До настоящего момента он никогда по-настоящему не думал о семье своего отца, но сейчас твердо решил выяснить все о нем. Проводив старую графиню в ее номер в гостинице и оставив ее на попечение старой служанки, Антуан спустился с матерью вниз, чтобы пообедать. За бутылкой шампанского, которое она заказала для себя, и простого бордо, которое предпочел он, Антуан спросил мать о семье Маунтджой.

Мари удивленно посмотрела на сына зелеными глазами.

– Хорошо, я все могу тебе рассказать, – сказала она, потягивая шампанское. – Их семья уходит корнями к норманнским завоевателям, а может, и еще глубже. Они очень богаты. И их богатство заключается не в землях, как в семье д'Аранвиль. У них есть не только собственность, но и деньги. Они оказались умнее нас: инвестировали свои деньги и с каждым годом становились все богаче.

Вздохнув, Мари драматически закрыла глаза.

– Ах, если бы только у тебя были деньги Маунтджоев, мой дорогой сынок, ты бы не сходя с места нашел бы себе здесь, в ресторане, родовитую невесту.

Она критически оглядела дочерей богатых семей, приехавших на выпускной вечер своих сыновей.

– Теперь тебе остается только полагаться на свою внешность. Боюсь, что в наши дни титул не заменит деньги, когда дело касается брака. Если, конечно, ты не женишься на богатой наследнице. Возможно, американке, – задумчиво добавила Мари. – Здесь столько несчастных созданий. Согласна, что большинство из них кособоки и непривлекательны. Но богаты, мой дорогой сынок. Богаты как Крез.

Антуан покраснел, и его лицо почти слилось по цвету с рыжими волосами. Мать говорила так громко своим хорошо поставленным голосом актрисы, что он был уверен: все вокруг слышат каждое ее слово. К тому же он сам был еще девственником и поэтому покраснел еще гуще, когда поймал на себе удивленный взгляд хорошенькой девушки, сидевшей за соседним столиком.

Склонив ниже голову, он тихо заговорил:

– Но если Маунтджой так богат, то почему мы так бедны?

Мари скептически посмотрела на сына:

– Не могу поверить, что ты не думал об этом раньше и не сделал для себя определенных выводов, Антуан.

– Определенных выводов? – растерянно переспросил он.

Мари недоуменно пожала плечами, что было красноречивее всяких слов.

– Ну хорошо. Джордж и я были любовниками.

Антуан сидел словно пораженный ударом молнии. Мать молча наблюдала за ним. Злобная улыбка исказила ее лицо. Ее сын был таким ханжой, таким балбесом, что она не могла поверить, что родила такого.

– Но я думал... ты всегда говорила... графиня рассказывала мне, что ты вышла замуж за англичанина и что он развелся с тобой, поэтому ты предпочла дать мне нашу семейную фамилию...

Мари подумала, что это так похоже на Антуана – со свойственным ему снобизмом называть свою прабабушку графиней. Она подозвала официанта, чтобы тот наполнил ее бокал, затем раздраженно сказала:

– Конечно же, я сказала твоей прабабушке, что была замужем. Неужели ты думаешь, что мне хотелось, чтобы она умерла от сердечного приступа? Ради Бога, пошевели мозгами, Антуан.

Антуан смотрел на мать полными ужаса глазами.

– Ты хочешь сказать, что я... что я...

Издевательский смех Мари будет звучать у него в ушах до конца его дней, когда она свистящим шепотом ответила:

– Ублюдок? О да, мой дорогой сынок. Именно таким ты и являешься.

Сложив салфетку, Антуан аккуратно положил ее на стол, затем поднялся, и официант поспешно отодвинул ему стул. Щелкнув каблуками, Антуан поклонился матери, повернулся и быстро вышел из ресторана. Он больше никогда в жизни не разговаривал с ней.

Год спустя Мари приехала в замок д'Аранвиль на похороны старой графини, но Антуан не смог приехать, так как в это время находился со своим полком в Индокитае.

Когда командир сообщил ему печальное известие, Антуан только плотно сжал губы. Командир выразил ему соболезнование. Антуан поблагодарил его, отдал честь и вышел из комнаты.

Командир задумчиво посмотрел ему вслед.

– Я бы сказал, что у этого молодого человека стальные нервы, – заметил он, обращаясь к своему помощнику. – На его лице не было и тени печали, хотя, как мне известно, старая графиня воспитывала его. Впрочем, каждый человек ведет себя по-разному, когда сталкивается с горем. – И тем не менее он считал Антуана д'Аранвиль совершенно бесчувственным человеком.

Антуан уже не был девственником, когда в тридцать лет женился на Сюзетте Мариго. Он потерял свою невинность сразу после окончания военного училища и с тех пор пунктуально удовлетворял свои потребности в сексе, посещая одни и те же бордели, и чаще всего, чтобы сэкономить время, брал одних и тех же девушек в каждом городе, где квартировался их полк. Он смотрел на это дело как на облегчение мужской потребности, и не более того, сосредоточив всю свою энергию на продвижении по службе.

Он хорошо послужил своей стране во время войны 1914 – 1918 годов, получил увечье ноги, когда спасал своего товарища под кромешным огнем, и железный крест за доблесть. Хромота сделала невозможным его дальнейшую службу в армии. Получив чин майора, Антуан поступил на службу в военное министерство.

Он оказался блестящим политическим игроком, хорошо знавшим свою работу, и очень скоро дослужился до звания полковника. Он был хорошо известным, чрезвычайно красивым и храбрым молодым полковником д'Аранвиль к тому времени, когда встретил Сюзетту.

Она была молодой, но не слишком красивой, хотя производила впечатление хорошенькой женщины, так как у нее было чувство стиля. И она была почти такой же высокой, как и он: около шести футов вместе с каблуками. У нее были прямые темные волосы, модно подстриженные, беспокойные карие глаза и твердый рот.

Ей было двадцать семь лет, но она еще не была замужем. Ее жених погиб во время войны, и она даже хотела уйти в монастырь, пока ее отец не сказал ей, чтобы она не глупила, а постаралась поскорее выйти замуж, потому что он устал оплачивать огромные счета за ее одежду от-кутюр.

Их брак был скорее не по расчету, а от взаимного недопонимания. Антуан думал, что у ее семьи было больше денег, чем оказалось на самом деле, так как они были транжирами. А отец Сюзетты настолько желал сбыть дочь с рук, что даже не поинтересовался финансовыми делами д'Аранвилей. Но даже если бы он знал, что Антуан беден, то все равно не возражал бы против их брака.

Мать Антуана Мари не была приглашена на свадьбу, которая состоялась в доме невесты близ Лиона. Да она бы и сама не пришла – была слишком занята, наслаждаясь жизнью, и не хотела тратить время на своего педантичного, скучного сына.

– Ты только посмотри на него, – ехидно сказала Мари своему давнему любовнику, указывая на фотографию в газете, на которой ее сын стоял, словно проглотив палку, у кафедрального собора рядом со своей невестой. – Хочу надеяться, что его инструмент такой же твердый, как и его спина. – Разразившись громким смехом, Мари упала в объятия своего любовника.

Антуан разочаровал Сюзетту. Он действительно был красивый, с рыжими волосами, голубыми глазами, военной выправкой и формой, которая придавала ему дополнительный блеск. Но она слишком поздно обнаружила у него полное отсутствие юмора и поняла, что он живет ради своей работы. Они занимались любовью по заведенной им привычке только раз в неделю, и она была почти удивлена, обнаружив, что забеременела.

– Дорогой, – твердо заявила она, когда муж вернулся домой из своего министерства, – мы должны найти новый дом. – Сюзетта обвела презрительным взглядом их маленькую квартирку на Шамп-де-Мар. – Теперь у нас будет ребенок.

– Ребенок? – переспросил Антуан, ошарашенно посмотрев на жену.

– Ты же знаешь, что это нормально для женатых людей, – парировала она, по его мнению, немного язвительно.

Антуан какое-то время сидел молча, размышляя о будущем их ребенка. Его сына.

– Ты должна немедленно отправиться в замок д'Аранвиль, – сказал он. – Я все организую. Наш ребенок должен родиться там. Это семейная традиция.

– Но у меня всего три месяца беременности, – запротестовала Сюзетта. Она помнила старый замок: он разваливался на куски, там не было отопления и, что того хуже, не было шикарных интересных соседей. Она умрет там от скуки, если не от холода. – Я еще раз говорю, что нам нужна новая квартира, – настойчиво повторила она.

– Но почему? – Антуан был искренне удивлен. – Ребенок должен расти в фамильном доме, как рос я. Конечно, я буду присматривать за его воспитанием и приезжать туда так часто, как будет позволять мне работа.

Сюзетта в ужасе смотрела на мужа.

– Ты сошел с ума, Антуан? – закричала она. – Ты что, действительно решил отослать меня замерзать в одиночестве в этом ужасном замке, в то время как сам будешь жить в Париже?

Разразившись слезами, Сюзетта выбежала из комнаты. Антуан какое-то время просидел в одиночестве, а затем направился к жене в спальню. Постучав в дверь, он вошел.

– Ты вышла замуж за д'Аранвиля, Сюзетта, – спокойно произнес он. – Ты давала клятву верности. Так было всегда заведено в нашей семье, и, так как ты моя жена, я ожидаю от тебя того же. – Повернувшись, он направился к двери, затем добавил холодным тоном: – Кроме того, мы не можем позволить себе купить большую квартиру. Поэтому у тебя нет выбора.

В глазах Сюзетты стоял ужас, но не от командирского голоса мужа, требовавшего повиноваться ему. Весь ужас состоял в том, что он не мог позволить им иметь большую квартиру. Она уже знала по счетам, завалившим его стол, что они не богаты, но она так и не сократила свои расходы и не собиралась этого делать и впредь, особенно сейчас, когда была замужем.

Подойдя к столу, Сюзетта собрала все счета и засунула их в конверт, затем позвонила служанке и приказала ей отправить их отцу в Лион вместе с запиской, в которой она просит денег на покупку новой квартиры, между прочим сообщив, что собирается подарить ему внука.

В этот вечер Антуан не пришел домой, но это Сюзетту не беспокоило. Она была не против, если муж перенесет свои занятия любовью один раз в неделю в какой-нибудь публичный дом и отвяжется от нее. Ее даже не волновало, если он заведет себе любовницу, пусть даже двух. Но ее беспокоило ужасное обстоятельство, что, выйдя замуж за Антуана, она стала беднее.

Через неделю отец вернул ей счета с короткой запиской, что больше не несет ответственности за ее долги и вообще не желает иметь с этим дела.

Сюзетта обнаружила, что у нее нет другого выхода, как поехать в этот страшный замок, чтобы родить там ребенка. Своих денег у нее не было, а Антуан твердо стоял на том, чтобы его сын родился там. Сюзетта тянула как могла, ссылаясь на суровые зимние холода, но, когда пришла весна, она уже больше не могла оттягивать.

Спустя три месяца, самых отвратительных в ее жизни, холодным штормовым утром, под вспышки молнии и громкие раскаты грома, она родила ребенка.

– Дочь, – тихо произнес Антуан, глядя на рыжеволосую головку ребенка, лежавшего в колыбели. – В следующий раз ты должна лучше постараться, Сюзетта.

Сюзетта лежала, откинувшись на подушки, и смотрела на мужа, открыв рот от потрясения. В ее глазах застыла боль, а губы презрительно скривились.

– Ты ублюдок! – зло бросила она.

Антуан ничего не ответил. Его второй раз в жизни назвали ублюдком. Он побелел как полотно. Сюзетта с любопытством наблюдала за мужем. Она впервые в жизни видела, что Антуан не находит слов.

– Прощай, Сюзетта, – наконец проговорил он, посмотрев на жену холодным как лед взглядом. И затем, как в случае со своей матерью, повернулся и, не оглядываясь, вышел.

Антуан больше никогда в жизни не разговаривал с Сюзеттой. И больше никогда не видел свою дочь.

Сюзетта окрестила дочь, назвав ее Анжеликой, но всегда звала ее Анжу. Она провела в замке три года, живя на те небольшие деньги, которые Антуан аккуратно посылал ей каждый месяц. Вскоре умер отец, не оставив ей денег, чтобы расплачиваться с кредиторами.

Одним тоскливым февральским днем на пороге замка неожиданно появился офицер из бывшего полка Антуана. Он сказал, что принес ей печальное известие. С ее мужем произошел несчастный случай. Он инспектировал кавалерийский полк, когда одна из лошадей понесла. Антуан угодил под ее копыта. Удар пришелся в висок, и он скончался на месте.

Офицер заверил Сюзетту, что лошадь была немедленно пристрелена. Через два дня в Париже должна состояться панихида со всеми почестями. Затем тело Антуана будет перевезено в фамильный замок для захоронения. За ней пришлют офицера, чтобы сопровождать ее в Париж. Он выразил Сюзетте глубокие соболезнования и заверил ее, что армия выплатит ей компенсацию по случаю потери кормильца.

Сюзетта получила удовольствие от военных похорон. Она взяла с собой трехлетнюю Анжу, потому что считала, что молодая вдова с маленьким ребенком вызовет больше жалости у армейских мужчин и это повлияет на размер компенсации за смерть Антуана. Рыжие кудри Анжу выбивались из-под черного бархатного капора, и она смеялась и махала ручками при виде идущих рысью лошадей. Девчушка молча смотрела на гроб своего отца под французским флагом, который потом передали ее матери.

Сразу после похорон Сюзетта отправилась навестить Мари.

– Вы знаете, откуда я только что вернулась? – спросила она, занимая предложенное ей место у камина.

– Знаю, – ответила Мари, наблюдая, как Сюзетта внимательно рассматривает ее квартиру: антикварные вещи, картины, венецианские зеркала, многочисленные безделушки и ковры.

– А вы предпочли не присутствовать на военной похоронной церемонии?

Заметив упрек в темных глазах Сюзетты, Мари улыбнулась:

– Ты права. Я предпочла не присутствовать на похоронах Антуана. Он не мог ожидать от меня этого. Скорее ему это даже бы не понравилось. Тебе хорошо известно, что я всегда смущала его. И я подумала, что поступлю неправильно, смущая его публично в его последнем земном пути.

Служанка принесла поднос с бутылками перно и коньяка.

– Могу я предложить тебе рюмочку коньяка, чтобы согреться? – спросила Мари. – Я вижу, что ты совсем продрогла.

Сюзетта отказалась.

– Я думаю, что нам лучше обсудить финансовые дела, – резко сказала она.

– Что за дела? – Мари отпила перно и облизала губы.

– Я вдова вашего сына. У него ребенок.

– Ребенок, которого я никогда не видела, – ледяным тоном заметила Мари.

– Антуан оставил нам очень мало денег...

– Не сомневаюсь, что армия компенсирует тебе его смерть. Армия заменила ему семью, дорогая, много лет назад.

В комнате повисла тишина. В камине потрескивал огонь, и Мари потягивала перно, наблюдая за невесткой.

– Тебе не кажется это странным, – сказала она наконец, – что ты была замужем за моим сыном почти пять лет, а мы встретились только сейчас? Так сказать, на его смертном одре? Ты не сделала даже попытки познакомиться со мной, когда вы обручились. Я не была приглашена на вашу свадьбу. Меня не информировали о рождении моей внучки, и я бы даже не узнала о ее существовании, не прочитай об этом в газетах. У тебя никогда не возникало желания привезти ее ко мне. И ты не позвала меня на похороны. Поэтому ответь мне, Сюзетта, почему ты обратилась ко мне за деньгами?

Сюзетта беспомощно смотрела на свекровь.

– Потому что у меня больше никого нет, – тихо произнесла она.

Мари кивнула:

– По крайней мере сейчас ты откровенна. Я хочу предложить тебе следующее: я дам тебе денег, но при одном условии. Ты используешь их, чтобы начать свой бизнес. Мне все равно, каким он будет, но ты должна сама обеспечивать себя и дочь и больше не приходить ко мне за помощью. Я не из богатых. Но я всегда сама себя содержала и ожидаю того же от тебя.

Сюзетта молчала, повесив голову.

– И еще одна вещь. Я хочу свою внучку.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила Сюзетта, резко вскинув голову.

– Скоро ты станешь работающей женщиной, и у тебя не будет времени должным образом воспитывать свою дочь. Я предлагаю, чтобы она жила у меня.

Мари внимательно наблюдала за Сюзеттой. Она видела, как эмоции одна за другой сменяются на ее лице: облегчение, страх, нерешительность.

Сюзетта думала об освобождении от ответственности в воспитании ребенка Антуана, о страхе за свое будущее, о том, сумеет ли заработать себе на жизнь. Но она знала одно: у нее есть то, что так хочет Мари. Анжу может стать козырной картой в ее игре с Мари, и она должна умело разыграть эту карту.

– Мне жаль, но я не могу этого позволить, – ответила Сюзетта. – Хотя, возможно, я разрешу Анжу навещать вас.

– У тебя больше мозгов, чем я ожидала, – рассмеялась Мари. – На следующей неделе я переведу деньги на твой банковский счет. Используй их с умом. Взамен ты должна привозить мне внучку на каждый уик-энд. – С этими словами Мари позвонила служанке, чтобы та проводила Сюзетту до двери.

Вот таким образом Сюзетта д'Аранвиль стала мадам Сюзеттой, а условие Мари проложило для юной Анжу счастливую дорогу в будущее.