58

Пич кружила по очаровательным аллеям парка Гуелль, прячась в тени деревьев, и ей было безразлично, куда идти. Все утро она бродила по незнакомым улицам Барселоны, стараясь стряхнуть с себя бессонную ночь в маленьком, замкнутом номере отеля «Рекуэрдо», где верхние этажи старинных зданий нависали над узкими улочками, а шум, музыка и смех не смолкали всю ночь.

Пич была уверена, что потеряла Вила навсегда. Гарри нанял детективов, которые несколько месяцев следили за ней в Париже, – да она и не пыталась ничего скрывать, просто были вещи, которые она с ним не обсуждала. В конце концов, именно из-за неверности Гарри распался их брак, и Пич пыталась наладить свою жизнь. Сейчас он хочет использовать это против нее, чтобы получить попечительство над Вилом.

Гарри предупредил, что британский суд не отнесется с сочувствием к женщине, которая живет в Париже, в то время как ее сын проживает в Англии, – хотя Пич с таким обвинением не была согласна. Она виделась с Вилом, как только появлялась Хоть малейшая возможность. Но Гарри совершенно потерял совесть. «Эта женщина еще и неверная жена», – добавил он театрально. Пич протестовала, утверждая, что уже многие годы их ничего не связывало, и опять же из-за него. Не было сомнений, что положение Гарри в английском обществе придавало ему вес в этом деле. Он был авторитетной фигурой и собирался этим воспользоваться – симпатии всех присяжных будут на его стороне.

И, наконец, Гарри заявил Пич, что если она осмелится выступить со своей версией о его неверности и изменах, вся история получит огласку, которая будет иметь катастрофические последствия для Вила. И это будет ее вина.

Да, Гарри объяснил все очень четко. Но если Пич не будет оспаривать причину развода и решение о попечительстве, то слушание дела пройдет тихо и незаметно. В противном случае он пойдет на все, чтобы доказать-таки, что она – плохая мать. И она все равно потеряет Вила.

Пич присела на шероховатую стену, выложенную мозаикой по проекту «арт нуво» художником Годи, не замечая ее удивительной красоты. Ее взгляд остановился на маленьком мальчике, катающемся на велосипеде вокруг большой пустой арены, гордо наслаждаясь своей самостоятельностью. Этот одинокий ребенок стал как бы символом того, чего она лишилась, и Пич заплакала, вытирая слезы последней бумажной салфеткой, которые купила утром. Она не сможет выиграть. Никакого выхода нет.

Из-за гущи деревьев Ноэль наблюдал за ней. Он пришел в кафе напротив ее отеля в шесть тридцать утра и пил кофе чашку за чашкой, сидя за столом с рабочими в синих комбинезонах, заказывавших на завтрак кофе, коньяк и толстые куски хрустящего хлеба, которые они макали в пахучее оливковое масло. Когда в семь тридцать появилась Пич, бледная, в черных очках, Ноэль понял, что выбрал неподходящий момент для разговора с ней. Он шел за ней до парка Гуелль и дальше, на холм, с которого был виден весь город, и, наблюдая, как Пич смотрит на ребенка, увидел, что она плачет. Ноэль не мог больше стоять в стороне. Подойдя к ней, он протянул руку ей навстречу.

– Пич, – тихо сказал он, – разрешите помочь вам. Пич испуганно обернулась – на нее смотрели темно-серые глаза, а худое, с резко выдающимися скулами лицо было ей знакомо… лицо человека, которого она встречала много лет назад…

– Вы – Ноэль Мэддокс, – сказала она.

– Из сиротского приюта Мэддокс, – добавил он с едва заметной улыбкой.

С чувством вины Пич вспомнила прием в Бостоне.

– Я думала, вы убьете меня на месте, когда я сказала это, – попыталась она оправдаться, – и я не стала бы вас винить – это непростительно глупо с моей стороны. Я просто неожиданно вспомнила ваше лицо.

Ноэль пожал плечами.

– Все это в прошлом, а сейчас мне кажется, нам надо поговорить о вашем будущем. Он промокнул ее слезы своим носовым платком. – Пойдемте со мной, вы выпьете чашку кофе и расскажете, что случилось.

Пич не знала, почему ей было так легко разговаривать с Ноэлем. Может быть, оттого, что он был посторонним человеком, который не стал бы судить ее, как это сделала бы семья. И Ноэль мог бы дать непредвзятый совет.

В маленьком ресторанчике Ноэль сел напротив нее, сложил руки и приготовился слушать. Он выглядел сильным и спокойным, будто ничего никогда не Могло с ним случиться, ничего, с чем бы он не мог справиться. Ноэль не позволил бы испортить себе жизнь, как это сделала она.

– А сейчас я не знаю, что делать дальше, – закончила она свой рассказ.

Ноэль взглянул на часы.

– В Нью-Йорке сейчас семь часов утра. Я позвоню своим адвокатам и узнаю, с кем связаться в Лондоне. У вас есть копия решения суда?

Пич порылась в сумке.

– Вот она.

Гостиничный номер Ноэля на Авенида Жозе Антонио был просторным и богато обставленным, и Пич подумала о том, что бы он сказал, если бы увидел ее маленькую комнатку в отеле «Рекуэрдо». Она расхаживала по гостиной, стараясь не прислушиваться к телефонному разговору Ноэля. Пич подошла к столу и стала смотреть на движущиеся внизу машины и продавщицу цветов, сидящую в киоске среди корзин с яркими гвоздиками.

– Договорились, – услышала она голос Ноэля, – Джон Марчер… и номер телефона. Записал. Я позвоню ему прямо сейчас. Спасибо, Билл, Я извещу тебя, что будет дальше. Да, согласен, я уверен, что да. Пока.

Пич видела, что Ноэль снова набирает номер и просит соединить его с Лондоном. Она нервничала, вспоминая угрозы Гарри. Ноэль перехватил ее взгляд и улыбнулся.

– Вы ведь не собираетесь отказываться от Вила без борьбы? – подбодрил он ее.

Пич не могла больше слушать разговор Ноэля с адвокатом в Лондоне и, закрывшись в ванной комнате, стала смотреть в зеркало. При ярком свете она выглядела бледной, глаза – опухшими. Ноэль, наверное, подумал, что она глупая и непривлекательная женщина. Почему он помогает ей? И откуда он взялся? Она решила, что он в Барселоне по делам и выбрался посмотреть достопримечательности. В любом случае… Пич была глубоко тронута и благодарна ему за руку помощи, которую он ей протянул. Ноэль был именно тем уравновешенным и логически мыслящим человеком, в котором она сейчас нуждалась.

– Пич, – позвал Ноэль, и она вышла из ванной аккуратно причесанная, с подкрашенными губами. Ей можно было дать семнадцать лет, такой напуганной и беззащитной она была.

– Все устроено, – сказал он. – Лондонские адвокаты согласны, что, совершенно очевидно, Гарри старается оказать давление на вас, чтобы забрать мальчика. Романтические увлечения Гарри известны так же хорошо, как его книги и связь с Августой. У вас не будет никаких проблем с разводом, независимо от того, что вы делали в Париже.

Его серые глаза проникновенно заглянули в ее. Пич резко отвернулась.

– Но Вил, – сказала она, – я не хочу, чтобы Вилу было больно из-за всего этого.

– Вилу будет гораздо больнее, если он потеряет мать, – жестко сказал Ноэль. – Возьмите себя в руки, Пич, и начните мыслить практически.

Пич посмотрела на него с удивлением, он показался ей вдруг таким холодным и суровым.

– А что будет дальше? – спросила она испуганно.

– Они свяжутся с нами завтра и сообщат, будем надеяться, хорошие вести о том, что решение аннулировано. Они знают адвокатов Гарри и обсудят все вопросы с чисто английской вежливостью, придя вместе к решению, которое устроит обе стороны. Но одно я могу обещать вам, Пич. Вы не потеряете Вила.

Взглянув на его жесткое, привлекательное лицо, Пич поняла, что может верить ему. Ноэль Мэддокс не давал опрометчивых обещаний. Страхи, одолевавшие ее последние дни, стали отступать и, чувствуя огромное облегчение, она бросилась ему на шею.

– Что бы я без вас делала? Спасибо вам, – прошептала она благодарно. – Все было так сложно и запутано. Казалось, что выхода нет.

– Выход есть всегда, Пич, – сказал Ноэль, обнимая ее, – Нужно просто искать его.

– Но что вы все-таки делали в парке Гуелль? – требовательно спросила Пич. – Почему вы здесь, в Барселоне?

Держа ее за плечи, Ноэль видел лицо, которое многие годы хранил в своей памяти, с четким овалом и красивым прямым носом. Он смотрел в ее темно-синие глаза и на ее нежные губы. Было бы так естественно поцеловать ее сейчас.

– А может, вас послал сам Господь Бог или ангел-спаситель? – улыбнулась она.

– Я думаю, что это судьба, – ответил Ноэль.

Самолет авиакомпании «Бритиш Эйрвейз» из Мадрида приземлился точно по расписанию в лондонском аэропорту Хитроу. Пич быстро собрала свои вещи.

– Будьте любезны оставаться на своих местах с пристегнутыми ремнями до полной остановки самолета, – скомандовала стюардесса в красно-бело-голубом одеянии, и Пич со вздохом вновь опустилась на место. Прошла, казалось, вечность, а не несколько часов с тех пор, как Ноэль посадил ее в самолет, помахав на прощание рукой, а сам полетел в Париж, а ей уже не хватало его авторитетного присутствия.

Ноэль действовал на нее так благотворно, дожидаясь вместе с ней в Испании, когда адвокаты решат ее будущее, стараясь изо всех сил развлечь экскурсиями по городу, ужинами и кино, заполнял до отказа пустые дни, пока она не пожаловалась, что силы у нее на исходе.

– Отлично, – сказал Ноэль. – У вас не осталось сил, а в Барселоне не осталось ничего, что бы мы не видели. Поехали в Мадрид. И через пару часов они уже летели в Мадрид.

На этот раз они остановились в одном отеле, но Ноэль заказал небольшой номер для Пич и комнату для себя. Днем они исследовали Прадо, подолгу задерживаясь около картин Гойи и Веласкеса с изображением испанских придворных. Они объездили близлежащие деревни, замки и ресторанчики во взятой напрокат машине, которая была не марки «курмон», не «Ю.С.Авто», а представляла собой крошечный автомобиль, в котором они оба еле сумели уместиться, сопровождая эти маневры взрывами хохота.

– Я выше вас, – пожаловалась Пич, прижимая свои колени к подбородку.

– А я больше вас, – парировал Ноэль, пытаясь расправить локти.

По вечерам они бродили по городу, пили пощипывающий язык сухой херес в баре на Плаза Майор, ели острую ветчину «серрано» и ужинали в самых разных маленьких закусочных, которые здесь назывались «тапас».

По обоюдному согласию они не касались в разговорах ни Гарри, ни Вила, за исключением ежедневных телефонных звонков в Лондон. Им сообщили, что дело продвигается, как выразились адвокаты, и их постоянно будут держать в курсе всех дальнейших событий.

– Но мне кажется, что ничего не происходит, – волновалась Пич.

Ноэль спокойно ответил:

– Так всегда кажется, когда имеешь дело с адвокатами, они ничего не говорят до тех пор, пока не смогут сообщить что-то определенное.

Пич не понимала, когда еще она так много рассказывала о себе. За последние четыре дня она пересказала Ноэлю всю свою жизнь: о Франции во время войны, о том, что случилось с Лоис, и чувстве собственной вины. Она поведала ему о своей привязанности и любви к бабушке, о дружбе с Мелиндой и о том, как влюбилась в Гарри и как добивалась его, – все как на духу. По по каким-то причинам она не рассказала ему, что болела полиомиелитом и носила стальные подпорки на ногах. Ей до сих пор было стыдно за свое уродство и немощь. Когда она рассказала Ноэлю, что купила маленький домик в Белгравии, он взял ее за руку и сказал:

– Я хотел бы поехать и увидеть его сам.

Пич покраснела, как глупенькая школьница, и произнесла:

– Обязательно приезжайте, – спрашивая себя, имел ли он в виду нечто больше того, что сказал.

– Вы – единственный человек, который знает, что я такое, – обратился к ней Ноэль во время их прогулки по шумным вечерним улицам Мадрида.

Пич изумленно взглянула на него.

– Вы хотели сказать, кто вы такой?

– Я никто, – сказал Ноэль с горечью в голосе. – Я просто сирота, который влюбился в леди.

– Расскажите, как вам это удалось, – попросила Пич. Взяв его под руку и склонив к нему голову, Пич приготовилась слушать. Обрывки смеха и музыки доносились из баров и кафе, а они шли по улицам, раскладывая его жизнь на черные и белые полосы так, как Ноэль, Пич была уверена, сам делал не раз.

Ноэль рассказал ей о Люке и миссис Гренфелл, и о мистере Хилле, спортивном тренере, о том. Что мыл машины и работал в гараже Джо, о библиотечных книгах по двигателям и технике. Рассказал о своем кубке по боксу, о том, как шел по улицам Детройта, замерзший, без цента в кармане, испуганный, всего четырнадцати лет от роду. Он признался ей, что много лет назад солгал о своем возрасте, чтобы получить работу, и теперь все считают его на четыре года старше его тридцати пяти лет. Вспомнил, как трудно было учиться в Мичиганском университете и МТИ, так как приходилось еще и работать, попутно заметив, что до сих пор остался хорошим барменом и что чертовски быстро умеет орудовать дрелью, поскольку много лет проработал на конвейере. Рассказал, как поднимался по служебной лестнице, пока не оказался вторым человеком после президента в «Ю.С.Авто», добавив, что они с Пич оказались волею судьбы в одном бизнесе.

– Но я же помню, – воскликнула Пич, – что, когда я впервые увидела вас в приюте, вы хотели заглянуть во внутренности машины. Значит, вас уже тогда интересовали двигатели.

– В автомобильном деле нет инженера, лучше меня, – ответил Ноэль, – а двигатели до сих пор смысл моей жизни.

– Значит, нет ни жены, ни возлюбленной?

Ноэль пристально посмотрел ей в глаза.

– Да, нет ни жены, ни возлюбленной, Пич, – серьезно ответил он.

Она подумала, что он поцелует ее, но он и на этот раз не поцеловал ее. Лишь добавил:

– Это первый и, думаю, последний раз, когда я рассказал кому-то о себе. Я рассказал вам, потому что странным образом вы стали частью моей жизни с того самого момента, когда мы впервые встретились.

А лотом они сидели в кафе и слушали музыкантов, игравших на гитаре простые испанские мелодии и отрывки из произведений Родриго и Де Фалья, после чего Ноэль привез ее обратно в отель и пожелал спокойной ночи. И опять он не поцеловал ее.

Пич посмотрела из окна самолета на взлетную полосу, залитую гудроном. К самолету в это время подавали трап. Она подумала, что Ноэль уже, наверное, в Париже. Он все-таки поцеловал ее на прощание. Это был легкий поцелуй в щеку, и, вспоминая его, Пич украдкой дотронулась рукой до этого места.

– А сейчас вы можете пройти к выходу, – сообщила улыбающаяся стюардесса, и она с облегчением поспешила покинуть самолет. Пич снова была дома, а через несколько часов будет вместе с Вилом. По решению суда она получила совместное с Гарри попечительство над сыном, а развод должен был состояться без лишнего шума, и виновной стороной сочли Гарри с Августой, имя которой не будет названо в суде. Ноэль выиграл эту битву для нее.

59

Ноэлю понравился «Крийон». Это был очень современный отель, спокойный и роскошный, а коммутатор работал просто отлично. Его телефон раскалился от звонков в Детройт и из, Детройта, а после заключительного совещания с верхушкой правления «Ю.С.Авто» он получил добро на выполнение своего плана. Завтра пятеро блестящих молодых сотрудников из отдела маркетинга «Ю.С.Авто» сядут в самолет и отправятся в Париж. Ноэль лично проинструктирует их относительно дальнейших шагов, а потом напоит и накормит, прежде чем отправить на выполнение задания.

На столе перед ним лежал список дилеров компании де Курмонов по всей Европе. Имена самых крупных и самых верных были выделены красным – во Франции, Германии, Великобритании, Италии, Испании и Португалии. Ноэлю даны полномочия предложить им исключительные права на европейское распространение имевшего успех «сталлиона» «Ю.С.Авто». Он собирался также предложить им на первых порах благоприятные условия с обещанием солидной рекламы и поддержки в каждой стране – шанс, которого они не захотят упустить, даже несмотря на верность де Курмонам. Ноэль, конечно, не собирался просить их отказываться от «флер». Это уже было лишним. Он знал, какую машину предпочтут покупатели, когда у них появится возможность выбирать между «сталлионом» и «флер». У «флер» не было ни единого шанса.

Получить «добро» из Детройта оказалось не таким уж легким делом. Правление было осторожным, но они доверяли его мнению, а когда Ноэль намекнул, что рассчитывает на удачу, потому что имеет личные связи с одним из членов семьи де Курмон, этот довод окончательно решил дело. Конечно, это была лишь первая часть плана. Он многому научился от Клер Антони… результат и количество очков, быстрые решения и умение вертеться – успех сегодня и сегодня же награда за него. Ноэль добьется выхода «Ю.С.Авто» на рынок де Курмонов, а затем, когда компания будет ослаблена из-за огромных потерь в сбыте своих автомобилей, он вклинится в нее.

Резкий звонок междугородной связи прервал ход его мыслей, и он раздраженно снял трубку.

– Ноэль? У вас все в порядке?

– Все хорошо, Пич, – сказал он, откинувшись на стуле и забрасывая ноги на стол. – Просто занят, как всегда.

– О, извините… может быть, мне перезвонить позже. У меня ничего важного.

– Важно уже то, что вы позвонили, – спокойно сказал Ноэль. – И, кроме того, нет ничего более приятного для меня, чем говорить с вами. Это гораздо интереснее всего, чем я сейчас занят.