Глава 14

Только теперь Бак вспомнил, что такое Лос-Анджелес. Солнце не просто светило, а палило. Время было обеденное, он сидел за столиком в кафе на бульваре Сансет и с интересом посматривал вокруг.

Да, за пару десятилетий женщины преобразились. Он будто принимал парад. Мимо шли высокие блондинки с крепкими торсами и роскошными волосами, длинноногие глянцевитые брюнетки со смелыми глазами, одетые в короткие юбки, рыжие, коротко стриженные, в ботинках выше лодыжек, юбках из материала, похожего на кружево, и белых обтягивающих футболках. Каждая была настоящая голливудская красавица. У него перехватывало дух.

Подчас та или иная девушка, ища свободное место (большинство столиков были заняты), встречалась с ним взглядом и улыбалась, он улыбался в ответ. Кто бы подумал, что последние двадцать лет он провел в психушке! В элегантной одежде он прекрасно вписывался в окружение.

Внешний вид Бака включал не только дорогие бежевые брюки из хлопчатобумажного твида, легкую льняную рубашку, замшевые мокасины от Гуччи, но и усы, которые очень шли к его худощавому лицу, и модные темные очки в металлической оправе, скрывающие жар глаз. Неподалеку отсюда располагался парикмахерский салон, где его беспорядочная шевелюра превратилась в стильную прическу, а рыжина — в каштановость. Он выглядел совсем другим человеком. Истинным калифорнийцем. Богатым, самоуверенным, симпатичным. На стоянке позади кафе его дожидался взятый напрокат автомобиль с опущенным верхом.

Покончив с едой, Бак расплатился, сунул в рот освежающее драже и начал пробираться к выходу, улыбаясь встречным девушкам. Он чувствовал силу, переполняющую его, слышал внутренний голос, твердящий, что он может делать все, что угодно, иметь любую женщину. Абсолютно любую, например, вон ту или эту. Но немного погодя. Сначала дело.

Интуитивно Бак знал, где находится то, что ему надо. Он приехал в центр, вылез из машины и юркнул в боковую улочку.

Через десять минут к нему обратились.

— Не желаете кокаину, мистер? — Голос из темного дверного проема.

Бак быстро осмотрелся: народу никого — и подошел ближе. Говорящий был негром, здоровым, с бычьей шеей, но Для Бака его габариты не имели значения. К тому же Бак запасся ножом с выкидным лезвием.

— Надо же, какой ты храбрый! — Бак улыбнулся, наслаждаясь тревогой, вспыхнувшей на лице негра. — А что, если я полицейский?

Он приблизился вплотную и прижал нож к животу наркоторговца.

У негра перехватило дыхание.

— Офицер , я… я просто пошутил… Это все просто так… Я, пожалуй, пойду…

Он сделал шаг назад, Бак рассмеялся.

Торговец выхватил пистолет. Он не знал, что перед ним Бак, который в психушке чуть не задушил охранника, почти на голову выше его да наверняка и сильнее.

Бак молниеносно ударил парня ножом по руке.

Негр не издал ни единого звука, даже не застонал. Просто воззрился на рану, уронив пистолет, «глок-автомат» 27-го калибра.

— Ты не коп, — наконец сказал он, дрожа, как бычок на скотобойне, в ожидании последнего, смертельного удара. — Что тебе надо? Деньги? Они твои… Парень, возьми все… Дай уйти. — Он принялся умолять сохранить ему жизнь.

Бак наслаждался. Хотелось продлить удовольствие, но бизнес есть бизнес.

— Я задам вопрос. Ты ответишь. А дальше посмотрим. — Он снова приставил нож к животу негра, просто, чтобы напомнить, кто есть кто, и негр обмяк. С руки капала кровь, челюсть безвольно отвисла, глаза закатились, а голос от ужаса стал писклявым.

— Говори, чего тебе нужно, парень…

— Удостоверение личности, карточку социального обеспечения.

— Шагай на Альварадо-стрит, парень… Там можно купить все. Двадцать, может быть, пятьдесят баксов. Там есть все… Гринкарты , водительские права, удостоверения личности… Героин…

Бак чуть нажал, и вокруг острия ножа начало быстро расплываться красное пятно. Пару мгновений он размышлял, не прикончить ли мешок с дерьмом, но, во-первых, убийство мужчин не давало особого кайфа, а во-вторых, хорошее настроение и образ богатого калифорнийца взывали к снисхождению.

«Ладно, — подумал Бак — пусть это будет репетицией. Вот когда я хорошенько подготовлюсь, тогда действительно покажу, на что способен».

— Спасибо, сэр, — произнес он, улыбаясь, — вы очень любезны. А эта вещица, — он указал глазами на «глок», — маленький бонус в нашей сделке. — Отправив пистолет в карман, он развернулся и бросил через плечо: — Вам посчастливилось, вы встретили настоящего джентльмена. — И пошел прочь.

Колени наркоторговца подогнулись. Ухватившись за живот, он рухнул на землю. Правая рука сильно кровоточила.

— Сволочь, — простонал он, медленно поднимаясь на ноги. — Психопат гребаный. Господи, что в мире творится, куда мы идем…

На Альварадо-стрит было оживленно. Баку даже не пришлось искать продавцов. Они нашли его сами. Стоило остановиться у светофора, как они окружили машину, прижали товар к лобовому стеклу. Пергаментные пакетики с белым порошком или таблетками, фальшивые гринкарты для иммигрантов, поддельные удостоверения личности, самодельные паспорта…

За пару часов Бак превратился в Эдварда Йенсена. Обзавелся полным комплектом документов: карточкой социального обеспечения, водительским удостоверением, а также краденым «БМВ» (цвет изменен, номера перебиты, удостоверение на регистрацию подделано).

Он бросил взятый напрокат автомобиль, который позднее объявил украденным, и на собственном транспорте отправился в Санта-Монику. Зашел в отделение Первого национального банка, открыл чековый счет на одну тысячу долларов и внес наличные. Кроме того, попросил, чтобы деньги из банка на Мэдисон-авеню перевели сюда. Затем снял номер в Фешенебельном отеле «Шаттерс», прямо у залива, принял Душ и переоделся.

Причесавшись перед зеркалом, он с удовольствием оглядел себя. Легкий деловой костюм, свежая белая рубашка и галстук из бутика «Гермес». Совершенно другой человек. Крупный деятель, может быть, бизнесмен. Преуспевающий, богатый, консервативный и симпатичный. Патрик Бакленд Дювен на время прекратил существование. Его

заменил Эд Йенсен.

Бак попросил консьержа забронировать столик в ресторане на берегу, где не спеша поужинал с доброй бутылкой вина. Очаровательная хостесса , представление как на ладони, превосходная еда, в том числе пирожки с мясом крабов. Он расслабился, радуясь удачному началу задуманного дела

Спал он превосходно. Наутро, чувствуя себя лучше, чем когда бы то ни было, вдоволь поплавал в бассейне и принялся за поздний завтрак.

В кресле у бассейна отдыхала миловидная молодая женщина. Бак жевал и внимательно разглядывал ее, когда появилась няня с девочкой лет пяти. У малышки были голубые глаза и рыжие кудряшки.

Баку показалось, что сердце замерло. Бокал с апельсиновым соком выпал из рук.

Подбежал официант.

— Вам нехорошо, сэр? — Он тревожно заглянул в побледневшее лицо.

Бак недовольно отмахнулся:

— Просто разбил бокал. Уберите.

Он не сводил глаз с ребенка. Время будто рвануло вспять, перед ним возникла маленькая Элеонора Парриш-Дювен.

— Марго, иди сюда, дорогая.

Иллюзия рассеялась. Девочка побежала к матери, а он тряхнул головой и перевел дух. По спине текли струйки пота. На миг он и впрямь поверил, что это она. Такой он ее видел в последний раз. Рыжая, веснушчатая кроха, вцепившаяся со страху в подлокотники большого антикварного китайского кресла, когда телохранители тащили Бака от ног ее бабушки. Маленькое рыжее веснушчатое препятствие на пути ко всему, чего он жаждал.

Бак пихнул металлический стул (тот резко царапнул по каменному полу) и подошел к краю бассейна. Помедлил секунду-другую, сделал несколько вдохов и выдохов и нырнул. Прохладная вода успокоила, он поплавал минут десять, вылез, обтерся и пошел к себе в номер.

Официант проводил его внимательным взглядом. «Надо же, — подумал, — а мне показалось, нужно вызвать „скорую“. Слава Богу, обошлось. Пусть все эти сердечные приступы достанутся другой смене».

После душа Бак устыдился: «Ослабил бдительность. Позор. Смешно думать, будто Элли Парриш-Дювен по-прежнему девочка. Да в Калифорнии таких девочек тысячи. Следует лучше себя контролировать».

Отражение в зеркале убедило его, что с ним полный порядок. Он выглядел прекрасно, пребывал в образе. Чего еще желать? Он совершенно не похож на Бака Дювена.

Погрузив в багажник «БМВ» чемоданы, новоявленный Эд Йенсен поехал вдоль берега. В Монтесито он плавно свернул к отелю «Билтмор» и передал машину дежурившему у входа служащему. Сняв номер с видом на океан, он направился в бар и взял двойной бурбон, дабы отметить переезд.

Бак испытывал возбуждение сродни сексуальному. Место было знакомое. Он бывал здесь, только в совсем другой ипостаси. Тогдашний Бак Дювен был застенчивым и скромным, не таким уверенным в себе, как сейчас. Не таким богатым.

Жизнь богача ему нравилась. Когда деньги Парришей станут его, он будет жить в «Билтморе» месяцами. Или постоянно, если захочет. Он это заслужил. Ждал долгие двадцать лет. Целую жизнь, черт возьми!

Глава 15

В понедельник после полудня Мисс Лотти, как обычно, ждала Элли. У леди был день рождения, и Мария помогла ей выбрать платье с рисунком в виде сирени и соответствующий короткий жакет болеро. Мария сказала, что и платье, и жакет очень давние, но Мисс Лотти они показались абсолютно новыми, она не помнила, чтобы видела их прежде.

Жемчуга на Мисс Лотти были в точности такие же, как у Элли. В свое время она купила два гарнитура и один подарила на восемнадцатилетние дочери, Романи. Она надела бриллиантовые кольца и несколько любимых брошей. Не забыла золотые часы, которые купила в Швейцарии в тридцатые годы, совершая большое турне по Европе, как раз перед этой ужасной войной.

Утром, когда Мария принесла завтрак в постель, Мисс Лотти почему-то вспомнила войну.

— Какая-то странная у вас стала память, — сказала Мария. — Выбирает все только плохое.

— Да нет же, — недовольно возразила старая леди, атакуя серебряной ложечкой вареное яйцо. — Хорошее я тоже по мню. Например, всегда знаю, когда приезжает Элли. И когда Бруно нужно принимать таблетки.

Старый Лабрадор положил большую голову на одеяло, не спуская глаз с серебряной тарелочки с гренками. Мисс Лотти густо намазала кусочек французским маслом, любимым, несоленым, и протянула ему. Бруно сначала уронил гренок с маслом на ковер, бледно-зеленый обюссон, покрытый причудливым орнаментом из роз и лилий, а затем подобрал и слизнул масло.

— Ничего, ничего, — повинилась Мисс Лотти, поймав сердитый взгляд Марии. — Это всего лишь масло.

Бруно получил еще пару кусочков. Она знала: масло для пса вредно, он от жирного толстеет, но решила: в таком возрасте чуть больше килограммов, чуть меньше — значения не имеет. А вот немного счастья собаке не помешает. Даже если оно — кусочек тоста.

Поджидая Элли на террасе, она думала о Европе. Тогдашняя поездка возникла перед глазами совершенно отчетливо, как в кино. Достопримечательности, дорогие отели у итальянских и швейцарских озер, платья, купленные в Париже.

Мисс Лотти с сожалением вздохнула и сдвинула вверх зеленый целлулоидный козырек. Тогда, будучи молодой, она полагала, что жизнь никогда не изменится, вечно будет беззаботной и счастливой. Ей и в голову не приходило, что любимая дочь может погибнуть в автомобильной катастрофе.

Трагедия периодически возвращалась к ней, и она удивлялась, почему мозг предпочитает хранить именно это событие и отвергает массу других, приятных, моментов. Мисс Лотти знала: воспоминания о катастрофе останутся с ней до могилы, хотя практически ничего не помнила, что было после. Даже похороны, а ведь они состоялись. Обязательно. От отчаяния ее тогда удержала необходимость вырастить внучку.

Перед мысленным взором Мисс Лотти, быстро сменяя друг друга, прошли образы Элли. Внучка, совсем маленькая, с огненно-рыжими волосами отца и красивыми, светло-голубыми глазами матери, заливисто смеется. Элли, шестилетняя, в розовой балетной пачке, делает неловкий пируэт. Мисс Лотти знает: девочка ощущает себя прекрасной балериной, и только это важно. Элли, восьмилетняя, падает с лошади и ушибается, но крепится, не плачет. Позднее обнаружилось, что она сломала руку. Школьное сочинение «Мои родители», Элли с гордостью сообщает, что ее бабушка — и мама, и папа в одном лице, причем самом лучшем в мире. Выпускной вечер, длинное платье, туфли на высоких каблуках. Колледж.

Мисс Лотти вспомнила Элли и Майю на красном «харлее». Боже, как она смеялась потом над этой сценой, о чем, разумеется, внучке не сказала. Элли следовало преподать серьезный урок. Показать, что без труда не вынешь рыбку из пруда.

Потом у внучки появились ухажеры. Дом наполнился молодыми людьми. К Мисс Лотти будто возвратились силы, она даже в известной степени помолодела и задумалась: не пожить ли для себя? Хотя бы немного. Например, махнуть в какой-нибудь круиз вместе с дамами своего возраста. Впрочем, какие круизы, когда рядом живчик вроде Элли.

Мисс Лотти улыбнулась. Слава Богу, не все события исчезли из памяти. Кое-что осталось и согревает. Повзрослев, Элли стала очень похожей на Романи. Та же энергия, тот же вкус к жизни и та же оригинальная красота. Хотелось надеяться, что ей повезет больше, чем матери.

— Привет, Мисс Лотти. Вот и я.

По ступенькам на террасу взбежала Элли. Мисс Лотти посмотрела на свои знаменитые часы.

— Почти вовремя, первый раз в жизни. Что случилось?

— Твой день рождения, вот что. — Элли опустилась на колени и обняла бабушку. — Поздравляю, поздравляю, поздравляю, мою дорогую Мисс Лотти. И желаю, чтобы ее можно было поздравить еще много, много раз. Fetiz cumpleanos, bon aniversaire… Короче, счастливого тебе дня рождения на всех языках, какие есть на свете.

— По-испански, мне кажется, это будет «Feliz Novidad» , — заметила Мисс Лотти.

— Не понимаю, при чем здесь Рождество? Но если тебе так нравится, то и «счастливого Рождества» тоже.

Мисс Лотти запрокинула голову и рассмеялась над своей ошибкой. На долю секунды Элли увидела в ней девушку.

— Наверное, я не совсем правильно запомнила, но смысл н и тот же.

— Ладно. А почему мы опять в козырьке? Только не рассказывай, что ты снова сидела за компьютером и колдовала с акциями. Ба, ты и так спустила последнюю рубашку.

— Я на бирже давно не играю. Во-первых, скучно и вульгарно. Во-вторых, у меня нет акций. Просто мне нравится компьютер, понимаешь? У него огромные способности. Да что там, он может с тобой разговаривать, отвечать на вопросы и передавать послания. Они называются E-mail. Или, может быть, Интернет. До сих пор не разобралась.

— Я знаю, что ты гуляешь в Интернете, — улыбнулась Элли. — Тебя научил этому твой молодой человек.

— Дивный мальчик. Дело знает на «отлично». И зря ты смеешься. Работать на компьютере очень легко и забавно. Можно заводить новых приятелей и болтать с ними сколько влезет. Это гораздо приятнее, чем смотреть телевизор. Там одно насилие и секс.

— Мисс Лотти, что я слышу? Прежде ты подобных слов не употребляла.

— "Не употреблять" еще не означает «не знать». А как, по-твоему, у меня появилась Романи? Нашла в капусте? Не будь дурочкой, Элли. Конечно, о сексе я осведомлена достаточно. Просто леди не должна о нем рассуждать, вот и все.

— Ба, ты никогда не перестанешь меня удивлять. Мисс Лотти озорно улыбнулась, оперлась на трость с серебряным набалдашником и медленно встала.

— Иногда я сама себе удивляюсь. Кстати, ты свободно можешь рассказать мне о своей сексуальной жизни. Может быть, я даже тебе что-нибудь посоветую.

Элли почувствовала, что краснеет.

— Мисс Лотти, где ты всего этого набралась? Нет у меня никакой сексуальной жизни.

— Я же сказала где. В Интернете. Понимаешь, я выступаю там в роли советчицы, вроде Энн Ландерс или Дорогой Эбби . А в твоем возрасте уже пора вести сексуальную жизнь. За чаем расскажешь, почему ее у тебя нет.

Резко сняв зеленый козырек, бабушка зашагала прочь с террасы.

— Счастливо, Мария. Счастливо, Бруно. До встречи. Всем шалом.

Элли засмеялась и сделала в уме заметку проверить, чем именно занимается Мисс Лотти в Интернете.

Передав ключи от машины служащему отеля «Билтмор», весело напевая «Дикси», Бак ждал, когда ему подгонят автомобиль. На подъездную дорожку свернул антикварный белый «кадиллак», и служащий, забыв о Баке, ринулся открывать дверцу. Бак наблюдал, как народ вокруг засуетился. Появился управляющий, из двери высунули головы официантки, у входа столпился, кажется, весь обслуживающий персонал.

«Должно быть, политик, — решил Бак, продолжая негромко напевать, — или кинозвезда».

Управляющий с улыбкой помог выйти из машины пожилой женщине, которая, опираясь на трость, двинулась к Баку. На мгновение она замедлила ход, задержав на нем затуманенные голубые глаза.

Баку почудилось, что время остановилось. Кровь в жилах застыла. Он затаил дыхание, ожидая, что она его узнает и позовет полицию.

Управляющий взял даму под локоть. Она вежливо кивнула и величаво продолжила путь. Мимо.

Сердце у Бака пульсировало чуть ли не в горле. Судьба, расторопная, как «Федерал экспресс»3, доставила жертву прямо на тарелочке.

— Извините, вам нездоровится?

Он открыл глаза и увидел самую красивую женщину в мире. Высокую, грациозную, элегантную, в ослепительно ярком желтом платье и босоножках.

— Вам нужна помощь?

— Нет-нет, я в порядке, — заверил ее Бак. — Спасибо.

— Тогда всего доброго. — Она взмахнула длинными рыжими волосами и пошла дальше.

Бак знал, это Элли Парриш-Дювен. Внезапно сердце словно упало. Грудную клетку пронзила боль. Он даже негромко охнул и прижал к груди руку, чтобы сердце не разбилось о ступеньки.

— Ваш автомобиль, сэр. — Служащий открыл дверцу «БМВ».

Бак отрицательно мотнул головой. Не в силах произнести ни слова, он поплелся обратно, в холл, там сел на диван, ожидая, когда сердце придет в норму. К такому повороту событий он готов не был. Он думал, что сам выберет момент встречи, и теперь в его мыслях царил настоящий хаос.

Дождавшись, когда пульс успокоится, Бак последовал за Элли. В уютный зал с видом на океан, где подавали чай. Столики были покрыть: розовыми льняными скатертями. Официантки суетились вокруг Лотти Парриш, сама же она восседала как королева.

Элли наклонилась к бабушке:

— Мисс Лотти, нет нужды оставаться в шляпе. Мы в помещении.

— Я знаю, что мы в помещении, Элли. Не тупая. — Старая леди с укором посмотрела на внучку, и официантки захихикали.

Элли выпрямилась, не обратив на них никакого внимания.

— Конечно, не тупая. Я уверена, ты прекрасно знаешь, что заказать.

— Сандвичи с лососем и огурцами, горячие булочки со сливочным кремом и земляничным вареньем. И чай «Эрл Грей». Только никаких пакетиков. Чай не имеет вкуса, если перемешан с бумажными хлопьями.

Бак слышал этот голос во сне, кажется, тысячу лет назад, в чертовой психушке. Она его не узнала. Интересно, благодаря преображению Бака или по старости? Может быть, просто по забывчивости? В любом случае она попалась.

Заняв столик по соседству, он заказал чай, притворился, будто читает газету.

Мисс Лотти изящно откусила кусочек от сандвича с копченым лососем (хлеб серый, без корки).

— Итак, Элли, что скажешь? Почему в твоей жизни нет мужчины? Такая красивая девушка. В чем дело?

Элли вздохнула:

— Я тебе говорила, ба, я занята шесть дней в неделю. Каждый день длится бесконечно. Все это продолжается около года и, похоже, будет тянуться до тех пор, пока я не заработаю достаточно денег и не открою второе кафе. — Помолчав, она засмеялась. — Правда, тогда, наверное, станет хуже! Буду работать семь дней в режиме нон-стоп.

«До чего же Элли хороша, — подумала Мисс Лотти, — особенно когда смеется. Такая молодая, жизнерадостная. Только чересчур работящая».

— Я тут подумала, — сказала она, тщательно выбирая булочку, — не продать ли нам «Приют странника»?

Бак прислушался, стиснув газету.

«Неужели Парриши утратили положение в обществе? Что, черт возьми, случилось с их деньгами? В последний раз, когда я слышал об этом семействе, денег у них было выше крыши. Вот, значит, почему меня выпустили из „санатория“. Понятно. Она не могла меня там содержать. Господи, что же теперь делать?»

— Ба, давай больше не будем это обсуждать, — спокойно ответила Элли. — Продавать дом ты не будешь.

— Но почему? Я бы купила прекрасную квартиру в кооперативном доме на Беверли-Хиллз или где-нибудь еще, а ты бы открыла столько ресторанов, сколько хочешь. Даже смогла бы найти время, чтобы встретить достойного человека, выйти замуж и подарить мне внуков. — Мисс Лотти улыбнулась. — Кстати, нужно обзвонить приятельниц и выяснить, может, у одной внук еще не занят.

— Ты считаешь меня старой девой, которую пора пристраивать? — буркнула Элли. — Так вот, сообщаю, просто для твоего сведения: у меня сегодня свидание.

Глаза у Мисс Лотти сверкнули.

— С мужчиной?

— Конечно, с мужчиной.

— И что? Расскажи о нем. Ты знаешь его семью?

— Нет, но он местный. Учил меня серфингу, когда мне было восемь лет.

— Серфингу?

— Да ладно тебе, ба. — Элли засмеялась. — Конечно, теперь он не инструктор. Бывший коп. Детектив из отдела по расследованию убийств в Манхэттене. Ушел в отставку и купил в этих местах винодельню. Ранчо «Быстрый конь».

— "Быстрый конь"? — Мисс Лотти тщетно покопалась в памяти. — Не помню такого. Но это ничего не значит — я не помню и половины того, что должна знать. Он преуспевает? — Она нехотя откусила булочку.

— Пока нет, но уверена, будет. Мне кажется, он человек очень целеустремленный и решительный. Наверняка преодолеет все трудности.

— Вот это качество в людях мне нравится. Целеустремленность. Ты сказала, он коп, занимался расследованием убийств? — Мисс Лотти поежилась. Она регулярно смотрела сериал о нью-йоркской полиции. — Элли, дорогая, ты уверена, что такое знакомство будет для тебя полезно? Кстати, как это у вас случилось?

Элли лизнула крем с макушки булочки, и Бак представил, что делает то же самое с ее чувственными губами. Он бы лизал их до тех пор, пока они не начали кровоточить. Он был очарован каждым ее движением. Что за чудный наклон головы, какие великолепные рыжие волосы! Бак почти ощущал под своими хищными пальцами фактуру кожи на ее обнаженной, золотистой от загара руке.