а он один. Он найдет таких же как он и неизвестно кого станет больше. У них хорошие винтовки и много патронов. Он набьет себе патронов в избушке на заимке. Они пришли убивать. Ему не впервой охотиться на обезумевших от голода и крови волков. Вместо красных флажков на снегу будет кровь - их кровь. Бог простит. А не простит, значит не простит - буду жить с грехом на душе.
      Солнце зимой в Архангельской губернии прячется очень рано, и ходит над горизонтом очень низко. Поэтому тени от предметов всегда очень красивые, стройные, гармоничные и длинные. Стремительные как стрелы Робин Гуда. Только человек способен обезобразить такую чудную красоту природы, только он способен перечеркнуть установившуюся гармонию, не заботясь об эстетическом великолепии, которого так ищут образованные и цивилизованные интеллигентные люди. Анисим не знал, что он испортил чудную картинку о которой мечтала творческая элита и богема России. Он молча шел на лыжах к заимке, где у него было свое дело. Одно дело он уже выполнил, испохабив чудный пейзаж сгоревшей деревни - изящные тени от труб, образующие причудливую картину чего-то поэтического, чего-то этакого возвышенного, и сакрального - вроде, как множества указующих интеллигентских перстов, пути, по которому ее стараниями должна направиться Россия - ибо не достоин жалкий и ничтожный русский народ такой великой прослойки таких умных и свободолюбивых творческих людей, поэтому он должен отправиться в ад и сгинуть без следа в истории.
      Изящные тени были перечеркнуты поперечной полосой - посреди пепелища, на мести сгоревшей церкви, ставшей братской могилой, возвышался крест, из свежесрубленных бревен - Анисим перечеркнул чужие мечты и жизни тех, кто эти мечты осуществлял.
       Из детских сочинений:
       "Папа уехал, а с ним и мама, обещали приехать… но Бог… иначе судил… на одной стороне стали русские, а на другой американцы. Мы остались… с няней… скончалась… остались без призора… нас поместили в американский концлагерь… голод, холод, беспризорность. От родителей известий не имели, и была только надежда на будущность… Получили известие, что они живы. Нам прислали денег"
       "В начале 18 года американцы хотели устроить свою столицу в Архангельске. Новое правительство прислало телеграмму к нам и юнкерам, чтобы не сдавались американцам, и обещало прислать поддержку. Юнкера и кадеты дрались с ними три дня. Американцы подъезжали к нам очень близко и били по зданию. Малыши-кадеты переходили с одной стороны здания на другую, а старшие выбегали и отбрасывали татар. Подмоги не было прислано. Юнкеров американцы оттеснили в кремль, а кадетов в свое здание, и мы принуждены были сдаться. Нас американцы вначале не трогали, но юнкеров не оставляли в живых, даже тех юнкеров, которые были в корпусе и прямо заявляли американцам, что они юнкера, и их выводили и рубили".

      Фридрих Гейдрих, поднял снайперскую винтовку с глушителем и стал целиться во французского полковника. Их никто не звал сюда. И то, что они делали в его родном городе, Фридриху не нравилось. Поговаривают, что поляки ведут себя еще хуже, чем французы, но ему хватает и того, как ведут себя эти лягушкоеды. С прибытием оккупационных частей был издан указ для всех жителей Магдебурга, о том, что за каждый выстрел во француза будут расстреливаться сто мирных жителей. В первую же ночь французы начали разгул и насилие в городе, но жители терпели, в надежде, что эти южане-полукровки упокоятся, но в первую же ночь в городе началась стрельба - двое французских офицеров не поделили очередь - кому первым "натурализовать" по праву победителя одну из немецких девушек, и в пьяном состоянии начали стрелять друг в друга, остальные посчитали, что это начали действовать партизаны, и открыли пальбу во все что движется. Итог ночной стрельбы - трое убитых французов, пятнадцать мирных жителей, и свыше полусотни раненых немцев и французов.
      Во всем естественно обвинили жителей Магдебурга. Запустили утку о том, что сыновья городского главы застрелили французского генерала и пытались организовать мятеж. Смешно! Если послушать этих поедателей земноводных, то получается, что в Германии каждый глава городского совета растит из своих детей стрелков-убийц французских генералов! Откуда во Франции столько генералов? Хуже всего то, что в эту уже дежурную для каждого города историю заставили поверить в очередной раз весь мир. В полдень следующего дня после прихода французов на городской площади были собраны сто заложников - пятьдесят женщин и пятьдесят мужчин. Их поставили на колени в две шеренги напротив друг друга, и заставили так стоять около двух часов. За это время к оцепленной войсками площади согнали мирных жителей. После чего французы устроили "представление". Они стали по очереди убивать выстроенных на коленях заложников - вначале мужчину, потом женщину напротив, затем снова мужчину, затем снова женщину - пока не убили всех выстроенных сто человек. Руководил всем действом этот полковник. Через два дня все повторилось. Только никакой стрельбы не было! Даже французы друг в друга не стреляли. А теперь все повторяется в третий раз. И тоже не было никакой стрельбы во французов. Поэтому нет смысла сидеть и безропотно ждать когда убьют, следующих. Нужно убивать в ответ. Убивать офицеров. Чем больше, тем лучше, ибо офицеры принадлежат к тем кругам, которые решили оккупировать Германию. Солдаты ничего не решают, и делают лишь то, что им прикажут - прикажут прийти - придут, прикажут уйти -уйдут. А для того, чтобы они ушли, нужно сделать так, чтобы те, кто их привел стали бояться здесь находиться. Поэтому этот полковник должен умереть.
 
      Выстрел! Тело французского полковника с разлетевшейся головой отшвырнуло на площадь. Нужно уходить! Зачем? Чтобы быть арестованным во время очередной акции? А тут такая удобная позиция! Хлопок выстрела -еще один безголовый! Разрывные пули это здорово! Ага, заметались! Хлопок! Еще один готов! "Черт по людям-то за что?"- прокричал Фридрих увидев, что солдаты оцепления и пулеметчики открыли огонь, по согнанным на площадь для просмотра казни жителям, - "Вот он я! В меня стреляйте!" Черт! Выстрел! Еще один готов! К черту офицеров! Пулеметы главное! Перезарядка. Выстрел! Попал! Еще раз! Не нравится? Снова выстрел! А теперь вот этому!
 
      Капрал Монперсье, заметив отблеск оптики в чердачном окне, дал длинную очередь из "гочкиса" и тело Фридриха Гейдриха бывшего фельдфебеля 23-й пехотной дивизии разрезало почти пополам, отбросив вглубь чердака. Суматоха на площади и стрельба в мирных жителей происходили еще около часа, прежде чем был наведен порядок. На лице убитого фельдфебеля, когда его тело было найдено, застыла нехорошая звериная усмешка. Вечером того же дня, по приказу нового коменданта Магдебурга, на площади был произведен расстрел двухсот заложников. Ночью группа неизвестных забросала гранатами здание оккупационной комендатуры.
      Утренние газеты Магдебурга ничего о вчерашних событиях не сообщили. И еще неделю газеты делали вид, что в городе нет стрельбы и каждый день не убивают новых и новых французских солдат. Но когда восьмидесятилетний ветеран войны 1871 года, снявший из старой винтовки Дрейзе трех пуалю напавших на его внучку был зверски убит вместе со всей семьей, плюс после поджога доходного дома, где он жил французы стали стрелять в пожарных и жильцов тушивших пожар, все утренние газеты вышли с одним и тем же лозунгом - "Если ты немец, к оружию!", ну а немцев в Магдебурге было много. За оружие взялись все. Хозяева закрытых оружейных магазинов, раздавали припрятанный товар, не забывая брать расписки в получении, что бы потом предъявить счет Магистрату.
       Германия Из детских сочинений:
 
       "Потом мы поехали в деревню, там французы убили моих папу и маму".
       "Потом французы выкопали несколько ям и закопали убитых и моего папу тоже".
       "Пришел вестовой и сказал, что отца повели к расстрелу. Я не мог проговорить ни слова".
       "На другой день, когда они опять ворвались к нам, увидели моего дядю в погонах и офицерской форме, хотели сорвать погоны, но он сам спокойно их снял, вынул револьвер и застрелился, не позволив до себя дотронуться".
       "Я уже навеки прощалась с папой, я знала, что его ждет неминуемая смерть с мучениями и пытками".
       "У нас сделали обыск и хотели убить мою бабушку, но не убили, а только ранили рукояткой револьвера".

      Мойшу давно как счетовода интересовало, зачем новым хозяевам столько хлеба. Армию кормить? Так тут на четыре польских армии, а легионеры и продотрядовцы сами кормятся. Попробуй-ка отказать! Мигом или петля на шею, или расстрел. Поначалу были раздумья куда податься - в легионеры или в продотрядники, но после того, как в на улицах Тамбова ночью вырезали несколько патрулей, желание стать легионером напрочь пропало. Пускай недалекие лезут под пули за польское гражданство, а умным лучше переждать - считать Мойша умел - слишком мало поляков, и слишком большую территорию они себе забрали, даже с теми легионерами, которых в граждане примут им людишек не хватит. Подождем немного, а там глядишь и так начнут раздавать. А кому раздавать как не продотрядникам? Они там в своей панской Польше без нас с голоду загнуться, если бы не мы, так и ходили бы с голым задом шляхтичи голопузые. Упоминание о шляхте ничего кроме смеха у Шмуля не вызывало. Какие они дворяне? Дворяне были здесь, пока их в семнадцатом под нож не пустили, а там - вчера селедку чистил, или навоз выгребал - а сегодня нате вам - шляхтич! Считать пускай научиться и читать! Князей развелось как грязи! Может права поговорка? А если честно, то все обрыдло! Если б не крестьянские девки, с которыми можно развлекаться в каждой деревни, то со скуки наверное и в легионеры бы подался. Было правда пару раз. Бузить начали мужичье поганое. Так против пулемета разве побузишь? А девки деревенские бывают горячие! Вот и сейчас Яшка ухватил молодую деваху и поволок в сарай. А мамаша-то бойкая стерва оказалась - лицо Яшке то когтями полоснула! Ну ничего, сейчас потешимся - всыпем этой толстухе шомполов на виду у всей деревни. Вон пацаны уже и козлы притащили. Сейчас привяжем и пойдет потеха. А после сами все зерно отдадут. Ну, что пора, что ли команду какую пацанам подать.
      Мойша поправил кобуру "маузера", одернул кожаную куртку и крикнул: "Приступайте!". Привязанная к козлам ремешками толстуха истошно заорала. Ее вопль перекрыл крики, вопли и рыдание ее дочки, с которой развлекался Яшка на сеновале. Стоявшие селяне, согнанные продотрядовцами, затравленно смотрели на экзекуцию. Когда толстуха от боли потеряла сознание, ее окатили пару ведер колодезной воды и продолжили. Наконец, когда спина мамаши превратилась в кровавое месиво, Шмуль отдал команду остановиться. Рыпнувшихся было снимать выпоротую бабу, односельчан отогнали прикладами. Мойша вышел к козлам, на которых враскорячку была привязана провинившаяся селянка, достал бумагу и зачитал притихшим жителям деревни сколько и чего с каждого двора они должны сдать на нужды панской власти. Чтение сего документа осложнялось воплями молодухи, которую продолжал драть неугомонный Яшка Шифман. Однако, несмотря на эти акустические трудности, всем стало ясно, что нести требуемое нужно самим и добровольно, иначе процедура порки несчастной и может и других упорствующих может быть продолжена. Испуганные бабы и старики потянулись к своим дворам, под внимательными взглядами бойцов отряда. Черт! Да угомониться этот кобель или нет? Или рот порвать этой дуре, чтобы не орала на всю деревню? Яшка, тоже как какой-то поц, сам что ли не может догадаться заткнуть рот этой девке?
      Наконец, понесли изымаемые продукты согласно, списка. Подождем, пока все принесут, а потом посчитаем. Если не будет хватать, пойдем по избам пошарим и возьмем на треть больше. В следующий раз будут сговорчивее. Крики вроде бы стихли, то ли Яшка закончил, то ли догадался этой дуре по харе врезать. А, вот и он, счастливый и довольный как кот, идет головой мне в сторону сеновала машет. Ладно, пойти и мне что ли потешить себя, пока он тут за меня покомандует. Если что, Яков пацан ушлый - возьмет не на треть, а на половину больше того, что нужно, сдадим на рынке, с руками оторвут. Ну и где эта девица краса, между бедер кровава полоса? Стихи что ль начать писать? А, вот она забилась в угол и скулит. Иди сюда, дура! Сейчас и я тебя оженихаю. А красива девка ничего не скажешь, вон уже и покорная стала, и не кричит даже, только всхлипывает… Ладно потешили себя и хватит, все же Шифман кобель - после него девок драть никого удовольствия, как будто сам себя рукой тешишь. В следующем селе я буду первым, а он пускай делом занимается. Командир я, в конце концов или нет! Ну, что там у нас?
      Ого, подводы нагружены, похоже, мой заместитель половину еще сверху собрал! Сами виноваты! Когда говорят нести, нужно нести! С властью не шутят! И как всегда, какую-то бабу с собой прихватил, девок портить ему мало, подавай еще кого-нибудь! Ладно, в пути развлечемся. Довезем до Тамбова, а там выпустим обратно, в чем мама родила, вот потеха будет. Ого, а откуда он мед раздобыл? Молодец Яков! Поехали, что ли пацаны!
      Продотряд Мойши Шмуля покинул деревню Рудовка, собрав требуемое и проявив истинный гуманизм по отношению к населению. За исключением одной выпоротой шомполами крестьянки и ее изнасилованной дочки, никто более не пострадал. Увезенная продотрядовцами тридцатилетняя вдова Тамара Кожинова в деревню не вернулась, вряд ли она пропала без вести, скорее подалась в город, чтоб не смотреть в глаза односельчанам и не краснеть, за то, что тешила пархатых.
      Всю ночь над Рудовкой стоял вой - немолодая, полная, абсолютно нагая женщина, лет сорока, с окровавленной спиной выла в сарае, обхватив тело девушки лет восемнадцати, на неестественно бледной шее которой, виднелся синюшный след от веревки. Похоронили ее Дашу на третий день, на кладбище, ибо батюшка сказал, что нет на ней греха, а грех на нем самом.
       Из детских сочинений:
       "Там начали есть человеческое мясо и часто бывали случаи, что на улицах устраивали капканы… ловили людей… делали из них кушанья и продавали на базарах
       "Родился я на тихом Дону в очень бедной семье. Отец простой казак, образование получил маленькое, кончил приходскую школу, нас было у него шесть человек, чтобы добиться образования я своими маленькими ручонками подбирал скошенную рожь".
       "Когда я приезжаю домой, я стираю белье, мою пол, убираю комнату, помогаю маме в шитье, и все это делаю с большим удовольствием".
       "Когда я приходила из гимназии в 4 часа, я убирала дом, готовила обед… Мы ужинали, я убирала со стола, мыла посуду и садилась делать уроки… Дома я была до возвращения (со службы) папы и мамы полной хозяйкой".
       "Моя мать и сестра служили у поляков. Мне тогда пришлось бросить гимназию, чтобы готовить обед, убирать в доме, стирать и смотреть за маленьким братом. Все это тяжело было для меня 12-тилетней девочки".

      Он всю жизнь боролся с детскими комплексами. Будучи небрачным сыном, "байстрюком" он с раннего детства ощущал свою неполноценность. Такие как он всегда ищут звериную стаю, потому что сбиваясь в стаю слабые всегда сильнее, чем сильные одиночки. Он и нашел свою стаю. Вначале он начал работать на журналистском поприще, там его заметили и в 1910 году он вступил в ряды РСДРП. После чего стал работать секретарем газеты "Правда", одновременно обучаясь в Политехническом институте. Грянула мировая война. В 1915 его призвали на флот, но матросом он стать не захотел, и поступил в гардемарины. В 1917 его произвели в мичманы, но в мировой войне он участия не принял. Зачем рисковать жизнью, когда есть более быстрые перспективы в карьере? Сразу же после февральской революции он, избранный зампредседателя Совета рабочих, солдатских и матросских дел, начинает действовать. Начинает делать дела. Свои. Звали его Федор Федорович Ильин. Впрочем, с началом революции он решил стать Раскольниковым, и он оправдал эту фамилию. Новый пост позволяет Федору идти к власти семимильными, кровавыми шагами. Главное устранить конкурентов и тех кто может помешать. Организовать уничтожение офицеров флота, спившимися и потерявшими человеческий облик матросами труда не составило. В пьяной стае, все подонки чувствуют себя сильнее, а если это дело залить водкой, то можно вершить любые дела. Водка, водка и ничего кроме водки! Водка это главное! Сатрапы офицеры не дают пить водку, заставляют быть трезвыми - на штыки их! Правда в июле вышла неувязочка - пьяная толпа поперла на пулеметы, а у пулеметчиков рука не дрогнула - пришлось спасаться бегством, но вот беда - арестовали. Но не надолго - арестовавшие в отличие от пулеметчиков слабее духом оказались, испугались толпы и выпустили. Расправы над офицерами продолжились с новым размахом. Наконец 20 октября 1917 года, он встречает ЕЕ. Он очарован!
      Она была очень красива, и росла в семье большевика. Что подвигло ее отца, профессора права, стать большевиком, остается загадкой. Поговаривают, что он был масоном, но точных данных на этот счет нет. Но в грянувшую революцию она вошла благодаря двум людям - Троцкому и Раскольникову. Как эти трое людей, строили свои отношения,остается загадкой. Ходят очень много красивых и наоборот домыслов, но сплетни пересказывать глупо. Зато известно достоверно, что именно Федор и Лариса с отрядом "революционных братишек" прибыли на борт "Авроры", и именно они произвели тот холостой выстрел из носового орудия, перечеркнувший историю России. Жесткость и бесчеловечность Ларисы Рейснер одних восхищала, а других приводила в ужас. Что-то было патологическое в том, что она любила одеваться в одежду собственноручно расстрелянных жертв. Но ничего удивительного - у русской богемы, у русской интеллигенции именно такое отношение к людям. Смерть, кровь и убийство - это не преступление, а эстетический и творческий поиск, поиск нового в высоком искусстве. И нет ничего странного, что на борт "Авроры" Лариса взошла в простреленной офицерской черной шинели, ибо еще не закончилась та роковая для России ночь, как ее уже видели в Зимнем, в качестве коменданта новой власти, и разгуливала она уже в шинели командира ударного женского батальона, непростреленной. Именно этот факт, дал повод некоторым утверждать, что именно она явилась организатором массового насилия над сдавшимися ударницами, а затем организовала их зверскую публичную казнь. Злые языки утверждали, что пьяная матросня, солдатня, а также дружины "Бунда" всю неделю насиловали захваченных женщин а затем расстреляли их, тем же, кто оказывал сопротивление, либо (после того как удовлетворили свою похоть) вспарывали животы, заставляя умирать в страшных мучениях, либо насаживали после "употребления" на штыки укрепленные в баррикадах Зимнего или на штыри ограды Арки Генштаба, где они в таком виде красовались несколько дней, оглашая предсмертными стонами окрестности. Конечно же, есть свидетели красочно расписавшие чудовищные зверства в те дни, но они забывают о том, что революция это кровь, кровь и смерть. Много смерти и много крови и все это в сплаве с чудовищной жестокостью борьбы за власть.
       Из детских сочинений:
       "Вечером большевики поставили против нашего корпуса орудия и начали обстреливать корпус и училище. Наше отделение собралось в классе, мы отгородили дальний угол классными досками, думая, что они нас защитят. Чтобы время быстрее шло, мы рассказывали различные истории, все старались казаться спокойными; некоторым это не удавалось и они, спрятавшись по углам, чтобы никто не видел, плакали".
       "Первый снаряд, пущенный в наш корпус, попал в нашу роту. После этого нашу роту повели в подвал, причем впереди роты несли ротную икону. В подвале у нас часто были молебны. Такая жизнь продолжалась неделю".
       "Через несколько дней в корпус, когда все стояли в церкви, ворвалась банда. Первая и вторая рота были вызваны из церкви и выгнали толпу из корпуса".
       "Мы сидели как ни в чем не бывало на втором уроке, и вдруг разом посыпались пули по нашему классу; стекла летели вовсю. Дежурный офицер скомандовал: "ложись", и мы наживете поползли с третьего в нижний этаж, где и находились без всякой надежды на продолжение своей короткой жизни. Но все прошло благополучно. После долгой осады корпус был сдан и к нам был назначен комиссар".
 
      Революция, это еще и романтическое время. А романтика это удел творческих людей. Жизнь в эпоху революций скоротечна, а поэтому красива. И красиво жить умеет только творческая богема. И Лариса жила красиво. Весь Зимний дворец, с его сокровищами оказался в ее распоряжении. Она сменила шинель на умопомрачительные платья сшитые для дочерей последнего русского императора. А потом ее и Федора Лев Давыдович отправил в Москву - торопить революцию. Кроме того революции нужны были деньги, а их в зажравшейся купеческой Москве было немало. Нужно было только найти их обладателей и хорошенько потрясти. И сын питерского выкреста старался. В кратчайший срок, утопив Москву в крови, он вернулся в Питер с пятью вагонами золотых украшений и нарядов для Ларисы. Нужно сказать, что возвращение было своевременным. Корабли Балтфлота в Гельсингфорсе собирались вернуться в Кронштадт. Это было опасно. Ибо там большевики особых успехов в агитации не достигли. Более того Щастный, узнав о резне учиненной Раскольниковым в Питере, мог подвергнуть Петроград бомбардировке. Революция повисла на тонком волоске. Раскольников с возлюбленной, теперь уже в кожаной куртке отправляется к Щастному. Ее запомнили и оценили. Она говорила красивые слова: "Товарищи моряки!.Брата! Вы хорошие и боевые молодцы. Все как на подбор собрались, - обращалась она к команде судна. - Я счастлива встретиться с вами и приветствовать моряков, почувствовать ваш боевой дух, вашу готовность бить и гнать врагов с нашей родной земли". Начался 1918 год.Одухотворенные революционным задором Ларисы корабли Балтийского флота совершили Ледовый поход в Петроград. В ходе похода были арестованы все офицеры, которые представляли опасность для революции. Балтийский флот прибыл в Петроград. Все арестованные офицеры, включая Щастного были тут же расстреляны. Федор был назначен Главкомом, отец Ларисы, Игорь Михайлович, стал Партийным Комиссаром флота, ну а в гардеробе Ларисы, тоже комиссара флота, только рангом пониже - Морского Генерального Штаба, появилась адмиральская шинель, снятая с лично убитого ею Щастного. В новой шинели Лариса выглядела очень красиво и элегантно. Она упивалась своей ролью и значимостью. Приказы революционным матросам она отдавала прямо, как королева - пажам.
       Россия. Из детских сочинений:
       "Эти большевики были очень вежливые: вечером, когда они приходили, то они снимали сапоги и говорили тихо, чтобы нам не мешать".
       "Ушли, ничего не взяв, хоть и видели у мамы кольца, а у папы серебряный портсигар".
       "Большевики спрашивали меня: "Где твой папа?" Но я говорила, что я не знаю, где мой папа, тогда они поставили меня к стенке и хотели убить меня. Тогда пришел еще один большевик и сказал: "Зачем вам мучить девочку, может, она и не знает ничего?"
       "Настал вечер, но никто к нам не приходил и не приносил есть (два мальчика, братья заключены в тюрьму за попытку уехать к отцу за границу); солдат (красноармеец) принес ужин: по селедке и по пол хлеба. Мы просили его нам продать хлеба, он нам дал свою порцию и попросил у товарища пол его порции и отдал нам, мы ему давали денег, но он не взял их. Он рассказал, что не по своей воле служит, а что его заставили".
       "Их повезли в крепость Кронштадт… Но жена дяди спасла его… дала взятку и хлеб матросам и они отпустили дядю, переодели его и спасли".
       "Меня взяли от отчима и матери и тяжело мне было жить с отцом и сильно притесняла мачеха".
       "Хоть нехорошо, но все-таки я помню, как сладко мне было жить у моих других родителей".
       "Помню первый день революции, я подошел к окну и увидел, как с крыши напротив поднялся голубь и тотчас свалился, подстреленный пулеметом".
      С новым назначением и новые задачи - германская армия нарушила перемирие и перешла в наступление. 23 февраля Лариса и Федор выступают с обращением к морякам Балтфлота стать на защиту Советской республики. Так удалось решить две проблемы сразу - защитить власть повисшую на волоске, и избавится от патриотов не поддерживающих революцию, соответственно представлявших для революции опасность. Но слова, сказанные на Севере, не могли быть услышаны на юге - там сдержать натиск немцев, поддержанных сепаратистами Петлюры было некому, да и Черноморский флот в отличие от Балтийского был не очень революционным и пока еще находился под контролем адмирала Колчака, который становился очень опасным. Миссия в Севастополь удалась на три четверти - половина экипажей кораблей пошла за Федором и Ларисой, выполнив указание Троцкого - затопив корабли и пополняя ряды сухопутных отрядов красной гвардии, а другая половина пошла за Колчаком. Но Колчаку не повезло - ядовитые семена посеянные Раскольниковым и Рейснер все же дали всходы, и когда немецкие войска стали подходить к Севастополю, то моряки взбунтовались и отказались защищать город. Они арестовали всех офицеров, включая самого Колчака, подняли белые флаги на кораблях Черноморского флота. Однако никакой пользы Германии эта победа не принесла. Наоборот. Большевики провозгласившие "Декрет о мире" еще в 1917 году, абсолютно не собирались нарушать перемирие, заключенное в 1917 году, да и некому было воевать против Германии - армия разложенная революционной пропагандой была не боеспособна. Поэтому когда Германия в марте 1918 года начала наступление на Западном фронте, ей стало катастрофически не хватать дивизий расположенных на оккупированных землях России. Эти дивизии она могла спокойно перебросить на Западный фронт еще зимой 1917 года, но она этого не сделала. Принятое решение о переброске дивизий из России запоздало - Антанта начала оккупацию предавшего ее союзника - американцы с севера, через Архангельск и Мурманск, англичане, французы и поляки через Каспий. Отправку дивизий пришлось приостановить, под угрозой удара с Востока. В результате 86 дивизий (1/3 всех боеспособных сил)Тройственного Союза оказались скованными в самый неподходящий момент. Итогом этого стратегического просчета стал проигрыш Западной кампании в 1918 года и подписание Компьенского перемирия 11 мая 1918 года. 28 декабря 1918 года был подписан Версальский договор.
      Такой подлости от бывших союзников по войне в России не ожидал никто. Достаточно быстро ее территория перешла под контроль Антанты, причем в роли исполнителей, так сказать пушечного мяса выступили польские дивизии, сформированные еще во Франции. Высший Совет Антанты обещал Пилсудскому Польшу от можа до можа, только в обмен на пушечное мясо для оккупационных войск. В Польше практически была проведена тотальная мобилизация и десятки "санационных дивизий" нашпигованных антантовской и трофейной немецкой техникой и подкрепленные британскими и французскими колониальными частями, создали оккупационную сеть. В июле 1918 года был создан Союзный Иностранный Легион, куда брали всех и вся, по пятилетним контрактам. К каждому польскому полку на санационных территориях был прикреплен батальон Легиона. В Легион кстати, целыми дружинами стали вступать Бундовцы, их привлекала возможность после двух сроков получить статус Действительного гражданина, а учитывая что служба была как правило по месту жительства, кое где Бундовцы имели власть больше чем пан местный Комендант. А ведь только стало казаться, что жизнь стала налаживаться! Весной в голодном и холодном Петрограде супруги Раскольниковы начали вести довольно нескромный, но соответствующий их положению образ жизни. Зимний дворец стал личным дворцом Ларисы. Они завели огромный штат прислуги, стали устраивать шикарные приемы, на которых мадам Комиссар Морского Генерального Штаба любила блистать перед столичной богемой в роскошных нарядах. А приемы в здании Адмиралтейства! Их украсили шелком, бархатом, античными и восточными статуэтками. А прогулки на породистых лошадях в кампании Александра Блока!
      А ее стихи:
 
Апрельское тепло не смея расточать,
Изможденный день идет на убыль,
А на стене все так же мертвый Врубель
Ломает ужаса застывшую печать…
 
      А их с Феденькой личная яхта! Флагман Балтийского флота! Какие крузы они на ней совершали в Финском заливе! Они реквизировали самое лучшее и роскошное, что было в России - яхту покойного государя императора "Штандарт" (Заложена 1 октября 1893 года на верфи "Бурмейстер и Вайн" в Копенгагене. Спущена на воду 4 августа 1895 года. Вступил в строй 1896 году в качестве Императорской яхты. Водоизмещение 5480 т. Размерения 112,2 х 15,4 х 6,6 м. Вооружение 8 - 47 мм Бронирования нет Механизмы 2 паровых машины 12000 л.с. 24 котла, 2 винта Cкорость 22 узла Дальность плавания 1400 миль на 12 узлах. Экипаж 16 офицеров и 357 матросов)… Переименовав ее по богемно-революционному в "Либерастию". Злые языки утверждали, что и государя вместе с семейством расстреляла лично Лариса в казематах Петропавловки, и дескать именно оттуда у нее наряды великих княжон, и мундир гвардейского полковника принадлежавший ранее последнему Николаю Романову. А даже если и так, то и что с того? Во Франции помниться тоже на гильотину отправили ихних королей, и между прочим гордятся этим! Но Лев Давидович Бронштейн вовремя успел почувствовать опасность, поэтому все яйца в одну корзину складывать перестал еще после взятия Зимнего. Именно тогда они стали переправлять золото и деньги в САСШ в учрежденный Троцким незадолго до убытия в Россию. Когда же стало попахивать жаренным, то все реквизированное в Москве и Питере, а также все ценное из коллекции Эрмитажа потихоньку по ночам переправили на "Либерастию", которая находилась в постоянной готовности к выходу в море. И когда, в связи с массовым и ускоренным вторжением поляков и союзников, Владимир Ильич Ленин предложил перенести столицу в Москву, Троцкий понял - пора! Яхта "Либерастия" под прикрытием эсминцев "Спартак" и "Авториил" рванула к берегам земли обетованной - в САСШ. На яхте, помимо троицы Раскольникова - Раскольников-Троцкий, семейства Ларисы - родителей и брата, присутствовал еще один не состоявшийся карьерист - "Бонапарт" - только сухопутный. Фамилия этого великого гения военного искусства была Тухачевский. В походе, правда, случился маленький казус - эсминцы ведомые революционными братишками, завидев британские корабли, прибывшие на Балтику, тут же застопорили ход и спустили флаги. Но сама "Либерастия" шедшая под флагом САСШ благополучно достигла Нью-Йорка.
      Ульянов-Ленин, лишившийся столь искусного оратора как Лев Давыдович, справиться с ситуацией не смог, конечно, он бы наверное смог какое-то время продержаться в Москве, а там, глядишь чем черт не шутит, может и наладилось бы, но еще один удар в спину нанес товарищ Коба. Сталин расценил ситуацию, как критическую, и все его сторонники, а он предпочитал работать с пролетариями и технарями, а не с аптекарями и сынками ростовщиков (говорят, он еще в 1908 году в газете "Бакинский рабочий" рассуждал, глядя на двухнациональный состав партии большевиков, что неплохобы организовать еврейский погром в ее рядах, и сделать ее подлинно пролетарской и русской), практически в одночасье, организованно ушли в глубокое подполье. Ильич остался с сыновьями аптекарей и часовых мастеров, которые в основной своей массе умели стрелять и убивать людей, но только тех, кто не оказывал никакого сопротивления - женщин, стариков, детей, на худой конец безоружных. Как только звучала стрельба в ответ, на помощь призывались рабочие дружины или военные части. Поэтому толку от этих -манов, -вичей, -тейнов не было абсолютно никакого. Была еще правда творческая интеллигенция, но ее еще задолго до революции сам Ильич охарактеризовал как "зловонную отрыжку старого мира". По этой причине революция закончилась очень быстро в течении нескольких месяцев 1918 года.
       Из детских сочинений:
       "Когда нас привезли в крепость и поставили в ряд для присяги большевикам, подошедши ко мне, матрос спросил, сколько мне лет? Я сказал: "девять", на что он выругался по-матросски и ударил меня своим кулаком в лицо; что потом было, я не помню, т.к. после удара я лишился чувств. Очнулся я тогда, когда юнкера выходили из ворот. Я растерялся и хотел заплакать. На том месте, где стояли юнкера, лежали убитые и какой-то рабочий стаскивал сапоги. Я без оглядки бросился бежать к воротам, где меня еще в спину ударили прикладом".
       "По канавам вылавливали посиневшие и распухшие маленькие трупы (кадет)".
       "Нам сняли погоны. Отпустили, вернее погнали по домам. Вскоре разрешили опять приехать, но преподавателей переменили".
       "Корпус с октября переименовали в трудовую школу, но жить там трудовым людям было не под стать… трудовые ученики ели только тухлую воблу".
       "Расформировали наш корпус, распылили его по всяким приютам. Там нас кадет всячески притесняли… за малейшее ругали… выгоняли на все четыре стороны. - Многие из выгнанных гибли - жестоко наказывали".

      Премьер-министр Франции принял решение об оккупации Рура. Было сформирована "Миссия союзнического контроля над предприятиями и шахтами" (Mission Interaliee de Controle des Usines et Mines), или "Микум". За объявлением "Микумом" военного положения, которое последовало после ввода войск, была введена цензура печати, конфискована частная собственность. Были уволены 147 тысяч человек. Французские и бельгийские войска по сути превратили в гигантскую резервацию территорию 60 миль длиной и 28 миль шириной. На этой территории было расположено 85 % угольных разработок Германии, 80% процентов производства стали и железа, предприятия по выпуску 70% производимой в Германии конкурентно способной продукции. Густав фон Болен унд Хальбах не хотел кровопролития, поэтому призвал своих людей к пассивному сопротивлению. В ответ на это "Микум" организовал блокаду Рура. Вскоре к ним присоединились и англичане. Была создана Союзная контрольная комиссия под руководством британского полковника Леверетта. Заводы Эссена должны быть разрушены. В соответствии с решением "Микума" знаменитый "Гусштальфабрик" должен быть уменьшен вдвое - должно быть уничтожено свыше одного миллиона инструментов, 9300 станков общим весом свыше 60 000 тонн, 100 000 кубических ярдов построек. Также, прежде чем начнется демонтаж и уничтожение промышленного оборудования надлежит выполнить требования 168 статьи Версальского договора. Вся готовая военная продукция должна быть уничтожена. Полковник Левретт совершенно точно "знал" сколько чего имеется в наличии. Он предъявил Густаву фон Болену подробный список почти на миллион наименований, составленный французской разведкой и начинавшийся со 159 экспериментальных полевых орудий. Когда Густав и его директора изучили данный список они подняли полковника на смех. Они показали ему отчетную документацию о выпуске продукции и полковник убедился в том, что во всей Германии не нашлось бы столько оружия, сколько в списке представленном полковником. Левретт известил генерала Нолле. Тот подумав, принял сугубо военное решение - есть приказ об уничтожении по списку и он должен быть выполнен. Если чего-то не хватает, то это должно быть изготовлено, а затем уничтожено. После чего, когда работа по выполнению требований 168 статьи Версальского договора будет завершена, начнется демонтаж и уничтожение промышленности. Поэтому предприятия Густава заработали вновь, производя военную продукцию, которая складировалась рядом с цехами. Продовольственная блокада Рура была временно снята, а Густав уговорил своих рабочих вернуться на рабочие места. Оккупацию Рура его жители окрестили "die Bajonette". То, что их сейчас заставляли делать, им не нравилось, и в сочетании с оккупацией и блокадой, должно было привести к взрыву, несмотря на обращения Густава и его директоров соблюдать спокойствие.
      Дело началось с малого. Лейтенанту Дюрье, начальнику французского патруля и его пехотинцам, потребовался грузовик для поездки. Вместе со своим отделением он явился в заводоуправление на Альтендорферштрассе и направился к центральному гаражу. Никакими полномочиями он не обладал, и со свои командованием вопрос не согласовывал. Но грузовик ему был нужен. Поскольку управляющий на тот момент отсутствовал, то он приказал сбить замок, после чего сопровождаемый хмурыми взглядами рабочих завода вошел внутрь. Нужно сказать, что в каждом цеху, в каждом крупном здании фабрик Эссена, на случай непредвиденных ситуаций (пожар, взрыв и т.д.) были установлены сирены. Спустя несколько минут после того как Дюрье с пехотинцами вошел во внутрь, завыла сирена пожарного депо, затем в течении нескольких минут к ней присоединились звуки более пяти тысяч остальных сирен Эссена, испуганный Дюрье вышел, но никакого пожара не обнаружил, зато его глазам предстала многотысячная толпа рабочих. Сирены выли почти час, за этот час Дюрье успел осознать, что его позиция перед дверьми гаража ненадежна - тридцать тысяч человек сметут его отделение и растопчут прежде чем он сумеет что-то предпринять. Поэтому он отошел к запертым дверям гаража и приказал своим пехотинцам установить пулемет, направив его на толпу. Толпа отхлынула назад, но недалеко. В этот момент к ним, через толпу сумел пробиться Густав. Вой сирен внезапно стих. Густав стал уговаривать своих рабочих вернуться на места работы. Рабочие стали подаваться его уговорам, и толпа заколебалась - передние шеренги рабочих, успокоенные словами хозяина, стали проталкиваться через толпу, чтобы вернуться в цеха. Ситуация почти разрядилась, когда один из любознательных французских пехотинцев дернул за шнур сирены. Стоявшие сзади рабочие, восприняли этот звук как сигнал к действию и двинули вперед - толпа опасно качнулась вперед, и у лейтенанта Дюрье не выдержали нервы - стоя спиной к сирене, он не понял, что это его солдат дернул шнур сирены, и движение толпы показалось ему актом агрессии. Он крикнул пулеметчикам "Открыть огонь!". Под пулеметным огнем толпа отхлынула назад и в панике убежала. Когда на место трагедии прибыли сотрудники германского Красного Креста, они обнаружили на месте трагедии тринадцать убитых, включая самого Густава фон Болена, а также 52 раненых. Несмотря на усилия "Микума" замолчать факт расправы, информация о ней распространилась моментально. Вся Германия была в гневе. Данное убийство окрестили "кровавой Пасхой в Руре". Французы боясь мести перебросили из Дюссельдорфа роту танков "Рено" и батальон пулеметчиков. Однако полностью предотвратить беспорядки оказалось невозможным. В самом Дюссельдорфе забросали ручными гранатами несколько французских солдат. Другие неизвестные взорвали мост в Эссене. Был убит французский караульный в Мюльхейме. Похороны жертв в Эссене пришлось отложить на десять дней - со всей страны съезжались делегации националистов, социалистов, коммунистов, католиков, различных Союзов.
      В день похорон, через час после рассвета по всей территории Германии были приспущены государственные флаги, а во всех церквях стали звонить колокола. Временный Рейхстаг Германии (германское правительство, фактически лишенное реальной власти, и избранное по требованию Антанты, на время проведения всего комплекса аннексий и оккупационных мероприятий, с целью создания видимости соблюдения цивилизованных приличий) собрался в Эссене в полном составе возносить молитву за убиенных. Рабочие Эссена в черных рубашках, с повязками, на которых была вышита знаменитая эмблема их предприятий - три переплетенных кольца, регулировали движение похоронной процессии. 300 тысяч участников похорон растянулись от ворот N28 до кладбища Эренфирд. Там было вырыто тринадцать могил. В большом мраморном фойе завода управления стояло тринадцать гробов, покрытых государственными флагами Германии. По бокам стояли католический епископ и протестантский пастор. На верхней галере находился хор из 500 человек. Половина из них исполняла отходную, а другая половина мессу. Когда хор запел "Аминь", в зале горели лишь свечи в канделябрах. В этот момент на слабо освещенное пространство вышла вдова Густава фон Болена - Берта. Она хотела что-то произнести, но затем передумала, и прямиком через зал направилась к семьям погибших, обняла вдов и детей и разрыдалась. На улице организовалась похоронная процессия - впереди четыреста германских флагов, за ними Берта, вся в черном, за ней родные и близкие погибших, за ними сорок делегаций, состоящих из мужчин с черными венками на груди. Самыми первыми шли шахтеры в рабочей одежде, освещая своими лампами Берту, как прожекторами. Большинство из собравшихся были из разных районов Германии и не являлись родственниками или земляками погибших - они представляли собой разгромленную, униженную, но еще не сломленную до конца Германию. У самой могилы слово взял епископ. Он произнес только одно слово: "Убийство!", и над кладбищем воцарилась мертвая тишина. Но она была прервана и осквернена звуком приближающегося аэроплана. Оккупационные власти опасаясь беспорядков, решили проконтролировать ситуацию с воздуха. Его звук подсыпал соли на свежую рану всех собравшихся.
      Командование оккупационных войск понимало, что триста тысяч человек, собравшихся на похоронах, стали носителями опасной идеи неповиновения и сопротивления. Было ясно, что разъехавшись по своим городам и землям они привезут туда эту смертельно опасную взрывную бациллу, которая может привести к массовым акциям по всем германским землям. Нужно было что-то делать, и решение было принято - задержать насколько это возможно отъезд участников похорон и растянуть их отъезд на как можно больший промежуток времени. Это позволило бы снизить накал эмоций и избежать взрывной смены настроений в оккупированных германских землях. Поэтому прибывшим на вокзал было объявлено под прицелом пулеметов, что отъезд будет осуществляться после проверки документов и регистрации, согласно вывешиваемых списков. Временный Рейхстаг Германии был направлен в особняк вдовы Берты, "во избежание организации беспорядков". Вдову покойного Густава Берту и прибывших членов Рейхстага подвергли временному домашнему аресту. Берте, как владелице контрольного пакета акций эссенских предприятий было объявлено, что она продолжит работу проводившуюся ее мужем, и до окончания этой работы ей и ее детям запрещено покидать территорию особняка. Кроме того ей предъявили штраф за взорванный мост в Эссене и убитых и раненных во время беспорядков французских солдат в размере 200 тысяч марок. Вилла "Хюгель" стала тюрьмой для нее, детей и членов Рейхстага.
      Однако, французы, приняв такое решение, не учли две очень важных вещи - речь шла об Эссене, в котором были традиции, и речь шла о Берте, которая немецкой женщиной, а не французской или английской. На предприятиях Густава со времен их основания существовала традиция, согласно которой владелец предприятия и его супруга заботились о своих рабочих - создавали для них школы, больницы, строили жилые дома. В Германии не принято, чтобы женщина управляла серьезными делами, поэтому Берта взяла на себя всю благотворительность, оставив мужу вопросы производства. Она посещала больницы и родильные дома, выслушивала жалобы рабочих, крестила их детей. Если бы речь шла об аресте Густава, то возможно Рур бы как-то с этим и смирился, но речь шла об аресте некоронованной королевы Рура, которая отдала частичку своей души многим там живущим. Эссенских рабочих не интересовала судьба арестованного Рейхстага, их возмутил факт ареста той, которая заботилась об их детях и семьях, и делала это лично. Именно этого и не учли союзники. Силу взрыва усилило и то, что принимавшие решение наверху, забыли о деятельности генерала Нолле и полковника Левретта заводские склады Эссена оказались под завязку забиты оружием, а в числе трехсот тысяч националистов, социалистов, коммунистов и прочих -истов оказалось очень много тех, кто еще недавно сидел в окопах, и многие из них в недавнем прошлом носили офицерские погоны. Прозрение не наступило даже тогда, когда ночью к вилле "Хюгель" подъехали шесть грузовых фургонов. Взвод, несший караул, застали врасплох и разоружили. Где-то через полчаса после этого по всему Эссену вспыхнули ожесточенные ночные рукопашные схватки. К утру Рур находился под контролем восставших. Рылись окопы, минировались мосты и дороги, устанавливались пулеметы и орудия, формировались подразделения - и офицеров и добровольцев и оружия оказалось более чем достаточно. Вдова Берта и освобожденные члены Рейхстага, были поставлены перед фактом уничтожения оккупационных войск в Руре, и готовности продолжать далее вооруженное сопротивление. Не весь Рейхстаг воспринял идею борьбы с интервенцией, многие Рейхстаговцы пытались уговорить восставших сложить оружие и попытаться решить вопрос миром, но их позиция не нашла понимания у восставших, поэтому они заявили о своей отставке. Другая часть поддержала восстание, и провозгласила об образовании правительства Освобожденной Германии. Поскольку покойный Густав был очень влиятельной личностью и в Германии и в мире, то на похоронах присутствовало очень много людей занимавших ранее во времена Второго Рейха влиятельные посты в правительстве, эти люди также вошли в Новый Рейхстаг.
      Что касается Берты, вдовы Густава фон Болена, то она пошла за своими людьми до конца. Она не могла поступить иначе, ибо действовала в соответствии со своим воспитанием и традициями своего рода. На ее свадьбе с Густавом 15 октября 1906 года присутствовал лично кайзер с Генеральным штабом, Тирпицем и канцлером. Ее семья находилась на особом положении в Германии. Об этом красноречиво говорил документ, хранившийся в вилле "Хюгель" -подписан сей документ был кайзером и Теобальдом фон Бетманаом-Гольвегом - прусским министром иностранных дел. В этом историческом документе говорилось, что Густав фон Болен унд Хальбах принимает фамилию своей жены, и фамилия эта всегда будет передаваться старшему сыну. Так Густав фон Болен стал мужем Берты и стал носить фамилию Крупп фон Болен унд Хальбах. И теперь Берта Крупп продолжила его дело.
      Именно Берта определила, что не все рабочие Эссена могут записаться добровольцами в корпуса - кто-то должен остаться и у станков, чтобы и дальше производить оружие. Те же, кто получил от нее "вольную" под руководством демобилизованных Версалем, а теперь призванных Новым Рейхстагом, офицеров сколачивались в боевые отряды, разбавляясь ветеранами первой мировой имевших боевой опыт. С чьей-то легкой руки особенную популярность в формируемых корпусах обрели черные рубашки и нарукавные повязки с крупповской символикой. И хотя первоначально численность корпусов была меньше дивизии - около семи-десяти тысяч человек в каждом, название корпусов за ними закрепилось в официальных бюллетенях Нового Рейхстага. Антанта опоздала, но теперь готовилась вернуть утраченные позиции, и схватка предстояла очень жестокая.
 
      Информация о резне в Данциге, полученная от поляков перебежавших на территорию Германии, взорвала и напрочь смела остатки бюргерского спокойствия и добродушия. Черный Рейхсвер объявил мобилизацию.
       Из детских сочинений:
       "Я так долго плакал, что у меня подушка промокла и пожелтела".
       "Я уехал и всю дорогу плакал, вспоминал Бога и молился ему", - говорится о горячих молитвах маленьких детей за родителей.
       "Несколько раз к нам отец приходил по ночам, а на рассвете уходил, а мы молили Бога, чтобы он спас его от поляков".
       "Бледная от страха, я бросилась на колени перед иконой и начала горячо молиться".
       "Я в страхе забилась в последнюю комнату и, упав на колени, начала усердно молиться Богу. Мне казалось, что легионеры убьют маму и нас всех".

      Кто и когда назвал эту "адскую" смесь "коктейлем Клико", фельдфебель Ганс Кирбах не знал, но именно этот коктейль с французской фамилией был тем средством, которым удалось напоить кровью и огнем танки "лягушатников" на улицах города. Впрочем, командир танковой роты сам виноват - никто не заставлял лезть его на помощь зажатым в ложбине французским пехотинцам прямиком без пехоты через город - мог и небольшой крюк сделать! А теперь когда головная и концевая машины танковой колонны запылали на кривых улочках - участь остальных семи была решена - две дюжины бутылок из окон верхних этажей и еще семь костров. Хорошо все-таки горят "Сен-Шамоны"!. Выскочивших горящих танкистов добили снайпера из "Стального Шлема". С зажатыми в низине пришлось повозиться, пока не подоспели снабженцы с винтовочными гранами и лентами для пулеметов. Справились быстро. Нужно отправить людей для тушения танков - может, что-то ценное успеют снять. Не все же там сгорело. А потом снова прятаться пока очередная помощь карателям не прибудет. Плохо, что нет взрывчатки - если разрушить мост, то каратели в этот район попадут не скоро.
      Из дневника капитана Лурье, уроженца Марселя, командира пехотной роты 2 -го полка 31 пехотной дивизии:
       "Все повторяется снова. Снова забетонированные траншеи, снова бронированные пулеметные гнезда, снова колючая проволока с шипами размером с палец, снова огонь тяжелой артиллерии, снова эти проклятые Боши. Только вот вчерашние гости не снова. Черт бы побрал этих русских! Точнее И русских и поляков. Поляков за их "санацию" и то что они учинили в Данциге - теперь вся Европа об этом знает. А русских, за то что они есть и не вернулись на родину, в чем кстати виноваты эти треклятые поляки, да и наши политики говорят тоже, - это ведь их была идея оккупировать Россию. И теперь сотни тысяч русских пленных оказавшихся в Германии не могут вернуться домой, потому что дома у них нет. Вчера ночью подчистую вырезали всю соседнюю роту, знающие люди говорят в русских отрядах одни офицеры и казаки. А еще партизаны в тылу, если бы речь шла об этих чернорубашечниках, то еще ладно - воевать они толком не умеют, только гибнут зазря, хотя в последнее время и их так просто не достать. Перестали бросаться на пулеметы в самоубийственные атаки. Учатся, сволочи. А партизаны посерьезней этих работяг и шахтеров будут. Снайперов до черта. Уже не знаешь куда прятаться со всех сторон палят. Офицеров новых присылать не успевают. И вообще, откуда у бошей оружие? Мы же их разоружили! Откуда все эти пулеметы, минометы, гаубицы? И где наши танки черт возьми? Хотя, если честно, то в атаку идти нет никакого желания.
       Как странно иногда поворачивается история. Пять лет назад вторгшимся в мою Францию гуннским ордам всюду, мерещились наши франтинеры. Они захватывали заложников и убивали мирных жителей по любому поводу. Их возмущал и приводил в бешенство дух французской свободы. Они, тевтоны, привыкшие к порядку не могли понять почему у нас ставят памятники героям партизанской войны и сопротивления 1870-1871 годов. Пруссаки привыкли к порядку и считали, что остальные нации должны следовать их примеру. В их понимании - франтинер - это преступник нарушающий прежде всего законы Франции. Гражданин своей страны должен быть послушным и исполнять законы. Но, а если страна свободолюбивая? Если все пронизано духом свободы? Почему теперь, спустя пять лет, сами боши отринули свои разговоры о порядке и послушании? Откуда эти ночные налеты, откуда снайпера в тылу? Куда исчезло добродушие их бюргеров? Почему у каждого из них взгляд счетовода-шпиона? Что они высматривают и запоминают? Кто из них кто?"
       Из детских сочинений:
       "Когда полк проезжал мимо церкви, к брату стали подъезжать казаки, прося его: "Ваше Благородие, отпустите у храма землицы родной взять". Эти закаленные рядом войн казаки плакали, когда набирали "родной землицы" у алтаря, бережно сыпали в сумочку и привязывали ее к кресту".
       "Человечество не понимает, может быть, не может, может быть, не хочет понять кровавую драму, разыгранную на родине… Если бы оно перенесло хоть частицу того, что переиспытал и перечувствовал каждый русский, то на стоны, на призыв оставшихся в тисках палачей, ответило бы дружным криком против нечеловеческих страданий несчастливых людей".

      В августе 1918 в Столице Великого Герцогства Курляндского Хельсинки, состоялся учредительный Съезд Российского Союза Фронтовиков. Почетным Руководителем единогласно избран Генерал Лавр Георгиевич Корнилов, Начальником Боевой Организации Союза назначен Генерал Кутепов, Начальником Военного Штаба - Генерал Слащев.

      Этих районов поляки избегали, несмотря на дефицит квалифицированной рабочей силы в Польше. Трущобы пролетариата, брошенные и разграбленные до их прихода заводы. Ходить по этим улицам было опасно - то тут то там дорогу перегораживали остатки баррикад, поваленные столбы, сорванные куски крыш. Те кто рисковал зайти во внутрь в брошенные дома мог и не вернуться. Польский комендант Петрограда рассудил правильно, запретив масштабные операции в этих кварталах - заводы большевики успели привести в полную негодность, облавы в кварталах чреваты большими потерями, а город между тем большой - поля для деятельности и так хватает в районах побогаче. Трущобами можно будет заняться и позже, когда структура оккупационной власти в новых воеводствах и колониях Польши начнет работать стабильно. Сейчас же сил не хватало - по России шарахались полуразложившиеся остатки воинских частей превратившихся в банды с политическим уклоном или без оного. Кроме того обширность территорий и плохие дороги создавали дополнительные трудности. Формирование же батальонов Легиона шло различными темпами, но в любом случае рекрутов нужно было еще научить грамотно исполнять свои обязанности, так как одного энтузиазма для службы было мало. Слишком молода была Великая Польша, и слишком хрупкими были ее новые структуры, и слишком много задач перед ней стояло. Одни нужно было решать в первую очередь, а другие - позже. Тем более, что Юзеф Пилсудский, имевший определенное революционное прошлое, пришел к правильному, хотя и несколько обидному и парадоксальному для польского государства выводу. Проблема заключалась в бациллах марксизма, которые большевики успели посеять среди русского пролетариата. Ввоз русского пролетариата, как впрочем, и германского, в качестве рабочей силы на территорию Польши, был чреват возможным повторением событий в России и Германии. Гораздо безопаснее ввозить крестьян, чем пролетариев, конечно на обучение крестьян придется потратить определенные деньги, но лучше потратить эти деньги, черпаемые из колоний в России и Германии, чем получить свой "1917 год". А пролетариат вымрет сам - промышленность либо разрушена, либо вывозиться в Польшу, так что работы, как впрочем и хозяев у рабочих нет - все отомрет само собой. Наиболее буйных, если таковые найдутся можно и уничтожить.
      Их группа была создана еще при захвативших власть большевиках, но принять какое-то участие в действиях не успела, поскольку власть снова сменилась - пришли оккупанты. Если бы не рассудительность полковника Науменко, руководителя их отряда "Витязь", то они наверняка бы бездарно и глупо сложили бы свои головы в первые дни оккупации. Именно Василий Григорьевич, с его опытом, сразу же определил, что их действия никакого успеха не принесут - так как после чисток устроенных большевиками, не было никакого единства и связи между различными боевыми отрядами и группами разбросанными по городу, да и в случае единого руководства они вряд ли что смогли бы сделать - слишком много было интервентов, и те кто попытался им оказать сопротивление были сразу же уничтожены. Сейчас поток войск доставляемых в Россию морем иссяк, и есть какая-то определенность. У поляков имеется смешанный гарнизон из "санационных" частей и подразделений легиона, есть части за городом, численность войск установилась постоянной - значит, пора начинать действовать. Для начала разведка и точное выяснение дислокации противника, затем поиск союзников - других групп и отрядов, которые наверняка должны иметься в городе - не все же полегли в первые дни. Ну а далее - планирование и проведение операций.
      Изя Бриллиант уверял Самсона, что адресок надежный - рыжевья и брюликов там немерянно - подпольный ювелир, который там до сих пор жил, сумел избежать большевистских чисток, и даже кое в чем сумел подняться - скупая что-то у кого-то, или меняя на поддельные паспорта. Дело было стоящее.
      Самсон был неглупым человеком, и практически сразу, после вступления в ряды Легиона понял, что новой власти сейчас не до тонкостей и мелочей, и что сейчас самое время ловить рыбку в мутной воде. Идти по стопам своего папаши Сруля Ароновича он не хотел. Что за удовольствие всю жизнь торговаться с кем-то из-за пары ношеных ботинок, или украденных у кого-то карманных часов. Ему хотелось большего, и не за тридцать лет как папаша, а за год или два. Его должность и обязанности по "поддержанию порядка во вновь включенных в состав Великой Польши воеводствах и колониях" давали ему необычайные возможности. Конечно, через пару лет поляки будут контролировать все более жестко, но сейчас - сейчас золотое время для тех смел, молод и имеет хоть чуточку наглости. Людей себе в отделение Самсон подбирал сам, все были свои - дружили с детства, ходили в одну синагогу. После первой же операции стало ясно, что поляков интересуют больше сепаратисты, чем то, что у них в карманах. Поэтому Изя Бриллиант стал нештатным "начальником разведки" в его отделении, и уже третью операцию по "подержанию порядка" проводили по указанному им адресу. Хата оказалось богатой, в ней, вместе с семейством, проживал какой-то купец, которого сдали как сепаратиста. Заодно потешились и отвели душу "натурализовав" его жену и дочку. Так и продолжили дальше. Через чур наглеть Самсон не стал, поэтому время от времени сдавали и часть барахла полякам, но тех вопрос имущества интересовал меньше, чем вопрос порядка. Еще их интересовали питерские барышни, которых после первых дней разгула и "натурализации" очень сильно поубавилось на улицах города, но тут уж кто первый, тот и успел.
      Во всяких смутных периодах в истории любого государства, как правило, возрастает активность различного рода деклассированных элементов. Не была исключением и происходящий период в России. В условиях нарушения сложившейся ранее системы торговли, образовалось множество стихийных рынков, на которые люди несли менять свое имущество, либо украденное чужое. Естественно, что воровали все, что плохо лежит, даже то, что на первый взгляд не имеет какой-либо ценности. Именно к таким мудрым заключениям и пришел сын питерского ростовщика Самсон Койцман, прочитавший в свое время несколько брошюр с марксистскими статьями. Медные или бронзовые таблички, а также дверная ручка входной двери в подъезд исчезли. Кто-то, видимо из жильцов подъезда, соорудил подобие ручки из веревочной петли, пропустив кусок веревки в отверстие оставшееся в двери после акта мародерства. Глядя на такую мелочность, сын Сруля Ароновича преисполнился гордости за размах своей деятельности. Двоих он оставил на первом этаже контролировать парадный и черный ход, с остальными двинулся дальше по лестнице. Медные или бронзовые (кто теперь знает, какие они были!) таблички с номерами на квартирных дверях тоже исчезли. Самсона это не удивило, и не поставило в тупик. Считать он умел. Второй подъезд. Пять этажей по две квартиры. Значит, требуемая пятнадцатая, на третьем этаже слева. Так и есть. Две двери - одна солидная чем-то ранее обитая, та, которая слева, другая, справа, какая-то дешевая с хлипким замком. Он с Аврашей Шейкманом поднялся на половину лестничного пролета выше, пятеро встало на полпролета ниже. Изя достал набор отмычек и занялся дверью. Внезапно из-за двери раздался мужской голос: "Кто там?".
      "Патруль Легиона! Проверка документов! Откройте!" прокричали с лестничной площадки. Юнкер Караваев напрягся, посмотрел на полковника и достал браунинг. "Уходим через черный ход," - сказал шепотом Науменко, и в голове его замелькали мысли: как засветились? Кто донес? Сосед жидяра? Или у них в рядах провокатор? Черт! Как не вовремя! Группа собралась у него в полном составе, а тут проверка! Нужно уходить! Он кивнул офицерам, чтобы поторопились. В дверь настойчиво забарабанили и еще более требовательно прокричали: "Откройте!".
      Юнкер Сергей Алексеевич Караваев считал себя в какой-то мере несчастливым человеком - его будущая, как ему казалось блистательная карьера была прервана событиями семнадцатого года, повоевать он так и не успел - их разоружили во время переворота большевики, потом год в подполье прятался у знакомых от большевистских, а затем польских облав. И вот теперь, только они собирались приступить к настоящему делу, как вновь неудача. И еще эта нерешительность Василия Григорьевича - вместо того, чтобы показать этим польским прихвостням, что такое настоящие русские офицеры, приказывает удирать. Может хватить убегать? Когда из-за двери повторился окрик "Откройте!" Юнкер выстрелил из браунинга сквозь дверь. "Вот, Мудак! Мальчишка!"- простонал полковник Науменко, схватив его за руку и увлекая в сторону черного хода.
      Изю Бриллианта спасло то, что он по привычке решил все же открыть дверь отмычками, поэтому в момент выстрела он стоял нагнувшись и пуля пролетела у него над головой, осыпав деревянными щепками отколовшимися от простреленной двери. Двум стоявшим внизу, на первом этаже, легионерам повезло меньше - одного застрелил Науменко, а другого штабс-капитан Овечкин. Расклад со стрельбой, Самсона не очень устраивал, поэтому в квартиру он первым не пойдет, есть в его команде и порезвее пацаны - тот же Шейкман. Отстранив испуганного Изю в сторону, дверь открыли, поддев ее топором, который таскали именно для таких случаев, в этот момент снизу и прогремели два выстрела. Мойша и Хаим, стоявшие внизу на окрик Самсона не отозвались. Дело становилось скверным. Или у Авраама Каца были гости из блатных, о чем нужно было догадаться ранее, или он такой же "ювелир", как он,Самсон, пролетарий. Подставляться под пули нет никакого желания. Внезапно снизу донеслась винтовочная пальба, а затем хлопнула парадная дверь подъезда. Осторожно глянув вниз Самсон увидел конфедератки жолнеров и военные шинели. Решение пришло мгновенно - он крикнул вниз: "Легион! Мы блокируем дверь!" Похоже, внизу его поняли, и конфедератки стали перемещаться по лестнице вверх. Стрельба на улице продолжалась - хлопали винтовки и звучали выстрелы браунингов.
      После того как поляки вошли в злополучную квартиру и не найдя там никого, оставили отделение легионеров охранять квартиру до прибытия офицеров контрразведки, Самсон попытался, понять, что же произошло. Вряд ли из-за какого-то блатного или дельца-ювелира станут беспокоить контрразведчиков. Тогда в чем же дело? В Изе Бриллианте? Вряд ли! Он же первую пулю мог и схлопотать! Так что это вряд ли его или чья-то подстава! Тогда в чем они ошиблись?
      Если бы сын ростовщика обладал даром смотреть сквозь стены, то он бы увидел, что в квартире напротив, забившись под кровать лежал и дрожал маленький невзрачный человечек Авраам Хаимович Кац, тот самый подпольный делец ювелир, квартиру которого и собирался обчистить доблестный патруль Легиона. Ошибка Самсона заключалась в нем самом, в его складе ума, в его умении аналитически мыслить, а также в мелком ворье, свинтившем все дверные ручки и таблички с номерами квартир. В первом подъезде было не десять, а девять квартир. Купец Корчинов еще при строительстве дома купил две квартиры на четвертом этаже и сделал из них одну, соответственно и вся дальнейшая нумерация в подъездах сместилась. Требуемая Самсону Койцману квартира находилась не слева, а справа.
      "Если не везет, так все сразу," - подумал полковник Науменко выбегая из подъезда. Вначале проверка документов Легионом, потом мальчишество юнкера Караваева, тех двоих легионеров внизу можно не считать - из той же оперы, а вот взвод поляков, оказавшийся поблизости и привлеченный звуками стрельбы, а также видом выбегающих людей в офицерских шинелях это плохо. Вначале Василий Григорьевич обрадовался, заметив, что одно из отделений нырнуло в подъезд, из которого они выскочили - погоня будет меньше, а вот потом он понял, что командир взвода очень неглупый человек - догадался вызвать по телефону, или еще как-то подмогу. Район, по которому они спасались бегством, стали оцеплять - два раза им пришлось резко менять маршрут - подтягивались поляки на грузовиках. Поляки преследовали настойчиво, но не слишком активно - под пули никто не лез и глупый героизм не проявлял. Похоже на то, что их обложат в кольцо, а затем пошлют легионеров отрабатывать свой хлеб и обещанный пряник - право на гражданство. Науменко, уже обратил внимание, что ляхи стали чуточку умнее, и цинично используют Легион в качестве пушечного мяса. Однако то, что гладко на бумаге, на яву таит овраги - комендант района организовавший облаву - полковник Мазовецкий конечно же досконально выучил карту своих владений - но карта района увы не отображала искусственно созданных человеческими руками препятствий. Одна из рот, которая должна была замкнуть кольцо окружения застряла перед необозначенным на карте остовом сгоревшего трамвая. Было загадкой, как этот трамвай здесь очутился - ближайшая трамвайная линия в двух кварталах отсюда. Но жолнерам было не до загадок - освободить дорогу для проезда грузовиков им не удалось - корпус трамвая был загружен всяческим хламом. Пришлось спешиться, и продолжить погоню бегом, но время было упущено - вместо кольца облава превратилась в подкову, замкнуть которую уже не успевали. Выход из подковы располагался в столь не любимых полякам питерских трущобах.
      "Чертовы баррикады! Специально их здесь, что ли понаделали?" - чертыхнулся Васильченко заскакивая на очередную мешанину досок, кирпича, и каких-то металлических труб, темп бега сбился, и в момент когда юнкер Караваев вкарабкался на баррикаду и выпрямился, его сразила пуля выпущенная одним из ляхов. Капитан Васильченко выстрелил навскидку в погоню, и в этот момент откуда-то сверху затрещал "льюис" и хлопнуло несколько винтовочных выстрелов. Затем раздался звон разбитого стекла и с окон верхних этажей в жолнеров полетели гранаты. "Всем залечь!"- заорал полковник Науменко, и офицеры укрылись за баррикадой. Пулеметчик нужно сказать был абсолютно никудышний, заметил Васильченко - с такой позиции он разделал бы этих уродов под орех с одного диска. А этот! Такое впечатление, что первый раз в руках оружие держит. Да и гранаты бросают бестолково - без задержки, половина вообще мимо цели. Черт, а отсюда снизу и не видно кто там хулиганит наверху.
      "Эй офицеры! Ползи сюда!"- прохрипел немолодой голос откуда-то сбоку. Капитан Васильченко повернул голову и увидел, что за приоткрытой дверью дома стоит немолодой мужчина лет пятидесяти, в неновом, ношенном пальто, и машет рукой. Васильченко повернул голову к полковнику Науменко, тот кивнул в знак согласия. Пригибаясь и прячась за баррикадой, их группа нырнула в подъезд. Их провожатый запер дверь на огромный самодельный засов, сделанный из деревянного бруса, и повел их наверх. Подъезд производил странное впечатление - с одной стороны ощущение брошенного и нежилого, а с другой стороны впечатление, что все проломы во внутренних стенах этажей и выбитые квартирные двери производились с какой-то определенной целью, удивило и наличие в некоторых местах свежей кирпичной кладки. Уже позже капитан сообразил, что дом пытались приспособить для обороны и уличных боев, что все изменения в планировке сделаны целенаправленно, и несомненно профессионалом. Весь этот хаос обеспечивал позиции для боев внутри здания, а также пути отступления. Но это было позже, а тогда Николай Петрович Васильченко увидел следующую картину. Группа штатских, судя по одежде и внешнему виду - рабочих вела беспорядочную стрельбу из окон по полякам. В углу сидел мальчишка лет пятнадцати и снаряжал патронами диск к "Льюису" и винтовочные обоймы, рядом с ним были открытые патронные цинки. У облезлой стены стояло несколько винтовок Мосина - новеньких, еще не очищенных от заводской смазки.
      Но больше всего взбесило Николая Петровича то, что работяги стреляли из винтовок с оптическим прицелом, отрывая взгляд от прицела после каждого выстрела и выглядывая из окна пытаясь определить попал или не попал. "Да, господа-товарищи пролетарии, все с Вами ясно!"- подумал капитан, ошалевший от такого бестолкового использования такого убийственного оружия. Пригнувшись, он метнулся к одному из горе-стрелков и примостившись возле окна требовательно произнес "Дайте пожалуйста сюда!" кивнув на винтовку. Тот после некоторых сомнений и раздумий нерешительно протянул оружие. Васильченко осмотрел винтовку, и прильнул к окуляру прицела. Не то! Не то! Ага! - у распластавшегося на мостовой ляха были погоны прапорщика. Выстрел! Готов! Что там у нас? Ага! Еще один - унтер! Выстрел! Эк его беднягу! Еще! Черт! "Патроны сюда!" Ему протянули снаряженную обойму. Краем глаза Николай увидел, что его друзья последовали его примеру. Очередь пулемета зазвучала значительно уверенней! Эх, пошла потеха!
      Сила воздействия равна по закону Ньютона силе противодействия. Встретив неожиданный отпор, и понеся потери поляки не стали валять дурака и организовали переброску легионеров - пусть добывают право стать ляхами кровью. Дело пошло сразу веселее - хоть преследуемые сепаратисты и имели хорошую боевую выучку, но против численного перевеса не попрешь, поэтому, несмотря на потери, сепаратистов начали оттеснять. Да и зажравшиеся легионеры, понюхав пороха и вкусив крови, после некоторого испуга пришли в себя, ожесточились и дело пошло. Очередная атака и инсургентов удалось выбить с их позиции. Правда тактическая победа, ничего кроме выигрыша в территории пока не дала - мятежники успели перебраться в соседние здания и снова заняли устойчивую оборону. Требуются подкрепления! Неплохо бы и артиллерию, но как ее подтянуть через эти завалы и баррикады на улицах? Придется решать по старинке - штыком и винтовкой! Благо свежие батальоны имеются. Ну, кто мечтал стать шляхтичем? Вперед!
      Зажали нас крепко, хотя и бестолково. Плохо, что офицеров маловато. А от работяг какой толк? Снайперов за пять минут не сделаешь. Вон свалился еще один в конфедератке, судя по погонам - поручик. Это, наверное его капитан Васильченко снял. Однако эти дружинники ребята хозяйственные! Вон сколько оружия припрятали. Сейчас затащат на третий этаж горную пушку, и мы устроим панам веселье. Эх черт, народу бы побольше! Как там дела у Овечкина? А у Сергея Владимировича Овечкина, дела надо сказать шли весьма странно - ляхи отступили, и в бой пошли легионеры. Очень странные легионеры - действовали и двигались они очень грамотно - ему никак не удавалось поймать их в прицел. Близко, сволочи подобрались! От рабочих толку оказалось мало - только шум производили, да патронами снабжали. Ага вот кажется один "центурион" сейчас подставится! Не понял! Что это значит? Зрелище действительно было странное - на торчащем из укрытия штыке винтовки легионера полоскался белый платок. Чтобы это значило? Причем насколько Овечкину было ясно, белый платок был виден только с их стороны - со стороны поляков его закрывала афишная тумба. Сергей обернулся к пожилому рабочему, которого дружинники уважительно называли Юрий Авдеевич, и произнес: "Юрий Авдеевич, прикажите не стрелять, похоже они хотят переговорить, но скажите, что были наготове если что!". Стрельба временно прекратилась. И легионер проворно проскочил оставшееся открытое пространство и нырнул в здание. В этот момент поляки, занимавшие тыловые позиции, обрадованные тем, что противник "оставил" позиции поднялись из укрытий для наступления. Нестройный залп винтовок дружинников вернул их на место. К штабс-капитану привели парламентера. Безграмотно привели, он ведь мог зараза при таком конвое вырваться и всех их тут положить! Но, что поделаешь, такие уж у меня подчиненные! В мыслях, Овечкин считал группу рабочих, которых он стихийно возглавил, уже своим подразделением. Вошедший представился как подполковник Хаузен, бывший командир пехотного полка, разгромленной в августе 1914 года под Ваплицем 41-й германской пехотной дивизии - это был первоначальный успех армии генерала Самсонова, после которого пришла катастрофа, закончившаяся самоубийством командира 2-й русской армии в прусских болотах. По-русски Хельмут Хаузен говорил неплохо, но с акцентом. Он сказал, что командует взводом в 5-м петроградском батальоне Легиона, и его взвод укомплектован либо, такими же как он офицерами германской армии, попавшими в плен во время мировой, либо русскими офицерами и в его взвод намерен перейти на их сторону. Такого поворота Овечкин не ожидал. Однако риск нарваться на ловушку был велик. Думать нужно быстро. Ошибки быть не должно. Рискнем! На всякий случай пока Хельмут спустился вниз, чтобы подать знаки своим, он приготовил несколько гранат - если что рванет вместе собой, всех не убьет, но покалечит не мало. Однако обошлось! Двоих из перебежчиков Овечкин узнал - воевали вместе в шестнадцатом, участвовали в знаменитом Брусиловском прорыве. А вот полякам данное действо не обошлось - посланный Авдеичем парнишка куда-то вглубь квартала привел с собой группу дружинников человек в тридцать, а самое главное - эти дружинники приволокли на себе много интересного и смертельно опасного для поляков. Ухнула с третьего этажа пушка. Веселье!
      Ситуация полковнику Мазовецкому абсолютно перестала нравиться, как не хотел он решить ее своими наличными силами - сил этих теперь не хватало, придется звонить пану полковнику Толдецкому и просить помощи. И помощь эта пришла. Удалось протащить через эти чертовы завалы и две трехдюймовки. Подтянули еще легионеров и инсургентов удалось выбить с позиций, даже трофей захватили - трехдюймовое горное орудие, правда без замка. Но ничего, еще успеем и замок на место вернуть. Хуже было то, что на звуки орудийной стрельбы и треск пулеметных очередей стали слетаться как мухи на мед различные темные личности, некоторые из которых оказывались спустя какое-то время в стане противника, предварительно посеяв хаос в рядах осаждающих польских войск. Да и некоторые из легионеров проявили свою двуличность - перешли на сторону сепаратистов. Но, ничего, это даже и к лучшему - данный инцидент позволит выяснить кто-есть кто и очистить ряды кандидатов на польское гражданство, пусть слетаются и перебегают - деться им некуда - даже если процесс затянется деваться им некуда - рано или поздно мы пройдем весь этот район дом за домом, подвал за подвалом и уничтожим всех, кого встретим на пути. Никто не уйдет живым.
      "Санационная" процедура действительно затянулась - противостояние разрасталось как снежный ком, и требовало привлечения все новых и новых сил. Начались новые сутки а мятеж сепаратистов не был до сих пор подавлен. Да их потеснили кое-где, но ночью часть позиций была утрачена. Более того, вспыхнули еще несколько новых очагов ожесточенных боев в других районах города. Новые сутки начались и в Великом Герцогстве Курляндском. И начались они с чтения утренних газет, телеграмм, а затем с обсуждения двух вопросов - типично русского и типично английского. Первый вопрос был прославлен писателем Чернышевским и звучал так: "Что делать?". Второй вопрос был прославлен Шекспиром: "Быть или не быть?". БЫТЬ!
      Это было противозаконно - перевозка вооруженных лиц под флагом нейтрального государства. Именно вооруженных лиц, поскольку государства за которые эти лица хотели воевать уже не было. Или еще не было. Смотря с какой стороны посмотреть. Но в любом случае они не нарушали то ли Женевскую, то ли Гаагскую конвенцию, те самые места, где говориться про комбатантов и что-то там про военную форму и знаки различия. Их не будут брать в плен. Они никто. Точнее будут никто, если проиграют, ибо победителей, как известно не судят. Помимо жажды победить у них было то, чего им не хватало практически все четыре года войны - оружие и боеприпасы, причем в таком количестве, что Лавру Георгиевичу было не по себе. Он чувствовал в этом какой-то подвох, если не хуже - заговор. Они загибались на фронте под огнем немецких батарей, не имея возможности ответить, а здесь в тылу оказались горы оружия, на две, нет на три русских армии (не тех, которые по пять шесть дивизий, а тех, которые Вооруженные Силы России), и боеприпасов на двадцать лет непрерывной войны. "Если выживу прикажу разобраться с этим",- сделал себе зарубку на память генерал Корнилов, - "Всех Иуд и предателей под корень!". Судя по орудийной канонаде и оружейно-пулеметной пальбе, дела в городе развернулись нешуточные. Пароход неумолимо приближался к причалу, и все на его борту застыли в молчаливом ожидании. Толчок о причальную стенку. К черту швартовы! Вперед! Вперед! Артиллерия пускай догоняет! Сходни на берег! Молодец Колчак, не зря к десанту на Босфор столько готовился, сообразил, что по единственному трапу будем до утра выгружаться. Вперед! Вперед! Десантные роты в шинелях с трехцветными шевронами повалили на берег.
      Они выползли из ворот "мертвого" и "заброшенного" Путиловского завода. Два железных уродливых и громыхающих чудища. Выползли и двинулись в город сеять кровь смерть и панику. Звали эти уродливые железные создания "Русский Путиловец" и "Русский Гражданин". В их конструкции отразились обе стороны Российского менталитета. "Русский Путиловец" строили из расчета помощнее и покондовее - две трехдюймовки и восемь пулеметов, плюс обварен двутаврами. Когда Путиловец ворвался на Финляндский вокзал, трехдюймовка и Гочкисы с Комендантской бронеплощадки ничего не смогли сделать с этим монстром.
      …Когда-то на этом вокзале выступал вождь мирового пролетариата, то ли с балкона, то ли с броневика, то ли вначале оттуда а потом и оттуда. Сейчас на нем выступал бронепоезд "Русский Путиловец" Сделали неказисто, но третьему петроградскому батальону легионеров и этого хватило. Вон лежат красавцы не шевелятся и уже холодеют а сзади чадят остатки личной пана коменданта бронеплощадки, а нечего сбыло стрелять в мирный бронепоезд. С "Русским гражданином" все было с точностью до наоборот. Побыстрее, авось и так сгодится. Тонкое железо на бронеплощадках и пулеметных вагонах, зато больше пушек и пулеметов. Но на войне прав тот кто стреляет первым. Когда Гражданин втянулся в лабиринты маневровых путей и товарных пакгаузов, никто из бронеходчиков не заметил что на багажно-ломовой площади развернулась польская батарея трехдюймовок, готовившаяся к стрельбе с закрытых позиций.
      Завидя Бронепоезд с трехцветным флагом, командир батареи не растерялся, и приказал зарядить трехдюймовки шрапнелью, поставив дистанционную трубку снарядов на удар. Первый же залп поляков превратил находящихся в первом броневагоне дружинников и офицеров в кровавый фарш. Слишком тонкое железо было на броневагоне, слишком торопились путиловцы, создавая "Русского гражданина". Рявкнуло в ответ орудие кормового вагона и застрочили его пулеметы. Прислугу двух орудий расшвыряло по мостовой, но оставшиеся четыре успели сделать залп, поставивший крест на боевом пути бронепоезда. Теперь нужно спешить в другой район, и оставшаяся в живых орудийная прислуга подцепила орудия к передкам конной упряжи. Вперед! Вперед! Бешенная скачка по городу. Падающий поперек дороги фонарный столб. Гранаты с окон верхних этажей и крыш домов. Хлопанье винтовок и выскакивающие люди в штатском и потрепанных шинелях с винтовками из подъездов. Взяли на штык батарейцев. Пленных не брать!
      А в Летнем саду объединенная дружина Юнкеров и Васильеостровских боевиков попала в патовую ситуацию. Их зажали превосходящими силами французские легионеры. У дружинников было много ручных пулеметов но патроны кончались, а для контраиаки было мало сил, а рядом в Инженерном замке находились в добавок ко всему штаб и казармы Финского Легиона. Вобщето Финский Легион вел себя достаточно странно. Мирное население не обижал и санационщиков и других Легионеров в зону своей ответственности не пускал. Но сейчас был бой и финны не могли остаться в стороне. И действительно, в тылу французов появились стройные цепи легионеров в синих шинелях и парадных касках Жандармерии Великого княжества Финляндского. Молча подошли к радостно вопящим зуавам и молча же ударили в штыки.
      - Ура Маннергейму крикнул подполковник Остенбакен - и поднял дружинников в атаку. Пуалю добили походя и стали брататься с новыми союзниками. Не без водки естественно.
      А бои шли уже по всему Петрограду, самых неожиданных людей делала союзниками, ненависть к общему врагу…
 
      …Они столкнулись на пересечении улиц - люди в шинелях с трехцветными шевронами и люди в пальто и пиджаках с черными бантами и повязками. Если бы они в этот момент не преследовали остатки роты польского батальона, то могла бы возникнуть бессмысленная бойня, но вид бегущего противника и люди, стреляющие им вслед, все расставили по своим местам. Стреляют во врага - значит, свои. После разберемся. Одним рывком догнали поляков, и сошлись врукопашную. Эти в пиджаках драться не умели, гибли глупо, но били жестоко и страшно, чуть ли не рвали уже мертвых на куски. А потом снова бег, и откуда-то сбоку еще группа, тоже с повязками белокрасными - снова в штыки!
      … "Краков" отвалил от стенки когда медлить далее было бессмысленно - на набережной, где в сумасшедшей давке толпились штатские и военные, появились первые войска мятежников. Кто-то успел уцепиться за брошенные штормтрапы и спасательные концы, кто-то, не удержавшись, сорвался в воду. В последнем порыве обезумевшая толпа надавила на впереди стоящих а те попытались вскарабкаться на переполненный трап. Тап не выдержал такого издевательства и рухнул вниз давя и калеча всех кто оказался внизу. Расстояние между причалом и пароходом все увеличивалось, и прыжки к борту парохода, в надежде за что-то зацепиться становились все менее удачными. Кто-то первый прыгнул в воду, или его столкнули напором людской массы - следом посыпались остальные.
      Хорунжий Захулевич видя, что на пароход не попасть попытался организовать вооруженное сопротивление инсургентам и его взвод открыл огонь в сторону приближавшихся противников. Несколько из нападавших упали, скошенные нестройным залпом его бойцов. Следующий залп в нападавших был сильнее и организованней. Оглянувшись хорунжий увидел, что не все потеряли голову в этом хаосе - то тут то там от толпы отделялись люди в форме и присоединялись к обороняющимся. Наступательный порыв рабочих угас и они откатились назад в поисках укрытий оставив на земле три или четыре десятка убитых и раненных.
      Буксир "Богатырь" на всех порах несся к Кронштадту. Александру Васильевичу Колчаку и группе офицеров абсолютно не нравилась сопровождавшая их кампания. Вместе с ними на корме буксира сгрудилась группа разномастно одетых пролетариев с винтовками и пулеметами. Рабочие дружины. Еще год назад из-за таких как они Россия полетела в тартарары. А может не из-за таких. Ведь и среди офицеров оказалось много тех, кто оказался на другой стороне. Одни из-за искренних убеждений, другие…Другие оказались Иудами вроде того выкреста Ильина-Раскольникова - уничтожившего за полгода кораблей и офицеров столько, сколько Россия не теряла за всю историю войн. А сейчас они на одной стороне. Надолго ли? Или скоро все опять продолжится? Но эти большевики в отличие от других с оккупантами сотрудничать не стали, наоборот. Значит и у них все так же как у нас - одни за Россию, другие за возможность набить карманы. Интересно, кто их надоумил припрятать орудийные замки с батарей Кронштадта? Этот что ли? Вроде нерусский, грузин скорее всего. Точно грузин - Джугашвили.
      Колчак оглянулся назад на спешащие следом два буксира. А если не получиться? Дело не в том, что рабочие дружины, являющиеся сейчас основной силой десанта повернут штыки против них, а том, что поляков может оказаться слишком много. Что тогда? Тогда нужно бросить орудийные замки в море, иначе пушки фортов могут ударить по городу…
      Бой с комендантской ротой поляков, а также батальоном Легиона был скоротечным и жестоким. Не считаясь с потерями, дружинники броском преодолели расстояние и сошлись в рукопашную. Поляки дрались ожесточенно, а вот Легионеры оказались не бойцами - одно дело в облавах и "натурализациях" участвовать, другое - столкнуться с теми против кого эти облавы устраиваешь и чьих жен и дочерей насилуешь. После того, как расправились с панами - легионеры стали бросать оружие, но проку в этом не было - всех сдавшихся закололи штыками и забили прикладами.
      "Пожалуй у этих мы гражданскую выиграть бы не смогли," - подвел итог адмирал Колчак, после того как бой закончился, - "воевать грамотно не умеют, но дерутся как звери, столько народу потерять!". Однако павшими займемся позже. К орудиям! Еще нужно успеть разобраться с замками, что и откуда сняли а там и огнем своих поддержать.
      "Краков" доверху набитый людьми, проходил Кронштадт по правому борту, двигаясь по Морскому каналу. Внезапно одна из батарей форта окуталась дымками залпа. "Нашли время салютовать придурки! Совсем там упились русской водкой!", - прокричал шкипер парохода. Он бы еще что-то прокричал, но восемь 254 мм сегментных снарядов оснащенных дистанционной трубкой подрыва разорвались на 212 сегментов каждый. Стрельба велась с дистанции два кабельтова, и трубка была выставлена на минимальное время срабатывания - полсекунды. Тысяча шестьсот девяносто шесть осколков весом по килограмму продолжили свой полет со скоростью более семисот метров в секунду. Не все из них попали в цель, но тех шестисот что поразили правый борт парохода, оказалось достаточно, чтобы превратить его корпус в гигантский друшлаг. По иронии судьбы, эти снаряды никогда ранее в боевой обстановке не применялись - сегментные снаряды предназначались для борьбы с миноносцами, но скорострельные пушки показали себя в этом деле гораздо более эффективным оружием, и данный вид боеприпасов с самого момента поступления на вооружение пылился в арсеналах. Через пробоины в бортовой обшивке в районе ватерлинии хлынула вода, скорость поступления которой увеличивалась за счет скорости парохода. Число пробоин превышало число матросов, поэтому борьба за живучесть результатов не дала - вода прибывала неумолимо, и появившийся крен на правый борт привел к тому, что еще большое число пробоин погрузилось в воду, и вода стала прибывать все быстрее и быстрее. Положение усугублялось тем, что надстройка парохода, прошитая чугунными килограммовыми чушками, представляла собой кровавый критский лабиринт, в котором смешались раздробленные человеческие тела и металлические конструкции. "Краков" лег на правый борт и гулко ухнули котлы внутри его чрева. Продержавшись в таком положении еще секунд двадцать, он внезапно стал поворачиваться дальше, и на поверхности воды показалось его, поросшее водорослями днище. Вероятно из-за задраенных перед выходом водонепроницаемых переборок, в корпусе судна оставался воздух, который помогал ему удерживаться на поверхности.
      Александр Васильевич Колчак решил ограничиться одним залпом, и с содроганием наблюдал за держащимся в положении оверкиль пароходом. Он представлял, что твориться сейчас в его чреве - как очумевшие от такого сальто пассажиры и команда пытается сориентироваться во внезапно изменившейся обстановке, в кромешной тьме под рев поступающей воды. Как некоторые начинают путь наверх, к спасительной воздушной подушке, не понимая, что тем самым они продлят свои мученья, ибо воздух в подушке когда-нибудь закончиться, а спасать их нет возможности, да и как бы кощунственно это не прозвучало нет желания. И будут эти "счастливчики скрести и стучать в стальное днище, надеясь на спасение, которого не будет. Сколько им уготовано? Пять минут? Час? Сутки? Никто не знает, на все воля божья!
      "Совсем как подводники!" - произнес голос с грузинским акцентом за его спиной. Колчак обернулся. Джугашвили! Конечно же он! Интересно, что таится в его странных тигриных глазах? Однако некогда размышлять! Поляки наверняка подтягивают силы из Гатчины, и его задача не допустить их наступления на Петроград. К бою!
      … Получив сообщение о восстании инсургентов в Петрограде Генерал-майор Кобытовский двинул свою дивизию из Гатчины на помощь польскому гарнизону. Сложность ситуации заключалась в том, что у восставших были по всей вероятности свои люди и на железной дороге - незадолго до получения приказа пришло сообщение о железнодорожной катастрофе - сошел с рельс товарный поезд в районе Пулково - и использование железной дороги для переброски войск становилось проблематичным. Наступление со стороны Гатчины захлебывалось. Поначалу уланам 3-й кавбригады удалось выбить отряд дружинников из наскоро отрытых окопов, и погнать их впереди себя, насаживая на пики и рубя клинками, но скоро веселая потеха закончилась. Выползший на пути наступавших бронепоезд огнем пулеметов и залпами шрапнели проредил польский эскадрон и обратил вспять. Остатки отряда дружинников залегли за насыпью. Подтянутая жолнерами батарея французских трехдюймовок положения не улучшила - бронепоезд спрятался за складками местности, и при попытке поляков продолжить атаку ответил сильным фланговым огнем. Командир 8-й пехотной дивизии генерал-майор Кобытовский решил нейтрализовать бронепоезд действиями танковой роты, скрытно обойдя для этой цели его позицию с фланга. Но скрытно, это довольно плохо подходит для бывших британских Мк-V с польскими шашечками на борту. Огромные ромбовидные бронированные чудовища производили при движении страшный шум, поэтому их появление на сцене не осталось незамеченным. К тому моменту, когда до цели оставалось всего ничего - бронепоезд переместился и занял другую позицию. Медлительные танки поспеть за ним не могли, но их появление в сопровождении пехоты заставило отступить остатки дружинников. В прошедшей мировой войне такая ситуация означала как минимум тактический прорыв обороны противника в глубину, и в этот прорыв следовало бросить резервы для его развития в глубину и ширину, что и сделал командир 8-й дивизии. Поредевшая кавбригада, три "санационных" батальона посаженные на коней и пехотный полк двинулись вперед на Петроград, вдоль полотна Варшавской железной дороги. Бронепоезд инсургентов был блокирован в тылу, установкой шестиорудийной батареи трехдюймовок бивших вдоль полотна железки под прикрытием батальона пехоты.
      Как говориться в учебники арифметики: "В это время из пункта А в пункт Б, навстречу…". Именно навстречу наступавшим выдвигался прибывший из Финляндии сводный отряд добровольцев под командованием генерал-майора Родзянко Александра Павловича численностью 4000 штыков, 300 сабель при 34 орудиях и 50 пулеметах. Он выгрузился на Финляндском вокзале и через час вошел в соприкосновение с десантом Корнилова и рабочими дружинами. По указанию Лавр Георгиевича отряд стал выдвигаться в направлении Пулковских высот для отражения удара польских войск из под Гатчины. Благодаря танковой атаке поляков оба подразделения беспрепятственно двигались навстречу друг другу. Передовые разъезды столкнулись на пересечении Московского шоссе и Варшавской железной дороги. Кавалеристы Родзянко уклонились от боя и отступили на фланг подставив преследующих улан под пулеметный огонь своей пехоты. Встречное движение застопорилось. Попытка польской пехоты перейти в атаку была встречена сильным огнем превосходящего по численности противника. Русские добровольцы стали окапываться а поляки подтягивать резервы для повторной атаки. Однако использовать численный перевес поляки не успели. Подвело отсутствие боевого опыта. В тот момент когда Кобытовский подтянул второй полк и еще четыре "Санационных" батальона по позициям жолнеров ударили две шестидюймовые гаубичные батареи. Не успевших окопаться поляков застали врасплох. Падающие на из позиции снаряды подбрасывали вверх солдат как тряпичных кукол, взрывались зарядные ящики полевых орудий, в воздух взлетали мертвые кони. Гаубичная батарея жолнеров отстала на марше, а на отправку рассыльного требовалось время, которого и не оказалось. Инсургенты прикрываясь подобием огневого вала пошли в атаку. Шляхтичи дрогнули и начали отступление, которое превратилось в беспорядочное бегство.
      Батарее блокировавшей "Русского Путиловца" предстояло сделать выбор - развернуть орудия в сторону наступавших русских, или продолжать блокировать железку. Выбор был сделан орудия развернули на сто восемьдесят градусов. Когда отступавшие части миновали позиции батареи она дала залп шрапнелью вдоль полотна дороги сметя и превратив в кровавые ошметки почти роту наступавших русских сепаратистов. Наступление инсургентов застопорилось. Но не надолго. Первый залп русских гаубиц лег с перелетом. Сменить позицию поляки не успели. - второй залп накрыл батарею. Третий ее окончательно уничтожил. Тогда Кобытовский отдал приказание перебросить последний уцелевший полк и гаубичную батарею на Пулковские высоты, но на марше поляки попали под огонь "ожившего" бронепоезда и вынуждены были залечь. Однако Родзянко и сам понимал значение высот, поэтому продолжил наступление. Контратака польских танков успеха не имела - деморализованные жолнеры после нескольких залпов гаубиц бросили свои танки на произвол судьбы. Чего не скажешь об их экипажах. Запертые в железных коробках танкисты приготовились к отражению атак пехоты. Но британские гиганты это не малыши "Рено" - попасть в такую махину из трехдюймовок гораздо легче, да и после разрыва фугасных снарядов две трети танков лишились хода. Когда с танками было покончено, русские двинулись дальше. То что противник рассеян и большей частью уничтожен значение сейчас не имело - нужно успеть закрепиться на высотах, а потом уже заниматься остатками шляхты.
      … "Краков" затонул через сутки. А на улице Гороховской лежало тело мертвого человека - Меера Абрамовича Мовшовича, мелкого воришки, в старом затертом саквояже которого находились медные таблички с номерами от квартирных дверей того дома, где проживал известный в определенных преступных кругах Петрограда подпольный ювелир Авраам Хаимович Кац. Так и не успел Меер Абрамович обменять их на рынке, равно как не успел и понять, что кусочки меди, которые он так старательно свинчивал с чужих дверей, стали причиной освобождения Петрограда от иностранной интервенции и началом Второй Отечественной войны - Великой.

      Подробности встречи одного из эксбольшевистских лидеров Джугашвилли и генерала Корнилова, а также содержание их беседы даже спустя много лет никому неизвестны. Поговаривали, что итогом была сделка ангела-освободителя и сатаны-разрушителя, но никто так и не узнал, о чем говорилось во время этой беседы. Косвенные признаки этой встречи проявились сразу - формировались смешанные отряды - рабочие дружины под командованием офицеров-добровольцев. Другим следствием беседы считали начавшуюся широкомасштабную очистку города от лиц, сотрудничавших с оккупантами.
      Мария Леонтьевна была вне себя. Мало того, что об отправке добровольцев в Питер, она узнала, когда десант уже убыл, так еще ее роте, которую она сформировала, не доверили участвовать в боевых действиях, а отправили на улицы города проверять документы и выявлять остатки попрятавшихся легионеров. А в районе Гатчины идут кровопролитные бои. А тут - бегай по городу проверяй, выявляй! Кого выявлять, если приданные им для поддержки рабочие дружины все делают сами, повторяя при этом слова их вождя-большевика Джугашвили: "Россия - это порядок. Порядок - это учет и контроль! Никто не забыт, ничто не забыто!", и потрясают при этом пачками поскрипиционных списков, написанных от руки или отпечатанных на машинке. Легионеры, родственники легионеров, продотрядовцы, ростовщики, большевики, меньшевики, эсеры, банкиры, спекулянты, сочуствующие - всех учли и взяли на контроль, пока поляки в городе были. И еще один лозунг у рабочих - "Мы за социализм, но без большевиков". Все учли, а теперь ходят по городу и изымают. Мелкую сошку штыками и прикладами на месте, тех кто покрупнее к ней приводят. Но я же не офицер контрразведки! Правда и здесь от особых хлопот избавили - у этого жуткого грузина нашлись и свои любители поиграть в эти игры. Однако что это за тип? Лицо до боли знакомое.
      Мария крикнула конвоирам: "Этого подведите поближе!". Двое немолодых мастеровых Путиловского завода с черными бантами на пальто (откуда кстати взялась эта мода на черные банты? В семнадцатом все поголовно в красное рядились, а теперь в черное - банты, ленты, повязки.) подвели к ней огромного роста, почти в три аршина, человека лет двадцати трех, с крючкообразным носом и длинными курчавыми волосами. Похоже он когда-то носил косички спереди, а теперь расплел. Лицо его выражало страх и непритворный испуг. Несомненно Марии этот тип был знаком, но вот где и когда она его встречала, вспомнить пока не могла.
      - Кто такой?- обратилась поручик к старшему из конвоя.
      - Сейчас, барышня - хриплым простуженным голосом ответил дружинник и пошарив во внутреннем кармане пальто достал оттуда сложенную вчетверо пачку листов. Раскрыв, он внимательно посмотрел в списки и произнес:
      - Значица барышня, это Самсон Срулевич Койцман, командир отделения 4-го петроградского батальона Свободного Иностранного Легиона, сын ростовщика Сруля Ароновича Койцмана, проживающего по адресу: улица…
      - Достаточно! - теперь Мария вспомнила. Эта барышня авиатор, которая к ней приходила с идеей авиаотряда летом семнадцатого. Светлана Александровна Долгорукая! Двадцати пяти лет, красивая такая брюнетка. Она потом к ней в гости заходила сидели чай пили. А во дворе у подъезда этот субъект и ошивался - он еще тогда бейсы носил, а теперь расплел. У Марии все похолодело внутри. Этот же урод…, у него на лице написано…!
      - Где твоя соседка по подъезду. Светлана Александровна Долгорукая? - задала она вопрос арестованному, и заметив как испуганно дернулся бывший легионер, рявкнула:
      - Отвечать падаль!
      - Я не знаю, она убежала, мы искали, не знаю, она убежала, - забормотал Самсон.
      - Что ты с ней сделал гнида!!!
      - Я не знаю где она - вскрикнул Койцман, и попытался отскочить назад, но был возвращен в прежнюю позицию ударом приклада конвоира.
      "Спокойно, спокойно Мария, криком тут вопрос не решишь," - стала говорить сеье мысленно поручик Бочкарева.
      - Лаврентий Павлович! Разберитесь с этим мерзавцем! Мне нужна информация о местонахождении и судьбе Светланы Александровны Долгорукой, соседки этого субъекта по подъезду.
      "Начальник контрразведки" Берия кивнул поручику, и Мария Леонтьевна успокоилась - если Самсон, что-нибудь знает о Долгорукой, то этому человеку с невзрачным взглядом он выложит все до копейки. Арестованного увели, вслед за ним пошел и Лаврентий Павлович.
      Несмотря на талант и все старания Лаврентия Павловича, Самсон Койцман хранил военную тайну подобно мифическому Мальчишу-Кибальчишу. Все, что удалось выведать Лаврентию - это приметы Светланы. Об остальном допрашиваемый не имел никакого представления. Впрочем, и этого оказалось достаточно. Лаврентий Павлович уже знал о ком идет речь. Светлана Александровна Долгорукая работала в информационном, акже техническом отделах Петроградского подполья - помогала печатать списки сотрудничающих с оккупантами, принимала активное участие в инвентаризации и приведении в порядок спрятанного военного имущества. Он хорошо запомнил эту стройную светловолосую барышню с тонким аристократическим лицом. Поэтому Самсон, не имевший уже никакой пользы был пущен в расход, а Светлана была доставлена пред светлые очи Марии Леонтьевны. В принципе Самсон Койцман рассказал много чего интересного и полезного, и при желании его можно было использовать в какой-нибудь хитрой игре, но судьбу легионера решила личная неприязнь Лаврентия Павловича. Ему не нравились те, у кого во взгляде на любую женскую юбку разгоралась животная похоть. Он предпочитал работать с теми, кто во главу угла ставил деловые качества женщин, а не размер их бюста и округлость бедер. То, что к нему, несмотря на невзрачную внешность женщин притягивало словно магнитом, его самого иногда раздражало, но он научился извлекать из своего скрытого обаяния пользу - пять минут милого общения и разговора с любой барышней и ему уже рассказывают все тайны Вселенной, мироздания, а также попутно множество всякой интересной информации о соседях, о чужих тайнах и прочее прочее прочее. Именно это и породило впоследствии многократно украшенные людской молвой слухи о его нечеловеческой, дьявольской осведомленности во всем, об умении читать мысли собеседника и копаться в его памяти. А этот миф зачастую приводил к тому, что многие "кололись" только от одного его взгляда, взахлеб рассказывая все и обо всем.
       Из детских сочинений:
       "Нам объявили, что корпус эмигрируется". "Отец мне посоветовал не ездить домой, так как он был болен. Я решил отступать с корпусом".
       "Наступил день эвакуации… С глубокой тоской простилась мамочка со мной и благословила в тяжелый далекий путь".
       "Помню также в самую последнюю минуту, уже со всех ног бросившись бежать к корпусу, я вдруг вернулся и отдал матери свои часы-браслет, оставшиеся мне от отца. Еще несколько раз поцеловав мать, я побежал к помещению, чтобы где-нибудь в уголке пережить свое горе".

      Они никогда не брали на вылет парашюты, потому что им нельзя было попадаться в плен. У них был простой выбор - либо жизнь, либо смерть. Скорее всего второе, ибо противоаэропланная пушка успела сделать свое дело. "Илья", дымя, неуклонно и неотвратимо шел вниз, правое крыло было практически полностью охвачено пламенем. До берега - до своих было страшно далеко - полчаса лету, поэтому все кто сейчас находился в самолете с надписью на фюзеляже "Валькирия" готовились к смерти. Они успели. Успели выполнить поставленную задачу - торпеда попала в борт "Центуриона" как раз между трубами, но им пришлось подобраться слишком близко, и их подбили. Вслед за отчаянно дымящим "Ильей Муромцем" устремился британский дестроер. "Наверное хотят взять пленных," - подумала Светлана, и вздрогнула. Что сделают с экипажем ее "Валькирии" британцы она представляла очень хорошо. Женщинам не место на войне. Но если мужчин почти не осталось? Кто-то ведь должен защитить Родину? Море было все ближе и ближе, под крылом были видны барашки волн. Удар об воду. Светлану швырнуло вперед, но ремни выдержали. Черт бы побрал этого Сикорского, который построил такую живучую машину. Самолет не спешил тонуть. Поручик Долгорукая хотела умереть быстро, но к такой смерти от медленного утопления она не была готова. А если успеет британский эсминец, то их может быть плен. А плен, это - Светлану аж передернуло.
      "Все из машины! - крикнула она. Эти ремни, черт!!! Наконец она выбралась и стала отгребать дальше от тонущей "Валькирии". Вместе с ней гребли и трое девчонок из ее экипажа. Юлю Некрасову убило при атаке. Если подойдет эсминец, нужно попытаться стрелять до последнего, или пулю в висок. Говорят, когда ствол нагана заполнен водой, то при выстреле от головы ничего не остается! А пока грести! Грести как можно дальше! И молиться! За быструю смерть! То, что произошло дальше было похоже на плохой роман Жюль Верна. Где-то впереди забурлила вода. И в возникших водоворотах из воды показалась железная башня. Затем две пушки. Затем огромный корпус железной рыбины. Из нутра этой рыбины выскочили бородатые люди и устремились к орудиям.
      "Стрелять нас из пушек? - удивилась Светлана - неужели они не хотят поразвлечься?" И судорожно стала пытаться выдернуть наган из кобуры. Спрессованная стена воздуха от залпа шестидюймовок ударила неожиданно. Перекрыла дыхание, оглушила - от неожиданности поручик Долгорукая чуть не пошла ко дну. Однако каким-то удаленным краем сознания успела понять, что стреляли в британский эсминец. Отчаянно барахтаясь в намокшей одежде она рванула вперед к этой стальной рыбине. Кажется, она пыталась кричать своим девчонкам - "Все за мной!", но она точно не помнит. Она уцепилась за какую-то прорезь в корпусе и попыталась подняться наверх, но у нее ничего не получалось. Оглянувшись назад, она увидела, что ее экипаж в полном составе был практически у цели. Неожиданно ее грубо и бесцеремонно потянули вверх. Светлана пыталась вырваться, но ничего не получалось - держали крепко, и что-то орали на ухо, но оглушенная стрельбой она не сразу поняла, что кричат по-немецки. Видимо какая-то часть ее это все же осознала и она потеряла сознание.
      Очнулась Светлана от сильного сотрясения, за которым последовало еще и еще. Первой мысль была - "Откуда у немцев подводные лодки? Их же запрещено иметь Версальским договором!". Однако факт того, что их сейчас бомбили, говорил о том, как бы это парадоксально не звучало, что она здесь в безопасности. По крайней мере если их накроют, то смерть скорее всего будет очень быстрой. Однако после трех или четырех взрывов все последующие были не такими сильными. Наверное, противник потерял лодку и бомбил просто по последним координатам ее обнаружения. Похоже, что оторвались. Интересно, насколько сильно ее "Валькирии" удалось повредить "Центурион"?
      Если бы взгляд поручика Долгорукой мог проникнуть сквозь толщу воды, то ее несомненно обрадовал бы факт того, что гибель ее самолета не была напрасной - "Центурион" был обречен - вода затопила котельные и машинные отделения и лишенный электричества, а следовательно и возможности запустить электронасосы, британский дредноут медленно погружался в воды Балтийского моря. Эсминцу спешившему к месту падения русского самолета повезло меньше - нахватавшись шестидюймовых снарядов с немецкой подводной лодки он уже скрылся под водой.

      Германии действительно было запрещено в соответствии с условиями Версальского договора иметь подводные лодки. Но эта лодка не была "германской" - она числилась пропавшей без вести еще в 1918 году. U-139 успела вступить в строй в 1918 году и совершить боевой поход под командованием Лотара фон Арнольда де ла Перьера. 14 мая 1918 года корабль вернулся из похода. Обнаружив, что в Германии свершилась революция и все пошло прахом, фон Арнольд, успев переговорить с Крупом, снова вышел в море. Следуя инструкциям Крупа Арнольд спрятал лодку за выбросившимся на берег рудовозом в одной из шхер балтийского моря. Лодка была тщательно замаскирована сетями, и со стороны казалось, что рудовоз опирается на песчаный бар, который намело за время нахождения рудовоза на мели. После чего вместе с экипажем вернулся в Германию.
      В дальнейшем и владельцы рудовоза и группа офицеров кайзеровского флота скрывала факт нахождения лодки и официально числила ее пропавшей без вести. Ну а после подписания Версальского договора, подводный крейсер перешел в разряд объектов, которые "официально в природе не существуют" - его перегнали на одно из совместных шведско-германских рыболовных предприятий, и он официально значился как плавпирс для рыболовецких судов. Факт его существования в боеспособном состоянии удалось сохранить в тайне во время оккупации Германии польскими и французскими войсками. После того, как в Германии началась освободительная война против иностранной интервенции, подводному крейсеру была поставлена задача срыва военных перевозок стран Антанты в Балтийском море. Однако, первый поход начался не с атаки конвоя с польским десантом, а со спасения экипажа сбитого "Ильи Муромца". С одной стороны атака конвоя выходящего из Гданьска не удалась, но с другой стороны - командование конвоя напуганное дерзкой атакой русского бомбардировщика вернуло все суда конвоя в порт. Поэтому у подводного крейсера U-139 называемого теперь "Адмирал Шеер" был шанс атаковать данный конвой - правда теперь в гораздо более сложных условиях - так как англичане наверняка привлекут для охраны конвоя все имеемые противолодочные силы, включая трофейные германские эсминцы и тральщики переданные ВМС Польши. А поэтому Лотар фон Арнольд напряженно ждал. По крайней мере наступления темноты, когда можно будет всплыть в надводное положение и зарядить батареи. Факт того, что экипаж спасенного им русского бомбардировщика был исключительно женским, его шокировал. Россия официально не числилась в союзниках Германии. Не числилась она и в составе ее врагов. Более того, насколько Арнольду было известно, Россия в данный момент тоже воевала против Антанты и поляков, пытаясь прогнать со своей территории интервентов. Возможно это было не его дело - спасение экипажа тонущего самолета, но Арнольд привык воевать по правилом. Он считал себя джентльменом, и считал, что враги его врагов его друзья. Что до дипломатов, то они никогда ничего путного сделать не могли, и о происшедшем их извещать совершенно не обязательно. Да и кого извещать - весь цивилизованный мир воюет против Германии, никаких дипломатических отношений со страной, которая официально оккупирована не существует, поскольку уже год, как Германии нет на политической карте. Есть французские департаменты и польские воеводства. А Германии нет. Россия есть, но ее статус ненамного лучше - те же польские воеводства, департаменты, штаты и округа Англии, Франции, САСШ, Японии, Италии и Румынии. То, что русским по слухам удалось освободить Петроград - это вне закона, вне существующих соглашений, ибо Петроград это либо Французская либо английская территория. Скорее всего английская, если верить этой фрау-русскому поручику. И "Центурион", который они атаковали шел в район Петрограда, чтобы подержать огнем главного калибра десант, который тоже должен был выйти из Гдыни. Здесь правда получается неувязка - либо конвоев с десантом два, либо чья-то разведка русская или германская что-то напутала. Впрочем сейчас это несущественно, ибо тот же "Центурион", гибель которого Арнольд наблюдал в перископ, мог поддержать своим главным калибром и десант на германскую территорию. А противопоставить его главному калибру у Германии к сожалению нечем- береговые батареи были уничтожены еще в 1919 году, а те броненосцы, что ей было разрешено оставить у себя, как пародию на военно-морской флот с началом восстания против оккупантов были захвачены и затоплены англичанами в Киле. Несколько эсминцев сумевших выйти в море и спрятавшихся в шведских шхерах, и несколько подводных лодок припрятанных патриотами вроде Круппа и офицеров флота - вот и весь "Флот Открытого моря" который есть у Германии. Говорят, что у русских с кораблями на Балтике не так мрачно как в Германии, но у них нет экипажей - революция, интервенция, геноцид коренного населения - концлагеря в России, говорят были такие, что германские покажутся Ниццей.
      Однако, эта поручик хороша! Да и экипаж ее - фрау как на подбор - валькирии! Видно и России сейчас несладко, если таких красавиц воевать посылают! Ради чего спрашивается, друг против друга четыре года воевали? Чтобы теперь вот так? А ведь если бы не эти чертовы дипломаты, то может и другой бы союз был. Столько народа положили - а итог - и там и там революция, и там и там свержение монархии, и там и там оккупация. Ради чего тогда было воевать если все потеряли? А ведь русские в числе победителей! Правда, победителей, которые должны. И вместо обещанных проливов - контрибуция и оккупация за сепаратный мир с нами в 1918 году. Вот и люби после этого дипломатов! Нет, пожалуй, об этих русских фрау нужно молчать как можно дольше. Иначе найдутся дипломаты, которые опять все испортят - скажут мол нам не нужны осложнения, и прочее. Заставят выдать англичанам или тем же полякам. А что они сделают с русскими фрау ясно на примере Данцига, то есть Гданьска, ибо Данциг прекратил свое существование в 1919 году, когда поляки совместно с англичанами уничтожили все его немецкое население - как они лицемерно заявили защищали интересы польских граждан, которым грозила гибель от рук немецких террористов. Поэтому лучше русским фрау на время стать немецкими, ибо способа, переправить их в Россию, пока нет.

      Что делать в сложившейся ситуации Светлана не знала. С одной стороны она была рада, что осталась жива, с другой - беспокоила неопределенность будущего. Война для ее экипажа закончилась, но вернуться на Родину в ближайшее время вряд ли удастся. Да и дадут ли это сделать? По всем существующим международным нормам они сейчас являлись интернированными. Только вот кем? Германия исчезла с карты год назад. Значит интернировали их не немцы. А кто тогда? И не потребуют ли страны Антанты передачи ее экипажа в лагеря для военнопленных? Вопрос у кого? Германии нет на карте. Командир лодки сообщил, что он не намерен ставить в известность свое "правительство". В принципе это успокаивает, так как такому человеку как Лотар фон Арнольд можно верить на слово. Но ведь и он не всесилен! Могут ведь найтись те кто во избежание осложнений и согласиться с требованиями их выдачи. При условии, что они официально числятся среди живых. Что подразумевал фон Арнольд под словами, что им необходимо стать германскими фрау? Нет, конечно он мужчина видный и красивый, но я к такому повороту честно говоря не готова. Провести жизнь в милом уютном домике среди подстриженной лужайки, когда в России на счету каждый, кто не сломлен, и каждый кто умеет воевать? Нет, это не по мне! Но и Лотар не из тех людей, которые стремятся к бюргерскому уюту и стриженным газонам. Последний корсар Второго рейха!

      Не последний. Эти слова могли бы произнести командир "Гнейзенау" (бывшая UB-128 ) Фридрих Канарис, и командир "Блюхера" (бывшаяU-142 ) Карл Дениц, если бы они умели читать мысли поручика Долгорукой. Именно три лодки, с упоминавшимся ранее "Адмиралом Шером" и составляли в настоящий момент подводный флот Германии. И сейчас они, так же как и лодка Лотара были на позициях. И так же как и Лотар фон Арнольд они были вне закона. Поставленная задача та же - срыв военных перевозок оккупационных войск Антанты в Балтийском море. Условия - те же - задачу нужно выполнить без потерь, ибо потеря любой из лодок уменьшает подводные силы Германии на одну треть. Но пока патрулирование ведется без какого-либо результата - основной расходный материал поляки - перевозятся восточнее, а французы в Северном море, куда пока нет доступа из-за господства английского и французского флота. Поэтому лодки застыли на позициях в ожидании военных кораблей оккупантов, которые решат сунуться в Балтийское море для поддержки действий своих войск с моря.
      Впрочем, застыли - это сугубо литературный термин, на самом деле лодки перемещались в районе пролива Каттегат, днем находясь в подводном положении, а ночью всплыая в надводное для зарядки батарей и пополнения запасов воздуха. Чтобы личный состав не расслаблялся, а на море это всегда чревато серьезными печальными последствиями - командиры гоняли свои экипажи до седьмого пота, заставляя отрабатывать различные вводные, которые могут возникнуть в ближайшей или отдаленной перспективе. Однако перспективы по их мнению все же были отдаленные, а не ближайшие, ибо никакой активности корабли Антанты не проявляли. Что, впрочем и не удивительно - пока гром не грянет британский лорд, как известно не раскроет зонтик. А гром пока еще не грянул - ситуация хотя и вызывала озабоченность, но не оценивалась Антантой как критическая.
       Германия Из детских сочинений:
 
       "И потянулись страшные памятные дни. По ночам, лежа в постели, жутко прислушиваешься в тишине. Вот слышен шум автомобиля. И сердце сжимается и бьется, как пойманная птичка в груди. Этот автомобиль несет смерть… Так погиб дядя, так погибло много из моих родных и знакомых".
       "На этот раз были арестованы и папа и мама, я пошла к маме в тюрьму. Я с няней стояла около тюрьмы несколько часов. Наконец настала наша очередь, мама была за решеткой. Я не узнала маму: она совсем поседела и превратилась в старуху. Она бросилась ко мне и старалась обнять. Но решетка мешала, она старалась сломать ее; около нас стояли французы и хохотали.
       Я отерла слезы, стала успокаивать маму и показала ей на французов. Мама увидела их смеющиеся физиономии и, скорей простившись, сама ушла. После этого свидания я уже не хотела больше идти. Я не хотела, чтоб французы смеялись над нашим горем".
       "Французы совсем собрались уходить и перед отходом изрубили все вещи и поранили брата. Потом один из них хотел повесить маму, но другие сказали, что не стоит, так как уже все у них отобрали и все равно помрем с голоду".
       "Они потребовали мать и старших сестер на допрос. Что с ними делали, как допрашивали, я не знаю, это от меня и моих младших сестер скрывали. Я знаю одно - скоро после этого моя мать слегла и вскоре умерла".
       "Я своими глазами видела, как схватили дядю и на наших глазах начали его расстреливать, - я не могу описать всего, что мы переживали".
       "В одну ночь французы пришли грабить ферму, споймали моего отца, связали ему руки и ноги, поставили к стене и били и закопали его в одном белье. Нам потом сообщили, что его убили и привезли его шапку в крови. Моя мать долго не верила и потом она ослепла".