- Собиралась ли полиция опросить пассажиров, когда те выходили из автобуса в Сакраменто? - спросила Делла.
      - Очевидно, нет. Тогда они просто хотели арестовать Миртл Фарго. Мысль о том, что у нее есть алиби, даже не приходила им в голову.
      - Что же ты намерен предпринять, шеф?
      Он протянул руку за шляпой.
      - Хочу зайти к моей клиентке и посмотреть, что можно спасти после крушения... Боюсь, чертовски мало.
      16
      Перри Мейсон с улыбкой встретил репортеров.
      - Минуточку, - сказал один из фотографов.
      Мигнул яркий свет вспышки.
      - Мистер Мейсон, - начал один из журналистов, - ответьте нам прежде всего на вопрос, являетесь ли вы адвокатом миссис Фарго?
      - Без комментариев.
      - Но зачем вы ездили в Стоктон, если вы не ее адвокат?
      - Без комментариев.
      - Вы наняли сыщиков, чтобы подыскать в автобусе свидетелей?
      - Не отрицаю.
      - Вы заплатили сыщикам из своего кармана?
      - Да.
      - Были ли вам переданы какие-либо деньги от Миртл Фарго в качестве аванса?
      - Мне об этом ничего не известно.
      - А чем объяснить ваш необычный интерес к делу Миртл Фарго?
      - Без комментариев.
      - Что вы сделаете, если Миртл Фарго захочет, чтобы вы ее представляли?
      - Она меня еще не просила.
      - Вы собираетесь повидать ее сейчас, чтобы выяснить, не захочет ли она быть вашей клиенткой?
      - Я не навязываю своих услуг, если вы на это намекаете.
      - Вы прекрасно знаете, что мы на это не намекаем. Что вам известно о сообщнике миссис Фарго?
      - Если она невиновна, у нее не может быть сообщника.
      - Но допустим, что она виновна, вы что-нибудь знаете о ее сообщнике?
      - Ничего.
      - Вы будете защищать ее, даже допуская, что она виновна?
      - Адвокат не может допускать, что его клиент виновен.
      - Вы точно знаете, что она невиновна?
      - Я знаю лишь то, что ее обвиняют в преступлении, и потому она имеет право на справедливый суд в присутствии присяжных, а чтобы суд был справедливым, ей необходимо иметь защитника. Без защитника судить нельзя.
      - Вам не кажется, что наша беседа не очень-то плодотворна?
      Мейсон обезоруживающе улыбнулся:
      - Да, кажется.
      Репортеры сделали еще несколько снимков и оставили его одного.
      Мейсон опустился в кресло против перегородки, которая протянулась во всю длину стола. Надзирательница ввела Миртл Фарго.
      Ее лицо было бледным, на нем проступили морщинки. Под глазами залегли темные круги. Губы, не накрашенные помадой, казалось, вот-вот готовы были задрожать.
      - Я вижу, вы совсем не спали, - сказал Мейсон.
      - Мне не давали уснуть. Допрашивали всю ночь, угрожали, заставляли вновь и вновь рассказывать, упрашивали меня, давали подписывать показания, а потом посадили в самолет и привезли сюда, и опять все началось снова. Я глаз не сомкнула.
      - Скажите, это вы мне звонили и просили меня передать ваше поручение Медфорду Карлину? - спросил Мейсон.
      Она посмотрела ему прямо в глаза.
      - Нет.
      - Вы убили вашего мужа?
      - Нет.
      - Вы посылали мне деньги?
      - Нет.
      - Вы понимаете, что вас обвиняют в убийстве?
      - Да.
      - Вы понимаете, что адвокату почти нечего сказать в вашу защиту?
      - Похоже, что так. Сперва я думала иначе, но теперь понимаю, что ошибалась. Мистер Мейсон, - продолжала она, - я в ужасном положении. Я совершенно не виновна в смерти моего мужа. Я знаю, что мне грозит, но больше всего меня беспокоит, как все это отразится на судьбе Стива, моего сына.
      Мейсон сочувственно кивнул.
      - Я всем пожертвовала ради него, - сказала она. - Я... не могу сказать, чем я пожертвовала для его благополучия. И вдруг такой кошмар. Я... я в отчаянии.
      - Ответьте мне лишь на один вопрос, - сказал Мейсон, - вы хотите, чтобы я вас защищал?
      - Мистер Мейсон, у меня нет своих денег. Дядя оставил мне небольшое наследство, но эти деньги муж вложил в свой бизнес. Думаю, что он подделывал счета и почти полностью присвоил себе деньги. Но если что-то все-таки осталось, я хочу, чтобы на эти средства мой сын получил образование. У меня есть страховка, но я не смогу реализовать ее, пока... ну, словом, пока меня не оправдают.
      - У вас есть что-нибудь наличными?
      - Очень немного. У меня было пятьсот долларов, но, когда меня арестовали, их у меня забрали.
      - У вас было пятьсот долларов в момент ареста?
      - Да... это были мои сбережения.
      - Скажите, вы хотите, чтобы я вас защищал?
      - Я вам уже сказала: у меня нет денег, чтобы платить адвокатам.
      - Я спрашиваю: вы хотите, чтобы я защищал вас?
      - Да.
      - Отлично, - сказал Мейсон. - Вы мне все время лжете. Лжете, что не звонили мне, что не вы оставили клочок бумаги с комбинацией сейфа в телефонной кабинке. Лжете, что не посылали мне деньги, - конверт надписан вашим почерком.
      - Нет, нет, - вяло повторяла она.
      - Но хотя вы отказываетесь говорить мне правду, я буду защищать вас. И вот вам мой первый совет: больше ни слова никому не говорите, никаких показаний. Вас, может быть, и оставят теперь в покое - они и так уже из вас достаточно выжали. Вы подписывали свои показания?
      - Да.
      - В присутствии нотариуса?
      - Да.
      - Ваши показания записывала стенографистка?
      - Да. Я все рассказала.
      - Вот и не говорите больше ничего, - сказал Мейсон. - Вам известно что-нибудь, что могло бы мне помочь при ведении вашего дела?
      - Нет.
      - Ваш муж был маклером по торговле недвижимостью?
      - Да.
      - Он занимался чем-нибудь еще?
      - Нет, больше ничем.
      - А его дела по продаже недвижимого имущества шли хорошо? Успешно?
      - В общем-то да, но в последнее время похуже.
      - Понятно. А теперь, миссис Фарго, я расскажу вам начистоту, поскольку я ваш адвокат, как я сам представляю себе события последних дней.
      - Я вас слушаю.
      - Я думаю, - сказал Мейсон, - что это вы звонили мне в "Золотой гусь" и просили меня выполнить ваше поручение...
      Она медленно покачала головой.
      - Дайте мне, пожалуйста, закончить, - сказал Мейсон. - Я думаю, что вы послали мне все свои деньги, те, которые хранили на черный день. Я думаю, что черный день для вас пришел. Я думаю, что каким-то образом ваш муж узнал об этом, и на следующее утро вместо того, чтобы занять свое место в автобусе, идущем в Сакраменто, вам пришлось отражать нападки и обвинения вашего мужа. Думаю, что, испугавшись его, вы заперлись в спальне. Но муж в конце концов уговорил вас открыть дверь и попытался вас задушить. А вы, наверное, схватили нож и закололи его, защищаясь. Потом, я думаю, вы, опасаясь, что газетная шумиха бросит тень на вас и на вашего сына, попробовали сфабриковать себе алиби. Так как сперва вы собирались сесть в автобус, уходивший в восемь сорок пять, и знали, что ваша мать ожидает вас именно с этим рейсом, вы решили во что бы то ни стало приехать в Сакраменто именно в нем. Как видите, я думаю, что вы убили мужа, но не считаю вас убийцей. Я считаю, что это была самозащита. Но вы сами поставили себя в трудное положение, выдумав эту историю, в которую никто не верит.
      Женщина покачала головой.
      - Я угадал?
      - Мистер Мейсон, я... мне бы хотелось... О, если бы я только смела вам сказать...
      - Чего вы боитесь? - спросил Мейсон. - Все, что вы говорите своему адвокату, сохраняется в тайне. Ну, скажите, миссис Фарго, я угадал?
      - Н-н... нет.
      - Тогда как же все это происходило?
      - Я сказала вам чистую правду. Я приехала на...
      - Значит, вы не убили мужа, защищаясь?
      - Нет.
      - А почему вы не признаетесь, что звонили мне в "Золотой гусь"?
      - Я не звонила вам.
      - Вы доставляете мне лишние трудности в работе.
      - Я рассказала вам все, что могла.
      - Ладно, - сказал Мейсон, - я буду вас защищать. Но поймите только одну вещь.
      - Какую?
      - Если я возьмусь за ваше дело, я постараюсь добиться вашего оправдания.
      - Ну конечно.
      - Но никакие присяжные никогда не поверят той истории, которую вы рассказываете. Поэтому, - сказал Мейсон, - я намерен предложить присяжным версию, которая покажется им убедительной.
      - Но я ничем не могу помочь вам, мистер Мейсон. Я не могу...
      - Конечно, - сказал Мейсон, - вы связали себя, изложив свою версию и подписав показания. Вы сделали все для того, чтобы обеспечить себе пожизненное заключение, а то и газовую камеру, но я-то не связал себя ничем.
      - Что вы хотите сделать?
      - То, что, на мой взгляд, будет в ваших интересах.
      - Но, мистер Мейсон, вы не можете... ведь я все рассказала вам... вы не можете строить защиту на лжи.
      - Я могу строить защиту на чем мне угодно, - ответил Мейсон, - и кто докажет, что это ложь? Вы запутались, вы сами это видите, и я пытаюсь вас спасти. Запомните - присяжные смогут вас осудить лишь в том случае, если в вашей виновности нет ни малейших сомнений. Вы понимаете это?
      - Да.
      - Я постараюсь им внушить эти сомнения.
      - Но каким образом?
      - Я объясню, что вы убили мужа, защищаясь.
      - Но я его не убивала.
      - Нет, убили, но боитесь признаться в этом, опасаясь огласки, которая, как вы считаете, может запятнать репутацию вашего сына.
      - Нет, мистер Мейсон, я вам честно говорю...
      - Вам не придется ничего рассказывать присяжным, пусть обвинитель сам изложит перед ними факты. Я же постараюсь пробудить сомнения в умах присяжных. Это все, что я могу для вас сделать, и сделать это можно, лишь использовав показания свидетелей обвинения. От вас требуется теперь только молчание. Вы поняли? - сказал Мейсон и кивком головы дал понять надзирательнице, что беседа закончена.
      Мейсон спустился на нижний этаж и позвонил из автомата Полу Дрейку.
      - Пол, - сказал он, - в этом дьявольском деле нужно быть во всеоружии. Из свидетелей опасней всех миссис Мейнард. Я хочу, чтобы ты разузнал мне кое-что о ее зрении.
      - А что у нее со зрением?
      - Ей тридцать один год. На фотографии в газете она без очков. Но ведь случайно может оказаться, что она плохо видит, дома носит очки, а на людях снимает их.
      - Ну и что же, так делают многие женщины, - сказал Дрейк.
      - Но если эта женщина выступает со свидетельскими показаниями против моей клиентки, ее очки должны быть на носу, а не в сумочке, - отрезал Мейсон.
      - Ясно.
      - Вообще-то это заблуждение, будто очки портят внешность женщины, заметил Мейсон. - Но, поскольку это заблуждение свойственно многим женщинам, я хочу проверить, не из их ли числа миссис Мейнард. Выясни о ней побольше, все, что сможешь, о ее прошлом, настоящем, вкусах, склонностях и антипатиях, где она бывает, что делает...
      - Не увлекайся, Перри, - сказал Дрейк. - А то тебя обвинят в том, что ты оказываешь давление на свидетеля.
      - Да плевать мне на это, - ответил Мейсон. - Я ей не угрожаю. Я просто хочу выяснить факты. Займись этим немедленно. Она, наверное, уже вернулась в Лос-Анджелес.
      17
      Вскоре после полудня у Пола Дрейка был готов отчет о главной свидетельнице обвинения.
      - Эта миссис Мейнард, - говорил Дрейк, перелистывая отчет, - очень скрытная особа. О ней почти ничего не известно. Она вдова, имеет, очевидно, небольшие средства, которые позволяют ей жить тихо и скромно, но независимо. У нее есть небольшой автомобильчик, одевается она недурно, дома бывает редко.
      - Она работает? - спросил Мейсон.
      - Наверное, нет, поскольку уходит из дому в самое разное время, а иногда исчезает сразу на несколько дней. У нее есть телефон, но он не подключен к общему кабелю.
      - Ладно, - сказал Мейсон. - Надо будет выяснить, куда она ходит. Пусть твои люди последят за ней.
      - Мы это уже делаем, - ответил Дрейк, - но сейчас она почти никуда не ходит. И все же кое-что полезное мы для тебя узнали, Перри.
      - Что?
      - Вчера ей принесли от оптика очки.
      - Откуда ты знаешь? Ты же вчера еще не занимался этим делом?
      - Нет, но этим утром один из моих людей разговаривал с ее соседкой, и та сказала, что вчера посыльный долго звонил к миссис Мейнард в дверь, и в конце концов эта соседка предложила оставить пакет у нее. Он так и сделал. Она обратила внимание на ярлычок, поскольку магазин этого оптика всего в нескольких кварталах оттуда.
      - Это удача, Пол! - воскликнул Мейсон. - Ну что ж, изучим этот след. Кто этот оптик?
      - Доктор Карлтон Б.Рэдклифф. У него есть небольшой магазинчик, где он продает бинокли, оптические товары, подбирает и чинит очки и часы...
      - Что он собой представляет?
      - Пожилой человек лет семидесяти. Живет в том же доме над магазином. Видно, неглупый человек, спокойный, сдержанный. Если хочешь, я разузнаю о нем побольше.
      - Я займусь им сам, - сказал Мейсон. - Это может оказаться важным.
      - У меня есть еще кое-что для тебя, - сказал Дрейк.
      - Что?
      - Ты просил собрать сведения о Селинде Джилсон.
      - Что же ты выяснил?
      - На карточке возле ее звонка написано "Селинда Джилсон-Лейри", причем Лейри зачеркнуто...
      - Я это видел, - сказал Мейсон.
      - Так вот, - продолжал Дрейк, - фамилия метрдотеля из "Золотого гуся", оказывается, тоже Лейри.
      - Господи Боже, Пол, неужели Питер ее муж?
      - Похоже, да. Я не смог выяснить, разведены ли они официально. Но они живут раздельно и... словом, видишь, какая выходит история. Питер, наверное, пристроил ее в "Золотом гусе", чтобы дать ей заработок. Интересный факт?
      - Он не укладывается в схему.
      - Так ты лучше смени схему, - посоветовал Дрейк. - Факты - вещь упрямая.
      - Да, черт бы их побрал, - признал Мейсон. - Ты выяснил, где живет Питер?
      - Этого никто не знает, - сказал Дрейк.
      - Отлично, - сказал Мейсон, - раз уж он так сильно связан с этим делом, пусть твои люди за ним последят. Нужно выяснить, куда он отправляется после работы. Но прежде всего повидаемся с оптиком.
      Предупредив Деллу, Мейсон вместе с Дрейком отправился к доктору Карлтону Б.Рэдклиффу.
      При всем многообразии своих занятий доктор Рэдклифф явно не стремился переутомлять себя. Надпись над прилавком гласила:
      "Я не позволю мне грубить и не позволю меня торопить".
      Против двери находился прилавок, где принимались в починку очки. Когда Мейсон и Дрейк вошли, доктор Рэдклифф сидел за этим прилавком с лупой в глазу и собирал какие-то часы.
      - Одну минутку, - бросил он через плечо и, продолжая работать, осторожно поднял пинцетом крошечную рубиновую крупинку и стал пристраивать ее.
      Спустя несколько мгновений он отодвинул кресло и, шагнув к вошедшим, смешливо взглянул на них.
      - Чем могу служить, господа? - спросил он.
      - Нам нужна кое-какая информация, - улыбнулся в ответ Мейсон.
      - Я старый человек и не так-то много знаю. Мир ведь все время меняется.
      - Нам нужна информация об очках, - сказал Мейсон.
      - Об очках - это другое дело, - согласился Рэдклифф. - Часы и очки я знаю. Так чем я могу вам помочь?
      - Мы хотим узнать кое-что об очках миссис Мейнард, - сказал Мейсон.
      - Мейнард... Мейнард. Ах да, сломанные очки. Но я их ей уже отправил. Она очень меня торопила.
      - Они были разбиты?
      - Одно стекло треснуло. Кроме того, оба стекла были сильно поцарапаны от... а что вам, собственно, нужно?
      - Мы хотим знать, могла ли она видеть без этих очков.
      - Могла ли она видеть? А почему это вас интересует? Вы друзья миссис Мейнард?
      Мейсон замялся, Дрейк ответил:
      - Да.
      Доктор тонко улыбнулся.
      - Тогда все очень просто. Спросите у самой миссис Мейнард.
      - Доктор Рэдклифф, я адвокат, - сказал Мейсон. - И мне нужно выяснить некоторые факты. Я хочу...
      Часовщик покачал головой.
      - Информацию о пациентах и покупателях не даю.
      - Но эта информация может оказаться очень важной, - сказал Мейсон. Если выяснится, что вы как свидетель...
      - Как свидетель - да. Вы юрист, вы знаете все законы. Я просто оптик, ювелир и часовщик. Законов я не знаю. Но кое-что мне известно. Если меня в качестве свидетеля вызовут в суд, я принесу присягу говорить правду и скажу правду. Потом отвечу на вопросы. А сейчас я не буду отвечать вам на вопросы. Я не обязан это делать. Вы поняли меня?
      Он учтиво улыбался, но видно было, что он непреклонен.
      - Я вас понял, - сказал Мейсон. - Тем не менее, спасибо. Пойдем, Пол.
      В машине Дрейк сказал:
      - Тебе не кажется, что мы могли бы выяснить немного больше, если бы...
      - Нет, - сказал Мейсон. - Мы только настроили бы его против нас. А главное - мы все же узнали, что миссис Мейнард принесла ему разбитые очки. И когда она займет свидетельское место, я спрошу ее, как она видит без очков, и попытаюсь доказать, что во время путешествия она не вынимала их из сумочки, где они разбились.
      - Ты думаешь, в суд она придет в очках?
      - Я думаю, теперь она всегда будет в очках, - сказал Мейсон, - но не думаю, что она надевала их, когда ехала в автобусе.
      - Это будет трудно доказать, - сказал Дрейк.
      - Вот поэтому-то я и не стал приставать к доктору Рэдклиффу с расспросами.
      - Я не понял, Перри.
      - Если бы я стал настаивать, он мог предупредить миссис Мейнард. Теперь же примерно шансов пятьдесят, что он не обратил на наш приход внимания. Он, очевидно, не сплетник. Самое важное для него, чтобы к нему не приставали и не мешали работать.
      - Возможно, ты прав, Перри, - кивнул Дрейк.
      - Но в суд мы его вызовем, - сказал Мейсон.
      - А когда это будет?
      - Думаю, что очень скоро.
      Дрейк нахмурился.
      - Бросил бы ты это дело, Перри. В нем не за что зацепиться.
      - Не в моих это привычках - бросать дела, - ответил Мейсон. И добавил: - Я и сам не в восторге, что в него ввязался, но на попятный не пойду.
      18
      Предварительное слушание дела Миртл Фарго по обвинению в убийстве мужа не вызвало большого интереса у публики.
      Секретари судебной канцелярии, которые давно уже внимательно следили за захватывающей и блистательной карьерой Перри Мейсона, подозревали, что кульминационной точкой этого процесса окажется перекрестный допрос миссис Ньютон Мейнард. Она производила впечатление уверенной, бойкой и острой на язык дамы, способной дать отпор любому адвокату.
      Из людей непосвященных почти никто не сомневался в виновности миссис Фарго. Дело казалось совершенно ясным, и поэтому Мейсону впервые за все время его карьеры пришлось выступать перед полупустым залом. Все это очень раздражало Гамильтона Бергера, окружного прокурора, который отобрал это дело у своих помощников. Бергер поступил так не потому, что считал дело Фарго особенно важным, а потому, что надеялся наконец осуществить честолюбивую мечту всей своей жизни - разгромить Перри Мейсона.
      Предвкушение триумфа было так сладостно для окружного прокурора, что он старался растянуть опрос свидетелей как только можно. Он добросовестно вызывал свидетелей, одного за другим, однако старался, чтобы они не выболтали лишнего.
      Бергер предъявил план помещения, где было совершено убийство, и фотографии всех комнат. Полицейский хирург, производивший вскрытие, дал заключение о смерти. Среди вещественных доказательств фигурировало орудие убийства - кухонный нож, заостренный и хорошо заточенный, покрытый зловещими пятнами, но без отпечатков пальцев.
      Бергер даже нашел свидетеля, который сообщил, что вечером накануне убийства он уплатил Артману Фарго пятьсот долларов наличными и Фарго в его присутствии положил эти деньги в сейф, выдав свидетелю расписку. Свидетелю был задан вопрос о достоинствах купюр. Он ответил, что это были пятидесятидолларовые билеты, десять штук на сумму пятьсот долларов. Он сказал, что взял деньги из банка в тот же день.
      Потом Бергер предъявил присяжным фотографию открытого сейфа, его содержимого, грудой сваленного на полу, и в довершение всего полицейский офицер сообщил, что в момент ареста в кошельке миссис Фарго было десять пятидесятидолларовых билетов.
      Затем началась самая драматичная часть процедуры - опрос свидетелей, наблюдавших разные этапы бегства миссис Фарго. Бергер вызвал Перси Дэнверса, служителя со стоянки машин у Юнион-Терминал.
      Дэнверс сообщил, что около одиннадцати часов утра в день убийства какая-то женщина поставила свою машину на стоянку в его секции. Она оплатила стоянку и получила квитанцию. Корешок квитанции он положил под дворник на лобовом стекле. Свидетель ушел с работы за два часа до того, как полиция нашла автомобиль.
      Свидетель назвал номер машины, номер мотора и имя на регистрационном удостоверении - Миртл Ингрем Фарго.
      Потом последовал волнующий вопрос:
      - Вы сможете опознать эту женщину?
      - Да, сэр, смогу.
      - Вы ее видели после того?
      - Видел.
      - Где?
      - В Управлении полиции.
      - Сколько женщин там находилось?
      - Пять.
      - Все они были примерно одинакового роста, телосложения и возраста?
      - Да.
      - И вы нашли среди них ту, которая ставила машину на стоянку?
      - Да, сэр.
      - Кто она?
      - Обвиняемая, миссис Фарго, - сказал свидетель, указав на нее театральным жестом.
      - У меня вопросов нет, - торжествующе объявил Бергер.
      Мейсон подбадривающе улыбнулся свидетелю.
      - Мистер Дэнверс, это вышло у вас очень мило, - сказал он. - А почему вы указали на обвиняемую пальцем? Ведь вы могли просто сказать, что женщина, которую вы видели на стоянке, обвиняемая.
      - Ну... Я это сделал, чтобы не вышло какой ошибки.
      - А кто вам посоветовал так сделать? - спросил Мейсон.
      Свидетель, казалось, смутился.
      - Ну же, ну же, мистер Дэнверс, - подбодрил его Мейсон. - Ваш жест не показался мне непроизвольным. В нем было что-то заученное, как будто вы его уже репетировали. Помните, ведь вы под присягой. Говорил вам кто-нибудь, чтобы вы указали пальцем, когда вас попросят опознать свидетеля?
      - Да.
      - Кто?
      - Ваша Честь, - обратился к судье Кейсу Гамильтон Бергер с наигранной дрожью в голосе, дабы дать понять, что его терпение уже на пределе, - к чему все эти мелкие, не относящиеся к делу детали? Свидетель опознал эту женщину. Так ли важно, кто велел ему указать на нее пальцем? Я готов признать, что именно я, когда мы обсуждали со свидетелем дело, посоветовал указать на обвиняемую пальцем, если она окажется той женщиной, которую он видел. Я беру на себя ответственность за это.
      Гамильтон Бергер одарил зрителей сияющей улыбкой.
      - Благодарю вас, - сказал Мейсон, обращаясь к Бергеру. - Я ничуть в этом не сомневался. - Он снова повернулся к свидетелю. - Так, значит, это окружной прокурор вас научил, что вы должны делать во время дачи показаний? А не сказал ли он вам, что вы должны говорить?
      - Ваша Честь! - вскричал Гамильтон Бергер. - Это же полное нарушение процедурных правил. Это несущественно, не относится к делу, и защитник не имеет никакого права задавать подобные вопросы.
      - Возражение отклонено. Отвечайте на вопрос защитника, - сказал судья Кейс.
      - Ну... он сказал мне, чтобы я отыскал глазами эту женщину и указал на нее пальцем, когда буду о ней говорить.
      Бергер вспыхнул и медленно опустился на краешек стула, всем своим видом показывая, что он в любой момент готов вскочить и отстаивать, с одной стороны, права человека и достоинство окружного прокурора - с другой.
      - Какого цвета чулки были на той женщине? - спросил Мейсон.
      - Не знаю. Я не заметил, как она была одета.
      - Какая юбка?
      - Я уже вам сказал, что не заметил, но, по-моему, вроде, темная... Точно не скажу.
      - Какого цвета туфли?
      - Не знаю.
      - Была ли на ней шляпка?
      - Кажется, была.
      - Вы помните, какого цвета?
      - Нет.
      - Похоже, вы не очень-то хорошо ее рассмотрели.
      - Я не рассмотрел ее одежду, но я рассмотрел лицо. Она поставила машину на стоянку, а потом решила взять такси. Это необычно, вот я ее и запомнил.
      - А разве вы не знаете, что довольно много людей предпочитают не водить машину по улицам города и, воспользовавшись услугами платной стоянки при вокзале, для поездки по городу берут такси?
      - Может, и так.
      - Вы этого не знаете?
      - Кто их знает... Я не спрашивал у них.
      - И поэтому из всех ваших клиентов вы запомнили одну эту женщину?
      - Да, сэр.
      - Вы обратили на нее внимание, когда она уходила со стоянки?
      - Да, сэр.
      - А много тогда автомобилей въезжало?
      - Порядком.
      - Мистер Дэнверс, - сказал Мейсон, - если я правильно себе все это представляю, ваши клиенты сперва подъезжают к воротам. Вы даете им квитанцию, корешок от которой помещаете на ветровом стекле, потом получаете деньги, после этого клиент въезжает на территорию и оставляет там машину.
      - Именно так.
      - Значит, между получением квитанции и уходом клиента проходит какое-то время?
      - Минута или две.
      - А иногда и больше?
      - Да.
      - Стало быть, эту женщину, которую вы теперь опознали, вы впервые увидели, когда она, уже уходя со стоянки, спросила у вас о такси? Так ведь?
      - Да, сэр.
      - Вы обратили на нее внимание и хорошо запомнили?
      - Одежду не запомнил, зато лицо помню довольно хорошо.
      - О... довольно хорошо! Значит, вы не уверены?
      - Думаю, что уверен.
      - А почему же тогда прямо так и не сказать? Вы почти уверены?
      - Да.
      - Но все же не совсем уверены?
      - Да нет, пожалуй, я совсем уверен.
      - Так как же все-таки - почти или совсем?
      - Совсем.
      - Тогда зачем же вы сказали, что почти?
      - Ну... Это я на тот случай, чтобы обвиняемую можно было оправдать за недостаточностью улик.
      - Ах, так вы считаете, что улик недостаточно?
      - Я этого не сказал, я лишь сказал, что хотел дать обвиняемой возможность оправдаться.
      - Тогда, насколько я понимаю, у вас все же есть какие-то сомнения, а так как все сомнения решаются в пользу обвиняемого, то вы поэтому и сказали, что почти уверены. Так?
      - Ну, в общем, так.
      - Но тогда, - продолжал Мейсон, - так как вы только почти уверены, что обвиняемая именно та женщина, которая спрашивала вас о такси, и так как лишь в тот момент вы впервые обратили на нее внимание, можете ли вы с уверенностью утверждать, что это именно она сидела за рулем автомобиля Фарго?
      - Скорей всего она.
      - Но точно вы не знаете?
      - Нет, точно я не знаю.
      - Вы не уверены?
      - Я думаю, только она...
      - Только она могла сидеть в машине, так вы думаете? Но ее лица вы тогда не рассмотрели, верно?
      - Да, не очень рассмотрел.
      - Вы ведь никогда не обращаете особенного внимания на шофера, не так ли?
      - Нет, почему? Иногда обращаю.
      - Прекрасно, мистер Дэнверс, - сказал Мейсон. - Тогда опишите нам шоферов двух машин, которые приехали перед обвиняемой.
      - Я не смогу их так сразу вспомнить.
      - Вы даже не помните, были это мужчины или женщины, не так ли?
      - Да.
      - Но ведь и на эту женщину у вас не было причин обращать внимание, так как она не сказала и не сделала ничего, что показалось бы вам необычным?
      - Да.
      - Эта женщина пробыла на стоянке несколько минут. Въезжали туда в это время другие машины?
      - Думаю, что да.
      - Но не можете вспомнить?
      - Нет.
      - Вы обратили на нее внимание, лишь когда она вышла со стоянки и спросила вас о такси?
      - Да.
      - И окружной прокурор сказал вам, что, когда вас вызовут на свидетельское место, вы должны будете указать на обвиняемую пальцем и сказать: Вот эта женщина!
      - Да, - подтвердил свидетель, прежде чем Бергер успел возразить.
      - Ваша Честь, - обратился к судье Бергер, - я прошу, чтобы этот ответ был вычеркнут из протокола, поскольку это не доказанный, а предполагаемый факт.
      - Свидетель уже дал ответ, - сказал Мейсон.
      - А я прошу вычеркнуть его на основании того, что предположение не есть доказательство.
      - Я не вижу со стороны защитника нарушения правил, - сказал судья Кейс. - Ответ останется в протоколе.
      - Но он не соответствует действительности, - запротестовал Гамильтон Бергер. - Это не...
      - Гамильтон Бергер может принять присягу и дать показания, если он хочет опровергнуть своего собственного свидетеля, - сказал Мейсон.
      - Ну, в конце концов все это в общем-то пустяки, - с недовольной миной согласился Бергер.
      Мейсон снова повернулся к свидетелю.
      - А скажите-ка, - как бы вскользь спросил он, - полицейские сначала попросили вас описать эту женщину?
      - Да.
      - А потом они показали вам несколько фотографий обвиняемой?
      - Да.
      - Вы их внимательно рассмотрели?
      - Да.
      - Не просто бегло просмотрели?
      - Нет, я рассмотрел внимательно.
      - И сказали полицейским, что это фотографии той женщины, которая ставила у вас машину?
      - Я сказал им, что ее лицо мне знакомо.
      - Но вы не утверждали, что это именно она?
      - Нет.
      - А позже, когда вам ее показали рядом с другими женщинами, вы сразу узнали ее, так как видели на фотографии, не так ли?
      - Да.
      - И вы не можете с уверенностью сказать, узнали ли вы ее потому, что запомнили еще на стоянке, или потому, что вам показали ее фотографии, не правда ли?
      - Я думаю, что и там, и там запомнил.
      - И все же полной уверенности, что это она, у вас нет?
      - Я уже говорил: похоже, что я ее видел.
      Мейсон приветливо улыбнулся свидетелю.
      - У меня все, - сказал он.
      - Есть вопросы у обвинителя? - спросил судья.
      - Припомните-ка, - сказал, обращаясь к свидетелю, Бергер, - разве я советовал вам что-нибудь, кроме того, чтобы вы указали на обвиняемую пальцем, когда вас попросят опознать ее?
      - Нет, больше ничего.
      - У меня все.
      - Одну минуту, - сказал Мейсон, когда свидетель двинулся с места. Есть еще несколько вопросов у защиты.