Глава 25

Сан-Антонио, с населением в миллион человек, был приятным городом, в испанском духе, с тенистыми скверами и множеством каналов. Бо Хармон жил на окраине, в особняке колониального стиля, очень напоминавшем Тару из «Унесенных ветром». Во всяком случае, так показалось Элу Жиро. Медленно поднимаясь по подъездной дорожке в своем пропыленном джипе, взятом напрокат, он раздумывал о том, что Бонни, по-видимому, сумела унести не так уж много хармоновских денег. Единственное, чем она могла похвастаться, – это дорогая квартира в Сан-Диего и арендованный «лексус». В то время как сын Бо живет в королевской роскоши.

Эл припарковал машину в тени огромного дуба, стоявшего в том же деревянном ящике, в котором его сюда привезли, наверное, с какой-нибудь настоящей плантации, где он рос не менее полувека. Вообще все поместье Бо Хармо-на выглядело так, словно его только недавно построили и оборудовали. При желании можно даже заметить, где положены новые куски дерна, и почувствовать запах краски.

Эл поднялся по широкому мраморному переднему крыльцу, позвонил в дверь. Откуда-то изнутри дома доносилась музыка, «Желтые розы Техаса». Ожидая под навесом с колоннадой, он пытался угадать, как выглядит Бо Хармон, на кого похож. На Дж. Р. Ивинга? На Линдона Джонсона? Или на Барри Голдуотера? А может быть, на Джона Уэйна, играющего роль одного из этих трех?

Дверь открылась. На пороге появился седовласый человек в белом сюртуке и серых брюках в полоску.

– Сэр? – произнес он с сильным британским акцентом и, окинув Жиро одним быстрым взглядом, надменно вскинул брови.

Дворецкий! Вот это да! Жиро и в голову не приходило, что на продаже автомобилей можно сделать такие деньги.

– Я Эл Жиро. К мистеру Хармону. Он ждет меня.

Эл еще из Фэлкон-Сити позвонил Хармону и договорился о встрече. Ему совсем не улыбалось быть изгнанным с мраморных ступеней особняка. Он не сомневался, что одно упоминание о Бонни Хармон будет тем магическим словом, которое откроет ему двери. И не ошибся. Бо подскочил как ужаленный. Жиро почувствовал на другом конце провода, как у него перехватило дыхание. Последовало долгое молчание. Потом, не задавая никаких вопросов, Бо Хармон предложил ему приехать в два часа дня.

– Пожалуйста, проходите, сэр.

Дворецкий окинул его таким взглядом, словно желал, чтобы на нем появился фрак или шляпа. Ну, или шарф на худой конец, как принято в родовых поместьях Англии, где он, вероятно, служил раньше. Хорошо, хоть чистую майку надел, порадовался Жиро.

Внутри дома оказалось как в холодильнике. Жиро физически почувствовал, как в знак протеста закрываются потовые железы. Еще на пару градусов ниже – и здесь можно будет спокойно хранить мясо.

– Подождите здесь, сэр, я доложу о вас мистеру Хармону.

Дворецкий исчез в другом конце холла с полированным мраморным полом. Эл огляделся. Над головой светила огромная хрустальная люстра, хотя стояла еще середина дня. Света хватило бы, пожалуй, на весь Фэлкон-Сити. Двойная лестница, покрытая трехслойным бархатным ковром лавандового цвета, с золочеными планками на каждом пролете, поднималась в заоблачные высоты. Там, на высоте, виднелся еще один большой холл. Несколько толстенных двойных дверей, высотой не меньше двенадцати футов каждая, вели в роскошно обставленные комнаты, декорированные в розовых, лавандовых, персиковых и зеленых тонах. Одна из комнат, та, что прямо напротив, была пугающе белого цвета. Вся мебель, похоже, в стиле какого-то Людовика, с обильной позолотой.

Эл присвистнул. Попытался прикинуть, во сколько все это обошлось. Больше, чем может дать любой бизнес по продаже автомобилей, даже не один. Значит, либо Босс Хармон унаследовал семейное состояние, а потом оставил его сыну, либо Бо Хармон женился на деньгах. Скорее второе.

– А вы кто такой?

Эл вскинул голову и встретился взглядом с высокой стройной брюнеткой, стоявшей на верхней площадке извивающейся лестницы. Ее платье почти в точности повторяло лавандовый цвет ковра. Эл сразу понял, кто верховодит в этом доме. Вкус миссис Хармон запечатлелся и на ее внешнем виде, и на убранстве ее дома.

Эл решил, что хозяйке, вероятно, за пятьдесят, но над ней основательно поработал скальпель хирурга, от носа, до самых бедер. Ни одной морщинки на лице, ни одной складочки на платье, ни одной волосинки не выбилось из прически. Вся лощеная и стерильная, как операционная в больнице, холодная, как кондиционер, несексуальная, как фарфоровая кукла. А что, если между Бо Хармоном и Бонни… Но нет, она же окрутила его старика.

Миссис Хармон медленно спустилась по лестнице, осторожно ступая в босоножках на высоких каблуках, тоже под цвет платья.

– Кто вы такой?

Она так раздраженно нахмурилась, будто в ее элегантном холле никогда не появлялись мужчины в джинсах, майках и стоптанных ботинках.

– Простите, мэм… миссис Хармон. Меня зовут Эл Жиро. У меня назначена встреча с вашим мужем.

Она приблизилась в волне изысканного аромата духов. Однако Жиро знал, что под этим фасадом миссис Хармон абсолютно без запаха, без всякого женского запаха, который мог бы привлечь мужчину. Без вкуса, без цвета, без запаха… стерильная, как стальной скальпель.

– И о чем же вы собираетесь говорить с моим мужем?

Она остановилась на некотором расстоянии, словно опасаясь более близких контактов. Окинула Жиро холодным взглядом жестких голубых глаз.

– Гм… Вообще-то это тема личная, мэм. Касается его отца.

Миссис Хармон еще больше нахмурилась. Такой ответ ее явно не удовлетворил.

– Босс Хармон уже пять лет как умер. И слава Богу. С этими словами она прошла мимо Эла в белую комнату и плотно закрыла за собой дверь.

Избегает неприятного зрелища, усмехнулся Жиро. Хорошо, хоть не хлопнула дверью перед его косом. Айсберг какой-то, а не женщина. Наверняка это по ее требованию в доме поддерживают такую температуру, при которой можно хранить мясо.

Вернулся дворецкий.

– Сюда, пожалуйста, мистер Жиро.

Эл с готовностью последовал за ним, стуча каблуками по мраморному полу.

Бо Хармон сидел в кабинете за огромным письменным столом с резьбой и позолотой. За таким, должно быть, сиживал в свое время Наполеон. И фигурой Бо Хармон походил на Наполеона. Приземистый толстяк, по виду настоящий крестьянин, в отличие от худощавой жены-айсберга. Зато он выглядит значительно моложе ее. Светловолосый, с выцветшими голубыми глазами и багровым носом – как видно, потребляет виски больше, чем нужно. «И наверняка моя догадка верна, – подумал Жиро. – Судя по всему, Бо Хармон женился на деньгах. Зачем еще ему было жениться на такой?»

Хармон не встал из-за стола при его появлении.

– Садитесь, Жиро, – холодно произнес он, – и объясните, зачем именно вы приехали.

Он со значением взглянул на свои массивные золотые часы. Такие мог бы носить командир корабля, отправляясь в открытое море. Эл не сомневался в том, что они показывают время на трех континентах. Надо надеяться, что и здешнее техасское время Бо Хармон может по ним определять. Судя по его внешности, особыми умственными способностями он не блещет.

Жиро сел в кресло из сверкающей красной кожи напротив хозяина.

– Я приехал для того, сэр, чтобы поговорить с вами о жене вашего отца. О Бонни Хармон.

– Бывшей жене.

– Извините, сэр. Правильнее назвать ее вдовой.

Бо громко хмыкнул, откинулся в своем кресле – таком же, как то, на котором сидел Жиро, только раза в два массивнее, и сразу стал похож на мальчика, забравшегося в кабинет отца. Так, видимо, и обстояло дело на протяжении почти всей его жизни – до того, как он женился на своем денежном мешке.

– Миссис Хармон пропала без вести, и мне поручили разыскать ее. Исчезла примерно месяц назад в Калифорнии, где работала агентом по торговле недвижимостью.

– Ха! Бонни?! Агент по недвижимости?! Да эта проходимка цену за два стейка сложить не сможет. Вы уверены, что мы говорим об одном и том же человеке?

– Абсолютно уверен.

– Разрази меня гром! Не скажу, что меня очень огорчило то, что она исчезла. И не удивлюсь, если Бонни плохо кончит. Да она чуть не разбила всю мою жизнь, мистер Жиро! И смылась с кучей папашиных денег.

– Но они с вашим отцом были женаты. Так ведь?

– Так. Она примчалась в наш город на своих высоких каблуках, с этими своими рыжими волосами, встретилась с ним в «Стейках Бенбоя» – она там работала официанткой, а он туда захаживал раз или два в неделю. Не успели мы опомниться, как Бонни охмурила его. Такого старика… Я думаю, старый дурак ее захотел, а она заставила его поверить, что он еще может… Ну, вы понимаете.

– Нет никого дурнее, чем старый дурак.

– В общем, мы и опомниться не успели, как папаша уже надумал на ней жениться. Лоретта говорила, что он опозорил ее семью. Она у меня из старинной семьи, – добавил он с гордостью. – «Нефтяные разработки Ларсона», может, слышали?

Жиро кивнул. Да, он знал это имя.

– Короче, она охмурила его. Мы ничего не могли поделать со старым дураком. Лоретта пробовала вмешаться, хотела поместить его в одно очень хорошее заведение, недалеко от Остина. Она знала такое. Однажды в ее собственной семье случилась… неприятность, так что ока знала то место не понаслышке. – Он провел рукой по редеющим светлым волосам, прищурился. – Человек Броде вас должен понимать такие вещи.

Жиро скова кивнул. Да, он все понимает.

– Но только Бонни этого не допустила. Как-то она, видно, об этом прослышала. Собрала своих медиков и психиатров, собрала кучу бумаг, где говорилось, что папаша в здравом уме и твердой памяти…

– А что, мистер Хармон много курил в то время?

– Еще как. Один Бог знает, как он не заработал раклегких. Наверное, виски помогло. Бутылка хорошего виски отпугнет любую болезнь, я так считаю.

– Ну и конечно, встал вопрос о завещании вашего отца?

– Ха! – Бо поднялся с кресла, подошел к окну, заложил руки за спину. Долго смотрел на обновленный пейзаж за окном, словно Наполеон на Эльбе, взирающий через моря на далекую Францию, страну своей мечты. – Папаша оставил ей все… свой бизнес, дом, «кадиллак» и все свои деньги.

– Разумеется, вы попытались оспорить завещание.

– Еще бы! Все адвокаты Лоретты навалились на нее, как… Говорили, что проведут повторное расследование обстоятельств гибели отца и ее прошлого тоже, если только она не отступится. Напугали Бонни до смерти. Как бы там ни было, им удалось с ней договориться. Избавились от этой стервы.

Жиро откашлялся, прежде чем задать следующий, весьма деликатный, вопрос.

– И сколько же в конце концов получила миссис Хармон, сэр?

Бо резко обернулся с горькой улыбкой на лице.

– Двести тысяч долларов. – Он рассмеялся, откинув голову. – Бери – или как хочешь, сказали ей. И она взяла. На следующее утро смылась из города с денежками. Никакого чека не хотела, только наличными. Такие, как она, никогда чеков не берут.

С этим Жиро не мог не согласиться. – И с тех пор вы никогда больше о ней не слышали? Больше она не являлась требовать денег?

Бо покачал головой:

– Нет, ничего, до вашего появления. И меня даже не интересует, что с ней случилось. Не желаю знать. И не хочу, чтобы наше имя опять трепали.

Эл знал, что этого он обещать не может. Поблагодарил Хармона за помощь и распрощался. Проходя вслед за дворецким мимо белой комнаты, он заметил, что дверь чуть приоткрыта. Разглядел маскообразное лицо Лоретты Хармон, повернувшееся в его сторону.

Когда массивные двери дома захлопнулись за ним, Эл вздохнул с облегчением. Да, Бо и Лоретта Хармон стоят друг друга.

Глава 26

Марле казалось, что она где-то далеко-далеко, в жутком сне, который все повторяется и повторяется, бесконечно прокручивается в голове. В ее бедной больной голове…

В этом сне она видела бублик, лежащий на полу кухни Вики Маллард… Значит, она еще на земле, среди живых. Вряд ли в раю есть такие бублики.

Затуманенный взгляд остановился на человеке в черном свитере. Он склонился над Вики. Нет, этого не может быть, у нее, наверное, галлюцинации. От ужаса по позвоночнику пробежали мурашки. Марла лежала неподвижно, боясь даже дышать.

Внезапно дверь распахнулась, в кухню вбежали двое полицейских с пистолетами. В считанные секунды повалили Стива Малларда на пол, прямо в кровь, надели на него наручники.

Слезы потекли по распухшему, в синяках и ссадинах, лицу Марлы. Это тоже во сне? Слезы радости? Облегчения? Боли? Тоски?

Над ней склонился полицейский с добродушным выражением лица.

– Потерпи, голубушка. «Скорая помощь» сейчас приедет, и мы в момент доставим тебя в больницу. Немножко потерпи.

Через несколько минут вбежали врачи. Засуетились вокруг Вики. «Так, должно быть, суетились ангелы, унося ее душу на небо», – подумала Марла. Врачи положили Вики на носилки. Из ран все еще струилась кровь, стекала на пол.

Потом сон растворился в полной темноте.

Очнулась Марла на больничной койке. Рядом сидел Жиро и держал ее за руку. Лицо его выражало столько тревоги и нежности, что ради одного этого стоило подвергнуться такому риску. Она улыбнулась, превозмогая боль.

– Ну, привет, радость моя.

Голос совсем не ее… Хрип какой-то. Вот что получается, когда тебя душат… почти задушили. При этом ужасном воспоминании глаза Марлы широко раскрылись от ужаса, дыхание перехватило, она непроизвольно сжала руку Жиро.

– И тебе привет, радость моя.

Он осторожно отвел прядки светлых волос от избитого лица. Взгляд его задержался на ее горле, покрытом синяками, на раках с запекшейся кровью. Каким-то чудом Марле удалось увернуться в сторону и упасть на бок. Удар бутылкой скользнул мимо. Иначе она сейчас лежала бы не здесь.

При взгляде на нее Жиро испытал то же чувство, что и после гибели брата. Отомстить! Разделаться с мерзавцем!

– Соседка услышала твои крики и позвонила в полицию. – «Едва успела, – подумал он, – иначе Марлу бы не спасти». Горло его сжалось. – Мне следовало это предвидеть. Нельзя было позволять тебе вмешиваться в это дело.

Она сжала его ладонь обеими руками.

– Но я же справилась? – проговорила она хриплым шепотом. – Марла Квитович, частный детектив, поймала Стива Малларда на месте преступления. Разве не так?

Эл кивнул, хотя внутри у него все дрожало. Он едва не потерял ее. Если бы он не позволил Марле помогать ему в этом деле, Вики Маллард позвонила бы ему, Жиро, и тогда он поехал бы разговаривать с ней.

– Ты молодец, Марла. Я тебя повышаю в должности. Теперь ты равноправный партнер. И конечно, одну я тебя теперь за дверь не выпущу.

Она ответила кривой улыбкой,» которая Тотчас же сменилась гримасой боли.

– О Господи! А что с Вики? Она…

Марла не могла заставить себя произнести слово «умерла».

– Она в коме. Он душил ее, у нее ножевые раны. Нож пропорол артерию и легкое. Хирург говорит, прошел мимо сердца на сотую долю дюйма.

Марла перевела дыхание.

– Повезло.

«Не известно», – подумал Жиро. При таких ранах никто не скажет наверняка, в каком состоянии окажется Вики, когда выйдет из комы. Если вообще выйдет. Как и ее муж, она теперь играет не на жизнь, а на смерть. «Все или ничего».

Лекарство начало действовать. Марла задремала. Эл сидел рядом и держал ее руку. Ему хотелось поднять Марлу, прижать к себе, обцеловать ее всю и никого к ней не подпускать. Да он убьет каждого, кто не так на нее посмотрит! Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Нет, так нельзя. Местью ничего не добьешься. Марла жива. Она будет жить. Останется, может быть, несколько шрамов, но с этим легко справится хороший специалист по пластической хирургии. А вот что ему делать с собой? Как справиться с яростью, прожигающей его насквозь?

В конце концов Эл оставил Марлу спать, вышел из палаты и направился по больничным коридорам искать кофейный автомат. Бросил монету в щель, подставил картонную чашку. Наблюдал за тем, как она наполняется кипящей бурой жидкостью под условным названием «эспрессо». Думал о Стиве Малларде. О том, как повернулись события. Почему же все-таки он это сделал? Может, Вики узнала правду о нем и Лори? Может, узнала о том, что Стив убил Лори?

В общем, головоломка еще не разрешена.

Глава 27

Стива Малларда увезли в тюрьму «Твин тауэрс» («Двойная башня»), ультрасовременную крепость в центре Лос-Анджелеса, – вероятно, для того, по мнению Жиро, чтобы заключенный мог через узкие щели окон наблюдать за более удачливыми согражданами, спешащими по своим делам по шумным улицам внизу. Странное все-таки выбрали место для тюрьмы, удивлялся он и сейчас, сопровождал Бена Листера на свидание с клиентом. На расстоянии минуты ходьбы – «Макдоналдс», в пяти минутах – Музыкальный театр, в десяти минутах – Чайнатаун и его потрясающий ресторан «Мон Ки» с морскими блюдами. Вероятно, по мнению представителей правосудия, это должно придавать еще большую остроту обвинительному приговору – преступник знает, что все удовольствия буквально под рукой, но вместе с тем недоступны.

Стива арестовала полиция Лос-Анджелеса по обвинению в покушении на жену. Как отметила Марла, его поймали с поличным. Сейчас для встречи с адвокатом Стива доставили в наручниках в специально отведенное для этого помещение.

Жиро изо всех сил старался сохранить нейтральное отношение к этому человеку, едва не убившему Марлу. Он должен оставаться беспристрастным, такая у него работа, и если бы Марла не оказалась замешана, Эл так к этому и относился бы. Теперь же ему приходилось делать над собой неимоверное усилие, чтобы сохранять нейтралитет. Подсознание, конечно, все еще бушевало, однако сейчас по крайней мере Элу удавалось сдерживать себя.

Стива чисто выбрили, однако волосы на голове нуждались в стрижке. Он так побледнел, что кожа на лице казалась прозрачной. Взгляд был абсолютно пустым, глаза словно остекленели. Жиро подумал, что он похож на человека, много лет не видевшего солнечного света… на какого-нибудь пещерного жителя. Что в общем-то не так уж далеко от истины. Тюрьма или пещера – разница невелика.

– Как дела, Стив?

Листер пожал Малларду руку. Жиро не стал этого делать.

Стив кивнул. Опустился на деревянный стул с твердой спинкой, с противоположной стороны стола.

– Нормально.

Губы его сжались в узкую полоску. Он избегал встречаться с ними глазами.

Право на посещение адвоката давало по крайней мере то преимущество, что им не пришлось сидеть по разные стороны пуленепробиваемого стеклянного барьера и вести переговоры с помощью телефонной трубки. Вообще Жиро ненавидел тюрьму и все с ней связанное. Сразу вспоминалось прошлое, его не совсем праведная жизнь в молодости. И лишь по милости доброй матери… процитировал он про себя. Сигарету бы сейчас. И вообще, так ли уж необходимы эти наручники?

Листер вынул портативный магнитофон. Потом проиграет ответы Стива, проанализирует их.

– С вами хорошо обращаются?

Стив невидящим взглядом смотрел на серую пластиковую поверхность стола.

– Хорошо.

– Расскажите нам свою историю, Стив, – предложил Жиро.

В первый раз Стив поднял голову и взглянул на него.

– Зачем? Вы все знаете. Я сто раз рассказывал об этом Листеру. И следователям.

– Тем более скажите мне любезность и расскажите еще раз.

Стив еще крепче сжал губы. Взгляд снова стал пустым.

– Лучше расскажите, приятель, – тихо проговорил Жиро, – если хотите выпутаться из этой истории.

– Мне из нее не выпутаться, неужели вы не понимаете? Меня застали у тела жены. В ее крови. И нож лежал там же.

– На нем не нашли отпечатков.

– Верно, не Нашли. Но вам наверняка рассказали, что нападавший был в перчатках. И что нож взят из нашего коттеджа в Эрроухед.

– Я этого не знал.

Жиро удивленно обернулся к Листеру.

– Прости, Эл, я, наверное, забыл тебе сказать.

Жиро вскинул брови. Вероятно, Листер был так безоговорочно убежден в виновности Стива, что нож для него почти ничего не значил.

Стив положил скованные руки на стол, опустил голову, плечи его поникли.

– Я был в коттедже на озере Эрроухед. Раздался телефонный звонок. Мужской голос – незнакомый – сказал, что моей жене грозит опасность, посоветовал мне ехать домой, пока не поздно. Не раздумывая, я вывел машину и поехал домой. Открыл переднюю дверь своим ключом. В холле было темно. Я услышал какой-то шум. Позвал Вики, сказал, что это я. Я не хотел пугать ее. Прошел на кухню и увидел Вики на полу, всю в крови… Я подбежал к ней с единственной мыслью помочь… О Господи, из артерии на шее еще лилась кровь. «Значит, она еще жива», – подумал я… Зажал ей артерию пальцем. – Голова его опустилась еще ниже. Он надолго замолчал. – А потом вбежали полицейские, повалили меня на пол, лицом вниз… прямо в эту кровь, приставили пистолеты к затылку.

Из груди Стива вырвался судорожный вздох. Внезапно Жиро заметил, как он исхудал. По-видимому, убийство не способствует аппетиту.

– В котором часу, говорите, вам позвонили? Листер уже задавал все эти вопросы. Жиро шел по второму кругу.

– Где-то около половины одиннадцатого, наверное.

– Значит, вы были в сотне миль от дома, в горах, кто-то позвонил и сказал, что вашей жене угрожает опасность. Почему вы не сообщили в полицию Лос-Анджелеса?

– Если вы помните, у меня с ними не самые лучшие отношения. Они давно точат на меня зубы. А теперь я стал бы им звонить и сообщать об анонимных угрозах в адрес моей жены? Да они тут же упрятали бы меня за решетку.