Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Наследницы

ModernLib.Net / Современные любовные романы / Адлер Элизабет / Наследницы - Чтение (стр. 4)
Автор: Адлер Элизабет
Жанр: Современные любовные романы

 

 


До настоящего момента он никогда по-настоящему не думал о семье своего отца, но сейчас твердо решил выяснить все о нем. Проводив старую графиню в ее номер в гостинице и оставив ее на попечение старой служанки, Антуан спустился с матерью вниз, чтобы пообедать. За бутылкой шампанского, которое она заказала для себя, и простого бордо, которое предпочел он, Антуан спросил мать о семье Маунтджой.

Мари удивленно посмотрела на сына зелеными глазами.

– Хорошо, я все могу тебе рассказать, – сказала она, потягивая шампанское. – Их семья уходит корнями к норманнским завоевателям, а может, и еще глубже. Они очень богаты. И их богатство заключается не в землях, как в семье д'Аранвиль. У них есть не только собственность, но и деньги. Они оказались умнее нас: инвестировали свои деньги и с каждым годом становились все богаче.

Вздохнув, Мари драматически закрыла глаза.

– Ах, если бы только у тебя были деньги Маунтджоев, мой дорогой сынок, ты бы не сходя с места нашел бы себе здесь, в ресторане, родовитую невесту.

Она критически оглядела дочерей богатых семей, приехавших на выпускной вечер своих сыновей.

– Теперь тебе остается только полагаться на свою внешность. Боюсь, что в наши дни титул не заменит деньги, когда дело касается брака. Если, конечно, ты не женишься на богатой наследнице. Возможно, американке, – задумчиво добавила Мари. – Здесь столько несчастных созданий. Согласна, что большинство из них кособоки и непривлекательны. Но богаты, мой дорогой сынок. Богаты как Крез.

Антуан покраснел, и его лицо почти слилось по цвету с рыжими волосами. Мать говорила так громко своим хорошо поставленным голосом актрисы, что он был уверен: все вокруг слышат каждое ее слово. К тому же он сам был еще девственником и поэтому покраснел еще гуще, когда поймал на себе удивленный взгляд хорошенькой девушки, сидевшей за соседним столиком.

Склонив ниже голову, он тихо заговорил:

– Но если Маунтджой так богат, то почему мы так бедны?

Мари скептически посмотрела на сына:

– Не могу поверить, что ты не думал об этом раньше и не сделал для себя определенных выводов, Антуан.

– Определенных выводов? – растерянно переспросил он.

Мари недоуменно пожала плечами, что было красноречивее всяких слов.

– Ну хорошо. Джордж и я были любовниками.

Антуан сидел словно пораженный ударом молнии. Мать молча наблюдала за ним. Злобная улыбка исказила ее лицо. Ее сын был таким ханжой, таким балбесом, что она не могла поверить, что родила такого.

– Но я думал... ты всегда говорила... графиня рассказывала мне, что ты вышла замуж за англичанина и что он развелся с тобой, поэтому ты предпочла дать мне нашу семейную фамилию...

Мари подумала, что это так похоже на Антуана – со свойственным ему снобизмом называть свою прабабушку графиней. Она подозвала официанта, чтобы тот наполнил ее бокал, затем раздраженно сказала:

– Конечно же, я сказала твоей прабабушке, что была замужем. Неужели ты думаешь, что мне хотелось, чтобы она умерла от сердечного приступа? Ради Бога, пошевели мозгами, Антуан.

Антуан смотрел на мать полными ужаса глазами.

– Ты хочешь сказать, что я... что я...

Издевательский смех Мари будет звучать у него в ушах до конца его дней, когда она свистящим шепотом ответила:

– Ублюдок? О да, мой дорогой сынок. Именно таким ты и являешься.

Сложив салфетку, Антуан аккуратно положил ее на стол, затем поднялся, и официант поспешно отодвинул ему стул. Щелкнув каблуками, Антуан поклонился матери, повернулся и быстро вышел из ресторана. Он больше никогда в жизни не разговаривал с ней.

Год спустя Мари приехала в замок д'Аранвиль на похороны старой графини, но Антуан не смог приехать, так как в это время находился со своим полком в Индокитае.

Когда командир сообщил ему печальное известие, Антуан только плотно сжал губы. Командир выразил ему соболезнование. Антуан поблагодарил его, отдал честь и вышел из комнаты.

Командир задумчиво посмотрел ему вслед.

– Я бы сказал, что у этого молодого человека стальные нервы, – заметил он, обращаясь к своему помощнику. – На его лице не было и тени печали, хотя, как мне известно, старая графиня воспитывала его. Впрочем, каждый человек ведет себя по-разному, когда сталкивается с горем. – И тем не менее он считал Антуана д'Аранвиль совершенно бесчувственным человеком.

Антуан уже не был девственником, когда в тридцать лет женился на Сюзетте Мариго. Он потерял свою невинность сразу после окончания военного училища и с тех пор пунктуально удовлетворял свои потребности в сексе, посещая одни и те же бордели, и чаще всего, чтобы сэкономить время, брал одних и тех же девушек в каждом городе, где квартировался их полк. Он смотрел на это дело как на облегчение мужской потребности, и не более того, сосредоточив всю свою энергию на продвижении по службе.

Он хорошо послужил своей стране во время войны 1914 – 1918 годов, получил увечье ноги, когда спасал своего товарища под кромешным огнем, и железный крест за доблесть. Хромота сделала невозможным его дальнейшую службу в армии. Получив чин майора, Антуан поступил на службу в военное министерство.

Он оказался блестящим политическим игроком, хорошо знавшим свою работу, и очень скоро дослужился до звания полковника. Он был хорошо известным, чрезвычайно красивым и храбрым молодым полковником д'Аранвиль к тому времени, когда встретил Сюзетту.

Она была молодой, но не слишком красивой, хотя производила впечатление хорошенькой женщины, так как у нее было чувство стиля. И она была почти такой же высокой, как и он: около шести футов вместе с каблуками. У нее были прямые темные волосы, модно подстриженные, беспокойные карие глаза и твердый рот.

Ей было двадцать семь лет, но она еще не была замужем. Ее жених погиб во время войны, и она даже хотела уйти в монастырь, пока ее отец не сказал ей, чтобы она не глупила, а постаралась поскорее выйти замуж, потому что он устал оплачивать огромные счета за ее одежду от-кутюр.

Их брак был скорее не по расчету, а от взаимного недопонимания. Антуан думал, что у ее семьи было больше денег, чем оказалось на самом деле, так как они были транжирами. А отец Сюзетты настолько желал сбыть дочь с рук, что даже не поинтересовался финансовыми делами д'Аранвилей. Но даже если бы он знал, что Антуан беден, то все равно не возражал бы против их брака.

Мать Антуана Мари не была приглашена на свадьбу, которая состоялась в доме невесты близ Лиона. Да она бы и сама не пришла – была слишком занята, наслаждаясь жизнью, и не хотела тратить время на своего педантичного, скучного сына.

– Ты только посмотри на него, – ехидно сказала Мари своему давнему любовнику, указывая на фотографию в газете, на которой ее сын стоял, словно проглотив палку, у кафедрального собора рядом со своей невестой. – Хочу надеяться, что его инструмент такой же твердый, как и его спина. – Разразившись громким смехом, Мари упала в объятия своего любовника.

Антуан разочаровал Сюзетту. Он действительно был красивый, с рыжими волосами, голубыми глазами, военной выправкой и формой, которая придавала ему дополнительный блеск. Но она слишком поздно обнаружила у него полное отсутствие юмора и поняла, что он живет ради своей работы. Они занимались любовью по заведенной им привычке только раз в неделю, и она была почти удивлена, обнаружив, что забеременела.

– Дорогой, – твердо заявила она, когда муж вернулся домой из своего министерства, – мы должны найти новый дом. – Сюзетта обвела презрительным взглядом их маленькую квартирку на Шамп-де-Мар. – Теперь у нас будет ребенок.

– Ребенок? – переспросил Антуан, ошарашенно посмотрев на жену.

– Ты же знаешь, что это нормально для женатых людей, – парировала она, по его мнению, немного язвительно.

Антуан какое-то время сидел молча, размышляя о будущем их ребенка. Его сына.

– Ты должна немедленно отправиться в замок д'Аранвиль, – сказал он. – Я все организую. Наш ребенок должен родиться там. Это семейная традиция.

– Но у меня всего три месяца беременности, – запротестовала Сюзетта. Она помнила старый замок: он разваливался на куски, там не было отопления и, что того хуже, не было шикарных интересных соседей. Она умрет там от скуки, если не от холода. – Я еще раз говорю, что нам нужна новая квартира, – настойчиво повторила она.

– Но почему? – Антуан был искренне удивлен. – Ребенок должен расти в фамильном доме, как рос я. Конечно, я буду присматривать за его воспитанием и приезжать туда так часто, как будет позволять мне работа.

Сюзетта в ужасе смотрела на мужа.

– Ты сошел с ума, Антуан? – закричала она. – Ты что, действительно решил отослать меня замерзать в одиночестве в этом ужасном замке, в то время как сам будешь жить в Париже?

Разразившись слезами, Сюзетта выбежала из комнаты. Антуан какое-то время просидел в одиночестве, а затем направился к жене в спальню. Постучав в дверь, он вошел.

– Ты вышла замуж за д'Аранвиля, Сюзетта, – спокойно произнес он. – Ты давала клятву верности. Так было всегда заведено в нашей семье, и, так как ты моя жена, я ожидаю от тебя того же. – Повернувшись, он направился к двери, затем добавил холодным тоном: – Кроме того, мы не можем позволить себе купить большую квартиру. Поэтому у тебя нет выбора.

В глазах Сюзетты стоял ужас, но не от командирского голоса мужа, требовавшего повиноваться ему. Весь ужас состоял в том, что он не мог позволить им иметь большую квартиру. Она уже знала по счетам, завалившим его стол, что они не богаты, но она так и не сократила свои расходы и не собиралась этого делать и впредь, особенно сейчас, когда была замужем.

Подойдя к столу, Сюзетта собрала все счета и засунула их в конверт, затем позвонила служанке и приказала ей отправить их отцу в Лион вместе с запиской, в которой она просит денег на покупку новой квартиры, между прочим сообщив, что собирается подарить ему внука.

В этот вечер Антуан не пришел домой, но это Сюзетту не беспокоило. Она была не против, если муж перенесет свои занятия любовью один раз в неделю в какой-нибудь публичный дом и отвяжется от нее. Ее даже не волновало, если он заведет себе любовницу, пусть даже двух. Но ее беспокоило ужасное обстоятельство, что, выйдя замуж за Антуана, она стала беднее.

Через неделю отец вернул ей счета с короткой запиской, что больше не несет ответственности за ее долги и вообще не желает иметь с этим дела.

Сюзетта обнаружила, что у нее нет другого выхода, как поехать в этот страшный замок, чтобы родить там ребенка. Своих денег у нее не было, а Антуан твердо стоял на том, чтобы его сын родился там. Сюзетта тянула как могла, ссылаясь на суровые зимние холода, но, когда пришла весна, она уже больше не могла оттягивать.

Спустя три месяца, самых отвратительных в ее жизни, холодным штормовым утром, под вспышки молнии и громкие раскаты грома, она родила ребенка.

– Дочь, – тихо произнес Антуан, глядя на рыжеволосую головку ребенка, лежавшего в колыбели. – В следующий раз ты должна лучше постараться, Сюзетта.

Сюзетта лежала, откинувшись на подушки, и смотрела на мужа, открыв рот от потрясения. В ее глазах застыла боль, а губы презрительно скривились.

– Ты ублюдок! – зло бросила она.

Антуан ничего не ответил. Его второй раз в жизни назвали ублюдком. Он побелел как полотно. Сюзетта с любопытством наблюдала за мужем. Она впервые в жизни видела, что Антуан не находит слов.

– Прощай, Сюзетта, – наконец проговорил он, посмотрев на жену холодным как лед взглядом. И затем, как в случае со своей матерью, повернулся и, не оглядываясь, вышел.

Антуан больше никогда в жизни не разговаривал с Сюзеттой. И больше никогда не видел свою дочь.

Сюзетта окрестила дочь, назвав ее Анжеликой, но всегда звала ее Анжу. Она провела в замке три года, живя на те небольшие деньги, которые Антуан аккуратно посылал ей каждый месяц. Вскоре умер отец, не оставив ей денег, чтобы расплачиваться с кредиторами.

Одним тоскливым февральским днем на пороге замка неожиданно появился офицер из бывшего полка Антуана. Он сказал, что принес ей печальное известие. С ее мужем произошел несчастный случай. Он инспектировал кавалерийский полк, когда одна из лошадей понесла. Антуан угодил под ее копыта. Удар пришелся в висок, и он скончался на месте.

Офицер заверил Сюзетту, что лошадь была немедленно пристрелена. Через два дня в Париже должна состояться панихида со всеми почестями. Затем тело Антуана будет перевезено в фамильный замок для захоронения. За ней пришлют офицера, чтобы сопровождать ее в Париж. Он выразил Сюзетте глубокие соболезнования и заверил ее, что армия выплатит ей компенсацию по случаю потери кормильца.

Сюзетта получила удовольствие от военных похорон. Она взяла с собой трехлетнюю Анжу, потому что считала, что молодая вдова с маленьким ребенком вызовет больше жалости у армейских мужчин и это повлияет на размер компенсации за смерть Антуана. Рыжие кудри Анжу выбивались из-под черного бархатного капора, и она смеялась и махала ручками при виде идущих рысью лошадей. Девчушка молча смотрела на гроб своего отца под французским флагом, который потом передали ее матери.

Сразу после похорон Сюзетта отправилась навестить Мари.

– Вы знаете, откуда я только что вернулась? – спросила она, занимая предложенное ей место у камина.

– Знаю, – ответила Мари, наблюдая, как Сюзетта внимательно рассматривает ее квартиру: антикварные вещи, картины, венецианские зеркала, многочисленные безделушки и ковры.

– А вы предпочли не присутствовать на военной похоронной церемонии?

Заметив упрек в темных глазах Сюзетты, Мари улыбнулась:

– Ты права. Я предпочла не присутствовать на похоронах Антуана. Он не мог ожидать от меня этого. Скорее ему это даже бы не понравилось. Тебе хорошо известно, что я всегда смущала его. И я подумала, что поступлю неправильно, смущая его публично в его последнем земном пути.

Служанка принесла поднос с бутылками перно и коньяка.

– Могу я предложить тебе рюмочку коньяка, чтобы согреться? – спросила Мари. – Я вижу, что ты совсем продрогла.

Сюзетта отказалась.

– Я думаю, что нам лучше обсудить финансовые дела, – резко сказала она.

– Что за дела? – Мари отпила перно и облизала губы.

– Я вдова вашего сына. У него ребенок.

– Ребенок, которого я никогда не видела, – ледяным тоном заметила Мари.

– Антуан оставил нам очень мало денег...

– Не сомневаюсь, что армия компенсирует тебе его смерть. Армия заменила ему семью, дорогая, много лет назад.

В комнате повисла тишина. В камине потрескивал огонь, и Мари потягивала перно, наблюдая за невесткой.

– Тебе не кажется это странным, – сказала она наконец, – что ты была замужем за моим сыном почти пять лет, а мы встретились только сейчас? Так сказать, на его смертном одре? Ты не сделала даже попытки познакомиться со мной, когда вы обручились. Я не была приглашена на вашу свадьбу. Меня не информировали о рождении моей внучки, и я бы даже не узнала о ее существовании, не прочитай об этом в газетах. У тебя никогда не возникало желания привезти ее ко мне. И ты не позвала меня на похороны. Поэтому ответь мне, Сюзетта, почему ты обратилась ко мне за деньгами?

Сюзетта беспомощно смотрела на свекровь.

– Потому что у меня больше никого нет, – тихо произнесла она.

Мари кивнула:

– По крайней мере сейчас ты откровенна. Я хочу предложить тебе следующее: я дам тебе денег, но при одном условии. Ты используешь их, чтобы начать свой бизнес. Мне все равно, каким он будет, но ты должна сама обеспечивать себя и дочь и больше не приходить ко мне за помощью. Я не из богатых. Но я всегда сама себя содержала и ожидаю того же от тебя.

Сюзетта молчала, повесив голову.

– И еще одна вещь. Я хочу свою внучку.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила Сюзетта, резко вскинув голову.

– Скоро ты станешь работающей женщиной, и у тебя не будет времени должным образом воспитывать свою дочь. Я предлагаю, чтобы она жила у меня.

Мари внимательно наблюдала за Сюзеттой. Она видела, как эмоции одна за другой сменяются на ее лице: облегчение, страх, нерешительность.

Сюзетта думала об освобождении от ответственности в воспитании ребенка Антуана, о страхе за свое будущее, о том, сумеет ли заработать себе на жизнь. Но она знала одно: у нее есть то, что так хочет Мари. Анжу может стать козырной картой в ее игре с Мари, и она должна умело разыграть эту карту.

– Мне жаль, но я не могу этого позволить, – ответила Сюзетта. – Хотя, возможно, я разрешу Анжу навещать вас.

– У тебя больше мозгов, чем я ожидала, – рассмеялась Мари. – На следующей неделе я переведу деньги на твой банковский счет. Используй их с умом. Взамен ты должна привозить мне внучку на каждый уик-энд. – С этими словами Мари позвонила служанке, чтобы та проводила Сюзетту до двери.

Вот таким образом Сюзетта д'Аранвиль стала мадам Сюзеттой, а условие Мари проложило для юной Анжу счастливую дорогу в будущее.

Глава 8

Сюзетта решила позвонить Анжу в школу и сообщить новости. Она нетерпеливо вздыхала, пока телефон звонил и звонил. Наконец ответила одна из подруг Анжу:

– Мне жаль, графиня, но Анжу занимается. Завтра экзамен, и она просила ее не беспокоить. Это очень важно для нее, вы понимаете?

В голосе девушки чувствовалась смешинка, чего Сюзетта никак не могла понять, поэтому, вздохнув, положила трубку. Она была вне себя от злости. По ее мнению, Анжу слишком много времени отдавала учебе и недостаточно «лоску»: другими словами – изучению хороших манер. Если бы не отметки Анжу, показывающие, как много она работает, Сюзетта имела бы все основания подозревать, что она гоняется за мужчинами. Но в ее дневнике всегда были только отличные оценки, поэтому матери было совершенно очевидно, что из нее в будущем выйдет «синий чулок».

Услышав дверной звонок, Сюзетта изобразила на лице самую очаровательную улыбку и впустила в магазин очередную клиентку. Женщина была богатой американкой, состоявшей в родстве с Рокфеллерами, и Сюзетта собиралась заставить ее раскошелиться. Возможно, она купит с полдюжины шляп на весну и они договорятся о покупке шляп на лето. Сюзетта снова вздохнула, но на этот раз от удовольствия. День обещал быть хорошим.

А тем временем юная Анжу д'Аранвиль, такая же рыжеволосая, зеленоглазая и пикантно хорошенькая, как и ее любимая бабушка Мари, от которой она научилась большему, чем могла предположить ее мать, лежала в объятиях молодого художника. Они согревали друг друга телами, спасаясь таким образом от ледяного январского холода, который царил в мансарде художника. И, подобно матери, Анжу тоже вздыхала, но с той лишь разницей, что она это делала от удовольствия.

Поздно ночью Анжу проворно перелезла через белую оштукатуренную стену, окружавшую ее школу. Сторожевая собака, как обычно поджидавшая ее по другую сторону стены, радостно завиляла хвостом, ожидая, когда она вынет из кармана «взятку» – кусочек мяса, украденного на кухне перед ее уходом.

– Хорошая собачка, – сказала Анжу, потрепав собаку по голове, и быстро огляделась. Вокруг было тихо и пустынно. Бесшумно проскользнув мимо деревьев, она обогнула угол здания и подошла к окну, которое намеренно оставила открытым. В считанные минуты она оказалась в комнате.

Побег из школы был искусством, которым она овладела в совершенстве. Анжу Маунтджой д'Аранвиль, возможно, и не была похожа на своего дедушку Джорджа, но по характеру очень походила на него: она так же любила жизнь, приятное времяпрепровождение и противоположный пол. И никакая школа не могла удержать ее от этого.

Подруга Сесиль села в постели, когда Анжу оказалась в комнате.

– Расскажи мне, как все было, – попросила она, протирая сонные глаза.

– Что именно ты хочешь узнать? – спросила Анжу, загадочно улыбаясь. – Какие слова он шептал, занимаясь со мной любовью? Или сколько раз это было? А может, был он грубым или нежным?

– Все, – ответила Сесиль, едва дыша.

– Да. – Анжу рассмеялась. – Все это было. Мой бедный голодный художник такой нежный, Сесиль. – Анжу глубоко вздохнула. – Но увы, как это ни жаль, я с ним больше не увижусь.

– Но почему? – Сесиль подалась вперед, обнимая колени. – Если он такой чудесный!

– У него нет денег, дорогая Сесиль. И боюсь, что он очень и очень плохой художник. На его портрете у меня зеленое лицо. Зеленое! Как такое может быть, спрашиваю я тебя?

Она исследовала в зеркале самое милое личико, удивляясь, как всегда, что ее вечерние похождения не сказались на нем. Конечно, если не считать кругов под глазами, но их всегда можно было объяснить, сославшись на бесконечные занятия. Стянув с себя платье и нижнее белье, она провела щеткой по густым рыжим волосам и надела халат. Затем, вздохнув, села за маленький столик заниматься. Завтра экзамен по математике, и она не может себе позволить провалить его, если собирается поступать в Сорбонну, а колледж был единственным путем к «свободе».

– Звонила твоя мать, – вдруг вспомнила Сесиль. – Она сказала, что это срочно, и просила тебя перезвонить ей, когда ты закончишь заниматься. – Сесиль подмигнула Анжу. – Она, должно быть, думает, что ты настоящий «синий чулок» и целыми днями сидишь, уткнувшись носом в учебники.

– Хорошо, что она не знает, куда на самом деле утыкается мой нос, – рассмеялась Анжу. – Счастье еще, что мне не надо корпеть над учебниками, чтобы получать хорошие отметки. Мне везет. Везет в любви и учебе. – Анжу слегка нахмурила свой гладкий лоб и добавила с грустью в голосе: – Но что мне надо – это везение в деньгах.

Деньги, или их недостаток, всегда имели большое значение в жизни Анжу. Сюзетта может выглядеть как «ходячая модель» и хорошо зарабатывать, но затраты всегда превышают доход, и жизнь превращается в череду бесконечных маленьких экономий. Служанка, приходящая два раза в неделю, вместо того чтобы приходить каждый день; недорогие обеды дома и редкое посещение ресторанов; дешевая одежда для Анжу, потому что она не вращается в светских кругах и Сюзетта говорит, что она сначала должна окончить школу, а уж потом ей будут покупать дорогую одежду, которая является вложением капитала.

«Вложение капитала в брак», – думала Анжу, чувствуя, как в ней все протестует против матери. Все, чего хочет ее мать, – это найти ей богатого мужа, и затем обе их жизни изменятся. У ее матери наконец появится свобода и престиж, к которым она так стремится. Но Анжу знала, когда богатому мужу она надоест, он заведет себе любовницу, а любовница будет одеваться в одежду от-кутюр, им оплаченную. Она будет сопровождать его в театр, дорогие рестораны и на приемы, в то время как Анжу будет сидеть дома и нянчиться с детьми.

Анжу знала это наверняка, потому что уже была любовницей такого мужчины. Конечно, роман был коротким, впрочем, как и все ее романы. Но по крайней мере это было весело. А веселье – это то, что Анжу так нравилось. Ее не заботило, сколько сердец чьих-то жен и своих подруг она разбила: главное – веселье во всем. А также место в Сорбонне. Колледж был для нее единственной возможностью вырваться из цепких рук матери. Если она поступит в колледж, то сможет снять дешевую комнату и жить своей жизнью. Анжу улыбнулась: она может даже посещать несколько классов, если они ее заинтересуют.

– Мозги не моя проблема, Сесиль, – сказала Анжу, вздохнув. – А вот деньги – да. Я должна найти себе богатого мужчину. Я похожа на свою бабушку Мари: лучше я буду любовницей, чем женой.

Девушка посмотрела на часы: два часа. Слишком поздно, чтобы звонить матери. Она поговорит с ней завтра. Сев за стол, Анжу открыла учебник и начала заниматься.

Сюзетта позвонила в половине седьмого. Анжу встала, шатаясь, и побрела в холл к телефону.

– Алло, – сказала она, зевая.

– Анжу, слава Богу, я тебя поймала.

Анжу простонала, ее стон перешел в зевок, и она едва слышала, как мать рокотала в трубку что-то о частном детективе и графе Маунтджой.

– Граф – твой прадедушка, Анжу, и он богат. Он специально нанял детектива, чтобы разыскать тебя. Он говорит, что скоро ты узнаешь что-то интересное для себя.

Анжу слышала радость в голосе матери, когда та рассказывала ей о Маунтджоях.

– До свидания, маман, – сказала Анжу, повесив трубку, и вернулась в комнату.

Она легла на кровать и, закинув руки за голову, стала думать о возможности оказаться единственной наследницей старого лорда Маунтджоя. На лице Анжу появилась счастливая улыбка. Ее мечты становились былью. Она каким-то необъяснимым способом чувствовала это и раньше. В это утро Анжу спустилась вниз раньше всех. Она во всем стремилась быть первой. Одетая в серое платье-сарафан и белую блузку, длинные черные хлопчатобумажные чулки и черные ботинки, с аккуратно зачесанными назад и стянутыми черной ленточкой волосами, она выглядела невинной пай-девочкой. По ее виду нельзя было сказать, что она провела бессонную ночь.

На экзамене Анжу получила отличную отметку.

Глава 9

Суэйн с облегчением уехал из Парижа. Он думал, что никогда в жизни не видел ничего более желанного, чем белые скалы, очертания которых неясно вырисовывались сквозь туман и дождь. Ла-Манш штормило. Не в силах больше выносить спертый воздух внизу, Суэйн провел последние несколько часов на палубе, сидя под дождем с закрытыми глазами, чтобы не видеть накатывающиеся одна за другой огромные зеленые волны, и стараясь подавить приступ тошноты.

Зарубежные поездки были не для него. За границей не было ничего такого, чего не могла бы предложить Англия, и Суэйн недоумевал, почему богачи так любят эти поездки. Ему были не нужны их красное вино и вонючий сыр. Он хочет иметь старушку Англию, пинту горького пива и завтрак пахаря.

Суэйн благодарил Бога, что ему не пришлось ехать в Италию на поиски Фиоралди-Суинберн – отпрысков семьи Маунтджой, а тем более ему претило тащиться в Техас. Суэйна передернуло от этой мысли, что он, цивилизованный человек, ступит на землю ковбоев и снайперов за тысячу миль от родного дома. Да и времени было в обрез. Как только он доберется до Лондона, то сразу же позвонит в Америку.

Детектив стряхнул капли дождевой воды со своей новой коричневой фетровой шляпы и нахлобучил ее себе на голову. Его грязный плащ весь промок, но он был рад вернуться на «зеленую и милую сердцу английскую землю».

Суэйн, едва держась на ногах, вошел в станционный буфет, снова снял шляпу и заказал себе чашку чая. Добавив три полные ложки сахара, немного молока, он задумчиво помешал напиток и сделал глоток. Горячая жидкость, обжигая глотку, потекла в желудок. Выпив чай, детектив глубоко вздохнул. Заплатив три пенса, он надел шляпу, потуже затянул на плаще пояс и улыбнулся официантке. Нет ничего лучше, чем чашка крепкого английского чая. Он почувствовал себя совсем другим человеком.

Пока поезд, постукивая колесами, продвигался к Лондону, Суэйн размышлял над маленькими удовольствиями, которые ожидают его дома. Прежде всего он наведается в свой офис на Стрэнде и сразу же закажет разговор с Хьюстоном в Техасе, так как соединение может занять несколько дней. Затем напишет отчет и посмотрит, нет ли сообщений. Потом на автобусе доедет до своего маленького домика с террасой, где его ждет жена с вкусным горячим обедом. Но прежде чем сесть за стол, он выведет собаку на долгую прогулку. Суэйн знал, что спаниель соскучился по нему, а жена не любит ни собаку, ни прогулок с ней. Пожалуй, сегодня он выведет собаку на прогулку два раза: один раз до обеда, а второй – после, когда заглянет в «Лошадиную голову», чтобы пропустить кружечку пива и поболтать с друзьями. Глаза Суэйна закрывались, и вскоре он заснул с улыбкой на лице и не просыпался до самого Лондона.

В Лондоне шел дождь, но Суэйн не обращал на него внимания: обычная лондонская погода. Он доехал на автобусе до Стрэнда и быстро взбежал на четвертый этаж, где располагался его офис, чувствуя себя хорошо отдохнувшим.

Он поднял вверх раму окна, выбросил из пепельницы окурки, закурил сигарету и позвонил. К его удивлению, его немедленно соединили с полицейским управлением Хьюстона. Он попросил их содействия: ему был нужен достойный частный детектив, чтобы помочь в одном деле. Они назвали ему имя Эдгара Смолбоуна.

Из-за повреждений на линии Суэйну понадобилось несколько дней, чтобы связаться со Смолбоуном, а когда их наконец соединили, в трубке так трещало, что он едва мог что-то расслышать. Все же каким-то невероятным образом ему удалось рассказать свое дело Смолбоуну и попросить у него помощи.

После того как финансовые вопросы были отрегулированы, Смолбоун сказал, на взгляд Суэйна, несколько поспешно:

– Я уже в дверях, чтобы немедленно отправиться в Сан-Антонио.

Суэйн положил трубку, закурил вторую сигарету и тяжело вздохнул. Он надеялся, что поступил правильно и Смолбоун порядочный человек, так что он не зря потратит деньги.

Смолбоун был худым человеком гигантского роста и с тяжелым лицом. Он носил ботинки огромного размера и весил двести пятьдесят фунтов. Двести пятьдесят фунтов сплошных мускулов! Смолбоун больше привык заниматься угонщиками скота и банковскими грабителями, а не пропавшими родственниками, но, когда Суэйн предложил ему работу, он решил, что перемена ему не помешает. К тому же это были легкие деньги. Но одно дело было разыскать ранчо Маунтджой, и совсем другое – найти кого-нибудь из родственников, которые согласятся поговорить с ним.

Стояло свежее и прозрачное утро, когда Смолбоун отправился на ранчо на своей старой, забрызганной грязью черной машине. У нее было испорчено зажигание, помяты крылья, на заднем стекле красовалось пулевое отверстие, пробитое банковским грабителем, которого Смолбоун так и не поймал, потому что, когда в него летела пуля, Смолбоун знал: пора смываться.

Он был удивлен, когда увидел на покосившемся крыльце маленького бревенчатого дома сердитую черную леди с дробовиком и дворняжку с настороженными глазами, которая предупреждающе рычала.

– Что у вас за дело ко мне, мистер? – спросила Элиза Джефферсон, прикладывая к плечу дробовик.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25